Страница:
В результате их соития в одном из застывших ландшафтов Тени образовался островок, размерами с исчезнувший Срединный Мир Кобара, прекрасный, экзотический, благоухающий – место ускользающих теней, манящих запахов, колдовских завораживающих звуков и видений, уводящих к снам.
Любовники не удостоили своим вниманием нескольких смертных существ Тени, случайно оказавшихся поблизости и покорившихся притягательной силе острова. Теперь эти жалкие черви жили здесь, и время, проведенное на острове волшебных видений, казалось им вечностью. Они существовали, совокуплялись и умирали, не подозревая о том, что стали всего лишь свидетелями и невольными жертвами чьей-то жестокой и насквозь лживой шутки.
Но когда к Сущностям пришел Зов, конец острова был страшен. Десятка и Семерка, слившиеся в экстазе, прервали многообразный акт творения и вознамерились разойтись.
И тогда то, что раньше было ароматами и ветрами, превратилось в зловонные струи, стремительно растекающиеся от места распада; то, что было твердью, стало бушующим океаном материи, утратившей связующий закон… Однако этого уже никто не видел. Существа Тени, напуганные катастрофой, переместились в другие ландшафты, а те, кто не сумел этого сделать, были уничтожены. Как сказал бы Бродячий Монах, им просто не повезло.
Десятка Жезлов порой спрашивала себя, стоит ли поднявшийся переполох разрушенного произведения искусства, хотя и знала: чем меньше Сущностей собирается вместе, тем несовершеннее оказывается результат. Игра Семидесяти Семи уже почти не имела изъянов, как не имели изъянов миры, создаваемые ими в результате слияния…
Десятка даже помнила древнюю легенду о последней, семьдесят восьмой, утраченной Сущности, с появлением которой могли быть достигнуты полное Равновесие и вечная Гармония. Когда-то эта Сущность называлась Отшельником, и темную историю ее исчезновения знали в деталях очень немногие из Семидесяти Семи. Десятка Жезлов не относилась к их числу. Этим она интересовалась не больше, чем Разрушителями Иллюзий, ограничившими возможность Сущностей творить в различных уголках Тени и нарушать таким образом неопределенность Хаоса…
Она двигалась туда, откуда пришел Зов, но не переставала наблюдать за начавшейся Игрой и была свидетелем любопытных партий. Например, она заметила Рыцаря Мечей в опасной близости от Башни Крика, на самой границе со Старшим Хаосом; и стоило выяснить, что тот мог делать в таком ужасном месте. Еще она обнаружила Даму Мечей и Даму Чаш, спешивших к месту встречи Семидесяти Семи и образовавших весьма странный, даже противоестественный союз. Что заставило давних непримиримых врагов объединиться?
Десятка Жезлов обладала счастливым умением не задаваться вопросами, на которые не могла найти ответы. Вместо бесплодного поиска она затеяла небольшую битву с Десяткой Мечей в Ландшафте Вечного Льда, и это было лучшим лекарством от переполнявших ее подозрений.
Они воевали, вызывая и возвращая в непроявленное состояние ледяных демонов, до тех пор, пока Сущность, именуемая Силой, не унесла их с собой, не упустив случая напомнить о своем сокрушительном влиянии…
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Любовники не удостоили своим вниманием нескольких смертных существ Тени, случайно оказавшихся поблизости и покорившихся притягательной силе острова. Теперь эти жалкие черви жили здесь, и время, проведенное на острове волшебных видений, казалось им вечностью. Они существовали, совокуплялись и умирали, не подозревая о том, что стали всего лишь свидетелями и невольными жертвами чьей-то жестокой и насквозь лживой шутки.
Но когда к Сущностям пришел Зов, конец острова был страшен. Десятка и Семерка, слившиеся в экстазе, прервали многообразный акт творения и вознамерились разойтись.
И тогда то, что раньше было ароматами и ветрами, превратилось в зловонные струи, стремительно растекающиеся от места распада; то, что было твердью, стало бушующим океаном материи, утратившей связующий закон… Однако этого уже никто не видел. Существа Тени, напуганные катастрофой, переместились в другие ландшафты, а те, кто не сумел этого сделать, были уничтожены. Как сказал бы Бродячий Монах, им просто не повезло.
Десятка Жезлов порой спрашивала себя, стоит ли поднявшийся переполох разрушенного произведения искусства, хотя и знала: чем меньше Сущностей собирается вместе, тем несовершеннее оказывается результат. Игра Семидесяти Семи уже почти не имела изъянов, как не имели изъянов миры, создаваемые ими в результате слияния…
Десятка даже помнила древнюю легенду о последней, семьдесят восьмой, утраченной Сущности, с появлением которой могли быть достигнуты полное Равновесие и вечная Гармония. Когда-то эта Сущность называлась Отшельником, и темную историю ее исчезновения знали в деталях очень немногие из Семидесяти Семи. Десятка Жезлов не относилась к их числу. Этим она интересовалась не больше, чем Разрушителями Иллюзий, ограничившими возможность Сущностей творить в различных уголках Тени и нарушать таким образом неопределенность Хаоса…
Она двигалась туда, откуда пришел Зов, но не переставала наблюдать за начавшейся Игрой и была свидетелем любопытных партий. Например, она заметила Рыцаря Мечей в опасной близости от Башни Крика, на самой границе со Старшим Хаосом; и стоило выяснить, что тот мог делать в таком ужасном месте. Еще она обнаружила Даму Мечей и Даму Чаш, спешивших к месту встречи Семидесяти Семи и образовавших весьма странный, даже противоестественный союз. Что заставило давних непримиримых врагов объединиться?
Десятка Жезлов обладала счастливым умением не задаваться вопросами, на которые не могла найти ответы. Вместо бесплодного поиска она затеяла небольшую битву с Десяткой Мечей в Ландшафте Вечного Льда, и это было лучшим лекарством от переполнявших ее подозрений.
Они воевали, вызывая и возвращая в непроявленное состояние ледяных демонов, до тех пор, пока Сущность, именуемая Силой, не унесла их с собой, не упустив случая напомнить о своем сокрушительном влиянии…
Глава тринадцатая
Перевозчик
На берегу ждал перевозчик, который снова заставил Незавершенного усомниться в реальности происходящего. Сенор вспомнил предостережение Бродячего Монаха и остановился.
