Герберт Фрэнк. Эффект Лазаря

   – Повсюду вонючие трупы, – пробормотал он.
   Легкий ветерок пролетел над скалами и донес до Твиспа сильную вонь горелого. Он едва ли не ощутил смрад гниющей плоти, о которой говорил Ной.
   Плотник поднял два изогнутых куска дерева и повесил их на крюк в стене.
   – Корабль обещал, что Ной останется жив, – сказал Ной. – Но видеть столько смертей очень скверно. Когда умерших было так много, а выживших так мало, прикинь, как чувствовали себя выжившие! Они нуждались в чуде Лазаря, и им было в нем отказано.
   Ной отвернулся от стены, и его незрячие глаза замерцали в отраженном свете. Твисп увидел, как невольные слезы катятся по щекам плотника и капают оттуда на его смуглую голую грудь.
   – Я не знаю, поверишь ты мне или нет, – сказал Ной, – но Корабль говорил со мной.
   Твисп в изумлении уставился на залитое слезами лицо. Впервые в жизни Твисп ощущал присутствие самого настоящего чуда.
   – Корабль говорил со мной, – повторил Ной. – Я обонял вонь мертвецов и видел кости на земле, все еще покрытой разлагающейся плотью. И Корабль сказал: «Не буду больше проклинать землю за человека».^[5]
   Твисп содрогнулся. Слова Ноя изливались с силой, которой невозможно было сопротивляться.
   – И еще Корабль сказал, – помолчав, добавил Ной. – «что помышление сердца человеческого – зло от юности его». Что ты скажешь на это?
   Землю – за человека, подумал Твисп.
   Ной напугал его, снова заговорив вслух.
   – За человека! Как будто мы просили об этом! Как будто мы не могли бы устроить что-нибудь получше, чем все эти смерти!
   Твисп начал ощущать глубокую симпатию к плотнику. Ной был философом, и притом глубоким мыслителем. Впервые Твисп подумал, что моряне и островитяне могут достигнуть взаимопонимания. Не все же моряне такие, как Гэллоу или Накано.
   – Знаешь что, Твисп? – спросил Ной. – Я ожидал от Корабля лучшего, чем все эти убийства. А Он еще говорит, что сделал это ради человека!
   Ной пересек тень, направляясь к скамеечке так точно, словно мог видеть ее, и остановился прямо перед Твиспом.
   – Я слышу, что ты здесь дышишь, – сказал Ной. – Корабль говорил со мной, Твисп. Мне все равно, веришь ли ты мне. Так оно и было. – Ной протянул руку, ухватил Твиспа за плечо, потом рука его опустилась, и он ощупал длинную руку Твиспа по всей ее протяженности, а потом снова поднял руку, чтобы провести пальцем по лицу Твиспа.
   – У тебя и правда длинная рука, – сказал Ной. – Не вижу в этом ничего плохого, если это полезно. И лицо у тебя хорошее. Много морщин. Ты много проводишь времени снаружи. Ты все еще нигде Абимаэля не видишь?
   Твисп сглотнул.
   – Нет.
   – Ты не бойся меня только потому, что я говорил с Кораблем, – произнес Ной. – Этот ваш новый ковчег причалил к суше раз и навсегда. Мы собираемся покинуть море.
   Ной отвернулся от Твиспа и снова сел на свою рабочую скамеечку.
   Чья-то рука коснулась правого плеча Твиспа. Он испуганно обернулся и столкнулся лицом к лицу с Накано. Громадный морянин подошел беззвучно.
   – Гэллоу хочет видеть тебя прямо сейчас, – сообщил Накано.
   – Да где же этот Абимаэль? – воззвал Ной.

   Голубь возвратился к нему в вечернее время; и вот, свежий масличный лист во рту у него.

