Иден Филлпот. Рыжие братья

   Лодка быстро перевезла дядю и племянницу через озеро, и удивленный неожиданным приездом Виргилий Поджи принял их с распростертыми объятиями Он был искренне поражен, что его другу Альберту могла грозить опасность, Редмэйнес напомнил ему об убийстве Бендиго и исчезновении Роберта.
   - Теперь Роберт внезапно появился около виллы. Я думал, что он погиб, а, оказывается, он жив. Я не вполне уверен, в здравом ли он уме и, боясь разделить участь брата Бендиго, приехал к вам просить гостеприимства.
   - Это похоже на роман приключений, - заявил Виргилий Поджи.
   - Но, конечно, здесь у меня вы можете чувствовать себя в полной безопасности. Вы сам знаете, что я охотно отдам свою жизнь, чтобы спасти вашу.
   - Знаю, друг Виргилий, и благодарю Бога за вашу дружбу. Мы, впрочем, недолго будет злоупотреблять вашим гостеприимством. Мы написали в Англию и ждем через несколько дней Питера Ганса; кроме того, мы вызвали Джузеппе Дориа. Как только кто-нибудь из них приедет, я вернусь обратно домой.
   Синьор Поджи распорядился приготовить комнаты гостям и накормил их ужином. Вечер был проведен за живой и дружеской беседой. Дженни и Мария Поджи рано ушли спать, но Виргилий и Альберт курили и разговаривали до поздней ночи.
   В девять часов утра Редмэйнес и Дженни вернулись на свою виллу и узнали, что ночь на вилле прошла благополучно. День также не принес никаких новостей. К вечеру дядя и племянница снова сели в лодку и отправились ночевать к синьору Поджи. Так продолжалось три дня. Пришла телеграмма от Дориа из Турина с извещением, что он немедленно садится в миланский поезд и едет в Комо; в то же утро пришло короткое письмо от Марка Брендона. Он нашел Ганса, говорил с ним и оба через несколько дней приедут в Италию.
   - Нам негде будет разместить их у нас в доме, - заявил Альберт.
   - Мы возьмем для них комнаты в гостинице Виктория.
   Глава 11
   Питер Ганс
   Марк Брендон не без волнения читал длинное письмо Дженни Дориа. Оно ждало его в Скотланд-Ярде, и сердце его бурно забилось, когда он узнал дорогой почерк. Сыщик собирался ехать в отпуск, но, как и в прошлом году, Роберт Редмэйнес грозил испортить ему летний отдых.
   В своем письме Дженни подробно рассказывала о встрече с таинственным беглецом на горе Грианте. Описывая затем свою собственную жизнь в гостях у дяди, она слегка давала понять, что не вполне счастлива в своем замужестве. Намек был совершенно случаен, но не укрылся от опытного взгляда Брендона и, по странной причине, сразу привел его в хорошее настроение. Нет, надежды его не оживились и потухшие мечты не воскресли! Но человеку всегда бывает приятно, когда его предсказания сбываются.
   Выполнив поручение, Брендон без труда разыскал американского сыщика. Они встретились в курительной комнате Гранд-Отеля на Трафальгар-сквер.
   Войдя в курительную, Марк увидел молодого офицера, писавшего письма, и коренастого седого господина, погруженного в чтение "Таймс"; господин был лыс, и широкое лицо его напоминало носорога. Ни его, ни молодого офицера невозможно было принять за сыщика, и Брендон еще раз обвел глазами комнату; провожавший его лакей, однако, остановился около толстого господина и подал карточку Марка.
   Толстый господин быстро и живо вскочил на ноги и громко сказал:
   - Очень рад видеть вас, мистер Брендон, - он крепко пожал ему руку. Очень рад познакомиться с вами, прежде чем покинуть Лондон; я много слышал о вас во время войны, и недавно мне писал о вас один из моих друзей. Вы, вероятно, тоже должны меня знать.
   - Нет человека моей профессии, который не слышал бы о вас, мистер Ганс. Я очень счастлив лично узнать вас, но не думайте, что я пришел к вам из праздного тщеславия и любопытства. Сегодня утром я получил письмо из Италии, касающееся вас.
