– Откуда?
– От Киеры.
Я кивнул.
– Рад, что ты поддерживаешь с ней связь.
Она кивнула.
– Как это вообще случилось?
– С Киерой?
– С твоим пальцем, – без тени улыбки отозвалась она.
– Гостил на Востоке, а когда собирался вернуться, забыл его упаковать.
– Ты действительно снова был на Востоке?
Я кивнул.
– Научился ездить верхом. Но пока не научился получать от этого удовольствие.
Это вызвало легкую улыбку. А потом она спросила:
– Итак, что у тебя на уме?
– Южная Адриланка.
– Ты о ней слышал?
– Угу.
– От Алиеры, разумеется.
– Не напрямую.
– Полагаю, ты намерен спуститься в город и спасти меня, как дзур приходит на помощь беспомощной девице.
– Ну, на уме у меня не совсем это. – Но довольно близко к цели, черт возьми. – Ты намерена утверждать, что у тебя все в порядке и никакая помощь тебе не требуется?
– И какую же помощь ты можешь предложить, Влад? Я спрашиваю не риторически.
Она сказала «Влад». Раньше она звала меня «Владимир».
– Я знаю немало народу. Некоторые до сих пор желают оказать мне услугу.
– Какую же – убить тебя? Ты хоть знаешь, какую цену джареги назначили за твою голову?
– Вообще-то нет. Какую? – Странно, но прежде меня никогда не интересовала точная цифра.
– Ну, я точно не знаю, но очень много.
– Я думаю. Но все же найдутся те, кому я по крайней мере могу задать вопрос-другой. – И пока она не ответила, я спросил: – Так как у тебя дела?
– Вполне неплохо. А у тебя?
Я издал неопределенный звук. Она кивнула и поинтересовалась:
– У меня что, выросли бородавки?
– Хм?
– Ты то и дело смотришь на меня, а потом отворачиваешься.
– А.
Лойош вернулся ко мне. Коти погладила Ротсу по голове.
– У тебя неприятности, – проговорил я.
Она кивнула.
– Я могу помочь.
– Я ненавижу… Что такое?
– Ничего. Я думал, ты скажешь… Неважно. Но я правда МОГУ помочь.
– Тебя, Влад, я не ненавижу.
– Хорошо. Я могу продолджать?
Вошел Такко и спросил, не желаем ли мы чего-либо. Мы хором сказали: «Клявы», а Коти добавила: «Ему побольше сливок и поменьше меда. Какую предпочитаю я, ты знаешь».
Такко проворчал нечто в смысле, что он знает, какую кляву предпочитаем мы оба, а может – что он приготовит кляву так, как сочтет нужным, а мы пусть пьем и благодарим.
– Я ненавижу то, что мне нужна твоя помощь, – произнесла она.
– Ты уже сказала. Я понимаю.
Я поднялся и стал расхаживать. Она спросила:
– Ты волнуешься или расстроен?
– Это потому что я хожу из угла в угол?
– У тебя поникли плечи и ты сутулишься. Это или волнение, или расстройство.
– А. – Я снова сел, но она, пожалуй, способна разгадать мои чувства и по тому, как я сижу. – И то, и другое, думаю. Волнуюсь, позволишь ли ты мне помочь. Расстроен тем, что ты этого не хочешь.
– Не думаю, что я могу убедить тебя подрядиться на эту работу за плату.
Я засмеялся было, потом перестал.
– Отчего же. Есть плата, которую я охотно приму.
Она взглянула на меня так, как смотрит тот, кто вас очень хорошо знает. И подождала.
– Кое-какие сведения, – объяснил я.
– А именно?
– Скажи, что означал этот взгляд.
– Какой взгляд?
– Когда я упомянул Южную Адриланку.
Она нахмурилась.
– Понятия не имею, как я на тебя тогда посмотрела.
– Вроде как с облегчением.
– С облегчением?
– Да. Ты словно боялась, что я скажу что-то другое.
– О.
Некоторое время мы оба молчали.
Вернулся Такко с клявой для нас. Когда-то я спросил Сетру, сколько ему лет, и она ответила: «Он моложе меня».
Он поставил кляву и повернулся, намереваясь уйти. Я спросил:
– Такко, сколько лет Сетре, если точно?
– Она моложе меня, – отозвался он и зашаркал прочь. Можно было догадаться.
Коти сделала глоток клявы.
– Ты хочешь получить плату вперед? – наконец спросила она.
– Это неважно.
Она прикусила губу.
– А если я скажу, что мне это не по средствам?
Я пожал плечами.
– Не знаю. Я все равно все сделаю.
Она кивнула.
– Да, я так и думала, что ты это скажешь.
Лойош потерся головой об мою шею.
Еще три (ее) глотка, и она проговорила:
– Ладно. Поехали.
Внезапно у меня появилось дело. Может, если повезет, я кого-нибудь убью. Мне сразу стало лучше.
– Начнем с имен, – предложил я.
– С имени, – уточнила Коти. – Я знаю только одно.
– Мадам Триеско.
Она уставилась на меня.
– Алиера этого не знает.
– Я же сказал, информация не прямо от нее. Мой источник…
– Кто?
– Это важно?
Она посмотрела на меня так, как смотрела когда-то – не искоса, но сквозь слегка прикрытые веки. Я знал, что это значит.
– Ладно, это важно, но сейчас я бы предпочел его не называть.
– Это твоя подруга Киера?
– Я же сказал, прямо сейчас предпочитаю не называть.
Миг спустя она коротко кивнула.
– Ладно. Да, Триеско.
– И что ты о ней знаешь?
– Имя.
– Ты знаешь, что она из Левой Руки?
Она пожала плечами.
– Предполагаю, поскольку это «она».
– Ладно. Где в точности идут дела в Южной Адриланке?
Она вздрогнула.
– Там, где я их не контролирую.
– У тебя есть люди?
– Нет, я их распустила. Я пыталась прикрыть лавочку, и…
– Да, я слышал. Кого-то можно вернуть?
– Никого из тех, кого я желала бы.
Этот тон мне был знаком; о возражениях я и не думал.
– Ладно. Мне надо кое-что проверить.
– Если тебе причинят вред, мне это весьма не понравится.
– Мне тоже.
– Не шути так.
– Знаешь, есть масса более трудных дел, чем отвести в сторону Левую Руку Джарегов.
Уголок ее рта дернулся.
«Маленькая победа, Лойош.»
«Как скажешь, босс.»
Она сказала:
– До меня дошли кое-какие слухи.
– О чем?
– О тебе. О дженойнах. О леди Телдре.
Почти неосознанно моя рука коснулась рукояти длинного тонкого кинжала на боку. Да, она была там.
– Пожалуй, это более или менее правда, – проговорил я.
– Леди Телдра мертва?
