Страница:
Присев на корточки, он вывалил содержимое пакета на асфальт. Достал паяльник и моток тусклого припоя. И переходник, чтобы подключиться к автомобильному прикуривателю. Это означало, что двигатель должен будет работать. Пожилой агент завел машину и сдал чуть назад, чтобы дотянулся провод.
Пломба представляла из себя вытянутую свинцовую проволоку с большими напаянными каплями на концах. Капли сжали друг с другом с помощью какого-то приспособления, так что получилась большая приплюснутая таблетка. Пожилой агент оставил сплюснутые концы в покое. Я понял, что он уже не раз проделывал это. Включив паяльник, он дал ему нагреться. Проверил температуру, плюнув на кончик. Удовлетворившись, вытер жало о рукав своего пиджака и прижал к проволоке. Свинец расплавился и разорвался. Пожилой агент расширил разрыв, словно открывая крошечные наручники, и вытащил пломбу из ушек. Нырнул в свою машину и аккуратно уложил пломбу на приборную панель. Я быстро повернул рычаг двери фургона.
— Ну, что мы имеем? — спросила Даффи.
Мы имели ковры. Дверь со скрежетом поднялась вверх, внутрь фургона хлынул солнечный свет, и мы увидели сотни две ковров, аккуратно скатанных, перетянутых бечевками и поставленных вертикально. Ковры были разных размеров; более высокие стояли у кабины, короткие ближе к двери. Они высились перед нами подобно какому-то древнему скалистому образованию из базальта. Они были скатаны лицом внутрь, так что нам были видны лишь изнанки, грубые и однообразные. Они были связаны прочными лубяными бечевками, пожелтевшими от времени. В фургоне стоял сильный запах свежей шерсти, к которому примешивался более слабый аромат растительных красителей.
— Надо их проверить, — сказала Даффи.
В ее голосе прозвучало разочарование.
— Сколько у нас времени? — спросил пожилой агент.
Я взглянул на часы.
— Сорок минут.
— Тогда лучше проверить выборочно.
Мы вытащили пару ковров из первого ряда. Они были скатаны очень плотно. Без картонных трубок внутри. И туго стянуты бечевками. Один ковер был с бахромой. От него веяло застарелой плесенью. Узлы на бечевках от времени расплющились и набухли. Мы попробовали подцепить их ногтями, но у нас ничего не получилось.
— Наверное, их разрезают, — предположила Даффи. — Но для нас это исключено.
— Да, исключено, — согласился пожилой агент.
Я еще раз посмотрел на бечевку. Мне уже давно не приходилось видеть такой. Она была из натурального волокна, джута или пеньки.
— Ну, что будем делать? — спросил пожилой агент.
Я вытащил другой ковер. Покачал его на руках, прикидывая вес. Похоже, он весил столько, сколько должен весить обычный ковер. Я его сжал. Он подался, но лишь немного. Поставив ковер на асфальт, я попытался его согнуть пополам. Он почти не прогнулся, как и должно было быть с обычным туго скатанным ковром.
— Это просто ковры, — сказал я.
— А под ними ничего нет? — предположила Даффи. — Быть может, длинные сзади на самом деле вовсе не длинные. Быть может, они на чем-то стоят.
Мы вытащили ковры из фургона, укладывая их на асфальте в том порядке, в котором нам предстояло ставить их на место. Проложили случайным образом зигзагообразный проход в переднюю часть фургона. Длинные ковры были именно тем, чем они казались, — длинными коврами, плотно скатанными, стянутыми бечевками, поставленными вертикально. Среди них ничего не было спрятано. Выбравшись из фургона, мы встали среди беспорядочной кучи ковров и недоуменно переглянулись.
— Это «кукла», — сказала наконец Даффи. — Бек предположил, что ты найдешь способ заглянуть в фургон.
— Возможно, — согласился я.
— А может быть, он просто хотел на время избавиться от тебя.
— И заняться чем?
— Проверить тебя, — сказала она. — Чтобы убедиться наверняка.
Я посмотрел на часы.
— Пора убирать все обратно. Мне и так придется гнать как сумасшедшему.
— Я поеду с тобой, — сказала Даффи. — Я имею в виду, пока мы не догоним Элиота.
Я кивнул.
— Я сам хотел это предложить. Нам надо поговорить.
Мы загрузили ковры обратно в фургон, толкая и пиная их ногами до тех пор, пока они не встали на свои места. Затем я опустил дверь, и пожилой агент снова взял паяльник. Пропустив разорванную пломбу в ушки, он сдвинул концы проволоки. Нагрел паяльник, соединил жалом концы и прикоснулся припоем. Разрыв заполнился большой серебристой каплей. Она сильно отличалась по цвету и была значительно толще. С ней проволока стала похожа на рисунок, изображающий удава, проглотившего кролика.
— Не волнуйся, — успокоил меня агент.
Работая жалом паяльника как крохотной кисточкой, он принялся разглаживать каплю, время от времени вытирая жало, очищая его от излишков припоя. Работа была очень тонкая. Пожилому агенту потребовалось три долгих минуты, чтобы пломба стала снова выглядеть так, как она выглядела до его появления. Наконец он дал ей немного остыть, после чего сильно подул. Новый серебристый цвет тотчас же сменился на серый. Мне еще не приходилось видеть такой качественной работы. Определенно, сам я так не сумел бы.
— Хорошо, — сказал я. — Отлично. Но тебе предстоит повторить это еще раз. Я должен буду пригнать назад другой грузовик. Нам надо будет осмотреть и его. Встречаемся на первой стоянке на выезде из Портсмута, штат Нью-Гемпшир.
— Когда?
— Будь там через пять часов.
Оставив пожилого агента на стоянке, мы с Даффи помчались на юг так быстро, как только я мог разогнать старую колымагу. Больше семидесяти она не выжимала. Грузовик имел форму кирпича, и сопротивление воздуха успешно прерывало все попытки ехать быстрее. Но семьдесят миль в час тоже было неплохо. У меня в запасе оставалось несколько минут.
— Ты видел кабинет Бека? — спросила Даффи.
— Еще нет. Надо будет обязательно его проверить. Вообще, нам нужно проверить всю деятельность Бека в порту.
— Мы уже работаем над этим, — сказала она. Ей приходилось говорить громко. На семидесяти рев двигателя и скрежет коробки передач стал вдвое хуже, чем был на пятидесяти. — К счастью, Портленд в этом отношении уже давно не дурдом. По грузообороту этот порт занимает в Штатах сорок четвертое место. Около четырнадцати миллионов тон импортных грузов в год. То есть около четверти миллиона тонн в неделю. На долю Бека, похоже, приходится тонн десять, два или три контейнера.
— Таможня осматривает его товар?
