Джонсон Сьюзен. Леди и лорд

   — Чем дольше стоит корабль у побережья, тем меньше у нас шансов остаться незамеченными, — возразил Робби. — Даже под норвежским флагом. И если военные корабли оставят нас в покое, то не дадут житья таможенники. Мы не можем оставаться там сколько нам захочется.
   — Если он не может ходить, мы вынесем его на руках, — вставил свое слово Монро.
   — Тихонько пробраться внутрь, не переполошив всю стражу, и то крайне сложно. А уж тащить на себе по узкой лестнице такого великана, как Равенсби… — Дуглас Кауттс обескураженно пожал плечами.
   — Джонни вряд ли окрепнет, оставаясь в этом подземелье. Он скорее угаснет от лихорадки. — Голос Робби охрип от усталости. С тех пор как он бежал из своих владений в Ист-Лотиане, ему почти не приходилось спать. Игра в кошки-мышки с британскими крейсерами отняла у него немало сил. Едва услышав от Чарли Фокса новость о том, что Джонни и Элизабет схвачены солдатами, Робби тут же отплыл в Лейт. — Хорошо, поговорю с Роксаной, когда она вернется от Кристианы Данбар, — вздохнул он. — И если только ркажется, что ей удалось увидеть Элизабет, то, клянусь Богом, сердце подсказывает мне, что завтра вечером нам надо освобождать обоих. — Он вопросительно взглянул на двоюродного брата, ожидая его мнения на этот счет.
   — Мы застанем их врасплох, — медленно, как бы самому себе, сказал Монро. — Там вряд ли ожидают, что кто-то заявится вдруг вытаскивать у них из-под носа человека, который находится чуть ли не при смерти… Так что я согласен. Завтра. Если, конечно, у Роксаны будут для нас хорошие новости. Главное в нашем деле — точный расчет. Как только Элизабет исчезнет, поднимется суматоха. Все кинутся туда, где ее держали под стражей. Поэтому мы должны быть готовы проникнуть в тюрьму в ту же секунду, едва она будет вырвана из лап Куинсберри.
   Юристу не оставалось ничего иного, как согласиться.
   — В таком случае, — тяжело вздохнул он, — я беру на себя верхние ворота. Ключом к ним послужит золото. Что же касается остальных запоров, то, боюсь, отворить их удастся только мечом.
   В тот же день, только начали сгущаться сумерки, Робби и Монро заперлись вместе с Роксаной в ее личных покоях, чтобы обменяться информацией.
   — К Элизабет даже не приставили охрану, — сообщила Роксана, — Вероятно, эти подлецы полагают, что она и без того надежно спрятана от чужих глаз. И, надо признать, не так уж заблуждаются. Обычно любая мало-мальски важная новость тут же становится известной каждому в нашем городке, который жить не может без сплетен. А тут моим осведомителям пришлось пробегать целый день, прежде чем они разнюхали, где содержат Элизабет.
   — Если она не под стражей, то освободить ее не составит особого труда, — отметил Монро.
   — Ключ от комнаты Элизабет висит на поясе у Кристианы. Сообщаю вам это на тот случай, если вы предпочтете все-таки не выламывать дверь.
   — Лично мне и в самом деле хотелось бы обойтись с дверью поделикатнее. Лишний шум нам ни к чему, ведь мы чуть ли не в ту же секунду, как освободим Элизабет, должны будем поспешить в тюрьму на выручку Джонни. — Робби довольно бесцеремонно разлегся на диване Роксаны, положив ноги в сапогах на изящно изогнутую ручку, обитую мягким материалом. — Думаю, мы все-таки воспользуемся ключом Кристианы, а перед уходом запрем ее понадежнее заодно с прислугой.
   — Если Джонни окажется слишком слаб для дальнего путешествия или вы не решитесь сразу же отправиться в Лейт, то можете найти убежище здесь.
   — Нам бы с тобой ее оптимизм, — невесело улыбнулся Монро, подняв глаза на Робби.
