Страница:
— Завтра утром у меня важная деловая встреча, которую нельзя отменить. Но я хотел бы встретиться с тобой и твоей подругой за обедом, а потом я устрою для вас великолепную экскурсию по Каирскому музею.
Мери колебалась. К обеду она уже будет в Асуане или в Абу-Симбеле. Как бы ни была она очарована, околдована этим человеком, существовал десяток причин, по которым у этих отношений не было никакого будущего. Но она также знала — причем знала твердо, — что никаких отказов он не примет, даже и надеяться нечего. А ей с Вэлком надо делать дело.
Она решила выбрать легкий путь.
— Звучит заманчиво.
Ей было очень противно обманывать его. Когда он завтра обнаружит ее бегство, то рассердится, и будет прав. Но скажи она ему сейчас о своих планах, он сделает все возможное, чтобы остановить ее или поехать вместе с ней, поэтому она трусливо решила, что оставит ему записку.
Поднявшись на цыпочки, Мери обняла его и поцеловала в щеку.
— Рэм, я не могу даже выразить, как мне было хорошо с тобой. — Слезы навернулись ей на глаза. — Спасибо. — Она поцеловала его в другую щеку и, прежде чем отпрянуть назад, приникла к нему на мгновение. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, любимая. Встретимся за обедом.
Она вошла в номер, закрыла дверь и оперлась на нее спиной. Все сны рано или поздно должны кончаться. Зато останутся чудные воспоминания, они будут согревать в холодные одинокие ночи. Ее пальцы ласкали мягкий мех, она прижалась к нему щекой, он все еще хранил запах Рэма. Мери вздохнула и аккуратно уложила шубу в коробку. Потом собрала остальные подарки и положила сверху. Все, кроме духов и заколок — с ними она расстаться не могла. Она подержала в руках дешевое ожерелье из скарабеев, улыбнулась и положила его в свой чемодан.
А кулон с соколом? Как с ним?
Она скользнула рукой по цепочке и накрыла золотую птицу ладонью. Ну как… как он попал ко мне? Без всякого сомнения, это его работа. Она смутно чувствовала, что существует связь между этим кулоном и всем тем необычным, что происходило здесь с ней.
«Глупо, — сказала она себе. — Это были просто нервные срывы из-за потери жидкости организмом. А этот кулон… это же всего лишь ювелирное украшение, и не больше. Нет, это невозможно. Просто смешно».
Она положила кулон в коробку к остальным возвращаемым подаркам, а затем тут же взяла его снова и принялась баюкать в своих ладонях, чувствуя его тепло и неясное гудение. Ее горло сжалось при мысли, что она никогда его больше не увидит, никогда не подержит в руке, никогда не почувствует снова его тепло на своей груди.
Возьми себя в руки. Мери.
Побыстрее, чтобы не расплакаться, она положила кулон между полами шубы и закрыла крышку коробки.
Упаковав вещи и приготовившись ко сну, Мери села за записку. В ней она намеревалась обмануть Рэма еще раз. Она не любила обманывать и сейчас чувствовала себя отвратительной, мерзкой, коварной, но выбора не было.
Она постучала ручкой по подбородку, пытаясь подобрать нужные слова, и тоска темным облаком накрыла ее с головой. Никогда, надо же, никогда я так и не услышу историю о его бабушке и дедушке.
Она всхлипнула. Слезы текли по ее щекам.
Боже мой. Мери Воэн, чего это ты так раскисла?
Она взяла платок, утерла нос и начала писать.
Сбросив пиджак и галстук и расстегнув рубашку, Рэм стоял на балконе своего номера, который примыкал к номеру Мери. Разумеется, она этого не знала. Он облокотился на перила и глядел в звездное небо, пытаясь представить, что сейчас делает Мери, как она раздевается и готовится лечь в постель.
Как же ему не хотелось отпускать ее сегодня! Он страстно желал взять ее к себе в постель и бесконечно шептать на ухо слова любви, чувствовать вкус ее полных губ, касаться пальцами ее души. Его любовь и вожделение — а они были переплетены друг с другом, это было фактически одно и то же, — можно было тоже сейчас потрогать пальцем, пощупать. Но к ним больно даже прикоснуться.
Господи, как же долго я страдал по ней, ждал ее, любил в своих снах.
Но скоро, скоро она будет снова моей. Во плоти. И навсегда. По крайней мере, пока я живу.
Нетерпение толкало его на безрассудные, отчаянные поступки.
Он нервно запустил пальцы в свои волосы. Надо за собой следить, иначе придется действовать, как отец или дед, то есть запереть ее и таким образом сделать своей. Он усмехнулся этой мысли. Можно себе представить, что учинит это независимое существо из Техаса, если я попытаюсь проделать с ней такое.
Но и ожидание — это же сущий ад. Удастся ли мне заснуть сегодня? Каждый час, каждую минуту я хочу проводить с ней. А теперь эта чертова встреча утром, из-за нее я должен ждать до обеда, чтобы увидеть ее.
Отказаться от встречи было очень соблазнительно, но секретарь сказал, что Тефик Фаяд, глава Мабахета, очень настаивал. Придется с ним встретиться, ничего не поделаешь.
Должность, которую занимал Тефик, примерно соответствовала в Египте директору ФБР в США, и если он звонил, значит, это действительно было важно.
В чем же дело?
Глава 8
Пока он стоял, укрываясь за жасминовым кустом, глаза успели привыкнуть к темноте. Он наблюдал за двумя окнами на верхнем этаже отеля «Мена-Хаус». Сначала погасло первое. Он знал, что это спальня Мери Воэн. Где-то там лежит то, что сделает наконец его богатым, — знаменитый кулон с соколом.
Он знал, что кулон очень ценный, но остолбенел, когда Набиль Тахер сообщил, сколько за него собирается заплатить покупатель. Даже за вычетом комиссионных Тахера, а это двадцать пять процентов, все равно получается огромная сумма. Конечно, Тахер — это старый коварный шакал, и он оставит у себя, наверное, гораздо больше, чем сказал, но лучше не жадничать и не торговаться. У Тахера связи во всем мире, он знает, как найти хорошего покупателя и, что немаловажно, как вывезти вещь из Египта.
Нет, жадничать он не будет. Денег, которые предложил Тахер, хватит на безбедную жизнь до конца дней. Если, конечно, удастся добыть сокола раньше, чем это сделают другие. Рассчитывать, что никто больше не зарится на эту вещицу, было бы непростительной наивностью.
