Егоров Андрей Игоревич. Космический капкан

   Глеба разбудил удар гонга. Такой дверной звонок не для тех, кто по утрам страдает похмельем. Жмых Даже вскрикнул. После вчерашних возлияний в голове ощущалась мутная тяжесть. Ломило виски. Он поднялся с кровати, накинул рубашку, отхлебнул из открытой бутылки теплого и выдохшегося «Жигулевского» и, покачиваясь, выбрался в коридор.
   – Открыть дверь! – сиплым голосом скомандовал Жмых.
   На этот раз заминки не произошло. У входа стоял сияющий, гладко выбритый и причесанный лемуриец. Ночи с порноканалом и бутылками алкоголя поэт, судя по всему, предпочел здоровый сон.
   – Проходи! – пригласил Глеб и, шаркая ногами, побрел в глубь дома.
   – Долго размышлял вчера вечером, – объявил Лукас, следуя за хозяином по коридору, – писал стихи и думал обо всем.
   – Ну и? – насторожился Глеб.
   – Я решил, что ты должен помочь мне снять деньги со счета.
   – Именно я?! С чего это?!
   – Только послушай. Я вдруг понял, что за время, прошедшее с тех пор, как мы познакомились, мы стали хорошими друзьями. А потому, если ты поможешь мне снять два миллиона, я отдам тебе полпроцента от одного из двух миллионов! То есть пять тысяч рублей.
   – Поразительная щедрость, – буркнул Глеб – Без моей помощи тебе никак не обойтись?
   – Мне бы не хотелось, чтобы мои сенсорные данные были распознаны компьютером банка…
   – Опа! – воскликнул Жмых. – Неплохо придумано! А меня чтобы копы заловили еще теплого? Слушай, твоя наглость меня просто поражает!
   В просторном холле Лукас продолжил объяснения:
   – Сенсорные данные – это не отпечатки пальцев, не узор на сетчатке и не рисунок ушных раковин. Но они так же индивидуальны для каждого человека. Это манера работы с компьютером. Характер движения мышью, скорость нажатия клавиш, замедление при наборе каждой буквы… У каждого ведь есть свои любимые буквы. Словом, твои сенсорные данные неизвестны защитным программам Мамба-банка. И никогда тебе не понадобятся – ты же не хакер. А меня они могут узнать. Поэтому ты под моим руководством сделаешь ввод – заранее, мы запишем все действия, чтобы не тратить время при межпланетной связи, – и денежки наши.
   – Ну, разве что так, – протянул Жмых. – Хотя все равно чую я какой-то подвох… Ну да ладно. С моими статьями электронный взлом – мелочи. Только половиной процента от одного миллиона ты не отделаешься…
   – Да? Ну ладно, – вздохнул лемуриец. – Договоримся. Ты все же настоящий друг!
   Жмых пожалел о том, что согласился. Но пока что его не заставляли вводить в компьютер никаких данных – можно и еще подумать над предложением хакера. Он откупорил новую бутылку пива и поинтересовался:
   – Знаешь, Лукас, чем хороший друг отличается от настоящего? Хороший друг отдаст тебе полпроцента от одного из двух миллионов, а настоящий – поможет закопать труп.
   – Глубокая мысль, – отметил лемуриец.
   – Так как насчет трупа? Помог бы мне избавиться от трупа?
   – Я не очень люблю трупы, – сознался Лукас.
   – Можно подумать, я от них в восторге! – фыркнул Жмых. – Тут вопрос принципиальный, мог бы ты помочь или нет, если бы возникла такая необходимость?
   – Ну, наверное, мог бы. – Лукас насторожился. – А что, что-то случилось вчера?
   – Да нет, ничего особенного не случилось, – хмуро ответил Глеб.
   – Ты что, кого-то убил?!
   – Ну, м-м-м. Вообще-то, да.
   – Так я и знал! – воскликнул лемуриец. – У меня с самого начала было нехорошее предчувствие. Кто же пал твоей жертвой?!
   – Я прикончил… слишком умный холодильник.
   – Что?!
