— Но это слишком большой риск, Ана. Я не могу допустить, чтобы вы…
— Не вам допускать или не допускать что-либо, Джад. Все ваши права на меня вы утратили прошлой ночью. Намерены вы принять мой план и мою помощь?
— Разумеется. — Финбар не дал Джаду времени ответить. — Быть может, это единственный способ спасти Ронана.
Джад сделал ему знак замолчать. Взяв Диану за руку, он отвел ее подальше от остальных, насколько это позволяли размеры комнаты.
— А как же мы, Ана? Прости за все, что я наговорил тебе вчера. Эти слова говорил лишь мой гнусный язык, а не чувство. Я люблю тебя. Неужели в твоем сердце не найдется для меня прощения?
Диана собрала все силы, чтобы не броситься в его объятья. Хотя она любила его и ждала его ребенка, у нее не могло быть будущего с этим человеком. После всего, что она услышала от Айрин, было ясно, что они слишком далеки друг от друга. Она — английская аристократка, он — ирландский мятежник. Ее соотечественники, люди одной с ней породы, уничтожили его семью, лишили их законного наследства, гордости, свободы. Какие бы ни были у Джада благородные намерения, он никогда этого не забудет. Такое не забывают и не прощают.
Если она по-настоящему любит Джада, она должна расстаться с ним.
Отнимая у него свою руку, Диана вздохнула.
— Я принимаю ваше объяснение и извинения, но по зрелом размышлении я решила, что вы были правы с самого начала. Мы не можем быть счастливы вместе. Хотя я вам сочувствую, я не могу жить в вашем мире, а вы в моем. Позвольте мне помочь спасти вашего брата и увезите его и вашу маму в Америку. Начните там новую жизнь.
— А как же ты, Ана? Что будет с тобой? Она небрежно пожала плечами:
— Со мной все будет хорошо, Джад. С моим состоянием мне не о чем беспокоиться.
— А как же конный завод?
— О, это не более как пустая прихоть скучающей богатой наследницы, — усмехнулась Диана. — Для девушки моего положения это неподходящее занятие.
Боль, увиденная ею в глазах Джада, увеличила ее душевное смятение. Но она знала, что должна оставаться твердой до конца. Неожиданно у нее со страшной силой разболелась голова.
— Извините меня, я должна прилечь. Мне нездоровится после вчерашнего, и мне нужно отдохнуть, если мы отправляемся завтра утром.
Накинув на плечи одеяло, она хотела лечь, но остановилась.
— Так вы принимаете мою помощь или я всю ночь должна вас уговаривать? Он стиснул зубы.
— Да, Ана. Ваш план вполне разумный, а так как времени у нас остается мало, это наш последний шанс спасти Ронана. Я буду вам вечно благодарен.
Не желая, чтобы он заметил слезы на ее глазах, Диана быстро отошла.
— Ну раз мы обо всем договорились, я ложусь спать. Обсудите все подробности с остальными. Помните, что чем скорее мы приступим к делу, тем раньше ваш брат будет на свободе. Доброй ночи.
Джад сидел с матерью на полу у камина. В углу комнаты храпел Финбар. Дермот и Лайэм ночевали под навесом с лошадьми. Взгляд Джада задержался на спящей на тюфяке молодой женщине.
Еще в Англии он беспокоился, что Ана могла забеременеть. Он хотел жениться на ней, не из-за ребенка, но потому, что он любил ее. Джад с отвращением покачал головой. Какой же он дурак! Никакой «Аны» не было вовсе. Была леди Диана Грейсон, дочь графа Фоксвуда. Судя по ее отношению к нему, и ребенка никакого тоже не было. Как он мог так заблуждаться насчет этой женщины? Айрин стиснула его руку:
— Не беспокойся, сынок. У меня такое чувство, что все будет хорошо.
Джад встряхнулся и ответил ей натянутой улыбкой:
— Да, мама. Я думаю, ты права. Еще до конца недели мы освободим Ронана и решим, где мы будем жить.
— В этом я не сомневаюсь. Но я говорила о тебе и твоей прелестной Ане. Ты же не отказался от мысли вернуть ее любовь?
— Это пустая затея, мама. Я извинился, и она приняла мои извинения. Но она сказала, что у нас с ней нет ничего общего. Когда мы выручим из беды Ронана, каждый пойдет своим путем.
Джад вытянулся на своем одеяле и вздохнул.
— Я думал, я хорошо ее знаю. Как я мог так ошибаться? Спокойной ночи, мама.
Айрин, наклонившись, погладила его по голове.
«Мой милый мальчик, тебе много еще предстоит узнать и понять о своей любимой. Она жертвует своей любовью ради тебя, а ты этого не видишь. Я могу только молиться о том, чтобы судьба вмешалась и не дала вам обоим совершить величайшую ошибку в жизни».
13.
14.
— Не вам допускать или не допускать что-либо, Джад. Все ваши права на меня вы утратили прошлой ночью. Намерены вы принять мой план и мою помощь?
— Разумеется. — Финбар не дал Джаду времени ответить. — Быть может, это единственный способ спасти Ронана.
Джад сделал ему знак замолчать. Взяв Диану за руку, он отвел ее подальше от остальных, насколько это позволяли размеры комнаты.
— А как же мы, Ана? Прости за все, что я наговорил тебе вчера. Эти слова говорил лишь мой гнусный язык, а не чувство. Я люблю тебя. Неужели в твоем сердце не найдется для меня прощения?
Диана собрала все силы, чтобы не броситься в его объятья. Хотя она любила его и ждала его ребенка, у нее не могло быть будущего с этим человеком. После всего, что она услышала от Айрин, было ясно, что они слишком далеки друг от друга. Она — английская аристократка, он — ирландский мятежник. Ее соотечественники, люди одной с ней породы, уничтожили его семью, лишили их законного наследства, гордости, свободы. Какие бы ни были у Джада благородные намерения, он никогда этого не забудет. Такое не забывают и не прощают.
Если она по-настоящему любит Джада, она должна расстаться с ним.
Отнимая у него свою руку, Диана вздохнула.
— Я принимаю ваше объяснение и извинения, но по зрелом размышлении я решила, что вы были правы с самого начала. Мы не можем быть счастливы вместе. Хотя я вам сочувствую, я не могу жить в вашем мире, а вы в моем. Позвольте мне помочь спасти вашего брата и увезите его и вашу маму в Америку. Начните там новую жизнь.
— А как же ты, Ана? Что будет с тобой? Она небрежно пожала плечами:
— Со мной все будет хорошо, Джад. С моим состоянием мне не о чем беспокоиться.
— А как же конный завод?
— О, это не более как пустая прихоть скучающей богатой наследницы, — усмехнулась Диана. — Для девушки моего положения это неподходящее занятие.
