Страница:
Переговоры с папой начались 14 февраля 1313 г. По отзывам арагонцев, папа с сочувствием выслушал их аргументацию и согласился, что в подобном объединении собственности действительно кроется определенная опасность для короля Арагона, однако же он не может сделать особых распоряжений относительно имущества тамплиеров в Арагоне, не вызвав скандала. Арагонцам следовало подготовить новые предложения и представить их папе. Между тем кардинал Беренгар Фредоль уже сообщил посланцам Хайме II, что он согласен с их точкой зрения, однако же предложил им сперва в целом согласиться на объединение, а затем уже особо оговорить условия передачи собственности тамплиеров на территории, принадлежащей королю Арагона, как то уже было сделано другими правителями. Но «если сразу просить этого у церкви, то никогда этого не получишь!»56 Тем не менее, арагонцы, видимо, все же попросили церковь об этой уступке, чем лишь разозлили папу, ибо он ответил, что подобная просьба «против Господа и справедливости, а также против всякого разума»57.
К 28 марта арагонцы так и не добились никаких успехов, и тут в курию прибыл Альберт фон Шварцбург, великий приор ордена госпитальеров в странах Запада, в сопровождении шести братьев ордена. Во время аудиенции папа объяснил госпитальерам, почему он решил пожаловать собственность тамплиеров их ордену — причем объяснил в таких выражениях, которые, видимо, специально предназначались для создания определенного общественного мнения и были особо подмечены арагонцами. Папа сообщил, что предпринимает это объединение отнюдь не из особого расположения к ордену госпитальеров и предпочтения его какому-либо иному из орденов, но потому, что это, с его точки зрения, наивернейший способ использовать имущество тамплиеров во благо Святой Земли. Незадолго перед тем посланники короля Франции полностью поддержали его в этом начинании, но теперь «ему пришлось выработать несколько иную тактику и издать соответствующий указ в отношении отдельных королевств, однако он не назвал ни нас, ни другие страны, хоть и заявил, что все в конце концов должно быть покорно его воле». Госпитальеры поблагодарили папу, рассыпавшись в благодарностях за щедрый дар ордену, «более великий даже, чем тот, который сделал император Константин всей Римской церкви». Они выразили готовность принять имущество тамплиеров, однако желали бы сделать это без «ссор с кем-либо из правителей, поскольку здесь для них может таиться большая опасность»58.
Возможно надеясь, что этим ему удалось произвести на арагонцев должное впечатление, 1 апреля папа снова призвал их к себе и сказал, что как следует обдумал предложения Арагона и, как сообщают посланники королю Хайме II, «нашел, что выдвинутые нами причины недостаточно вески как de jure, так и de facto», и что, по заверениям , полученным им от некоторых бывших тамплиеров, правители Арагона никогда не имели тамплиеров в вассальной зависимости и брали с них только цензиву, причем «всегда с протестами и ропотом с их (тамплиеров) стороны». Далее папа велел посланникам не настаивать на приведенных ими аргументах, ибо этим они лишь подвергают собственные души огромной опасности. Арагон-цы отвечали, что выдвинутые ими доводы «справедливы и достойны», однако Климент пообещал вновь призвать их к себе через несколько дней и тогда уже определенно сообщить о принятом решении. «Однако, — пишут посланники, — он так и не призвал нас к себе, хотя мы ждем этого каждый день». Вскоре они посоветовались с Берен-гаром Фредолем, который не стал слишком их обнадеживать и сказал, что, «даже если мы будем оставаться здесь вечно», самое большее, чего можно добиться, это требования, чтобы госпитальеры принесли клятву верности королю Арагона. Он предложил им пока что вернуться к своему королю и еще раз посоветоваться с ним, однако они, не веря, что папа намерен сорвать эти переговоры, продолжали оставаться в Авиньоне, надеясь получить известия о дальнейших планах Хайме II. Беренгар Фредоль снова втайне предложил им согласиться с идеей объединения; он был уверен, что потом король Арагона легко сможет нарушить папский указ наиболее удобным для себя образом59. Но Хайме II отступать вовсе не собирался. В своем ответе посланникам от 16 апреля, он писал, чтобы они изыскали средство публично объявить о его определенном несогласии с планом объединения60. Его упорство дало некоторые результаты, ибо Климент в конце концов отложил решение этого вопроса и 24 апреля отправил посланников обратно в Арагон, ответив им, по их словам, «весьма хитроумно и лукаво»: прежде чем сказать им что-либо конкретное, он заставил их поклясться в неразглашении его ответа кому бы то ни было, кроме короля Хайме. «И таким образом, господин наш, решение вопроса подлежит отсрочке, во время которой папа ничего предпринимать не будет, пока не получит ответа Вашего Величества». Тем временем папа намеревался тайно выехать из Авиньона в Шатонеф и задержаться там61.
Вопрос о собственности тамплиеров так и оставался открытым до смерти Климента в апреле 1314 г. Узнав, что папа смертельно болен, Хайме II предупредил своих посланников, чтобы никто не говорил с папой по главному вопросу62, явно опасаясь, что Климента могут спровоцировать на какое-нибудь неблагоприятное решение. Хайме надеялся, что переговоры со следующим папой будут более удачными, и действительно, компромисс был вскоре достигнут, и 10 июня 1317 г. подписан договор с Иоанном XXII. Было решено создать новый орден со штаб-квартирой в Монтесе, который подчинялся бы ордену Калатрава, его Уставу и его великому магистру. Этой новой ветви ордена передавалась бывшая собственность тамплиеров и местные земельные владения госпитальеров — т. е. новый духовно-рыцарский орден оказывался тесно связан с арагонской монархией и располагался на южных границах королевства. С другой стороны, собственность тамплиеров в Арагоне и Каталонии должна была отойти ордену госпитальеров, хотя главный кастелян крепости Ампоста должен был принести оммаж королю, когда вступит в должность63.
