Чигиринская Ольга Александровна. Сердце меча

   — Возможно-то оно возможно, — кивнул Джез. — Только непонятно, зачем он высаживался на планету. А впрочем, чужая душа потемки. Теперь мы зато знаем, где погиб Даллет, мир его праху. О душе его я того же сказать не смогу — отчаянный был человек, без руля.
   Тут Динго прижал уши, чуть пригнулся к земле — шерсть на загривке стала дыбом — и глухо заворчал.
   Все обернулись в ту сторону, куда он оскалился — и увидели Мориту, который неизвестно сколько времени назад поднялся сюда и слышал весь разговор. Рука бортмеха лежала на рукояти торчащего за поясом топорика.
   — Сидеть, Динго, — приказал Рэй — и кос неохотно подчинился.
   — Я, собственно, хотел пригласить почтенное собрание к ужину, — сказал вавилонянин.
   — Спасибо, — капитан сделал шаг в сторону кают-компании, наступил на что-то и чертыхнулся, отлепляя это от подошвы.
   — Суна! — крикнул он, потрясая перед собой немаленьким катышком пластиформа. — Это что еще такое?
   — Мы в солдатики играли, — сказал Джек. — Это боезапас. Дик сказал, что провиант и боезапас в крепости — самое главное.
   — С-с-стратег, — процедил мастер Хару, явно намереваясь поначалу сказать что-то другое.
 

* * *

 
   Мясо было изумительным — ароматным и в меру острым, с кисло-сладкой подливой, которая Дику пришлась очень по нраву. Общение же за столом шло далеко не праздничное. Капитан согласился с леди Констанс в том, что гемы тоже должны участвовать в праздничном ужине на Благовещенье, но чувствовал себя очень неловко, да и гемы тоже держались скованно. Единственный разговор, который не заглох после первого же обмена репликами, касался Динго и странной судьбы его хозяина.
   Шмуэль Даллет принадлежал к тому же поколению, что и леди Констанс. Выходец с ортодоксального Хеврона, он не сумел вписаться в свою среду и в юные годы покинул планету и крестился — похоже, из нелюбви к родителям, а не из любви ко Христу. Во всяком случае, христианской жизни он не искал, а искал приключений. Он присоединился к какой-то торговой концессии, поступил туда пилотом, и тут его постигла неслыханная удача: совершив несколько прыжков наугад в поисках лучшей трассы с Магриба до Сатори, он нашел то, на что иные исследовательские группы тратили жизни: землеподобную планету. Понимая, что концессия вряд ли вознаградит его и экипаж достойным образом, он убедил команду предложить планету на вольных торгах от своего имени, через подставное лицо. Получив деньги за планету от доминиона Бреска, он нарушил контракт с концессией — но легко заплатил штраф из своей доли, чем заслужил репутацию человека благородного. На остальные деньги он приобрел собственный корабль — и на нем, уже будучи шкипером, открыл еще несколько перспективных планет. Такая удача как землеподобный мир, не выпадает дважды— но ему хватало и тех сливок, что он снимал, соглашаясь на долю в разработках. Одни лишь редкие металлы Шудры, по слухам, принесли ему более ста миллионов имперских драхм. Впрочем, имперские власти на него обиделись, потому что он продал Шудру Вавилону, дому Рабанн.
   Корабль, который ему сделали в доме Микаге, по слухам, был живой, по другим слухам — даже мыслящий. Когда началась война с Вавилоном, имперские спецслужбы проявили к вольным перемещениями и сомнительным контактам Даллета странную халатность — поэтому разговоры о том, что он — двойной агент, и вправду казались дымом, которого не бывает без огня. Примерно в том же году, когда было разгромлено восстание на Сунасаки, Даллет пропал без вести.
