— Впрочем, — не останавливался Альварадо Гуадальва, — у меня нет ни малейшего желания сбивать вам фишку и портить игру, как однажды испортили ее мне. Почему-то кажется, что мы с вами найдем взаимопонимание. А вам?
— Мне тоже, — хрипло протянул Рикардо.
— Однако я пока еще не совсем решил, каковы будут мои соображения, — продолжал Гуадальва. — Может, вы сами что-нибудь подскажете?
— Ваши соображения? Насчет чего?
— Как насчет чего? — Мексиканец широко улыбнулся, и шрам на его лице обозначился еще ярче. — Сколько она принесет вам? — спросил он, сопровождая вопрос красноречивым жестом, призывающим к откровенности.
— Сколько она принесет мне? — Рикардо недоумевающе смотрел на него.
— Послушайте, но у меня же есть глаза! — пояснил мексиканец. — Я же вижу, как девушка смотрит на вас. Такие взгляды могут означать только одно. Осмелюсь даже высказать предположение, что и день свадьбы уже назначен. И должен сказать, что поздравляю ее. Далеко не каждой девчонке выпадает счастье выйти замуж за героя.
Рикардо понял — отрицать что-либо и глупо, и бесполезно, иначе весь дом тут же узнает правду. Но как избавиться от этого мошенника, явного шантажиста?
— Я, конечно, понимаю, — ухмыльнулся Гуадальва, — что вы не знаете точной суммы, но думаю, речь в данном случае идет о чем-то очень серьезном. Поймите, сеньор Манкос, я вовсе не намерен давить на вас и ставить вам палки в колеса. А кроме того, я мог бы быть вам полезен!
— Интересно, каким образом?
— Объяснить?
— Попробуйте, — предложил Рикардо.
— А все очень просто. Обычно члены семьи стараются разузнать все о том, кто берет в жены богатую наследницу. В вашем случае это просто не понадобится. Благородный Альварадо, сосед семьи Манкос в Мексике, знает о вас все. Когда дядюшка невесты отведет его в сторону, он расскажет ему о вас много хорошего, рассеяв все его сомнения. Это ли не добрая услуга, друг мой?
— Что да, то да, — согласился Рикардо.
— Что же касается награды, — заметил мексиканец, — то сумму предлагаю назвать вам.
— Мне нужно время, чтобы подумать, — сказал Рикардо. — Как насчет пяти тысяч долларов? Пойдет?
Человек со шрамом задорно погрозил Рикардо пальцем:
— У вас здоровый, присущий всем американцам инстинкт, настоящая деловая хватка. Однако давайте рассуждать разумно. По слухам, состояние оценивается… во сколько? В семь миллионов? Но допустим, слухи чуточку преувеличивают, и будем считать, что речь идет о пяти миллионах. Сейчас вы убедитесь, что я человек вполне здравомыслящий. Другой на моем месте потребовал бы от вас приличный куш — частично за молчание, частично за то, что может рассказать. Но я удовольствуюсь весьма небольшой суммой. Скажем, один процент меня вполне устроит. Это пятьдесят тысяч долларов. Вы согласны, что пятьдесят тысяч не так уж много?
Едва заметная улыбка пробежала по лицу Рикардо, но видеть ее не доставило бы удовольствия никому.
— Мне нужно время подумать, — повторил он.
— Разумеется, — согласился его собеседник. — Успеете, ну скажем, до вечера? За это время вы сто раз все обдумаете. А еще я хотел бы, чтобы вы попросили сеньориту позволить мне остаться здесь. Ведь я ваш старинный друг и к тому же джентльмен, как вы уже убедились. Думаю, в конечном счете мы придем к обоюдному согласию. Быть может, вы даже захотите пригласить меня на свадьбу. Хотя я настаивать на этом не буду. И не забывайте, сеньор, я всегда к вашим услугам.
Глава 35
Глава 36
Глава 37
— Мне тоже, — хрипло протянул Рикардо.
— Однако я пока еще не совсем решил, каковы будут мои соображения, — продолжал Гуадальва. — Может, вы сами что-нибудь подскажете?
— Ваши соображения? Насчет чего?
— Как насчет чего? — Мексиканец широко улыбнулся, и шрам на его лице обозначился еще ярче. — Сколько она принесет вам? — спросил он, сопровождая вопрос красноречивым жестом, призывающим к откровенности.
— Сколько она принесет мне? — Рикардо недоумевающе смотрел на него.
— Послушайте, но у меня же есть глаза! — пояснил мексиканец. — Я же вижу, как девушка смотрит на вас. Такие взгляды могут означать только одно. Осмелюсь даже высказать предположение, что и день свадьбы уже назначен. И должен сказать, что поздравляю ее. Далеко не каждой девчонке выпадает счастье выйти замуж за героя.
Рикардо понял — отрицать что-либо и глупо, и бесполезно, иначе весь дом тут же узнает правду. Но как избавиться от этого мошенника, явного шантажиста?
— Я, конечно, понимаю, — ухмыльнулся Гуадальва, — что вы не знаете точной суммы, но думаю, речь в данном случае идет о чем-то очень серьезном. Поймите, сеньор Манкос, я вовсе не намерен давить на вас и ставить вам палки в колеса. А кроме того, я мог бы быть вам полезен!
— Интересно, каким образом?
— Объяснить?
— Попробуйте, — предложил Рикардо.
— А все очень просто. Обычно члены семьи стараются разузнать все о том, кто берет в жены богатую наследницу. В вашем случае это просто не понадобится. Благородный Альварадо, сосед семьи Манкос в Мексике, знает о вас все. Когда дядюшка невесты отведет его в сторону, он расскажет ему о вас много хорошего, рассеяв все его сомнения. Это ли не добрая услуга, друг мой?
— Что да, то да, — согласился Рикардо.
— Что же касается награды, — заметил мексиканец, — то сумму предлагаю назвать вам.
— Мне нужно время, чтобы подумать, — сказал Рикардо. — Как насчет пяти тысяч долларов? Пойдет?
Человек со шрамом задорно погрозил Рикардо пальцем:
— У вас здоровый, присущий всем американцам инстинкт, настоящая деловая хватка. Однако давайте рассуждать разумно. По слухам, состояние оценивается… во сколько? В семь миллионов? Но допустим, слухи чуточку преувеличивают, и будем считать, что речь идет о пяти миллионах. Сейчас вы убедитесь, что я человек вполне здравомыслящий. Другой на моем месте потребовал бы от вас приличный куш — частично за молчание, частично за то, что может рассказать. Но я удовольствуюсь весьма небольшой суммой. Скажем, один процент меня вполне устроит. Это пятьдесят тысяч долларов. Вы согласны, что пятьдесят тысяч не так уж много?
Едва заметная улыбка пробежала по лицу Рикардо, но видеть ее не доставило бы удовольствия никому.