— Так же, как она осматривает все остальное. Сейчас проверяется около двух процентов всех грузов. Если Бек получает в год сто пятьдесят контейнеров, быть может, три из них подвергнутся досмотру.
— Так как же ему удается остаться непойманным?
— Ну, например, он может провозить свою гадость только в одном контейнере из десяти. В этом случае вероятность нарваться на проверку снизится до ноля целых двух десятых. Тут уже можно продержаться несколько лет.
— Бек держится уже много лет. Не иначе, он кому-то платит.
Даффи молча кивнула.
— Нельзя устроить так, чтобы к нему присмотрелись повнимательнее? — продолжал я.
— Без веских оснований нельзя, — сказала она. — Не забывай, мы действуем неофициально. Нам нужны убедительные доказательства. А потенциальное существование купленного таможенника превращает все в минное поле. Мы можем нарваться не на того, на кого нужно.
Мы ехали дальше. Двигатель ревел, подвеска раскачивалась. Теперь мы обгоняли всех. Я уже искал в зеркалах заднего вида не хвост, а полицейских. Наверное, удостоверение Даффи помогло бы решить все проблемы, но я не хотел терять время на переговоры с дорожной полицией.
— Какой была реакция Бека? — спросила Даффи. — Первое впечатление?
— Он был озадачен. И огорчен. Так мне показалось. Ты обратила внимание на то, что в колледже Ричарда Бека не охраняли?
— Безопасное место.
— Ничего подобного. Похитить парня из колледжа было бы проще простого. Отсутствие охраны означает отсутствие опасности. На мой взгляд, телохранители по дороге домой — это лишь ответ на манию преследования, которой страдает мальчишка. По-моему, это чистая блажь. Не думаю, что старик Бек считает это необходимым, иначе он позаботился бы и насчет охраны в колледже. Или вообще не пустил бы сына в школу.
— То есть?
— То есть, на мой взгляд, в прошлом была заключена какая-то сделка. Возможно, после первого похищения.
И эта сделка являлась гарантией безопасности. Отсюда отсутствие охраны в общежитии. Отсюда недовольство и обида Бека. Он вел себя так, будто кто-то нарушил соглашение.
— Ты так думаешь?
Я кивнул, не отрываясь от дороги.
— Он был удивлен, озадачен и раздражен. Его основной вопрос был: «кто?»
— Очевидный вопрос.
— Но только в устах Бека он звучал скорее «как они посмели?» В нем был особый подтекст. Как будто кто-то нарушил свои обязательства. Это был не вопрос. Это было обвинение в чей-то адрес.
— Что ты ему сказал?
— Описал пикап. Описал твоих ребят.
Она улыбнулась.
— Достаточно безопасно.
Я покачал головой.
— У Бека есть тип по фамилии Дьюк. Имени не знаю. Бывший полицейский. Глава службы охраны. Я встретил этого Дьюка сегодня утром. Он не спал всю ночь. Устал до предела и даже не успел принять душ. Его пиджак был мятый, особенно внизу сзади.
— И что с того?
— Это означает, что он всю ночь провел за рулем. По-моему, Дьюк ездил в Бостон, чтобы взглянуть на «тойоту». Проверить задний номерной знак. Куда вы ее поставили?
— Передали полиции штата. Чтобы быть ближе к правде. Мы не могли забрать ее в гараж нашего ведомства. Так что «тойота» где-то на полицейской стоянке.
— Куда приведет номер?
— В Хартфорд, штат Коннектикут, — сказала Даффи. — Мы там накрыли мелкую шайку, торговавшую наркотиком «экстази».
— Когда?
— На прошлой неделе.
Некоторое время я вел машину молча. Движение становилось все более оживленным.
— Наша первая ошибка, — наконец сказал я. — Бек обязательно проверит «тойоту». И задумается, почему какие-то мелкие торговцы «экстази» попытались похитить его сына. А потом обязательно задаст себе вопрос, как эти мелкие торговцы из Коннектикута могли пытаться похитить его сына через неделю после того, как их посадили за решетку.
— Проклятие! — выругалась Даффи.
— Это еще не все, — продолжал я. — По-моему, Дьюк видел и «линкольн». У машины смят перед и нет одного стекла, но в дверях ни одной пулевой пробоины. И салон совсем не выглядит так, будто в нем взорвалась настоящая граната, «линкольн» — живое свидетельство того, что похищение было полной туфтой.
— Нет, — остановила меня Даффи. — «линкольн» спрятан. Мы не передали его полиции вместе с «тойотой».
— Ты уверена? Потому что сегодня утром Бек первым делом попросил меня рассказать подробно про «узи». У меня сложилось такое впечатление, словно он пытается заставить меня проклять себя собственными устами. Два «узи микро», магазины по двадцать патронов, сделано сорок выстрелов, а в машине ни одного пулевого отверстия?
— Нет, — повторила Даффи. — Можешь не беспокоиться, «линкольн» спрятан.
— Где?
— В Бостоне. Машина в нашем гараже, но по бумагам она находится в здании окружного морга. Она якобы является местом преступления. Телохранители якобы размазаны по салону. Мы заботились о достоверности. Мы все продумали.
— Кроме номеров «тойоты».
Даффи понуро опустила голову.
— Но с «линкольном» все в порядке. Он за сотню миль от «тойоты». Этому твоему Дьюку пришлось бы провести за рулем всю ночь.
— На мой взгляд, он как раз провел за рулем всю ночь. И почему Бек так заинтересовался «узи»?
Даффи помолчала.
— Нам нужно сворачиваться, — наконец сказала она. — Из-за «тойоты». Не из-за «линкольна», С «линкольном» все в порядке.
Я посмотрел на часы. Взглянул на дорогу впереди. Грузовик с ревом несся вперед. Скоро мы должны были нагнать Элиота. Я сопоставил время и расстояние.
— Нам нужно сворачиваться, — повторила Даффи.
— А как же твой агент?
— Твоя смерть ей никак не поможет.
Я подумал про Куинна.
— Обсудим это позже, — сказал я. — А пока что мы остаемся в деле.
Мы нагнали Элиота еще через восемь минут. Его «торес» упрямо как скала держался в правом ряду, сохраняя скромные пятьдесят. Я обогнал его и сбавил скорость. Так мы обогнули Бостон и свернули на первую же стоянку к югу от города. Здесь жизнь была значительно оживленнее. Мы с Даффи семьдесят две секунды следили за подъездной дорогой. Следом за нами на стоянку свернули четыре машины. Никто из водителей не обратил на нас внимания. В двух машинах были пассажиры. Все вели себя как и полагается на стоянке: потягивались, зевали, оглядывались вокруг и шли к туалетам и кафе.
