Страница:
– Совершенно серьезно!
– Видимо, для этого у тебя есть особые причины?
Люсинда посмотрела на дворецкого Дженсена, стоявшего около двери, и Эвелин перехватила этот взгляд.
– Дженсен, попроси, пожалуйста, миссис Дулей приготовить несколько сандвичей со свежими огурцами и принести пару бутылок лимонада, – приказала она мажордому.
Когда Дженсен отправился выполнять приказание, Эвелин схватила Люсинду за руку и почти силой втащила ее в утреннюю гостиную для завтраков.
– Послушай-ка, мисс Баррет, может быть, ты все-таки объяснишь мне, что происходит? Вчера на балу ты выглядела совершенно убитой, а теперь огорошила меня заявлением о том, что собираешься приехать к нам на обед вместе с Робертом. Как все это понимать?
– Сент дома? – спросила Люсинда вместо ответа.
– В конюшне.
– Гм-м… У него сегодня тоже может быть нежданный гость.
– У него? Да, это вполне возможно…
Вошел ливрейный слуга и поставил на стол поднос с чаем. Эвелин налила себе и Люсинде по чашке ароматного напитка и знаком пригласила подругу присесть рядом с ней.
– Люсинда, – начала она, – тебя, возможно, удивит, если я скажу, что могу хранить чужие тайны лучше всех наших знакомых…
– Серьезно? Но что это имеет общего с…
– Сейчас все объясню! Помнишь, как в самом начале года, когда я начала давать уроки Сенту, он неожиданно исчез, приведя в панику всех родственников?
– Ну, помню.
– Так вот знай: он тогда никуда не исчезал, это я его похитила!
– Что?
– То, что слышала!
– Не понимаю. Объясни, наконец!
– Как-то раз мы с ним здорово поспорили. Сент объявил, что порвет к чертовой матери проект спасения местного дома для сирот, над которым я долго работала. Тогда я заперла его в винном погребе и держала там целую неделю.
От изумления огромные глаза Люсинды округлились и сделались еще больше. Она никак не ожидала подобного поступка от своей подруги, которую они с Джорджианой всегда считали самой робкой из них троих.
– И это… подействовало? – недоверчиво спросила она.
– Еще как! К концу недели Сент принялся убеждать меня через закрытую дверь, что передумал. Так что можешь смело положиться на меня и целиком мне доверять.
– Я…
В этот момент дверь отворилась и в гостиной появились Сент и Роберт.
– Доброе утро, Люсинда!
Сент добавил еще что-то, но Люсинда уже не слышала слов маркиза. Глаза ее были прикованы к Роберту.
– Эвелин, ты уже попросила приготовить для нас сандвичи? – спросил маркиз у жены.
– Да, разумеется.
– Когда ожидается приезд гостей?
– К обеду, я полагаю.
– Привет, Роберт! – пересилив смущение, улыбнулась Люсинда. – Извини, но я забыла предупредить заранее Сента и Эвелин о том, что мы собираемся к ним сегодня, поэтому и приехала немного раньше!
– Не важно! – заметил Сент. – Главное, что вы оба уже здесь.
Роберт кивнул и опустился на стул рядом с Люсиндой. В отличие от нее он выглядел изрядно невыспавшимся, и тем не менее в его голубых глазах можно было прочесть не только усталость. Люсинде показалось, что Роберт чем-то сильно встревожен. Ей вдруг стало не по себе. То, что она собиралась сообщить ему, могло только усилить его тревогу.
– Надеюсь, никто не следил за вами по дороге сюда? – спросила она, понизив голос.
– Кое-кто пытался. Двое. Думаю, это были полицейские агенты.
Люсинда побледнела.
– Я тоже их заметила – они шли за мной почти до самого дома. Теперь им нетрудно догадаться, что я здесь и уже с кем-то разговариваю. С кем? Да, конечно же, с Робертом Карроуэем!
Роберт осторожно взял руку Люсинды. Она хотела отдернуть ее, но почувствовала, как искра, сбежавшая с его пальцев, воспламенила все ее тело.
– Ты ошибаешься, Люсинда. Они уверены, что я уже на Пиккадилли.
– Вряд ли после вчерашней ночи.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что сегодня утром мой отец получил записку из Хорсгардза: в ней сообщалось, что прошлой ночью тебя видели у его стен. С тобой был еще кто-то.
– Брэдшоу! – Роберт шумно вздохнул. – Я хотел осмотреть здание, чтобы выяснить, каким образом кто-то мог туда проникнуть и выкрасть документы, а Брэдшоу увязался за мной.
– Ты не должен был туда ходить, – раздался у них над головами голос Сента, бесцеремонно подвинувшего Эвелин и опустившегося на освободившийся конец тахты.
– Я не хотел никого подвергать риску, но Брэдшоу увидел, как я спускался в сад через окно, и мне ничего другого не оставалось, как только взять его с собой.
– Спускался через окно? – удивленно переспросил Сент. – Но зачем тебе понадобился подобный театр?
– Просто в столь позднее время я не хотел столкнуться в холле с кем-нибудь из домочадцев.
– Понятно. А теперь, коль скоро меня уже видели рядом с тобой вчера вечером и это может повредить моей репутации в обществе, я хотел бы задать тебе несколько вопросов, – тихо сказал Сент.
– Сейчас очень многие знают о моем деле больше, чем нужно, – проворчал Роберт. – Но каждый желает узнать еще что-нибудь!
– Неужели вы ждете, что…
– Это я виновата, а никак не Сент! – вмешалась в разговор Люсинда. – Если бы я не проговорилась отцу о том, что Роберт рассказал мне по секрету, никто бы не заподозрил его в этом преступлении, как не заподозрили, скажем, самого Веллингтона…
Роберт, казалось, хотел что-то ответить, но вместо этого вдруг встал, подошел к окну и выглянул в сад.
– Я не должен был никому ничего рассказывать, – проговорил он, стоя спиной к своим собеседникам.
Люсинда посмотрела на Эвелин и кивком головы указала на дверь. Было ясно, что Роберт не доверяет им и говорить все равно больше ничего не станет.
Эвелин откашлялась и встала:
– Пойду проверю, как там дела с обедом. Сент, накинь мне, пожалуйста, шаль на плечи. Ты тоже идешь?
– Позволь, я останусь здесь еще ненадолго.
– Нет, не позволю!
– Хотя бы на пять минут!
– Ни на минуту!
Сент закряхтел и покорно поплелся вслед за женой. Когда дверь за ними закрылась, Люсинда подошла к Роберту, продолжавшему сосредоточенно смотреть в окно.
– Я очень жалею, что мы посвятили Сента в наши дела! – расстроено сказала она.
Роберт повернулся, взял Люсинду обеими ладонями за виски и так крепко поцеловал в губы, что она чуть не упала в обморок.
