Прежде чем Джад успел что-либо сказать, он заметил, что лицо Кэтрин озарилось восторженной улыбкой.
— Майлс, — сказала она, подходя к мужу. — Мы собираемся разыграть маленький спектакль для главного констебля?
— Вот именно. Ты думаешь, ты сумеешь?
— Разумеется. Что я должна делать?
— Отведи Ану и Джада к нам в комнату и спрячь их в чулане за книжной полкой.
— А зачем у тебя чулан за книжной полкой, мама? — спросила Диана.
— Твой отец распорядился его устроить на тот случай, если кто-то из наших друзей, из тех, кто не в ладах с законом, явился бы к нам в поисках безопасного места. Я никогда представить себе не могла, что он понадобится для моей собственной дочери.
— Подождите минуту, — вмешался Джад. — Я не понимаю, каким образом Лайэм в моем сюртуке и мы с Дианой в чулане сможем чему-то помочь. Ярдли знает, что Диана живет здесь. Если он обыщет дом и не найдет ее, он останется здесь ждать ее появления.
Майлс усмехнулся:
— Ну конечно, он знает, что Диана живет здесь. Мы просто постараемся убедить его, что он ее никогда в лицо не видел.
Диана засмеялась.
— Папа, это замечательно! Я никогда не подозревала, насколько ты можешь быть изобретательным.
Майлс подмигнул ей:
— Это у нас наследственное, Ана, как и слишком пылкие натуры.
Когда она направилась к двери, отец взял ее за руку:
— Дай-ка мне твое кольцо. Оно может пригодиться.
Джад все еще был озадачен.
— Но каким образом…
— У нас будет время поговорить об этом в чулане, — сказала Диана, снимая с пальца кольцо и отдавая его отцу. — Если у тебя нет предложения, чем нам еще заняться.
Ее улыбка и явная уверенность в успехе отцовского плана положили конец сомнениям Джада. Если его прекрасная умница-жена верит, что все будет хорошо, ему не стоит спорить.
Бросив Лайэму свой сюртук, он с Дианой поспешил к лестнице.
Полчаса спустя Ярдли позвали в столовую. Он находился в крайне возбужденном состоянии. Лицо его побагровело. В сером плаще, со шляпой в руках он остановился рядом с креслом, в котором во главе стола сидел граф, и отвесил короткий поклон.
— Простите за вторжение, милорд. Я Хью Ярдли, главный констебль графства. Я здесь по очень важному делу, по делу государственной важности.
Майлс бросил салфетку и гневно на него воззрился.
— Надеюсь, что дело действительно важное. Как видите, у нас сегодня семейный праздник, и всякие помехи мне неприятны. Так почему же вы вломились в мой дом?
Ярдли протянул ему свернутый в трубку пергамент:
— Это ордер на арест вашей дочери Дианы Грейсон.
Граф приподнял брови и засмеялся.
— В самом деле?
Он повернулся к изящной блондинке, сидевшей справа от него.
— Диана, что ты такое натворила? Снова скупила все содержимое местной галантерейной лавки? Анжела, смеясь, покачала головой:
— Глупости, папа! Мы только что приехали. Я еще и вещи не разложила, какие там лавки! А потом, какое преступление в том, чтобы тратить деньги?
— Очень серьезное преступление, если ты тратишь больше положенного тебе содержания и разоряешь этим отца! — усмехнулся Майлс. — Но теперь ты — замужняя женщина и будешь тратить деньги мужа, а не мои. Не так ли, Уинстон?
Лайэм в синем сюртуке с гладко причесанными волосами робко улыбнулся, подергивая шейный платок:
— Да, милорд.
— Папа, не дразни Уинстона, — Анжела нежно погладила Лайэма по руке. — Мы только час как женаты, а ты уже наговорил ему бог весть чего о моих дурных привычках. Не беспокойся, Уинстон, я стану хорошей женой и научусь экономить.
Ярдли, с раскрытым ртом наблюдавший за этим обменом шуточками, внезапно обрел способность говорить:
— Н-н-но эта молодая особа — не ваша дочь Диана Грейсон.
Майлс нахмурился:
— Это не кто иной, как она. Он взял Анжелу за руку:
— Видите это кольцо с фамильным гербом? Диана моя дочь. Это доказывают и счета этой прелестной девицы, которые я оплачивал последние двадцать лет.
