Страница:
— Да, — согласилась Илна. Она уронила на землю веревку и закричала что было сил: — Да!
Я научу тебя, потому что я твой друг.
Ветви начали двигаться быстрее. Крошечное солнце, светившее сквозь них, становилось все ярче, все горячее. Девушке пришлось отвернуться.
Твой единственный друг.
Ветви продолжали сплетаться и расплетаться в диковинные узоры в мозгу Илны. Может, даже где-то глубже. Впервые в жизни она не чувствовала себя одинокой.
28
29
30
31
Я научу тебя, потому что я твой друг.
Ветви начали двигаться быстрее. Крошечное солнце, светившее сквозь них, становилось все ярче, все горячее. Девушке пришлось отвернуться.
Твой единственный друг.
Ветви продолжали сплетаться и расплетаться в диковинные узоры в мозгу Илны. Может, даже где-то глубже. Впервые в жизни она не чувствовала себя одинокой.
28
Ноннус развел костер из сухих водорослей. Над ним весело булькал котелок, хотя, как подумала Шарина, крабам было в нем совсем невесело.
До Тегмы девушке и в голову не приходило задаться вопросом: что чувствует краб? На острове она задумалась, а не питались ли аркаи людьми?
Язычки пламени были чистыми, окрашенными в сотни нежнейших оттенков благодаря морской соли, пропитавшей травинки. Время от времени тот или иной клубенек лопался в костре, испуская облачко пара. Отшельнику приходилось постоянно подкармливать огонь. Шарина даже забеспокоилась: а хватит ли собранных водорослей, чтоб закончить стряпню? Впрочем, она уже знала цену сомнений в решениях Ноннуса.
Он был человеком и, как все, мог ошибаться. Но с тех пор, как они взошли на борт триремы, Шарина не заметила ни одной серьезной ошибки у своего друга.
Если не считать, конечно, того факта, что Ноннус сел на эту чертову трирему вместо того, чтобы остаться в своем благословенном одиночестве на окраине Барки.
— Может, я…
От ее слов отшельник аж подскочил, и это заставило девушку умолкнуть.
— О, я… — снова начала Шарина и в смущении замолчала.
— Дитя мое, — Ноннус, казалось, был смущен не меньше. — Я так долго прожил в одиночестве, что порой забываю о других людях.
Улыбка медленно проступила на его лице.
— Поддерживать огонь, вдыхать соленый запах вареных крабов… Это напоминает мне время, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас. До того, как кое-что случилось…
Его улыбка растаяла, как иней на солнце.
— До того, как я кое-что совершил, — поправился отшельник.
— Я подумала, не позвать ли Азеру с Медером, — сказала Шарина, глядя на вершину, за которой скрылись их спутники. Ей почему-то не хотелось встречаться глазами с Ноннусом. — Не думаю, чтоб они взяли с собой еду.
Остров представлял собой совершенно невыразительный округлый холм. Лишь отсутствие звезд отличало темную землю от темного же неба. Углядеть в таких условиях фигурку человека было невозможно, но исчезновение и появление звездочек на небосводе позволяло судить о передвижении аристократов вдоль линии горизонта.
— Нет нужды спешить, — сказал отшельник. — Подождем еще с полчаса.
Шарина обошла весь остров в поисках плавника, но безуспешно. Повсюду было все то же, что и в месте их высадки. Она сомневалась, успеет ли высохнуть мачта челнока, чтоб использовать ее в качестве топлива. Но все получилось именно так, как предсказывал Ноннус.
Пока девушка бродила по острову, она время от времени видела Азеру и Медера на вершине холма. Аристократы не позаботились возвести себе убежище при свете дня. Что ж, если они с наступлением темноты решат спуститься вниз, для них найдется местечко возле костра. Отшельник даже натянул на колышках непромокаемую парусину, как делал это во время плавания на лодке.
— Кроме того, — заметил Ноннус, — мне кажется, ночь спокойнее в их отсутствие.
Он улыбнулся и добавил:
— Милосердие — одна из вещей, о которых я молюсь. Но у меня длинный список.
— На острове полно еды, — сообщила Шарина. — Крабы и рачки. К тому же мы всегда можем развести огонь.
Где-то в середине своей прогулки по острову она осознала, насколько рада снова почувствовать сухую, твердую землю под ногами. Конечно, она предпочла бы оказаться на одном из главных островов архипелага. Даже более того — вернуться домой и, свернувшись калачиком в собственной постели, позабыть свое родство с графом Ниардом и все события, последовавшие за появлением на Хафте триремы. Все так… Но в настоящий момент девушка радовалась тому, что ее жизненное пространство не ограничено тесным корпусом челнока, а вселенная не качается в такт набегающим волнам.
— Нам лучше убраться отсюда, дитя мое, — говорил отшельник, склонившись над костром. — Этот остров, в отличие от Тегмы, не питает к нам ненависти. Но все же мы не принадлежим этой земле. Мы сумеем найти путь на Сандраккан, так же как и пристанище там.
Шарина всматривалась вдаль, прикидывая, насколько ей придется удалиться, чтоб аристократы услышали ее зов и спустились поесть. Очень уж не хотелось карабкаться на холм в темноте. В конце концов, если Азера и Медер желают поужинать, могли бы обратить внимание на костер внизу, разве нет?
Внезапно за холмом обозначилось свечение.
Сначала девушке показалось, что у нее в глазах летают цветные мушки, как бывает, если крепко зажмуриться. Она хотела было сказать об этом, но тут…
Ночь снова озарилась светом, на этот раз ярко-розовым.
Шарина вскочила на ноги и бросилась к челноку.
— Дитя мое? — неслось ей вдогонку.
Она помнила, что Медер хранил свой сундучок с магическими принадлежностями на корме. Путаясь в сетях, она ползала по куче вещей, наваленных на дне. В лодке было темно, но на ощупь ей не удалось найти ничего, размерами и формой напоминавшее окованный ящик.
Его не оказалось на месте! Медер не выносил сундучка на берег — в этом девушка была уверена, так как внимательно наблюдала за волшебником. Но ведь ему могла помогать Азера! Очень даже запросто — укрыв его в складках своей одежды.
— Дитя? — повторил Ноннус.
— Он колдует, — указала наверх Шарина. Пока она говорила, алое свечение охватило всю кромку холма.