— Мне нужно время подумать, — повторил он.
— Разумеется, — согласился его собеседник. — Успеете, ну скажем, до вечера? За это время вы сто раз все обдумаете. А еще я хотел бы, чтобы вы попросили сеньориту позволить мне остаться здесь. Ведь я ваш старинный друг и к тому же джентльмен, как вы уже убедились. Думаю, в конечном счете мы придем к обоюдному согласию. Быть может, вы даже захотите пригласить меня на свадьбу. Хотя я настаивать на этом не буду. И не забывайте, сеньор, я всегда к вашим услугам.
Глава 35
АНТОНИО ПЕРЕС УЗНАЕТ НОВОСТИ
А теперь необходимо снова вернуться к Антонио Пересу, ибо его пути в ближайшем будущем вновь пересекутся с путями приемного сына.
Антонио Перес трудился не покладая рук от восхода до заката, гоняя своих трех мулов от мельницы к речной барже, нагрузив их мешками с мукой, и обратно от баржи к мельнице — с мешками зерна. Плата за один прогон была невысокой, но, имея трех хороших мулов и будучи опытным погонщиком, Антонио мог только радоваться — центы быстро складывались в доллары.
— Еще одна такая неделька, — сказал он жене, вернувшись вечером домой, — и я смогу начать возвращать долг Рикардо.
— Тьфу ты! — возмутилась та. — Рикардо никогда не возьмет у тебя этих денег! Душа у него шире, чем небо!
Антонио довольно улыбнулся — ничто не доставляло ему большей радости, чем похвалы его приемному сыну. В семье хорошо знали это, поэтому, если кто-то из других сыновей собирался что-нибудь попросить у отца, он сначала хвалил неродного брата.
Все трое наконец нашли работу. Педро и Винсент трудились на каменоломне за чертой города и возвращались домой поздно вечером, с ног до головы покрытые пылью, с мозолями на руках и глазами, закрывающимися от усталости. Хуан нашел местечко получше — устроился учеником к плотнику, где быстро осваивал новое дело.
Был вечер после жаркого дня. Ужин подошел к концу. Жена Антонио принялась за мытье посуды, а четверо ее мужчин, спасаясь от духоты, расположились поближе к порогу.
Прямо напротив через улицу стоял дом кузнеца. Во всей деревне это был самый сильный человек, если, конечно, не считать Педро Переса, который превосходил его в силе благодаря своей молодости. Уставший после трудного дня кузнец сидел, прислонившись к дверному косяку.
— По-моему, ужин-то ты себе сегодня заработал, приятель, — крикнул ему Антонио.
Тут по улице галопом пронесся всадник, подняв тучу пыли, плотной завесой повисшей в воздухе.
— Ох уж эти молодые дурни! — устало проворчал кузнец. — Никогда шагом не проедут, все-то им надо гнать.
— Молодым нет дела до стариков, — философски заметил Перес.
— Да нет, у тебя-то ребята хорошие, — возразил кузнец.
— У меня-то? Уж какими Господь создал. Надеюсь, не придется за них краснеть.
— Из стройного деревца вырастает стройный дуб, — добродушно польстил соседу кузнец.
— Да, если его бурей не покорежит.
— Ну, твоим это не грозит, уж я-то знаю. А смотри-ка какой денек сегодня выдался! Жара такая, словно солнце и не заходило.
— А ты, я вижу, хлопчатобумажное белье носишь, — сменил тему Антонио.
— Да, в нем не так жарко.
— Фланелевое лучше. Я ношу только фланелевое.
— Да в нем спечешься, Антонио!
— Эй, смотри-ка, еще один удалец скачет!
— А ну-ка стой! — крикнул кузнец. — Да это же мой сорванец! Ишь ты, ленивый балбес.
Всадник остановил коня и спешился.
— Есть новости из Бэк-Крика, — сообщил он.
— Надо же! И кого же там на этот раз пристукнули? Не иначе как опять какое-то злодейство учинили.
— Сами угадайте.
— Да как же мы угадаем? В Бэк-Крике всех подряд можно на виселицу отправлять.
— Что верно, то верно. Только как их оттуда выманишь?
— Да они сами друг дружку потихоньку режут время от времени. Это же как болото, кишащее змеями. Ну и кого же на этот раз?
— Самого отъявленного!
— Да они там все самые отъявленные. Клейма негде ставить. Кого только среди них нет: и грабители, и карманники, и убийцы, и взломщики, и отравители… как там разберешь, кто из них самый отъявленный?
— А тот, который убил того богатого банкира. Чарльз Перкинс!
По обе стороны улицы раздались громкие восклицания.
— И кто же это сделал? Наверняка такой же душегуб? — поинтересовался Антонио Перес.
— А вот и нет. Вовсе не душегуб.
— Но он убил Перкинса?
— Убить-то убил, да только он всего лишь мальчишка. У него рыжие волосы и голубые глаза. Это он убил Перкинса!
— Рыжие волосы и голубые глаза! — вскричал Антонио Перес.
— Хочешь сказать, как у твоего сына?
— Кому же, как не ему, подходит это описание?
— Что правда, то правда, только…
— Так как же он это сделал?
— Он стрелялся с Перкинеом и был ранен в голову.
— И все-таки убил Перкинса?
— Да, прострелил ему башку. Дрались насмерть! Ну да что там теперь говорить, Перкинс мертв. А этот парень, который убил его, — сейчас поймете, что он за птица, — отказался взять хотя бы цент из денег, назначенных за голову Перкинса.
— И сколько же было назначено?
— Поговаривают, пятнадцать тысяч долларов.
— Ух ты! Представляешь, сколько мулов ты мог бы купить на такие деньжищи? — хихикнул кузнец.
— Да уж это точно! Всем моим ребятам по упряжке. И дома бы им купил. Жили бы как короли! Ну да что там, не все рождены для счастья. Некоторым просто везет.
— Да, если они хорошо стреляют, — добродушно прибавил кузнец.
— Это верно. От тяжелой работы руки грубеют. Уж я-то знаю. Но… Рыжие волосы и голубые глаза! А как его зовут?
— Его имя Манкос.
— Что это ты на меня так смотришь, Хуан? — обратился вдруг Антонио Перес к младшему сыну.
— Да нет, ничего, — потупился тот.
— То, что сделал этот парень, очень похоже на моего Рикардо, — заявил Антонио Перес. — Отправиться в самое логово бандитов, выбрать самого отъявленного из них и стреляться с ним. Очень похоже.
— Твой Рикардо не единственный, у кого голубые глаза, — возразил кузнец.
— В один прекрасный день он станет известным, вот увидите! — торжественно пообещал Перес.
