Бир Грег. Эон

   – Мне надо с вами поговорить, – сказала она.
   – Сейчас?
   – Здесь подходящее место? – одновременно спросила она. Шум был достаточно громким, чтобы их не могли подслушать.
   – Полагаю, столь же подходящее, как и любое другое, – сказал Лэньер. Он огляделся по сторонам в поисках Такахаси; тот находился на противоположной стороне площадки, русских поблизости не было.
   Она кивнула, и ее глаза снова наполнились слезами. После того как он сказал ей что-то приятное, она теперь должна была открыться перед ним и поделиться с ним своими худшими опасениями, своими самыми мрачными мыслями.
   – Я пыталась посчитать, насколько мощный толчок могло придать Камню создание коридора.
   – И насколько мощный? – спросил Лэньер, наблюдая за теми, кто проходил достаточно близко, чтобы услышать.
   – Не очень, – сказала она. – Это сложный вопрос. Но толчок совсем слабый.
   – Значит?..
   У нее сжалось горло.
   – Возможно… именно для этого я на самом деле была нужна вам на Камне? Просто, чтобы сказать это?
   Он покачал головой.
   – Хоффман хотела, чтобы вы были здесь. Она сказала мне, что я отвечаю за вас. Я просто обеспечил вас работой. – Он достал из кармана конверт, открыл его и вынул два письма. – Я не мог передать вам это раньше. Нет, не так. Я просто забыл. Я привез их с собой на челноке.
   Она взяла письма и посмотрела на них. Одно было от ее родителей, второе от Пола.
   – Я могу написать ответ? – спросила она.
   – Пишите, что хотите, – сказал он. – В пределах разумного.
   Почтовые штемпели были недельной давности.
 
   Прошла неделя. Миновал день, назначенный для Армагеддона.
   Патриция не выходила из своего жилища, работая еще более напряженно, чем когда-либо, пользуясь теми ресурсами, которые оставались в ее распоряжении.
   Она не могла изменить своего первоначального мнения.
   И потому каждый день был победой реальности, доказывавшей, сколь неправа она может быть.

Глава 20

   Лэньер вышел из лифта и, держась за канат, перебрался в тележку. Водитель – стройная женщина в голубом комбинезоне ВВС – увела тележку с ее обычного маршрута и направила ее в сторону владений Киршнера. Лэньер до сих пор был здесь лишь два раза, оба раза для того, чтобы встретиться с адмиралом. Крепко держась за поручни тележки, он пытался подготовить ответ на вопросы, которые, как он знал, наверняка будут заданы.
   Хоффман намекнула во время их последнего разговора, что информация, которую она ему дала, в конце концов достигла Объединенного Комитета начальников штабов. Это означало, что Киршнер и Герхардт уже ею располагали.
   Помощник Герхардта встретил его в коротком туннеле перед переоборудованной грузовой площадкой, где тренировалась команда Киршнера, работавшая в скважине. Он проводил Лэньера в кабинет со стенами из голого камня, уставленный временными картотечными ящиками. Одна широкая железо-никелевая прожилка была отполирована и очищена, служа в качестве проекционного экрана. Киршнер плавал в подвесной люльке, просматривая данные на экране блокнота, когда Лэньер вошел и представился. Герхардт пересек холл и вошел следом за ним.
   Киршнер кивнул им обоим. Адмирал не выглядел довольным.
   – Мистер Лэньер… кажется, капитан-лейтенант, верно? – бесцеремонно спросил Герхардт. Это был невысокий, аккуратный человек с жесткими черными волосами и широким расплющенным носом. Его одежда слегка отличалась от формы морских пехотинцев внутренней охраны: зеленая униформа, черные ботинки с мягкими резиновыми подошвами.
   – Да, сэр, – Лэньер выдержал паузу.
   – Вы не информировали нас о том, что Такахаси – советский агент, мистер Лэньер, – сказал Киршнер.
   – Нет.
   – Вы узнали об этом почти две недели назад и не сообщили об этом руководству вашей службы безопасности?
   Лэньер ничего не сказал.
   – У вас были свои причины, – предположил Киршнер.
   – Да.
   – Можем ли мы о них узнать? – спросил Герхардт, слегка натянутым голосом.
   – Мы намеревались дать русским небольшую передышку, показав им, что мы уступаем. Мы не могли бы этого сделать, если бы Такахаси был арестован.
   – Что я наверняка бы сделал, – сказал Герхардт.
   Лэньер кивнул.
