Страница:
святого, который, по признанию верующих, занимал важнейший пост в коллегии
апостолов. Все данные нам показали, что первые христианские пастыри не были
свободны ни от гордыни, ни от честолюбия, ни от желания жить прилично за
счет проповеди евангелия. Эти страсти обнаружились еще откровеннее у их
преемников. Святость всегда кажется лучше в отдалении: maior e longinquo
reverentia. Тацит. История. Самыми святыми считались всегда те, кого труднее
всего разглядеть и распознать. Поэтому апостолы являются для христиан
величайшими святыми. Древность окутывает их облаком, сквозь почтенную
густоту которого они выглядят как боги. О сменивших их позднейших святых
выработалось уж не столь высокое мнение. А в святых, находящихся перед
глазами, обычно уже ничего особенно замечательного не находят. Впрочем,
последние либо вовсе не творят чудес, либо если они совершают чудеса, то
современники, видящие их, подвергают их сомнению, а верит в них обычно
только потомство, которое их не видело.
Исходя из этого, мы можем предположить, что святые, занимавшие римский
престол после апостолов, отнюдь не обладали всеми совершенствами этих
божественных людей, что, однако, нисколько не вредило их святости. Вообще,
по всем данным, уже с самых отдаленных времен римские епископы проявляли
чрезвычайное честолюбие, величайшее властолюбие, непомерную жажду
обогащения, огромное рвение в пропаганде веры, то есть в расширении своей
власти. Эти страсти они, очевидно, передали всем своим преемникам. И они по
традиции сохранились до сих пор и у ныне правящих первосвященников римской
церкви.
Если первые римские епископы не все были святыми, то церковная история,
по крайней мере, сообщает, что почти все они претерпели мученичество. Это
доказывает, что либо они были твердо убеждены в истинности своей религии,
либо им было очень выгодно проявить привязанность к учению, доставлявшему им
много богатств и величайший авторитет. Эти выгоды были не без неудобств.
Ремесло епископа, как мы уже указывали, при языческих императорах было
бенефицией, связанной с известными обязанностями. То был пост, окруженный
опасностями. Могущество и влияние столичных епископов должно было, как это
показывает одно место в послании святого Киприана по поводу святого
Корнилия, внушать опасения светским правителям Рима, которых они беспокоили
больше, чем епископы дальних городов. Здесь, несомненно, кроется главная
причина того, что первые папы почти все были мучениками.
Несмотря на неудобства, связанные с постом римского епископа, он даже
во времена императоров-язычников был предметом самых страстных
домогательств.
Мы уже упоминали о смутах, распрях и убийствах, которыми сопровождались
выборы епископов. В этом нет ничего удивительного. Этот столь опасный пост
имел свои приятные стороны. Был, правда, риск стать мучеником, зато была
уверенность, что можно будет насладиться огромными богатствами, пользоваться
безграничной властью над верующими, стать распорядителем сокровищ, собранных
набожными христианами, чей кошелек всегда был открыт для пастырей.
Если первосвященник и предвидел мученический конец, то он мерещился
где-то вдали. Он мог надеяться, что сумеет вовремя ускользнуть от угрожающей
ему участи, а пока что он наслаждался исключительным уважением со стороны
его партии и богатыми приношениями, способствовавшими укреплению его власти
над своими приверженцами.
Так можно объяснить себе причины бестрепетного мужества первых римских
первосвященников и множества других епископов первых веков. Благосостояние в
настоящем заставляло их закрывать глаза на неприятное будущее. Теми же
соображениями, кстати сказать, можно объяснить себе мотивы твердости,
проявленной святым Лаврентием, дьяконом римской церкви и мучеником, который
предпочел дать себя зажарить, чем выдать офицерам императора Валериана
казну, хранителем или кассиром которой он был. Аммиан Марцеллин, книга 22,
глава. 5; книга. 27, глава 3. По всей видимости, епископы доверяли дорогой
для них денежный сундук лишь вполне верным людям, людям испытанной веры. Мы
не можем сомневаться, что в те времена щедрость верующих была столь же
безгранична, как и легковерие их. Проповедники постоянно говорили о
милостыне и благотворительности, которую эти святые умели использовать.
Чтобы отвлечь верующих от земных дел, с ними вели беседы о блаженствах рая и
о близком пришествии Иисуса, которого ждали с минуты на минуту. Наше
суждение не будет необоснованным, если мы скажем, что римские епископы, как
и все прочие, с успехом использовали эти мотивы, чтобы вызвать щедрость
верующих в благотворении. Папы, надо полагать, с успехом применяли эти
методы в мировой столице, разбогатевшей от ограбления всех народов. Язычник
Претекстат сказал: "Сделайте меня римским епископом, и я стану
христианином". Об интригах и насилиях, какие пускали в ход, чтобы добиться
папского достоинства, можно составить себе представление по обстоятельствам
избрания Дамасия, который своими происками побил другого кандидата,
Урсицина. Обе стороны дошли до такой степени ярости, что невзирая на
уважение к церкви, где они собрались, сторонники обоих претендентов вступили
врукопашную, и на месте осталось 137 убитых, не считая раненых. По словам
Аммиана Марцеллина, нет ничего удивительного в том, что люди, стремившиеся
лишь к величию и богатству, боролись с таким жаром и яростью за обладание
этим саном, ибо они были уверены, что, получив его, они скоро разбогатеют
благодаря приношениям матрон, приобретут блестящую внешность, будут
выделяться великолепием экипажей, богатыми пирами, роскошью, превосходящей
царскую роскошь.
Из истории мы знаем, что богатые приношения, проходившие через руки
римского епископа, давали ему возможность распространить свою
благотворительность на верующих в провинции. Римские верующие посылали им
вспомоществования, которые должны были поддержать их веру. Евсевий. История
церкви, 4, 23.