— Майлс, в этом нет ничего смешного, — вмешалась Кэтрин. — Главный констебль прибыл к нам по делу, а ты с ним шутки разыгрываешь. — Она снисходительно улыбнулась Ярдли. — Извините моего супруга, но боюсь, что вино, выпитое им по поводу свадьбы нашей дочери, ударило ему в голову. Что это за вздор об ордере на ее арест?
Ярдли вертел в руке свернутый в трубку пергамент.
— Три дня назад ко мне явилась молодая особа, назвавшаяся вашей дочерью леди Дианой Грейсон. Это была высокая красивая девушка с темными волосами. Она была превосходно одета, а ее речь и манеры самого высшего тона. Мои люди сказали, что на дверцах ее кареты был герб Фоксвудов.
Майлс понимающе кивнул:
— Так вот почему наш экипаж нашли на заброшенном пастбище вчера вечером. Местные бандиты воспользовались им для своих гнусных целей. — Он повернулся к Джастину, сидевшему слева от него: — А ты еще говорил, что я напрасно уволил моего конюха. Пари держу, что он — один из этих мошенников, что терроризируют окрестности. А теперь один из них еще и порочит доброе имя моей дочери. Какое же преступление совершила эта особа?
— Не одно, милорд, но главные — похищение, покушение на убийство и помощь осужденному в совершении побега.
Кэтрин ахнула:
— Боже праведный! Какой ужас! — Она улыбнулась сидевшему рядом с ней священнику. — Простите, отец Каспер, за упоминание имени всевышнего при таких обстоятельствах. Я просто вне себя. Как могла молодая женщина совершить такое?
— Папа, я боюсь! — воскликнула Анжела. — Если кто-нибудь в Лондоне услышит о таких чудовищных обвинениях, моя репутация будет навсегда потеряна. Как тогда вы сможете устроить бал для нас с Уинстоном, если я окажусь отверженной и никто к нам не приедет?
Майлс погладил ее по руке:
— Не тревожься, детка. Я об этом позабочусь. Он встал и обратился к сидящим за столом:
— Продолжайте ужин, пока я поговорю с главным констеблем. Когда я вернусь, мы разрежем этот великолепный свадебный пирог и запьем его сверкающим вином, которое так любит моя девочка.
Майлс вышел в холл. Он слышал за спиной у себя поспешные шаги, но не обернулся, пока они с главным констеблем не оказались у парадной двери.
— Ярдли, я не знаю, как вы могли так легко дать себя одурачить, но я не потерплю, чтобы имя моей дочери трепали все, кому угодно, из-за вашей глупости.
— Но, милорд, все это звучало так правдоподобно. Она знала все о вашей семье. Быть может, она служит в вашем доме.
Майлс приподнял брови:
— Маловероятно. Вся моя прислуга — ирландцы, и они служат у меня давно. Единственное исключение — молоденькая горничная по имени Бриджет, маленького роста, с веснушками и мор-ковно-рыжими волосами. У нее такой ирландский акцент, что я сам иногда ее с трудом понимаю. Едва ли это могла быть она.
Ярдли переминался с ноги на ногу.
— Но, может быть, та женщина знала кого-то из вашей прислуги. Если бы я мог допросить слуг и обыскать дом…
— Ни под каким видом!
— Но, милорд, вы не понимаете…
— Нет, это вы не понимаете, — перебил его Майлс. — Вы являетесь в мой дом без приглашения во время свадебного ужина и портите моей дочери самый счастливый день в ее жизни своими возмутительными обвинениями. И если этот ордер не подписан самим королем, я попрошу вас покинуть мой дом.
— Но это еще не все, — настаивал Ярдли. — Кто-то прислал мне письмо на прошлой неделе, где говорилось, что ваша дочь похищена и ее убьют, если я не обменяю ее на одного из заключенных.
— Так вы, видимо, не придали этому письму никакого значения. Иначе вы бы тогда же явились сюда и обнаружили, что это был обман. Диану не могли похитить, так как ее здесь не было.
— Это правда, но я…
— А раз графская дочь была похищена, вам следовало обменять ее на заключенного немедленно.
— Разумеется, разумеется…
Ярдли пятился все дальше и дальше от наступавшего на него графа, пока не оказался припертым к стене.
— Мне было необходимо поймать брата этого заключенного…
— Вы ничтожество! Вы поверили, что мою дочь похитили, но вы и не собирались обменять на нее вашего пленника. Вы настолько увлеклись вашим планом поимки этого брата, что даже не потрудились удостовериться, действительно ли похищение имело место! Да за одно это я бы пристрелил вас на месте!
— Но я исполнял свой долг. Меня назначили на эту должность для поддержания мира и порядка и обуздания мятежников.