— Где второй грузовик? — спросила Даффи.
— На стоянке в Нью-Лондоне.
— Ключи?
— В машине.
— Значит, там кто-нибудь будет. Грузовик не оставят просто так, с ключами. Тебя будут ждать. Мы не знаем, какой приказ получили эти люди. Нужно давать отбой.
— В западню я не зайду, — заверил ее я. — Это не в моем духе. А во второй машине, возможно, будет кое-что получше.
— Ладно, проверим в Нью-Гемпшире. Если тебе удастся до него добраться.
— Ты могла бы одолжить мне свой «глок».
Даффи непроизвольно пощупала под мышкой.
— Надолго?
— До тех пор, пока он будет мне нужен.
— А что с « кольтами»?
— Их отобрали.
— Не могу, — подумав, сказала она. — Я не могу отдать тебе табельное оружие.
— Мы уже нарушили кое-какие положения.
Даффи помолчала.
— Проклятие, — наконец выругалась она.
Достав из кобуры «глок», она протянула пистолет мне. Он хранил тепло ее тела. Я подержал его в руке, наслаждаясь ощущением. Порывшись в сумочке, Даффи достала две запасные обоймы. Я убрал обоймы в один карман, а пистолет в другой.
— Спасибо.
— Увидимся в Нью-Гемпшире, — сказала она. — Мы осмотрим грузовик. И примем решение.
— Хорошо, — сказал я, хотя для себя уже все решил.
К нам подошел Элиот. Он достал передатчик из кармана. Даффи освободила сиденье, и Элиот закрепил передатчик на место. Затем они с Даффи вернулись к служебному «торесу». Выждав немного, я снова тронулся в путь.
Нью-Лондон я нашел без проблем. Это был грязный старый городишко. Мне никогда не приходилось здесь бывать. У меня не было на то причин. Нью-Лондон — город военных моряков. Кажется, здесь строят подводные лодки. Или где-то поблизости. Возможно, в Гротоне. Указания, полученные от Бека, заставили меня свернуть с шоссе при въезде в город и направиться в умирающий промышленный район. Повсюду вокруг были старый кирпич, сырость, копоть и гниение. Я свернул на боковую дорогу приблизительно за милю до того места, где по моим расчетам должна была находиться стоянка. Повернул направо, налево, попытался объехать это место кругом. Остановившись у разбитого счетчика, я проверил пистолет Даффи. Это был «глок-19», выпущенный не больше года назад. Полностью снаряженная обойма. Запасные обоймы тоже были полностью снаряженные. Я вышел из машины. Со стороны пролива доносились гудки. Отходил паром. Ветер гнал по пустынной улице мусор. Выглянувшая из подворотни проститутка улыбнулась мне. Нью-Лондон — город военных моряков. Она не унюхала во мне армейского полицейского, как меня раскусили бы ее сестры по ремеслу во всех других городах.
Я завернул за угол, и передо мной открылась почти вся стоянка, на которую я направлялся. Дорога спускалась к морю, и я оказался на некотором возвышении.
Я увидел грузовик, который меня ждал. Это был брат-близнец того, на котором я приехал. Та же марка, тот же почтенный возраст. Тот же цвет. Грузовик одиноко стоял в самом центре стоянки, представлявшей из себя пустой квадрат, заросший травой и засыпанный битым кирпичом. Лет двадцать назад здесь снесли какое-то старое здание, после чего на этом месте так ничего и не построили. Я не заметил никого, кто меня бы ждал, хотя поблизости было не меньше тысячи грязных окон, и теоретически за каждым мог скрываться наблюдатель. Однако я ничего не почувствовал. Чувствовать — это гораздо хуже, чем знать наверняка, но иногда приходиться довольствоваться этим. Я стоял неподвижно до тех пор, пока не начал мерзнуть, а затем вернулся к своему грузовику. Объехал на нем вокруг квартала и свернул на стоянку. Остановился нос к носу со вторым грузовиком. Вытащил ключ из замка зажигания и бросил его в карман на двери. Оглянулся вокруг последний раз и вышел из кабины. Сунул руку в карман, стиснув рукоятку пистолета Даффи. Вслушался. Ничего кроме шума ветра и отдаленных звуков умирающего города, пытающегося изо всех сил протянуть еще один день. Все было чисто, если только кто-то не собирался свалить меня выстрелом из снайперской винтовки. Но от этого «глок-19» в кармане защитить не мог.
Новый грузовик оказался холодным и застывшим. Дверь была незаперта, а ключ лежал в кармане. Я попрыгал на сиденье и поправил зеркала. Сделал вид, будто уронил ключ на пол, и проверил под сиденьями. Передатчика не было. Лишь обертка из-под жевательной резинки и хлебные крошки. Я завел двигатель. Сдал назад от грузовика, на котором приехал, выехал со стоянки и направился назад к шоссе. Я так никого и не увидел. Никто не поехал за мной следом.
Новый грузовик вел себя на дороге чуть лучше предыдущего. Он ехал чуть тише и чуть быстрее. Возможно, он лишь один раз накрутил полный спидометр. Грузовик глотал мили, везя меня назад на север. Я смотрел прямо перед собой в лобовое стекло, и мне казалось, будто я вижу одинокий особняк на скалистом мысу, увеличивающийся с каждой минутой. Он одновременно притягивал и отталкивал меня с одинаковой силой. Поэтому я сидел неподвижно, держа руль одной рукой, широко открыв глаза. В Род-Айленде все было тихо. Никто меня не преследовал. Массачусетс явился для меня одной большой петлей вокруг Бостона, за которой следовал бросок на северо-восток. Слева оставались такие грязные дыры как Лоуэлл, а далеко справа были милые местечки вроде Ньюберипорта, Кейп-Энн и Глостера. Затем начался Нью-Гемпшир. И-95 проходит по штату всего миль двадцать, и конечным пунктом остается Портсмут. Проскочив мимо, я стал следить за дорожными знаками. Первый знак, предупреждающий о месте отдыха, оказался уже за границей Мэна. Он сообщил мне, что Даффи, Элиот и пожилой агент в испачканном костюме ждут меня в восьми милях.
Меня встретили не только Даффи, Элиот и пожилой агент. На этот раз они захватили с собой проводника со служебной собакой. Наверное, если дать правительственным сотрудникам достаточно времени, они обязательно придумают что-нибудь совершенно неожиданное. Въехав на стоянку, очень похожую на ту, что была под Кеннебанком, я увидел два служебных «тореса» в конце ряда и рядом с ними микроавтобус без маркировки. Поставив грузовик за четыре машины от них, я огляделся, но следом за мной на стоянку никто не заезжал. Об обочине шоссе я не беспокоился. Меня надежно скрывали деревья. Деревья здесь были повсюду. В Мэне полно деревьев, это уж точно, черт побери.