Бытие 8:11, христианская Книга мертвых

   Дьюк не обращал внимания на вскрики наблюдателей, столпившихся в вечном полумраке вокруг Бассейна Вааты. Его уши не уловили сдавленный стон, явно исторгшийся из широкой могучей глотки КП. Тяжелый кулак Вааты, ухвативший Дьюка за гениталии, поглотил все его внимание. Это вырвало его из псевдосна весьма болезненно, но прикосновение Вааты с каждым мгновением становилось все мягче. Возгласы возле бассейна сменились бормотанием и приглушенным хихиканьем. Когда рука Дьюка начала гладить Ваату в ответ, в комнате воцарилось молчание. Ваата застонала. Ритмичные удары ее могучих бедер подняли такую волну, что все наблюдатели промокли до нитки.
   – Они собираются спариваться!
   – У нее глаза открыты, – заметил один из наблюдателей. – Посмотрите, они движутся!
   Ваата облизнула губы, притиснула Дьюка ко дну бассейна и оседлала его там. Ее голова и плечи поднялись над поверхностью, и она задышала глубокими долгими вдохами, запрокинув голову.
   – Да! – молвила Ваата, и КП отметила в уме: «Это первое ее слово почти за триста лет.» И как объяснить верующим обстоятельства, при которых было произнесено это первое слово?
   «Это все, чтобы покарать меня!» Эта мысль затопила сознание Симоны. «Она все видела». И КП гадала, какую кару может Ваата избрать для Гэллоу.
   Именно в этот миг КП и поняла, что плеск в бассейне вовсе не является результатом одной лишь внутренней активности. Палуба и сама покачивалась в том же медленном ритме.
   – Что происходит? – КП поймала себя на том, что бормочет этот вопрос вслух, и оглянулась, не услышал ли ее кто.
   Ваата издала несколько сдавленных стонов, за ними последовало еще одно взрывное, задыхающееся: «Да!» Дьюка почти не было видно в массе ее движущихся бедер и похожих на окорока руки.
   Глаза КП расширились от ужаса и унижения, когда она сообразила, что действо, разыгранное Ваатой и Дьюком, является гротескной пародией на ее последнее свидание с Гэллоу. А ее положение даже не давало ей уйти, чтобы скрыть жар, который заползал из-под ворота ее голубых одеяний, обжигая щеки и грудь. На висках и верхней губе Симоны появились капельки пота.
   Кто-то ворвался в комнату с воплем: «Келп!» Голос надрывался, чтобы перекрыть толпу наблюдателей, и без того впавших в истерику. «Келп раскачивает остров. Он раскачивает все это гребаное море!»
   Завидев КП, маленький коротконогий гонец смолк и прикрыл рот беспалой ладонью.
   Последовало три коротких вскрика, от которых КП мороз по спине продернул, бедра Вааты содрогнулись вокруг Дьюка, и Ваата откинулась обратно в бассейн, широко распахнув глаза, улыбаясь, все еще соединенная с Дьюком коротким, но прочным якорем.
   Тяжкое колыхание палубы стихло. Толпа возле бассейна стихла после возгласа Вааты. КП не собиралась упускать такой момент. Он сильно сглотнула, приподняла край платья и опустилась на колени возле края притихшего бассейна.
   – Помолимся! – возгласила она, склонив голову. «Думай», велела она себе, «думай!» И крепко закрыла глаза, чтобы укрыться от страха, от действительности и от этих незваных предателей, слез.

   Мы являемся созданиями наших собственных видений – они создают и ограничивают нас, ибо именно видения обозначают предельную грань человеческого разума.

Гастон Башлар, «Справочник капеллана-психиатра».

   Направляясь на встречу с Гэллоу, Твисп не обращал внимания на подсматривающие устройства в потолке и разговаривал с Накано в открытую. Твисп уже не сомневался, что Накано ведет сложную двойную игру. Ну и что? Встреча с этим плотником, Ноем, подбодрила Твиспа. Гэллоу придется принять новую реальность Пандоры. Келп хочет его смерти и келп его смерти добьется. Открытая суша принадлежит всем. Гэллоу может лишь задержать наступление неизбежного, но не предотвратить его. Он здесь в плену. И все его люди здесь в плену.
   Накано только засмеялся, когда Твисп заговорил об этом.
   – Он знает, что он пленник. Он знает, что Карин и Скади близко – рукой подать.