– Напрасно ты решила, что виновата во всем! – прошептал он. – Это далеко не так. Все дело в моем поведении, в результате которого все случившееся оказалось неизбежным. Рано или поздно нечто подобное должно было случиться!
– Но, Роберт, ты вел себя безупречно! То, что тебе пришлось пережить, любого другого убило бы…
– Зато меня не убило, как видишь!
– Да, пока. Надеюсь, не убьет и впредь!
Губы Роберта изогнулись в еле заметной улыбке.
– С каждым днем я все больше уверен, что готов во всем с тобой согласиться. Но скажи мне, прав ли я был, когда прошлой ночью пошел вместе с Шоу к стенам Хорсгардза? Я хотел пробраться внутрь, чтобы найти комнату, где хранятся секретные документы, и просмотреть их, однако увидел только стены здания. И все же я считаю, что должен был туда пойти, хотя бы ради успокоения! Или я снова в который раз ошибаюсь?
– Надеюсь, что не ошибаешься.
– По крайней мере я приобрел некоторый визуальный опыт и теперь отчасти знаю, как проникнуть в штаб и как выйти оттуда.
– Но ты ошибаешься, если воображаешь, что тебе дадут там что-нибудь обнаружить, тем более просмотреть секретные бумаги. Видишь ли, я много раз бывала в этом здании, где без конца снуют солдаты, офицеры, штабные работники. Ночью же, как рассказывал отец, там на каждом углу стоит вооруженный часовой. Тебе не удалось остаться незамеченным даже во время беглого осмотра здания со стороны; мало того, твои приметы были точно определены охраной, и уже наутро генерал знал о твоих ночных похождениях. Так что задуманное тобой предприятие не может окончиться ничем, кроме ареста. Разве ты этого добиваешься?
– Скажи, служащие штаба и посетители этого учреждения как-то регистрируются при входе и выходе?
– Посетители записываются в книгу, которая лежит на столе при входе.
– Это уже что-то: просмотрев ее, можно узнать, кто и когда приходил в штаб. Останется только определить возможные цели посещения. Конечно, это будет нелегко сделать, но все же возможно – надо лишь отобрать тех, кто внушает подозрение.
– Не тешь себя ложной надеждой, Роберт! Начать с того, что просмотреть книгу прихода-ухода тебе не удастся – ее постоянно сторожат двое гвардейцев и выдают посетителям только по предъявлении ими документа, удостоверяющего личность. Кроме того, предварительно надо получить разрешение от руководства на проход в штаб; список лиц, имеющих его, также находится у охраны. Но и это еще не все. Неужели ты серьезно думаешь, что по росписи в книге или адресу посетителя можно определить, стоит его подозревать или нет?
Роберт повернулся к окну и долго стоял, не говоря ни слова. Люсинда отошла к столу, на котором стояла бутылка ликера, налила себе полную рюмку и выпила до дна. Потом она снова приблизилась к Роберту и положила ладонь на его плечо:
– Я много раз пыталась убедить отца, что ты никак не замешан в деле с кражей документов, но он даже не хочет меня слушать. Я добилась только того, что он обвинил меня в некорректном поведении по отношению к лорду Джеффри, которого я будто бы обидела, а заодно попросил меня не совать нос не в свое дело…
– Ты действительно не обижала лорда Джеффри? – спросил Роберт, упорно продолжая смотреть в окно.
– Я только не согласилась с его предложением держаться подальше от друзей, знакомство с которыми могло бы повредить его карьере.
– Что еще он сделал?
– На следующее утро пришел в кабинет генерала с букетом цветов, которые передал мне. Но у меня нет сомнений в том, что он ухаживает не за мной, а за Барретом и букет предназначался именно генералу!
– А что это были за цветы?
– После всего, что я рассказала, ты спрашиваешь о том, что это были за цветы?
Роберт некоторое время молча наблюдал, как Люсинда вышагивает из угла в угол, потом покачал головой и, взглянув на рюмку у нее в руках, сказал с усмешкой:
– Догадываюсь, что это были маргаритки.
– Почему ты так думаешь? – удивилась Люсинда.
– Джеффри справедливо заключил, что роз в саду генерала и без того достаточно. К тому же розы не всегда легко найти, а маргаритки продаются на каждом углу. Ну и…
– Что «и»?»
– К тому же они недорого стоят. Их можно купить всего за несколько центов.
– Интересно, а какие цветы ты бы мне подарил, если бы вдруг захотел?
– Лаванду.
Люсинда почувствовала, как сильно забилось ее сердце.
– Лаванду? – переспросила она. – Почему именно ее?
– Потому что цветы лаванды, насколько я успел заметить, относятся к твоим любимым, как, впрочем, и розы. Но к розам ты успела привыкнуть, так что остается именно лаванда.
– Когда же ты подметил, что цветок лаванды мой любимый?
– Просто я очень внимательно за тобой наблюдал все это время.
Люсинда закрыла глаза и уронила голову на грудь Роберта, и он сжал ее виски между ладонями и приник к ее губам…
– Джеффри тоже тебя целовал? – услышала она голос Роберта и тут же в двери гостиной показался Сент.
– Обед на столе! – объявил он, посмотрев на парочку с многозначительной усмешкой.
– Почему ты спросил меня об этом? – прошептала на ухо Роберту Люсинда, пока они спускались в холл.
– Потому что женщина, которая собирается выйти замуж за Ньюкома, должна как минимум привыкнуть к его поцелуям.
– Возможно, но я еще не уверена, что решусь на это… – пробормотала Люсинда.
Глава 19
Роберт стоял на крыльце, прислонившись к двери, и наблюдал, как два грума чистили Толли, покрытого грязью и пеной после бешеной скачки, которую ему устроил хозяин. Роберт совершенно неожиданно решил с ветерком прокатиться перед обедом, но на самом деле целью этoгo выезда было проверить, не следит ли кто за ним. В последнем случае Роберт мог бы успеть запутать следы и скрыться прежде, чем будет арестован.
Люсинда, сама того не ведая, дала в руки Роберту ключ к установлению личности подлинного преступника, похитившего секретные документы из Хорсгардза. Книга регистрации посетителей! Роберт подумал о том, что даже кто-то из не работающих постоянно в Хорсгардзе может помочь ему ориентироваться внутри здания и найти ту комнату, где хранятся документы. Иметь дело с посторонними, а не со штатными служащими штаба было куда предпочтительнее, поскольку последние всегда с подозрением относятся к любому новому лицу, невесть откуда появившемуся в их ведомстве. Кроме того, среди посетителей, несомненно, есть и такие, кто имеет право постоянного входа в здание и, конечно, хорошо знает расположение комнат внутри его. Остается лишь хорошенько подумать, кто бы…
– Что ты здесь делаешь? – раздался рядом голос Эдварда.
