Рикардо проскочил уже три извилистых поворота, когда заметил Лу верхом на низкорослом мустанге — настоящей горной лошади. Он отчаянно махал рукой, указывая направо:
— Туда! Туда!
Юноша, не переходя на рысь, резко свернул.
— И торопись, парень, торопись! — прокричал горбун ему вслед.
Хлыст ожег круп лошади, и она удвоила скорость. Ветви деревьев по обе стороны узенькой тропы больно хлестали всадника по лицу. Затем тропа резко пошла вверх по склону, где вдруг раздвоилась: направо и налево.
Рикардо натянул поводья. Лошадь от усталости уже всхрапывала. И тут он вдруг увидел бегущего к нему человека. Он бежал, огибая деревья, совсем как регбист, уклоняющийся от соперников. Это оказался китаец с болтающейся в такт его движениям косичкой. Он тоже яростно размахивал рукой, указывая налево.
Кто он — друг или враг? Тем не менее Рикардо все-таки повернул, как ему показывали, налево, чему, по-своему, был рад, так как склон здесь оказался не таким крутым, лошадь можно было снова пустить в галоп.
Тропа была бугристой, словно бурное море, и внезапно оборвалась, когда он достиг кромки величественного леса. Рикардо резко натянул поводья. Там под деревом стоял гигантских размеров человек, внимательно наблюдая за ним.
— Здесь проезжал какой-нибудь всадник? — крикнул ему Рикардо.
Гигант — похоже, это был тот самый негр, который играл на шарманке перед отелем, — вытянул вперед огромную ручищу:
— Поезжай прямо до лесной тропинки, ведущей влево, затем по ней — до поляны. Там привяжи лошадь чуть подальше за деревьями, хорошенько проверь револьвер и терпеливо жди.
И снова Рикардо подчинился, хотя вот уже который раз невольно задавал себе один и тот же вопрос: «Что, черт побери, все это может означать?»
Он ехал, низко пригибаясь к шее лошади, уклоняясь от ветвей деревьев, которые так и норовили больно хлестануть его по лицу. Наконец слева, как ему и говорили, показалась лесная тропинка, но, свернув на нее, он заметил вдали между деревьями силуэт того же самого гиганта негра, огромными прыжками несущегося к нему…
Что это? Почему? Ловушка, ловко подстроенная Перкинсом? А может, из него самого делают приманку для заманивания этого негодяя?
Вскоре Рикардо выехал, как ему и объясняли, на большую поляну — чуть ли не целый акр земли, покрытой густой травой и кустами — и бросил быстрый взгляд вокруг, чтобы убедиться, что, кроме него, здесь никого нет.
Пока все соответствовало подсказкам, поэтому он продолжал неукоснительно следовать полученным инструкциям. Отвел лошадь за деревья и привязал ее. Потом вышел на кромку поляны и еще раз внимательно осмотрелся вокруг. Это заняло у него всего лишь несколько секунд, но он уже никогда не мог забыть увиденного. Ему было суждено до последнего дня его жизни помнить, как могучие сосны стояли вокруг него, будто часовые на посту, как маленькое пушистое облачко начало отделяться от вершины горы, уплывая куда-то в небо, и как белый ястреб невозмутимо парил там наверху прямо над поляной, через которую, тихо журча, бежал ручеек — очевидно, из какого-то родника. И много лет спустя Рикардо удивлялся, как совсем по-детски в этот момент волновался, не испортит ли вода его сапожки…
И тут с дальней стороны поляны из-за деревьев вышел мужчина и направился прямо к нему. Это был Чарльз Перкинс!
Рикардо автоматически схватился за револьвер, но чувство собственного достоинства не позволило ему поступить подло, он не поднял его.
Перкинс неторопливо приблизился к нему на тридцать шагов и остановился.
— Разрази меня гром, это же тот самый молокосос! — свирепо воскликнул он. — Значит, мне подставили тебя? Черт побери, крысенок, да я же разорву тебя на части!
— Начинай в любой момент, когда будешь готов. Разрешаю тебе сделать ход первым.
— Неужели? — ухмыльнулся Перкинс. Но затем выражение его лица резко изменилось. — Да, ты поступаешь как благородный юноша! Слушай, между нами говоря, я не вижу причины, почему бы мы не смогли договориться, как ты считаешь? — И, прежде чем Рикардо успел ответить, добавил: — Все это проделки Бенна. Это он тебя сюда послал. Я смутно припоминаю, что как-то раз видел тебя в его доме, если…
Перкинс говорил все более и более убедительно, все более и более убаюкивающе, но вдруг, не закончив очередной фразы, резко сунул руку вниз за револьвером. В течение первой тысячной доли секунды Рикардо осознал, что бандит просто отвлекал его внимание, в течение второй тысячной доли он поднял свой револьвер.
Но сначала он увидел яркую вспышку от бедра Перкинса и почувствовал страшный удар по голове, а только затем нажал на спуск. И тут же провалился в темноту…
Через какое-то время Рикардо, однако, пришел в себя и поднял голову. В первое мгновение, не заметив противника, он даже подумал, что тот убежал. Но в следующее уже увидел, как тот ползет к нему, помогая себе одной рукой, ползет, чтобы закончить дело, которое для него так хорошо начиналось. Рикардо сделал отчаянную попытку дотянуться до револьвера, лежащего рядом на земле, но руки почему-то отказывались его слушаться. С ужасом он осознал, что ему остается только лежать, наблюдая, как медленно, но неумолимо приближается смерть…
И вдруг откуда-то позади Перкинса глубокий, хорошо знакомый голос позвал:
— Чарли!
Перкинс обернулся, ощерившись, как волк, почуявший опасность. Кто там еще?!
И тут раздался выстрел. Бандит конвульсивно дернулся, перевернулся на спину и затих. А Рикардо увидел, что у самого края поляны с револьвером в руке стоит не кто иной, как сам Уильям Бенн! Один его вид, казалось, вернул юноше силы: он поднялся сначала на колени, потом, пошатываясь, на ноги. Где-то вдалеке мелькнула фигура гиганта негра, но тут же услышал, как Уильям Бенн ему крикнул:
— Не подходи, Селим! Будь поблизости, но не подходи. Не нужно оставлять тут слишком много следов. Это все работа нашего мальчика… если он выживет. Рикардо, малыш, как тебя ранило?
Молодой Перес потрогал окровавленную голову:
— Думаю, все в порядке. Только задело.
— Слава тебе, Господи! — произнес Бенн с явным облегчением. — Я, честно говоря, подумал, что тебе крышка. Какое-то время, конечно, будет больно, но потом пройдет. Порви рубашку, перевяжи рану. Ты меня слышишь?
— Да, — прошептал Рикардо.
— Мы будем за тобой наблюдать все время, пока ты не доставишь в Бэк-Крик это тело.
— В Бэк-Крик? Я должен доставить туда Перкинса?
— Увы, да. Тебя никто не тронет. У него не было друзей. Как у бешеного пса. Только надо обязательно доставить его тело туда. У него два пулевых ранения спереди. Выстрели в него еще разок. Стреляй!