— Что ж, может, и я доживу до этого дня, — с мрачной насмешкой в голосе сказал кузнец. — Может, и улица наша станет известной, и люди будут говорить: «Вот в этом доме жил Рикардо Перес, сын погонщика мулов!»
Перес весело рассмеялся:
— Знаешь, что я тебе скажу? Наш Рикардо уже делает великие дела!
— Ну-ка, ну-ка, расскажи, — недоверчиво попросил сосед. — Что-то я пока ничего не слышал об этом!
— Он прислал мне пятьсот долларов, — сообщил Антонио Перес очень серьезным тоном. — Об этом стоит знать, друг мой, да и иметь такие деньги тоже не плохо!
Кузнец даже вскочил со своего места, забыв про жару и усталость.
— Пятьсот долларов?! — изумленно переспросил он.
— А откуда же, по-твоему, у меня взялись три новых мула? Разве эти животные растут на деревьях, как груши?
— Но ведь он еще совсем мальчишка!
— Ну и что? Зато у него есть мозги.
— И чем же он занимается?
— Работает у крупного торговца.
— Неужто счета выводит?
— Что он там делает, я точно не знаю.
— Ах ты не знаешь!
— Нет, не знаю, — пробормотал Антонио.
— Отец, давай сходим к реке, там прохладнее, — предложил вдруг Хуан.
— Смотри-ка, — усмехнулся кузнец, — не иначе как твой паренек знает о своем братце и о его работе побольше твоего. Не зря же он тащит тебя к реке!
— Э-э… Уж не завидуешь ли ты Рикардо, сосед? И деньгам, которые он зарабатывает?
На что кузнец со всей искренностью ответил:
— Знаешь, друг, никогда бы не пожелал тебе такого ленивого сына, как мой бездельник. Хотя, по правде сказать, глядя на твоего Рикардо, я всегда думал, что растет еще один шалопай. Буду рад, если это окажется не так. Только ты ведь знаешь поговорку: «Ленивые руки всегда найдут беду!» Ты бы лучше проверил, чем там твой Рикардо занимается на самом деле.
Издав что-то вроде недовольного ворчания, Антонио Перес поднялся:
— Ты прав, Хуан. У реки прохладнее.
Двое старших братьев хотели было составить компанию Хуану и отцу, но Антонио Перес велел им оставаться дома, а сам вместе с младшим сыном отправился к реке, над которой уже сгущались вечерние сумерки. Подойдя к воде, отец спросил:
— Скажи, Хуан, что тебе известно о Рикардо?
— Мне? — невинным голосом переспросил тот. — Ничегошеньки мне не известно!
— Тогда зачем ты позвал меня сюда? Разве не для того, чтобы избежать расспросов соседа?
— Я думал только о прохладе, — буркнул Хуан.
И тут вдруг Антонио Перес сказал очень серьезно, при этом ни капельки не повысив голоса:
— Хуан, я не думал, что у меня сын — лжец. Ради святого, в честь которого ты назван, расскажи мне всю правду о Рикардо!
Хуан издал слабый стон, но тут же понял, что выдал себя, и стал лихорадочно соображать, что ответить.
— Отец! — воскликнул он. — Ради всего святого, не задавай мне вопросов! Оставим Рикардо в покое, пусть он идет своей дорогой. Ты все равно не сможешь заставить его измениться. Могу сказать тебе только одно: он по-прежнему любит нас.
После недолгого молчания Антонио Перес всплеснул руками, затем обхватил ими голову, однако подавил в себе возглас отчаяния и просто тихо произнес:
— Рикардо встал на дурной путь. Расскажи мне все, что знаешь!
И Хуан, не в силах больше сопротивляться отцу, сообщил, что знал и о чем имел основания догадываться.
Антонио Перес трудился не покладая рук от восхода до заката, гоняя своих трех мулов от мельницы к речной барже, нагрузив их мешками с мукой, и обратно от баржи к мельнице — с мешками зерна. Плата за один прогон была невысокой, но, имея трех хороших мулов и будучи опытным погонщиком, Антонио мог только радоваться — центы быстро складывались в доллары.
— Еще одна такая неделька, — сказал он жене, вернувшись вечером домой, — и я смогу начать возвращать долг Рикардо.
— Тьфу ты! — возмутилась та. — Рикардо никогда не возьмет у тебя этих денег! Душа у него шире, чем небо!
Антонио довольно улыбнулся — ничто не доставляло ему большей радости, чем похвалы его приемному сыну. В семье хорошо знали это, поэтому, если кто-то из других сыновей собирался что-нибудь попросить у отца, он сначала хвалил неродного брата.
Все трое наконец нашли работу. Педро и Винсент трудились на каменоломне за чертой города и возвращались домой поздно вечером, с ног до головы покрытые пылью, с мозолями на руках и глазами, закрывающимися от усталости. Хуан нашел местечко получше — устроился учеником к плотнику, где быстро осваивал новое дело.
Был вечер после жаркого дня. Ужин подошел к концу. Жена Антонио принялась за мытье посуды, а четверо ее мужчин, спасаясь от духоты, расположились поближе к порогу.
Прямо напротив через улицу стоял дом кузнеца. Во всей деревне это был самый сильный человек, если, конечно, не считать Педро Переса, который превосходил его в силе благодаря своей молодости. Уставший после трудного дня кузнец сидел, прислонившись к дверному косяку.
— По-моему, ужин-то ты себе сегодня заработал, приятель, — крикнул ему Антонио.
Тут по улице галопом пронесся всадник, подняв тучу пыли, плотной завесой повисшей в воздухе.
— Ох уж эти молодые дурни! — устало проворчал кузнец. — Никогда шагом не проедут, все-то им надо гнать.
— Молодым нет дела до стариков, — философски заметил Перес.
— Да нет, у тебя-то ребята хорошие, — возразил кузнец.
— У меня-то? Уж какими Господь создал. Надеюсь, не придется за них краснеть.
— Из стройного деревца вырастает стройный дуб, — добродушно польстил соседу кузнец.
— Да, если его бурей не покорежит.
— Ну, твоим это не грозит, уж я-то знаю. А смотри-ка какой денек сегодня выдался! Жара такая, словно солнце и не заходило.
— А ты, я вижу, хлопчатобумажное белье носишь, — сменил тему Антонио.
— Да, в нем не так жарко.
— Фланелевое лучше. Я ношу только фланелевое.
— Да в нем спечешься, Антонио!
— Эй, смотри-ка, еще один удалец скачет!
— А ну-ка стой! — крикнул кузнец. — Да это же мой сорванец! Ишь ты, ленивый балбес.
Всадник остановил коня и спешился.
— Есть новости из Бэк-Крика, — сообщил он.
— Надо же! И кого же там на этот раз пристукнули? Не иначе как опять какое-то злодейство учинили.
— Сами угадайте.
