Горбенко Людмила. Маг-новобранец

   – Где оно лежит? – проорал я, чтобы обратить на себя внимание куратора, который начал увлеченно читать длинную нотацию о вреде обжорства перед боем.
   Оказалось, оружие сложено в багажнике.
   Открыв крышку, мы с напарницей дружно отшатнулись и замерли.
   Такого нам еще видеть не приходилось. Никогда и нигде, даже во сне. Глаза перебегали от тяжелых пистолетов, с помощью которых легко можно попасть в глаз микробу, к гладким шокерам и миниатюрным плевательным трубочкам с убойной силой ядерного взрыва. А уж до чего красив был один из автоматических арбалетов! У меня прямо руки зачесались.
   – И это целых пять дней лежало под мостом? – выпалил я.
   – Три года, – поправил меня куратор. – Надо же быть в случае чего готовым, сам понимаешь...
   – Остается удивляться, как это местные жители не набрели на эти сокровища и не растащили их по домам.
   – А толку-то. Они же невидимые. – Я почти воочию представил, как он пожимает плечами.
   – Ладно, – спохватился наш куратор. – Хватит болтать. Пора за дело. Возьмите парализаторы, они в нижнем ящике, помечены красным. Адрес вам известен. Плохо одно: чертенок знает вас в лицо. Поэтому слушайте мой приказ: переодеться в форму рядовых курьеров, набросить чужие личины, невидимость не выключать, на подлете к объекту надуть жилеты и достать оружие. Если он окажет сопротивление – стреляйте парализатором. Пакет с одноразовыми личинами в коробке с нарисованными масками. Не перепутайте пометки – «М» и «Ж».
   – Уж что-что, а «М» от «Ж» как-нибудь отличим, – задиристо сообщила Вторая.
   – Жилеты-то зачем? – поинтересовался я.
   – Они заполнены инертным газом для защиты от методов нефизического нападения. Берегите головы, на них жилеты не натянешь.
   – Есть беречь голову! – воскликнула Вторая и тут же бросилась к коробке с надписью «Форма». Спустя минуту из-под моста взметнулись в воздух цветные тряпки, а напарница разочарованно подняла вверх мешковатый балахон и надула губы: – Моего размера здесь нет!
   – Вторая! – хохотнул куратор.
   – Мне не в чем идти! – грустно сдирая с себя курьерские шорты, ширинка которых приходилась ей на уровне колен, сообщила напарница, игнорируя обращение.
   – Вторая! – повысил голос куратор. – Если не хотите, чтобы клон мгновенно узнал вас и начал драться, то переоденьтесь! Повторяю, это одежда КУРЬЕРОВ! Она безразмерная!
   – Фу!
   – И не забудьте надеть жилеты и нацепить контейнеры для переноски душ!
   – Уродство!
   Из-под моста донесся тихий стон.
   Когда я, полностью преображенный в курьера (включая дебильную улыбочку чужой личины), захлопнул крышку багажника, на свет с мрачным лицом явилась Вторая. Вокруг ее тела топорщился балахон, упорно принимающий форму яйца, а слишком длинный жилет облегал талию и бедра как подгузник.
   – По-моему, прекрасно сидит! – похвалил куратор. – По фигуре. Ну что, маскируй личико – и на старт?
   От злости Вторая не просто надела, а буквально натянула на лоб вымышленную личину, выпучив ее глаза и обнажив бледные десны с лошадиными зубами. Я тихо хихикнул: легкая небритость новой физиономии была признаком скорее «М», чем «Ж».
   Ладно, сейчас не время дразнить и без того разъяренную напарницу.
   В гробовом молчании (куратор, как и я, не решился комментировать новый имидж Второй) мы надели каски как можно плотнее и, оставив временное пристанище – уютную безопасную капсулу, – полетели над улицей.
   Смеркалось.