Король Кастилии Фердинанд IV также был весьма заинтересован в сохранении собственности тамплиеров; есть указания на то, что правители Арагона, Кастилии и Португалии постоянно пребывали в тесном контакте как во время, так и после Вьенского собора64. Фердинанд, правда, весьма необдуманно поспешил послать известия о разгоне ордена Хуану Осоресу, магистру Сантьяго, в июле 1308 г.65, видимо предвкушая присвоение имущества тамплиеров, и действительно, в 1309 и 1312 гг. имеются свидетельства продажи королем имущества тамплиеров ордену Алькантара66. Однако смерть Фердинанда в 1312 г. погрузила страну в хаос анархии, и новый монарх, Альфонс XI, оказался не в состоянии проявить то же упорство, что и арагонцы, и в чем-то убедить папу. Итак, некоторые земли перешли к королю, некоторые были захвачены крупными феодалами, а небольшую их часть получили рыцарские ордена Сантьяго и Калатрава. Теоретически, согласно булле от 14 марта 1319 г., вся собственность должна была перейти ордену госпитальеров, однако узурпаторские захваты земель вынудили орден предпринять серию переговоров с отдельными лицами, и некоторые из этих переговоров заняли по несколько месяцев67. В 1331 г. король Кастилии попросил разрешения создать новый орден, однако папа заявил, что он опоздал. В 1366 г. папа Урбан V все еще жаловался, что король Кастилии не выполняет своих обязательств по отношению к ордену госпитальеров68. Король Диниш Португальский, напротив, всегда заверял, что его государство хорошо представлено в Курии, и уже в марте 1319 г. португальцам было дано разрешение создать новый военный орден — орден Христа — и передать ему собственность тамплиеров в Португалии69. Король Майорки, Санчо, также был не согласен с идеей объединения и послал своих представителей, чтобы выразить этот протест. Однако весьма скоро ему пришлось удовлетвориться кое-каким движимым имуществом и крупной суммой денег. «Из-за преданности ордену госпитальеров, из-за личного участия в судьбе брата Арнольда де Солера [представителя ордена в курии], которого он очень любит и ценит, а также желая закончить это дело ко всеобщему благу», он согласился получать ежегодную ренту в 9 000 майоркских солей и 2 000 барселонских солей, уступив права на собственность тамплиеров; он также получил кругленькую сумму в 22 500 королевских майоркских солей. Этот король уже успел присвоить немалую часть движимого имущества тамплиеров, однако милостиво разрешил им оставить церковную утварь и позаботиться о том, чтобы ею пользовались только в соборах и часовнях70.
В Англии ситуация была осложнена тем, что Эдуард II уже приказал возделать некоторые из принадлежавших тамплиерам земель, так что с августа 1312 г. он блокировал любые попытки приора госпитальеров отобрать у него эту собственность, утверждая, что это неуважение к английской короне71. И только 28 ноября 1313 г. он действительно санкционировал передачу этих земель ордену госпитальеров72. Бароны, однако, вовсе не намерены были расставаться со своими новыми владениями, обретенными за время следствия по делу тамплиеров, ив 1317 г. папе Иоанну XXII пришлось послать своих легатов, чтобы произвести реституцию этой собственности. В 1322 г. папа вынужден был написать королю, привлекая его внимание к продолжавшемуся захвату земель тамплиеров73. Летом 1324 г. король приказал королевским досмотрщикам в различных графствах разрешить шерифам именем короля передавать земельную собственность тамплиеров (в соответствии с королевским указом) представителям ордена госпитальеров74.
Да и сами госпитальеры предъявляли свои права более настойчиво. Фронтальные атаки папство подкрепляло весьма разумным распределением подачек. В 1324 г., например, королю достались три поместья, с которых он получал 432 фунта в год75, тогда как на своих землях английским госпитальерам в 1338 г. приходилось дважды в год, летом и зимой, выделять 140 чиновникам королевского казначейства по 10 фунтов на одежду, а также 200 серебряных марок в год тратилось, помимо всего прочего, на «подарки, преподносимые придворным господина нашего короля и прочим высокопоставленным лицам в надежде на их благорасположение»76.
Но ни папские легаты, ни подкуп скорого эффекта не дали. Вплоть до 1338 г. орден госпитальеров так и не смог прибрать к рукам большую часть имущества тамплиеров. Среди захватчиков был и сам король, ибо в собственности тамплиеров были не только земли и прочее имущество, но и «водяные мельницы в Йорке, захваченные королем и оцененные в двадцать марок». А графиня Пембрук, например, не желала возвращать поместье Строуд, называя его «даром короля», а также поместья Деней, Херст и Ньюсом, оцененные совокупно в 279 марок 3 шиллинга и 1 пенни77. Даже когда собственность тамплиеров удавалось вернуть, она зачастую оказывалась в весьма плачевном состоянии и требовала дорогостоящего ремонта или восстановления. Например, в приорстве Торнтон в Нор-тумбрии последнему приору ордена, Леонарду, пришлось полностью все перестраивать, поскольку после разгона ордена тамплиеров «все дома были разрушены, а имущество похищено местными феодалами»78. Совершенно очевидно, что захватчики не спешили расставаться с ценными источниками дополнительного дохода; ситуация осложнялась еще и так называемой системой открытых полей, благодаря которой земли, принадлежавшие тамплиерам, как бы полосами включались во владения различных феодалов и возделывались вместе с ними; зачастую подобный распорядок сохранялся с незапамятных времен. Только в Линкольншире в 1303 г. тамплиеры получали ренту, целиком или частично, от 47 различных рыцарей, а также часть ренты — от 23 более крупных феодалов, причем эта рента выплачивалась им только с земель, переданных ими в условное держание за военную службу79. Отсрочка, вызванная необходимостью рассортировать эту мозаику различных прав и юрисдикции, была осложнена еще и тем, что госпитальеры ранее не озаботились получением соответствующих документов — актов, грамот на привилегии и архивных выписок, — с помощью которых могли бы доказать свои притязания, и обзавелись ими только в июле-августе 1324 г.80. С другой стороны, английские лорды делали вид, что полностью готовы к сотрудничеству, и даже отдали приказ шерифам завершить передачу собственности, но на практике королевские чиновники создавали множество препятствий на этом пути. Приору госпитальеров в Англии приходилось без конца посещать королевское казначейство по поводу долгов, которые якобы еще не выплачены им королю, и хотя отсрочки в выплатах всегда предоставлялись, лишь к 1336 г. орден был наконец освобожден от этих бесконечных поборов81. Наконец, дополнительные расходы были связаны и с самим казначейством, которое еще до издания папских указов относительно распределения собственности тамплиеров уже улаживало различные вопросы по предъявлению прав на эту собственность, и особенно — со стороны вассалов ордена, которые, не являясь действительными его членами, не привлекались и к судебному процессу против тамплиеров82.