   – Он их никогда не получит! – заявил Твисп.
   – Может, и нет. Но у него есть Верховный судья. Возможна сделка.
   – Странно, – заметил Твисп. – Пока я не встретил того плотника, я даже не знал, что за сделку я на самом деле заключаю.
   – Какого плотника? – спросил Накано.
   – Человека, с которым я разговаривал наверху. Ноя. Разве ты не слышал, как он рассказывал про ковчег и про то, как Корабль с ним разговаривал?
   – Не было там никакого человека! Ты был один.
   – Да он же был прямо там! Как ты мог его не заметить? С длинной бородой вот по сюда. – Твисп провел рукой по поясу. – Он звал своего сына, Абимаэля.
   – Должно быть, у тебя галлюцинации, – мягко заметил Накано. – Наверное, окосел от глубины.
   – Он дал мне пирожок, – прошептал Твисп.
   Припомнив фруктовый вкус пирожка и его липкую сладость на пальцах, Твисп поднес правую руку к глазам и потер палец о палец. Никакой липкости. Он понюхал пальцы. Никакого запаха пирожка. Он лизнул кончики пальцев. Никакого вкуса пирожка.
   Твисп задрожал.
   – Эй! Не принимай близко к сердцу, – утешил его Накано. – Любой может окосеть.
   – Я видел его, – прошептал Твисп. – Мы говорили с ним. Корабль обещал ему: «Не буду больше проклинать землю за человека».
   Накано отступил от Твиспа на шаг.
   – Да ты рехнулся! Ты стоял на солнцепеке один-одинешенек.
   – И не было никакой мастерской? – почти жалобно спросил Твисп. – И никакого бородатого человека в ее тени?
   – Не было там никакой тени. Тебе, должно быть, голову напекло. Без шляпы. Большое солнце над тобой подшутило. Забудь.
   – Не могу забыть. Я чувствовал его прикосновение, его палец дотрагивался до моего лица. Он был слепой.
   – Ну, так не бери в голову. Мы вот-вот встретимся с Гэллоу, и если ты собираешься с ним торговаться, тебе понадобится ясная голова.
   Движущийся куб остановился, и люк открылся в коридор. Накано и Твисп вышли, и их тут же окружили шестеро вооруженных морян.
   – Сюда, – сказал Накано. – Гэллоу уже ждет тебя.
   Твисп сделал глубокий дрожащий вдох и позволил увести себя по морянскому коридору с острыми углами и жесткими стенками по неподвижной палубе.
   «Этот Ной был там на самом деле», сказал себе Твисп. Пережитое им было слишком реально. «Келп!» Понимание прожгло его до кончиков пальцев. Каким-то образом келп проник в его разум, возобладал над его органами чувств!
   Осознание ужаснуло Твиспа, и у него подкосились ноги.
   – Эй! Держись на ногах, муть! – рявкнул один из конвоиров.
   – Полегче! – предостерег конвоира Накано. – Он не привык к палубе, которая не двигается.
   Твиспа поразило дружелюбие в голосе Накано, его резкость с конвоирами. «Неужели Накано и в самом деле мне симпатизирует?»
   Они остановились возле широкого прямоугольного люка. За ним открывалась комната, по островитянским стандартам большая – по крайней мере шести метров в длину и десяти-одиннадцати в ширину. Перед чередой дисплеев в дальней стене сидел Гэллоу. Он повернулся, когда Накано и Твисп вошли, оставив конвой в коридоре.
   Твисп был мгновенно поражен чеканной правильностью черт Гэллоу, шелковистым золотом его длинной гривы, спускавшейся почти до плеч. Его холодные голубые глаза внимательно изучали Твиспа, лишь на мгновение задержавшись взглядом на длинных руках. Когда Накано и Твисп остановились в двух шагах от него, Гэллоу легко поднялся на ноги.
   – Добро пожаловать, – сказал Гэллоу. – Прошу вас, не смотрите на себя как на пленника. Я считаю вас представителем от островитян на переговорах.
   Твисп нахмурился. Значит, Накано так ему все и выложил!
