Страница:
– Я выпускал кишки и за меньшее! – прорычал он.
Сержанта это, похоже, не волновало, и Деджанус пришел в замешательство.
– Ты, может, плохо слышишь…
– Королева потеряла своего ребенка, – сказал сержант.
– …но я сказал, что выпускал кишки… – Голос его увял.
– Прошлой ночью, – продолжал сержант. – Я слыхал, это была девочка, но она харкала кровью, выйдя из чрева. Это было дитя-демон. Оно чуть не убило королеву.
Деджанус выпустил сержанта. Он не верил своим ушам.
– И в городе сгорел старый квартал. Сотни погибших. Говорят, это тоже сделал тот демон.
– Старый квартал? Весь?
– Почти. Я только что оттуда. Ваши гвардейцы помогают, чем могут, но беспорядок царит страшный. Нужно, чтобы пришел коннетабль и принял командование. – Сержант с внезапным интересом посмотрел на Деджануса. – ВЫ ведь коннетабль, не так ли?
Прелат Эдейтор Фэнхоу, как и многие маги, работал вместе со священниками и гвардейцами, помогая одеть и накормить всех пострадавших. Он знал, что все могло быть и хуже, что если бы пожар занялся в ночи, чуть раньше, то несказанное множество людей он застал бы в постелях – но при стольких уничтоженных домах город все же сталкивался с трудностью, ведь нужно было найти крыши над головой для тысяч людей.
Он случайно услышал, как двое пострадавших говорили о чудотворце в трактире на северном конце старого квартала, который исцелял умирающих и сильно обгоревших. Ему потребовался час для отыскания этого трактира. У входа все еще стояли двое усталых гвардейцев.
– Принц там? – требовательно спросил он у одного.
Гвардеец испуганно посмотрел на него.
– Он зашел утром и все еще не выходил. Нам он приказал оставаться здесь. Там сиял странный голубой свет…
Эдейтор предоставил гвардейцу болтать дальше и вошел в трактир. Там были сотни людей, большей частью пострадавшие от пожара. Олио он не увидел. По трактиру расхаживал человек с большим привязанным к спине кувшином и чашей в руке, предлагая всем воду. Эдейтор подошел к нему и спросил о принце. Водонос кивнул на нечто, больше всего напоминающее узел тряпья, сидевшее в углу, со скрытым от глаз лицом.
Эдейтор подошел и окликнул его по имени, но принц не ответил. Он взял Олио за подбородок и приподнял ему голову.
– Боже, ваше высочество, что вы наделали?
Два пустых глаза смотрели прямо сквозь него. Челюсть у принца бессильно отвалилась, а из уголка рта сочилась тонкая струйка слюны.
– Вставайте, – велел Эдейтор и с трудом поднял Олио на ноги. Когда он отпустил его, тот смог стоять сам, но не делал никаких дальнейших попыток двигаться. Эдейтор вытер ему рот и подбородок, а затем взял за руку.
– Идемте со мной, – сказал он, и принц послушно последовал за ним.
Когда они вышли из таверны, гвардейцы вытянулись по стойке «смирно», а затем вытаращились на Олио.
– Что случилось? – спросил один из них.
Эдейтору думалось, что он знает, но прелат не счел нужным говорить об этом.
– Отведите его во дворец, к доктору Триону.
Гвардейцы взяли принца под локотки.
– А вы, прелат?
– Я иду узнать, не может ли ему помочь кто-то в теургиях. Передайте Триону, что я присоединюсь к нему, как только смогу. А теперь ступайте.
Гвардейцы со своим подопечным ушли. Эдейтор прикрыл глаза. Он был уверен, что не найдется магии, способной исцелить от такого. В конце концов, кто же мог переделать сотворенное одним из Ключей Силы?
Примас Поул плакал над телом новорожденной девочки, неподвижно лежащим на алтаре королевской часовни. Он слышал, как на скамьях позади него бормочут молитвы несколько священнослужителей, но у алтаря стоял только он.
«Боже милостивый, – молча молился он, – скажи мне, почему ты сотворил такое? Почему ты пронзил плоть сего ребенка? В ней ведь нет никакого демона. Она лишь младенец, убитый какой-то силой, а разве не ты источник всякой силы?»
Он погладил малышку по голове. На ней был пучок темных волос. Маленькое тельце сделалось черным от крови, а кожа вся пошла синяками винного цвета.
«Ужели сие есть твое проклятье, обрушенное на Кендру за мои грехи? Ужель твоя месть столь ужасна? Ужель ты убьешь и других детей из-за меня?»
Поул прекратил плакать и несколько раз глубоко вдохнул. «Во имя тебя, Господи, если б мы только знали, каково оно».
