Данилюк Семен. Бизнес - класс

   - И это правильно, - неожиданно согласился Коломнин. - Никто не должен платить за других. Тем более из соображений чести.
   Он посмоковал озадаченное молчание.
   - Забудем о несчастных трех миллионах, - беззаботно предложил он, заметив впрочем, как живо переглянулись недоумевающие собеседники. - То древняя, покрытая мхом история. За эти деньги мы купили у АМО право требования к их проворовавшемуся президенту, то бишь к человеку чести господину Островому, который в свое время украл из банка...
   - Я бы попросил выбирать выражения, - огрызнулся Островой. - Суда надо мной не было, так что...
   - Опять ваша правда, - суда не было. Пока, - Коломнин учтиво поклонился. Потому будем говорить высоким штилем. Деньги эти в сумме девять миллионов долларов господин Островой попросту стибрил, свистнул, увел, - выбирайте любой глагол по вкусу, - у своих акционеров, ему доверившихся. А поскольку истцом отныне выступает банк "Авангард", вот они-то, эти девять миллионов, и есть предмет нашего разговора. Так-то-с!
   Да вы, часом, не сбрендили? - поразился Островой. Совершенно очумелым выглядел и Янко. - Чтоб я вам за здорово живешь отдал целое состояние.
   - Не ваше, между прочим, состояние, - напомнил Коломнин.
   - А вот это как раз не ваша забота. Ишь губы раскатали на чужие "бабки". Да я лучше в тюрьму сяду, чем на такое "кидалово" соглашусь.
   - Это-то как раз запросто, - Коломнин вытащил и положил подле себя мобильный
   телефон, а рядышком - небольшой листочек, привлекший общее внимание. - Это телефон местного бюро интерпола. Вы, гражданин Островой, как будто значитесь в международном розыске. Гарантирую массу удовольствий. Через час вас возьмут, да еще с фальшивым паспортом на кармане. Так что полагаю не позже, чем через пару дней у вас появится классный шанс переместиться в Москву, в отель "Бутырка". Так сказать, осуществляются мечты!
   - Это же!.. - Островой вскочил. Губы его конвульсивно подрагивали. - Это не по-джентльменски. Мне были обещаны гарантии.
   - И кем же?
   - Президентом вашего банка.
   - Так чего ж молчали? Это совсем другой разговор, - Коломнин превратился в саму любезность. - Давайте сюда.
   - Что давайте?
   - Гарантию, конечно. Я должен убедиться.
   - Но это были устные договоренности - от имени президента, - Островой требовательно поглядел на смешавшегося Янко.
   - Извините, Василий Юрьевич, - пришел в себя тот, - но нам с Сергей Викторовичем необходимо переговорить.
   Он подошел к Коломнину и требовательно потянул его к окну.
   - Что еще? - Коломнин неохотно подчинился.
   - Вы просто губите процесс! - горячий шепот Янко наверняка доносился до противоположного угла комнаты. - Отобрать все! Вы не даете ему поля для маневра. Кто ж на это согласится? Рупь за два, он действительно лучше предпочтет в тюрьму! Я бы на его месте - точно предпочел.
   - Вот как? - заинтересовался Коломнин.
   - Да вы понимаете, чем это кончится? Банк по вашей, извините, милости попросту не получит денег. Как, полагаете, на это посмотрит президент?
   - У меня был с ним разговор перед отъездом. Президенту нужен результат, то есть деньги. А методы - это мое дело.
   - Но, учитывая чрезвычайность ситуации, я... вынужден немедленно связаться с Дашевским.
   - В самом деле? - Коломнин с любопытством приостановился. - Вы что же, намерены втянуть президента крупного российского банка в переговоры с международным преступником? Окститесь, Янко! Да и что собираетесь сказать? Вы уверили его, что три миллиона - предел желаний. А я собираюсь доказать, что предел этот - все девять. И полагаете, Дашевский будет возражать?...
   Коломнин нетерпеливо освободился от цепкой руки, помимо воли владельца сжавшей его локоть. Вернулся к подрагивающему должнику.