– Ты думаешь, это и есть Река С Одним Берегом? – прочитав его мысли, с нескрываемой издевкой спросило Существо Суо.
Он сделал рукой неопределенный жест. Во всяком случае, он не заметил присутствия Охранников Веры. Но разве Сенор знал, в чем заключается их коварное очарование? Они могли быть прибрежным песком, водой, иллюзорным светом, а могли и скрываться неподалеку, в одном из соседних ландшафтов… А то, что он почувствовал неодолимое притяжение далекого острова, разве не было одним из признаков их пагубного влияния? Однако Существо Суо легко избегало любых влияний. В конце концов, бесцельное движение по дороге, вымощеной крысиными черепами, не могло продолжаться вечно.
Сенор повернул голову вправо, туда, где рядом с серым корпусом лодки виднелась узкая фигура перевозчика. Глупец, расположившийся за левым ухом, зашептал об исполнении сокровеных желаний и воплощениии грез, непременно ожидавших на острове многострадальных странников.
Сенор совершенно забыл о его присутствии. Вначале он хотел отмахнуться от неуместного вмешательства, казавшегося ему слегка издевательским. Но потом советы Глупца заставили его беспристрастно взглянуть на предстоящее путешествие. Что он искал здесь? Новых разоблачений или удовольствий? Начала или Завершения? И как вообще убедиться в том, что он избавился наконец от всех иллюзий?..
Человек Мизинца Суор, один из безукоризненных муляжей Существа из Мертвых Времен, не знавшего сомнений, уже спускался по отлогому склону на берег. Из-под копыт лошади вился шлейф золотистой пыли…
В который раз Незавершенный доверился слепому инстинкту своего спутника, хотя не было никаких свидетельств в пользу того, что сохранение жалкой жизни одного смертного является условием движения Суо по его неисповедимому пути.
Черная кожа перевозчика была гладкой и блестела, как полированная поверхность драгоценного камня. Его лицо имело неопределенное выражение. Скорее всего он просто скучал.
Сенор не заметил никаких строений на бесконечно длинной и пустынной ленте берега. Похоже, у перевозчика не было работы. Тогда кого он здесь поджидал? Или кого хотел ввести в заблуждение? Эти вопросы казались праздными.
Куда более странной, чем сам перевозчик, была его лодка, высеченная из цельного куска серого камня. У Сенора не осталось сомнений в том, что ее удерживает на воде чья-то магическая сила. В средней части лодки плоское дно расширялось до пяти-шести шагов – видимо, неуклюжая посудина могла перевозить весьма необычных и тяжеловесных существ.
– Я – Двойка Пантаклей, личный палач Капеллана, – произнес вдруг перевозчик, не раскрывая рта. Слова приходили из неизвестного источника, они не были произнесены ни на одном из языков, но не имели ничего общего и с привычными Сенору отражениями. Во всяком случае, Холодный Затылок понимал их, и здесь, кажется, понимали его.
В сообщении перевозчика не содержалось и тени угрозы. Однако оно заставляло задуматься над тем, кому и зачем тут может понадобиться палач. Долго думать не пришлось.
– Я подвергаю всех желающих пыткам, казням и перевожу в Совершенную Обитель, – размеренно продолжал Двойка Пантаклей. – Между прочим, там уже ожидают тебя и твоего спутника. Вам повезло: Обитель приближается к берегу один раз в миллион лет…
«Осторожнее!» – шепнула Сенору в ухо невидимая Сущность. Что-то в словах перевозчика показалось странным и самому придворному Башни. Потом он понял, что именно. «Миллион лет» – это прозвучало так, словно в Хаосе существовало время.
– К какому берегу? – спросил он, повинуясь мгновенному порыву.
Двойка Пантаклей, личный палач Капеллана, медленно повернул голову в его сторону. Сенор увидел свои отражения в затененных ресницами белках.
– К любому берегу, глупец, – сказал перевозчик и издевательски засмеялся. Но Незавершенного было довольно трудно вывести из себя.
– Видишь ли, – сказал он вкрадчиво, – мы ищем в Тени Реку С Одним Берегом. Может быть, это она и есть?
– Не знаю, о чем ты говоришь, – равнодушно ответил перевозчик, глядя в сторону Совершенной Обители. Сенору показалось, что остров несколько сместился за то время, что они находились на берегу. Возможно, Совершенная Обитель принадлежала соседнему изменяющемуся ландшафту или плавала в Большой Воде.
– Здесь никогда не слышали ни о Тени, ни о Реке С Одним Берегом, – продолжал то ли палач, то ли перевозчик, и в его черных, как обсидиан, руках пересыпался золотой песок. – А вот ты очень похож на тень Глупца, и это видно каждому. Поторопись! Император не любит ждать.
Ничто в мире не могло бы сейчас убедить Сенора в том, что перевозчик говорит правду. И его ложь снова заставляла вспомнить об Охранниках Веры. Но зачем им нужна столь примитивная ложь, ломающая всю игру?
Сенор забрался в лодку, отмахнувшись от этих вопросов. Он действительно хотел поскорее оказаться на острове, проверить собственную стойкость и узнать, какому «императору» служит Двойка Пантаклей.
На каменном дне лодки свободно разместились слепые лошади из Мургуллы. Их бока заметно подрагивали. Возможно, животные чуяли что-то недоброе или были напуганы, впервые оказавшись посреди Большой Воды…
И тут Холодный Затылок вдруг ощутил сильнейший приступ голода. В мире Кобара минуло бы уже двое суток с тех пор, как он в последний раз ел в Призрачном Замке, но только сейчас Сенор почувствовал себя голодным. У него закончилась скудная еда, которой он запасся в Шаарне, а Суо вообще не нуждалось в пище. По крайней мере в обычном смысле слова.
Потом Сенор заподозрил, что каким-то необъяснимым образом ему внушили чувство голода. Подтверждение этому он получил тогда, когда перевозчик, оторвавшись от созерцания снежно-голубых облаков над вершиной Обители, заявил, что пора перекусить, и достал из-под пурпурного плаща треугольный кинжал с выбитыми на обоюдоостром лезвии символами пантаклей.
