Данилюк Семен. Бизнес - класс

   - Четверик прилетит с часу на час. И тут же будет добиваться аудиенции, закончил рассказ Коломнин.
   - Уже звонил, - глухо подтвердила Лариса.
   - По словам Ознобихина, - Коломнин отошел к окну, приподнял портьеру, будто разглядывая происходящее на улице, а на самом деле, чтоб не смотреть на Ларису. - Четверик будет предлагать за компанию полтора десятка миллионов долларов. Но согласится на пятьдесят.
   Он замолчал, ожидая реакции. Но то, что услышал, поразило: Лариса захохотала. В беспокойстве Коломнин обернулся, ища глазами что-нибудь из напитков. Однако искать успокоительное не пришлось. То не была истерика. Это был злой смех задетого за живое человека, которому пересказали оскорбительную остроту на его счет.
   - Пятьдесят? - переспросила она.
   - Да. Думаю, можно попробовать и побольше, - недоуменно подтвердил Коломнин.
   - Это если только очень постараться.
   Дверь распахнулась, и в гостиной показалось озабоченное лицо Зульфии: хохот Ларисы донесся до залы.
   - Все в порядке, - успокоила ее Лариса. И тем испугала еще больше.
   - Это нервное, - нашелся Коломнин.
   - Если что, вода на столике, - неловко кивнув, Зульфия вышла.
   - Надо же - не поскупились! Да у нас только извлекаемых запасов газа на миллиарды. Высококачественный конденсат. Прямой подход к магистральному трубопроводу. И за все это пятьдесят? Нечего сказать - щедро...А ты что отмалчиваешься?!
   - Меня уволь. Это теперь твоя компания. Тебе и решать.
   - И тебе! Ты мой муж! - жестко объявила Лариса. - Ну, все равно что муж. Говори, что думаешь! Вижу ведь, затаился. - Я бы, пожалуй, отдал.
   - Вот как? - Коломнин поймал на себе пытливый, неуютный взгляд Ларисы. - И можно узнать?..
   - Ознобихин прав в главном: бизнес этот для тебя чужой. Да и кусок по правде такой, что не проглотить. Не добром, так силой, но - выживут. А так возвращаешься миллионершей. Москва под тобой. Наскучило - покупай виллу в Ницце. Все, чего хотела, - твое.
   - Не веришь в меня?
   - Не в том дело, - от прямого ответа Коломнин уклонился. И она это заметила. - В этом мире в одиночку, хоть и семи пядей, не выживешь. Да еще без связей. Был в связке банк, была надежда подняться. А теперь, когда все против... Лара, здесь согласованные правила игры. Они даже государство надувают согласованно. И если завтра "Транснефть" перекроет нам доступ в нефтяную трубу, мы не выйдем на экспорт. Газовую трубу контролирует "Газпром". Ты думаешь, им всем нужны новые конкуренты? Потому полагаю, лучше тебе достойно уйти в сторону.
   - Это, по-твоему, достойно?! Чуть припугнули и -в кусты! Компанию Салман Курбадович как семейный бизнес задумал. Месторождение это сам нашел и выпестовал. Никто, кроме него, не верил. За него Тимур погиб! И теперь уйти?! Говори же! Или - тоже перекупили?!
   - Знаешь что? Я у тебя ничего никогда не клянчил, - Коломнин сделал движение выйти. Но Лариса метнулась к нему так, что соскочившая с соломенных волос черная капроновая накидка вяло вспорхнула в воздух.
   - Прости! Разве не видишь, какая я сегодня? Нельзя мне одной быть. Говори же!
   - Хорошо, - в самом деле меряться обидой с держащейся из последних сил женщиной было не по-мужски. - По совести мне самому все это противно. Но еще раз повторяю: тебе нужен серьезный союзник. Допустим, найти такого можно, месторождение привлекательно. Но тогда его нужно пустить в уставной капитал. Хотя бы на блокирующий пакет. А этого ты теперь сделать не можешь. Не можешь даже поменять Совет директоров. А в нем до сих пор люди, которых Гилялов легко перекупит. Или уже перекупил. - Я тебе больше скажу: оказывается, я и не директор, - под вопрошающим взглядом Лариса сокрушенно оттопырила нижнюю губу. - Родич мой Казбек вчера заявил, что назначил меня Салман Курбадович без решения Совета директоров. А значит, незаконно. Требует срочно собрать Совет. Ты знаешь, по-моему, он сам хочет стать директором. Вот ведь как! Не успел умереть и - откуда что берется. Так что и здесь, похоже, предстоит большая драка.