 
   Восточный квартал города. Дом Чайхана
 
   – ...Да присохнет он к тебе как приклеенный, да не сможет отвести от тебя очей своих, да будет он привязан к телу твоему как шапан-халат, да будет он ходить следом за тобой как барашек за овцой! – грозно закончила бабушка и обвела вокруг внучки курильницей, из которой выливалась извилистая лента синего дыма.
   – Насчет следом как приклеенный – это, по-моему, уже слишком, – сказала Лейла. – Можно мне теперь открыть глаза?
   – Открывай, – разрешила старушка.
   – И что, – осведомилась девушка, – это все действительно подействует?
   – Чуть не забыла! – спохватилась мать. – Вот волосы Хендрика, утром из расчески вынула.
   – Пегие какие-то, – засомневалась Лейла. – Разве у него такие?
   – Любовь слепа, – растроганно улыбнулась мать. – Помню, сама такой же наивной была. Казалось, не глаза у Чайхана, а цветы, не кожа, а шелк... Что обуешь завтра: сапоги-кестели или туфли с вышивкой?
   – Какие сапоги, жара на дворе стоит ровно летом, – возмутилась Лейла. – Скажи лучше, что с волосами Хендрика делать? Жечь?
   – Жги, – приказала бабушка. – А пепел глотай.
   – Фу! Какая гадость! – Отплевавшись, Лейла вытерла рот рукой и замерла в ожидании. – А теперь чего?
   – Теперь иди в комнату и жди утра.
   – А утром?
   – Увидишь, – хитро прищурилась бабушка. – От старой Бхати тоже польза есть. Как только взойдет солнце, станет твой любезный женишок как шелковый бант на подвязке! Куда ты – туда и он! Поняла?
   Лейла счастливо кивнула и наклонилась, чтобы поднять прядь волос, прилипших к вышитой тапочке.
   – Опять пегие. Линяет он, что ли? – удивилась она, с досадой отбрасывая спутанный локон за окно. – Как бы не заболел...
 
   За кадром
 
   Мы со Второй мягко опустились на крышу и проскользнули внутрь дома через открытое окно. Общая обстановка напомнила мне наши летучки: дым столбом, все орут охрипшими глотками, никто друг друга ни слушает, но вместе с тем мероприятие медленно, но верно продвигается в нужном направлении.
   – Дедушка! Прекратите смолить, уже дышать нечем! – умоляла старшая невестка, демонстративно кашляя.
   – Не дерзи деду! – Бабушка возникла в клубах синего дыма эффектно, как демон из преисподней.
   – Ай! Какой тупица поставил сундук на проходе? Я ногу ушибла!
   – Не трогай! Нет, я так больше не могу, в этом доме с ума сойдешь. Мама!
   – Лейла, дочь! Что ты спотыкаешься на каждом шагу? – возмущенно кричала мать.
   – Не знаю, мама! – с досадой огрызалась Лейла, – Кто-то постоянно наступает мне на пятки!
   Я невольно хихикнул, и тут над моим ухом раздался полный отчаяния голос:
   – Брат! Хоть кто-то живой, какое счастье! Не подскажешь, где тут дом Махмуда?
   В окно бился не кто иной, как тот самый последний курьер, который остался на поверхности. Бедолага тяжело дышал, под мышками и на спине форменного балахона проступили пятна пота – набегался до упаду по улицам Восточного квартала. Молча, но выразительно я округлил глаза и показал жестом: не ко мне, кретин.
   Курьер обратил полное надежды лицо ко Второй и старательно повторил ту же сцену еще раз:
   – Брат! Ты тоже живой, какое счастье! А ты не подскажешь, где тут дом Махмуда?
   – Разуй глаза, бестолочь! – шикнула на него Вторая. – Какой я тебе брат – я сестра! И не знаю я никакого Махмуда!
   Некоторое время курьер молча стоял, разглядывая синюю щетину на щеках «сестры», но потом отмерз. Более того – паренек даже сообразил, что выспрашивать адрес неуловимого Махмуда лучше у людей. Быстро сбросив невидимость, он накинул на себя личину сморщенной старушки с огромной вязанкой дров на горбу.