Эти щедроты, которые распределял папа, в сочетании с уважением, которое
питали к императорскому городу, естественно, давали римским первосвященникам
превосходство над епископами более бедных провинциальных городов, которые,
нуждаясь в помощи, попадали в некоторого рода зависимость от римской церкви.
Римские епископы умело использовали эту зависимость, и пастыри многих
церквей охотно признали их превосходство. Кроме того, римское духовенство
было многочисленно и состояло из столичных церковников, обыкновенно более
образованных. Поэтому многие епископы обращались за советами к римскому
епископу, считались с его мнением и с постановлениями его клира. В
результате папы понемногу присвоили себе в некотором роде юрисдикцию,
которую они ловко сумели превратить в свое право.
Однако превосходство римского епископа вначале не было таким
значительным, каким оно стало впоследствии. Епископы обращались с ним как с
равным, и видели, что святой Ириней, епископ лионский, в довольно резком,
отнюдь не покорном тоне пишет папе Виктору, упрекая его в том, что он
слишком необдуманно отлучил восточных епископов из-за спора относительно
времени празднования пасхи. Святой Киприан и африканские епископы отказались
подчиниться решениям папы Стефана и даже не признали себя отлученными от
причастия. Евсевий. История церкви, 5, 25, 26, 27. Святой Киприан, послание
71, 72, 73, 74 и 75.
Одним словом, мы видим, что и в древние времена, и в позднейшие века
епископы всех стран противятся воле римского первосвященника, и в конце
концов восточная церковь оспаривает его верховенство и пышный титул
"вселенского". Этот титул всегда был предметом вожделений пастырей римской
церкви, даже тех первосвященников, которых выдают за наиболее святых. Надо
полагать, что в то время папы уже не посылали столько пожертвований
иногородним верующим, они, по-видимому, больше старались концентрировать в
своих руках чужие богатства, чем раздавать другим свои богатства.
Богатство не замедлило развратить римских епископов и их духовенство.
Это чувствовалось уже в эпоху язычества, но проявилось особо непристойным
образом после того, как Константин избавил церковь от гонений. В четвертом
веке святой Василий жаловался на гордость, заносчивость и чванство римской
церкви. "Я ненавижу,- говорил он,- гордыню этой церкви".
Святой Иероним, как мы уже видели, очень резко выступает против той же
церкви, которую называет "великой вавилонской блудницей". Римские епископы
ничего не сделали, чтобы рассеять представления, какие дают нам эти святые
учители о поведении своих предшественников. Более того, мы скоро увидим, что
папы как бы нарочно старались уничтожить хорошее мнение, которое можно было
иметь об их святости.
Чрезмерные претензии римских епископов в конце концов привели к
окончательному возмущению их восточных собратьев, которые хотели сохранить
свою независимость и быть на равной ноге со своим римским коллегой.
Последний никогда не хотел уступить или хотя бы умалить свое верховенство,
на которое он претендовал как преемник святого Петра, бывшего, по его
уверениям, основателем церкви и "князем апостолов". Папа поэтому постоянно
осуществлял свои претензии с большим или меньшим успехом, смотря по тому, в
какой степени византийские императоры были заинтересованы в том чтобы иметь
римского епископа на своей стороне. Ведь воля могущественного государя, как
известно, довольно часто определяет собой волю подвластных ему епископов.
Власть восточных императоров в Италии была шаткой и непрочной. Им
грозила даже полная потеря власти, если бы они не сохранили добрых отношений
с римским епископом, имевшим в этой стране больше власти, чем они. Цари,
таким образом, вынуждены были договариваться со своим подданным, который мог
бы очень легко лишить их и той тени власти, которая оставалась еще у них над
страной, окруженной варварами, готовыми ее захватить. Папа сумел
использовать это положение, чтобы стать независимым от своих господ и
расширить свою власть за их счет. Вскоре он, видя их слабость, обратился к
варварам и, играя на их честолюбии и алчности, сумел при их помощи создать
себе государство. Так щедрость Карла Великого сделала папу светским
государем.
Вначале римский епископ был сговорчив по отношению к своим новым
господам и признавал их власть. Западные императоры пользовались правом
утверждать избрание пап. Но хитрые папы сумели использовать к своей выгоде
раздоры между потомками Карла Великого, вечно занятыми тем, что вырывали
друг у друга поделенные между ними королевства. Короли, столь же дурные, как
и суеверные, часто брали папу в арбитры в их недоразумениях, и, таким
образом, они дали ему юрисдикцию, которую он сумел использовать против них и
против их преемников. Их раздоры, войны и постоянные бедствия послужили
причиной величия римской церкви. Кроме того, Европа погрязла в глубоком
невежестве, малограмотные короли и дикие вояки умели только сражаться и
предоставляли первосвященнику, лучше разбиравшемуся в их интересах,
царствовать над ними и их государствами. Благодаря этому безумству королей и
глупости народов "смиренные служители бога" стали владыками Запада,
подлинными господами над королями и их подданными, раздавателями корон,
деспотами и даже богами христиан. Достаточно хоть сколько-нибудь внимательно
читать историю, чтобы убедиться, что своим величием и тиранией папы обязаны
больше всего королям Франции. Государями сделали их Пипин Короткий и Карл
Великий. Инквизиция была учреждена во Франции. Людовик четырнадцатый
искоренил ересь. А его преемник сделал все возможное, чтобы задушить
янсенизм и принять буллу Unigenitus.
Ничто не сравнится с той отвратительной лестью, которую расточали этим
духовным тиранам их рабы. Некий аббат в похвальном слове папе Евгению
четвертому на Флорентийском соборе обратился к нему в таких выражениях: "Я
охвачен трепетом при мысли о том, что я, представляющий собой лишь прах и
пыль, имею честь говорить перед тобою, богом на земле. Да, ты-земной бог,
ты-Христос и его наместник" и так далее Бароний рассказывает, что
сарацинский принц поклонялся папе Александру третьему как "святому и
милосердному богу христиан". Сумасбродство дошло до того, что, по словам
Эразма, в его время в богословских школах спорили о том, "человек ли папа
или же он-как бог и наподобие Иисуса Христа - обладает и божественной и
человеческой природой".