– Я выставил часовых, – доложил Гален новому командующему армией, – но думаю, они не вернутся.
Чариона еще никогда в жизни так не уставала.
– Мы должны что-то сделать с Сендарусом.
– У нас нет никакой возможности сохранить его тело. Он должен быть похоронен.
– Тогда извлеките его сердце и уложите в корзину с солью. Арива должна получить хоть что-то.
Она внимательно посмотрела на Галена; проявляемое им горе из-за смерти аманита вызывало у нее любопытство. Хотя Чариона жила далеко от Кендры, она хорошо знала, какую антипатию испытывали члены Двадцати Домов к знати меньших провинций королевства, в том числе и ее собственной.
– Что вы о нем думаете?
– Он был храбрым солдатом и умным вождем, – ответил Гален. – И он мне нравился. Мне больно за Ариву. Его смерть раздавит ее.
– По крайней мере, он погиб геройски, – промолвила Чариона, пытаясь приободрить Галена и сама себе удивляясь. – Он прогнал от Даависа Салокана, спасая Хьюм, а потом и вторую, нежданную армию вторжения объявленного вне закона Линана.
При упоминании этого имени Гален содрогнулся.
– Линан преобразился в демона.
– Вы его видели?
– Лишь издали. Я видел, что он сделал с восемью рыцарями и Сендарусом.
Четты вынесли с поля боя большую часть своих погибших. Когда наступила ночь, они уложили их вместе с оружием в неглубокую яму. Дженроза насчитала пятнадцать сотен погибших, и почти треть составляли уланы. В середине ряда лежал Камаль. Она стояла перед ним, глядя на его лицо. Он выглядел удивительно мирно, с лежащим рядом мечом, окруженный своими собратьями-воинами.
– Камаль Аларн, – произнесла она. – Коннетабль Гренды-Лир. Капитан Красных Щитов. Генералов Гигант. Отец Линану Розетему. – У нее перехватило горло, и на глазах выступили слезы, хотя она думала, что уже выплакала их все. – И возлюбленный Дженрозы Алукар, ученицы магии из Теургии Звезд.
Он был последним и самым великим из помянутых. Она отступила от могилы в объятия Эйджера и Линана.
– Все кончено, – сказала она, и тысяча четтов шагнула вперед, закончить погребение.
Арива лежала в постели. Горничные и слуги молча стояли по одну сторону. Харнан Бересард стоял в ногах постели, а Оркид Грейвспир – возле изголовья. Доктор Трион закончил обследовать королеву и отошел, сделав Оркиду знак подойти к нему.
– Физически она вполне здорова. О душе ее я ничего сказать не могу. Она не разговаривала со мной с сам… с самых родов.
Оркид вернулся к королеве и взял ее за правую руку.
– Ваше величество, весь народ скорбит о вашей потере.
Арива ничем не показала, что услышала его.
– Можем ли мы хоть чем-нибудь, чем угодно, помочь вам?
– Где Олио? – внезапно произнесла она. Несколько слуг и горничных чуть не подпрыгнули, но она говорила спокойно, даже мягко, и посмотрела на Оркида. – Мой брат, канцлер? Вы его видели?
Оркид повернулся к Триону, который поспешно выступил вперед.
– Он… он нездоров, ваше величество, – замялся Трион. – Я забочусь о нем.
– Приведите его, пожалуйста, ко мне, доктор.
– Право, не знаю…
– Приведите его, – велел Оркид, и по тону канцлера Трион понял, что этого приказа он не смеет ослушаться.
– Не нужно ли вам чего-нибудь, ваше величество? Арива вздохнула.
– Знаете, он ведь умер.
Оркид решил, что она говорит о ребенке.
– Ваша дочь. Да, она в королевской часовне…
– О, я знаю, что она мертва. Ее имя было Ашарна. Я говорила вам об этом? Ашарна умерла. Именно так я и узнала, что Сендарус тоже умер.
Оркид моргнул.
– Не понимаю, ваше величество.
– Он был заколот в горло, а потом заколот в сердце. Второй раз меч пронзил его насквозь. По крайней мере, умер он быстро. Линан убил его. Я видела это перед своим мысленным взором. Ключ Скипетра позволил мне видеть все.
Как только Арива произнесла эти слова, Оркид сразу понял, что это правда. Он не знал, что сказать. Разум его наводнили тысячи мыслей, в том числе и скорбь по племяннику. А как же возглавляемая им армия? Была ли она уничтожена? Сумел ли Салокан взять Даавис?
Но она сказала, что Сендаруса убил Линан. Как такое могло быть, если принц в самом деле не служил Хаксусу?