Оторвавшись от своих приятных размышлений, он опять посмотрел на окно Мери Воэн. Интересно, сколько времени ей потребуется, чтобы крепко заснуть? И стоит ли входить туда, пока она спит? Он уже наведался к ней в комнату днем и знал, где там что расположено. С его-то опытом проделать такое было несложно. Жаль только, что кулона в это время на месте не оказалось. Очень соблазнительно было захватить другие украшения, тоже довольно дорогие, но он сдержал себя, зная, что этим все испортит. Сокол много дороже.
Его взгляд скользнул на соседнее окно. На балконе все еще прохлаждался Габри. Нет, сейчас не время. Надо ждать. Он спрятал блокнот в боковой карман пиджака. Ему удалось узнать самое главное: куда направляется Мери Воэн. И он направится туда же. А пока надо ждать.
Самое главное — терпение.
Он улыбнулся и скрылся в темноте.
Глава 9
Мери зевнула и попросила стюардессу принести еще чашечку кофе.
— Рада видеть, что я не единственная, кто в это утро накачивает себя наркотиком, — подала голос Вэлком. — Обычно по утрам ты живая и бодрая до вульгарности. А сегодня что? Поздно легла?
— Легла-то сравнительно рано. Просто долго не могла заснуть.
Понимать это надо было так, что она этой ночью вообще не спала. Мучилась виной за свое коварство, за ложь перед Рэмом.
Врать, конечно, было ужасно — а она соврала, что уезжает из страны, — но у нее не было сомнений в том, что если она скажет ему правду, то ее постигнет участь его матери. Он просто запрет ее в комнате. Правда, одна половина ее сознания не возражала против такого исхода, но другой половине казалось, что так могут поступать только троглодиты. В конце концов она выбрала самый легкий путь — оставила пакет с подарками и записку у портье. К тому времени, когда Рэм ее получит, она уже будет далеко.
Мери была уверена, что она поступила правильно. Но если ты все сделала правильно, почему же ты чувствуешь себя такой несчастной?
— Ты выглядишь так, как будто тебя очень долго жевала корова. Знаешь, такая большая, с рогами. Пожевала, пожевала и выплюнула, — снова подала голос Вэлком. — Конечно же, неприятности с мужчинами. Вернее, с мужчиной. Надеюсь, ты не втюрилась в этого египетского плейбоя?
— В кого это? — спросила Мери, напуская на себя невинно-удивленный вид.
— В кого? Да в того, с кем ты проводила время. По-моему, его зовут Омар Шариф, правда, я могу ошибиться.
— Как это я могла влюбиться в Рэма, если познакомилась с ним только два дня назад? А может быть, мы были знакомы с ним раньше, в прошлой жизни?
— Опять затягиваешь свою старую песенку?
— Вэлком, ты веришь, что человек проживает не одну жизнь?
— Ты имеешь в виду реинкарнацию? Да, я читала об этом, и считаю, что такая гипотеза имеет право на существование, так же, как и остальные. Однажды я была на сеансе гипноза, и меня возвратили в мою прошлую жизнь. Я надеялась, что буду русской царевной или кем-нибудь не хуже. Ничего подобного. Грязная маленькая лачуга, а вокруг куча сопливых детишек. Господи, как это было ужасно. — Вэлком поежилась. — Кстати, а почему ты спросила? Тебе кажется, что ты была знакома раньше с Рэмом Габри?
— Не знаю. Звучит довольно глупо, не правда ли? Но со мной здесь происходило так много загадочного, что поневоле начинаешь задумываться. Прежде мне такое и в голову не приходило. Это мой папа большой специалист по карме, прошлой жизни и всему такому. Он ведь в молодости был хиппи, это у него еще оттуда.
— Золотко, твой отец и сейчас самый настоящий хиппи. А теперь расскажи мне все по порядку.
Мери поведала о последних странных событиях, и Вэлком, надо отдать ей должное, ни разу даже и бровью не повела.
— В общем, как видишь, сны, видения, странные состояния. Я пыталась списать все его на жару, потерю организмом жидкости, нервное переутомление, хваталась за любое разумное объяснение, какое могла вообразить, но это как-то мало помогало. Видимо, Рэм и Египет… это они оказывают на меня такое странное действие. Даже страшно становится.
— А знаешь, я совсем не нахожу это страшным. В твоем изложении все это представляется мне невероятно романтичным. На твоем месте я была бы счастлива.
— Счастлива? Да ты с ума сошла. Какие мужчины к тебе неровно дышат — Филипп, Эдвард! Чего тебе еще не хватает?
— Неровно дышат! Чудесно сказано. Единственная вещь, которую мне может предложить Филипп, — это охапка сена в качестве подстилки. А насчет Эдварда, кажется, я уже высказывалась.
— Ну да, я забыла, он же слабак, — хихикнула Мери. — Но Филипп мне кажется мужчиной на все сто. Вначале я подумала, что, знаешь, это такой «оцень, оцень культурный и вежливый дипломат», но, поработав с ним рядом, увидела, что там внутри, под лаковой скорлупой, скрывается настоящий мужчина. Он не слабак, это точно. И мне кажется, он заинтересован в чем-то большем, чем провести с тобой время на охапке сена. Я видела, как вы шушукались в аэропорту.
— Поверь мне, я знаю Филиппа не первый год. Серьезные отношения не для него. Мы с ним друзья, и только.
— А тебе не кажется, что многое зависит от тебя самой? Никогда не забуду, как он починил мою «лейку». Этот старый фотоаппарат подарил мне отец, он для меня очень много значит. Я уже решила, что больше пользоваться им невозможно. А рекомендательные письма, которыми он нас снабдил? Да они для нас просто клад. К тому же он красивый и…
— Он женат, Мери.
— О…
— Вот именно что о…
— Не везет нам с тобой в любви, хоть плачь, — вздохнула Мери.
— Это мне не везет. Рэм Габри, насколько мне известно, не женат, и мужчина он потрясающий.
— Да, мужчина он потрясающий. И при благоприятном стечении обстоятельств в него можно было бы влюбиться, и очень легко, но… это уже из области научной фантастики. К тому же у меня достаточно ума, чтобы сообразить, кто я такая. Обычная девушка из США. Мы совершенно чужие — из разных стран, разных культур; у нас совершенно разные семьи, цели в жизни. Нельзя же в самом деле ткнуть пальцем в первую попавшуюся на улице и заявить: «Я хочу на тебе жениться». Такие браки бывают удачными один на миллион.
— Кого ты пытаешься убедить, золотко? Меня или себя?