Папам помогали в осуществлении их планов епископы, которых они
поставили во всех странах Запада. Они получали средства к жизни и власть от
римского первосвященника.
Папы обратили в христианство большинство европейских государств. В
разное время папы посылали к германцам, англам, северным народам, полякам и
др. миссионеров, задачей которых было расширить власть пославшего их
первосвященника. Таким образом, большинство епископов должно было признать
римский престол источником могущества и богатств, которыми эти прелаты
пользовались у народов, впервые завоеванных для христианской религии. В
своих собственных интересах они проповедовали народу слепую покорность
своему главе, а отсюда вытекала слепая покорность им самим и их прибыльным
догмам.
Таким образом, епископы стали повсюду опорой могущества папы и орудием
его величия. Управление церковью, бывшее вначале, как мы указали,
аристократическим, превратилось на Западе в абсолютную монархию,
выродившуюся в ужасный деспотизм.
Между тем, как уже можно было заметить, эмиссары папы наталкивались
иногда на препятствия со стороны самого духовенства. Даже их проповедь
евангелия находили не соответствующей тому евангелию, которое было возвещено
ранее. В самом деле, христианство папы или то, которое он распространял
через своих миссионеров, должно было казаться весьма оскорбительным для
епископов, не знавших до тех пор, что они рабы римского епископа. Как и
древние пастыри, они считали себя равными ему. Да и вообще они не знали
большого количества догматов и теорий, изобретенных постепенно римской
церковью для своих выгод. Поэтому эмиссары святого престола встречали иногда
очень дурной прием у епископов, ревнивых к своей независимости и
приверженных старине. Но папские миссионеры при помощи королей и их солдат в
конце концов одолевали все препятствия. С оружием в руках они проповедовали
полезные догматы о чистилище, об исповеди, о безбрачии духовенства,
иконопочитании, индульгенциях и т. п. Они таким путем заставили епископов
склониться под игом наместника Иисуса Христа, который сам себя возвел в
монархи над церковью. Мы видели, что именно таким образом святой Августин
проповедовал евангелие папы англичанам, а святой Бонифаций навязал его
аллеманам и фризам.
От первоначальной свободы и независимости, которой раньше пользовались
епископы, не осталось и следа. Только в нескольких странах сохранились
слабые воспоминания о древней дисциплине и древних нравах духовенства и
государей. Эти идеи независимости известны во Франции под именем "свобод
галликанской церкви". Правительства этого королевства утверждали, что
соблюдают древние права королей и церкви против узурпации римского святого
престола.
Так как, однако, священники по своей естественной склонности
предпочитают зависеть от главы собственного сословия, чем от кого-нибудь
чужого, то римский первосвященник стал во всех странах настоящим сувереном
священников и епископов. Последние смотрели на него как на источник их
собственной власти над людьми и потому были больше верны этому духовному
суверену, чем светским государям. Вот почему в настоящее время почти все
христианские епископы признают главенство папы, хотят получать свою
апостольскую миссию из его рук, называют себя епископами "милостью святого
престола" даже в тех случаях, когда они получают сан по милости светских
государей. Согласно этим принципам, во всех странах, именующих себя
правоверными, или католическими, римский епископ был всегда сильнее королей.
Он был сувереном попов, а попы, как известно, господа над народами.
Политика римской курии с большим успехом использовала одно средство,
способное разжечь честолюбие духовенства и держать епископов в зависимости
от нее. Она придумала украсить пурпуром и титулом кардинала тех, кто в
каждой отдельной стране проявил особую преданность ее интересам. Эти
кардиналы считались не только князьями церкви,-папы объявили их равными
королям. Поэтому сан кардинала стал предметом вожделений всех честолюбивых
епископов. Короли ходатайствовали об этом выдающемся сане для тех, кого они
хотели отличить. Он стал источником богатств, и короли считали своим долгом
осыпать почестями и благами тех своих подданных, которые, выдвинувшись на
этот пост, становились непосредственными подданными папы и не признавали над
собой иного господина, кроме него. Таким образом, короли, одураченные своими
предрассудками, неустанно работали на пользу римского первосвященника, даже
в ущерб своей собственной власти. Кардиналы, избиравшиеся из среды всех
наций, были как бы представителями универсальной церкви и в качестве таковых
получили право избирать папу, то есть давать главу этой церкви.
Как бы то ни было, папа считался центром христианского единения, и по
степени единения с этим видимым главой церкви судили о правоверии, или
чистоте веры. Те, которые отделялись от духовного монарха, считались
еретиками, схизматиками и нечестивцами и тем самым лишенными духовных благ,
уготованных для верных, то есть для остающихся постоянно в оковах,
наложенных на них святым отцом. Кардинал Каетан постановил, что "церковь
родилась рабыней святого Петра и его преемников и не имеет права
распоряжаться".
Эти соображения могут нам разъяснить, почему ересь в глазах католиков
представляется величайшим преступлением, которое римский епископ и его
духовенство преследуют с величайшим остервенением. Им выгодно, чтобы все
думали, как они, чтобы верующие считали выгодными для себя выдуманные попами
догмы и обряды. Для них важно было, чтобы ничего не проверяли, ибо всякая
проверка могла оказаться невыгодной первосвященнику и его приверженцам.
Одним словом, без нерассуждающей веры ни духовенство, ни его глава не могли
бы существовать. Знаменитый Гаспар Скьоппиус говорил, что "миряне - ослы,
мулы, лошади, католики - ручные ослы, еретики - дикие ослы, а католические
короли - ослы, которые, с колокольчиком на шее, ведут за собой остальных".