   – Что-что. Я выпил. Хотел поесть, а он мне не давал. Тогда я спустился в подвал, нашел там топор. Знаешь, такой славный, большой, на длинной ручке, поднялся в кухню и принялся рубить эту сволочь до тех пор, пока он не отдал мою еду. Теперь меня мучают угрызения совести. У него, к несчастью, было такое добродушное лицо…
   – Так вот что за груда искореженного металла в углу…
   – Да. Это мой бывший помощник и друг…
   – Ужасно, – вздохнул Лукас. – Но я ожидал худшего. А зачем тебе прятать останки холодильника? Ведь это все же был твой холодильник… Хоть и разумный…
   – Он напоминает мне об очень неприятных вещах. К тому же я здорово порезался, когда его крушил. Весь пол в крови… Не заметил? Уже подсохла, значит… Словом, холодильник нужно выбросить. А продукты я буду хранить у тебя. Пельмени и мясо я затолкал в бар, но теперь туда не помещается пиво… Кстати, ты помнишь код доступа к своему холодильнику?
   – Конечно. Я набрал «ноль» – это означает, что код доступа не нужен. Вот у нас в интернате для детей с задержкой в развитии я бы никогда так не сделал… Но, поскольку я живу в доме один…
   – Ясно, – мрачно кивнул Жмых. Голова болела.
   Холодильник оказался довольно тяжелым, а, главное, неудобным. Таща его, нужно было постоянно следить за тем, чтобы не порезаться о покореженную жесть. В саду железо решили не закапывать – Лукас, как оказалось, вечером успел основательно изучить окрестности и выяснил, что мусорные контейнеры находятся неподалеку – в трех домах от жилья Жмыха. Но, уже миновав один дом, Жмых обессиленно опустил руки и заявил:
   – Давай бросим его здесь. Я больше не могу.
   – Посреди улицы? – изумился Лукас.
   – Да хоть бы и так… Я сдохну, если дотащу его до ящиков… Кто тебе дороже – я или холодильник?
   – Надо было купить машину. Грузовичок. На нем удобно возить всякий мусор…
   – Да, и устроиться в мусорщики, – скривился Жмых. – Никогда не понимал – кто идет в мусорщики, когда есть столько других профессий? Неужели у кого-то тяга возиться с мусором? Или они надеются найти в контейнерах какие-то ценные вещи?
   – В мусорщики идут не от хорошей жизни, – пожал плечами Лукас. – Давай, по крайней мере, отнесем твой холодильник к забору. Или бросим на лужайке дома номер девять…
   – А что нам скажет хозяин? – нахмурился Жмых.
   – Квартал полностью необитаем. Люди не очень-то любят кладбища, – брякнул вдруг лемуриец.
   – Эй! Ты чего? Я не понял… Какие кладбища? – испугался Жмых.
   – Самые обычные. Кладбище начинается сразу за пятнадцатые домом. Чуть дальше, чем стоят мусорные контейнеры. Поэтому здесь и жилье дешевле на десять процентов, чем в других кварталах. Вот я и выбрал дома в этом районе… По мне, так кладбища даже оживляют пасторальный пейзаж…
   – Оживляют?
   – Ну, может быть, не совсем оживляют. Однако делают его более романтичным. На старом сельском кладбище, где есть время подумать о бренном, так вольготно пишется!
   Жмых, уже поднявший холодильник, уронил его обратно на бетон шоссе. Бывший холодильник обиженно загремел. Больше ничто гробовую тишину не нарушило.
   – Ну и угораздило нас! – выдохнул Глеб. – Хорошо, что мы не купили этот самый пятнадцатый дом… Да еще и безлюдный квартал… Не нравится мне все это!
   – Почему не нравится? Хорошо. В кладбищах сокрыта особая прелесть, у них есть своя, темная эстетика… Вчера я гулял по тихому погосту и размышлял о жизни, о том, что нас ждет впереди… И сегодня вечером тоже туда собираюсь. Между прочим, пригласил девушку. Выяснилось, что она любит гулять при луне…
   – Здесь нет луны! У этой планеты нет спутников!
