Федотова Юлия. По следу скорпиона

   У Хельги даже в носу защипало от сострадания.
   Но вспомнились косые пропыленные пирамиды, обтрепанные обложки в пятнах свечного сала, сухие тараканы между страниц – и жалость поутихла.
   Нет, цивилизованные существа так с книгами не поступают! Вот он, Хельги, пусть и не отказывает себе в самом необходимом, и редких книг у него не так много, зато все они чистенькие, аккуратные, обернуты в красивую синюю бумагу, сложены ровненько, и не дайте боги Ильзе с Эдуардом схватить их немытыми руками! Если уж ты приобрел ценную книгу – обращайся с ней соответственно. Она не одному тебе принадлежит, а всей мировой культуре, и твой долг – сберечь ее для потомков в надлежащем виде…
   – Помешались вы на этих книгах, – рассердился Рагнар, – вас послушать, так грабители специально ради них все дело затеяли!
   – А ради чего же? – удивился Хельги. – Что еще возьмешь с Августуса?
   – Знаешь, я давно заметил: когда ты думаешь о науке и всяких ученых штуках, вроде книг, здравый смысл тебе совершенно отказывает! Если грабителям нужны были одни книги, зачем уволокли топчан и сундук? И свечку в стакане? И парадную хламиду?
   – Мантию.
   – Ну мантию. И тапочки зачем распотрошили? Стельки выдраны, помпоны выдраны – зачем? Что скажешь?
   Хельги вздохнул – к нему вернулся здравый смысл.
   – Скажу, что искали нечто маленькое, и, скорее всего, даже сами не знали, что именно. Эй, Августус! Было у тебя нечто маленькое, но страшно ценное?
   – Нет! – На сморщенном от горя личике магистра отразилось искреннее недоумение. – Книги – мое единственное достояние… было.
   Хельги смотрел на него с подозрением:
   – А чернильница? Почему ты в нее вцепился, как в родную?
   Но Августус не смутился:
   – Чернильница – наша семейная реликвия, своего рода талисман. Она дорога мне как память, и только. Конечно, – оговорился он, – она и в самом деле стоит недешево: эпоха Старых Царств, ювелирная работа, оригинальная конструкция, но не настолько, чтобы ради нее устраивать такое ограбление. Большинство моих книг было куда дороже. Горе мне, горе! Демон бы побрал этих гра… Демон? Демон!!!
   Этот эпизод был одним из самых неприятных в жизни Хельги.
   Бандарох Августус, позабыв всю свою ученую гордость, принялся униженно молить могучего демона Ингрема покарать похитителей и вернуть похищенную литературу. Он рыдал, падал на колени, порывался целовать ноги, он сулил жертвы – богатые, кровавые, какие угодно, пусть только великий демон смилостивится и поможет ему! Отвратительная вышла сцена!
   Несчастному Хельги стоило огромного труда втолковать почти утратившему рассудок магистру, что помочь его горю он не в состоянии, как бы сам того ни желал, ибо проявления его грозной демонической сущности разуму практически неподконтрольны и обладают непредсказуемым, чаще всего разрушительным эффектом. Самое большее, что он мог сделать, это попытаться проклясть грабителей: чтоб им окосеть, облысеть и охрометь одновременно.
   – Если сработает, мы, по крайней мере, сможем их опознать, – пояснил Хельги.
   На этом они, расстроенные, взбудораженные, покинули Конвелл и двинулись в обратный путь. Во время короткой посадки Хельги стал выспрашивать Августуса про утраченный латенский манускрипт, но тот приобрел его буквально накануне, даже просмотреть толком не успел.
   Поистине, это был день разочарований.
   Сразу по прибытии Хельги для очистки совести внимательно изучил чернильницу – не очень-то он доверял Августусу. Конструкция ее в самом деле была оригинальной, во всяком случае, ничего подобного он раньше не встречал, хотя имел дело с кучей разнообразных чернильниц.
