Страница:
Софи не могла себе такого представить. Ей нередко доводилось испытывать терпение маркиза, но он никогда не выходил из себя.
— И в чем же проявлялся ваш дурной нрав?
— Я дрался. Дрался непрестанно. Практически со всеми. Все свое время. Меня бы непременно исключили, если бы мои родители не употребили все свое влияние. — Заметив, что Софи смотрит на него с подозрением, он со смехом добавил: — Если вы сейчас думаете, что влияние в данном случае означает деньги, то вы совершенно правы. Им пришлось выложить крупную сумму, потому что однажды я случайно нанес своему противнику серьезное увечье.
— Лорду Нортхему? — спросила Софи. — По-моему, у него сломан нос.
— Я здесь совершенно ни при чем. Нос ему сломал Уэст.
Они как раз поравнялись с конюшней, и Софи распорядилась, чтобы им приготовили лошадей. Софи была в платье, поэтому ей пришлось остановить свой выбор на дамском седле. К явному удовольствию Истлина, она извинилась перед Аполлоном за то, что собирается причинить ему подобное неудобство.
— Возможно, он бы и не возражал, если бы я имела побольше опыта, но, к сожалению, в дамском седле я чувствую себя далеко не так уверенно, — пояснила Софи. — Надеюсь, вы собираетесь всего лишь совершить прогулку, как мы договаривались. И речь не идет о гонках наподобие вчерашних.
Истлин заверил ее, что у него нет и тени намерения вновь оказаться побежденным. Затем он обхватил руками талию Софи, легко поднял ее и посадил на лошадь, прежде чем леди Колли успела осознать, что, собственно, происходит. Софи приоткрыла рот от удивления, и Истлину пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы не поцеловать ее.
С этой женщиной невозможно сохранить рассудок, подумал Истлин. Когда возникает желание ее поцеловать, то все аргументы против просто утрачивают смысл.
Они выехали из конюшни, и долго двигались молча, пока Истлин наконец не заговорил:
— Я не собираюсь извиняться, Софи.
Леди Колли явно получала удовольствие от прогулки и не обращала особого внимания на маркиза.
— Я и не ждала, что вы извинитесь. Мне хочется насладиться тишиной парка, а не вступать в пустые разговоры.
Истлин в очередной раз поразился способности Софи мгновенно поставить его на место.
— А почему вы так много дрались? — услышал сквозь свои мысли он голос Софи, которая не обращала никакого внимания на его глуповатую улыбку. — Я имею в виду в Хэмбрике.
Итак, они снова вернулись к годам его учебы. Истлин пожалел, что вообще упомянул злополучный Хэмбрик. Ему не хотелось, чтобы Софи так скоро изменила свое мнение о нем, о его «ровном» характере.
— Наверное, потому же, почему дерутся все мальчишки, — не вполне искренне ответил Ист.
Софи удивленно изогнула бровь, всем своим видом давая понять, что ответ ее не удовлетворил.
— Ну хорошо, — неохотно проговорил Истлин. — Иногда бывает нужно защитить свою честь, честь члена семьи или друга. Бывает необходимо ответить на оскорбление, реальное или воображаемое, отмести обвинение или упрек, посчитаться за предательство, за раздувание сплетен и слухов. А еще существуют секретные товарищества и тайные общества, в которые так любят играть мальчишки. В Хэмбрике, например, действовал «Орден епископов».
— «Орден епископов»?
— Довольно жестокая игра.
Софи искоса взглянула на Истлина. Он смотрел прямо перед собой, глубоко задумавшись, и его профиль казался высеченным из камня.
— Вам хотелось стать членом «Ордена»?
— Нет. Никогда. Они стали моими врагами с первого же дня. — Истлин улыбнулся.
— А ваши друзья?
— Вначале мы оказывали сопротивление «Ордену» поодиночке.
Леди Колли и маркиз приблизились к лесу, и Истлин заставил коня идти медленнее. Деревья росли тесно друг к другу, и на узкой тропинке мог уместиться только один всадник. Ист придержал лошадь, чтобы пропустить Софи. Теперь она скакала впереди, показывая дорогу, а Истлин на своей лошади двигался за ней.
— Так, значит, общая ненависть к епископам объединила вас с друзьями? — спросила Софи.
— Нет. Не совсем. — Истлин взглянул на леди Колли, и легкая морщина пересекла его открытый лоб. — Неужели вам так интересна история Компас-клуба?
Почувствовав, что своим вопросом он еще больше разжег любопытство Софи, Ист продолжил, предупреждая следующий вопрос девушки:
— Мы сами назвали так свое общество. Предложил идею Уэст. Нортхем, Саутертон, Истлин, каждый из нас выбрал себе сторону света[3]. Мы провозгласили себя заклятыми врагами епископов. Дали впечатляющую клятву с необходимыми драматическими эффектами.
— Клятва на крови?
— Нет, к сожалению, до крови дело не дошло. Норт не выносит вида крови. Саут тоже терпеть не может кровопролитий, насколько я помню.
Софи рассмеялась. Она легко могла представить себе Истлина ребенком. Сейчас он очень напоминал ей того мальчишку, который пытался уговорить своих друзей вскрыть вены, чтобы скрепить клятву кровью. Легким ударом ноги леди Колли направила Аполлона на тропинку. В тени сосен воздух заметно прохладнее, и Софи плотнее закуталась в шаль, набросив ее себе на плечи.
— Если не общий враг в лице епископов сплотил вас всех вместе, то что тогда? Ваши имена? Хотя, должна признаться, я не вполне понимаю, как быть с мистером Марчменом? — поинтересовалась Софи.
— Наши имена тут ни при чем. Ни один из нас не обладал титулом, когда Уэст высказал свою идею. Он предположил, что при определенных условиях каждый из нас может когда-нибудь унаследовать титул. Смерть какого-то количества родственников откроет путь к нему.
От Истлина не укрылось, что Софи передернуло от такого чудовищного расчета. На какое-то мгновение он даже испугался, что она может упасть с лошади. Когда она медленно повернулась к маркизу, ее лицо выражало такое изумление, что Ист невольно смущенно пожал плечами.
