Страница:
— Во имя Пастыря! — прошептал Кашел. — Кто ты такая?
— А ты что, не видишь? — так же удивленно ответила миниатюрная красотка.
2
3
4
— А ты что, не видишь? — так же удивленно ответила миниатюрная красотка.
2
Прогремел гром. Причем, судя по всему, он имел не естественное происхождение — из вечно затянутого тучами неба, а исходил с высокой башни, куда удалился Медер и откуда сейчас доносился его напевный голос. Шарина могла слышать ритуальные заклинания, стоя у крепостной стены и наблюдая за подтягивающимися аркаями.
— Они похожи на муравьев, не правда ли, Ноннус? — сказала девушка, втайне гордясь своим спокойным, твердым голосом.
Отшельник поглядел поверх камня, доходящего ему до груди. В отличие от обычных, выстроенных людьми крепостей, в здешней отсутствовали бойницы для лучников.
— Если ты понаблюдаешь за муравейником, дитя мое, то заметишь, что его обитатели не столь организованны, как наш противник, — заметил Ноннус.
Тяжелая верхушка алтаря блокировала вход и предотвратила довольно бессмысленные атаки аркаев. Теперь достаточно было нескольких моряков для наблюдения за дверью, хотя сражение как таковое стало невозможным благодаря этой шестидюймовой каменной плите.
Во дворе же крепости собирались все новые монстры. То и дело из туманного леса появлялись рабочие команды, подтаскивая стволы высоких деревьев. Их длина позволяла достичь верхних этажей крепости и даже площадки, на которой расположился Медер. В сторонке темнела масса аркаев-боевиков, которым предстояло взбираться по заготовленным стволам, цепляясь за их шероховатую кору своими когтистыми конечностями.
— Видишь? — заметил отшельник. — Вот так же они построили и саму крепость. Не понадобилось никакой магии для передвижения тяжелых блоков — лишь множество рабочих рук плюс координация усилий.
Снова раздался гром. Озабоченно поглядывая на башню, Шарина спросила:
— Как ты думаешь, он пытается обрушить молнию на этих насекомых?
— Вообще-то, — пожал плечами Ноннус, — молния обычно ударяет в наивысший объект на плоскости.
Девушка через силу улыбнулась.
— Хочешь сказать, мы можем оказаться этими счастливчиками?
Отшельник коротко рассмеялся, но тут же оборвал свой смех.
— Медер не понимает, что творит, — горько произнес он. — Но беда не в том. В конце концов, мы все этим страдаем. Удел человека — верить и молиться. Плохо то, что наш юноша даже не осознает, насколько мало он знает. И это при его-то силе!
Они с Шариной стояли на третьем этаже крепости, выше них была только башня. Никто из их товарищей не поднимался сюда. В этом и не было нужды: поскольку у аркаев отсутствовали метательные снаряды, нижний этаж выглядел вполне надежным. Во всяком случае, до начала штурма с применением заготовленных лестниц-стволов.
После того трудно будет найти безопасное место.
— Ты не присмотришь за этим, дитя мое? — спросил отшельник. Он передал Шарине свой дротик, затем отвязал от пояса ножны с тяжелым пьюльским ножом. — Похоже, в ближайшее время будет довольно спокойно.
— Я… — замялась девушка. — Ну да, конечно.
Дротик оказался гораздо тяжелее, чем казалось на вид. При этом он был идеально сбалансирован: утолщенное древко уравновешивало вес стального наконечника. Девушка стояла, держа в одной руке дротик, а в другой — свой топорик вместе с ножом Ноннуса.
— Абониктикис эристемиа фаласти… — услышала она голос Медера и досадливо поморщилась. Это был древний язык, известный лишь демонам да чародеям. К сожалению, гораздо больше колдунов использовало его, чем по-настоящему понимало.
Отшельник тем временем отошел в угол и кусочком угля стал набрасывать какой-то образ на стене комнаты. Шарина снова отвернулась к стене, она не хотела шпионить за своим другом. За своим защитником.
Крепость казалась достаточно просторной, чтоб вместить количество людей в десять раз большее, чем сейчас. Однако уединиться в ней было трудно по причине отсутствия дверей или каких-либо материалов, пригодных для их восстановления. За те века, что Тегма лежала на морском дне, все некаменное и незолотое рассыпалось в прах. Таким образом, для построения баррикад команда триремы могла использовать лишь каменные постройки типа алтаря и те скудные пожитки, которые сохранились во время поспешного бегства от восставших монстров.
Один на один моряк, вооруженный ножом, был приблизительно равен по силе аркаю с его пилообразными руками. Беда в том, что моряков осталось немного, а этих оживших мертвецов — тьмы и тьмы. И даже присутствие хорошо вооруженных гвардейцев не могло изменить плачевного исхода такой схватки.
Ушей Шарины достигло тихое бормотание — это отшельник молился перед наспех нарисованным образом Госпожи. Девушка в смущении отвернулась.
В этот момент на площадке появилась встревоженная Азера в сопровождении одного из Кровавых Орлов. Рука солдата была на перевязи, сооруженной из обрывков его собственной туники, лицо под загаром — землисто-бледное.
Прокуратор оглядела башню, затем, заметив одиноко стоящую девушку, направилась к ней. По мере приближения госпожа прокуратор сумела справиться с нервозностью и заговорила своим обычным властным тоном.
— Ну что, есть какой-нибудь прогресс? — кивнула она в сторону башни. Как бы в ответ по небу прокатился раскатистый грохот.
— Не знаю, — довольно резко ответила Шарина. — И, честно говоря, меня это мало интересует.
— Мало интересует спасение вашей жизни? — переспросила Азера. — Вы же понимаете: у нас нет другого шанса — благодаря тому, что натворил этот несчастный глупец… Волшебник!
— Меня не интересует спасение таким образом, — уточнила девушка.
Однако прокуратор была слишком напугана, чтоб вникать в чужие мысли.
— Но ведь он спас нас во время шторма, — гнула она свою линию. — Он просто обязан найти верный путь.
Тут она заметила Ноннуса и спросила:
— А что этот здесь делает?
Шагнула в сторону отшельника. Руки у Шарины были заняты, она не могла удержать Азеру. Поэтому она встала на дороге у прокуратора и резко оттеснила ее плечом. Девушку просто распирало от злости после долгих часов всего этого ужаса.
Солдат ахнул от неожиданности и бросился на защиту своей госпожи. На свою беду он налетел на Азеру и был вознагражден злобным рычанием:
— Идиот!