Вернулся Трион, держа за руку принца Олио. Оркид охнул. Он два дня не видел Олио, и стоявший сейчас перед ним был совсем иным человеком.
– Ваше величество, – обратился к королеве Трион. – Принц Олио здесь. Но должен вас предупредить…
– Подведите его поближе, – перебила врача Арива.
Трион подвел Олио к постели сестры. Она с миг изучала лицо брата, а затем с некоторым усилием поднялась и села. И застонала от неожиданной боли.
– Ваше величество! – воскликнул, бросаясь к ней, Трион.
– Стойте, доктор, – приказала она, а затем наклонилась, сияла с шеи брата Ключ Сердца и надела на свою.
– Тебе это больше не нужно, дорогой Олио, – сказала она ему все тем же мягким тоном. – Ты в последний раз подвел меня.
ГЛАВА 31
Сержанта это, похоже, не волновало, и Деджанус пришел в замешательство.
– Ты, может, плохо слышишь…
– Королева потеряла своего ребенка, – сказал сержант.
– …но я сказал, что выпускал кишки… – Голос его увял.
– Прошлой ночью, – продолжал сержант. – Я слыхал, это была девочка, но она харкала кровью, выйдя из чрева. Это было дитя-демон. Оно чуть не убило королеву.
Деджанус выпустил сержанта. Он не верил своим ушам.
– И в городе сгорел старый квартал. Сотни погибших. Говорят, это тоже сделал тот демон.
– Старый квартал? Весь?
– Почти. Я только что оттуда. Ваши гвардейцы помогают, чем могут, но беспорядок царит страшный. Нужно, чтобы пришел коннетабль и принял командование. – Сержант с внезапным интересом посмотрел на Деджануса. – ВЫ ведь коннетабль, не так ли?
Прелат Эдейтор Фэнхоу, как и многие маги, работал вместе со священниками и гвардейцами, помогая одеть и накормить всех пострадавших. Он знал, что все могло быть и хуже, что если бы пожар занялся в ночи, чуть раньше, то несказанное множество людей он застал бы в постелях – но при стольких уничтоженных домах город все же сталкивался с трудностью, ведь нужно было найти крыши над головой для тысяч людей.
Он случайно услышал, как двое пострадавших говорили о чудотворце в трактире на северном конце старого квартала, который исцелял умирающих и сильно обгоревших. Ему потребовался час для отыскания этого трактира. У входа все еще стояли двое усталых гвардейцев.
– Принц там? – требовательно спросил он у одного.
Гвардеец испуганно посмотрел на него.
– Он зашел утром и все еще не выходил. Нам он приказал оставаться здесь. Там сиял странный голубой свет…
Эдейтор предоставил гвардейцу болтать дальше и вошел в трактир. Там были сотни людей, большей частью пострадавшие от пожара. Олио он не увидел. По трактиру расхаживал человек с большим привязанным к спине кувшином и чашей в руке, предлагая всем воду. Эдейтор подошел к нему и спросил о принце. Водонос кивнул на нечто, больше всего напоминающее узел тряпья, сидевшее в углу, со скрытым от глаз лицом.
Эдейтор подошел и окликнул его по имени, но принц не ответил. Он взял Олио за подбородок и приподнял ему голову.
– Боже, ваше высочество, что вы наделали?
Два пустых глаза смотрели прямо сквозь него. Челюсть у принца бессильно отвалилась, а из уголка рта сочилась тонкая струйка слюны.
– Вставайте, – велел Эдейтор и с трудом поднял Олио на ноги. Когда он отпустил его, тот смог стоять сам, но не делал никаких дальнейших попыток двигаться. Эдейтор вытер ему рот и подбородок, а затем взял за руку.
– Идемте со мной, – сказал он, и принц послушно последовал за ним.
Когда они вышли из таверны, гвардейцы вытянулись по стойке «смирно», а затем вытаращились на Олио.
– Что случилось? – спросил один из них.
Эдейтору думалось, что он знает, но прелат не счел нужным говорить об этом.
– Отведите его во дворец, к доктору Триону.
Гвардейцы взяли принца под локотки.
– А вы, прелат?
– Я иду узнать, не может ли ему помочь кто-то в теургиях. Передайте Триону, что я присоединюсь к нему, как только смогу. А теперь ступайте.
Гвардейцы со своим подопечным ушли. Эдейтор прикрыл глаза. Он был уверен, что не найдется магии, способной исцелить от такого. В конце концов, кто же мог переделать сотворенное одним из Ключей Силы?
Примас Поул плакал над телом новорожденной девочки, неподвижно лежащим на алтаре королевской часовни. Он слышал, как на скамьях позади него бормочут молитвы несколько священнослужителей, но у алтаря стоял только он.