   Идиот! Наверное, мозг у этого малого размером с молочный зуб! Взвали реальная бабулька на плечи такую ношу, растеклась бы по мостовой мелкой лужицей! Я уже молчу о том, что в радиусе десяти миль нет ни одного лесочка. Так что почтенная старушка должна была нарубить свои дровишки в ближайшем парке.
   Хотя, кажется, кроме меня, никто не удивился.
   – Мать! – фамильярно обратилась «старушка» к супруге Чайхана. – Не подскажешь, где тут у вас дом Махмуда?
   Пока мать семейства думала, фальшивая старушенция достала из кармана листочек и спохватилась: – Или Махмеда?
   – Интересно, все курьеры такие идиоты? – желчно буркнула под нос Вторая. – Даже имя прочитать толком не удосужился!
   – А ты к самому Махмеду или к его сыну? – живо поинтересовалась у «старушки» хозяйка.
   – К самому, к самому, – подтвердила бабулька, небрежно поигрывая вязанкой, висящей на одном мизинце. – По его душу.
   – Направо вдоль канавы до голубой двери, под которой спит рыжий кот и растет кактус, – пояснила хозяйка дома, и обрадованный курьер испарился, забыв вязанку.
   Охо-хо! И это последний из тех, кто остался? В качестве помощника на этого типа лучше не рассчитывать, сразу ясно.
   Тем временем Лейла в очередной раз споткнулась и на этот раз упала, задрав к небу вышитые шаровары и растеряв в полете туфли без задников.
   – Дочь! Да что с тобой?! – возмутилась мать.
   – Да не виновата я! Говорю же тебе, какая-то скотина все время слоняется за мной!
   – Не Коралл ли? – задумалась мать семейства, – С утра мальчишку не видать.
   – При чем здесь я? Как что, так сразу Коралл! – тут же обиженно закричал из угла заспанный подросток. – Делать мне больше нечего, как нашей Лейке на пятки наступать!
   – Но кто-то же это делает?
   Коралл выразительно покрутил пальцем у виска. Естественно, кто-то это делал.
   Мы с напарницей, в отличие от обитателей дома, прекрасно видели кто. Даже не включая сканер, мы наблюдали, как огромный, жирный уже не чертенок, а полноценный черт таскается за Лейлой как пришитый. В наушнике охнул куратор.
   Не дожидаясь его объяснений, я ткнул пальцем «глаз», который летал неподалеку. «Глаз» обиженно заверещал, но после угрожающе направленного в самый зрачок длинного ногтя напарницы послушно выдал картинку.
   Быстро проглядев запись, Вторая отшатнулась.
   – Пятый! Они приворожили черта! – простонала она. – Хотя собирались присушить Хендрика к Лейле! Нет, что за люди, а?
   Я согласно кивнул.
   Лирическое отступление.
   Я давно подметил, что женщины странные существа. Трепетно отсчитывая количество ложек соли, высыпаемой в похлебку, они тем не менее удивительно беспечны в отношении высоких материй. Взять хотя бы мамашу Лейлы: почтенная дама подхватила с пола прядь волос и даже не усомнилась в том, что она принадлежит Хендрику. В общем-то то, что локон оказался чертовым, – еще хороший вариант. Представьте, что случилось бы, таскайся за девушкой дворовый пес. Или родной дедушка.
   Тем временем чертенок совершенно сбился с ног. На его лице застыло искренне изумление. Так как взбудораженная Лейла ходила, не церемонясь, бедный клон постоянно бился на поворотах об углы и обдирал кожу, теряя при этом клочья шерсти. Очередной отделившийся от тела клок падал на пол и, выйдя из зоны невидимости, окружающей клона, моментально становился видимым.
   – Он линяет, – констатировал я. – Наверное, на нервной почве.
   – Глупенький, – грустно возразила Вторая. – Процесс линьки закономерен. Он медленно, но верно превращается в САМОГО. До чего похож!