   - Так что надумал, Островой?
   - Здесь и думать нечего. Я полагал, что доверяюсь порядочным людям. И оказался заложником...
   - Брось пылить! Порядочные люди! Джентльмены! Ты-то тут причем? Ты обычный кидала. И им по гроб жизни останешься. Только сегодня ты вляпался. И потому выбор простой...
   - Тогда сдавайте! - Островой прихлопнул изящной ладонью журнальный столик, так что по застекленной поверхности поползла паутина. - Ничего! Выживают и в русской тюрьме. Только вы у меня во чего теперь получите! Я вас с этим иском два года мурыжил. И, будьте покойны, еще лет на пять хватит. Не хотите по-доброму. Так вот вам мой максимум - четыре миллиона. И ни гроша сверху!
   Он гордо откинулся, сцепив на груди побелевшие пальцы.
   - Я же предупреждал! - подбежал Янко. - Отойдемте еще!.. Сергей Викторович! Нельзя так зажимать в угол. Дай ему вздохнуть. Ты и так невозможное сделал. Да за четыре лимона Дашевский тебя всего обсосет. Аж по гланды. О девяти никто и не думает. Ну, предположим даже фантастический вариант, - выбьешь их. Но дальше-то? Получишь жалкую премию тысяч в пятьдесят. Твоего ли масштаба деньги? А этот, я уверен, выложит тебе лично с поллимона. Улавливаешь? И все будут довольны. Давай я сам все порешаю. А ты как бы в стороне. У тебя что, в самом деле личных проблем не существует?
   Под прищуренным взглядом несколько сбился:
   - Не о себе. О тебе хлопочу. Это ведь бизнес.
   - Очень уж русский бизнес.
   - Гляди. Будет ли еще когда такая возможность деньжат влегкую срубить?
   - Надеюсь, нет. А теперь отойди в сторону и - чтоб больше не дергался! потребовал Коломнин. - А тебе, Островой, отвечу так. Выживают и в российских тюрьмах - то правда. Только для этого большие деньги нужны и приличные связи. Связи ты все профукал. Потому что всех, кого мог, кинул. Знаешь, сколько в уголовном деле потерпевших? И все люди небедные. Уж они найдут способы тебя покарать. Да и с нашим иском не так все сумрачно. Ты ведь затягивал, потому что услуги адвокатов с "левых" счетов щедро оплачивал. Я думаю, там тоже немало наворованного. Но из Бутырки управлять зарубежным счетом тебе будет проблемно, я так рассуждаю. А, стало быть, адвокаты твои разбегутся. И процесс быстренько пойдет к завершению. Улавливаешь логику?
   Островой все улавливал: в пронизывающе злом взгляде его углядел Коломнин надломленность.
   - Так что, звонить?
   - Совсем за глотку схватили! - прохрипел, вскакивая, Островой. - Давайте хоть на пяти, на шести даже сойдемся. Жить-то я на что-то должен!
   - Но-но-но! Только без плача Ярославны на Путивле. На жизнь ты как раз нажировал.
   - Хоть семь! Для чего-то я сюда приехал.
   - Вот за этим ты приехал! - Коломнин достал из портфеля и помахал пачкой документов. - За собственной свободой. И это ее цена. Девять! Или - звоню.
   - Тогда звони! - отчаянно выкрикнул Островой. Но рука Коломнина столь стремительно метнулась к телефону, что он понял - это не блеф. Странный банковский безопасник на самом деле только и ждет повода, чтобы сдать его Интерполу.
   - Ладно, ладно! - быстро произнес он. - Согласен! Он развернулся к Янко, все это время пытавшегося привлечь его внимание, с чувством рубанул ладонью по сгибу другой руки:
   - А тебе во!
   Янко стремительно побледнел.
   - Стало быть, все девять? - с плохо скрытым сожалением уточнил Коломнин.
   - Сказал же! - Островой поднялся, схватил со стола мобильник, барсетку, смяв ее пальцами. - Банкуйте, суки! Завтра оформим.
   - Немедленно! - остановил его голос Коломнина. - Вызывайте своих адвокатов. Мы - своих. И прямо сегодня составим мировое соглашение.
