Страница:
— Возможных ответов только два, — сказал я. — Во-первых, Куинн просто обманул сирийца. Классический трюк, рассчитанный на доверие. Человек выдает по капельке второстепенную информацию, а заключительную, самую важную часть придерживает. Во-вторых, Куинн выполнял официальное задание своего ведомства. Доказывал, что через Горовского может происходить утечка информации, доказывал, что сирийцы готовы заплатить за эти чертежи большие деньги.
— Куинн похитил дочь Горовского, — возразила Коль. — Не может быть, чтобы у него была на это официальная санкция.
— Бывали вещи и похуже, — заметил я.
— Полагаю, он надул сирийца.
Я кивнул.
— Согласен с тобой. Он его просто обобрал.
— Так что же нам делать?
— Ничего. Потому что если мы обвиним Куинна в том, что он обманывал сирийца в целях личного обогащения, тот не задумываясь скажет: «Нет, ничего подобного не было, я проводил специальную операцию. Не верите — предлагаю доказать обратное». А затем в не слишком вежливой форме посоветует нам не совать нос в дела разведки.
Коль молчала.
— И знаешь еще что? — продолжал я. — Даже если Куинн действительно надул сирийца, я не знаю, какие ему можно будет предъявить обвинения. Разве устав запрещает брать у идиотов-иностранцев деньги в обмен на чемоданчики с чистым воздухом?
— Не знаю.
— И я не знаю.
— В любом случае, сирийцы будут взбешены, — сказала Коль. — Разве не так? Они заплатили ему полмиллиона долларов. Они должны будут как-то отреагировать. Задета их честь. Даже если Куинн выполнял официальное задание, он шел на слишком большой риск. С ним обязательно попытаются расквитаться. А Куинн не может просто взять и исчезнуть. Он должен оставаться на своем месте. Для сирийцев он будет неподвижной мишенью.
Помолчав, я взглянул на нее.
— Если Куинн не собирается никуда исчезать, почему он переводит деньги?
Коль промолчала. Я сверился с часами. Размышляя: «Не то, а это». Или, возможно, в кои-то веки то и это.
— Полмиллиона — это очень большие деньги, — сказал я.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, дело того не стоит. Вскоре будет выпущен опытный образец. Затем установочная партия. В течение считанных месяцев появится не менее сотни готовых устройств. Тысяч за десять долларов можно будет купить одно из них целиком. У какого-нибудь нечистого на руку капрала. Может быть, даже просто украсть, бесплатно. А затем восстановить технологические процессы.
— Хорошо, сирийцы отвратительные торговцы, — сказала Коль. — Но мы же слышали запись разговора Куинна с банком. Он переводит полмиллиона долларов.
Я снова посмотрел на часы.
— Согласен. Это неоспоримый факт.
— И?
— Все равно, сумма очень большая. Сирийцы не настолько глупы. Никто не заплатит полмиллиона долларов за дротик для дартса.
— Но ведь они же заплатили. Ты сам только что назвал это неоспоримым фактом.
— Нет, — возразил я. — Нам известно, что Куинн перевел в банк полмиллиона. Это факт. Но из этого вовсе не следует, что эти полмиллиона ему заплатили сирийцы. Это были лишь наши предположения.
— Что?
— Куинн является специалистом по Ближнему Востоку. Сколько на Ближнем Востоке сомнительных политических режимов? Минимум, четыре или пять. Предположим, он вел переговоры параллельно с двумя или тремя из них? Или даже со всеми сразу? Убеждая каждого в том, что других нет?
В этом случае можно будет объяснить, как Куинну удалось получить полмиллиона долларов за то, за что никто по отдельности такие деньги не выложит.
— И он собирается обмануть всех?
Я снова взглянул на часы.
— Возможно. А может быть, с кем-то одним он ведет игру по-честному. Возможно, с этого все и началось. Куинн с самого начала собирался вести честную игру с одним избранным клиентом. Но не смог добиться от него желаемой суммы. Тогда он решил собрать урожай многократно.
— Я должна была следить за Куинном и дальше, — сказала Коль. — Не ограничиваться одним сирийцем.
— Вероятно, Куинн ходит по устоявшемуся маршруту, — сказал я. — Устраивает одну за другой встречи с разными людьми. Обходит их как почтальон, черт побери.
Коль тоже посмотрела на часы.
— Значит, сейчас Куинн отвозит деньги сирийца домой.
Я кивнул.
— А затем он сразу же поедет на следующую встречу. Так что хватай Фраскони и продолжай наблюдение. Найдите Куинна по дороге обратно в город. Хватайте каждого, с кем он обменяется чемоданчиком. Возможно, дело кончится тем, что ты лишь соберешь кучу пустых чемоданчиков, но, возможно, один из них окажется непустым, и в этом случае мы снова примемся за работу.
Коль окинула взглядом кузов грузовичка. Посмотрела на диктофон.
— Забудь об этом, — сказал я. — Времени на премудрости нет. Остаетесь только вы с Фраскони.
— Склад, — сказал я. — Надо проверить склад.
— Нам понадобится подкрепление, — сказала Даффи. — Там соберутся все.
— Надеюсь.
— Слишком опасно. Нас всего трое.
— На самом деле, я полагаю, сейчас все направляются в другое место. Возможно, они уже уехали.
— Куда?
— Об этом после. Давайте идти шаг за шагом.
Виллануэва тронулся вперед.
— Подожди, — окликнул его я. — Следующий поворот направо. Сначала я хочу проверить еще кое-что.
Повернув направо, мы проехали два квартала и снова повернули и наконец оказались на стоянке, где я оставил Энджела Долла в багажнике его собственной машины. Виллануэва остановился у пожарного гидранта, и я вышел из машины. Дошел пешком до въезда и дал глазам привыкнуть к полумраку. Прошел к тому месту, где оставил машину. Оно было занято. Но там стоял не черный «линкольн» Энджела Долла. Это была «Субару» цвета серебристый металлик. С кузовом универсал. На заднем стекле наклейка со звездно-полосатым флагом. Машина патриота. Но не настолько патриота, чтобы покупать американские автомобили.
Я заглянул в два соседних отделения, чтобы убедиться наверняка, хотя у меня и так не оставалось никаких сомнений. Не «сааб», а «линкольн». Не пропавшие записи горничной, а остановившееся сердце Энджела Долла. Никто не знает ни о ком все. Но теперь Куинну было уже известно обо мне многое, и я был не в восторге от этого. Я вернулся тем же путем, что и пришел. Поднялся по пандусу и вышел на улицу. Небо было затянуто тучами, вокруг нависали мрачные здания, и все же мне показалось, будто меня осветил луч прожектора. Я молча скользнул в «торес» и закрыл дверь.
