Страница:
Ист зажег свечу и, прикрыв рукой язычок пламени, решил обойти дом. Задняя гостиная не представляла особого интереса. Истлин остановился и приложил ухо к массивной дубовой двери. Не услышав ничего, он осторожно открыл ее и вышел в холл. Как он убедился во время предыдущего своего визита, кабинет Дансмора располагался на противоположной стороне. Подойдя к двери и легко открыв ее, маркиз едва ли не влетел в комнату. Он невольно напрягся, опасаясь столкнуться с Дансмором, сидящим за столом в темноте, но кабинет оказался абсолютно пуст.
Истлин перевел дыхание и огляделся. Заметив в глубине комнаты стол Дансмора, он сделал несколько шагов и закрепил свечу в канделябре. Затем сел в кресло Гарольда. Опыт подсказывал маркизу, что не обязательно переворачивать все вверх дном, чтобы найти нужную вещь.
Задача Истлина — найти доказательства того, что хозяин дома занимается торговлей опиумом. Он спокойно откинулся на спинку кресла и принялся медленно и внимательно рассматривать кабинет виконта. Личные бумаги лучше всего хранить в укромном месте, подальше от любопытных глаз, и тем не менее дверь в кабинет не запиралась. Значит, или Дансмор настолько легкомыслен, что не считает нужным соблюдать осторожность, или же твердо уверен в надежности своего тайника и поэтому может позволить себе не запирать дверь. Если учесть, что в доме есть маленькие дети, способные забраться куда угодно, второй вариант представляется более вероятным.
Истлин тщательно исследовал стол, сначала внимательно оглядев его, а затем ощупав, но не нашел ни потайных ящиков, ни фальшивого дна. Его внимание привлекли картины на стенах, но ни их расположение, ни толщина не позволяли спрятать что-нибудь за ними. За спиной Истлина и по правую руку от него располагались полки с книгами. Большую часть стены слева занимал камин, сложенный из плиты с изящной узорчатой резьбой. Ист встал, чтобы подойти поближе и более внимательно рассмотреть ее. Орнамент довольно сложный. Художник изобразил гибкие стебли цветущей розы. Некоторые цветы уже распустились, представ во всей своей зрелой красоте, другие же оставались в виде крохотных бутонов, обещая раскрыться и явить миру свою прелесть. Истлин провел рукой по каминной плите и тщательно ощупал решетку. Ему не попалось ни выпуклостей, ни впадин, которые могли бы скрывать тайную пружину или шип. Маркиз взял свечу и поднес к решетке, дважды исследовав узор. И тут он обнаружил тонкую щель в деревянном орнаменте, которая тянулась от каминной плиты к чугунной подставке для дров. Ее вполне можно принять за трещину в старом дереве, если бы она не была такой прямой и ровной. Истлин опустился на корточки и принялся старательно ощупывать все розовые бутоны, чтобы открыть потайную дверцу. Наконец ему удалось найти два цветка, которые он повернул, и маленькая дверца раскрылась. Маркиз едва не потерял равновесие, потому что прямо на него вывалилось штук двадцать оловянных солдатиков. Если бы из серванта вдруг высунулась рука и закрыла дверцу перед самым его носом, Истлин и то удивился бы меньше.
Тихонько посмеиваясь над своей находкой и еще больше над своим замешательством, маркиз встал на колени, отодвинул в сторону солдатиков и увидел толстую книгу для записей. Вряд ли виконт знал, что дети используют его тайник в качестве казармы для своих солдатиков, иначе никогда бы не оставил здесь бумаги.
Находка поставила маркиза перед сложной дилеммой. Если он заберет расчетную книгу и оставит солдатиков, Дансмор обвинит в пропаже Роберта и Эсми. Если он оставит все как есть, виконт сделает то же открытие, что и он сам, и перепрячет свое сокровище в другое место. Ист решил, что лучше всего будет взять записи Дансмора и вернуть солдатиков в детскую. Если дети настолько смышленые, как отзывалась о них Софи, у них хватит ума не обращаться к отцу с вопросом, как случилось, что их войско неожиданно разбило лагерь в другом месте.
Ист снова взял в руки свечу и перелистал расчетную книгу виконта. Отдельные записи разбирались с трудом, но большей частью показались Истлину весьма любопытными. Названия судов и имена капитанов, встречающиеся в записях Дансмора, Истлин хорошо знал. Они промышляют торговлей опиумом. Маркизу не пришлось долго ломать себе голову, что означают цифры в соответствующих строках. Во время беглого осмотра Ист заметил, что Дансмор потерял значительную сумму, вложив деньги в «Ниневию» и «Минерву». Оба судна так и не дошли до китайских берегов. «Ниневия» попала в жестокий шторм, потерпела крушение и затонула недалеко от мыса Доброй Надежды, а «Минерву» захватили пираты в водах Индийского океана. Какие бы долги ни оставил после себя отец Софи, они не смогли бы нанести такой урон делам поместья, как денежные аферы Дансмора, связанные с опиумом, подумал Истлин. Если и Тремонт так же необдуманно распоряжался своими деньгами, как и его сын, то неудивительно, что они возлагали такие большие надежды на замужество Софи.
И страхи леди Софии за жизнь своего мужа не так уж и беспочвенны. Если она подарит ему наследника мужского пола, Тремонт и Дансмор сделают все, чтобы заполучить власть над нею и ее ребенком и добраться до наследства. Но даже доходов с его поместий не хватит, чтобы удовлетворить их страсть к рискованной игре, которую они выдают за разумное вложение денег.
Ист закрыл книгу, затворил дверцу и начал собирать солдатиков, рассовывая их по карманам. Зажав книгу Дансмора под мышкой, Ист вернулся в гостиную и выбросил книгу за окно, чтобы позднее подобрать ее.
Ступеньки лестницы почти не скрипели под его ногами, а дверь в детскую бесшумно отворилась на хорошо смазанных петлях. Ист осторожно скользнул в комнату, стараясь смотреть под ноги, чтобы не наступить ненароком на небрежно брошенную куклу или деревянную лошадку. Разглядев коробку с игрушками, он поддел крышку носком сапога и вывалил туда солдатиков. Он уже собирался закрыть коробку, когда ему на глаза попался кожаный переплет толстой тетради. Он, вытащил тетрадь из-под груды игрушек и быстро перелистал ее, увидев записи Софи. Ист подумал, что наверняка ей будет приятно получить их обратно.
— Так ты и есть вор Джентльмен?