— Ну должны же мальчишки о чем-то болтать, — немного неуверенно объяснил он. — Понимаете, Уэст хотел только обратить наше внимание на такое любопытное обстоятельство. Никто из нас даже и не думал воплощать подобные планы в жизнь. Ну, возможно, Уэст и высказывал какие-то фантазии насчет убийства, но ведь он никого не убивал на самом деле. Его отец жив и находится в добром здравии, кроме того, у него есть брат, законный сын герцога, который и унаследует титул.
— Так мистер Марчмен — незаконный ребенок?
— Да. Но тем не менее он позволил нам быть его друзьями.
Софи отвернулась, чтобы не сбиться с пути. Она невольно улыбалась, думая о том, как Истлин мгновенно бросился на защиту своего друга. Наверное, для них такое поведение обычно, подумала Софи. Они всегда смыкают ряды перед лицом опасности, откуда бы она ни исходила, и всегда держатся вместе.
— Как вам, должно быть, повезло, милорд, что те, с кем вы сблизились еще в юности, по-прежнему рядом с вами.
— Ист, — назвал свое имя Истлин. — Я бы хотел, чтобы вы звали меня Ист. Да. Мне очень повезло.
Как только сосновый лес остался позади. Ист поравнялся с Софи, и теперь они ехали бок о бок.
— А вы с вашими друзьями оказались разбросаны далеко друг от друга?
— Нет, — ответила девушка. — Они по-прежнему живут в Тремонт-Парке.
Маркиз предпочел немного отстать. Его совершенно поразили последние слова Софи. Ему нужно осмыслить то, что он только что услышал.
— Ну и что ты думаешь? — спросил он, обращаясь к лошади. — Она считает своими друзьями слуг. — Истлин шлепнул своего скакуна шляпой по крупу и заставил его буквально взлететь. Шторм мчался через открытое поле, и комья влажной земли летели из-под копыт.
Они настигли Софи и Аполлона в каких-нибудь тридцати ярдах от озера, и как раз вовремя для того, чтобы обойти берег кругом.
Софи соскочила с лошади без посторонней помощи и позволила Аполлону пастись неподалеку, Истлин не торопился спешиться, оставаясь в седле, чтобы оттуда, сверху, внимательно осмотреть окрестности. Лучи послеполуденного солнца скользили по гладкой поверхности озера. Семейство уток, растревоженное появлением лошадей и всадников, с громким кряканьем скрылось в густой траве. Их поспешное отступление вызвало рябь на воде. В отдалении виднелись аккуратные квадратики полей земледельцев, напоминавшие узор лоскутного одеяла. За ними тянулся сосновый бор, но крыша усадьбы уже отчетливо виднелась вдали.
— Думаю, Тремонту хорошо видно нас из дома. — Истлин опустился на землю рядом с Софи. Она уже успела снять туфли и чулки и немного приподняла подол своего муслинового платья, готовясь войти в воду. — Интересно, он предпочитает разглядывать нас невооруженным глазом или через подзорную трубу?
— Ни то, ни другое. — Софи поболтала ногой в воде. — За него все делает мистер Пиггинс. Он всюду сует свой нос и доносит Тремонту.
— Пиггинс? Вы имеете в виду управляющего имением? Кажется, я столкнулся с ним на галерее после завтрака. У него довольно забавная внешность и крайне неблагозвучная фамилия[4]. Сутулый, с покатыми плечами и круглой физиономией, держится угодливо и подобострастно. Он действительно чем-то напоминает свинью. У него и нос загибается вверх, как самый настоящий пятачок. Вы не находите?
— Довольно жестоко с вашей стороны так говорить. — Софи бросила косой взгляд на Истлина. — Не его вина, что он так сросся со своей фамилией. Мне он не нравится, но с внешностью ему просто не повезло, и не следует его обижать.
— Конечно, вы правы, хотя мне не раз приходилось наблюдать, что прежде всего мы судим о людях именно по внешности.
— Я согласна, но все-таки неразумно и неправильно ограничиваться лишь внешними признаками, и не постараться узнать побольше о качествах характера, которые составляют суть человеческой личности.
«Я и хотел узнать самую суть характера Софи, — подумал Истлин. — Интересно, она серьезно говорит или просто так, не придавая значения словам?»
— Когда я учился в Хэмбрике, — тихо начал рассказывать Истлин, не глядя на Софи, — «Орден епископов», да и другие ребята меня дразнили жирным огузком. — Леди Колли столь явно удивилась, что Ист почувствовал ее реакцию без всяких слов. Она обернулась к нему и теперь смотрела на маркиза во все глаза. — Я был ужасно… хм… пухлым в первый свой год в Хэмбрике. Жирный огузок — еще слабо сказано. Я питал слабость к пирожным с кремом, что сыграло свою роль.
Софи продолжала болтать ногами в озере, раздумывая, как же часто приходилось Исту вступать в драку, чтобы защитить себя от маленьких мучителей. Как он назвал их — «Орден епископов»? Довольно жестокая игра.
— Не стоит придавать поведению мальчишек большого значения, Софи. И тем более испытывать ко мне сочувствие. Я давал сдачи при каждом удобном случае, а чаще всего на всякий случай. И еще я был страшным эгоистом. Я довольно часто получал от матери всякие лакомства, которыми ни с кем не делился. Я запирался в комнате и съедал все, после чего шел драться.
— Да, трудно сказать, кому следует больше посочувствовать.
— Вы могли бы проявить ко мне больше сострадания, — заметил Ист сухо.
— Извините меня. — Софи развязала ленты на шляпке и положила ее рядом с собой на траву. — А как же лорд Нортхем и остальные? Как вы стали друзьями?
— Безусловно, тут заслуга Уэста. Поскольку на нем всегда стояло клеймо незаконнорожденного, ему самому приходилось много драться, чтобы защитить свою честь или кого-нибудь проучить. У меня к тому времени уже сложилась репутация отъявленного драчуна, и однажды на лестнице, ведущей в верхний коридор Дэнфилд-Хауса, он бросил мне вызов. Я дал ему возможность вовремя отступить, но у него не хватило здравого смысла, и мы начали драться в холле. Большинство мальчишек обратилось в бегство, и только Нортхем и Саутертон оказались настолько безрассудны, что сами ввязались в драку. У Уэста потом красовался огромный синяк под глазом. Норт здорово размозжил большой палец на руке. А Саут несколько дней ходил с огромной шишкой на затылке.
— А вы?
— Отделался разбитой губой и кровоподтеком на подбородке. После того как нас выпустили из лазарета, я пригласил их всех к себе в комнату и угостил пирожными.
