Страница:
к "Божественной комедии"
Алигьери Данте,
гравюра, 1861 - 1869 гг.
Конечно, учение о бессмертии души было известно задолго до рождения Иисуса. В Вавилоне, Египте, Индии и Греции многие философы исповедовали это учение, но израильтянам оно было чуждо. Впрочем, с проникновением эллинизма в Палестину после завоевательных походов Александра Македонского происходило смешение двух культур - греческой и еврейской. И тогда фарисеи и зелоты стали отчасти перенимать идеи о бессмертии души159; и шеоль, в их представлении, стал представлять собой некоторое подземное царство, где души праведников ожидали воскресения при "кончине века" в несколько привилегированном положении в сравнении с душами неправедников.
Вот, в принципе, все эсхатологические воззрения евреев древности160. Иудаистский и христианский мессианизмы161, в сущности, ничем не отличаются, кроме основного догмата: христиане ждут Второго пришествия Мессии Иисуса; иудаисты - первого (и последнего) пришествия Мессии162, но не Иисуса, так как Он, согласно Талмуду, Мессией не является.
О
днако переплетение эллинистического спиритизма и иудейского монотеизма совершилось позднее. И далеко не последнюю роль в этом сыграло учение Филона Александрийского, который смотрел на Танах сквозь линзу греческой аллегории. Но ошибочно было бы думать, что только иудейство подвергалось эллинизации. Наоборот, в неменьшей степени именно язычество претерпевало на себе тенденции иудейского монотеизма. Тот же Филон заметил, что "всех людей покоряет себе иудейство, всех зовет оно к добродетели - варваров, эллинов, жителей континента и островов, народы Востока и Запада, европейцев, азиатов, - все народы земли". Он ожидал, что культ Яхве станет мировой религией. Впрочем, данное мнение было уже не ново, еще автор Книги Товита предрекал: "И все народы обратятся и будут истинно благоговеть пред Господом Богом, и ниспровергнут идолов своих; и все народы будут благословлять Господа. И Его народ будет прославлять Бога, и Господь вознесет народ Свой; и все, истинно и праведно любящие Господа Бога, будут радоваться, оказывая милость братьям нашим" (Тов.14:6-7).
До вавилонского пленения еврейский народ размножался не быстрее, чем все другие народы, но после плена он начал расти необычайно быстро. Только после возвращения иудеев, казалось, начало исполняться обещание Яхве, данное еще Аврааму: "Я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего" (Быт.22:17-18).
Евреи снова почувствовали твердую почву под ногами и уже стали в различных странах приобретать богатство и власть. Из всего этого иудейский народ черпал гордую уверенность в том, что он действительно является избранным и призван стать когда-нибудь господином над всеми народами. Страбон, упоминая о евреях, замечает: "Этот народ проник уже во все города, и нелегко найти какое-либо место на земле, которое было бы свободно от них и не находилось бы под их [финансовым] господством"163. К этому Филон как бы добавляет: "Иудеи, не в пример другим народам, запертым в границах своей страны, обитают почти во всем мире и рассеялись по всем материкам и островам".
Но как бы ни была высока естественная плодовитость иудейства, ею одной нельзя объяснить быстрый рост численности этого народа. Дело в значительной степени заключается в распространении идей культа Яхве. "То обстоятельство, что нация может размножаться путем религиозной пропаганды, представляет такое же экстраординарное явление, как и все историческое положение иудейства", - отмечает Карл Каутский164.
По мнению евреев, они отличались от других народов тем, что познали Единого Бога Вселенной, тогда как другие находились в ослеплении. Именно это признание Единого Бога являлось теперь признаком иудейства; кто признавал Единого Бога и следовал Его заповедям, тот принадлежал к избранным, тот был иудеем. "Еврейская кровь - это религия", - такая формулировка нередко звучит и в наше время.
Кроме того, иудейство, стремясь к своему распространению, прибегало к пути насильственного обращения. Евреи, если им удавалось покорить какой-либо народ, старались навязать побежденным свою религию. Так, например, во второй половине II века до н.э. была завоевана и обращена в иудейство Галилея, которая до этого долгое время не была иудаистской страной.
После завоевания Иудеи Римом (63 г. до н.э.), она уже не могла идти по пути насильственного обращения, но тем ревностнее принялись тогда евреи за мирное распространение идей культа Яхве. Подтверждение тому можно найти и в Новом завете: "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного" (Мф.23:15)165.
Иосиф Флавий, упоминая о мужчинах города Дамаска, которые в начале Иудейского восстания (ок. 66 г. н.э.) решили убить всех евреев, пишет, что "они только боялись своих жен, которые [...] были очень преданы иудейской религии" (Jos.BJ.II.20:2).
О том, каким образом иудейство влияло на другие народы, пишет Корнелий Тацит: "Моисей ввел новые религиозные обычаи, которые резко отличаются от обычаев другим смертных. Все, что для нас священно, для них богомерзко (profanum), и, наоборот, у них дозволено все, что для нас противно". В качестве примера Тацит перечисляет воздержание от употребления свинины, частые посты, субботу. Далее он пишет: "Отвратительные учреждения они сохраняют вследствие своей испорченности [...]. Они всегда готовы оказать друг другу помощь, в то время как они питают злостную вражду ко всем остальным [...]. Обрезание они ввели для того, чтобы не смешиваться с другими народами. Принявшие их веру также подвергают себя обрезанию и также сразу начинают презирать богов, отказываются от отечества, перестают чтить родителей, любить людей и братьев". Далее Тацит заключает: "Нрав иудеев абсурден и презрен166"(Tac.H.V.4; ср. Strab.XVI.38-40).
Презрение ученых мужей античности к иудейству перешло и на христианство (Celsus.Alethes logos, полностью), которое, в глазах язычников, являлось одной из сект культа Яхве (Tac.Ann.XV.44; Suet.Claudius.25). Смутно слышав что-то о таинстве причастия вином и хлебом, многие обвиняли христиан в пьянстве. Так, Апулей (ок. 124 г. н.э. ?) в произведении "Метаморфозы", упоминая о жене мельника, по-видимому, имел в виду именно христианские обычаи: "Презирая и попирая священные законы небожителей, исполняя вместо этого пустые и нелепые обряды какой-то ложной и святотатственной религии и утверждая, что чтит единого бога, всех людей и несчастного мужа своего вводила она в обман, сама с утра предаваясь пьянству и постоянным блудом оскверняя свое тело" (Apuleius.Metamorphoses.IX.14).