   - Главная проблема в другом, - к разочарованию Ларисы, Коломнин проигнорировал услышанное как якобы несущественное, - чтобы реально управлять компанией, мало быть директором. Нужно быть собственником. А даже если акции Фархадовым завещаны твоей дочери, раньше, чем через полгода в наследство вы не вступите. А за полгода...
   - Нам не нужны полгода.
   - Не понял?
   - Еще месяц назад Салман Курбадович оформил дарственную на внучку. А я соответственно - опекунша. Нам не нужны полгода, Сергей.
   - Это серьезно, - обескураженно признал Коломнин. - Выходит, Фархадов заранее просчитал подобную ситуацию. И ты - знала, и ничего мне не сказала? Лариса виновато пожала плечом. Это было ново: прежде она торопилась обсудить с ним каждую мелочь.
   - Что ж, тогда можно попробовать повоевать. Если уж решилась. Хотя шансов... - он отчеркнул пальцем кончик мизинца.
   - Шансы есть. Есть! - гипнотизирующе произнесла Лариса. - Месяц-полтора максимум и - в трубу врежемся. А там, сам знаешь, иные деньги хлестанут.
   - Я знаю. И другие знают. Потому и попытаются раньше уничтожить.
   - Мы выдержим. Вместе - выстоим. Жалко, конечно, что не получится теперь взять под контроль "Руссойл". Ничего! Найдем другого трейдера.
   - Зачем другого? Бери "Руссойл". Дарю, - Коломнин сделал щедрый жест.
   Пришел черед изумиться Ларисе:
   - То есть что значит даришь? - Ну, не сам "Руссойл", конечно. Но "Хорнисс холдинг", на котором двадцать пять процентов "Руссойла", теперь твой. Плюс столько же на "Нафте". Так что по сути одно и то же.
   - Погоди. Но "Хорнисс" принадлежит банку.
   - Вчера я переписал его на тебя.
   - Но...Сережа, за это же, - она пошевелила побледневшими губами, не решаясь произнести роковое слово. - "заказывают". - Я не приму. Слышишь? Немедленно звони адвокату. Отменяй. Ты мне живой нужен, понимаешь? Додумался, Дон Кихотишко паршивый!
   Она схватила трубку, принялась тыкать ею в его ладонь. - Набирай номер, я переведу. Главное - успеть, пока никто не знает.
   От неподдельного страха ее у Коломнина повлажнели глаза: все-таки человек по-настоящему проявляется в решающие минуты. - Успокойся, Лоричка, - он мягко вынул трубку из вспотевшей руки, положил на рычаг. - Я не самоубийца. В субботу Ознобихин от имени банка подписал согласие на переоформление "Хорнисса" на тебя. Так что, считай, все легитимно.
   - Коля?! - растроганно вскрикнула Лариса. - Господи! Хоть одна чистая душа среди этого беспредела.
   Разуверять ее Коломнин не стал.
   К тому же на пороге без стука появился Резуненко.
   - Я только сейчас с участка, - пробормотал он. И затоптался - растерянный, выгнанный из берлоги медведь.
   - Витенька! Вот мы и осиротели, - зарыдавшая Лариса бросилась ему на грудь. А он стоял, оглаживая ее своей нескладной, будто ковш экскаватора ладонью, и, беспомощно глядя поверх нее на Коломнина, все повторял:
   - Ничего, Ларичка. Как-нибудь переживем. Вместе перемужествуем. Главное что вместе.
   Тонкий голос Казбека Мамедова, который сочно, со знанием дела на ходу распекал кого-то, разрушил идиллию еще до того, как сам он появился в малой гостиной.
   Отстранившись от Резуненко, Лариса нахмурилась.