Для упрочения своей власти, или могущества веры, папа в различные
времена с большим успехом пользовался монахами и монастырями, которые
зависели только от него и не находились в подчинении у епископов, иногда
оказывавших непослушание своему духовному суверену. Монахи эти были, так
сказать, папскими волонтерами. Они жили привольно во всех странах, обязанных
повиновением папе, они держали в страхе епископов и внушали почтение народам
своей святостью, смирением и таинственным жаргоном.
Таким образом, римский первосвященник содержал во всех государствах
воинство, которое было всегда под рукой, получая содержание и пропитание от
народов, которые они держали в глубоком невежестве, зато в очень покорной
преданности святому отцу. При помощи этих эмиссаров папа рекламировал свои
притязания, подавлял протесты епископов, завладевал их паствой, заставлял
всюду трубить о его праве на величие, о его верховенстве над епископами, о
его непогрешимости, о его превосходстве над соборами, о его правах над
светскими государями - словом, о его неограниченной власти на небе и на
земле.
Ловко используя мрак невежества, покрывавший весь христианский мир,
папы выбирали подходящие моменты для фабрикации документов против королей,
народа и даже самого духовенства. Тогда-то и выплыли подложные декреталии,
подложные постановления, подложные церковные законы; а всеобщая глупость не
позволяла опротестовать эти подлоги. При помощи таких мошенничеств святейший
отец стал судьей христианского мира. Он определял законность прав"
договоров, особенно браков, он все подчинил своей юрисдикции, и короли, как
последние из их подданных, вынуждены были прибегать к святому престолу,
чтобы узаконить все свои действия.
Народное образование зависело исключительно от римского
первосвященника. Он присвоил себе исключительное право основывать
университеты. Короли утратили право воспитывать юношество и оказались
вынуждены прибегать к иностранному священнику, чтобы просветить ум и сердце
своих подданных. Понятно, что римские эмиссары, монахи и служители церкви,
на которых исключительно возложена была эта забота, не преминули вдолбить
юношеству принципы, выгодные интересам церкви и ее видимому главе. К тому же
в те несчастные времена только они и занимались наукой.
Раздавались, было слабые голоса против сумасбродных претензий и тирании
папы, но они скоро заглушались голосами множества крикунов, преданных
интересам пап. Всякого врага тирании первосвященника объявляли врагом бога.
Короли, отчасти из корысти, отчасти из набожности, отчасти из страха,
вынуждены были защищать дело папы, поднимать оружие в его защиту, убивать те
жертвы, которые святой отец предписывал им принести для удовлетворения своей
мести или честолюбия или даже только из-за подозрения.
В течение целых веков земля обагрялась кровью из-за раздоров, вызванных
попом, который ради своих интересов возбуждал королей друг против друга,
народы против государей, народы друг против друга, отцов против сыновей,
граждан против граждан, правоверных против еретиков. Среди этих смут и
массовых убийств святая римская церковь преуспевала и спокойно наслаждалась
плодами бедствий народов. Перебив своих врагов руками своих приверженцев,
папы спокойно царствовали над теми, кто стал орудием их бешенства.
Покорность папе в те блаженные времена была единственным мерилом преданности
вере. Тогда-то первосвященник, чтобы обеспечить свою власть от нападений
разума, учредил трибунал инквизиции, о котором мы еще будем говорить дальше.
Такими-то путями святые римские епископы достигли мирового господства.
Они стали судьями в делах веры, а вера эта была чистой только тогда, когда
они находили ее соответствующей своим практическим целям.
Вообще можно сказать, что попы во все времена были заняты только
выдумыванием и укреплением догматов и религиозных принципов, выгодных
первосвященникам и способных возвысить попов в глазах невежественной толпы.
Так, в 900 г. немецкий монах Паскаль Родберт изобрел знаменитый догмат
"реального присутствия" Иисуса Христа в евхаристии, то, что называется
пресуществлением. Вначале это таинство оспаривалось, но попы поняли, что
надо этот взгляд принять, так как он весьма пригоден для поднятия престижа
духовенства, которому, таким образом, приписывается власть сотворить даже
бога. То же случилось и с учением о чистилище, которое с момента своего
изобретения постоянно приносило огромные доходы духовенству. Ведь его
молитвы могли освободить из чистилища те души, которые осудило божественное
правосудие. Таким образом, попы приобрели право творить бога и заставлять
его менять приговоры непоколебимого правосудия.
Римские первосвященники, сохранившие преимущественное право на звание
святых, были единственными судьями святости других, правомочными определять
характер почитания, которое следует воздавать их памяти, и выбирать образцы,
коим надлежит подражать. Легко догадаться, кого они выбирали, чтобы
удостоить чести обожествления. То были всегда преданные епископы, которые
своими мятежами или своими писаниями заставляли уважать притязание Рима и
духовенства на божественность. То были бунтовщики, дерзавшие защищать
интересы папства против интересов государства. То были фанатичные и буйные
монахи, ставшие глашатаями гонений и войн против врагов святого престола. То
были безумцы, вносившие смуту, разорение и смерть всюду, где они появлялись.
То были короли-гонители, которые в угоду папе набожно поднимали оружие
против собственных подданных. То были, наконец, тупоумные святоши, которые
своими удивительными покаянными подвигами поднимали значение церкви в глазах
массы и давали поразительные доказательства своей веры. Однако римские
первосвященники нисколько не думали подражать этим благочестивым
энтузиастам, столь жестоким к самим себе. В эти века невежества и веры
святой престол стал очагом разврата, откуда порча распространилась по всей
церкви.
По примеру своего главы все духовенство развратилось и внесло заразу
пороков в сердца народов, которым церемонии, обряды, исповедь, аккуратная
уплата "десятины", регулярные приношения, дарения и завещания в пользу
церкви заменяли добродетель или, во всяком случае, давали легкий способ
искупить самые мрачные преступления.