В Германии и Италии судьба собственности тамплиеров была различной — в зависимости от политической обстановки, весьма здесь нестабильной. К осени 1317 г. госпитальеры вступили во владение собственностью в диоцезах Магдебурга и Хальберштадта, а также в королевстве Богемия, однако в Хильдесхайме тамплиеров пришлось изгонять силой, что повторилось и в других частях южной Германии. Местные правители, например Тибо, герцог Лотарингии, и Вальдемар, маркграф Бранденбурга, неплохо поживились за счет собственности тамплиеров, прежде чем передать ее госпитальерам. В Италии папство до 1319 г. никак не могло заставить Роберта, короля Неаполитанского, передать госпитальерам бывшую земельную собственность тамплиеров на территории Прованса, которая издавна принадлежала королевской семье, а потому можно предположить, что аналогичные ситуации наблюдались в ее южноитальянских владениях. На Кипре, однако, передача собственности была завершена уже к ноябрю 1313 г. и практически без особых проблем, возможно потому, что здесь необходимость нового крестового похода была наиболее очевидна83. Впрочем, именно поэтому в некоторых местах процесс передачи был сопряжен с преодолением различных препятствий, что ложилось на орден госпитальеров тяжким финансовым бременем, которое еще усилилось при консолидации позиций ордена на острове Родос84; госпитальерам все же удалось присвоить большую часть бывшей собственности тамплиеров за те десять лет, что миновали со времен Вьенского собора, — при сложившихся обстоятельствах это представляется достаточно быстрым решением невероятно сложной проблемы.
И, разумеется, проблема эта была куда более важна, чем судьба самих тамплиеров; во всяком случае, из-за последней, похоже, никаких столкновений не возникало. Все было решено под конец Вьенского собора постановлением «Considerantes dudum» от б мая 1312 г. Руководителям ордена приговор должен был вынести сам папа, тогда как рядовым членам ордена приговоры вынесли советы провинций. Те, кого признали невиновным, или же те, кто подчинился церкви и сделал соответствующие признания, должны были получать за счет имущества ордена пенсию, которой было бы достаточно для «поддержания жизни» и которая бы соответствовала былому положению того или иного тамплиера в ордене. Тамплиерам разрешено было проживать либо в бывших приорствах, либо в монастырях других орденов, однако лишь небольшими группами. Те же, кто отрекся от первоначальных показаний или же упорно не желал признавать себя виновным, получили наказание по всей строгости церковного закона. Беглецам было приказано предстать перед соответствующими провинциальными советами в течение года, в ином случае они признавались еретиками85.
Многие тамплиеры действительно получили пенсии, некоторые даже довольно щедрые. Рамон Са Гардиа, приop Mac-Деу в Руссильоне, после примирения с церковью получил разрешение жить в своем старом приорстве,
Ему было выписано 350 ливров ежегодно на содержание приорства и на удовлетворение нужд всех проживающих там, начиная с конца октября 1313 г.86. Соглашение с госпитальерами по поводу пенсий, достигнутое в октябре 1319 г., гласит, что Рамон Са Гардиа все еще получал свои 350 ливров (или 7 000 солей), а тамплиер Далмау де Ро-чаберти, брат бывшего архиепископа Таррагоны, получал даже на 1 000 солей больше. Суммы в 1 400 и 2 000 солей встречаются довольно часто, а самая низкая пенсия, назначенная явно кому-то из служителей ордена, была 500 солей в год87. В Англии в 1338 г. пенсии по-прежнему выплачивались двенадцати бывшим тамплиерам88. Письма Иоанна XXII от декабря 1318 г. свидетельствуют о том, что пенсии, очевидно, выплачивались достаточно щедрые, потому что папа приказал уменьшить их, назвав отдельные диоцезы во Франции, Фландрии, на Британских островах, в Германии, в Италии, на Кипре и в Арагоне89. По мере того как процесс тамплиеров уходил в прошлое и исчезали основные его участники, возникла даже возможность проявить некоторое милосердие к томившимся в тюрьмах тамплиерам. 1 мая 1321 г. папа объявил, что священник Пон де Бюри из диоцеза Лангра, который просидел двенадцать лет в тюрьме, причем «в строгих условиях», после вынесения eму приговора советом провинции Сане, выказал достаточное смирение и теперь ему разрешено участвовать в церковных праздниках и таинствах90.
Папа Иоанн, однако, оговорил особо, что роспуск ордена отнюдь не освобождает бывших тамплиеров от данных ими монашеских обетов91. Тем, кто не был посажен в тюрьму, полагалось жить тихо и мирно на свои пенсии по одному — по двое в различных монастырях. Однако многие нашли это предписание чересчур трудным для выполнения, ибо основной стимул вести тихую монашескую жизнь практически исчез. Они, видимо, испытывали весьма сильное искушение вступить на новую стезю, а желание это легче всего было воплотить в жизнь вне пределов христианского мира. Так, например, в сентябре 1313 г. Бернар де Фонтибюс, бывший приор Корбериса, объявился при дворе Хайме II в Барселоне в качестве посла мусульманского правителя Туниса92.