   - Из Италии? Я собираюсь осенью съездить туда.
   - Об этом как раз мне пишут, и, мне кажется, вам придется ускорить вашу поездку.
   Старик вынул из кармана жилета золотую табакерку, вложил щепотку табака в нос и чихнул.
   - Терпеть не могу менять своих планов, - ответил он, поморщившись не то от табака, не то от слов Брендона. - В Италии есть только один человек, ради которого я мог бы поступиться своими правилами; но он ждет меня в сентябре, а теперь июнь.
   - Письмо, которое я получил, написано племянницей этого человека, мистер Ганс, - сказал Марк и протянул ему конверт.
   Ганс медленно прочел, помолчал и снова прочел письмо. Марк, куря папиросу, следил за ним углом глаза.
   Наконец американец заговорил:
   - А вы? Вы можете ехать?
   - Да. Я уже докладывал моему начальству и получил разрешение. Мне дали отпуск, и, вместо того, чтобы ехать в Шотландию, я еду в Италию.
   - Хорошо. Дело это мне знакомо. Альберт Редмэйнес прошлой зимой подробно писал мне.
   - Вы поедете?
   - Раз Альберт зовет меня, я должен ехать, мой мальчик.
   - Вы будете готовы к отъезду через неделю?
   - Через неделю? Сегодня ночью, мой мальчик.
   - Сегодня ночью! Вы думаете, Редмэйнесу грозит опасность?
   - А вы не думаете?
   - Он предупрежден и принял меры предосторожности.
   - Брендон, - сказал американец, - пойдите узнайте, когда отходит пароход из Дувра или Фокстона. Завтра утром мы поймаем в Париже миланский экспресс и на следующий день будем в Комо. Я думаю, мы успеем. Но телеграфируйте этой даме, что мы приедем через неделю. Вы поняли меня?
   - Вы хотите приехать туда раньше, чем нас ждут?
   - Совершенно верно.
   - Вы, значит, думаете, что Альберт Редмэйнес в опасности?
   - Не думаю, а знаю. Впрочем, так как события только начались, и он принял некоторые меры, у нас, вероятно, есть несколько дней. И мы приедем вовремя.
   Он снова вынул табакерку и чихнул, закрыв лицо "Таймс".
   - Хотите позавтракать со мной здесь в два часа?
   - С удовольствием, мистер Ганс. Значит, я жду вас в два. И телеграфируйте, что мы надеемся приехать к ним через неделю.
   Несколько часов спустя они снова встретились, и Брендон сообщил, что поезд в Дувр отходит из Лондона в 11 часов вечера, а миланский экспресс покидает Париж в половине седьмого утра.
   - К вечеру следующего дня мы будем на озерах.
   - Превосходно!
   Сыщики вкусно позавтракали, оживленно беседуя и делясь воспоминаниями из прошлого.
   После завтрака оба перешли в курительную, Ганс заказал кофе, сделал понюшку табаку и попросил Марка выслушать его внимательно.
   - Мы собираемся вместе заняться этим делом, и я хочу, чтобы оно было нам ясно, - начал он. - Удастся ли оно нам, я, конечно, не могу ручаться, но в случае удачи заслуга будет принадлежать вам. Мы сейчас подробно рассмотрим то, что нам известно. Но прежде всего рассмотрим роль мистера Брендона в этом деле, если вам не скучно поговорить об этом человеке.
   Брендон рассмеялся.
   - Он покажет себя в этом деле с плохой стороны, мистер Ганс.
   - Да, - добродушно согласился Питер, - с очень плохой. И его неудача озадачила не только самого мистера Брендона, но и его начальство. Поэтому, давайте сначала поговорим о нем, а потом уже о самом деле.
   Американец налил кофе, опрокинул в него рюмку коньяка, выпил, удобно уселся в кресле, засунул руки в карманы и уставился на Марка неморгающим, пристальным взглядом.