   - Ты что в самом деле позволяешь себе? - вошедший Мамедов обежал взглядом помещение, обозначил кивок, - то ли поздоровался, то ли констатировал чужое присутствие. - Скоро большие люди прибывать начнут. А полы опять натоптаны. Я ж сказал, чтоб посторонних не пускать.
   При этом он мазнул глазом по Коломнину и Резуненко, неприкрыто отнеся их к разряду тех самых посторонних, чье присутствие в доме необязательно.
   Ноздри Ларисы затрепетали. Обескураженный внезапной бесцеремонностью, набычился Резуненко.
   Но Коломнин опередил их:
   - Посторонним и впрямь лучше бы удалиться. - Что хочешь сказать, слушай? Мамедов, собиравшийся выйти, замешкался.
   - А это только тебе на ушко. Лариса, Виктор, не оставите нас? Хочу с Казбеком посплетничать.
   Он жестами выставил обоих, уселся на диване, похлопал рукой по сидению.
   - Чего хотел? - Мамедов настороженно опустился на краешек.
   - Посоветоваться, - Коломнин откинулся на спинку, прикрыл глаза. Замотался что-то за эти дни. С милицией только что общался по поводу "Магнезита". Они ж директора тамошнего арестовали. И арестовали между прочим по нашему заявлению о мошеннических договорах. Теперь вот хлещутся, будто раскололи. Якобы признался, кто в "Нафте" с ними те договора убыточные назаключал. - А то мы без них не догадались, да? Спохватились, - Мясоедова сами давно турнули.
   - Так вот оказывается, что не он.
   - И кто же? - до Коломнина донеслась раздраженная интонация человека, которого втягивают в пустой разговор. Но когда он внезапно раскрыл глаза, то наткнулся на напряженный взгляд. Будто слушал один, а говорил другой. - Так кто же?
   - Ты не поверишь, но - ты.
   - Я?! Что за ерунда, слушай? Я и видел-то его раза три, может. Живем неподалеку. Придумывают твои менты. Раскрыть ничего не умеют, вот и - как это? На понт берут.
   - Есть официальные показания.
   - Соображай, что говоришь. Зачем мне это надо?
   - Хороший вопрос. Я как раз им и мучаюсь.
   - Так ты что, поверил?
   - Рад бы не поверить. Только вот, - Коломнин со вздохом протянул копию протокола допроса. - Полюбопытствуй.
   Пробежав показания, Мамедов брезгливо отбросил лист на пол:
   - Врет все. Пусть очную ставку дают. Сам запутался и других впутывает. Или - твоя это работа?
   С гадливой гримасой вскочил с дивана:
   - Точно! Сам же, говоришь, и заявление подал. Похоже, решил окончательно выжить. За то, что не даю компанию под банк ваш подмять. Думаешь, не понимаю, к чему клоните? Дядя Салман умер. Лариса у тебя как тряпка. Вот и решили все подгрести. Чего такой кусман не взять на халяву, да? А всех кто мешает, от него отодвинуть. Нет, скажешь?! Только поглядим еще, кто кого. Пока жив, не дам дело дяди Салмана загубить. Понял, нет?!
   - Ты не кричи так. В гостиной услышат. Голова у меня что-то отяжелела, пожаловался Коломнин, растирая виски. - Такие дни трудные выдались.
   - Менты - шакалы. Чтоб человека оболгать, на все пойдут.
   - Твоя правда. Только директор "Магнезита" полную раскадровку дал: что, куда, через какие проводки шло. И теперь выяснить, кто дальше украденные деньги направлял, вполне нехитро. Тем более по уголовному-то делу. У меня, кстати, только что просили согласия на твой арест. Очень, доложу тебе, милиция губы раскатала: все-таки особо крупное хищение. Да еще такое громкое: представляешь, зять Фархадова обкрадывает собственного тестя. Шум о тебе пройдет по всей Руси великой. Как, думаешь, назовет тебя после этого всяк сущий в ней язык? Тебе это надо?
   Мамедов обиженно сопел. Но без прежней агрессивности.
   - И мне не надо, - заверил его Коломнин. - Мясоедова, что на договоры эти глаза закрыл, ты подкупил?