Отзвуки этой же традиции можно обнаружить и у М.Минуция Феликса (II III вв. н.э.) в "Октавии": "Эти люди узнают друг друга по особым тайным знакам и питают друг к другу любовь, не будучи даже между собой знакомы; везде между ними создается какая-то как бы любовная связь, они называют без разбора друг друга братьями и сестрами, так что обыкновенное любодеяние через посредство священного Имени становится кровосмешением [...]. Говорят, что они, не знаю по какому нелепому поверию, почитают голову самого низкого животного - голову осла: религия, достойная тех нравов, из которых она произошла167 [...]. Говорят также, что они почитают человека, наказанного за злодеяние страшным наказанием, и бесславное древо креста [...]. Говорят, что посвящаемому в их общество предлагается младенец, который, чтобы обмануть неосторожных, покрыт мук(й, и тот, обманутый видом муки, получив предложение сделать невинные будто удары, наносит глубокие раны, которые умерщвляют младенца, и тогда - о нечестие! - присутствующие с жадностью пьют его кровь и разделяют между собой его члены" (M.Minucius Felix.Octavius.9).
Уже тогда, не говоря о дне сегодняшнем, любая община нетрадиционного вероисповедания считалась опасной для общества. Именно поэтому Тиберий и Клавдий достаточно жестоко пресекали любые попытки распространения иудейской религии (Tac.Ann.II.85; Suet.Claudius.25). Неприязнь к иудеям и к их обычаям наблюдается у многих светских писателей языческого мира той эпохи. Так, Марк Туллий Цицерон (106 - 43 гг. до н.э.) считал евреев "нацией, созданной для рабства" (Cicero.De prov. consul.5).
Иудаизм и зарождающееся христианство в I веке н.э. были за пределами Палестины религиями евреев и низших классов населения; исключения были единичными - например, случаи обращения в иудейство семьи Адиабены (Jos.AJ.XX.2-4) и, быть может, императрицы Сабины Поппеи (Ibid.8:11).
Евреи диаспоры, когда они были свободны, часто находились на привилегированном положении, ибо умели пользоваться выгодами данного общественного строя, не неся его тягот (Jos.AJ.XIX.5:7; 10:6; 16:6; XX.8:7; Philo.In Flacc., полностью; Leg. ad Gaium, полностью). Однако, в основе своей, иудеи составляли самые несостоятельные слои населения. Природный нищий, нищий еще во чреве матери, представлялся писателям той эпохи всегда в образе еврея. Будучи одним из самых низших классов общества, иудеи не слишком заботились о том, чтобы казаться аристократами. В городах они занимались самой нестоящей работой или нищенством.
Местное население относилось к евреям диаспоры весьма различно. С одной стороны, к ним рождалось чувство отвращения, вызванное их странным образом жизни, злопамятным характером, отсутствием чистоплотности и хорошего воспитания, религиозной мелочностью и резко выраженной необщительностью (Jos.CA.II.13; Philo.In Flacc.5; Leg. ad Gaium.26-28; Tac.H.V.4-5,8-9; Suet.Augustus.76). Резкие и полушуточные памфлеты, из которых светские писатели часто черпали сведения об иудеях (Jos.CA, полностью), были распространены и часто возбуждали язычников против них.
Гюстав Доре.
"Всемирный потоп"
(гравюра)
Юлиус Шнорр фон Карольсфельд.
"Всемирный потоп"
(гравюра)
С другой стороны, у евреев было столько же друзей, сколько и врагов. Могучий водоворот кипел вокруг этого странного народа в целях утолить жажду в познании Единого Бога. Больше всех этими миссионерами в лохмотьях увлекались женщины (Jos.AJ.XVIII.3:5; XX.2:4; BJ.II.20:2; Деян.13:50; 16:14). Покоренные римлянами громадные толпы народов, которым греческая мудрость и римский дух были чужды и непонятны, стекались к обществу евреев, где находили трогательные примеры единодушия, милосердия, взаимной поддержки, любви к труду (Jos.CA.II.39) и гордой бедности.
Множество иудеев было переселено в Рим Помпеем в качестве пленных, и по их освобождении они жили в особом еврейском квартале, отведенном им за Тибром. При императоре Августе их численность приближалась к 8000 человек. Евреи в столице Империи представляли собой силу, с которой нельзя было не считаться (Jos.AJ.XIV.10:8; XVII.11:1; Philo.Leg. ad Gaium.23; Suet.Tiberius.36); даже попытку сопротивляться ей Цицерон назвал актом мужества (Cicero.Pro Flacco.28). Цезарь покровительствовал евреям (Jos.AJ.XIV.10; Suet.Julius.84), но уже Тиберий начал гонения на иудеев, ибо один из них при помощи товарищей обманом выманил у знатной матроны Фульвии подарок из пурпура и золота, предназначавшийся для Иерусалимского храма (Jos.AJ.XVIII.3:5).
Сведения светских писателей о неприязни к евреям встречаются наряду с известиями, свидетельствующими о силе иудейского прозелитизма (Jos.AJ.XX.2:4; BJ.II.17:10; VII.3:3; Vita.23; Tac.Ann.II.85). Правда, следует отметить, что эти обращенные (прозелиты) не всегда были в таком почете, как "кровные" иудеи (ПсС.17:28; Мишна.Шебиит.10:9; Вав Талм.Нидда.13б; Йебамот.47б; Киддушиню70б); но уже обосновалась идея исключительной религии, идея, что есть на свете что-то выше родины, выше кровной связи, выше законов.
9. Иерусалим и Храм
И
ерусалим - по-еврейски: Й'ру-ша-л(-йим ((((((((((((); по-арамейски: Й'ру-ш'л(м (((((((((() - в переводе на русский язык означает город мира, город согласия. Впервые этот город упоминается в табличках Тель-эль-Амарны (XIV в. до н.э.) под названием Уру-Салиму. После вавилонского плена он оставался центром, столицей иудейства, и вместе с иудейством рос и развивался Святой город - Ир hакк(дэш ((((((((((((().
Иосиф Флавий пишет: "Число всех пленных за время [Иудейской] войны доходило до девяноста семи тысяч, а павших во время осады [Иерусалима] было миллион сто тысяч. Большинство их было родом из Иерусалима; ибо со всей страны стекался народ в столицу к празднику опресников и здесь был неожиданно застигнут войной [...]. А что город мог вмещать такую массу людей, явствует из переписи при Цестии. Последний, чтобы показать Нерону, считавшему иудейский народ совсем малозначащим, как велика степень процветания города, поручил первосвященнику по возможности привести в известность численность населения. Так как тогда наступал праздник Пасхи, когда от 9 до 11 часа приносят жертвы, а вокруг каждой жертвы собирается общество из девяти человек по меньшей мере, но часто и из двадцати (ибо одному нельзя поедать эту жертву), так сосчитали жертвы, и их оказалось 256500. Если положим на каждую жертву только по десяти участников, то получим 2700000 - и то исключительно чистых и освященных, ибо прокаженные, одержимые семятечением, женщины, находившиеся в период месячного очищения, и вообще нечистые не допускались к участию в этой жертве, равно как и являвшиеся для поклонения неиудеи"168 (Jos.BJ.VI.9:3).
Тацит приводит несравненно меньшее число: осажденные обоего пола и всех возрастов составляли все вместе 600000 человек (Tac.H.V.13). Так как в Иерусалиме заперлось множество людей, обыкновенно живших вне столицы, то можно определить среднее число его жителей в 300000 человек. Если его определить к 30 году н.э. даже в 200000, то для того времени это была очень большая цифра для городского населения169.