   – Вы правы. Я бы так и поступил. Вы понимаете, что это могло поставить под угрозу всю нашу операцию? Такахаси мог видеть наши маневры, нашу подготовку к нападению…
   – Нет, сэр. Он не покидает комплекса, только посылает сообщения. – Киршнер, как обычно невозмутимый, позволял Герхардту продолжать головомойку.
   – И он посылал эти сообщения прямо над нашими головами, прямо вместе с нашими настроечными сигналами для стыковки ОТМ-ов. Чудесно. Сейчас я распоряжусь об его аресте. Я хочу, чтобы он немедленно был отправлен на Землю и отдан под суд за измену. Господи, Гарри, – Герхардт резко тряхнул головой, словно отгоняя насекомых. – Хоффман этого хотела?
   – Она это подразумевала.
   – Она сообщила вам имя. Никаких результатов? Я имею в виду, русские еще не решились на переговоры?
   – Нет, я об этом не слышал.
   – Черт возьми, вы правы – нет. Они знают, что у нас в руках. Вы ожидали, что они поверят, будто мы просто так отступим и поделимся с ними?
   – Я думал, что нам нужна передышка. Возможность оценить ситуацию.
   – Хоффман знала, какую информацию передавал Такахаси? – спросил Киршнер.
   – Да. Материалы о библиотеках.
   – Господи, Гарри, этот клоун имел доступ туда, куда не могли добраться Киршнер и я. Если хотите знать, вы великолепно развалили всю операцию. Должен ли я знать хоть что-нибудь из того, что знает он? Или того, что узнала ваша смазливая студенточка?
   – Да, несомненно, – сказал Лэньер, сохраняя спокойствие и давая выйти пару. – И вы знаете, что я вам этого не скажу. Вам придется попросить свое начальство.
   Герхардт улыбнулся.
   – Да. Президент – между нами, Гарри! – Президент, который живет некоей довоенной мечтой о демократии, не может даже разговаривать о космосе, а тем более о нем думать; Сенат, состоящий из его марионеток и умственно отсталых республиканцев, вымучивающих законы о распределении бюджета между южными штатами… – Он взглянул на Киршнера, который с легкой улыбкой покачал головой и посмотрел в сторону, на каменную стену. – Никто не уделяет Камню и половины надлежащего внимания – или я неправ?
   – Вы и правы и неправы. В данный момент я не думаю, что существует какая-либо более важная тема для правительств всего мира, чем Камень. Все ее обсуждают. Русские чертовски боятся, что мы далеко опередим их в технологии. Мы их уже опередили, но Камень делает исход предрешенным, не так ли?
   – Что здесь делаем Киршнер и я, Гарри? Почему нас не информируют так же, как и вас? Ответственность за безопасность Камня лежит на капитане и мне, но эти ублюдки окружили нас завесой. Мы не можем попасть в библиотеки, не можем увидеть документы… Я не понимаю… некоторые самые странные вещи, о которых мне приходилось слышать. Это сводит меня с ума. Не пришло ли нам время сотрудничать друг с другом?
   – На то есть свои причины, – сказал Лэньер.
   – Я наблюдал за вами, Гарри. Весь последний год вы катитесь по наклонной плоскости. Ради Бога, я не хочу знать ваших секретов. Чего, черт возьми, мы добились?
   Лэньер забрался во вторую люльку и ухватился за канат.
   – Какие приказы вы получили с Земли, Оливер?
   – Я должен подготовиться к надвигающемуся нападению на Камень и к возможной ядерной конфронтации на Земле.
   – Могут ли русские захватить Камень?
   – Если они бросят против нас все силы, которые есть у них в космосе, то да, – сказал Киршнер.
   – Вы думаете, они это сделают?
   – Да, – сказал Киршнер. – Каким образом, не знаю. Но мы думаем об этом днем и ночью. По нашему предположению, они воспользуются небольшими инцидентами – на море и в Европе – чтобы отвлечь внимание от Камня. Затем они нападут на нас и попытаются отобрать его у нас. Или сразу попробуют напасть. Я не знаю.
   – Им может это удаться?
   Герхардт поднял руку.
   – Вы согласны со мной по поводу того, что нам угрожает, Гарри? И вы позволите мне арестовать этого ублюдка?
   Такахаси, вероятно, уже сослужил свою службу.
   – Да, – сказал Лэньер. – Отправьте его с Камня как можно скорее. Пусть Госдепартамент займется им, как только он окажется на Флориде.