   Моро, по его словам, с Даллетом не пересекался и на Картаго не бывал — туда пускали только тех, кто желал разделить с домом Рива всю свою жизнь. Но слухи об этой одиозной личности доходили и до него, и он охотно отвечал на вопросы. Да, подтвердил он, Даллет и вправду участвовал в нескольких экспедициях Рива. Вроде бы даже в одной пиратской. Да, он участвовал и в высадке на Анзуд — правда, не как воюющая сторона, а как сочувствующий. Его принимали многие дома — ведь он был нейтрален. Да, его корабль и в самом деле представлял собой нечто особенное. Насколько он знает, это был живой организм с совершенной системой саморегуляции — поэтому Даллет обходился совсем без экипажа. Насколько он знает, с ним и вправду неразлучно находился кос.
   — А кстати, — сказал капитан. — Дик, отнеси Динго поесть.
   Дик поклонился и пошел на кухню. Моро оставил еду для Динго там же, где и обычно — под раковиной, но на сей раз это был не просто вареный бустер, рубленый на куски, а такое же мясо, как и у всего экипажа — только без специй, хорошо протушенное в собственном соку. Странно, подумал Дик, чего это Моро решил так побаловать коса, они же терпеть друг друга не могут. Захотел подружиться? Но тогда он сам должен был дать ему это, в присутствии Рэя, например. Ради праздника? Смешно: что наши праздники ему и Динго… А если Моро просто забыл за праздничными хлопотами сварить бустер, и побросал Динго в миску мясо из общего котла, самые жилистые куски, прежде чем засыпать специй?
   Он осторожно пошевелил мясо пальцем. Жилы, хрящи, обрезки с кусками шкуры… Нет, это тушили специально для животного…
   Чего проще, сказал он себе. Я спрошу у него прямо.
   Но если ты неправ, сказал внутренний голос, тебя поднимут на смех…
   Дик тронул скулу и переносицу. Опухоль уже сошла, но черно-желтые разводы еще оставались на лице. После того позора, что он пережил — чего еще бояться? Он решительно зашагал обратно, к столовой.
   Когда он встал в дверях, поджилки у него слегка дрожали, потому что все взгляды обратились к нему — как тогда. Он не знал, как начать. «Мастер Морита, вы часом не собрались отравить Динго?» Глупо.
   — Мастер Морита, — тихо начал он и запнулся.
   — Я слушаю, — ответил Моро со своей полуулыбкой.
   — Скажите, это мясо, что вы передали для Динго — с ним все в порядке?
   — А на что он жалуется? На то, что я плохо его протушил?
   Все негромко и незло засмеялись его шутке, даже Дик попытался улыбнуться.
   — Я просто знаю, что вы с Динго не любите друг друга, и раньше вы никогда не готовили ему мясо, — торопливо объяснил он.
   — После разделки оставались жилистые куски, хрящи, куски со шкурой. Я предпочел скормить их животному, — объяснил Моро капитану. Капитан Хару легко кивнул.
   — Вы могли бы дать это сырым, — чувствуя себя все глупее и глупее, сказал Дик.
   — Твои претензии заключаются именно в этом?
   — Нет… То есть… Мастер Морита, если я съем немножко этого мяса — со мной ничего не будет?
   — Если тебе так хочется, — снова улыбнулся Морита. — Но, может, не стоит есть из собачьей миски? Отложи себе немного в тарелку…
   Дик покраснел от стыда и гнева. Он легко краснел, как и все люди с тонкой кожей.
   — Хватит уже, не позорься, — сказал капитан Хару. — Один раз нас осрамил перед сюзеренами, так хоть теперь постыдись. Неси животине еду и возвращайся.
   Ничего не свете Дик не хотел больше, чем последовать этому совету. Но тут он перехватил тревожный взгляд Рэя и тихо сказал:
   — Одну минуту, сэр. Я бы хотел попробовать это мясо — на всякий случай.
   — Валяй, если совсем ум потерял! — как большинство уроженцев Тир-наг-Ог, капитан был вспыльчив. — Только уйди с глаз моих, не порти праздник!
   А лицо Мориты оставалось все таким же сочувственным и насмешливым.
   Дик колебался секунду — казалось, он уже готов был сдаться. Но сдаваться теперь уже было нельзя.
   — Святой Франциск ел то, что выносили собакам, — сказал он решительно, запустил пальцы в миску, вынул кусок мяса и поднес к губам.