— Ну? — спросила Даффи.
Я молчал. Она развернулась ко мне лицом.
— Ну?
— Надо срочно вызволять Элиота, — сказал я.
— Почему?
— Они нашли Энджела Долла.
— Кто?
— Люди Куинна.
— Как?
— Не знаю.
— Ты уверен? А может быть, это портлендская полиция? Обратила внимание на подозрительную машину?
Я покачал головой.
— Полиция первым делом открыла бы багажник. Так что весь гараж был бы оцеплен как место преступления. И там толпились бы десятки полицейских.
Даффи промолчала.
— Все вышло из-под контроля. Так что звони Элиоту. На сотовый. Прикажи ему убираться оттуда. Пусть заберет с собой Беков и кухарку. В «кадиллаке». Если понадобится, пусть ведет под дулом пистолета. Вели ему найти другой мотель и затаиться там.
Порывшись в сумочке, Даффи достала телефон. Нажала кнопку быстрого набора номера. Стала ждать. Я мысленно засек время. Один звонок. Два звонка. Три звонка. Четыре звонка. Даффи обеспокоенно взглянула на меня. Наконец Элиот ответил. Выдохнув, Даффи выдала ему инструкции, быстро, громко и четко. Затем окончила связь.
— Все в порядке? — спросил я.
Она кивнула.
— Похоже, он очень обрадовался.
Я кивнул в ответ. Еще бы. Мало радости стоять согнувшись за крупнокалиберным пулеметом, спиной к морю, вглядываясь в однообразный серый ландшафт, не зная, чего ожидать и когда.
— В таком случае, поехали, — сказал я. — На склад.
Виллануэва тронулся вперед. Дорогу он знал. Ему уже дважды приходилось следить за складом вместе с Элиотом. Два долгих дня. Проехав через город на юго-восток, он приблизился к району порта с северо-запада. Все сидели молча. Никто не говорил. Я пытался определить размеры неприятности. Они были огромными. Случилась настоящая катастрофа. Но она также принесла избавление. Все прояснила. Необходимость притворяться отпала. Обман рассеялся. Теперь я для них враг. А они враги для меня. Все ясно и просто. Я облегченно вздохнул.
Виллануэва знал свое дело. Он объехал вокруг склада, оставаясь в трех кварталах. Мы осмотрели его со всех четырех сторон. Правда, только мельком, через переулки и промежутки между зданиями. Ни одной машины рядом. Ворота наглухо закрыты. В окнах нет света.
— Где же они? — удивилась Даффи. — Кажется, выходные обещали быть напряженными.
— Это действительно так, — подтвердил я. — Выходные очень напряженные. И, на мой взгляд, то, что они делают, совершенно логично.
— А что они делают?
— Об этом потом, — сказал я. — Сначала посмотрим на «Убедительные доводы». И на то, что получено взамен.
Виллануэва поставил «торес» за два строения к северу и востоку от склада, у двери с надписью «Брайанс. Импорт качественной таксидермии». Он запер машину, и мы прошли на юг и на запад, а затем обошли склад Бека со стороны глухой стены, не имевшей окон. Дверь в контору была заперта. Заглянув в окно, я никого не увидел. Мы обогнули здание и заглянули в офис. Там тоже никого. Подошли к некрашеной серой двери и остановились. Дверь была заперта.
— Как мы попадем внутрь? — спросил Виллануэва.
— С помощью вот этого, — ответил я.
Достав ключи Энджела Долла, я отпер замок. Открыл дверь. Запищала сигнализация. Пройдя внутрь, я порылся в бумажках, закрепленных на доске, нашел код и ввел его в систему. Красный огонек сменился зеленым, писк прекратился, и в здании воцарилась тишина.
— Здесь никого нет, — сказала Даффи. — У нас нет времени на то, чтобы заниматься исследованиями. Нам нужно найти Терезу.
Но я уже почувствовал запах оружейной смазки. Он висел в воздухе, перекрывая запах свежей шерсти ковров.
— Пять минут, — сказал я. — А потом БАТО наградит тебя медалью.
— Тебя нужно наградить медалью, — сказала Доминик Коль.
Она позвонила мне из телефона-автомата в университетском студенческом городке.
— Вот как?
— Куинн у нас в руках. Мы можем пришить ему дело гвоздями. Он влип по уши.
— Так кому он отдал предпочтение?
— Иракцам. Ты можешь в это поверить?
— Что ж, это разумно. Они получили по заднице и хотят быть готовыми к следующему разу.
— Вот и говори после этого о дерзости.
— Как все прошло?
— Так же, как и в предыдущий раз. Но только чемоданчики были от «Самсонита», а не от «Халлибертона». У иранца и ливанца мы отобрали пустые. Зато у иракца был полный комплект. Все чертежи.
— Ты уверена?
— Абсолютно, — подтвердила Коль. — Я связалась с Горовским, и он определил чертежи по идентификационному номеру в углу.
— Кто был свидетелем передачи?
— Мы оба. Я и Фраскони. А также несколько студентов и персонал. Передача чертежей состоялась в университетском кафе.
— Какой персонал?
— Мы пригласили профессора с кафедры юриспруденции.
— Что он видел?
— Всё. Но только сам процесс обмена чемоданчиками он под присягой не подтвердит. Наши друзья действовали очень ловко. Чемоданчики были абсолютно одинаковые. Этого достаточно?
Вопросы, об ответах на которые я жалею с тех самых пор. Возможно, Куинн будет утверждать, что иракец уже получил чертежи из неизвестного источника. Возможно, он будет настаивать, что тот просто любил носить их с собой. Отрицать сам факт обмена. Но затем я подумал о сирийце, ливанце, иранце. О деньгах на счету Куинна. Жертвы обмана должны быть очень злы на него. Возможно, они согласятся дать показания на закрытом процессе. Если государственный департамент предложит им какую-либо компенсацию. Кроме того, на чемоданчике иракца должны быть отпечатки пальцев Куинна. На встречу он пришел без перчаток. Это было бы слишком подозрительно. Одним словом, я решил, что материала у нас достаточно. Мы имели факт перевода необъяснимых денег на счет Куинна, мы имели совершенно секретные чертежи, попавшие в руки иракского разведчика, два сотрудника военной полиции и профессор юриспруденции видели, как они там оказались, и на рукоятке чемоданчика должны были быть отпечатки пальцев.
— Улик полно, — сказал я. — Отправляйся арестовывать этого типа.
— Куда идти? — спросила Даффи.
— Я покажу, — ответил я.