Майлс схватил его за отвороты сюртука и встряхнул.
— Вы здесь для того, чтобы охранять достойных подданных его величества. И вы самым жалким образом не справились со своими обязанностями.
— Я… я… простите, милорд, — выговорил, заикаясь, Ярдли. — Мне, право же, очень жаль. Я был не прав. Я надеюсь, я могу как-то искупить свою вину.
Отпустив Ярдли и отряхивая руки, словно он прикоснулся к чему-то грязному или заразному, Майлс презрительно фыркнул:
— Очень сомневаюсь. У меня больше нет времени этим заниматься. Покиньте мой дом и никогда больше не переступайте его порога.
Ярдли старался как-то обойти его.
— Да, милорд. Все, что прикажете, милорд. Он открывал дверь, когда Майлс окликнул его:
— И еще одно слово, Ярдли. Если какой-то слух об этих гнусных обвинениях в адрес моей дочери Дианы долетит до Англии, я уничтожу вас, вашу карьеру, все, что вам дорого. Вы меня поняли?
— Да, милорд. Вполне. Ярдли поклонился, отступая за порог: — Доброй ночи, милорд. Пожалуйста, передайте мои лучшие пожелания новобрачным и мои извинения за то, что я нарушил их спокойствие в такой день. Я больше никогда их не побеспокою.
Минутой позже Майлс усмехнулся, прислонясь к закрытой двери.
— Новобрачные будут очень рады это слышать, очень рады.
18.
— Майлс, — сказала она, подходя к мужу. — Мы собираемся разыграть маленький спектакль для главного констебля?
— Вот именно. Ты думаешь, ты сумеешь?
— Разумеется. Что я должна делать?
— Отведи Ану и Джада к нам в комнату и спрячь их в чулане за книжной полкой.
— А зачем у тебя чулан за книжной полкой, мама? — спросила Диана.
— Твой отец распорядился его устроить на тот случай, если кто-то из наших друзей, из тех, кто не в ладах с законом, явился бы к нам в поисках безопасного места. Я никогда представить себе не могла, что он понадобится для моей собственной дочери.
— Подождите минуту, — вмешался Джад. — Я не понимаю, каким образом Лайэм в моем сюртуке и мы с Дианой в чулане сможем чему-то помочь. Ярдли знает, что Диана живет здесь. Если он обыщет дом и не найдет ее, он останется здесь ждать ее появления.
Майлс усмехнулся:
— Ну конечно, он знает, что Диана живет здесь. Мы просто постараемся убедить его, что он ее никогда в лицо не видел.
Диана засмеялась.
— Папа, это замечательно! Я никогда не подозревала, насколько ты можешь быть изобретательным.
Майлс подмигнул ей:
— Это у нас наследственное, Ана, как и слишком пылкие натуры.
Когда она направилась к двери, отец взял ее за руку:
— Дай-ка мне твое кольцо. Оно может пригодиться.
Джад все еще был озадачен.
— Но каким образом…
— У нас будет время поговорить об этом в чулане, — сказала Диана, снимая с пальца кольцо и отдавая его отцу. — Если у тебя нет предложения, чем нам еще заняться.
Ее улыбка и явная уверенность в успехе отцовского плана положили конец сомнениям Джада. Если его прекрасная умница-жена верит, что все будет хорошо, ему не стоит спорить.
Бросив Лайэму свой сюртук, он с Дианой поспешил к лестнице.
Полчаса спустя Ярдли позвали в столовую. Он находился в крайне возбужденном состоянии. Лицо его побагровело. В сером плаще, со шляпой в руках он остановился рядом с креслом, в котором во главе стола сидел граф, и отвесил короткий поклон.
— Простите за вторжение, милорд. Я Хью Ярдли, главный констебль графства. Я здесь по очень важному делу, по делу государственной важности.
Майлс бросил салфетку и гневно на него воззрился.
— Надеюсь, что дело действительно важное. Как видите, у нас сегодня семейный праздник, и всякие помехи мне неприятны. Так почему же вы вломились в мой дом?
Ярдли протянул ему свернутый в трубку пергамент:
— Это ордер на арест вашей дочери Дианы Грейсон.
Граф приподнял брови и засмеялся.
— В самом деле?
Он повернулся к изящной блондинке, сидевшей справа от него.
— Диана, что ты такое натворила? Снова скупила все содержимое местной галантерейной лавки? Анжела, смеясь, покачала головой:
— Глупости, папа! Мы только что приехали. Я еще и вещи не разложила, какие там лавки! А потом, какое преступление в том, чтобы тратить деньги?