   - Ты мне такое?! - губы Мамедова оскорбленно задрожали, рука потянулась разорвать душащий ворот.
   - Заткнись, Казбек, - без нажима окоротил его Коломнин. - Говорю же, устал. Наврешь что-нибудь, как обычно. Налей-ка лучше рюмочку коньяку. Какой в доме держишь? Небось, азербайджанский?
   - Зачем азербайджанский? "Арарат" есть.
   - Вот видишь, стало быть, умеешь, когда нужно, поступиться гордыней, Коломнин махнул налитую рюмочку, посмоковал. - Так что с Мясоедовым? На пару работали?
   - Ты соображай, с кем равняешь! - вполне натурально вскипел Мамедов. - Не хватало перед каждым светиться. Без меня было кому с ним решить. Подложили девочку, потом цену дали. Тут же и заглотил без затей. Дешевка он!
   Себя Казбек дешевкой не считал.
   - Странно. Я был уверен - на пару. Все-таки по части тонкого финансового воровства ты вроде как не дотягиваешь.
   - А он дотягивает, да? Мясоедов-то дотягивает? Тьфу на него. Тимур все придумал.
   - Тимур?!
   - А то! Он, понимаешь, умный был. У, какой! - Мамедов восхищенно поцокал. - Зачем лишние налоги платить? Вот и сообразил: часть конденсата по демпинговой цене через подставную фирму сбывать и деньги на стороне аккумулировать, чтоб, если что, под рукой были. Но - вроде как в другом кармане. И готовить все он начал. Схемы сам просчитал, "Магнезит" этот придумал. В тайне, конечно, от дяди Салмана. Тот бы этого не понял. А потом Тимура сразу убили. - Так это ты! - пронзительно догадался Коломнин. Обхватил Мамедова за плечи и, сблизившись, глаза в глаза, прошептал. - Ты Тимура "заказал".
   - Что?! - Мамедов вырвался. Глаза покатились из орбит. - Да ты? Мне, да? За такое знаешь, что делают? Ты про честь кавказца слышал?
   Обида Мамедова выглядела неподдельной.
   - Братом он мне был. Мамой клянусь! Если б не брат, разве бы со мной поделился? Так и сказал, мне в этом деле надежный помощник нужен. Ты, Казбек, им и будешь. Когда в день смерти в Москву полетел с Гиляловым встретиться, мне одному про то сказал. Тимур про Гилялова все просчитал. Будет, говорит, компанию торговать. Только не обломится ему здесь, говорит. Не про его честь наша "Нафта". Нашей семьи это "бабки", сами их и раздербаним.
   - Получается, с Гиляловым сторговаться не смог, и его убили?
   - Не знаю, слушай, не был, - Мамедов поспешно заслонился ладонями. - А с Гиляловым я вообще на похоронах только познакомился. Он меня потом для разговора в Москву пригласил. Оказывается, и про "Магнезит" прознал. Давай, говорит, как Тимур хотел, так и сделаем. Только чтоб деньги на меня шли. Процент платить буду.
   - И ты, бедолага, согласился.
   - Да, согласился! Презираешь, да? А кто такой, чтоб презирать? Разве раньше бы согласился? Я ведь дядю Салмана как отца уважал. Поначалу, как Тимура убили, думал - опорой стану. Кому еще, кроме меня? Зулю любил, конечно. Но не только как жену. А еще потому, что - дочь.
   - Дочерью и полюбил.
   - Дядя Салман большой человек был. Но недалекий оказался. На кого оперся, слушай? Мясоедова, дурачка этого продажного, назначил. Внучку привез. И все ей. Нет, это кому сказать? Хорошо - у Тимура дочь. Это я понимаю. Она внучка. А разве дети Зульфии не внуки, нет? Два сына моих, продолжатели рода. Не внуки, нет? И все туда? А мои дети, они что, нищие должны остаться? Вот скажи, если бы твоих детей так, то что?
   Желая различить реакцию собеседника, Мамедов не поленился заглянуть снизу в лицо. Но сочувствия не нашел. Что понималось в этих кругах под нищетой, Коломнин разобрался со слов Фархадова: все, что меньше ста тысяч долларов.