Боль, увиденная ею в глазах Джада, увеличила ее душевное смятение. Но она знала, что должна оставаться твердой до конца. Неожиданно у нее со страшной силой разболелась голова.
— Извините меня, я должна прилечь. Мне нездоровится после вчерашнего, и мне нужно отдохнуть, если мы отправляемся завтра утром.
Накинув на плечи одеяло, она хотела лечь, но остановилась.
— Так вы принимаете мою помощь или я всю ночь должна вас уговаривать? Он стиснул зубы.
— Да, Ана. Ваш план вполне разумный, а так как времени у нас остается мало, это наш последний шанс спасти Ронана. Я буду вам вечно благодарен.
Не желая, чтобы он заметил слезы на ее глазах, Диана быстро отошла.
— Ну раз мы обо всем договорились, я ложусь спать. Обсудите все подробности с остальными. Помните, что чем скорее мы приступим к делу, тем раньше ваш брат будет на свободе. Доброй ночи.
Джад сидел с матерью на полу у камина. В углу комнаты храпел Финбар. Дермот и Лайэм ночевали под навесом с лошадьми. Взгляд Джада задержался на спящей на тюфяке молодой женщине.
Еще в Англии он беспокоился, что Ана могла забеременеть. Он хотел жениться на ней, не из-за ребенка, но потому, что он любил ее. Джад с отвращением покачал головой. Какой же он дурак! Никакой «Аны» не было вовсе. Была леди Диана Грейсон, дочь графа Фоксвуда. Судя по ее отношению к нему, и ребенка никакого тоже не было. Как он мог так заблуждаться насчет этой женщины? Айрин стиснула его руку:
— Не беспокойся, сынок. У меня такое чувство, что все будет хорошо.
Джад встряхнулся и ответил ей натянутой улыбкой:
— Да, мама. Я думаю, ты права. Еще до конца недели мы освободим Ронана и решим, где мы будем жить.
— В этом я не сомневаюсь. Но я говорила о тебе и твоей прелестной Ане. Ты же не отказался от мысли вернуть ее любовь?
— Это пустая затея, мама. Я извинился, и она приняла мои извинения. Но она сказала, что у нас с ней нет ничего общего. Когда мы выручим из беды Ронана, каждый пойдет своим путем.
Джад вытянулся на своем одеяле и вздохнул.
— Я думал, я хорошо ее знаю. Как я мог так ошибаться? Спокойной ночи, мама.
Айрин, наклонившись, погладила его по голове.
«Мой милый мальчик, тебе много еще предстоит узнать и понять о своей любимой. Она жертвует своей любовью ради тебя, а ты этого не видишь. Я могу только молиться о том, чтобы судьба вмешалась и не дала вам обоим совершить величайшую ошибку в жизни».
13.
— Ана, деточка! — воскликнула Тилли, обнимая Диану, когда на следующий день та вошла в Феллзмер-Холл. — Слава богу, ты жива и невредима! Когда я вернулась за ножницами в гостиную и нашла это письмо, я чуть не умерла со страху.
— Со мной все хорошо, Тилли, — заверила ее Диана. — Я просто немного устала.
Тилли пристально на нее посмотрела.
— Ты уверена? Ты побледнела, и под глазами у тебя тени, как будто ты… — Заметив вошедшего с ней мужчину, Тилли ахнула. — Мистер Девлин! Неужели это вы? Что вы здесь делаете? Ну и дела! Это вы спасли мою бедную девочку от этих головорезов?
Смущенный Джад покачал головой:
— Нет, мисс Тилли. Дело в том, что… видите ли, я… это я похитил Ану, — выговорил он с трудом. — Простите меня за то беспокойство, которое я вам доставил.
— Вы пробрались в дом и увели с собой мою крошку? — Тилли поразила его, расплывшись в улыбке. — Да это самая романтическая история, какую я когда-либо слышала! Говорила я тебе, что мистер Джад…
Взяв Тилли за руку, Диана увлекла ее за собой к лестнице.
— Ничего здесь романтического нет. Это всего лишь политика. Я тебе все расскажу, пока буду мыться и переодеваться.
Она обернулась к Джаду:
— Располагайтесь как дома. Я пошлю за экономкой, чтобы вам и Дермоту приготовили комнаты. Если вы голодны или вам что-нибудь понадобится до моего возвращения, позвоните. Шнурок звонка вот здесь в углу.
Джад молча проводил ее глазами. Как холодно и равнодушно отдавала она короткие и четкие приказания! После их разговора прошлой ночью она все время оставалась такой холодной и равнодушной.
Единственным проявлением какого-либо чувства были слезы у нее на глазах при прощании с его матерью. Они обнялись скорее как родные, чем люди, впервые встретившиеся пару дней назад. Мать уезжала в Дублин с Финбаром, и Диана, целуя ее, пообещала, что Ронан скоро будет с ней.
По дороге в Феллзмер он всячески старался вовлечь ее в разговор. Усадив ее перед собой на лошадь, он пытался то нежностью, то дерзостью вызвать в ней хоть искру чувства, но безуспешно. Она была холодна как лед, отвечая односложно или простым пожатием плеч. Женщина, которую он полюбил, становилась для него чужой.
— Могу я войти, Джад? — Дермот заглянул в дверь.
— Да. Ана пошла переодеваться. А где Лайэм, поехал домой?
Дермот вошел и закрыл за собой дверь.
— Да. Сказал, что не хочет попасться на глаза своей тете Розе. Мы встретимся с ним попозже в роще за деревней.
Сняв шляпу, Дермот оглядел просторный холл и присвистнул:
— Однако у твоей красотки неплохой дом. Вот уж никогда не думал, что буду ночевать в замке.
— Дом большой, но замком его не назовешь. И попридержи язык. Эта дама не имеет ко мне никакого отношения.
Дермот продолжал оглядываться по сторонам.
— Ладно, я это запомню. А нет ли тут где-нибудь спиртного? Неплохо бы горло промочить после дороги.
Джад нахмурился, когда его приятель направился прямо к столику, где стоял поднос с напитками.
— Веди себя пристойно, Дермот. Хозяйке не понравится, если ты станешь тут пить.
Открыв хрустальный графин, Дермот принюхался к содержимому.
— Ошибаешься. Когда я пожаловался Лайэму утром, что у меня в горле першит, она предложила мне попробовать бренди как лекарство. Сказала, что ее мать всегда держит его в доме. И при этом очень по-дружески держалась.
Открыв бутылку, он принюхался и улыбнулся.
— Ага, это оно самое и есть. Когда он налил себе рюмку и сделал глоток, Джад нахмурился.
— Это все твои выдумки. Я никогда не слышал, чтобы Ана с тобой разговаривача.
— Ну да, не слышал. Ты тогда как раз лошадь выводил. Она мне еще сказала, что, если горло у меня не пройдет, у ее няни есть от этого травка.