— Так и есть, — произнес отшельник ледяным тоном. Подхватив правой рукой свой посох, он направился к холмам. Шарина спрыгнула на землю, чтобы последовать за ним.
В этот момент крупная дрожь прошла по острову.
До Тегмы девушке и в голову не приходило задаться вопросом: что чувствует краб? На острове она задумалась, а не питались ли аркаи людьми?
Язычки пламени были чистыми, окрашенными в сотни нежнейших оттенков благодаря морской соли, пропитавшей травинки. Время от времени тот или иной клубенек лопался в костре, испуская облачко пара. Отшельнику приходилось постоянно подкармливать огонь. Шарина даже забеспокоилась: а хватит ли собранных водорослей, чтоб закончить стряпню? Впрочем, она уже знала цену сомнений в решениях Ноннуса.
Он был человеком и, как все, мог ошибаться. Но с тех пор, как они взошли на борт триремы, Шарина не заметила ни одной серьезной ошибки у своего друга.
Если не считать, конечно, того факта, что Ноннус сел на эту чертову трирему вместо того, чтобы остаться в своем благословенном одиночестве на окраине Барки.
— Может, я…
От ее слов отшельник аж подскочил, и это заставило девушку умолкнуть.
— О, я… — снова начала Шарина и в смущении замолчала.
— Дитя мое, — Ноннус, казалось, был смущен не меньше. — Я так долго прожил в одиночестве, что порой забываю о других людях.
Улыбка медленно проступила на его лице.
— Поддерживать огонь, вдыхать соленый запах вареных крабов… Это напоминает мне время, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас. До того, как кое-что случилось…
Его улыбка растаяла, как иней на солнце.
— До того, как я кое-что совершил, — поправился отшельник.
— Я подумала, не позвать ли Азеру с Медером, — сказала Шарина, глядя на вершину, за которой скрылись их спутники. Ей почему-то не хотелось встречаться глазами с Ноннусом. — Не думаю, чтоб они взяли с собой еду.
Остров представлял собой совершенно невыразительный округлый холм. Лишь отсутствие звезд отличало темную землю от темного же неба. Углядеть в таких условиях фигурку человека было невозможно, но исчезновение и появление звездочек на небосводе позволяло судить о передвижении аристократов вдоль линии горизонта.
— Нет нужды спешить, — сказал отшельник. — Подождем еще с полчаса.
Шарина обошла весь остров в поисках плавника, но безуспешно. Повсюду было все то же, что и в месте их высадки. Она сомневалась, успеет ли высохнуть мачта челнока, чтоб использовать ее в качестве топлива. Но все получилось именно так, как предсказывал Ноннус.
Пока девушка бродила по острову, она время от времени видела Азеру и Медера на вершине холма. Аристократы не позаботились возвести себе убежище при свете дня. Что ж, если они с наступлением темноты решат спуститься вниз, для них найдется местечко возле костра. Отшельник даже натянул на колышках непромокаемую парусину, как делал это во время плавания на лодке.
— Кроме того, — заметил Ноннус, — мне кажется, ночь спокойнее в их отсутствие.
Он улыбнулся и добавил:
— Милосердие — одна из вещей, о которых я молюсь. Но у меня длинный список.
— На острове полно еды, — сообщила Шарина. — Крабы и рачки. К тому же мы всегда можем развести огонь.
Где-то в середине своей прогулки по острову она осознала, насколько рада снова почувствовать сухую, твердую землю под ногами. Конечно, она предпочла бы оказаться на одном из главных островов архипелага. Даже более того — вернуться домой и, свернувшись калачиком в собственной постели, позабыть свое родство с графом Ниардом и все события, последовавшие за появлением на Хафте триремы. Все так… Но в настоящий момент девушка радовалась тому, что ее жизненное пространство не ограничено тесным корпусом челнока, а вселенная не качается в такт набегающим волнам.
— Нам лучше убраться отсюда, дитя мое, — говорил отшельник, склонившись над костром. — Этот остров, в отличие от Тегмы, не питает к нам ненависти. Но все же мы не принадлежим этой земле. Мы сумеем найти путь на Сандраккан, так же как и пристанище там.
Шарина всматривалась вдаль, прикидывая, насколько ей придется удалиться, чтоб аристократы услышали ее зов и спустились поесть. Очень уж не хотелось карабкаться на холм в темноте. В конце концов, если Азера и Медер желают поужинать, могли бы обратить внимание на костер внизу, разве нет?
Внезапно за холмом обозначилось свечение.
Сначала девушке показалось, что у нее в глазах летают цветные мушки, как бывает, если крепко зажмуриться. Она хотела было сказать об этом, но тут…
Ночь снова озарилась светом, на этот раз ярко-розовым.
Шарина вскочила на ноги и бросилась к челноку.
— Дитя мое? — неслось ей вдогонку.
Она помнила, что Медер хранил свой сундучок с магическими принадлежностями на корме. Путаясь в сетях, она ползала по куче вещей, наваленных на дне. В лодке было темно, но на ощупь ей не удалось найти ничего, размерами и формой напоминавшее окованный ящик.
Его не оказалось на месте! Медер не выносил сундучка на берег — в этом девушка была уверена, так как внимательно наблюдала за волшебником. Но ведь ему могла помогать Азера! Очень даже запросто — укрыв его в складках своей одежды.
— Дитя? — повторил Ноннус.
— Он колдует, — указала наверх Шарина. Пока она говорила, алое свечение охватило всю кромку холма.
— Так и есть, — произнес отшельник ледяным тоном. Подхватив правой рукой свой посох, он направился к холмам. Шарина спрыгнула на землю, чтобы последовать за ним.
В этот момент крупная дрожь прошла по острову.
29
Годы пастушеской жизни обучили Гаррика нехитрому фокусу: поднимаясь в гору, никогда не опускай голову, чтоб посмотреть себе под ноги. Кто знает, что тебя ждет за перевалом? Вот и сейчас — он шел по склону холма, попеременно озирая то вершину у себя над головой, то абсолютно безжизненные окрестности. Под ногами был скорее песок, чем гравий, он легко осыпался при каждом шаге. Черное солнце нещадно палило. Склон был Довольно крутым. Хуже того — здешний перевернутый мир с черным светом и красной тенью постоянно обманывал органы чувств: глаза обещали одно, а ноги встречали другое. Несмотря на все это, Гаррик шел вполне уверенно: почти не оступаясь, лишь однажды, поскользнувшись, ему пришлось опереться на руки, чтоб не упасть.