Наставляемые невежественными учителями, которым непонятный жаргон
богословской схоластики заменял все знания, народы ничего не понимали, даже
апостолов. Все данные нам показали, что первые христианские пастыри не были
свободны ни от гордыни, ни от честолюбия, ни от желания жить прилично за
счет проповеди евангелия. Эти страсти обнаружились еще откровеннее у их
преемников. Святость всегда кажется лучше в отдалении: maior e longinquo
reverentia. Тацит. История. Самыми святыми считались всегда те, кого труднее
всего разглядеть и распознать. Поэтому апостолы являются для христиан
величайшими святыми. Древность окутывает их облаком, сквозь почтенную
густоту которого они выглядят как боги. О сменивших их позднейших святых
выработалось уж не столь высокое мнение. А в святых, находящихся перед
глазами, обычно уже ничего особенно замечательного не находят. Впрочем,
последние либо вовсе не творят чудес, либо если они совершают чудеса, то
современники, видящие их, подвергают их сомнению, а верит в них обычно
только потомство, которое их не видело.
Исходя из этого, мы можем предположить, что святые, занимавшие римский
престол после апостолов, отнюдь не обладали всеми совершенствами этих
божественных людей, что, однако, нисколько не вредило их святости. Вообще,
по всем данным, уже с самых отдаленных времен римские епископы проявляли
чрезвычайное честолюбие, величайшее властолюбие, непомерную жажду
обогащения, огромное рвение в пропаганде веры, то есть в расширении своей
власти. Эти страсти они, очевидно, передали всем своим преемникам. И они по
традиции сохранились до сих пор и у ныне правящих первосвященников римской
церкви.
Если первые римские епископы не все были святыми, то церковная история,
по крайней мере, сообщает, что почти все они претерпели мученичество. Это
доказывает, что либо они были твердо убеждены в истинности своей религии,
либо им было очень выгодно проявить привязанность к учению, доставлявшему им
много богатств и величайший авторитет. Эти выгоды были не без неудобств.
Ремесло епископа, как мы уже указывали, при языческих императорах было
бенефицией, связанной с известными обязанностями. То был пост, окруженный
опасностями. Могущество и влияние столичных епископов должно было, как это
показывает одно место в послании святого Киприана по поводу святого
Корнилия, внушать опасения светским правителям Рима, которых они беспокоили
больше, чем епископы дальних городов. Здесь, несомненно, кроется главная
причина того, что первые папы почти все были мучениками.
Несмотря на неудобства, связанные с постом римского епископа, он даже
во времена императоров-язычников был предметом самых страстных
домогательств.
Мы уже упоминали о смутах, распрях и убийствах, которыми сопровождались
выборы епископов. В этом нет ничего удивительного. Этот столь опасный пост
имел свои приятные стороны. Был, правда, риск стать мучеником, зато была
уверенность, что можно будет насладиться огромными богатствами, пользоваться
безграничной властью над верующими, стать распорядителем сокровищ, собранных
набожными христианами, чей кошелек всегда был открыт для пастырей.
Если первосвященник и предвидел мученический конец, то он мерещился
где-то вдали. Он мог надеяться, что сумеет вовремя ускользнуть от угрожающей
ему участи, а пока что он наслаждался исключительным уважением со стороны
его партии и богатыми приношениями, способствовавшими укреплению его власти
над своими приверженцами.
Так можно объяснить себе причины бестрепетного мужества первых римских
первосвященников и множества других епископов первых веков. Благосостояние в
настоящем заставляло их закрывать глаза на неприятное будущее. Теми же
соображениями, кстати сказать, можно объяснить себе мотивы твердости,
проявленной святым Лаврентием, дьяконом римской церкви и мучеником, который
предпочел дать себя зажарить, чем выдать офицерам императора Валериана
казну, хранителем или кассиром которой он был. Аммиан Марцеллин, книга 22,
глава. 5; книга. 27, глава 3. По всей видимости, епископы доверяли дорогой
для них денежный сундук лишь вполне верным людям, людям испытанной веры. Мы
не можем сомневаться, что в те времена щедрость верующих была столь же
безгранична, как и легковерие их. Проповедники постоянно говорили о
милостыне и благотворительности, которую эти святые умели использовать.
Чтобы отвлечь верующих от земных дел, с ними вели беседы о блаженствах рая и
о близком пришествии Иисуса, которого ждали с минуты на минуту. Наше
суждение не будет необоснованным, если мы скажем, что римские епископы, как
и все прочие, с успехом использовали эти мотивы, чтобы вызвать щедрость
верующих в благотворении. Папы, надо полагать, с успехом применяли эти
методы в мировой столице, разбогатевшей от ограбления всех народов. Язычник
Претекстат сказал: "Сделайте меня римским епископом, и я стану
христианином". Об интригах и насилиях, какие пускали в ход, чтобы добиться
папского достоинства, можно составить себе представление по обстоятельствам
избрания Дамасия, который своими происками побил другого кандидата,
Урсицина. Обе стороны дошли до такой степени ярости, что невзирая на
уважение к церкви, где они собрались, сторонники обоих претендентов вступили
врукопашную, и на месте осталось 137 убитых, не считая раненых. По словам
Аммиана Марцеллина, нет ничего удивительного в том, что люди, стремившиеся
лишь к величию и богатству, боролись с таким жаром и яростью за обладание
этим саном, ибо они были уверены, что, получив его, они скоро разбогатеют
благодаря приношениям матрон, приобретут блестящую внешность, будут
выделяться великолепием экипажей, богатыми пирами, роскошью, превосходящей
царскую роскошь.
Из истории мы знаем, что богатые приношения, проходившие через руки
римского епископа, давали ему возможность распространить свою
благотворительность на верующих в провинции. Римские верующие посылали им
вспомоществования, которые должны были поддержать их веру. Евсевий. История
церкви, 4, 23.