   — Но ведь удалось же год назад бежать Кзткарту, да так, что потом ни одна ищейка его не нашла, — напомнила братьям Роксана. — Свобода имеет свою цену, и о ней всегда можно договориться, даже в темнице за толстыми крепостными стенами.
   — Дуглас готов заплатить за то, чтобы нам открыли верхние ворота, — поведал ей Робби, — однако последнюю дверь, перед самым входом в подземелье, сторожат люди Куинсберри.
   — Тогда соберите побольше воинов из клана Кэрров, чтобы разделаться со стражей.
   — Слишком много людей незаметно в тюрьму не проведешь — стоит только часовым заподозрить неладное, и они сразу же поднимут тревогу.
   — Меня просто подмывает побеседовать с командором Гордоном. Лично. Сдается мне, мы с ним сойдемся в цене.
   — Будь на его месте другой человек, с ним стоило бы потолковать о нашем деле. Однако этот дорожит своей должностью, к тому же занимает ее по милости Куинсберри. Так что, к сожалению… — Монро замолчал, не окончив фразы.
   — Ничего, Роксана, мы все равно освободим Джонни, — произнес Робби успокаивающим тоном. — Не мытьем, так катаньем.
   — Так помните же: верхние комнаты, в которых вы сейчас живете, по-прежнему будут ждать вас. Кто знает, может быть, еще пригодятся. Среди моих знакомых достаточно влиятельных людей, во всяком случае, для того, чтобы задать трепку любому, кому взбредет в голову осматривать мое жилище. — Говоря о своих связях, Роксана явно поскромничала. Будучи признанной первой красавицей Эдинбурга, а по утверждениям некоторых, и всей Британии, она постоянно была окружена поклонниками, в том числе весьма сановными, которые сочли бы за счастье оказать ей любую услугу.
   — Надеемся, что нам все-таки удастся добраться до корабля, — сказал Монро.
   Робби согласно кивнул.
   — Если, конечно, позволит состояние здоровья Джонни. Кауттс говорит, что он сейчас крайне слаб.
   — А куда же вы отвезете Элизабет?
   — Прямиком на борт «Трондхейма».
   — Завтра вечером мне предстоят ужин и бал в доме Чанслеров. Господи, с каким нетерпением я буду ждать новостей! Думаю, что побег из тюрьмы наделает столько шуму, что еще до наступления утра о нем узнают в Тайном совете. Сегодня же я собираюсь в гости к графине Памюр. Не исключено, что там мне удастся выведать кое-что интересное о Куинсберри, поскольку в прошлом он питал к графине нежные чувства.
   — Как только стемнеет, мы оседлаем коней и поскачем к «Трондхейму», — сказал Робби. — К завтрашней ночи у нас не должно быть недостатка в оружии. Один из наших людей будет сопровождать тебя, когда ты отправишься к графине, на тот случай, если тебе понадобится посыльный, чтобы передать нам какую-либо важную весть. Можешь выдать его за своего слугу. Кстати, позволь заодно выразить сочувствие, — добавил он с ухмылкой. — Вечерок тебе предстоит не из приятных. Стоит мне только представить, как графиня декламирует свои новые стихи о любви…
   — Где же твоя романтичность? — весело спросила Роксана.
   — У нас уже есть романтик в семье. Хватит и одного, — иронично откликнулся наследный владетель Грейден. — Хотя еще год назад ни один из тех, кто знает Джонни Кэрра, и шиллинга не поставил бы в споре о том, есть ли в сердце этого человека хоть крупица тонких чувств.
 
   Со времени прибытия в город люди Редмонда вели неусыпное наблюдение за резиденцией Гарольда Годфри. Чтобы не мозолить глаза посторонним, они сменялись каждые два часа, надеясь, что эрл Брюсиссон в конце концов покинет свое жилище и выведет их к Элизабет. Однако с тех пор, как к нему прибыл посыльный с золотом, тот не думал покидать своих апартаментов. При этом, насколько можно было судить со слов другого жильца этого дома, занимавшего этаж под комнатами эрла, Гарольд Годфри жил один.