В
период с 63 г. до н.э. по 66 г. н.э. Иерусалим черпал свое значение и богатство не из военных походов и торговли между палестинскими племенами, как при Давиде и Соломоне, а исключительно из храма Яхве. Каждый еврей, где бы он ни жил, должен был способствовать поддержанию Храма и вносить ежегодно две драхмы как храмовый сбор, отсылавшийся в Иерусалим (Мф.17:24).
Храмовые сборы и паломники должны были приносить огромные суммы денег в столицу. За счет культа Яхве жили в Иерусалиме не только храмовые священники и левиты, но и лавочники, менялы, ремесленники, а также селяне, земледельцы, скотоводы и рыбаки из Палестины, находившие в Иерусалиме прекрасный сбыт для зерна и меда, для овец и коз, для рыбы (Мф.21:12; Мк.11:15; Лк.19:45; Ин.2:14; Вав Талм.Рош hашшана.31а; Санhедрин.41а; Шаббат.15а).
При Храме были огромные притворы, где хранились различные продукты, но были также и хранилища для золота и серебра. Поэтому он был надежно укреплен и хорошо охраняем. Как и языческие храмы, он считался местом, где было можно в полной безопасности сохранять драгоценности. Поэтому частные лица пользовались им для отдачи на хранение своих сокровищ. Разумеется, Храм170 не выполнял даром эти функции banco-depositum.
Все религиозные прения иудейских сект, все каноническое обучение, процессы и гражданские дела - одной фразой, вся народная деятельность сосредоточивалась в этом месте (Мишна.Санhедрин.10:2; Вав Талм. Санhедрин.41а; Рош hашшана.31а). Охрана Храма при римлянах была в руках иудеев, ею заведовал начальник Храма (newkOroj); по его приказу открывались и закрывались ворота; он смотрел за тем, чтобы никто не проходил через преддверие с посохом в руках, либо в запыленной обуви, либо с ношей, либо для сокращения пути (Jos.CA.II.9; Мишна.Берахот.9:5; Вав Талм.Йебамот.6б).
Попытки устроить храм Яхве вне Иерусалима встречались неоднократно. Так, некто Ония (Хония), сын иудейского первосвященника, построил в Египте храм Яхве при содействии фараона Птолемея VI Филометра (ок.173 - ок. 146 гг. до н.э.), но новый храм не имел существенного значения (Jos.AJ.XIII.3:3; 10:4; BJ.VII.10:3).
Несравненно неприятнее была конкуренция храма, построенного недалеко от Иерусалима, на горе Гаризим, около Сихема, сектой самаритян, - по словам Иосифа Флавия, в эпоху Александра Великого (Jos.AJ.XIII.9:1), по мнению же немецкого теолога Э.Шюрера (1844 - 1910), столетием раньше.
С
троительство Иерусалимского храма начал Соломон на четвертом году своего царствования (3 Цар.6:1) и завершил его за семь лет (3 Цар.6:38). Храм возводился из камня (3 Цар.5:17; 6:7) и ливанского кедра (3 Цар.5:6,8-10; 6:9,15) под присмотром финикийских зодчих. Внутренние стены, пол и потолок внушительного сооружения были покрыты пластинами из чистого золота (3 Цар.6:21-22). Само здание Храма делилось на три части: притвор, святилище и Святое святых - Д'бир (((((((). Притвор занимал 4 метра всего помещения Храма и, кроме особых капителей, украшенных дорогой резьбой, представляющей из себя венцы наподобие лилии с гранатовыми яблоками на цепочках, был украшен двумя бронзовыми колоннами Иахин и Воаз171 в 7 метров высоты каждая (3 Цар.7:15-22). Среднее помещение - святилище - имело 16 метров в длину и 8 в ширину. В нем, не считая кедрового, покрытого золотом, кадильного жертвенника (3 Цар.6:20), поставлено было семь золотых светильников и десять, тоже из золота, столов с хлебами предложения (Мф.12:4) и золотыми сосудами, необходимыми для богослужения (3 Цар.7:48-49). В Святое святых (t? ¤gia ?g...wn), которое представляло собой кубическое помещение в 8 метров (3 Цар.6:20), находился ковчег завета, над которым простирали крылья четырехметровые карубы (херувимы) резной работы, покрытой золотом (3 Цар.6:23-28). Своими внутренними крыльями они соприкасались между собой над ковчегом, а внешними касались стен здания. Святилище и Святое святых соединялись всегда открытой дверью, которая скрывалась за занавесом172 из драгоценной ткани с изображением карубов (Мф.27:51). Вход в здание, которое возвышалось над землей на 12 метров (3 Цар.6:2), был с востока, а ниже по склону горы Морийя (((((((() сначала находился двор для священников и левитов, и далее - на несколько ступеней ниже - двор для народа. Во дворе священников стоял огромный жертвенник всесожжения и умывальница из меди (3 Цар.7:23-39).
В
последствии Первый храм (Соломона) неоднократно подвергался разграблению язычниками, а вавилонский царь Навуходоносор сровнял его с землей (4 Цар.25:13-17). После возвращения иудеев из вавилонского плена, во времена Зоровавеля, сына Салафиила173, Храм был восстановлен (1 Езд.3:8; 6:14). Это - так называемый Второй храм. Внешне он походил на Первый, но украшения и убранства были менее богатыми (1 Езд.3:12-13). И только в 19 году до н.э. к коренной перестройке Храма приступил Ирод I (Jos.AJ.XV.11:1). Хотя он так и не возвел новый Храм, а лишь переустроил старый, все же святилище стало носить его имя (Jos.AJ.XV.11:5-6; XX.9:7). Храм Ирода стал на треть больше Соломонова. Ирод еще соорудил снаружи двор для язычников, который отделялся от двора израильтян полутораметровой каменной стеной; на этой стене висели таблички с надписями на греческом и латинском языках, сообщающими о том, что язычникам под страхом смерти запрещается входить во внутренний двор174 (Jos.AJ.XV.11:5; BJ.V.5:2; VI.2:4; ср. Деян.21:28). Двор для евреев также был поделен на две части: внешняя - для женщин, внутренняя - для мужчин. За двором мужчин следовал двор священников, где могли находиться исключительно священные лица (ср. Исх.30:19-21; Чис.8:19; 18:4,7; Евр.9:6). Святое святых теперь было пусто, лишь небольшое возвышение указывало на место, где некогда стоял ковчег завета. Здание Храма, как и при Соломоне, было покрыто золотыми плитами, а внутренние помещения были обновлены и украшены еще более богато, чем при первом возведении Храма. Над воротами, соединяющими притвор со святилищем, висела огромная золотая гроздь винограда, олицетворяющая плодородие Израиля (Jos.AJ.XV.11; BJ.V.5; CA.II.8; Мишна.Миддот.2:3). Внутренний двор был окружен колоннадой с комнатами, в которых и происходили различные дебаты (Jos.BJ.V.5).