– Слушай, Глупец, давай-ка съедим часть твоей тени, – непринужденно предложил он и потянулся свободной черной клешней к руке Сенора.
«Осторожнее!» – снова шепнул в ухо придворного Башни голос из пустоты. Теперь в нем была слышна неподдельная тревога. Но еще раньше Сенора инстинктивно отдернул руку, а спустя мгновение уже извлек меч из ножен.
Двойку Пантаклей это совершенно не удивило. Он пожал плечами, отбросил плащ и на глазах у Холодного Затылка отрезал от своего предплечья внушительный кусок мяса. Сенор с содроганием отметил про себя, что из раны не вытекло ни капли крови, а срез казался абсолютно гладким и имел тошнотворный фиолетовый оттенок.
– Тогда будем есть мою тень, – безразлично сказал перевозчик. Только теперь стало понятным назначение большой груды веток, сваленных на дне каменной лодки. С помощью кресала и кремня перевозчик развел в лодке костер и стал поджаривать на нем кусок собственного мяса.
Несмотря на отвращение, которое Незавершенный испытывал к такого рода «пище», он вынужден был признать, что ароматный дым весьма настойчиво щекочет ноздри. Мучительный голод мешал ему трезво оценить подвох, который наверняка содержался в предложении перевозчика.
На этот раз Существо из Мертвых Времен спасло его от неприятного выбора. Оно поступило примерно так же, как в Кобаре, когда накормило умирающего пленника внутри Железного Шара. На Двойку Пантаклей это не произвело никакого впечатления. Он только хмыкнул и сказал:
– Кто кого ест, Глупец?
И напрочь отбил Холодному Затылку аппетит. Тем временем перевозчик расправился с частью своей руки. Вскоре лодка оказалась почти у самого подножья гигантского острова, словно расстояние до Обители внезапно резко сократилось. Даже вблизи остров казался прекрасным, как детский сон. Сенор обернулся и посмотрел назад, но низкого берега, от которого они отплыли, уже не было видно. Только узкая мрачная полоска висела на горизонте, больше похожая на предвестье непогоды.
И по-прежнему он не замечал никаких признаков Изменений. Если он снова оказался в одном из Срединных Миров, то где и когда осуществился незаметный переход? Чего же он добился и что теперь следовало искать? Не был ли этот мир еще более чужим, чем Кобар? Одним из непостижимых свойств Тени вполне могла оказаться ее прерывистость.
…Лодка пристала к пологому розово-белому берегу Обители. Двойка Пантаклей терпеливо ждал, пока Сенор и Суо выведут из каменной лодки слепых лошадей, а потом, не сказав ни слова, отплыл без всякой видимой цели, скорчившись на корме угрюмой тенью. Сенор провожал его взглядом, пока лодка не скрылась за краем острова, и гадал о том, как сам покинет Совершенную Обитель, если, конечно, ему вообще суждено ее покинуть…
– Ты думаешь, это и есть Река С Одним Берегом? – прочитав его мысли, с нескрываемой издевкой спросило Существо Суо.
Он сделал рукой неопределенный жест. Во всяком случае, он не заметил присутствия Охранников Веры. Но разве Сенор знал, в чем заключается их коварное очарование? Они могли быть прибрежным песком, водой, иллюзорным светом, а могли и скрываться неподалеку, в одном из соседних ландшафтов… А то, что он почувствовал неодолимое притяжение далекого острова, разве не было одним из признаков их пагубного влияния? Однако Существо Суо легко избегало любых влияний. В конце концов, бесцельное движение по дороге, вымощеной крысиными черепами, не могло продолжаться вечно.
Сенор повернул голову вправо, туда, где рядом с серым корпусом лодки виднелась узкая фигура перевозчика. Глупец, расположившийся за левым ухом, зашептал об исполнении сокровеных желаний и воплощениии грез, непременно ожидавших на острове многострадальных странников.
Сенор совершенно забыл о его присутствии. Вначале он хотел отмахнуться от неуместного вмешательства, казавшегося ему слегка издевательским. Но потом советы Глупца заставили его беспристрастно взглянуть на предстоящее путешествие. Что он искал здесь? Новых разоблачений или удовольствий? Начала или Завершения? И как вообще убедиться в том, что он избавился наконец от всех иллюзий?..
Человек Мизинца Суор, один из безукоризненных муляжей Существа из Мертвых Времен, не знавшего сомнений, уже спускался по отлогому склону на берег. Из-под копыт лошади вился шлейф золотистой пыли…
В который раз Незавершенный доверился слепому инстинкту своего спутника, хотя не было никаких свидетельств в пользу того, что сохранение жалкой жизни одного смертного является условием движения Суо по его неисповедимому пути.
* * *
Перевозчик был тощим и мрачным существом, закутанным в пурпурный плащ и похожим на деревянного идола, покрытого черным лаком. Его глаза не имели зрачков. Белки, влажно блестевшие в глубоких расщелинах век, выглядели довольно жутко. Перевозчик представлял собою разительный контраст с сияющим островом на горизонте. На его плаще был вышит ромбовидный символ из золотой парчи, который ничего не говорил придворному Башни.Черная кожа перевозчика была гладкой и блестела, как полированная поверхность драгоценного камня. Его лицо имело неопределенное выражение. Скорее всего он просто скучал.
Сенор не заметил никаких строений на бесконечно длинной и пустынной ленте берега. Похоже, у перевозчика не было работы. Тогда кого он здесь поджидал? Или кого хотел ввести в заблуждение? Эти вопросы казались праздными.
Куда более странной, чем сам перевозчик, была его лодка, высеченная из цельного куска серого камня. У Сенора не осталось сомнений в том, что ее удерживает на воде чья-то магическая сила. В средней части лодки плоское дно расширялось до пяти-шести шагов – видимо, неуклюжая посудина могла перевозить весьма необычных и тяжеловесных существ.
– Я – Двойка Пантаклей, личный палач Капеллана, – произнес вдруг перевозчик, не раскрывая рта. Слова приходили из неизвестного источника, они не были произнесены ни на одном из языков, но не имели ничего общего и с привычными Сенору отражениями. Во всяком случае, Холодный Затылок понимал их, и здесь, кажется, понимали его.