— Да как же мы угадаем? В Бэк-Крике всех подряд можно на виселицу отправлять.
— Что верно, то верно. Только как их оттуда выманишь?
— Да они сами друг дружку потихоньку режут время от времени. Это же как болото, кишащее змеями. Ну и кого же на этот раз?
— Самого отъявленного!
— Да они там все самые отъявленные. Клейма негде ставить. Кого только среди них нет: и грабители, и карманники, и убийцы, и взломщики, и отравители… как там разберешь, кто из них самый отъявленный?
— А тот, который убил того богатого банкира. Чарльз Перкинс!
По обе стороны улицы раздались громкие восклицания.
— И кто же это сделал? Наверняка такой же душегуб? — поинтересовался Антонио Перес.
— А вот и нет. Вовсе не душегуб.
— Но он убил Перкинса?
— Убить-то убил, да только он всего лишь мальчишка. У него рыжие волосы и голубые глаза. Это он убил Перкинса!
— Рыжие волосы и голубые глаза! — вскричал Антонио Перес.
— Хочешь сказать, как у твоего сына?
— Кому же, как не ему, подходит это описание?
— Что правда, то правда, только…
— Так как же он это сделал?
— Он стрелялся с Перкинеом и был ранен в голову.
— И все-таки убил Перкинса?
— Да, прострелил ему башку. Дрались насмерть! Ну да что там теперь говорить, Перкинс мертв. А этот парень, который убил его, — сейчас поймете, что он за птица, — отказался взять хотя бы цент из денег, назначенных за голову Перкинса.
— И сколько же было назначено?
— Поговаривают, пятнадцать тысяч долларов.
— Ух ты! Представляешь, сколько мулов ты мог бы купить на такие деньжищи? — хихикнул кузнец.
— Да уж это точно! Всем моим ребятам по упряжке. И дома бы им купил. Жили бы как короли! Ну да что там, не все рождены для счастья. Некоторым просто везет.
— Да, если они хорошо стреляют, — добродушно прибавил кузнец.
— Это верно. От тяжелой работы руки грубеют. Уж я-то знаю. Но… Рыжие волосы и голубые глаза! А как его зовут?
— Его имя Манкос.
— Что это ты на меня так смотришь, Хуан? — обратился вдруг Антонио Перес к младшему сыну.
— Да нет, ничего, — потупился тот.
— То, что сделал этот парень, очень похоже на моего Рикардо, — заявил Антонио Перес. — Отправиться в самое логово бандитов, выбрать самого отъявленного из них и стреляться с ним. Очень похоже.
— Твой Рикардо не единственный, у кого голубые глаза, — возразил кузнец.
— В один прекрасный день он станет известным, вот увидите! — торжественно пообещал Перес.
— Что ж, может, и я доживу до этого дня, — с мрачной насмешкой в голосе сказал кузнец. — Может, и улица наша станет известной, и люди будут говорить: «Вот в этом доме жил Рикардо Перес, сын погонщика мулов!»
Перес весело рассмеялся:
— Знаешь, что я тебе скажу? Наш Рикардо уже делает великие дела!
— Ну-ка, ну-ка, расскажи, — недоверчиво попросил сосед. — Что-то я пока ничего не слышал об этом!
— Он прислал мне пятьсот долларов, — сообщил Антонио Перес очень серьезным тоном. — Об этом стоит знать, друг мой, да и иметь такие деньги тоже не плохо!
Кузнец даже вскочил со своего места, забыв про жару и усталость.
— Пятьсот долларов?! — изумленно переспросил он.
— А откуда же, по-твоему, у меня взялись три новых мула? Разве эти животные растут на деревьях, как груши?
— Но ведь он еще совсем мальчишка!
— Ну и что? Зато у него есть мозги.
— И чем же он занимается?
— Работает у крупного торговца.
— Неужто счета выводит?
— Что он там делает, я точно не знаю.
— Ах ты не знаешь!
— Нет, не знаю, — пробормотал Антонио.
— Отец, давай сходим к реке, там прохладнее, — предложил вдруг Хуан.
— Смотри-ка, — усмехнулся кузнец, — не иначе как твой паренек знает о своем братце и о его работе побольше твоего. Не зря же он тащит тебя к реке!
— Э-э… Уж не завидуешь ли ты Рикардо, сосед? И деньгам, которые он зарабатывает?
На что кузнец со всей искренностью ответил:
— Знаешь, друг, никогда бы не пожелал тебе такого ленивого сына, как мой бездельник. Хотя, по правде сказать, глядя на твоего Рикардо, я всегда думал, что растет еще один шалопай. Буду рад, если это окажется не так. Только ты ведь знаешь поговорку: «Ленивые руки всегда найдут беду!» Ты бы лучше проверил, чем там твой Рикардо занимается на самом деле.
Издав что-то вроде недовольного ворчания, Антонио Перес поднялся:
— Ты прав, Хуан. У реки прохладнее.
Двое старших братьев хотели было составить компанию Хуану и отцу, но Антонио Перес велел им оставаться дома, а сам вместе с младшим сыном отправился к реке, над которой уже сгущались вечерние сумерки. Подойдя к воде, отец спросил:
— Скажи, Хуан, что тебе известно о Рикардо?
— Мне? — невинным голосом переспросил тот. — Ничегошеньки мне не известно!
— Тогда зачем ты позвал меня сюда? Разве не для того, чтобы избежать расспросов соседа?
— Я думал только о прохладе, — буркнул Хуан.
И тут вдруг Антонио Перес сказал очень серьезно, при этом ни капельки не повысив голоса:
— Хуан, я не думал, что у меня сын — лжец. Ради святого, в честь которого ты назван, расскажи мне всю правду о Рикардо!
Хуан издал слабый стон, но тут же понял, что выдал себя, и стал лихорадочно соображать, что ответить.
— Отец! — воскликнул он. — Ради всего святого, не задавай мне вопросов! Оставим Рикардо в покое, пусть он идет своей дорогой. Ты все равно не сможешь заставить его измениться. Могу сказать тебе только одно: он по-прежнему любит нас.
После недолгого молчания Антонио Перес всплеснул руками, затем обхватил ими голову, однако подавил в себе возглас отчаяния и просто тихо произнес:
— Рикардо встал на дурной путь. Расскажи мне все, что знаешь!
И Хуан, не в силах больше сопротивляться отцу, сообщил, что знал и о чем имел основания догадываться.
Глава 36
ЕСЛИ БЫ БЕНН БЫЛ ЗДЕСЬ!
Попросив у Гуадальвы время на размышление, Рикардо прямиком отправился к доктору за советом.
Скрестив руки на груди, Клаусон спокойно выслушал его, потом сказал:
— Этот парень что-то задумал.
— Да, задумал, — согласился юноша.