— Очень серьезное преступление, если ты тратишь больше положенного тебе содержания и разоряешь этим отца! — усмехнулся Майлс. — Но теперь ты — замужняя женщина и будешь тратить деньги мужа, а не мои. Не так ли, Уинстон?
Лайэм в синем сюртуке с гладко причесанными волосами робко улыбнулся, подергивая шейный платок:
— Да, милорд.
— Папа, не дразни Уинстона, — Анжела нежно погладила Лайэма по руке. — Мы только час как женаты, а ты уже наговорил ему бог весть чего о моих дурных привычках. Не беспокойся, Уинстон, я стану хорошей женой и научусь экономить.
Ярдли, с раскрытым ртом наблюдавший за этим обменом шуточками, внезапно обрел способность говорить:
— Н-н-но эта молодая особа — не ваша дочь Диана Грейсон.
Майлс нахмурился:
— Это не кто иной, как она. Он взял Анжелу за руку:
— Видите это кольцо с фамильным гербом? Диана моя дочь. Это доказывают и счета этой прелестной девицы, которые я оплачивал последние двадцать лет.
— Майлс, в этом нет ничего смешного, — вмешалась Кэтрин. — Главный констебль прибыл к нам по делу, а ты с ним шутки разыгрываешь. — Она снисходительно улыбнулась Ярдли. — Извините моего супруга, но боюсь, что вино, выпитое им по поводу свадьбы нашей дочери, ударило ему в голову. Что это за вздор об ордере на ее арест?
Ярдли вертел в руке свернутый в трубку пергамент.
— Три дня назад ко мне явилась молодая особа, назвавшаяся вашей дочерью леди Дианой Грейсон. Это была высокая красивая девушка с темными волосами. Она была превосходно одета, а ее речь и манеры самого высшего тона. Мои люди сказали, что на дверцах ее кареты был герб Фоксвудов.
Майлс понимающе кивнул:
— Так вот почему наш экипаж нашли на заброшенном пастбище вчера вечером. Местные бандиты воспользовались им для своих гнусных целей. — Он повернулся к Джастину, сидевшему слева от него: — А ты еще говорил, что я напрасно уволил моего конюха. Пари держу, что он — один из этих мошенников, что терроризируют окрестности. А теперь один из них еще и порочит доброе имя моей дочери. Какое же преступление совершила эта особа?
— Не одно, милорд, но главные — похищение, покушение на убийство и помощь осужденному в совершении побега.
Кэтрин ахнула:
— Боже праведный! Какой ужас! — Она улыбнулась сидевшему рядом с ней священнику. — Простите, отец Каспер, за упоминание имени всевышнего при таких обстоятельствах. Я просто вне себя. Как могла молодая женщина совершить такое?
— Папа, я боюсь! — воскликнула Анжела. — Если кто-нибудь в Лондоне услышит о таких чудовищных обвинениях, моя репутация будет навсегда потеряна. Как тогда вы сможете устроить бал для нас с Уинстоном, если я окажусь отверженной и никто к нам не приедет?
Майлс погладил ее по руке:
— Не тревожься, детка. Я об этом позабочусь. Он встал и обратился к сидящим за столом:
— Продолжайте ужин, пока я поговорю с главным констеблем. Когда я вернусь, мы разрежем этот великолепный свадебный пирог и запьем его сверкающим вином, которое так любит моя девочка.
Майлс вышел в холл. Он слышал за спиной у себя поспешные шаги, но не обернулся, пока они с главным констеблем не оказались у парадной двери.
— Ярдли, я не знаю, как вы могли так легко дать себя одурачить, но я не потерплю, чтобы имя моей дочери трепали все, кому угодно, из-за вашей глупости.
— Но, милорд, все это звучало так правдоподобно. Она знала все о вашей семье. Быть может, она служит в вашем доме.
Майлс приподнял брови:
— Маловероятно. Вся моя прислуга — ирландцы, и они служат у меня давно. Единственное исключение — молоденькая горничная по имени Бриджет, маленького роста, с веснушками и мор-ковно-рыжими волосами. У нее такой ирландский акцент, что я сам иногда ее с трудом понимаю. Едва ли это могла быть она.
Ярдли переминался с ноги на ногу.
— Но, может быть, та женщина знала кого-то из вашей прислуги. Если бы я мог допросить слуг и обыскать дом…
— Ни под каким видом!