– Я? Ломаю голову над одной проблемой. А ты?
– Жду Тристана: он обещал взять меня с собой на рыбалку. С утра предполагалось, что я буду заниматься с Уильямом Грейсоном, но в последний момент выяснилось, что он заболел и заниматься не сможет. Я не стал особенно горевать и решил составить компанию старшему брату. Кстати, вот и Тристан.
Действительно, Тристан уже стоял в дверях. Он бросил взгляд сначала на Эдварда, потом на Роберта… И Роберту тут же все стало ясно. Уильям отнюдь не заболел – просто родители не захотели отпускать его. Очевидно, мерзкие слухи добрались и до них…
– Эдвард, – обратился к младшему брату Тристан, – пожалуйста, помоги Джону оседлать твою лошадь.
Эдвард буркнул что-то себе под нос и с обидой посмотрел на старшего брата:
– Тебе, надеюсь, известно, что я не совсем дурак! Почему бы не сказать прямо: «Иди и помоги Джону, а я пока поговорю с Робертом»?
– Хорошо, Эдвард, иди и помоги Джону, а я пока поговорю с Робертом, – недовольно повторил Тристан.
Вздохнув, Эдвард направился к конюшням. Тристан подождал, пока он отойдет подальше, и повернулся к Роберту:
– Ну, как прошел обед у Сент-Обинов? Ведь ты вчера был у них, не так ли?
– Да, и предупредил тебя, что поеду туда. Мы ведь именно так договаривались? Как видишь, я честно выполняю твои указания. Сент и Эвелин передавали тебе привет и спрашивали, не могут ли быть чем-либо нам полезными.
– Да, они настоящие друзья!
– Ты прав. Что ж, желаю вам с Эдвардом удачной рыбалки…
– Подожди, Роберт! – Тристан приблизился к брату вплотную и тихо произнес: – Я знаю, что ты обвиняешь только себя во всем случившемся.
– Откуда тебе это известно?
– Просто я очень хорошо знаю тебя! Кроме того, у меня есть глаза, и я все вижу. Говорю тебе: не вини себя! Помни, что главное значение семьи в том и заключается, чтобы никто из ее членов не оставался один на один с постигшей его бедой.
– Спасибо, Тристан. – Роберт постарался унять охватившее его волнение.
«Они должны узнать все, – сказал он себе. – Узнать, почему я сам должен справиться со своей бедой».
– Послушай, Тристан, – добавил он вслух. – Я действительно обвиняю только себя! Три года назад я пытался сделать что-нибудь, чтобы не попасть в подобную ситуацию, но все окончилось провалом…
Тристан некоторое время внимательно смотрел в лицо брата.
– Что именно ты тогда пытался сделать? – наконец спросил он.
– Покончить с собой или… или сделать так, чтобы меня убили французы! Что, в сущности, одно и то же.
Тристан побледнел.
– Но, Роберт…
– Я просто не видел другого способа вырваться из страшной реальности. У меня уже не было никаких сил оставаться в Шато-Паньон, и тогда я… Я решил заставить охрану застрелить меня. Но они, верно, плохо целились, и я не умер сразу, а был лишь тяжело ранен. Я пополз ко рву, чтобы умереть там, однако не дополз и потерял сознание. В таком состоянии меня нашли бойцы отряда испанского Сопротивления, боровшиеся против Наполеона.
– Надеюсь, ты не стал делать новой попытки…
– Нет, не стал… В этом и состоит моя главная вина. Теперь только я сам могу объяснить все и как-то оправдаться. Умоляю, не пытайся мне помочь и попроси о том же всех остальных. Ради Бога, Тристан! Через месяц ты собираешься стать отцом…
– Да. И хочу, чтобы у моего сына или дочери был дядя!
– У них будет по меньшей мере три дяди!
Роберт уже хотел уйти, но Тристан удержал его за рукав:
– Я хотел бы, чтобы все будущие родственники моего ребенка обладали здравым смыслом и чтобы среди них был ты. – С этими словами виконт отпустил Роберта, а когда тот уже подошел к дверям, добавил: – Не забывай ни обо мне, ни об остальных членах нашей семьи. Если ты действительно хочешь позаботиться о нашем общем спокойствии, тебе не следует отвергать нашу помощь, если она станет необходимой.
– Хорошо, я подумаю, но дело в том, что конная гвардия напала на мой след.
– Что?
– Они гнались за мной, потеряли меня около Пиккадилли и могут появиться здесь в любую минуту.
– Дьявол! – выругался Тристан. – Какую еще гадость ты намерен сообщить мне сегодня? Нет уж, позволь мне сначала напиться, иначе меня хватит удар!
Тристан еще раз выругался. К счастью для Роберта, ему подвели лошадь, и он, легко вскочив в седло и убедившись, что Эдвард прочно уселся в своем седле, тронул поводья и первым выехал за ворота. Эдвард последовал за ним. Следом на некотором расстоянии ехал один из грумов с удочками и сумками для пойманной рыбы.
– Желаете еще чего-нибудь, сэр? – спросил грум Джимбл, подводя оседланного Толли.
– Нет, все в порядке – скучным голосом ответил Роберта, присаживаясь на ступеньку крыльца. Ему нужно было о многом подумать, а потому он решил отложить поездку, пойти в сад и спокойно посидеть на лавочке около клумбы.
Глядя на распустившиеся цветы, Роберт невольно сравнил Люсинду с самой красивой из роз, росших на клумбе, но это только испортило ему настроение. Несмотря на то, что Люсинда побывала в его объятиях и отдала ему свою невинность, она, похоже, не отказалась от планов выйти замуж за Джеффри Ньюкома.
Роберт очень редко думал о Джеффри, но после того, как Люсинда назвала того своим возможным женихом, его равнодушие сменилось почти неприкрытой неприязнью. Однако даже это чувство оказалось недостаточно сильным, и в душе молодого Карроуэя стала пробуждаться самая настоящая ненависть. Роберт не мог спокойно смотреть на самовлюбленного героя Ватерлоо, сознавая, что сам с каждым днем выглядит все более жалким, и вскоре стал ненавидеть лорда Ньюкома с такой страстью, которая удивляла его самого.
И что же теперь ему оставалось делать? Отдать Люсинду другому только потому, что тот выглядит более респектабельным, нежели он сам? Впрочем, кто, как не Джеффри, мог достойно претендовать на руку дочери генерала Баррета? Он – Роберт Карроуэй? Но разве мог он даже думать об этом, чувствуя на шее веревку палача? Для начала он должен доказать свою невиновность, а реального пути к этому Роберт пока не видел…
– Ты что, вышел накопать червяков для рыбалки? – раздался за спиной Роберта насмешливый голос Джорджианы.