Рикардо инстинктивно подчинился. Почти не глядя, он выстрелил в труп, лежавший у ближайшей сосны.
— Это будет достаточным доказательством того, что ты убил его один, без чьей-либо помощи, — сказал Уильям Бенн и довольно расхохотался. — Слушай, в Бэк-Крике ты найдешь доктора, который быстро тебя починит. Поваляйся в отеле пару деньков, чтобы убедиться, что нет заражения, а затем отправляйся назад на ранчо Рейнджеров. Всех нас, за исключением Лу, ты теперь долго не увидишь, но глаз с тебя мы не будем спускать ни на минуту. Ну пока, мальчик мой! Ты сделал все даже лучше, чем я ожидал.
Глава 27
Глава 28
Глава 29
— Туда! Туда!
Юноша, не переходя на рысь, резко свернул.
— И торопись, парень, торопись! — прокричал горбун ему вслед.
Хлыст ожег круп лошади, и она удвоила скорость. Ветви деревьев по обе стороны узенькой тропы больно хлестали всадника по лицу. Затем тропа резко пошла вверх по склону, где вдруг раздвоилась: направо и налево.
Рикардо натянул поводья. Лошадь от усталости уже всхрапывала. И тут он вдруг увидел бегущего к нему человека. Он бежал, огибая деревья, совсем как регбист, уклоняющийся от соперников. Это оказался китаец с болтающейся в такт его движениям косичкой. Он тоже яростно размахивал рукой, указывая налево.
Кто он — друг или враг? Тем не менее Рикардо все-таки повернул, как ему показывали, налево, чему, по-своему, был рад, так как склон здесь оказался не таким крутым, лошадь можно было снова пустить в галоп.
Тропа была бугристой, словно бурное море, и внезапно оборвалась, когда он достиг кромки величественного леса. Рикардо резко натянул поводья. Там под деревом стоял гигантских размеров человек, внимательно наблюдая за ним.
— Здесь проезжал какой-нибудь всадник? — крикнул ему Рикардо.
Гигант — похоже, это был тот самый негр, который играл на шарманке перед отелем, — вытянул вперед огромную ручищу:
— Поезжай прямо до лесной тропинки, ведущей влево, затем по ней — до поляны. Там привяжи лошадь чуть подальше за деревьями, хорошенько проверь револьвер и терпеливо жди.
И снова Рикардо подчинился, хотя вот уже который раз невольно задавал себе один и тот же вопрос: «Что, черт побери, все это может означать?»
Он ехал, низко пригибаясь к шее лошади, уклоняясь от ветвей деревьев, которые так и норовили больно хлестануть его по лицу. Наконец слева, как ему и говорили, показалась лесная тропинка, но, свернув на нее, он заметил вдали между деревьями силуэт того же самого гиганта негра, огромными прыжками несущегося к нему…
Что это? Почему? Ловушка, ловко подстроенная Перкинсом? А может, из него самого делают приманку для заманивания этого негодяя?
Вскоре Рикардо выехал, как ему и объясняли, на большую поляну — чуть ли не целый акр земли, покрытой густой травой и кустами — и бросил быстрый взгляд вокруг, чтобы убедиться, что, кроме него, здесь никого нет.
Пока все соответствовало подсказкам, поэтому он продолжал неукоснительно следовать полученным инструкциям. Отвел лошадь за деревья и привязал ее. Потом вышел на кромку поляны и еще раз внимательно осмотрелся вокруг. Это заняло у него всего лишь несколько секунд, но он уже никогда не мог забыть увиденного. Ему было суждено до последнего дня его жизни помнить, как могучие сосны стояли вокруг него, будто часовые на посту, как маленькое пушистое облачко начало отделяться от вершины горы, уплывая куда-то в небо, и как белый ястреб невозмутимо парил там наверху прямо над поляной, через которую, тихо журча, бежал ручеек — очевидно, из какого-то родника. И много лет спустя Рикардо удивлялся, как совсем по-детски в этот момент волновался, не испортит ли вода его сапожки…
И тут с дальней стороны поляны из-за деревьев вышел мужчина и направился прямо к нему. Это был Чарльз Перкинс!
Рикардо автоматически схватился за револьвер, но чувство собственного достоинства не позволило ему поступить подло, он не поднял его.
Перкинс неторопливо приблизился к нему на тридцать шагов и остановился.
— Разрази меня гром, это же тот самый молокосос! — свирепо воскликнул он. — Значит, мне подставили тебя? Черт побери, крысенок, да я же разорву тебя на части!
— Начинай в любой момент, когда будешь готов. Разрешаю тебе сделать ход первым.
— Неужели? — ухмыльнулся Перкинс. Но затем выражение его лица резко изменилось. — Да, ты поступаешь как благородный юноша! Слушай, между нами говоря, я не вижу причины, почему бы мы не смогли договориться, как ты считаешь? — И, прежде чем Рикардо успел ответить, добавил: — Все это проделки Бенна. Это он тебя сюда послал. Я смутно припоминаю, что как-то раз видел тебя в его доме, если…
Перкинс говорил все более и более убедительно, все более и более убаюкивающе, но вдруг, не закончив очередной фразы, резко сунул руку вниз за револьвером. В течение первой тысячной доли секунды Рикардо осознал, что бандит просто отвлекал его внимание, в течение второй тысячной доли он поднял свой револьвер.
Но сначала он увидел яркую вспышку от бедра Перкинса и почувствовал страшный удар по голове, а только затем нажал на спуск. И тут же провалился в темноту…
Через какое-то время Рикардо, однако, пришел в себя и поднял голову. В первое мгновение, не заметив противника, он даже подумал, что тот убежал. Но в следующее уже увидел, как тот ползет к нему, помогая себе одной рукой, ползет, чтобы закончить дело, которое для него так хорошо начиналось. Рикардо сделал отчаянную попытку дотянуться до револьвера, лежащего рядом на земле, но руки почему-то отказывались его слушаться. С ужасом он осознал, что ему остается только лежать, наблюдая, как медленно, но неумолимо приближается смерть…
И вдруг откуда-то позади Перкинса глубокий, хорошо знакомый голос позвал:
— Чарли!
Перкинс обернулся, ощерившись, как волк, почуявший опасность. Кто там еще?!
И тут раздался выстрел. Бандит конвульсивно дернулся, перевернулся на спину и затих. А Рикардо увидел, что у самого края поляны с револьвером в руке стоит не кто иной, как сам Уильям Бенн! Один его вид, казалось, вернул юноше силы: он поднялся сначала на колени, потом, пошатываясь, на ноги. Где-то вдалеке мелькнула фигура гиганта негра, но тут же услышал, как Уильям Бенн ему крикнул:
— Не подходи, Селим! Будь поблизости, но не подходи. Не нужно оставлять тут слишком много следов. Это все работа нашего мальчика… если он выживет. Рикардо, малыш, как тебя ранило?
Молодой Перес потрогал окровавленную голову:
— Думаю, все в порядке. Только задело.