   - Но прямо сейчас стремно, - Янко под испепеляющим взглядом Острового замялся. - Адвокаты могут быть заняты. Мы не предполагали, что так скоро... Это - Европа. Здесь не привыкли решать столь стремительно.
   - Раз я здесь - будут привыкать. Янко! - Коломнину все это изрядно начало надоедать. - Ты с швейцарскими адвокатами банковскими денежками рассчитываешься. Вот и изволь заставить отработать.
   - Но даже если соберем немедленно, - Островой угрюмо покачал головой. Пока утрясут, отредактируют, - тут работы даже не на часы. Может, на сутки.
   - А ничего, не соскучимся, - успокоил его Коломнин. - Вы в преф играете?
   - В преферанс? Играл студентом.
   - Во! Стало быть, будет, чем ночь занять. Люблю я, знаете ли, ловленного мизера половить. Ну, что застыли, добры молодцы? Работаем, работаем!
   Островой и Янко изумленно переглянулись, - в человеке, только что добившемся своей, казавшейся недостижимой цели, явственно проступало необъяснимое раздражение. Островой еще раз внимательно присмотрелся, пытаясь отгадать причину непонятной ему личной озлобленности. Но напрасно Василий Островой судорожно перебирал в памяти "кинутых" им людей. Озлобленность Коломнина была обращена против другого - против самого себя. Озлобленность, в которой перемешались гадливость и отвращение. Потому что в эту минуту разошлись интересы банка и государства: исполнив волю Дашевского, он предал Волевого. Следователя и бывшего коллегу, который два года неустанно, отказываясь от отпуска, жертвуя выходными, преследовал преступника, охваченный единственным желанием: посадить его на скамью подсудимых и тем доказать, что в России пришло время возмездия ворам. Этой же страстью был прежде охвачен и сам Коломнин. И вот теперь он возвращает преступнику улики и - избавляет от тюрьмы. Он предал не только Волевого, но и свое прошлое. Себя в себе. Что-то надорвалось внутри Коломнина.
   Еще в Женевском аэропорту Коломнину дозвонились из секретариата Дашевского и предупредили, чтобы по прилете в Шереметьево он прошел в vip-зал и там дождался Льва Борисовича. Президент вместе с Ознобихиным улетает на банковский симпозиум в Лондон, но перед отъездом хочет обязательно переговорить.
   И теперь утомленный Коломнин попивал шереметьевскую минералку перед огромным телевизором, прикидывая рейс, на котором сегодня же успеет вылететь в Томильск.
   - Гигант! Просто гигант! - послышалось от двери. Коломнин едва успел подняться, как его обхватил и принялся охлопывать стремительно, по своему обыкновению, вошедший Дашевский. Сзади груженный дорожным портфелем поспевал один из помощников. - Всех поразил! Это, я тебе скажу, - vip-результат. Хоть, знаю, прошел по краю. Не боялся, что все вообще обломится? Или... на принцип пошел?
   Проницательный Дашевский испытующе вгляделся, определил что-то, отчего зрачки несколько потемнели.
   - Ну, и черт с тобой! Победителя не судят. Немедленно дам команду, пусть готовят на тебя премию... в пятнадцать тысяч долларов. Заслужил!
   - Не надо мне премии, - Коломнин с трудом сдержал усмешку: Андрюша Янко, предсказывая ему "жалких" пятьдесят тысяч с барского плеча, явно погорячился.
   - Что значит "не надо"? Намекаешь, что мало?!
   Впрочем он и сам прекрасно понимал, что мало. Слишком мало, чтоб по банку не пошли новые пересуды о его скупости.
   - Ладно! Черт с тобой, вымогатель. Пользуйся моей добротой. Получишь... сорок тысяч. Этого, надеюсь, тебе довольно или прикажешь весь банк к ногам положить?
   Этого бы хватило. Во всяком случае, чтобы купить небольшую квартирку: после ухода из дома Коломнин до сих пор не имел жилья в Москве.