– Не совсем.
Она нахмурилась.
– Ты участвовал в сражении с дженойнами?
– Ну, там скорее была драка, а не сражение, – заметил я. – Но как раз эта часть верна.
– И как это случилось?
– Сам удивляюсь. Целый ряд случайностей, наверное.
Она отпила еще клявы и окинула меня медленным, оценивающим взглядом.
– Я не уверена в том, о чем с тобой теперь говорить.
– Ну, не знаю. Вряд ли это так сложно. Можешь вспомнить об угнетенных выходцах с Востока, чтобы заставить меня обороняться. Должно сработать.
Глаза Коти сузились, но она промолчала.
– Ладно, – произнес я, – давай-ка лучше о деле. А ты пока придумай тему для беседы.
Она промолчала.
Я поднялся. Даже несколько часов спустя и после отдыха, это было непросто. Надеюсь, сейчас на меня никто не нападет, я двигаюсь слишком медленно.
«Ты всегда…»
«Заткнись, Лойош.»
– Ладно, Коти. Буду на связи.
– Действуй, – сказала она.
Я вышел из комнаты без дальнейших церемоний, даже не оглядываясь, поскольку мне было трудно сказать что-либо. Немного порыскав, я нашел Такко.
– Будь так добр, спроси Сетру, не телепортирует ли она меня.
Он даже не поморщился.
У меня есть походный рюкзачок, в котором сложена запасная рубашка, несколько пар носков и пара-тройка плащей, которые я меняю в зависимости от погоды и иных обстоятельств. Я развернул серый и пристроил на место кое-какое оружие из той коллекции, которой меня вчера снабдил Морролан. Потом я надел плащ, проверил, правильно ли он сидит, и глубоко вздохнул.
Сетра вошла и кивнула мне. Я снял амулет и спрятал его.
– Удачи, – пожелала она. Я кивнул.
Мгновение, и я стоял на восточной стороне Цепного моста, в Южной Адриланке.
2. Чесночный хлебец
– От Киеры.
Я кивнул.
– Рад, что ты поддерживаешь с ней связь.
Она кивнула.
– Как это вообще случилось?
– С Киерой?
– С твоим пальцем, – без тени улыбки отозвалась она.
– Гостил на Востоке, а когда собирался вернуться, забыл его упаковать.
– Ты действительно снова был на Востоке?
Я кивнул.
– Научился ездить верхом. Но пока не научился получать от этого удовольствие.
Это вызвало легкую улыбку. А потом она спросила:
– Итак, что у тебя на уме?
– Южная Адриланка.
– Ты о ней слышал?
– Угу.
– От Алиеры, разумеется.
– Не напрямую.
– Полагаю, ты намерен спуститься в город и спасти меня, как дзур приходит на помощь беспомощной девице.
– Ну, на уме у меня не совсем это. – Но довольно близко к цели, черт возьми. – Ты намерена утверждать, что у тебя все в порядке и никакая помощь тебе не требуется?
– И какую же помощь ты можешь предложить, Влад? Я спрашиваю не риторически.
Она сказала «Влад». Раньше она звала меня «Владимир».
– Я знаю немало народу. Некоторые до сих пор желают оказать мне услугу.
– Какую же – убить тебя? Ты хоть знаешь, какую цену джареги назначили за твою голову?
– Вообще-то нет. Какую? – Странно, но прежде меня никогда не интересовала точная цифра.
– Ну, я точно не знаю, но очень много.
– Я думаю. Но все же найдутся те, кому я по крайней мере могу задать вопрос-другой. – И пока она не ответила, я спросил: – Так как у тебя дела?
– Вполне неплохо. А у тебя?
Я издал неопределенный звук. Она кивнула и поинтересовалась:
– У меня что, выросли бородавки?
– Хм?
– Ты то и дело смотришь на меня, а потом отворачиваешься.
– А.
Лойош вернулся ко мне. Коти погладила Ротсу по голове.
– У тебя неприятности, – проговорил я.
Она кивнула.
– Я могу помочь.
– Я ненавижу… Что такое?
– Ничего. Я думал, ты скажешь… Неважно. Но я правда МОГУ помочь.
– Тебя, Влад, я не ненавижу.
– Хорошо. Я могу продолджать?
Вошел Такко и спросил, не желаем ли мы чего-либо. Мы хором сказали: «Клявы», а Коти добавила: «Ему побольше сливок и поменьше меда. Какую предпочитаю я, ты знаешь».
Такко проворчал нечто в смысле, что он знает, какую кляву предпочитаем мы оба, а может – что он приготовит кляву так, как сочтет нужным, а мы пусть пьем и благодарим.
– Я ненавижу то, что мне нужна твоя помощь, – произнесла она.
– Ты уже сказала. Я понимаю.
Я поднялся и стал расхаживать. Она спросила:
– Ты волнуешься или расстроен?
– Это потому что я хожу из угла в угол?
– У тебя поникли плечи и ты сутулишься. Это или волнение, или расстройство.
– А. – Я снова сел, но она, пожалуй, способна разгадать мои чувства и по тому, как я сижу. – И то, и другое, думаю. Волнуюсь, позволишь ли ты мне помочь. Расстроен тем, что ты этого не хочешь.
– Не думаю, что я могу убедить тебя подрядиться на эту работу за плату.
Я засмеялся было, потом перестал.
– Отчего же. Есть плата, которую я охотно приму.
Она взглянула на меня так, как смотрит тот, кто вас очень хорошо знает. И подождала.
– Кое-какие сведения, – объяснил я.
– А именно?
– Скажи, что означал этот взгляд.
– Какой взгляд?
– Когда я упомянул Южную Адриланку.
Она нахмурилась.
– Понятия не имею, как я на тебя тогда посмотрела.
– Вроде как с облегчением.
– С облегчением?
– Да. Ты словно боялась, что я скажу что-то другое.
– О.
Некоторое время мы оба молчали.
Вернулся Такко с клявой для нас. Когда-то я спросил Сетру, сколько ему лет, и она ответила: «Он моложе меня».
Он поставил кляву и повернулся, намереваясь уйти. Я спросил:
– Такко, сколько лет Сетре, если точно?
– Она моложе меня, – отозвался он и зашаркал прочь. Можно было догадаться.
Коти сделала глоток клявы.
– Ты хочешь получить плату вперед? – наконец спросила она.
– Это неважно.
Она прикусила губу.
– А если я скажу, что мне это не по средствам?
Я пожал плечами.
– Не знаю. Я все равно все сделаю.
Она кивнула.
– Да, я так и думала, что ты это скажешь.
Лойош потерся головой об мою шею.
Еще три (ее) глотка, и она проговорила:
– Ладно. Поехали.
Внезапно у меня появилось дело. Может, если повезет, я кого-нибудь убью. Мне сразу стало лучше.