   Мало того что емкость имела совершенно ненормальный для чернильниц литровый объем, – она вдобавок была оснащена хитрым механизмом: внутри корпуса в виде черепахи помещалось второе дно. Оно поднималось вверх на манер поршня, повышая уровень жидкости, до тех пор, пока не упиралось в воронку наливного отверстия. Подъемным рычажком служила голова, на нее надо было нажимать.
   Художественное оформление сосуда тоже заслуживало внимания. Черепаха была выполнена ювелирно, все детали мастер проработал с анатомической точностью, вплоть до коготков, чешуек и наружных копулятивных придатков. Но половую принадлежность изображенного существа Хельги определить не смог.
   В свое время профессор Донаван посвятил не менее получаса учебного времени строению органов размножения черепах. Он рисовал на доске схемы, демонстрировал гипсовую модель, но Хельги так и не уяснил до конца, как же все-таки удается спариваться этим закованным в панцири животным. Он хорошо запомнил, что, в отличие от всех остальных, наружные копулятивные органы имеются как у самцов, так и у самок черепах. А вот у кого какие – забыл. Ну и ладно. Не на экзамене…
   Он подергал черепашьи лапы и хвост в надежде обнаружить тайник, пошарил пальцем внутри, под ободком, потряс – не загремит ли? Потыкал карандашом в халцедоновые глазки – все безрезультатно. Похоже, никаких секретов чернильница не скрывала.
   Тогда он взглянул на нее через Астрал – и чуть не выронил. Магии в бронзовой штуковине содержалось побольше, чем в самом Бандарохе Августусе! От необычного для Астрала ярко-малинового клубка отходила длинная нить, таяла далеко в пространстве. Собственно, это был самый сильный магический предмет, увиденный Хельги.
   Демон с опаской поставил черепаху на стол, а сам пошел в ванную – ему вдруг захотелось помыть руки. В душе его крепло убеждение, что изначально данный сосуд предназначался вовсе не для чернил. А для чего? Пожалуй, стоило порасспросить владельца, но Хельги почему-то не стал. И вообще, о своем астральном открытии он сказал одной Меридит, хотя не в его привычках было заводить тайны от друзей.
   Всю следующую неделю Хельги, Меридит и Энке было не до кладов, реликвий и тайн – пришла пора защиты диссертаций.
   Меридит ходила бледная и мрачная, судорожно переписывала какие-то страницы, Энка взвизгивала и брыкалась во сне – ее мучил кошмар, будто Рагнар полил соусом и съел все ее чертежи. Один Хельги пребывал в настроении безмятежном.
   – Неужели ты не боишься? – приставала Энка. – Скажи честно.
   Хельги только фыркал. Подумаешь, диссертация! Это не теоретическую магию мэтру Перегрину сдавать!
   Страхи девиц тоже оказались напрасными. Защитились они пусть и не столь триумфально, как Хельги со своими драконами, но тоже вполне благополучно. Даже чертежи Энки, несмотря на дурные сны, были в полном порядке.
 
   И вот вечером двадцатого мая друзья поздравляли свежеиспеченных магистров с присвоением ученой степени. По этому случаю Ильза испекла пирог с тыквой и поджарила вкусные колбаски, Рагнар притащил бочонок лучшего пива, а Аолен обещал спеть что-нибудь повеселее.
   Ели, пили, пели, вспоминали прошлогодние приключения – по прошествии времени даже самые страшные из них почему-то казались забавными. Да тут еще Хельги под общим натиском проболтался, каким образом обманул некроманта и выманил у него мешок с образцами, папоротником и разрыв-травой.
   В общем, вечеринка удалась на славу. Правда, закончилась она несколько неожиданно, ну да им не привыкать.
   – Я думаю, надо оставить Августусу кусок пирога, – заметила Энка. – Я отнесу, пусть тоже празднует.