То, что Диана разговаривала с его друзьями, но не с ним, еще более усилило раздражение Джада. Она со всеми хорошо обращается, кроме него!
Дермот привлек его внимание, указав на портрет на стене.
— Вот это красавица! Кто бы это мог быть?
К своему удивлению, Джад узнал женщину на портрете. Он хотел сказать Дермоту, что это леди Виктория Прескотт, бывшая его хозяйка, но внезапно заметил что-то странное в ее изображении. Если у леди Виктории были пышные локоны, у женщины на портрете волосы были длинные и прямые. Вместо нарядного платья на ней были простая белая блуза, бриджи и высокие сапоги, а изображена она была на палубе корабля. Но в своей мужской одежде она выглядела на удивление женственной.
В точности как еще одна хорошо знакомая ему особа.
— Смотри, здесь ее имя, — сказал Дермот, указывая на металлическую пластинку под портретом. — Кэтрин Грейсон, графиня Фоксвуд. Это, должно быть, мамаша твоей красавицы. Счастливчик ты, Джад!
— Ана не моя красавица, Дермот. Сколько раз мне тебе напоминать?
— Пока сам не поверишь в это, приятель. Как только я тебе сказал, что она говорила со мной утром, у тебя шерсть дыбом встала, как у волка, охраняющего свою волчицу. Ты же ее любишь. Почему ты даешь ей ускользнуть?
Джад устало потер себе затылок.
— Ничего я не даю. Ты же слышал ее, когда мы вчера обсуждали план освобождения брата. Как только Ронана приведут, мы вытаскиваем пистолеты, связываем ее и Ярдли и скачем в Дублин. Диана ясно сказала, что не желает меня больше видеть после этого.
Дермот фыркнул:
— Не знаю, кто из вас глупее. Она, потому что так говорит, или ты, который ей верит.
— Ты начинаешь походить на мою мать с твоими заявлениями.
Дермот поднял рюмку:
— На свете нет женщины мудрее Айрин Девлин Макбрайд, так что я принимаю твою насмешку за комплимент. За ее здоровье, приятель!
— Я просто не могу этому поверить, — говорила Тилли, застегивая платье на Диане. — Твой Джад в бегах от правосудия, да еще он из семьи мятежников! Я понимаю теперь, почему ты не хочешь, чтобы он знал о ребенке. Тебе и младенцу лучше держаться от него подальше.
— Ты не права, Тилли, — раздосадованно заметила Диана. — Я не хочу, чтобы он знал о ребенке, чтобы не создавать ему лишних забот. Джад хороший человек, а его семья пострадала от англичан, распоряжающихся в этой стране. Не хватало ему только англичанки в жены, чтобы напоминать, что он потерял и почему.
Тилли покачала головой:
— Но ты любишь этого человека, Ана. Я слышу это в твоем голосе и вижу в твоих глазах. Почему ты не можешь сказать ему о ребенке?
— У меня нет другого выбора. Джад должен бежать со своей семьей, и в Англии ему тоже оставаться небезопасно. Если бы он узнал о ребенке, он бы счел своим долгом остаться со мной, а этого я не могу позволить. Я не хочу, чтобы он подвергался опасности из-за меня.
Диана взглянула на себя в зеркало.
— Ты отлично подновила это платье, Тилли. В нем совсем не видно, как я пополнела, правда?
Не слыша ответа, Диана повернулась к ней.
Тилли смотрела прямо перед собой. Она, казалось, пребывала в глубокой задумчивости.
— Тилли, что с тобой? Ты расстроилась, что я решила скрыть от Джада известие про ребенка?
Тилли улыбнулась. Слезы заблестели у нее на ресницах.
— Нет, голубушка. Я горжусь тобой. Ты так любишь этого человека, что готова пожертвовать своим добрым именем и репутацией ради него. Какая жалость, что он не узнает, что ты для него сделала.
Пока Тилли расчесывала ей волосы, Диана рассказала о страданиях семьи Джада и о том, как она собирается помочь спасти Ронана.
— …поскольку меня к этому как бы принудили, меня свяжут вместе с Ярдли, в то время как Джад и остальные скроются через боковую дверь. Лайэм встретит их там с оседланными лошадьми.
— А куда они потом денутся?
— Мать и дядя Джада постараются попасть на корабль, отплывающий в Америку. В Дублине у них есть друзья, которые могут им помочь.
Тилли вздохнула.
— Мятежники, побеги, приключения! Как это все увлекательно! А мне с тобой можно?
Диана с улыбкой покачала головой:
— Нет, Тилли. Джад против того, чтобы и я принимала в этом участие. Дай ему волю, он бы меня не допустил.
— Но я тоже хочу помочь тем, кто заслуживает помощи.
Диана обняла худые плечи своей старой няни.
— Для тебя у меня особое задание. После ужина ты своими искусными руками переделай для Джада и его друга Дермота две ливреи. Так как они будут сопровождать меня под видом моих слуг, надо, чтобы у них была подобающая одежда.
— Друга его я не видела, но твой Джад повыше и поплотнее, чем наши лакеи. Но я сделаю, что смогу.
— Он не мой Джад, Тилли.
— Я знаю, но ты же не можешь запретить мне надеяться. Отдохни, пока я помогу Розе с ужином.
Когда за Тилли закрылась дверь, Диана присела на кончик кровати. Сердце у нее сильно билось, боль в боку все еще мучила, но выступившие на глаза слезы не имели никакого отношения к этим ощущениям.
«Господи, дай мне силы довести это до конца. Я не могу сказать Джаду о ребенке и о том, как сильно я его люблю. Дать ему уйти — это самое тяжелое, что мне пришлось испытать в жизни. Но другого пути нет».
На следующий день из ворот Феллзмера выехала карета. В ней сидели Диана, Джад и Дермот.
Встретив за деревней Лайэма с друзьями верхом, они все двинулись к монастырю.
Дермот нервно дергал концы своего парика.
— Я никогда такие штуки не надевал. Вы уверены, что это необходимо, леди Диана? Диана сочувственно улыбнулась:
— Ничего не поделаешь, Дермот, так надо. А кроме того, Ярдли знает Джада в лицо, так что парик и очки его надежно прикрывают.
Она поправила на нем отвороты.
— А вам идет этот костюм. Голубой цвет вам к глазам. А как ваше горло сегодня? Настойка, что Тилли приготовила, вам помогла?
Обветренная физиономия Дермота еще больше покраснела.
— Да, миледи. Она меня прямо-таки усыпила, и я забыл о всякой боли.
Джад гневно на него уставился.
— Скорее это бутылка бренди, что ты прикончил за ужином, подействовала на твое горло и на твою слабую голову. А теперь хватит болтать и сосредоточься на том, что нам предстоит.