   - А после и вовсе смешно. Лариску поднял. Женщину надо мной поднял! Стыдно, слушай, было. Разве не стыдно? Что молчишь? - Восхищаюсь. Любопытный ты, оказывается, человек, Казбек. Убить близкого родственника и названного брата не позволяет честь кавказца. А вот сговориться с его убийцами, чтобы на пару обворовывать названного отца, - это, оказывается, не возбраняется. " А пожалуй, что и убить все-таки не возбраняется", - все это время Коломнин судорожно перебирал в уме нестыкующиеся факты, будто кубик Рубика крутил. И собрал-таки. И ключ к решению подсказал сам Мамедов. Не слова его даже. А внезапная брызнувшая ненависть и к самому благодетелю Фархадову, и ко всей Тимуровой ветви.
   - Что ж, Казбек? - Коломнин прищурился, словно изготавливаясь к броску. Ни Тимура, ни Салман Курбадовича нам не воскресить. Но и безнаказанной их смерть остаться не должна. Да? Нет?
   Ответа он не дождался.
   - Завтра прямо на похоронах подойдем к Гилялову и публично обвиним его в убийстве Тимура. Я сам обвиню. А ты просто подтвердишь, что мне сказал.
   - Я тебе ничего такого не говорил! - Мамедов моментально поматовел. - Не говорил ничего, слушай! Зачем путаешь?
   - Верно, не говорил. Ты поизящней поступил - намекнул. Тоненько эдак. И гаденько. А знаешь, почему гаденько? - Коломнин пальчиком поманил Мамедова. И тот приблизился, будто бандерлог к удаву Каа. - Тимура-то все-таки ты убил! Не Гилялов. Ты! Ты ведь ему завидывал, паскуда. Люто завидывал. Понимал, что всегда при нем в шестерках будешь, - за душой-то, кроме жадности, ничего. А тут нечаянная радость - сам Тимур все преподнес, разжевал. Это ж за здорово живешь готовый денежный канал! Убей, бери и - кум королю!.. А знаешь, почему ты? - Коломнин жестом остановил готового зайтись в новом крике Мамедова. Потому что Тимура Фархадова Гилялов и впрямь мог "заказать". Была, что называется, цена вопроса. Так?
   - Так, да. Наверное.
   - Но раз Тимура Гилялов заказал, выходит, что и на меня покушение он организовал. Так, нет? Киллер-то тот же самый. Стало быть, и заказчик тот же. Или на Руси дефицит на убийц появился, и у всех один и тот же на очереди? Что скажешь?
   - Глупости одни говоришь, - Мамедов судорожно крутнул шеей, пытаясь угадать, что последует дальше.
   - Только меня-то ему на хрена убивать? Кто я для него? Никто! - Коломнин постучал себя в грудь. - Банковская тля. Мешать стал? Позвони Дашевскому, и завтра же меня отсюда убрали бы. Был - и нет. И проблемы нет. А вот для тебя я проблемой стал. Потому что компанию, что после смерти Фархадова ты продать собирался, вытащил. Потому что к счетам подбираться начал. Ты и киллера собственного расстрелял, чтоб не проговорился.
   - Придумываешь все! - огрызнулся Мамедов. - Фантазер ты. Ну, проверь, проверь! Много там через "Магнезит" моих денег прошло?
   - Да уж куда меньше, чем ты хотел. Основные деньги в "Зэт петролеум" ушли. К Гилялову. Он-то тебя как раз "расколол" и на себя работать заставил.
   Коломнин не ошибся. Потухшие разом глаза Мамедова были тому подтверждением.
   - Так-то вот! Деньжат "влегкую" "срубить" хотел. Ан - обломилось. Повысил тебя, выходит, Леонард Гилялович в статусе: был ты обычным "шестеркой". А стал двурушником.
   - Не докажешь! - процедил Мамедов.
   - А я и доказывать не стану. Завтра на похоронах подойду к Гилялову и расскажу о хитром твоем языке и что ты на него собственный "заказ" повесить пытаешься. Как полагаешь?!..