— Мой друг молится, — сухо пояснила Шарина. Она и сама стыдилась своей вспышки. Что бы сказал ее отец, если б она позволила себе подобное в отношении кого-нибудь из постояльцев? — Оставьте его в покое и дайте закончить.
— Что ж, может, хоть его молитва спасет нас, — пожала плечами Азера. — Надежды мало, но, похоже, делать ставку на колдовство уже поздно.
Ноннус беззвучно вырос за плечом девушки. Забрал свой нож и легко произнес:
— На самом деле я молился не о победе в схватке. Ведь сражения — это занятие для мужчин, а не для Госпожи.
Держа ножны, он принялся одной рукой прикреплять их к поясу. Сделать это двумя руками, несомненно, было бы легче, но отшельник не хотел выпускать оружия из рук.
— Я просил Госпожу, чтоб души убитых мною людей нашли успокоение в ее объятиях, — пояснил он, закончив возиться с ножнами. Теперь он смог освободить Шарину и от своего дротика.
— Убитых? — переспросила прокуратор. — И кого же ты убил? Насколько я видела — одних насекомых.
— Ну, значит, насекомых, — пожал плечами отшельник. — Неважно. Всех убитых…
В это время в дверном проеме показался Вейнер с семью солдатами. Вид у Кровавых Орлов был далеко не блестящий: только трое из них сохранили свои копья. Они вытирали кровь с мечей, там и сям на их одежде темнели лиловые пятна.
— Но они ведь не люди! — воскликнула Азера. На губах Ноннуса мелькнула слабая улыбка.
— Возможно, — согласился он. — В этом случае будет лучше, если за их упокой помолюсь я, а не какой-нибудь святой.
— Госпожа! — с робостью и в то же время нетерпением прервал их диспут Вейнер — Похоже, чертовы жуки начинают атаку. Если вы пройдете с нами в одну из внутренних комнат, нам легче будет вас защищать.
Шарина коснулась руки отшельника и поглядела за крепостную стену. Команда аркаев устанавливала с полдюжины стволов, принесенных из леса. Еще несколько десятков таких же валялись под стенами крепости.
Они работали без всяких механических приспособлений: просто, стоя на наклонной стене крепости, сообща поднимали один конец ствола до уровня следующего этажа, где уже поджидала новая сотня рук, чтобы продолжить движение. Все поверхности стен, насколько глаз хватало, были заполнены темными хитиновыми телами.
Установив свои стволы вертикально, аркаи сбрасывали их на стены зданий. Ситуация назревала критическая: защитников-людей не хватало, чтоб сбрасывать эти импровизированные лестницы, — атака назревала одновременно во многих местах.
— Ты настоящий человек, Ноннус, — прошептала Шарина ему на ухо. — Ни один святой не может с тобой сравниться!
— Госпожа Шарина! — раздался сверху голос Медера. Сквозь туман девушка разглядела фигуру колдуна, свесившуюся с высокой платформы. — Госпожа Азера! Поднимайтесь, у меня получилось! Я добился успеха!
Выражение лица прокуратора мгновенно поменялось — теперь на нем было написано одобрение.
— Пошли, девушка, — скомандовала она, взяв Шарину за рукав.
— Я не… — начала было девушка.
Отшельник легонько коснулся ее спины меж лопаток — совершенно невесомое прикосновение, будто бабочка опустилась на плечо. Сохраняя нейтральную улыбку на лице, он краем глаза указал Шарине на группу вооруженных солдат.
— Ну хорошо, — сказала девушка. — Мы идем.
Свободной рукой, той, в которой не было топора, она потянулась и крепко вцепилась в край одежды своего друга. Вот так — держась за руку Ноннуса — она и пошла вслед госпоже прокуратору, которая уже поднималась по наклонному пандусу.
— Они похожи на муравьев, не правда ли, Ноннус? — сказала девушка, втайне гордясь своим спокойным, твердым голосом.
Отшельник поглядел поверх камня, доходящего ему до груди. В отличие от обычных, выстроенных людьми крепостей, в здешней отсутствовали бойницы для лучников.
— Если ты понаблюдаешь за муравейником, дитя мое, то заметишь, что его обитатели не столь организованны, как наш противник, — заметил Ноннус.
Тяжелая верхушка алтаря блокировала вход и предотвратила довольно бессмысленные атаки аркаев. Теперь достаточно было нескольких моряков для наблюдения за дверью, хотя сражение как таковое стало невозможным благодаря этой шестидюймовой каменной плите.
Во дворе же крепости собирались все новые монстры. То и дело из туманного леса появлялись рабочие команды, подтаскивая стволы высоких деревьев. Их длина позволяла достичь верхних этажей крепости и даже площадки, на которой расположился Медер. В сторонке темнела масса аркаев-боевиков, которым предстояло взбираться по заготовленным стволам, цепляясь за их шероховатую кору своими когтистыми конечностями.
— Видишь? — заметил отшельник. — Вот так же они построили и саму крепость. Не понадобилось никакой магии для передвижения тяжелых блоков — лишь множество рабочих рук плюс координация усилий.
Снова раздался гром. Озабоченно поглядывая на башню, Шарина спросила:
— Как ты думаешь, он пытается обрушить молнию на этих насекомых?
— Вообще-то, — пожал плечами Ноннус, — молния обычно ударяет в наивысший объект на плоскости.
Девушка через силу улыбнулась.
— Хочешь сказать, мы можем оказаться этими счастливчиками?
Отшельник коротко рассмеялся, но тут же оборвал свой смех.
— Медер не понимает, что творит, — горько произнес он. — Но беда не в том. В конце концов, мы все этим страдаем. Удел человека — верить и молиться. Плохо то, что наш юноша даже не осознает, насколько мало он знает. И это при его-то силе!
Они с Шариной стояли на третьем этаже крепости, выше них была только башня. Никто из их товарищей не поднимался сюда. В этом и не было нужды: поскольку у аркаев отсутствовали метательные снаряды, нижний этаж выглядел вполне надежным. Во всяком случае, до начала штурма с применением заготовленных лестниц-стволов.
После того трудно будет найти безопасное место.
— Ты не присмотришь за этим, дитя мое? — спросил отшельник. Он передал Шарине свой дротик, затем отвязал от пояса ножны с тяжелым пьюльским ножом. — Похоже, в ближайшее время будет довольно спокойно.
— Я… — замялась девушка. — Ну да, конечно.