Он обернулся и рассеянно посмотрел на нее:
– Нет. Просто решил подумать на свежем воздухе.
– О чем?
– О том, как сумел похитить документы из Хорсгардза, не имея даже возможности туда попасть.
– Почему бы тебе не обратиться к кому-нибудь за помощью в разрешении столь сложной задачи?
– И вовлечь в разыгравшийся скандал непричастных к нему людей?
Джорджиана скривила губы:
– Но ведь у тебя есть семья, которая готова помочь, а также близкие друзья. Я тоже могла бы что-то сделать…
– Ты?
– Да, я. Насколько мне известно, ты ищешь один из номеров газеты, которая могла бы внести ясность в дело, и я могу попытаться ее достать.
– Слишком поздно, я уже сам этим занимаюсь… и даже успел попасть под подозрение. Теперь любая помощь может скомпрометировать и тебя…
Джорджиана улыбнулась и тронула Роберта за руку:
– Меня очень угнетает, когда я вижу близкого человека, обвиненного в преступлении, которого он никогда не совершал, так что лучше скажи, какой номер газеты тебе нужен…
Роберт поднялся со ступеньки и пытливо посмотрел на Джорджиану:
– Это может оказаться труднее, чем ты думаешь, Джорджи. Речь идет не о газете – ее можно достать в любой библиотеке. Мне нужно просмотреть книгу посетителей Хорсгардза, которая лежит при входе на столе и выдается только охраной. Там постоянно дежурят двое вооруженных гвардейцев, и…
– Постой, ты уверен, что эта книга все еще лежит там, несмотря на продолжающееся расследование дела о воровстве из штаба?
– Видишь ли, они подозревают какого-то случайного посетителя, а не работника штаба. Этот посетитель обязательно должен был зарегистрироваться в книге!
– Ну, теперь понятно! Скажи мне, ищейки, которые преследуют тебя, постоянно сидят здесь, около дома, в кустах?
– Они вернулись сюда примерно пять минут назад.
– Хорошо. Когда весь этот цирк закончится, мы с генералом Барретом поболтаем немного. А пока ты подожди в саду и ни под каким видом не возвращайся в дом раньше, чем я уеду.
Джорджиана направилась к калитке, за которой ее уже ожидал экипаж. Через полуоткрытую дверцу Роберт увидел сидевшую там Эвелину и еще двух незнакомых ему женщин.
Кучер натянул вожжи, и экипаж покатился вниз по дороге, ведущей в город. Только тогда Роберт поднялся и вернулся в дом…
– Люсинда!
Она поднялась с заднего сиденья и осторожно спустилась по ступенькам отцовского экипажа.
– Джеффри? Откуда вы?
Ньюком резко остановил гнедого рысака и, ловко спрыгнув на землю, поспешил ей навстречу.
– Мне очень нужно с вами поговорить! – Тон его был необычно серьезен.
Люсинда бросила взгляд в сторону дома, где Боллоу, ожидавший возвращения молодой хозяйки, уже предупредительно открыл парадные двери.
– Я только что с обеда! – солгала она, слегка покраснев.
Конечно, Люсинда не могла признаться, что всего двадцать минут назад страстно целовалась с Робертом Карроуэем.
Джеффри взял ее под руку. Первым чувством Люсинды при этом прикосновении стало раздражение, тем более что в эти минуты ей было совсем не до лорда Ньюкома. Она пыталась придумать, как получить полный список сотрудников Хорсгардза и не вызвать при этом тревоги у своего отца.
– Вы не могли бы подождать меня несколько минут в гостиной? – улыбнулась она.
Однако Джеффри отрицательно покачал головой:
– Прошу вас, давайте немного пройдемся и поговорим там, где нам никто не сможет помешать. Это очень срочно…
Люсинда еще никогда не видела, чтобы лорд Ньюком так волновался. Почувствовав некоторую тревогу, она утвердительно кивнула в сторону розария и стоявшей там каменной скамейки:
– Хорошо, пройдемте туда.
Около клумбы Джеффри жестом пригласил Люсинду сесть, а сам остался стоять.
– Так вы объясните мне, наконец, что происходит? – слегка раздраженно спросила она.
Вместо ответа Джеффри принялся быстрым шагом ходить взад-вперед перед скамейкой, и Люсинде скоро это надоело.
– В конце концов, что случилось? Может быть, вы все-таки расскажете мне?
Неожиданно Джеффри остановился прямо перед ней и произнес инквизиторским тоном:
– Я следил за вами, Люсинда!
– Что?
– Повторяю: все это время я неотступно следовал за вами!
Люсинда недоверчиво посмотрела на Ньюкома, который продолжал ей выговаривать:
– Я не слепой и отлично видел, какими глазами вы смотрели на этого… Роберта Карроуэя! Поскольку мы с вами в последний раз несколько повздорили, то я подумал… подумал, что вы могли пойти к нему. Вот почему пошел за вами и следил до самого дома Сент-Обинов.
У Люсинды было такое ощущение, будто сердце сейчас выпрыгнет из ее груди. О Боже! Если отец узнает, что она что-то делает за его спиной, то он никогда ее не простит!
– Откуда я знала, что там будет Роберт? – попыталась она защититься от обвинений Джеффри.
– Это не имеет значения. Вы женщина, и у вас доброе сердце. Вы всегда, несомненно, стараетесь вылечить раненых птиц или помочь бродячим собакам…
Джеффри наконец перестал маячить перед глазами Люсинды и сел на скамейку рядом с ней. Но разговор далеко еще не был закончен. Джеффри снова схватил руку Люсинды и так крепко сжал ее, что она чуть не закричала от боли. Все это время он продолжал говорить, а вернее – проповедовать:
– Я обещал вашему отцу подождать, пока не уляжется весь этот скандал с кражей документов, но сейчас понимаю, что не принадлежу к числу терпеливых пациентов.
Люсинду так и подмывало вскочить и убежать в дом, но Джеффри был ее учеником, которого она сама же взялась обучать джентльменским манерам. Поэтому она принялась твердить себе:
«Спокойнее! Спокойнее! Держи себя в руках!»
Джеффри продолжал крепко держать одной рукой ее ладонь, а вторую протянул к ее подбородку и провел по нему кончиками пальцев. Потом он наклонился и дотронулся губами до ее губ, но тут же отпрянул и с самоуверенной улыбкой заявил:
– Теперь вы сами видите, что мы созданы друг для друга!
Люсинда некоторое время внимательно изучала его лицо, затем перевела взгляд на сильные прямые плечи. Ей показалось немного странным, что она получала куда большее удовольствие от чтения записок отца и составления своих замечаний к ним, нежели от поцелуя импозантного и даже красивого лорда Джеффри Ньюкома.
– Видимо, для этого у тебя есть особые причины?