Я вышел из кабины, и пожилой агент, подогнав свою машину, взял в руки паяльник. Даффи взяла меня за плечо, увлекая в сторону.
— Я сделала несколько звонков, — сказала она, показывая мне сотовый телефон, словно в подтверждение своих слов. — Есть новость хорошая и новость плохая.
— Сначала хорошая, — сказал я. — Подними мне настроение.
— Судя по всему, с «тойотой» все в порядке.
— Да?
— Дело запутанное. Таможня сообщила нам график доставки контейнеров Бека. Весь товар он получает из Одессы. Это на Украине, на Черном море.
— Знаю.
— Правдоподобная точка для отправки ковров. Они поступают туда из Турции. Но с нашей точки зрения Одесса является перевалочным пунктом переправки героина. Все, что не попадает в Штаты прямиком из Колумбии, поступает из Афганистана и Туркмении через Каспийское море и Кавказ. Так что если Бек переправляет свой товар через Одессу, это означает, что он занимается героином, а раз он занимается героином, он ни черта не смыслит в «экстази». Бек не знает дельцов ни в Коннектикуте, ни где бы то ни было. Героин и «экстази» никак не связаны между собой. Абсолютно никак. Это совершенно разные сферы деятельности. Так что Беку придется начинать с чистого листа. Я хочу сказать, номера «тойоты» сообщат ему адрес и фамилию, но для него это не будет иметь никакого смысла. Потребуется несколько дней, чтобы выяснить, с кем он столкнулся.
— Это и есть твоя хорошая новость?
— Она достаточно хорошая. Поверь, эти люди живут в разных мирах. А несколько дней — это все равно максимум, чем ты располагаешь. Мы не можем держать телохранителей вечно.
— Ну а плохая новость?
Даффи ответила не сразу.
— Не исключено, что кто-то видел «линкольн».
— Что случилось?
— Ничего определенного. Просто охрана в гараже оказалась не совсем такой надежной, какой могла бы быть.
— Что это значит?
— Это значит, что мы не можем сказать наверняка, случилось ли что-то плохое.
Послышался лязг открываемой двери фургона грузовика. Через мгновение нас окликнул взволнованный Элиот. Мы поспешили к нему, ожидая найти что-нибудь хорошее. Вместо этого мы увидели еще один передатчик. Такая же крошечная металлическая коробочка с такой же восьмидюймовой проволокой-антенной. Она была приклеена изнутри на стену фургона, рядом с дверью, на уровне глаз.
— Отлично, — сказала Даффи.
Фургон был забит коврами, совершенно такими же как те, что мы уже видели. Казалось, мы открыли тот же грузовик. Плотно скатанные, туго стянутые бечевками ковры, поставленные вертикально по убыванию роста.
— Будем проверять? — спросил пожилой агент.
— Нет времени, — сказал я. — Если за передатчиком следят, у меня минут десять, не больше.
— Зовите собаку, — сказала Даффи.
Незнакомый мне парень открыл микроавтобус и вывел ищейку на поводке. Это было маленькое толстенькое создание на коротких ножках в рабочей упряжи. У него были длинные уши и нетерпеливое выражение на морде. Я люблю собак. Порой я подумываю о том, чтобы завести собаку. Вдвоем нам было бы веселей. Эта собака не обратила на меня внимания. Она протащила проводника прямиком к синему грузовику и остановилась, ожидая указаний. Проводник подсадил ее в фургон, поднял на лес ковров, щелкнул пальцами, произнес какую-то команду и снял поводок. Собака принялась бегать по коврам взад и вперед. Короткие ноги не позволяли ей быстро перебираться с одного уровня на другой. Но собака обнюхала каждый дюйм и вернулась назад. Она остановилась с горящими глазами, виляя хвостом, разинув пасть в глуповатой улыбке, словно вопрошая: "Ну и где же тут веселье? "
— Ничего, — сказал проводник.
— Законный груз, — уточнил Элиот.
Даффи кивнула.
— Но почему он возвращается на север? В Одессу ковры не возят. Зачем?
— Это было испытание, — сказал я. — Для меня. Бек хотел узнать, загляну ли я в фургон.
— Заделывай пломбу, — распорядилась Даффи.
Проводник увел ищейку. Элиот, привстав на цыпочки и вытянувшись, ухватился за дверь и опустил ее. Пожилой агент снова взял паяльник. Даффи опять отвела меня в сторону.
— Какое решение? — спросила она.
— Что предлагаешь ты?
— Выходить из игры. «Линкольн» — это темное место. Он может тебя погубить.
Я заглянул ей через плечо, смотря на то, как работает пожилой агент. Он уже разглаживал место спайки.
— Бек купился на спектакль, — сказал я. — Иначе быть не может. Спектакль был разыгран классно.
— Твой Дьюк мог видеть «линкольн».
— Не могу представить, зачем Беку это нужно.
Пожилой агент закончил работу. Он нагнулся, собираясь подуть на спайку, сделать ее тускло-серой. Даффи положила руку мне на плечо.
— Почему Бек заговорил об «узи»? — спросила она.
— Не знаю.
— Готово, — окликнул пожилой.
— Какое решение? — повторила Даффи.
Я подумал о Куинне. Вспомнил его взгляд, скользнувший по моему лицу, не быстро и не медленно. Вспомнил шрамы от пуль 22-го калибра, похожие на две дополнительные глазницы слева на лбу.
— Я возвращаюсь, — сказал я. — На мой взгляд, это достаточно безопасно. Если бы у Бека были какие-то сомнения, со мной расправились бы еще сегодня утром.
Даффи промолчала. Не стала спорить. Она просто убрала руку с моего плеча, отпуская меня.
Глава 5
Пломба представляла из себя вытянутую свинцовую проволоку с большими напаянными каплями на концах. Капли сжали друг с другом с помощью какого-то приспособления, так что получилась большая приплюснутая таблетка. Пожилой агент оставил сплюснутые концы в покое. Я понял, что он уже не раз проделывал это. Включив паяльник, он дал ему нагреться. Проверил температуру, плюнув на кончик. Удовлетворившись, вытер жало о рукав своего пиджака и прижал к проволоке. Свинец расплавился и разорвался. Пожилой агент расширил разрыв, словно открывая крошечные наручники, и вытащил пломбу из ушек. Нырнул в свою машину и аккуратно уложил пломбу на приборную панель. Я быстро повернул рычаг двери фургона.
— Ну, что мы имеем? — спросила Даффи.