К несчастью, не все бывшие тамплиеры оказались столь же решительны. 26 октября 1314 г. Хайме II ощутил необходимость написать архиепископу Таррагоны о поведении некоего Беренгара де Пулькронизу, проживавшего в бывшем приорстве тамплиеров в Гардении «на том условии, что станет вести честную жизнь»; однако же он «самым бесстыдным образом содержит любовницу… и совершает множество других позорных деяний». В результате в часовню приорства, ранее с большой охотой посещаемую верующими, теперь редко кто заходит. Король просил архиепископа вмешаться и прекратить этот разврат: именно ты в первую очередь не имеешь права закрывать глаза на подобное»93. Еще раньше, в 1313 г., другой бывший тамплиер, арагонец Мартен де Фригола, был заключен в тюрьму за изнасилование и другие «неслыханные преступления»94. И это явно были не единичные случаи. В августе 1317 г. папа вынужден был написать архиепископу Таррагоны, чтобы тот безотлагательно обеспечил возврат бывших тамплиеров в предписанные им места пребывания и потребовал от них безоговорочно подчиниться папским указам. Если же архиепископ столкнется при выполнении этого поручения с какими-либо трудностями, пусть обратится за помощью к светским властям95. В начале следующего года этот архиепископ запретил тамплиерам принимать участие в военных действиях, вмешиваться в светские распри и носить яркую и дорогую одежду, не соответствующую их монашескому положению96.
Подобное происходило не только в Арагоне. В декабре 1318 г. папа Иоанн издал общий указ для всех князей церкви, архиепископов и епископов, относительно бывших тамплиеров, которые не только «вели мирскую жизнь, подвергая опасности свою душу», но даже и женились, прилюдно живя в одном доме со своими женами и пренебрегая обетами, которые дали при вступлении в орден, тогда как обеты эти даются на всю жизнь, а стало быть, не отменены для них, несмотря на роспуск ордена. А посему папа требовал, чтобы в ближайший месяц священнослужители предупредили бывших тамплиеров и обязали их в течение трех месяцев переселиться в какой-нибудь «хороший монастырь». В монастырях же клирики должны содержаться, как им положено, а миряне — быть послушниками. Невыполнение папского распоряжения в указанный срок повлечет за собой прекращение выплаты пенсий. Для осуществления контроля папа требовал строгой отчетности97. Эффективность принятых мер оценить трудно. Но все же можно найти отдельные примеры — в частности, случай с Гийомом де Руссильоном, епископом Баланса и Ди (в Провансе), который 16 апреля 1319 г. заставил трех тамплиеров расстаться с женами и уйти в монастырь98. В Арагоне несколькими годами позже, в 1325 г., некий Беренгар де Сен-Марсиаль перестал получать пенсию за отказ вступить в монашеский орден99.
Мартин Петр де Орос, госпитальер, кастелян Ампосты, видел корень зла в том, что тамплиеры получают неумеренно большое содержание100, ив 1318 г. папа приказал уменьшить пенсии, дабы тамплиеры не могли накапливать деньги или роскошествовать, но имели бы возможность получать достаточно, чтобы обеспечить себя пищей и одеждой, как то приличествует монахам101. Поскольку всякого рода деятельность была тамплиерам запрещена, то вполне возможно, что именно значительные пенсии и послужили причиной полного исчезновения остатков орденской дисциплины, что тоже оказалось палкой о двух концах. В Португалии, например, магистр ордена Христа, созданного на основе изъятой у тамплиеров собственности, отказался даже принять у себя бывшего тамплиера Веласко Фернандеса. Папа вмешался и приказал (в августе 1321 г.) предоставить этому человеку либо дом, либо приорство до конца его жизни102. Более папских декретов после 1324 г. по данному поводу не издавалось, что, возможно, свидетельствует о том, что проблема эта отступила на задний план, так как численность тамплиеров уменьшилась, да и о самом процессе и Вьенском соборе стали постепенно забывать.
Подлинное свое завершение процесс тамплиеров получил в 1314 г. Папа Климент V не торопился воплощать в жизнь решение о собственноручном вынесении приговора руководителям ордена — того самого приговора, на который Жак де Моле и многие другие так долго надеялись. Лишь 22 декабря 1313 г. папа назначил комиссию из трех кардиналов, чтобы разобраться с этим вопросом. В нее входили Никола де Фровиль, Арно д'Ош и Арно Нувель103. 18 марта 1314 г. кардиналы созвали в Париже специальный совет, на котором присутствовали Филипп де Мариньи, архиепископ Санский, а также другие известные прелаты и магистры богословия и канонического права. Перед советом предстали Жак де Моле, Гуго де Пейро, Жоффруа де Гонневиль и Жоффруа де Шарне. Эта сцена описана одним из их современников, монахом, продолжившим хроники Гийома де Нанжи.
***
Поскольку все эти четверо без исключения прилюдно и добровольно признались в преступлениях, вменявшимся им в вину, и не отрицали своих первоначальных показаний, по всей видимости не собираясь от них отказываться и впредь, совет тщательнейшим образом рассмотрел множество сопряженных вопросов и, заседая во дворе собора Нотр-Дам в Париже, в понедельник после дня св. Георгия, вынес решение, согласно которому они приговаривались к пожизненному тюремному заключению в особо суровых условиях. Но, увы, когда кардиналы уже сочли дело закрытым, совершенно неожиданно двое из осужденных, а именно великий магистр и приор Нормандии, выступили с ошеломившей всех самозащитой, обращая слова свои к кардиналу, который только что прочитал проповедь, и архиепископу Санскому, и вновь отреклись от своих показаний, сделанных ранее, а также от всего того, в чем когда-либо признавались104.
***
Так развеялись сомнения, тучами окутывавшие великого магистра во время процесса. Он был уже стар, за 70, и почти 7 лет провел в тюрьме. Страстная надежда на справедливое решение папы, которую он питал столь долго, даже во время организованной защиты ордена самими тамплиерами, не оправдалась.
Ошеломляющее выступление этих двух людей на какое-то время поставило кардиналов в тупик. Хронист продолжает:
Затем их просто передали в руки парижского прево, который присутствовал на совете, а сами кардиналы решили как следует обдумать случившееся. Но как только новости эти достигли королевского дворца, король, посоветовавшись с опытными людьми из своего окружения, однако не спрашивая совета у представителей духовенства, к вечеру того же дня приказал сжечь обоих преступников на одном из маленьких островков Сены, находившемся между королевским садом и монастырем св. Августина. Можно было наблюдать, как они готовятся принять смерть на костре — исповедавшись, с легкой душой и чистой совестью, проявляя волю и мужество, и все, кто это видел, были восхищены и поражены мужеством и стойким желанием полностью отрицать свою вину. Остальные же двое были брошены в застенок в соответствии с вынесенным приговором105.