Я прошел через в офис в кабинет. Оттуда в кабинку на складе. Компьютер Энджела Долла по-прежнему стоял на столе. Из стула по-прежнему сыпалась труха. Отыскав нужный выключатель, я зажег свет на складе. Через стеклянную стену было видно все помещение. Там по-прежнему стояли ряды свернутых ковров. И погрузчик. Но в центре высились пять стопок уложенных друг на друга ящиков. Разделенных на две группы. Дальше от ворот три пирамиды видавших виды деревянных ящиков с надписями, выведенными незнакомыми буквами, в основном кириллицей, поверх которой шла справа налево арабская вязь. Я предположил, что это импортная поставка, полученная «Большим базаром». У самых ворот стояли две пирамиды аккуратных ящиков, подписанных по-английски: «Моссберг. Коннектикут». А это, судя по всему, предназначенная к отправке партия товара компании «Ксавье экспорт». Импорт-экспорт, бартер в чистом виде. «Честный обмен не является воровством», — как сказал бы Леон Гарбер.
— Партия не такая уж большая, да? — спросила Даффи. — Я хочу сказать, всего пять стопок ящиков. И это на сто сорок тысяч долларов? Я полагала, на эти деньги можно купить чер-те чего.
— Я считаю, партия крупная, — возразил я. — Не столько в количественном отношении, сколько в качественном.
— Давайте взглянем, — предложил Виллалуэва.
Пройдя на склад, мы с ним опустили на иол верхний ящик «Моссберга». Ящик оказался тяжелым. От моей левой руки по-прежнему было мало толка. И у меня все еще болела, грудь. По сравнению с этим разбитая губа казалась пустяком.
Виллануэва нашел на верстаке молоток с гвоздодером. Выдернул с его помощью гвозди из крышки ящика. Поднял крышку и положил ее на пол. Ящик был заполнен пенопластовыми шариками. Погрузив в них руку, я вытащил ружье, завернутое в промасленную бумагу. Разорвал бумагу. Это была модель М500, «Убедительный довод». Без приклада. Только пистолетная рукоятка. Двенадцатый калибр, ствол длиной восемнадцать с половиной дюймов, трехдюймовый патронник, магазин на шесть патронов, вороненая сталь, ложе из черной пластмассы, без прицела. Я передернул затвор. Он скользнул легко, словно шелк по коже, Я нажал на спусковой крючок. Курок щелкнул, словно затвор дорогого фотоаппарата.
— Патронов нигде нет? — спросил я.
— Вот они, — откликнулся Виллануэва.
У него в руках была коробка патронов «Бреннеке». На полу лежала открытая упаковка с десятками таких же коробок. Разорвав две коробки, я вставил шесть патронов в магазин, передернул затвор, досылая один из них в ствол, и вставил седьмой патрон. Затем поставил ружье на предохранитель, поскольку «Бреннеке» заряжены не мелкой дробью. Тяжелая пуля в латунной оболочке весом в целую унцию вылетит из ствола «Убедительного довода» со скоростью почти тысяча сто миль в час. Она пробьет в стене из шлакоблоков дыру, в которую может пролезть взрослый человек. Положив ружье на стол, я достал из ящика другое и развернул его. Зарядил, поставил на предохранитель и положил рядом с первым. Перехватил недоуменный взгляд Даффи.
— Именно для этого они и предназначены, — объяснил я. — От незаряженного оружия нет никакого толка.
Убрав пустые коробки из-под патронов в упаковку, я закрыл крышку. Виллануэва разглядывал ящики «Большого базара», сверяясь с какими-то бумагами.
— Как по-вашему, это похоже на ковры? — спросил он.
— Не совсем, — сказал я.
— А вот у таможни не возникло никаких вопросов. Некий Тейлор поставил свою подпись под декларацией, в которой эти ящики объявляются коврами ручной работы из Ливии.
— Это будет очень кстати, — сказал я. — Передайте этого Тейлора БАТО. Пусть проверят его банковские счета. Надеюсь, после этого к вам будут относиться радушнее.
— А что все-таки внутри? — спросила Даффи. — Что такого могут делать в Ливии?
— Ничего, — ответил я. — Там только выращивают финики.
— Это все произведено в России, — сказал Виллануэва. — После чего дважды побывало в Одессе. Было экспортировано в Ливию, вернулось назад и снова отправилось на экспорт. В обмен на две сотни «Убедительных доводов». Похоже, кто-то хочет выглядеть крутым на улицах Триполи.
— А в России этого добра навалом, — заметила Даффи.
Я кивнул.
— Давайте все же взглянем, что это такое.
Всего в трех стопках стояло девять ящиков. Я снял верхний из ближайшей ко мне, и Виллануэва засуетился с гвоздодером. Когда он снял крышку, я увидел ряд АК-74, уложенных в деревянные гнезда. Обыкновенные автоматы Калашникова, к тому же бывшие в употреблении. Чертовская скукотища; красная цена — двести долларов за штуку, в зависимости от того, где ими торговать. Товар совсем не модный. Я никак не мог себе представить, что ребята из Коннектикута в пиджаках от «Норт фейс» променяют свои новенькие «Хеклер и Кохи» на это старье.
Второй ящик был меньше. В нем среди деревянной стружки лежали укороченные автоматы АКСУ-74. Производные АК-74. Оружие действенное, но грубоватое. Эти автоматы, хотя и не новые, были в хорошем состоянии. Однако, опять же, ничего интересного. Есть не меньше полдюжины эквивалентов западного производства. Спецы НАТО спокойно спят ночью, не тревожась по поводу этих автоматов.
В третьем ящике лежали девятимиллиметровые пистолеты Макарова. В основном старые, поцарапанные. Очень примитивная и грубая конструкция, содранная с древнего «вальтера». Советская армия всегда была невысокого мнения о пистолетах, считая их немногим лучше рогаток.
— Здесь полный мусор, — сказал я. — Единственное применение ему — переплавить на якоря.
Перейдя к следующей стопке, мы в первом же ящике обнаружили кое-что поинтереснее. Это были бесшумные снайперские винтовки «вал». Секретное оружие до 1994 года, когда одна винтовка попала в Пентагон. Черные, метал и пластмасса, складывающиеся приклады. Используют специальные девятимиллиметровые дозвуковые боеприпасы. Испытания показали, пуля без труда пробивает на расстоянии пятьсот ярдов любые бронежилеты. Я вспомнил, что в свое время это вызвало большую озабоченность. Всего в ящике лежало двенадцать винтовок. Еще двенадцать в следующем. Это было добротное, качественное оружие. Такое подойдет ребятам в костюмах от «Норт фейс».
— Сколько это стоит? — спросил Виллануэва.
Я пожал плечами.