Дротик оказался гораздо тяжелее, чем казалось на вид. При этом он был идеально сбалансирован: утолщенное древко уравновешивало вес стального наконечника. Девушка стояла, держа в одной руке дротик, а в другой — свой топорик вместе с ножом Ноннуса.
— Абониктикис эристемиа фаласти… — услышала она голос Медера и досадливо поморщилась. Это был древний язык, известный лишь демонам да чародеям. К сожалению, гораздо больше колдунов использовало его, чем по-настоящему понимало.
Отшельник тем временем отошел в угол и кусочком угля стал набрасывать какой-то образ на стене комнаты. Шарина снова отвернулась к стене, она не хотела шпионить за своим другом. За своим защитником.
Крепость казалась достаточно просторной, чтоб вместить количество людей в десять раз большее, чем сейчас. Однако уединиться в ней было трудно по причине отсутствия дверей или каких-либо материалов, пригодных для их восстановления. За те века, что Тегма лежала на морском дне, все некаменное и незолотое рассыпалось в прах. Таким образом, для построения баррикад команда триремы могла использовать лишь каменные постройки типа алтаря и те скудные пожитки, которые сохранились во время поспешного бегства от восставших монстров.
Один на один моряк, вооруженный ножом, был приблизительно равен по силе аркаю с его пилообразными руками. Беда в том, что моряков осталось немного, а этих оживших мертвецов — тьмы и тьмы. И даже присутствие хорошо вооруженных гвардейцев не могло изменить плачевного исхода такой схватки.
Ушей Шарины достигло тихое бормотание — это отшельник молился перед наспех нарисованным образом Госпожи. Девушка в смущении отвернулась.
В этот момент на площадке появилась встревоженная Азера в сопровождении одного из Кровавых Орлов. Рука солдата была на перевязи, сооруженной из обрывков его собственной туники, лицо под загаром — землисто-бледное.
Прокуратор оглядела башню, затем, заметив одиноко стоящую девушку, направилась к ней. По мере приближения госпожа прокуратор сумела справиться с нервозностью и заговорила своим обычным властным тоном.
— Ну что, есть какой-нибудь прогресс? — кивнула она в сторону башни. Как бы в ответ по небу прокатился раскатистый грохот.
— Не знаю, — довольно резко ответила Шарина. — И, честно говоря, меня это мало интересует.
— Мало интересует спасение вашей жизни? — переспросила Азера. — Вы же понимаете: у нас нет другого шанса — благодаря тому, что натворил этот несчастный глупец… Волшебник!
— Меня не интересует спасение таким образом, — уточнила девушка.
Однако прокуратор была слишком напугана, чтоб вникать в чужие мысли.
— Но ведь он спас нас во время шторма, — гнула она свою линию. — Он просто обязан найти верный путь.
Тут она заметила Ноннуса и спросила:
— А что этот здесь делает?
Шагнула в сторону отшельника. Руки у Шарины были заняты, она не могла удержать Азеру. Поэтому она встала на дороге у прокуратора и резко оттеснила ее плечом. Девушку просто распирало от злости после долгих часов всего этого ужаса.
Солдат ахнул от неожиданности и бросился на защиту своей госпожи. На свою беду он налетел на Азеру и был вознагражден злобным рычанием:
— Идиот!
— Мой друг молится, — сухо пояснила Шарина. Она и сама стыдилась своей вспышки. Что бы сказал ее отец, если б она позволила себе подобное в отношении кого-нибудь из постояльцев? — Оставьте его в покое и дайте закончить.
— Что ж, может, хоть его молитва спасет нас, — пожала плечами Азера. — Надежды мало, но, похоже, делать ставку на колдовство уже поздно.
Ноннус беззвучно вырос за плечом девушки. Забрал свой нож и легко произнес:
— На самом деле я молился не о победе в схватке. Ведь сражения — это занятие для мужчин, а не для Госпожи.
Держа ножны, он принялся одной рукой прикреплять их к поясу. Сделать это двумя руками, несомненно, было бы легче, но отшельник не хотел выпускать оружия из рук.
— Я просил Госпожу, чтоб души убитых мною людей нашли успокоение в ее объятиях, — пояснил он, закончив возиться с ножнами. Теперь он смог освободить Шарину и от своего дротика.
— Убитых? — переспросила прокуратор. — И кого же ты убил? Насколько я видела — одних насекомых.
— Ну, значит, насекомых, — пожал плечами отшельник. — Неважно. Всех убитых…
В это время в дверном проеме показался Вейнер с семью солдатами. Вид у Кровавых Орлов был далеко не блестящий: только трое из них сохранили свои копья. Они вытирали кровь с мечей, там и сям на их одежде темнели лиловые пятна.
— Но они ведь не люди! — воскликнула Азера. На губах Ноннуса мелькнула слабая улыбка.
— Возможно, — согласился он. — В этом случае будет лучше, если за их упокой помолюсь я, а не какой-нибудь святой.
— Госпожа! — с робостью и в то же время нетерпением прервал их диспут Вейнер — Похоже, чертовы жуки начинают атаку. Если вы пройдете с нами в одну из внутренних комнат, нам легче будет вас защищать.
Шарина коснулась руки отшельника и поглядела за крепостную стену. Команда аркаев устанавливала с полдюжины стволов, принесенных из леса. Еще несколько десятков таких же валялись под стенами крепости.
Они работали без всяких механических приспособлений: просто, стоя на наклонной стене крепости, сообща поднимали один конец ствола до уровня следующего этажа, где уже поджидала новая сотня рук, чтобы продолжить движение. Все поверхности стен, насколько глаз хватало, были заполнены темными хитиновыми телами.
Установив свои стволы вертикально, аркаи сбрасывали их на стены зданий. Ситуация назревала критическая: защитников-людей не хватало, чтоб сбрасывать эти импровизированные лестницы, — атака назревала одновременно во многих местах.
— Ты настоящий человек, Ноннус, — прошептала Шарина ему на ухо. — Ни один святой не может с тобой сравниться!
— Госпожа Шарина! — раздался сверху голос Медера. Сквозь туман девушка разглядела фигуру колдуна, свесившуюся с высокой платформы. — Госпожа Азера! Поднимайтесь, у меня получилось! Я добился успеха!
Выражение лица прокуратора мгновенно поменялось — теперь на нем было написано одобрение.
— Пошли, девушка, — скомандовала она, взяв Шарину за рукав.
— Я не… — начала было девушка.
Отшельник легонько коснулся ее спины меж лопаток — совершенно невесомое прикосновение, будто бабочка опустилась на плечо. Сохраняя нейтральную улыбку на лице, он краем глаза указал Шарине на группу вооруженных солдат.