   – Ты хочешь меня убедить, что САМ – это жирное лысое существо с бледной кожей и кривыми ногами? – изумился я. – Разреши тебе не поверить. Будь САМ до такой степени похож на обыкновенного человека, кто бы из людей его боялся?
   – Человеку свойственно бояться больше всего самого себя, – с мефистофельской улыбкой на чужом лице заявила Вторая.
   Как иллюстрация к этой высокопарной философской мысли дверь дома Чайхана широко распахнулась. В тесную прихожую вошли трое смуглых мужчин в тюрбанах, закутанных в серые от долгой носки одежды. Наполнив собой все свободное пространство и до смерти перепугав кошку Шиву тем, что почтительно по очереди приложились поцелуями к ее лапе, троица закружилась хороводом, окуривая прихожую дымом до состояния каминной трубы. Затем гости пали ниц и запели под монотонный аккомпанемент длинной тонкой дудки, вырезанной из тростника.
   – Мы рабы, недостойные этого дома! Мы рабы, недостойные внимания!
   Под пение, больше похожее на вой, порог переступил следующий гость.
   Он был черный весь, до последнего кусочка кожи и до последней складочки на штанах. В темноте белели только белки глаз, зубы и тонкие ниточки шрамов, покрывающих щеки и лоб незнакомца тонким узором.
   Скажу честно, я удивился.
   Зато хозяин дома ничуть. Чтобы пробраться из гостиной к порогу, Чайхан был вынужден перепрыгнуть через коленопреклоненных рабов, с чем великолепно справился.
   – Уважаемый Mac-Гел-Ордык! Вы точны как солнце!
   – Дорогой Чайхан! Рад оказать услугу!
   – Мае... кто? – уточнил Оскар, выглядывая из-за ковра.
   – Откусывающий носы любопытным, – дружелюбно скалясь, перевел гость, плотоядно причмокивая губами. – Хорошо, что ты пригласил меня, Чайхан. Не годится перед свадьбой оставлять в доме старые грехи. Сейчас я найду их и – ам!
   – И ведь не врет, – тихо сказала Вторая. – Энергетический каннибал, причем самоучка.
   После официального представления интерес к чернокожему гостю как-то сразу угас, и члены семейства рассосались по комнатам. Лейла под предлогом головной боли ускользнула к себе, волоча на прицепе несчастного черта, Оскар, пробормотав дежурное «Извините, мне пора», понес никому не нужный поднос наверх, а жена Чайхана юркнула на кухню – якобы лично заваривать чай.
   Скажу сразу – за то время, что она гремела посудой, можно было вырастить, собрать и заварить тонну чая. Но гость не жаловался. Он молча сидел и водил носом из стороны в сторону, как лисица, когда принюхивается. Причем что интересно: когда колдун поворачивался к нам, его короткий нос с вывернутыми наружу ноздрями прямо вытягивался.
   Мы с напарницей переглянулись.
   – Пора, – сказал я решительно. – Летим в девичью светелку, где и берем малыша, пока он приклеен к Лейле. Поддуй жилет, и приступаем.
   Подавая личный пример, я одернул балахон и приготовил парализатор.
   – О нет! – простонала сзади Вторая.
   «О нет»? Сейчас догадаюсь. Наверное, жилет плохо сидит. Или обнаружила, что у личины губы не той помадой накрашены. Чтобы я еще раз согласился на напарника женского пола? Лучше в пекле угли лопатой разгребать.
   – Что еще? – не оборачиваясь, прошипел я.
   – Он нас опередил! – возмущенно пожаловалась Вторая.
   – Кто?
   – Мас-Гел! Чернокожий колдун вычислил черта!
   Как ни прискорбно, напарница оказалась права. Пока я собирался с духом, гость прекратил молчаливую медитацию и без обиняков сообщил Чайхану, что в его доме было совершено колдовство. По команде Мас-Гела Чайхан пригнал из всех укромных углов членов семейства и выстроил их, как рабов на невольничьем рынке. Похлопывая себя по бедру тростниковой флейтой, черный колдун медленно двинулся вдоль ряда, закрыв глаза и прислушиваясь к чему-то, слышному только ему. Его сообщники молча подперли противоположную стену, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, как степные тушканчики.