Истлин бережно спрятал тетрадь в карман плаща и меда ленно повернулся в ту сторону, откуда раздавался удивленный детский голосок. Маркиз вытянул руку со свечой, и дрожащий огонек высветил маленькую фигурку, стоящую на пороге двери в соседнюю комнату. Ист опустился на корточки, чтобы не пугать малыша своим высоким ростом, и поманил его рукой, тихо назвав по имени.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Ист пожал плечами.
— А еще у тебя есть сестренка Эсми.
Роберт тихо прошлепал босиком поближе к ночному гостю. В его глазах явно читалось любопытство.
— Ты пришел, чтобы забрать мои игрушки? Тогда я буду кричать. Придет мой папа и застрелит тебя.
— Я пришел для того, чтобы посмотреть, что у тебя тут есть и как ты обращаешься со своими игрушками. — Истлин подобрал с пола мячик и положил его в коробку. — Разве тебе не говорили, что всегда нужно класть свои вещи на место?
Темные глаза Роберта стали круглыми от изумления, и мальчик медленно кивнул.
— Кузина Фиа говорила мне, что, если не убирать игрушки на место, кто-то придет и заберет их, но я всегда думал, что она меня дурачит. — В голосе малыша звучал благоговейный страх.
— Я знал твою кузину еще маленькой девочкой, как ты сейчас. Если мне не изменяет память, она довольно серьезная юная леди с волосами цвета меда. Она довольно аккуратно обращалась со своими игрушками и почти не оставляла их разбросанными по полу, и все же мне пришлось предупредить и ее.
Теперь Роберт окончательно поверил. Он глубоко задумался, и затем его лицо просветлело.
— Так сейчас пока только предупреждение?
— Да. Дай-ка мне, пожалуйста, сюда вон ту куклу.
— Это не моя, — быстро сказал Роберт, передавая куклу Исту. — Но я передам Эсми то, что ты сказал.
— Очень хорошо. — Истлин закрыл коробку и поднялся с пола. — Я еще загляну к тебе, Роберт, но боюсь, ты об этом не узнаешь. Но если ты вдруг заметишь, что какая-нибудь игрушка, забытая тобой на полу, заброшенная и несчастная, исчезла, то знай, что я приходил сюда и забрал ее. — Истлину удалось сохранить серьезное выражение лица, когда малыш торжественно кивнул ему в ответ. — А теперь иди и ложись в постель.
Роберт проворно покинул комнату, и Истлин поморщился, когда дверь со стуком захлопнулась за ним. Он немного подождал, прислушиваясь, не пробудилась ли гувернантка или не принялся ли Роберт тормошить Эсми, чтобы рассказать ей о своем странном новом знакомом, но нигде не раздавалось ни звука.
Ист покинул дом тем же способом — через окно — как и забрался в него. Он разыскал в траве записи виконта, отряхнул и зажал под мышкой. Предприятие Истлина прошло удачно. И самое главное, ему удалось раздобыть свой первый ночной горшок.
Мистер Сэмпсон окинул своего хозяина внимательным взглядом.
— Ваша светлость, вы сегодня необыкновенно взволнованы. Я никак не могу понять, то ли вы с нетерпением ждете начала празднества в доме посла, то ли страшитесь его.
— А если я отвечу, что оба ваши предположения верны?
— Тогда мне остается только сказать, что вы, ваша светлость, оказались в довольно странном положении. — Сэмпсон поправил жабо маркиза. — Вам придется попытаться постоять спокойно хотя бы минутку. Я заметил, что у вас из сюртука торчит нитка.
Истлин замер, чтобы дать возможность камердинеру срезать нитку, и еще немного постоял неподвижно, позволив Сэмпсону привести в порядок свое платье. Темно-синий сюртук Истлина, отороченный золотым позументом, придавал ем непривычную солидность. Воротничок его рубашки был так сильно накрахмален, что приходилось поворачивать голову крайне осторожно. Истлин наклонился, чтобы поправить белые атласные бриджи, затем выпрямился и снова замер под придирчивым взглядом камердинера.
— И каким же будет ваш вердикт, Сэмпсон? — нетерпеливо спросил он. — Я жду вашего решения.
— Ваша светлость, как всегда, безупречны, — сухо констатировал камердинер.
— Я во всем полагаюсь на ваш вкус. Вы по праву можете гордиться тем, что достойно несете свою службу.
Сэмпсон принял похвалу хозяина, выразив благодарность легким кивком.
— Всегда к вашим услугам, милорд. Экипаж ждет вас.
— Хорошо.
— Хочется надеяться, леди София получит большое удовольствие от сегодняшнего вечера, — заметил камердинер, подавая маркизу шляпу.
Истлин на мгновение замер со шляпой в руке и бросил на Сэмпсона настороженный взгляд.
— А почему вы решили, что она будет на сегодняшнем балу?
Сэмпсон промолчал, выразительно посмотрев на хозяина.
— Неужели у меня все на лице написано?
— Боюсь, что так, милорд.
Ист медленно кивнул. Наблюдательности Сэмпсона можно доверять. Истлин сосредоточился и попытался придать своему лицу скучающее выражение. Теперь никто не смог бы угадать подлинных чувств маркиза. Ист не без тревоги подумал о том, что ему придется тщательно следить за собой весь вечер.
— Каким теперь будет ваш вердикт, Сэмпсон? — насмешливо спросил он. — Я жду вашего решения.
Камердинер улыбнулся в ответ, что обычно заменяло самый изысканный комплимент в его устах.
— Ваш экипаж, милорд, — повторил он, открывая дверь. — Нехорошо заставлять ее светлость ждать.
И Ист прислушался к разумному совету камердинера.
День выдался морозным, и землю перед домом посла покрывал легкий снежок. У главного входа выстроились экипажи, заняв подъездную аллею. Кучера, лакеи, грумы в ливреях ждали, мужественно превозмогая январский холод, чтобы в любой момент оказаться в распоряжении своих господ. Более сотни горящих факелов освещали вход и дорогу к дому, создавая иллюзию сумерек, в то время как ночь выдалась на редкость темной, а луна не показывалась на небе.
Бальный зал, заполненный гостями, встретил объявление о прибытии леди Гилберт и Софи любопытными взглядами. Софи мгновенно почувствовала себя неловко и скованно. Если бы не ее тетушка, которая сразу усадила Софи в кресло, она так и продолжала бы стоять с выражением ужаса на лице.
— Вы бледны как смерть, моя дорогая, — прошептала леди Гилберт. — Ущипните себя за щеки, чтобы к ним прилила кровь, и последите за своим дыханием. Вряд ли вы получите удовольствие от бала, если не будете дышать.
Софи улыбнулась и глубоко вздохнула.