Мери вздохнула и переменила позу в кресле.
— Себя, наверное. Во всей этой истории так много непонятного. В любом случае я его больше никогда не увижу.
— Если он такой решительный, как ты его описала, я бы на это не полагалась.
— Он просто не сможет меня найти. В записке, которую я ему оставила, написано, что мы улетаем в Рим.
Глава 10
— Как поживают ваш папа и ваша очаровательная мама? — спросил Тефик Фаяд, помешивая кофе.
— У них все прекрасно. Спасибо, — ответил Рэм. Они сидели на балконе директорского кабинета. Глотнув кофе из чашки, он добавил:
— Они сейчас в Штатах. Мама занимается изданием своей очередной книги.
— Да, да, «Рубины в полдень». Чудесная вещь.
Рэм вскинул глаза на директора Мабахета:
— Вы читали детективы моей матери?
— Конечно. Я люблю хорошие убийства. — Он засмеялся своей шутке, и золотые коронки его зубов блеснули на солнце. — Особенно если расследовать их приходится не мне. Берите пирожное.
Рэм отказался и, потягивая кофе, продолжал терпеливо дожидаться, когда же директор перейдет к делу. Тефик Фаяд — старый хитрый лис, с ним было очень непросто. Любое сколько-нибудь значительное событие, имевшее место в Египте, немедленно становилось известно ему. И незначительное тоже. Было бы наивностью полагать, что он станет тратить драгоценные утренние часы на пустячные разговоры. Толстые щеки, глаза слегка навыкате, двойной подбородок — он всегда напоминал Рэму пса, кем, по существу, и являлся. Видимо, он взял сейчас какой-то след.
Фаяд выбрал мягкую булочку, намазал ее толстым слоем масла и начал медленно, с аппетитом поглощать ее, явно наслаждаясь. Рэм ждал, зная, что Фаяд перейдет к существу дела, только когда созреет.
— Насколько я понял, в последнее время вас часто видели в обществе одной хорошенькой американки. Меритатен Воэн, если я правильно запомнил ее имя.
Рэм напрягся.
— Я и не знал, что моя личная жизнь находится под наблюдением Мабахета. Фаяд весело рассмеялся:
— Это ее личная жизнь находится под наблюдением. Расскажите мне, что вы знаете о мисс Воэн и ее подруге.
— Не могу представить, чем могли заинтересовать вас эти женщины, — нахмурился Рэм. — Мери… мисс Воэн — профессиональный фотограф из Техаса. Ее мать и моя, они старые приятельницы. Она здесь по приглашению администрации отеля «Гор», ей заказано сделать фотографии для рекламного проспекта. Я не знаком с ее подругой, но знаю, что она модель и позирует для фотографий этого рекламного проспекта. Ее зовут Вэлком.
— Ах да, очаровательная мисс Винейбл. Насколько мне известно, это модель мирового класса, и гонорары у нее соответствующие. Во сколько же обойдется этот рекламный проспект?
— Ну, тут есть дополнительные обстоятельства. Как я уже сказал, Вэлком… мисс Винейбл — подруга мисс Воэн. Я знаю, что они совместно владеют фирмой, которая выпускает этот рекламный проспект.
Фаяд откинулся назад и положил руку на свою обширную талию.
— Ага.
Рэм ждал. Фаяд молчал. Тогда Рэм осмелился спросить:
— А почему, собственно, вас заинтересовали эти женщины?
Директор пожал плечами:
— Возможно, они меня совсем не интересуют. А может быть, интересуют. — Он опять потянулся за булочкой, намазал ее маслом и только тогда произнес:
— Я слышал, что мисс Воэн носит какой-то необычный кулон.
— А вам-то что за дело до ее украшений? — мгновенно вспылил Рэм.
Фаяд медленно доел булочку и облизнул пальцы.
— Надеюсь, мне не нужно вам напоминать, что за вывоз из страны ценных предметов старины предусмотрено наказание от пяти до двадцати пяти лет.
Лицо Рэма окаменело.
— Кулон, который она носит, подарил ей я. Он является моей собственностью уже много-много лет.
— Ага.
Рэм едва сдерживал себя под пристальным взглядом директора. Он сказал правду и не считал нужным вдаваться в детали. Все равно этот прагматик Фаяд ничего не поймет. Да, Господи, он сам иногда ничего не понимает.
Фаяд глотнул кофе.
— Вам бы следовало предупредить даму, ей нужно быть очень осторожной с таким… необычным украшением. Вещь эта антикварная, и, я думаю, на нее найдется немало охотников.
— По-моему, я ей уже что-то такое говорил, но обязательно при первой же возможности напомню. А теперь, если вы меня извините… — Рэм встал.
Фаяд махнул рукой, чтобы он снова сел:
— У меня к вам еще вопрос… а может быть, даже два.
— Я слушаю.
— Вам известен человек по имени Филипп Ванхорн?
Рэм нахмурился, пытаясь вспомнить:
— Имя мне кажется знакомым, но…
— Он атташе в американском посольстве. А до этого работал в Париже, где, как известно, обитает мисс Винейбл. Высокий мужчина, блондин.
— Ах да, — сказал Рэм, — вспомнил. Я познакомился с ним на приеме в посольстве несколько дней назад. А почему вы о нем спросили?
Фаяд промокнул губы салфеткой, аккуратно вытер пальцы и положил салфетку на стол. Затем снова откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе. Все это время он не переставал изучать Рэма своими пронзительными глазами.
— Спросил я вас о нем, потому что у меня есть серьезные подозрения, что мистер Ванхорн — агент ЦРУ.
— Ну и что?
— А то, что его неоднократно видели в компании мисс Винейбл и мисс Воэн.
Рэм старался сохранить невозмутимое выражение лица.
— Я вас понял. И хотя все это было мне не известно, — он улыбнулся, — не могу себе представить, чтобы Мери могла быть шпионкой. Как я уже говорил, наши матери — большие приятельницы. Причем старые. Мы почти родственники. Я уверен, их встречи с этим человеком были абсолютно безобидные.
— Возможно. Но вот что интересно: сегодня в аэропорту, перед отлетом, мистер Ванхорн передал мисс Винейбл какие-то бумаги, а мисс Воэн получила от него пакет.
Рэма мгновенно охватила паника.
— В каком аэропорту? — спросил он, схватившись за подлокотник кресла.
Фаяд поправил узел своего галстука.
— Самолет направлялся в Асуан. Рейс в восемь тридцать три.