— В самом деле? — Софи весело рассмеялась.
— Я думал, что за драку нас вышвырнут из школы, поэтому разделил с ними свои последние лакомства. После случая с дракой мы на удивление быстро стали друзьями, — продолжал Ист.
— И все же никого из вас не исключили?
— Нет, хотя после того, как директор отделал нас розгами, мы все здорово пожалели, что нас оставили. Дедушка Нортхема специально посетил Хэмбрик, и после его визита Норта не выгнали. Матушка Саутертона воспользовалась своими связями в политических кругах. Моя мать в очередной раз развязала тесемки своего кошелька, а вот Марчмену досталось больше всего. Отец и не думал его защитить. Его светлость просто однажды признал его существование, чем и ограничился.
— Наверное, Марчмен очень нуждался в вашей дружбе.
— Не совсем так, — тихо произнес он. — Если бы не Уэст, мы бы так и продолжали плыть по течению, хотя мне всегда казалось, что Уэст мог бы выжить в любых условиях, довольствуясь тем, что имеет, в то время как нам всегда требовалось нечто большее для осуществления наших планов.
— Например, стать заклятыми врагами «Ордена епископов»?
— Совершенно верно.
Софи закрыла глаза и подставила лицо солнечным лучам, наслаждаясь нежным теплом заходящего солнца. Теперь ее ноги почти до колен погрузились в воду.
— После стольких лет неприкрытой вражды и хитроумных военных действий вы, наверное, почувствовали легкое разочарование, когда вам пришлось положить конец розням?
— А почему вы решили, что мы перестали враждовать?
— Но вы ведь уже не школьники, — недоверчиво посмотрела на Истлина Софи.
— Но «Орден епископов» по-прежнему существует.
— В стенах Хэмбрика.
— Его история всего лишь берет там свое начало.
— Что вы такое говорите? — Софи удивленно смотрела на Иста.
— «Орден» действует и за пределами вымощенного булыжником школьного двора. — Истлин пожал плечами. — Я думал, что вы знаете, Софи. Одно время Тремонт был там архиепископом.
Глава 7
— И в чем же проявлялся ваш дурной нрав?
— Я дрался. Дрался непрестанно. Практически со всеми. Все свое время. Меня бы непременно исключили, если бы мои родители не употребили все свое влияние. — Заметив, что Софи смотрит на него с подозрением, он со смехом добавил: — Если вы сейчас думаете, что влияние в данном случае означает деньги, то вы совершенно правы. Им пришлось выложить крупную сумму, потому что однажды я случайно нанес своему противнику серьезное увечье.
— Лорду Нортхему? — спросила Софи. — По-моему, у него сломан нос.
— Я здесь совершенно ни при чем. Нос ему сломал Уэст.
Они как раз поравнялись с конюшней, и Софи распорядилась, чтобы им приготовили лошадей. Софи была в платье, поэтому ей пришлось остановить свой выбор на дамском седле. К явному удовольствию Истлина, она извинилась перед Аполлоном за то, что собирается причинить ему подобное неудобство.
— Возможно, он бы и не возражал, если бы я имела побольше опыта, но, к сожалению, в дамском седле я чувствую себя далеко не так уверенно, — пояснила Софи. — Надеюсь, вы собираетесь всего лишь совершить прогулку, как мы договаривались. И речь не идет о гонках наподобие вчерашних.
Истлин заверил ее, что у него нет и тени намерения вновь оказаться побежденным. Затем он обхватил руками талию Софи, легко поднял ее и посадил на лошадь, прежде чем леди Колли успела осознать, что, собственно, происходит. Софи приоткрыла рот от удивления, и Истлину пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы не поцеловать ее.
С этой женщиной невозможно сохранить рассудок, подумал Истлин. Когда возникает желание ее поцеловать, то все аргументы против просто утрачивают смысл.
Они выехали из конюшни, и долго двигались молча, пока Истлин наконец не заговорил:
— Я не собираюсь извиняться, Софи.
Леди Колли явно получала удовольствие от прогулки и не обращала особого внимания на маркиза.
— Я и не ждала, что вы извинитесь. Мне хочется насладиться тишиной парка, а не вступать в пустые разговоры.
Истлин в очередной раз поразился способности Софи мгновенно поставить его на место.
— А почему вы так много дрались? — услышал сквозь свои мысли он голос Софи, которая не обращала никакого внимания на его глуповатую улыбку. — Я имею в виду в Хэмбрике.
Итак, они снова вернулись к годам его учебы. Истлин пожалел, что вообще упомянул злополучный Хэмбрик. Ему не хотелось, чтобы Софи так скоро изменила свое мнение о нем, о его «ровном» характере.
— Наверное, потому же, почему дерутся все мальчишки, — не вполне искренне ответил Ист.
Софи удивленно изогнула бровь, всем своим видом давая понять, что ответ ее не удовлетворил.
— Ну хорошо, — неохотно проговорил Истлин. — Иногда бывает нужно защитить свою честь, честь члена семьи или друга. Бывает необходимо ответить на оскорбление, реальное или воображаемое, отмести обвинение или упрек, посчитаться за предательство, за раздувание сплетен и слухов. А еще существуют секретные товарищества и тайные общества, в которые так любят играть мальчишки. В Хэмбрике, например, действовал «Орден епископов».
— «Орден епископов»?
— Довольно жестокая игра.
Софи искоса взглянула на Истлина. Он смотрел прямо перед собой, глубоко задумавшись, и его профиль казался высеченным из камня.
— Вам хотелось стать членом «Ордена»?
— Нет. Никогда. Они стали моими врагами с первого же дня. — Истлин улыбнулся.
— А ваши друзья?
— Вначале мы оказывали сопротивление «Ордену» поодиночке.
Леди Колли и маркиз приблизились к лесу, и Истлин заставил коня идти медленнее. Деревья росли тесно друг к другу, и на узкой тропинке мог уместиться только один всадник. Ист придержал лошадь, чтобы пропустить Софи. Теперь она скакала впереди, показывая дорогу, а Истлин на своей лошади двигался за ней.
— Так, значит, общая ненависть к епископам объединила вас с друзьями? — спросила Софи.
— Нет. Не совсем. — Истлин взглянул на леди Колли, и легкая морщина пересекла его открытый лоб. — Неужели вам так интересна история Компас-клуба?