«Боже милостивый, – молча молился он, – скажи мне, почему ты сотворил такое? Почему ты пронзил плоть сего ребенка? В ней ведь нет никакого демона. Она лишь младенец, убитый какой-то силой, а разве не ты источник всякой силы?»
Он погладил малышку по голове. На ней был пучок темных волос. Маленькое тельце сделалось черным от крови, а кожа вся пошла синяками винного цвета.
«Ужели сие есть твое проклятье, обрушенное на Кендру за мои грехи? Ужель твоя месть столь ужасна? Ужель ты убьешь и других детей из-за меня?»
Поул прекратил плакать и несколько раз глубоко вдохнул. «Во имя тебя, Господи, если б мы только знали, каково оно».
– Я выставил часовых, – доложил Гален новому командующему армией, – но думаю, они не вернутся.
Чариона еще никогда в жизни так не уставала.
– Мы должны что-то сделать с Сендарусом.
– У нас нет никакой возможности сохранить его тело. Он должен быть похоронен.
– Тогда извлеките его сердце и уложите в корзину с солью. Арива должна получить хоть что-то.
Она внимательно посмотрела на Галена; проявляемое им горе из-за смерти аманита вызывало у нее любопытство. Хотя Чариона жила далеко от Кендры, она хорошо знала, какую антипатию испытывали члены Двадцати Домов к знати меньших провинций королевства, в том числе и ее собственной.
– Что вы о нем думаете?
– Он был храбрым солдатом и умным вождем, – ответил Гален. – И он мне нравился. Мне больно за Ариву. Его смерть раздавит ее.
– По крайней мере, он погиб геройски, – промолвила Чариона, пытаясь приободрить Галена и сама себе удивляясь. – Он прогнал от Даависа Салокана, спасая Хьюм, а потом и вторую, нежданную армию вторжения объявленного вне закона Линана.
При упоминании этого имени Гален содрогнулся.
– Линан преобразился в демона.
– Вы его видели?
– Лишь издали. Я видел, что он сделал с восемью рыцарями и Сендарусом.
Четты вынесли с поля боя большую часть своих погибших. Когда наступила ночь, они уложили их вместе с оружием в неглубокую яму. Дженроза насчитала пятнадцать сотен погибших, и почти треть составляли уланы. В середине ряда лежал Камаль. Она стояла перед ним, глядя на его лицо. Он выглядел удивительно мирно, с лежащим рядом мечом, окруженный своими собратьями-воинами.
– Камаль Аларн, – произнесла она. – Коннетабль Гренды-Лир. Капитан Красных Щитов. Генералов Гигант. Отец Линану Розетему. – У нее перехватило горло, и на глазах выступили слезы, хотя она думала, что уже выплакала их все. – И возлюбленный Дженрозы Алукар, ученицы магии из Теургии Звезд.
Он был последним и самым великим из помянутых. Она отступила от могилы в объятия Эйджера и Линана.
– Все кончено, – сказала она, и тысяча четтов шагнула вперед, закончить погребение.
Арива лежала в постели. Горничные и слуги молча стояли по одну сторону. Харнан Бересард стоял в ногах постели, а Оркид Грейвспир – возле изголовья. Доктор Трион закончил обследовать королеву и отошел, сделав Оркиду знак подойти к нему.
– Физически она вполне здорова. О душе ее я ничего сказать не могу. Она не разговаривала со мной с сам… с самых родов.
Оркид вернулся к королеве и взял ее за правую руку.
– Ваше величество, весь народ скорбит о вашей потере.
Арива ничем не показала, что услышала его.
– Можем ли мы хоть чем-нибудь, чем угодно, помочь вам?
– Где Олио? – внезапно произнесла она. Несколько слуг и горничных чуть не подпрыгнули, но она говорила спокойно, даже мягко, и посмотрела на Оркида. – Мой брат, канцлер? Вы его видели?
Оркид повернулся к Триону, который поспешно выступил вперед.
– Он… он нездоров, ваше величество, – замялся Трион. – Я забочусь о нем.
– Приведите его, пожалуйста, ко мне, доктор.
– Право, не знаю…
– Приведите его, – велел Оркид, и по тону канцлера Трион понял, что этого приказа он не смеет ослушаться.
– Не нужно ли вам чего-нибудь, ваше величество? Арива вздохнула.
– Знаете, он ведь умер.
Оркид решил, что она говорит о ребенке.
– Ваша дочь. Да, она в королевской часовне…
– О, я знаю, что она мертва. Ее имя было Ашарна. Я говорила вам об этом? Ашарна умерла. Именно так я и узнала, что Сендарус тоже умер.
Оркид моргнул.