– Начнем с имен, – предложил я.
– С имени, – уточнила Коти. – Я знаю только одно.
– Мадам Триеско.
Она уставилась на меня.
– Алиера этого не знает.
– Я же сказал, информация не прямо от нее. Мой источник…
– Кто?
– Это важно?
Она посмотрела на меня так, как смотрела когда-то – не искоса, но сквозь слегка прикрытые веки. Я знал, что это значит.
– Ладно, это важно, но сейчас я бы предпочел его не называть.
– Это твоя подруга Киера?
– Я же сказал, прямо сейчас предпочитаю не называть.
Миг спустя она коротко кивнула.
– Ладно. Да, Триеско.
– И что ты о ней знаешь?
– Имя.
– Ты знаешь, что она из Левой Руки?
Она пожала плечами.
– Предполагаю, поскольку это «она».
– Ладно. Где в точности идут дела в Южной Адриланке?
Она вздрогнула.
– Там, где я их не контролирую.
– У тебя есть люди?
– Нет, я их распустила. Я пыталась прикрыть лавочку, и…
– Да, я слышал. Кого-то можно вернуть?
– Никого из тех, кого я желала бы.
Этот тон мне был знаком; о возражениях я и не думал.
– Ладно. Мне надо кое-что проверить.
– Если тебе причинят вред, мне это весьма не понравится.
– Мне тоже.
– Не шути так.
– Знаешь, есть масса более трудных дел, чем отвести в сторону Левую Руку Джарегов.
Уголок ее рта дернулся.
«Маленькая победа, Лойош.»
«Как скажешь, босс.»
Она сказала:
– До меня дошли кое-какие слухи.
– О чем?
– О тебе. О дженойнах. О леди Телдре.
Почти неосознанно моя рука коснулась рукояти длинного тонкого кинжала на боку. Да, она была там.
– Пожалуй, это более или менее правда, – проговорил я.
– Леди Телдра мертва?
– Не совсем.
Она нахмурилась.
– Ты участвовал в сражении с дженойнами?
– Ну, там скорее была драка, а не сражение, – заметил я. – Но как раз эта часть верна.
– И как это случилось?
– Сам удивляюсь. Целый ряд случайностей, наверное.
Она отпила еще клявы и окинула меня медленным, оценивающим взглядом.
– Я не уверена в том, о чем с тобой теперь говорить.
– Ну, не знаю. Вряд ли это так сложно. Можешь вспомнить об угнетенных выходцах с Востока, чтобы заставить меня обороняться. Должно сработать.
Глаза Коти сузились, но она промолчала.
– Ладно, – произнес я, – давай-ка лучше о деле. А ты пока придумай тему для беседы.
Она промолчала.
Я поднялся. Даже несколько часов спустя и после отдыха, это было непросто. Надеюсь, сейчас на меня никто не нападет, я двигаюсь слишком медленно.
«Ты всегда…»
«Заткнись, Лойош.»
– Ладно, Коти. Буду на связи.
– Действуй, – сказала она.
Я вышел из комнаты без дальнейших церемоний, даже не оглядываясь, поскольку мне было трудно сказать что-либо. Немного порыскав, я нашел Такко.
– Будь так добр, спроси Сетру, не телепортирует ли она меня.
Он даже не поморщился.
У меня есть походный рюкзачок, в котором сложена запасная рубашка, несколько пар носков и пара-тройка плащей, которые я меняю в зависимости от погоды и иных обстоятельств. Я развернул серый и пристроил на место кое-какое оружие из той коллекции, которой меня вчера снабдил Морролан. Потом я надел плащ, проверил, правильно ли он сидит, и глубоко вздохнул.
Сетра вошла и кивнула мне. Я снял амулет и спрятал его.
– Удачи, – пожелала она. Я кивнул.
Мгновение, и я стоял на восточной стороне Цепного моста, в Южной Адриланке.
2. Чесночный хлебец
Михи сообщил, что господин Валабар приготовил сегодня вечером. «Вечер» пока еще был ясным днем немного за полдень, но не будем занудствовать. Тушеный домашний перец; говяжья грудинка; картофель «Пепельная Гора»; жаркое из кетны, фаршированной фенарианскими сосисками; бифштекс из виннеазавра с анисовым желе; говядина с тройным луком. Затем он отступил и застыл в ожидании. Меня занимала эта странность, пока я не сообразил, что он просто дает клиентам время обдумать заказ, и в то же время готов ответить на их вопросы.
– А ты что порекомендуешь? – спросил Телнан.
– Что хочешь. Здесь все вкусно.
Я тем временем жевал чесночный хлебец.
«Лангош» не имеет себе равных во всем мире. Дед тоже его печет. Семейная верность требует заявить, что у него выходит лучше, но давайте не будем уточнять.
Лангош – это небольшой кругляш самую чуточку пресного хлеба, приготовленного до поджаристой корочки. Подается он с дольками чеснока. Чеснок нужно разломить пополам и натереть им хлебец, пока в пальцах не начнется жжение. Затем куснуть чеснок и подождать, как только он взорвется во рту – откусить немного хлеба. Главное – точно рассчитать время.
Я выбрал грудинку, Телнан заказал жаркое. Михи улыбнулся так, словно мы оказались самыми умными клиентами на его памяти. Телнан изучил мою технику работы с хлебцами, скопировал ее и расплылся в довольной ухмылке.
Дзурлорд с ухмылкой до ушей. Весьма странное зрелище. Но я был рад, что ему понравилась еда.
– Итак, – я попытался продолжить беседу с того же места, где мы остановились, – ты изучаешь чародейство. Может, объяснишь мне, что значит «чародей»? А то я просто теряюсь в догадках.
Он ухмыльнулся, словно учитель только что задал ему тот самый вопрос, к которому он подготовился.
– Чародейство, – изрек Телнан, – есть искусство объединения, равно как и управления, с несоизмеримыми силами природы для получения результатов, недоступных либо значительно более трудоемких для всякого иного тайного умения.
– Ага, – сказал я. – Ладно. Понятно. Большое спасибо.
– Всегда пожалуйста, – ответил он с ноткой удовлетворения. – А чем занимаешься ты?
– Хм?
– Ну, я – чародей. А ты чем занимаешься?
– А. – Я немного поразмыслил. – Ну, в основном убегаю, вопя от страха.
Телнан рассмеялся. Судя по всему, он мне не поверил. С другой стороны, может, и поверил, но тогда ему полагалось бы проявить презрение, а мне в ответ полагалось бы прикончить его, а Сетре это не понравится.
Однако эти слова надежно прикончили разговор.