Почувствовав, что своим вопросом он еще больше разжег любопытство Софи, Ист продолжил, предупреждая следующий вопрос девушки:
— Мы сами назвали так свое общество. Предложил идею Уэст. Нортхем, Саутертон, Истлин, каждый из нас выбрал себе сторону света[3]. Мы провозгласили себя заклятыми врагами епископов. Дали впечатляющую клятву с необходимыми драматическими эффектами.
— Клятва на крови?
— Нет, к сожалению, до крови дело не дошло. Норт не выносит вида крови. Саут тоже терпеть не может кровопролитий, насколько я помню.
Софи рассмеялась. Она легко могла представить себе Истлина ребенком. Сейчас он очень напоминал ей того мальчишку, который пытался уговорить своих друзей вскрыть вены, чтобы скрепить клятву кровью. Легким ударом ноги леди Колли направила Аполлона на тропинку. В тени сосен воздух заметно прохладнее, и Софи плотнее закуталась в шаль, набросив ее себе на плечи.
— Если не общий враг в лице епископов сплотил вас всех вместе, то что тогда? Ваши имена? Хотя, должна признаться, я не вполне понимаю, как быть с мистером Марчменом? — поинтересовалась Софи.
— Наши имена тут ни при чем. Ни один из нас не обладал титулом, когда Уэст высказал свою идею. Он предположил, что при определенных условиях каждый из нас может когда-нибудь унаследовать титул. Смерть какого-то количества родственников откроет путь к нему.
От Истлина не укрылось, что Софи передернуло от такого чудовищного расчета. На какое-то мгновение он даже испугался, что она может упасть с лошади. Когда она медленно повернулась к маркизу, ее лицо выражало такое изумление, что Ист невольно смущенно пожал плечами.
— Ну должны же мальчишки о чем-то болтать, — немного неуверенно объяснил он. — Понимаете, Уэст хотел только обратить наше внимание на такое любопытное обстоятельство. Никто из нас даже и не думал воплощать подобные планы в жизнь. Ну, возможно, Уэст и высказывал какие-то фантазии насчет убийства, но ведь он никого не убивал на самом деле. Его отец жив и находится в добром здравии, кроме того, у него есть брат, законный сын герцога, который и унаследует титул.
— Так мистер Марчмен — незаконный ребенок?
— Да. Но тем не менее он позволил нам быть его друзьями.
Софи отвернулась, чтобы не сбиться с пути. Она невольно улыбалась, думая о том, как Истлин мгновенно бросился на защиту своего друга. Наверное, для них такое поведение обычно, подумала Софи. Они всегда смыкают ряды перед лицом опасности, откуда бы она ни исходила, и всегда держатся вместе.
— Как вам, должно быть, повезло, милорд, что те, с кем вы сблизились еще в юности, по-прежнему рядом с вами.
— Ист, — назвал свое имя Истлин. — Я бы хотел, чтобы вы звали меня Ист. Да. Мне очень повезло.
Как только сосновый лес остался позади. Ист поравнялся с Софи, и теперь они ехали бок о бок.
— А вы с вашими друзьями оказались разбросаны далеко друг от друга?
— Нет, — ответила девушка. — Они по-прежнему живут в Тремонт-Парке.
Маркиз предпочел немного отстать. Его совершенно поразили последние слова Софи. Ему нужно осмыслить то, что он только что услышал.
— Ну и что ты думаешь? — спросил он, обращаясь к лошади. — Она считает своими друзьями слуг. — Истлин шлепнул своего скакуна шляпой по крупу и заставил его буквально взлететь. Шторм мчался через открытое поле, и комья влажной земли летели из-под копыт.
Они настигли Софи и Аполлона в каких-нибудь тридцати ярдах от озера, и как раз вовремя для того, чтобы обойти берег кругом.
Софи соскочила с лошади без посторонней помощи и позволила Аполлону пастись неподалеку, Истлин не торопился спешиться, оставаясь в седле, чтобы оттуда, сверху, внимательно осмотреть окрестности. Лучи послеполуденного солнца скользили по гладкой поверхности озера. Семейство уток, растревоженное появлением лошадей и всадников, с громким кряканьем скрылось в густой траве. Их поспешное отступление вызвало рябь на воде. В отдалении виднелись аккуратные квадратики полей земледельцев, напоминавшие узор лоскутного одеяла. За ними тянулся сосновый бор, но крыша усадьбы уже отчетливо виднелась вдали.
— Думаю, Тремонту хорошо видно нас из дома. — Истлин опустился на землю рядом с Софи. Она уже успела снять туфли и чулки и немного приподняла подол своего муслинового платья, готовясь войти в воду. — Интересно, он предпочитает разглядывать нас невооруженным глазом или через подзорную трубу?
— Ни то, ни другое. — Софи поболтала ногой в воде. — За него все делает мистер Пиггинс. Он всюду сует свой нос и доносит Тремонту.
— Пиггинс? Вы имеете в виду управляющего имением? Кажется, я столкнулся с ним на галерее после завтрака. У него довольно забавная внешность и крайне неблагозвучная фамилия[4]. Сутулый, с покатыми плечами и круглой физиономией, держится угодливо и подобострастно. Он действительно чем-то напоминает свинью. У него и нос загибается вверх, как самый настоящий пятачок. Вы не находите?
— Довольно жестоко с вашей стороны так говорить. — Софи бросила косой взгляд на Истлина. — Не его вина, что он так сросся со своей фамилией. Мне он не нравится, но с внешностью ему просто не повезло, и не следует его обижать.
— Конечно, вы правы, хотя мне не раз приходилось наблюдать, что прежде всего мы судим о людях именно по внешности.
— Я согласна, но все-таки неразумно и неправильно ограничиваться лишь внешними признаками, и не постараться узнать побольше о качествах характера, которые составляют суть человеческой личности.
«Я и хотел узнать самую суть характера Софи, — подумал Истлин. — Интересно, она серьезно говорит или просто так, не придавая значения словам?»
— Когда я учился в Хэмбрике, — тихо начал рассказывать Истлин, не глядя на Софи, — «Орден епископов», да и другие ребята меня дразнили жирным огузком. — Леди Колли столь явно удивилась, что Ист почувствовал ее реакцию без всяких слов. Она обернулась к нему и теперь смотрела на маркиза во все глаза. — Я был ужасно… хм… пухлым в первый свой год в Хэмбрике. Жирный огузок — еще слабо сказано. Я питал слабость к пирожным с кремом, что сыграло свою роль.