— Слава тебе, Господи! — произнес Бенн с явным облегчением. — Я, честно говоря, подумал, что тебе крышка. Какое-то время, конечно, будет больно, но потом пройдет. Порви рубашку, перевяжи рану. Ты меня слышишь?
— Да, — прошептал Рикардо.
— Мы будем за тобой наблюдать все время, пока ты не доставишь в Бэк-Крик это тело.
— В Бэк-Крик? Я должен доставить туда Перкинса?
— Увы, да. Тебя никто не тронет. У него не было друзей. Как у бешеного пса. Только надо обязательно доставить его тело туда. У него два пулевых ранения спереди. Выстрели в него еще разок. Стреляй!
Рикардо инстинктивно подчинился. Почти не глядя, он выстрелил в труп, лежавший у ближайшей сосны.
— Это будет достаточным доказательством того, что ты убил его один, без чьей-либо помощи, — сказал Уильям Бенн и довольно расхохотался. — Слушай, в Бэк-Крике ты найдешь доктора, который быстро тебя починит. Поваляйся в отеле пару деньков, чтобы убедиться, что нет заражения, а затем отправляйся назад на ранчо Рейнджеров. Всех нас, за исключением Лу, ты теперь долго не увидишь, но глаз с тебя мы не будем спускать ни на минуту. Ну пока, мальчик мой! Ты сделал все даже лучше, чем я ожидал.
Глава 27
НОВЫЙ ДРУГ — МЕДИК
Несмотря на рану, доставлявшую сильную боль, Рикардо очень внимательно слушал Уильяма Бенна. Он еще не пришел в себя окончательно. Ощущение было такое, будто его только что разбудили и он спросонья мало что понимает. Будто сквозь туман, воспринял объяснение Бенна, почему им с гигантом негром нельзя подходить ближе — следы их ног могут обнаружить, и тогда многие узнают или догадаются, что со вселяющим ужас Чарльзом Перкинсом разбирался не один человек. Рикардо это понял, но до него так и не дошло, почему друзья, находясь совсем рядом, не могут подойти и помочь ему, когда он в них так нуждается!
А они вдруг исчезли. Рикардо очень хотелось позвать их на помощь, и только врожденная гордость помешала ему это сделать.
Он подошел взглянуть на лицо поверженного врага. Как ни странно, оно не было смертельно бледным. Рикардо знал, что лицо у трупа сильно желтеет, становится восковым, однако у Перкинса оно оставалось таким же, как при жизни, и даже казалось, будто он продолжает издевательски ухмыляться.
Жуткий оскал заставил юношу прикрыть глаза рукой, и он снова занервничал, но теперь уже совсем по другой причине — испугался: а вдруг и сам умрет в этом безлюдном месте? Пожалуй, ему стоит поторопиться, но сначала конечно же сделать перевязку.
Рикардо снял плащ, затем рубашку, разрезал ее ножом на полосы, но когда туго обвязал ими голову, вдруг почувствовал, будто волна белого пламени: начала пожирать его воспаленный мозг. Кроме того, появилось головокружение, тошнота и такая сильная жажда, что Рикардо встал на колени и пригоршнями напился из небольшой лужицы, которую нашел на краю поляны.
Когда он поднялся, боль заметно уменьшилась, ему даже показалось, что кровотечение почти прекратилось.
И вдруг в голову пришла мысль, которая вновь вызвала раздражение. Ведь они могли ему помочь, но почему-то не захотели! Им же это ровным счетом ничего бы не стоило! Конечно, их цель — семь миллионов, а из него просто сделали ишака, на долю которого приходится весь труд и вся боль!
Но одновременно, по мере того как усиливалось головокружение, Рикардо овладевала другая мысль — надо поскорее, даже спотыкаясь и падая, преодолеть все эти преграды, чтобы снова оказаться около своих, под успокаивающей мудростью Уильяма Бенна.
Он отвязал лошадь, намереваясь подвести ее к месту, где лежало мертвое тело. Однако обычно послушное животное ни за что не желало подходить к трупу. Лошадь мотала головой, испуганно всхрапывала, упиралась всеми четырьмя ногами и яростно дергалась назад. Рикардо даже испугался, что она может вырваться и убежать.
Этот страх сделал его еще слабее — ведь тогда ему придется проделать весь путь до Бэк-Крика на дрожащих, отказывающихся слушаться ногах. Рано или поздно он наверняка потеряет сознание, и тогда…
Больше Рикардо не: колебался, — как мог, успокоил лошадь, с трудом сел в седло и двинулся в обратный путь.
Лошадь явно хотела скакать во весь опор. Рикардо изо всех оставшихся у него сил дергал и натягивал поводья, однако она, будто ее подгоняли, неслась и неслась вперед.
Тогда юноша сказал сам себе: «Животное почувствовало запах смерти. Вот откуда этот панический страх. Конечно же!» И почему-то эти не произнесенные вслух слова неожиданно придали ему новые силы.
Да, ему пришлось перенести немало. При этом удар пули был не так силен, как эмоциональная встряска от всей этой поездки в Бэк-Крик и смертельной схватки с Чарльзом Перкинсом.
Добравшись в конце концов до отеля в этом кошмарном городишке, он с трудом спешился. Лошадь, мотнув головой, трусцой отбежала в сторону. Пошатываясь, Рикардо поднялся по ступенькам. Но ни один из тех, кто сидел на веранде, и не подумал прийти ему на помощь. Никто даже не посмотрел в его сторону. Можно было подумать, что смотреть на человека, так глупо давшего себя ранить, просто ниже их достоинства. Он прошел мимо них в холл, к стойке, за которой на сей раз сидел мужчина, а за ним стояла уже знакомая женщина со зверским выражением лица.
— Там в лесу за городом есть одно местечко, — сказал им Рикардо. — Надо свернуть на тропу и добраться до развилки, затем двинуться налево, дойти до места, где деревья стоят как яблони в саду… Знаете это место?
— Да, знаю, — ответила женщина. — Там поляна…
— На этой поляне лежит Чарльз Перкинс. Мертвый.
— Мертвый? И кто же, интересно, его убил? — с вызовом полюбопытствовала женщина.
Рикардо не хотел врать, но его готовили так тщательно, что ответ вылетел из него почти автоматически:
— Я! Его пуля всего лишь задела мою голову, хотя и сбила с ног. — Он лепетал совсем как ребенок. Стоял, держась обеими руками за край стойки, и морщил лоб, стараясь точно вспомнить, как именно Уильям Бенн учил его излагать эту версию.
— И твоя пуля… поразила его в самое сердце? — уточнила женщина со странной серьезностью в голосе.
В холле уже появились и другие люди; они неторопливо стекались сюда с веранды, бесцельно бродя туда-сюда, делая вид, будто их ничто не интересует.
— Нет, сначала я прострелил ему ногу, — пояснил Рикардо. — Когда пришел в себя, сначала ничего толком не мог рассмотреть. Даже подумал, что он исчез. Но потом увидел, что он ползет ко мне с револьвером в руке. Тогда я выстрелил ему в лицо. Он даже не вскрикнул. Просто дернулся и опрокинулся на спину. Умер. Я хотел привезти его тело сюда, но моя лошадь вдруг заупрямилась, а я сам начал терять сознание… Вообще-то похоже, я сейчас вот-вот грохнусь на пол… Вы можете позвать доктора?