Казнь бьут проведена так поспешно, что позднее обнаружилось, что островок Иль-де-Жавио, или Еврейский остров, на котором сожгли руководителей ордена, принадлежал не королю, а монахам Сен-Жермен-де-Пре, так что Филиппу пришлось послать письменное разъяснение, подтверждавшее, что это ни в коей мере не является посягательством на права монастыря106.
К 28 марта арагонцы так и не добились никаких успехов, и тут в курию прибыл Альберт фон Шварцбург, великий приор ордена госпитальеров в странах Запада, в сопровождении шести братьев ордена. Во время аудиенции папа объяснил госпитальерам, почему он решил пожаловать собственность тамплиеров их ордену — причем объяснил в таких выражениях, которые, видимо, специально предназначались для создания определенного общественного мнения и были особо подмечены арагонцами. Папа сообщил, что предпринимает это объединение отнюдь не из особого расположения к ордену госпитальеров и предпочтения его какому-либо иному из орденов, но потому, что это, с его точки зрения, наивернейший способ использовать имущество тамплиеров во благо Святой Земли. Незадолго перед тем посланники короля Франции полностью поддержали его в этом начинании, но теперь «ему пришлось выработать несколько иную тактику и издать соответствующий указ в отношении отдельных королевств, однако он не назвал ни нас, ни другие страны, хоть и заявил, что все в конце концов должно быть покорно его воле». Госпитальеры поблагодарили папу, рассыпавшись в благодарностях за щедрый дар ордену, «более великий даже, чем тот, который сделал император Константин всей Римской церкви». Они выразили готовность принять имущество тамплиеров, однако желали бы сделать это без «ссор с кем-либо из правителей, поскольку здесь для них может таиться большая опасность»58.
Возможно надеясь, что этим ему удалось произвести на арагонцев должное впечатление, 1 апреля папа снова призвал их к себе и сказал, что как следует обдумал предложения Арагона и, как сообщают посланники королю Хайме II, «нашел, что выдвинутые нами причины недостаточно вески как de jure, так и de facto», и что, по заверениям , полученным им от некоторых бывших тамплиеров, правители Арагона никогда не имели тамплиеров в вассальной зависимости и брали с них только цензиву, причем «всегда с протестами и ропотом с их (тамплиеров) стороны». Далее папа велел посланникам не настаивать на приведенных ими аргументах, ибо этим они лишь подвергают собственные души огромной опасности. Арагон-цы отвечали, что выдвинутые ими доводы «справедливы и достойны», однако Климент пообещал вновь призвать их к себе через несколько дней и тогда уже определенно сообщить о принятом решении. «Однако, — пишут посланники, — он так и не призвал нас к себе, хотя мы ждем этого каждый день». Вскоре они посоветовались с Берен-гаром Фредолем, который не стал слишком их обнадеживать и сказал, что, «даже если мы будем оставаться здесь вечно», самое большее, чего можно добиться, это требования, чтобы госпитальеры принесли клятву верности королю Арагона. Он предложил им пока что вернуться к своему королю и еще раз посоветоваться с ним, однако они, не веря, что папа намерен сорвать эти переговоры, продолжали оставаться в Авиньоне, надеясь получить известия о дальнейших планах Хайме II. Беренгар Фредоль снова втайне предложил им согласиться с идеей объединения; он был уверен, что потом король Арагона легко сможет нарушить папский указ наиболее удобным для себя образом59. Но Хайме II отступать вовсе не собирался. В своем ответе посланникам от 16 апреля, он писал, чтобы они изыскали средство публично объявить о его определенном несогласии с планом объединения60. Его упорство дало некоторые результаты, ибо Климент в конце концов отложил решение этого вопроса и 24 апреля отправил посланников обратно в Арагон, ответив им, по их словам, «весьма хитроумно и лукаво»: прежде чем сказать им что-либо конкретное, он заставил их поклясться в неразглашении его ответа кому бы то ни было, кроме короля Хайме. «И таким образом, господин наш, решение вопроса подлежит отсрочке, во время которой папа ничего предпринимать не будет, пока не получит ответа Вашего Величества». Тем временем папа намеревался тайно выехать из Авиньона в Шатонеф и задержаться там61.
Вопрос о собственности тамплиеров так и оставался открытым до смерти Климента в апреле 1314 г. Узнав, что папа смертельно болен, Хайме II предупредил своих посланников, чтобы никто не говорил с папой по главному вопросу62, явно опасаясь, что Климента могут спровоцировать на какое-нибудь неблагоприятное решение. Хайме надеялся, что переговоры со следующим папой будут более удачными, и действительно, компромисс был вскоре достигнут, и 10 июня 1317 г. подписан договор с Иоанном XXII. Было решено создать новый орден со штаб-квартирой в Монтесе, который подчинялся бы ордену Калатрава, его Уставу и его великому магистру. Этой новой ветви ордена передавалась бывшая собственность тамплиеров и местные земельные владения госпитальеров — т. е. новый духовно-рыцарский орден оказывался тесно связан с арагонской монархией и располагался на южных границах королевства. С другой стороны, собственность тамплиеров в Арагоне и Каталонии должна была отойти ордену госпитальеров, хотя главный кастелян крепости Ампоста должен был принести оммаж королю, когда вступит в должность63.