Софи продолжала болтать ногами в озере, раздумывая, как же часто приходилось Исту вступать в драку, чтобы защитить себя от маленьких мучителей. Как он назвал их — «Орден епископов»? Довольно жестокая игра.
— Не стоит придавать поведению мальчишек большого значения, Софи. И тем более испытывать ко мне сочувствие. Я давал сдачи при каждом удобном случае, а чаще всего на всякий случай. И еще я был страшным эгоистом. Я довольно часто получал от матери всякие лакомства, которыми ни с кем не делился. Я запирался в комнате и съедал все, после чего шел драться.
— Да, трудно сказать, кому следует больше посочувствовать.
— Вы могли бы проявить ко мне больше сострадания, — заметил Ист сухо.
— Извините меня. — Софи развязала ленты на шляпке и положила ее рядом с собой на траву. — А как же лорд Нортхем и остальные? Как вы стали друзьями?
— Безусловно, тут заслуга Уэста. Поскольку на нем всегда стояло клеймо незаконнорожденного, ему самому приходилось много драться, чтобы защитить свою честь или кого-нибудь проучить. У меня к тому времени уже сложилась репутация отъявленного драчуна, и однажды на лестнице, ведущей в верхний коридор Дэнфилд-Хауса, он бросил мне вызов. Я дал ему возможность вовремя отступить, но у него не хватило здравого смысла, и мы начали драться в холле. Большинство мальчишек обратилось в бегство, и только Нортхем и Саутертон оказались настолько безрассудны, что сами ввязались в драку. У Уэста потом красовался огромный синяк под глазом. Норт здорово размозжил большой палец на руке. А Саут несколько дней ходил с огромной шишкой на затылке.
— А вы?
— Отделался разбитой губой и кровоподтеком на подбородке. После того как нас выпустили из лазарета, я пригласил их всех к себе в комнату и угостил пирожными.
— В самом деле? — Софи весело рассмеялась.
— Я думал, что за драку нас вышвырнут из школы, поэтому разделил с ними свои последние лакомства. После случая с дракой мы на удивление быстро стали друзьями, — продолжал Ист.
— И все же никого из вас не исключили?
— Нет, хотя после того, как директор отделал нас розгами, мы все здорово пожалели, что нас оставили. Дедушка Нортхема специально посетил Хэмбрик, и после его визита Норта не выгнали. Матушка Саутертона воспользовалась своими связями в политических кругах. Моя мать в очередной раз развязала тесемки своего кошелька, а вот Марчмену досталось больше всего. Отец и не думал его защитить. Его светлость просто однажды признал его существование, чем и ограничился.
— Наверное, Марчмен очень нуждался в вашей дружбе.
— Не совсем так, — тихо произнес он. — Если бы не Уэст, мы бы так и продолжали плыть по течению, хотя мне всегда казалось, что Уэст мог бы выжить в любых условиях, довольствуясь тем, что имеет, в то время как нам всегда требовалось нечто большее для осуществления наших планов.
— Например, стать заклятыми врагами «Ордена епископов»?
— Совершенно верно.
Софи закрыла глаза и подставила лицо солнечным лучам, наслаждаясь нежным теплом заходящего солнца. Теперь ее ноги почти до колен погрузились в воду.
— После стольких лет неприкрытой вражды и хитроумных военных действий вы, наверное, почувствовали легкое разочарование, когда вам пришлось положить конец розням?
— А почему вы решили, что мы перестали враждовать?
— Но вы ведь уже не школьники, — недоверчиво посмотрела на Истлина Софи.
— Но «Орден епископов» по-прежнему существует.
— В стенах Хэмбрика.
— Его история всего лишь берет там свое начало.
— Что вы такое говорите? — Софи удивленно смотрела на Иста.
— «Орден» действует и за пределами вымощенного булыжником школьного двора. — Истлин пожал плечами. — Я думал, что вы знаете, Софи. Одно время Тремонт был там архиепископом.
Глава 7
— Тремонт? — переспросила Софи. — В «Ордене»? Вы уверены?
— Абсолютно. — Истлин сорвал травинку и принялся мять ее пальцами.
Маркизу еще много лет назад довелось убедиться, что полковник Блэквуд располагает весьма значительным влиянием и практически неограниченными возможностями по части поиска нужной ему информации. И он знал о Тремонте все.
— Я даже не знала, что он учился в Хэмбрике. Мой отец учился в Харроу, и я всегда думала, что и Тремонт тоже. — Софи протянула руку и выхватила травинку из пальцев Истлина, который как раз собирался сделать из нее свистульку. — Я требую вашего полного внимания, — сказала она и швырнула травинку в воду.
Софи стала необыкновенно серьезна. Известие о том, что Тремонт состоял в «Ордене епископов», неожиданно очень взволновало ее, она даже переменилась в лице, и Истлину захотелось узнать причину. Он выжидающе смотрел на Софи, обратившись в слух.
— Что означает быть архиепископом? — задала вопрос леди Колли.
— Быть главой «Ордена». Архиепископа назначают. Совсем не обязательно, что такой пост займет самый старший мальчик. Большую часть времени, которое мне пришлось провести в Хэмбрике, архиепископом был Барлоу. — Истлин пристально посмотрел на Софи, и в его голосе прозвучали жесткие нотки. — Вы знакомы с ним?
— Барлоу? Да. Я знакома с его светлостью.
Ист ожидал, что она добавит что-то еще, но Софи промолчала.
— Будучи избран, архиепископ остается во главе «Ордена» до самого окончания школы. Тогда выбирают другого мальчика из числа епископов. Бывший архиепископ сохраняет за собой особые привилегии до конца своих дней.
— О каких привилегиях идет речь?
— Ну, например, когда бывший архиепископ учится в университете, студенты, которые, будучи в Хэмбрике, состояли членами «Ордена», обязаны помогать ему добиться почестей и наград и заслужить уважение профессоров, обеспечить положение в обществе и значительно укреплять его позиции. Например, устроить выгодную женитьбу или оплатить карточные долги. Политическое влияние — непременная часть соглашения.
Софи внезапно стало холодно, хотя солнце по-прежнему пригревало.
— Вещи, о которых вы говорите, — спросила она, не глядя на Истлина, — делаются тайно?