Я куснул зубок чеснока, дождался взрыва и откусил кусок хлеба. Превосходно. Каждый кусочек чеснока был открытием, он захватывал, даже растворяясь. Каждый кусочек хлеба был эпитафией, достойно его заверщающей. А сочетание их вновь переносило меня назад, вдаль от всего, что случилось за эти годы, в те дни, когда жизнь была куда проще. Разумеется, она никогда не была простой, но оглядываясь на нее из нынешнего мгновения, когда чувства мои переполнены чесноком и свежевыпеченным лангошем, кажется, что все было простым и ясным.
Шагнуть с Цепного моста – тоже было шагом в прошлое. Я сразу вспомнил те дни, когда еще не встретил Коти, когда я еще не работал на джарегов, когда я был просто выходцем с Востока, живущим на Нижней Киероновой дороге, но несколько раз в неделю пересекающим этот мост, или проходя по берегу к Плотницкому, чтобы нанести визит деду. Его больше нет тут, теперь он живет в особняке рядом с городком Мыска, у озера Щурк. Пару лет назад я навещал его. Пожалуй, надо сделать это снова, если я сумею уладить тут дела и меня не прикончат.
В моих воспоминаниях Южная Адриланка постоянно воняет. Это не совсем так. Пахнут кварталы восточников, а выходцы с Востока занимают хотя и немалую часть Южной Адриланки, но далеко не всю.
Улицы эти знакомы моим ногам не хуже, чем языку знаком вкус лангоша. Лангош куда приятнее.
В Адриланке стояла прохладная погода, однако плащ защищал от морского ветра. Лойош и Ротса шевелились у меня на плечах, глядя по сторонам. Я коснулся эфеса шпаги, просто чтобы проверить, на месте ли она. Леди Телдра висела прямо перед ней.
Сапоги мои сделаны из мягкой, прекрасно выделанной кожи дарра; удобные, равно пригодные для прогулок по лугам и по каменистым горным перевалам. Они не совсем подходят для каменных мостовых Адриланки, но мои старые сапоги остались там же, где и старая жизнь.
Я добрался до Шести Углов, одного из многих центров Восточных кварталов, и осмотрелся. Вокруг были люди – такие же, как я. Внутри у меня словно распустился узел, о котором я и не подозревал. Быть самим собой все-таки не то же самое, что оказаться среди своих.
Кто для меня «свои» – не всегда понятно, но я просто описываю то, что чувствовал в тот момент.
Шесть Углов, как говорят, не самый фешенебельный район. До Междуцарствия, насколько я слышал, тут обитали зажиточные торговцы, но после пожаров район так и не восстановили. А поскольку он никому не был нужен, сюда вселились восточники, которые прибыли, ну, с Востока. После этого район строился медленно и без всякой планировки; никого не интересовало, что тут происходит и как это все выглядит. И кто что с кем делает – тоже. Патрули гвардейцев Феникса днем курсировали по установленным маршрутам, ночью отсутствовали вовсе. Не думаю, что они боялись, просто им не было дела до происходящего.
Стены, которые когда-то были зелеными, просевшая посредине кровля и дверной проем, прикрытый ветхой завесой из мешковины. Здесь обитель лучшего сапожника в Южной Адриланке, а может, и во всей империи. Порядки тут далеко не как у Валабара, и Якуб уставился на меня с неподдельным изумлением:
– Лорд Талтош! Вы вернулись!
Я согласился, мол, да, вернулся.
– Как дела, Якуб? – Я пожалел о своих словах, едва произнес их.
– Ничего, лорд Талтош. У нас тут дожди, знаете, после них всегда поднимают налоги. А Николас несколько дней как повредил руку и не может работать, так что большая часть его заказчиков перешла ко мне. Конечно, леди Киата оставила половину своих земель под паром, и мы не получаем…
– Рад слышать, – быстро вставил я, пока он еще не набрал обороты.
Якуб, хвала Вирре, уловил намек.
– Как вы, господин?
– Неплохо, спасибо.
Он посмотрел в район моих ног.
– А это что?
– Даррова кожа, – сказал я. – Мне пришлось немало побродить по бездорожью.
– Ага, понимаю. И раз речь о бездорожье, в подъеме они не натирают? На пятках нет мозолей? На подошвах…
– У тебя сохранились мои мерки?
– Разумеется, – с обиженным видом ответил он.
– Тогда сделай мне что-нибудь, в чем я мог бы ходить по улице и мощеным тротуарам.
Он задумался.
– Подметки я бы сшил…
– Якуб, я хочу носить сапоги, а не слушать о них.
И я быстро выложил перед ним достаточно серебра, чтобы загладить вторую подряд обиду.
Он откашлялся.
– Теперь, насчет ваших особых, э-э, потребностей…
– Их не так много, как прежде. Только нож в каждом, примерно такого размера, – я извлек один из клинков и показал Якубу.
– Могу я взять его?
Я положил нож на стол.
– И больше ничего? Вы уверены?
– В сапогах – ничего, но мне еще понадобятся новые ножны для шпаги. Старые, которые ты когда-то сделал, э-э, повреждены.
Он поднялся и наклонился через стол, чтобы осмотреть их поближе.
– Их жутко покорежили. А кончик вообще отрезан. Что произошло?
– Их воткнули в меня.
Он уставился на меня, вероятно, желал спросить, как же так получилось, но не смел заикнуться.
Я пожал плечами.
– Делал это ученик лекаря, и я сам не знаю, что он сотворил и зачем, но это сработало.
– Э… да, господин. Новые ножны…
– Используй прежний шаблон.
– Со всеми дополнениями?
– Если хочешь.
– Непременно, господин, – поклонился он. Очень низко.
– И когда будет готов заказ?
– Через четыре дня.
Я вздернул бровь.
– Послезавтра.
Я кивнул.
– Хорошо. А теперь давай-ка поболтаем.
– Прошу прощения?
– Закрывай лавку, Якуб. Надо поговорить.
Он слегка побледнел, хотя за все то долгое время, пока мы знакомы, я никогда не причинял ему вреда и не угрожал. Наверное, все дело в слухах.
Я ждал.
Он закашлялся, прошаркал мимо и навесил тесьму поперек дверного проема. А потом отвел меня в заднюю комнату, наполненную кожей, запахом кож, маслами и масляными ароматами.
У Якуба пышная черная шевелюра, которую он по-драгаэйрски зачесывает назад, подчеркивая благородные черты лица (каковых у него нет). Я так и не смог разобрать, это парик или его собственные крашеные волосы. У Якуба недостает пары нижних зубов, а выпирающая челюсть лишь подчеркивает это. Дымчато-седые, совсем не в цвет волос, брови; маленькие уши; короткие пальцы, постоянно в чем-то вымазанные.
Он придвинул ко мне единственный стул, и я сел.
– Господин?
Я кивнул.
– Кто нынче заправляет делами, Якуб?
– Простите?