— Трудно сказать. Полагаю, все зависит от того, что за человек собирается их купить. Скажем так: новый «вайме» или ЗИГ, приблизительный эквивалент, стоят в США больше пяти тысяч.
— То есть стоимость только этих двух ящиков около ста двадцати тысяч.
Я кивнул.
— Оружие серьезное. Однако в Лос-Анджелесе ему трудно найти достойное применение. Так что, думаю, заплатили за него гораздо меньше.
— Нам пора уходить, — сказала Даффи.
Я подошел к стеклянной кабинке и выглянул в окно на улицу.
Вечерело, однако несмотря на пасмурную погоду было еще светло.
— Сейчас, — сказал я.
Виллануэва вскрыл последний ящик во второй стопке.
— Черт побери, а это еще что такое? — недоуменно воскликнул он.
Я подошел к нему. Увидел в куче опилок тонкую черную трубу с короткой деревянной накладкой, призванной служить плечевым упором. Из дула торчала наготове раздувшаяся головка гранаты. Я не мог поверить своим глазам.
— Это РПГ-7, — наконец сказал я. — По-русски «реактивный противотанковый гранатомет». Оружие пехотинца, из него стреляют с плеча. Но только на самом деле он стреляет не гранатой, а реактивным снарядом.
— Что-то вроде подкалиберного снаряда? — спросила Даффи.
— Не совсем. Боеголовка начинена взрывчаткой.
— И из этой штуковины можно подбить танк?
— Для этого она и предназначается.
— В таком случае, кто будет покупать их у Бека?
— Не знаю.
— Наркоторговцы?
— Возможно. Из такого гранатомета можно поразить здание. Или бронированный лимузин. Если у конкурента бронированный БМВ с пуленепробиваемыми стеклами, эта штука очень пригодится.
— А может быть, террористы, — предположила Даффи.
Я кивнул.
— А также вооруженные повстанцы.
— Все это очень серьезно.
— Попасть из этого гранатомета сложно, — сказал я. — Граната большая, летит медленно. В девяти случаях из десяти даже слабый боковой ветер отклонит ее от цели. Впрочем, это будет слабым утешением тому, в кого она попадет по ошибке.
Виллануэва сорвал крышку со следующего ящика.
— То же самое.
— Надо срочно связываться с БАТО, — сказала Даффи. — И, вероятно, с ФБР. Прямо сейчас.
— Чуть позже, — сказал я.
Виллануэва занялся одним из двух последних ящиков. Заскрипели выдираемые гвозди, затрещало дерево.
— Еще что-то непонятное.
Я заглянул в ящик. Увидел толстые металлические трубы, выкрашенные в ярко-желтый цвет. Снизу прикручены электронные модули.
— "Стрела-2М", — сказал я, — Ракета класса «земля-воздух» российского производства.
— С головкой теплового наведения?
— Совершенно верно.
— Такими сбивают самолеты? — сказала Даффи.
Я кивнул.
— Но особенно хороши они против вертолетов.
— Какова дальность выстрела? — спросил Виллануэва.
— До десяти тысяч футов.
— То есть можно сбить пассажирский авиалайнер.
Я кивнул.
— Если занять позицию недалеко от аэропорта. И стрелять по самолету, который только что совершил взлет. Например, с катера на Ист-Ривер. Представьте себе, что будет, если сбить «Боинг-747», взлетевший из Ла-Гуардии. Лайнер рухнет на Манхэттен, и повторится 11 сентября.
Даффи не могла оторвать взгляда от желтых труб.
— Не могу поверить, — наконец промолвила она.
— Тут речь уже точно идет не о наркоторговцах, — сказал я. — Значит, Куинн расширил рынок сбыта. И связался с террористами. Другого объяснения быть не может. Одной этой партии хватит для того, чтобы вооружить целую террористическую ячейку. С помощью этого оружия можно будет делать практически все.
— Мы должны выяснить, кто выстроился в очередь за этим товаром. И зачем он им нужен.
И вдруг послышались шаги. Щелчок патрона, досланного в патронник. И голос.
— Мы не спрашиваем, зачем оно им нужно. Никогда не спрашиваем. Просто берем у них деньги, черт побери.
Глава 14
— Куинн похитил дочь Горовского, — возразила Коль. — Не может быть, чтобы у него была на это официальная санкция.
— Бывали вещи и похуже, — заметил я.
— Полагаю, он надул сирийца.
Я кивнул.
— Согласен с тобой. Он его просто обобрал.
— Так что же нам делать?
— Ничего. Потому что если мы обвиним Куинна в том, что он обманывал сирийца в целях личного обогащения, тот не задумываясь скажет: «Нет, ничего подобного не было, я проводил специальную операцию. Не верите — предлагаю доказать обратное». А затем в не слишком вежливой форме посоветует нам не совать нос в дела разведки.
Коль молчала.
— И знаешь еще что? — продолжал я. — Даже если Куинн действительно надул сирийца, я не знаю, какие ему можно будет предъявить обвинения. Разве устав запрещает брать у идиотов-иностранцев деньги в обмен на чемоданчики с чистым воздухом?
— Не знаю.
— И я не знаю.
— В любом случае, сирийцы будут взбешены, — сказала Коль. — Разве не так? Они заплатили ему полмиллиона долларов. Они должны будут как-то отреагировать. Задета их честь. Даже если Куинн выполнял официальное задание, он шел на слишком большой риск. С ним обязательно попытаются расквитаться. А Куинн не может просто взять и исчезнуть. Он должен оставаться на своем месте. Для сирийцев он будет неподвижной мишенью.
Помолчав, я взглянул на нее.
— Если Куинн не собирается никуда исчезать, почему он переводит деньги?
Коль промолчала. Я сверился с часами. Размышляя: «Не то, а это». Или, возможно, в кои-то веки то и это.
— Полмиллиона — это очень большие деньги, — сказал я.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, дело того не стоит. Вскоре будет выпущен опытный образец. Затем установочная партия. В течение считанных месяцев появится не менее сотни готовых устройств. Тысяч за десять долларов можно будет купить одно из них целиком. У какого-нибудь нечистого на руку капрала. Может быть, даже просто украсть, бесплатно. А затем восстановить технологические процессы.
— Хорошо, сирийцы отвратительные торговцы, — сказала Коль. — Но мы же слышали запись разговора Куинна с банком. Он переводит полмиллиона долларов.
Я снова посмотрел на часы.
— Согласен. Это неоспоримый факт.
— И?
— Все равно, сумма очень большая. Сирийцы не настолько глупы. Никто не заплатит полмиллиона долларов за дротик для дартса.
— Но ведь они же заплатили. Ты сам только что назвал это неоспоримым фактом.