— В Хэмбрике большая часть дел «Ордена» хранится в секрете, но его члены обычно ведут себя так, что сами привлекают к себе внимание. Епископы существуют в Хэмбрик-Холле практически с момента его основания, Софи, но там они всего лишь мальчишки. Только выйдя из его стен, они обретают подлинную мощь, и их влияние становится заметным. Старые члены «Ордена» опекают молодых, и все они без исключения соблюдают большую осторожность, так что тайны епископов известны лишь в их собственном кругу, а посторонние могут и не догадываться о существовании самого «Ордена», — объяснил маркиз. — Довольно странно, что вы никогда не слышали, что Тремонт окончил Хэмбрик.
— Я не вижу здесь ничего странного, — заметила Софи. — Полагаю, у вас есть родственники — может быть, двоюродные братья. Вы можете сказать точно, в какую школу они ходили?
— У меня нет двоюродных братьев, только сестры, но я понял, что вы имеете в виду. А вы не знаете, где учился Дансмор?
— Он не покидал Нэшвика. Тремонт прежде жил там. Дядя занимал место викария, и ему жилось довольно неплохо под покровительством лорда Глена Идена. Гарольд одно время занимался с теми же учителями, что и сын его светлости. А потом роль учителей взяли на себя его отец и мать.
— Вы никогда прежде не упоминали жену Тремонта.
— Она умерла без малого шесть лет назад, почти сразу после женитьбы Гарольда. Она имела мало общего с мужем и сыном. Мне нравилась мать Гарольда, хотя наши пути не слишком часто пересекались. Тетя чрезвычайно серьезно относилась к своим обязанностям жены священника.
Глаза Софи смотрели прямо на него со смешанным выражением неуверенности и страха.
— Вы боитесь меня? — спросил Истлин.
— Нет. — Софи испугалась, что выдала себя, сказав ему правду, и, затаив дыхание, ожидала ответа маркиза.
— Иногда мне кажется, что вы все-таки боитесь.
Софи ничего не ответила.
Истлин внимательно взглянул ей в лицо. Никогда нельзя угадать наверняка, о чем она думает, что приводило маркиза в бешенство и в то же время восхищало. Теперь он понял, что под маской безмятежности Софи пытается скрыть от посторонних глаз свои истинные чувства.
— Что вы собираетесь обсудить с моим дядей?
— Я должен взять с вас слово, Софи, — предложил свои условия Истлин, — что все, о чем я вам сейчас скажу, останется между нами. Вы меня поняли?
— Да, — согласилась Софи.
— Ост-Индская компания готовит один проект. Речь идет об установлении контроля… — рассказывал Истлин.
— Над Сингапуром, — продолжала Софи.
— Рискуя унизить вас снова, я хотел бы спросить: откуда вы знаете?
— Очень просто. Тремонт часто репетирует речи, которые собирается произнести в парламенте. Он ищет верную интонацию, продумывает, где лучше сделать паузу, какие выбрать слова, чтобы усилить эффект, произвести впечатление на аудиторию. Вы ведь слышали, как он говорит, а значит, легко можете себе представить, как его громоподобный голос разносится по всему дому. Все слуги в Тремонт-Парке поголовно вынуждены слушать обрывки его ораторских выступлений, выполняя свои повседневные обязанности по дому.
Истлин сокрушенно покачал головой. Он вытянул ноги и откинулся на спину, упершись локтями в землю.
— Вот проклятие, — проговорил он в сердцах. — Черт знает что такое!
— Если вы думаете, что секретные сведения получили огласку, то я хочу вас успокоить. Нашим слугам нет никакого дела до них. Они преданно служат Тремонт-Парку. Для многих из них Тремонт-Парк остается единственным домом на протяжении всей их жизни. И они не сделают для него ничего плохого. — Софи откинулась на спину так же, как и Истлин, в точности скопировав его позу. — Китай может оказаться так же важен для короны, как и Индия, — задумчиво проговорила она.
— За этим проектом, безусловно, большое будущее.
— Вероятно, компания нуждается в каких-то гарантиях, что ее интересы будут защищены.
Ист бросил на Софи быстрый взгляд.
— А это вы тоже услышали через дверь библиотеки?
— До некоторых вещей я вполне способна додуматься и сама, — сухо заметила девушка.
— Простите меня, продолжайте.
— События в Сингапуре вполне могут потребовать участия армии. А когда речь заходит о военном вмешательстве, парламент всегда проявляет большую осторожность. Британские солдаты защищают наши интересы в Индии и Африке. Мы едва успели оправиться после изнурительной войны с Наполеоном на континенте, а совсем недавно воевали с американцами. Естественно спросить: нет ли каких-нибудь аргументов против сингапурского проекта?
— И если они есть?
— Тогда скорее всего позиция Тремонта может сыграть немаловажную роль в исходе дела. Я знаю, что он обладает определенным весом, а если принять во внимание то, что вы рассказали об «Ордене», его влияние даже больше, чем я предполагала. — Софи повернулась лицом к Истлину. Теперь она лежала на боку, опираясь на согнутую в локте руку. — И на какую же сторону он встанет, по вашему мнению? — спросила Софи, отводя рукой траву, которая щекотала ей щеку. — Ведь именно поэтому вы здесь? Чтобы заручиться его поддержкой в вашем деле?
— Дело не вполне мое. Я являюсь лишь исполнителем воли тех, кто хотел бы видеть сингапурский проект осуществленным.
— Но у вас у самого есть сомнения?
— Мои соображения в принципе те же, что и у вашего дяди. План компании принесет несомненную пользу короне. Он оживит торговлю и расширит государственную сферу влияния. Обе наши страны от него только выиграют.
Софи встретила последнее высказывание Иста скептическим замечанием:
— Тремонт совсем не разделяет вашу точку зрения. Он категорически отвергает мысль, что иные культуры способны нас чему-либо научить. Напротив, он уверен, что наше появление в любой части света должно тепло приветствоваться и что только самые невежественные представители человечеств могут отнестись без особого восторга к нашим нравам и обычаям.
— И к нашей вере?
— Естественно. Тремонт обладает рвением настоящего миссионера.
— В таком случае странно. Он должен с энтузиазмом поддержать проект, который предоставляет огромные перспективы в плане обращения в христианство множества заблудших душ среди представителей коренного населения.
— Но вы так и не сказали о собственных сомнениях, — напомнила Софи.