   – Да? Жаль, – вздохнул Лукас. – Ну, ничего…Там, на кладбище, есть свет… Правда, его немного. Нонам вполне хватит. А какие планы на вечер у тебя, Глеб Эдуард?
   Жмых огляделся. Такой дружелюбный пейзаж, красивые дома, зеленые лужайки… И безумный лемуриец рядом. Любитель кладбищенской эстетики. Только назовешь ли его самого нормальным после вчерашней истории с холодильником?
   Нет, на этой планете решительно что-то не так… Спокойные служащие, покорные таксисты, нервные, но аккуратные бандиты… Может, избыток кислорода действует? И все от него словно пьяны? А опьянение, как известно, у всех происходит по-разному.
   Глеб потряс головой, взялся за край холодильника.
   – В соседнем доме точно никого нет? – спросил он.
   – Точно. Я заходил в дома… Бродил по этажам…Думал о том, кто мог бы здесь жить…
   – И как же тебя пустили?
   – Не знаю… Двери не были заблокированы.
   – Поразительная беспечность! Хватай холодильник, занесем его в этот дом.
 
   – Зачем? – изумился Лукас.
   – Это ближе, чем на свалку. К тому же прихватим оттуда целый холодильник. Пусть будущий хозяин разбирается с продавцами. Может, он появится тут через месяц-другой. У него был холодильник? Был. Он и есть… А что его слегка порубили вандалы – нужно двери закрывать!
   Пыхтя, Глеб и Лукас втащили разбитый холодильник в дом под номером девять. Электронные системы не были активированы, но оборудование в дом завезли. Был здесь и стереовизор, и бар – правда, без алкоголя, и целый холодильник.
   – Видишь, какие-то гопники уже вылакали из бара всю водку и пиво, – заметил Глеб. – А почему? Из-за безалаберности хозяев… На них можно списать и уничтожение холодильника. Подняли этот, понесли!
   Крякнув, Жмых опрокинул новенький холодильник на Лукаса. Тот едва успел подхватить его. Глеб тем временем оторвал свой край от земли и бодро зашагал спиной вперед. Лемуриец едва поспевал за ним.
   – Надо думать, стереовизором здесь никого не удивишь, – вздохнул Жмых. – Украсть его проще, чем продать… Да и серийные номера записаны…
   – У холодильников они тоже записаны, – пискнул Лукас.
   – Ну и что? Эка невидаль – перепутали номера техники в соседних домах. Ты скажи – кому в своем Уме придет рубить свой холодильник?
   – А ты был не в своем уме?
   – Я был пьян… А он так жалобно пищал… И до последнего удара умолял меня вызвать техника…
   Не прошло и часа, как партнеры, которые медленно, но верно становились приятелями, а в чем-то и подельниками, установили холодильник в доме Жмыха, с Глеба градом катился пот, да и Лукас выглядел не лучшим образом.
   – Это дело надо обмыть, – заявил Жмых. – Пива, поэт?
   – Промочить горло не помешает, – неожиданно согласился лемуриец.
   – Может, ты и мясо будешь?
   – Нет. Буду вареники. Которые пузырятся и шкварчат…
   Глеб полез в бар, достал пакет с картофельными и капустными варениками, высыпал их в стеклянное блюдо, кинул сверху большой кусок масла и поставил в микроволновку, в которой задействовал все возможные режимы нагрева, включая гриль.
   – Минут пять – и сытная еда будет готова, – пообещал он Лукасу. – «Жигулевского»?
   – А лемурийского эля нет?
   – Не знаю. Посмотри сам… Там куча всяких бутылей…
   Лукас выбрал себе какой-то напиток, а потерявший много влаги Жмых выпил три бутылки подряд. Поэтому взрыв нескольких вареников в микроволновой печи его не смутил.
   – Малость перегрелись, – прокомментировал он, доставляя дымящееся блюдо с кипящим маслом и ошметками теста, картошки и капусты. – Лопай, поэт! Потом напишешь об этом поэму!
   – О лопнувших варениках? – скривился Лукас.