   - Вообще не надо за это никаких денег. Вы попросили - я сделал.
   - Брезгуешь, стало быть? - чутко догадался Дашевский. И недобро прищурился. Отказ от премии оскорбил его куда сильнее попытки поторговаться. Что ж, вольному воля. Куда теперь?
   - Прямо сейчас возвращаюсь в Томильск. За мной ведь "Нафта".
   - Да, да. Конечно. Назад особенно не торопись.
   - А как же аттестация?
   - Это даже в голову не принимай. Защитишься по возвращении. Да и то формальность. Ты у нас теперь герой. Ну! - он вымучил дружескую улыбку и, давая понять, что аудиенция закончена, негодующе развернулся к топчущемуся помощнику. - Где наконец Ознобихин? На посадку пора.
   - Вот-вот будет, - тот поспешно оторвал от уха мобильник. - Въехал в зону Шереметьево.
   - Я пошел в самолет. Пусть догоняет. Бардак! Президент их ждать должен, и, забыв на прощание кивнуть Коломнину, шагнул к вышколенно улыбающейся у стойки регистраторше.
   У выхода из vip-зала Коломнин едва не столкнулся с катящим чемодан Ознобихиным. - Какие люди!- обрадовался встрече Коля. - Поздравляю. Весь банк гудит, как ты этого Острового уделал. На полную!
   В поздравлении и особенно в словечке "на полную" ощущался некий второй план - будто он и поздравлял и недоумевал одновременно.
   - Да, кстати, я тут тебе порадел чуток, - припомнил Ознобихин. - Мне, пока тебя не было, супружница твоя звонила, - все-таки настырная она, извини, бабенка, - просила помочь сына куда получше пристроить.
   - Что?!
   - А чего? Не чужие. Как раз у Янко в "Авангардфинанс" местечко освободилось. Ну, я и - порекомендовал на стажировку. И то дело! Пусть парень чуток в загранке освоится. Правда, на тебя Янко жутко, знаю, разобиделся.
   - С чего бы?
   - Если ты такой недогадливый, так откуда мне знать? - хмыкнул Ознобихин. Поначалу, как твою фамилию услышал, даже уперся. Но я настоял. Должок у него передо мной неотработанный. А теперь и у тебя! Шутю! Ну, давай, выкладывай слова жуткой благодарности.
   - Пожалуйста. Там Дашевский нервничает.
   - Подождет! А, кстати, насчет Маковея прав ты был. Признаю. Очень непростой оказался. Такой стремный кредит мы с ним закрыли, пальчики оближешь. Вот так бы всегда, в одной упряжке! А то только ругаешься, нехороший ты человек, - и, приветливо кивнув, Ознобихин подхватил ручку чемодана, тем более, что выскочивший из vip-зала помощник принялся строить страшные глаза.
   Томильск. Время принятия решения
   Из Женевы Коломнин созвонился с Богаченковым, который сообщил, что документальную проверку закончил и готов отчитаться. Потому, несмотря на накопившуюся усталость, прямо из Томильского аэропорта он отправился в банковский филиал.
   Небритый, с запавшими глазами и обострившимися скулами, - в таком виде вошел Коломнин в кабинет Хачатряна.
   - Ну и видок! Будто не из Европы. А прямо-таки чистый буровик, только что снятый с вахты, - невесело пошутил Хачатрян.
   Судя по блеклому его виду и по нетерпеливому оживлению сидящего здесь же, в сторонке, Богаченкова, необходимые сведения были добыты и - оказались не из радостных.
   - Неужто и впрямь снизошли до того, что поделились информацией?
   - Только самой общей, - умерил Коломнинские надежды Хачатрян. - Да и то спасибо Ларисе Ивановне, невестке Фархадова, - настояла. А то б и этого не дали.
   Богаченков вытащил из нетерпеливо оглаживаемой папочки несколько распечаток.
   - Гораздо хуже, чем можно было предположить, - опередил его Хачатрян. Все ожидал, но чтоб такое!
   Он удрученно поцокал языком.
   Коломнин кивнул Богаченкову.