В
70 году н.э. Второй храм был сожжен римлянами. Ныне на месте Иерусалимского храма и его ограды находится мечеть Омара и харам священный двор, окружающий мечеть. Площадь харама в том месте, куда евреи ходят плакать175, является нижней частью Храма Ирода.
Чертеж будущего - предполагаемого - Третьего храма привел каббалист Моше Хаим Луцато (Рахмаль) в своей книге "Мишкани Элион"176. Согласно же христианскому учению, Третьего храма не будет, "ибо Господь Бог Вседержитель - храм его177, и Агнец" (Отк.21:22).
Мечеть Омара
Стена плача
10. Иудейские секты
Ессеи
В
Новом завете нет ни единого упоминания о ессеях, но мы достаточно знаем об этом ордене благодаря записям Филона Александрийского и Иосифа Флавия, а также Кумранским рукописям, обнаруженным после 1947 года в пещерах-хранилищах местности Вади-Кумран вблизи Мертвого моря.
Орден ессеев, или ессениан, возник около 150 года до н.э. и прекратил свое существование, вероятно, после победы римлян в Первой Иудейской войне (Jos.AJ.XIII.5:9).
С одной стороны, название ессей может вести свое начало от сирийского слова хасэ (еврейский аналог: хас(д ((((((()) - благочестивый, набожный. Однако, по всей вероятности, термин ессеи происходит от арамейского слова ас-сай-й( (((((((() - врачи, лекари. Само историческое написание слова ессей ((((() говорит за это. И в этом случае слово терапевт178 является греческим переводом вышеприведенного слова.
Ессеи жили обособленно - в селениях или в пустынях (Jos.BJ.II.8:4). Обвиняя ортодоксальные секты в апостасии179, они продолжали исповедовать иудейскую религию, но - по-своему, отличаясь от других школ.
Ессеи называли себя нищими, сынами света, а также простецами и немудренными - в противоположность таннаям, которые толковали законы.
Иосиф о ессеях пишет: "Имущество у них общее, и богач пользуется у них не б(льшим, чем ничего не имеющий бедняк [...]. Живя сами по себе, они услуживают друг другу. Для заведования доходами и произведениями почвы они с помощью голосования избирают наиболее достойных лиц из священнического сословия; последние и должны заботиться о доставлении хлеба и прочих съестных припасов" (Jos.AJ.XVIII.1:5).
Несмотря на иерархию, коммунизм был доведен в общине до крайности. Так, Филон сообщает: "Не только пища, но и одежда была у них общая. Для зимы она состояла из грубого плаща, для лета выдавались легкие накидки, и каждый мог пользоваться, когда хотел. Что принадлежало одному, то принадлежало всем, а то, что имели все, имел каждый. Рабство они отрицали. Их главным занятиям было земледелие, но они занимались также и ремеслом. Отвергалось только производство предметов роскоши и орудий войны, а также отрицалась перепродажа". Иосиф Флавий дополняет: "Они презирают богатство, и достойна удивления у них общность имущества, ибо среди них нет ни одного, который был бы богаче другого. По существующему у них правилу, всякий, присоединяющийся к секте, должен уступить свое состояние общине; а потому у них нигде нельзя видеть ни крайней нужды, ни блестящего богатства - все как братья владеют одним общим состоянием, образующимся от соединения в одно целое отдельных имуществ каждого из них. Употребление масла они считают недостойным, и если кто из них помимо своей воли бывает помазан, то он утирает свое тело, потому что в жесткой коже они усматривают честь, точно так же и в постоянном ношении белой одежды. Они выбирают лиц для заведования делами общины, и каждый без различия обязан посвятить себя служению всех" (Jos.BJ.II.8:3). "Все действия совершаются ими не иначе как по указаниям лиц, стоящих во главе их; только в двух случаях они пользуются полной свободой: в оказании помощи и в делах милосердия. Каждому предоставляется помогать людям, заслуживающим помощи, во всех их нуждах и раздавать хлеб неимущим. Но родственникам ничто не может быть подарено без разрешения предстоятелей [...]. Всякое произнесенное ими слово имеет больше веса, чем клятва, которая ими вовсе не употребляется, так как само произнесение ее они порицают больше, чем ее нарушение. Они считают потерянным человека того, которому верят только тогда, когда он призывает имя Бога (ср. Мф.5:34-37. - Р.Х.). Преимущественно они посвящают себя изучению древней письменности, изучая главным образом то, что целебно для тела и души; по тем же источникам они знакомятся с кореньями, годными для исцеления недугов, и изучают свойства минералов" (Jos.BJ.II.8:6).
Ессеи, сообщает Иосиф, "рожденные иудеи, но еще больше, чем другие, связаны между собой любовью. Чувственных наслаждений они избегают как греха и почитают величайшей добродетелью умеренность и поборение страстей. Супружество они презирают, зато они принимают к себе чужих детей в нежном возрасте, когда они еще восприимчивы к учению, обходятся с ними, как со своими собственными, и внушают им свои нравы. Этим, впрочем, они отнюдь не хотят положить конец браку и продолжению рода человеческого, а желают только оградить себя от распутства женщин, полагая, что ни одна из них не сохраняет верность к одному только мужу своему" (Jos.BJ.II.8:2). "Они не имеют ни жен, ни рабов, полагая, что женщины ведут лишь к несправедливостям, а вторые подают повод к недоразумениям" (Jos.AJ.XVIII.1:5).
Однако сам же Иосиф различает ессеев, отрицавших брак, и ессеев, живших в браке. Последние брали женщину "на пробу" - с условием, что она забеременеет в течение трех месяцев180, и тогда лишь женились на ней. Во время беременности жена была неприкасаема, ибо ессеи видели в сексе акт продолжения рода, но не процесс ублажения плоти (Jos.BJ.II.8:13).
Кроме того, как гласит Дамасский документ, обнаруженный в Кумране, некоторые секты ессейского толка имели и рабов: "Пусть никто не принуждает раба своего, и рабыню свою, и наемника своего работать в Шаббат".
"Своеобразен также у них обряд богослужения, - сообщает Иосиф Флавий (Jos.BJ.II.8:5). - До восхода солнца они воздерживались от всякой обыкновенной речи; они обращаются тогда к солнцу с известными древними по происхождению молитвами, как будто испрашивают его восхождения". Об аналогичном ритуале у терапевтов сообщает и Филон Александрийский: утром "они встают, повернувшись и обратив взгляды к востоку, и, как только увидят восходящее солнце, простирают руки к небу и молят о благоденствии, истине и прозорливости" (Philo.De vita cont.89). В кумранских текстах нет такого отношения к солнцу, однако календарь кумранитов был солнечным в противовес лунно-солнечному календарю ортодоксальных евреев. Христиане начала второго века также "имели обычай в определенный день собираться на рассвете и читать, чередуясь между собой, гимн Христу как богу" (Plinius Secundus.Epist.X.96:7).