— Ну хорошо, — сказала девушка. — Мы идем.
Свободной рукой, той, в которой не было топора, она потянулась и крепко вцепилась в край одежды своего друга. Вот так — держась за руку Ноннуса — она и пошла вслед госпоже прокуратору, которая уже поднималась по наклонному пандусу.
3
— О, святой Дузи! — воскликнул Кашел, раскрывая ладонь. — Простите меня, госпожа!
Девушка-крошка ухватилась за его большой палец, чтоб ненароком не свалиться на землю, и весело хихикнула.
— О, как приятно снова быть не одной! — прочирикала она, раскачиваясь на кашеловском пальце на манер акробата. — Мое одиночество длилось так долго!
Она крутанула в воздухе полное сальто и снова приземлилась на ладонь юноши. Он в это время все силы бросил на борьбу с рефлексом — сжать кулак, чтоб удержать находку.
— Я — Мелли, — сообщила девушка. Говорила она весьма мелодичным сопрано — высоким, но не столь писклявым голосом, как можно было бы ожидать от такой крошки. Она одарила Кашела лукавой улыбкой и спросила: — А как твое имя?
— А? — растерялся парень. — Меня зовут Кашел ор-Кенсет. Скажите, госпожа… Вы фея?
Она небрежно кивнула, критически рассматривая собственное плечо. Смахнула обрывок паутины, которую подцепила в птичьем гнезде. Кашел глядел во все глаза. Девушка была чудо как хороша! Нет, в самом деле, просто красавица. Если забыть тот факт, что росточком она не превышала его средний палец.
— Так точно, — беззаботно ответила она, обеими руками взбивая и без того пышные волосы. Они были красные — даже не огненно-рыжего цвета, который иногда встречается у людей. Нет, настоящий темно-красный цвет, наводящий скорее на мысль о тюльпане, чем о пламени костра.
— Но ведь феи бывают только в сказках, — промямлил Кашел. — В смысле, они не настоящие. Так я, во всяком случае, думал.
Мелли подтянулась и с ловкостью белки вскарабкалась по его руке. Она казалась совсем невесомой — это было удивительно, даже для ее роста.
— Ну, по правде говоря, нас осталось не слишком много, — вздохнула она. — Интересно, а нет ли в тебе нашей крови?
— Ну что вы, госпожа! — искренне рассмеялся Кашел.
— Мелли! — твердо поправила его девушка. — Договорились: ты — Кашел, а я — Мелли.
— Как скажете, — согласился юноша. Честно говоря, он с трудом соображал, когда она сидела вот так — у него на плече. С другой стороны, лучше уж было говорить, а не молчать. Не так смущали два просто невообразимых факта: во-первых, росту в девушке было всего четыре дюйма, а во-вторых, она разгуливала в чем мать родила! — По-моему, разница в росте ставит под сомнение наше родство.
Может, феи не знают, откуда берутся люди? Кашел почувствовал, как заливается краской. Вот уж он бы не взялся просвещать на этот счет существо, столь похожее на хорошенькую девушку.
Серебряный смех Мелли колокольчиком разлился у него под ухом и растаял в лунном свете.
— О, Кашел! Человеку с твоими способностями следовало бы быть поумнее!
Юноша почувствовал легкое прикосновение к ушной мочке, ее теплое тельце доверчиво прильнуло к его шее.
— На протяжении веков мы жили рядом с вами. Время от времени приходили в ваш мир и снова уходили, — сказала фея намеренно небрежно. Так, будто сообщала самые обычные вещи! — Он такой необычный и волнующий… по сравнению с нашим.
Она было снова хихикнула, но тут же серьезно себя поправила:
— Хотя, пожалуй, «волнение» — не совсем подходящее слово, когда тебе тысяча лет. Особенно в недавний период, когда я была совсем одна.
Кашел поднес ладонь, и фея проворно перебралась туда. Теперь они смотрели в глаза друг другу.
— Хочешь сказать, что тебе тысяча лет? — недоверчиво спросил юноша.
— Намного больше, Кашел, — ответила крошка. На вид ей было лет восемнадцать, то есть могло бы быть восемнадцать. — Видишь ли, феи не старятся. Хотя в вашем мире мы смертны, в смысле — нас можно убить. И в конце концов это произошло со всеми, кого я знала. По крайней мере, со всеми на Хафте.
Овцы устраивались на ночлег. Они успокоились, то ли благодаря присутствию Кашела, то ли из-за того, что лиса больше не беспокоила их. Кашел невольно посмотрел на небо, прикидывая: не может ли сова, которая не брезговала кузнечиками, похитить у него с ладони эту крошечную женщину?
— А почему бы тебе просто не отправиться к себе домой? — спросил он у феи. — Ты же говоришь, что можешь?
— Эта лисица проявила большую настойчивость, — ответила Мелли скорее на его мысли, чем на слова. — Благодарю тебя… надеюсь, она не сильно пострадала?
— Если что и пострадало, так это ее гордость, — отмахнулся юноша. — Не более того. Надеюсь, она запомнила урок и больше не вернется сюда.
Все это выглядело невероятным. Он потрогал изгородь: толстый столб, лисице не перегрызть такой.
— Видишь ли, — продолжала фея, похлопывая Кашела по ладони своей невесомой ручкой, — я говорила: раньше мы могли приходить и уходить. Но тысячу лет назад острова затонули, королевство погибло, и все дороги…
Она пожала своими крохотными совершенными плечами:
— …перекрутились, что ли. То есть они по-прежнему существуют и, может быть, ведут в наш мир, но, к несчастью, проходят через такие места, сквозь которые мне не пройти.
— Да-да, Йоль затонул — Кашел припомнил историю Теноктрис. Интересно, следует ли рассказать старой волшебнице про Мелли?
— Йоль был одним из них, — кивнула фея и продолжала: — Для большинства людей мы невидимы. Хотя животные могут видеть нас. Эта лисица была очень настойчива. Я б даже сказала, чересчур. Но вместо знакомства с ней…
Она лучезарно улыбнулась юноше, истинный эльф — во всех смыслах слова.
— …я повстречала друга!
Кашел нерешительно прокашлялся. Ему так хотелось опустить Мелли на землю или снова на столб — куда угодно, лишь бы не бояться выронить ее со своей двухметровой высоты.
— Знаешь, — сказал он, — тебе необходим меч, ну, или какое-нибудь другое оружие. Как думаешь, ты смогла бы носить колючку, что ли?
Фея снова шлепнула его по ладони.