   – Вы допустите нас в библиотеки? – спросил Герхардт.
   – Нет. Они закрыты. Я скажу вам все, что вам следует знать.
   – Тогда я отвечу на ваш вопрос, – сказал Киршнер. – Русские могут добиться успеха. Они могут победить нас. Если они бросят на это все свои силы, мы реально не сможем остановить их от проникновения через скважину.
   – Конечно, – сказал Лэньер. На этом заканчивались все сомнения в отношении русских.
   – С вами хорошо говорить, Гарри, – резко сказал Герхардт. – Теперь займемся делом и уберем этих сукиных детей с Камня.
   – Только Такахаси. Не трогайте русскую команду.
   – Господи, нет, – сказал Герхардт. – Мы не сделаем этого, пока не станет слишком поздно.

Глава 21

   Внутри тяжелого транспортного корабля командир батальона полковник Павел Мирский прислушивался к действиям техников Третьей орбитальной платформы, заправлявших баки, расположенные вокруг тесного кормового отсека и под ним, готовясь к следующему этапу их полета.
   Мирский научился наслаждаться невесомостью; она напоминала ему затяжные прыжки с парашютом. Он провел столько времени, падая с самолетов (и плавая внутри падающих самолетов) в Монголии и в окрестностях Тюратама – и испытав подлинную невесомость во время тренировок на орбите – что отсутствие веса казалось почти естественным.
   О многих из его людей нельзя было сказать того же. Треть из них испытывала отчаянные приступы космической болезни. Три узких, душных отсека, расположенных друг над другом вдоль центральной линии транспортника, не были рассчитаны на комфортные условия. Оранжевые переборки и темно-зеленая стеганая обшивка, покрывавшая большую часть поверхностей, не позволяли чувствовать себя в безопасности.
   Команда уже провела в этих условиях двадцать часов. За это время они подверглись стрессу стартовых перегрузок, а теперь невесомости. Лекарства от космической болезни, как выяснилось, давно уже пережили свой срок – фармацевтические реликты в пластиковых бутылочках.
   Мирский воспринял это без особого удивления и попытался поддержать своих людей – настолько, насколько это было возможно.
   – Что ты сейчас думаешь об истории, а, Виктор? – спросил он своего заместителя, майора Виктора Гарабедяна.
   – К черту историю, – сказал Гарабедян, безразлично махнув рукой. – Лучше пристрели меня, и покончим с этим.
   – Все будет в порядке.
   – К черту порядок.
   – Выпей воды. Да, и можешь тоже послать ее к черту, если хочешь.
   Они висели в своих гамаках в переднем отсеке, окруженные запахами болезни и напряжения и звуками, исходившими от людей, старавшихся спокойно лежать в своих гамаках – некоторые ели упакованную в тюбики пищу, большинство же были не в состоянии.
   Они стартовали с поверхности Индийского океана, над южной оконечностью хребта Карпентера, и теперь заправлялись на околоземной орбитальной платформе. Они были четвертым из семи транспортников, один из которых стартовал с Луны. Семь кораблей носили кодовые имена «Зил», «Чайка», «Жигули», «Волга», «Роллс-Ройс», «Шеви» и «Кадиллак». На трех кораблях, включая «Волгу», их собственный, находились генералы – под кодовыми именами Зев, Лев и Нев, по имени популярной комедийной танцевальной группы. На шести кораблях находилось двести человек с оружием и всем необходимым, что потребуется им, если удастся первая часть их миссии. На седьмом – «Жигули» – находилась тяжелая артиллерия, дополнительные припасы и пятьдесят техников.
   Если они потерпят неудачу, больше им ничего не потребуется. Если же их план удастся, они смогут жить годами без поддержки с Земли или Луны. Так утверждали тактики, основываясь на данных разведки.
   Мирского интересовали детали, не содержавшиеся в полученных им инструкциях. Метод проникновения казался достаточно логичным; существовал лишь один путь внутрь и один наружу, оба одинаковые. Транспортники были замаскированы, и их, вероятно, сложно было обнаружить – большие темные раздутые конусы, с тремя выступами на вершине, где располагались грузовые отсеки и оружие. Поверхность кораблей была покрыта броней под сбрасываемыми теплорассеивающими панелями. Броня была покрыта отражающими противолазерными щитами. Насколько это им поможет, когда они проникнут в самую пасть зверя – об этом лучше было не думать.