Алигьери Данте,
гравюра, 1861 - 1869 гг.
Конечно, учение о бессмертии души было известно задолго до рождения Иисуса. В Вавилоне, Египте, Индии и Греции многие философы исповедовали это учение, но израильтянам оно было чуждо. Впрочем, с проникновением эллинизма в Палестину после завоевательных походов Александра Македонского происходило смешение двух культур - греческой и еврейской. И тогда фарисеи и зелоты стали отчасти перенимать идеи о бессмертии души159; и шеоль, в их представлении, стал представлять собой некоторое подземное царство, где души праведников ожидали воскресения при "кончине века" в несколько привилегированном положении в сравнении с душами неправедников.
Вот, в принципе, все эсхатологические воззрения евреев древности160. Иудаистский и христианский мессианизмы161, в сущности, ничем не отличаются, кроме основного догмата: христиане ждут Второго пришествия Мессии Иисуса; иудаисты - первого (и последнего) пришествия Мессии162, но не Иисуса, так как Он, согласно Талмуду, Мессией не является.
О
днако переплетение эллинистического спиритизма и иудейского монотеизма совершилось позднее. И далеко не последнюю роль в этом сыграло учение Филона Александрийского, который смотрел на Танах сквозь линзу греческой аллегории. Но ошибочно было бы думать, что только иудейство подвергалось эллинизации. Наоборот, в неменьшей степени именно язычество претерпевало на себе тенденции иудейского монотеизма. Тот же Филон заметил, что "всех людей покоряет себе иудейство, всех зовет оно к добродетели - варваров, эллинов, жителей континента и островов, народы Востока и Запада, европейцев, азиатов, - все народы земли". Он ожидал, что культ Яхве станет мировой религией. Впрочем, данное мнение было уже не ново, еще автор Книги Товита предрекал: "И все народы обратятся и будут истинно благоговеть пред Господом Богом, и ниспровергнут идолов своих; и все народы будут благословлять Господа. И Его народ будет прославлять Бога, и Господь вознесет народ Свой; и все, истинно и праведно любящие Господа Бога, будут радоваться, оказывая милость братьям нашим" (Тов.14:6-7).
До вавилонского пленения еврейский народ размножался не быстрее, чем все другие народы, но после плена он начал расти необычайно быстро. Только после возвращения иудеев, казалось, начало исполняться обещание Яхве, данное еще Аврааму: "Я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего" (Быт.22:17-18).
Евреи снова почувствовали твердую почву под ногами и уже стали в различных странах приобретать богатство и власть. Из всего этого иудейский народ черпал гордую уверенность в том, что он действительно является избранным и призван стать когда-нибудь господином над всеми народами. Страбон, упоминая о евреях, замечает: "Этот народ проник уже во все города, и нелегко найти какое-либо место на земле, которое было бы свободно от них и не находилось бы под их [финансовым] господством"163. К этому Филон как бы добавляет: "Иудеи, не в пример другим народам, запертым в границах своей страны, обитают почти во всем мире и рассеялись по всем материкам и островам".
Но как бы ни была высока естественная плодовитость иудейства, ею одной нельзя объяснить быстрый рост численности этого народа. Дело в значительной степени заключается в распространении идей культа Яхве. "То обстоятельство, что нация может размножаться путем религиозной пропаганды, представляет такое же экстраординарное явление, как и все историческое положение иудейства", - отмечает Карл Каутский164.
По мнению евреев, они отличались от других народов тем, что познали Единого Бога Вселенной, тогда как другие находились в ослеплении. Именно это признание Единого Бога являлось теперь признаком иудейства; кто признавал Единого Бога и следовал Его заповедям, тот принадлежал к избранным, тот был иудеем. "Еврейская кровь - это религия", - такая формулировка нередко звучит и в наше время.
Кроме того, иудейство, стремясь к своему распространению, прибегало к пути насильственного обращения. Евреи, если им удавалось покорить какой-либо народ, старались навязать побежденным свою религию. Так, например, во второй половине II века до н.э. была завоевана и обращена в иудейство Галилея, которая до этого долгое время не была иудаистской страной.
После завоевания Иудеи Римом (63 г. до н.э.), она уже не могла идти по пути насильственного обращения, но тем ревностнее принялись тогда евреи за мирное распространение идей культа Яхве. Подтверждение тому можно найти и в Новом завете: "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного" (Мф.23:15)165.
Иосиф Флавий, упоминая о мужчинах города Дамаска, которые в начале Иудейского восстания (ок. 66 г. н.э.) решили убить всех евреев, пишет, что "они только боялись своих жен, которые [...] были очень преданы иудейской религии" (Jos.BJ.II.20:2).
О том, каким образом иудейство влияло на другие народы, пишет Корнелий Тацит: "Моисей ввел новые религиозные обычаи, которые резко отличаются от обычаев другим смертных. Все, что для нас священно, для них богомерзко (profanum), и, наоборот, у них дозволено все, что для нас противно". В качестве примера Тацит перечисляет воздержание от употребления свинины, частые посты, субботу. Далее он пишет: "Отвратительные учреждения они сохраняют вследствие своей испорченности [...]. Они всегда готовы оказать друг другу помощь, в то время как они питают злостную вражду ко всем остальным [...]. Обрезание они ввели для того, чтобы не смешиваться с другими народами. Принявшие их веру также подвергают себя обрезанию и также сразу начинают презирать богов, отказываются от отечества, перестают чтить родителей, любить людей и братьев". Далее Тацит заключает: "Нрав иудеев абсурден и презрен166"(Tac.H.V.4; ср. Strab.XVI.38-40).
Презрение ученых мужей античности к иудейству перешло и на христианство (Celsus.Alethes logos, полностью), которое, в глазах язычников, являлось одной из сект культа Яхве (Tac.Ann.XV.44; Suet.Claudius.25). Смутно слышав что-то о таинстве причастия вином и хлебом, многие обвиняли христиан в пьянстве. Так, Апулей (ок. 124 г. н.э. ?) в произведении "Метаморфозы", упоминая о жене мельника, по-видимому, имел в виду именно христианские обычаи: "Презирая и попирая священные законы небожителей, исполняя вместо этого пустые и нелепые обряды какой-то ложной и святотатственной религии и утверждая, что чтит единого бога, всех людей и несчастного мужа своего вводила она в обман, сама с утра предаваясь пьянству и постоянным блудом оскверняя свое тело" (Apuleius.Metamorphoses.IX.14).