   - Ситуация и впрямь не из приятных, - подтвердил тот. - Бешеные долги. По банкам, правда, кроме как нас, все чисто. Но зато общая задолженность! Не падайте: свыше двадцати миллионов долларов.
   - Сколько?!
   - И это только просрочка. На подходе еще с десяток миллионов. Почти все долги перед поставщиками оборудования, бурильщиками и подрядчиками. В основном накопились за последние два года.
   - М-да, майский день, именины сердца, - пробормотал Коломнин, с открытой неприязнью оглядев осунувшегося за эти дни Хачатряна. - И как же это ты, Симан, ухитрился под своим носом ничего не видеть? Это надо было вообще глаза закрыть. На все!
   - Да вы что?! - в свою очередь вскипел управляющий филиалом. - Вы что полагаете, что я с них чего-то имею?!.. Да я все силы, чтоб филиал здесь развить, кладу!
   Свинцовое молчание Коломнина несколько сбило Хачатряна с взятого им обиженного тона:
   - Ну, конечно, было беспокойство. И большое. Пытался даже поговорить с Фархадовым. Но - у того всегда одно: я все за всех знаю. А ваше дело сидеть и ждать результата. Мясоедов, тот вообще водопад - на все отговорки: тут возросла цена на оборудование, там увеличились расценки. Вот и - ждали. - А ты что мыслишь, стратег? - Коломнин повернулся к Богаченкову.
   - Возможны как бы два варианта. Первый - обычное разгильдяйство. Второй кто-то сознательно наращивает долги компании.
   - Думаешь, готовится экспансия? - живо подхватил Коломнин. - Очень может быть. Почему бы в самом деле на халяву не отхватить лакомый кусок? Тем более вся черновая работа, считай, сделана. Но тогда кто этот умник?
   - Без ревизии не понять, - вид у Богаченкова был сконфужен, будто тем самым вскрылась его собственная несостоятельность. - Но обнаружилась еще одна, нечаянная радость: помимо долгов "Нафта" имеет и двадцать пять миллионов дебитовки. И тоже просроченной.
   - Что?! - похоже, сегодня Коломнину подготовили вечер сюрпризов. - То есть задолженность других компаний перед "Нафтой" перекрывает ее собственные долги? Я так понял?
   - Да не компаний, - перехватил инициативу Хачатрян. - Почти вся задолженность у одной фирмы - некто "Руссойл". Я об этом долге давно знаю.
   - Давно он знает. И молчит. Тоже мне партизан!
   - Потому и молчу, что говорить не о чем! Помните, может быть, "Паркойл" года три назад организовал для "Нафты -М" кредит? Еще в газетах писали ...
   - Да, это сразу резко увеличило ее цену, - припомнил Коломнин. - И деньги эти не возвращены?
   - Здесь-то как раз время терпит: давались они на десять лет. Тут другая фишка, - Хачатрян потрепал свой увесистый нос. - Живых денег "Нафта" не получила. "Паркойл" пожертвовал в ее пользу нефти на сорок миллионов долларов. Эту нефть надлежало продать, а деньги пустить на обустройство месторождения.
   - Тоже помню.
   - Так вот в договоре было забито условие, что продаваться нефть будет не напрямую "Нафтой", а по ее поручению торговать ею станет некая компания "Руссойл". Схема простая: компания-посредник продает на сторону, а деньги, за вычетом маржи, передает "Нафте".
   - А маржа оседает в собственных карманах?
   - Само собой, - удивился вопросу Хачатрян. - Такой бизнес. - Та же схема, что у "Газпрома" с "Итерой", - напомнил о себе Богаченков. - Но, между прочим, поначалу "Руссойл" эти обязательства вроде выполнял. Худо-бедно, но пятнадцать миллионов долларов в компанию поставил.
   - А последующие двадцать пять?
   - Как отрубило.
   - Может быть, "Паркойл" перестал отпускать нефть?
   - Да нет, - Богаченков извлек какую-то новую справку. Сверился. - Судя по переписке, "Руссойлу" как раз было отпущено все сполна. А вот он уже деньги за проданную нефть заиграл. - И что? Никаких исков не подавалось?