Лицо женщины вдруг стало расплываться перед его глазами. Потом появились какие-то другие лица, чьи-то руки его больно схватили… казалось, будто ему кричат откуда-то издалека… Затем Рикардо куда-то понесли. Последнее, что он услышал, — были слова: «Бедный мальчик!» «А вообще-то я не очень стар», — сказал он сам себе и провалился в небытие.
В сознание Рикардо пришел от боли — казалось, его рану прижигают раскаленным железом. Открыв глаза, он увидел нависшее над ним незнакомое напряженное лицо.
— Скоро будешь как новенький доллар, красавчик ты мой! — произнес доктор. — Эй, только не брыкайся!..
Юноша вдруг вспомнил, что он больше не маленький мальчик в семье Антонио Переса, а взрослый мужчина, которого зовут Рикардо Манкос, и тут же перестал дергаться. Оказалось, ему зашивают уже промытую, продезинфицированную рану.
— Почему ты не кричишь от боли? — удивился спустя некоторое время доктор.
Рикардо бросил на него полный внутреннего мучения взгляд:
— Зачем? Это же пустяки.
Он и на самом деле думал то, что сказал. Физическая боль казалась ерундой по сравнению с тем нервным напряжением, которое ему пришлось пережить. И вдруг к нему стали возвращаться силы.
А доктор между тем ворча продолжал свое дело. Закончив зашивать рану, он перевязал ее так тщательно и аккуратно, будто это было важнее всего остального. Затем, сделав шаг назад, потер руки, с явным удовольствием осмотрел плоды своего труда и сказал:
— Да, кое-что я все-таки еще умею!
Тут Рикардо впервые заметил, что этот человек одет как самый обычный ковбой-работяга и что у него уродливое, жестокое лицо.
— Вряд ли этот шрам будет доставлять тебе особые неудобства, — продолжал он. — К тому же его совсем не будет видно. Волосы скроют. Тебе здорово повезло, парень!
— Мне повезло с вами, — возразил Рикардо, глядя на доктора широко открытыми глазами.
— Ты хороший, добрый мальчик. Добрее я еще никогда не видел, — улыбнулся тот, растаяв от комплимента.
— Там в моем плаще должен быть бумажник, — вспомнил Рикардо. — Найдите его и возьмите себе столько, сколько нужно.
— Сейчас достану, — вмешался Лу, торопливо направляясь к висевшему на стуле плащу.
Доктор поймал его за плечо и оттолкнул в сторону:
— Ты, жалкий обрубок, получеловек! Кажется, он меня попросил разобраться с этим!
— Оставь его в покое, Лу! — воскликнул Рикардо.
Горбун со злобным выражением лица отступил к стене, а доктор вытащил бумажник и открыл его.
— Да, деньжат у тебя будь здоров! — с удивлением произнес он.
— Возьмите сколько считаете нужным, доктор.
Но тот закрыл бумажник и снова положил его в плащ:
— Знаешь что, парень? Мне доставило удовольствие помочь тебе. Я не возьму ни цента. Просто считай меня своим другом, только и всего.
А они вдруг исчезли. Рикардо очень хотелось позвать их на помощь, и только врожденная гордость помешала ему это сделать.
Он подошел взглянуть на лицо поверженного врага. Как ни странно, оно не было смертельно бледным. Рикардо знал, что лицо у трупа сильно желтеет, становится восковым, однако у Перкинса оно оставалось таким же, как при жизни, и даже казалось, будто он продолжает издевательски ухмыляться.
Жуткий оскал заставил юношу прикрыть глаза рукой, и он снова занервничал, но теперь уже совсем по другой причине — испугался: а вдруг и сам умрет в этом безлюдном месте? Пожалуй, ему стоит поторопиться, но сначала конечно же сделать перевязку.
Рикардо снял плащ, затем рубашку, разрезал ее ножом на полосы, но когда туго обвязал ими голову, вдруг почувствовал, будто волна белого пламени: начала пожирать его воспаленный мозг. Кроме того, появилось головокружение, тошнота и такая сильная жажда, что Рикардо встал на колени и пригоршнями напился из небольшой лужицы, которую нашел на краю поляны.
Когда он поднялся, боль заметно уменьшилась, ему даже показалось, что кровотечение почти прекратилось.
И вдруг в голову пришла мысль, которая вновь вызвала раздражение. Ведь они могли ему помочь, но почему-то не захотели! Им же это ровным счетом ничего бы не стоило! Конечно, их цель — семь миллионов, а из него просто сделали ишака, на долю которого приходится весь труд и вся боль!
Но одновременно, по мере того как усиливалось головокружение, Рикардо овладевала другая мысль — надо поскорее, даже спотыкаясь и падая, преодолеть все эти преграды, чтобы снова оказаться около своих, под успокаивающей мудростью Уильяма Бенна.
Он отвязал лошадь, намереваясь подвести ее к месту, где лежало мертвое тело. Однако обычно послушное животное ни за что не желало подходить к трупу. Лошадь мотала головой, испуганно всхрапывала, упиралась всеми четырьмя ногами и яростно дергалась назад. Рикардо даже испугался, что она может вырваться и убежать.
Этот страх сделал его еще слабее — ведь тогда ему придется проделать весь путь до Бэк-Крика на дрожащих, отказывающихся слушаться ногах. Рано или поздно он наверняка потеряет сознание, и тогда…
Больше Рикардо не: колебался, — как мог, успокоил лошадь, с трудом сел в седло и двинулся в обратный путь.
Лошадь явно хотела скакать во весь опор. Рикардо изо всех оставшихся у него сил дергал и натягивал поводья, однако она, будто ее подгоняли, неслась и неслась вперед.
Тогда юноша сказал сам себе: «Животное почувствовало запах смерти. Вот откуда этот панический страх. Конечно же!» И почему-то эти не произнесенные вслух слова неожиданно придали ему новые силы.
Да, ему пришлось перенести немало. При этом удар пули был не так силен, как эмоциональная встряска от всей этой поездки в Бэк-Крик и смертельной схватки с Чарльзом Перкинсом.
Добравшись в конце концов до отеля в этом кошмарном городишке, он с трудом спешился. Лошадь, мотнув головой, трусцой отбежала в сторону. Пошатываясь, Рикардо поднялся по ступенькам. Но ни один из тех, кто сидел на веранде, и не подумал прийти ему на помощь. Никто даже не посмотрел в его сторону. Можно было подумать, что смотреть на человека, так глупо давшего себя ранить, просто ниже их достоинства. Он прошел мимо них в холл, к стойке, за которой на сей раз сидел мужчина, а за ним стояла уже знакомая женщина со зверским выражением лица.
— Там в лесу за городом есть одно местечко, — сказал им Рикардо. — Надо свернуть на тропу и добраться до развилки, затем двинуться налево, дойти до места, где деревья стоят как яблони в саду… Знаете это место?