— Мы не пользуемся оружием, — просто сказала она. — Тем более мечом — мы не можем прикасаться к железу.
— Угу, — смущенно промычал Кашел. Сам-то он отверг оружие, предложенное Бенлоу, но лишь из-за неуверенности в себе Он никогда прежде не имел дела с мечом, потому предпочитал свой испытанный посох. Вот если б торговец предложил ему большой топор, Кашел бы не отказался. Топором он пользовался много раз, и, надо думать, голова какого-нибудь разбойника не тверже, чем дуб…
— Ну, — сказал он, — мне завтра рано вставать…
И впрямь, скоро рассветет.
— …и, думаю, у тебя тоже есть дела.
Интересно, а чем занимаются феи? Имеют ли они привычку есть или спать?
— Хочешь, чтоб я тебя куда-нибудь отнес?
Лицо Мелли помрачнело.
— Кашел, — обреченно сказала она. — Я была очень одинока. Долгие последние годы — сотни лет — собеседниками мне служили только животные. Но они и есть всего лишь животные… Если ты не будешь очень сильно возражать, я хотела бы отправиться с тобой. Ехать на твоем плече. Поверь, со мной не будет никаких проблем. Твои друзья меня даже не увидят.
— О, — произнес юноша. Еще мгновение назад его будущее представлялось закрытыми ставнями, сквозь которые медленно истекала тьма. Сейчас же ставни начинали раскрываться — за ними находился свет, а может, и какие-то конкретные образы.
— Я буду этому очень рад, Мелли, — сказал Кашел. — Уж я-то понимаю, что такое одиночество.
Девушка-крошка ухватилась за его большой палец, чтоб ненароком не свалиться на землю, и весело хихикнула.
— О, как приятно снова быть не одной! — прочирикала она, раскачиваясь на кашеловском пальце на манер акробата. — Мое одиночество длилось так долго!
Она крутанула в воздухе полное сальто и снова приземлилась на ладонь юноши. Он в это время все силы бросил на борьбу с рефлексом — сжать кулак, чтоб удержать находку.
— Я — Мелли, — сообщила девушка. Говорила она весьма мелодичным сопрано — высоким, но не столь писклявым голосом, как можно было бы ожидать от такой крошки. Она одарила Кашела лукавой улыбкой и спросила: — А как твое имя?
— А? — растерялся парень. — Меня зовут Кашел ор-Кенсет. Скажите, госпожа… Вы фея?
Она небрежно кивнула, критически рассматривая собственное плечо. Смахнула обрывок паутины, которую подцепила в птичьем гнезде. Кашел глядел во все глаза. Девушка была чудо как хороша! Нет, в самом деле, просто красавица. Если забыть тот факт, что росточком она не превышала его средний палец.
— Так точно, — беззаботно ответила она, обеими руками взбивая и без того пышные волосы. Они были красные — даже не огненно-рыжего цвета, который иногда встречается у людей. Нет, настоящий темно-красный цвет, наводящий скорее на мысль о тюльпане, чем о пламени костра.
— Но ведь феи бывают только в сказках, — промямлил Кашел. — В смысле, они не настоящие. Так я, во всяком случае, думал.
Мелли подтянулась и с ловкостью белки вскарабкалась по его руке. Она казалась совсем невесомой — это было удивительно, даже для ее роста.
— Ну, по правде говоря, нас осталось не слишком много, — вздохнула она. — Интересно, а нет ли в тебе нашей крови?
— Ну что вы, госпожа! — искренне рассмеялся Кашел.
— Мелли! — твердо поправила его девушка. — Договорились: ты — Кашел, а я — Мелли.
— Как скажете, — согласился юноша. Честно говоря, он с трудом соображал, когда она сидела вот так — у него на плече. С другой стороны, лучше уж было говорить, а не молчать. Не так смущали два просто невообразимых факта: во-первых, росту в девушке было всего четыре дюйма, а во-вторых, она разгуливала в чем мать родила! — По-моему, разница в росте ставит под сомнение наше родство.
Может, феи не знают, откуда берутся люди? Кашел почувствовал, как заливается краской. Вот уж он бы не взялся просвещать на этот счет существо, столь похожее на хорошенькую девушку.
Серебряный смех Мелли колокольчиком разлился у него под ухом и растаял в лунном свете.
— О, Кашел! Человеку с твоими способностями следовало бы быть поумнее!
Юноша почувствовал легкое прикосновение к ушной мочке, ее теплое тельце доверчиво прильнуло к его шее.
— На протяжении веков мы жили рядом с вами. Время от времени приходили в ваш мир и снова уходили, — сказала фея намеренно небрежно. Так, будто сообщала самые обычные вещи! — Он такой необычный и волнующий… по сравнению с нашим.
Она было снова хихикнула, но тут же серьезно себя поправила:
— Хотя, пожалуй, «волнение» — не совсем подходящее слово, когда тебе тысяча лет. Особенно в недавний период, когда я была совсем одна.
Кашел поднес ладонь, и фея проворно перебралась туда. Теперь они смотрели в глаза друг другу.
— Хочешь сказать, что тебе тысяча лет? — недоверчиво спросил юноша.
— Намного больше, Кашел, — ответила крошка. На вид ей было лет восемнадцать, то есть могло бы быть восемнадцать. — Видишь ли, феи не старятся. Хотя в вашем мире мы смертны, в смысле — нас можно убить. И в конце концов это произошло со всеми, кого я знала. По крайней мере, со всеми на Хафте.
Овцы устраивались на ночлег. Они успокоились, то ли благодаря присутствию Кашела, то ли из-за того, что лиса больше не беспокоила их. Кашел невольно посмотрел на небо, прикидывая: не может ли сова, которая не брезговала кузнечиками, похитить у него с ладони эту крошечную женщину?
— А почему бы тебе просто не отправиться к себе домой? — спросил он у феи. — Ты же говоришь, что можешь?
— Эта лисица проявила большую настойчивость, — ответила Мелли скорее на его мысли, чем на слова. — Благодарю тебя… надеюсь, она не сильно пострадала?
— Если что и пострадало, так это ее гордость, — отмахнулся юноша. — Не более того. Надеюсь, она запомнила урок и больше не вернется сюда.
Все это выглядело невероятным. Он потрогал изгородь: толстый столб, лисице не перегрызть такой.