Теноктрис едва поспевала за ним, она подскакивала на ходу как сосновая шишка, которую пинает ватага сорванцов.
— Давайте я… — в третий или четвертый раз предложил свою помощь юноша.
— Нет! Твоя задача — в решающую минуту сохранить нам жизнь, — огрызнулась колдунья. — Если ты будешь нянчится со мной и пропустишь момент, когда появится Стразедон, вряд ли тебе удастся справиться с ним.
— Да, госпожа, — вынужден был согласиться Гаррик.
Он знал, что без Теноктрис шел бы гораздо быстрее, но бросить старую женщину ему и в голову не приходило. Их объединяла одна цель — найти Лиану и остаться в живых. Точное местоположение девушки или самого демона в этом проклятом измерении было им неизвестно. Гаррик не сможет самостоятельно обнаружить Стразедона, если тот не поджидает их за перевалом.
Впрочем, подумал юноша, если им не суждено погибнуть от когтей демона, то черное солнце доконает их.
— Вот уж никогда не думала, что окажусь в такой передряге, — задыхаясь, но тем не менее весело произнесла Теноктрис. — Не то чтоб мне не хотелось посетить другие измерения… просто я всегда считала, что на это мне не хватит сил. С таким же успехом можно было мечтать летать, как птица.
Раздался кудахчущий смех.
— Вообще-то, когда Йоль затонул, я вместе с крышей башни поднялась в воздух. Так что полетать мне пришлось. И вот теперь я нахожусь в измерении демона. Надо же! Ученая Теноктрис, которая столько читала о чудесных исследованиях других волшебников, нашла в себе силы пройти сквозь время и пространство.
Плато, вершина которого очерчивалась лучом света, было трехуровневым. На каждый уровень вел склон под углом в 20 градусов, может, немного больше. Снизу каждая ступень казалась уже окончательной вершиной плато. На этот раз Гаррик был убежден, что перед ними уже последний подъем.
Он шел боком, левым плечом вперед. Левая рука придерживала складки туники, чтоб в решающий момент быстро освободить для правой руки рукоятку меча.
— Все эти книги, что составляли мою жизнь, — продолжала умиляться Теноктрис, — ушли под воду на тысячу лет. А я здесь занимаюсь тем, что…
Стразедон вынырнул из-за гребня холма в двадцати футах над ними.
Он шел на двух ногах, как человек. Но ноги его были короткими и кривыми, а длинные когтистые руки почти касались земли. Пальцы на ногах оканчивались особо мощными и острыми когтями. Правая нога Стразедона все еще была покрыта засохшей кровью Бенлоу.
Демон тащил Лиану, обхватив ее за талию, — ноги несчастной болтались в воздухе. По крайней мере, девушка оставалась жива: чтобы облегчить хоть отчасти свое положение, Лиана отчаянно хваталась за руку демона.
При виде Гаррика она окаменела: замерла, не издав ни звука.
Полупрозрачная кожа Стразедона была темно-гранатового цвета. Плоское безносое лицо оканчивалось тяжелой челюстью, которая каким-то странным образом крепилась к черепу. Верхние и нижние зубы перекрывались на манер лезвия ножниц, при ходьбе они легонько пощелкивали.
Гаррик, не задумываясь, выхватил меч и почувствовал, что король Карус снова оживает, облачаясь в его плоть так же легко, как человек в тунику. Двигаясь все так же боком, он начал осторожно обходить демона, чтоб лишить его преимущества нападения сверху. Про себя отметил: «Было бы совсем неплохо, если б Стразедон бросился на колдунью — в этом случае он открылся бы со спины для молниеносной скользящей атаки».
Та часть сознания, которая по-прежнему оставалась гарриковой, ужаснулась холодному расчету, готовности подставить старую женщину под удар во имя тактического преимущества. И тем не менее… Гаррик знал, как важно выбраковать стадо в предверии долгой зимы. Фермер, не забивший пару-тройку овец и оставивший зимовать больше животных, чем сможет прокормить, в конце концов потеряет всю отару. Надо уметь пожертвовать малым во имя целого. Если бы Теноктрис сумела отвлечь демона всего только на одно краткое мгновение, необходимое юноше для меткого удара, — это спасло бы жизнь не только им самим, но и бедняге Лиане.
Тем временем Стразедон отшвырнул девушку в сторону и с криком «Ху! Ху! Ху!» бросился на Гаррика. Тот рассмеялся и с поднятым мечом ринулся в контратаку. Песок так и брызнул из-под его ног.
Он нанес удар, лезвие меча черной лентой блеснуло в сухом застоявшемся воздухе. Стразедон выставил трехпалую руку, чтоб парировать удар. Он пожертвовал одним пальцем, но достиг своего: меч лишь вскользь коснулся его волосатого черепа вместо того, чтоб разнести его вдребезги.
Старый добрый меч Ральда из хорошей стали зазвенел в руках Гаррика подобно камертону.
Увертываясь от смертоносной хватки демона, юноша отскочил вверх по склону. Земля ушла у него из-под ног, уже в падении он нанес еще один удар Стразедону. Увы, и этот получился не смертельным.
Кромка меча окрасилась кровью демона — она была огненно-красной.
Сжав изуродованной конечностью предплечье Гаррика, Стразедон другой потянулся к его горлу. Юноша успел поймать ее за запястье — это было похоже на попытку удержать разъяренного быка одной рукой — мускулы напряглись до предела. Жуткие когти клацали в нескольких дюймах от его плоти, но все же не дотягивались.
Тогда демон попытался пустить в ход зубы. Его клыки вполне могли разорвать юношу на клочки. В отчаянии Гаррик нанес колющий, с вывертом удар прямо в эту разверстую смердящую пасть.
Стразедоновские зубы сомкнулись на стали, зажав последние три дюйма лезвия, как в тисках. Юноша изо всех сил пытался протолкнуть меч глубже — хотя бы еще на дюйм. Этого бы хватило, чтоб продырявить демону горло. Но лезвие не двигалось, будто намертво вросшее в скалу.
Сосредоточившись на этой борьбе, противники потеряли почву под ногами и кубарем покатились вниз по каменисто-песчаному склону. Несколько раз демон — чертовски тяжелый даже для своих размеров — оказывался сверху, но Гаррику удавалось вывернуться, и они катились дальше.