— Но, милорд, вы не понимаете…
— Нет, это вы не понимаете, — перебил его Майлс. — Вы являетесь в мой дом без приглашения во время свадебного ужина и портите моей дочери самый счастливый день в ее жизни своими возмутительными обвинениями. И если этот ордер не подписан самим королем, я попрошу вас покинуть мой дом.
— Но это еще не все, — настаивал Ярдли. — Кто-то прислал мне письмо на прошлой неделе, где говорилось, что ваша дочь похищена и ее убьют, если я не обменяю ее на одного из заключенных.
— Так вы, видимо, не придали этому письму никакого значения. Иначе вы бы тогда же явились сюда и обнаружили, что это был обман. Диану не могли похитить, так как ее здесь не было.
— Это правда, но я…
— А раз графская дочь была похищена, вам следовало обменять ее на заключенного немедленно.
— Разумеется, разумеется…
Ярдли пятился все дальше и дальше от наступавшего на него графа, пока не оказался припертым к стене.
— Мне было необходимо поймать брата этого заключенного…
— Вы ничтожество! Вы поверили, что мою дочь похитили, но вы и не собирались обменять на нее вашего пленника. Вы настолько увлеклись вашим планом поимки этого брата, что даже не потрудились удостовериться, действительно ли похищение имело место! Да за одно это я бы пристрелил вас на месте!
— Но я исполнял свой долг. Меня назначили на эту должность для поддержания мира и порядка и обуздания мятежников.
Майлс схватил его за отвороты сюртука и встряхнул.
— Вы здесь для того, чтобы охранять достойных подданных его величества. И вы самым жалким образом не справились со своими обязанностями.
— Я… я… простите, милорд, — выговорил, заикаясь, Ярдли. — Мне, право же, очень жаль. Я был не прав. Я надеюсь, я могу как-то искупить свою вину.
Отпустив Ярдли и отряхивая руки, словно он прикоснулся к чему-то грязному или заразному, Майлс презрительно фыркнул:
— Очень сомневаюсь. У меня больше нет времени этим заниматься. Покиньте мой дом и никогда больше не переступайте его порога.
Ярдли старался как-то обойти его.
— Да, милорд. Все, что прикажете, милорд. Он открывал дверь, когда Майлс окликнул его:
— И еще одно слово, Ярдли. Если какой-то слух об этих гнусных обвинениях в адрес моей дочери Дианы долетит до Англии, я уничтожу вас, вашу карьеру, все, что вам дорого. Вы меня поняли?
— Да, милорд. Вполне. Ярдли поклонился, отступая за порог: — Доброй ночи, милорд. Пожалуйста, передайте мои лучшие пожелания новобрачным и мои извинения за то, что я нарушил их спокойствие в такой день. Я больше никогда их не побеспокою.
Минутой позже Майлс усмехнулся, прислонясь к закрытой двери.
— Новобрачные будут очень рады это слышать, очень рады.
18.
На следующее утро в субботу солнце золотистым шаром сверкало в синем осеннем небе. Дул ветерок, и волны бились о борта готовившегося к отплытию корабля.
Диана в меховой накидке прогуливалась с матерью по палубе.
— Я поверить не могу, что пускаюсь в путь без тебя, мама. Кроме моей последней поездки сюда, я никогда еще не плавала на корабле без тебя.
Кэтрин стиснула ей руку.
— Все будет хорошо, Ана. Дядя Рори поможет тебе и твоей новой семье устроиться в Балтиморе. Следующей весной мы с папой привезем твоих братьев и сестру повидаться с тобой. Быть может, Эрик к тому времени одумается и вернется домой, так что и он приедет с нами.
Диана услышала печальную нотку в этих последних словах, но и виду не подала. Ее брат Эрик внешне очень походил на отца, но свой неукротимый дух он унаследовал от обоих родителей. Как и она сама, он был упрям и больше всего дорожил своей независимостью. Но, самое главное, он был борцом по природе и выходил невредимым из всяких переделок. Где бы он ни был и чем бы он ни занимался, Диана не сомневалась, что его везде ждет успех.
Больше всего Диану сейчас заботил ее брат-близнец Джеймс.
— Мама, когда ты передашь Джеймсу мое письмо, скажи ему, пожалуйста, что я действительно очень счастлива. Он всегда был моим защитником, и я боюсь, что он не простит себе, что не помог мне в минуту опасности.
— Что верно, то верно, — усмехнулась Кэтрин. — Джеймс даже мне и отцу не дал бы против тебя слово сказать. Я передам ему твои слова, но не удивляйся слишком, если он вскоре сам явится в Балтимор убедиться, так ли это.