   – Может, этот Сам-Гел-Кирдык все-таки шарлатан? – с надеждой спросил я.
   Но Вторая отрицательно помотала головой и перекривила губы чужой личины так выразительно, что маска отклеилась у виска. Одноразовое китайское барахло, одно слово. Вместо напарницы ответил куратор.
   – Отбой! – Его голос прямо звенел от напряжения, – Пятый, временно приостановить операцию! Ничего не предпринимать! Ждите моей команды!
   Пока Мас-Гел обнюхивал членов семейства как охотничий пес, мы с напарницей на всякий случай отлетели в сторонку и разбили временный лагерь на карнизе – в случае чего можно будет вылететь в окно. Под нервное сопение бабушки (знает кошка, чье мясо съела) и гробовое молчание остальных гость резко выбросил вперед руку и упер указательный палец в грудь Лейлы – она! Одержима бесом именно она!
   Пикантная подробность: от девушки непроизвольно отшатнулись все, кроме жениха. Хендрик, наоборот, посмотрел на свою невесту с явным интересом и даже приобнял за талию.
   Обряд изгнания описывать не стану. Отмечу только, что мавр провел церемонию мастерски: никаких лишних слов, ни одного случайного жеста. Чувствуется квалификация, что еще скажешь!
   Очевидно, присутствующие думали, что Мас-Гел просто обмахивает девушку сковородкой, время от времени делая резкий выпад. Мы же с напарницей видели, как негр снайперски точно долбает бедного клона по темечку. Ни разу не промахнулся! И кажется, получал от процесса искреннее удовольствие!
   После не знаю какого по счету удара клон совсем скис и начал потихоньку сдуваться, как воздушный шарик. Его руки тряслись, шерсть летела во все стороны, а на лице застыло выражение обиды на весь людской род и чернокожего гостя лично. И я прекрасно понимал его. Сначала приворожили, потом изгнали. Где тут логика, спрашивается? Я бы на месте чертенка этого так не оставил, клянусь! Отомстил бы!
   Фу! Откуда взялся этот отвратительный запах? Не иначе Серафим незаметно присоединился к нашему обществу и навалил от избытка впечатлений очередную кучу.
   – Дом чист! Я закончил! – изображая крайнюю степень усталости, гость утер со лба воображаемый пот и якобы бессильно опустился на ковер. Но мы-то видели, как лоснится от сытости его аура! Вот притворщик!
   Короткий спектакль, однако, был принят семейством Чайхана благосклонно. Хозяин дома правильно понял намек, засуетился и бросился к ближайшему сундуку – за наградой.
   – Сейчас-сейчас! Одну минутку, уважаемый Мас-Гел-Ордык!
   Миг – и дрожащая рука Чайхана распахивает крышку, еще миг – и зловонные пары вырываются из сундука. Оп-па! Наш чертенок все-таки отомстил!
   – А? А? – Несчастный Чайхан до такой степени не мог поверить в происходящее, что сунул в сундук руку и обшарил все углы.
   Что могу сказать? На свете существуют разные сорта навоза, но вряд ли хоть одним из них можно расплачиваться за оказанные услуги. Даже если даешь от душевной щедроты сразу сундук.
   Колдун изумленно поднял брови и неестественно хихикнул, протестующе мотая головой. Дескать, мерси большое, но у меня этого добра полно. Причем любого сорта.
   Неугомонный Чайхан, однако, все никак не мог поверить в происходящее. Он притащил еще несколько сундуков, после открытия которых концентрация запаха в комнате стала опасной для жизни. Даже нас с напарницей проняло.
   Первым сориентировался дедушка. Втянув в себя кальянный дым так, что вода в курительном устройстве прямо забурлила, он пополз на улицу, не вынимая мундштука из зубов и таща за собой колбу кальяна, как деревянную лошадку на веревке.