— Сейчас не говори ничего, только отвечай на мои вопросы, — велел доктор. — На сколько лет он выглядит?
— Кто? Гуадальва?
— Конечно он. А кто же еще?
— На вид ему около сорока пяти.
— Высокий?
— Ну, где-то моего роста.
— И на лице у него шрам?
— Да.
— Настоящий?
— Что значит настоящий? Думаю, да.
— Ты еще слишком молод, — устало проговорил доктор. — А голос у него какой?
— Глубокий, густой, но довольно приятный.
— Значит, густой и низкий?
— Да.
— А не показалось ли тебе, что голос у него несколько нарочитый?
— Так вы знаете его?! — воскликнул Рикардо.
Доктор вздохнул:
— Кажется, да. Знать-то знаю, да только вот не ведаю, что нам с ним делать! — Он помолчал, затем воскликнул: — Стало быть, пятьдесят тысяч долларов!
— Это не так уж и много, — заметил Рикардо.
— Это для тебя не так много, — проворчал Клаусон. — А для меня так сумма значительная. Кроме того, опасно, что это может быть только началом. Эти деньги лишь раззадорят его. И он снова заявится к тебе. Попробуй тогда ему не дать! Я попытаюсь поговорить с ним. Но как бы мне хотелось, чтобы Бенн был здесь!
— Так, может, послать за ним?
— Не надо, хотя он, конечно, приехал бы, если у него нет других срочных дел. А скажи, ты договорился, чтобы Гуадальва мог остаться в доме?
— Да. Это было нетрудно. Мисс Рейнджер сказала, что рада видеть старинного друга моей семьи.
Доктор улыбнулся:
— Я смотрю, у тебя появляется азарт, Рикардо. Тебе, кажется, начинает нравиться эта игра.
— Наши шансы уменьшаются, вот почему мне это все больше и больше нравится, — пояснил Рикардо. И, помолчав, спросил: — А можно мне пойти сегодня вечером с вами погулять?
— Нет, останешься дома, — приказал доктор. — Будешь ужинать с будущей родней.
Ужин прошел просто чудесно. Гуадальва был сама любезность. Он шутил и много рассказывал о жизни в Мексике, о семье Манкос. Этот человек обладал поистине неисчерпаемым запасом увлекательных и забавных историй, способных развеселить даже чопорную и грубоватую Теодору Рейнджер. После ужина ее муж уединился с гостем и, судя по всему, засыпал его вопросами, которые, как мог догадываться Рикардо, касались в основном его персоны.
Потом он вместе с Мод Рейнджер, ее тетушкой и дядюшкой уселись на веранде и долго любовались закатом, горами, упирающимися прямо в небо. Они почти не разговаривали, лишь изредка Рикардо ловил на себе мимолетный взгляд девушки, отчего сердце его всякий раз подпрыгивало в груди как дикий мустанг.
Чета Рейнджер рано удалилась на покой. Когда они ушли, Мод тихо спросила:
— Ну и как вам нравятся наши дикие края? Мне кажется, вы должны полюбить их, ведь вы выросли в таких же.
— Конечно, — ответил Рикардо, правда, не слишком бодрым голосом.
— Мы разобьем вокруг дома прекрасный сад, — мечтательно произнесла девушка.
Потом Рикардо остался на веранде один, и, пока он сидел там, ему показалось, что где-то вдалеке раздались звуки, похожие на выстрелы. Однако он не был в этом уверен.
Доктор и Гуадальва куда-то удалились еще задолго до этого. Юноша не сомневался, что они ушли подальше, чтобы побеседовать наедине.
Через некоторое время у веранды послышались чьи-то шаги. Он тут же сделал вид, что внимательно разглядывает горизонт. Мимо ограды прошли двое.
Значит, они возвращаются вместе? А Рикардо надеялся, что доктор будет уже один!
Вскоре, оживленно разговаривая, оба поднялись на веранду. И еще немного постояли. Рикардо слышал, как Гуадальва что-то сказал насчет сов и их повадок, после чего с подчеркнутой вежливостью раскланялся. А Клаусон опустился на стул рядом с юношей.
— Оцарапались о кактус? — поинтересовался Рикардо.
— Откуда ты взял? — с недовольством в голосе отреагировал доктор.
— Потому что у вас рука перевязана…
— Да, перевязана, — буркнул Клаусон без дальнейших пояснений.
Понимая, что доктор не желает поделиться с ним о том, что случилось, Рикардо встал и зевнул:
— Ладно, пойду спать. Какие будут распоряжения на завтра?
— Я собираюсь послать за Бенном. Ему обязательно нужно сюда приехать! — ответил доктор.
— Значит, приедет.
— Этот Гуадальва оказался сильнее меня. Он мне не по зубам, Рикардо. — Клаусон сказал это вполне спокойно, но по тому, как дрогнул его голос, Рикардо догадался, что гордость доктора задета и чувствует он себя очень уязвленным.
— Гуадальва превзошел вас только потому, что вы не успели приготовиться, — попытался утешить его юноша.
— Приготовиться? Да неужели же ты думаешь, я пошел бы на разговор с этим мерзавцем не приготовившись? Да это все равно что беседовать с убийцей-головорезом, полузакрыв глаза! — Он помолчал, очевидно предавшись горьким размышлениям, но потом снова заговорил: — Он узнал меня, Рикардо. Тогда я понял, что должен убить его, и сказал ему об этом. Потом у нас было что-то вроде джентльменской дуэли. Мы обменялись любезностями, пожелали друг другу удачи и договорились, что ни один из нас не попытается вытащить оружие прежде, чем снова не прокричит сова. И мне не повезло, Рикардо! Только не вздумай меня утешать. Когда прокричала сова, я выхватил револьвер, но чуть замешкался из-за того, что он застрял в кобуре. Этого времени ему оказалось более чем достаточно. Он мастер своего дела. Опередил меня на какие-нибудь полсекунды, а за это время можно уложить троих! Он отличный стрелок. Даже не целился в меня! Потом объяснил это так: «А зачем мне мертвое тело? Ведь его нужно где-то прятать, не то придется иметь дело с законом». Вот он и решил сохранить мне жизнь.
— Значит, просто прострелил вам руку?
— Он не глупый малый.
— Так вот оно в чем дело! Теперь понятно, — пробормотал Рикардо. — Если бы вы исчезли, ему было бы не избежать расспросов, да и избавиться от мертвого тела здесь не так-то просто.
— Только не думай, что он выступает против нас с Бенном в одиночку, — с явным раздражением в голосе заметил доктор.
— Вот как? Так с ним его люди?
— Не знаю, здесь ли они сейчас, но то, что они есть, это точно. Ручаюсь, их немало, и притом все, как один, головорезы.
— Может, назовете мне его имя?
— Нет, — отрезал доктор, раздражаясь еще больше. — На что оно тебе? Можешь сказать, зачем оно могло бы тебе пригодиться?