— Нет, — возразил я. — Нам известно, что Куинн перевел в банк полмиллиона. Это факт. Но из этого вовсе не следует, что эти полмиллиона ему заплатили сирийцы. Это были лишь наши предположения.
— Что?
— Куинн является специалистом по Ближнему Востоку. Сколько на Ближнем Востоке сомнительных политических режимов? Минимум, четыре или пять. Предположим, он вел переговоры параллельно с двумя или тремя из них? Или даже со всеми сразу? Убеждая каждого в том, что других нет?
В этом случае можно будет объяснить, как Куинну удалось получить полмиллиона долларов за то, за что никто по отдельности такие деньги не выложит.
— И он собирается обмануть всех?
Я снова взглянул на часы.
— Возможно. А может быть, с кем-то одним он ведет игру по-честному. Возможно, с этого все и началось. Куинн с самого начала собирался вести честную игру с одним избранным клиентом. Но не смог добиться от него желаемой суммы. Тогда он решил собрать урожай многократно.
— Я должна была следить за Куинном и дальше, — сказала Коль. — Не ограничиваться одним сирийцем.
— Вероятно, Куинн ходит по устоявшемуся маршруту, — сказал я. — Устраивает одну за другой встречи с разными людьми. Обходит их как почтальон, черт побери.
Коль тоже посмотрела на часы.
— Значит, сейчас Куинн отвозит деньги сирийца домой.
Я кивнул.
— А затем он сразу же поедет на следующую встречу. Так что хватай Фраскони и продолжай наблюдение. Найдите Куинна по дороге обратно в город. Хватайте каждого, с кем он обменяется чемоданчиком. Возможно, дело кончится тем, что ты лишь соберешь кучу пустых чемоданчиков, но, возможно, один из них окажется непустым, и в этом случае мы снова примемся за работу.
Коль окинула взглядом кузов грузовичка. Посмотрела на диктофон.
— Забудь об этом, — сказал я. — Времени на премудрости нет. Остаетесь только вы с Фраскони.
— Склад, — сказал я. — Надо проверить склад.
— Нам понадобится подкрепление, — сказала Даффи. — Там соберутся все.
— Надеюсь.
— Слишком опасно. Нас всего трое.
— На самом деле, я полагаю, сейчас все направляются в другое место. Возможно, они уже уехали.
— Куда?
— Об этом после. Давайте идти шаг за шагом.
Виллануэва тронулся вперед.
— Подожди, — окликнул его я. — Следующий поворот направо. Сначала я хочу проверить еще кое-что.
Повернув направо, мы проехали два квартала и снова повернули и наконец оказались на стоянке, где я оставил Энджела Долла в багажнике его собственной машины. Виллануэва остановился у пожарного гидранта, и я вышел из машины. Дошел пешком до въезда и дал глазам привыкнуть к полумраку. Прошел к тому месту, где оставил машину. Оно было занято. Но там стоял не черный «линкольн» Энджела Долла. Это была «Субару» цвета серебристый металлик. С кузовом универсал. На заднем стекле наклейка со звездно-полосатым флагом. Машина патриота. Но не настолько патриота, чтобы покупать американские автомобили.
Я заглянул в два соседних отделения, чтобы убедиться наверняка, хотя у меня и так не оставалось никаких сомнений. Не «сааб», а «линкольн». Не пропавшие записи горничной, а остановившееся сердце Энджела Долла. Никто не знает ни о ком все. Но теперь Куинну было уже известно обо мне многое, и я был не в восторге от этого. Я вернулся тем же путем, что и пришел. Поднялся по пандусу и вышел на улицу. Небо было затянуто тучами, вокруг нависали мрачные здания, и все же мне показалось, будто меня осветил луч прожектора. Я молча скользнул в «торес» и закрыл дверь.
— Ну? — спросила Даффи.
Я молчал. Она развернулась ко мне лицом.
— Ну?
— Надо срочно вызволять Элиота, — сказал я.
— Почему?
— Они нашли Энджела Долла.
— Кто?
— Люди Куинна.
— Как?
— Не знаю.
— Ты уверен? А может быть, это портлендская полиция? Обратила внимание на подозрительную машину?
Я покачал головой.
— Полиция первым делом открыла бы багажник. Так что весь гараж был бы оцеплен как место преступления. И там толпились бы десятки полицейских.
Даффи промолчала.
— Все вышло из-под контроля. Так что звони Элиоту. На сотовый. Прикажи ему убираться оттуда. Пусть заберет с собой Беков и кухарку. В «кадиллаке». Если понадобится, пусть ведет под дулом пистолета. Вели ему найти другой мотель и затаиться там.
Порывшись в сумочке, Даффи достала телефон. Нажала кнопку быстрого набора номера. Стала ждать. Я мысленно засек время. Один звонок. Два звонка. Три звонка. Четыре звонка. Даффи обеспокоенно взглянула на меня. Наконец Элиот ответил. Выдохнув, Даффи выдала ему инструкции, быстро, громко и четко. Затем окончила связь.
— Все в порядке? — спросил я.
Она кивнула.
— Похоже, он очень обрадовался.
Я кивнул в ответ. Еще бы. Мало радости стоять согнувшись за крупнокалиберным пулеметом, спиной к морю, вглядываясь в однообразный серый ландшафт, не зная, чего ожидать и когда.
— В таком случае, поехали, — сказал я. — На склад.
Виллануэва тронулся вперед. Дорогу он знал. Ему уже дважды приходилось следить за складом вместе с Элиотом. Два долгих дня. Проехав через город на юго-восток, он приблизился к району порта с северо-запада. Все сидели молча. Никто не говорил. Я пытался определить размеры неприятности. Они были огромными. Случилась настоящая катастрофа. Но она также принесла избавление. Все прояснила. Необходимость притворяться отпала. Обман рассеялся. Теперь я для них враг. А они враги для меня. Все ясно и просто. Я облегченно вздохнул.
Виллануэва знал свое дело. Он объехал вокруг склада, оставаясь в трех кварталах. Мы осмотрели его со всех четырех сторон. Правда, только мельком, через переулки и промежутки между зданиями. Ни одной машины рядом. Ворота наглухо закрыты. В окнах нет света.
— Где же они? — удивилась Даффи. — Кажется, выходные обещали быть напряженными.
— Это действительно так, — подтвердил я. — Выходные очень напряженные. И, на мой взгляд, то, что они делают, совершенно логично.
— А что они делают?
— Об этом потом, — сказал я. — Сначала посмотрим на «Убедительные доводы». И на то, что получено взамен.