Мы имели ковры. Дверь со скрежетом поднялась вверх, внутрь фургона хлынул солнечный свет, и мы увидели сотни две ковров, аккуратно скатанных, перетянутых бечевками и поставленных вертикально. Ковры были разных размеров; более высокие стояли у кабины, короткие ближе к двери. Они высились перед нами подобно какому-то древнему скалистому образованию из базальта. Они были скатаны лицом внутрь, так что нам были видны лишь изнанки, грубые и однообразные. Они были связаны прочными лубяными бечевками, пожелтевшими от времени. В фургоне стоял сильный запах свежей шерсти, к которому примешивался более слабый аромат растительных красителей.
— Надо их проверить, — сказала Даффи.
В ее голосе прозвучало разочарование.
— Сколько у нас времени? — спросил пожилой агент.
Я взглянул на часы.
— Сорок минут.
— Тогда лучше проверить выборочно.
Мы вытащили пару ковров из первого ряда. Они были скатаны очень плотно. Без картонных трубок внутри. И туго стянуты бечевками. Один ковер был с бахромой. От него веяло застарелой плесенью. Узлы на бечевках от времени расплющились и набухли. Мы попробовали подцепить их ногтями, но у нас ничего не получилось.
— Наверное, их разрезают, — предположила Даффи. — Но для нас это исключено.
— Да, исключено, — согласился пожилой агент.
Я еще раз посмотрел на бечевку. Мне уже давно не приходилось видеть такой. Она была из натурального волокна, джута или пеньки.
— Ну, что будем делать? — спросил пожилой агент.
Я вытащил другой ковер. Покачал его на руках, прикидывая вес. Похоже, он весил столько, сколько должен весить обычный ковер. Я его сжал. Он подался, но лишь немного. Поставив ковер на асфальт, я попытался его согнуть пополам. Он почти не прогнулся, как и должно было быть с обычным туго скатанным ковром.
— Это просто ковры, — сказал я.
— А под ними ничего нет? — предположила Даффи. — Быть может, длинные сзади на самом деле вовсе не длинные. Быть может, они на чем-то стоят.
Мы вытащили ковры из фургона, укладывая их на асфальте в том порядке, в котором нам предстояло ставить их на место. Проложили случайным образом зигзагообразный проход в переднюю часть фургона. Длинные ковры были именно тем, чем они казались, — длинными коврами, плотно скатанными, стянутыми бечевками, поставленными вертикально. Среди них ничего не было спрятано. Выбравшись из фургона, мы встали среди беспорядочной кучи ковров и недоуменно переглянулись.
— Это «кукла», — сказала наконец Даффи. — Бек предположил, что ты найдешь способ заглянуть в фургон.
— Возможно, — согласился я.
— А может быть, он просто хотел на время избавиться от тебя.
— И заняться чем?
— Проверить тебя, — сказала она. — Чтобы убедиться наверняка.
Я посмотрел на часы.
— Пора убирать все обратно. Мне и так придется гнать как сумасшедшему.
— Я поеду с тобой, — сказала Даффи. — Я имею в виду, пока мы не догоним Элиота.
Я кивнул.
— Я сам хотел это предложить. Нам надо поговорить.
Мы загрузили ковры обратно в фургон, толкая и пиная их ногами до тех пор, пока они не встали на свои места. Затем я опустил дверь, и пожилой агент снова взял паяльник. Пропустив разорванную пломбу в ушки, он сдвинул концы проволоки. Нагрел паяльник, соединил жалом концы и прикоснулся припоем. Разрыв заполнился большой серебристой каплей. Она сильно отличалась по цвету и была значительно толще. С ней проволока стала похожа на рисунок, изображающий удава, проглотившего кролика.
— Не волнуйся, — успокоил меня агент.
Работая жалом паяльника как крохотной кисточкой, он принялся разглаживать каплю, время от времени вытирая жало, очищая его от излишков припоя. Работа была очень тонкая. Пожилому агенту потребовалось три долгих минуты, чтобы пломба стала снова выглядеть так, как она выглядела до его появления. Наконец он дал ей немного остыть, после чего сильно подул. Новый серебристый цвет тотчас же сменился на серый. Мне еще не приходилось видеть такой качественной работы. Определенно, сам я так не сумел бы.
— Хорошо, — сказал я. — Отлично. Но тебе предстоит повторить это еще раз. Я должен буду пригнать назад другой грузовик. Нам надо будет осмотреть и его. Встречаемся на первой стоянке на выезде из Портсмута, штат Нью-Гемпшир.
— Когда?
— Будь там через пять часов.
Оставив пожилого агента на стоянке, мы с Даффи помчались на юг так быстро, как только я мог разогнать старую колымагу. Больше семидесяти она не выжимала. Грузовик имел форму кирпича, и сопротивление воздуха успешно прерывало все попытки ехать быстрее. Но семьдесят миль в час тоже было неплохо. У меня в запасе оставалось несколько минут.
— Ты видел кабинет Бека? — спросила Даффи.
— Еще нет. Надо будет обязательно его проверить. Вообще, нам нужно проверить всю деятельность Бека в порту.
— Мы уже работаем над этим, — сказала она. Ей приходилось говорить громко. На семидесяти рев двигателя и скрежет коробки передач стал вдвое хуже, чем был на пятидесяти. — К счастью, Портленд в этом отношении уже давно не дурдом. По грузообороту этот порт занимает в Штатах сорок четвертое место. Около четырнадцати миллионов тон импортных грузов в год. То есть около четверти миллиона тонн в неделю. На долю Бека, похоже, приходится тонн десять, два или три контейнера.
— Таможня осматривает его товар?
— Так же, как она осматривает все остальное. Сейчас проверяется около двух процентов всех грузов. Если Бек получает в год сто пятьдесят контейнеров, быть может, три из них подвергнутся досмотру.
— Так как же ему удается остаться непойманным?
— Ну, например, он может провозить свою гадость только в одном контейнере из десяти. В этом случае вероятность нарваться на проверку снизится до ноля целых двух десятых. Тут уже можно продержаться несколько лет.
— Бек держится уже много лет. Не иначе, он кому-то платит.
Даффи молча кивнула.
— Нельзя устроить так, чтобы к нему присмотрелись повнимательнее? — продолжал я.
— Без веских оснований нельзя, — сказала она. — Не забывай, мы действуем неофициально. Нам нужны убедительные доказательства. А потенциальное существование купленного таможенника превращает все в минное поле. Мы можем нарваться не на того, на кого нужно.
Мы ехали дальше. Двигатель ревел, подвеска раскачивалась. Теперь мы обгоняли всех. Я уже искал в зеркалах заднего вида не хвост, а полицейских. Наверное, удостоверение Даффи помогло бы решить все проблемы, но я не хотел терять время на переговоры с дорожной полицией.
— Какой была реакция Бека? — спросила Даффи. — Первое впечатление?