Отвернувшись к окну, Джад мысленно ругал себя за эту вспышку. Его гнев был вызван не столько поведением старого друга, сколько присутствием сидевшей напротив них женщины.
Диана выглядела подлинной аристократкой с головы до ног, в собольей накидке и элегантном платье из лилового бархата. В уложенных короной волосах сверкали усыпанные бриллиантами шпильки. Она надела также бриллиантовые серьги и сапфировый кулон. Вид у нее был поистине королевский.
«Только идиот мог не догадаться, что перед ним не искательница приключений из Америки, а благородная леди, — укорял он себя. — Страсть ослепила меня. Как я мог даже вообразить, что такая женщина полюбит меня?»
Чувствуя устремленный на него взгляд, Джад, повернулся к Диане. На какую-то долю секунды он увидел в ее глазах печаль, созвучную той, что таилась в его собственном сердце. Но она тут же исчезла. Быть может, он только вообразил себе это, чтобы унять душевную боль.
— Со мной все хорошо, Тилли, — заверила ее Диана. — Я просто немного устала.
Тилли пристально на нее посмотрела.
— Ты уверена? Ты побледнела, и под глазами у тебя тени, как будто ты… — Заметив вошедшего с ней мужчину, Тилли ахнула. — Мистер Девлин! Неужели это вы? Что вы здесь делаете? Ну и дела! Это вы спасли мою бедную девочку от этих головорезов?
Смущенный Джад покачал головой:
— Нет, мисс Тилли. Дело в том, что… видите ли, я… это я похитил Ану, — выговорил он с трудом. — Простите меня за то беспокойство, которое я вам доставил.
— Вы пробрались в дом и увели с собой мою крошку? — Тилли поразила его, расплывшись в улыбке. — Да это самая романтическая история, какую я когда-либо слышала! Говорила я тебе, что мистер Джад…
Взяв Тилли за руку, Диана увлекла ее за собой к лестнице.
— Ничего здесь романтического нет. Это всего лишь политика. Я тебе все расскажу, пока буду мыться и переодеваться.
Она обернулась к Джаду:
— Располагайтесь как дома. Я пошлю за экономкой, чтобы вам и Дермоту приготовили комнаты. Если вы голодны или вам что-нибудь понадобится до моего возвращения, позвоните. Шнурок звонка вот здесь в углу.
Джад молча проводил ее глазами. Как холодно и равнодушно отдавала она короткие и четкие приказания! После их разговора прошлой ночью она все время оставалась такой холодной и равнодушной.
Единственным проявлением какого-либо чувства были слезы у нее на глазах при прощании с его матерью. Они обнялись скорее как родные, чем люди, впервые встретившиеся пару дней назад. Мать уезжала в Дублин с Финбаром, и Диана, целуя ее, пообещала, что Ронан скоро будет с ней.
По дороге в Феллзмер он всячески старался вовлечь ее в разговор. Усадив ее перед собой на лошадь, он пытался то нежностью, то дерзостью вызвать в ней хоть искру чувства, но безуспешно. Она была холодна как лед, отвечая односложно или простым пожатием плеч. Женщина, которую он полюбил, становилась для него чужой.
— Могу я войти, Джад? — Дермот заглянул в дверь.
— Да. Ана пошла переодеваться. А где Лайэм, поехал домой?
Дермот вошел и закрыл за собой дверь.
— Да. Сказал, что не хочет попасться на глаза своей тете Розе. Мы встретимся с ним попозже в роще за деревней.
Сняв шляпу, Дермот оглядел просторный холл и присвистнул:
— Однако у твоей красотки неплохой дом. Вот уж никогда не думал, что буду ночевать в замке.
— Дом большой, но замком его не назовешь. И попридержи язык. Эта дама не имеет ко мне никакого отношения.
Дермот продолжал оглядываться по сторонам.
— Ладно, я это запомню. А нет ли тут где-нибудь спиртного? Неплохо бы горло промочить после дороги.
Джад нахмурился, когда его приятель направился прямо к столику, где стоял поднос с напитками.
— Веди себя пристойно, Дермот. Хозяйке не понравится, если ты станешь тут пить.
Открыв хрустальный графин, Дермот принюхался к содержимому.
— Ошибаешься. Когда я пожаловался Лайэму утром, что у меня в горле першит, она предложила мне попробовать бренди как лекарство. Сказала, что ее мать всегда держит его в доме. И при этом очень по-дружески держалась.
Открыв бутылку, он принюхался и улыбнулся.
— Ага, это оно самое и есть. Когда он налил себе рюмку и сделал глоток, Джад нахмурился.
— Это все твои выдумки. Я никогда не слышал, чтобы Ана с тобой разговаривача.
— Ну да, не слышал. Ты тогда как раз лошадь выводил. Она мне еще сказала, что, если горло у меня не пройдет, у ее няни есть от этого травка.
То, что Диана разговаривала с его друзьями, но не с ним, еще более усилило раздражение Джада. Она со всеми хорошо обращается, кроме него!
Дермот привлек его внимание, указав на портрет на стене.
— Вот это красавица! Кто бы это мог быть?
К своему удивлению, Джад узнал женщину на портрете. Он хотел сказать Дермоту, что это леди Виктория Прескотт, бывшая его хозяйка, но внезапно заметил что-то странное в ее изображении. Если у леди Виктории были пышные локоны, у женщины на портрете волосы были длинные и прямые. Вместо нарядного платья на ней были простая белая блуза, бриджи и высокие сапоги, а изображена она была на палубе корабля. Но в своей мужской одежде она выглядела на удивление женственной.
В точности как еще одна хорошо знакомая ему особа.
— Смотри, здесь ее имя, — сказал Дермот, указывая на металлическую пластинку под портретом. — Кэтрин Грейсон, графиня Фоксвуд. Это, должно быть, мамаша твоей красавицы. Счастливчик ты, Джад!
— Ана не моя красавица, Дермот. Сколько раз мне тебе напоминать?
— Пока сам не поверишь в это, приятель. Как только я тебе сказал, что она говорила со мной утром, у тебя шерсть дыбом встала, как у волка, охраняющего свою волчицу. Ты же ее любишь. Почему ты даешь ей ускользнуть?
Джад устало потер себе затылок.
— Ничего я не даю. Ты же слышал ее, когда мы вчера обсуждали план освобождения брата. Как только Ронана приведут, мы вытаскиваем пистолеты, связываем ее и Ярдли и скачем в Дублин. Диана ясно сказала, что не желает меня больше видеть после этого.
Дермот фыркнул:
— Не знаю, кто из вас глупее. Она, потому что так говорит, или ты, который ей верит.
— Ты начинаешь походить на мою мать с твоими заявлениями.