Виллануэва поставил «торес» за два строения к северу и востоку от склада, у двери с надписью «Брайанс. Импорт качественной таксидермии». Он запер машину, и мы прошли на юг и на запад, а затем обошли склад Бека со стороны глухой стены, не имевшей окон. Дверь в контору была заперта. Заглянув в окно, я никого не увидел. Мы обогнули здание и заглянули в офис. Там тоже никого. Подошли к некрашеной серой двери и остановились. Дверь была заперта.
— Как мы попадем внутрь? — спросил Виллануэва.
— С помощью вот этого, — ответил я.
Достав ключи Энджела Долла, я отпер замок. Открыл дверь. Запищала сигнализация. Пройдя внутрь, я порылся в бумажках, закрепленных на доске, нашел код и ввел его в систему. Красный огонек сменился зеленым, писк прекратился, и в здании воцарилась тишина.
— Здесь никого нет, — сказала Даффи. — У нас нет времени на то, чтобы заниматься исследованиями. Нам нужно найти Терезу.
Но я уже почувствовал запах оружейной смазки. Он висел в воздухе, перекрывая запах свежей шерсти ковров.
— Пять минут, — сказал я. — А потом БАТО наградит тебя медалью.
— Тебя нужно наградить медалью, — сказала Доминик Коль.
Она позвонила мне из телефона-автомата в университетском студенческом городке.
— Вот как?
— Куинн у нас в руках. Мы можем пришить ему дело гвоздями. Он влип по уши.
— Так кому он отдал предпочтение?
— Иракцам. Ты можешь в это поверить?
— Что ж, это разумно. Они получили по заднице и хотят быть готовыми к следующему разу.
— Вот и говори после этого о дерзости.
— Как все прошло?
— Так же, как и в предыдущий раз. Но только чемоданчики были от «Самсонита», а не от «Халлибертона». У иранца и ливанца мы отобрали пустые. Зато у иракца был полный комплект. Все чертежи.
— Ты уверена?
— Абсолютно, — подтвердила Коль. — Я связалась с Горовским, и он определил чертежи по идентификационному номеру в углу.
— Кто был свидетелем передачи?
— Мы оба. Я и Фраскони. А также несколько студентов и персонал. Передача чертежей состоялась в университетском кафе.
— Какой персонал?
— Мы пригласили профессора с кафедры юриспруденции.
— Что он видел?
— Всё. Но только сам процесс обмена чемоданчиками он под присягой не подтвердит. Наши друзья действовали очень ловко. Чемоданчики были абсолютно одинаковые. Этого достаточно?
Вопросы, об ответах на которые я жалею с тех самых пор. Возможно, Куинн будет утверждать, что иракец уже получил чертежи из неизвестного источника. Возможно, он будет настаивать, что тот просто любил носить их с собой. Отрицать сам факт обмена. Но затем я подумал о сирийце, ливанце, иранце. О деньгах на счету Куинна. Жертвы обмана должны быть очень злы на него. Возможно, они согласятся дать показания на закрытом процессе. Если государственный департамент предложит им какую-либо компенсацию. Кроме того, на чемоданчике иракца должны быть отпечатки пальцев Куинна. На встречу он пришел без перчаток. Это было бы слишком подозрительно. Одним словом, я решил, что материала у нас достаточно. Мы имели факт перевода необъяснимых денег на счет Куинна, мы имели совершенно секретные чертежи, попавшие в руки иракского разведчика, два сотрудника военной полиции и профессор юриспруденции видели, как они там оказались, и на рукоятке чемоданчика должны были быть отпечатки пальцев.
— Улик полно, — сказал я. — Отправляйся арестовывать этого типа.
— Куда идти? — спросила Даффи.
— Я покажу, — ответил я.
Я прошел через в офис в кабинет. Оттуда в кабинку на складе. Компьютер Энджела Долла по-прежнему стоял на столе. Из стула по-прежнему сыпалась труха. Отыскав нужный выключатель, я зажег свет на складе. Через стеклянную стену было видно все помещение. Там по-прежнему стояли ряды свернутых ковров. И погрузчик. Но в центре высились пять стопок уложенных друг на друга ящиков. Разделенных на две группы. Дальше от ворот три пирамиды видавших виды деревянных ящиков с надписями, выведенными незнакомыми буквами, в основном кириллицей, поверх которой шла справа налево арабская вязь. Я предположил, что это импортная поставка, полученная «Большим базаром». У самых ворот стояли две пирамиды аккуратных ящиков, подписанных по-английски: «Моссберг. Коннектикут». А это, судя по всему, предназначенная к отправке партия товара компании «Ксавье экспорт». Импорт-экспорт, бартер в чистом виде. «Честный обмен не является воровством», — как сказал бы Леон Гарбер.
— Партия не такая уж большая, да? — спросила Даффи. — Я хочу сказать, всего пять стопок ящиков. И это на сто сорок тысяч долларов? Я полагала, на эти деньги можно купить чер-те чего.
— Я считаю, партия крупная, — возразил я. — Не столько в количественном отношении, сколько в качественном.
— Давайте взглянем, — предложил Виллалуэва.
Пройдя на склад, мы с ним опустили на иол верхний ящик «Моссберга». Ящик оказался тяжелым. От моей левой руки по-прежнему было мало толка. И у меня все еще болела, грудь. По сравнению с этим разбитая губа казалась пустяком.
Виллануэва нашел на верстаке молоток с гвоздодером. Выдернул с его помощью гвозди из крышки ящика. Поднял крышку и положил ее на пол. Ящик был заполнен пенопластовыми шариками. Погрузив в них руку, я вытащил ружье, завернутое в промасленную бумагу. Разорвал бумагу. Это была модель М500, «Убедительный довод». Без приклада. Только пистолетная рукоятка. Двенадцатый калибр, ствол длиной восемнадцать с половиной дюймов, трехдюймовый патронник, магазин на шесть патронов, вороненая сталь, ложе из черной пластмассы, без прицела. Я передернул затвор. Он скользнул легко, словно шелк по коже, Я нажал на спусковой крючок. Курок щелкнул, словно затвор дорогого фотоаппарата.
— Патронов нигде нет? — спросил я.
— Вот они, — откликнулся Виллануэва.
У него в руках была коробка патронов «Бреннеке». На полу лежала открытая упаковка с десятками таких же коробок. Разорвав две коробки, я вставил шесть патронов в магазин, передернул затвор, досылая один из них в ствол, и вставил седьмой патрон. Затем поставил ружье на предохранитель, поскольку «Бреннеке» заряжены не мелкой дробью. Тяжелая пуля в латунной оболочке весом в целую унцию вылетит из ствола «Убедительного довода» со скоростью почти тысяча сто миль в час. Она пробьет в стене из шлакоблоков дыру, в которую может пролезть взрослый человек. Положив ружье на стол, я достал из ящика другое и развернул его. Зарядил, поставил на предохранитель и положил рядом с первым. Перехватил недоуменный взгляд Даффи.