   Миска подскочила в его руках и ударила по подбородку, содержимое расплескалось. Прямо от стола Моро запустил в него блюдом с моти, да так ловко, что попал аккурат по собачьей миске. Дик застыл в недоумении, с разведенными руками, а по его одежде сползали и шлепались на пол куски мяса и рисовых катышков.
   Рэй с места махнул через стол и, схватив Моро одной рукой за шею, швырнул о стену. Тот быстро пришел в себя и вскочил на ноги, готовый ударить, но, видимо, стушевался — огромный морлок нависал над ним, и хвост его покачивался за спиной, как кобра.
   — Что ты туда подмешал, сволочь? — проревел Рэй.
   Моро не ответил. Отвечать на прямой вопрос морлока, заданный в таком тоне и после такого оскорбления действием — это было выше всякой допустимой толерантности. По его глазам Дик понял, что будь у него флорд — он без колебаний нанес бы Рэю удар и постарался бы сделать это так, чтобы второго не понадобилось.
   — Мастер Порше, я прошу вас вернуться на свое место, — раздался спокойный и твердый голос леди Констанс.
   Рэй отступил, но не на свое место, а к раздаточному окну.
   — Ну так чего же ты все-таки туда наболтал? — спросил капитан Хару, неприязненно глядя на вавилонянина.
   — Таллия, отфильтрованного из очистителя, — ответил Моро. — Я имею право на самозащиту.
   — Господи, — поморщился капитан. — Да сердце у тебя есть? Скотина сдохла бы в муках.
   — Если бы она добралась до моего горла, мои муки были бы менее продолжительны, — согласился Моро. — И я понимаю, что моя смерть куда больше устроила бы экипаж, чем смерть коса, который стал всеобщим любимцем. Но по каким-то труднообъяснимым причинам жизнь мне дорога.
   — Ты крепко просчитался, туртан, — просипел Рэй. — Потому что если бы Динго умер, я бы тебе в глотку забил эту миску, и ты бы подыхал долго.
   — Покорно прошу заткнуть это животное, леди, коль скоро вы признали его своим вассалом, — обратился Моро к леди Констанс. — Я не намерен выслушивать оскорбления от существа, которое испытывает наслаждение, разрывая кого-то на части, а успокоить инстинкты убийцы может только извращенным сексуальным актом.
   — Вот ты меня и не возбуждай, — оскалившись Рэй, сделал шаг вперед и легонько тронул хвостом лицо Моро. — Что, и меня попробуешь отравить руками мальчика?
   — Мастер Порше, не опускайтесь до того уровня, на котором вас хотел бы видеть этот человек, — сказала леди Констанс. — Бет, отведи Джека в каюту.
   — А мороженое? — захныкал мальчик.
   — Возьмите на кухне, — машинально сказал Моро.
   — Я бы поостерегся что-то брать на этой кухне, — фыркнул капитан Хару. — Сандро Морита, приказом по кораблю я отстраняю вас от выполнения обязанностей кока. От выполнения обязанностей бортмеха тоже. Боюсь, понимаешь, доступ к очистителю тебе давать.
   Тем не менее Бет проскочила в дверь мимо Дика и взяла в морозилке две чашки с мороженым. Услышав хлопок дверцы морозильника, Моро усмехнулся.
   — Дик, я думаю, ты поймешь меня, — он заговорил на нихонском. — Я прошу прощения, что втянул тебя в это — но ты же видишь, что к нам относились несправедливо. Я имел право защищаться, потому что все пренебрегали грозящей мне опасностью…
   Тут случилось то, чего совсем никто не ожидал. Майлз поднялся со своего места и, подойдя к Моро вплотную, провел пальцем по его щеке. Дик с возрастающим удивлением осознавал, что Майлз, всегда спокойный и бесстрастный Майлз — в гневе!
   — Ты, вор тела, — тихо проговорил шеэд. — Не смей искать его. Не смей его звать. Он не твой и не будет твоим.