Я выдал ему Патентованный Джареговский Взгляд Номер Шесть. Якуб более или менее проникся.
– Вы имеете в виду, кто собирает деньги с игроков?
– Именно об этом я и спрашиваю, Якуб, – улыбнулся я. – Итак?
– Я доставляю свою часть обходительному юному джентльмену из вашего Дома. Его зовут Файявик.
– А кому доставляет сборы он?
– Господин, но я не…
Он умолк, когда я слегка наклонился к нему.
До того, как здесь появился я, у Якуба имелась своя доля во всем, что происходило в Шести Углах, а слышал он обо всем, что происходило и за пределами этой территории. Сейчас его доля могла уменьшиться, но она была. И уши тоже остались. Я это знал, и он знал, что я знаю.
Он слегка наклонил голову.
– Что ж, несколько недель назад все переменилось. Появилось много ваших… то есть джарегов, и…
– Мужчин или женщин?
– Мужчин, мой господин, – нахмурился он.
– Так. Продолжай.
– И их, ну, их просто стало в округе гораздо больше. Мои друзья забеспокоились. Я начал спрашивать.
– Так-так.
– Похоже, кто-то встал у руля. Кто-то из города.
Я кивнул. «Городом» в Южной Адриланке звали ту часть Адриланки, что к северу от реки. Или, так сказать, к западу от реки.
– И я слышал, что деньги идут к некоей Группе Странников.
– Это по имени Дороги Странников, или причина в другом?
– Да, у них особняк на Дороге Странников.
– Кому он принадлежит?
– Не знаю.
Я быстро взглянул на него, сузив глаза, но Якуб ответил:
– Я правда не знаю. Раньше он принадлежал старой госпоже Колетти, но она умерла в том году, и кто купил дом, мне неизвестно.
– Ладно, – сказал я.
Забавная все-таки штука разум, он сразу же выдал, кого из подчиненных послать, чтобы подкупить нужного клерка и проверить реестр домовладельцев, а потом постановил: «забыть об этом», потому что теперь у меня нет подчиненных. Меня не было несколько лет, я всего день как вернулся – и уже думаю как джарег. Это и хорошо, и плохо.
Ну ладно, теперь я знаю место. Что дальше? Проверить его? Ну а почему нет, собственно, что может случиться?
«Ты зарываешься, босс.»
«М-да, пожалуй. Отвык я от всего этого. Преступная деятельность требует постоянной практики.»
«Запиши это для потомства. А пока…»
«Угу.»
Намек понят.
– А что со сборами?
– Господин?
– Посыльные доставляют все к ним, или они сами шлют сборщика с большим мешком?
– А. Посыльные доставляют все прямо в особняк. Собственно, я так и делаю.
– Посыльных оправляют каждый день или раз в неделю?
– Каждый день, господин.
Я еще раз перебрал варианты. Парни определенно не делают секрета из своих намерений. Они что, специально ждут визита, или думают, что с их прикрытием можно ни о каких визитах не беспокоиться? Или они поступают так, чтобы их заметили и вопрос лишь в том, кто заметит?..
Здесь-то и начинается головная боль.
– Хорошо, – сказал я. – А насчет сапог…
– Да, господин. Теплые в стужу, но чтобы дышали. Мягкие, прежде всего удобные, чтобы не скользили. И я еще могу наложить заклинание против волдырей – это поможет, пока будете их разнашивать.
Я кивнул.
– Послезавтра.
Коснувшись рукояти Леди Телдры, я улыбнулся ему так тепло, как только мог. Возможно, недостаточно тепло. Ну, попробовать-то я должен был, правда?
Якуб отодвинул занавес. Лойош вылетел первым и быстро просканировал окрестности, сообщил, что все нормально, и вернулся, чтобы устроиться у меня на плече, когда я выходил наружу. Занавес опустился, ароматы кожи и масла остались за ним, а вокруг меня снова пахло Южной Адриланкой – и чем меньше говорить об этих запахах, тем лучше.
Дорога Странников была недалеко. Я остановился у грязно-серого ломбарда, ярдов за сорок-пятьдесят до нужного места, и осмотрел дом. Старый трехэтажный особняк красного кирпича, деревянное крыльцо пристроено позднее. На первых двух этажах по паре застекленных окон, на верхнем только одно.
Я пристроился у ломбарда и погрузился в ожидание. Вечерело, но до темноты оставалось еще достаточно времени. Шесть Углов как раз просыпались, здесь по вечерам всегда так. Несколько прохожих, старик выгуливает уродливую собачонку, дети играют на мостовой…
«Лойош?»
«Уже летим.»
Джареги взмыли и закружили высоко над домом, опустились ниже, еще ниже, потом вернулись.
«Все тихо, босс. А на окнах занавески», – несколько оскорбленно заявил он.
«Я непременно попеняю им на этот счет.»
Впрочем, «все тихо» тут же и закончилось. Дверь распахнулась, и на крыльцо вышел кто-то в серых джареговских цветах. Драгаэйрянин и женского пола. Стоя там, она держала в правой руке что-то вроде жезла и осматривала улицу.
Я придвинулся ближе к ломбарду и больше не мог видеть дом, а это значит, что и она меня не видела. Лойош высунул голову из-за угла.
«Что она делает, Лойош?»
«Просто смотрит вокруг. И еще что-то делает своей палкой.»
«Что именно?»
«Описывает маленькие круги, в одном направлении, в другом… А сейчас она пошла дальше, свернула за угол и больше я ее не вижу.»
«Ладно, две вещи мы выяснили. Левая Рука действительно ведет тут дела, и они чувствуют, когда я рядом. Если, конечно, ты не полагаешь, что она просто случайно вышла именно сейчас.»
«Но как они могут почувствовать, босс? Они же не должны…»
«Леди Телдра,»– напомнил я.
«Ой.»
Даже я чувствую, когда рядом клинок Морганти, если только он не в ножнах, ослабляющих психическое давление проклятой штуки. А с таким мощным оружием, как Леди Телдра – что ж, искусный волшебник по крайней мере заметит, что неподалеку возникло что-то такое.
«Знаешь, босс, это повредит твоей всегдашней незаметности.»
«Ага. Я поразмыслю насчет специальных ножен для нее, или чего-то в том же роде.»
«Вот еще одна вышла. Не пора ли убраться?»
«Или войти.»
«Босс?»
«Не беспокойся, я люблю рисковать, но не настолько. А мне нужно знать больше.»
«Хорошо. А то я уже собрался помолиться Ворону.»
«Ворону?»
«Он покровительствует всему падшему.»
«Где ты только это выкопал?»
«Мы несколько минут назад проходили мимо храма, я подслушал разговор.»
«Я и не заметил.»
«Ты отвлекся.»
«Я предпочитаю называть это сосредоточенностью.»
«Как скажешь, босс.»