   – Не вас одного, конечно, – продолжал Гэллоу. – Сейчас к нам присоединится Верховный судья Киль. – Голос Гэллоу был мягок и убедителен, и он тепло улыбался.
   «Профессиональный очарователь», подумал Твисп. «Вдвойне опасный».
   На мгновение Гэллоу уставился на Твиспа; взгляд его холодных голубых глаз словно пытался снять с него кожу.
   – Я слышал, – Гэллоу взглянул на Накано, стоявшего возле левого плеча Твиспа, затем вновь на самого Твиспа, – что вы не доверяете келпу?
   Накано только губы поджал, когда Твисп взглянул на него.
   – Это ведь правда, разве нет? – спросил Накано.
   – Это правда, – был вынужден признать Твисп.
   – Я думаю, что воссоздавая сознание келпа, мы создали чудовище, – заявил Гэллоу. – Позвольте мне вас заверить, что я никогда не испытывал доверия к этой стороне проекта. Это низко… аморально… это предательство всего человеческого.
   Гэллоу помахал рукой, демонстрируя этим жестом, что высказал достаточно, и повернулся к Накано.
   – Ты не спросишь охрану, достаточно ли Верховный судья пришел в себя, чтобы его можно было привести сюда?
   Накано развернулся на пятке и вышел в коридор, откуда донесся тихий обмен репликами. Гэллоу улыбнулся Твиспу. Вскоре Накано вернулся.
   – Что случилось с Килем? – требовательно спросил Твисп. – От чего он должен прийти в себя? – «От пыток?» высказал он мысленную догадку. Очень уж ему не понравилась улыбка Гэллоу.
   – У Верховного судьи, как я предпочитаю его называть, проблемы с пищеварением, – ответил Гэллоу.
   Шаркающий звук у входа привлек внимание Твиспа. Он так и впился взглядом в двоих охранников, которые помогали Верховному судье Уорду Килю войти в комнату, поддерживая его ковыляющее тело.
   Твисп был потрясен. Киль выглядел так, словно был при смерти. Кожа его была бледной и влажной. Взгляд его глаз был туманным, и они смотрели в разные стороны – один назад, в коридор, а другой оглядывал путь, на котором каждый шаг причинял ему боль. Шея Киля даже при поддержке всем известного суппорта, казалось, была больше не в силах удерживать его голову.
   Накано принес низенький стул и осторожно подставил его Килю. Охранник мягко усадил Киля на стул, где он некоторое время и сидел, молча пытаясь отдышаться. Конвоир вышел.
   – Мне очень жаль, судья Киль, – произнес Гэллоу с хорошо отработанным сожалением. – Но мы действительно должны воспользоваться тем временем, что нам еще осталось. Есть вещи, которые мне необходимы.
   Киль медленно сосредоточился, страдальчески поглядев на Гэллоу.
   – А то, что Гэллоу хочет, Гэллоу получает, – пробормотал Киль слабым, дрожащим голосом.
   – Мне сказали, что у вас проблемы с пищеварением, – произнес Твисп, глядя сверху на знакомую фигуру островитянина, который так долго прослужил в самом центре островитянской жизни.
   Один из странно расположенных глаз Киля окинул Твиспа взглядом, отметив длинные руки – примету островитянина. Да и островной акцент Твиспа нельзя было отрицать.
   – Кто вы? – спросил Киль чуть окрепшим голосом.
   – Я из Вашона, сэр. Меня зовут Твисп. Квитс Твисп.
   – Ах, да. Рыбак. Зачем вы здесь?
   Твисп сглотнул. Кожа Киля была бледной, как шкурка сосиски. Этот человек явно нуждался в помощи, а не в выслушивании требований Гэллоу. Твисп, не обращая внимания на его вопрос, повернулся к Гэллоу.
   – Ему нужно в больницу!
   Губы Гэллоу искривились легкой улыбкой.
   – Верховный судья отказался от медицинской помощи.
   – Для нее слишком уже поздно, – сказал Киль. – Что за цель у этой встречи, Гэллоу?