   Вторым опомнился Оскар. Подхватив за шкирку племянника, он рванул к выходу, словно за ним гнались волки, на ходу стянув с вешалки сумку, чью-то куртку и забыв обуться. От сквозняка, поднятого им, очнулась бабушка.
   – Куда? – задиристо вскрикнула она, преграждая Хендрику дорогу собственным телом. – Куда? Ты обещал! А как же Лейла? Вышитый койлек, шалбар с дамбалом! Приданое!
   – Дерьмо ваше приданое! – безо всяких дипломатических оговорок сообщил Оскар, вскакивая на лошадь и подталкивая племянника к воровскому коню, оставшемуся без хозяина.
   – Месть! Кровная месть!
   Под вопли безутешной старушки беглецы умчались – только брызги из-под копыт летели. Конь Шухера пригодился как нельзя кстати.
   В углу тихо застонал клон.
   Наверное, сейчас было самое время его брать – пока в себя не пришел. И люди под ногами путаться не будут. Почему же куратор не дает команду?
   – Пятый! – гаркнул наконец наушник.
   – Приступаем!
   И все-таки мы опоздали.
   Из хороших новостей отмечу то, что клон не узнал нас с напарницей в новой маскировке – равнодушно скользнул взглядом по паре курьеров и отвернулся. Плохая новость: как оказалось, он не собирается сдаваться никому, включая курьеров.
   Не буду перечислять все мысли, которые приходили в мою бедную голову во время короткой схватки, но одну выскажу вслух: если в инкубаторе еще раз вылупится такой «нежизнеспособный» экземпляр, надо добивать его на месте без лишних сантиментов. Это же ужас что такое!
   Теоретически рассуждая, парализатор довольно простая штука. Достаточно просто ткнуть им в любое место на теле противника, и можно делать с обездвиженной жертвой что угодно. Хочешь – заковывай в наручники, хочешь – пиши на лбу неприличные слова. Но на нашего малыша-переростка разряды парализатора действовали не сильней, чем укус комара на медведя. Он только вздрагивал, непроизвольно подергивал конечностями и становился с каждым уколом злее.
   Нам же со Второй пришлось нелегко. Первый раз в жизни я столкнулся с существом, вооруженным до зубов в буквальном смысле слова. Если просто сказать «мы стреляли по нему парализаторами и били ногами, а он отплевывался, сверкал глазами и шипел», это прозвучит позорно. Как будто двое здоровых бугаев дубасят маленького школьника, а он и ответить им достойно не может. Бедняжка.
   Теперь небольшое уточнение: из глаз малыша вылетали острые пульки, его шипение вызывало у нас невыносимую ушную боль (причем у обоих), а от одного особенно меткого плевка у Второй расплылся огромный ожог на предплечье. Как вам «бедняжка»?
   В какой-то момент я уже решил, что схватил его. Но чертенок исхитрился и выдохнул струю пара прямо на мои руки, на которых все еще красовались половинки наручников. Ткнув раскаленными браслетами в лицо обидчику, я взвыл и бросился нырять в тазик для омовения ног – остужаться. А клон даже не ойкнул!
   Вторая повернула ко мне личину, покрывшуюся в процессе драки мелкими ожогами, как оспинами.
   – Если он еще раз в меня плюнет – я не выдержу! – призналась напарница, неуклюже отскакивая от острого хвоста клона. – Его слюна хуже серной кислоты! Интересно, что будет, когда он закашляется?
   – Атомный взрыв, – предположил я. – Скажи спасибо, что он гороху не наелся, а то бы совсем конец...
   Тошнотворный запах собственных горящих волос лишил меня желания шутить дальше. Проклятый номер 666... уже не помню, как дальше, дышал мне в затылок.
   Спасибо напарнице: Вторая догадалась схватить икону и отогнала ею чертенка, а потом выплеснула мне на голову остатки жидкости из тазика для омовения.