— Да, знаю, — ответила женщина. — Там поляна…
— На этой поляне лежит Чарльз Перкинс. Мертвый.
— Мертвый? И кто же, интересно, его убил? — с вызовом полюбопытствовала женщина.
Рикардо не хотел врать, но его готовили так тщательно, что ответ вылетел из него почти автоматически:
— Я! Его пуля всего лишь задела мою голову, хотя и сбила с ног. — Он лепетал совсем как ребенок. Стоял, держась обеими руками за край стойки, и морщил лоб, стараясь точно вспомнить, как именно Уильям Бенн учил его излагать эту версию.
— И твоя пуля… поразила его в самое сердце? — уточнила женщина со странной серьезностью в голосе.
В холле уже появились и другие люди; они неторопливо стекались сюда с веранды, бесцельно бродя туда-сюда, делая вид, будто их ничто не интересует.
— Нет, сначала я прострелил ему ногу, — пояснил Рикардо. — Когда пришел в себя, сначала ничего толком не мог рассмотреть. Даже подумал, что он исчез. Но потом увидел, что он ползет ко мне с револьвером в руке. Тогда я выстрелил ему в лицо. Он даже не вскрикнул. Просто дернулся и опрокинулся на спину. Умер. Я хотел привезти его тело сюда, но моя лошадь вдруг заупрямилась, а я сам начал терять сознание… Вообще-то похоже, я сейчас вот-вот грохнусь на пол… Вы можете позвать доктора?
Лицо женщины вдруг стало расплываться перед его глазами. Потом появились какие-то другие лица, чьи-то руки его больно схватили… казалось, будто ему кричат откуда-то издалека… Затем Рикардо куда-то понесли. Последнее, что он услышал, — были слова: «Бедный мальчик!» «А вообще-то я не очень стар», — сказал он сам себе и провалился в небытие.
В сознание Рикардо пришел от боли — казалось, его рану прижигают раскаленным железом. Открыв глаза, он увидел нависшее над ним незнакомое напряженное лицо.
— Скоро будешь как новенький доллар, красавчик ты мой! — произнес доктор. — Эй, только не брыкайся!..
Юноша вдруг вспомнил, что он больше не маленький мальчик в семье Антонио Переса, а взрослый мужчина, которого зовут Рикардо Манкос, и тут же перестал дергаться. Оказалось, ему зашивают уже промытую, продезинфицированную рану.
— Почему ты не кричишь от боли? — удивился спустя некоторое время доктор.
Рикардо бросил на него полный внутреннего мучения взгляд:
— Зачем? Это же пустяки.
Он и на самом деле думал то, что сказал. Физическая боль казалась ерундой по сравнению с тем нервным напряжением, которое ему пришлось пережить. И вдруг к нему стали возвращаться силы.
А доктор между тем ворча продолжал свое дело. Закончив зашивать рану, он перевязал ее так тщательно и аккуратно, будто это было важнее всего остального. Затем, сделав шаг назад, потер руки, с явным удовольствием осмотрел плоды своего труда и сказал:
— Да, кое-что я все-таки еще умею!
Тут Рикардо впервые заметил, что этот человек одет как самый обычный ковбой-работяга и что у него уродливое, жестокое лицо.
— Вряд ли этот шрам будет доставлять тебе особые неудобства, — продолжал он. — К тому же его совсем не будет видно. Волосы скроют. Тебе здорово повезло, парень!
— Мне повезло с вами, — возразил Рикардо, глядя на доктора широко открытыми глазами.
— Ты хороший, добрый мальчик. Добрее я еще никогда не видел, — улыбнулся тот, растаяв от комплимента.
— Там в моем плаще должен быть бумажник, — вспомнил Рикардо. — Найдите его и возьмите себе столько, сколько нужно.
— Сейчас достану, — вмешался Лу, торопливо направляясь к висевшему на стуле плащу.
Доктор поймал его за плечо и оттолкнул в сторону:
— Ты, жалкий обрубок, получеловек! Кажется, он меня попросил разобраться с этим!
— Оставь его в покое, Лу! — воскликнул Рикардо.
Горбун со злобным выражением лица отступил к стене, а доктор вытащил бумажник и открыл его.
— Да, деньжат у тебя будь здоров! — с удивлением произнес он.
— Возьмите сколько считаете нужным, доктор.
Но тот закрыл бумажник и снова положил его в плащ:
— Знаешь что, парень? Мне доставило удовольствие помочь тебе. Я не возьму ни цента. Просто считай меня своим другом, только и всего.
Глава 28
РИКАРДО ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ДЕВЯТИ ТЫСЯЧ
— О чем ты думаешь? — поинтересовался горбун, когда доктор и все остальные ушли.
— Попробуй догадаться.
— О семи миллионах… и хорошенькой Мод Рейнджер. Да, через каких-нибудь пару лет она станет настоящей красоткой. В чем, в чем, а в женщинах я разбираюсь. Она расцветет вовсю. Пока это только бутон…
— Вот уж не нахожу ее такой красавицей.
— Откуда тебе, юнцу, знать? Послушай меня, она будет просто сногсшибательна! Посмотри на ее запястья, такие кругленькие, изящные… А глаза? Совсем как у жеребенка на пастбище, горячего жеребенка, который будет выигрывать скачки еще до того, как они начнутся! Она станет красавицей, парень! А пока всего лишь ребенок.
— Но мне-то какое дело? — пожав плечами, буркнул Рикардо. Слова горбуна вдруг вызвали у него сильное раздражение. — Кто она мне? Ее деньги украдут, и что ей тогда со мной делать, Лу?
Горбун пренебрежительно ухмыльнулся.
— Много ты понимаешь в жизни! — с насмешкой фыркнул он. — Думаешь, ее денежки улетят по мановению руки? Насколько я знаю Уильяма Бенна, вряд ли. Он будет брать их понемногу, постепенно, шаг за шагом… Может, придумает инвестиционную компанию или какое-либо другое дело, которое возглавит молодой муж этой юной, красивой и доверчивой девчушки. — Лу облизнул губы и вздохнул. — Каким бы путем Бенн ни пошел, можешь не сомневаться: он сделает так, как надо. Уильям копает глубоко и наверняка… А теперь спи. Тебе не надо ни о чем думать. Бенн, доктор и я, мы сами подумаем за тебя.
Рикардо закрыл глаза:
— Минуточку, Лу.
— Что?
— Тот огромный негр, который играл на шарманке, это был Селим? Похоже, я слышал, как Бенн называл его по имени.
— Надеюсь, ты не обратился к нему, когда увидел?
— Ну что ты, разве я мог!
— Подумай сам: а есть ли кто другой во всем мире с Такими плечищами, как у Селима?
— По-моему, там был еще и китаец, показавший мне направление в лесу…
— И кто это?
— Думаю, Вонг.