В сообщении перевозчика не содержалось и тени угрозы. Однако оно заставляло задуматься над тем, кому и зачем тут может понадобиться палач. Долго думать не пришлось.
– Я подвергаю всех желающих пыткам, казням и перевожу в Совершенную Обитель, – размеренно продолжал Двойка Пантаклей. – Между прочим, там уже ожидают тебя и твоего спутника. Вам повезло: Обитель приближается к берегу один раз в миллион лет…
«Осторожнее!» – шепнула Сенору в ухо невидимая Сущность. Что-то в словах перевозчика показалось странным и самому придворному Башни. Потом он понял, что именно. «Миллион лет» – это прозвучало так, словно в Хаосе существовало время.
– К какому берегу? – спросил он, повинуясь мгновенному порыву.
Двойка Пантаклей, личный палач Капеллана, медленно повернул голову в его сторону. Сенор увидел свои отражения в затененных ресницами белках.
– К любому берегу, глупец, – сказал перевозчик и издевательски засмеялся. Но Незавершенного было довольно трудно вывести из себя.
– Видишь ли, – сказал он вкрадчиво, – мы ищем в Тени Реку С Одним Берегом. Может быть, это она и есть?
– Не знаю, о чем ты говоришь, – равнодушно ответил перевозчик, глядя в сторону Совершенной Обители. Сенору показалось, что остров несколько сместился за то время, что они находились на берегу. Возможно, Совершенная Обитель принадлежала соседнему изменяющемуся ландшафту или плавала в Большой Воде.
– Здесь никогда не слышали ни о Тени, ни о Реке С Одним Берегом, – продолжал то ли палач, то ли перевозчик, и в его черных, как обсидиан, руках пересыпался золотой песок. – А вот ты очень похож на тень Глупца, и это видно каждому. Поторопись! Император не любит ждать.
Ничто в мире не могло бы сейчас убедить Сенора в том, что перевозчик говорит правду. И его ложь снова заставляла вспомнить об Охранниках Веры. Но зачем им нужна столь примитивная ложь, ломающая всю игру?
Сенор забрался в лодку, отмахнувшись от этих вопросов. Он действительно хотел поскорее оказаться на острове, проверить собственную стойкость и узнать, какому «императору» служит Двойка Пантаклей.
На каменном дне лодки свободно разместились слепые лошади из Мургуллы. Их бока заметно подрагивали. Возможно, животные чуяли что-то недоброе или были напуганы, впервые оказавшись посреди Большой Воды…
* * *
Они плыли к далекому сияющему острову, но роль перевозчика сводилась к тому, что он просто сидел на корме, неотрывно глядя прямо перед собой. Иногда Сенор видел мелькающую за бортом тень – гигантскую, но неясную. Какое-то аморфное существо толкало лодку вперед, и она двигалась довольно быстро без паруса и без весел, однако Совершенная Обитель была так далека и огромна, что после томительно долгого и однообразного плавания расстояние до нее сократилось лишь примерно наполовину.И тут Холодный Затылок вдруг ощутил сильнейший приступ голода. В мире Кобара минуло бы уже двое суток с тех пор, как он в последний раз ел в Призрачном Замке, но только сейчас Сенор почувствовал себя голодным. У него закончилась скудная еда, которой он запасся в Шаарне, а Суо вообще не нуждалось в пище. По крайней мере в обычном смысле слова.
Потом Сенор заподозрил, что каким-то необъяснимым образом ему внушили чувство голода. Подтверждение этому он получил тогда, когда перевозчик, оторвавшись от созерцания снежно-голубых облаков над вершиной Обители, заявил, что пора перекусить, и достал из-под пурпурного плаща треугольный кинжал с выбитыми на обоюдоостром лезвии символами пантаклей.
– Слушай, Глупец, давай-ка съедим часть твоей тени, – непринужденно предложил он и потянулся свободной черной клешней к руке Сенора.
«Осторожнее!» – снова шепнул в ухо придворного Башни голос из пустоты. Теперь в нем была слышна неподдельная тревога. Но еще раньше Сенора инстинктивно отдернул руку, а спустя мгновение уже извлек меч из ножен.
Двойку Пантаклей это совершенно не удивило. Он пожал плечами, отбросил плащ и на глазах у Холодного Затылка отрезал от своего предплечья внушительный кусок мяса. Сенор с содроганием отметил про себя, что из раны не вытекло ни капли крови, а срез казался абсолютно гладким и имел тошнотворный фиолетовый оттенок.
– Тогда будем есть мою тень, – безразлично сказал перевозчик. Только теперь стало понятным назначение большой груды веток, сваленных на дне каменной лодки. С помощью кресала и кремня перевозчик развел в лодке костер и стал поджаривать на нем кусок собственного мяса.
Несмотря на отвращение, которое Незавершенный испытывал к такого рода «пище», он вынужден был признать, что ароматный дым весьма настойчиво щекочет ноздри. Мучительный голод мешал ему трезво оценить подвох, который наверняка содержался в предложении перевозчика.
На этот раз Существо из Мертвых Времен спасло его от неприятного выбора. Оно поступило примерно так же, как в Кобаре, когда накормило умирающего пленника внутри Железного Шара. На Двойку Пантаклей это не произвело никакого впечатления. Он только хмыкнул и сказал:
– Кто кого ест, Глупец?
И напрочь отбил Холодному Затылку аппетит. Тем временем перевозчик расправился с частью своей руки. Вскоре лодка оказалась почти у самого подножья гигантского острова, словно расстояние до Обители внезапно резко сократилось. Даже вблизи остров казался прекрасным, как детский сон. Сенор обернулся и посмотрел назад, но низкого берега, от которого они отплыли, уже не было видно. Только узкая мрачная полоска висела на горизонте, больше похожая на предвестье непогоды.
И по-прежнему он не замечал никаких признаков Изменений. Если он снова оказался в одном из Срединных Миров, то где и когда осуществился незаметный переход? Чего же он добился и что теперь следовало искать? Не был ли этот мир еще более чужим, чем Кобар? Одним из непостижимых свойств Тени вполне могла оказаться ее прерывистость.