   — Идра’ан, — Моро словно выхаркнул это слово Майлзу в лицо. — О’шеэйят сэнганийю Уа’ирронну мерриу.
   — Аш’шида, — страшным шепотом ответил Майлз; на месте Моро Дик умер бы от одного его голоса. — Сэнгинну.
   Видимо, это были какие-то такие слова, после которых Моро уже не мог заговорить с Диком — но послал ему взгляд, вопрошающий взгляд товарища по несчастью, несправедливо осуждаемого; взгляд заступника и друга, умоляющего не предавать.
   «А ведь он может сказать остальным, что соврал насчет меня и Бет», — подумал Дик. Но отступать было поздно и некуда. Следовало выбрать здесь и сейчас.
   — Вы испортили мне хаори, мастер Морита, — сказал он. — Сумимасэн.

Глава 6
Охота на левиафана

   Дик готов был кожу с себя смыть, а одежду, перед тем как бросить в машину, еще и прополоскал. Таллий — страшная мерзость, он отравляет незаметно, и бывает так, что человека лечат от чего угодно — малокровия, дизентерии, лучевой болезни — а на деле причиной всему отравление таллием. Он убивает даже прикосновением, если контактировать с ним часто. Если же съесть, если он попадет в желудок, кишки, просочится в кровь… Динго мучился бы не меньше трех дней, и команда не поняла бы, что с ним — потому что далеко не сразу после праздничного ужина ему бы поплохело.
   Вроде бы на Дика не попало, да и не мог причинить вреда такой кратковременный контакт — но все равно юноша мылся так, что аж кожа зудела.
   А помывшись, он сообразил, что чистой-то одежды не прихватил. А та, которую Моро забрызгал подливой, уже насквозь мокрая, да Дик бы ее и не надел. Ничего не попишешь — он завязал полотенце как саронг и шагнул к двери, когда она открылась и на пороге показался Майлз с ворохом тряпок в руках.
   — Я решил, что ты непременно забудешь смену одежды, — сказал шеэд, передавая ученику брюки, хлопковую тунику и «боксерские» трусы.
   Дик оделся, и Майлз легким прикосновением к плечу велел ему: иди за мной.
   Они вошли в каюту Майлза, где Дик жил прежде. Его койка все еще не была убрана со стены. Дик сел на нее и приготовился слушать и отвечать. Майлз сел напротив.
   — Законы, по которым живет дух шедайин, называемые у людей традициями, велят нам расторгать связь тэйо и тиийю, если тиийю трижды говорит, что тэйо ему не нужен.
   Дик опустил голову.
   — Последний мой тиийю, идя за мной, нашел свою смерть — и то была милость Сущего, потому что я вел его к гибели. После этого я не желал искать себе тиийю. Ни среди шедайин, ни среди людей. Куда бы я завел того, кто пойдет за мной? Но судьба меня догнала. Я хотел укрыться от нее под рукой простого человека, капитана Хару. По мере сил жить той жизнью, которой живет он. Однако настал день — и оказалось, что по цеховым правилам я обязан взять ученика, — Майлз улыбнулся. — Уже не я решал, брать или не брать: я был обязан. И это был ты, и ты пожелал учиться мечу. Ри’шаард, так пришлось бы записать твое имя на нашем языке. Сын духа. Я сделал глупость, Ри’шаард: захотел ограничиться половинным учительством, не открываясь тебе и не ища тебя. Я называл тебя тиийю, но ты не знал моего имени.
   Он встал и открыл стенной шкаф. Достал оттуда черную лаковую шкатулку. Дик знал, что в ней: орриу. Настоящий, а не тренировочный, меч Майлза.
   — Тиийю, завершая свое обучение, берет орриу мастера. Мастер делает себе новый. Может, я успею научить тебя делать орриу, и тогда ты передашь Адакийе своему ученику. А может, не успею — и ты оставишь его себе. Думаю, ты с ним справишься. Хочу предупредить, что у него мерзкий характер — весь в хозяина. Я использовал его впервые по-настоящему для мерзкого дела. Видно, с тех пор он не может мне простить.