Изогнувшись, юноша пытался обхватить ногами торс Стразедона, тот тоже в свою очередь тянулся правой ногой в надежде повторить смертельный удар, отправивший на тот свет Бенлоу. При этом руки демона оставались за спиной юноши, своими когтями они раздирали тунику и наносили глубокие царапины. Счастье еще, что Стразедон не мог найти достаточной точки опоры, чтоб дотянуться до грудной клетки противника.
Наконец их падение закончилось — они приземлились у подножия холма. Все тело Гаррика было настолько напряжено, что от удара он подскочил, как мячик, даже не потеряв дыхания. Беда, однако же, заключалась в том, что демон по-прежнему оказался сверху. Используя правое плечо как точку опоры, юноша пытался вывернуться, сбросить с себя Стразедона. С таким же успехом можно было надеяться сдвинуть деревенскую мельницу.
Внезапно демон содрогнулся и рванулся вверх настолько стремительно, что Гаррик выпустил из рук эфес меча. Он остался лежать на земле, чувствуя, как хлюпает у него под спиной его собственная кровь из многочисленных порезов.
Стразедон выплюнул меч, оставив на его лезвии глубокие отметины от зубов. Юноша попытался подняться, но тело отказывалось повиноваться — уставшие мышцы напоминали подтаявшее желе.
И тут демон запрокинул свою отвратительную морду к красному небу и завыл, как сотня северных ветров. В затылке у него торчала стальная рукоятка атама Бенлоу.
Рядом стояла на четвереньках Теноктрис, все еще не в состоянии прийти в себя после падения со спины демона. С другой стороны скорчилась Лиана. Она сжимала в руках камень — слишком большой, чтоб поднять его и опустить на вытянувшегося во весь рост демона.
Стразедон медленно опрокинулся на спину. Гаррик заметил, что черное солнце побледнело, и весь пейзаж, казалось, пришел в движение. А впрочем, возможно, это была только иллюзия его бедного, раздираемого болью мозга…
Белый свет снова наполнил окружающий мир, прежде чем тот рухнул и исчез. В ушах юноши звучал победный смех короля Каруса, и где-то на задворках сознания Гаррика промелькнул силуэт Клобука. Он в ярости потрясал сжатыми кулаками.
Теноктрис едва поспевала за ним, она подскакивала на ходу как сосновая шишка, которую пинает ватага сорванцов.
— Давайте я… — в третий или четвертый раз предложил свою помощь юноша.
— Нет! Твоя задача — в решающую минуту сохранить нам жизнь, — огрызнулась колдунья. — Если ты будешь нянчится со мной и пропустишь момент, когда появится Стразедон, вряд ли тебе удастся справиться с ним.
— Да, госпожа, — вынужден был согласиться Гаррик.
Он знал, что без Теноктрис шел бы гораздо быстрее, но бросить старую женщину ему и в голову не приходило. Их объединяла одна цель — найти Лиану и остаться в живых. Точное местоположение девушки или самого демона в этом проклятом измерении было им неизвестно. Гаррик не сможет самостоятельно обнаружить Стразедона, если тот не поджидает их за перевалом.
Впрочем, подумал юноша, если им не суждено погибнуть от когтей демона, то черное солнце доконает их.
— Вот уж никогда не думала, что окажусь в такой передряге, — задыхаясь, но тем не менее весело произнесла Теноктрис. — Не то чтоб мне не хотелось посетить другие измерения… просто я всегда считала, что на это мне не хватит сил. С таким же успехом можно было мечтать летать, как птица.
Раздался кудахчущий смех.
— Вообще-то, когда Йоль затонул, я вместе с крышей башни поднялась в воздух. Так что полетать мне пришлось. И вот теперь я нахожусь в измерении демона. Надо же! Ученая Теноктрис, которая столько читала о чудесных исследованиях других волшебников, нашла в себе силы пройти сквозь время и пространство.
Плато, вершина которого очерчивалась лучом света, было трехуровневым. На каждый уровень вел склон под углом в 20 градусов, может, немного больше. Снизу каждая ступень казалась уже окончательной вершиной плато. На этот раз Гаррик был убежден, что перед ними уже последний подъем.
Он шел боком, левым плечом вперед. Левая рука придерживала складки туники, чтоб в решающий момент быстро освободить для правой руки рукоятку меча.
— Все эти книги, что составляли мою жизнь, — продолжала умиляться Теноктрис, — ушли под воду на тысячу лет. А я здесь занимаюсь тем, что…
Стразедон вынырнул из-за гребня холма в двадцати футах над ними.
Он шел на двух ногах, как человек. Но ноги его были короткими и кривыми, а длинные когтистые руки почти касались земли. Пальцы на ногах оканчивались особо мощными и острыми когтями. Правая нога Стразедона все еще была покрыта засохшей кровью Бенлоу.
Демон тащил Лиану, обхватив ее за талию, — ноги несчастной болтались в воздухе. По крайней мере, девушка оставалась жива: чтобы облегчить хоть отчасти свое положение, Лиана отчаянно хваталась за руку демона.
При виде Гаррика она окаменела: замерла, не издав ни звука.
Полупрозрачная кожа Стразедона была темно-гранатового цвета. Плоское безносое лицо оканчивалось тяжелой челюстью, которая каким-то странным образом крепилась к черепу. Верхние и нижние зубы перекрывались на манер лезвия ножниц, при ходьбе они легонько пощелкивали.
Гаррик, не задумываясь, выхватил меч и почувствовал, что король Карус снова оживает, облачаясь в его плоть так же легко, как человек в тунику. Двигаясь все так же боком, он начал осторожно обходить демона, чтоб лишить его преимущества нападения сверху. Про себя отметил: «Было бы совсем неплохо, если б Стразедон бросился на колдунью — в этом случае он открылся бы со спины для молниеносной скользящей атаки».
Та часть сознания, которая по-прежнему оставалась гарриковой, ужаснулась холодному расчету, готовности подставить старую женщину под удар во имя тактического преимущества. И тем не менее… Гаррик знал, как важно выбраковать стадо в предверии долгой зимы. Фермер, не забивший пару-тройку овец и оставивший зимовать больше животных, чем сможет прокормить, в конце концов потеряет всю отару. Надо уметь пожертвовать малым во имя целого. Если бы Теноктрис сумела отвлечь демона всего только на одно краткое мгновение, необходимое юноше для меткого удара, — это спасло бы жизнь не только им самим, но и бедняге Лиане.