— Ты сообразительный парень, — не без иронии заметил горбун. — Я всегда знал, что у тебя хватает мозгов. — Он подошел к Рикардо поближе. — Но у тебя есть и кое-что получше, чем голова. Это сила духа. Имея за собой Бенна, ты быстро доберешься до самой вершины. Может, даже всего через пару недель!
Ночью Рикардо снились дурные сны; раза два он даже просыпался и тупо смотрел в ночную темноту. Поэтому с радостью встретил рассвет, а вскоре и вошедшего к нему Лу.
Тот сообщил, что тело Чарльза Перкинса уже привезли, что при этом командовала сама хозяйка отеля, которая, между прочим, забрала себе все его вещи.
— И кто теперь заберет их у нее? — удивленно спросил Рикардо.
Горбун был просто поражен таким вопросом.
— «Заберет их у нее?» Да известно ли тебе, сосунок, что в этом городишке не найдется и десятка мужчин, которые не побоятся всего-навсего бросить на нее косой взгляд?! Она здесь на всех наводит дикий страх. Знает все про каждого. Знает даже про меня! — Он заметно позеленел при этих словах.
— Но тогда рано или поздно кто-нибудь обязательно всадит нож в спину этой мерзкой ведьмы, — заметил Рикардо.
— Нож отскочит от ее кожи, — с искренним убеждением возразил Лу. — И все, больше о ней ни слова! Ты…
Но он не успел ничего сказать, потому что дверь неожиданно распахнулась — на пороге стояла хозяйка отеля, более чем когда-либо напоминающая обезьяну.
— Ах ты, крыса! — злобно ощерившись, крикнула она горбуну. — Крыса, которую выпустила из своих когтей хищная сова только потому, что такую отраву нельзя есть!
Высказавшись, она подошла к постели и пристально посмотрела на лежавшего Рикардо. Он похолодел, ожидая еще более яростной вспышки гнева, поскольку женщина наверняка подслушивала их разговор за дверью.
— Неужели ты поверишь всему, что эта вонючая крыса тебе говорила? — поинтересовалась она.
Рикардо с трудом выдавил из себя улыбку.
— Да вряд ли! — решила хозяйка. — Ты всего лишь мальчик и, похоже, порядочный мальчик. А что касается барахла, которое принадлежало Перкинсу, то будет так: ты угрохал его, значит, тебе и забирать его вещички. Вот его бумажник, здесь девять тысяч. Если приложишь к ним деньги, назначенные за его голову, то получится больше двадцати, а это уже кое-что. Как ты считаешь?.. Вот, бери. — И она протянула Рикардо туго набитый бумажник.
Тот изумленно посмотрел на женщину, затем перевел полный ужаса взгляд на бумажник. Его изумила честность старой ведьмы, но мысль, что он может прикоснуться к этим кровавым деньгам, привела в ужас.
— Они не нужны мне, — поспешно проговорил он.
— Эй, парень, подумай хорошенько! — неожиданно завопил Лу. — Неужели ты откажешься от девяти тысяч?!
Хозяйка медленно, но красноречиво повернулась к горбуну. На всем белом свете вряд ли нашлось бы второе такое же уродливое лицо, однако Рикардо знал одно еще более ужасное — невозмутимую, непроницаемую, задумчивую физиономию доктора.
— Ты что, опять открыл пасть, недомерок? — крикнула женщина.
Лу сразу съежился, будто слова ее были для него страшнее жала ядовитой змеи.
Тогда хозяйка снова повернулась к Рикардо.
— Так они что, тебе не нужны? — мягко полюбопытствовала она. — И что, считаешь, с ними надо сделать?
— Не знаю, — промямлил Рикардо. — Была же у него жена, дети, наконец?..
— У кого?
— У Перкинса.
— У Перкинса?! Скажешь тоже! Он не тратил время на такую чушь. — Она зловеще расхохоталась. — Он был не дурак, этот Перкинс. Зачем ему было связывать себя путами? Ну да ладно, с ним все ясно. А тебе, парень, придется взять его деньги, даже если это противно твоей натуре.
Рикардо покачал толовой:
— Нет, оставьте их себе. К вам иногда заходят, бедные путники, нуждающиеся в помощи. Вот и раздайте им, только для этого они и могут сгодиться.
Его слова, видимо, произвели на старую женщину сильное впечатление. Она надолго умолкла, уставившись на юношу, сверля его крохотными, глубоко утопленными глазками. Но вот что интересно, чем дольше она на него смотрела, тем все шире и шире они раскрывались, становясь все более и более синими.
— Вот что я тебе скажу, сынок, у тебя есть что-то на уме, — проговорила наконец хозяйка,
— У меня?
— Да, у тебя. Ты что-то задумал. Я не спрашиваю что. Вижу только, что ты новичок в нашем мире. Ты еще не потерял совесть, и у тебя есть внутренний стерженек. Вот и держись за него. Не влезай глубже, если есть возможность выбраться. А теперь скажи-ка мне. еще раз: ты правда хочешь, чтобы я оставила эти деньги у себя?
— Правда, — подтвердил Рикардо, но уже не с такой настойчивостью в голосе.
Она распрямилась:
— До сих пор ни один человек на свете — ни мужчина, ни женщина, ни ребенок — не доверил мне ни гроша. Но сейчас я обещаю тебе, что ни цента из этих денег не попадет в мой карман. Я потрачу их все на обездоленных и нуждающихся, да поможет Господь этим бедолагам!
Она произнесла эти слова медленно и с выражением, придавая им какой-то особый смысл, потом повернулась и поспешно вышла из комнаты.
Рикардо закрыл глаза и тяжело вздохнул. Когда же снова их открыл, то обнаружил, что Лу, придвинув стул, сидит около постели и пристально его изучает.
— Я все обдумал, — заявил он. — Теперь вижу, что ты и вправду серьезный малый. Доктор был прав. Он всегда прав! Ты отказался от девяти тысяч! Конечно, что такое девять тысяч по сравнению с семью миллионами?! Ты хочешь вернуться к своей девушке скромным героем. Ты убил негодяя, но не стал прикасаться к его кровавым деньгам. Ведь ты выше этого. Пусть они лучше пойдут на благотворительность. — Горбун беззвучно рассмеялся с выражением злорадного восхищения на лице.
Рикардо пожал плечами:
— Да откуда Рейнджеры смогут узнать об этом?
— Разве тебе не известно, что подобные истории тут же. разносятся ветром? — возбужденно парировал Лу. — Как ты не понимаешь, ведь карга не удержится, пойдет трепать всем и каждому, да еще для пущей убедительности станет показывать деньги! Для нее это очень важно, ей теперь будет казаться, что она честная женщина. Она сама почти поверит в это и будет рабски следовать твоему наказу. Что ж, думаю, иметь ее в таком качестве даже лучше, чем иметь девять тысяч в своем кармане. Скоро вся граница станет говорить об этом! Но главное, люди узнают об этом не от тебя, а со стороны. И знаешь, чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю тебя, малыш. Даже если бы Мод Рейнджер была абсолютной ледышкой, она бы тут же растаяла, услышав подобный рассказ. Она бы прямиком бросилась в твои объятия, парень, и просто умоляла бы поскорее взять ее деньги. Мне, мелкому жулику, такое бы просто в голову не пришло!