Эти щедроты, которые распределял папа, в сочетании с уважением, которое
питали к императорскому городу, естественно, давали римским первосвященникам
превосходство над епископами более бедных провинциальных городов, которые,
нуждаясь в помощи, попадали в некоторого рода зависимость от римской церкви.
Римские епископы умело использовали эту зависимость, и пастыри многих
церквей охотно признали их превосходство. Кроме того, римское духовенство
было многочисленно и состояло из столичных церковников, обыкновенно более
образованных. Поэтому многие епископы обращались за советами к римскому
епископу, считались с его мнением и с постановлениями его клира. В
результате папы понемногу присвоили себе в некотором роде юрисдикцию,
которую они ловко сумели превратить в свое право.
Однако превосходство римского епископа вначале не было таким
значительным, каким оно стало впоследствии. Епископы обращались с ним как с
равным, и видели, что святой Ириней, епископ лионский, в довольно резком,
отнюдь не покорном тоне пишет папе Виктору, упрекая его в том, что он
слишком необдуманно отлучил восточных епископов из-за спора относительно
времени празднования пасхи. Святой Киприан и африканские епископы отказались
подчиниться решениям папы Стефана и даже не признали себя отлученными от
причастия. Евсевий. История церкви, 5, 25, 26, 27. Святой Киприан, послание
71, 72, 73, 74 и 75.
Одним словом, мы видим, что и в древние времена, и в позднейшие века
епископы всех стран противятся воле римского первосвященника, и в конце
концов восточная церковь оспаривает его верховенство и пышный титул
"вселенского". Этот титул всегда был предметом вожделений пастырей римской
церкви, даже тех первосвященников, которых выдают за наиболее святых. Надо
полагать, что в то время папы уже не посылали столько пожертвований
иногородним верующим, они, по-видимому, больше старались концентрировать в
своих руках чужие богатства, чем раздавать другим свои богатства.
Богатство не замедлило развратить римских епископов и их духовенство.
Это чувствовалось уже в эпоху язычества, но проявилось особо непристойным
образом после того, как Константин избавил церковь от гонений. В четвертом
веке святой Василий жаловался на гордость, заносчивость и чванство римской
церкви. "Я ненавижу,- говорил он,- гордыню этой церкви".
Святой Иероним, как мы уже видели, очень резко выступает против той же
церкви, которую называет "великой вавилонской блудницей". Римские епископы
ничего не сделали, чтобы рассеять представления, какие дают нам эти святые
учители о поведении своих предшественников. Более того, мы скоро увидим, что
папы как бы нарочно старались уничтожить хорошее мнение, которое можно было
иметь об их святости.
Чрезмерные претензии римских епископов в конце концов привели к
окончательному возмущению их восточных собратьев, которые хотели сохранить
свою независимость и быть на равной ноге со своим римским коллегой.
Последний никогда не хотел уступить или хотя бы умалить свое верховенство,
на которое он претендовал как преемник святого Петра, бывшего, по его
уверениям, основателем церкви и "князем апостолов". Папа поэтому постоянно
осуществлял свои претензии с большим или меньшим успехом, смотря по тому, в
какой степени византийские императоры были заинтересованы в том чтобы иметь
римского епископа на своей стороне. Ведь воля могущественного государя, как
известно, довольно часто определяет собой волю подвластных ему епископов.
Власть восточных императоров в Италии была шаткой и непрочной. Им
грозила даже полная потеря власти, если бы они не сохранили добрых отношений
с римским епископом, имевшим в этой стране больше власти, чем они. Цари,
таким образом, вынуждены были договариваться со своим подданным, который мог
бы очень легко лишить их и той тени власти, которая оставалась еще у них над
страной, окруженной варварами, готовыми ее захватить. Папа сумел
использовать это положение, чтобы стать независимым от своих господ и
расширить свою власть за их счет. Вскоре он, видя их слабость, обратился к
варварам и, играя на их честолюбии и алчности, сумел при их помощи создать
себе государство. Так щедрость Карла Великого сделала папу светским
государем.
Вначале римский епископ был сговорчив по отношению к своим новым
господам и признавал их власть. Западные императоры пользовались правом
утверждать избрание пап. Но хитрые папы сумели использовать к своей выгоде
раздоры между потомками Карла Великого, вечно занятыми тем, что вырывали
друг у друга поделенные между ними королевства. Короли, столь же дурные, как
и суеверные, часто брали папу в арбитры в их недоразумениях, и, таким
образом, они дали ему юрисдикцию, которую он сумел использовать против них и
против их преемников. Их раздоры, войны и постоянные бедствия послужили
причиной величия римской церкви. Кроме того, Европа погрязла в глубоком
невежестве, малограмотные короли и дикие вояки умели только сражаться и
предоставляли первосвященнику, лучше разбиравшемуся в их интересах,
царствовать над ними и их государствами. Благодаря этому безумству королей и
глупости народов "смиренные служители бога" стали владыками Запада,
подлинными господами над королями и их подданными, раздавателями корон,
деспотами и даже богами христиан. Достаточно хоть сколько-нибудь внимательно
читать историю, чтобы убедиться, что своим величием и тиранией папы обязаны
больше всего королям Франции. Государями сделали их Пипин Короткий и Карл
Великий. Инквизиция была учреждена во Франции. Людовик четырнадцатый
искоренил ересь. А его преемник сделал все возможное, чтобы задушить
янсенизм и принять буллу Unigenitus.
Ничто не сравнится с той отвратительной лестью, которую расточали этим
духовным тиранам их рабы. Некий аббат в похвальном слове папе Евгению
четвертому на Флорентийском соборе обратился к нему в таких выражениях: "Я
охвачен трепетом при мысли о том, что я, представляющий собой лишь прах и
пыль, имею честь говорить перед тобою, богом на земле. Да, ты-земной бог,
ты-Христос и его наместник" и так далее Бароний рассказывает, что
сарацинский принц поклонялся папе Александру третьему как "святому и
милосердному богу христиан". Сумасбродство дошло до того, что, по словам
Эразма, в его время в богословских школах спорили о том, "человек ли папа
или же он-как бог и наподобие Иисуса Христа - обладает и божественной и
человеческой природой".