– Не понимаю, ваше величество.
– Он был заколот в горло, а потом заколот в сердце. Второй раз меч пронзил его насквозь. По крайней мере, умер он быстро. Линан убил его. Я видела это перед своим мысленным взором. Ключ Скипетра позволил мне видеть все.
Как только Арива произнесла эти слова, Оркид сразу понял, что это правда. Он не знал, что сказать. Разум его наводнили тысячи мыслей, в том числе и скорбь по племяннику. А как же возглавляемая им армия? Была ли она уничтожена? Сумел ли Салокан взять Даавис?
Но она сказала, что Сендаруса убил Линан. Как такое могло быть, если принц в самом деле не служил Хаксусу?
Вернулся Трион, держа за руку принца Олио. Оркид охнул. Он два дня не видел Олио, и стоявший сейчас перед ним был совсем иным человеком.
– Ваше величество, – обратился к королеве Трион. – Принц Олио здесь. Но должен вас предупредить…
– Подведите его поближе, – перебила врача Арива.
Трион подвел Олио к постели сестры. Она с миг изучала лицо брата, а затем с некоторым усилием поднялась и села. И застонала от неожиданной боли.
– Ваше величество! – воскликнул, бросаясь к ней, Трион.
– Стойте, доктор, – приказала она, а затем наклонилась, сияла с шеи брата Ключ Сердца и надела на свою.
– Тебе это больше не нужно, дорогой Олио, – сказала она ему все тем же мягким тоном. – Ты в последний раз подвел меня.
ГЛАВА 31
Арива начала ходить через два дня после смерти Ашарны. Она еще пребывала в постели, когда почтовый голубь принес послание из Даависа. Оркид сразу же принес его. С тех пор, как она забрала у Олио Ключ, королева не произнесла ни слова, и канцлер надеялся, что полученные новости вызовут у нее какой-то отклик.
– Это от королевы Чарионы, ваше величество, – доложил он.
Она повернула голову и посмотрела на него, что он счел хорошим знаком.
– «С сожалением должна уведомить вас, – прочел он, – что ваш муж, принц Сендарус, вчера погиб в бою. Он был убит вашим объявленным вне закона братом принцем Линаном, который стоит во главе армии вторгшихся в Хьюм четтов. Прежде чем погибнуть, принц Сендарус обеспечил победу вашей армии над четтами, а за несколько дней до этой битвы спас Даавис, заставив короля Салокана бежать обратно на собственную территорию. Я понимаю, что это должно оказаться для вас невыносимо горестным бременем, но пусть вам послужит утешением знание, что он пожертвовал жизнью, служа вам, служа королевству Гренда-Лир – и делая это, он защищал тех, кого любил больше всего на свете».
– Это все? – спросила Арива.
– Все, ваше величество.
Она протянула руку, и Оркид отдал ей записку. Она быстро прочла ее, а затем прочла еще раз, медленнее.
– Так значит, это был не кошмар, – промолвила она наконец.
– Да, ваше величество.
– Я потеряла мужа, дочь, треть своей столицы и, думаю, еще и брата, и все в один день. Как думаете, какому-нибудь правителю Гренды-Лир когда-нибудь удавалось столько?
– Все это ради общего дела, ваше величество. Ваш муж – мой племянник – погиб, дабы защитить королевство. А Эдейтор Фэнхоу сообщил мне, что ваш брат пожертвовал своим разумом, дабы спасти многих и многих, пострадавших от пожара.
– А какому такому общему делу послужила смерть моей дочери и смерти стольких моих граждан в старом квартале?
– Я не в силах прочесть мысли господа, ваше величество.
– А я и не хочу читать его мысли, канцлер. Уверена, я бы возненавидела его за них. – Она отбросила одеяло и попыталась свесить ноги с постели.
– Арива! – воскликнул он. Она ожгла его взглядом. – Простите, ваше величество, вы меня поразили, но пожалуйста, не двигайтесь! Я позову врача…
– Вы не сделаете ничего подобного. Я королева, о чем вы мне постоянно напоминали, и мне надо выполнять свои обязанности. Пора мне вернуться к ним.
– Но так скоро?
– Я не могу только горевать, Оркид. Иначе я сделаюсь такой же безумной, как и Олио. Дайте руку.
Он помог ей встать на ноги, и она постояла не шевелясь, восстанавливая равновесие и привыкая к боли.
– Подайте мне халат.
Оркид бросился взять лежащий в изножье постели халат и помог надеть его.
– А теперь идемте со мной.
Шаг за шагом, поддерживаемая под руку Оркидом, она вышла из опочивальни. Когда слух о ее выходе разлетелся по дворцу, горничные, слуги и придворные кинулись следом за ней, но она прогнала их всех, снова оставшись наедине с Оркидом.