— Ну вот, уже гораздо лучше, — заметила леди Гилберт. — Продолжайте в том же темпе. Вдох — выдох, вдох — выдох. — Пожилая леди замолчала, наблюдая за племянницей. — Вот теперь я вижу, что у вас хорошо получается.
Софи еле заметно кивнула, следя за людским потоком в гостиной. Здесь царили сверкающий шелк и блестящий атлас всех цветов радуги. Мужчины, одетые не менее экзотично, чем дамы, церемонно сопровождали последних. Вот начался очередной тур танца, и шелк цвета лаванды и бледно-розовый атлас слились воедино, кружась и переливаясь в вихре музыки. Тут и там мелькали веера слоновой кости, служившие в умелых руках искушенных кокеток довольно грозным оружием.
В свете ламп сверкали и искрились драгоценности на одежде кружащихся пар. Кое-где пылали красным огнем рубины или светились яркой зеленью изумруды, но больше всего оказалось бриллиантов — вероятно, своего рода дань зимнему сезону.
Леди Гилберт наклонилась к Софи.
— Вы знаете их? — спросила она, указывая тростью на беседующую пару неподалеку.
— Да, барон и баронесса Баттенберн.
— Я вижу, они знакомы с доброй половиной гостей посла. Должно быть, их хорошо принимают. Странно. Они ведь, кажется, не слишком-то родовиты.
Софи еле сдержалась, чтобы не улыбнуться, отметив, что леди Гилберт отличалась снобизмом. Пожилую даму ничуть не смущало отсутствие денег. Покойный супруг леди Гилберт имел звание виконта, что было гораздо выше барона.
— Просто они очень радушны и дружелюбны, — пояснила леди София.
Тем временем барон взял супругу под руку, и они медленно направились в другой конец зала, время от времени останавливаясь, чтобы ответить на приветствия других гостей.
— Не все придают такое значение родовитости, как вы, дорогая тетушка, — заключила Софи.
Леди Гилберт презрительно фыркнула.
Софи испытала заметное облегчение, увидев, что леди Хэрриет узнала в толпе свою знакомую и теперь энергично прокладывает себе дорогу к их креслам. После того как приятельницу леди Гилберт и Софи представили друг другу, последняя извинилась и оставила дам беседовать друг с другом.
Софи хотелось постоять где-нибудь сбоку и посмотреть на танцующих.
— А ты сегодня неплохо выглядишь.
Софи вздрогнула, но не стала оборачиваться. Странно, что она не заметила его раньше.
— Спасибо, — холодно ответила девушка, давая понять, что не собирается продолжать разговор.
Тремонт подошел ближе и теперь стоял рядом с Софи.
— Признаюсь, я не рассчитывал встретить тебя здесь сегодня.
— Если меня пригласили по ошибке, то мне повезло, что я попала на такой роскошный бал и могу насладиться его зрелищем.
— А как насчет участия, а? Я смотрю, у тебя совсем нет кавалеров?
Софи почувствовала себя неуютно, когда подумала, что Тремонт наблюдал за ней с того момента, как она появилась на балу, но ничего не ответила графу.
— Ты пропустила появление нашего дражайшего принца, — сказал Тремонт ядовитым тоном. — Он прибыл, как только раздались первые звуки музыки, и ретировался после первого же танца.
Софи слегка повернулась, так что теперь она стояла не плечом к плечу с дядей, а почти спиной к нему. Она подхватила подол своего небесно-голубого платья, украшенного изящными лентами, и собралась оставить графа, когда Тремонт вновь склонился к самому ее уху.
— Какая наглость! — прошипел он. — Я еще не отпустил тебя.
Софи почувствовала, что задыхается. Она испытала приступ дурноты, ее мутило от отвращения.
— Ты не можешь продолжать бегать от меня, София. Думаешь, я не знаю, что ты действуешь с ним заодно? Тебе лучше хорошенько подумать, прежде чем идти против меня. Вы оба даже не представляете, с кем связались.
Но вдруг рука графа, только что крепко сжимавшая ее локоть, разжалась и безвольно опустилась. Она увидела, что к ним приближаются лорд и леди. Реддинг, родители виконта Саутертона. Софи встречалась с ними только один раз, и ей показалось странным, что они так решительно направились к ней и Тремонту, тепло приветствовали их и завели оживленный разговор.
Спасение пришло с совершенно неожиданной стороны. Лорд Реддинг ловко увлек Тремонта в сторону, в то время как графиня продолжала беседовать с Софи о мимолетном визите принца-регента и произведенном им переполохе, очаровательна улыбаясь и обмахиваясь веером.
— Вам следует быть в галерее, дорогая, — доверительно сообщила матушка Саутертона, переходя на заговорщический тон и. прикрывая лицо веером. — Надеюсь, вы найдете туда дорогу?
— Полагаю, что да.
Леди Реддинг кивнула и рассмеялась, как будто Софи сказала что-то очень остроумное.
— Так идите. Я немного посижу с вашей тетушкой извинюсь за ваше отсутствие. — Графиня сделала несколько шагов вместе с Софи, удаляясь от Тремонта и своего мужа. — До чего же неприятный человек, не правда ли? — Веер лед Реддинг находился в непрестанном движении, и ее слоя звучали немного приглушенно. — Да-да, я имею в виду вашего дядю. Когда мы познакомимся поближе, вы узнаете, что отзываться плохо о людях совсем не в моих правилах. Я думала, вы упадете в обморок, прежде чем мы успеем вас от него избавить. — Графиня сложила веер и легонько похлопала Софи по руке. — Быстрее, моя дорогая, а то вам не удастся от него сбежать.
Софи благодарно улыбнулась леди Реддинг и поспешила скрыться в толпе. Она остановилась только на минутку, чтобы проследить глазами за графом Нортхемом и его супругой, которые как раз начинали новый тур вальса под плавную мелодию оркестра. Она невольно позавидовала сдержанной грации, с которой они держались, и их открытому выражению своих чувств. Какие бы трудности они ни переживали, несомненно, им удастся их преодолеть, подумала Софи. Их связывали подлинные чувства, такие вещи невозможно изобразить в угоду публике во имя соблюдения приличий. Они двигались как одно существо, чутко улавливая ритм музыки, угадывая желания друг друга, повинуясь единому порыву.
Норт попросил Истлина о помощи, а Ист попросил ее, Софи, помочь ему самому. Софи больше не испытывала зависти. Она быстро направилась прямо сквозь толпу в сторону главного холла.
Чтобы найти галерею, Софи пришлось прибегнуть к помощи слуг, благо они сновали повсюду. Девушка отказалась от провожатых и предпочла пройти туда одна. Облаченный в ливрею лакей услужливо распахнул перед ней двери, а затем ловко и бесшумно закрыл.