   – Я твой должник, – выдавил я, стирая со лба капли воды с розовым маслом. – Слушай мой приказ как старшего по группе: немедленно из дома!
   – Пятый! Пя... – вякнул куратор, но я вырубил звук.
   – Немедленно! – повторил я и для наглядности подхватил напарницу за воротник жилета.
   Пристроив свои покалеченные тела в зарослях винограда на соседнем заборе, мы перевели дух.
   – И что нам делать? – с отчаянием спросила Вторая. – Убить – не имеем права, рангом не вышли. Кидаться на него с нашим снаряжением просто смешно, порвет в лоскуты. Связывайся с базой.
   Честно говоря, это было бы самое умное. В обязанности полевых работников вообще не входит понятие «думать». Наше дело маленькое: педантично выполнять, что прикажут. Но в тот момент на меня почему-то снизошло удивительное упрямство. Не иначе, от Серафима заразился.
   – Не буду, – буркнул я.
   – Не будешь? – всплеснула руками Вторая и ойкнула от боли. – Значит, решай сам!
   – И решу!
   – Так быстрее решай! – заорала она. – В куполе еще осталось несколько прорех! С минуты на минуту ангелы будут здесь! Я чувствую!
   Думал я долго. Так долго, что дом успел наполниться незнакомыми людьми, которые перед этим вовсю готовились к свадьбе и теперь были горько разочарованы. Так долго, что Вторая успела содрать одноразовую личину, смазать свежие ранки и ощипать все листья винограда, до которых смогла дотянуться, не вставая с забора.
   Зато придуманное мною было поистине гениально.
   Торжественно обратив к напарнице чужое лицо, я понизил голос до шепота и медленно, четко проговаривая каждую букву, сказал:
   – Мы. Должны. Приворожить. Его.
   Напарница отреагировала с некоторой ревностью, как истинная представительница своего пола.
   – К кому?!
   – Успокойся, детка, к тебе, к тебе, – снисходительно пояснил я, – К кому же еще!
   Уверен, наши дальнейшие действия со временем войдут в учебники. Мы работали слаженно, быстро, используя подручные средства (склад травок и колдовских штучек в комнате бабушки сделал бы честь даже профессиональному шаману) и данную природой смекалку.
   Отдельное спасибо «глазу». Он добровольно, не дожидаясь физического воздействия и угроз с нашей стороны, послушно воспроизвел сценку приворота с положенными стоп-кадрами.
   – Да присохнет он к тебе как приклеенный! Да не сможет он оторвать от тебя очей своих! Да будет он привязан к телу твоему как шапан-халат! Да будет он ходить следом за тобой как барашек за овцой...
   Дочитав текст под диктовку «глаза», я приказал напарнице:
   – Давай его шерсть!
   – Вот. – Она дрожащими руками протянула мне солидный клок.
   Как и положено, спалив шерсть, я тщательно измельчил остатки в ступке и протянул:
   – Глотай.
   Мысленно я был готов к некоторым нестыковкам. Например, клон мог приворожиться не мгновенно, а только через несколько часов. Но трудность, которую припасла для меня судьба-юмористка, оказалась из другой оперы.
   – Я... не могу, – сдавленным голосом призналась Вторая, с ужасом глядя на пепел.
   – Ты... что? – не понял я.
   – Я не стану глотать эту гадость! – уже тверже сообщила она.
   – А обряд?!
   – Может, и так подействует? – с надеждой спросила она, прикрывая рот ладошкой, словно ее нестерпимо затошнило. – Без пепла?
   Еще никогда я не был так близок к тому, чтобы убить даму.
   Парализатор сам прыгнул мне в руки и если бы не трезвая мысль – в парализованном состоянии она тем более не сможет глотать, – я бы уже всадил в напарницу все заряды.
   Наверное, мое лицо выглядело угрожающе.
   Вторая умоляюще сложила руки, подняла на меня голубые (опять!) глазки и пролепетала: