Филлпот Иден
Рыжие братья
Иден Филлпот
Рыжие братья
Глава 1
На рыбной ловле
"Каждый человек имеет право быть высокого мнения о себе, пока не станет знаменит", - так говорил какой-то философ; и, сам не замечая, Марк Брендон разделял его мнение.
Самомнение Марка, впрочем, не бросалось в глаза, хотя он искренно полагал, что только ограниченные люди не имеют мнения о себе. В тридцать лет он уже занимал видное место в полицейском уголовном департаменте и имел все основания ожидать назначения на должность инспектора; редкие качества воображения и проницательности, соединенные с нужным мужеством, находчивостью и трудолюбием, обеспечивали ему успех.
Недавно начальство, не в пример прочим, отметило его заслуги, а ряд удачных дел во время войны окончательно укрепили его репутацию. Он был совершенно уверен, что через десять лет такой работы он смело может покинуть правительственную службу и заняться частной практикой, о чем давно уже мечтал.
Теперь Марк проводил свой отдых в Дартмуре, наслаждаясь любимой рыбной ловлей и с удочкой в руках, пересматривая мысленно прошлую жизнь, оценивая достигнутые успехи и размышляя о будущем уже не как сыщик, а просто как человек.
Было приятно чувствовать себя обладателем пяти тысяч футов, отложенных из денежных наград во время войны, и из премии, полученной от французского правительства. Постоянное жалованье по службе также было неплохо. Брендон, однако, был слишком умен, чтобы находить удовлетворение в такой работе, и начинал теперь мечтать о различных благах жизни, об обычных удовольствиях и радостях, которые приносит почтенному человеку жена и дети.
Предавался он этим мечтам обычно сидя на берегу и следя за поплавком. Его развлекало любопытство, с которым следили за ним другие рыбаки. Он не любил их общества - разве только в курительной комнате гостиницы после хорошего обеда! - и уходил на рыбную ловлю один.
Было у него, впрочем, еще одно развлечение, пожалуй, более интересное, чем рыбная ловля: разговоры с тюремными сторожами. Среди болота, покрытого гранитными валунами, возвышалось мрачное здание Пренстоунской тюрьмы, где сидело немало знаменитых преступников: не один из них прошел через руки Брендона и был обязан ему казенным содержанием.
Тюремные каменные стены возвышались тяжелой грудой на синем, ясном небе. Солнце громадным золотым шаром спускалось к земле на далеком горизонте. Брендон спешил мимо тюрьмы на вечернюю ловлю: рыба клюет особенно охотно, когда косые лучи заходящего солнца золотят тихую поверхность реки.
Железная дорога в Пренстоун оставалась влево, впереди дорога шла по болоту. Неожиданно навстречу вышла женщина; ее необычайная красота глубоко поразила его. Таких красавиц он не встречал ни в Лондоне, ни на континенте! Она не была слишком высока, но ее стройность и гибкость поразили сыщика. На женщине не было шляпы, и чудесные густые волосы золотым сиянием окаймляли чистый лоб и прекрасные черты лица. А глаза были сини... "как итальянские озера!", воскликнул про себя Марк. Огромные глаза...
Только одну женщину с такими громадными глазами Брендон встречал раньше, и та женщина была преступницей. Глаза незнакомки были так велики, что остальные черты лица казались мелкими и неясными. Небольшой рот был мягко и красиво очерчен. Она шла уверенной и твердой походкой; серебристое платье плотно облегало круглые бедра, стройный стан и девичью грудь; маленькие, проворные ноги быстро двигались, едва касаясь земли.
Поравнявшись с сыщиком, девушка взглянула на него открытым и доверчивым взглядом и прошла мимо. Выждав минуту, Брендон обернулся. Девушка, вполголоса напевая про себя, сбежала на боковую тропинку и исчезла среди болота.
Марк двинулся дальше к реке, чувствуя смутное волнение: прекрасное и мгновенное видение никак не вязалось с картиной серого, дикого болота, пересеченного камнями, чахлым кустарником и выцветшей травой.
Странная встреча!
Мысли Брендона раздвоились. Он машинально шел вперед по тропинке, дошел до каменоломен и свернул в сторону от реки по заросшей травами и заваленной камнями дороге. Он пробирался к уединенному озеру, которого не знали другие рыбаки. Дойдя до берега и убедившись, что он один, он развернул снасти и выбрал местечко поудобнее. Надевая муху на крючок и закидывая лесу, он все же не мог отделаться от приставшего к нему образа рыжей девушки - синих, как апрельское утро, глаз, нежного певучего голоса, быстрой и легкой походки.
Кто она могла быть?