— Будь оно проклято! — пробормотал Рэм.
— Если я правильно понял, вам эта маленькая деталь известна не была?
— Совершенно верно. Видимо, что-то произошло с тех пор, как мы расстались вчера вечером. — Рэм встал. — Я очень извиняюсь, но у меня неотложные дела.
Директор тоже встал. На его лице играла легкая улыбка.
— Конечно. Спасибо, что нашли время зайти. — Он протянул руку. — Я уверен, что все так и есть, как вы сказали, то есть что все это совершенно с их стороны безобидно, но я уверен также и в том, что вы проинформируете нас, если обнаружите что-то… имеющее отношение к национальной безопасности.
— Разумеется.
Рэм поспешил к своему автомобилю, бормоча по дороге проклятия. Он надеялся, что его люди окажутся не такими лопухами, как он.
Он ехал в «Мена-Хаус» злой, как тысяча чертей. Надо же, так запросто провела меня за нос. Как ребенка.
Глава 11
В аэропорту Асуана Вэлком протянула Мери конверт.
— Что это?
Вэлком улыбнулась:
— Сюрприз. Я знаю, как тебе хочется посмотреть Абу-Симбел [13], а с другой стороны, у нас очень туго со временем. Поэтому я решила так: я отправляюсь в отель, устраиваюсь там и все прочее, а ты в это время слетаешь в Абу-Симбел — туда всего полчаса лету. Экскурсионный самолет отправляется через несколько минут. Ну как, согласна?
— Потрясающе! А я так переживала, что не удастся побывать там. А как же ты?
— Обо мне не беспокойся. Меня не очень вдохновляет таскаться по грязи среди пыльных руин. Я предпочитаю посидеть на тенистой веранде с бокалом чего-нибудь прохладительного. Ну давай же. Тебе еще надо найти группу. — Вэлком повернулась и чуть не сшибла человека, стоящего рядом. Рассеянно пробормотав: «Извините», — она потащила Мери к дюжине пожилых людей, в большинстве своем женщин. Их руководитель держал табличку: «КЛУБ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ „ЗОЛОТЫЕ ГОДЫ“.
В ответ на вопросительную гримасу Мери Вэлком улыбнулась:
— Это самое лучшее, что мне удалось раздобыть за такой короткий срок. Не беспокойся, тебе с ними будет хорошо. Вот увидишь. А я заберу твои вещи в отель. Вы прилетите обратно примерно в два. Я буду ждать. — Вэлком чмокнула Мери в щеку. — Развлекайся, золотко. Я побежала.
Мери успела представиться группе, и тут же объявили посадку.
Рядом с ней села маленькая полная женщина с седыми кудряшками, в легком розовом платье. Ее серые глаза улыбались.
— Привет. Я Нонна Крафт.
— Мери Воэн. — Не ответить на эту солнечную улыбку было невозможно. Не старушка, а херувим.
— Мы рады, что вы присоединились к нам. Так приятно видеть рядом молодую девушку. Я очень соскучилась по молодежи. — Она придвинулась ближе и зашептала:
— Я попросилась к вам, чтобы не сидеть рядом с Эстер. Она моя кузина, мы жили с ней когда-то в общежитии, когда учились. Вы знаете, она такая зануда. Скучная и старомодная. Стала такой после того, как муж сбежал с секретаршей. Это случилось, наверное, больше сорока лет назад. «Так ведь это же чудесно», — говорю я ей, но Эстер, которая всегда была такой жизнерадостной красавицей, ни в какую. Полюбуйтесь: высохла, как чернослив. Она даже не захотела посмотреть Большую пирамиду. Вы можете себе представить: побывать в Египте и не посмотреть Большую пирамиду? «Боюсь туда заходить» — вот что сказала она. Ну, как вам это нравится? Смешно. А я себе такой жизни не представляю. Надо держать ее вот так, в обеих руках. — Ее голос возвысился, а пухлые кулачки сжались.
— А вон сидит Ли Генри. — Нонна показала на женщину двумя рядами впереди. — Она в эту поездку собиралась несколько лет. А тут ее сын с невесткой — они биологи в Кентукки — надумали отправляться в исследовательскую экспедицию на Амазонку. И, конечно же, оставили своего ребенка на нее. Так что же теперь, прикажете отказываться от путешествия? «Как бы не так, — сказала я ей, — бери маленького разбойника с собой». Ведь у большинства из нас есть внуки. Но, я вам скажу, Брэдли тот еще мальчик. Вон он сидит рядом с Ли. Двенадцать лет бездельнику, а сообразительный какой, а хитрый… а проказливый. Видите ли, он у них очень любознательный, так считают его родители, а я назвала бы это несколько иначе. Если бы Ли не была моей лучшей подругой, я бы этого маленького негодяя перегнула через колено… — Она остановилась и улыбнулась. — Чего это я все про себя и про себя. Поговорите теперь вы. Расскажите о себе. Что вам удалось уже посмотреть?
Так они проболтали и просмеялись все время полета. В автобусе, который отвозил их к храмовому комплексу, они опять сели вместе. Нонна, а она упорно настаивала, чтобы Мери звала ее только Нонной, познакомила ее с остальными членами группы. Все они были из Атланты. Веселые, жизнерадостные люди. Особняком держалась только Эстер Беррингтон. Более строго одетая, чем все остальные, она вела себя весьма сдержанно.
Когда они прибыли на место, доктор Стоктон, симпатичный обходительный джентльмен, высокий и стройный, помог дамам выйти из автобуса. Мери сразу же прониклась к нему симпатией. Что-то в его мягких манерах, спокойном достоинстве, нежной каденции его южной речи напоминало ей дядю Джаспера, который был ее любимым родственником.
Когда доктор Стоктон помогал сходить на землю Эстер, улыбка его стала шире, но та фыркнула, быстро выхватила свою руку и отошла прочь. Доктор задумчиво посмотрел ей вслед.
— Замечательная фигура у этой женщины, — грустно произнес он, заметив, что Мери смотрит на него. — Печально все это…
Мери взяла его под руку. Они начали медленно спускаться по каменным ступеням вниз, к храму.
Мери колебалась. К обеду она уже будет в Асуане или в Абу-Симбеле. Как бы ни была она очарована, околдована этим человеком, существовал десяток причин, по которым у этих отношений не было никакого будущего. Но она также знала — причем знала твердо, — что никаких отказов он не примет, даже и надеяться нечего. А ей с Вэлком надо делать дело.
Она решила выбрать легкий путь.
— Звучит заманчиво.