Последние слова он произнес так, словно против собственной воли признавал превосходство Рикардо, что не могли скрыть ни его голос, ни безобразное лягушачье лицо.
— Я хочу побыть один, отдохнуть, — высказал пожелание Рикардо и, помолчав, вдруг спросил: — Неужели она права?.. Неужели права?.. Я не захотел брать эти девять тысяч, считая их кровавыми, а сам собираюсь растоптать жизнь достойной женщины и украсть у нее семь миллионов! Эх, Лу, какая же я вонючая крыса после этого!
Горбун со вздохом поднялся.
— Не понимаю, парень, о чем ты толкуешь. Ты что, морочишь мне голову, да? Вот бы Уильям Бенн тебя послушал! — пробурчал он и торопливо направился к двери.
— Попробуй догадаться.
— О семи миллионах… и хорошенькой Мод Рейнджер. Да, через каких-нибудь пару лет она станет настоящей красоткой. В чем, в чем, а в женщинах я разбираюсь. Она расцветет вовсю. Пока это только бутон…
— Вот уж не нахожу ее такой красавицей.
— Откуда тебе, юнцу, знать? Послушай меня, она будет просто сногсшибательна! Посмотри на ее запястья, такие кругленькие, изящные… А глаза? Совсем как у жеребенка на пастбище, горячего жеребенка, который будет выигрывать скачки еще до того, как они начнутся! Она станет красавицей, парень! А пока всего лишь ребенок.
— Но мне-то какое дело? — пожав плечами, буркнул Рикардо. Слова горбуна вдруг вызвали у него сильное раздражение. — Кто она мне? Ее деньги украдут, и что ей тогда со мной делать, Лу?
Горбун пренебрежительно ухмыльнулся.
— Много ты понимаешь в жизни! — с насмешкой фыркнул он. — Думаешь, ее денежки улетят по мановению руки? Насколько я знаю Уильяма Бенна, вряд ли. Он будет брать их понемногу, постепенно, шаг за шагом… Может, придумает инвестиционную компанию или какое-либо другое дело, которое возглавит молодой муж этой юной, красивой и доверчивой девчушки. — Лу облизнул губы и вздохнул. — Каким бы путем Бенн ни пошел, можешь не сомневаться: он сделает так, как надо. Уильям копает глубоко и наверняка… А теперь спи. Тебе не надо ни о чем думать. Бенн, доктор и я, мы сами подумаем за тебя.
Рикардо закрыл глаза:
— Минуточку, Лу.
— Что?
— Тот огромный негр, который играл на шарманке, это был Селим? Похоже, я слышал, как Бенн называл его по имени.
— Надеюсь, ты не обратился к нему, когда увидел?
— Ну что ты, разве я мог!
— Подумай сам: а есть ли кто другой во всем мире с Такими плечищами, как у Селима?
— По-моему, там был еще и китаец, показавший мне направление в лесу…
— И кто это?
— Думаю, Вонг.
— Ты сообразительный парень, — не без иронии заметил горбун. — Я всегда знал, что у тебя хватает мозгов. — Он подошел к Рикардо поближе. — Но у тебя есть и кое-что получше, чем голова. Это сила духа. Имея за собой Бенна, ты быстро доберешься до самой вершины. Может, даже всего через пару недель!
Ночью Рикардо снились дурные сны; раза два он даже просыпался и тупо смотрел в ночную темноту. Поэтому с радостью встретил рассвет, а вскоре и вошедшего к нему Лу.
Тот сообщил, что тело Чарльза Перкинса уже привезли, что при этом командовала сама хозяйка отеля, которая, между прочим, забрала себе все его вещи.
— И кто теперь заберет их у нее? — удивленно спросил Рикардо.
Горбун был просто поражен таким вопросом.
— «Заберет их у нее?» Да известно ли тебе, сосунок, что в этом городишке не найдется и десятка мужчин, которые не побоятся всего-навсего бросить на нее косой взгляд?! Она здесь на всех наводит дикий страх. Знает все про каждого. Знает даже про меня! — Он заметно позеленел при этих словах.
— Но тогда рано или поздно кто-нибудь обязательно всадит нож в спину этой мерзкой ведьмы, — заметил Рикардо.
— Нож отскочит от ее кожи, — с искренним убеждением возразил Лу. — И все, больше о ней ни слова! Ты…
Но он не успел ничего сказать, потому что дверь неожиданно распахнулась — на пороге стояла хозяйка отеля, более чем когда-либо напоминающая обезьяну.
— Ах ты, крыса! — злобно ощерившись, крикнула она горбуну. — Крыса, которую выпустила из своих когтей хищная сова только потому, что такую отраву нельзя есть!
Высказавшись, она подошла к постели и пристально посмотрела на лежавшего Рикардо. Он похолодел, ожидая еще более яростной вспышки гнева, поскольку женщина наверняка подслушивала их разговор за дверью.
— Неужели ты поверишь всему, что эта вонючая крыса тебе говорила? — поинтересовалась она.
Рикардо с трудом выдавил из себя улыбку.
— Да вряд ли! — решила хозяйка. — Ты всего лишь мальчик и, похоже, порядочный мальчик. А что касается барахла, которое принадлежало Перкинсу, то будет так: ты угрохал его, значит, тебе и забирать его вещички. Вот его бумажник, здесь девять тысяч. Если приложишь к ним деньги, назначенные за его голову, то получится больше двадцати, а это уже кое-что. Как ты считаешь?.. Вот, бери. — И она протянула Рикардо туго набитый бумажник.
Тот изумленно посмотрел на женщину, затем перевел полный ужаса взгляд на бумажник. Его изумила честность старой ведьмы, но мысль, что он может прикоснуться к этим кровавым деньгам, привела в ужас.
— Они не нужны мне, — поспешно проговорил он.
— Эй, парень, подумай хорошенько! — неожиданно завопил Лу. — Неужели ты откажешься от девяти тысяч?!
Хозяйка медленно, но красноречиво повернулась к горбуну. На всем белом свете вряд ли нашлось бы второе такое же уродливое лицо, однако Рикардо знал одно еще более ужасное — невозмутимую, непроницаемую, задумчивую физиономию доктора.
— Ты что, опять открыл пасть, недомерок? — крикнула женщина.
Лу сразу съежился, будто слова ее были для него страшнее жала ядовитой змеи.
Тогда хозяйка снова повернулась к Рикардо.
— Так они что, тебе не нужны? — мягко полюбопытствовала она. — И что, считаешь, с ними надо сделать?
— Не знаю, — промямлил Рикардо. — Была же у него жена, дети, наконец?..
— У кого?
— У Перкинса.
— У Перкинса?! Скажешь тоже! Он не тратил время на такую чушь. — Она зловеще расхохоталась. — Он был не дурак, этот Перкинс. Зачем ему было связывать себя путами? Ну да ладно, с ним все ясно. А тебе, парень, придется взять его деньги, даже если это противно твоей натуре.