Отзвуки этой же традиции можно обнаружить и у М.Минуция Феликса (II III вв. н.э.) в "Октавии": "Эти люди узнают друг друга по особым тайным знакам и питают друг к другу любовь, не будучи даже между собой знакомы; везде между ними создается какая-то как бы любовная связь, они называют без разбора друг друга братьями и сестрами, так что обыкновенное любодеяние через посредство священного Имени становится кровосмешением [...]. Говорят, что они, не знаю по какому нелепому поверию, почитают голову самого низкого животного - голову осла: религия, достойная тех нравов, из которых она произошла167 [...]. Говорят также, что они почитают человека, наказанного за злодеяние страшным наказанием, и бесславное древо креста [...]. Говорят, что посвящаемому в их общество предлагается младенец, который, чтобы обмануть неосторожных, покрыт мук(й, и тот, обманутый видом муки, получив предложение сделать невинные будто удары, наносит глубокие раны, которые умерщвляют младенца, и тогда - о нечестие! - присутствующие с жадностью пьют его кровь и разделяют между собой его члены" (M.Minucius Felix.Octavius.9).
Уже тогда, не говоря о дне сегодняшнем, любая община нетрадиционного вероисповедания считалась опасной для общества. Именно поэтому Тиберий и Клавдий достаточно жестоко пресекали любые попытки распространения иудейской религии (Tac.Ann.II.85; Suet.Claudius.25). Неприязнь к иудеям и к их обычаям наблюдается у многих светских писателей языческого мира той эпохи. Так, Марк Туллий Цицерон (106 - 43 гг. до н.э.) считал евреев "нацией, созданной для рабства" (Cicero.De prov. consul.5).
Иудаизм и зарождающееся христианство в I веке н.э. были за пределами Палестины религиями евреев и низших классов населения; исключения были единичными - например, случаи обращения в иудейство семьи Адиабены (Jos.AJ.XX.2-4) и, быть может, императрицы Сабины Поппеи (Ibid.8:11).
Евреи диаспоры, когда они были свободны, часто находились на привилегированном положении, ибо умели пользоваться выгодами данного общественного строя, не неся его тягот (Jos.AJ.XIX.5:7; 10:6; 16:6; XX.8:7; Philo.In Flacc., полностью; Leg. ad Gaium, полностью). Однако, в основе своей, иудеи составляли самые несостоятельные слои населения. Природный нищий, нищий еще во чреве матери, представлялся писателям той эпохи всегда в образе еврея. Будучи одним из самых низших классов общества, иудеи не слишком заботились о том, чтобы казаться аристократами. В городах они занимались самой нестоящей работой или нищенством.
Местное население относилось к евреям диаспоры весьма различно. С одной стороны, к ним рождалось чувство отвращения, вызванное их странным образом жизни, злопамятным характером, отсутствием чистоплотности и хорошего воспитания, религиозной мелочностью и резко выраженной необщительностью (Jos.CA.II.13; Philo.In Flacc.5; Leg. ad Gaium.26-28; Tac.H.V.4-5,8-9; Suet.Augustus.76). Резкие и полушуточные памфлеты, из которых светские писатели часто черпали сведения об иудеях (Jos.CA, полностью), были распространены и часто возбуждали язычников против них.
Гюстав Доре.
"Всемирный потоп"
(гравюра)
Юлиус Шнорр фон Карольсфельд.
"Всемирный потоп"
(гравюра)
С другой стороны, у евреев было столько же друзей, сколько и врагов. Могучий водоворот кипел вокруг этого странного народа в целях утолить жажду в познании Единого Бога. Больше всех этими миссионерами в лохмотьях увлекались женщины (Jos.AJ.XVIII.3:5; XX.2:4; BJ.II.20:2; Деян.13:50; 16:14). Покоренные римлянами громадные толпы народов, которым греческая мудрость и римский дух были чужды и непонятны, стекались к обществу евреев, где находили трогательные примеры единодушия, милосердия, взаимной поддержки, любви к труду (Jos.CA.II.39) и гордой бедности.
Множество иудеев было переселено в Рим Помпеем в качестве пленных, и по их освобождении они жили в особом еврейском квартале, отведенном им за Тибром. При императоре Августе их численность приближалась к 8000 человек. Евреи в столице Империи представляли собой силу, с которой нельзя было не считаться (Jos.AJ.XIV.10:8; XVII.11:1; Philo.Leg. ad Gaium.23; Suet.Tiberius.36); даже попытку сопротивляться ей Цицерон назвал актом мужества (Cicero.Pro Flacco.28). Цезарь покровительствовал евреям (Jos.AJ.XIV.10; Suet.Julius.84), но уже Тиберий начал гонения на иудеев, ибо один из них при помощи товарищей обманом выманил у знатной матроны Фульвии подарок из пурпура и золота, предназначавшийся для Иерусалимского храма (Jos.AJ.XVIII.3:5).
Сведения светских писателей о неприязни к евреям встречаются наряду с известиями, свидетельствующими о силе иудейского прозелитизма (Jos.AJ.XX.2:4; BJ.II.17:10; VII.3:3; Vita.23; Tac.Ann.II.85). Правда, следует отметить, что эти обращенные (прозелиты) не всегда были в таком почете, как "кровные" иудеи (ПсС.17:28; Мишна.Шебиит.10:9; Вав Талм.Нидда.13б; Йебамот.47б; Киддушиню70б); но уже обосновалась идея исключительной религии, идея, что есть на свете что-то выше родины, выше кровной связи, выше законов.
9. Иерусалим и Храм
И
ерусалим - по-еврейски: Й'ру-ша-л(-йим ((((((((((((); по-арамейски: Й'ру-ш'л(м (((((((((() - в переводе на русский язык означает город мира, город согласия. Впервые этот город упоминается в табличках Тель-эль-Амарны (XIV в. до н.э.) под названием Уру-Салиму. После вавилонского плена он оставался центром, столицей иудейства, и вместе с иудейством рос и развивался Святой город - Ир hакк(дэш ((((((((((((().
Иосиф Флавий пишет: "Число всех пленных за время [Иудейской] войны доходило до девяноста семи тысяч, а павших во время осады [Иерусалима] было миллион сто тысяч. Большинство их было родом из Иерусалима; ибо со всей страны стекался народ в столицу к празднику опресников и здесь был неожиданно застигнут войной [...]. А что город мог вмещать такую массу людей, явствует из переписи при Цестии. Последний, чтобы показать Нерону, считавшему иудейский народ совсем малозначащим, как велика степень процветания города, поручил первосвященнику по возможности привести в известность численность населения. Так как тогда наступал праздник Пасхи, когда от 9 до 11 часа приносят жертвы, а вокруг каждой жертвы собирается общество из девяти человек по меньшей мере, но часто и из двадцати (ибо одному нельзя поедать эту жертву), так сосчитали жертвы, и их оказалось 256500. Если положим на каждую жертву только по десяти участников, то получим 2700000 - и то исключительно чистых и освященных, ибо прокаженные, одержимые семятечением, женщины, находившиеся в период месячного очищения, и вообще нечистые не допускались к участию в этой жертве, равно как и являвшиеся для поклонения неиудеи"168 (Jos.BJ.VI.9:3).
Тацит приводит несравненно меньшее число: осажденные обоего пола и всех возрастов составляли все вместе 600000 человек (Tac.H.V.13). Так как в Иерусалиме заперлось множество людей, обыкновенно живших вне столицы, то можно определить среднее число его жителей в 300000 человек. Если его определить к 30 году н.э. даже в 200000, то для того времени это была очень большая цифра для городского населения169.