Софи огляделась по сторонам. Света от зажженных канделябров на столах было вполне достаточно, чтобы убедиться, что она совершенно одна. Девушка сделала несколько шагов в глубь галереи, потом полный круг и вернулась туда, откуда пришла, когда наконец заметила Истлина. Конечно, он находился здесь все время и стоял, прислонившись к стене. Когда Ист выступил из темноты, на его лице играла улыбка, делавшая его особенно привлекательным.
— Ты слышишь музыку, Софи? Может быть, рискнем и станцуем еще раз?
Глава 14
Истлин перевел дыхание и огляделся. Заметив в глубине комнаты стол Дансмора, он сделал несколько шагов и закрепил свечу в канделябре. Затем сел в кресло Гарольда. Опыт подсказывал маркизу, что не обязательно переворачивать все вверх дном, чтобы найти нужную вещь.
Задача Истлина — найти доказательства того, что хозяин дома занимается торговлей опиумом. Он спокойно откинулся на спинку кресла и принялся медленно и внимательно рассматривать кабинет виконта. Личные бумаги лучше всего хранить в укромном месте, подальше от любопытных глаз, и тем не менее дверь в кабинет не запиралась. Значит, или Дансмор настолько легкомыслен, что не считает нужным соблюдать осторожность, или же твердо уверен в надежности своего тайника и поэтому может позволить себе не запирать дверь. Если учесть, что в доме есть маленькие дети, способные забраться куда угодно, второй вариант представляется более вероятным.
Истлин тщательно исследовал стол, сначала внимательно оглядев его, а затем ощупав, но не нашел ни потайных ящиков, ни фальшивого дна. Его внимание привлекли картины на стенах, но ни их расположение, ни толщина не позволяли спрятать что-нибудь за ними. За спиной Истлина и по правую руку от него располагались полки с книгами. Большую часть стены слева занимал камин, сложенный из плиты с изящной узорчатой резьбой. Ист встал, чтобы подойти поближе и более внимательно рассмотреть ее. Орнамент довольно сложный. Художник изобразил гибкие стебли цветущей розы. Некоторые цветы уже распустились, представ во всей своей зрелой красоте, другие же оставались в виде крохотных бутонов, обещая раскрыться и явить миру свою прелесть. Истлин провел рукой по каминной плите и тщательно ощупал решетку. Ему не попалось ни выпуклостей, ни впадин, которые могли бы скрывать тайную пружину или шип. Маркиз взял свечу и поднес к решетке, дважды исследовав узор. И тут он обнаружил тонкую щель в деревянном орнаменте, которая тянулась от каминной плиты к чугунной подставке для дров. Ее вполне можно принять за трещину в старом дереве, если бы она не была такой прямой и ровной. Истлин опустился на корточки и принялся старательно ощупывать все розовые бутоны, чтобы открыть потайную дверцу. Наконец ему удалось найти два цветка, которые он повернул, и маленькая дверца раскрылась. Маркиз едва не потерял равновесие, потому что прямо на него вывалилось штук двадцать оловянных солдатиков. Если бы из серванта вдруг высунулась рука и закрыла дверцу перед самым его носом, Истлин и то удивился бы меньше.
Тихонько посмеиваясь над своей находкой и еще больше над своим замешательством, маркиз встал на колени, отодвинул в сторону солдатиков и увидел толстую книгу для записей. Вряд ли виконт знал, что дети используют его тайник в качестве казармы для своих солдатиков, иначе никогда бы не оставил здесь бумаги.
Находка поставила маркиза перед сложной дилеммой. Если он заберет расчетную книгу и оставит солдатиков, Дансмор обвинит в пропаже Роберта и Эсми. Если он оставит все как есть, виконт сделает то же открытие, что и он сам, и перепрячет свое сокровище в другое место. Ист решил, что лучше всего будет взять записи Дансмора и вернуть солдатиков в детскую. Если дети настолько смышленые, как отзывалась о них Софи, у них хватит ума не обращаться к отцу с вопросом, как случилось, что их войско неожиданно разбило лагерь в другом месте.
Ист снова взял в руки свечу и перелистал расчетную книгу виконта. Отдельные записи разбирались с трудом, но большей частью показались Истлину весьма любопытными. Названия судов и имена капитанов, встречающиеся в записях Дансмора, Истлин хорошо знал. Они промышляют торговлей опиумом. Маркизу не пришлось долго ломать себе голову, что означают цифры в соответствующих строках. Во время беглого осмотра Ист заметил, что Дансмор потерял значительную сумму, вложив деньги в «Ниневию» и «Минерву». Оба судна так и не дошли до китайских берегов. «Ниневия» попала в жестокий шторм, потерпела крушение и затонула недалеко от мыса Доброй Надежды, а «Минерву» захватили пираты в водах Индийского океана. Какие бы долги ни оставил после себя отец Софи, они не смогли бы нанести такой урон делам поместья, как денежные аферы Дансмора, связанные с опиумом, подумал Истлин. Если и Тремонт так же необдуманно распоряжался своими деньгами, как и его сын, то неудивительно, что они возлагали такие большие надежды на замужество Софи.
И страхи леди Софии за жизнь своего мужа не так уж и беспочвенны. Если она подарит ему наследника мужского пола, Тремонт и Дансмор сделают все, чтобы заполучить власть над нею и ее ребенком и добраться до наследства. Но даже доходов с его поместий не хватит, чтобы удовлетворить их страсть к рискованной игре, которую они выдают за разумное вложение денег.
Ист закрыл книгу, затворил дверцу и начал собирать солдатиков, рассовывая их по карманам. Зажав книгу Дансмора под мышкой, Ист вернулся в гостиную и выбросил книгу за окно, чтобы позднее подобрать ее.
Ступеньки лестницы почти не скрипели под его ногами, а дверь в детскую бесшумно отворилась на хорошо смазанных петлях. Ист осторожно скользнул в комнату, стараясь смотреть под ноги, чтобы не наступить ненароком на небрежно брошенную куклу или деревянную лошадку. Разглядев коробку с игрушками, он поддел крышку носком сапога и вывалил туда солдатиков. Он уже собирался закрыть коробку, когда ему на глаза попался кожаный переплет толстой тетради. Он, вытащил тетрадь из-под груды игрушек и быстро перелистал ее, увидев записи Софи. Ист подумал, что наверняка ей будет приятно получить их обратно.
— Так ты и есть вор Джентльмен?