   - Ваша неудача заинтересовала меня гораздо больше всех подробностей дела. Помните, что дело мне известно в мелочах, и я говорю не с ветра, а после долгих размышлений. Посмотрим, как и почему вы оскандалились, и сделаем из этого выводы. Прежде всего, проверим вашу версию.
   - Она составлена из неопровержимых фактов, - с легкой досадой возразил Брендон. - Я мог ошибиться в заключениях, но опирался на железные факты. Складывая два и один, я получал три, и так шел дальше.
   - Очень плохо. Вы должны были знать, что иногда два и один делают не три, а двадцать один, двенадцать, половину, сорок пять. Вы слишком спешили с заключениями. У вас в руках были факты, но, во-первых, не все факты, а во-вторых, то, что вы считали "железными фактами", могло совсем не быть фактами.
   - Не понимаю.
   - Навязанными вам представлениями.
   - Это надо доказать, Ганс.
   - На ваших глазах случился ряд событий. Но не все они случились в действительности. Не служились по той простой причине, что яе могли случиться. Это не значит, что я вижу правду; я далеко от нее, хотя ближе к ней, чем вы. Но не будем говорить о подробностях, остановимся на главном. Все дело можно свести к главному вопросу: "Убил Роберт Редмэйнес Майкеля Пендина или не убил?". Можем прибавить к нему и другой: "Убил Роберт Редмэйнес Бендиго Редмэйнеса или не убил?". Это должно быть исходной точкой. Убил Роберт Редмэйнес Майкеля Пендина? Вы говорите: "убил", и даже называете это "железным фактом", а я, мой мальчик, скажу, что здесь начинается ваша ошибка. Есть единственный в мире способ убедиться, что человек убит, и другого способа нет: увидеть мертвое тело и свидетельскими показаниями установить, что оно действительно принадлежит убитому, не кому-нибудь другому.
   - Боже мой! Вы думаете...
   - Я ничего не думаю. И не желаю думать. Я просто устраиваю вам маленькие похороны. Но хочу, чтобы вы воскресли после них, как Лазарь, в новом блеске и с новой славой. Вам нужно понять, что события могли произойти и развиваться совершенно иначе, чем вам представлялось. Помните, что вы не можете поклясться в смерти Майкеля Пендина и Бендиго Редмэйнеса. Оба они, стало быть, могут быть живы и здоровы, как мы с вами. Проникнитесь этим. Нам, по-видимому, приходится иметь дело с необычайно ловкими преступниками. Хотя и в этом я не уверен. Я вижу многое, но, если бы вы сами осмотрели все дело с новой точки зрения, я убежден, вы увидели бы гораздо больше, чем я.
   Беседа длилась около часа, и Гансу удалось, наконец, убедить Марка отказаться от составленных мнений и представлений. Нового мнения сам он не высказал, но желал, чтобы Марк вновь обдумал ему события и сделал это без предвзятых мыслей.
   Глава 12
   Питер берется за работу
   В дороге Марк Брендон изложил Гансу дело во всех подробностях. Перед этим он пересмотрел свои записи, освежил память и ничего не пропустил в рассказе американцу. Питер слушал, не прерывая, и поблагодарил Марка за ясное и точное сообщение.
   - К сожалению только, ваша история страдает отсутствием начала, Марк.
   - Я начал с самого начала. Питер покачал головой.
   - Половина дела знать начало. Когда знаешь начало, нетрудно разобраться в конце, как бы сложен он ни был. Начало запутанного дела Редмэйнесов вы пропустили, Марк. Если бы вы его знали, я уверен, вы давно уже держали бы преступника в руках. Чем больше я слышу об этом деле и чем больше думаю, тем больше убеждаюсь, что ключ к загадке кроется где-то в прошлом. Придется покопаться в нем и, может быть, нам или мне придется вернуться за этим делом в Англию... если наше любопытство не удастся удовлетворить в Италии. Не думаю, впрочем, чтобы удалось.
   - Я хотел бы точнее знать, что, по вашему мнению, я пропустил, сказал Марк, но Питер не был расположен давать объяснения.
   - Пока не нужно. Забудем на несколько часов об этом деле и поговорим о вас.