Смех раздался с другого конца палубы, где Майлс разговаривал с Джадом, Финбаром, Дермотом и Лайэмом.
— Твой отец, верно, снова рассказывает о своих подвигах в столкновении с главным констеблем. Он ведет себя так, словно только что был избран премьер-министром, папой римским и архиепископом Кентерберийским сразу! А он всего только перехитрил придурковатого правительственного чиновника, чья жажда мести чуть не сгубила его.
— Но, мама, этот придурковатый чиновник мог бы погубить меня своими обвинениями. Благодаря папе я смогу приезжать в Англию, не боясь ареста.
Кэтрин обняла дочь.
— Это звучит заманчиво, но у тебя не будет времени для путешествий ближайшие несколько лет. Устройство нового дома, ребенок, конный завод, о котором ты всегда мечтала, займут тебя полностью. Хорошо еще, что Тилли и Нора помогут тебе.
— Я рада, что Тилли решилась поехать со мной. Она встретилась с матерью Джада только вчера, но они уже подружились. Сейчас они у меня в каюте решают, что им еще нужно приготовить для ребенка. Не знаю, будет ли это мальчик или девочка, но ребенок будет всеми любим и отлично одет.
Услышав, как кто-то назвал ее по имени, Кэтрин обернулась и увидела своего названого брата Рори О'Бэньона.
— Если ты не хочешь отплыть с нами, Кэт, время прощаться. Скоро начнется прилив, и я не хочу упустить попутный ветер.
Кэтрин улыбнулась высокому рыжему бородачу:
— Иду, Рори. Я надеюсь, ты позаботишься о моей девочке.
— Ну конечно, Кэт. Ана мне как собственная дочь.
— Ну все твои «собственные» — мальчишки, — засмеялась Кэтрин. — Не знаю, как это твоя Мег управляется с десятью сыновьями.
Рори обнял ее.
— У моей Мег золотое сердце, и нравом она тебе не уступит. — Он поцеловал ее в лоб. — Увидимся, когда я вернусь.
Диана со вздохом обняла мать.
— Я буду скучать по тебе, мама. Я напишу тебе, как только смогу, и я не забуду ничего из того, чему ты меня научила.
— А как же я, Ана? — спросил Майлс, подходя к ним с Джадом. — Найдется у тебя что сказать на прощание своему отцу?
Слезы выступили у Дианы на глазах. Еще секунда, и она разрыдалась в его объятьях.
— О да, папа. Я буду и по тебе скучать. Джад поднес руку Кэтрин к губам:
— Благодарю вас, леди Кэтрин. Без вашей помощи я бы все еще искал пути вывезти мою семью и друзей из Ирландии. Вы и граф спасли нам жизнь, и я буду вам вечно благодарен.
— Женившись на нашей дочери, вы стали нашим сыном. — Кэтрин обняла его. — А мы всегда помогаем своим. И не называйте меня «леди Кэтрин». Мы теперь одна семья, и, если вы не можете называть меня мамой, называйте просто по имени. Джад улыбнулся.
— Если вы позволите, леди… Кэт… Кэтрин. — Лицо его внезапно изменилось. — Нет, этого не может быть!
— В чем дело?
— Ну да, конечно, теперь вся понятно.
— Да что понятно?
— Я был подростком, когда мой отец и Финбар говорили об одной пиратке, которая доставляла в Ирландию еду и оружие. Они говорили, что эту женщину следует причислить к лику святых за все то добро, что она сделала. Я помню, что смеялся, потому что не понимал, как это можно молиться святой по имени Кэт. Когда Диана сказала мне, что ее отец женат на мятежнице, я и не догадывался, что она говорит о знаменитой Леди Кошке…
Кэтрин, улыбаясь, приложила палец к его губам.
— Это, мой мальчик, семейная тайна. — Она кивнула в сторону мужа. — Не дай бог, чтобы Майлс услышал, что вы называете меня этим именем. Я обожаю его, но он становится тираном, когда речь заходит о моем прошлом.
— Вы и Майлс счастливы в браке. Не могли бы вы дать мне совет, как нам с Аной быть такими же счастливыми?
Кэтрин с минуту подумала:
— . Запомните четыре простые вещи, Джад. Заботьтесь друг о друге. Никогда не ложитесь в постель в ссоре. Будьте всегда готовы попросить прощения, если искренне считаете себя виноватым.
— Кэтрин, вы сказали, что следует запомнить четыре вещи, но вы назвали только три.