Люсинда посмотрела на дворецкого Дженсена, стоявшего около двери, и Эвелин перехватила этот взгляд.
– Дженсен, попроси, пожалуйста, миссис Дулей приготовить несколько сандвичей со свежими огурцами и принести пару бутылок лимонада, – приказала она мажордому.
Когда Дженсен отправился выполнять приказание, Эвелин схватила Люсинду за руку и почти силой втащила ее в утреннюю гостиную для завтраков.
– Послушай-ка, мисс Баррет, может быть, ты все-таки объяснишь мне, что происходит? Вчера на балу ты выглядела совершенно убитой, а теперь огорошила меня заявлением о том, что собираешься приехать к нам на обед вместе с Робертом. Как все это понимать?
– Сент дома? – спросила Люсинда вместо ответа.
– В конюшне.
– Гм-м… У него сегодня тоже может быть нежданный гость.
– У него? Да, это вполне возможно…
Вошел ливрейный слуга и поставил на стол поднос с чаем. Эвелин налила себе и Люсинде по чашке ароматного напитка и знаком пригласила подругу присесть рядом с ней.
– Люсинда, – начала она, – тебя, возможно, удивит, если я скажу, что могу хранить чужие тайны лучше всех наших знакомых…
– Серьезно? Но что это имеет общего с…
– Сейчас все объясню! Помнишь, как в самом начале года, когда я начала давать уроки Сенту, он неожиданно исчез, приведя в панику всех родственников?
– Ну, помню.
– Так вот знай: он тогда никуда не исчезал, это я его похитила!
– Что?
– То, что слышала!
– Не понимаю. Объясни, наконец!
– Как-то раз мы с ним здорово поспорили. Сент объявил, что порвет к чертовой матери проект спасения местного дома для сирот, над которым я долго работала. Тогда я заперла его в винном погребе и держала там целую неделю.
От изумления огромные глаза Люсинды округлились и сделались еще больше. Она никак не ожидала подобного поступка от своей подруги, которую они с Джорджианой всегда считали самой робкой из них троих.
– И это… подействовало? – недоверчиво спросила она.
– Еще как! К концу недели Сент принялся убеждать меня через закрытую дверь, что передумал. Так что можешь смело положиться на меня и целиком мне доверять.
– Я…
В этот момент дверь отворилась и в гостиной появились Сент и Роберт.
– Доброе утро, Люсинда!
Сент добавил еще что-то, но Люсинда уже не слышала слов маркиза. Глаза ее были прикованы к Роберту.
– Эвелин, ты уже попросила приготовить для нас сандвичи? – спросил маркиз у жены.
– Да, разумеется.
– Когда ожидается приезд гостей?
– К обеду, я полагаю.
– Привет, Роберт! – пересилив смущение, улыбнулась Люсинда. – Извини, но я забыла предупредить заранее Сента и Эвелин о том, что мы собираемся к ним сегодня, поэтому и приехала немного раньше!
– Не важно! – заметил Сент. – Главное, что вы оба уже здесь.
Роберт кивнул и опустился на стул рядом с Люсиндой. В отличие от нее он выглядел изрядно невыспавшимся, и тем не менее в его голубых глазах можно было прочесть не только усталость. Люсинде показалось, что Роберт чем-то сильно встревожен. Ей вдруг стало не по себе. То, что она собиралась сообщить ему, могло только усилить его тревогу.
– Надеюсь, никто не следил за вами по дороге сюда? – спросила она, понизив голос.
– Кое-кто пытался. Двое. Думаю, это были полицейские агенты.
Люсинда побледнела.
– Я тоже их заметила – они шли за мной почти до самого дома. Теперь им нетрудно догадаться, что я здесь и уже с кем-то разговариваю. С кем? Да, конечно же, с Робертом Карроуэем!
Роберт осторожно взял руку Люсинды. Она хотела отдернуть ее, но почувствовала, как искра, сбежавшая с его пальцев, воспламенила все ее тело.
– Ты ошибаешься, Люсинда. Они уверены, что я уже на Пиккадилли.
– Вряд ли после вчерашней ночи.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что сегодня утром мой отец получил записку из Хорсгардза: в ней сообщалось, что прошлой ночью тебя видели у его стен. С тобой был еще кто-то.
– Брэдшоу! – Роберт шумно вздохнул. – Я хотел осмотреть здание, чтобы выяснить, каким образом кто-то мог туда проникнуть и выкрасть документы, а Брэдшоу увязался за мной.
– Ты не должен был туда ходить, – раздался у них над головами голос Сента, бесцеремонно подвинувшего Эвелин и опустившегося на освободившийся конец тахты.
– Я не хотел никого подвергать риску, но Брэдшоу увидел, как я спускался в сад через окно, и мне ничего другого не оставалось, как только взять его с собой.
– Спускался через окно? – удивленно переспросил Сент. – Но зачем тебе понадобился подобный театр?
– Просто в столь позднее время я не хотел столкнуться в холле с кем-нибудь из домочадцев.
– Понятно. А теперь, коль скоро меня уже видели рядом с тобой вчера вечером и это может повредить моей репутации в обществе, я хотел бы задать тебе несколько вопросов, – тихо сказал Сент.
– Сейчас очень многие знают о моем деле больше, чем нужно, – проворчал Роберт. – Но каждый желает узнать еще что-нибудь!
– Неужели вы ждете, что…
– Это я виновата, а никак не Сент! – вмешалась в разговор Люсинда. – Если бы я не проговорилась отцу о том, что Роберт рассказал мне по секрету, никто бы не заподозрил его в этом преступлении, как не заподозрили, скажем, самого Веллингтона…
Роберт, казалось, хотел что-то ответить, но вместо этого вдруг встал, подошел к окну и выглянул в сад.
– Я не должен был никому ничего рассказывать, – проговорил он, стоя спиной к своим собеседникам.
Люсинда посмотрела на Эвелин и кивком головы указала на дверь. Было ясно, что Роберт не доверяет им и говорить все равно больше ничего не станет.
Эвелин откашлялась и встала:
– Пойду проверю, как там дела с обедом. Сент, накинь мне, пожалуйста, шаль на плечи. Ты тоже идешь?
– Позволь, я останусь здесь еще ненадолго.
– Нет, не позволю!
– Хотя бы на пять минут!
– Ни на минуту!
Сент закряхтел и покорно поплелся вслед за женой. Когда дверь за ними закрылась, Люсинда подошла к Роберту, продолжавшему сосредоточенно смотреть в окно.
– Я очень жалею, что мы посвятили Сента в наши дела! – расстроено сказала она.
Роберт повернулся, взял Люсинду обеими ладонями за виски и так крепко поцеловал в губы, что она чуть не упала в обморок.