   Лицо Мамедова резко исказилось, как у человека решившегося, и тем выдало его. Прежде, чем дотянулся он рукой до кобуры, Коломнин ударом колена опрокинул его на диван и, прижав сверху, выдрал пистолет. То ли играясь, то ли всерьез, приставил его ко лбу притихшего Мамедова, медленно спустил с предохранителя, чуть нажал на курок.
   - Убить хочешь, да? Убей, да! - глаза Мамедова невольно сошлись в пучок, сосредоточившись на одной, страшной точке. - Убей, и все! Спуск мягкий. Жми, да!
   Обильный пот и слезы смешались на его щеках.
   Пугаясь самого себя, Коломнин рывком соскочил с него, засунул пистолет в карман.
   - Убирайся. О "Нафте" забудь думать. И чтоб после похорон духу твоего в Томильске не было. Уголовное дело против тебя прекратим.
   - А?...
   - Или не договорились? - недопонял Коломнин. Мамедов, хоть и поднялся, но не двигался, отупело разглядывая потеки на ковре.
   - Чем буду обязан?
   Коломнин, не сдержавшись, хмыкнул.
   - Пшел вон, пес. Ты мне больше неинтересен, - процедил он.
   И нетерпеливым движением кисти выпроводил вон, поймав себя на том, что невольно воспроизвел и фразу, и жест Салмана Курбадовича Фархадова.
   Расслышал это и Мамедов. Нервно повел шеей, будто опасаясь, что из-за занавески выйдет сам Фархадов, и натужной походкой двинулся к выходу, то и дело замирая, как человек, ждущий резкого окрика. Теперь Коломнин разгадал причину заминки. Хитрый кавказец никак не мог понять, какой подвох задумал этот неуютный человек, во власти которого он оказался.
   А Коломнин ничего не задумал. И не было в его предложении ни глупости, ни благородства. Потому что прекрасно понимал: вернуть украденные деньги невозможно. Компания, счета которой сдал директор "Магнезита", - всего лишь "перекладная" фирма, откуда деньги, не задерживаясь, растекались по безымянным офшорным счетам. И даже знание конечного пункта назначения не поможет связать узелки в разорванной цепочке, - получить официальную информацию от швейцарского банка, где хранились деньги "Зэт петролеум", было делом безнадежным. Так же, как и доказать причастность Мамедова к убийству Тимура. С гибелью киллера оказалась уничтожена единственная улика. Громкий скандал компании был невыгоден. Особенно сейчас, после смерти Фархадова. Вот и приходится решать тихо, по-семейному.
   Последнюю фразу Коломнин повторил вслух, с издевкой к самому себе. Все эти месяцы над ним довлело стремление докопаться до причин смерти Тимура Фархадова. И вот теперь горечь и разочарование овладели им. И не потому, что доказать убийство было невозможно. Просто само расследование привело к неожиданному результату: он нашел убийцу, но потерял убитого. Сегодня окончательно разрушился тот образ, что виделся ему первоначально, - доброго, немного наивного рыцаря без страха и упрека.
   Вбежавшая Лариса застала Коломнина погруженным в себя.
   - Что случилось, Сережа? Казбек вылетел сам не свой.
   - Мамедов уезжает. Навсегда. Он больше ни на что не претендует.
   - Навсегда? После всего, что он наговорил? - Лариса озадаченно задумалась. - Сережа, как ты его заставил? Или?... - она чутко встрепенулась. - Ты узнал что-то о смерти Тимура? Да? Ведь да?! Неужели это?..
   - Нет! - оборвал ее надежды Коломнин. - И никто этого теперь не узнает. Как говорится, следствие закончено - забудьте.