В
период с 63 г. до н.э. по 66 г. н.э. Иерусалим черпал свое значение и богатство не из военных походов и торговли между палестинскими племенами, как при Давиде и Соломоне, а исключительно из храма Яхве. Каждый еврей, где бы он ни жил, должен был способствовать поддержанию Храма и вносить ежегодно две драхмы как храмовый сбор, отсылавшийся в Иерусалим (Мф.17:24).
Храмовые сборы и паломники должны были приносить огромные суммы денег в столицу. За счет культа Яхве жили в Иерусалиме не только храмовые священники и левиты, но и лавочники, менялы, ремесленники, а также селяне, земледельцы, скотоводы и рыбаки из Палестины, находившие в Иерусалиме прекрасный сбыт для зерна и меда, для овец и коз, для рыбы (Мф.21:12; Мк.11:15; Лк.19:45; Ин.2:14; Вав Талм.Рош hашшана.31а; Санhедрин.41а; Шаббат.15а).
При Храме были огромные притворы, где хранились различные продукты, но были также и хранилища для золота и серебра. Поэтому он был надежно укреплен и хорошо охраняем. Как и языческие храмы, он считался местом, где было можно в полной безопасности сохранять драгоценности. Поэтому частные лица пользовались им для отдачи на хранение своих сокровищ. Разумеется, Храм170 не выполнял даром эти функции banco-depositum.
Все религиозные прения иудейских сект, все каноническое обучение, процессы и гражданские дела - одной фразой, вся народная деятельность сосредоточивалась в этом месте (Мишна.Санhедрин.10:2; Вав Талм. Санhедрин.41а; Рош hашшана.31а). Охрана Храма при римлянах была в руках иудеев, ею заведовал начальник Храма (newkOroj); по его приказу открывались и закрывались ворота; он смотрел за тем, чтобы никто не проходил через преддверие с посохом в руках, либо в запыленной обуви, либо с ношей, либо для сокращения пути (Jos.CA.II.9; Мишна.Берахот.9:5; Вав Талм.Йебамот.6б).
Попытки устроить храм Яхве вне Иерусалима встречались неоднократно. Так, некто Ония (Хония), сын иудейского первосвященника, построил в Египте храм Яхве при содействии фараона Птолемея VI Филометра (ок.173 - ок. 146 гг. до н.э.), но новый храм не имел существенного значения (Jos.AJ.XIII.3:3; 10:4; BJ.VII.10:3).
Несравненно неприятнее была конкуренция храма, построенного недалеко от Иерусалима, на горе Гаризим, около Сихема, сектой самаритян, - по словам Иосифа Флавия, в эпоху Александра Великого (Jos.AJ.XIII.9:1), по мнению же немецкого теолога Э.Шюрера (1844 - 1910), столетием раньше.
С
троительство Иерусалимского храма начал Соломон на четвертом году своего царствования (3 Цар.6:1) и завершил его за семь лет (3 Цар.6:38). Храм возводился из камня (3 Цар.5:17; 6:7) и ливанского кедра (3 Цар.5:6,8-10; 6:9,15) под присмотром финикийских зодчих. Внутренние стены, пол и потолок внушительного сооружения были покрыты пластинами из чистого золота (3 Цар.6:21-22). Само здание Храма делилось на три части: притвор, святилище и Святое святых - Д'бир (((((((). Притвор занимал 4 метра всего помещения Храма и, кроме особых капителей, украшенных дорогой резьбой, представляющей из себя венцы наподобие лилии с гранатовыми яблоками на цепочках, был украшен двумя бронзовыми колоннами Иахин и Воаз171 в 7 метров высоты каждая (3 Цар.7:15-22). Среднее помещение - святилище - имело 16 метров в длину и 8 в ширину. В нем, не считая кедрового, покрытого золотом, кадильного жертвенника (3 Цар.6:20), поставлено было семь золотых светильников и десять, тоже из золота, столов с хлебами предложения (Мф.12:4) и золотыми сосудами, необходимыми для богослужения (3 Цар.7:48-49). В Святое святых (t? ¤gia ?g...wn), которое представляло собой кубическое помещение в 8 метров (3 Цар.6:20), находился ковчег завета, над которым простирали крылья четырехметровые карубы (херувимы) резной работы, покрытой золотом (3 Цар.6:23-28). Своими внутренними крыльями они соприкасались между собой над ковчегом, а внешними касались стен здания. Святилище и Святое святых соединялись всегда открытой дверью, которая скрывалась за занавесом172 из драгоценной ткани с изображением карубов (Мф.27:51). Вход в здание, которое возвышалось над землей на 12 метров (3 Цар.6:2), был с востока, а ниже по склону горы Морийя (((((((() сначала находился двор для священников и левитов, и далее - на несколько ступеней ниже - двор для народа. Во дворе священников стоял огромный жертвенник всесожжения и умывальница из меди (3 Цар.7:23-39).
В
последствии Первый храм (Соломона) неоднократно подвергался разграблению язычниками, а вавилонский царь Навуходоносор сровнял его с землей (4 Цар.25:13-17). После возвращения иудеев из вавилонского плена, во времена Зоровавеля, сына Салафиила173, Храм был восстановлен (1 Езд.3:8; 6:14). Это - так называемый Второй храм. Внешне он походил на Первый, но украшения и убранства были менее богатыми (1 Езд.3:12-13). И только в 19 году до н.э. к коренной перестройке Храма приступил Ирод I (Jos.AJ.XV.11:1). Хотя он так и не возвел новый Храм, а лишь переустроил старый, все же святилище стало носить его имя (Jos.AJ.XV.11:5-6; XX.9:7). Храм Ирода стал на треть больше Соломонова. Ирод еще соорудил снаружи двор для язычников, который отделялся от двора израильтян полутораметровой каменной стеной; на этой стене висели таблички с надписями на греческом и латинском языках, сообщающими о том, что язычникам под страхом смерти запрещается входить во внутренний двор174 (Jos.AJ.XV.11:5; BJ.V.5:2; VI.2:4; ср. Деян.21:28). Двор для евреев также был поделен на две части: внешняя - для женщин, внутренняя - для мужчин. За двором мужчин следовал двор священников, где могли находиться исключительно священные лица (ср. Исх.30:19-21; Чис.8:19; 18:4,7; Евр.9:6). Святое святых теперь было пусто, лишь небольшое возвышение указывало на место, где некогда стоял ковчег завета. Здание Храма, как и при Соломоне, было покрыто золотыми плитами, а внутренние помещения были обновлены и украшены еще более богато, чем при первом возведении Храма. Над воротами, соединяющими притвор со святилищем, висела огромная золотая гроздь винограда, олицетворяющая плодородие Израиля (Jos.AJ.XV.11; BJ.V.5; CA.II.8; Мишна.Миддот.2:3). Внутренний двор был окружен колоннадой с комнатами, в которых и происходили различные дебаты (Jos.BJ.V.5).