   Поскольку демонолог был личностью замкнутой и не привык жить в компании восьми довольно шумных существ, половина из которых (Хельги, Меридит, Ильза и Эдуард) относилась к нему не слишком доброжелательно, а о возвращении в Конвелл речи не шло (как знать, нашли ли грабители искомое и что намерены предпринять дальше), Рагнар, который по благородству натуры счел себя обязанным опекать Бандароха, снял для него комнатку в доме напротив – маленькую, но уютную, со всей обстановкой. И денег выделил на питание. Августус принимал его заботу как должное и даже не думал благодарить, но рыцарь снисходительно оправдывал невежу, ссылаясь на пережитые им потрясения и временное слабоумие.
   Наверное, он был прав, но Ильза все равно злилась. И делиться с Августусом пирогом не желала. Пусть лучше Хельги доест. Тот ответил, что и рад бы, да некуда. Разве что завтра утром…
   – Завтра он будет не такой свежий, – возразила Энка, – нечего жадничать, и так одна корка осталась.
   – Ладно, – махнула рукой Ильза, – неси. Я утром испеку кекс с цукатами, маленький, чтоб ему не досталось.
   На том и порешили. И сильфида удалилась.
   Вернулась она не сразу, вместе с пирогом и в странном настроении: похоже, она злилась и веселилась одновременно.
   – Идите! – велела она. – Может, у вас получится. Мне не удалось.
   – Что получится? – удивилась диса.
   – Увидишь. Идем.
   – Ну и зачем ты нас привела? – осведомилась Меридит, морщась: в комнате пахло резко и неприятно. – Что мы здесь забыли? И где, собственно, Августус?
   – Не видишь? – хихикнула Энка. – Вот же он!
   – Где? – Рагнар обеспокоено шагнул в комнату.
   – Осторожнее! Раздавишь! – завопила сильфида.
   – Кого?!
   – Августуса!
   – Да где он, демон побери?!
   – Под ноги посмотри!
   Рагнар посмотрел под ноги и увидел.
   В красивой новой тапочке с помпоном, пригорюнившись, сидел Бандарох Августус собственной персоной, босой на одну ногу. Размером он был как раз с помпон.
   – Может, вы сумеете его увеличить, – сказала Энка безнадежно. – У меня ничего не вышло.
   Меридит недолго думая пересадила Августуса из тапочки на стол и потребовала объяснений. Пронзительно-писклявым голосом Августус поведал свою историю.
   За неделю его временное слабоумие понемногу отступило, и он наконец осознал всю серьезность своего положения: неведомый враг смертельно опасен, а новые знакомые вряд ли станут защищать и опекать его всю оставшуюся жизнь. Нужно было подумать о самозащите. Собственные физические данные Августус оценивал трезво, понимал, что боец из него никакой и домового гоблина не одолеет. И тогда он придумал: если не вышел силой, надо взять размерами – увеличить свои габариты раза в три-четыре, тогда его шансы против убийц возрастут пропорционально. Сказано – сделано.
   Разумеется, в его расчеты не входило изображать ходячую каланчу постоянно, он собирался изготовить средство, позволяющее мгновенно увеличиться в нужный момент. Но свои магические возможности он переоценил. Трудно сказать, в чем он просчитался: выбрал не те компоненты для зелья, неправильно составил заклинание или допустил иную оплошность, но вместо того чтобы увеличиться, горемычный маг уменьшился, и не в три-четыре раза, а радикально. Из-за неверных исходных данных контрзаклинания, естественно, не действовали. И вот вам результат.
   Не менее часа Аолен, более других смыслящий в магии, пытался расколдовать несчастного. Увы, успеха не достиг.
   – Давай теперь ты, – подпихнул Орвуд Хельги. – Ты как-никак демон.
   – Ох, нет! – Демон попятился к двери. – Не стану! Я и на трезвую голову в магии не силен, а уж в пьяном виде…
   – Какой пьяный вид? – возмутилась Энка. – Хельги, чего ты придуриваешься? Ты выпил полтора стакана пива, я же видела!