   Шеэд открыл шкатулку и достал орриу. Рукоять его была отделана костью, посередине отполированной ладонями до мраморной белизны, а ближе к гарде и яблочку — сероватой. Сама гарда предсавляла собой совершенно гладкую полусферу, но именно это и говорило Дику, что перед ним — произведение не только технологии, но и искусства.
   — Мне в голову не приходило, Ри’шаард, назваться тебе и спросить: желаешь ли ты меня себе в тэйо? Мое полное имя — Диорран Ариор Эндаррин Орриуринэйу реон Ма"айз Кристи. Ты знаешь, кто я?
   Дик кивнул. Если бы на месте Майлза был не шеэд, а человек, и представился, скажем, святым Брайаном, он бы удивился сильнее, но не намного. А может, и не сильнее — сумасшедших среди людей хватает, а создатель меча среди шедайин один. Легче всего, конечно, было бы думать, что Майлз спятил — вот только шедайин с ума не сходят.
   Майлз протягивал орриу на открытой ладони, и Дик наконец взял его. Тяжелое и страшное оружие. Он коснулся большим пальцем регулятора клинка — и лезвие с тихим шипением выползло из рукоятки на длину ладони. Дик, испугавшись, что допустил страшную бестактность, убрал палец — лезвие уползло. Дик посмотрел на Майлза… Или, вернее, Диоррана — на лице того не было никаких признаков недовольства.
   Так значит, именно это лезвие впервые в истории шедайин пролило кровь шеэда. Вот почему его хозяин и создатель ушел в реонти.
   — Я хочу, чтобы ты учил меня… Диорран.
   Майлз протянул руку вперед — и их ладони сомкнулись на рукояти орриу.
   — Заниматься развитием твоего разума я не рисковал, — сказал Майлз, — но я нашел человека, который в свое время неплохо справлялся. Возьми терминал и надень визор. Теперь войди в свой личный каталог, где ты держишь файлы по крестоносцам. Я сбросил диалоги твоего учителя туда. Они лежат вне директорий найди папку с названием «Платон».
   — Есть, — сказал Дик. — Его звали Платон?
   — Нет, Платон — это человек, некогда старательно записавший все, о чем говорил твой учитель с другими людьми, а кое-что домысливший от себя. Самого учителя зовут Сократ. Один священник из миссии среди шедайин подарил мне когда-то эти файлы. Они чем-то похожи на наши иммарийанти, беседы, рождающие истину.
   …Подвахтенный вполне может позволить себе немного почитать, если вахтенный не против — а Майлз был не против, поэтому Дик открыл диалог, с которого Майлз посоветовал ему начать — «Пир» — и принялся за чтение.
   Через десять минут он сорвал визор и был готов швырнуть свой терминал об пол.
   — Они там все извращенцы! — от возмущения больше слов не находилось. И стыдно было за то, что Майлз нашел в прошлом человечества такую мерзость, и чувствовался какой-то подвох в том, что Майлз ему это подсунул.
   — Успокойся, — холодно сказал шеэд. — Прости, я не подумал, что тебя это может так задеть — нам это настолько чуждо, что не задевает совсем. Пропусти все, что тебя раздражает, начни прямо с монолога Сократа. И помни: через полчаса я передам тебе управление.
   Дик последовал его совету, и через полчаса, когда Майлз велел ему оторваться от книги, он уже был пленником Сократа. Когда их сменили с вахты капитан Хару и Джез, Майлз чуть ли не приказом заставил Дика прекратить чтение и попытаться уснуть.
   — Он был провидец? — спросил Дик.
   — Он честно и мужественно мыслил. Это значит больше, чем провидческий дар. Если ты научишься этому — я буду за тебя спокоен.
   — А почему ты сам не учишь меня этому?
   — Потому что я плохой учитель честности и мужества. Спи, тиийю.
 

* * *

 
   Поскольку Моро получил отставку от кухни, кто-то должен был готовить. Поначалу думали было установить очередь, как было первое время после смерти мистресс Хару до того, как появился Дрю, но тут вызвалась Бет, которая, по ее словам, прошла в своей школе в том числе и курс домоводства.