– Простите, что все еще не выразила вам свои соболезнования по случаю смерти Сендаруса. Я знаю, вы тоже любили его.
Оркид не сразу смог ответить, но потом все же сумел выговорить:
– Благодарю вас.
– Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы его отец и Амемун узнали о произошедшем.
– Сегодня же это сделаю.
Они подошли к южной галерее. Арива увидела стоящего там в одиночестве Олио, глядящего на город.
– Что он здесь делает? – спросила Арива.
– Он был здесь последние два дня. Его уводят трапезничать и на ночь, но он всегда возвращается. Мне увести его в покои?
Арива покачала головой.
– Думаю, я уже набралась сил ходить. Не будете ли вы любезны оставить меня?
Оркид неохотно выпустил ее руку, и она медленно подошла к брату.
– Ты знала, что это самый большой город во всем мире? – спросил он.
– Да, думаю, знала.
– Мне сказал об этом Берейма. Он мне о многом рассказывает. – Он улыбнулся Ариве. – Но куда меньше, чем рассказываешь ты. Ты рассказываешь мне еще больше.
– Ты перестал заикаться.
– Глупая сестрица, – сказал Олио. – Я вообще никогда не заикался.
Арива сделала глубокий вдох, прижимая руку к сердцу.
– Как думаешь, мы увидим сегодня маму?
Когда Арива заплакала, он утешающе обнял ее.
Когда она подошла к нему, он показал ей свои подарки.
– Теперь у меня их два. Добывая этот, я убил любовника своей сестры.
Она мило улыбнулась и коснулась его щеки.
– А когда я закончу уничтожать этот мир, у меня их будет четыре. Тогда я все их отдам тебе.
– Ты самый сладкий из любовников.
– А ты – самая прекрасная из женщин, – ответил он и потянулся к ней. Она уплыла от него.
– Разве тебе не нравятся мои подарки?
– Да, мне нравятся твои подарки.
– Почему же тогда ты уходишь от меня?
– Я хочу тебе кое-что показать.
Она словно исчезла среди теней. Он попытался последовать за ней, но потерял ее след.
– Я тебя не вижу.
– Я здесь, – засмеялась она у него за спиной.
Он тоже рассмеялся и обернулся, но от увиденного смех застрял у него в горле.
– Разве я не самая прекрасная из женщин? – спросила она, овеивая его лицо своим зловонным дыханием.
– Нет, – жалко ответил он и попятился.
Она потянулась к нему, схватила за руки и привлекла к себе. А потом поцеловала его, и ее длинный язык пронзил ему горло.
Линан проснулся в холодном поту. Он встал с постели и споткнулся в темноте, упав на колени. Полог шатра открылся, и вошла одна из Красноруких.
– Ваше величество, с вами все в порядке? – спросила она. Все еще дезориентированный, Линан поднял на нее взгляд.
– Да. Да, в порядке.
В шатер вошел еще кто-то.
– Я останусь с ним, – сказал второй вошедший, и Линан узнал голос Кориганы. Он услышал, как кремень ударил о кресало, и в темноте ярко загорелся фонарь. Краснорукая поклонилась и вышла.
– Ты уверен, что с тобой все в порядке? – спросила Коригана. Она поставила фонарь на пол и помогла ему вернуться на кошму.
– Да. – Он схватил одеяло и закутался в него.
– Тебе снова снилась Силона?
Он пораженно посмотрел на нее.
– Это уже второй раз, когда ты узнала.
– Я ведь тебе говорила, что ее призрачное присутствие может быть ощутимо; я чувствую, когда она рядом.
– Она никогда не покидает своего леса, – с облегчением вспомнил Линан.
– Ей и не требуется – ни к чему, когда в тебе ее кровь. А ты теперь ближе к ее лесу, чем был когда-либо с тех пор, как тебе дали ее кровь.
– Значит, на самом деле это не сны, так ведь? – застонал Линан. Коригана присела рядом с ним.
– Да. Но это не означает, что она управляет тобой, если ты боишься именно этого.
Линан сглотнул.
– Во время битвы, когда убили Камаля, я изменился.
– Знаю. Мы все это видели. С тобой это уже случалось. Когда мы сражались с наемниками и когда ты убил степную волчицу.
– Значит, она не управляет мной?
– Думаю, ты меняешься, чтобы защитить тех, кого любишь – или отомстить за них. В тебе есть что-то от ее ненависти и от ее силы, и ее неуязвимость для обычного оружия – но ты не набрасываешься на своих, не пьешь кровь тех, кого убиваешь. Ты не вампир, Линан.
– Но что же я такое?