— Нет, не могу, — признался Рикардо. — Оно мне ни к чему… пока я могу пользоваться вашей помощью.
— А меня он здорово зацепил! Тонкая работа, — проворчал доктор. — Аккуратненько прострелил запястье, только и всего. Теперь я дней десять не смогу взяться за оружие.
— Ну а, допустим, что было бы, если бы вы его убили? — полюбопытствовал юноша.
— Тогда бы я попросил тебя зарыть его где-нибудь подальше, — холодно отрезал доктор. — Ну ладно, пора идти спать.
Он поднялся со стула, но не отправился к двери, а принялся вышагивать взад-вперед по веранде, что-то бормоча себе под нос. Рикардо понял, что доктору нужно прийти в себя.
Наконец Клаусон остановился и, с чувством похлопав Рикардо по плечу, сообщил:
— Добыча почти в наших руках. Но вот беда, — только почти! Корабль снаряжен, сокровища уже на борту, но буря грозит сдуть нас с палубы, мой мальчик, и мы можем никогда не увидеть ни шелков, ни кружев, ни золота, ни серебра, ни других сокровищ. Вот так-то! — Он что-то невнятное пробормотал себе под нос и заключил: — Бенну нужно быть здесь! Глупец он, что уехал в такой неподходящий момент. Абсолютный глупец!
Рикардо впервые довелось видеть, чтобы всезнающий, всесильный доктор проявил слабость. К своему
удивлению, он понял, что Клаусон целиком и полностью зависит от Уильяма Бенна.
— Все, я иду спать, — сказал между тем доктор. — И ты иди. А если помнишь какие-нибудь молитвы, прочти дважды каждую из них!
Но Рикардо не знал молитв, потому уснул, как только его голова коснулась подушки.
Скрестив руки на груди, Клаусон спокойно выслушал его, потом сказал:
— Этот парень что-то задумал.
— Да, задумал, — согласился юноша.
— Сейчас не говори ничего, только отвечай на мои вопросы, — велел доктор. — На сколько лет он выглядит?
— Кто? Гуадальва?
— Конечно он. А кто же еще?
— На вид ему около сорока пяти.
— Высокий?
— Ну, где-то моего роста.
— И на лице у него шрам?
— Да.
— Настоящий?
— Что значит настоящий? Думаю, да.
— Ты еще слишком молод, — устало проговорил доктор. — А голос у него какой?
— Глубокий, густой, но довольно приятный.
— Значит, густой и низкий?
— Да.
— А не показалось ли тебе, что голос у него несколько нарочитый?
— Так вы знаете его?! — воскликнул Рикардо.
Доктор вздохнул:
— Кажется, да. Знать-то знаю, да только вот не ведаю, что нам с ним делать! — Он помолчал, затем воскликнул: — Стало быть, пятьдесят тысяч долларов!
— Это не так уж и много, — заметил Рикардо.
— Это для тебя не так много, — проворчал Клаусон. — А для меня так сумма значительная. Кроме того, опасно, что это может быть только началом. Эти деньги лишь раззадорят его. И он снова заявится к тебе. Попробуй тогда ему не дать! Я попытаюсь поговорить с ним. Но как бы мне хотелось, чтобы Бенн был здесь!
— Так, может, послать за ним?
— Не надо, хотя он, конечно, приехал бы, если у него нет других срочных дел. А скажи, ты договорился, чтобы Гуадальва мог остаться в доме?
— Да. Это было нетрудно. Мисс Рейнджер сказала, что рада видеть старинного друга моей семьи.
Доктор улыбнулся:
— Я смотрю, у тебя появляется азарт, Рикардо. Тебе, кажется, начинает нравиться эта игра.
— Наши шансы уменьшаются, вот почему мне это все больше и больше нравится, — пояснил Рикардо. И, помолчав, спросил: — А можно мне пойти сегодня вечером с вами погулять?
— Нет, останешься дома, — приказал доктор. — Будешь ужинать с будущей родней.
Ужин прошел просто чудесно. Гуадальва был сама любезность. Он шутил и много рассказывал о жизни в Мексике, о семье Манкос. Этот человек обладал поистине неисчерпаемым запасом увлекательных и забавных историй, способных развеселить даже чопорную и грубоватую Теодору Рейнджер. После ужина ее муж уединился с гостем и, судя по всему, засыпал его вопросами, которые, как мог догадываться Рикардо, касались в основном его персоны.
Потом он вместе с Мод Рейнджер, ее тетушкой и дядюшкой уселись на веранде и долго любовались закатом, горами, упирающимися прямо в небо. Они почти не разговаривали, лишь изредка Рикардо ловил на себе мимолетный взгляд девушки, отчего сердце его всякий раз подпрыгивало в груди как дикий мустанг.
Чета Рейнджер рано удалилась на покой. Когда они ушли, Мод тихо спросила:
— Ну и как вам нравятся наши дикие края? Мне кажется, вы должны полюбить их, ведь вы выросли в таких же.
— Конечно, — ответил Рикардо, правда, не слишком бодрым голосом.
— Мы разобьем вокруг дома прекрасный сад, — мечтательно произнесла девушка.
Потом Рикардо остался на веранде один, и, пока он сидел там, ему показалось, что где-то вдалеке раздались звуки, похожие на выстрелы. Однако он не был в этом уверен.
Доктор и Гуадальва куда-то удалились еще задолго до этого. Юноша не сомневался, что они ушли подальше, чтобы побеседовать наедине.
Через некоторое время у веранды послышались чьи-то шаги. Он тут же сделал вид, что внимательно разглядывает горизонт. Мимо ограды прошли двое.
Значит, они возвращаются вместе? А Рикардо надеялся, что доктор будет уже один!
Вскоре, оживленно разговаривая, оба поднялись на веранду. И еще немного постояли. Рикардо слышал, как Гуадальва что-то сказал насчет сов и их повадок, после чего с подчеркнутой вежливостью раскланялся. А Клаусон опустился на стул рядом с юношей.
— Оцарапались о кактус? — поинтересовался Рикардо.
— Откуда ты взял? — с недовольством в голосе отреагировал доктор.
— Потому что у вас рука перевязана…
— Да, перевязана, — буркнул Клаусон без дальнейших пояснений.
Понимая, что доктор не желает поделиться с ним о том, что случилось, Рикардо встал и зевнул:
— Ладно, пойду спать. Какие будут распоряжения на завтра?
— Я собираюсь послать за Бенном. Ему обязательно нужно сюда приехать! — ответил доктор.
— Значит, приедет.
— Этот Гуадальва оказался сильнее меня. Он мне не по зубам, Рикардо. — Клаусон сказал это вполне спокойно, но по тому, как дрогнул его голос, Рикардо догадался, что гордость доктора задета и чувствует он себя очень уязвленным.