   Он прикрыл глаза, обдумывая действия после проникновения. У каждого из них был легкий скафандр в пластиковом пакете; шлем, пристегнутый на боку; рюкзак с двухчасовым запасом кислорода и батарей; и, в другом мешке, парашют и сложенный аэродинамический экран. У каждого также была сумка, в которой находилась маленькая ракета. Ракеты имели три сопла диаметром лишь в несколько сантиметров, направленных по радиусу наружу, когда ракету прикрепляли к нижней части рюкзака. Ими можно было управлять с помощью кнопок на гибких кабелях, пропущенных через петли и помещавшихся в карманах прямо внутри перчаток. В сложенном состоянии сопла были повернуты внутрь, и топливо мягко переливалось внутри.
   Экипированные таким образом, сжимая в руках лазерные ружья и АКВ-297 (обычные автоматы Калашникова с увеличенными магазинами и складными прикладами, приспособленные к стрельбе в безвоздушном пространстве), они намеревались отвоевать честь и историческое место Советского Союза и его сторонников. Во время инструктажа подобные фразы не произносились – ни один лидер не мог бы признать, что его честь и историческое место потеряны.
   Однако Мирский был практичным человеком.
   В полутьме еще у одного человека начался приступ рвоты. Вероятно, через день или около того это пройдет. Так им говорили медики; не хуже, чем первые несколько дней на военном корабле. Русские провели в космосе достаточно времени, так что слова медиков основывались на фактах.
   Он пошевелился в своем гамаке. Когда придет время, гамак превратится в кокон, и все они будут один за другим вытолкнуты из корабля. С этого момента им будет предоставлена полная свобода действий, пока они не соберутся внутри Картошки – Камня.
   Мирский подумал о том, насколько хорошо охраняется скважина, и о том, что находится за ней. В детали их не посвящали, сообщив лишь минимум того, что было необходимо для выполнения задачи.
   Еще ни одна цель на орбите до сих пор не захватывалась войсками.
   Невозможно было узнать или даже догадываться, что может пойти не так.
   Нельзя сказать, что каждый солдат надеялся пережить сражение. Во времена Великой Отечественной его дед погиб на берегу Буга в первые часы войны, и, конечно, был еще Киев…
   Русские умели умирать.

Глава 22

   Хоффман взяла с собой лишь самое необходимое; семь блоков памяти высокой плотности из почти двух тысяч, немного личных вещей и два ювелирных украшения, которые десять лет назад подарил ей ее покойный муж. Она оставила свой «Таунус» дома с открытыми дверцами; если на него наткнутся какие-нибудь бродяги, они смогут доставить себе несколько дней удовольствия.
   Больше она ничего не могла сделать. Не было никаких сомнений в том, что произойдет в течение следующих четырех дней; ни один из тех, с кем она говорила, никогда не видел ее в таком напряжении.
   Руководствуясь инстинктом, который никогда не подводил ее в прошлом, Джудит Хоффман отправилась на Камень. Она надеялась, что еще не слишком поздно.
   Она ехала на взятом напрокат «Бьюике» в течение многих часов через пустыню и открытое пространство, через маленькие и средние городки, пытаясь не думать ни о чем или ощущать свою вину. Больше она ничего не могла сделать.
   Рассерженное и глупое правительство лишило ее всех полномочий. Трое членов кабинета обвинили ее в том, что это фактически она заварила всю кашу.
   – К черту их всех, – прошептала она.
   Возле поворота к космодрому Ванденберг, в маленьком комплексе магазинов, обслуживавших персонал базы, она увидела магазин для садоводов. Не колеблясь, она въехала на стоянку.
   Внутри магазина она спросила у тощего молодого клерка в зеленом фартуке и робингудовской шляпе, где можно купить семена.
   – Овощные или цветочные? – спросил он.
   – И те и другие.
   – Секция Н, напротив садовых инструментов, рядом с соломой.
   – Спасибо.
   Она нашла прилавок с семенами и взяла по одной упаковке каждого вида, попавшегося ей на глаза, по две или три – некоторых овощей и фруктов. Когда она закончила, ее корзинку заполняли около десяти фунтов упаковок с семенами. Клерк ошеломленно смотрел на кучу.
   Хоффман бросила на прилавок две стодолларовые банкноты.
   – Этого хватит? – спросила она.
   – Думаю, да…
   – Оставьте сдачу себе, – сказала она. – Я спешу, и у меня нет времени считать.
   – Позвольте мне…
   – У меня нет времени, – повторила она, доставая еще одну банкноту и кладя ее рядом с двумя.