Истлин бережно спрятал тетрадь в карман плаща и меда ленно повернулся в ту сторону, откуда раздавался удивленный детский голосок. Маркиз вытянул руку со свечой, и дрожащий огонек высветил маленькую фигурку, стоящую на пороге двери в соседнюю комнату. Ист опустился на корточки, чтобы не пугать малыша своим высоким ростом, и поманил его рукой, тихо назвав по имени.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Ист пожал плечами.
— А еще у тебя есть сестренка Эсми.
Роберт тихо прошлепал босиком поближе к ночному гостю. В его глазах явно читалось любопытство.
— Ты пришел, чтобы забрать мои игрушки? Тогда я буду кричать. Придет мой папа и застрелит тебя.
— Я пришел для того, чтобы посмотреть, что у тебя тут есть и как ты обращаешься со своими игрушками. — Истлин подобрал с пола мячик и положил его в коробку. — Разве тебе не говорили, что всегда нужно класть свои вещи на место?
Темные глаза Роберта стали круглыми от изумления, и мальчик медленно кивнул.
— Кузина Фиа говорила мне, что, если не убирать игрушки на место, кто-то придет и заберет их, но я всегда думал, что она меня дурачит. — В голосе малыша звучал благоговейный страх.
— Я знал твою кузину еще маленькой девочкой, как ты сейчас. Если мне не изменяет память, она довольно серьезная юная леди с волосами цвета меда. Она довольно аккуратно обращалась со своими игрушками и почти не оставляла их разбросанными по полу, и все же мне пришлось предупредить и ее.
Теперь Роберт окончательно поверил. Он глубоко задумался, и затем его лицо просветлело.
— Так сейчас пока только предупреждение?
— Да. Дай-ка мне, пожалуйста, сюда вон ту куклу.
— Это не моя, — быстро сказал Роберт, передавая куклу Исту. — Но я передам Эсми то, что ты сказал.
— Очень хорошо. — Истлин закрыл коробку и поднялся с пола. — Я еще загляну к тебе, Роберт, но боюсь, ты об этом не узнаешь. Но если ты вдруг заметишь, что какая-нибудь игрушка, забытая тобой на полу, заброшенная и несчастная, исчезла, то знай, что я приходил сюда и забрал ее. — Истлину удалось сохранить серьезное выражение лица, когда малыш торжественно кивнул ему в ответ. — А теперь иди и ложись в постель.
Роберт проворно покинул комнату, и Истлин поморщился, когда дверь со стуком захлопнулась за ним. Он немного подождал, прислушиваясь, не пробудилась ли гувернантка или не принялся ли Роберт тормошить Эсми, чтобы рассказать ей о своем странном новом знакомом, но нигде не раздавалось ни звука.
Ист покинул дом тем же способом — через окно — как и забрался в него. Он разыскал в траве записи виконта, отряхнул и зажал под мышкой. Предприятие Истлина прошло удачно. И самое главное, ему удалось раздобыть свой первый ночной горшок.
Мистер Сэмпсон окинул своего хозяина внимательным взглядом.
— Ваша светлость, вы сегодня необыкновенно взволнованы. Я никак не могу понять, то ли вы с нетерпением ждете начала празднества в доме посла, то ли страшитесь его.
— А если я отвечу, что оба ваши предположения верны?
— Тогда мне остается только сказать, что вы, ваша светлость, оказались в довольно странном положении. — Сэмпсон поправил жабо маркиза. — Вам придется попытаться постоять спокойно хотя бы минутку. Я заметил, что у вас из сюртука торчит нитка.
Истлин замер, чтобы дать возможность камердинеру срезать нитку, и еще немного постоял неподвижно, позволив Сэмпсону привести в порядок свое платье. Темно-синий сюртук Истлина, отороченный золотым позументом, придавал ем непривычную солидность. Воротничок его рубашки был так сильно накрахмален, что приходилось поворачивать голову крайне осторожно. Истлин наклонился, чтобы поправить белые атласные бриджи, затем выпрямился и снова замер под придирчивым взглядом камердинера.
— И каким же будет ваш вердикт, Сэмпсон? — нетерпеливо спросил он. — Я жду вашего решения.
— Ваша светлость, как всегда, безупречны, — сухо констатировал камердинер.
— Я во всем полагаюсь на ваш вкус. Вы по праву можете гордиться тем, что достойно несете свою службу.
Сэмпсон принял похвалу хозяина, выразив благодарность легким кивком.
— Всегда к вашим услугам, милорд. Экипаж ждет вас.
— Хорошо.
— Хочется надеяться, леди София получит большое удовольствие от сегодняшнего вечера, — заметил камердинер, подавая маркизу шляпу.
Истлин на мгновение замер со шляпой в руке и бросил на Сэмпсона настороженный взгляд.
— А почему вы решили, что она будет на сегодняшнем балу?
Сэмпсон промолчал, выразительно посмотрев на хозяина.
— Неужели у меня все на лице написано?
— Боюсь, что так, милорд.
Ист медленно кивнул. Наблюдательности Сэмпсона можно доверять. Истлин сосредоточился и попытался придать своему лицу скучающее выражение. Теперь никто не смог бы угадать подлинных чувств маркиза. Ист не без тревоги подумал о том, что ему придется тщательно следить за собой весь вечер.
— Каким теперь будет ваш вердикт, Сэмпсон? — насмешливо спросил он. — Я жду вашего решения.
Камердинер улыбнулся в ответ, что обычно заменяло самый изысканный комплимент в его устах.
— Ваш экипаж, милорд, — повторил он, открывая дверь. — Нехорошо заставлять ее светлость ждать.
И Ист прислушался к разумному совету камердинера.
День выдался морозным, и землю перед домом посла покрывал легкий снежок. У главного входа выстроились экипажи, заняв подъездную аллею. Кучера, лакеи, грумы в ливреях ждали, мужественно превозмогая январский холод, чтобы в любой момент оказаться в распоряжении своих господ. Более сотни горящих факелов освещали вход и дорогу к дому, создавая иллюзию сумерек, в то время как ночь выдалась на редкость темной, а луна не показывалась на небе.
Бальный зал, заполненный гостями, встретил объявление о прибытии леди Гилберт и Софи любопытными взглядами. Софи мгновенно почувствовала себя неловко и скованно. Если бы не ее тетушка, которая сразу усадила Софи в кресло, она так и продолжала бы стоять с выражением ужаса на лице.
— Вы бледны как смерть, моя дорогая, — прошептала леди Гилберт. — Ущипните себя за щеки, чтобы к ним прилила кровь, и последите за своим дыханием. Вряд ли вы получите удовольствие от бала, если не будете дышать.
Софи улыбнулась и глубоко вздохнула.