…Лодка пристала к пологому розово-белому берегу Обители. Двойка Пантаклей терпеливо ждал, пока Сенор и Суо выведут из каменной лодки слепых лошадей, а потом, не сказав ни слова, отплыл без всякой видимой цели, скорчившись на корме угрюмой тенью. Сенор провожал его взглядом, пока лодка не скрылась за краем острова, и гадал о том, как сам покинет Совершенную Обитель, если, конечно, ему вообще суждено ее покинуть…
Глава четырнадцатая
Мнимые боги
Они сидели на одной из красивейших террас созданного Императором Дворца Упований и забавлялись, наблюдая за тем, как в одном из миров Тени, принадлежавших Капеллану, придворный астролог Каб-Сибы составляет гороскоп своего властелина. Капеллан сдвигал светила, искривлял пространство, сжимал и растягивал время, издеваясь над стараниями смертного постичь правила вечной Игры Сущностей. Но в этой Игре сейчас не было правил, кроме прихотей Капеллана и других гостей Императора.
А еще они пили драгоценную жидкость, которую по каплям выделяют перед тем, как зачать себе подобных, грифоны-гермафродиты, обитающие в Бездонных Колодцах Кхаргу, которые находятся во владениях Хозяина Пустоты, – и эта жидкость стоила трудов и душ, потраченных на ее добычу: она была настоящей усладой плоти.
Вот только плоть, возжелавшая услад, оказалась весьма разнообразной, и это разнообразие наводило на размышления. Повешенный внимательно рассматривал собравшихся, пытаясь воспользоваться редчайшим случаем для того, чтобы выяснить, кто оказался в числе его врагов или союзников. Не было сомнений в том, что все остальные занимаются примерно тем же.
Конечно, и сам Император присутствовал здесь, приняв облик мальчика, недалекого и веселого, пьющего слишком много жидкости из желез грифонов, но эта его маска, безусловно, могла обмануть только Глупца.
Императрица, отвратительная старуха с морщинистой кожей и потухшими глазами, мрачно взирала на забавы Капеллана, перебирая скрюченными пальцами четки, сделанные из костей нерожденных Адептов Закона. Ее выбор воплощений всякий раз становился неразрешимой загадкой для Повешенного; он прекрасно знал, что она может быть совсем другой, более того, он испытал на себе силу ее влияния, когда она подменила его любовницу на одной из самых отдаленных планет Тени. Кажется, та планетка плохо кончила, но Повешенный сохранил самые лучшие воспоминания о способностях Императрицы. Одно было плохо: они превосходили его собственные…
Безмолвная, скромно потупившая взор девушка, сидевшая рядом с ней, была Девяткой Мечей, довольно высоко вознесшейся в последнее время. Вот откуда исходила настоящая опасность для Повешенного. Он решил повнимательнее приглядывать за Девяткой и продолжал наблюдать.
Влоюбленные, как всегда, воплотились в одном теле с двумя головами, обращенными лицами друг к другу, четырьмя руками и четырьмя ногами и, в зависимости от обстоятельств, оказывались то близнецами, сросшимися животами, то любовниками, слившимися в экстазе.
Остальные мало заинтересовали Повешенного – в настоящий момент их фигуры сливались, образуя более или менее нейтральный фон, на котором могли разыграться любые события. Но Повешенный полагал (и он имел на это полное право), что события станут разворачиваться в соответствии с его интересами. Тайный механизм уже был запущен…
Он поймал на себе взгляд Жрицы – существа неопределенного пола и возраста, которое, однако, имело гораздо большее влияние, чем могло показаться постороннему неопытному глазу.
Повешенный улыбнулся своим мыслям. Вот что значит хотя бы недолго пробыть во плоти – становишься мелким, суетным и утрачиваешь подлинное видение… Откуда взяться постороннему глазу в Обители Совершенства?! Разве что Глупец уже пожаловал на Остров… Но такова была судьба Глупца – всегда оставаться в неведении.
Жрица почти не принимала участия в междоусобной войне Сущностей. Мало кто решался интриговать против нее. Повешенный мог заподозрить в этом только Императрицу и еще, пожалуй, Капеллана.
Он воспринимал слабый поток образов, посланных ему Жрицей, пока она смотрела на него. К концу Игры, которой был занят Капеллан, Повешенный знал исполнителей тайных предначертаний и расстановку сил. Самое сложное заключалось в том, чтобы убедить всех остальных сыграть отведенные им роли.
А главное, он уже понял, как обмануть Глупца.
Потом Тройка Мечей приблизилась к Императору и доложила, что перевозчик и Глупец приближаются к острову. Жрица начала свой спектакль, который даже Повешенному, посвященному в его истинный смысл, казался пугающим. Самой неприятной частью этого спектакля было Жертвоприношение, но его можно было считать невысокой платой за продолжение существования, и ради бессмертия стоило претерпеть краткий кошмар досгармонии.
– Приветствуем тебя, заблудший герцог Йерд, властелин Земли Мокриш, а также приветствуем твоего неизвестного спутника! – весело произнес самый младший на вид обитатель Совершенной Обители.
На его совсем еще детскую голову была водружена ажурная корона из хрусталя, и Незавершенный решил, что, как ни странно, это и есть здешний Император. Сенор понимал язык, на котором тот говорил, и задавал себе вопрос: откуда ему известен чужой язык? Каприз собственной памяти остался для него загадкой.
– Впервые слышу это имя, – произнес он, не думая о том, что может показаться невежливым. – И впервые слышу о Земле Мокриш.
Император, не переставая улыбаться, переглянулся с Императрицей.
– Бедный, бедный герцог Йерд! – сокрушенно вздохнул мужчина средних лет, сидевший по левую руку от Императора. Только теперь Сенор заметил один довольно неприятный изъян в его внешности – на шее придворного проступала багрово-синяя полоса с резко очерченными краями, наводившая на мысль о виселице и веревке.
– Он до сих пор ни о чем не подозревает! – каркнула старая Императрица, перебирая четки из черепов каких-то мелких животных. Сенор невольно вспомнил хруст, сопровождавший его во время долгой скачки.