   – В пьяном, – настаивал тот, – у меня в крови есть алкоголь, пусть и немного. Кто-нибудь изучал влияние малых доз алкоголя на демонов-убийц? А вдруг я все Староземье порушу? И вообще…
   Что именно «вообще», они так и не узнали, пришлось утешать рыдающего в голос крошку Августуса.
   – Не реви, – уговаривала его Энка, – сейчас отнесем тебя к профессору Перегрину, он у нас почти что Великий действительный член Верховной Коллегии.
   Августус побледнел: его ждал страшный позор. Но не оставаться же лилипутом на всю жизнь!
   И вот Энка, Меридит и Хельги с Бандарохом в кармане побрели по сонным темным улицам к зданию университета.
   – Он нас с лестницы спустит, – шипел Хельги. – Ночь уже! До утра подождать нельзя?
   Сильфида была настроена беспечно.
   – Не спустит, не трусь! Мы теперь личности уважаемые, нас нельзя с лестниц спускать… Давай стучи.
   – Почему я-то? – возмутился Хельги;
   – Ты самый трезвый. И вообще, мы – дамы!
 
   – Силы Стихий! – всплеснул руками профессор, узрев на пороге бледного испуганного магистра Ингрема. – Неужели опять война?!
   – Нет, что вы, – поспешно заверил тот. – Ничего подобного! Не сердитесь, пожалуйста, у нас такая беда… такой несчастный случай вышел! Только вы можете помочь. Пожалуйста!
   Профессор вздохнул, взглянул на часы. Полпервого ночи…
   – Ну хорошо, проходите. Не в коридоре же разговаривать. Что у вас?
   – Вот.
   Ингрем извлек из кармана бутыль с широким горлышком. Перегрин едва не вскрикнул от удивления: внутри бутыли на клочке ваты сидел, скрючившись, крошечный человечек в полосатом халате и одном шлепанце.
   – Кто это?!!
   – Магистр демонологии Бандарох Августус собственной персоной, – мрачно доложил Хельги. – Это он обозвал меня демоном-убийцей.
   Человечек в бутылке вежливо шаркнул ножкой.
   – Это вы его так? – сурово спросил профессор. – В отместку?
   Ингрем попятился.
   – Что вы! Я так не умею! Я вообще в магии не того… Редко пользуюсь.
   Перегрин кивнул. Он достаточно хорошо знал Ингрема, чтобы понять: надумай тот мстить, избрал бы способ более грубый и примитивный, чем магическая трансформация.
   – Это он сам. Хотел увеличиться, но что-то не сработало. Уменьшило и заклинило намертво. Ни туда ни сюда.
   Профессор безнадежно махнул рукой. «Не сработало! Заклинило!» И это говорит тот, кого обучали магии в лучшем университете Староземья! Потрясающе!.. Впрочем, невежество не помешало ему спасти мир.
   – Хорошо, я постараюсь вам помочь. Подождите вот здесь, на диванчике.
   Вот что значит настоящий специалист!
   Спустя четверть часа из кабинета вышел чрезвычайно довольный собой профессор. Следом трусил розовый от стыда Августус, он скромно прикрывался тряпицей…
   – Уж извините, одежду, как вы образно выражаетесь, «заклинило», – объявил мэтр Перегрин. – Необратимая искаженная трансформация. Вы, молодой человек, в каком заведении обучались?
   – В Академии магии, в Конвелле, – пискнул Августус. – Я всегда был невысокого мнения о тамошней школе, – с удовлетворением отметил профессор.
   Хельги торжествующе улыбался. Он чувствовал себя отомщенным.
 
   На следующий день Энка погрузила на Ампира мешок, усадила сонного с похмелья Рагнара и отбыла в Оттон сдавать ценности на хранение.
   Оставшиеся продолжили архивные изыскания, но тщетно. Вторая неделя подходила к концу, а к разгадке тайны они не приблизились ни на шаг. Воротившейся сильфиде не пришлось даже спрашивать, как дела – все было ясно по унылым физиономиям встречающих.
   – Значит, надо отправляться в Трегерат, – решила девица.