— Он был озадачен. И огорчен. Так мне показалось. Ты обратила внимание на то, что в колледже Ричарда Бека не охраняли?
— Безопасное место.
— Ничего подобного. Похитить парня из колледжа было бы проще простого. Отсутствие охраны означает отсутствие опасности. На мой взгляд, телохранители по дороге домой — это лишь ответ на манию преследования, которой страдает мальчишка. По-моему, это чистая блажь. Не думаю, что старик Бек считает это необходимым, иначе он позаботился бы и насчет охраны в колледже. Или вообще не пустил бы сына в школу.
— То есть?
— То есть, на мой взгляд, в прошлом была заключена какая-то сделка. Возможно, после первого похищения.
И эта сделка являлась гарантией безопасности. Отсюда отсутствие охраны в общежитии. Отсюда недовольство и обида Бека. Он вел себя так, будто кто-то нарушил соглашение.
— Ты так думаешь?
Я кивнул, не отрываясь от дороги.
— Он был удивлен, озадачен и раздражен. Его основной вопрос был: «кто?»
— Очевидный вопрос.
— Но только в устах Бека он звучал скорее «как они посмели?» В нем был особый подтекст. Как будто кто-то нарушил свои обязательства. Это был не вопрос. Это было обвинение в чей-то адрес.
— Что ты ему сказал?
— Описал пикап. Описал твоих ребят.
Она улыбнулась.
— Достаточно безопасно.
Я покачал головой.
— У Бека есть тип по фамилии Дьюк. Имени не знаю. Бывший полицейский. Глава службы охраны. Я встретил этого Дьюка сегодня утром. Он не спал всю ночь. Устал до предела и даже не успел принять душ. Его пиджак был мятый, особенно внизу сзади.
— И что с того?
— Это означает, что он всю ночь провел за рулем. По-моему, Дьюк ездил в Бостон, чтобы взглянуть на «тойоту». Проверить задний номерной знак. Куда вы ее поставили?
— Передали полиции штата. Чтобы быть ближе к правде. Мы не могли забрать ее в гараж нашего ведомства. Так что «тойота» где-то на полицейской стоянке.
— Куда приведет номер?
— В Хартфорд, штат Коннектикут, — сказала Даффи. — Мы там накрыли мелкую шайку, торговавшую наркотиком «экстази».
— Когда?
— На прошлой неделе.
Некоторое время я вел машину молча. Движение становилось все более оживленным.
— Наша первая ошибка, — наконец сказал я. — Бек обязательно проверит «тойоту». И задумается, почему какие-то мелкие торговцы «экстази» попытались похитить его сына. А потом обязательно задаст себе вопрос, как эти мелкие торговцы из Коннектикута могли пытаться похитить его сына через неделю после того, как их посадили за решетку.
— Проклятие! — выругалась Даффи.
— Это еще не все, — продолжал я. — По-моему, Дьюк видел и «линкольн». У машины смят перед и нет одного стекла, но в дверях ни одной пулевой пробоины. И салон совсем не выглядит так, будто в нем взорвалась настоящая граната, «линкольн» — живое свидетельство того, что похищение было полной туфтой.
— Нет, — остановила меня Даффи. — «линкольн» спрятан. Мы не передали его полиции вместе с «тойотой».
— Ты уверена? Потому что сегодня утром Бек первым делом попросил меня рассказать подробно про «узи». У меня сложилось такое впечатление, словно он пытается заставить меня проклять себя собственными устами. Два «узи микро», магазины по двадцать патронов, сделано сорок выстрелов, а в машине ни одного пулевого отверстия?
— Нет, — повторила Даффи. — Можешь не беспокоиться, «линкольн» спрятан.
— Где?
— В Бостоне. Машина в нашем гараже, но по бумагам она находится в здании окружного морга. Она якобы является местом преступления. Телохранители якобы размазаны по салону. Мы заботились о достоверности. Мы все продумали.
— Кроме номеров «тойоты».
Даффи понуро опустила голову.
— Но с «линкольном» все в порядке. Он за сотню миль от «тойоты». Этому твоему Дьюку пришлось бы провести за рулем всю ночь.
— На мой взгляд, он как раз провел за рулем всю ночь. И почему Бек так заинтересовался «узи»?
Даффи помолчала.
— Нам нужно сворачиваться, — наконец сказала она. — Из-за «тойоты». Не из-за «линкольна», С «линкольном» все в порядке.
Я посмотрел на часы. Взглянул на дорогу впереди. Грузовик с ревом несся вперед. Скоро мы должны были нагнать Элиота. Я сопоставил время и расстояние.
— Нам нужно сворачиваться, — повторила Даффи.
— А как же твой агент?
— Твоя смерть ей никак не поможет.
Я подумал про Куинна.
— Обсудим это позже, — сказал я. — А пока что мы остаемся в деле.
Мы нагнали Элиота еще через восемь минут. Его «торес» упрямо как скала держался в правом ряду, сохраняя скромные пятьдесят. Я обогнал его и сбавил скорость. Так мы обогнули Бостон и свернули на первую же стоянку к югу от города. Здесь жизнь была значительно оживленнее. Мы с Даффи семьдесят две секунды следили за подъездной дорогой. Следом за нами на стоянку свернули четыре машины. Никто из водителей не обратил на нас внимания. В двух машинах были пассажиры. Все вели себя как и полагается на стоянке: потягивались, зевали, оглядывались вокруг и шли к туалетам и кафе.
— Где второй грузовик? — спросила Даффи.
— На стоянке в Нью-Лондоне.
— Ключи?
— В машине.
— Значит, там кто-нибудь будет. Грузовик не оставят просто так, с ключами. Тебя будут ждать. Мы не знаем, какой приказ получили эти люди. Нужно давать отбой.
— В западню я не зайду, — заверил ее я. — Это не в моем духе. А во второй машине, возможно, будет кое-что получше.
— Ладно, проверим в Нью-Гемпшире. Если тебе удастся до него добраться.
— Ты могла бы одолжить мне свой «глок».
Даффи непроизвольно пощупала под мышкой.
— Надолго?
— До тех пор, пока он будет мне нужен.
— А что с « кольтами»?
— Их отобрали.
— Не могу, — подумав, сказала она. — Я не могу отдать тебе табельное оружие.
— Мы уже нарушили кое-какие положения.
Даффи помолчала.
— Проклятие, — наконец выругалась она.
Достав из кобуры «глок», она протянула пистолет мне. Он хранил тепло ее тела. Я подержал его в руке, наслаждаясь ощущением. Порывшись в сумочке, Даффи достала две запасные обоймы. Я убрал обоймы в один карман, а пистолет в другой.
— Спасибо.
— Увидимся в Нью-Гемпшире, — сказала она. — Мы осмотрим грузовик. И примем решение.