— Гуадальва превзошел вас только потому, что вы не успели приготовиться, — попытался утешить его юноша.
— Приготовиться? Да неужели же ты думаешь, я пошел бы на разговор с этим мерзавцем не приготовившись? Да это все равно что беседовать с убийцей-головорезом, полузакрыв глаза! — Он помолчал, очевидно предавшись горьким размышлениям, но потом снова заговорил: — Он узнал меня, Рикардо. Тогда я понял, что должен убить его, и сказал ему об этом. Потом у нас было что-то вроде джентльменской дуэли. Мы обменялись любезностями, пожелали друг другу удачи и договорились, что ни один из нас не попытается вытащить оружие прежде, чем снова не прокричит сова. И мне не повезло, Рикардо! Только не вздумай меня утешать. Когда прокричала сова, я выхватил револьвер, но чуть замешкался из-за того, что он застрял в кобуре. Этого времени ему оказалось более чем достаточно. Он мастер своего дела. Опередил меня на какие-нибудь полсекунды, а за это время можно уложить троих! Он отличный стрелок. Даже не целился в меня! Потом объяснил это так: «А зачем мне мертвое тело? Ведь его нужно где-то прятать, не то придется иметь дело с законом». Вот он и решил сохранить мне жизнь.
— Значит, просто прострелил вам руку?
— Он не глупый малый.
— Так вот оно в чем дело! Теперь понятно, — пробормотал Рикардо. — Если бы вы исчезли, ему было бы не избежать расспросов, да и избавиться от мертвого тела здесь не так-то просто.
— Только не думай, что он выступает против нас с Бенном в одиночку, — с явным раздражением в голосе заметил доктор.
— Вот как? Так с ним его люди?
— Не знаю, здесь ли они сейчас, но то, что они есть, это точно. Ручаюсь, их немало, и притом все, как один, головорезы.
— Может, назовете мне его имя?
— Нет, — отрезал доктор, раздражаясь еще больше. — На что оно тебе? Можешь сказать, зачем оно могло бы тебе пригодиться?
— Нет, не могу, — признался Рикардо. — Оно мне ни к чему… пока я могу пользоваться вашей помощью.
— А меня он здорово зацепил! Тонкая работа, — проворчал доктор. — Аккуратненько прострелил запястье, только и всего. Теперь я дней десять не смогу взяться за оружие.
— Ну а, допустим, что было бы, если бы вы его убили? — полюбопытствовал юноша.
— Тогда бы я попросил тебя зарыть его где-нибудь подальше, — холодно отрезал доктор. — Ну ладно, пора идти спать.
Он поднялся со стула, но не отправился к двери, а принялся вышагивать взад-вперед по веранде, что-то бормоча себе под нос. Рикардо понял, что доктору нужно прийти в себя.
Наконец Клаусон остановился и, с чувством похлопав Рикардо по плечу, сообщил:
— Добыча почти в наших руках. Но вот беда, — только почти! Корабль снаряжен, сокровища уже на борту, но буря грозит сдуть нас с палубы, мой мальчик, и мы можем никогда не увидеть ни шелков, ни кружев, ни золота, ни серебра, ни других сокровищ. Вот так-то! — Он что-то невнятное пробормотал себе под нос и заключил: — Бенну нужно быть здесь! Глупец он, что уехал в такой неподходящий момент. Абсолютный глупец!
Рикардо впервые довелось видеть, чтобы всезнающий, всесильный доктор проявил слабость. К своему
удивлению, он понял, что Клаусон целиком и полностью зависит от Уильяма Бенна.
— Все, я иду спать, — сказал между тем доктор. — И ты иди. А если помнишь какие-нибудь молитвы, прочти дважды каждую из них!
Но Рикардо не знал молитв, потому уснул, как только его голова коснулась подушки.
Глава 37
ДЖЕНТЛЬМЕНСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ
Приготовления к свадьбе шли полным ходом. Теодора Рейнджер, которая, казалось, так и не примирилась с неизбежностью предстоящего события, тем не менее руководила его подготовкой. Она настаивала на венчании молодых в эль-реальской церкви, но Мод категорически отказалась. Поэтому церемонию бракосочетания было решено провести на ранчо. С гор принесли ветви вечнозеленых деревьев и, как могли, украсили ими дом, после чего он стал походить на беседку. Наблюдая за хлопотами окружающих, Рикардо казалось, будто, подхваченный бурным потоком, он несется по стремнине навстречу неведомой судьбе, где его ждет невероятное счастье, но и огромная опасность.
Юноша попытался подумать и хоть как-то подготовиться к тому, что у него впереди, но мозг его был слишком возбужден, ему не удавалось даже сосредоточиться, тем более что события нахлестывались одно на другое. На следующее утро, после той самой прогулки доктора с Гуадальвой, пришла еще одна важная новость, которую принес горбун Лу. Карлик связался с Уильямом Бенном, но тому не удалось раздобыть пятьдесят тысяч, чтобы немедленно заплатить Гуадальве, и он интересовался, не может ли шантажист дать им немного времени.
— Как это он даст нам время? — с необычной для него горечью высказался доктор, но тем не менее зашел вместе с Рикардо переговорить с негодяем.
— Мы можем прямо сейчас выдать вам тридцать пять тысяч наличными. Может, этого хватит? — начал переговоры Клаусон.
Гуадальва выслушал его с вежливым интересом и ответил, не повышая голоса:
— Тридцать пять тысяч, конечно, очень немаленькие деньги. Но кто же продает хорошего жеребца за полцены?
Он произнес эти слова с самым невинным видом.
— Мы обещаем, что вы получите остальные деньги чуть позже, — продолжил доктор.
— Я, конечно, с большим почтением отношусь к обещаниям честных деловых людей, — усмехнулся шантажист, — однако, сами понимаете, получить зелененькие бумажки несколько надежнее. Вы не находите?
— Стало быть, не верите?
— Я бы не хотел упорствовать, но представим, что с теми, кто дал обещание, что-нибудь случится?
— Понятно. Но допустим, в качестве залога мы отдадим вам кого-нибудь из наших людей? — Доктор отчаянно пытался придумать хоть какую-нибудь уловку. — Скажем, я сам вполне мог бы подойти для этой роли.
Гуадальва покачал головой:
— Ваши друзья преспокойненько могут забыть про вас, доктор Клаусон. Это, безусловно, расстроит вас, однако еще больше это расстроит меня. Нисколько не сомневаюсь, что вы прекрасно понимаете ход моих мыслей.
Доктор редко терял самообладание, но Гуадальва, похоже, начал выводить его из себя. Клаусон нервно забарабанил по столу здоровой рукой.
— В чем, собственно, проблема? Тридцать пять тысяч вы получаете немедленно, а остальные пятнадцать потом.