«Ладно, пошли.»
Долгая прогулка вдоль реки проходила в молчании. Пожалуй, визит получился плодотворным. Я получил подтверждение, что Левая Рука ведет тут дела, заказал новые сапоги и ножны для шпаги.
Я шагал по правой стороне Цепного моста, а воды струились внизу. Я смотрел вверх по течению реки, думая обо всем, что творится на берегах реки. О тех, кто рождается, живет и умирает. Пожалуй, мне тоже стоит довериться реке насчет того, на какой берег она вынесет меня.
На восточный, само собой.
Когда между мной и мостом осталась пара миль, я остановил кабриолет и поехал на север, в район, что господствовал над доками. В нескольких милях отсюда, на том берегу реки, были скотобойни; здесь возвышались дома, особняки, склады, лавочки ремесленников победнее и магазины их более успешных коллег.
Уже темнело, когда я вошел в дом с вывеской, изображавшей корабельный фонарь на мачте. Здесь должно было быть много орков. В этой части Адриланки орки толпами сидят в каждой таверне, так что догадка не из самых необоснованных.
Длинная узкая комната. В дальнем конце я заметил дверь, вне сомнения, ведущую в меньшие покои. У двери небольшой помост для музыкантов. А неподалеку от двери стоял бледный драгаэйрянин; одетый в белое и синее, он держал какой-то музыкальный инструмент, прихотливо выгнутый и со множество струн.
Когда-то я заключил сделку с гильдией Менестрелей. Обошлось недешево, но вещей умнее я в своей жизни сделал немного. Всех подробностей вы выслушивать не желаете.
Я показал драгаэйрянину свое кольцо, задал пару вопросов, получил пару ответов и вознаградил его горсткой монет. А потом покинул помещение быстро, пока некоторые из взглядов от посетителей-орков не подвигли их к действиям, которые привлекли бы к себе больше внимания, чем мне хотелось бы.
Я последовал указаниям музыканта, что заставило меня отшагать без малого милю в западном напралении. Можно добавить «и никто не попытался убить меня», чтобы подчеркнуть – мысли о такой возможности никогда меня не оставляли; но сократим повествование, и вы просто имейте в виду: если я не останавливаюсь на этом особо, можете предположить, что меня не убили.
– А ты что порекомендуешь? – спросил Телнан.
– Что хочешь. Здесь все вкусно.
Я тем временем жевал чесночный хлебец.
«Лангош» не имеет себе равных во всем мире. Дед тоже его печет. Семейная верность требует заявить, что у него выходит лучше, но давайте не будем уточнять.
Лангош – это небольшой кругляш самую чуточку пресного хлеба, приготовленного до поджаристой корочки. Подается он с дольками чеснока. Чеснок нужно разломить пополам и натереть им хлебец, пока в пальцах не начнется жжение. Затем куснуть чеснок и подождать, как только он взорвется во рту – откусить немного хлеба. Главное – точно рассчитать время.
Я выбрал грудинку, Телнан заказал жаркое. Михи улыбнулся так, словно мы оказались самыми умными клиентами на его памяти. Телнан изучил мою технику работы с хлебцами, скопировал ее и расплылся в довольной ухмылке.
Дзурлорд с ухмылкой до ушей. Весьма странное зрелище. Но я был рад, что ему понравилась еда.
– Итак, – я попытался продолжить беседу с того же места, где мы остановились, – ты изучаешь чародейство. Может, объяснишь мне, что значит «чародей»? А то я просто теряюсь в догадках.
Он ухмыльнулся, словно учитель только что задал ему тот самый вопрос, к которому он подготовился.
– Чародейство, – изрек Телнан, – есть искусство объединения, равно как и управления, с несоизмеримыми силами природы для получения результатов, недоступных либо значительно более трудоемких для всякого иного тайного умения.
– Ага, – сказал я. – Ладно. Понятно. Большое спасибо.
– Всегда пожалуйста, – ответил он с ноткой удовлетворения. – А чем занимаешься ты?
– Хм?
– Ну, я – чародей. А ты чем занимаешься?
– А. – Я немного поразмыслил. – Ну, в основном убегаю, вопя от страха.
Телнан рассмеялся. Судя по всему, он мне не поверил. С другой стороны, может, и поверил, но тогда ему полагалось бы проявить презрение, а мне в ответ полагалось бы прикончить его, а Сетре это не понравится.
Однако эти слова надежно прикончили разговор.
Я куснул зубок чеснока, дождался взрыва и откусил кусок хлеба. Превосходно. Каждый кусочек чеснока был открытием, он захватывал, даже растворяясь. Каждый кусочек хлеба был эпитафией, достойно его заверщающей. А сочетание их вновь переносило меня назад, вдаль от всего, что случилось за эти годы, в те дни, когда жизнь была куда проще. Разумеется, она никогда не была простой, но оглядываясь на нее из нынешнего мгновения, когда чувства мои переполнены чесноком и свежевыпеченным лангошем, кажется, что все было простым и ясным.
Шагнуть с Цепного моста – тоже было шагом в прошлое. Я сразу вспомнил те дни, когда еще не встретил Коти, когда я еще не работал на джарегов, когда я был просто выходцем с Востока, живущим на Нижней Киероновой дороге, но несколько раз в неделю пересекающим этот мост, или проходя по берегу к Плотницкому, чтобы нанести визит деду. Его больше нет тут, теперь он живет в особняке рядом с городком Мыска, у озера Щурк. Пару лет назад я навещал его. Пожалуй, надо сделать это снова, если я сумею уладить тут дела и меня не прикончат.
В моих воспоминаниях Южная Адриланка постоянно воняет. Это не совсем так. Пахнут кварталы восточников, а выходцы с Востока занимают хотя и немалую часть Южной Адриланки, но далеко не всю.
Улицы эти знакомы моим ногам не хуже, чем языку знаком вкус лангоша. Лангош куда приятнее.
В Адриланке стояла прохладная погода, однако плащ защищал от морского ветра. Лойош и Ротса шевелились у меня на плечах, глядя по сторонам. Я коснулся эфеса шпаги, просто чтобы проверить, на месте ли она. Леди Телдра висела прямо перед ней.
Сапоги мои сделаны из мягкой, прекрасно выделанной кожи дарра; удобные, равно пригодные для прогулок по лугам и по каменистым горным перевалам. Они не совсем подходят для каменных мостовых Адриланки, но мои старые сапоги остались там же, где и старая жизнь.
Я добрался до Шести Углов, одного из многих центров Восточных кварталов, и осмотрелся. Вокруг были люди – такие же, как я. Внутри у меня словно распустился узел, о котором я и не подозревал. Быть самим собой все-таки не то же самое, что оказаться среди своих.
Кто для меня «свои» – не всегда понятно, но я просто описываю то, что чувствовал в тот момент.