Тем временем Стразедон отшвырнул девушку в сторону и с криком «Ху! Ху! Ху!» бросился на Гаррика. Тот рассмеялся и с поднятым мечом ринулся в контратаку. Песок так и брызнул из-под его ног.
Он нанес удар, лезвие меча черной лентой блеснуло в сухом застоявшемся воздухе. Стразедон выставил трехпалую руку, чтоб парировать удар. Он пожертвовал одним пальцем, но достиг своего: меч лишь вскользь коснулся его волосатого черепа вместо того, чтоб разнести его вдребезги.
Старый добрый меч Ральда из хорошей стали зазвенел в руках Гаррика подобно камертону.
Увертываясь от смертоносной хватки демона, юноша отскочил вверх по склону. Земля ушла у него из-под ног, уже в падении он нанес еще один удар Стразедону. Увы, и этот получился не смертельным.
Кромка меча окрасилась кровью демона — она была огненно-красной.
Сжав изуродованной конечностью предплечье Гаррика, Стразедон другой потянулся к его горлу. Юноша успел поймать ее за запястье — это было похоже на попытку удержать разъяренного быка одной рукой — мускулы напряглись до предела. Жуткие когти клацали в нескольких дюймах от его плоти, но все же не дотягивались.
Тогда демон попытался пустить в ход зубы. Его клыки вполне могли разорвать юношу на клочки. В отчаянии Гаррик нанес колющий, с вывертом удар прямо в эту разверстую смердящую пасть.
Стразедоновские зубы сомкнулись на стали, зажав последние три дюйма лезвия, как в тисках. Юноша изо всех сил пытался протолкнуть меч глубже — хотя бы еще на дюйм. Этого бы хватило, чтоб продырявить демону горло. Но лезвие не двигалось, будто намертво вросшее в скалу.
Сосредоточившись на этой борьбе, противники потеряли почву под ногами и кубарем покатились вниз по каменисто-песчаному склону. Несколько раз демон — чертовски тяжелый даже для своих размеров — оказывался сверху, но Гаррику удавалось вывернуться, и они катились дальше.
Изогнувшись, юноша пытался обхватить ногами торс Стразедона, тот тоже в свою очередь тянулся правой ногой в надежде повторить смертельный удар, отправивший на тот свет Бенлоу. При этом руки демона оставались за спиной юноши, своими когтями они раздирали тунику и наносили глубокие царапины. Счастье еще, что Стразедон не мог найти достаточной точки опоры, чтоб дотянуться до грудной клетки противника.
Наконец их падение закончилось — они приземлились у подножия холма. Все тело Гаррика было настолько напряжено, что от удара он подскочил, как мячик, даже не потеряв дыхания. Беда, однако же, заключалась в том, что демон по-прежнему оказался сверху. Используя правое плечо как точку опоры, юноша пытался вывернуться, сбросить с себя Стразедона. С таким же успехом можно было надеяться сдвинуть деревенскую мельницу.
Внезапно демон содрогнулся и рванулся вверх настолько стремительно, что Гаррик выпустил из рук эфес меча. Он остался лежать на земле, чувствуя, как хлюпает у него под спиной его собственная кровь из многочисленных порезов.
Стразедон выплюнул меч, оставив на его лезвии глубокие отметины от зубов. Юноша попытался подняться, но тело отказывалось повиноваться — уставшие мышцы напоминали подтаявшее желе.
И тут демон запрокинул свою отвратительную морду к красному небу и завыл, как сотня северных ветров. В затылке у него торчала стальная рукоятка атама Бенлоу.
Рядом стояла на четвереньках Теноктрис, все еще не в состоянии прийти в себя после падения со спины демона. С другой стороны скорчилась Лиана. Она сжимала в руках камень — слишком большой, чтоб поднять его и опустить на вытянувшегося во весь рост демона.
Стразедон медленно опрокинулся на спину. Гаррик заметил, что черное солнце побледнело, и весь пейзаж, казалось, пришел в движение. А впрочем, возможно, это была только иллюзия его бедного, раздираемого болью мозга…
Белый свет снова наполнил окружающий мир, прежде чем тот рухнул и исчез. В ушах юноши звучал победный смех короля Каруса, и где-то на задворках сознания Гаррика промелькнул силуэт Клобука. Он в ярости потрясал сжатыми кулаками.
30
Колебание почвы вызвало широкую волну, которая покатила в море, игнорируя естественный ритм набегающих вод. При первом же толчке челнок рванулся и встал на дыбы, но веревка выдержала. Сейчас лодка пританцовывала на мелкой морской зыби. Волны тихо шуршали, ударяясь об ее корпус.
Шарина поднялась из воды, куда ее сбросило начавшееся землетрясение, и озирала картину разрушений. Волна, прочесавшая берег на сотню футов, загасила с таким трудом разведенный костер. Хорошо еще Ноннус успел подхватить дымящийся котелок, прежде чем тот скрылся в морских водах. От варева все еще поднимался пар.
Отшельник с привычной ловкостью закинул котелок вместе со своим посохом в челнок и шагнул к швартовым, закрепленным на берегу кольями. Взявшись обеими руками за один из них, он попытался выбить его из скалы.
— Ноннус! — закричала Шарина. — А остальные?
Остров снова потрясла дрожь, еще сильнее, чем прежде. Девушка вскочила на левую выносную балку и схватилась обеими руками за ванты.60 Лодку приподняло волной и ударило о скалу с силой, которая бы разбила любую наборную конструкцию.
— Если мы будем на плаву, — ответил отшельник, стараясь перекричать низкий рев моря, — то сможем подобрать их. Если же застрянем на берегу, то следующая же волна перевернет челнок, и мы никогда не сможем снова восстановить его!
Волны пенились у пояса Шарины, брызгали солью в лицо. Девушка моргала, отплевывалась, но глаза не закрывала. Ноннус неподвижно, подобно скале, стоял среди этого бурлящего хаоса.
Море на какое-то время затихло, как замирает зверь в засаде. Водная поверхность приобрела маслянистый блеск: судорожные потуги острова подняли наверх миллиарды крошечных существ — представителей низших форм океанической жизни, перемешали их, нарушили веками складывавшиеся пищевые цепочки. В этом кипучем водовороте жизни — шипящем и булькающем — Шарина, как ни старалась, не могла различить вулканический гул подводных скал. Так что же тогда сотрясает остров?