Король Кастилии Фердинанд IV также был весьма заинтересован в сохранении собственности тамплиеров; есть указания на то, что правители Арагона, Кастилии и Португалии постоянно пребывали в тесном контакте как во время, так и после Вьенского собора64. Фердинанд, правда, весьма необдуманно поспешил послать известия о разгоне ордена Хуану Осоресу, магистру Сантьяго, в июле 1308 г.65, видимо предвкушая присвоение имущества тамплиеров, и действительно, в 1309 и 1312 гг. имеются свидетельства продажи королем имущества тамплиеров ордену Алькантара66. Однако смерть Фердинанда в 1312 г. погрузила страну в хаос анархии, и новый монарх, Альфонс XI, оказался не в состоянии проявить то же упорство, что и арагонцы, и в чем-то убедить папу. Итак, некоторые земли перешли к королю, некоторые были захвачены крупными феодалами, а небольшую их часть получили рыцарские ордена Сантьяго и Калатрава. Теоретически, согласно булле от 14 марта 1319 г., вся собственность должна была перейти ордену госпитальеров, однако узурпаторские захваты земель вынудили орден предпринять серию переговоров с отдельными лицами, и некоторые из этих переговоров заняли по несколько месяцев67. В 1331 г. король Кастилии попросил разрешения создать новый орден, однако папа заявил, что он опоздал. В 1366 г. папа Урбан V все еще жаловался, что король Кастилии не выполняет своих обязательств по отношению к ордену госпитальеров68. Король Диниш Португальский, напротив, всегда заверял, что его государство хорошо представлено в Курии, и уже в марте 1319 г. португальцам было дано разрешение создать новый военный орден — орден Христа — и передать ему собственность тамплиеров в Португалии69. Король Майорки, Санчо, также был не согласен с идеей объединения и послал своих представителей, чтобы выразить этот протест. Однако весьма скоро ему пришлось удовлетвориться кое-каким движимым имуществом и крупной суммой денег. «Из-за преданности ордену госпитальеров, из-за личного участия в судьбе брата Арнольда де Солера [представителя ордена в курии], которого он очень любит и ценит, а также желая закончить это дело ко всеобщему благу», он согласился получать ежегодную ренту в 9 000 майоркских солей и 2 000 барселонских солей, уступив права на собственность тамплиеров; он также получил кругленькую сумму в 22 500 королевских майоркских солей. Этот король уже успел присвоить немалую часть движимого имущества тамплиеров, однако милостиво разрешил им оставить церковную утварь и позаботиться о том, чтобы ею пользовались только в соборах и часовнях70.
В Англии ситуация была осложнена тем, что Эдуард II уже приказал возделать некоторые из принадлежавших тамплиерам земель, так что с августа 1312 г. он блокировал любые попытки приора госпитальеров отобрать у него эту собственность, утверждая, что это неуважение к английской короне71. И только 28 ноября 1313 г. он действительно санкционировал передачу этих земель ордену госпитальеров72. Бароны, однако, вовсе не намерены были расставаться со своими новыми владениями, обретенными за время следствия по делу тамплиеров, ив 1317 г. папе Иоанну XXII пришлось послать своих легатов, чтобы произвести реституцию этой собственности. В 1322 г. папа вынужден был написать королю, привлекая его внимание к продолжавшемуся захвату земель тамплиеров73. Летом 1324 г. король приказал королевским досмотрщикам в различных графствах разрешить шерифам именем короля передавать земельную собственность тамплиеров (в соответствии с королевским указом) представителям ордена госпитальеров74.
Да и сами госпитальеры предъявляли свои права более настойчиво. Фронтальные атаки папство подкрепляло весьма разумным распределением подачек. В 1324 г., например, королю достались три поместья, с которых он получал 432 фунта в год75, тогда как на своих землях английским госпитальерам в 1338 г. приходилось дважды в год, летом и зимой, выделять 140 чиновникам королевского казначейства по 10 фунтов на одежду, а также 200 серебряных марок в год тратилось, помимо всего прочего, на «подарки, преподносимые придворным господина нашего короля и прочим высокопоставленным лицам в надежде на их благорасположение»76.
Но ни папские легаты, ни подкуп скорого эффекта не дали. Вплоть до 1338 г. орден госпитальеров так и не смог прибрать к рукам большую часть имущества тамплиеров. Среди захватчиков был и сам король, ибо в собственности тамплиеров были не только земли и прочее имущество, но и «водяные мельницы в Йорке, захваченные королем и оцененные в двадцать марок». А графиня Пембрук, например, не желала возвращать поместье Строуд, называя его «даром короля», а также поместья Деней, Херст и Ньюсом, оцененные совокупно в 279 марок 3 шиллинга и 1 пенни77. Даже когда собственность тамплиеров удавалось вернуть, она зачастую оказывалась в весьма плачевном состоянии и требовала дорогостоящего ремонта или восстановления. Например, в приорстве Торнтон в Нор-тумбрии последнему приору ордена, Леонарду, пришлось полностью все перестраивать, поскольку после разгона ордена тамплиеров «все дома были разрушены, а имущество похищено местными феодалами»78. Совершенно очевидно, что захватчики не спешили расставаться с ценными источниками дополнительного дохода; ситуация осложнялась еще и так называемой системой открытых полей, благодаря которой земли, принадлежавшие тамплиерам, как бы полосами включались во владения различных феодалов и возделывались вместе с ними; зачастую подобный распорядок сохранялся с незапамятных времен. Только в Линкольншире в 1303 г. тамплиеры получали ренту, целиком или частично, от 47 различных рыцарей, а также часть ренты — от 23 более крупных феодалов, причем эта рента выплачивалась им только с земель, переданных ими в условное держание за военную службу79. Отсрочка, вызванная необходимостью рассортировать эту мозаику различных прав и юрисдикции, была осложнена еще и тем, что госпитальеры ранее не озаботились получением соответствующих документов — актов, грамот на привилегии и архивных выписок, — с помощью которых могли бы доказать свои притязания, и обзавелись ими только в июле-августе 1324 г.80. С другой стороны, английские лорды делали вид, что полностью готовы к сотрудничеству, и даже отдали приказ шерифам завершить передачу собственности, но на практике королевские чиновники создавали множество препятствий на этом пути. Приору госпитальеров в Англии приходилось без конца посещать королевское казначейство по поводу долгов, которые якобы еще не выплачены им королю, и хотя отсрочки в выплатах всегда предоставлялись, лишь к 1336 г. орден был наконец освобожден от этих бесконечных поборов81. Наконец, дополнительные расходы были связаны и с самим казначейством, которое еще до издания папских указов относительно распределения собственности тамплиеров уже улаживало различные вопросы по предъявлению прав на эту собственность, и особенно — со стороны вассалов ордена, которые, не являясь действительными его членами, не привлекались и к судебному процессу против тамплиеров82.