– Напрасно ты решила, что виновата во всем! – прошептал он. – Это далеко не так. Все дело в моем поведении, в результате которого все случившееся оказалось неизбежным. Рано или поздно нечто подобное должно было случиться!
– Но, Роберт, ты вел себя безупречно! То, что тебе пришлось пережить, любого другого убило бы…
– Зато меня не убило, как видишь!
– Да, пока. Надеюсь, не убьет и впредь!
Губы Роберта изогнулись в еле заметной улыбке.
– С каждым днем я все больше уверен, что готов во всем с тобой согласиться. Но скажи мне, прав ли я был, когда прошлой ночью пошел вместе с Шоу к стенам Хорсгардза? Я хотел пробраться внутрь, чтобы найти комнату, где хранятся секретные документы, и просмотреть их, однако увидел только стены здания. И все же я считаю, что должен был туда пойти, хотя бы ради успокоения! Или я снова в который раз ошибаюсь?
– Надеюсь, что не ошибаешься.
– По крайней мере я приобрел некоторый визуальный опыт и теперь отчасти знаю, как проникнуть в штаб и как выйти оттуда.
– Но ты ошибаешься, если воображаешь, что тебе дадут там что-нибудь обнаружить, тем более просмотреть секретные бумаги. Видишь ли, я много раз бывала в этом здании, где без конца снуют солдаты, офицеры, штабные работники. Ночью же, как рассказывал отец, там на каждом углу стоит вооруженный часовой. Тебе не удалось остаться незамеченным даже во время беглого осмотра здания со стороны; мало того, твои приметы были точно определены охраной, и уже наутро генерал знал о твоих ночных похождениях. Так что задуманное тобой предприятие не может окончиться ничем, кроме ареста. Разве ты этого добиваешься?
– Скажи, служащие штаба и посетители этого учреждения как-то регистрируются при входе и выходе?
– Посетители записываются в книгу, которая лежит на столе при входе.
– Это уже что-то: просмотрев ее, можно узнать, кто и когда приходил в штаб. Останется только определить возможные цели посещения. Конечно, это будет нелегко сделать, но все же возможно – надо лишь отобрать тех, кто внушает подозрение.
– Не тешь себя ложной надеждой, Роберт! Начать с того, что просмотреть книгу прихода-ухода тебе не удастся – ее постоянно сторожат двое гвардейцев и выдают посетителям только по предъявлении ими документа, удостоверяющего личность. Кроме того, предварительно надо получить разрешение от руководства на проход в штаб; список лиц, имеющих его, также находится у охраны. Но и это еще не все. Неужели ты серьезно думаешь, что по росписи в книге или адресу посетителя можно определить, стоит его подозревать или нет?
Роберт повернулся к окну и долго стоял, не говоря ни слова. Люсинда отошла к столу, на котором стояла бутылка ликера, налила себе полную рюмку и выпила до дна. Потом она снова приблизилась к Роберту и положила ладонь на его плечо:
– Я много раз пыталась убедить отца, что ты никак не замешан в деле с кражей документов, но он даже не хочет меня слушать. Я добилась только того, что он обвинил меня в некорректном поведении по отношению к лорду Джеффри, которого я будто бы обидела, а заодно попросил меня не совать нос не в свое дело…
– Ты действительно не обижала лорда Джеффри? – спросил Роберт, упорно продолжая смотреть в окно.
– Я только не согласилась с его предложением держаться подальше от друзей, знакомство с которыми могло бы повредить его карьере.
– Что еще он сделал?
– На следующее утро пришел в кабинет генерала с букетом цветов, которые передал мне. Но у меня нет сомнений в том, что он ухаживает не за мной, а за Барретом и букет предназначался именно генералу!
– А что это были за цветы?
– После всего, что я рассказала, ты спрашиваешь о том, что это были за цветы?
Роберт некоторое время молча наблюдал, как Люсинда вышагивает из угла в угол, потом покачал головой и, взглянув на рюмку у нее в руках, сказал с усмешкой:
– Догадываюсь, что это были маргаритки.
– Почему ты так думаешь? – удивилась Люсинда.
– Джеффри справедливо заключил, что роз в саду генерала и без того достаточно. К тому же розы не всегда легко найти, а маргаритки продаются на каждом углу. Ну и…
– Что «и»?»
– К тому же они недорого стоят. Их можно купить всего за несколько центов.
– Интересно, а какие цветы ты бы мне подарил, если бы вдруг захотел?
– Лаванду.
Люсинда почувствовала, как сильно забилось ее сердце.
– Лаванду? – переспросила она. – Почему именно ее?
– Потому что цветы лаванды, насколько я успел заметить, относятся к твоим любимым, как, впрочем, и розы. Но к розам ты успела привыкнуть, так что остается именно лаванда.
– Когда же ты подметил, что цветок лаванды мой любимый?
– Просто я очень внимательно за тобой наблюдал все это время.
Люсинда закрыла глаза и уронила голову на грудь Роберта, и он сжал ее виски между ладонями и приник к ее губам…
– Джеффри тоже тебя целовал? – услышала она голос Роберта и тут же в двери гостиной показался Сент.
– Обед на столе! – объявил он, посмотрев на парочку с многозначительной усмешкой.
– Почему ты спросил меня об этом? – прошептала на ухо Роберту Люсинда, пока они спускались в холл.
– Потому что женщина, которая собирается выйти замуж за Ньюкома, должна как минимум привыкнуть к его поцелуям.
– Возможно, но я еще не уверена, что решусь на это… – пробормотала Люсинда.
Глава 19
Все мои будущие надежды и желания связаны с нашим долгожданным союзом.
Виктор Франкенштейн
(М. Шелли «Франкенштейн»)
Роберт стоял на крыльце, прислонившись к двери, и наблюдал, как два грума чистили Толли, покрытого грязью и пеной после бешеной скачки, которую ему устроил хозяин. Роберт совершенно неожиданно решил с ветерком прокатиться перед обедом, но на самом деле целью этoгo выезда было проверить, не следит ли кто за ним. В последнем случае Роберт мог бы успеть запутать следы и скрыться прежде, чем будет арестован.
Люсинда, сама того не ведая, дала в руки Роберту ключ к установлению личности подлинного преступника, похитившего секретные документы из Хорсгардза. Книга регистрации посетителей! Роберт подумал о том, что даже кто-то из не работающих постоянно в Хорсгардзе может помочь ему ориентироваться внутри здания и найти ту комнату, где хранятся документы. Иметь дело с посторонними, а не со штатными служащими штаба было куда предпочтительнее, поскольку последние всегда с подозрением относятся к любому новому лицу, невесть откуда появившемуся в их ведомстве. Кроме того, среди посетителей, несомненно, есть и такие, кто имеет право постоянного входа в здание и, конечно, хорошо знает расположение комнат внутри его. Остается лишь хорошенько подумать, кто бы…
– Что ты здесь делаешь? – раздался рядом голос Эдварда.