   - Ни малейших следов. Как будто так и надо, - Богаченков принялся укладывать документы в папочку. - Кстати, до истечения срока исковой давности по долгам "Руссойла" осталось меньше трех месяцев. Если "Нафта" за это время не заявит иска, считайте, долг списан. Что называется, пустячок, а приятно.
   - А как бы сейчас эти двадцать пять миллионов решили проблему, мечтательно промурлыкал Хачатрян.
   - Не с кем решать, - вернул его на землю Коломнин. - "Руссойл" этот наверняка - обычная "бумажная" однодневка, специально созданная, чтоб откачать на сторону денег. Скачали и - рассыпались. Похоже, и сам Фархадов поучаствовал.
   - Нэт! - с внезапной горячностью возразил Хачатрян. - Фархадов не мог!
   - Почему собственно?
   - Я говорил, у него идея фикс: запустить месторождение. Я потому на него и поставил! Мамой клянусь, не мог!
   - Тогда почему не взыскивает?!.. То-то. Или о сроках не помнит?
   - Может, и не помнит.
   - А если не помнит, так и вовсе ставить не на кого.
   Решительным жестом пресек попытку возразить:
   - Аут, господа хорошие, обсуждать, вижу, больше нечего. Придется немедленно начинать взыскание долгов. Будем описывать все, что только можно распродать.
   - Но вы же понимаете, что продать это за реальную цену невозможно! безысходно вскричал Хачатрян. - Не разбирать же буровые!
   - Если понадобится, так и разберем. Передо мной четкая задача - вернуть банку его деньги. А там - хоть трубы на металлом!
   - Вы вообще соображаете?! - Хачатрян аж икнул. - Буровую на металлом?
   - Это ты мне?! - разозлился Коломнин, и без того чувствовавший себя неуютно. - Это я, что ли, довел ситуацию до полного развала? Это я, выдав за здорово живешь пять банковских миллионов, не удосужился обеспечить контроль?! Надо же - ему, видите ли, неловко было у должника спросить, как тот распорядился полученными денежками? Нефтяников, душевно ранимых, обидеть боялся?! Это я на прямую фальсификацию пошел, фиктивные залоги приписав?
   Тяжелая голова Хачатряна склонилась к груди, будто бутон на надломившемся стебле.
   - Заигрался ты, Симан. Вот результат. А теперь выбирать не из чего. Если мы сегодня первыми не начнем взыскивать, завтра нас опередят остальные кредиторы. Особенно, если за всем этим в самом деле стоит чей-то интерес! Конечно, своего не вернем. Но в такой ситуации хоть шерсти клок. Так что обеспечь три билета на Москву. Летишь с нами. Сразу по прилете - докладываем Дашевскому. И - готовим исполнительные процедуры.
   - Встретьтесь хотя бы с Фархадовым перед отлетом! Долг вежливости.
   - Зачем?! Рассказать ему в милой беседе, что мы собираемся его уничтожить? Если это и вежливость, то очень по-восточному. А мне наоборот важно, чтоб о принятом решении до последнего момента никто не догадывался. Так что с утра сам ему позвонишь, скажешь: улетаем в Москву совещаться. И прочие ля-ля. Да гляди, чтоб никакой утечки информации! - он глаза в глаза жестко встретил негодующий взгляд Хачатряна. - Эх, Симан, Симан! Вот что бывает, когда хочется много и сразу. Сколько людей вокруг проекта этого кормится. Сколько планов, сколько семей отстроилось. И все теперь псу под хвост пустить придется. Пошли, Юра!
   И они вышли, даже не попрощавшись с понурым хозяином кабинета: судьба его виделась предрешенной.
   Едва Коломнин и Богаченков вошли в холл гостиницы, как из кресла в глубине вестибюля поднялась женщина в распахнутой собольей шубе и свободной походкой направилась к вошедшим. С томлением Коломнин узнал в ней Ларису.
   - Здравствуйте, Лариса Ивановна, - Богаченков запунцовел. - Вы ко мне? Наверное, что-то срочное?