— Именно для этого они и предназначены, — объяснил я. — От незаряженного оружия нет никакого толка.
Убрав пустые коробки из-под патронов в упаковку, я закрыл крышку. Виллануэва разглядывал ящики «Большого базара», сверяясь с какими-то бумагами.
— Как по-вашему, это похоже на ковры? — спросил он.
— Не совсем, — сказал я.
— А вот у таможни не возникло никаких вопросов. Некий Тейлор поставил свою подпись под декларацией, в которой эти ящики объявляются коврами ручной работы из Ливии.
— Это будет очень кстати, — сказал я. — Передайте этого Тейлора БАТО. Пусть проверят его банковские счета. Надеюсь, после этого к вам будут относиться радушнее.
— А что все-таки внутри? — спросила Даффи. — Что такого могут делать в Ливии?
— Ничего, — ответил я. — Там только выращивают финики.
— Это все произведено в России, — сказал Виллануэва. — После чего дважды побывало в Одессе. Было экспортировано в Ливию, вернулось назад и снова отправилось на экспорт. В обмен на две сотни «Убедительных доводов». Похоже, кто-то хочет выглядеть крутым на улицах Триполи.
— А в России этого добра навалом, — заметила Даффи.
Я кивнул.
— Давайте все же взглянем, что это такое.
Всего в трех стопках стояло девять ящиков. Я снял верхний из ближайшей ко мне, и Виллануэва засуетился с гвоздодером. Когда он снял крышку, я увидел ряд АК-74, уложенных в деревянные гнезда. Обыкновенные автоматы Калашникова, к тому же бывшие в употреблении. Чертовская скукотища; красная цена — двести долларов за штуку, в зависимости от того, где ими торговать. Товар совсем не модный. Я никак не мог себе представить, что ребята из Коннектикута в пиджаках от «Норт фейс» променяют свои новенькие «Хеклер и Кохи» на это старье.
Второй ящик был меньше. В нем среди деревянной стружки лежали укороченные автоматы АКСУ-74. Производные АК-74. Оружие действенное, но грубоватое. Эти автоматы, хотя и не новые, были в хорошем состоянии. Однако, опять же, ничего интересного. Есть не меньше полдюжины эквивалентов западного производства. Спецы НАТО спокойно спят ночью, не тревожась по поводу этих автоматов.
В третьем ящике лежали девятимиллиметровые пистолеты Макарова. В основном старые, поцарапанные. Очень примитивная и грубая конструкция, содранная с древнего «вальтера». Советская армия всегда была невысокого мнения о пистолетах, считая их немногим лучше рогаток.
— Здесь полный мусор, — сказал я. — Единственное применение ему — переплавить на якоря.
Перейдя к следующей стопке, мы в первом же ящике обнаружили кое-что поинтереснее. Это были бесшумные снайперские винтовки «вал». Секретное оружие до 1994 года, когда одна винтовка попала в Пентагон. Черные, метал и пластмасса, складывающиеся приклады. Используют специальные девятимиллиметровые дозвуковые боеприпасы. Испытания показали, пуля без труда пробивает на расстоянии пятьсот ярдов любые бронежилеты. Я вспомнил, что в свое время это вызвало большую озабоченность. Всего в ящике лежало двенадцать винтовок. Еще двенадцать в следующем. Это было добротное, качественное оружие. Такое подойдет ребятам в костюмах от «Норт фейс».
— Сколько это стоит? — спросил Виллануэва.
Я пожал плечами.
— Трудно сказать. Полагаю, все зависит от того, что за человек собирается их купить. Скажем так: новый «вайме» или ЗИГ, приблизительный эквивалент, стоят в США больше пяти тысяч.
— То есть стоимость только этих двух ящиков около ста двадцати тысяч.
Я кивнул.
— Оружие серьезное. Однако в Лос-Анджелесе ему трудно найти достойное применение. Так что, думаю, заплатили за него гораздо меньше.
— Нам пора уходить, — сказала Даффи.
Я подошел к стеклянной кабинке и выглянул в окно на улицу.
Вечерело, однако несмотря на пасмурную погоду было еще светло.
— Сейчас, — сказал я.
Виллануэва вскрыл последний ящик во второй стопке.
— Черт побери, а это еще что такое? — недоуменно воскликнул он.
Я подошел к нему. Увидел в куче опилок тонкую черную трубу с короткой деревянной накладкой, призванной служить плечевым упором. Из дула торчала наготове раздувшаяся головка гранаты. Я не мог поверить своим глазам.
— Это РПГ-7, — наконец сказал я. — По-русски «реактивный противотанковый гранатомет». Оружие пехотинца, из него стреляют с плеча. Но только на самом деле он стреляет не гранатой, а реактивным снарядом.
— Что-то вроде подкалиберного снаряда? — спросила Даффи.
— Не совсем. Боеголовка начинена взрывчаткой.
— И из этой штуковины можно подбить танк?
— Для этого она и предназначается.
— В таком случае, кто будет покупать их у Бека?
— Не знаю.
— Наркоторговцы?
— Возможно. Из такого гранатомета можно поразить здание. Или бронированный лимузин. Если у конкурента бронированный БМВ с пуленепробиваемыми стеклами, эта штука очень пригодится.
— А может быть, террористы, — предположила Даффи.
Я кивнул.
— А также вооруженные повстанцы.
— Все это очень серьезно.
— Попасть из этого гранатомета сложно, — сказал я. — Граната большая, летит медленно. В девяти случаях из десяти даже слабый боковой ветер отклонит ее от цели. Впрочем, это будет слабым утешением тому, в кого она попадет по ошибке.
Виллануэва сорвал крышку со следующего ящика.
— То же самое.
— Надо срочно связываться с БАТО, — сказала Даффи. — И, вероятно, с ФБР. Прямо сейчас.
— Чуть позже, — сказал я.
Виллануэва занялся одним из двух последних ящиков. Заскрипели выдираемые гвозди, затрещало дерево.
— Еще что-то непонятное.
Я заглянул в ящик. Увидел толстые металлические трубы, выкрашенные в ярко-желтый цвет. Снизу прикручены электронные модули.
— "Стрела-2М", — сказал я, — Ракета класса «земля-воздух» российского производства.
— С головкой теплового наведения?
— Совершенно верно.
— Такими сбивают самолеты? — сказала Даффи.
Я кивнул.
— Но особенно хороши они против вертолетов.