Ноннус сделал новую попытку выбить кол, державший швартовы. На этот раз он был вознагражден: колышек закачался и поддался. Отшельник вытащил его и бросил внутрь лодки, и сам отступая в ее сторону.
Шарина увидела, как аристократы бегут со всех ног вниз по склону, волоча между собой сундучок с магическими принадлежностями. Если падал один, то он увлекал за собой и другого. Тем больше времени уходило у них на то, чтобы подняться.
— Я за ними, — крикнула девушка, спрыгивая со своей опоры.
— Нет! — завопил Ноннус. — Нет, дитя!
С непостижимой ловкостью, ни разу не поскользнувшись, она прыгала с одной мокрой площадки на другую. Пена, забивавшаяся в трещины, четко, как днем, обрисовывала их, облегчая Шарине задачу. Она умудрилась устоять даже во время третьего толчка, хотя пенная волна захлестнула остров с другой стороны, перекатившись через гребень.
Она добралась до аристократов прежде, чем они сумели разглядеть свою спасительницу.
— На помощь… — прохрипел Медер.
Шарина подхватила сундучок из рук парня и вскинула его себе на правое плечо. Хотя волшебник наверняка был сильнее девушки, но он понятия не имел, как надо переносить тяжести. Попытка тащить ношу вдвоем только ухудшила дело. Азера выкарабкалась из очередной расселины, хныча и держась за ушибленное колено.
— Бегом, или придется добираться вплавь, — скомандовала Шарина и так припустила к челноку, как не бегала до того ни разу в жизни. Впрочем, ей приходилось внимательно глядеть под ноги, ибо оступиться с тяжелым сундучком было бы непростительной ошибкой, на которую девушка просто не имела права.
Только не сегодня, повторяла она, как заклинание, прыгая по скользким камням. Ей все удалось. С тяжеленной ношей и двумя недотепами-аристократами, наступавшими ей на пятки, Шарина достигла лодки, как раз когда четвертый толчок погнал очередную волну ей навстречу.
Крепко ухватившись левой рукой за балку, девушка на мгновение ушла с головой под воду. Ноннус дожидался ее у последнего крепления швартова. Ногами он стоял на веревке, чтобы освободить обе руки. Улучив момент, он выловил из воды обоих барахтавшихся аристократов и крепко держал их за запястья.
Азера завопила от боли и сделала попытку вырваться: свободной рукой она отбивалась и старалась разжать железную хватку отшельника. С таким же успехом она могла попробовать дотянуться до только что взошедшей луны. Если Ноннус решил спасти ее, он сделает это, наплевав на все синяки на руках!
Волна, достигнув своего максимума, пошла на убыль. Воспользовавшись этим, отшельник сунул веревку в руки аристократам и велел карабкаться в лодку. Сам же обернулся к Шарине.
Та отпустила опору и теперь стояла, сжимая в обеих руках сундучок Медера. Отступив на два шага, девушка размахнулась и зашвырнула подальше в море свою ношу.
Сундучок дважды перекувырнулся в отступающей волне и навсегда скрылся под водой. Послышался отчаянный крик волшебника. Шарина увидела бледное лицо юноши, его разверстый рот, остановившийся взгляд.
Девушка вскарабкалась на борт челнока и взялась за румпель. Лицо отшельника осветилось широкой улыбкой. Он выбил последнее крепление швартова, в один прыжок достиг носа лодки и пошел вдоль планшира к Шарине на корму.
Челнок завалился на нос, когда суша ушла вниз, но затем с грохотом и пеной нахлынула вода и подхватила его.
— Мы тонем! — закричал Медер. — Мы тонем!
Он сгущал краски. Максимум, чем угрожала им яростная волна, — так это лишить выносных балок. Если же что и тонуло, так сам остров.
Вскоре он совершенно скрылся из виду, соленые волны Внешнего Моря сомкнулись над ним.
Спустя короткое время знакомый бугор снова показался из воды, но уже гораздо западнее. Лунный свет отражался в гигантском глазе морской твари, чей панцирь составлял более полумили в диаметре. Чудовище размером с остров уплывало в море.
Передние ласты рассекали волны. Под действием силы тяжести огромная, невообразимо древняя черепаха погрузилась под воду и скрылась из мира людей.
Шарина поднялась из воды, куда ее сбросило начавшееся землетрясение, и озирала картину разрушений. Волна, прочесавшая берег на сотню футов, загасила с таким трудом разведенный костер. Хорошо еще Ноннус успел подхватить дымящийся котелок, прежде чем тот скрылся в морских водах. От варева все еще поднимался пар.
Отшельник с привычной ловкостью закинул котелок вместе со своим посохом в челнок и шагнул к швартовым, закрепленным на берегу кольями. Взявшись обеими руками за один из них, он попытался выбить его из скалы.
— Ноннус! — закричала Шарина. — А остальные?
Остров снова потрясла дрожь, еще сильнее, чем прежде. Девушка вскочила на левую выносную балку и схватилась обеими руками за ванты.60 Лодку приподняло волной и ударило о скалу с силой, которая бы разбила любую наборную конструкцию.
— Если мы будем на плаву, — ответил отшельник, стараясь перекричать низкий рев моря, — то сможем подобрать их. Если же застрянем на берегу, то следующая же волна перевернет челнок, и мы никогда не сможем снова восстановить его!
Волны пенились у пояса Шарины, брызгали солью в лицо. Девушка моргала, отплевывалась, но глаза не закрывала. Ноннус неподвижно, подобно скале, стоял среди этого бурлящего хаоса.
Море на какое-то время затихло, как замирает зверь в засаде. Водная поверхность приобрела маслянистый блеск: судорожные потуги острова подняли наверх миллиарды крошечных существ — представителей низших форм океанической жизни, перемешали их, нарушили веками складывавшиеся пищевые цепочки. В этом кипучем водовороте жизни — шипящем и булькающем — Шарина, как ни старалась, не могла различить вулканический гул подводных скал. Так что же тогда сотрясает остров?
Ноннус сделал новую попытку выбить кол, державший швартовы. На этот раз он был вознагражден: колышек закачался и поддался. Отшельник вытащил его и бросил внутрь лодки, и сам отступая в ее сторону.