   Они разговаривали, пока поезд не прибыл в Париж. Два часа спустя экспресс мчал их по дороге из Парижа в Италию.
   Питер говорил не много и время от времени просматривал какие-то записки. Оторвав голову от напечатанных на машинке гранок, он сказал, с улыбкой взглянув на Брендона:
   - Самое трудное для нас это приблизиться к Роберту Редмэйнесу или к его призраку. Бывают два рода привидений, Марк: настоящие, в которые вы, вероятно, не верите, и искусственные, или поддельные.
   - Вы верите в привидения!
   - Я не говорил, что верю. Я по этому вопросу не имею твердого мнения, от разных людей мне приходилось слышать очень противоречивые вещи.
   - Если Роберт Редмэйнес призрак, что, скорее, полная чепуха, то почему же вы испугались за жизнь Альберта Редмэйнеса.
   - Я не говорил, что Роберт Редмэйнес призрак, и, конечно, не думаю, чтобы он стал призраком, но...
   Он оборвал фразу и переменил разговор.
   - Очень интересно, - начал он снова через несколько минут, - сравнить ваш рассказ с письмом Альберта Редмэйнеса. Мой старый друг забрался в очень далекое прошлое, потому что он знает героев драмы дольше и лучше, чем вы. Вот его письмо. Тут вы найдете жизнь Роберта Редмэйнеса чуть ли не с младенческого возраста, а также многое узнаете и о его племяннице и о ее отце. Вы никогда не слышали о покойном брате Роберта Генрихе? Изучая характеры различных членов этой странной семьи, наталкиваешься на очень интересные выводы.
   - Спасибо, я прочту с большим удовольствием.
   - Письмо тем более интересно, что написано без всяких предвзятых мыслей. Это выгодно отличает его от вашего рассказа, Марк.
   Около полудня поезд прибыл в Бавену, и сыщики пересели на пароход, повезший их к озеру Маджиоре. Брендон впервые был на итальянских озерах и молча восхищался невиданной красотой; Ганс был задумчив и молчалив. В сумерках пароход пристал к северному берегу. Здесь они снова сели в поезд, поднялись на гору и спустились к берегам озера Комо.
   - Теперь, - сказал Питер, - идем прямо на виллу Пьянеццо. Старик удивится, но мы ему скажем, что неожиданно освободились раньше, чем предполагали. Не говорите ему только, что я считаю, что он в опасности.
   Двадцать минут спустя одноконный извозчик ссадил их около скромной виллы Альберта Редмэйнеса. На вилле ужинали; навстречу гостям с веранды выбежали Редмэйнес, Дженни и Джузеппе Дориа.
   Альберт, по итальянскому обычаю, крепко расцеловался с Гансом, а Дженни пожала руку Брендону, приветливо взглянув ему в глаза.
   Она улыбнулась и восхищенно благодарила гостей за то, что они так быстро отозвались на призыв дяди о помощи. Несмотря на се улыбку и радостное возбуждение, Марк ясно видел происшедшую в ней перемену. Сердце его вновь бурно забилось, и оживились потухшие надежды: на улыбавшемся лице Дженни лежала печать печали и душевных страданий, свидетельствовавших, что молодая женщина чувствовала себя одинокой в новом замужестве и нуждалась в искреннем и преданном друге.
   Дориа держался позади, пока его жена встречала гостей; выйдя вперед, он выразил удовольствие от встречи с Марком и надежду, что на этот раз сыщику наконец удастся разгадать страшную тайну.
   Альберт Редмэйнес был так счастлив видеть Ганса, что, казалось, забыл о цели его приезда.
   - Мечтой моей жизни было познакомить вас с моим другом Виргилием Поджи, втроем просиживать вечера и говорить о дорогих нам вещах. И я очень благодарен брату или его духу за то, что он привел вас сюда!
   Дженни и Ассунта быстро приготовили гостям ужин, и Брендон узнал, что для него и для Питера заказаны комнаты в гостинице "Виктория".