В Германии и Италии судьба собственности тамплиеров была различной — в зависимости от политической обстановки, весьма здесь нестабильной. К осени 1317 г. госпитальеры вступили во владение собственностью в диоцезах Магдебурга и Хальберштадта, а также в королевстве Богемия, однако в Хильдесхайме тамплиеров пришлось изгонять силой, что повторилось и в других частях южной Германии. Местные правители, например Тибо, герцог Лотарингии, и Вальдемар, маркграф Бранденбурга, неплохо поживились за счет собственности тамплиеров, прежде чем передать ее госпитальерам. В Италии папство до 1319 г. никак не могло заставить Роберта, короля Неаполитанского, передать госпитальерам бывшую земельную собственность тамплиеров на территории Прованса, которая издавна принадлежала королевской семье, а потому можно предположить, что аналогичные ситуации наблюдались в ее южноитальянских владениях. На Кипре, однако, передача собственности была завершена уже к ноябрю 1313 г. и практически без особых проблем, возможно потому, что здесь необходимость нового крестового похода была наиболее очевидна83. Впрочем, именно поэтому в некоторых местах процесс передачи был сопряжен с преодолением различных препятствий, что ложилось на орден госпитальеров тяжким финансовым бременем, которое еще усилилось при консолидации позиций ордена на острове Родос84; госпитальерам все же удалось присвоить большую часть бывшей собственности тамплиеров за те десять лет, что миновали со времен Вьенского собора, — при сложившихся обстоятельствах это представляется достаточно быстрым решением невероятно сложной проблемы.
И, разумеется, проблема эта была куда более важна, чем судьба самих тамплиеров; во всяком случае, из-за последней, похоже, никаких столкновений не возникало. Все было решено под конец Вьенского собора постановлением «Considerantes dudum» от б мая 1312 г. Руководителям ордена приговор должен был вынести сам папа, тогда как рядовым членам ордена приговоры вынесли советы провинций. Те, кого признали невиновным, или же те, кто подчинился церкви и сделал соответствующие признания, должны были получать за счет имущества ордена пенсию, которой было бы достаточно для «поддержания жизни» и которая бы соответствовала былому положению того или иного тамплиера в ордене. Тамплиерам разрешено было проживать либо в бывших приорствах, либо в монастырях других орденов, однако лишь небольшими группами. Те же, кто отрекся от первоначальных показаний или же упорно не желал признавать себя виновным, получили наказание по всей строгости церковного закона. Беглецам было приказано предстать перед соответствующими провинциальными советами в течение года, в ином случае они признавались еретиками85.
Многие тамплиеры действительно получили пенсии, некоторые даже довольно щедрые. Рамон Са Гардиа, приop Mac-Деу в Руссильоне, после примирения с церковью получил разрешение жить в своем старом приорстве,
не платя никакой ренты или налога (в том числе за аренду) и имея возможность пользоваться плодами огорода и сада, однако же лишь для собственного пропитания; помимо этого ему разрешалось пользоваться лесамиMac-Деу и других мест, не нанося этим лесам ущерба.
Ему было выписано 350 ливров ежегодно на содержание приорства и на удовлетворение нужд всех проживающих там, начиная с конца октября 1313 г.86. Соглашение с госпитальерами по поводу пенсий, достигнутое в октябре 1319 г., гласит, что Рамон Са Гардиа все еще получал свои 350 ливров (или 7 000 солей), а тамплиер Далмау де Ро-чаберти, брат бывшего архиепископа Таррагоны, получал даже на 1 000 солей больше. Суммы в 1 400 и 2 000 солей встречаются довольно часто, а самая низкая пенсия, назначенная явно кому-то из служителей ордена, была 500 солей в год87. В Англии в 1338 г. пенсии по-прежнему выплачивались двенадцати бывшим тамплиерам88. Письма Иоанна XXII от декабря 1318 г. свидетельствуют о том, что пенсии, очевидно, выплачивались достаточно щедрые, потому что папа приказал уменьшить их, назвав отдельные диоцезы во Франции, Фландрии, на Британских островах, в Германии, в Италии, на Кипре и в Арагоне89. По мере того как процесс тамплиеров уходил в прошлое и исчезали основные его участники, возникла даже возможность проявить некоторое милосердие к томившимся в тюрьмах тамплиерам. 1 мая 1321 г. папа объявил, что священник Пон де Бюри из диоцеза Лангра, который просидел двенадцать лет в тюрьме, причем «в строгих условиях», после вынесения eму приговора советом провинции Сане, выказал достаточное смирение и теперь ему разрешено участвовать в церковных праздниках и таинствах90.
Папа Иоанн, однако, оговорил особо, что роспуск ордена отнюдь не освобождает бывших тамплиеров от данных ими монашеских обетов91. Тем, кто не был посажен в тюрьму, полагалось жить тихо и мирно на свои пенсии по одному — по двое в различных монастырях. Однако многие нашли это предписание чересчур трудным для выполнения, ибо основной стимул вести тихую монашескую жизнь практически исчез. Они, видимо, испытывали весьма сильное искушение вступить на новую стезю, а желание это легче всего было воплотить в жизнь вне пределов христианского мира. Так, например, в сентябре 1313 г. Бернар де Фонтибюс, бывший приор Корбериса, объявился при дворе Хайме II в Барселоне в качестве посла мусульманского правителя Туниса92.
К несчастью, не все бывшие тамплиеры оказались столь же решительны. 26 октября 1314 г. Хайме II ощутил необходимость написать архиепископу Таррагоны о поведении некоего Беренгара де Пулькронизу, проживавшего в бывшем приорстве тамплиеров в Гардении «на том условии, что станет вести честную жизнь»; однако же он «самым бесстыдным образом содержит любовницу… и совершает множество других позорных деяний». В результате в часовню приорства, ранее с большой охотой посещаемую верующими, теперь редко кто заходит. Король просил архиепископа вмешаться и прекратить этот разврат: именно ты в первую очередь не имеешь права закрывать глаза на подобное»93. Еще раньше, в 1313 г., другой бывший тамплиер, арагонец Мартен де Фригола, был заключен в тюрьму за изнасилование и другие «неслыханные преступления»94. И это явно были не единичные случаи. В августе 1317 г. папа вынужден был написать архиепископу Таррагоны, чтобы тот безотлагательно обеспечил возврат бывших тамплиеров в предписанные им места пребывания и потребовал от них безоговорочно подчиниться папским указам. Если же архиепископ столкнется при выполнении этого поручения с какими-либо трудностями, пусть обратится за помощью к светским властям95. В начале следующего года этот архиепископ запретил тамплиерам принимать участие в военных действиях, вмешиваться в светские распри и носить яркую и дорогую одежду, не соответствующую их монашескому положению96.