Шесть Углов, как говорят, не самый фешенебельный район. До Междуцарствия, насколько я слышал, тут обитали зажиточные торговцы, но после пожаров район так и не восстановили. А поскольку он никому не был нужен, сюда вселились восточники, которые прибыли, ну, с Востока. После этого район строился медленно и без всякой планировки; никого не интересовало, что тут происходит и как это все выглядит. И кто что с кем делает – тоже. Патрули гвардейцев Феникса днем курсировали по установленным маршрутам, ночью отсутствовали вовсе. Не думаю, что они боялись, просто им не было дела до происходящего.
Стены, которые когда-то были зелеными, просевшая посредине кровля и дверной проем, прикрытый ветхой завесой из мешковины. Здесь обитель лучшего сапожника в Южной Адриланке, а может, и во всей империи. Порядки тут далеко не как у Валабара, и Якуб уставился на меня с неподдельным изумлением:
– Лорд Талтош! Вы вернулись!
Я согласился, мол, да, вернулся.
– Как дела, Якуб? – Я пожалел о своих словах, едва произнес их.
– Ничего, лорд Талтош. У нас тут дожди, знаете, после них всегда поднимают налоги. А Николас несколько дней как повредил руку и не может работать, так что большая часть его заказчиков перешла ко мне. Конечно, леди Киата оставила половину своих земель под паром, и мы не получаем…
– Рад слышать, – быстро вставил я, пока он еще не набрал обороты.
Якуб, хвала Вирре, уловил намек.
– Как вы, господин?
– Неплохо, спасибо.
Он посмотрел в район моих ног.
– А это что?
– Даррова кожа, – сказал я. – Мне пришлось немало побродить по бездорожью.
– Ага, понимаю. И раз речь о бездорожье, в подъеме они не натирают? На пятках нет мозолей? На подошвах…
– У тебя сохранились мои мерки?
– Разумеется, – с обиженным видом ответил он.
– Тогда сделай мне что-нибудь, в чем я мог бы ходить по улице и мощеным тротуарам.
Он задумался.
– Подметки я бы сшил…
– Якуб, я хочу носить сапоги, а не слушать о них.
И я быстро выложил перед ним достаточно серебра, чтобы загладить вторую подряд обиду.
Он откашлялся.
– Теперь, насчет ваших особых, э-э, потребностей…
– Их не так много, как прежде. Только нож в каждом, примерно такого размера, – я извлек один из клинков и показал Якубу.
– Могу я взять его?
Я положил нож на стол.
– И больше ничего? Вы уверены?
– В сапогах – ничего, но мне еще понадобятся новые ножны для шпаги. Старые, которые ты когда-то сделал, э-э, повреждены.
Он поднялся и наклонился через стол, чтобы осмотреть их поближе.
– Их жутко покорежили. А кончик вообще отрезан. Что произошло?
– Их воткнули в меня.
Он уставился на меня, вероятно, желал спросить, как же так получилось, но не смел заикнуться.
Я пожал плечами.
– Делал это ученик лекаря, и я сам не знаю, что он сотворил и зачем, но это сработало.
– Э… да, господин. Новые ножны…
– Используй прежний шаблон.
– Со всеми дополнениями?
– Если хочешь.
– Непременно, господин, – поклонился он. Очень низко.
– И когда будет готов заказ?
– Через четыре дня.
Я вздернул бровь.
– Послезавтра.
Я кивнул.
– Хорошо. А теперь давай-ка поболтаем.
– Прошу прощения?
– Закрывай лавку, Якуб. Надо поговорить.
Он слегка побледнел, хотя за все то долгое время, пока мы знакомы, я никогда не причинял ему вреда и не угрожал. Наверное, все дело в слухах.
Я ждал.
Он закашлялся, прошаркал мимо и навесил тесьму поперек дверного проема. А потом отвел меня в заднюю комнату, наполненную кожей, запахом кож, маслами и масляными ароматами.
У Якуба пышная черная шевелюра, которую он по-драгаэйрски зачесывает назад, подчеркивая благородные черты лица (каковых у него нет). Я так и не смог разобрать, это парик или его собственные крашеные волосы. У Якуба недостает пары нижних зубов, а выпирающая челюсть лишь подчеркивает это. Дымчато-седые, совсем не в цвет волос, брови; маленькие уши; короткие пальцы, постоянно в чем-то вымазанные.
Он придвинул ко мне единственный стул, и я сел.
– Господин?
Я кивнул.
– Кто нынче заправляет делами, Якуб?
– Простите?
Я выдал ему Патентованный Джареговский Взгляд Номер Шесть. Якуб более или менее проникся.
– Вы имеете в виду, кто собирает деньги с игроков?
– Именно об этом я и спрашиваю, Якуб, – улыбнулся я. – Итак?
– Я доставляю свою часть обходительному юному джентльмену из вашего Дома. Его зовут Файявик.
– А кому доставляет сборы он?
– Господин, но я не…
Он умолк, когда я слегка наклонился к нему.
До того, как здесь появился я, у Якуба имелась своя доля во всем, что происходило в Шести Углах, а слышал он обо всем, что происходило и за пределами этой территории. Сейчас его доля могла уменьшиться, но она была. И уши тоже остались. Я это знал, и он знал, что я знаю.
Он слегка наклонил голову.
– Что ж, несколько недель назад все переменилось. Появилось много ваших… то есть джарегов, и…
– Мужчин или женщин?
– Мужчин, мой господин, – нахмурился он.
– Так. Продолжай.
– И их, ну, их просто стало в округе гораздо больше. Мои друзья забеспокоились. Я начал спрашивать.
– Так-так.
– Похоже, кто-то встал у руля. Кто-то из города.
Я кивнул. «Городом» в Южной Адриланке звали ту часть Адриланки, что к северу от реки. Или, так сказать, к западу от реки.
– И я слышал, что деньги идут к некоей Группе Странников.
– Это по имени Дороги Странников, или причина в другом?
– Да, у них особняк на Дороге Странников.
– Кому он принадлежит?
– Не знаю.
Я быстро взглянул на него, сузив глаза, но Якуб ответил:
– Я правда не знаю. Раньше он принадлежал старой госпоже Колетти, но она умерла в том году, и кто купил дом, мне неизвестно.
– Ладно, – сказал я.
Забавная все-таки штука разум, он сразу же выдал, кого из подчиненных послать, чтобы подкупить нужного клерка и проверить реестр домовладельцев, а потом постановил: «забыть об этом», потому что теперь у меня нет подчиненных. Меня не было несколько лет, я всего день как вернулся – и уже думаю как джарег. Это и хорошо, и плохо.
Ну ладно, теперь я знаю место. Что дальше? Проверить его? Ну а почему нет, собственно, что может случиться?