   – Не надо, – хмуро откликнулся Хельги. – Я говорил с одним типом из архива, он хотел написать монографию про тот замок, и тоже ничего не нашел. Ни у нас, ни в Трегерате.
   – Может, плохо искал, – неуверенно предположил Рагнар.
   – Он искал целый год, методично и планомерно.
   – А вдруг он врет? – с надеждой предположила Энка. – Из страха конкуренции?
   – Вообще-то он эльф.
   Энка безнадежно вздохнула. Эльфы не лгут, это всем известно.
   – Теперь на нас падет проклятие? – жалобно спрашивала Ильза. – Я боюсь!
   Меридит была не склонна предаваться пессимизму.
   – Не бойся, не падет! Завтра соберемся и пойдем за реликвией.
   – Куда это, если не секрет? – осведомился Орвуд настороженно.
   – А, куда глаза глядят! В смысле, куда Силы Судьбы укажут…
   – Они, пожалуй, укажут! Знаю я их! – разозлился гном. – Опять полсвета напрасно обойдем, как в прошлый раз. А я уже не в том возрасте, чтобы зря ноги бить, они у меня не казенные.
   – И что ты предлагаешь, – окрысилась Энка, – просиживать штаны до тех пор, пока не начнет действовать проклятие?
   – Предлагаю расспросить очевидцев, – неожиданно спокойно ответил гном. – Наверняка там, где вы нашли клад, есть хоть немного призраков.
   Честно говоря, идея Орвуда сама по себе очень дельная – удивительно, что она не пришла им в голову раньше, – энтузиазма ни у кого не вызвала. Призраки – не самые приятные собеседники. Никогда не знаешь, в какой момент им захочется тебя уничтожить. Это при условии, что они вообще явятся. А могут и проигнорировать, из вредности. Так и просидишь целую ночь в развалинах, как дурак. А в них ведь не одни призраки водятся. Синие огни и слепые карлики – тоже сомнительная компания. Опять же упырь может вылезти. Дурное там место.
   Но все эти резонные доводы Орвуда не впечатлили.
   – Не сахарные, не растаете, – безапелляционно заявил он. – Ради важного дела можно и потерпеть некоторые неудобства. И нечего время тянуть, прямо сегодня ночью и ступайте.
   – Что значит «ступайте»? А ты?
   – А я уже не в том возрасте, чтобы…
   – Фигушки!!! – завопила Ильза из кухни. – Если идти, так всем вместе! И нечего про свой возраст болтать. У нас в школе учится гном, так он мне сам говорил, что вы, гномы, только после сорока лет по-настоящему взрослыми считаетесь! Отрастил бороду и думает, что все вокруг дураки! А сам – малолетка!
   Из ванной послышалось не по-эльфовски ехидное хихиканье Аолена.
   Хельги встал и молча побрел к выходу.
   – Ты куда? – окликнули его.
   – В библиотеку. Хочу почитать, как вызывают призраков.
 
   Вызывать призраков не пришлось – сами явились. Белые, бесплотные тени скользили среди замшелых валунов. Временами они были размытыми и бесформенными, как ночной туман, временами оформлялись в почти реальные человеческие фигуры. Целый сонм привидений, колыхаясь, словно в такт неслышной музыке, кружил над развалинами.
   – Ничего себе! – присвистнула Энка. – Праздник у них, что ли?
   Меридит фыркнула:
   – Ага! Свадьба. Или, может быть, похороны.
   – Какие похороны у призраков? – не уловила иронии сильфида. – Они все давно… щас как дам!
   – Подеритесь еще! – зашипел гном. – Спрашивайте, что надо, и пойдем домой! У меня уже вся борода задубела!
   – Эй! – замогильным шепотом окликнула Энка. – Эй, призраки! Привидения! Можно с вами побеседовать?
   Но те, не обращая на нее никакого внимания, продолжали свой монотонный танец.
   – Эй!!! – рявкнула девица во всю мощь своих легких. – Оглохли, что ли?!
   Хельги болезненно поморщился. Он не выносил резких звуков.