   И все же долгожданный момент наступил. Когда наблюдатели уже изрядно устали от несения своей затянувшейся вахты, к дверям дома подъехала изящная карета, и буквально через несколько секунд на парадном крыльце появился Гарольд Годфри, разодетый в голубой бархат и черные кружева. Он тут же сел в роскошный экипаж.
   Едва карста отъехала, от стены дома отделилась сумрачная фигура. Попетляв по брусчатке, усеянной мусором, человек, одетый в черное, пробрался в темную подворотню на противоположной стороне улицы. Это был один из людей Редмонда.
   — Он велел ехать к графине Памюр, — сообщил соглядатай своему хозяину.
   — Я пришлю тебе смену, — тихо сказал Редмонд, — а сам попытаюсь найти дорогу к графине. Побеседую там с кучерами. Этой братии обычно многое известно. Вдруг удастся узнать что-нибудь любопытное. Чем черт не шутит…
 
   Чтобы не торчать на виду, Редмонд смешался с толпой кучеров, которые топтались у своих карет на обочине возле красивого дома. Как раз в этот момент у подъезда городского особняка графини Памюр остановился экипаж Роксаны. Редмонд не узнал медноволосую красотку, выпорхнувшую из кареты. Зато он хорошо знал в лицо ее расторопного лакея, который с преувеличенной галантностью помог своей госпоже сойти с подножки синего экипажа, похожего скорее на лаковую табакерку.
   Поддерживая края накидки и пышные юбки, Роксана деловито засеменила на высоких каблуках к распахнутым дверям. Прервав беседу с кучерами, обменивавшимися свежими сплетнями, Редмонд шагнул на мостовую, чтобы попасться на глаза лакею, провожавшему хозяйку к дверному проему, ярко освещенному факелами. Ни один из них не проронил ни слова, боясь выдать себя, но по их глазам можно было догадаться, что эти двое узнали друг друга.
   — Подожди, — еле слышно шепнул представитель клана Кэрров.
   Ждать пришлось недолго. Через некоторое время клансмен появился на улице, и они отошли в сторону от группы кучеров и форейторов, продолжавших оживленную болтовню. Отойдя от дома на небольшое расстояние, двое мужчин обронили всего несколько фраз. Этого было достаточно, чтобы ввести друг друга в курс дела. Редмонд договорился насчет встречи с Робби в доме Роксаны той же ночью. Через несколько кратких минут пара разделилась, и Редмонд опять занял свой «пост» на обочине, чтобы продолжить наблюдение.

25

   Роксана никогда прежде не видела эрла Брюсиссона, однако была знакома с Куинсберри. Шотландское дворянство не было многочисленным, а потому в этом узком кругу практически все знали друг друга. Узнать в человеке, стоявшем рядом с герцогом, Гарольда Годфри по описанию Робби не составило труда. Кстати, у нее тоже был собеседник. Безусый юнец увивался за ней хвостом, отпуская комплименты по поводу ее вечернего туалета и не забывая при этом заглядывать ей в декольте. Подождав, пока не иссяк поток грубой лести, она ласково проговорила:
   — Милый Бьюкан, если вы принесете мне бокал кларета, я буду вашей вечной должницей. Здесь просто нечем дышать. — И, ласково потрепав его по щеке сложенным веером из кружев и слоновой кости, игриво добавила: — Если вы, конечно, не возражаете…
   Окрыленный воздыхатель сразу же умчался прочь. Посмотревшись в освещенное свечами зеркало, Роксана быстро поправила кружева на груди, изобразила на лице самую очаровательную улыбку из всех, что имелись в ее арсенале, и, вполне удовлетворенная собственным актерским мастерством, плавно покачивая бедрами, двинулась к человеку, в немилосердных руках которого находилась ныне жизнь Джонни Кэрра.