Ей было очень противно обманывать его. Когда он завтра обнаружит ее бегство, то рассердится, и будет прав. Но скажи она ему сейчас о своих планах, он сделает все возможное, чтобы остановить ее или поехать вместе с ней, поэтому она трусливо решила, что оставит ему записку.
Поднявшись на цыпочки, Мери обняла его и поцеловала в щеку.
— Рэм, я не могу даже выразить, как мне было хорошо с тобой. — Слезы навернулись ей на глаза. — Спасибо. — Она поцеловала его в другую щеку и, прежде чем отпрянуть назад, приникла к нему на мгновение. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, любимая. Встретимся за обедом.
Она вошла в номер, закрыла дверь и оперлась на нее спиной. Все сны рано или поздно должны кончаться. Зато останутся чудные воспоминания, они будут согревать в холодные одинокие ночи. Ее пальцы ласкали мягкий мех, она прижалась к нему щекой, он все еще хранил запах Рэма. Мери вздохнула и аккуратно уложила шубу в коробку. Потом собрала остальные подарки и положила сверху. Все, кроме духов и заколок — с ними она расстаться не могла. Она подержала в руках дешевое ожерелье из скарабеев, улыбнулась и положила его в свой чемодан.
А кулон с соколом? Как с ним?
Она скользнула рукой по цепочке и накрыла золотую птицу ладонью. Ну как… как он попал ко мне? Без всякого сомнения, это его работа. Она смутно чувствовала, что существует связь между этим кулоном и всем тем необычным, что происходило здесь с ней.
«Глупо, — сказала она себе. — Это были просто нервные срывы из-за потери жидкости организмом. А этот кулон… это же всего лишь ювелирное украшение, и не больше. Нет, это невозможно. Просто смешно».
Она положила кулон в коробку к остальным возвращаемым подаркам, а затем тут же взяла его снова и принялась баюкать в своих ладонях, чувствуя его тепло и неясное гудение. Ее горло сжалось при мысли, что она никогда его больше не увидит, никогда не подержит в руке, никогда не почувствует снова его тепло на своей груди.
Возьми себя в руки. Мери.
Побыстрее, чтобы не расплакаться, она положила кулон между полами шубы и закрыла крышку коробки.
Упаковав вещи и приготовившись ко сну, Мери села за записку. В ней она намеревалась обмануть Рэма еще раз. Она не любила обманывать и сейчас чувствовала себя отвратительной, мерзкой, коварной, но выбора не было.
Она постучала ручкой по подбородку, пытаясь подобрать нужные слова, и тоска темным облаком накрыла ее с головой. Никогда, надо же, никогда я так и не услышу историю о его бабушке и дедушке.
Она всхлипнула. Слезы текли по ее щекам.
Боже мой. Мери Воэн, чего это ты так раскисла?
Она взяла платок, утерла нос и начала писать.
Сбросив пиджак и галстук и расстегнув рубашку, Рэм стоял на балконе своего номера, который примыкал к номеру Мери. Разумеется, она этого не знала. Он облокотился на перила и глядел в звездное небо, пытаясь представить, что сейчас делает Мери, как она раздевается и готовится лечь в постель.
Как же ему не хотелось отпускать ее сегодня! Он страстно желал взять ее к себе в постель и бесконечно шептать на ухо слова любви, чувствовать вкус ее полных губ, касаться пальцами ее души. Его любовь и вожделение — а они были переплетены друг с другом, это было фактически одно и то же, — можно было тоже сейчас потрогать пальцем, пощупать. Но к ним больно даже прикоснуться.
Господи, как же долго я страдал по ней, ждал ее, любил в своих снах.
Но скоро, скоро она будет снова моей. Во плоти. И навсегда. По крайней мере, пока я живу.
Нетерпение толкало его на безрассудные, отчаянные поступки.
Он нервно запустил пальцы в свои волосы. Надо за собой следить, иначе придется действовать, как отец или дед, то есть запереть ее и таким образом сделать своей. Он усмехнулся этой мысли. Можно себе представить, что учинит это независимое существо из Техаса, если я попытаюсь проделать с ней такое.
Но и ожидание — это же сущий ад. Удастся ли мне заснуть сегодня? Каждый час, каждую минуту я хочу проводить с ней. А теперь эта чертова встреча утром, из-за нее я должен ждать до обеда, чтобы увидеть ее.
Отказаться от встречи было очень соблазнительно, но секретарь сказал, что Тефик Фаяд, глава Мабахета, очень настаивал. Придется с ним встретиться, ничего не поделаешь.
Должность, которую занимал Тефик, примерно соответствовала в Египте директору ФБР в США, и если он звонил, значит, это действительно было важно.
В чем же дело?
Глава 8
Не люди кругом, а стервятники,
Живут в нищете и убожестве,
И уже не осталось никого,
Кто бы сохранил белые одежды.
Жалоба Ипувера, 2180 — 1990 гг. до Рождества Христова
Пока он стоял, укрываясь за жасминовым кустом, глаза успели привыкнуть к темноте. Он наблюдал за двумя окнами на верхнем этаже отеля «Мена-Хаус». Сначала погасло первое. Он знал, что это спальня Мери Воэн. Где-то там лежит то, что сделает наконец его богатым, — знаменитый кулон с соколом.
Он знал, что кулон очень ценный, но остолбенел, когда Набиль Тахер сообщил, сколько за него собирается заплатить покупатель. Даже за вычетом комиссионных Тахера, а это двадцать пять процентов, все равно получается огромная сумма. Конечно, Тахер — это старый коварный шакал, и он оставит у себя, наверное, гораздо больше, чем сказал, но лучше не жадничать и не торговаться. У Тахера связи во всем мире, он знает, как найти хорошего покупателя и, что немаловажно, как вывезти вещь из Египта.
Нет, жадничать он не будет. Денег, которые предложил Тахер, хватит на безбедную жизнь до конца дней. Если, конечно, удастся добыть сокола раньше, чем это сделают другие. Рассчитывать, что никто больше не зарится на эту вещицу, было бы непростительной наивностью.
Оторвавшись от своих приятных размышлений, он опять посмотрел на окно Мери Воэн. Интересно, сколько времени ей потребуется, чтобы крепко заснуть? И стоит ли входить туда, пока она спит? Он уже наведался к ней в комнату днем и знал, где там что расположено. С его-то опытом проделать такое было несложно. Жаль только, что кулона в это время на месте не оказалось. Очень соблазнительно было захватить другие украшения, тоже довольно дорогие, но он сдержал себя, зная, что этим все испортит. Сокол много дороже.