   – Не ори без толку! Им через защитный круг не слышно, у них природа другая.
   – Ну так уберите круг! Не ночевать же тут в самом деле!
   Аолен хотел возразить, но не успел. К его ужасу, Хельги ничтоже сумняшеся в самом деле убрал круг! Впрочем, ничего рокового не произошло. Призраки далеко не сразу почтили своим вниманием непрошеных гостей. Энка успела потерять всякое терпение и уже собиралась начать швыряться в «безмозглую нежить» камнями, когда одна из призрачных фигур наконец отделилась от общей массы, приблизилась, выросла втрое и приобрела вид длинноволосого, бородатого старца в длинных старомодных одеждах. Руки старца сковывали цепи, на ногах бряцали кандалы, голова едва держалась на перерубленной шее. Словом, это было типичное замковое привидение со всеми традиционными атрибутами. Хельги даже поморщился.
   Призрак угрожающе навис над головами горе-кладоискателей, разверз черный провал беззубого рта.
   – Горе, горе! – раздался голос, глухой, как из кобольдовой ямы. – Горе царству моему, горе моему народу! Горе, горе! Горе царству моему, горе моему народу! Горе, горе!.. – По всему было видно, что эта волынка надолго.
   – Эй! – бесцеремонно прервала стоны старца сильфида. – Это твой клад мы нашли?
   Призрак дернулся, будто от удара, воздел руки к небесам.
   – Свершилось, – возликовал он гулко. – На вас уповаю! Сыщите, не то горе вам…
   – Подожди уповать! Мы в твоем письме ни демона не разобрали. Чего именно надо сыскать? И где?
   – На юге, – завывал призрак. – Ищите на юге! Коварный Мангоррат! Это он лишил нас ее, обрек на погибель! О горе, горе! Горе царству моему, горе моему народу… Сыщите…
   – Что сыскать?!! – заорал Рагнар.
   Но призрак не успел ответить. Откуда ни возьмись, среди полного штиля, налетел мощный порыв сухого пыльного ветра, разорвал в клочья, разбросал по полю беспомощные призрачные тела. Развалины опустели. Лишь неясный обрывок фразы достиг чутких ушей эльфа и сприггана: «…Опасность в хвосте! Помните!»
 
   – Мангоррат, Мангоррат… – бормотала Энка. – Где-то слышала я это имя. Где же я слышала это имя?.. О! Вспомнила! Это же памятник в Аполидий, в Альтеций. От борделя квартал вниз и направо.
   – Что за памятник?
   – Здоровущий старинный памятник. Толстый, одноглазый, лысый мужик держит в руках скорпиона. А перед ним из-под земли торчит какая-то рогулька с глазами.
   – Скорпион жалит хвостом! – радостно сообщил Хельги. – Опасность в хвосте. Связь налицо!
   – Чего радуешься? – недовольно пробурчал Орвуд. – Опять ничего толком не узнали: ни что искать, ни куда идти. Опять полсвета зря обойдем.
   – Не полсвета, а всего одну восьмую, – заступился за Хельги Рагнар.
   Орвуд воззрился на него непонимающе.
   – Мы узнали, что искать надо на юге. Это одна четвертая от полсвета. То есть одна восьмая от целого, – пояснил рыцарь. И не удержался, чтобы не похвастаться: – Я теперь знаю все четыре действия и дроби!
   – Еще одна жертва образования! – Безнадежно махнул рукой гном.
   Ближе к вечеру отоспавшаяся после ночных визитов компания начала собираться на юг. Приятели закупали провизию, точили оружие, паковали мешки. Все, кроме Энки.
   – Складывайтесь без меня. Я должна пойти попрощаться с Кретаки, – заявила та.
   – Кто такой Кретаки? – заинтересовалась Ильза.
   – Ее кавалер, – пояснила Меридит скептически. – Четвертый. Мы с Хельги его не одобряем.
   Энка пренебрежительно фыркнула:
   – Подумаешь! Вы никогда моих поклонников не одобряете.