— Видишь ли, — продолжала фея, похлопывая Кашела по ладони своей невесомой ручкой, — я говорила: раньше мы могли приходить и уходить. Но тысячу лет назад острова затонули, королевство погибло, и все дороги…
Она пожала своими крохотными совершенными плечами:
— …перекрутились, что ли. То есть они по-прежнему существуют и, может быть, ведут в наш мир, но, к несчастью, проходят через такие места, сквозь которые мне не пройти.
— Да-да, Йоль затонул — Кашел припомнил историю Теноктрис. Интересно, следует ли рассказать старой волшебнице про Мелли?
— Йоль был одним из них, — кивнула фея и продолжала: — Для большинства людей мы невидимы. Хотя животные могут видеть нас. Эта лисица была очень настойчива. Я б даже сказала, чересчур. Но вместо знакомства с ней…
Она лучезарно улыбнулась юноше, истинный эльф — во всех смыслах слова.
— …я повстречала друга!
Кашел нерешительно прокашлялся. Ему так хотелось опустить Мелли на землю или снова на столб — куда угодно, лишь бы не бояться выронить ее со своей двухметровой высоты.
— Знаешь, — сказал он, — тебе необходим меч, ну, или какое-нибудь другое оружие. Как думаешь, ты смогла бы носить колючку, что ли?
Фея снова шлепнула его по ладони.
— Мы не пользуемся оружием, — просто сказала она. — Тем более мечом — мы не можем прикасаться к железу.
— Угу, — смущенно промычал Кашел. Сам-то он отверг оружие, предложенное Бенлоу, но лишь из-за неуверенности в себе Он никогда прежде не имел дела с мечом, потому предпочитал свой испытанный посох. Вот если б торговец предложил ему большой топор, Кашел бы не отказался. Топором он пользовался много раз, и, надо думать, голова какого-нибудь разбойника не тверже, чем дуб…
— Ну, — сказал он, — мне завтра рано вставать…
И впрямь, скоро рассветет.
— …и, думаю, у тебя тоже есть дела.
Интересно, а чем занимаются феи? Имеют ли они привычку есть или спать?
— Хочешь, чтоб я тебя куда-нибудь отнес?
Лицо Мелли помрачнело.
— Кашел, — обреченно сказала она. — Я была очень одинока. Долгие последние годы — сотни лет — собеседниками мне служили только животные. Но они и есть всего лишь животные… Если ты не будешь очень сильно возражать, я хотела бы отправиться с тобой. Ехать на твоем плече. Поверь, со мной не будет никаких проблем. Твои друзья меня даже не увидят.
— О, — произнес юноша. Еще мгновение назад его будущее представлялось закрытыми ставнями, сквозь которые медленно истекала тьма. Сейчас же ставни начинали раскрываться — за ними находился свет, а может, и какие-то конкретные образы.
— Я буду этому очень рад, Мелли, — сказал Кашел. — Уж я-то понимаю, что такое одиночество.
4
На вершине башни располагалась платформа, почему-то не круглой, а овальной формы, семи футов в поперечнике. Отсюда открывался еще лучший вид на крепостной двор, где шла подготовка аркаев к атаке. То, что увидела Шарина, ей очень не понравилось.
Приготовления закончились, начинался штурм крепости.
— Быстрее! Быстрее! — кричал Медер. — Времени мало! Войдите все в нарисованный круг! Постарайтесь полностью поместиться внутри!
Круг, занимавший большую часть платформы, был начертан на гнейсовой поверхности, очевидно, атамом колдуна. Линия овала красным светом так, будто огонь исходил из самого камня. С внешней стороны по периметру круга шел двойной ряд светящихся символов.
Внутри окружности стоял коленопреклоненный Медер, рядом ним валялся шевелящийся мешок. Одну саламандру уже принесли в жертву: каменная плита была окроплена бледной кровью, тут же лежало безжизненное тело животного. Пасть широко разинута, так что видна белая диафрагма.
Шарина почувствовала, как желудок у нее сжался, она невольно шагнула назад. И тут же ощутила легкое прикосновение руки Ноннуса.
— Быстро! — раздался крик Медера.
Лес заготовленных стволов одновременно поднялся из крепостного двора и с близлежащих крыш. Они балансировали в воздухе, пока сотни монстров с бездумным энтузиазмом косяка рыб своими присосками нацеливали их на центральную крепость.
От тел рабочих особей исходило легкое испарение, сгущаясь в туман, стирая индивидуальные особенности и превращая всю толпу аркаев в некое подобие природной силы — неумолимой и безжалостной, как воды прилива на побережье. Штурмовые батальоны ждали своего часа, чтоб перехватить инициативу у рабочих команд.
Шарина шагнула в круг, стараясь не наступить на пульсирующий круг или обрамляющие его магические символы. Она ощущала липкую кровь саламандры на своих подошвах, но, в конце концов, в деревне и не к такому привыкаешь…
Сама по себе кровь ее не волновала, но вот то, во имя чего ее пролили — было очень существенно.
— Ты, Ноннус, — ткнул пальцем юный волшебник, — подойди сюда. Когда я скажу, вспорешь брюхо ящерице и сожмешь ее так, чтоб вся кровь пролилась в центр круга.
Шарина удивилась — то, что колдун знает имя ее наставника, оказалось для нее сюрпризом. Воздух вокруг платформы сгустился и потемнел, отливая неопределенным цветом. Девушке было жарко, после подъема она основательно вспотела, но в сердце у нее застыла нетающая ледышка.
Несколько стволов медленно стали клониться в сторону крепости. Рабочие команды в это время заколачивали клинья, закрепляя нижние концы импровизированных лестниц. Двадцать с лишним стволов колебались удивительно синхронно.
Шарина задумалась: а как аркаи общаются между собой? Она не слышала от них ни звука, если не считать пронзительного верещания, с которым монстры умирали.
Внутри круга было достаточно пространства для четырех стоящих людей, но если всем принять позу Медера, то их колени соприкасались бы. Граничная линия по-прежнему светилась, вызывая такие же тревожные ощущения, как черно-желтые полоски на брюшке осы. И все же девушка чувствовала: находиться вне круга еще опаснее.
— Нет, господин, — спокойно ответил Ноннус. — Я не признаю магию. А особенно — магию такого рода.
И он отвернулся от Медера, наблюдая за стволом дерева, который поднялся до крыши одного из двухэтажных зданий. Это было совсем рядом — чуть севернее крепости, и хотя пока ствол стоял вертикально, но Шарина прикинула: опустившись, он упадет прямо на нее.
— Ты, невежественный дикарь! — завопил колдун. — Мне необходимо держать атам как указатель! Ты обязан сделать это, чтоб мы выжили!