   – Как вам известно, – произнес Гэллоу, – Вашон сел на мель возле одного из наших барьеров. Они выдержали шторм, но у них серьезные повреждения. Для нас они представляют собой неподвижную мишень.
   – Но вы пойманы здесь! – воскликнул Твисп.
   – Верно, – согласился Гэллоу. – Но ведь и не все мои люди здесь, со мной. Другие стратегически размещены среди островитян и морян. И они все еще подчиняются мне.
   – Островитяне работают на вас? – осведомился Твисп.
   – И в их числе КП. – И вновь легкая улыбка появилась на губах Гэллоу.
   – Это весьма примечательно после того, что он сотворил с Гуэмесом, – сказал Киль. Он говорил почти нормально, но усилие, которое ему требовалось, чтобы сидеть прямо и поддерживать разговор, было очевидным. Пот выступил на его широком лбу.
   Гэллоу, блестя глазами, указал на Твиспа пальцем.
   – У вас есть Карин Алэ, рыбак Твисп! А у Вашона есть Ваата. И я получу обеих!
   – Интересно, – заметил Киль, взглянув на Твиспа. – Карин и в самом деле у вас?
   – Она на судне за периметром келпа, куда Гэллоу и его люди не могут добраться.
   – Я думаю, туда отправится Накано, – сказал Гэллоу. – Накано?
   – Возможно, – ответил Накано.
   – Келп пропустил его сюда невредимым, – сказал Гэллоу и улыбнулся Твиспу. – Вам не кажется возможным, что Накано против келпа иммунен?
   Твисп взглянул на Накано, который вновь бездеятельно стоял, прислушиваясь к разговору, но не глядя ни на одного из собеседников.
   Твиспу пришло в голову, что Накано и в самом деле принадлежит келпу. Огромный морянин заключил что-то вроде соглашения с этим морским чудовищем! Для Твиспа Накано был живым воплощением морянской убийственной порочности, сокрытой под внешне разумной маской доброжелательности. В чем заключалась ценность Накано для келпа? В голосе Накано, когда он говорил о келпе, звучали нотки фанатизма, которые ни с чем нельзя было перепутать.
   «В келпе мое бессмертие». Вот что говорил Накано.
   – В самом деле, нет никакой надобности во всех этих убийствах и насилии, – заявил Гэллоу. – Мы же все разумные люди. Вы получаете то, что нужно вам. Я получаю то, что нужно мне. Есть ведь какая-то нейтральная почва, на которой мы можем договориться.
   Мысли Твиспа метнулись к странной встрече наверху с тем плотником, Ноем. «Если это и в самом деле келп запихнул мне в голову такую галлюцинацию, то с какой целью? В чем заключается его сообщение?»
   Убивать дурно. Даже по приказу Корабля убивать дурно. Твисп это сильно ощутил и в поведении Ноя, и в его словах.
   «Ковчег причалил к суше, которая уже не будет проклята Кораблем». Твисп смутно припоминал предание о ковчеге… было ли это послание от Корабля, переданное через келп?
   С другой стороны, Гэллоу был воплощением предательства, человеком, который пойдет на все, чтобы добиться своего. Неужели КП на самом деле работает на него? Если так, проклятое соглашение всего лишь обман.
   «А что, если Ной – это просто галлюцинация? Может быть, Накано прав, и я просто окосел.»
   – Почему тебя не тошнит? – внезапно спросил Накано у Твиспа.
   Это был такой неожиданный вопрос, предполагающий, что Накано известны мысли Твиспа, что Твисп на мгновение замер от изобилия возможных выводов.
   – Вы тоже больны? – спросил Киль, щурясь на Твиспа.
   – Я здоров, – ответил Твисп. Он оторвал взгляд от Накано и попристальней посмотрел на Гэллоу, на признаки потворства себе на его лице, на хитроватый изгиб его улыбки, на морщины, перерезавшие лоб и на складки в уголках рта.
   Теперь Твисп знал, что ему делать.
   – Помышления сердца вашего – зло от юности вашей, – сказал он Гэллоу, медленно и отчетливо выговаривая каждое слово.