Шарина увидела, как аристократы бегут со всех ног вниз по склону, волоча между собой сундучок с магическими принадлежностями. Если падал один, то он увлекал за собой и другого. Тем больше времени уходило у них на то, чтобы подняться.
— Я за ними, — крикнула девушка, спрыгивая со своей опоры.
— Нет! — завопил Ноннус. — Нет, дитя!
С непостижимой ловкостью, ни разу не поскользнувшись, она прыгала с одной мокрой площадки на другую. Пена, забивавшаяся в трещины, четко, как днем, обрисовывала их, облегчая Шарине задачу. Она умудрилась устоять даже во время третьего толчка, хотя пенная волна захлестнула остров с другой стороны, перекатившись через гребень.
Она добралась до аристократов прежде, чем они сумели разглядеть свою спасительницу.
— На помощь… — прохрипел Медер.
Шарина подхватила сундучок из рук парня и вскинула его себе на правое плечо. Хотя волшебник наверняка был сильнее девушки, но он понятия не имел, как надо переносить тяжести. Попытка тащить ношу вдвоем только ухудшила дело. Азера выкарабкалась из очередной расселины, хныча и держась за ушибленное колено.
— Бегом, или придется добираться вплавь, — скомандовала Шарина и так припустила к челноку, как не бегала до того ни разу в жизни. Впрочем, ей приходилось внимательно глядеть под ноги, ибо оступиться с тяжелым сундучком было бы непростительной ошибкой, на которую девушка просто не имела права.
Только не сегодня, повторяла она, как заклинание, прыгая по скользким камням. Ей все удалось. С тяжеленной ношей и двумя недотепами-аристократами, наступавшими ей на пятки, Шарина достигла лодки, как раз когда четвертый толчок погнал очередную волну ей навстречу.
Крепко ухватившись левой рукой за балку, девушка на мгновение ушла с головой под воду. Ноннус дожидался ее у последнего крепления швартова. Ногами он стоял на веревке, чтобы освободить обе руки. Улучив момент, он выловил из воды обоих барахтавшихся аристократов и крепко держал их за запястья.
Азера завопила от боли и сделала попытку вырваться: свободной рукой она отбивалась и старалась разжать железную хватку отшельника. С таким же успехом она могла попробовать дотянуться до только что взошедшей луны. Если Ноннус решил спасти ее, он сделает это, наплевав на все синяки на руках!
Волна, достигнув своего максимума, пошла на убыль. Воспользовавшись этим, отшельник сунул веревку в руки аристократам и велел карабкаться в лодку. Сам же обернулся к Шарине.
Та отпустила опору и теперь стояла, сжимая в обеих руках сундучок Медера. Отступив на два шага, девушка размахнулась и зашвырнула подальше в море свою ношу.
Сундучок дважды перекувырнулся в отступающей волне и навсегда скрылся под водой. Послышался отчаянный крик волшебника. Шарина увидела бледное лицо юноши, его разверстый рот, остановившийся взгляд.
Девушка вскарабкалась на борт челнока и взялась за румпель. Лицо отшельника осветилось широкой улыбкой. Он выбил последнее крепление швартова, в один прыжок достиг носа лодки и пошел вдоль планшира к Шарине на корму.
Челнок завалился на нос, когда суша ушла вниз, но затем с грохотом и пеной нахлынула вода и подхватила его.
— Мы тонем! — закричал Медер. — Мы тонем!
Он сгущал краски. Максимум, чем угрожала им яростная волна, — так это лишить выносных балок. Если же что и тонуло, так сам остров.
Вскоре он совершенно скрылся из виду, соленые волны Внешнего Моря сомкнулись над ним.
Спустя короткое время знакомый бугор снова показался из воды, но уже гораздо западнее. Лунный свет отражался в гигантском глазе морской твари, чей панцирь составлял более полумили в диаметре. Чудовище размером с остров уплывало в море.
Передние ласты рассекали волны. Под действием силы тяжести огромная, невообразимо древняя черепаха погрузилась под воду и скрылась из мира людей.
31
С каждым ударом сердца Гаррика накрывала ослепительно-белая пелена боли. Затем она сменялась кроваво-красной. В том же самом ритме здания вокруг площади расплывались и снова входили в фокус. Юноша лежал на булыжной мостовой. Это могло бы причинять ему неудобства, если б в его голове оставалось место для таких мелочей.
Рядом стояла коленопреклоненная Теноктрис и нараспев читала заклинания. В небе сияла яркая луна. Облака, прежде закрывавшие ее, куда-то улетучились.
Спина Гаррика, казалось, превратилась в колбасный фарш. Он не мог пошевелиться и только краем глаза видел собравшихся вокруг зрителей. Большей частью это были городские работяги. Один аристократ выглянул из своего портшеза и с удивлением взирал на любопытную картину, пока кучка его слуг и приживальщиков перешептывалась и тыкала в Гаррика пальцами. Лиана с трудом держась на ногах, порылась в складках своего шелкового пояса и обратилась к вельможе с просьбой о помощи.
Зрение юноши наконец стабилизировалось, и он осознал, что лежит перед полукруглыми ступенями, ведущими в графский дворец. Кирпичная кладка сохранилась со времен Старого Королевства, но внешняя отделка подверглась модернизации в более поздние времена.
Подслеповатые окошки нижнего этажа прятались за тяжелыми литыми решетками, в то время как окна второго этажа снабжались арочными и треугольными карнизами, третий был оформлен пилястрами, поддерживавшими плоский выступающий козырек. Над фасадом возвышалась башня, которая являлась не очень удачным подражанием древнему храму.
И венчалось все это золоченой статуей, ярко блестевшей в лунном свете.
Некоторые из нижних окошек светились — здесь проживали и работали графские чиновники. В эти тревожные времена им приходилось засиживаться допоздна.
— Как мы сюда попали? — пробормотал Гаррик (или только подумал?)
Теноктрис продолжала свои песнопения, прикасаясь кончиком своей самшитовой веточки к различным точкам в воздухе рядом с телом юноши. Постепенно боль от ран стала сменяться свинцовым онемением, и Гаррик всерьез забеспокоился — а не впадает ли он в шок?
Они с колдуньей перешли в измерение Стразедона на кладбище, примерно в миле от того места, где сейчас очутились. Все верно, расстояние соответствовало тому, которое они прошли до встречи с демоном. Да и время, судя по луне на небе, совпадало с потраченным в мире черного солнца.