— Ну вот, уже гораздо лучше, — заметила леди Гилберт. — Продолжайте в том же темпе. Вдох — выдох, вдох — выдох. — Пожилая леди замолчала, наблюдая за племянницей. — Вот теперь я вижу, что у вас хорошо получается.
Софи еле заметно кивнула, следя за людским потоком в гостиной. Здесь царили сверкающий шелк и блестящий атлас всех цветов радуги. Мужчины, одетые не менее экзотично, чем дамы, церемонно сопровождали последних. Вот начался очередной тур танца, и шелк цвета лаванды и бледно-розовый атлас слились воедино, кружась и переливаясь в вихре музыки. Тут и там мелькали веера слоновой кости, служившие в умелых руках искушенных кокеток довольно грозным оружием.
В свете ламп сверкали и искрились драгоценности на одежде кружащихся пар. Кое-где пылали красным огнем рубины или светились яркой зеленью изумруды, но больше всего оказалось бриллиантов — вероятно, своего рода дань зимнему сезону.
Леди Гилберт наклонилась к Софи.
— Вы знаете их? — спросила она, указывая тростью на беседующую пару неподалеку.
— Да, барон и баронесса Баттенберн.
— Я вижу, они знакомы с доброй половиной гостей посла. Должно быть, их хорошо принимают. Странно. Они ведь, кажется, не слишком-то родовиты.
Софи еле сдержалась, чтобы не улыбнуться, отметив, что леди Гилберт отличалась снобизмом. Пожилую даму ничуть не смущало отсутствие денег. Покойный супруг леди Гилберт имел звание виконта, что было гораздо выше барона.
— Просто они очень радушны и дружелюбны, — пояснила леди София.
Тем временем барон взял супругу под руку, и они медленно направились в другой конец зала, время от времени останавливаясь, чтобы ответить на приветствия других гостей.
— Не все придают такое значение родовитости, как вы, дорогая тетушка, — заключила Софи.
Леди Гилберт презрительно фыркнула.
Софи испытала заметное облегчение, увидев, что леди Хэрриет узнала в толпе свою знакомую и теперь энергично прокладывает себе дорогу к их креслам. После того как приятельницу леди Гилберт и Софи представили друг другу, последняя извинилась и оставила дам беседовать друг с другом.
Софи хотелось постоять где-нибудь сбоку и посмотреть на танцующих.
— А ты сегодня неплохо выглядишь.
Софи вздрогнула, но не стала оборачиваться. Странно, что она не заметила его раньше.
— Спасибо, — холодно ответила девушка, давая понять, что не собирается продолжать разговор.
Тремонт подошел ближе и теперь стоял рядом с Софи.
— Признаюсь, я не рассчитывал встретить тебя здесь сегодня.
— Если меня пригласили по ошибке, то мне повезло, что я попала на такой роскошный бал и могу насладиться его зрелищем.
— А как насчет участия, а? Я смотрю, у тебя совсем нет кавалеров?
Софи почувствовала себя неуютно, когда подумала, что Тремонт наблюдал за ней с того момента, как она появилась на балу, но ничего не ответила графу.
— Ты пропустила появление нашего дражайшего принца, — сказал Тремонт ядовитым тоном. — Он прибыл, как только раздались первые звуки музыки, и ретировался после первого же танца.
Софи слегка повернулась, так что теперь она стояла не плечом к плечу с дядей, а почти спиной к нему. Она подхватила подол своего небесно-голубого платья, украшенного изящными лентами, и собралась оставить графа, когда Тремонт вновь склонился к самому ее уху.
— Какая наглость! — прошипел он. — Я еще не отпустил тебя.
Софи почувствовала, что задыхается. Она испытала приступ дурноты, ее мутило от отвращения.
— Ты не можешь продолжать бегать от меня, София. Думаешь, я не знаю, что ты действуешь с ним заодно? Тебе лучше хорошенько подумать, прежде чем идти против меня. Вы оба даже не представляете, с кем связались.
Но вдруг рука графа, только что крепко сжимавшая ее локоть, разжалась и безвольно опустилась. Она увидела, что к ним приближаются лорд и леди. Реддинг, родители виконта Саутертона. Софи встречалась с ними только один раз, и ей показалось странным, что они так решительно направились к ней и Тремонту, тепло приветствовали их и завели оживленный разговор.
Спасение пришло с совершенно неожиданной стороны. Лорд Реддинг ловко увлек Тремонта в сторону, в то время как графиня продолжала беседовать с Софи о мимолетном визите принца-регента и произведенном им переполохе, очаровательна улыбаясь и обмахиваясь веером.
— Вам следует быть в галерее, дорогая, — доверительно сообщила матушка Саутертона, переходя на заговорщический тон и. прикрывая лицо веером. — Надеюсь, вы найдете туда дорогу?
— Полагаю, что да.
Леди Реддинг кивнула и рассмеялась, как будто Софи сказала что-то очень остроумное.
— Так идите. Я немного посижу с вашей тетушкой извинюсь за ваше отсутствие. — Графиня сделала несколько шагов вместе с Софи, удаляясь от Тремонта и своего мужа. — До чего же неприятный человек, не правда ли? — Веер лед Реддинг находился в непрестанном движении, и ее слоя звучали немного приглушенно. — Да-да, я имею в виду вашего дядю. Когда мы познакомимся поближе, вы узнаете, что отзываться плохо о людях совсем не в моих правилах. Я думала, вы упадете в обморок, прежде чем мы успеем вас от него избавить. — Графиня сложила веер и легонько похлопала Софи по руке. — Быстрее, моя дорогая, а то вам не удастся от него сбежать.
Софи благодарно улыбнулась леди Реддинг и поспешила скрыться в толпе. Она остановилась только на минутку, чтобы проследить глазами за графом Нортхемом и его супругой, которые как раз начинали новый тур вальса под плавную мелодию оркестра. Она невольно позавидовала сдержанной грации, с которой они держались, и их открытому выражению своих чувств. Какие бы трудности они ни переживали, несомненно, им удастся их преодолеть, подумала Софи. Их связывали подлинные чувства, такие вещи невозможно изобразить в угоду публике во имя соблюдения приличий. Они двигались как одно существо, чутко улавливая ритм музыки, угадывая желания друг друга, повинуясь единому порыву.
Норт попросил Истлина о помощи, а Ист попросил ее, Софи, помочь ему самому. Софи больше не испытывала зависти. Она быстро направилась прямо сквозь толпу в сторону главного холла.