Дермот поднял рюмку:
— На свете нет женщины мудрее Айрин Девлин Макбрайд, так что я принимаю твою насмешку за комплимент. За ее здоровье, приятель!
— Я просто не могу этому поверить, — говорила Тилли, застегивая платье на Диане. — Твой Джад в бегах от правосудия, да еще он из семьи мятежников! Я понимаю теперь, почему ты не хочешь, чтобы он знал о ребенке. Тебе и младенцу лучше держаться от него подальше.
— Ты не права, Тилли, — раздосадованно заметила Диана. — Я не хочу, чтобы он знал о ребенке, чтобы не создавать ему лишних забот. Джад хороший человек, а его семья пострадала от англичан, распоряжающихся в этой стране. Не хватало ему только англичанки в жены, чтобы напоминать, что он потерял и почему.
Тилли покачала головой:
— Но ты любишь этого человека, Ана. Я слышу это в твоем голосе и вижу в твоих глазах. Почему ты не можешь сказать ему о ребенке?
— У меня нет другого выбора. Джад должен бежать со своей семьей, и в Англии ему тоже оставаться небезопасно. Если бы он узнал о ребенке, он бы счел своим долгом остаться со мной, а этого я не могу позволить. Я не хочу, чтобы он подвергался опасности из-за меня.
Диана взглянула на себя в зеркало.
— Ты отлично подновила это платье, Тилли. В нем совсем не видно, как я пополнела, правда?
Не слыша ответа, Диана повернулась к ней.
Тилли смотрела прямо перед собой. Она, казалось, пребывала в глубокой задумчивости.
— Тилли, что с тобой? Ты расстроилась, что я решила скрыть от Джада известие про ребенка?
Тилли улыбнулась. Слезы заблестели у нее на ресницах.
— Нет, голубушка. Я горжусь тобой. Ты так любишь этого человека, что готова пожертвовать своим добрым именем и репутацией ради него. Какая жалость, что он не узнает, что ты для него сделала.
Пока Тилли расчесывала ей волосы, Диана рассказала о страданиях семьи Джада и о том, как она собирается помочь спасти Ронана.
— …поскольку меня к этому как бы принудили, меня свяжут вместе с Ярдли, в то время как Джад и остальные скроются через боковую дверь. Лайэм встретит их там с оседланными лошадьми.
— А куда они потом денутся?
— Мать и дядя Джада постараются попасть на корабль, отплывающий в Америку. В Дублине у них есть друзья, которые могут им помочь.
Тилли вздохнула.
— Мятежники, побеги, приключения! Как это все увлекательно! А мне с тобой можно?
Диана с улыбкой покачала головой:
— Нет, Тилли. Джад против того, чтобы и я принимала в этом участие. Дай ему волю, он бы меня не допустил.
— Но я тоже хочу помочь тем, кто заслуживает помощи.
Диана обняла худые плечи своей старой няни.
— Для тебя у меня особое задание. После ужина ты своими искусными руками переделай для Джада и его друга Дермота две ливреи. Так как они будут сопровождать меня под видом моих слуг, надо, чтобы у них была подобающая одежда.
— Друга его я не видела, но твой Джад повыше и поплотнее, чем наши лакеи. Но я сделаю, что смогу.
— Он не мой Джад, Тилли.
— Я знаю, но ты же не можешь запретить мне надеяться. Отдохни, пока я помогу Розе с ужином.
Когда за Тилли закрылась дверь, Диана присела на кончик кровати. Сердце у нее сильно билось, боль в боку все еще мучила, но выступившие на глаза слезы не имели никакого отношения к этим ощущениям.
«Господи, дай мне силы довести это до конца. Я не могу сказать Джаду о ребенке и о том, как сильно я его люблю. Дать ему уйти — это самое тяжелое, что мне пришлось испытать в жизни. Но другого пути нет».
На следующий день из ворот Феллзмера выехала карета. В ней сидели Диана, Джад и Дермот.
Встретив за деревней Лайэма с друзьями верхом, они все двинулись к монастырю.
Дермот нервно дергал концы своего парика.
— Я никогда такие штуки не надевал. Вы уверены, что это необходимо, леди Диана? Диана сочувственно улыбнулась:
— Ничего не поделаешь, Дермот, так надо. А кроме того, Ярдли знает Джада в лицо, так что парик и очки его надежно прикрывают.
Она поправила на нем отвороты.
— А вам идет этот костюм. Голубой цвет вам к глазам. А как ваше горло сегодня? Настойка, что Тилли приготовила, вам помогла?
Обветренная физиономия Дермота еще больше покраснела.
— Да, миледи. Она меня прямо-таки усыпила, и я забыл о всякой боли.
Джад гневно на него уставился.
— Скорее это бутылка бренди, что ты прикончил за ужином, подействовала на твое горло и на твою слабую голову. А теперь хватит болтать и сосредоточься на том, что нам предстоит.
Отвернувшись к окну, Джад мысленно ругал себя за эту вспышку. Его гнев был вызван не столько поведением старого друга, сколько присутствием сидевшей напротив них женщины.
Диана выглядела подлинной аристократкой с головы до ног, в собольей накидке и элегантном платье из лилового бархата. В уложенных короной волосах сверкали усыпанные бриллиантами шпильки. Она надела также бриллиантовые серьги и сапфировый кулон. Вид у нее был поистине королевский.
«Только идиот мог не догадаться, что перед ним не искательница приключений из Америки, а благородная леди, — укорял он себя. — Страсть ослепила меня. Как я мог даже вообразить, что такая женщина полюбит меня?»
Чувствуя устремленный на него взгляд, Джад, повернулся к Диане. На какую-то долю секунды он увидел в ее глазах печаль, созвучную той, что таилась в его собственном сердце. Но она тут же исчезла. Быть может, он только вообразил себе это, чтобы унять душевную боль.
14.
Хью Ярдли встретил Диану в дверях своего кабинета. Главный констебль — человек лет сорока, худощавый, среднего роста, с темными глазами и редеющими светлыми волосами. На нем были отличного качества коричневые сюртук и брюки и белоснежная рубашка. С типичной офицерской галантностью он склонился над рукой Дианы:
— Добрый день, миледи. Я был поражен, получив вчера ваше письмо с сообщением о вашем спасении из рук мятежников.
— Есть чему поразиться, сэр, когда вас похищают из вашего собственного дома. Я представления не имела, что эта страна кишит мятежниками.
Движением руки она указала на сопровождавших ее двух мужчин:
— Простите, но я была вынуждена взять с собой своих слуг для безопасности. Я не успокоюсь, пока мои похитители не будут пойманы и сурово наказаны.
Бросив беглый взгляд на остановившихся у дверей мужчин, Ярдли подвел Диану к креслу у камина.