   Куинсберри заметил ее лишь тогда, когда она была уже совсем рядом. Полуобернувшись, он приветствовал ее ответной улыбкой. Стоявший рядом с ним человек, который был чуть выше ростом, тоже невольно посмотрел на нее. Роксана наградила улыбкой обоих. Ловко развернув веер, она присела в глубоком реверансе, открыв взгляду мужчин свою великолепную грудь, и подняла на них плутовские темные глаза.
   — Если бы ты знал, как я рада снова видеть тебя в Эдинбурге, — льстиво проговорила прелестница. — Стоит тебе отлучиться, и наше общество тут же скучнеет.
   — Но благодаря тебе оно не теряет очарования, — ответил герцог с легкой улыбкой. — Его лучшее украшение — это ты, дорогая. И именно ты заставляешь меня постоянно скучать по Эдинбургу, где бы я ни находился.
   — А ты все так же любезен, мой милый. Не каждому мужчине это дано. — Проведя кружевным краешком веера по его подбородку, Роксана еле заметно подмигнула. Ее кокетство быстро приближалось к грани дозволенного.
   Гарольд Годфри смущенно прокашлялся.
   Нехотя оторвав глаза от прелестной женской груди, обрамленной пышными кружевами, Куинсберри мельком взглянул на него и, немного замявшись, произнес:
   — Роксана, позволь представить тебе эрла Брюсиссона. Он приехал в Шотландию, чтобы подыскать себе здесь кое-какую недвижимость. Брюсиссон, перед вами графиня Килмарнок, прошу любить и жаловать.
   Взгляд Годфри был чрезвычайно внимателен, из чего Роксана заключила, что пока все идет как по маслу. Начало ее миссии можно было считать удачным. Улыбка из льстивой превратилась в сладострастную. Пора было начинать играть роль знойной леди.
   — Вы надолго к нам, Брюсиссон?
   — Еще не решил окончательно. А вы живете в городе?
   — Почти постоянно… — Роксана несколько оторопела: в его глазах тлело скотское вожделение, которое он даже не пытался скрыть. — Мои дети здесь учатся, — продолжила она, поборов в себе брезгливость.
   — Вашему мужу нравится городская жизнь?
   — Нравилась…
   — Роксана — самая очаровательная вдова во всей Британии, — вежливо вмешался в разговор Куинсберри. — Что слышно от твоего брата? Как Арджилл? Они по-прежнему неразлучны?
   — В последнем письме он написал, что останется на зиму в Гааге. Они стоят там лагерем. — Роксана и ее брат придерживались противоположных политических взглядов, что не было редкостью в шотландских благородных семействах того времени. — Мой братец без ума от великого Марльборо.
   — Не он один. Многие наши юные герои придерживаются того же мнения, что вовсе не удивительно: этот человек умеет держать вожжи в руках.
   — Именно об этом и твердит мне Колтер со всем восторгом, на который только способен девятнадцатилетний юноша. А каковы твои планы на этот год? Ты приедешь в Эдинбург на заседания парламента?
   — Возможно.
   — Тогда, возможно, встретимся снова. Передавай от меня привет Айсобел. А вот и Бьюкан с моим кларетом. Рада была с вами познакомиться, Брюсиссон. — Кивнув на прощание, она удалилась. Кивок тоже получился удачным, чему в немалой степени способствовала великолепная прическа, украшавшая ее голову.
   — В течение нескольких лет она была любовницей Ра-венсби, — задумчиво заметил Куинсберри. Оба мужчины смотрели вслед Роксане, походка которой была вызывающе обольстительна.
   — Что-то не видно, чтобы она по нему убивалась.
   — Она похоронила двух мужей. Должно быть, горе закаляет чувства. Кстати, Гарольд, если вы собираетесь ее навестить, то должен предупредить вас: она моя хорошая подруга.
   — Кто вам сказал, что я собираюсь навещать ее?
   Улыбка Куинсберри была понимающей.
   — Собираетесь, Гарольд, собираетесь… Зачем нам лгать друг другу?