   Похороны, как и планировалось, вышли торжественные, с соблюдением традиционного ритуала. Протесты азербайджанской диаспоры, требовавшей организовать проводы по мусульманскому обряду, были откровенно проигнорированы. Тем паче сам покойник, как всем было известно, до последних дней жизни оставался безбожником. Так что начался траурный день с гражданской панихиды. Тело лежало в роскошном дубовом гробу, в строгом костюме. В карауле руководителей крупнейших нефтяных компаний сменяли члены правительства и академики. На смену им в свою очередь выходил губернатор со своими замами. Замов оказалось много больше, чем углов у гроба. Потому региональный караул нес двойную вахту. Безотлучно у тела находился один человек - невестка покойного Лариса Шараева. Среди суматошно ревущих женщин она резко выделялась скорбным достоинством человека, переплакавшего свои слезы. Это не была горестная родственница, ищущая опоры у окружающих. У гроба сидела наследница империи. Именно к ней в первую очередь подходили с соболезнованиями сильные мира сего. Она отвечала коротко, не меняя выражения безучастности, как человек, находящийся в эту минуту по другую сторону бытия, а потому не утруждающий себя подбором слов. Но, очевидно, короткие ее ответы не были дежурным изъявлением благодарности. Во всяком случае Коломнин, державшийся в стороне, подметил на лицах многих из тех, кто подходил попрощаться, смесь удивления и особенного, мужского восхищения.
   Даже находясь у гроба, Лариса незаметно для других работала, исподволь набирая то, что могло спасти компанию, - связи.
   И результаты сказались уже на поминках: как-то незаметно, после первых поминальных тостов, она оказалась окруженной людьми, составлявшими бизнес-элиту страны. При этом сама Лариса была по-прежнему сдержанна, лишь изредка позволяя себе тонкую полуулыбку в ответ на изящный комплимент. А на комплименты подвыпившие олигархи, надо сказать, не скупились. Больше того, между ними как-то незаметно установилось некое мужское соревнование за ее внимание. Соревнование значительно более оживленное, чем позволяли место и повод. Так что Коломнин не слишком удивился, когда тосты за помин души великого первопроходца незаметно сменились пожеланиями успехов очаровательной продолжательнице его дела.
   Значение их, конечно, не стоило преувеличивать, - ее еще не признали. Но сегодня Лариса сделала, пожалуй, самое главное: ее узнали и заинтересовались.
   Впрочем, как ни уговаривал себя Коломнин радоваться этому первому успеху, чувства его раздваивались: к удовлетворению Ларисиным триумфом примешивалась глухая, почти безотчетная тоска, - среди сонма окружавших ее властных людей Лариса выглядела настолько же естественно, насколько чужды они были самому Коломнину. "А в том ли дело, что они тебе чужды, спрашивал себя Коломнин. Может, потому и чужды, что ты им неинтересен". И ответа для себя в эти минуты не находил. Несколько раз он искал взгляд Ларисы в ожидании приглашения подойти. Но та, показывая ему незаметно, что видит и думает о нем, тут же отворачивалась к собеседнику: представление будущего мужа новым знакомым казалось ей преждевременным. Конечно, она была права, но от этого чувство горести у Коломнина не становилось меньше.
   - Роскошно держится, - шепнул в ухо подошедший сзади Богаченков. Просто-таки - "свой среди своих".
   Коломнин едва не вздрогнул: подвыпивший Богаченков будто подслушал его мысли.
   Впрочем ему и без того было, о чем призадуматься: среди приехавших на поминки, кроме Коломнина и Богаченкова, не было ни одного представителя банка "Авангард". И даже Хачатрян, появившись на гражданской панихиде, незаметно исчез и на похоронах не "засветился". Гилялов, конечно, присутствовал. Но был мрачен и в общем оживлении участия не принимал. Мрачность эта объяснялась не только горечью утраты. Встречавший его в аэропорту Вячеслав Вячеславович Четверик доложил, что от сделанного предложения Шараева наотрез отказалась. Все это означало, что прерванные на время похорон боевые действия будут возобновлены в ближайшее время.
   Томильск - Москва - Томильск. Большое "нефтяное" побоище
   Они и были возобновлены через день. В среду, прямо из аэропорта, в компанию "Нафта-М" высадился банковский десант во главе с Маковеем. По предварительной договоренности Маковей в сопровождении начальника отдела кредитования Екатерины Целик и управляющего филиалом Хачатряна был препровожден в кабинет Генерального директора компании Ларисы Ивановны Шараевой.
   Шараевой, однако, на месте не оказалось. Вместо нее вошедших встретил не кто иной, как Сергей Викторович Коломнин.