— К сожалению, миледи, ваши опасения вполне оправданы. Мы живем в тревожное время. — Он помог ей снять накидку. — Прошу вас, миледи, присядьте и обогрейтесь у огня. Я прикажу подать чай.
Диана села и покачала головой. Снимая перчатки, она дала ему заметить, что руки у нее слегка дрожат.
— Прошу вас, не трудитесь распоряжаться о чае. Я слишком взволнована, чтобы пить что-нибудь или вести светскую беседу.
Ярдли сел рядом с ней.
— Я понимаю, миледи. Хотя я надеялся, что вы расскажете мне о перенесенных вами испытаниях. Чем раньше вы предоставите мне сведения о ваших похитителях, тем скорее я смогу принять меры к их разысканию.
Диана прижала к глазам обшитый кружевами платок.
— Боюсь, что мало могу вам рассказать. Похитители держали меня с завязанными глазами и связанной по рукам и ногам. Единственный, кого я видела, был юноша, которого я подкупила, предложив ему мой браслет. Он и освободил меня. Он был невысокого роста, рыжеватый. Он приносил мне воду в хижину, где меня держали. Я была в таком состоянии, что больше ничего не заметила.
— Не могли бы вы по крайней мере сказать мне, где расположена эта хижина?
— Нет. Какие-то развалины где-то в горах. Когда этот юноша освободил меня и помог мне выйти, было темно, все спали. Я взяла лошадь, привязанную у дерева, и поскакала, не оглядываясь. Я так боялась, что они проснутся и пустятся в погоню. Я скакала и молилась, чтобы Бог помог мне спастись.
Диана прижала пальцы к губам, изображая отчаяние и страх.
— И наш Отец небесный услышал мои молитвы. Потому что, когда стало светать, я узнала дорогу. Я была недалеко от дома. Только покровительство свыше сохранило меня.
Ярдли нахмурился.
— Если вы не можете описать ваших похитителей, я не знаю, каким образом мы сможем их найти.
— Хотя я и не видела их лиц, сэр, я слышала, о чем они говорили, — отвечала она уязвленным тоном. — Уверяю вас, что слух у меня отличный. Когда они думали, что я сплю, они говорили между собой вполне откровенно. Один из них сказал, что мне нельзя причинять какого-либо вреда, поскольку меня предстоит обменять на его брата. Этого человека называли Джад.
— Я так и знал! — С загоревшимися глазами Ярдли погладил ее по руке. — Простите мне эту вольность, миледи, но это известие подтверждает мои подозрения. Джад Макбрайд был приговорен к смертной казни десять лет назад за убийство английского офицера, но сбежал. — Главный констебль потер руки. — Теперь, когда я знаю, что он здесь, я могу наконец осуществить планы его поимки.
— И ускорение казни его брата является частью вашего плана? — приподняла брови Диана. Ярдли внезапно побледнел.
— О чем вы говорите?
— Этот Джад ожидал вашего ответа на предложение обменять меня на его брата, когда он узнал, что вы пренебрегли его угрозами мне и перенесли день казни его брата на следующий понедельник. Я полагаю, что вы сделали это, чтобы вынудить его играть в открытую.
— Я… я…
— Вы не думали, что он и в самом деле убьет меня; — продолжала она, не дожидаясь ответа, — и на его угрозу ответили новой угрозой. Вы были уверены, что ваш план удастся. Как же иначе вы могли подвергнуть мою жизнь опасности, если вы не были абсолютно уверены в успехе?
— Но я никогда…
— Я восхищаюсь вашей уверенностью и храбростью, сэр. Мой отец был бы очень расстроен, если бы что-то случилось со мной. — Она вздохнула. — И мой дед, герцог Четэм, тоже. Он очень заботится о семье и жестоко расправился бы с любым, кто нанес кому-нибудь из нас какой-то вред. Его не остановило бы даже его высокое положение одного из советников короля.
— Ваш дед Джеффри Карлайл, герцог Четэм? Заметив капли пота на бледном лбу Ярдли, Диана состроила самую невинную мину.
— Да, у дедушки еще много других титулов. А брат мамы Джонатан — маркиз Фарнзворт. А дядя Джастин — виконт Линдли. А папа — граф Фоксвуд и барон Олдвин. — Она покачала головой. — Я и половину всех их титулов не помню.
Не сводя глаз с ошарашенного лица Ярдли, Диана испустила вздох.
— Простите, сэр, я обычно никогда так много не болтаю. Это похищение, этот ужас и потом мое чудесное спасение совсем помутили мне разум.
— Конечно, конечно, миледи, — с готовностью подтвердил Ярдли. — Учитывая обстоятельства, это вполне понятно. Могу ли я сделать что-то, чтобы вас успокоить хоть немного? Требуйте чего хотите.
Она отвела взгляд, комкая в пальцах платок.
— Да, есть одна вещь, которую я бы хотела просить вас исполнить, хотя вы, наверно, найдете мою просьбу немного странной…
— Все, что вам угодно, миледи. Если это в моей власти, я охотно все для вас сделаю.
Диана с трудом скрыла ликующую улыбку.
— Я хочу видеть молодого человека, брат которого похитил меня. Кажется, его зовут Ронан Макбрайд.
— Но этот человек — преступник, приговоренный к смерти. — Ярдли с трудом мог говорить от изумления. — Его брат ворвался в ваш дом, похитил вас и угрожал вас убить. Чего ради вы хотите подвергать себя такому испытанию?
— Потому что я хочу понять, как все это со мной случилось. Я хочу посмотреть в глаза этому негодяю и сказать ему, что гнусный план его брата не удался. Я хочу собственными глазами увидеть разочарование на его лице, когда он поймет, что у него больше нет никакой надежды.
Ярдли нахмурился.
— Но, дорогая леди, я просто не могу позволить вам посетить его в камере. Там даже таким, как он, нелегко приходится. Что же говорить о благородной особе. Ваша безопасность…
— Тогда приведите его сюда, — настаивала она. — Если вас так беспокоит моя безопасность, пусть его приведут в цепях. Но я хочу видеть Ронана Макбрайда. Из-за этого человека было жестоко нарушено мое душевное спокойствие. Прошу вас, сэр, дайте мне такую возможность.
Хью Ярдли встал, подошел к столу и остановился в задумчивости. Его затянувшееся молчание. встревожило Диану. Ей начинало казаться, что ее план не удался. Когда она украдкой взглянула на Джада, он незаметно ей подмигнул поверх своих маскарадных очков. На лице его мелькнула легкая улыбка. Неожиданно это придало ей новую уверенность. Она уже снова хотела воззвать к Ярдли, когда он обернулся к ней.
— Миледи, взвесив все, я решил позволить вам короткую встречу с Ронаном Макбрайдом. Я прикажу охране немедленно привести его.
Когда он направился к двери, Диана взглянула на Джада и увидела, как он слегка покачал головой. Без слов он давал ей понять, что что-то не так. Она сразу же сообразила, что это было..