 
   Ждать было некогда — нужно было действовать. В подобной ситуации Роксана не могла позволить себе такой роскоши, как неопределенность, а потому в тот же вечер как бы случайно еще раз очутилась рядом с Гарольдом Годфри, когда тот скучал в одиночестве. Впрочем, он сам помог ей начать разговор, встав на ее пути, когда она проходила мимо, притворяясь, что новый знакомый ей вовсе не интересен.
   — Не знаю почему, но Эдинбург вдруг показался мне гораздо привлекательнее, чем раньше, — сказал эрл, глядя на Роксану с высоты своего огромного роста.
   — Может, вас очаровала Сесилия прекрасным чтением своих стихов? — протяжно промурлыкала она, снова заметив, что в ней его больше всего привлекает низкий вырез платья.
   — Плевать я хотел на поэзию, — произнес он неожиданно низким голосом, из чего можно было заключить, что этого человека интересует вовсе не мир искусства, а нечто иное — то, чем он в данный момент любовался без зазрения совести.
   Роксана зазывно улыбнулась. Этот прием из ее репертуара обычно срабатывал безотказно.
   — Какая досада, — вздохнула она. — А ведь завтра я устраиваю вечер поэзии, на который приглашены лишь немногие избранные. Свои стихи будет читать один из любимейших сынов Эдинбурга. Не знаю почему, но мне кажется, что вам у меня понравится.
   — Когда можно будет прийти?
   Чуть склонив голову набок, Роксана метнула на него взгляд из-под полуопущенных ресниц.
   — Приходите позже… — В ее голосе было скрыто обещание. — Когда закончатся чтения…
   — Когда? — Его тон был резок, почти груб. В намерениях этого мужлана невозможно было ошибиться.
   — Что бы вы сказали относительно половины десятого?
   — Буду, — коротко рубанул Годфри.
   Раз сказал, значит, придет — в этом можно было не сомневаться.
 
   В ту же ночь в гостиной Роксаны снова собрались старые знакомые. Единственным новым лицом в этой компании был Рсдмонд. Заговорщики в мельчайших деталях обсудили свои планы, поскольку успех их отчаянного предприятия в первую очередь зависел от точного расчета.
   — Я смогу задержать Годфри часа на полтора, — предположила Роксана. — Во всяком случае, сделаю так, чтобы мои гости разошлись как можно позже…
   — В крайнем случае мы можем послать к тебе пару своих людей. Они разыграют из себя не слишком вежливых гостей, которые, изрядно отведав бренди из твоих погребов, не захотят расставаться с гостеприимной хозяйкой, — подал идею Робби, которому было не по себе при мысли о том, что Роксане придется остаться наедине с Годфри.
   — Но не могу же я заставить его ждать несколько часов. Он неглуп и быстро заподозрит неладное.
   — Вместе с тем нет никакой необходимости тащить его к себе в будуар. Он очень опасен. — Робби обеспокоенно взглянул на нее. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, но умоляю тебя, не делай этого ни при каких обстоятельствах…
   — Он действительно опасен, — тихо согласился Редмонд. — И если бы на мне не лежала обязанность доставить Элизабет в безопасное место, я обязательно остался бы, чтобы в случае необходимости оказать вам помощь. Этот человек — убийца. Он убивал много раз, и всякий раз — с изощренной жестокостью, — пробормотал он, сдерживая гнев. — Он просто ненормальный.
   — Вот видишь! — воскликнул Робби, во взгляде которого мелькнуло отчаяние. — А я что тебе говорю? Теперь-то ты понимаешь, что тебя ожидает?
   — Я буду с ним предельно осмотрительна.
   — Ладно, давайте еще раз вкратце перечислим, что нам предстоит сделать, — отрывисто проговорил Робби. — В полдесятого Редмонд со своими людьми отправляется за Элизабет…
   Каждый в очередной раз повторил, какую задачу и в какое время ему надлежит выполнить. Потом еще раз… Наконец все было расписано по минутам, учтена возможность любого развития событий, предусмотрены самые разные варианты осуществления плана спасения.