   — Ну, попробуйте, фрей о’Либерти, — пожал плечами капитан.
   Готовила Бет неплохо, но до сноровки Моро ей было далеко. Ее кухня немного напоминала кухню мистресс Хару: вкусно и сытно, но несколько однообразно и безо всякого изыска. Кроме того, если прежде она страдала от скуки, то теперь жаловалась, что ей некогда отдыхать.
   — Слушай, когда он успевал? — излила она как-то душу Дику. — И он же еще как-то умудрялся работать по кораблю!
   Дик не то чтобы официально помирился с ней — но… невозможно же все время дуться на человека, особенно если этот человек тебя кормит.
   — Ты слишком стараешься, — сказал он. — Моро делал кучу всего одновременно. Смотри, ты сначала шинкуешь овощи, потом бустер, потом все это по очереди жаришь…
   — Пассерую, — сказала Бет. — Овощи я пассерую. До золотистой корочки.
   — Да какая разница. Он все это делал сразу: кинет жариться овощи и рубит бустер. Повернется, помешает лопатой в капусте — и опять рубит. Ты варишь по очереди суп и тушишь бустер, а он все делал вместе.
   — Нет, я так не могу, — вздохнула Бет. — Если я не буду все время стоять над овощами, я их сожгу. И как же мне надоел этот бустер!
   — Возьми кальмаров.
   — А кальмары мне надоели еще на Мауи.
   Дик пожал плечами. «А мне, например, надоели твои блинчики», — сказал бы он, если бы продолжал держать на нее сердце. Но он больше не сердился на Бет — ему было просто все равно… Да и блинчики не так уж и плохи — Бет же не виновата, что никакая выпечка у нее не получается.
   — Я все думаю, зачем он это сделал, — сказала вдруг Бет, заливая овощи водой. Пар на мгновение окутал ее голову, повязанную платком, и тут же сник, прихлопнутый крышкой кастрюли.
   Дик понял, кого она имеет в виду.
   — Спроси у него сама, — сказал он.
   — Он не станет со мной разговаривать.
   — А со мной станет?
   — Сам знаешь. Он тебя уважает.
   — Чихал я на его уважение. Все и так ясно: он боялся Динго.
   — А ты помнишь, как Динго прыгнул на него? У него ни один мускул на лице не дрогнул. Я не верю, что он боится Динго. Он все время таскался с топором. Он бы его зарубил.
   — Он вавилонянин. Зачем он станет рисковать? Выбрал такой способ, чтобы наверняка.
   — Ага, и дал миску с этим ядом тебе. Не мог найти никого поглупее? Ты же сразу догадался. Вот я честно тебе скажу: я не догадалась бы в жизни. И чем он думал? Ладно, Динго он боялся — а Рэя не боялся? Рэй бы его на части разорвал, если бы с Динго что-то случилось.
   — Это если бы он догадался, чем тут дело. А он не догадался бы — Динго бы долго умирал, может, три дня, а может, неделю.
   — И все равно это было глупо. Теперь вся команда его ненавидит…
   Она недоговорила что-то, и Дик понял, что именно.
   — Знаешь, — сказала Бет, — когда-то давно, на Старой Земле, одного человека уволили с завода. В те времена, как сейчас, можно было судиться с цехом, и тот человек подал в суд, чтобы его взяли обратно. И его взяли на завод, но не поставили на прежнее место работы, а посадили в стеклянную будку, которую специально для этого построили. Он должен был сидеть там восемь часов в день, и ничего не делать — а все его видели. Он долго не выдержал. Наверное, после этого никто из рабочих не судился с тем заводом.
   — Тебя не поймешь. То ты говоришь так, как будто подозреваешь его в чем-то — то тебе его жалко. Не хочу я в загадки играть, если ты про него что-то себе думаешь — выкладывай.
   — Хорошо. Я думаю, что он — шпион Брюсов.