— Сэр! — окликнула она Ярдли. — Не может ли охрана подождать в другом помещении, пока я встречусь с этим мятежником? Я не хочу, чтобы кто-нибудь слышал нас. Не хватало еще, чтобы об этом узнали в Англии. Чем меньше людей знают о моем похищении, тем лучше для нас обоих, не так ли?
— А разве вы не собираетесь рассказать вашей семье о том, что случилось с вами? — спросил он осторожно.
— А зачем бы я стала их волновать? Я цела и невредима. Я пережила это испытание без единой царапины. Но если об этом станет известно в Англии, пойдут всякие слухи, и моя семья потребует, чтобы кто-то ответил за все причиненные мне неприятности. Нужно ли мне продолжать?
Ярдли поклонился.
— Нет никакой необходимости, миледи. Сейчас я приведу Макбрайда.
Когда дверь за ним закрылась, Диана вскочила и торжествующе рассмеялась.
— Получилось! Этот чванливый осел поверил каждому моему слову!
Джад сделал знак Дермоту слушать у дверей. Сам он взял Диану за руку и отвел ее в самый дальний угол:
— Все получилось прекрасно, Ана. Но говори тише, его помощник за дверью может услышать тебя.
Диана поспешно зажала себе рот рукой.
— Ой, я и забыла! Я боялась, что он не приведет Ронана. Когда он согласился, я чуть не запела от радости.
Джад сдернул очки и привлек ее к себе.
— Ну конечно, он согласился. Ярдли жестокий сукин сын, но он не дурак. Перспектива иметь дело с твоим высокородным семейством сдавила страхом его черное сердце. Любимая, ты была великолепна! — Он поцеловал ее в щеку. — А теперь поищем боковую дверь. Лайэм говорил, что она ведет в соседнюю комнату.
Диана последовала за ним, но в мыслях у нее была совсем не дверь. Она все еще чувствовала на своей щеке прикосновение губ Джада. В этой спонтанной ласке были и восторг, и проклятие. Это напомнило ей все, что она должна была навеки потерять. Даже в ливрее, пудреном парике и очках Джад был замечательно хорош собой. Его прекрасное лицо будет сниться ей до конца дней.
Диана вздохнула.
Если бы только можно было…
— Дверь за этим гобеленом, — сказал Джад, приподнимая старинную ткань, украшавшую стену спальни главного констебля. — Подойди сюда, Ана, и придержи его, пока я счищу ржавчину с задвижки. — Он достал из кармана нож. — Пари держу, что эту дверь сто лет не открывали.
Менее чем за минуту задвижка уже двигалась свободно. Отдав нож Диане, Джад потянул за железное кольцо, и тяжелая дверь медленно и со скрипом отворилась. Джад осторожно сделал шаг за дверь и тут же вернулся, тщательно закрыв ее за собой.
— Дверь не видно с дороги, ее скрывает кустарник, — сказал он Диане. — Солнце садится, но я видел Лайэма и остальных у стены. Похоже, что все готово.
— Добрый день, миледи. Я был поражен, получив вчера ваше письмо с сообщением о вашем спасении из рук мятежников.
— Есть чему поразиться, сэр, когда вас похищают из вашего собственного дома. Я представления не имела, что эта страна кишит мятежниками.
Движением руки она указала на сопровождавших ее двух мужчин:
— Простите, но я была вынуждена взять с собой своих слуг для безопасности. Я не успокоюсь, пока мои похитители не будут пойманы и сурово наказаны.
Бросив беглый взгляд на остановившихся у дверей мужчин, Ярдли подвел Диану к креслу у камина.
— К сожалению, миледи, ваши опасения вполне оправданы. Мы живем в тревожное время. — Он помог ей снять накидку. — Прошу вас, миледи, присядьте и обогрейтесь у огня. Я прикажу подать чай.
Диана села и покачала головой. Снимая перчатки, она дала ему заметить, что руки у нее слегка дрожат.
— Прошу вас, не трудитесь распоряжаться о чае. Я слишком взволнована, чтобы пить что-нибудь или вести светскую беседу.
Ярдли сел рядом с ней.
— Я понимаю, миледи. Хотя я надеялся, что вы расскажете мне о перенесенных вами испытаниях. Чем раньше вы предоставите мне сведения о ваших похитителях, тем скорее я смогу принять меры к их разысканию.
Диана прижала к глазам обшитый кружевами платок.
— Боюсь, что мало могу вам рассказать. Похитители держали меня с завязанными глазами и связанной по рукам и ногам. Единственный, кого я видела, был юноша, которого я подкупила, предложив ему мой браслет. Он и освободил меня. Он был невысокого роста, рыжеватый. Он приносил мне воду в хижину, где меня держали. Я была в таком состоянии, что больше ничего не заметила.
— Не могли бы вы по крайней мере сказать мне, где расположена эта хижина?
— Нет. Какие-то развалины где-то в горах. Когда этот юноша освободил меня и помог мне выйти, было темно, все спали. Я взяла лошадь, привязанную у дерева, и поскакала, не оглядываясь. Я так боялась, что они проснутся и пустятся в погоню. Я скакала и молилась, чтобы Бог помог мне спастись.
Диана прижала пальцы к губам, изображая отчаяние и страх.
— И наш Отец небесный услышал мои молитвы. Потому что, когда стало светать, я узнала дорогу. Я была недалеко от дома. Только покровительство свыше сохранило меня.
Ярдли нахмурился.
— Если вы не можете описать ваших похитителей, я не знаю, каким образом мы сможем их найти.
— Хотя я и не видела их лиц, сэр, я слышала, о чем они говорили, — отвечала она уязвленным тоном. — Уверяю вас, что слух у меня отличный. Когда они думали, что я сплю, они говорили между собой вполне откровенно. Один из них сказал, что мне нельзя причинять какого-либо вреда, поскольку меня предстоит обменять на его брата. Этого человека называли Джад.
— Я так и знал! — С загоревшимися глазами Ярдли погладил ее по руке. — Простите мне эту вольность, миледи, но это известие подтверждает мои подозрения. Джад Макбрайд был приговорен к смертной казни десять лет назад за убийство английского офицера, но сбежал. — Главный констебль потер руки. — Теперь, когда я знаю, что он здесь, я могу наконец осуществить планы его поимки.
— И ускорение казни его брата является частью вашего плана? — приподняла брови Диана. Ярдли внезапно побледнел.
— О чем вы говорите?
— Этот Джад ожидал вашего ответа на предложение обменять меня на его брата, когда он узнал, что вы пренебрегли его угрозами мне и перенесли день казни его брата на следующий понедельник. Я полагаю, что вы сделали это, чтобы вынудить его играть в открытую.