   Перед рассветом ушли все, кроме Робби, который, уютно устроившись на диване, не хотел подниматься наверх, в покои для гостей, и Роксаны, неподвижно сидевшей в своем любимом кресле. Несмотря на обилие проблем, юный наследник Грейден был настроен на веселый лад.
   — Джонни явно недооценил тебя, — поддразнил он хозяйку дома.
   — Недооценил, — слабо усмехнулась та, — но в остальном мне не в чем упрекнуть его…
   — Разве тебя не уязвило то, что он женился?
   Роксана на секунду задумалась.
   — Знаешь, я даже рада была за него, потому что до этого он не верил в любовь… Как могла я злиться на него, когда он наконец обрел подлинное счастье?
   — А сама ты когда-нибудь любила?
   — Очень давно, когда была совсем молода.
   — И что же получилось из этой любви?
   — Я вышла замуж. Моим первым мужем был Джеми Лоу… И если бы он не погиб под Намюром, я до сих пор жила бы с ним и любила бы его.
   — А Килмарнок?
   — Мои родители настояли на этом браке, когда не стало Джеми. Они все время твердили мне, что я слишком молода, чтобы оставаться вдовой.
   — Килмарнок был значительно старше.
   — Да.
   Услышав столь скупой ответ, Робби не стал приставать к ней с дальнейшими расспросами о ее втором муже. Судя по всему, этот брак не относился к разряду счастливых.
   — А теперь, значит, ты довольствуешься вдовьей долей?
   На ее устах снова появилась улыбка.
   — Вполне.
   — Если не случится ничего плохого, к лету мы возвратимся в Шотландию, — сообщил Робби, думая сейчас о том, что именно эта необыкновенная женщина для него дороже всех тех, с кем ему по воле неумолимой судьбы приходится ныне расставаться. Странно было ощущать то, насколько прояснились и очистились его чувства благодаря бурным событиям последних недель. Сейчас он лежал перед ней — молодой, изящный, мускулистый. Подвижные бугорки его мышц и в состоянии покоя перекатывались под одеждой, сшитой хорошим портным. Тонкая рука, свешиваясь, касалась пола, длинные ноги лежали на изогнутой диванной ручке.
   — Я рада. Буду ждать вас здесь.
   Его голова осталась лежать на вышитой подушке все так же неподвижно — Робби лишь скосил глаза на свою собеседницу.
   — Не выходи замуж, пока я не вернусь.
   — Вряд ли это случится. Свобода мне милее.
   — Я ревную тебя к твоей свободе. — Его голос снизился до шепота; полуприкрытые глаза глядели лениво, но в то же время испытующе.
   — Я не разрешаю тебе ревновать.
   — Ах, милая Рокси, можно подумать, что мне нужно твое разрешение…
   — Сейчас ты говоришь совсем как твой брат.
   — Однако я и мой брат не одно и то же. На месте брата я бы по-настоящему любил и ценил тебя.
   Она посмотрела на него долгим взглядом, только сейчас заметив, насколько в самом деле несхожи были два родных брата — Джонни и Робби. Черты лица Робби были более утонченными и смягченными, а каштановые кудри ниспадали волнами на плечи. В нем не было и намека на резкость и угловатость, присущие облику старшего брата. Несмотря на широкие плечи, Робби, поджарый и длинноногий, чем-то походил на жеребенка.
   — Но я на целых десять лет старше тебя, — наставительно сказала Роксана. Цветущая юность, воплощением которой был Робби, неумолимо напомнила ей о собственном возрасте.
   — Насколько мне помнится, данное обстоятельство не стало для нас препятствием прошлым летом.
   В ее тихом вздохе послышался отзвук сожаления.
   — Мне не следовало оставаться с тобой наедине.
   — Но звезды сияли так ярко, — напомнил он, улыбаясь.
   — М-м-м… — При этом воспоминании ее лицо тоже озарилось мечтательной улыбкой. — К тому же этот запах моря… Он всегда настраивает меня на лирический лад.