   – Неправда. Мы одобряли второго, Форсиуса.
   – Да? Тогда зачем вы спустили его с лестницы?
   – Мы не спускали его с лестницы, – скучающим голосом пояснила диса. – Он сам упал.
   – Если бы Хельги не отрастил волчью голову и не выскочил на лестницу, он бы не упал.
   – Мы услышали незнакомые шаги, думали, это соседи снизу идут ругаться, хотели их напугать, только и всего. Просто твой Форсиус оказался слишком слабонервным.
   – Понятно. Форсиус слабонервный, Боом – тупой, Эллаэ – зануда. Чем вас не устраивает Кретаки?
   – Ногами.
   – Ноги как ноги.
   – Ужасные ноги! Брр! Надеюсь, у тебя с ним ничего серьезного не было?
   – Допустим, не было. Но ноги тут ни при чем.
   – А что у него с ногами? – полюбопытствовал Эдуард. – Он хромой?
   – Нет. Козлоногий.
   – Как это?!
   – Ноги как у козла.
   – В смысле мохнатые? С копытами?!
   – Вот именно.
   Энка сердито засопела:
   – Нечего шовинизм разводить. Подумаешь, копыта! Все народы разные. Кретаки – фавн, ему положены козьи ноги. Вон спригганы – те в волков превращаются. Лучше, что ли? А люди вообще от обезьян произошли!
   – Как от обезьян?! – ахнули люди.
   – От обезьян, – подтвердил Хельги. – Так Макс говорил. Теория эволюции называется.
   На лице Ильзы отразилась детская обида.
   – Разве нас не боги сделали? Я всегда думала, что боги. Из глины…
   – А может, и боги, – в задумчивости откликнулся Хельги. – Может, потренировались на обезьянах, потом занялись людьми? Как знать?
 
   На прощальное свидание сильфида отправилась в настроении элегическом, а вернулась злющая, как скорпий.
   – Простились? – спросила Меридит подругу.
   – Простились. Навсегда. Видеть его больше не желаю!
   – Почему? – удивилась диса.
   – Потому что козел. – Энка с досадой отшвырнула плащ. – Какие ноги, такая и натура. Хватит об этом. Он для меня больше не существует.
   Меридит равнодушно кивнула. Рано или поздно, но все романы Энки заканчивались подобным образом, так что ее близкие успели привыкнуть.
   Ильза же, напротив, была заинтригована до предела, ходила вокруг сильфиды кругами и мучительно пыталась сообразить, как бы половчее подобраться к той с вопросами, не подвергая при этом опасности собственную персону. Но решить данную проблему она так и не успела, отвлеченная событием еще более впечатляющим.
   Они как раз приступили к ужину, когда раздался стук. И было в этом звуке нечто такое, что заставило всех дружно вскочить и ринуться к двери.
   На пороге стоял некто, в первый момент показавшийся Ильзе странно знакомым. Она обернулась и поняла, в чем дело. Пришелец был удивительно похож на Хельги. С одной только разницей: Хельги выглядел очаровательно, незнакомец же – омерзительно как злая карикатура. Черты лица те же, но резче. Тусклые, косоватые, дурные глаза посажены ближе и глубже, нос длиннее и тоньше, губы неожиданно пухлые и мокрые, подбородок безвольно скошен, а все вместе производит крайне отталкивающее впечатление, вид у него был хитрого и порочного существа. Интересно, кто это такой?!
   – Как ни печально, но это мой брат, – мрачно ответил Хельги на немой вопрос окружающих. – Чего приволокся?
   Пришелец криво ухмыльнулся:
   – Так-то ты встречаешь любимого брата?
   В глазах Хельги сверкнул нехороший желтый огонь:
   – Скорее я соглашусь назвать любимым подменного братца Улафа, чем тебя, и ты это знаешь. Говори, зачем явился, и проваливай. Впрочем, можешь мне этого и не сообщать. Просто проваливай. Пока не натрусил блох на лестнице.