— Вы совершенно безжалостны, Софи.
— Кто бы говорил! — улыбнулась она в ответ.
— Речь идет о торговле опиумом, — тихо поведал он. — Боюсь, если сингапурский проект будет реализован, масштабы торговли существенно увеличатся по сравнению с нынешними, потому что подобный промысел способен многим при нести большую выгоду. Если не принять разумных мер предосторожности, можно прийти к довольно печальному итогу.
Софи нахмурилась. Ее золотистые глаза потемнели, а между бровями появилась маленькая морщинка. Девушка старательно обдумывала сказанное маркизом.
— И вы говорите, что мой дядя разделяет ваши опасения?
— Он не знает, в чем именно заключается мое мнение, но Тремонт действительно заявил, что возможное расширение торговли опиумом не позволяет ему принять окончательное решение и высказаться в поддержку проекта. Но он с тем же успехом не решается и выступить с критикой сингапурского плана. Подобные аргументы против проекта не принесли бы ему популярности.
— А какие доводы оказались бы приемлемыми?
— Политические. Тремонт мог бы возражать против проекта на том лишь простом основании, если принц-регент даст понять, что он его поддерживает. Ливерпул также высказался в защиту плана колонизации Сингапура. Всегда найдутся желающие пошатнуть кресло премьера. Если при этом им самим удастся устоять, тем лучше. — Истлин тоже повернулся на бок, и лежал теперь, опираясь на локоть. — Вот так и делается политика, Софи. Идет борьба за власть. Если оппозиция располагает достаточным влиянием и способна привлечь многих на свою сторону, ее поддержка стоит дорого и должна хорошо оплачиваться.
Истлин заметил, что Софи не понравился его ответ. Возможно, она воображала, что деятельность правительства обязательно связана с какими-то благородными побуждениями и возвышенными мотивами.
— Ваш дядя возражает против проекта Ост-Индской компании из-за торговли опиумом. И его позиция носит принципиальный характер. Он может и изменить свое мнение, но в ответ он ожидает определенных уступок со стороны тори.
— И вы их эмиссар?
— Абсолютно. — Истлин сорвал травинку и принялся мять ее пальцами.
Маркизу еще много лет назад довелось убедиться, что полковник Блэквуд располагает весьма значительным влиянием и практически неограниченными возможностями по части поиска нужной ему информации. И он знал о Тремонте все.
— Я даже не знала, что он учился в Хэмбрике. Мой отец учился в Харроу, и я всегда думала, что и Тремонт тоже. — Софи протянула руку и выхватила травинку из пальцев Истлина, который как раз собирался сделать из нее свистульку. — Я требую вашего полного внимания, — сказала она и швырнула травинку в воду.
Софи стала необыкновенно серьезна. Известие о том, что Тремонт состоял в «Ордене епископов», неожиданно очень взволновало ее, она даже переменилась в лице, и Истлину захотелось узнать причину. Он выжидающе смотрел на Софи, обратившись в слух.
— Что означает быть архиепископом? — задала вопрос леди Колли.
— Быть главой «Ордена». Архиепископа назначают. Совсем не обязательно, что такой пост займет самый старший мальчик. Большую часть времени, которое мне пришлось провести в Хэмбрике, архиепископом был Барлоу. — Истлин пристально посмотрел на Софи, и в его голосе прозвучали жесткие нотки. — Вы знакомы с ним?
— Барлоу? Да. Я знакома с его светлостью.
Ист ожидал, что она добавит что-то еще, но Софи промолчала.
— Будучи избран, архиепископ остается во главе «Ордена» до самого окончания школы. Тогда выбирают другого мальчика из числа епископов. Бывший архиепископ сохраняет за собой особые привилегии до конца своих дней.
— О каких привилегиях идет речь?
— Ну, например, когда бывший архиепископ учится в университете, студенты, которые, будучи в Хэмбрике, состояли членами «Ордена», обязаны помогать ему добиться почестей и наград и заслужить уважение профессоров, обеспечить положение в обществе и значительно укреплять его позиции. Например, устроить выгодную женитьбу или оплатить карточные долги. Политическое влияние — непременная часть соглашения.
Софи внезапно стало холодно, хотя солнце по-прежнему пригревало.
— Вещи, о которых вы говорите, — спросила она, не глядя на Истлина, — делаются тайно?
— В Хэмбрике большая часть дел «Ордена» хранится в секрете, но его члены обычно ведут себя так, что сами привлекают к себе внимание. Епископы существуют в Хэмбрик-Холле практически с момента его основания, Софи, но там они всего лишь мальчишки. Только выйдя из его стен, они обретают подлинную мощь, и их влияние становится заметным. Старые члены «Ордена» опекают молодых, и все они без исключения соблюдают большую осторожность, так что тайны епископов известны лишь в их собственном кругу, а посторонние могут и не догадываться о существовании самого «Ордена», — объяснил маркиз. — Довольно странно, что вы никогда не слышали, что Тремонт окончил Хэмбрик.
— Я не вижу здесь ничего странного, — заметила Софи. — Полагаю, у вас есть родственники — может быть, двоюродные братья. Вы можете сказать точно, в какую школу они ходили?
— У меня нет двоюродных братьев, только сестры, но я понял, что вы имеете в виду. А вы не знаете, где учился Дансмор?
— Он не покидал Нэшвика. Тремонт прежде жил там. Дядя занимал место викария, и ему жилось довольно неплохо под покровительством лорда Глена Идена. Гарольд одно время занимался с теми же учителями, что и сын его светлости. А потом роль учителей взяли на себя его отец и мать.
— Вы никогда прежде не упоминали жену Тремонта.
— Она умерла без малого шесть лет назад, почти сразу после женитьбы Гарольда. Она имела мало общего с мужем и сыном. Мне нравилась мать Гарольда, хотя наши пути не слишком часто пересекались. Тетя чрезвычайно серьезно относилась к своим обязанностям жены священника.
Глаза Софи смотрели прямо на него со смешанным выражением неуверенности и страха.
— Вы боитесь меня? — спросил Истлин.
— Нет. — Софи испугалась, что выдала себя, сказав ему правду, и, затаив дыхание, ожидала ответа маркиза.
— Иногда мне кажется, что вы все-таки боитесь.
Софи ничего не ответила.