«Ты зарываешься, босс.»
«М-да, пожалуй. Отвык я от всего этого. Преступная деятельность требует постоянной практики.»
«Запиши это для потомства. А пока…»
«Угу.»
Намек понят.
– А что со сборами?
– Господин?
– Посыльные доставляют все к ним, или они сами шлют сборщика с большим мешком?
– А. Посыльные доставляют все прямо в особняк. Собственно, я так и делаю.
– Посыльных оправляют каждый день или раз в неделю?
– Каждый день, господин.
Я еще раз перебрал варианты. Парни определенно не делают секрета из своих намерений. Они что, специально ждут визита, или думают, что с их прикрытием можно ни о каких визитах не беспокоиться? Или они поступают так, чтобы их заметили и вопрос лишь в том, кто заметит?..
Здесь-то и начинается головная боль.
– Хорошо, – сказал я. – А насчет сапог…
– Да, господин. Теплые в стужу, но чтобы дышали. Мягкие, прежде всего удобные, чтобы не скользили. И я еще могу наложить заклинание против волдырей – это поможет, пока будете их разнашивать.
Я кивнул.
– Послезавтра.
Коснувшись рукояти Леди Телдры, я улыбнулся ему так тепло, как только мог. Возможно, недостаточно тепло. Ну, попробовать-то я должен был, правда?
Якуб отодвинул занавес. Лойош вылетел первым и быстро просканировал окрестности, сообщил, что все нормально, и вернулся, чтобы устроиться у меня на плече, когда я выходил наружу. Занавес опустился, ароматы кожи и масла остались за ним, а вокруг меня снова пахло Южной Адриланкой – и чем меньше говорить об этих запахах, тем лучше.
Дорога Странников была недалеко. Я остановился у грязно-серого ломбарда, ярдов за сорок-пятьдесят до нужного места, и осмотрел дом. Старый трехэтажный особняк красного кирпича, деревянное крыльцо пристроено позднее. На первых двух этажах по паре застекленных окон, на верхнем только одно.
Я пристроился у ломбарда и погрузился в ожидание. Вечерело, но до темноты оставалось еще достаточно времени. Шесть Углов как раз просыпались, здесь по вечерам всегда так. Несколько прохожих, старик выгуливает уродливую собачонку, дети играют на мостовой…
«Лойош?»
«Уже летим.»
Джареги взмыли и закружили высоко над домом, опустились ниже, еще ниже, потом вернулись.
«Все тихо, босс. А на окнах занавески», – несколько оскорбленно заявил он.
«Я непременно попеняю им на этот счет.»
Впрочем, «все тихо» тут же и закончилось. Дверь распахнулась, и на крыльцо вышел кто-то в серых джареговских цветах. Драгаэйрянин и женского пола. Стоя там, она держала в правой руке что-то вроде жезла и осматривала улицу.
Я придвинулся ближе к ломбарду и больше не мог видеть дом, а это значит, что и она меня не видела. Лойош высунул голову из-за угла.
«Что она делает, Лойош?»
«Просто смотрит вокруг. И еще что-то делает своей палкой.»
«Что именно?»
«Описывает маленькие круги, в одном направлении, в другом… А сейчас она пошла дальше, свернула за угол и больше я ее не вижу.»
«Ладно, две вещи мы выяснили. Левая Рука действительно ведет тут дела, и они чувствуют, когда я рядом. Если, конечно, ты не полагаешь, что она просто случайно вышла именно сейчас.»
«Но как они могут почувствовать, босс? Они же не должны…»
«Леди Телдра,»– напомнил я.
«Ой.»
Даже я чувствую, когда рядом клинок Морганти, если только он не в ножнах, ослабляющих психическое давление проклятой штуки. А с таким мощным оружием, как Леди Телдра – что ж, искусный волшебник по крайней мере заметит, что неподалеку возникло что-то такое.
«Знаешь, босс, это повредит твоей всегдашней незаметности.»
«Ага. Я поразмыслю насчет специальных ножен для нее, или чего-то в том же роде.»
«Вот еще одна вышла. Не пора ли убраться?»
«Или войти.»
«Босс?»
«Не беспокойся, я люблю рисковать, но не настолько. А мне нужно знать больше.»
«Хорошо. А то я уже собрался помолиться Ворону.»
«Ворону?»
«Он покровительствует всему падшему.»
«Где ты только это выкопал?»
«Мы несколько минут назад проходили мимо храма, я подслушал разговор.»
«Я и не заметил.»
«Ты отвлекся.»
«Я предпочитаю называть это сосредоточенностью.»
«Как скажешь, босс.»
«Ладно, пошли.»
Долгая прогулка вдоль реки проходила в молчании. Пожалуй, визит получился плодотворным. Я получил подтверждение, что Левая Рука ведет тут дела, заказал новые сапоги и ножны для шпаги.
Я шагал по правой стороне Цепного моста, а воды струились внизу. Я смотрел вверх по течению реки, думая обо всем, что творится на берегах реки. О тех, кто рождается, живет и умирает. Пожалуй, мне тоже стоит довериться реке насчет того, на какой берег она вынесет меня.
На восточный, само собой.
Когда между мной и мостом осталась пара миль, я остановил кабриолет и поехал на север, в район, что господствовал над доками. В нескольких милях отсюда, на том берегу реки, были скотобойни; здесь возвышались дома, особняки, склады, лавочки ремесленников победнее и магазины их более успешных коллег.
Уже темнело, когда я вошел в дом с вывеской, изображавшей корабельный фонарь на мачте. Здесь должно было быть много орков. В этой части Адриланки орки толпами сидят в каждой таверне, так что догадка не из самых необоснованных.
Длинная узкая комната. В дальнем конце я заметил дверь, вне сомнения, ведущую в меньшие покои. У двери небольшой помост для музыкантов. А неподалеку от двери стоял бледный драгаэйрянин; одетый в белое и синее, он держал какой-то музыкальный инструмент, прихотливо выгнутый и со множество струн.
Когда-то я заключил сделку с гильдией Менестрелей. Обошлось недешево, но вещей умнее я в своей жизни сделал немного. Всех подробностей вы выслушивать не желаете.
Я показал драгаэйрянину свое кольцо, задал пару вопросов, получил пару ответов и вознаградил его горсткой монет. А потом покинул помещение быстро, пока некоторые из взглядов от посетителей-орков не подвигли их к действиям, которые привлекли бы к себе больше внимания, чем мне хотелось бы.
Я последовал указаниям музыканта, что заставило меня отшагать без малого милю в западном напралении. Можно добавить «и никто не попытался убить меня», чтобы подчеркнуть – мысли о такой возможности никогда меня не оставляли; но сократим повествование, и вы просто имейте в виду: если я не останавливаюсь на этом особо, можете предположить, что меня не убили.