— Хорошо, — сказал я, хотя для себя уже все решил.
К нам подошел Элиот. Он достал передатчик из кармана. Даффи освободила сиденье, и Элиот закрепил передатчик на место. Затем они с Даффи вернулись к служебному «торесу». Выждав немного, я снова тронулся в путь.
Нью-Лондон я нашел без проблем. Это был грязный старый городишко. Мне никогда не приходилось здесь бывать. У меня не было на то причин. Нью-Лондон — город военных моряков. Кажется, здесь строят подводные лодки. Или где-то поблизости. Возможно, в Гротоне. Указания, полученные от Бека, заставили меня свернуть с шоссе при въезде в город и направиться в умирающий промышленный район. Повсюду вокруг были старый кирпич, сырость, копоть и гниение. Я свернул на боковую дорогу приблизительно за милю до того места, где по моим расчетам должна была находиться стоянка. Повернул направо, налево, попытался объехать это место кругом. Остановившись у разбитого счетчика, я проверил пистолет Даффи. Это был «глок-19», выпущенный не больше года назад. Полностью снаряженная обойма. Запасные обоймы тоже были полностью снаряженные. Я вышел из машины. Со стороны пролива доносились гудки. Отходил паром. Ветер гнал по пустынной улице мусор. Выглянувшая из подворотни проститутка улыбнулась мне. Нью-Лондон — город военных моряков. Она не унюхала во мне армейского полицейского, как меня раскусили бы ее сестры по ремеслу во всех других городах.
Я завернул за угол, и передо мной открылась почти вся стоянка, на которую я направлялся. Дорога спускалась к морю, и я оказался на некотором возвышении.
Я увидел грузовик, который меня ждал. Это был брат-близнец того, на котором я приехал. Та же марка, тот же почтенный возраст. Тот же цвет. Грузовик одиноко стоял в самом центре стоянки, представлявшей из себя пустой квадрат, заросший травой и засыпанный битым кирпичом. Лет двадцать назад здесь снесли какое-то старое здание, после чего на этом месте так ничего и не построили. Я не заметил никого, кто меня бы ждал, хотя поблизости было не меньше тысячи грязных окон, и теоретически за каждым мог скрываться наблюдатель. Однако я ничего не почувствовал. Чувствовать — это гораздо хуже, чем знать наверняка, но иногда приходиться довольствоваться этим. Я стоял неподвижно до тех пор, пока не начал мерзнуть, а затем вернулся к своему грузовику. Объехал на нем вокруг квартала и свернул на стоянку. Остановился нос к носу со вторым грузовиком. Вытащил ключ из замка зажигания и бросил его в карман на двери. Оглянулся вокруг последний раз и вышел из кабины. Сунул руку в карман, стиснув рукоятку пистолета Даффи. Вслушался. Ничего кроме шума ветра и отдаленных звуков умирающего города, пытающегося изо всех сил протянуть еще один день. Все было чисто, если только кто-то не собирался свалить меня выстрелом из снайперской винтовки. Но от этого «глок-19» в кармане защитить не мог.
Новый грузовик оказался холодным и застывшим. Дверь была незаперта, а ключ лежал в кармане. Я попрыгал на сиденье и поправил зеркала. Сделал вид, будто уронил ключ на пол, и проверил под сиденьями. Передатчика не было. Лишь обертка из-под жевательной резинки и хлебные крошки. Я завел двигатель. Сдал назад от грузовика, на котором приехал, выехал со стоянки и направился назад к шоссе. Я так никого и не увидел. Никто не поехал за мной следом.
Новый грузовик вел себя на дороге чуть лучше предыдущего. Он ехал чуть тише и чуть быстрее. Возможно, он лишь один раз накрутил полный спидометр. Грузовик глотал мили, везя меня назад на север. Я смотрел прямо перед собой в лобовое стекло, и мне казалось, будто я вижу одинокий особняк на скалистом мысу, увеличивающийся с каждой минутой. Он одновременно притягивал и отталкивал меня с одинаковой силой. Поэтому я сидел неподвижно, держа руль одной рукой, широко открыв глаза. В Род-Айленде все было тихо. Никто меня не преследовал. Массачусетс явился для меня одной большой петлей вокруг Бостона, за которой следовал бросок на северо-восток. Слева оставались такие грязные дыры как Лоуэлл, а далеко справа были милые местечки вроде Ньюберипорта, Кейп-Энн и Глостера. Затем начался Нью-Гемпшир. И-95 проходит по штату всего миль двадцать, и конечным пунктом остается Портсмут. Проскочив мимо, я стал следить за дорожными знаками. Первый знак, предупреждающий о месте отдыха, оказался уже за границей Мэна. Он сообщил мне, что Даффи, Элиот и пожилой агент в испачканном костюме ждут меня в восьми милях.
Меня встретили не только Даффи, Элиот и пожилой агент. На этот раз они захватили с собой проводника со служебной собакой. Наверное, если дать правительственным сотрудникам достаточно времени, они обязательно придумают что-нибудь совершенно неожиданное. Въехав на стоянку, очень похожую на ту, что была под Кеннебанком, я увидел два служебных «тореса» в конце ряда и рядом с ними микроавтобус без маркировки. Поставив грузовик за четыре машины от них, я огляделся, но следом за мной на стоянку никто не заезжал. Об обочине шоссе я не беспокоился. Меня надежно скрывали деревья. Деревья здесь были повсюду. В Мэне полно деревьев, это уж точно, черт побери.
Я вышел из кабины, и пожилой агент, подогнав свою машину, взял в руки паяльник. Даффи взяла меня за плечо, увлекая в сторону.
— Я сделала несколько звонков, — сказала она, показывая мне сотовый телефон, словно в подтверждение своих слов. — Есть новость хорошая и новость плохая.
— Сначала хорошая, — сказал я. — Подними мне настроение.
— Судя по всему, с «тойотой» все в порядке.
— Да?
— Дело запутанное. Таможня сообщила нам график доставки контейнеров Бека. Весь товар он получает из Одессы. Это на Украине, на Черном море.
— Знаю.
— Правдоподобная точка для отправки ковров. Они поступают туда из Турции. Но с нашей точки зрения Одесса является перевалочным пунктом переправки героина. Все, что не попадает в Штаты прямиком из Колумбии, поступает из Афганистана и Туркмении через Каспийское море и Кавказ. Так что если Бек переправляет свой товар через Одессу, это означает, что он занимается героином, а раз он занимается героином, он ни черта не смыслит в «экстази». Бек не знает дельцов ни в Коннектикуте, ни где бы то ни было. Героин и «экстази» никак не связаны между собой. Абсолютно никак. Это совершенно разные сферы деятельности. Так что Беку придется начинать с чистого листа. Я хочу сказать, номера «тойоты» сообщат ему адрес и фамилию, но для него это не будет иметь никакого смысла. Потребуется несколько дней, чтобы выяснить, с кем он столкнулся.