   - Прекрасно. Но мне кажется, - сказал он жене Дориа. - Питер Ганс собирался поселиться у вас в доме. Он взял все дело в свои руки, и действительно ему было бы очень важно постоянно находиться около вас. Я же, конечно, могу жить где угодно, так как, собственно говоря, не совсем понимаю, зачем я здесь нужен и зачем приехал.
   Дженни мягко взглянула на него.
   - Я вам очень благодарна, что вы приехали, - прошептала она так тихо, что только он один слышал.
   - Если так, то я не жалею, что приехал, - тихо ответил он. После ужина Питер решительно отказался ехать знакомиться с синьором Поджи.
   - Мне эти ваши озера уже надоели за сегодняшний день, Альберт, заявил он. - Поговорим лучше о делах. Ничего не случилось с тех пор, как писала миссис Дориа?
   - Расскажите ему, Джузеппе, - предложил Редмэйнес.
   - Ваш подарок, золотая табакерка, прошу, - предложил Питер, протягивая Альберту табакерку, но хозяин виллы Пьянеццо отказался и вынул сигару.
   - Я предпочитаю курить табак, а не нюхать; табачный дым лучше табачной пыли, мой друг.
   Он закурил и Дориа начал:
   - После того, как его видела жена, его видели дважды. Первый раз на прогулке, раздумывая о делах, я сам неожиданно натолкнулся на него; а второй раз - прошлой ночью, он пытался проникнуть в виллу. К счастью, комната мистера Редмэйнеса выходит окнами на большую стену, через которую он не мог перелезть; он подошел поэтому к окну сторожа Эрнесто и разбудил его, бросая в оно камешки, в два часа ночи. Итальянец был предупрежден и сразу понял, в чем дело. Он говорит по-английски и сказал рыжему, чтобы тот приходил днем. Роберт Редмэйнес заявил, что хочет увидеть брата. Эрнесто ответил, что дядя Альберт будет ждать его завтра в полдень, в долине у сломанного моста - это место нами было заранее отмечено на всякий случай. Рыжий ничего не ответил и ушел. Дядя Альберт храбро отправился на свидание, взяв меня с собой. Мы ждали у моста с полудня до двух часов дня, но никого не видели; Роберт Редмэйнес не пришел. Я уверен, что он находился поблизости в кустах и следил за нами, но заметив, что дядя пришел не один, побоялся выйти.
   Питер внимательно слушал.
   - А при каких обстоятельствах вы сами встретили его?
   - Это вышло совершенно случайно. Я бродил по горе, погрузившись в размышления, и забрел в те места, где перед этим его встретили моя жена и Ассунта. Неожиданно, повернув за угол часовни, я увидел его сидящим на скале. Он услышал мои шаги, поднял на меня глаза, узнал, минуту колебался, не зная, заговорить ли со мной, вскочил и убежал в кусты. Я погнался за ним, но не мог настичь. Он, по-видимому, живет где-то в горах и, вероятно, завел дружбу с курильщиками угля.
   - Как он был одет?
   - Точно так же, как и в "Вороньем Гнезде", когда исчез Бендиго Редмэйнес.
   - Хотел бы я знать его портного, - сказал Ганс, - я бы заказывал у него все мое платье; оно не изнашивается.
   Американец вдруг задал вопрос, не относящийся к делу.
   - В горах много контрабандистов?
   - Очень много, - ответил Джузеппе.
   - Дают взятки пограничникам и ночью переходят границу?
   - Если бы я пожил здесь дольше, я, вероятно, лучше знал бы их обычаи. Мое сердце вместе с ними, мистер Ганс. Это очень мужественные и смелые люди, постоянно глядящие в лицо смерти и опасности. Это герои, а не преступники. Наша служанка Ассунта была женой одного из них и сохранила среди них многих друзей.
   - Теперь, Питер, скажите нам ваше мнение, - сказал Альберт Редмэйнес, разливая ликер в пять небольших рюмок. - Вы считаете, что мне грозит опасность?