В
70 году н.э. Второй храм был сожжен римлянами. Ныне на месте Иерусалимского храма и его ограды находится мечеть Омара и харам священный двор, окружающий мечеть. Площадь харама в том месте, куда евреи ходят плакать175, является нижней частью Храма Ирода.
Чертеж будущего - предполагаемого - Третьего храма привел каббалист Моше Хаим Луцато (Рахмаль) в своей книге "Мишкани Элион"176. Согласно же христианскому учению, Третьего храма не будет, "ибо Господь Бог Вседержитель - храм его177, и Агнец" (Отк.21:22).
Мечеть Омара
Стена плача
10. Иудейские секты
Ессеи
В
Новом завете нет ни единого упоминания о ессеях, но мы достаточно знаем об этом ордене благодаря записям Филона Александрийского и Иосифа Флавия, а также Кумранским рукописям, обнаруженным после 1947 года в пещерах-хранилищах местности Вади-Кумран вблизи Мертвого моря.
Орден ессеев, или ессениан, возник около 150 года до н.э. и прекратил свое существование, вероятно, после победы римлян в Первой Иудейской войне (Jos.AJ.XIII.5:9).
С одной стороны, название ессей может вести свое начало от сирийского слова хасэ (еврейский аналог: хас(д ((((((()) - благочестивый, набожный. Однако, по всей вероятности, термин ессеи происходит от арамейского слова ас-сай-й( (((((((() - врачи, лекари. Само историческое написание слова ессей ((((() говорит за это. И в этом случае слово терапевт178 является греческим переводом вышеприведенного слова.
Ессеи жили обособленно - в селениях или в пустынях (Jos.BJ.II.8:4). Обвиняя ортодоксальные секты в апостасии179, они продолжали исповедовать иудейскую религию, но - по-своему, отличаясь от других школ.
Ессеи называли себя нищими, сынами света, а также простецами и немудренными - в противоположность таннаям, которые толковали законы.
Иосиф о ессеях пишет: "Имущество у них общее, и богач пользуется у них не б(льшим, чем ничего не имеющий бедняк [...]. Живя сами по себе, они услуживают друг другу. Для заведования доходами и произведениями почвы они с помощью голосования избирают наиболее достойных лиц из священнического сословия; последние и должны заботиться о доставлении хлеба и прочих съестных припасов" (Jos.AJ.XVIII.1:5).
Несмотря на иерархию, коммунизм был доведен в общине до крайности. Так, Филон сообщает: "Не только пища, но и одежда была у них общая. Для зимы она состояла из грубого плаща, для лета выдавались легкие накидки, и каждый мог пользоваться, когда хотел. Что принадлежало одному, то принадлежало всем, а то, что имели все, имел каждый. Рабство они отрицали. Их главным занятиям было земледелие, но они занимались также и ремеслом. Отвергалось только производство предметов роскоши и орудий войны, а также отрицалась перепродажа". Иосиф Флавий дополняет: "Они презирают богатство, и достойна удивления у них общность имущества, ибо среди них нет ни одного, который был бы богаче другого. По существующему у них правилу, всякий, присоединяющийся к секте, должен уступить свое состояние общине; а потому у них нигде нельзя видеть ни крайней нужды, ни блестящего богатства - все как братья владеют одним общим состоянием, образующимся от соединения в одно целое отдельных имуществ каждого из них. Употребление масла они считают недостойным, и если кто из них помимо своей воли бывает помазан, то он утирает свое тело, потому что в жесткой коже они усматривают честь, точно так же и в постоянном ношении белой одежды. Они выбирают лиц для заведования делами общины, и каждый без различия обязан посвятить себя служению всех" (Jos.BJ.II.8:3). "Все действия совершаются ими не иначе как по указаниям лиц, стоящих во главе их; только в двух случаях они пользуются полной свободой: в оказании помощи и в делах милосердия. Каждому предоставляется помогать людям, заслуживающим помощи, во всех их нуждах и раздавать хлеб неимущим. Но родственникам ничто не может быть подарено без разрешения предстоятелей [...]. Всякое произнесенное ими слово имеет больше веса, чем клятва, которая ими вовсе не употребляется, так как само произнесение ее они порицают больше, чем ее нарушение. Они считают потерянным человека того, которому верят только тогда, когда он призывает имя Бога (ср. Мф.5:34-37. - Р.Х.). Преимущественно они посвящают себя изучению древней письменности, изучая главным образом то, что целебно для тела и души; по тем же источникам они знакомятся с кореньями, годными для исцеления недугов, и изучают свойства минералов" (Jos.BJ.II.8:6).
Ессеи, сообщает Иосиф, "рожденные иудеи, но еще больше, чем другие, связаны между собой любовью. Чувственных наслаждений они избегают как греха и почитают величайшей добродетелью умеренность и поборение страстей. Супружество они презирают, зато они принимают к себе чужих детей в нежном возрасте, когда они еще восприимчивы к учению, обходятся с ними, как со своими собственными, и внушают им свои нравы. Этим, впрочем, они отнюдь не хотят положить конец браку и продолжению рода человеческого, а желают только оградить себя от распутства женщин, полагая, что ни одна из них не сохраняет верность к одному только мужу своему" (Jos.BJ.II.8:2). "Они не имеют ни жен, ни рабов, полагая, что женщины ведут лишь к несправедливостям, а вторые подают повод к недоразумениям" (Jos.AJ.XVIII.1:5).
Однако сам же Иосиф различает ессеев, отрицавших брак, и ессеев, живших в браке. Последние брали женщину "на пробу" - с условием, что она забеременеет в течение трех месяцев180, и тогда лишь женились на ней. Во время беременности жена была неприкасаема, ибо ессеи видели в сексе акт продолжения рода, но не процесс ублажения плоти (Jos.BJ.II.8:13).
Кроме того, как гласит Дамасский документ, обнаруженный в Кумране, некоторые секты ессейского толка имели и рабов: "Пусть никто не принуждает раба своего, и рабыню свою, и наемника своего работать в Шаббат".
"Своеобразен также у них обряд богослужения, - сообщает Иосиф Флавий (Jos.BJ.II.8:5). - До восхода солнца они воздерживались от всякой обыкновенной речи; они обращаются тогда к солнцу с известными древними по происхождению молитвами, как будто испрашивают его восхождения". Об аналогичном ритуале у терапевтов сообщает и Филон Александрийский: утром "они встают, повернувшись и обратив взгляды к востоку, и, как только увидят восходящее солнце, простирают руки к небу и молят о благоденствии, истине и прозорливости" (Philo.De vita cont.89). В кумранских текстах нет такого отношения к солнцу, однако календарь кумранитов был солнечным в противовес лунно-солнечному календарю ортодоксальных евреев. Христиане начала второго века также "имели обычай в определенный день собираться на рассвете и читать, чередуясь между собой, гимн Христу как богу" (Plinius Secundus.Epist.X.96:7).