Его взгляд скользнул на соседнее окно. На балконе все еще прохлаждался Габри. Нет, сейчас не время. Надо ждать. Он спрятал блокнот в боковой карман пиджака. Ему удалось узнать самое главное: куда направляется Мери Воэн. И он направится туда же. А пока надо ждать.
Самое главное — терпение.
Он улыбнулся и скрылся в темноте.
Глава 9
Мое сердце вздрагивает,
Когда я подумаю о нем.
Я пленница его любви.
— Послушай, но ведь он сумасшедший!
— Верно, но не больше, чем я!
Из песен Нового Царства, 1550 — 1080 гг. до Рождества Христова
Мери зевнула и попросила стюардессу принести еще чашечку кофе.
— Рада видеть, что я не единственная, кто в это утро накачивает себя наркотиком, — подала голос Вэлком. — Обычно по утрам ты живая и бодрая до вульгарности. А сегодня что? Поздно легла?
— Легла-то сравнительно рано. Просто долго не могла заснуть.
Понимать это надо было так, что она этой ночью вообще не спала. Мучилась виной за свое коварство, за ложь перед Рэмом.
Врать, конечно, было ужасно — а она соврала, что уезжает из страны, — но у нее не было сомнений в том, что если она скажет ему правду, то ее постигнет участь его матери. Он просто запрет ее в комнате. Правда, одна половина ее сознания не возражала против такого исхода, но другой половине казалось, что так могут поступать только троглодиты. В конце концов она выбрала самый легкий путь — оставила пакет с подарками и записку у портье. К тому времени, когда Рэм ее получит, она уже будет далеко.
Мери была уверена, что она поступила правильно. Но если ты все сделала правильно, почему же ты чувствуешь себя такой несчастной?
— Ты выглядишь так, как будто тебя очень долго жевала корова. Знаешь, такая большая, с рогами. Пожевала, пожевала и выплюнула, — снова подала голос Вэлком. — Конечно же, неприятности с мужчинами. Вернее, с мужчиной. Надеюсь, ты не втюрилась в этого египетского плейбоя?
— В кого это? — спросила Мери, напуская на себя невинно-удивленный вид.
— В кого? Да в того, с кем ты проводила время. По-моему, его зовут Омар Шариф, правда, я могу ошибиться.
— Как это я могла влюбиться в Рэма, если познакомилась с ним только два дня назад? А может быть, мы были знакомы с ним раньше, в прошлой жизни?
— Опять затягиваешь свою старую песенку?
— Вэлком, ты веришь, что человек проживает не одну жизнь?
— Ты имеешь в виду реинкарнацию? Да, я читала об этом, и считаю, что такая гипотеза имеет право на существование, так же, как и остальные. Однажды я была на сеансе гипноза, и меня возвратили в мою прошлую жизнь. Я надеялась, что буду русской царевной или кем-нибудь не хуже. Ничего подобного. Грязная маленькая лачуга, а вокруг куча сопливых детишек. Господи, как это было ужасно. — Вэлком поежилась. — Кстати, а почему ты спросила? Тебе кажется, что ты была знакома раньше с Рэмом Габри?
— Не знаю. Звучит довольно глупо, не правда ли? Но со мной здесь происходило так много загадочного, что поневоле начинаешь задумываться. Прежде мне такое и в голову не приходило. Это мой папа большой специалист по карме, прошлой жизни и всему такому. Он ведь в молодости был хиппи, это у него еще оттуда.
— Золотко, твой отец и сейчас самый настоящий хиппи. А теперь расскажи мне все по порядку.
Мери поведала о последних странных событиях, и Вэлком, надо отдать ей должное, ни разу даже и бровью не повела.
— В общем, как видишь, сны, видения, странные состояния. Я пыталась списать все его на жару, потерю организмом жидкости, нервное переутомление, хваталась за любое разумное объяснение, какое могла вообразить, но это как-то мало помогало. Видимо, Рэм и Египет… это они оказывают на меня такое странное действие. Даже страшно становится.
— А знаешь, я совсем не нахожу это страшным. В твоем изложении все это представляется мне невероятно романтичным. На твоем месте я была бы счастлива.
— Счастлива? Да ты с ума сошла. Какие мужчины к тебе неровно дышат — Филипп, Эдвард! Чего тебе еще не хватает?
— Неровно дышат! Чудесно сказано. Единственная вещь, которую мне может предложить Филипп, — это охапка сена в качестве подстилки. А насчет Эдварда, кажется, я уже высказывалась.
— Ну да, я забыла, он же слабак, — хихикнула Мери. — Но Филипп мне кажется мужчиной на все сто. Вначале я подумала, что, знаешь, это такой «оцень, оцень культурный и вежливый дипломат», но, поработав с ним рядом, увидела, что там внутри, под лаковой скорлупой, скрывается настоящий мужчина. Он не слабак, это точно. И мне кажется, он заинтересован в чем-то большем, чем провести с тобой время на охапке сена. Я видела, как вы шушукались в аэропорту.
— Поверь мне, я знаю Филиппа не первый год. Серьезные отношения не для него. Мы с ним друзья, и только.
— А тебе не кажется, что многое зависит от тебя самой? Никогда не забуду, как он починил мою «лейку». Этот старый фотоаппарат подарил мне отец, он для меня очень много значит. Я уже решила, что больше пользоваться им невозможно. А рекомендательные письма, которыми он нас снабдил? Да они для нас просто клад. К тому же он красивый и…
— Он женат, Мери.
— О…
— Вот именно что о…
— Не везет нам с тобой в любви, хоть плачь, — вздохнула Мери.
— Это мне не везет. Рэм Габри, насколько мне известно, не женат, и мужчина он потрясающий.
— Да, мужчина он потрясающий. И при благоприятном стечении обстоятельств в него можно было бы влюбиться, и очень легко, но… это уже из области научной фантастики. К тому же у меня достаточно ума, чтобы сообразить, кто я такая. Обычная девушка из США. Мы совершенно чужие — из разных стран, разных культур; у нас совершенно разные семьи, цели в жизни. Нельзя же в самом деле ткнуть пальцем в первую попавшуюся на улице и заявить: «Я хочу на тебе жениться». Такие браки бывают удачными один на миллион.
— Кого ты пытаешься убедить, золотко? Меня или себя?
Мери вздохнула и переменила позу в кресле.
— Себя, наверное. Во всей этой истории так много непонятного. В любом случае я его больше никогда не увижу.