   - Да, Альберт. Но окончательного мнения я еще не составил. Вы требуете: "поймайте Роберта Редмэйнеса, и тогда все выяснится". Да! На это я могу ответить только одно: мы не поймаем Роберта Редмэйнеса.
   - Вы складываете оружие, синьор? - с удивлением воскликнул Дориа.
   - Но ведь вы всегда же ловили тех, кого хотели поймать, Питер? вокликнул Альберт.
   - Есть некоторые причины, по которым мы его не можем поймать, ответил Ганс, опрокидывая в рот рюмку ликера.
   - Вы его считаете привидением? - спросила Дженни, глядя на американца круглыми от изумления глазами.
   - Он уже высказал мысль о привидении, - сказал Марк, - но бывают разные привидения, миссис Дориа. Бывают привидения из плоти и крови.
   - Если он привидение, то безусловно из плоти и крови и посильнее всякого живого человека, - заявил Джузеппе.
   - Конечно, - согласился Питер. - Теперь несколько общих замечаний. Не всегда следует искать преступника среди лиц, которым преступление приносит непосредственную выгоду. После смерти Бендиго Редмэйнеса, Альберт, например, наследует его имущество, а миссис Дориа вступила во владение имуществом своего покойного мужа; но никому не придет в голову подозревать, синьор Дориа, что ваша жена убила первого мужа, а мой друг убил своего брата... Тем не менее, все-таки преступление кому-то должно было принести выгоду; зря никто убивать не станет. Став на такую точку зрения, спросим себя, что выгадал Роберт Редмэйнес, убив Майкеля Пендина. Ничего!.. Кроме разве временного удовлетворения на мгновение овладевшей им страсти.
   Убийство мистера Пендина сделало Редмэйнеса бездомным бродягой, лишило его имущества и доходов, натравило против него все население Англии и континента, превратило его в вечно боящегося погони затравленного зверя. Однако он, чудесным образом избегнув преследования, сам, как будто нарочно, старается убедить всех в своей вине, везет на мотоциклете тело своей жертвы на Берри-Хед и совершает тысячу вещей, якобы свидетельствующих о том, что он сумасшедший, забывая в то же время, что сумасшедший на его месте давно бы попался в руки полиции... Он исчезает из Пренстоуна, появляется в "Вороньем Гнезде", совершает, на первый взгляд, новое бессмысленное убийство и исчезает, не оставив следов. Перед лицом всей этой чепухи мы вправе задать себе, наконец, существенный вопрос. Какой вопрос, синьор Дориа?
   - Я уже задавал себе этот вопрос, мистер Ганс, - ответил Джузеппе. - Я задавал его также моей жене. Но я не могу на него ответить, так как недостаточно был посвящен в подробности дела. Боюсь, что вообще никто не сможет на него ответить... за исключением Роберта Редмэйнеса.
   Ганс кивнул головой и взял понюшку табаку.
   - Правильно, - ответил он, чихая.
   - Какой вопрос? - спросил Альберт Редмэйнес. - Какой вопрос вы задавали себе, Джузеппе и Питер, и не могли ответить? Я человек в таких делах темный, и мне никаких вопросов не приходит в голову.
   - Вопрос, мой друг, следующий: действительно ли Роберт Редмэйнес убил Майкеля Пендина и Бендиго Редмэйнеса? И вы можете прибавить к этому вопросу другой: действительно ли оба они убиты?
   Дженни в испуге вскочила. Рука ее инстинктивно вцепилась в руку Марка, сидевшего рядом.
   Марк Брендон взглянул на нее и был поражен выражением страха и ужаса, с которым она смотрела на Дориа; итальянец сам был удивлен неожиданным предположением Питера.
   - Корпо ди Бакко! В таком случае...
   - В таком случае поле наших исследований значительно расширяется, спокойно ответил Ганс и обратился к Дженни:
   - Вас, кажется, испугала мысль о вашем втором браке? Но ведь я ничего не утверждаю: мы просто ведем дружескую беседу и высказываем различные предположения. Если даже допустить, что Роберт Редмэйнес не убивал Майкеля Пендина, это еще не значит, что Майкель Пендин жив, Вы не должны пугать себя напрасно, если не пугались до сих пор.