Подобное происходило не только в Арагоне. В декабре 1318 г. папа Иоанн издал общий указ для всех князей церкви, архиепископов и епископов, относительно бывших тамплиеров, которые не только «вели мирскую жизнь, подвергая опасности свою душу», но даже и женились, прилюдно живя в одном доме со своими женами и пренебрегая обетами, которые дали при вступлении в орден, тогда как обеты эти даются на всю жизнь, а стало быть, не отменены для них, несмотря на роспуск ордена. А посему папа требовал, чтобы в ближайший месяц священнослужители предупредили бывших тамплиеров и обязали их в течение трех месяцев переселиться в какой-нибудь «хороший монастырь». В монастырях же клирики должны содержаться, как им положено, а миряне — быть послушниками. Невыполнение папского распоряжения в указанный срок повлечет за собой прекращение выплаты пенсий. Для осуществления контроля папа требовал строгой отчетности97. Эффективность принятых мер оценить трудно. Но все же можно найти отдельные примеры — в частности, случай с Гийомом де Руссильоном, епископом Баланса и Ди (в Провансе), который 16 апреля 1319 г. заставил трех тамплиеров расстаться с женами и уйти в монастырь98. В Арагоне несколькими годами позже, в 1325 г., некий Беренгар де Сен-Марсиаль перестал получать пенсию за отказ вступить в монашеский орден99.
Мартин Петр де Орос, госпитальер, кастелян Ампосты, видел корень зла в том, что тамплиеры получают неумеренно большое содержание100, ив 1318 г. папа приказал уменьшить пенсии, дабы тамплиеры не могли накапливать деньги или роскошествовать, но имели бы возможность получать достаточно, чтобы обеспечить себя пищей и одеждой, как то приличествует монахам101. Поскольку всякого рода деятельность была тамплиерам запрещена, то вполне возможно, что именно значительные пенсии и послужили причиной полного исчезновения остатков орденской дисциплины, что тоже оказалось палкой о двух концах. В Португалии, например, магистр ордена Христа, созданного на основе изъятой у тамплиеров собственности, отказался даже принять у себя бывшего тамплиера Веласко Фернандеса. Папа вмешался и приказал (в августе 1321 г.) предоставить этому человеку либо дом, либо приорство до конца его жизни102. Более папских декретов после 1324 г. по данному поводу не издавалось, что, возможно, свидетельствует о том, что проблема эта отступила на задний план, так как численность тамплиеров уменьшилась, да и о самом процессе и Вьенском соборе стали постепенно забывать.
Подлинное свое завершение процесс тамплиеров получил в 1314 г. Папа Климент V не торопился воплощать в жизнь решение о собственноручном вынесении приговора руководителям ордена — того самого приговора, на который Жак де Моле и многие другие так долго надеялись. Лишь 22 декабря 1313 г. папа назначил комиссию из трех кардиналов, чтобы разобраться с этим вопросом. В нее входили Никола де Фровиль, Арно д'Ош и Арно Нувель103. 18 марта 1314 г. кардиналы созвали в Париже специальный совет, на котором присутствовали Филипп де Мариньи, архиепископ Санский, а также другие известные прелаты и магистры богословия и канонического права. Перед советом предстали Жак де Моле, Гуго де Пейро, Жоффруа де Гонневиль и Жоффруа де Шарне. Эта сцена описана одним из их современников, монахом, продолжившим хроники Гийома де Нанжи.
***
Поскольку все эти четверо без исключения прилюдно и добровольно признались в преступлениях, вменявшимся им в вину, и не отрицали своих первоначальных показаний, по всей видимости не собираясь от них отказываться и впредь, совет тщательнейшим образом рассмотрел множество сопряженных вопросов и, заседая во дворе собора Нотр-Дам в Париже, в понедельник после дня св. Георгия, вынес решение, согласно которому они приговаривались к пожизненному тюремному заключению в особо суровых условиях. Но, увы, когда кардиналы уже сочли дело закрытым, совершенно неожиданно двое из осужденных, а именно великий магистр и приор Нормандии, выступили с ошеломившей всех самозащитой, обращая слова свои к кардиналу, который только что прочитал проповедь, и архиепископу Санскому, и вновь отреклись от своих показаний, сделанных ранее, а также от всего того, в чем когда-либо признавались104.
***
Так развеялись сомнения, тучами окутывавшие великого магистра во время процесса. Он был уже стар, за 70, и почти 7 лет провел в тюрьме. Страстная надежда на справедливое решение папы, которую он питал столь долго, даже во время организованной защиты ордена самими тамплиерами, не оправдалась.
Ошеломляющее выступление этих двух людей на какое-то время поставило кардиналов в тупик. Хронист продолжает:
Затем их просто передали в руки парижского прево, который присутствовал на совете, а сами кардиналы решили как следует обдумать случившееся. Но как только новости эти достигли королевского дворца, король, посоветовавшись с опытными людьми из своего окружения, однако не спрашивая совета у представителей духовенства, к вечеру того же дня приказал сжечь обоих преступников на одном из маленьких островков Сены, находившемся между королевским садом и монастырем св. Августина. Можно было наблюдать, как они готовятся принять смерть на костре — исповедавшись, с легкой душой и чистой совестью, проявляя волю и мужество, и все, кто это видел, были восхищены и поражены мужеством и стойким желанием полностью отрицать свою вину. Остальные же двое были брошены в застенок в соответствии с вынесенным приговором105.
Казнь бьут проведена так поспешно, что позднее обнаружилось, что островок Иль-де-Жавио, или Еврейский остров, на котором сожгли руководителей ордена, принадлежал не королю, а монахам Сен-Жермен-де-Пре, так что Филиппу пришлось послать письменное разъяснение, подтверждавшее, что это ни в коей мере не является посягательством на права монастыря106.