   Слова Корабля, высказанные Ноем, легко слетели с уст Твиспа и, когда он произнес их, он сам ощутил их правильность.
   – Скверный же вы дипломат! – нахмурился Гэллоу.
   – Я простой рыбак, – возразил Твисп.
   – Рыбак, но не простой, – поправил Киль. Его смешок превратился в сухой слабый кашель.
   – Вы думаете, Накано иммунен против келпа, – сказал Твисп. – Но это я был его пропуском. Без меня он разделил бы судьбу остальных. Он ведь рассказывал вам об остальных, которых келп утопил, правда?
   – Я же говорю, что келп вышел из-под контроля! – заявил Гэллоу. – Мы выпустили чудовище на Пандору. Наши предки были правы, когда уничтожили его!
   – Может, и были, – согласился Твисп. – Но второй раз этого не удастся проделать.
   – Яды и горелки! – сказал Гэллоу.
   – Нет! – вырвалось у Накано, и он посмотрел на Гэллоу.
   – Мы просто доведем его до управляемой величины, – утешительно произнес Гэллоу. – Слишком маленькой для полного осознания, но достаточной, чтобы келп сохранял память наших покойников навеки.
   Накано коротко кивнул, но не расслабился.
   – Скажи ему, Накано, – потребовал Твисп. – Ты действительно мог бы вернуться на грузовоз без меня?
   – Даже если келп меня не тронет, команда наверняка не пустит меня на борт, – сказал Накано.
   – Не понимаю, как вы собираетесь потопить Вашон, когда он и без того на мели, – заметил Киль, и болезненная усмешка изогнула уголок его рта.
   – Так вы считаете меня беспомощным, – сказал Гэллоу.
   Твисп посмотрел через открытый люк в коридор, где стражники толпились, делая вид, что они ну совсем не подслушивают.
   – Разве ваши люди не знают, что вы завели их в ловушку? – спросил Твисп голосом громким и звучным. – Пока вы живы, они остаются пленниками!
   Кровь бросилась Гэллоу в лицо.
   – Но Вашон…
   – Вашон окружен периметром келпа, через который вам не пробраться! – сказал Твисп. – Никто из тех, кого вы отрядили против Вашона, не пробрался! – он взглянул на Киля. – Господин судья, я не…
   – Нет, нет, – просипел Киль. – Продолжайте. Вы отлично справляетесь.
   Гэллоу сделал явную попытку совладать со своим гневом, сделав несколько глубоких вдохов и расправив плечи.
   – Аэростаты могут… – начал было он.
   – Аэростаты тоже не все могут, – вставил Накано. – Вы же знаете, что случилось с тем аэростатом, на котором я был. Они уязвимы.
   Гэллоу посмотрел на Накано так, словно увидел его впервые.
   – Правильно ли я расслышал своего верного Накано?
   – Ты не понимаешь? – спросил Накано мягким проникновенным голосом. – Это же неважно, что с нами станется. Пойдем, я уйду в келп вместе с тобой. Пусть он возьмет нас.
   Гэллоу отступил от Накано шага на два.
   – Пойдем! – настаивал Накано. – Верховный судья явно умирает. Мы втроем уйдем вместе. Мы не умрем. Мы будем вечно жить в келпе.
   – Дурак! – выпалил Гэллоу. – Келп может умереть! Он уже был однажды убит, и это может случиться снова.
   – Келп с этим не согласен, – возразил Накано. – Аваата живет вечно! – его голос на последних словах ушел вверх, в глазах зажегся диковатый огонек.
   – Накано, Накано, мой самый доверенный сотоварищ, – сказал Гэллоу, принуждая свой голос к самому убедительному звучанию. – Не позволим горячности момента поколебать нас. – Гэллоу послал понимающий взгляд охранникам в коридоре. – Конечно, келп будет жить вечно… но не в таком же количестве, чтобы угрожать нашему собственному существованию.
   Выражение лица Накано не изменилось.
   Киль, наблюдавший эту сцену затуманенными болью глазами, подумал: «Накано знает его! И Накано ему не доверяет!»