Чтобы найти галерею, Софи пришлось прибегнуть к помощи слуг, благо они сновали повсюду. Девушка отказалась от провожатых и предпочла пройти туда одна. Облаченный в ливрею лакей услужливо распахнул перед ней двери, а затем ловко и бесшумно закрыл.
Софи огляделась по сторонам. Света от зажженных канделябров на столах было вполне достаточно, чтобы убедиться, что она совершенно одна. Девушка сделала несколько шагов в глубь галереи, потом полный круг и вернулась туда, откуда пришла, когда наконец заметила Истлина. Конечно, он находился здесь все время и стоял, прислонившись к стене. Когда Ист выступил из темноты, на его лице играла улыбка, делавшая его особенно привлекательным.
— Ты слышишь музыку, Софи? Может быть, рискнем и станцуем еще раз?
Глава 14
Ноги Софи уже передвигались в ритме вальса. Она подняла голову и посмотрела в глаза Истлину. Он обнял ее за талию и нежно прижал к себе. Софи вложила ладонь в его руку. Ее глаза сияли, она улыбалась, вспоминая их первую встречу, когда Истлин пригласил ее на танец.
— Ты вспомнил, — тихо прошептала она. — Я не думала, что ты сможешь.
— Тебе следовало бы бросить меня. Такой глупец, как я, не заслуживает счастья.
Небесно-голубое платье Софи переливалось в свете канделябров. Гибкая и изящная ее фигура двигалась послушно воле Иста. Софи повиновалась не приглушенным звукам вальса, слышным в галерее; ее тело чутко прислушивалось к движениям Истлина и отзывалось на них. Едва заметное пожатие его руки, поворот кисти, наклон головы служили для нее сигналом. В них присутствовали та же интимность, та же искренность и открытость. Ист вгляделся в улыбающееся лицо Софи. Ее глаза сияли, а щеки раскраснелись, выдавая волнение.
Золоченые рамы картин, украшавших галерею резиденции французского посла, таинственно мерцали в неверном свете канделябров, и скользящую в вальсе пару окружало золотистое свечение. Лица на портретах сливались в цветные пятна. Казалось, что Истлина и Софи обступила толпа веселых гостей, желающих полюбоваться на танцующих. Они дважды сделали круг вдоль всей галереи, прежде чем замедлить шаг и остановиться, и только потом им пришло в голову, что музыка давно стихла.
Ист подвел Софи к дивану у огромного камина и сел рядом, повернувшись так, чтобы видеть входную дверь в галерею. Закинув руку на спинку дивана, Ист нежно провел кончиками пальцев по обнаженным плечам Софи, ощущая тепло ее тела.
Софи огляделась. В дальнем конце галереи она заметила двойную дверь, которая явно вела не в холл.
— Это дверь в библиотеку посла? — спросила девушка.
Истлин кивнул.
— И сейчас там скрывается вор Джентльмен?
— Да ты просто влюблена в этого парня, — ворчливо произнес Ист. — Признайся, что ты находишь его интересным и даже романтичным. Вот досада, что я не могу похвастать такими же подвигами.
— Я знаю, какими достоинствами обладаешь ты, — посмотрела Софи на своего собеседника. — И на мой взгляд, гораздо интереснее и романтичнее охотиться за поцелуями, чем за драгоценностями. — В доказательство своих слов Софи поцеловала Истлина в губы. — Вот так. Видишь? Ну разве…
Ист не дал ей договорить. Он прижался губами к ее губам. Софи обвила его шею руками и притянула к себе. Ее пальцы перебирали густые пряди его волос, она вдыхала их знакомый запах, ощущала тяжесть его разгоряченного тела, и казалось, во всем мире не существует больше ничего другого. Их долгий поцелуй становился все более страстным, и Софи почувствовала, как ее грудь под тонким шелковым платьем наливается тяжестью.
Внезапно дверь, ведущая в галерею, распахнулась, и они отпрянули друг от друга. Истлин поднял голову и поверх спинки дивана разглядел леди Нортхем. Вслед за Истлином над изгибом спинки показалось красное от смущения лицо Софи. Леди Элизабет вежливо отвела глаза, поравнявшись с диваном, прошла к двери в библиотеку и скрылась за ней. И все же она успела уловить смех Истлина и испуганный протестующий возглас Софи.
Леди Истлин обиженно надула губы, когда муж попытался снова поцеловать ее.
— Несправедливо, что леди Нортхем разрешают участвовать в поимке вора, а мне позволяют только целоваться.
— Откуда ты знаешь, что она собирается делать?
— Но ты ведь разрешил ей войти, а мне говорил, что твое задание заключается в том, чтобы не пускать в библиотеку никого, кроме тех, кто должен там быть.
Истлин вздохнул и выпрямился, помогая Софи подняться. Затем попытался придать прежний вид своему жабо и сбившемуся на сторону галстуку, а Софи пригладила волосы и поправила вырез платья.
— Неужели ты возражаешь, чтобы твои губы принесли пользу отечеству? — спросил он.
— Принесли пользу отечеству? Ты перегибаешь палку. — Софи бросила на Истлина подозрительный взгляд.
Истлин бесстрастно пожал плечами.
— Почему ты никогда не говорила мне, Софи, о первом вечере нашего знакомства? Ты столько раз могла бы все рассказать.
Софи немного смешалась, когда Истлин так резко сменил тему разговора, и растерянно замолчала.
— Ты говоришь о том, как мы впервые познакомились, да?
Ист кивнул.
— Ведь мы познакомились не на вечере у леди Стенхоп.
— Нет.
— Я был твоим кавалером на балу в «Олмаксе». И повел тебя танцевать вальс. Твой первый вальс.
— Да. Наверное, ты просто уступил просьбам одной из патронесс.
Ист даже теперь не мог отчетливо вспомнить тот вечер.
— У меня ужасно болела голова, — тихо объяснил он. — Я собирался немедленно уйти, но мне тут же настойчиво напомнили, что я обещал станцевать с несколькими юными леди их первый вальс.
— Ты танцевал с мисс Карузерс и обеими сестрами Винсент, — кивнула Софи.
— С двойняшками?
— Да.
— А-а. Так вот почему тот вальс казался мне бесконечным, Их оказалось две.
Софи горько усмехнулась:
— Конечно, тебе могло так показаться, но им бы, я уверена, хотелось, чтобы их первый вальс продолжался как можно дольше. И мне тоже.
— Я сказал что-то не то, Софи? Я вовсе не хотел тебя обидеть.
— Вовсе нет. Просто для тебя танец стал лишь скучной обязанностью, а для нас — величайшим удовольствием. Немного жаль тех наивных девушек, которые так следят за своими ногами, чтобы не оступиться во время танца, и не могут уследить за своим сердцем. Я и сама одна из них.