– Надеюсь, мы сможем ему помочь, – вкрадчиво добавила из-за плеча Императрицы очень красивая и юная темноволосая девушка.
– Наконец-то ты вернулся, герцог Йерд, хотя, к нашему общему сожалению, так и не обрел памяти, – продолжал придворный с трупной полосой на шее. – Ты долго скитался и, наверное, достаточно страдал. Удивительно, что ты вообще нашел путь к нам. Ты стал легендой в Земле Мокриш, которую так давно оставил…
Несколько долгих мгновений ошеломленный Сенор размышлял обо всем услышанном.
– Кто вы и где я? – Он задал прямой вопрос, чувствуя, что у него пересохло в глотке. Совсем не так представлял он себе конец своих странствий.
– Это очень просто, Глупец, – снисходительно произнесло существо в одеянии жрицы, блестевшем всеми оттенками жидкой крови. – Разве ты еще не понял? Мы – Боги Земли Мокриш, а ты проделал долгий путь домой, искупая свою глупость и свою вину. Но теперь для тебя все позади. Ты сможешь в соответствии с Пророчеством вернуться в свои владения. Твоя власть станет еще крепче, Избранник Богов! Тем более что не все в порядке в этом грязном месте – Земле Мокриш…
– Но я не помню никакой Земли Мокриш! – в отчаянии повысил голос Сенор. Он не хотел слепо верить в то, что достиг цели своих поисков. Ему говорили о Пророчестве, но какое отношение имело оно к Древнему Пророчеству, сделанному в Кобаре? Ни одно воспоминание не проснулось в нем, когда он услышал о земле, властелином которой был давным-давно.
– Но это уже и не важно, не так ли? – со спокойной улыбкой сказал Повешенный. – Значит, для тебя еще не истек срок проклятия, и даже мы не в силах вмешаться в ваши отношения с Гашагаром и повлиять на него.
– Кто это – Гашагар? – со вздохом спросил Холодный Затылок, догадываясь, впрочем, что не получит вразумительного ответа.
– Ха! – сказал Повешенный. – Воистину сильное колдовство! Гашагар – твой злой гений и твой главный враг, но не советую тебе еще раз ссориться с ним. Довольствуйся тем, что имеешь, и тем, что будешь иметь. Постарайся вспомнить все случившееся, когда вернешься в свое герцогство… Впрочем, тебе помогут вспомнить. А теперь сделай одолжение: ненадолго останься с нами. Никто не должен усомниться в том, что Боги Земли Мокриш умеют вознаграждать за страдания…
Они были вечны, но и он не постарел ни на секунду, когда обнаружил, что закончился еще один слишком долгий сон…
Он был создателем небесных огней и сотнями глаз, взиравших на эти огни.
Тысячи королевств, планет и мельчайших созданий сражались друг с другом не без его участия, а по другую сторону происходящего всегда маячила тень таинственной силы, носящей символ Мечей. Кто-то подталкивал интригу, был первопричиной всех измен, страха, преступлений, неуемной жажды власти…
Зыбкие башни, достигавшие небес, таяли, как миражи, в соответствии с его желаниями. Города и миры успевали появиться, пережить расцвет, прийти в упадок и исчезнуть, но для него это было всего лишь периодом одного вздоха.
Он обрекал на ужас и мучения миллионы обитавших в них существ, не всегда уверенный в том, что они – лишь порождения его искаженного сознания.
Он отведал все запретные плоды, в том числе те, о которых раньше не подозревал. Символы Чаш и Жезлов проступали сквозь туман непрерывных мистерий. Герцог мог позволить себе быть кем угодно; он имел фантастических возлюбленных, принимавших всевозможные обличья: от женщин, лишенных изъянов, с кожей гладкой, как хрусталь, до сгустков вожделения, вмещавших целые миры…
Перетекая из тела в тело, становясь Одним и распадаясь на Части, выворачиваясь наизнанку, порождая чудовищные извращения, растлевая невинных, участвуя в соитиях Многополых и любви Бестелесных, преодолевая сопротивление девствениц и пресыщенность блудниц, отращивая гигантские органы для совокуплений, изобретая желания, причиняя страдания и испытывая боль, поглощая тех, кто умер во время этой любви, позволяя своим соперникам умерщвлять то, чем герцог казался, и притворяясь мертвым, когда было нужно, играя пороками и страстями нечеловеческих существ, он достигал наслаждения столь тягучего и мучительного, что после него подразумевалась только смерть, но он не мог умереть…
Обреченный на жизнь, растворенный в бесконечных пространствах и в миллионах обличий, он был одновременно солдатом, монахиней, бессловесным младенцем, богом, изгоем-прокаженным, творцом иллюзий, кровавым убийцей, голодным псом, властелином империй, слепым стариком с червивым сердцем, счастливейшим из преступников и святым на краю пустыни безверия…
Всегда и везде с ним были его амулеты – меч из небесного металла, Стеклянный Обруч Королевы Мелхоэд и перстень Бродячего Монаха. Они меняли форму, становясь чем угодно: ржавым ножом, ожерельем, медной монетой, посохом, короной, костью, суставом, ядовитой иглой, каплей крови, веревочной петлей, – но, несмотря ни на что, сохраняли свои таинственные свойства.
Йерд познал упоение битвами, горечь поражений, пьянящую радость побед, терял и завоевывал царства, отправлялся на поиски новых ландшафтов, ему были подвластны почти любое волшебство и любая красота.
Но не всегда и не во всем он был подобен богу. Сущности напоминали ему о себе, и тогда он, возвращаясь из походов, находил свои нефритовые замки разрушенными, любовниц – изнасилованными или задушенными, города – сожженными, а тех, кого он мнил своими верными слугами, – предавшими его или уничтоженными. Темные замыслы вызревали в глубинах умиротворенных империй; посланцы становились жертвами бесконечных интриг; те, кого герцог любил, изменяли ему; целые армии исчезали бесследно; самого Йерда неоднократно пытались отравить и погубить черным колдовством.