   – Я уверен, что этого хватит, – быстро сказал клерк, судорожно сглотнув.
   – Спасибо. Не сложите ли все это в коробку?
   Хоффман взяла коробку и вернулась в машину.
 
   Лэньер спал в своей комнате, когда раздался звонок интеркома. Он протянул руку, чтобы нажать кнопку, но никакого сообщения не было, только тишина.
   Он, моргая, протер глаза. Потом он услышал звонки интеркомов в других комнатах. В коридоре послышались шаги.
   Он набрал номер. Дрожащий голос ответил:
   – Узел связи первой камеры.
   – Говорит Гарри Лэньер. У нас общая тревога?
   – Да, мистер Лэньер.
   – Почему? – голос Лэньера был бесконечно терпелив.
   – Я не уверен, сэр.
   – Я хочу говорить с узлом связи оси, немедленно.
   – Да, сэр.
   Когда несколько секунд спустя ответил женский голос, он потребовал информацию.
   – Мы получили Деф-Кон-три из Лондона и Москвы, – сказала женщина. – Усиленная активность радаров, в особенности орбитального слежения. Была совершена какая-то акция против спутников связи и навигации.
   – Какие-нибудь сообщения из Флориды или Саннивейла?
   – Никаких, сэр.
   – Сообщения из лунного поселения?
   – Ничего, сэр. Они сейчас с противоположной стороны от нас.
   – Я сейчас поднимусь к оси. Скажите Линк и Пикни, чтобы они подготовили специальное помещение примерно для пятнадцати человек.
   Вмешался голос Роберты Пикни.
   – Гарри, это вы? Все уже подготовлено, по приказу Киршнера. Он хочет скоординировать действия научной группы и службы безопасности. Поднимайтесь немедленно сюда.
   В лифте, окруженный персоналом службы безопасности и сбитыми с толку инженерами, еще не знавшими подробностей, Лэньер пытался думать о том, что еще нужно сделать, какие приготовления еще не закончены. Он потрогал свой небритый подбородок.
   Все это был гипотетический, долгий кошмар. Далеко внизу, там, где он провел большую часть своей жизни, где все еще жили большинство из тех, кого он любил – как мало их было! – кажется, начиналось это.
   Он не мог отогнать от себя образ того, чем занимались сейчас эти люди там, дома. Он прожил свою жизнь как пилот, но никогда как гражданское лицо. Люди, слушающие радио, сирены, инструкции гражданской обороны, которые никогда не были достаточно понятными для того, чтобы иметь какую-то ценность. Приказы об эвакуации, передаваемые по кабельной сети из дома в дом. Перепуганные люди, бросающие вещи в автомобили или карабкающиеся в автобусы или поезда, или грузовики гражданской обороны…
   Он попытался отбросить эти мысли. Ему необходимо было сохранить разум.
   В помещениях у оси охранники службы безопасности распределяли людей по группам в соответствии с приоритетом. Трое молодых морских пехотинцев извлекли его из толпы и почти силой втолкнули в специальную машину.
   Центр внутренней связи Камня представлял собой огороженную зону примерно в двадцать квадратных метров, в одном из углов буферной зоны первого дока. У двери стояли шесть капралов морской пехоты, с ружьями наготове; их ботинки были закреплены в специальных скобах, чтобы удержать их при необходимости целиться и стрелять. Лэньер прошел между ними. Внутри помещения собралось десять человек. Они пристально смотрели на него, пока он тяжело садился в кресло.
   На одной из стен были смонтированы четыре видеоэкрана. Бесчисленные репитеры были встроены в большую часть консолей. Лишь один из больших экранов был включен, показывая нечеткое изображение самого Камня, окруженное численными значениями различных данных. Это была картинка с «Дрейка»: почти таким же он впервые увидел Камень, четыре года назад.
   Пикни протянула ему пару галош на присосках.
   – Еще не началось, – сказала она. – Но была объявлена тревога. Что-то ударило в вентилятор, но мы не уверены в том, что именно. Наденьте это. – Она надела ему на голову гарнитуру с наушниками и микрофоном. – Я координировала все действия в течение последнего получаса.
   – Какие-либо распоряжения?
   – Пока ничего особенного. Просто тревога.
   Он сел туда, куда ему показали, и к нему придвинули набор клавиатур и экранов. Несколько минут спустя вошли капитан Киршнер и его помощник, одетый в хаки молодой капитан-лейтенант с усиками, и сели в нескольких метрах от него за аналогичными устройствами.