— Танцевать с тобой было наслаждением, — проговорил Истлин. — Моя память бывает затуманена, но она никогда не обманывает меня. Я наблюдал за тобой, когда ты приехала сегодня на бал, видел, как ты вошла в зал под руку со своей тетей, и что-то начало проясняться в моих воспоминаниях. Картина показалась мне знакомой, как будто я уже пережил нечто подобное раньше. Ты приехала в «Олмакс» вдвоем с леди Дансмор, правильно?
— Ты вспомнил, — тихо прошептала она. — Я не думала, что ты сможешь.
— Тебе следовало бы бросить меня. Такой глупец, как я, не заслуживает счастья.
Небесно-голубое платье Софи переливалось в свете канделябров. Гибкая и изящная ее фигура двигалась послушно воле Иста. Софи повиновалась не приглушенным звукам вальса, слышным в галерее; ее тело чутко прислушивалось к движениям Истлина и отзывалось на них. Едва заметное пожатие его руки, поворот кисти, наклон головы служили для нее сигналом. В них присутствовали та же интимность, та же искренность и открытость. Ист вгляделся в улыбающееся лицо Софи. Ее глаза сияли, а щеки раскраснелись, выдавая волнение.
Золоченые рамы картин, украшавших галерею резиденции французского посла, таинственно мерцали в неверном свете канделябров, и скользящую в вальсе пару окружало золотистое свечение. Лица на портретах сливались в цветные пятна. Казалось, что Истлина и Софи обступила толпа веселых гостей, желающих полюбоваться на танцующих. Они дважды сделали круг вдоль всей галереи, прежде чем замедлить шаг и остановиться, и только потом им пришло в голову, что музыка давно стихла.
Ист подвел Софи к дивану у огромного камина и сел рядом, повернувшись так, чтобы видеть входную дверь в галерею. Закинув руку на спинку дивана, Ист нежно провел кончиками пальцев по обнаженным плечам Софи, ощущая тепло ее тела.
Софи огляделась. В дальнем конце галереи она заметила двойную дверь, которая явно вела не в холл.
— Это дверь в библиотеку посла? — спросила девушка.
Истлин кивнул.
— И сейчас там скрывается вор Джентльмен?
— Да ты просто влюблена в этого парня, — ворчливо произнес Ист. — Признайся, что ты находишь его интересным и даже романтичным. Вот досада, что я не могу похвастать такими же подвигами.
— Я знаю, какими достоинствами обладаешь ты, — посмотрела Софи на своего собеседника. — И на мой взгляд, гораздо интереснее и романтичнее охотиться за поцелуями, чем за драгоценностями. — В доказательство своих слов Софи поцеловала Истлина в губы. — Вот так. Видишь? Ну разве…
Ист не дал ей договорить. Он прижался губами к ее губам. Софи обвила его шею руками и притянула к себе. Ее пальцы перебирали густые пряди его волос, она вдыхала их знакомый запах, ощущала тяжесть его разгоряченного тела, и казалось, во всем мире не существует больше ничего другого. Их долгий поцелуй становился все более страстным, и Софи почувствовала, как ее грудь под тонким шелковым платьем наливается тяжестью.
Внезапно дверь, ведущая в галерею, распахнулась, и они отпрянули друг от друга. Истлин поднял голову и поверх спинки дивана разглядел леди Нортхем. Вслед за Истлином над изгибом спинки показалось красное от смущения лицо Софи. Леди Элизабет вежливо отвела глаза, поравнявшись с диваном, прошла к двери в библиотеку и скрылась за ней. И все же она успела уловить смех Истлина и испуганный протестующий возглас Софи.
Леди Истлин обиженно надула губы, когда муж попытался снова поцеловать ее.
— Несправедливо, что леди Нортхем разрешают участвовать в поимке вора, а мне позволяют только целоваться.
— Откуда ты знаешь, что она собирается делать?
— Но ты ведь разрешил ей войти, а мне говорил, что твое задание заключается в том, чтобы не пускать в библиотеку никого, кроме тех, кто должен там быть.
Истлин вздохнул и выпрямился, помогая Софи подняться. Затем попытался придать прежний вид своему жабо и сбившемуся на сторону галстуку, а Софи пригладила волосы и поправила вырез платья.
— Неужели ты возражаешь, чтобы твои губы принесли пользу отечеству? — спросил он.
— Принесли пользу отечеству? Ты перегибаешь палку. — Софи бросила на Истлина подозрительный взгляд.
Истлин бесстрастно пожал плечами.
— Почему ты никогда не говорила мне, Софи, о первом вечере нашего знакомства? Ты столько раз могла бы все рассказать.
Софи немного смешалась, когда Истлин так резко сменил тему разговора, и растерянно замолчала.
— Ты говоришь о том, как мы впервые познакомились, да?
Ист кивнул.
— Ведь мы познакомились не на вечере у леди Стенхоп.
— Нет.
— Я был твоим кавалером на балу в «Олмаксе». И повел тебя танцевать вальс. Твой первый вальс.
— Да. Наверное, ты просто уступил просьбам одной из патронесс.
Ист даже теперь не мог отчетливо вспомнить тот вечер.
— У меня ужасно болела голова, — тихо объяснил он. — Я собирался немедленно уйти, но мне тут же настойчиво напомнили, что я обещал станцевать с несколькими юными леди их первый вальс.
— Ты танцевал с мисс Карузерс и обеими сестрами Винсент, — кивнула Софи.
— С двойняшками?
— Да.
— А-а. Так вот почему тот вальс казался мне бесконечным, Их оказалось две.
Софи горько усмехнулась:
— Конечно, тебе могло так показаться, но им бы, я уверена, хотелось, чтобы их первый вальс продолжался как можно дольше. И мне тоже.
— Я сказал что-то не то, Софи? Я вовсе не хотел тебя обидеть.
— Вовсе нет. Просто для тебя танец стал лишь скучной обязанностью, а для нас — величайшим удовольствием. Немного жаль тех наивных девушек, которые так следят за своими ногами, чтобы не оступиться во время танца, и не могут уследить за своим сердцем. Я и сама одна из них.
— Танцевать с тобой было наслаждением, — проговорил Истлин. — Моя память бывает затуманена, но она никогда не обманывает меня. Я наблюдал за тобой, когда ты приехала сегодня на бал, видел, как ты вошла в зал под руку со своей тетей, и что-то начало проясняться в моих воспоминаниях. Картина показалась мне знакомой, как будто я уже пережил нечто подобное раньше. Ты приехала в «Олмакс» вдвоем с леди Дансмор, правильно?