— Давай уйдем, Ноннус, — холодно сказала девушка. — Думаю, мы найдем другое место, где будет легче защищаться.
— Порази вас обоих Сестра! — воскликнул Азера. — Подай мне чертово животное, Медер. Если я только выпутаюсь из этой истории, никогда больше не буду связываться с чародеями!
Во время этой гневной речи прокуратор шарила в расписном футляре из черного шелка, который висел под резными бронзовыми ножнами. Наконец она достала ножик с коротким стальным лезвием, предназначенный для затачивания перьевых ручек.
Тем временем появлялись все новые стволы — топорщась, как перья одного крыла, они с завидной согласованностью занимали свое место на крыше крепости. Ноннус тихо шагнул назад и успокаивающим жестом положил руку на запястье Шарины.
Между тем Медер достал из мешка последнюю саламандру: черную, со сплющенным хвостом, приспособленным к плаванию, и двумя глазами, расположенными на серповидных отростках черепа. Животное вяло трепыхалось: предназначенное для жизни в воде, оно быстро высыхало на воздухе и теряло силы.
Колдун снова склонился над своими символами, а прокуратор с видимым отвращением взяла жертвенную саламандру за спину, как раз на уровне передних лап. Ни один из них не видел вздымающиеся стволы.
А они, тем не менее, прибывали. Еще двенадцать стволов временно брякнулись на стену крепости с оглушительным звуком. Шум был такой, будто ударила молния или взялся за палочки безумный великан-барабанщик. Шарина вздрогнула, прокуратор вскрикнула от неожиданности и выронила ножик. Губы Медера продолжали двигаться — он читал заклинание, неслышное в общем хаосе.
Действия аркаев были так хорошо координированы, что не прошло и секунды, как грохнулись оставшиеся двенадцать стволов. Один из них попал прямо на платформу башни. Кора и древесные волокна брызнули во все стороны, как песок на ветру. Даже здесь, на высоте двухсот футов, дерево имело четыре фута в диаметре. Ударившись, оно подскочило и снова с грохотом упало на покрытие крыши. В этом шуме Шарина, похоже, совсем потеряла голову — она вскочила с бессмысленным криком, и лишь рука Ноннуса удержала девушку от того, чтоб выскочить из круга, а может, и вообще с крыши.
Отшельник замер в нерешительности, на какое-то мгновение, равное одному толчку сердца, он решил было броситься к упавшему дереву и попытаться столкнуть его вниз. Шарина прочувствовала момент и удержала его. Несмотря на силу Ноннуса и его атлетические способности, бревно было настолько тяжелым, что скорее всего раздавило бы отшельника, как букашку.
И он послушался девушки — расслабился и замер. А ствол еще раз подпрыгнул и лег на конец крыши. Запас был всего в два фута, но и этого хватало. Торец дерева выглядел таким аккуратным, будто трудился умелый дровосек, причем — не спеша, с расстановкой. А ведь все видели: аркаи не пользуются никакими инструментами, кроме своих пилообразных конечностей.
— Быстрей, женщина, быстрей! — крикнул Медер. — Кровь нужна немедленно, или будет поздно!
Аркаи-воины уже карабкались но стволу. Издали было видно, как желтое пятно перемещается по шероховатой коричневой коре Дерева.
— Иакоуб-йа аи болчесет йорбет… — раздавался голос колдуна.
Азера лихорадочно пыталась нашарить нож среди щепок и стружек на полу. Эта же дребедень покрывала край ее туники и волосы. Наконец усилия женщины увенчались успехом, и она поднесла нож к брюху жертвы.
Медер был полностью поглощен своим колдовством. Он и глазом не повел, когда толстенное дерево прошло совсем рядом с его головой и ударилось о платформу с такой силой, что вся башня задрожала. Даже Ноннус издал невольный крик, впрочем никто его не услышал в таком шуме.
— Неути йао пае…
Саламандра изгибалась всем телом, стараясь избежать ножа. Но Азера, ослепленная страхом, оставила без внимания эту жалкую борьбу за жизнь. Одним взмахом она вспорола брюхо твари и разверзла его так, чтобы вывалились внутренности. При этом госпожа прокуратор поранила собственный палец, и бледная кровь амфибии капала на камни, смешиваясь с ярко-алой человеческой кровью.
— Йо сфе по по…
Хитиновые воины были всего лишь на полпути к башне крепости, в то время как на нижних площадках уже завязались схватки. Желто-коричневая масса со своими смертоносными конечностями перехлестывала через край стен и вливалась в драку.
— Абраот! — закончил свое заклинание Медер. Красный свет, подобно дыму, закурился в тех местах, где накапала кровь. Казалось, что камень под ним пузырится, но Шарина видела: эти обман зрения, гладкая плита остается неподвижной под дрожащим светом.
Приготовления закончились, начинался штурм крепости.
— Быстрее! Быстрее! — кричал Медер. — Времени мало! Войдите все в нарисованный круг! Постарайтесь полностью поместиться внутри!
Круг, занимавший большую часть платформы, был начертан на гнейсовой поверхности, очевидно, атамом колдуна. Линия овала красным светом так, будто огонь исходил из самого камня. С внешней стороны по периметру круга шел двойной ряд светящихся символов.
Внутри окружности стоял коленопреклоненный Медер, рядом ним валялся шевелящийся мешок. Одну саламандру уже принесли в жертву: каменная плита была окроплена бледной кровью, тут же лежало безжизненное тело животного. Пасть широко разинута, так что видна белая диафрагма.
Шарина почувствовала, как желудок у нее сжался, она невольно шагнула назад. И тут же ощутила легкое прикосновение руки Ноннуса.
— Быстро! — раздался крик Медера.
Лес заготовленных стволов одновременно поднялся из крепостного двора и с близлежащих крыш. Они балансировали в воздухе, пока сотни монстров с бездумным энтузиазмом косяка рыб своими присосками нацеливали их на центральную крепость.
От тел рабочих особей исходило легкое испарение, сгущаясь в туман, стирая индивидуальные особенности и превращая всю толпу аркаев в некое подобие природной силы — неумолимой и безжалостной, как воды прилива на побережье. Штурмовые батальоны ждали своего часа, чтоб перехватить инициативу у рабочих команд.
Шарина шагнула в круг, стараясь не наступить на пульсирующий круг или обрамляющие его магические символы. Она ощущала липкую кровь саламандры на своих подошвах, но, в конце концов, в деревне и не к такому привыкаешь…
Сама по себе кровь ее не волновала, но вот то, во имя чего ее пролили — было очень существенно.