Папам помогали в осуществлении их планов епископы, которых они
поставили во всех странах Запада. Они получали средства к жизни и власть от
римского первосвященника.
Папы обратили в христианство большинство европейских государств. В
разное время папы посылали к германцам, англам, северным народам, полякам и
др. миссионеров, задачей которых было расширить власть пославшего их
первосвященника. Таким образом, большинство епископов должно было признать
римский престол источником могущества и богатств, которыми эти прелаты
пользовались у народов, впервые завоеванных для христианской религии. В
своих собственных интересах они проповедовали народу слепую покорность
своему главе, а отсюда вытекала слепая покорность им самим и их прибыльным
догмам.
Таким образом, епископы стали повсюду опорой могущества папы и орудием
его величия. Управление церковью, бывшее вначале, как мы указали,
аристократическим, превратилось на Западе в абсолютную монархию,
выродившуюся в ужасный деспотизм.
Между тем, как уже можно было заметить, эмиссары папы наталкивались
иногда на препятствия со стороны самого духовенства. Даже их проповедь
евангелия находили не соответствующей тому евангелию, которое было возвещено
ранее. В самом деле, христианство папы или то, которое он распространял
через своих миссионеров, должно было казаться весьма оскорбительным для
епископов, не знавших до тех пор, что они рабы римского епископа. Как и
древние пастыри, они считали себя равными ему. Да и вообще они не знали
большого количества догматов и теорий, изобретенных постепенно римской
церковью для своих выгод. Поэтому эмиссары святого престола встречали иногда
очень дурной прием у епископов, ревнивых к своей независимости и
приверженных старине. Но папские миссионеры при помощи королей и их солдат в
конце концов одолевали все препятствия. С оружием в руках они проповедовали
полезные догматы о чистилище, об исповеди, о безбрачии духовенства,
иконопочитании, индульгенциях и т. п. Они таким путем заставили епископов
склониться под игом наместника Иисуса Христа, который сам себя возвел в
монархи над церковью. Мы видели, что именно таким образом святой Августин
проповедовал евангелие папы англичанам, а святой Бонифаций навязал его
аллеманам и фризам.
От первоначальной свободы и независимости, которой раньше пользовались
епископы, не осталось и следа. Только в нескольких странах сохранились
слабые воспоминания о древней дисциплине и древних нравах духовенства и
государей. Эти идеи независимости известны во Франции под именем "свобод
галликанской церкви". Правительства этого королевства утверждали, что
соблюдают древние права королей и церкви против узурпации римского святого
престола.
Так как, однако, священники по своей естественной склонности
предпочитают зависеть от главы собственного сословия, чем от кого-нибудь
чужого, то римский первосвященник стал во всех странах настоящим сувереном
священников и епископов. Последние смотрели на него как на источник их
собственной власти над людьми и потому были больше верны этому духовному
суверену, чем светским государям. Вот почему в настоящее время почти все
христианские епископы признают главенство папы, хотят получать свою
апостольскую миссию из его рук, называют себя епископами "милостью святого
престола" даже в тех случаях, когда они получают сан по милости светских
государей. Согласно этим принципам, во всех странах, именующих себя
правоверными, или католическими, римский епископ был всегда сильнее королей.
Он был сувереном попов, а попы, как известно, господа над народами.
Политика римской курии с большим успехом использовала одно средство,
способное разжечь честолюбие духовенства и держать епископов в зависимости
от нее. Она придумала украсить пурпуром и титулом кардинала тех, кто в
каждой отдельной стране проявил особую преданность ее интересам. Эти
кардиналы считались не только князьями церкви,-папы объявили их равными
королям. Поэтому сан кардинала стал предметом вожделений всех честолюбивых
епископов. Короли ходатайствовали об этом выдающемся сане для тех, кого они
хотели отличить. Он стал источником богатств, и короли считали своим долгом
осыпать почестями и благами тех своих подданных, которые, выдвинувшись на
этот пост, становились непосредственными подданными папы и не признавали над
собой иного господина, кроме него. Таким образом, короли, одураченные своими
предрассудками, неустанно работали на пользу римского первосвященника, даже
в ущерб своей собственной власти. Кардиналы, избиравшиеся из среды всех
наций, были как бы представителями универсальной церкви и в качестве таковых
получили право избирать папу, то есть давать главу этой церкви.
Как бы то ни было, папа считался центром христианского единения, и по
степени единения с этим видимым главой церкви судили о правоверии, или
чистоте веры. Те, которые отделялись от духовного монарха, считались
еретиками, схизматиками и нечестивцами и тем самым лишенными духовных благ,
уготованных для верных, то есть для остающихся постоянно в оковах,
наложенных на них святым отцом. Кардинал Каетан постановил, что "церковь
родилась рабыней святого Петра и его преемников и не имеет права
распоряжаться".
Эти соображения могут нам разъяснить, почему ересь в глазах католиков
представляется величайшим преступлением, которое римский епископ и его
духовенство преследуют с величайшим остервенением. Им выгодно, чтобы все
думали, как они, чтобы верующие считали выгодными для себя выдуманные попами
догмы и обряды. Для них важно было, чтобы ничего не проверяли, ибо всякая
проверка могла оказаться невыгодной первосвященнику и его приверженцам.
Одним словом, без нерассуждающей веры ни духовенство, ни его глава не могли
бы существовать. Знаменитый Гаспар Скьоппиус говорил, что "миряне - ослы,
мулы, лошади, католики - ручные ослы, еретики - дикие ослы, а католические
короли - ослы, которые, с колокольчиком на шее, ведут за собой остальных".