— Я понимаю вас прекрасно, — с улыбкой проговорил Гуадальва. — Но у вас есть время, и я не сомневаюсь, что такой предприимчивый человек, как вы, такая умная голова, как Уильям Бенн, и такой огненный вихрь, как Рикардо Манкос, сумеют раздобыть деньги.
«Рикардо Манкос» он произнес с особым ударением и улыбнулся.
— Да вы просто издеваетесь! — воскликнул доктор. — Где это, интересно, можно сразу взять такие деньги?
— Эль-Реал совсем недалеко отсюда. Там есть банки, сейфы, учреждения, наконец, его дядя. — Шантажист кивнул в сторону Рикардо.
— Что же нам теперь, ограбить банк, чтобы заплатить вам?
— Успокойтесь, доктор, — мягко посоветовал Гуадальва, но шрам на его лице при этом немного покраснел, впрочем, ненадолго. — Я ведь не хочу вас обидеть, как-то задеть ваши чувства…
— Ну конечно! Больше всего вас волнуют мои чувства! — огрызнулся Клаусон. Потом, немного помолчав, мрачно пообещал: — Мы раздобудем эти деньги. До вечера подождете?
— Хоть до завтрашнего утра!
— Нет, до сегодняшнего вечера. Я свяжусь с Бенном, мы постараемся что-нибудь придумать. Но вас, Гуадальва, запомним надолго!
Однако угроза не произвела на того ни малейшего впечатления.
— Ну, это мне не впервой, — спокойно отреагировал он. — Меня многие помнят. Осмелюсь даже утверждать, что некоторые из них просто-таки жаждут со мною вновь увидеться, а у меня, к сожалению, ну никак не находится для этого времени. Не исключено, что и вы попадете в этот список. Я понимаю, слышать такое не очень приятно, мне искренне жаль, но… — Он сделал жест левой рукой, словно от чего-то отмахиваясь, в то время как правая по-прежнему оставалась наготове.
Рикардо начал смекать, что не только доктор, но и сам Уильям Бенн почему-то опасаются этого человека.
— Договоримся так, — предложил между тем доктор. — Сегодня вечером после заката Уильям Бенн встретится с вами у реки. Согласны? Он привезет деньги… Если, конечно, сумеет их достать.
Юноша попытался подумать и хоть как-то подготовиться к тому, что у него впереди, но мозг его был слишком возбужден, ему не удавалось даже сосредоточиться, тем более что события нахлестывались одно на другое. На следующее утро, после той самой прогулки доктора с Гуадальвой, пришла еще одна важная новость, которую принес горбун Лу. Карлик связался с Уильямом Бенном, но тому не удалось раздобыть пятьдесят тысяч, чтобы немедленно заплатить Гуадальве, и он интересовался, не может ли шантажист дать им немного времени.
— Как это он даст нам время? — с необычной для него горечью высказался доктор, но тем не менее зашел вместе с Рикардо переговорить с негодяем.
— Мы можем прямо сейчас выдать вам тридцать пять тысяч наличными. Может, этого хватит? — начал переговоры Клаусон.
Гуадальва выслушал его с вежливым интересом и ответил, не повышая голоса:
— Тридцать пять тысяч, конечно, очень немаленькие деньги. Но кто же продает хорошего жеребца за полцены?
Он произнес эти слова с самым невинным видом.
— Мы обещаем, что вы получите остальные деньги чуть позже, — продолжил доктор.
— Я, конечно, с большим почтением отношусь к обещаниям честных деловых людей, — усмехнулся шантажист, — однако, сами понимаете, получить зелененькие бумажки несколько надежнее. Вы не находите?
— Стало быть, не верите?
— Я бы не хотел упорствовать, но представим, что с теми, кто дал обещание, что-нибудь случится?
— Понятно. Но допустим, в качестве залога мы отдадим вам кого-нибудь из наших людей? — Доктор отчаянно пытался придумать хоть какую-нибудь уловку. — Скажем, я сам вполне мог бы подойти для этой роли.
Гуадальва покачал головой:
— Ваши друзья преспокойненько могут забыть про вас, доктор Клаусон. Это, безусловно, расстроит вас, однако еще больше это расстроит меня. Нисколько не сомневаюсь, что вы прекрасно понимаете ход моих мыслей.
Доктор редко терял самообладание, но Гуадальва, похоже, начал выводить его из себя. Клаусон нервно забарабанил по столу здоровой рукой.
— В чем, собственно, проблема? Тридцать пять тысяч вы получаете немедленно, а остальные пятнадцать потом.
— Я понимаю вас прекрасно, — с улыбкой проговорил Гуадальва. — Но у вас есть время, и я не сомневаюсь, что такой предприимчивый человек, как вы, такая умная голова, как Уильям Бенн, и такой огненный вихрь, как Рикардо Манкос, сумеют раздобыть деньги.
«Рикардо Манкос» он произнес с особым ударением и улыбнулся.
— Да вы просто издеваетесь! — воскликнул доктор. — Где это, интересно, можно сразу взять такие деньги?
— Эль-Реал совсем недалеко отсюда. Там есть банки, сейфы, учреждения, наконец, его дядя. — Шантажист кивнул в сторону Рикардо.
— Что же нам теперь, ограбить банк, чтобы заплатить вам?
— Успокойтесь, доктор, — мягко посоветовал Гуадальва, но шрам на его лице при этом немного покраснел, впрочем, ненадолго. — Я ведь не хочу вас обидеть, как-то задеть ваши чувства…
— Ну конечно! Больше всего вас волнуют мои чувства! — огрызнулся Клаусон. Потом, немного помолчав, мрачно пообещал: — Мы раздобудем эти деньги. До вечера подождете?
— Хоть до завтрашнего утра!
— Нет, до сегодняшнего вечера. Я свяжусь с Бенном, мы постараемся что-нибудь придумать. Но вас, Гуадальва, запомним надолго!
Однако угроза не произвела на того ни малейшего впечатления.
— Ну, это мне не впервой, — спокойно отреагировал он. — Меня многие помнят. Осмелюсь даже утверждать, что некоторые из них просто-таки жаждут со мною вновь увидеться, а у меня, к сожалению, ну никак не находится для этого времени. Не исключено, что и вы попадете в этот список. Я понимаю, слышать такое не очень приятно, мне искренне жаль, но… — Он сделал жест левой рукой, словно от чего-то отмахиваясь, в то время как правая по-прежнему оставалась наготове.
Рикардо начал смекать, что не только доктор, но и сам Уильям Бенн почему-то опасаются этого человека.
— Договоримся так, — предложил между тем доктор. — Сегодня вечером после заката Уильям Бенн встретится с вами у реки. Согласны? Он привезет деньги… Если, конечно, сумеет их достать.