— Ты, Ноннус, — ткнул пальцем юный волшебник, — подойди сюда. Когда я скажу, вспорешь брюхо ящерице и сожмешь ее так, чтоб вся кровь пролилась в центр круга.
Шарина удивилась — то, что колдун знает имя ее наставника, оказалось для нее сюрпризом. Воздух вокруг платформы сгустился и потемнел, отливая неопределенным цветом. Девушке было жарко, после подъема она основательно вспотела, но в сердце у нее застыла нетающая ледышка.
Несколько стволов медленно стали клониться в сторону крепости. Рабочие команды в это время заколачивали клинья, закрепляя нижние концы импровизированных лестниц. Двадцать с лишним стволов колебались удивительно синхронно.
Шарина задумалась: а как аркаи общаются между собой? Она не слышала от них ни звука, если не считать пронзительного верещания, с которым монстры умирали.
Внутри круга было достаточно пространства для четырех стоящих людей, но если всем принять позу Медера, то их колени соприкасались бы. Граничная линия по-прежнему светилась, вызывая такие же тревожные ощущения, как черно-желтые полоски на брюшке осы. И все же девушка чувствовала: находиться вне круга еще опаснее.
— Нет, господин, — спокойно ответил Ноннус. — Я не признаю магию. А особенно — магию такого рода.
И он отвернулся от Медера, наблюдая за стволом дерева, который поднялся до крыши одного из двухэтажных зданий. Это было совсем рядом — чуть севернее крепости, и хотя пока ствол стоял вертикально, но Шарина прикинула: опустившись, он упадет прямо на нее.
— Ты, невежественный дикарь! — завопил колдун. — Мне необходимо держать атам как указатель! Ты обязан сделать это, чтоб мы выжили!
— Давай уйдем, Ноннус, — холодно сказала девушка. — Думаю, мы найдем другое место, где будет легче защищаться.
— Порази вас обоих Сестра! — воскликнул Азера. — Подай мне чертово животное, Медер. Если я только выпутаюсь из этой истории, никогда больше не буду связываться с чародеями!
Во время этой гневной речи прокуратор шарила в расписном футляре из черного шелка, который висел под резными бронзовыми ножнами. Наконец она достала ножик с коротким стальным лезвием, предназначенный для затачивания перьевых ручек.
Тем временем появлялись все новые стволы — топорщась, как перья одного крыла, они с завидной согласованностью занимали свое место на крыше крепости. Ноннус тихо шагнул назад и успокаивающим жестом положил руку на запястье Шарины.
Между тем Медер достал из мешка последнюю саламандру: черную, со сплющенным хвостом, приспособленным к плаванию, и двумя глазами, расположенными на серповидных отростках черепа. Животное вяло трепыхалось: предназначенное для жизни в воде, оно быстро высыхало на воздухе и теряло силы.
Колдун снова склонился над своими символами, а прокуратор с видимым отвращением взяла жертвенную саламандру за спину, как раз на уровне передних лап. Ни один из них не видел вздымающиеся стволы.
А они, тем не менее, прибывали. Еще двенадцать стволов временно брякнулись на стену крепости с оглушительным звуком. Шум был такой, будто ударила молния или взялся за палочки безумный великан-барабанщик. Шарина вздрогнула, прокуратор вскрикнула от неожиданности и выронила ножик. Губы Медера продолжали двигаться — он читал заклинание, неслышное в общем хаосе.
Действия аркаев были так хорошо координированы, что не прошло и секунды, как грохнулись оставшиеся двенадцать стволов. Один из них попал прямо на платформу башни. Кора и древесные волокна брызнули во все стороны, как песок на ветру. Даже здесь, на высоте двухсот футов, дерево имело четыре фута в диаметре. Ударившись, оно подскочило и снова с грохотом упало на покрытие крыши. В этом шуме Шарина, похоже, совсем потеряла голову — она вскочила с бессмысленным криком, и лишь рука Ноннуса удержала девушку от того, чтоб выскочить из круга, а может, и вообще с крыши.
Отшельник замер в нерешительности, на какое-то мгновение, равное одному толчку сердца, он решил было броситься к упавшему дереву и попытаться столкнуть его вниз. Шарина прочувствовала момент и удержала его. Несмотря на силу Ноннуса и его атлетические способности, бревно было настолько тяжелым, что скорее всего раздавило бы отшельника, как букашку.
И он послушался девушки — расслабился и замер. А ствол еще раз подпрыгнул и лег на конец крыши. Запас был всего в два фута, но и этого хватало. Торец дерева выглядел таким аккуратным, будто трудился умелый дровосек, причем — не спеша, с расстановкой. А ведь все видели: аркаи не пользуются никакими инструментами, кроме своих пилообразных конечностей.
— Быстрей, женщина, быстрей! — крикнул Медер. — Кровь нужна немедленно, или будет поздно!
Аркаи-воины уже карабкались но стволу. Издали было видно, как желтое пятно перемещается по шероховатой коричневой коре Дерева.
— Иакоуб-йа аи болчесет йорбет… — раздавался голос колдуна.
Азера лихорадочно пыталась нашарить нож среди щепок и стружек на полу. Эта же дребедень покрывала край ее туники и волосы. Наконец усилия женщины увенчались успехом, и она поднесла нож к брюху жертвы.
Медер был полностью поглощен своим колдовством. Он и глазом не повел, когда толстенное дерево прошло совсем рядом с его головой и ударилось о платформу с такой силой, что вся башня задрожала. Даже Ноннус издал невольный крик, впрочем никто его не услышал в таком шуме.
— Неути йао пае…
Саламандра изгибалась всем телом, стараясь избежать ножа. Но Азера, ослепленная страхом, оставила без внимания эту жалкую борьбу за жизнь. Одним взмахом она вспорола брюхо твари и разверзла его так, чтобы вывалились внутренности. При этом госпожа прокуратор поранила собственный палец, и бледная кровь амфибии капала на камни, смешиваясь с ярко-алой человеческой кровью.
— Йо сфе по по…
Хитиновые воины были всего лишь на полпути к башне крепости, в то время как на нижних площадках уже завязались схватки. Желто-коричневая масса со своими смертоносными конечностями перехлестывала через край стен и вливалась в драку.
— Абраот! — закончил свое заклинание Медер. Красный свет, подобно дыму, закурился в тех местах, где накапала кровь. Казалось, что камень под ним пузырится, но Шарина видела: эти обман зрения, гладкая плита остается неподвижной под дрожащим светом.