– Я? Ломаю голову над одной проблемой. А ты?
– Жду Тристана: он обещал взять меня с собой на рыбалку. С утра предполагалось, что я буду заниматься с Уильямом Грейсоном, но в последний момент выяснилось, что он заболел и заниматься не сможет. Я не стал особенно горевать и решил составить компанию старшему брату. Кстати, вот и Тристан.
Действительно, Тристан уже стоял в дверях. Он бросил взгляд сначала на Эдварда, потом на Роберта… И Роберту тут же все стало ясно. Уильям отнюдь не заболел – просто родители не захотели отпускать его. Очевидно, мерзкие слухи добрались и до них…
– Эдвард, – обратился к младшему брату Тристан, – пожалуйста, помоги Джону оседлать твою лошадь.
Эдвард буркнул что-то себе под нос и с обидой посмотрел на старшего брата:
– Тебе, надеюсь, известно, что я не совсем дурак! Почему бы не сказать прямо: «Иди и помоги Джону, а я пока поговорю с Робертом»?
– Хорошо, Эдвард, иди и помоги Джону, а я пока поговорю с Робертом, – недовольно повторил Тристан.
Вздохнув, Эдвард направился к конюшням. Тристан подождал, пока он отойдет подальше, и повернулся к Роберту:
– Ну, как прошел обед у Сент-Обинов? Ведь ты вчера был у них, не так ли?
– Да, и предупредил тебя, что поеду туда. Мы ведь именно так договаривались? Как видишь, я честно выполняю твои указания. Сент и Эвелин передавали тебе привет и спрашивали, не могут ли быть чем-либо нам полезными.
– Да, они настоящие друзья!
– Ты прав. Что ж, желаю вам с Эдвардом удачной рыбалки…
– Подожди, Роберт! – Тристан приблизился к брату вплотную и тихо произнес: – Я знаю, что ты обвиняешь только себя во всем случившемся.
– Откуда тебе это известно?
– Просто я очень хорошо знаю тебя! Кроме того, у меня есть глаза, и я все вижу. Говорю тебе: не вини себя! Помни, что главное значение семьи в том и заключается, чтобы никто из ее членов не оставался один на один с постигшей его бедой.
– Спасибо, Тристан. – Роберт постарался унять охватившее его волнение.
«Они должны узнать все, – сказал он себе. – Узнать, почему я сам должен справиться со своей бедой».
– Послушай, Тристан, – добавил он вслух. – Я действительно обвиняю только себя! Три года назад я пытался сделать что-нибудь, чтобы не попасть в подобную ситуацию, но все окончилось провалом…
Тристан некоторое время внимательно смотрел в лицо брата.
– Что именно ты тогда пытался сделать? – наконец спросил он.
– Покончить с собой или… или сделать так, чтобы меня убили французы! Что, в сущности, одно и то же.
Тристан побледнел.
– Но, Роберт…
– Я просто не видел другого способа вырваться из страшной реальности. У меня уже не было никаких сил оставаться в Шато-Паньон, и тогда я… Я решил заставить охрану застрелить меня. Но они, верно, плохо целились, и я не умер сразу, а был лишь тяжело ранен. Я пополз ко рву, чтобы умереть там, однако не дополз и потерял сознание. В таком состоянии меня нашли бойцы отряда испанского Сопротивления, боровшиеся против Наполеона.
– Надеюсь, ты не стал делать новой попытки…
– Нет, не стал… В этом и состоит моя главная вина. Теперь только я сам могу объяснить все и как-то оправдаться. Умоляю, не пытайся мне помочь и попроси о том же всех остальных. Ради Бога, Тристан! Через месяц ты собираешься стать отцом…
– Да. И хочу, чтобы у моего сына или дочери был дядя!
– У них будет по меньшей мере три дяди!
Роберт уже хотел уйти, но Тристан удержал его за рукав:
– Я хотел бы, чтобы все будущие родственники моего ребенка обладали здравым смыслом и чтобы среди них был ты. – С этими словами виконт отпустил Роберта, а когда тот уже подошел к дверям, добавил: – Не забывай ни обо мне, ни об остальных членах нашей семьи. Если ты действительно хочешь позаботиться о нашем общем спокойствии, тебе не следует отвергать нашу помощь, если она станет необходимой.
– Хорошо, я подумаю, но дело в том, что конная гвардия напала на мой след.
– Что?
– Они гнались за мной, потеряли меня около Пиккадилли и могут появиться здесь в любую минуту.
– Дьявол! – выругался Тристан. – Какую еще гадость ты намерен сообщить мне сегодня? Нет уж, позволь мне сначала напиться, иначе меня хватит удар!
Тристан еще раз выругался. К счастью для Роберта, ему подвели лошадь, и он, легко вскочив в седло и убедившись, что Эдвард прочно уселся в своем седле, тронул поводья и первым выехал за ворота. Эдвард последовал за ним. Следом на некотором расстоянии ехал один из грумов с удочками и сумками для пойманной рыбы.
– Желаете еще чего-нибудь, сэр? – спросил грум Джимбл, подводя оседланного Толли.
– Нет, все в порядке – скучным голосом ответил Роберта, присаживаясь на ступеньку крыльца. Ему нужно было о многом подумать, а потому он решил отложить поездку, пойти в сад и спокойно посидеть на лавочке около клумбы.
Глядя на распустившиеся цветы, Роберт невольно сравнил Люсинду с самой красивой из роз, росших на клумбе, но это только испортило ему настроение. Несмотря на то, что Люсинда побывала в его объятиях и отдала ему свою невинность, она, похоже, не отказалась от планов выйти замуж за Джеффри Ньюкома.
Роберт очень редко думал о Джеффри, но после того, как Люсинда назвала того своим возможным женихом, его равнодушие сменилось почти неприкрытой неприязнью. Однако даже это чувство оказалось недостаточно сильным, и в душе молодого Карроуэя стала пробуждаться самая настоящая ненависть. Роберт не мог спокойно смотреть на самовлюбленного героя Ватерлоо, сознавая, что сам с каждым днем выглядит все более жалким, и вскоре стал ненавидеть лорда Ньюкома с такой страстью, которая удивляла его самого.
И что же теперь ему оставалось делать? Отдать Люсинду другому только потому, что тот выглядит более респектабельным, нежели он сам? Впрочем, кто, как не Джеффри, мог достойно претендовать на руку дочери генерала Баррета? Он – Роберт Карроуэй? Но разве мог он даже думать об этом, чувствуя на шее веревку палача? Для начала он должен доказать свою невиновность, а реального пути к этому Роберт пока не видел…
– Ты что, вышел накопать червяков для рыбалки? – раздался за спиной Роберта насмешливый голос Джорджианы.