Истлин внимательно взглянул ей в лицо. Никогда нельзя угадать наверняка, о чем она думает, что приводило маркиза в бешенство и в то же время восхищало. Теперь он понял, что под маской безмятежности Софи пытается скрыть от посторонних глаз свои истинные чувства.
— Что вы собираетесь обсудить с моим дядей?
— Я должен взять с вас слово, Софи, — предложил свои условия Истлин, — что все, о чем я вам сейчас скажу, останется между нами. Вы меня поняли?
— Да, — согласилась Софи.
— Ост-Индская компания готовит один проект. Речь идет об установлении контроля… — рассказывал Истлин.
— Над Сингапуром, — продолжала Софи.
— Рискуя унизить вас снова, я хотел бы спросить: откуда вы знаете?
— Очень просто. Тремонт часто репетирует речи, которые собирается произнести в парламенте. Он ищет верную интонацию, продумывает, где лучше сделать паузу, какие выбрать слова, чтобы усилить эффект, произвести впечатление на аудиторию. Вы ведь слышали, как он говорит, а значит, легко можете себе представить, как его громоподобный голос разносится по всему дому. Все слуги в Тремонт-Парке поголовно вынуждены слушать обрывки его ораторских выступлений, выполняя свои повседневные обязанности по дому.
Истлин сокрушенно покачал головой. Он вытянул ноги и откинулся на спину, упершись локтями в землю.
— Вот проклятие, — проговорил он в сердцах. — Черт знает что такое!
— Если вы думаете, что секретные сведения получили огласку, то я хочу вас успокоить. Нашим слугам нет никакого дела до них. Они преданно служат Тремонт-Парку. Для многих из них Тремонт-Парк остается единственным домом на протяжении всей их жизни. И они не сделают для него ничего плохого. — Софи откинулась на спину так же, как и Истлин, в точности скопировав его позу. — Китай может оказаться так же важен для короны, как и Индия, — задумчиво проговорила она.
— За этим проектом, безусловно, большое будущее.
— Вероятно, компания нуждается в каких-то гарантиях, что ее интересы будут защищены.
Ист бросил на Софи быстрый взгляд.
— А это вы тоже услышали через дверь библиотеки?
— До некоторых вещей я вполне способна додуматься и сама, — сухо заметила девушка.
— Простите меня, продолжайте.
— События в Сингапуре вполне могут потребовать участия армии. А когда речь заходит о военном вмешательстве, парламент всегда проявляет большую осторожность. Британские солдаты защищают наши интересы в Индии и Африке. Мы едва успели оправиться после изнурительной войны с Наполеоном на континенте, а совсем недавно воевали с американцами. Естественно спросить: нет ли каких-нибудь аргументов против сингапурского проекта?
— И если они есть?
— Тогда скорее всего позиция Тремонта может сыграть немаловажную роль в исходе дела. Я знаю, что он обладает определенным весом, а если принять во внимание то, что вы рассказали об «Ордене», его влияние даже больше, чем я предполагала. — Софи повернулась лицом к Истлину. Теперь она лежала на боку, опираясь на согнутую в локте руку. — И на какую же сторону он встанет, по вашему мнению? — спросила Софи, отводя рукой траву, которая щекотала ей щеку. — Ведь именно поэтому вы здесь? Чтобы заручиться его поддержкой в вашем деле?
— Дело не вполне мое. Я являюсь лишь исполнителем воли тех, кто хотел бы видеть сингапурский проект осуществленным.
— Но у вас у самого есть сомнения?
— Мои соображения в принципе те же, что и у вашего дяди. План компании принесет несомненную пользу короне. Он оживит торговлю и расширит государственную сферу влияния. Обе наши страны от него только выиграют.
Софи встретила последнее высказывание Иста скептическим замечанием:
— Тремонт совсем не разделяет вашу точку зрения. Он категорически отвергает мысль, что иные культуры способны нас чему-либо научить. Напротив, он уверен, что наше появление в любой части света должно тепло приветствоваться и что только самые невежественные представители человечеств могут отнестись без особого восторга к нашим нравам и обычаям.
— И к нашей вере?
— Естественно. Тремонт обладает рвением настоящего миссионера.
— В таком случае странно. Он должен с энтузиазмом поддержать проект, который предоставляет огромные перспективы в плане обращения в христианство множества заблудших душ среди представителей коренного населения.
— Но вы так и не сказали о собственных сомнениях, — напомнила Софи.
— Вы совершенно безжалостны, Софи.
— Кто бы говорил! — улыбнулась она в ответ.
— Речь идет о торговле опиумом, — тихо поведал он. — Боюсь, если сингапурский проект будет реализован, масштабы торговли существенно увеличатся по сравнению с нынешними, потому что подобный промысел способен многим при нести большую выгоду. Если не принять разумных мер предосторожности, можно прийти к довольно печальному итогу.
Софи нахмурилась. Ее золотистые глаза потемнели, а между бровями появилась маленькая морщинка. Девушка старательно обдумывала сказанное маркизом.
— И вы говорите, что мой дядя разделяет ваши опасения?
— Он не знает, в чем именно заключается мое мнение, но Тремонт действительно заявил, что возможное расширение торговли опиумом не позволяет ему принять окончательное решение и высказаться в поддержку проекта. Но он с тем же успехом не решается и выступить с критикой сингапурского плана. Подобные аргументы против проекта не принесли бы ему популярности.
— А какие доводы оказались бы приемлемыми?
— Политические. Тремонт мог бы возражать против проекта на том лишь простом основании, если принц-регент даст понять, что он его поддерживает. Ливерпул также высказался в защиту плана колонизации Сингапура. Всегда найдутся желающие пошатнуть кресло премьера. Если при этом им самим удастся устоять, тем лучше. — Истлин тоже повернулся на бок, и лежал теперь, опираясь на локоть. — Вот так и делается политика, Софи. Идет борьба за власть. Если оппозиция располагает достаточным влиянием и способна привлечь многих на свою сторону, ее поддержка стоит дорого и должна хорошо оплачиваться.
Истлин заметил, что Софи не понравился его ответ. Возможно, она воображала, что деятельность правительства обязательно связана с какими-то благородными побуждениями и возвышенными мотивами.
— Ваш дядя возражает против проекта Ост-Индской компании из-за торговли опиумом. И его позиция носит принципиальный характер. Он может и изменить свое мнение, но в ответ он ожидает определенных уступок со стороны тори.
— И вы их эмиссар?