   Дик немного подумал и сказал:
   — Чушь. Во-первых, Джелал Брюс никогда не возьмет на работу вавилонянина, он хоть и подлец, но Вавилон ненавидит… Во-вторых…
   — Погоди, давай разберемся с «во-первыми». Почему ты думаешь, что он вавилонянин?
   — Да брось! Волосы, кровь шедайин…
   — В маме и Джеке тоже есть кровь шедайин. И во мне, — Бет провела пальцем по переносице. — А сколько было смешанных браков до войны? И просто так детей? А волосы можно выкрасить как угодно. Дик, ты считаешь его вавилонянином, потому что он ведет себя как вавилонянин, верно? А я тебе скажу: он не просто ведет себя как вавилонянин, а показушничает. А почему он показушничает? Да это же проще простого: потому что на самом деле он никакой не вавилонянин!
   — Брось. Так можно кого угодно обвинить в чем угодно. Так и я могу сказать, что раз миледи ведет себя как дама Риордан, то на самом деле она не дама Риордан, а шпионка Рива, например.
   — Ладно, тогда говори свое «во-вторых».
   — Брюсу нужно не что-нибудь, а смерть леди Констанс и юного милорда. У Мориты знаешь сколько было возможностей поубивать вас всех? Ты вообще представляешь себе, что это такое — доступ к системам жизнеобеспечения? Он этим самым таллием мог отравить водопровод, например. А мы бы думали, что тут эпидемия дизентерии.
   — Здорово! А если бы вся команда умерла, как бы он долетел?
   — Если у него назначена встреча с Брюсами, то его бы просто подобрали в нужном секторе. Нет, это чушь.
   — Нет, не чушь. Просто ему нужно было убить нас так, чтобы осталась жива команда, а его ни в чем не заподозрили. А это трудно. И это стало еще труднее после того, как мы подобрали гемов и Динго. Ведь он не мог свободно ходить где хочет. Зато если бы он отравил Динго, он опять получил бы эту возможность. Дело вовсе не в том, что он боялся Динго — просто пес мог расстроить его планы.
   — Ты это серьезно?
   — Не-а. Просто фантазирую.
   — Я смотрю, тебе наклепать на человека — это так, игрушки.
   Бет отвернулась, давая понять, что разговор закончен, и Дик ни капельки об этом не пожалел.
   Морита стал новым изгоем для команды, и юноше очень трудно было справиться с малодушной мыслью «лучше он, чем я». Поэтому он продолжал общаться с вавилонянином, несмотря на восстановленные отношения с Майлзом. Похоже, Майлз не возражал. Когда Дик спросил его об этом, он ответил:
   — Говори с ним, если хочешь. Он уже не опасен для тебя.
   — Почему? Потому что ты на него наехал?
   — Потому что теперь ты предупрежден. Запомни, Рикард: он — ашиу настолько, насколько живой человек может быть ашиу.
   Это звучало абсурдно: ашиу — создания без души и животворящего духа, поддерживаемые в жизни энергией и волей А-Шаира, канули в прошлое вместе с ним. Живой человек действительно не мог быть ашиу, ведь у ашиу нет ни свободной воли, ни жизни в самом себе. Когда святой Брайан уничтожил А-Шаира, все ашиу погибли сами собой…
   Так что слова Майлза еще больше разожгли любопытство Дика, и Морита продолжал занимать его мысли. И, что самое странное — он продолжал оставаться врагом, даже когда возбуждал любопытство и сочувствие. Это было совсем не то, что прежде, когда Дик ненавидел дом Рива, ничего о них не зная, и Мориту ненавидел просто за то, что тот — вавилонянин. Теперь Дик уже не мог заставить себя ненавидеть Мориту, благодарность не позволяла — но он ненавидел то, что делает Мориту Моритой. В глубине себя он согласился с тем, что, суди ему Господь родиться с Вавилоне — он был бы одним из Рива. Но ведь обратное было верно: суди Господь Морите родиться в Империи — и он был бы прекрасным христианским рыцарем, может быть, даже воином Синдэна. Так что же все-таки делает его тем Моритой, который презирает людей и травит животных?