— Какова дальность выстрела? — спросил Виллануэва.
— До десяти тысяч футов.
— То есть можно сбить пассажирский авиалайнер.
Я кивнул.
— Если занять позицию недалеко от аэропорта. И стрелять по самолету, который только что совершил взлет. Например, с катера на Ист-Ривер. Представьте себе, что будет, если сбить «Боинг-747», взлетевший из Ла-Гуардии. Лайнер рухнет на Манхэттен, и повторится 11 сентября.
Даффи не могла оторвать взгляда от желтых труб.
— Не могу поверить, — наконец промолвила она.
— Тут речь уже точно идет не о наркоторговцах, — сказал я. — Значит, Куинн расширил рынок сбыта. И связался с террористами. Другого объяснения быть не может. Одной этой партии хватит для того, чтобы вооружить целую террористическую ячейку. С помощью этого оружия можно будет делать практически все.
— Мы должны выяснить, кто выстроился в очередь за этим товаром. И зачем он им нужен.
И вдруг послышались шаги. Щелчок патрона, досланного в патронник. И голос.
— Мы не спрашиваем, зачем оно им нужно. Никогда не спрашиваем. Просто берем у них деньги, черт побери.
Глава 14
Это был Харли. Его рот чернел над козлиной бородкой рваной дырой, в которой желтели гнилые зубы. Харли улыбался. В правой руке у него был П-14 «Пара ордонанс». П-14, добротная копия «кольта» образца 1911 года канадского производства, был для него чересчур тяжел. Руки у Харли были тонкие и слабые. Ему больше подошел бы «глок-19», какой был у Даффи.
— Увидел свет, — объяснил Харли, — Решил заглянуть и проверить.
Он посмотрел на меня.
— Похоже, Поли облажался. А ты, наверное, сымитировав его голос, отвечая мистеру Ксавье по телефону.
Я посмотрел на указательный палец правой руки Харли. Палец был там где надо, лежал на спусковом крючке. Полсекунды я злился на себя за то, что позволил Харли подойти незамеченным. Затем стал думать о том, как исправить эту ошибку. У меня мелькнула мысль: «Виллануэва будет страшно зол на меня, если я завалю Харли до того, как мы спросим его о Терезе».
— Ты не собираешься нас представить? — насмешливо спросил Харли.
— Это Харли, — сказал я.
Никто не произнес ни слова.
— Кто эти люди? — спросил у меня Харли.
Я промолчал.
— Мы сотрудники федерального управления, — сказала Даффи.
— В таком случае, что вы здесь делаете? — недоуменно спросил Харли.
Он произнес это таким тоном, словно ему действительно было любопытно. Теперь на нем был другой костюм. Из черной ткани с блеском. На шее серебристый галстук. Харли принял душ и вымыл голову. Его хвостик был перехвачен аккуратной коричневой резинкой.
— Мы здесь по долгу службы, — сказала Даффи.
Харли кивнул.
— Ричер видел, как мы поступаем с женщинами, работающими на правительство. Видел своими собственными глазами.
— Харли, тебе лучше поскорее бежать с этого корабля, — сказал я. — Он тонет.
— Ты так думаешь?
— Знаю наверняка.
— Видишь ли, порывшись в компьютерах, мы пришли к другому заключению. Наша с тобой подружка, которая лежала в мешке, она ведь никому ничего еще не сказала. От нее до сих пор ждут первую весточку. Кстати, похоже, про ее существование вообще просто забыли.
— Мы не имеем никакого отношения к компьютерам.
— Еще лучше, — усмехнулся Харли. — Раз вы вольные охотники, никто не знает о том, что вы здесь, а я держу вас под прицелом.
— Поли тоже держал меня под прицелом, — сказал я.
— У него был пистолет?
— Даже два.
Харли вздрогнул, но тотчас же снова взял себя в руки.
— Я поумнее Поли. Руки за голову!
Мы положили руки за головы.
— У Ричера есть «беретта», — продолжал Харли. — Это мне точно известно. А еще, думаю, здесь есть два «глока». Скорее всего, модели 17 и 19. Я хочу увидеть все это на полу. Аккуратно, не торопитесь. По одному.
— Увидел свет, — объяснил Харли, — Решил заглянуть и проверить.
Он посмотрел на меня.
— Похоже, Поли облажался. А ты, наверное, сымитировав его голос, отвечая мистеру Ксавье по телефону.
Я посмотрел на указательный палец правой руки Харли. Палец был там где надо, лежал на спусковом крючке. Полсекунды я злился на себя за то, что позволил Харли подойти незамеченным. Затем стал думать о том, как исправить эту ошибку. У меня мелькнула мысль: «Виллануэва будет страшно зол на меня, если я завалю Харли до того, как мы спросим его о Терезе».
— Ты не собираешься нас представить? — насмешливо спросил Харли.
— Это Харли, — сказал я.
Никто не произнес ни слова.
— Кто эти люди? — спросил у меня Харли.
Я промолчал.
— Мы сотрудники федерального управления, — сказала Даффи.
— В таком случае, что вы здесь делаете? — недоуменно спросил Харли.
Он произнес это таким тоном, словно ему действительно было любопытно. Теперь на нем был другой костюм. Из черной ткани с блеском. На шее серебристый галстук. Харли принял душ и вымыл голову. Его хвостик был перехвачен аккуратной коричневой резинкой.
— Мы здесь по долгу службы, — сказала Даффи.
Харли кивнул.
— Ричер видел, как мы поступаем с женщинами, работающими на правительство. Видел своими собственными глазами.
— Харли, тебе лучше поскорее бежать с этого корабля, — сказал я. — Он тонет.
— Ты так думаешь?
— Знаю наверняка.
— Видишь ли, порывшись в компьютерах, мы пришли к другому заключению. Наша с тобой подружка, которая лежала в мешке, она ведь никому ничего еще не сказала. От нее до сих пор ждут первую весточку. Кстати, похоже, про ее существование вообще просто забыли.
— Мы не имеем никакого отношения к компьютерам.
— Еще лучше, — усмехнулся Харли. — Раз вы вольные охотники, никто не знает о том, что вы здесь, а я держу вас под прицелом.
— Поли тоже держал меня под прицелом, — сказал я.
— У него был пистолет?
— Даже два.
Харли вздрогнул, но тотчас же снова взял себя в руки.
— Я поумнее Поли. Руки за голову!
Мы положили руки за головы.
— У Ричера есть «беретта», — продолжал Харли. — Это мне точно известно. А еще, думаю, здесь есть два «глока». Скорее всего, модели 17 и 19. Я хочу увидеть все это на полу. Аккуратно, не торопитесь. По одному.