Он обернулся и рассеянно посмотрел на нее:
– Нет. Просто решил подумать на свежем воздухе.
– О чем?
– О том, как сумел похитить документы из Хорсгардза, не имея даже возможности туда попасть.
– Почему бы тебе не обратиться к кому-нибудь за помощью в разрешении столь сложной задачи?
– И вовлечь в разыгравшийся скандал непричастных к нему людей?
Джорджиана скривила губы:
– Но ведь у тебя есть семья, которая готова помочь, а также близкие друзья. Я тоже могла бы что-то сделать…
– Ты?
– Да, я. Насколько мне известно, ты ищешь один из номеров газеты, которая могла бы внести ясность в дело, и я могу попытаться ее достать.
– Слишком поздно, я уже сам этим занимаюсь… и даже успел попасть под подозрение. Теперь любая помощь может скомпрометировать и тебя…
Джорджиана улыбнулась и тронула Роберта за руку:
– Меня очень угнетает, когда я вижу близкого человека, обвиненного в преступлении, которого он никогда не совершал, так что лучше скажи, какой номер газеты тебе нужен…
Роберт поднялся со ступеньки и пытливо посмотрел на Джорджиану:
– Это может оказаться труднее, чем ты думаешь, Джорджи. Речь идет не о газете – ее можно достать в любой библиотеке. Мне нужно просмотреть книгу посетителей Хорсгардза, которая лежит при входе на столе и выдается только охраной. Там постоянно дежурят двое вооруженных гвардейцев, и…
– Постой, ты уверен, что эта книга все еще лежит там, несмотря на продолжающееся расследование дела о воровстве из штаба?
– Видишь ли, они подозревают какого-то случайного посетителя, а не работника штаба. Этот посетитель обязательно должен был зарегистрироваться в книге!
– Ну, теперь понятно! Скажи мне, ищейки, которые преследуют тебя, постоянно сидят здесь, около дома, в кустах?
– Они вернулись сюда примерно пять минут назад.
– Хорошо. Когда весь этот цирк закончится, мы с генералом Барретом поболтаем немного. А пока ты подожди в саду и ни под каким видом не возвращайся в дом раньше, чем я уеду.
Джорджиана направилась к калитке, за которой ее уже ожидал экипаж. Через полуоткрытую дверцу Роберт увидел сидевшую там Эвелину и еще двух незнакомых ему женщин.
Кучер натянул вожжи, и экипаж покатился вниз по дороге, ведущей в город. Только тогда Роберт поднялся и вернулся в дом…
– Люсинда!
Она поднялась с заднего сиденья и осторожно спустилась по ступенькам отцовского экипажа.
– Джеффри? Откуда вы?
Ньюком резко остановил гнедого рысака и, ловко спрыгнув на землю, поспешил ей навстречу.
– Мне очень нужно с вами поговорить! – Тон его был необычно серьезен.
Люсинда бросила взгляд в сторону дома, где Боллоу, ожидавший возвращения молодой хозяйки, уже предупредительно открыл парадные двери.
– Я только что с обеда! – солгала она, слегка покраснев.
Конечно, Люсинда не могла признаться, что всего двадцать минут назад страстно целовалась с Робертом Карроуэем.
Джеффри взял ее под руку. Первым чувством Люсинды при этом прикосновении стало раздражение, тем более что в эти минуты ей было совсем не до лорда Ньюкома. Она пыталась придумать, как получить полный список сотрудников Хорсгардза и не вызвать при этом тревоги у своего отца.
– Вы не могли бы подождать меня несколько минут в гостиной? – улыбнулась она.
Однако Джеффри отрицательно покачал головой:
– Прошу вас, давайте немного пройдемся и поговорим там, где нам никто не сможет помешать. Это очень срочно…
Люсинда еще никогда не видела, чтобы лорд Ньюком так волновался. Почувствовав некоторую тревогу, она утвердительно кивнула в сторону розария и стоявшей там каменной скамейки:
– Хорошо, пройдемте туда.
Около клумбы Джеффри жестом пригласил Люсинду сесть, а сам остался стоять.
– Так вы объясните мне, наконец, что происходит? – слегка раздраженно спросила она.
Вместо ответа Джеффри принялся быстрым шагом ходить взад-вперед перед скамейкой, и Люсинде скоро это надоело.
– В конце концов, что случилось? Может быть, вы все-таки расскажете мне?
Неожиданно Джеффри остановился прямо перед ней и произнес инквизиторским тоном:
– Я следил за вами, Люсинда!
– Что?
– Повторяю: все это время я неотступно следовал за вами!
Люсинда недоверчиво посмотрела на Ньюкома, который продолжал ей выговаривать:
– Я не слепой и отлично видел, какими глазами вы смотрели на этого… Роберта Карроуэя! Поскольку мы с вами в последний раз несколько повздорили, то я подумал… подумал, что вы могли пойти к нему. Вот почему пошел за вами и следил до самого дома Сент-Обинов.
У Люсинды было такое ощущение, будто сердце сейчас выпрыгнет из ее груди. О Боже! Если отец узнает, что она что-то делает за его спиной, то он никогда ее не простит!
– Откуда я знала, что там будет Роберт? – попыталась она защититься от обвинений Джеффри.
– Это не имеет значения. Вы женщина, и у вас доброе сердце. Вы всегда, несомненно, стараетесь вылечить раненых птиц или помочь бродячим собакам…
Джеффри наконец перестал маячить перед глазами Люсинды и сел на скамейку рядом с ней. Но разговор далеко еще не был закончен. Джеффри снова схватил руку Люсинды и так крепко сжал ее, что она чуть не закричала от боли. Все это время он продолжал говорить, а вернее – проповедовать:
– Я обещал вашему отцу подождать, пока не уляжется весь этот скандал с кражей документов, но сейчас понимаю, что не принадлежу к числу терпеливых пациентов.
Люсинду так и подмывало вскочить и убежать в дом, но Джеффри был ее учеником, которого она сама же взялась обучать джентльменским манерам. Поэтому она принялась твердить себе:
«Спокойнее! Спокойнее! Держи себя в руках!»
Джеффри продолжал крепко держать одной рукой ее ладонь, а вторую протянул к ее подбородку и провел по нему кончиками пальцев. Потом он наклонился и дотронулся губами до ее губ, но тут же отпрянул и с самоуверенной улыбкой заявил:
– Теперь вы сами видите, что мы созданы друг для друга!
Люсинда некоторое время внимательно изучала его лицо, затем перевела взгляд на сильные прямые плечи. Ей показалось немного странным, что она получала куда большее удовольствие от чтения записок отца и составления своих замечаний к ним, нежели от поцелуя импозантного и даже красивого лорда Джеффри Ньюкома.