   - Теперь более, чем когда-либо, необходимо найти моего несчастного брата, - воскликнул Альберт. Интересно, между прочим, - прибавил он, - что брат Бендиго, когда ему рассказали о появлении Роберта, решил, что явился призрак. Как все моряки, он был очень суеверен и поверил, что Роберт жив только тогда, когда Дженни увидела Роберта и говорила с ним.
   - То, что Роберт Редмэйнес не был тогда призраком, можно считать доказанным, Ганс, - сказал Марк Брендон. - Человек, который явился в "Воронье Гнездо", действительно был Робертом Редмэйнесом; мы можем в этом отношении положиться на свидетельство миссис Дориа; она опознала своего дядю и не могла ошибиться. Остается доказать, что человек, появившийся здесь, тоже Роберт Редмэйнес во плоти и крови, но я думаю, что и доказывать здесь нечего. Кто же другой это может быть? Правда, непонятно, каким образом он мог до сих пор скрываться и избегать ареста; но вы сами знаете, что случаются иногда и более невероятные вещи.
   - Постойте, - прервал его Ганс. - Если не ошибаюсь, Бендиго вел дневник, куда каждый день аккуратно записывал все события? Я хотел бы заглянуть в этот дневник, Альберт, вы писали мне, то привезли его сюда.
   - Да, он здесь. Я взял его вместе с морским романом, который брат любил и чуть ли не каждую неделю перечитывал. Заглянуть в дневник я не решился, у меня не хватило сил заново пережить всю драму.
   - Пакет с обеими книгами в ящике. Я принесу его, - сказала Дженни и вышла в соседнюю комнату. Через минуту она вернулась, неся пакет, завернутый в коричневую бумагу.
   - Зачем вам понадобился дневник, Питер? - с любопытством спросил Альберт.
   - Всегда полезно взглянуть на дело со всех сторон, - ответил американец. - Может быть, ваш брат скажет нам что-нибудь, чего мы до сих пор не знаем.
   Но покойный Бендиго ничего не мог сказать; в пакете, который принесла Дженни, дневника не было; в бумаге лежали морской роман и пустая толстая тетрадь.
   - Но ведь я сам укладывал ее! - воскликнул Альберт Редмэйнес. Дневник был точно в такой же тетради, но я не мог ошибиться, потому что, прежде чем завязать пакет, раскрыл тетрадь и прочел наугад одну или две страницы.
   - Вы уверены, что не ошиблись и не приняли новую тетрадь за старую, исписанную? - спросил Ганс.
   - Я не могу ничем это доказать, но совершенно уверен, что не мог ошибиться.
   - Значит, кто-то подменил тетрадь. Если так, то это чрезвычайно интересно.
   - Никто не мог переменить, - твердо заявила Дженни. - Никто не прикасался к пакету, мистер Ганс. Да и кто, кроме нас, мог интересоваться дневником бедного дяди Бендиго?
   Ганс размышлял.
   - Ответ на этот вопрос мог бы пролить свет на эту загадку. Но я пока не вижу ответа. Ведь дядя мог ошибиться. Хоть я не могу себе представить, чтобы он мог ошибиться в таком родном ему деле, как книги и рукописи.
   Он взял пустую тетрадь и перелистал ее. Брендон взглянул на часы и заявил, что пора идти спать.
   - Мы слишком засиделись, Ганс. Наши вещи отправлены в гостиницу, а до нее идти добрую милю. Неужели вам не хочется спать? Он прибавил, обращаясь к Дженни:
   - С тех пор, как мы выехали из Англии, он не смыкал глаз, миссис Дориа.
   Но Питер не улыбнулся на шутку и был глубоко погружен в размышления. Вдруг он поднял голову и твердо сказал:
   - Боюсь, что вы меня найдете слишком навязчивым другом, Альберт. Ноя прошу вас послать кого-нибудь за моим чемоданом и принести сюда; я не хочу спускать с вас глаз, пока не закончится эта странная история.
   Альберт Редмэйнес пришел в восторг.