   – О дружбе и о том, как нужно жить… Тихо и мирно…
   Задумавшись о мирной жизни, Глеб сразу вспомнил, что не сегодня, так завтра Лысый потребует их присутствия на очередной разборке, и помрачнел. Ну почему жизнь так устроена, что обязательно нужно все время на кого-то оглядываться? Если не на полицию, то на бугров, если не на них, то на отряды самообороны? Лысый еще узнает о холодильнике и позовет с отчетом… Нашелся праведник! И живет в какой– то дыре, насквозь провонявшей куревом и парами дешевого алкоголя…
   Откупорив очередную бутылку с непонятными надписями на этикетке, Жмых отхлебнул и подивился крепости пива. Прямо ерш, разлитый в бутылки.
   – Таргарийское, – сообщил Лукас. – Я такое не люблю.
   – Тем хуже для тебя, – Глеб осушил бутылку залпом и отбросил в сторону.
   Проснулся Жмых, когда солнце опускалось за горизонт. Он сидел на стуле, уронив голову на грудь. Рядом стояла сковорода с застывшими остатками вареников и несколько пустых бутылок. Пива не было. Лукас тоже куда-то исчез. Тело затекло в неудобной позе и отзывалось болью на каждое движение. А в холле гремели удары гонга.
   Глеб поднялся, побрел к двери. По дороге сообразил, что звонят не в дверь – внимания к себе требовал видеофон. Не блокируя изображения – сейчас он просто не сообразил бы, как это делается, – Жмых нажал на кнопку активации аппарата. На экране появилась мерзкая черная физиономия.
   – Чего надо? – прохрипел Глеб.
   – Хреново тебе? – поинтересовался Факир. – Хе-хе. Дай-ка я угадаю. Дорвался до мини-бара в своем новом доме и весь его опустошил?
   – Мне лучше, чем некоторым, но гораздо хуже, чем многим, – сипло ответил Жмых. – Чего тебе надо?!
   Глядя за спину Глеба, Факир заметил:
   – Лысый просил передать, что стрелку сегодня отменили. Но не радуйся сильно – ее перенесли на ночь. Точнее сообщу позже. Или заеду. Тогда и пойдем на дело. Не напивайся слишком. Больничные у нас не в ходу. Сам знаешь.
   – Не лечи меня. А что намечается?
   – Сюрпризы тоже не любишь?
   – Не люблю.
   – Ладно, скажу по дружбе, только потому, что я человек простой, склонный к всепрощению. Будем мочить рангунов.
   – Что, всех?! – опешил Глеб.
   – Зачем всех?! – удивился Факир. – Только некоторых… Самых борзых.
   – Хм, – задумался Жмых. В его мозгу тут же стали прокручиваться варианты, как под эти разборки подвести устранение Клешни. Его присутствие в городе всерьез беспокоило Глеба. Он по опыту знал, что от врагов лучше избавляться, даже если они находятся от тебя в паре галактических парсеков, а уж если совсем рядом – жди неприятностей. Тем более что Клешня явно имел по отношению к нему схожие планы. Тертый коск.
   – Передай Лысому, мы всегда готовы ему помочь, – сказал Жмых.
   Факир широко улыбнулся, демонстрируя редкую проницательность.
   – Послушай, Жмых, – проговорил он. – Помнится, мы с тобой раньше неплохо ладили.
   – И что?
   – А то, что нынешние наши размолвки после того, как вы примкнули к Лысому, должны разрешиться. Мне кажется, не стоит таким правильным, цивильным коскам упираться рогом лоб в лоб, когда можно быть хорошими друзьями.
   «Опять хорошие друзья, – подумал Глеб, – и хоть бы один настоящий».
   Вспомнилась добродушная физиономия убитого холодильника, и на душе сделалось муторно.
   – Я без претензий, – проговорил Жмых.
   – Вот и отлично, – Факир снова улыбнулся, – в знак того, что мы оба без претензий, я за вами заеду лично. Годится?!
   – Хорошо.
   Экран видеофона погас. Глеб оттолкнулся от столика, с трудом сохраняя равновесие, добрел до входной двери, распахнул ее. С улицы пахнуло свежестью, ароматом цветов и травы.