   Киршнер, отвечавший за внешнюю безопасность Камня, действительно был сейчас центральной фигурой. Герхардт находился в первой камере, делая необходимые приготовления; однако в данный момент то, что происходило в камерах, не имело значения.
   – Направьте пятнадцать человек за пределы скважины, с переносными системами обнаружения, – сказал Киршнер. – Я хочу, чтобы они спрятались за этими стенами-сотами, чтобы их не было видно – никаких тепловых меток. И приведите эти проклятые орудия Гатлинга в боевую готовность.
   Наступила тишина. Пикни, с наушниками на коротко подстриженных волосах, напряженно слушала. Из громкоговорителя в другом конце комнаты послышался шум помех.
   На самом большом экране вспыхнуло изображение и, после некоторых колебаний, стабилизировалось в кристальной чистоте. Его источником была камера, установленная прямо за скважиной, в ячеистом углублении. В данный момент камера была направлена к Земле. Изображение диска Земли, все еще темное, сфокусировалось. Изображение дважды дернулось, пока усилители делали свое дело. Лэньер мог различить континенты, очертания облаков, ночные огни городов. Они находились в нескольких минутах от ближайшей к Земле точки их орбиты – меньше трех тысяч километров.
   В наушниках сквозь треск послышался голос:
   – Небеса, Небеса, говорит Красный Куб. Состояние тревоги, высшей степени.
   – Дерьмо, – пробормотал Киршнер.
   – Медведи только что объявили финишный рывок. Капитан Киршнер, мы сейчас готовим свой ответ. Ваше положение неизвестно. Просим сообщить.
   – Мы в безопасности, занимаемся приготовлениями, – сказал Киршнер.
   Красный Куб – западная штаб-квартира Объединенного Космического Командования в Колорадо – ответил:
   – Вы сейчас не вписываетесь в наш ответ, капитан. Мы вынуждены поступать так, словно вы не существуете. Слишком высокое давление пара. Похоже, они намерены отобрать у нас наши околоземные ресурсы. Понятно?
   – Понятно. Будем уповать на Бога, что вам удастся удержать их, Красный Куб.
   – Небеса сейчас предоставлены сами себе, капитан.
   – Да, сэр.
   Связь закончилась.
   – На моем экране приближающийся ОТМ, – сказал Киршнер. – Он опознан?
   – ОТМ сорок пять, с оборудованием и дополнительным персоналом на борту, стартовал девять часов назад с Шестнадцатой станции, – сказала Пикни. – Мы следили за ним.
   Помощник Киршнера подтвердил, что морские пехотинцы у скважины зафиксировали объект на своих сканнерах.
   – Примите его на борт, – сказал Киршнер. – Через день или около того их будет значительно больше, если все пойдет в том же духе.
   – Да, сэр – еще несколько уже стартуют.
   На экране перед Лэньером появилось изображение ОТМ-а, приближавшегося к скважине. Внезапно ОТМ превратился в светящийся шар. Бесшумно и быстро шар потемнел и расплылся. На фоне рассеивающегося газа разлетелись в стороны обломки.
   – Сэр, – сказал помощник Киршнера, – они видят там темные переходы, закрывающие звезды. За ОТМ-ом.
   – ОТМ-а больше нет, – сказал Лэньер. – Капитан, они проскользнули позади нашего корабля.
   – Боже мой, – воскликнул голос из шипящего и трещащего громкоговорителя. Пикни подключила частоту морских пехотинцев ко всей комнате. – Кто-то захватил наш корабль. Я вижу…
   – Говорит Дурбан. Я вижу темные пятна, но это, должно быть, у меня в глазах.
   – Ничего не сделать. Я не видел вспышки, и я вижу четыре, пять, шесть теней на фоне звезд. Сволочи.
   – Они собираются спуститься по трубе, – сказал Киршнер. – Подготовьте цистерны от ОТМ-ов, чтобы их заблокировать. Группа А, пускайте в ход ваши тросы.
   Камеры в скважине показали призрачные инфракрасные изображения людей в скафандрах, перемещавшихся за первым вращающимся доком. Напоминавшая мортиру пушка выстрелила стальным тросом через весь стометровый диаметр скважины. Гарпуны зафиксировали тросы на противоположной стене. После семи быстро последовавших друг за другом выстрелов в скважине возникла паутина из тросов. Три пустых цистерны были зафиксированы в нужном положении с помощью дополнительных тросов. Все это было проделано меньше чем за десять минут.