– Думаю, ты сам знаешь, что ты такое. Наконец-то знаешь. Битва с армией Гренда-Лира показала тебе это. У тебя есть судьба.
– Какая судьба? Убивать свой же народ?
– Не знаю, – пожала плечами Коригана. – Но другие тоже чувствуют это. Вот потому-то тебя так и любят твои спутники – Гудон, Дженроза, Эйджер… – Она заколебалась, не желая произносить следующее имя.
– И Камаль, – закончил он за нее.
На глаза у него навернулись слезы. Стыдясь их, Линан отвернулся от нее.
– Извини, – пробормотал он.
Коригана обняла его и привлекла к себе. Она чувствовала, как его голова прижалась к ее груди прямо над сердцем, и гадала, слышит ли он, как оно бьется.
– Нет ничего плохого в том, чтобы проливать слезы по тем, кого любишь, – сказала она, и через некоторое время слезы полились и из ее глаз.
– Это от королевы Чарионы, ваше величество, – доложил он.
Она повернула голову и посмотрела на него, что он счел хорошим знаком.
– «С сожалением должна уведомить вас, – прочел он, – что ваш муж, принц Сендарус, вчера погиб в бою. Он был убит вашим объявленным вне закона братом принцем Линаном, который стоит во главе армии вторгшихся в Хьюм четтов. Прежде чем погибнуть, принц Сендарус обеспечил победу вашей армии над четтами, а за несколько дней до этой битвы спас Даавис, заставив короля Салокана бежать обратно на собственную территорию. Я понимаю, что это должно оказаться для вас невыносимо горестным бременем, но пусть вам послужит утешением знание, что он пожертвовал жизнью, служа вам, служа королевству Гренда-Лир – и делая это, он защищал тех, кого любил больше всего на свете».
– Это все? – спросила Арива.
– Все, ваше величество.
Она протянула руку, и Оркид отдал ей записку. Она быстро прочла ее, а затем прочла еще раз, медленнее.
– Так значит, это был не кошмар, – промолвила она наконец.
– Да, ваше величество.
– Я потеряла мужа, дочь, треть своей столицы и, думаю, еще и брата, и все в один день. Как думаете, какому-нибудь правителю Гренды-Лир когда-нибудь удавалось столько?
– Все это ради общего дела, ваше величество. Ваш муж – мой племянник – погиб, дабы защитить королевство. А Эдейтор Фэнхоу сообщил мне, что ваш брат пожертвовал своим разумом, дабы спасти многих и многих, пострадавших от пожара.
– А какому такому общему делу послужила смерть моей дочери и смерти стольких моих граждан в старом квартале?
– Я не в силах прочесть мысли господа, ваше величество.
– А я и не хочу читать его мысли, канцлер. Уверена, я бы возненавидела его за них. – Она отбросила одеяло и попыталась свесить ноги с постели.
– Арива! – воскликнул он. Она ожгла его взглядом. – Простите, ваше величество, вы меня поразили, но пожалуйста, не двигайтесь! Я позову врача…
– Вы не сделаете ничего подобного. Я королева, о чем вы мне постоянно напоминали, и мне надо выполнять свои обязанности. Пора мне вернуться к ним.
– Но так скоро?
– Я не могу только горевать, Оркид. Иначе я сделаюсь такой же безумной, как и Олио. Дайте руку.
Он помог ей встать на ноги, и она постояла не шевелясь, восстанавливая равновесие и привыкая к боли.
– Подайте мне халат.
Оркид бросился взять лежащий в изножье постели халат и помог надеть его.
– А теперь идемте со мной.
Шаг за шагом, поддерживаемая под руку Оркидом, она вышла из опочивальни. Когда слух о ее выходе разлетелся по дворцу, горничные, слуги и придворные кинулись следом за ней, но она прогнала их всех, снова оставшись наедине с Оркидом.
– Простите, что все еще не выразила вам свои соболезнования по случаю смерти Сендаруса. Я знаю, вы тоже любили его.
Оркид не сразу смог ответить, но потом все же сумел выговорить:
– Благодарю вас.
– Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы его отец и Амемун узнали о произошедшем.
– Сегодня же это сделаю.
Они подошли к южной галерее. Арива увидела стоящего там в одиночестве Олио, глядящего на город.
– Что он здесь делает? – спросила Арива.
– Он был здесь последние два дня. Его уводят трапезничать и на ночь, но он всегда возвращается. Мне увести его в покои?
Арива покачала головой.
– Думаю, я уже набралась сил ходить. Не будете ли вы любезны оставить меня?
Оркид неохотно выпустил ее руку, и она медленно подошла к брату.
– Ты знала, что это самый большой город во всем мире? – спросил он.