— Если он такой решительный, как ты его описала, я бы на это не полагалась.
— Он просто не сможет меня найти. В записке, которую я ему оставила, написано, что мы улетаем в Рим.
Глава 10
Никогда не говори: «Завтра будет таким же, как сегодня».
Никому не дано это знать.
Быть может, ты проснешься завтра, а вместо воды — кругом одни пески.
Крокодилы и бегемоты повылезли на сухую землю умирать, а рыбы нелепо ловят ртами воздух…
Из притчей Аменхотепа, 1580 — 1320 гг. до Рождества Христова
— Как поживают ваш папа и ваша очаровательная мама? — спросил Тефик Фаяд, помешивая кофе.
— У них все прекрасно. Спасибо, — ответил Рэм. Они сидели на балконе директорского кабинета. Глотнув кофе из чашки, он добавил:
— Они сейчас в Штатах. Мама занимается изданием своей очередной книги.
— Да, да, «Рубины в полдень». Чудесная вещь.
Рэм вскинул глаза на директора Мабахета:
— Вы читали детективы моей матери?
— Конечно. Я люблю хорошие убийства. — Он засмеялся своей шутке, и золотые коронки его зубов блеснули на солнце. — Особенно если расследовать их приходится не мне. Берите пирожное.
Рэм отказался и, потягивая кофе, продолжал терпеливо дожидаться, когда же директор перейдет к делу. Тефик Фаяд — старый хитрый лис, с ним было очень непросто. Любое сколько-нибудь значительное событие, имевшее место в Египте, немедленно становилось известно ему. И незначительное тоже. Было бы наивностью полагать, что он станет тратить драгоценные утренние часы на пустячные разговоры. Толстые щеки, глаза слегка навыкате, двойной подбородок — он всегда напоминал Рэму пса, кем, по существу, и являлся. Видимо, он взял сейчас какой-то след.
Фаяд выбрал мягкую булочку, намазал ее толстым слоем масла и начал медленно, с аппетитом поглощать ее, явно наслаждаясь. Рэм ждал, зная, что Фаяд перейдет к существу дела, только когда созреет.
— Насколько я понял, в последнее время вас часто видели в обществе одной хорошенькой американки. Меритатен Воэн, если я правильно запомнил ее имя.
Рэм напрягся.
— Я и не знал, что моя личная жизнь находится под наблюдением Мабахета. Фаяд весело рассмеялся:
— Это ее личная жизнь находится под наблюдением. Расскажите мне, что вы знаете о мисс Воэн и ее подруге.
— Не могу представить, чем могли заинтересовать вас эти женщины, — нахмурился Рэм. — Мери… мисс Воэн — профессиональный фотограф из Техаса. Ее мать и моя, они старые приятельницы. Она здесь по приглашению администрации отеля «Гор», ей заказано сделать фотографии для рекламного проспекта. Я не знаком с ее подругой, но знаю, что она модель и позирует для фотографий этого рекламного проспекта. Ее зовут Вэлком.
— Ах да, очаровательная мисс Винейбл. Насколько мне известно, это модель мирового класса, и гонорары у нее соответствующие. Во сколько же обойдется этот рекламный проспект?
— Ну, тут есть дополнительные обстоятельства. Как я уже сказал, Вэлком… мисс Винейбл — подруга мисс Воэн. Я знаю, что они совместно владеют фирмой, которая выпускает этот рекламный проспект.
Фаяд откинулся назад и положил руку на свою обширную талию.
— Ага.
Рэм ждал. Фаяд молчал. Тогда Рэм осмелился спросить:
— А почему, собственно, вас заинтересовали эти женщины?
Директор пожал плечами:
— Возможно, они меня совсем не интересуют. А может быть, интересуют. — Он опять потянулся за булочкой, намазал ее маслом и только тогда произнес:
— Я слышал, что мисс Воэн носит какой-то необычный кулон.
— А вам-то что за дело до ее украшений? — мгновенно вспылил Рэм.
Фаяд медленно доел булочку и облизнул пальцы.
— Надеюсь, мне не нужно вам напоминать, что за вывоз из страны ценных предметов старины предусмотрено наказание от пяти до двадцати пяти лет.
Лицо Рэма окаменело.
— Кулон, который она носит, подарил ей я. Он является моей собственностью уже много-много лет.
— Ага.
Рэм едва сдерживал себя под пристальным взглядом директора. Он сказал правду и не считал нужным вдаваться в детали. Все равно этот прагматик Фаяд ничего не поймет. Да, Господи, он сам иногда ничего не понимает.
Фаяд глотнул кофе.
— Вам бы следовало предупредить даму, ей нужно быть очень осторожной с таким… необычным украшением. Вещь эта антикварная, и, я думаю, на нее найдется немало охотников.
— По-моему, я ей уже что-то такое говорил, но обязательно при первой же возможности напомню. А теперь, если вы меня извините… — Рэм встал.
Фаяд махнул рукой, чтобы он снова сел:
— У меня к вам еще вопрос… а может быть, даже два.
— Я слушаю.
— Вам известен человек по имени Филипп Ванхорн?
Рэм нахмурился, пытаясь вспомнить:
— Имя мне кажется знакомым, но…
— Он атташе в американском посольстве. А до этого работал в Париже, где, как известно, обитает мисс Винейбл. Высокий мужчина, блондин.
— Ах да, — сказал Рэм, — вспомнил. Я познакомился с ним на приеме в посольстве несколько дней назад. А почему вы о нем спросили?
Фаяд промокнул губы салфеткой, аккуратно вытер пальцы и положил салфетку на стол. Затем снова откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе. Все это время он не переставал изучать Рэма своими пронзительными глазами.
— Спросил я вас о нем, потому что у меня есть серьезные подозрения, что мистер Ванхорн — агент ЦРУ.
— Ну и что?
— А то, что его неоднократно видели в компании мисс Винейбл и мисс Воэн.
Рэм старался сохранить невозмутимое выражение лица.
— Я вас понял. И хотя все это было мне не известно, — он улыбнулся, — не могу себе представить, чтобы Мери могла быть шпионкой. Как я уже говорил, наши матери — большие приятельницы. Причем старые. Мы почти родственники. Я уверен, их встречи с этим человеком были абсолютно безобидные.
— Возможно. Но вот что интересно: сегодня в аэропорту, перед отлетом, мистер Ванхорн передал мисс Винейбл какие-то бумаги, а мисс Воэн получила от него пакет.
Рэма мгновенно охватила паника.