Рикардо покачал толовой:
— Нет, оставьте их себе. К вам иногда заходят, бедные путники, нуждающиеся в помощи. Вот и раздайте им, только для этого они и могут сгодиться.
Его слова, видимо, произвели на старую женщину сильное впечатление. Она надолго умолкла, уставившись на юношу, сверля его крохотными, глубоко утопленными глазками. Но вот что интересно, чем дольше она на него смотрела, тем все шире и шире они раскрывались, становясь все более и более синими.
— Вот что я тебе скажу, сынок, у тебя есть что-то на уме, — проговорила наконец хозяйка,
— У меня?
— Да, у тебя. Ты что-то задумал. Я не спрашиваю что. Вижу только, что ты новичок в нашем мире. Ты еще не потерял совесть, и у тебя есть внутренний стерженек. Вот и держись за него. Не влезай глубже, если есть возможность выбраться. А теперь скажи-ка мне. еще раз: ты правда хочешь, чтобы я оставила эти деньги у себя?
— Правда, — подтвердил Рикардо, но уже не с такой настойчивостью в голосе.
Она распрямилась:
— До сих пор ни один человек на свете — ни мужчина, ни женщина, ни ребенок — не доверил мне ни гроша. Но сейчас я обещаю тебе, что ни цента из этих денег не попадет в мой карман. Я потрачу их все на обездоленных и нуждающихся, да поможет Господь этим бедолагам!
Она произнесла эти слова медленно и с выражением, придавая им какой-то особый смысл, потом повернулась и поспешно вышла из комнаты.
Рикардо закрыл глаза и тяжело вздохнул. Когда же снова их открыл, то обнаружил, что Лу, придвинув стул, сидит около постели и пристально его изучает.
— Я все обдумал, — заявил он. — Теперь вижу, что ты и вправду серьезный малый. Доктор был прав. Он всегда прав! Ты отказался от девяти тысяч! Конечно, что такое девять тысяч по сравнению с семью миллионами?! Ты хочешь вернуться к своей девушке скромным героем. Ты убил негодяя, но не стал прикасаться к его кровавым деньгам. Ведь ты выше этого. Пусть они лучше пойдут на благотворительность. — Горбун беззвучно рассмеялся с выражением злорадного восхищения на лице.
Рикардо пожал плечами:
— Да откуда Рейнджеры смогут узнать об этом?
— Разве тебе не известно, что подобные истории тут же. разносятся ветром? — возбужденно парировал Лу. — Как ты не понимаешь, ведь карга не удержится, пойдет трепать всем и каждому, да еще для пущей убедительности станет показывать деньги! Для нее это очень важно, ей теперь будет казаться, что она честная женщина. Она сама почти поверит в это и будет рабски следовать твоему наказу. Что ж, думаю, иметь ее в таком качестве даже лучше, чем иметь девять тысяч в своем кармане. Скоро вся граница станет говорить об этом! Но главное, люди узнают об этом не от тебя, а со стороны. И знаешь, чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю тебя, малыш. Даже если бы Мод Рейнджер была абсолютной ледышкой, она бы тут же растаяла, услышав подобный рассказ. Она бы прямиком бросилась в твои объятия, парень, и просто умоляла бы поскорее взять ее деньги. Мне, мелкому жулику, такое бы просто в голову не пришло!
Последние слова он произнес так, словно против собственной воли признавал превосходство Рикардо, что не могли скрыть ни его голос, ни безобразное лягушачье лицо.
— Я хочу побыть один, отдохнуть, — высказал пожелание Рикардо и, помолчав, вдруг спросил: — Неужели она права?.. Неужели права?.. Я не захотел брать эти девять тысяч, считая их кровавыми, а сам собираюсь растоптать жизнь достойной женщины и украсть у нее семь миллионов! Эх, Лу, какая же я вонючая крыса после этого!
Горбун со вздохом поднялся.
— Не понимаю, парень, о чем ты толкуешь. Ты что, морочишь мне голову, да? Вот бы Уильям Бенн тебя послушал! — пробурчал он и торопливо направился к двери.
Глава 29
ПОСЛАНИЕ И ТАЙНА
Силы вернулись к Рикардо быстро. Уже на второй день он мог бы покинуть Бэк-Крик, однако Уильям Бенн велел ему оставаться там подольше.
Горбун Лу разъяснил его приказ так:
— Тебя подстрелили, ты повалялся денек в постели, и все. «Пустяковая царапина», — скажет любой и не придаст этому никакого значения. Но если ты проваляешься в постели, скажем, неделю, это будет совсем другое дело. Ты похудеешь, побледнеешь, загар сползет с лица, и тогда люди станут говорить: «Этого парня чуть не угрохали. Он еле выкарабкался». А тебе только этого и надо. И так уже ходят слухи, что ты герой. Очень скоро они дойдут и до Мод Рейнджер! Теперь давай посмотрим, как будут работать у нее мозги. Да, она очень, очень хотела смерти Перкинса. Да, ты ей нравишься. Но первое, что она сделает, — постарается уклониться от своего обещания. Скажет сама себе приблизительно так: «Теперь я вынуждена выйти за этого парня, ведь я связана словом». А девчонки, они как собаки. Ненавидят привязь. От привязи буквально сатанеют. Поэтому тебе не надо показываться ей на глаза прямо сейчас. Пусть получает известия о тебе от других людей, пусть знает, что ты герой. Пусть думает: «Он убил Чарльза Перкинса в честной схватке, но почему-то совсем не спешит прибрать мои деньги!» Это заставит ее задуматься: «Где еще мне найти такого мужчину?» Поэтому, когда ты наконец появишься на ранчо, она сама бросится в твои объятия.
Горбун Лу разъяснил его приказ так:
— Тебя подстрелили, ты повалялся денек в постели, и все. «Пустяковая царапина», — скажет любой и не придаст этому никакого значения. Но если ты проваляешься в постели, скажем, неделю, это будет совсем другое дело. Ты похудеешь, побледнеешь, загар сползет с лица, и тогда люди станут говорить: «Этого парня чуть не угрохали. Он еле выкарабкался». А тебе только этого и надо. И так уже ходят слухи, что ты герой. Очень скоро они дойдут и до Мод Рейнджер! Теперь давай посмотрим, как будут работать у нее мозги. Да, она очень, очень хотела смерти Перкинса. Да, ты ей нравишься. Но первое, что она сделает, — постарается уклониться от своего обещания. Скажет сама себе приблизительно так: «Теперь я вынуждена выйти за этого парня, ведь я связана словом». А девчонки, они как собаки. Ненавидят привязь. От привязи буквально сатанеют. Поэтому тебе не надо показываться ей на глаза прямо сейчас. Пусть получает известия о тебе от других людей, пусть знает, что ты герой. Пусть думает: «Он убил Чарльза Перкинса в честной схватке, но почему-то совсем не спешит прибрать мои деньги!» Это заставит ее задуматься: «Где еще мне найти такого мужчину?» Поэтому, когда ты наконец появишься на ранчо, она сама бросится в твои объятия.