— Это и есть твоя хорошая новость?
— Она достаточно хорошая. Поверь, эти люди живут в разных мирах. А несколько дней — это все равно максимум, чем ты располагаешь. Мы не можем держать телохранителей вечно.
— Ну а плохая новость?
Даффи ответила не сразу.
— Не исключено, что кто-то видел «линкольн».
— Что случилось?
— Ничего определенного. Просто охрана в гараже оказалась не совсем такой надежной, какой могла бы быть.
— Что это значит?
— Это значит, что мы не можем сказать наверняка, случилось ли что-то плохое.
Послышался лязг открываемой двери фургона грузовика. Через мгновение нас окликнул взволнованный Элиот. Мы поспешили к нему, ожидая найти что-нибудь хорошее. Вместо этого мы увидели еще один передатчик. Такая же крошечная металлическая коробочка с такой же восьмидюймовой проволокой-антенной. Она была приклеена изнутри на стену фургона, рядом с дверью, на уровне глаз.
— Отлично, — сказала Даффи.
Фургон был забит коврами, совершенно такими же как те, что мы уже видели. Казалось, мы открыли тот же грузовик. Плотно скатанные, туго стянутые бечевками ковры, поставленные вертикально по убыванию роста.
— Будем проверять? — спросил пожилой агент.
— Нет времени, — сказал я. — Если за передатчиком следят, у меня минут десять, не больше.
— Зовите собаку, — сказала Даффи.
Незнакомый мне парень открыл микроавтобус и вывел ищейку на поводке. Это было маленькое толстенькое создание на коротких ножках в рабочей упряжи. У него были длинные уши и нетерпеливое выражение на морде. Я люблю собак. Порой я подумываю о том, чтобы завести собаку. Вдвоем нам было бы веселей. Эта собака не обратила на меня внимания. Она протащила проводника прямиком к синему грузовику и остановилась, ожидая указаний. Проводник подсадил ее в фургон, поднял на лес ковров, щелкнул пальцами, произнес какую-то команду и снял поводок. Собака принялась бегать по коврам взад и вперед. Короткие ноги не позволяли ей быстро перебираться с одного уровня на другой. Но собака обнюхала каждый дюйм и вернулась назад. Она остановилась с горящими глазами, виляя хвостом, разинув пасть в глуповатой улыбке, словно вопрошая: "Ну и где же тут веселье? "
— Ничего, — сказал проводник.
— Законный груз, — уточнил Элиот.
Даффи кивнула.
— Но почему он возвращается на север? В Одессу ковры не возят. Зачем?
— Это было испытание, — сказал я. — Для меня. Бек хотел узнать, загляну ли я в фургон.
— Заделывай пломбу, — распорядилась Даффи.
Проводник увел ищейку. Элиот, привстав на цыпочки и вытянувшись, ухватился за дверь и опустил ее. Пожилой агент снова взял паяльник. Даффи опять отвела меня в сторону.
— Какое решение? — спросила она.
— Что предлагаешь ты?
— Выходить из игры. «Линкольн» — это темное место. Он может тебя погубить.
Я заглянул ей через плечо, смотря на то, как работает пожилой агент. Он уже разглаживал место спайки.
— Бек купился на спектакль, — сказал я. — Иначе быть не может. Спектакль был разыгран классно.
— Твой Дьюк мог видеть «линкольн».
— Не могу представить, зачем Беку это нужно.
Пожилой агент закончил работу. Он нагнулся, собираясь подуть на спайку, сделать ее тускло-серой. Даффи положила руку мне на плечо.
— Почему Бек заговорил об «узи»? — спросила она.
— Не знаю.
— Готово, — окликнул пожилой.
— Какое решение? — повторила Даффи.
Я подумал о Куинне. Вспомнил его взгляд, скользнувший по моему лицу, не быстро и не медленно. Вспомнил шрамы от пуль 22-го калибра, похожие на две дополнительные глазницы слева на лбу.
— Я возвращаюсь, — сказал я. — На мой взгляд, это достаточно безопасно. Если бы у Бека были какие-то сомнения, со мной расправились бы еще сегодня утром.
Даффи промолчала. Не стала спорить. Она просто убрала руку с моего плеча, отпуская меня.
Глава 5
Даффи отпустила меня, не попросив вернуть пистолет. Быть может, она сделала это подсознательно. Быть может, она хотела оставить его мне. Я засунул «глок» сзади за пояс. С ним было уютнее, чем со здоровенным «кольтом». Запасные обоймы я спрятал в носке. Затем я выехал на шоссе и вернулся на стоянку рядом с портлендским портом ровно через десять часов после того, как покинул ее. На стоянке меня никто не ждал. Никаких черных «кадиллаков». Я поставил грузовик туда же, где до этого стоял его двойник. Бросил ключ в карман на двери и вылез из кабины. После пятисот миль на шоссе я устал и немного оглох.
Было уже шесть часов вечера, и слева от меня солнце опускалось за город. Воздух был холодный, и со стороны моря веяло сыростью. Застегнув пиджак, я постоял с минуту, проверяя, не следят ли за мной. Затем вышел со стоянки, пытаясь делать вид, будто бесцельно прогуливаюсь. Но я выдерживал общее направление на север и внимательно разглядывал все встречные здания. Стоянка была окружена приземистыми конторами, похожими на трейлеры без колес. Дешевые в строительстве и неухоженные. Перед ними толпились грузовики средних размеров. Весь район выглядел по-деловому и очень приземленно. Здесь шла настоящая торговля. Никаких навороченных офисов, никакого мрамора, никаких скульптур, — просто обычные люди, напряженно работающие за немытыми окнами, закрытыми сломанными жалюзи.
Было уже шесть часов вечера, и слева от меня солнце опускалось за город. Воздух был холодный, и со стороны моря веяло сыростью. Застегнув пиджак, я постоял с минуту, проверяя, не следят ли за мной. Затем вышел со стоянки, пытаясь делать вид, будто бесцельно прогуливаюсь. Но я выдерживал общее направление на север и внимательно разглядывал все встречные здания. Стоянка была окружена приземистыми конторами, похожими на трейлеры без колес. Дешевые в строительстве и неухоженные. Перед ними толпились грузовики средних размеров. Весь район выглядел по-деловому и очень приземленно. Здесь шла настоящая торговля. Никаких навороченных офисов, никакого мрамора, никаких скульптур, — просто обычные люди, напряженно работающие за немытыми окнами, закрытыми сломанными жалюзи.