   «Надо бы купить пива, – подумал Глеб. – Поищу. Может, и в этом пустынном квартале встретится какой-нибудь, пусть даже самый завалящий универсам…»
   Он побрел по улице, следя за номерами домов. Девятый. Тот самый, где они сперли холодильник. Одиннадцатый… Тринадцатый. Мрачноватый дом, стекла затемненные. А тут еще и солнце опустилось за горизонт. Вот и мусорные контейнеры. Пустые. Понятное дело – кто будет выносить мусор, если район совсем безлюдный? Разве что Лукас – кожуру от овощей, которые он потребляет в немереном количестве… Интересно, где он сейчас, кстати? Наверное, опять шастает по окрестностям, знакомится с местностью. А зачем?! Вот в чем вопрос. Нет, не прост этот хакер, совсем не прост. Надо бы проследить за ним повнимательнее…
   Вот и пятнадцатый дом. За ним – высокие деревья… Но дальше – огоньки. Много огоньков… Парк развлечений? Или супермаркет? Хорошо бы маленький магазинчик, торгующий пивом.
   Дорожка делала крюк, уводя в сторону от огней. Глеб ломанулся напрямик, через рощицу, раздвигая жесткий кустарник. Очень хотелось промочить горло. Темнота все сгущалась. Он прищурился, шагнул на открытое пространство и увидел перед собой что-то очень и очень странное. Стеклянный куб, в котором лежал рангун с потемневшим лицом и судорожно сжатыми кулаками. Снизу куб подсвечивался цветными лампочками. Живым рангун не выглядел…
   Вглядевшись внимательнее, Глеб убедился в правоте этого предположения. Трудно быть живым с двумя дырками во лбу – загримированными, но все же отчетливо различимыми… А вот в стеклянном кубе дырок не было… Значит, тело рангуна залили в стекло.
   Дыхание Глеба перехватило. Он поднял глаза и увидел десятки, сотни светящихся кубов, в которых лежали мертвые тела. Рангуны, люди, таргарийцы… Казалось, дух смерти витает над площадкой – несмотря на то, что все кубы были наглухо запаяны… Возле одного из них маячили два силуэта. Они двигались, шевелили руками. Казалось, одно из существ впилось в горло другому. А то безвольно опустило руки, склонило голову… Все происходило беззвучно, в гробовой тишине. Даже ветви не шелестели. Безветрие, тишь и могильный ужас…
   Жмых попытался бежать – и не смог. Сердце бешено колотилось в груди. Существо, к шее которого приник высокий монстр, изменило положение, и Глеб убедился, что перед ним – девушка. В белом платье, с длинными темными волосами. Помочь ей? Нет, жизнь дороже… Бежать, бежать! Но сдвинуться с места он не мог.
   Не в силах больше сдерживаться, Глеб заорал во весь голос. Тоскливо, пронзительно, безнадежно… Кто поможет ему здесь, в пустынном районе на далекой планете? И кто захочет помогать, связываться с потусторонними силами? Фигуры обернулись к нему. Лица сияли мертвенной белизной. В полумраке черты их было не различить.
   – Что вам надо? Что надо вам от меня?! – прокричал Жмых, хотя и так ясно было, что нужно кладбищенским обитателям – крови, живой и свежей крови!
   – Как хорошо, что ты появился, – глухо ответил мужской голос. – Я все ждал, когда ты придешь… Но так и не дождался…
   – Тебе плохо, Глеб Эдуард? – участливо спросил тонкий девичий голосок. – Мы с твоим другом решили немного прогуляться… Он рассказывал мне об эстетике смерти. Показывал эти удивительные могилы. Странно здесь хоронят, не правда ли?
   Не выбирая, куда присесть, Жмых кулем осел на землю.
   – Что вы здесь делаете? – прохрипел он. – Гады!
   – Ну, не стоит принимать это так близко к сердцу, – подходя ближе, смущенно улыбнулась Алиса. – И ругаться не надо. Я понимаю, ты, наверное, расстроился. Ты уже большой мальчик, да и мы с Лукасом совсем взрослые… Да, мы целовались. Ну и что? Еще не все потеряно, Глеб Эдуард! Выше голову!