Наблюдая за тем, как он обнял подошедшую Диану, Кэтрин улыбнулась:
— Четвертая у вас уже есть. Взаимная любовь. Если она у вас есть, остальное очень просто.
Час спустя, стоя на молу, Кэтрин и Майлс смотрели вслед исчезавшему вдали кораблю.
— Я никогда не думала, Майлс, что отношусь к числу матерей-наседок, — сказала Кэтрин, утирая слезы. — Сначала Эрик покинул нас и пустился в приключения, а теперь наша красавица-дочь начинает свою жизнь отдельно от нас. Это все равно как утратить какую-то часть себя самой.
Майлс обнял ее и поцеловал в губы.
— Такова жизнь, Кэтрин. Дети рождаются, мы их растим, а как только они вырастают, они уходят. Так всегда бывает.
— Может быть. Но кто сказал, что мне это должно быть по нраву?
— И к тому же нам есть чему радоваться.
— Да, ты прав. Диана вышла за прекрасного человека, и будущей весной я стану бабушкой. Майлс потерся щекой о ее щеку.
— И ты станешь самой прекрасной и желанной бабушкой на свете, любовь моя.
Кэтрин улыбнулась и обняла мужа.
— Как и я, наша дочь полюбила врага и завоевала его сердце. Я молю бога, чтобы Диана с Джадом были так же счастливы, как и мы с тобой.
Нежно прижимая к себе жену, Майлс поцеловал ее.
— Они будут счастливы, любовь моя, непременно будут, моя прекрасная Леди Кэт.
Диана в меховой накидке прогуливалась с матерью по палубе.
— Я поверить не могу, что пускаюсь в путь без тебя, мама. Кроме моей последней поездки сюда, я никогда еще не плавала на корабле без тебя.
Кэтрин стиснула ей руку.
— Все будет хорошо, Ана. Дядя Рори поможет тебе и твоей новой семье устроиться в Балтиморе. Следующей весной мы с папой привезем твоих братьев и сестру повидаться с тобой. Быть может, Эрик к тому времени одумается и вернется домой, так что и он приедет с нами.
Диана услышала печальную нотку в этих последних словах, но и виду не подала. Ее брат Эрик внешне очень походил на отца, но свой неукротимый дух он унаследовал от обоих родителей. Как и она сама, он был упрям и больше всего дорожил своей независимостью. Но, самое главное, он был борцом по природе и выходил невредимым из всяких переделок. Где бы он ни был и чем бы он ни занимался, Диана не сомневалась, что его везде ждет успех.
Больше всего Диану сейчас заботил ее брат-близнец Джеймс.
— Мама, когда ты передашь Джеймсу мое письмо, скажи ему, пожалуйста, что я действительно очень счастлива. Он всегда был моим защитником, и я боюсь, что он не простит себе, что не помог мне в минуту опасности.
— Что верно, то верно, — усмехнулась Кэтрин. — Джеймс даже мне и отцу не дал бы против тебя слово сказать. Я передам ему твои слова, но не удивляйся слишком, если он вскоре сам явится в Балтимор убедиться, так ли это.
Смех раздался с другого конца палубы, где Майлс разговаривал с Джадом, Финбаром, Дермотом и Лайэмом.
— Твой отец, верно, снова рассказывает о своих подвигах в столкновении с главным констеблем. Он ведет себя так, словно только что был избран премьер-министром, папой римским и архиепископом Кентерберийским сразу! А он всего только перехитрил придурковатого правительственного чиновника, чья жажда мести чуть не сгубила его.
— Но, мама, этот придурковатый чиновник мог бы погубить меня своими обвинениями. Благодаря папе я смогу приезжать в Англию, не боясь ареста.
Кэтрин обняла дочь.
— Это звучит заманчиво, но у тебя не будет времени для путешествий ближайшие несколько лет. Устройство нового дома, ребенок, конный завод, о котором ты всегда мечтала, займут тебя полностью. Хорошо еще, что Тилли и Нора помогут тебе.
— Я рада, что Тилли решилась поехать со мной. Она встретилась с матерью Джада только вчера, но они уже подружились. Сейчас они у меня в каюте решают, что им еще нужно приготовить для ребенка. Не знаю, будет ли это мальчик или девочка, но ребенок будет всеми любим и отлично одет.
Услышав, как кто-то назвал ее по имени, Кэтрин обернулась и увидела своего названого брата Рори О'Бэньона.
— Если ты не хочешь отплыть с нами, Кэт, время прощаться. Скоро начнется прилив, и я не хочу упустить попутный ветер.