   - И очень, - она подошла к Коломнину, с проскользнувшим озорством провела рукой по небритому подбородку. - Нам надо поговорить.
   Коломнин беспокойно огляделся, обнаружил заинтересованный взгляд портье.
   - Прошу вас, - подчеркнуто официально он протянул руку, пропуская ее вперед, к лифту. По правде с трудом скрывая изумление от внезапного превращения пугливой невестки в эту решительную женщину.
   - Я тогда, если что, у себя, - пролепетал Богаченков.
   По закону подлости, едва выйдя из лифта, натолкнулись они на молоденькую горничную, которая как раз оправляла прическу перед зеркалом. Завидев их, она, не оборачиваясь, внимательно, припоминающе оглядела Ларису.
   В номере Лариса небрежно сбросила шубку на тумбочку, шагнула к нему:
   - Господи! Что за вид?
   - С чего бы такое превращение? Или все-таки... - Коломнин задохнулся. Лоричка, ты решилась?!
   - Соскучилась.
   - А... еще?
   - Еще тоже есть. Но это подождет, - прижавшись, пробормотала она. - Если, конечно, ты не настаиваешь.
   Он не настаивал.
   За окном завывало. Коломнин с томлением и грустью смотрел на вернувшуюся из ванной посвежевшую женщину.
   - Значит, нет? - еще раз переспросил он, ни на что не надеясь.
   - Не могу. Его сейчас бросить, как предать.
   "А меня?" Коломнин представил такую же вьюгу где-нибудь на окраине Москвы и себя, одного, неприкаянно слоняющегося по снимаемой, куце обставленной квартирке, - ее поиском по просьбе Коломнина занимался Седых.
   - Стало быть, зашла попрощаться? Спасибо, хоть этого не побоялась.
   - Кушайте на здоровье, - она прикрылась иронией. - Нам надо поговорить, Сережа. Я о компании.
   - Компания у нас и впрямь хоть куда подобралась. Я, ты и старик Фархадов. По-моему, это что-то новое в любовном треугольнике.
   - Тогда квадрат. Еще моя дочь. Пожалуйста, не надо, Сережа. Быть злым тебе не идет.
   Коломнин почувствовал справедливость упрека. В своем стремлении выдернуть ее из привычного, комфортного мира он стал чрезмерно нетерпелив и нетерпим. Почему-то уверенный, что с ним ей будет заведомо лучше. Между тем перед ним сидела холеная, привыкшая к роскоши женщина. Одеваемая, будто кукла Барби. Правда, и предназначенная, подобно Барби, сидеть дома на почетном месте. Но, очевидно, и в этом можно найти свою, затягивающую прелесть. А что взамен предлагал он?
   - Я не о том, дурачок, - она без труда разгадала его мысли. - Я уже просила: пожалуйста, не торопи, мне действительно очень трудно. Я, если хочешь, сильно увлечена тобой. Но - полюбила ли? То ли это? Прости, но мне часто вспоминается Тимур. И тогда - я не знаю. А здесь вокруг - все им дышит.
   - Да, как на кладбище.
   - Ты все-таки стал недобрым, - она, стараясь сделать это незаметно, скосилась на часики. Расстроенный Коломнин понятливо поднялся. - Нет-нет, Сережа, мы обязательно должны переговорить о "Нафте". Что вы решили?
   - Хоть ты-то не мучай! Ведь сама видела цифры. Компания перегружена долгами. Строительство трубы по существу приостановлено. Банковские деньги, извини за сленг, раздрючены. И при этом самой "Нафте" задолжала примерно те же деньги какая-то пустышка, с которой и получить нечего. Это ж надо было ухитриться!..
   - Не пустышка, Сережа! Я собственно с этим и приехала. Вот! - она извлекла из сумочки перегнутую пачку документов. - Последовала твоему совету и потребовала в отделе ценных бумаг предоставить мне все данные о наших участиях.
   - И?..
   Лариса хотела что-то пояснить, но, наткнувшись на скепсис в лице Коломнина, суховато протянула документы. - Просмотри сам. Нужное я выделила.