   Лукас, лицо которого прежде выражало высшую степень одухотворенности, услышав последние слова Алисы, заметно помрачнел.
   – Да наплевать мне на вас, голубки! – выкрикнул Глеб. – Воркуйте, сколько хотите. Вы меня перепугали до смерти! Вы только посмотрите на себя! Жуть-то какая здесь творится! Тут же кладбище! Это ж… Это же… А город когда построили?! Это как тут за такое короткое время столько покойников набралось? А?! Кто-нибудь мне скажет из вас?! Воркуют тут… Посреди всей этой жути. Ур-р-роды!
   – Хм, – озадачился Лукас, – признаться, я об этом не думал. А ведь, и правда, многовато мертвецов для планеты, которую только несколько лет назад колонизировали.
   Повисла тяжелая пауза. Ее прервала Алиса.
   – Фи, мальчики, ну что вы такие мрачные?
   – Молчи, дура! – крикнул Глеб.
   – Но-но! – поднял руку Лукас.
   – Не хотел никого обидеть, – мельком взглянув в узкие щелочки зрачков лемурийца, отыграл назад Глеб. – Но, во-первых, мы на кладбище. Тут даже клоун мрачным будет. Во-вторых, мы на одном из самых больших кладбищ, которые мне в жизни доводилось видеть. В-третьих, да вы только посмотрите на этих мертвецов! Судя по их лицам, ни один из них сам по себе не подох. Вон как зубы скалят.
   – Я как раз говорил Алисе, – вмешался Лукас глядя на Глеба с возмущением, – все представленные здесь, м-м-м, представители разумных галактических рас умерли не от старости, все они приняли мучительную, насильственную смерть. Это место словно предупреждает нас. Будь осторожен! Оглядывайся через плечо, если хочешь жить! Ведь смерть постоянно следует за тобой, она может прийти в любой день и час, в любом месте пространства и времени. Для смерти нет ограничений…
   – Так и знал, что с этой планетой что-то не так! – Жмых сплюнул. – Похоже, до нас палачи, отряды самообороны или кто там еще пока просто не успели добраться. А как доберутся, так мало нам не покажется. Надо вооружаться, Лукас. Пупком чую – надо вооружаться. И лучше бы нам заиметь какую-нибудь тяжелую артиллерию.
   – Может, все не так уж плохо, – поэт вдруг просиял, – кажется, я понял. Все трупы привезены сюда издалека. Наверное, раньше эту планету использовали для захоронения умерших не своей смертью покойников, а потом уже построили город. Кладбище, скорее всего, потом куда-нибудь перенесут.
   – Планета-кладбище?! – переспросил Жмых. – Никогда не слышал о таком. Думаешь, это действительно возможно?
   – Ну, конечно, возможно, – сказала Алиса, – и я даже что-то такое читала раньше. Были такие проекты. Планета-кладбище.
   – Значит, эти проекты осуществились, – подтвердил Лукас. – Мы видим их реальное воплощение, и это лучшее тому подтверждение.
   – Бред какой-то, – Глеб почесал в затылке, – значит из планеты-кладбища кому-то захотелось сделать рай на земле. Он взял да и сделал.
   – А кладбище решил оставить, – подхватил лемуриец, – как напоминание о тщете всего сущего. Что может быть логичнее? Что может быть красочнее и красивее? Теперь у меня возникло непреодолимое желание узнать, кто этот таинственный благотворитель, и познакомиться с ним, сказать ему спасибо за столь мудрый, учащий нас жизни прожект.
   – Какой еще благотворитель?! Наверное, барыга какой-нибудь имеет с этой планеты хорошие бабки. Капусту тут отмывает или еще что-нибудь в этом роде. Я тебе по опыту могу сказать. Благотворителей в природе не существует. Это все сказки для бедных. Вот, помню, грабил я одного благотворителя, про которого все говорили, что он, дескать, альтруист до мозга костей. А как попросил я его поделиться со мной его состоянием, так сразу стало видно, какой он благотворитель. Кричал благотворитель, ругался, грозил мне расправой. Благотворитель, тоже мне.