Для упрочения своей власти, или могущества веры, папа в различные
времена с большим успехом пользовался монахами и монастырями, которые
зависели только от него и не находились в подчинении у епископов, иногда
оказывавших непослушание своему духовному суверену. Монахи эти были, так
сказать, папскими волонтерами. Они жили привольно во всех странах, обязанных
повиновением папе, они держали в страхе епископов и внушали почтение народам
своей святостью, смирением и таинственным жаргоном.
Таким образом, римский первосвященник содержал во всех государствах
воинство, которое было всегда под рукой, получая содержание и пропитание от
народов, которые они держали в глубоком невежестве, зато в очень покорной
преданности святому отцу. При помощи этих эмиссаров папа рекламировал свои
притязания, подавлял протесты епископов, завладевал их паствой, заставлял
всюду трубить о его праве на величие, о его верховенстве над епископами, о
его непогрешимости, о его превосходстве над соборами, о его правах над
светскими государями - словом, о его неограниченной власти на небе и на
земле.
Ловко используя мрак невежества, покрывавший весь христианский мир,
папы выбирали подходящие моменты для фабрикации документов против королей,
народа и даже самого духовенства. Тогда-то и выплыли подложные декреталии,
подложные постановления, подложные церковные законы; а всеобщая глупость не
позволяла опротестовать эти подлоги. При помощи таких мошенничеств святейший
отец стал судьей христианского мира. Он определял законность прав"
договоров, особенно браков, он все подчинил своей юрисдикции, и короли, как
последние из их подданных, вынуждены были прибегать к святому престолу,
чтобы узаконить все свои действия.
Народное образование зависело исключительно от римского
первосвященника. Он присвоил себе исключительное право основывать
университеты. Короли утратили право воспитывать юношество и оказались
вынуждены прибегать к иностранному священнику, чтобы просветить ум и сердце
своих подданных. Понятно, что римские эмиссары, монахи и служители церкви,
на которых исключительно возложена была эта забота, не преминули вдолбить
юношеству принципы, выгодные интересам церкви и ее видимому главе. К тому же
в те несчастные времена только они и занимались наукой.
Раздавались, было слабые голоса против сумасбродных претензий и тирании
папы, но они скоро заглушались голосами множества крикунов, преданных
интересам пап. Всякого врага тирании первосвященника объявляли врагом бога.
Короли, отчасти из корысти, отчасти из набожности, отчасти из страха,
вынуждены были защищать дело папы, поднимать оружие в его защиту, убивать те
жертвы, которые святой отец предписывал им принести для удовлетворения своей
мести или честолюбия или даже только из-за подозрения.
В течение целых веков земля обагрялась кровью из-за раздоров, вызванных
попом, который ради своих интересов возбуждал королей друг против друга,
народы против государей, народы друг против друга, отцов против сыновей,
граждан против граждан, правоверных против еретиков. Среди этих смут и
массовых убийств святая римская церковь преуспевала и спокойно наслаждалась
плодами бедствий народов. Перебив своих врагов руками своих приверженцев,
папы спокойно царствовали над теми, кто стал орудием их бешенства.
Покорность папе в те блаженные времена была единственным мерилом преданности
вере. Тогда-то первосвященник, чтобы обеспечить свою власть от нападений
разума, учредил трибунал инквизиции, о котором мы еще будем говорить дальше.
Такими-то путями святые римские епископы достигли мирового господства.
Они стали судьями в делах веры, а вера эта была чистой только тогда, когда
они находили ее соответствующей своим практическим целям.
Вообще можно сказать, что попы во все времена были заняты только
выдумыванием и укреплением догматов и религиозных принципов, выгодных
первосвященникам и способных возвысить попов в глазах невежественной толпы.
Так, в 900 г. немецкий монах Паскаль Родберт изобрел знаменитый догмат
"реального присутствия" Иисуса Христа в евхаристии, то, что называется
пресуществлением. Вначале это таинство оспаривалось, но попы поняли, что
надо этот взгляд принять, так как он весьма пригоден для поднятия престижа
духовенства, которому, таким образом, приписывается власть сотворить даже
бога. То же случилось и с учением о чистилище, которое с момента своего
изобретения постоянно приносило огромные доходы духовенству. Ведь его
молитвы могли освободить из чистилища те души, которые осудило божественное
правосудие. Таким образом, попы приобрели право творить бога и заставлять
его менять приговоры непоколебимого правосудия.
Римские первосвященники, сохранившие преимущественное право на звание
святых, были единственными судьями святости других, правомочными определять
характер почитания, которое следует воздавать их памяти, и выбирать образцы,
коим надлежит подражать. Легко догадаться, кого они выбирали, чтобы
удостоить чести обожествления. То были всегда преданные епископы, которые
своими мятежами или своими писаниями заставляли уважать притязание Рима и
духовенства на божественность. То были бунтовщики, дерзавшие защищать
интересы папства против интересов государства. То были фанатичные и буйные
монахи, ставшие глашатаями гонений и войн против врагов святого престола. То
были безумцы, вносившие смуту, разорение и смерть всюду, где они появлялись.
То были короли-гонители, которые в угоду папе набожно поднимали оружие
против собственных подданных. То были, наконец, тупоумные святоши, которые
своими удивительными покаянными подвигами поднимали значение церкви в глазах
массы и давали поразительные доказательства своей веры. Однако римские
первосвященники нисколько не думали подражать этим благочестивым
энтузиастам, столь жестоким к самим себе. В эти века невежества и веры
святой престол стал очагом разврата, откуда порча распространилась по всей
церкви.
По примеру своего главы все духовенство развратилось и внесло заразу
пороков в сердца народов, которым церемонии, обряды, исповедь, аккуратная
уплата "десятины", регулярные приношения, дарения и завещания в пользу
церкви заменяли добродетель или, во всяком случае, давали легкий способ
искупить самые мрачные преступления.
Наставляемые невежественными учителями, которым непонятный жаргон
богословской схоластики заменял все знания, народы ничего не понимали, даже