Кэтрин улыбнулась высокому рыжему бородачу:
— Иду, Рори. Я надеюсь, ты позаботишься о моей девочке.
— Ну конечно, Кэт. Ана мне как собственная дочь.
— Ну все твои «собственные» — мальчишки, — засмеялась Кэтрин. — Не знаю, как это твоя Мег управляется с десятью сыновьями.
Рори обнял ее.
— У моей Мег золотое сердце, и нравом она тебе не уступит. — Он поцеловал ее в лоб. — Увидимся, когда я вернусь.
Диана со вздохом обняла мать.
— Я буду скучать по тебе, мама. Я напишу тебе, как только смогу, и я не забуду ничего из того, чему ты меня научила.
— А как же я, Ана? — спросил Майлс, подходя к ним с Джадом. — Найдется у тебя что сказать на прощание своему отцу?
Слезы выступили у Дианы на глазах. Еще секунда, и она разрыдалась в его объятьях.
— О да, папа. Я буду и по тебе скучать. Джад поднес руку Кэтрин к губам:
— Благодарю вас, леди Кэтрин. Без вашей помощи я бы все еще искал пути вывезти мою семью и друзей из Ирландии. Вы и граф спасли нам жизнь, и я буду вам вечно благодарен.
— Женившись на нашей дочери, вы стали нашим сыном. — Кэтрин обняла его. — А мы всегда помогаем своим. И не называйте меня «леди Кэтрин». Мы теперь одна семья, и, если вы не можете называть меня мамой, называйте просто по имени. Джад улыбнулся.
— Если вы позволите, леди… Кэт… Кэтрин. — Лицо его внезапно изменилось. — Нет, этого не может быть!
— В чем дело?
— Ну да, конечно, теперь вся понятно.
— Да что понятно?
— Я был подростком, когда мой отец и Финбар говорили об одной пиратке, которая доставляла в Ирландию еду и оружие. Они говорили, что эту женщину следует причислить к лику святых за все то добро, что она сделала. Я помню, что смеялся, потому что не понимал, как это можно молиться святой по имени Кэт. Когда Диана сказала мне, что ее отец женат на мятежнице, я и не догадывался, что она говорит о знаменитой Леди Кошке…
Кэтрин, улыбаясь, приложила палец к его губам.
— Это, мой мальчик, семейная тайна. — Она кивнула в сторону мужа. — Не дай бог, чтобы Майлс услышал, что вы называете меня этим именем. Я обожаю его, но он становится тираном, когда речь заходит о моем прошлом.
— Вы и Майлс счастливы в браке. Не могли бы вы дать мне совет, как нам с Аной быть такими же счастливыми?
Кэтрин с минуту подумала:
— . Запомните четыре простые вещи, Джад. Заботьтесь друг о друге. Никогда не ложитесь в постель в ссоре. Будьте всегда готовы попросить прощения, если искренне считаете себя виноватым.
— Кэтрин, вы сказали, что следует запомнить четыре вещи, но вы назвали только три.
Наблюдая за тем, как он обнял подошедшую Диану, Кэтрин улыбнулась:
— Четвертая у вас уже есть. Взаимная любовь. Если она у вас есть, остальное очень просто.
Час спустя, стоя на молу, Кэтрин и Майлс смотрели вслед исчезавшему вдали кораблю.
— Я никогда не думала, Майлс, что отношусь к числу матерей-наседок, — сказала Кэтрин, утирая слезы. — Сначала Эрик покинул нас и пустился в приключения, а теперь наша красавица-дочь начинает свою жизнь отдельно от нас. Это все равно как утратить какую-то часть себя самой.
Майлс обнял ее и поцеловал в губы.
— Такова жизнь, Кэтрин. Дети рождаются, мы их растим, а как только они вырастают, они уходят. Так всегда бывает.
— Может быть. Но кто сказал, что мне это должно быть по нраву?
— И к тому же нам есть чему радоваться.
— Да, ты прав. Диана вышла за прекрасного человека, и будущей весной я стану бабушкой. Майлс потерся щекой о ее щеку.
— И ты станешь самой прекрасной и желанной бабушкой на свете, любовь моя.
Кэтрин улыбнулась и обняла мужа.
— Как и я, наша дочь полюбила врага и завоевала его сердце. Я молю бога, чтобы Диана с Джадом были так же счастливы, как и мы с тобой.
Нежно прижимая к себе жену, Майлс поцеловал ее.
— Они будут счастливы, любовь моя, непременно будут, моя прекрасная Леди Кэт.