— В каком аэропорту? — спросил он, схватившись за подлокотник кресла.
Фаяд поправил узел своего галстука.
— Самолет направлялся в Асуан. Рейс в восемь тридцать три.
— Будь оно проклято! — пробормотал Рэм.
— Если я правильно понял, вам эта маленькая деталь известна не была?
— Совершенно верно. Видимо, что-то произошло с тех пор, как мы расстались вчера вечером. — Рэм встал. — Я очень извиняюсь, но у меня неотложные дела.
Директор тоже встал. На его лице играла легкая улыбка.
— Конечно. Спасибо, что нашли время зайти. — Он протянул руку. — Я уверен, что все так и есть, как вы сказали, то есть что все это совершенно с их стороны безобидно, но я уверен также и в том, что вы проинформируете нас, если обнаружите что-то… имеющее отношение к национальной безопасности.
— Разумеется.
Рэм поспешил к своему автомобилю, бормоча по дороге проклятия. Он надеялся, что его люди окажутся не такими лопухами, как он.
Он ехал в «Мена-Хаус» злой, как тысяча чертей. Надо же, так запросто провела меня за нос. Как ребенка.
Глава 11
Всю ночь я бежал, торопясь увидеть эти красоты…
И наконец я здесь, я вошел в это хранилище тайн.
Из египетской Книги Мертвых, 1500 — 1400 гг. до Рождества Христова
В аэропорту Асуана Вэлком протянула Мери конверт.
— Что это?
Вэлком улыбнулась:
— Сюрприз. Я знаю, как тебе хочется посмотреть Абу-Симбел [13], а с другой стороны, у нас очень туго со временем. Поэтому я решила так: я отправляюсь в отель, устраиваюсь там и все прочее, а ты в это время слетаешь в Абу-Симбел — туда всего полчаса лету. Экскурсионный самолет отправляется через несколько минут. Ну как, согласна?
— Потрясающе! А я так переживала, что не удастся побывать там. А как же ты?
— Обо мне не беспокойся. Меня не очень вдохновляет таскаться по грязи среди пыльных руин. Я предпочитаю посидеть на тенистой веранде с бокалом чего-нибудь прохладительного. Ну давай же. Тебе еще надо найти группу. — Вэлком повернулась и чуть не сшибла человека, стоящего рядом. Рассеянно пробормотав: «Извините», — она потащила Мери к дюжине пожилых людей, в большинстве своем женщин. Их руководитель держал табличку: «КЛУБ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ „ЗОЛОТЫЕ ГОДЫ“.
В ответ на вопросительную гримасу Мери Вэлком улыбнулась:
— Это самое лучшее, что мне удалось раздобыть за такой короткий срок. Не беспокойся, тебе с ними будет хорошо. Вот увидишь. А я заберу твои вещи в отель. Вы прилетите обратно примерно в два. Я буду ждать. — Вэлком чмокнула Мери в щеку. — Развлекайся, золотко. Я побежала.
Мери успела представиться группе, и тут же объявили посадку.
Рядом с ней села маленькая полная женщина с седыми кудряшками, в легком розовом платье. Ее серые глаза улыбались.
— Привет. Я Нонна Крафт.
— Мери Воэн. — Не ответить на эту солнечную улыбку было невозможно. Не старушка, а херувим.
— Мы рады, что вы присоединились к нам. Так приятно видеть рядом молодую девушку. Я очень соскучилась по молодежи. — Она придвинулась ближе и зашептала:
— Я попросилась к вам, чтобы не сидеть рядом с Эстер. Она моя кузина, мы жили с ней когда-то в общежитии, когда учились. Вы знаете, она такая зануда. Скучная и старомодная. Стала такой после того, как муж сбежал с секретаршей. Это случилось, наверное, больше сорока лет назад. «Так ведь это же чудесно», — говорю я ей, но Эстер, которая всегда была такой жизнерадостной красавицей, ни в какую. Полюбуйтесь: высохла, как чернослив. Она даже не захотела посмотреть Большую пирамиду. Вы можете себе представить: побывать в Египте и не посмотреть Большую пирамиду? «Боюсь туда заходить» — вот что сказала она. Ну, как вам это нравится? Смешно. А я себе такой жизни не представляю. Надо держать ее вот так, в обеих руках. — Ее голос возвысился, а пухлые кулачки сжались.
— А вон сидит Ли Генри. — Нонна показала на женщину двумя рядами впереди. — Она в эту поездку собиралась несколько лет. А тут ее сын с невесткой — они биологи в Кентукки — надумали отправляться в исследовательскую экспедицию на Амазонку. И, конечно же, оставили своего ребенка на нее. Так что же теперь, прикажете отказываться от путешествия? «Как бы не так, — сказала я ей, — бери маленького разбойника с собой». Ведь у большинства из нас есть внуки. Но, я вам скажу, Брэдли тот еще мальчик. Вон он сидит рядом с Ли. Двенадцать лет бездельнику, а сообразительный какой, а хитрый… а проказливый. Видите ли, он у них очень любознательный, так считают его родители, а я назвала бы это несколько иначе. Если бы Ли не была моей лучшей подругой, я бы этого маленького негодяя перегнула через колено… — Она остановилась и улыбнулась. — Чего это я все про себя и про себя. Поговорите теперь вы. Расскажите о себе. Что вам удалось уже посмотреть?
Так они проболтали и просмеялись все время полета. В автобусе, который отвозил их к храмовому комплексу, они опять сели вместе. Нонна, а она упорно настаивала, чтобы Мери звала ее только Нонной, познакомила ее с остальными членами группы. Все они были из Атланты. Веселые, жизнерадостные люди. Особняком держалась только Эстер Беррингтон. Более строго одетая, чем все остальные, она вела себя весьма сдержанно.
Когда они прибыли на место, доктор Стоктон, симпатичный обходительный джентльмен, высокий и стройный, помог дамам выйти из автобуса. Мери сразу же прониклась к нему симпатией. Что-то в его мягких манерах, спокойном достоинстве, нежной каденции его южной речи напоминало ей дядю Джаспера, который был ее любимым родственником.
Когда доктор Стоктон помогал сходить на землю Эстер, улыбка его стала шире, но та фыркнула, быстро выхватила свою руку и отошла прочь. Доктор задумчиво посмотрел ей вслед.
— Замечательная фигура у этой женщины, — грустно произнес он, заметив, что Мери смотрит на него. — Печально все это…
Мери взяла его под руку. Они начали медленно спускаться по каменным ступеням вниз, к храму.