Все чаще за сменяющимися декорациями событий, за фигурами тех, кто становился на его пути, в тайных предзнаменованиях, в сплетениях бед и проклятий он стал угадывать тень существа, которое было слишком хорошо ему знакомо и к которому тянулись нити многих зловещих заговоров.
Вскоре герцог был почти уверен в том, что в игры Семидесяти Семи вмешался кто-то еще…
А еще они пили драгоценную жидкость, которую по каплям выделяют перед тем, как зачать себе подобных, грифоны-гермафродиты, обитающие в Бездонных Колодцах Кхаргу, которые находятся во владениях Хозяина Пустоты, – и эта жидкость стоила трудов и душ, потраченных на ее добычу: она была настоящей усладой плоти.
Вот только плоть, возжелавшая услад, оказалась весьма разнообразной, и это разнообразие наводило на размышления. Повешенный внимательно рассматривал собравшихся, пытаясь воспользоваться редчайшим случаем для того, чтобы выяснить, кто оказался в числе его врагов или союзников. Не было сомнений в том, что все остальные занимаются примерно тем же.
Конечно, и сам Император присутствовал здесь, приняв облик мальчика, недалекого и веселого, пьющего слишком много жидкости из желез грифонов, но эта его маска, безусловно, могла обмануть только Глупца.
Императрица, отвратительная старуха с морщинистой кожей и потухшими глазами, мрачно взирала на забавы Капеллана, перебирая скрюченными пальцами четки, сделанные из костей нерожденных Адептов Закона. Ее выбор воплощений всякий раз становился неразрешимой загадкой для Повешенного; он прекрасно знал, что она может быть совсем другой, более того, он испытал на себе силу ее влияния, когда она подменила его любовницу на одной из самых отдаленных планет Тени. Кажется, та планетка плохо кончила, но Повешенный сохранил самые лучшие воспоминания о способностях Императрицы. Одно было плохо: они превосходили его собственные…
Безмолвная, скромно потупившая взор девушка, сидевшая рядом с ней, была Девяткой Мечей, довольно высоко вознесшейся в последнее время. Вот откуда исходила настоящая опасность для Повешенного. Он решил повнимательнее приглядывать за Девяткой и продолжал наблюдать.
Влоюбленные, как всегда, воплотились в одном теле с двумя головами, обращенными лицами друг к другу, четырьмя руками и четырьмя ногами и, в зависимости от обстоятельств, оказывались то близнецами, сросшимися животами, то любовниками, слившимися в экстазе.
Остальные мало заинтересовали Повешенного – в настоящий момент их фигуры сливались, образуя более или менее нейтральный фон, на котором могли разыграться любые события. Но Повешенный полагал (и он имел на это полное право), что события станут разворачиваться в соответствии с его интересами. Тайный механизм уже был запущен…
Он поймал на себе взгляд Жрицы – существа неопределенного пола и возраста, которое, однако, имело гораздо большее влияние, чем могло показаться постороннему неопытному глазу.
Повешенный улыбнулся своим мыслям. Вот что значит хотя бы недолго пробыть во плоти – становишься мелким, суетным и утрачиваешь подлинное видение… Откуда взяться постороннему глазу в Обители Совершенства?! Разве что Глупец уже пожаловал на Остров… Но такова была судьба Глупца – всегда оставаться в неведении.
Жрица почти не принимала участия в междоусобной войне Сущностей. Мало кто решался интриговать против нее. Повешенный мог заподозрить в этом только Императрицу и еще, пожалуй, Капеллана.
Он воспринимал слабый поток образов, посланных ему Жрицей, пока она смотрела на него. К концу Игры, которой был занят Капеллан, Повешенный знал исполнителей тайных предначертаний и расстановку сил. Самое сложное заключалось в том, чтобы убедить всех остальных сыграть отведенные им роли.
А главное, он уже понял, как обмануть Глупца.
Потом Тройка Мечей приблизилась к Императору и доложила, что перевозчик и Глупец приближаются к острову. Жрица начала свой спектакль, который даже Повешенному, посвященному в его истинный смысл, казался пугающим. Самой неприятной частью этого спектакля было Жертвоприношение, но его можно было считать невысокой платой за продолжение существования, и ради бессмертия стоило претерпеть краткий кошмар досгармонии.
* * *
Придворного Башни и Суо действительно ожидало многочисленное и разношерстное общество, большинство представителей которого неуловимо отличалось от людей. Их лицам были присущи утрированно характерные черты (Сенор сразу же вспомнил театральные маски Злодея, Проходимца, Простушки, Страдальца и прочих). Движения напоминали танцевальные па и магические пассы, а одеяния сверкали неправдоподобной чистотой. Великолепную террасу из полированного камня, будто светившегося изнутри, устилал белесый туман, который скрадывал любые резкие очертания.– Приветствуем тебя, заблудший герцог Йерд, властелин Земли Мокриш, а также приветствуем твоего неизвестного спутника! – весело произнес самый младший на вид обитатель Совершенной Обители.
На его совсем еще детскую голову была водружена ажурная корона из хрусталя, и Незавершенный решил, что, как ни странно, это и есть здешний Император. Сенор понимал язык, на котором тот говорил, и задавал себе вопрос: откуда ему известен чужой язык? Каприз собственной памяти остался для него загадкой.
– Впервые слышу это имя, – произнес он, не думая о том, что может показаться невежливым. – И впервые слышу о Земле Мокриш.
Император, не переставая улыбаться, переглянулся с Императрицей.
– Бедный, бедный герцог Йерд! – сокрушенно вздохнул мужчина средних лет, сидевший по левую руку от Императора. Только теперь Сенор заметил один довольно неприятный изъян в его внешности – на шее придворного проступала багрово-синяя полоса с резко очерченными краями, наводившая на мысль о виселице и веревке.
– Он до сих пор ни о чем не подозревает! – каркнула старая Императрица, перебирая четки из черепов каких-то мелких животных. Сенор невольно вспомнил хруст, сопровождавший его во время долгой скачки.
– Надеюсь, мы сможем ему помочь, – вкрадчиво добавила из-за плеча Императрицы очень красивая и юная темноволосая девушка.