– Да, думаю, знала.
– Мне сказал об этом Берейма. Он мне о многом рассказывает. – Он улыбнулся Ариве. – Но куда меньше, чем рассказываешь ты. Ты рассказываешь мне еще больше.
– Ты перестал заикаться.
– Глупая сестрица, – сказал Олио. – Я вообще никогда не заикался.
Арива сделала глубокий вдох, прижимая руку к сердцу.
– Как думаешь, мы увидим сегодня маму?
Когда Арива заплакала, он утешающе обнял ее.
Когда она подошла к нему, он показал ей свои подарки.
– Теперь у меня их два. Добывая этот, я убил любовника своей сестры.
Она мило улыбнулась и коснулась его щеки.
– А когда я закончу уничтожать этот мир, у меня их будет четыре. Тогда я все их отдам тебе.
– Ты самый сладкий из любовников.
– А ты – самая прекрасная из женщин, – ответил он и потянулся к ней. Она уплыла от него.
– Разве тебе не нравятся мои подарки?
– Да, мне нравятся твои подарки.
– Почему же тогда ты уходишь от меня?
– Я хочу тебе кое-что показать.
Она словно исчезла среди теней. Он попытался последовать за ней, но потерял ее след.
– Я тебя не вижу.
– Я здесь, – засмеялась она у него за спиной.
Он тоже рассмеялся и обернулся, но от увиденного смех застрял у него в горле.
– Разве я не самая прекрасная из женщин? – спросила она, овеивая его лицо своим зловонным дыханием.
– Нет, – жалко ответил он и попятился.
Она потянулась к нему, схватила за руки и привлекла к себе. А потом поцеловала его, и ее длинный язык пронзил ему горло.
Линан проснулся в холодном поту. Он встал с постели и споткнулся в темноте, упав на колени. Полог шатра открылся, и вошла одна из Красноруких.
– Ваше величество, с вами все в порядке? – спросила она. Все еще дезориентированный, Линан поднял на нее взгляд.
– Да. Да, в порядке.
В шатер вошел еще кто-то.
– Я останусь с ним, – сказал второй вошедший, и Линан узнал голос Кориганы. Он услышал, как кремень ударил о кресало, и в темноте ярко загорелся фонарь. Краснорукая поклонилась и вышла.
– Ты уверен, что с тобой все в порядке? – спросила Коригана. Она поставила фонарь на пол и помогла ему вернуться на кошму.
– Да. – Он схватил одеяло и закутался в него.
– Тебе снова снилась Силона?
Он пораженно посмотрел на нее.
– Это уже второй раз, когда ты узнала.
– Я ведь тебе говорила, что ее призрачное присутствие может быть ощутимо; я чувствую, когда она рядом.
– Она никогда не покидает своего леса, – с облегчением вспомнил Линан.
– Ей и не требуется – ни к чему, когда в тебе ее кровь. А ты теперь ближе к ее лесу, чем был когда-либо с тех пор, как тебе дали ее кровь.
– Значит, на самом деле это не сны, так ведь? – застонал Линан. Коригана присела рядом с ним.
– Да. Но это не означает, что она управляет тобой, если ты боишься именно этого.
Линан сглотнул.
– Во время битвы, когда убили Камаля, я изменился.
– Знаю. Мы все это видели. С тобой это уже случалось. Когда мы сражались с наемниками и когда ты убил степную волчицу.
– Значит, она не управляет мной?
– Думаю, ты меняешься, чтобы защитить тех, кого любишь – или отомстить за них. В тебе есть что-то от ее ненависти и от ее силы, и ее неуязвимость для обычного оружия – но ты не набрасываешься на своих, не пьешь кровь тех, кого убиваешь. Ты не вампир, Линан.
– Но что же я такое?
– Думаю, ты сам знаешь, что ты такое. Наконец-то знаешь. Битва с армией Гренда-Лира показала тебе это. У тебя есть судьба.
– Какая судьба? Убивать свой же народ?
– Не знаю, – пожала плечами Коригана. – Но другие тоже чувствуют это. Вот потому-то тебя так и любят твои спутники – Гудон, Дженроза, Эйджер… – Она заколебалась, не желая произносить следующее имя.
– И Камаль, – закончил он за нее.
На глаза у него навернулись слезы. Стыдясь их, Линан отвернулся от нее.
– Извини, – пробормотал он.
Коригана обняла его и привлекла к себе. Она чувствовала, как его голова прижалась к ее груди прямо над сердцем, и гадала, слышит ли он, как оно бьется.
– Нет ничего плохого в том, чтобы проливать слезы по тем, кого любишь, – сказала она, и через некоторое время слезы полились и из ее глаз.