   Твиспа посетила сходная мысль, и он нашел крайнее средство против Гэллоу. «Накано может пойти против своего шефа.»
   Гэллоу изобразил смущенную улыбку, с которой и обратился к Килю.
   – Господин судья Киль, не будем забывать, что КП по-прежнему мой человек. И это я заполучу гибербаки.
   – Бьюсь об заклад, КП не знает, что это вы потопили Гуэмес, – ввернул Киль.
   – А кто сообщит ей это обвинение? – поинтересовался Гэллоу, глядя перед собой невинным взором.
   «Это наш смертный приговор?» подивился Твисп. «Нас заставят умолкнуть навеки?» Он решился на смелую атаку.
   – Если мы не вернемся на судно, они передадут это обвинение по радио, и заверения Теджа его поддержат.
   – Теджа? – глаза Гэллоу блеснули одновременно изумлением и удовольствием. – Ты имеешь в виду того островитянина Теджа, который угнал нашу субмарину? – Гэллоу улыбнулся Накано. – Ты слыхал? Они знают, где найти угонщика.
   Накано не переменился в лице.
   Гэллоу взглянул на хронометр возле терминала связи.
   – Ну надо же! Время уже почти обеденное. Рыбак Твисп, почему бы вам не остаться здесь с Верховным судьей? Я пришлю вам поесть сюда. Мы с Накано пообедаем вдвоем и обсудим возможные компромиссы. Вы с Верховным судьей можете заняться тем же самым.
   Гэллоу подошел к Накано.
   – Пойдем, дружище, – сказал он. – Не затем я спасал твою жизнь, чтобы ты потом со мной спорил.
   Накано оглянулся на Твиспа, и на лице его ясно читалась мысль: «А ты зачем спасал мою жизнь?»
   Твисп на этот невысказанный вопрос ответил: «Сам знаешь.» И подумал молча, «Я спас твою жизнь просто потому, что ты был в опасности». Накано и сам это уже знал.
   Накано стряхнул рукопожатие.
   – Да не ссорься ты со мной, дружище, – увещевал Гэллоу. – Оба мы в свое время уйдем в келп, но сейчас еще слишком рано. Нам еще многое предстоит сделать.
   Постепенно Накано позволил увести себя из комнаты.
   Тремор всех мышц Киля был так силен, что видно было, как от их дрожи сотрясается голова.
   – У нас времени в обрез, – сказал Киль Твиспу. – Снимите все со стола в том конце комнаты и помогите мне лечь на него.
   Твисп быстро сбросил все со стола и вернулся к Килю. Подсунув под него свои длинные руки, Твисп поднял его старое тело, потрясенный его легкостью. От Киля остались разве что кости в складчатом мешке кожи. Твисп перенес судью через всю комнату и опустил его на стол.
   Дрожащей рукой Киль указал на застежки суппорта.
   – Помогите мне снять эту треклятую штуку, – выдохнул он.
   Твисп расстегнул их, снял суппорт с шеи плеч Киля и уронил его на пол. Киль вздохнул с облегчением.
   – Я предпочитаю покидать этот мир более или менее в том виде, в каком явился в него, прошептал он, теряя силы с каждым словом. – Нет, не спорьте. Мы оба знаем, что я умираю.
   – Сэр, я могу вам хоть чем-нибудь помочь?
   – Вы уже помогли. Я боялся, что мне придется умирать среди врагов.
   – Но ведь можно же хоть что-нибудь…
   – Ничего, совсем ничего. Лучшие врачи Вашона уже сообщили мне о приговоре высшего Комитета по Жизненным формам. Нет… вы самый подходящий человек для такой минуты… не настолько близкий, чтобы горевать, и все же достаточно близкий, чтобы я мог знать, что вам не все равно.
   – Сэр… все, что я только могу… все, что могу…
   – Используйте ваш великолепный здравый смысл, когда общаетесь с Гэллоу. Вы уже видели, что Накано можно обратить против него.
   – Да, я видел.
   – Тогда еще одно.
   – Все, что угодно.