   С кладбища потянуло холодным ветерком, и Глеб захлопнул рот.
   – Парниковая роща, а ночью прохладно, – заметила Алиса.
   – Пойдем ко мне! – предложил Лукас. – Там, в спокойной атмосфере, выпьем шампанского и все обсудим.
   – Сколько можно пить! – возмутился Глеб. – У меня уже мозги отрубаются. Квасим и квасим, как синюхи унылые.
   – Ты разве тоже пойдешь?… – Лукас осекся.
   – Интересное кино, – нахмурился Жмых, – ты, значит, с этой кралей отправляешься пить шампанское. А я в одиночестве буду сидеть?
   – Глеб Эдуард, – Алиса покачала головой, – с каких это пор я стала для тебя кралей?
   – С тех пор, как целовалась тут с этим! В общем, все. Адье, увидимся, голубки. – Жмых развернулся на каблуках и зашагал прочь.
   – Глеб Эдуард! – крикнул ему вслед Лукас. – Ты что, обиделся? Поверь мне, друг мой, я вовсе не хотел огорчить тебя!
   – Мамбусианский хорек тебе друг, – пробормотал Глеб.
   В доме было темно и пустынно.
   – Свет! – проорал Глеб,. Вспыхнули яркие лампы. Жмых прошел в кухню, откупорил бутылку виски, разглядывая добродушную морду холодильника. Голографическая физиономия пялилась на него.
   – Чего моргалы вылупил?! – спросил Глеб. Захотелось пойти в подвал за топором и порубить и этот холодильник к чертовой матери. Специально они, что ли, такие морды сделали?! Чтобы покупатели чаще меняли холодильники?! Глеб уже совсем было собрался взяться за топор, но потом вспомнил, как тащили они чертов холодильник, и передумал.
   Виски обожгло горло, провалилось внутрь.
   Неизменный порноканал в спальне окончательно доканал Глеба. Шампанское они пошли пить, как же…
   Жмых отключил стереовизор и принялся метаться по помещению, ища глазами, что бы такого разорвать на части или изничтожить. В Мамбасу, впадая в подобное деструктивное настроение, он, по обыкновению, направлялся в ближайший бар и ввязывался в драку. Но в этом пустынном районе, прилегающем к кладбищу, даже подраться было не с кем. Не громить же, в самом деле, последние пристанища беззащитных мертвецов, ко всему прочему заключенных в прочные стеклянные кубы. Еще привлекут за вандализм. Вечером погромишь кладбищенские постройки, а утром гонг – отряд самообороны явился с тобой разбираться.
   Глеб взмахнул руками, намереваясь вцепиться себе в шевелюру, зацепил стоявшую на столике бутылку. Она рухнула на пол, содержимое стало быстро разливаться вокруг.
   «Интересно, что они там делают, – подумал Жмых, – наверное, закончили развлекаться и обсуждают, какой я жалкий обидчивый идиот. Ну, погодите же, подонки, сейчас я вам покажу».
   Глеб выбежал из дома и побежал по гравийной дорожке к жилищу Лукаса. В окнах пятого строения свет горел приглушенно. Дверь была плотно закрыта, занавески на окнах задвинуты. Жмых заскрипел зубами от ярости. А лемуриецто – настоящий ловелас, времени зря не теряет. Ладно, сейчас они получат свое!
   Глеб приблизился к двери и нажал на звонок. Он ожидал удара гонга, но вместо этого в доме запел соловей, выводя незатейливую попсовую мелодию мягкими трелями.
   «Все перенастроил, – поразился Жмых, – да, неплохо быть хакером!».
   – Никого нет дома, – ответил бархатистый голос в ночи, похожий на голос холодильника.
   – Кто это? – поднял голову Глеб.
   – Автоматический секретарь.
   – Не дури меня, морда. Как это никого нет, когда в комнатах свет горит?
   – Никого нет дома! – повторил автоматический секретарь.
   – А я говорю, есть.