— Я… я…
— Вы не думали, что он и в самом деле убьет меня; — продолжала она, не дожидаясь ответа, — и на его угрозу ответили новой угрозой. Вы были уверены, что ваш план удастся. Как же иначе вы могли подвергнуть мою жизнь опасности, если вы не были абсолютно уверены в успехе?
— Но я никогда…
— Я восхищаюсь вашей уверенностью и храбростью, сэр. Мой отец был бы очень расстроен, если бы что-то случилось со мной. — Она вздохнула. — И мой дед, герцог Четэм, тоже. Он очень заботится о семье и жестоко расправился бы с любым, кто нанес кому-нибудь из нас какой-то вред. Его не остановило бы даже его высокое положение одного из советников короля.
— Ваш дед Джеффри Карлайл, герцог Четэм? Заметив капли пота на бледном лбу Ярдли, Диана состроила самую невинную мину.
— Да, у дедушки еще много других титулов. А брат мамы Джонатан — маркиз Фарнзворт. А дядя Джастин — виконт Линдли. А папа — граф Фоксвуд и барон Олдвин. — Она покачала головой. — Я и половину всех их титулов не помню.
Не сводя глаз с ошарашенного лица Ярдли, Диана испустила вздох.
— Простите, сэр, я обычно никогда так много не болтаю. Это похищение, этот ужас и потом мое чудесное спасение совсем помутили мне разум.
— Конечно, конечно, миледи, — с готовностью подтвердил Ярдли. — Учитывая обстоятельства, это вполне понятно. Могу ли я сделать что-то, чтобы вас успокоить хоть немного? Требуйте чего хотите.
Она отвела взгляд, комкая в пальцах платок.
— Да, есть одна вещь, которую я бы хотела просить вас исполнить, хотя вы, наверно, найдете мою просьбу немного странной…
— Все, что вам угодно, миледи. Если это в моей власти, я охотно все для вас сделаю.
Диана с трудом скрыла ликующую улыбку.
— Я хочу видеть молодого человека, брат которого похитил меня. Кажется, его зовут Ронан Макбрайд.
— Но этот человек — преступник, приговоренный к смерти. — Ярдли с трудом мог говорить от изумления. — Его брат ворвался в ваш дом, похитил вас и угрожал вас убить. Чего ради вы хотите подвергать себя такому испытанию?
— Потому что я хочу понять, как все это со мной случилось. Я хочу посмотреть в глаза этому негодяю и сказать ему, что гнусный план его брата не удался. Я хочу собственными глазами увидеть разочарование на его лице, когда он поймет, что у него больше нет никакой надежды.
Ярдли нахмурился.
— Но, дорогая леди, я просто не могу позволить вам посетить его в камере. Там даже таким, как он, нелегко приходится. Что же говорить о благородной особе. Ваша безопасность…
— Тогда приведите его сюда, — настаивала она. — Если вас так беспокоит моя безопасность, пусть его приведут в цепях. Но я хочу видеть Ронана Макбрайда. Из-за этого человека было жестоко нарушено мое душевное спокойствие. Прошу вас, сэр, дайте мне такую возможность.
Хью Ярдли встал, подошел к столу и остановился в задумчивости. Его затянувшееся молчание. встревожило Диану. Ей начинало казаться, что ее план не удался. Когда она украдкой взглянула на Джада, он незаметно ей подмигнул поверх своих маскарадных очков. На лице его мелькнула легкая улыбка. Неожиданно это придало ей новую уверенность. Она уже снова хотела воззвать к Ярдли, когда он обернулся к ней.
— Миледи, взвесив все, я решил позволить вам короткую встречу с Ронаном Макбрайдом. Я прикажу охране немедленно привести его.
Когда он направился к двери, Диана взглянула на Джада и увидела, как он слегка покачал головой. Без слов он давал ей понять, что что-то не так. Она сразу же сообразила, что это было..
— Сэр! — окликнула она Ярдли. — Не может ли охрана подождать в другом помещении, пока я встречусь с этим мятежником? Я не хочу, чтобы кто-нибудь слышал нас. Не хватало еще, чтобы об этом узнали в Англии. Чем меньше людей знают о моем похищении, тем лучше для нас обоих, не так ли?
— А разве вы не собираетесь рассказать вашей семье о том, что случилось с вами? — спросил он осторожно.
— А зачем бы я стала их волновать? Я цела и невредима. Я пережила это испытание без единой царапины. Но если об этом станет известно в Англии, пойдут всякие слухи, и моя семья потребует, чтобы кто-то ответил за все причиненные мне неприятности. Нужно ли мне продолжать?
Ярдли поклонился.
— Нет никакой необходимости, миледи. Сейчас я приведу Макбрайда.
Когда дверь за ним закрылась, Диана вскочила и торжествующе рассмеялась.
— Получилось! Этот чванливый осел поверил каждому моему слову!
Джад сделал знак Дермоту слушать у дверей. Сам он взял Диану за руку и отвел ее в самый дальний угол:
— Все получилось прекрасно, Ана. Но говори тише, его помощник за дверью может услышать тебя.
Диана поспешно зажала себе рот рукой.
— Ой, я и забыла! Я боялась, что он не приведет Ронана. Когда он согласился, я чуть не запела от радости.
Джад сдернул очки и привлек ее к себе.
— Ну конечно, он согласился. Ярдли жестокий сукин сын, но он не дурак. Перспектива иметь дело с твоим высокородным семейством сдавила страхом его черное сердце. Любимая, ты была великолепна! — Он поцеловал ее в щеку. — А теперь поищем боковую дверь. Лайэм говорил, что она ведет в соседнюю комнату.
Диана последовала за ним, но в мыслях у нее была совсем не дверь. Она все еще чувствовала на своей щеке прикосновение губ Джада. В этой спонтанной ласке были и восторг, и проклятие. Это напомнило ей все, что она должна была навеки потерять. Даже в ливрее, пудреном парике и очках Джад был замечательно хорош собой. Его прекрасное лицо будет сниться ей до конца дней.
Диана вздохнула.
Если бы только можно было…
— Дверь за этим гобеленом, — сказал Джад, приподнимая старинную ткань, украшавшую стену спальни главного констебля. — Подойди сюда, Ана, и придержи его, пока я счищу ржавчину с задвижки. — Он достал из кармана нож. — Пари держу, что эту дверь сто лет не открывали.
Менее чем за минуту задвижка уже двигалась свободно. Отдав нож Диане, Джад потянул за железное кольцо, и тяжелая дверь медленно и со скрипом отворилась. Джад осторожно сделал шаг за дверь и тут же вернулся, тщательно закрыв ее за собой.
— Дверь не видно с дороги, ее скрывает кустарник, — сказал он Диане. — Солнце садится, но я видел Лайэма и остальных у стены. Похоже, что все готово.