Гаррик не мог определить направление, в котором они переместились. Возможно, тут тоже все было в порядке.
Юноша чувствовал себя совершенно обессиленным, но, видно, пора отдыха для него еще не наступила. Спина, превратившаяся в скопление горящих углей, не давала провалиться в забвение. Очевидно, когти демона несли в себе сильнейший яд, подобно некоторым разновидностям гусениц. Теперь болезнь не даст ему никогда уснуть… он будет вечно пылать в огне, пока не умрет…
Двое слуг с носилками в ужасе остановились посреди улицы. Очевидно, Гаррик со своими спутниками внезапно появился в поле их зрения, как только распалось измерение Стразедона. Махнув рукой на несговорчивого вельможу, Лиана обратилась к носильщикам:
— Эй вы, двое! Положите мужчину на свои носилки!
Передний слуга в испуге рванулся вперед, но его товарищ продолжал стоять столбом. Носилки дернулись, но так и остались на месте. На них лежал груз мокрых шкур, от них нестерпимо смердело.
— Глядите! — сказала Лиана, доставая руки из пояса и пересыпая золотые монеты с одной ладони на другую. Если даже слуги не распознали золото — откуда бы им знать сей благородный металл? — то такое количество монет, пусть даже медных, заворожило их и удержало на месте.
— Отнесите его в «Приют Капитана», — распорядилась девушка. — Вы ведь знаете, где это? Спасите ему жизнь — и получите по сандракканскому золотому каждый!
— Но, госпожа, — промямлил передний носильщик. Они оба были настолько поражены, что даже не догадались поставить свою ношу на мостовую. — Мы должны доставить это сапожнику Чилзену, который живет в Обувном Переулке.
— Идиоты! — подал голос вельможа из портшеза. — На сандракканский золотой можно купить всю лавку Чилзена вместе с его дочерью!
Задний носильщик, который, наконец, понял, что к чему, накренил носилки и вывалил кучу шкур на мостовую прямо под ноги своему товарищу. Они обменялись взглядами и поставили носилки рядом с Гарриком. Затем переложили его с неожиданной осторожностью — эти работяги знали, как обращаться с ранеными.
Рядом стояла коленопреклоненная Теноктрис и нараспев читала заклинания. В небе сияла яркая луна. Облака, прежде закрывавшие ее, куда-то улетучились.
Спина Гаррика, казалось, превратилась в колбасный фарш. Он не мог пошевелиться и только краем глаза видел собравшихся вокруг зрителей. Большей частью это были городские работяги. Один аристократ выглянул из своего портшеза и с удивлением взирал на любопытную картину, пока кучка его слуг и приживальщиков перешептывалась и тыкала в Гаррика пальцами. Лиана с трудом держась на ногах, порылась в складках своего шелкового пояса и обратилась к вельможе с просьбой о помощи.
Зрение юноши наконец стабилизировалось, и он осознал, что лежит перед полукруглыми ступенями, ведущими в графский дворец. Кирпичная кладка сохранилась со времен Старого Королевства, но внешняя отделка подверглась модернизации в более поздние времена.
Подслеповатые окошки нижнего этажа прятались за тяжелыми литыми решетками, в то время как окна второго этажа снабжались арочными и треугольными карнизами, третий был оформлен пилястрами, поддерживавшими плоский выступающий козырек. Над фасадом возвышалась башня, которая являлась не очень удачным подражанием древнему храму.
И венчалось все это золоченой статуей, ярко блестевшей в лунном свете.
Некоторые из нижних окошек светились — здесь проживали и работали графские чиновники. В эти тревожные времена им приходилось засиживаться допоздна.
— Как мы сюда попали? — пробормотал Гаррик (или только подумал?)
Теноктрис продолжала свои песнопения, прикасаясь кончиком своей самшитовой веточки к различным точкам в воздухе рядом с телом юноши. Постепенно боль от ран стала сменяться свинцовым онемением, и Гаррик всерьез забеспокоился — а не впадает ли он в шок?
Они с колдуньей перешли в измерение Стразедона на кладбище, примерно в миле от того места, где сейчас очутились. Все верно, расстояние соответствовало тому, которое они прошли до встречи с демоном. Да и время, судя по луне на небе, совпадало с потраченным в мире черного солнца.
Гаррик не мог определить направление, в котором они переместились. Возможно, тут тоже все было в порядке.
Юноша чувствовал себя совершенно обессиленным, но, видно, пора отдыха для него еще не наступила. Спина, превратившаяся в скопление горящих углей, не давала провалиться в забвение. Очевидно, когти демона несли в себе сильнейший яд, подобно некоторым разновидностям гусениц. Теперь болезнь не даст ему никогда уснуть… он будет вечно пылать в огне, пока не умрет…
Двое слуг с носилками в ужасе остановились посреди улицы. Очевидно, Гаррик со своими спутниками внезапно появился в поле их зрения, как только распалось измерение Стразедона. Махнув рукой на несговорчивого вельможу, Лиана обратилась к носильщикам:
— Эй вы, двое! Положите мужчину на свои носилки!
Передний слуга в испуге рванулся вперед, но его товарищ продолжал стоять столбом. Носилки дернулись, но так и остались на месте. На них лежал груз мокрых шкур, от них нестерпимо смердело.
— Глядите! — сказала Лиана, доставая руки из пояса и пересыпая золотые монеты с одной ладони на другую. Если даже слуги не распознали золото — откуда бы им знать сей благородный металл? — то такое количество монет, пусть даже медных, заворожило их и удержало на месте.
— Отнесите его в «Приют Капитана», — распорядилась девушка. — Вы ведь знаете, где это? Спасите ему жизнь — и получите по сандракканскому золотому каждый!
— Но, госпожа, — промямлил передний носильщик. Они оба были настолько поражены, что даже не догадались поставить свою ношу на мостовую. — Мы должны доставить это сапожнику Чилзену, который живет в Обувном Переулке.
— Идиоты! — подал голос вельможа из портшеза. — На сандракканский золотой можно купить всю лавку Чилзена вместе с его дочерью!
Задний носильщик, который, наконец, понял, что к чему, накренил носилки и вывалил кучу шкур на мостовую прямо под ноги своему товарищу. Они обменялись взглядами и поставили носилки рядом с Гарриком. Затем переложили его с неожиданной осторожностью — эти работяги знали, как обращаться с ранеными.