   — Надо будет запомнить.
   Она устало покачала головой:
   — Нет, милый мой, ты слишком юн. Именно об этом я сказала тебе на следующее утро. И мое мнение на этот счет с тех пор не изменилось. У меня пятеро детей, мой старший всего на несколько лет моложе тебя. — Она скользнула по его длинному телу взглядом из-под полуопущенных ресниц. — Нет, я не могу.
   — Дай мне только вернуться, и я сделаю все, чтобы переубедить тебя.
   — Тебе это не удастся.
   — Посмотрим, — не согласился Робби, сбросив ноги с дивана и твердо встав на ковер. — Если бы у меня было чуть больше времени, я попытался бы переубедить тебя прямо сейчас, ночью. — Подойдя к креслу, он наклонился и, нежно положив ладони на плечи Роксаны, поцеловал ее. Это не был поцелуй юнца. Это был настоящий, жаркий, опасный поцелуй мужчины, напомнивший ей о дикой и необузданной летней ночи, проведенной на яхте Джонни. — Обещай же мне не выходить замуж, — пробормотал Робби, отрываясь от ее губ. — Потому что я обязательно вернусь…
   — Не надо, — растерянно прошептала Роксана с зардевшимся лицом, и голос женщины предательски задрожал, говоря о пьянящей страсти, в плену которой она сейчас находилась.
   — Нет, надо, — мягко возразил он, проявляя строптивость, не меньшую, чем его брат. Робби бросил быстрый взгляд на часы на каминной полке. — Думаю, твои дети скоро поднимутся с постели… — Это был скорее вопрос, чем утверждение. Однако задан он был самым равнодушным тоном. Учитывая важность предстоящих дел, у него все равно не было времени продолжать ухаживания.
   — Да… очень скоро, — торопливо ответила Роксана, вжимаясь в спинку кресла, как если бы это могло спасти ее от чар Робби Кэрра.
   Это опасливое движение еще явственнее напомнило ему о сладком прошлом, и он улыбнулся. Но его лицо тут же обрело небывалую серьезность. Робби заговорил, и это была речь не мальчика, а мужчины:
   — Говорю это тебе на тот случай, если нам не удастся свидеться перед моим отъездом: спасибо тебе за все, что ты сделала для Джонни и Элизабет. Все Кэрры в неоплатном долгу перед тобой. — Затем его голос зазвучал более резко. — Но ради всего святого, берегись, когда будешь встречаться с Годфри. Не иди на риск, каким бы малым он тебе ни казался. Я не могу допустить, чтобы этот человек и тебе причинил зло. Дай мне слово, что не будешь рисковать.
   Роксана глядела на него, пораженная внезапной переменой, которая произошла в этом юноше. Его жгучий взгляд буквально пронзал ее. И она пообещала:
   — Даю слово.
   На его лице снова появилась улыбка.
   — В таком случае удачи тебе.
   — Но сам ты будешь осторожен?
   — Конечно.
   — Пришли мне весточку через Кауттса, когда доберешься до Голландии.
   — Твои слова звучат для меня как благословение. Похоже, ты веришь, что все обойдется.
   — А это и есть благословение. Чтобы не искушать богов, я не допускаю даже мысли о возможности несчастья.
   Робби усмехнулся. Мифическим покровителям он предпочитал более реальные гарантии — хорошее оружие и верных клансменов. Однако ему хватило рассудительности не говорить ей об этом.
   — Что ж, в таком случае до следующего лета, — попрощался Робби легким кивком. И ушел.
   После этого Роксана долго не могла уснуть. В душе ее царил сумбур. Ей определенно следовало в зародыше подавить попытки Робби объясниться в своих чувствах, наглухо отгородиться непроницаемым заслоном от очарования его юности. Однако она не смогла этого сделать. Не смогла физически. И он чутко уловил это. Но между ними ничего не могло быть. Это было абсолютно исключено. Ведь мальчику едва исполнилось восемнадцать.