– Наконец-то ты вернулся, герцог Йерд, хотя, к нашему общему сожалению, так и не обрел памяти, – продолжал придворный с трупной полосой на шее. – Ты долго скитался и, наверное, достаточно страдал. Удивительно, что ты вообще нашел путь к нам. Ты стал легендой в Земле Мокриш, которую так давно оставил…
Несколько долгих мгновений ошеломленный Сенор размышлял обо всем услышанном.
– Кто вы и где я? – Он задал прямой вопрос, чувствуя, что у него пересохло в глотке. Совсем не так представлял он себе конец своих странствий.
– Это очень просто, Глупец, – снисходительно произнесло существо в одеянии жрицы, блестевшем всеми оттенками жидкой крови. – Разве ты еще не понял? Мы – Боги Земли Мокриш, а ты проделал долгий путь домой, искупая свою глупость и свою вину. Но теперь для тебя все позади. Ты сможешь в соответствии с Пророчеством вернуться в свои владения. Твоя власть станет еще крепче, Избранник Богов! Тем более что не все в порядке в этом грязном месте – Земле Мокриш…
– Но я не помню никакой Земли Мокриш! – в отчаянии повысил голос Сенор. Он не хотел слепо верить в то, что достиг цели своих поисков. Ему говорили о Пророчестве, но какое отношение имело оно к Древнему Пророчеству, сделанному в Кобаре? Ни одно воспоминание не проснулось в нем, когда он услышал о земле, властелином которой был давным-давно.
– Но это уже и не важно, не так ли? – со спокойной улыбкой сказал Повешенный. – Значит, для тебя еще не истек срок проклятия, и даже мы не в силах вмешаться в ваши отношения с Гашагаром и повлиять на него.
– Кто это – Гашагар? – со вздохом спросил Холодный Затылок, догадываясь, впрочем, что не получит вразумительного ответа.
– Ха! – сказал Повешенный. – Воистину сильное колдовство! Гашагар – твой злой гений и твой главный враг, но не советую тебе еще раз ссориться с ним. Довольствуйся тем, что имеешь, и тем, что будешь иметь. Постарайся вспомнить все случившееся, когда вернешься в свое герцогство… Впрочем, тебе помогут вспомнить. А теперь сделай одолжение: ненадолго останься с нами. Никто не должен усомниться в том, что Боги Земли Мокриш умеют вознаграждать за страдания…
* * *
И Сущности затеяли с ним свою непостижимую игру.Они были вечны, но и он не постарел ни на секунду, когда обнаружил, что закончился еще один слишком долгий сон…
Он был создателем небесных огней и сотнями глаз, взиравших на эти огни.
Тысячи королевств, планет и мельчайших созданий сражались друг с другом не без его участия, а по другую сторону происходящего всегда маячила тень таинственной силы, носящей символ Мечей. Кто-то подталкивал интригу, был первопричиной всех измен, страха, преступлений, неуемной жажды власти…
Зыбкие башни, достигавшие небес, таяли, как миражи, в соответствии с его желаниями. Города и миры успевали появиться, пережить расцвет, прийти в упадок и исчезнуть, но для него это было всего лишь периодом одного вздоха.
Он обрекал на ужас и мучения миллионы обитавших в них существ, не всегда уверенный в том, что они – лишь порождения его искаженного сознания.
Он отведал все запретные плоды, в том числе те, о которых раньше не подозревал. Символы Чаш и Жезлов проступали сквозь туман непрерывных мистерий. Герцог мог позволить себе быть кем угодно; он имел фантастических возлюбленных, принимавших всевозможные обличья: от женщин, лишенных изъянов, с кожей гладкой, как хрусталь, до сгустков вожделения, вмещавших целые миры…
Перетекая из тела в тело, становясь Одним и распадаясь на Части, выворачиваясь наизнанку, порождая чудовищные извращения, растлевая невинных, участвуя в соитиях Многополых и любви Бестелесных, преодолевая сопротивление девствениц и пресыщенность блудниц, отращивая гигантские органы для совокуплений, изобретая желания, причиняя страдания и испытывая боль, поглощая тех, кто умер во время этой любви, позволяя своим соперникам умерщвлять то, чем герцог казался, и притворяясь мертвым, когда было нужно, играя пороками и страстями нечеловеческих существ, он достигал наслаждения столь тягучего и мучительного, что после него подразумевалась только смерть, но он не мог умереть…
Обреченный на жизнь, растворенный в бесконечных пространствах и в миллионах обличий, он был одновременно солдатом, монахиней, бессловесным младенцем, богом, изгоем-прокаженным, творцом иллюзий, кровавым убийцей, голодным псом, властелином империй, слепым стариком с червивым сердцем, счастливейшим из преступников и святым на краю пустыни безверия…
Всегда и везде с ним были его амулеты – меч из небесного металла, Стеклянный Обруч Королевы Мелхоэд и перстень Бродячего Монаха. Они меняли форму, становясь чем угодно: ржавым ножом, ожерельем, медной монетой, посохом, короной, костью, суставом, ядовитой иглой, каплей крови, веревочной петлей, – но, несмотря ни на что, сохраняли свои таинственные свойства.
Йерд познал упоение битвами, горечь поражений, пьянящую радость побед, терял и завоевывал царства, отправлялся на поиски новых ландшафтов, ему были подвластны почти любое волшебство и любая красота.
Но не всегда и не во всем он был подобен богу. Сущности напоминали ему о себе, и тогда он, возвращаясь из походов, находил свои нефритовые замки разрушенными, любовниц – изнасилованными или задушенными, города – сожженными, а тех, кого он мнил своими верными слугами, – предавшими его или уничтоженными. Темные замыслы вызревали в глубинах умиротворенных империй; посланцы становились жертвами бесконечных интриг; те, кого герцог любил, изменяли ему; целые армии исчезали бесследно; самого Йерда неоднократно пытались отравить и погубить черным колдовством.
Все чаще за сменяющимися декорациями событий, за фигурами тех, кто становился на его пути, в тайных предзнаменованиях, в сплетениях бед и проклятий он стал угадывать тень существа, которое было слишком хорошо ему знакомо и к которому тянулись нити многих зловещих заговоров.
Вскоре герцог был почти уверен в том, что в игры Семидесяти Семи вмешался кто-то еще…