Марк резко рванул поплавок и перебросил лесу на новое место. Рыба не клевала. Вечер был испорчен. Через полчаса зайдет солнце, и нужно идти домой. Брендон, чтобы успокоиться, вынул трубку и набил ее табаком из непромокаемого кисета. Вокруг стояла предвечерняя, глубокая тишина. Вода озера неподвижно застыла, и на зеркальной поверхности расплывалось безобразное, косое, медно-красное солнце. Издали донесся тихо напевавший человеческий голос; голос умолк, и послышались приближавшиеся шаги, работник с поля, подумал Брендон.
Это не был работник. На берег вышел большой, широкоплечий человек в суконной куртке и красном жилете с большими роговыми пуговицами. Незнакомец вышел со стороны каменоломен и направился к северу вдоль узкой полосы берега. Заметив Брендона, он подошел, остановился и посмотрел на неподвижный поплавок, вынул сигару изо рта и сказал:
- Ага! нашли?
- Что нашел?
- Это рыбное место. Я иногда прихожу сюда купаться. Но никогда не видел ни одного рыболова. А рыбы здесь порядочно.
У Марка была привычка внимательно изучать каждое новое лицо. На людей у него была замечательная память. Быстрым и уверенным взглядом он окинул нового знакомца.
На широких плечах стояла большая голова, и на могучую грудь спускались квадратные челюсти и тяжелый подбородок. Большой рот был закрыт усами такой величины, какие Брендон до сих пор еще не встречал в жизни. Усы вызывали невольную улыбку; но громадный человек, по-видимому, гордился ими и время от времени бережно подносил к ним руку, закручивая концы, доходившие до ушей. Усы были темно-рыжего цвета, и под ними белели крупные ровные зубы, слегка выдававшиеся вперед, когда их обладатель раскрывал рот. Маленькие серые глаза смотрели самоуверенно и прямо; они были далеко рассажены на широком лице, и между ними свисал толстый, тяжелый нос. Коротко остриженные волосы огненно-красного цвета были немного светлее усов, и Брендон невольно сравнил их с покрасневшим диском заходившего солнца.
Великан был, по-видимому, дружественно настроен, хотя Брендон, окончив быстрый осмотр, искренно желал, чтобы он поскорее убирался и не мешал ловле.
- Не понимаю все-таки, за каким чертом тянет людей в эти места, продолжал рыжий человек. - Вы знаете Дартмур? Голый песок, камень, болота и речушки, которые ребенок может перейти вброд; а поговорите с каким-нибудь жителем, - он не променяет этих мест даже на райские сады! Я уж думаю, не колдовство ли здесь замешано...
Марк улыбнулся.
- Это у них в крови.
- Вероятно. А эта, с вашего позволения, дыра Пренстоун, вы ее знаете? Единственная достопримечательность - тюрьма, где гноят ни в чем неповинных людей. Всякий порядочный человек должен бы бежать от этих проклятых мест, а я знаю одного, который так здесь раскис, что собирается строить дом и жить здесь всю жизнь. Ей-богу! Он и его жена счастливы, как лесные голуби, и думают, что здесь им будет еще счастливее. Но я совершенно не понимаю, как можно поворачиваться спиной к цивилизации и строить дом в пустыне и болоте.
- Люди, которым не свойственно честолюбие, поступают еще хуже.
- Да, это правда, ни честолюбия, ни претензий у них нет. Бедняги думают, что раз они любят, то больше ничего и не надо. Вы не собираетесь домой?
- Нет, еще поужу.
- В таком случае - счастливо оставаться! Смотрите, как бы рыба не утащила вас в воду!
Громко смеясь собственной шутке, рыжий великан продолжал свой путь и через несколько шагов скрылся за поворотом. В наступившей тишине Марк вскоре услышал шум мотора. Рыжий сел, по-видимому, на мотоциклетку на большой дороге в полумили от озера.
Решив еще раз вернуться на это место, Марк через несколько минут сложил удочку и направился домой, свернув на большую дорогу, чтобы не свалиться в темноте в каменоломни.
Четыре вечера он ходил на озеро и, наконец, решил попытать ловлю в новом месте, на речке Миви; конец дня он коротал в общей комнате гостиницы, среди дюжины дымивших трубок и охрипших голосов, когда вдруг пришла неприятная весть.
Вилли Блэк, по прозвищу "Сапог", служивший в гостинице, подошел к Брендону и сказал:
- Есть новости по вашей части, сэр. Веселое дело будет завтра.
- Арестант сбежал, Вилли? - спросил сыщик, зевая и мечтая о постели. Ведь это здесь у вас единственное развлечение, когда кто-нибудь бежит?
- Арестант? Хм!.. Как бы не так, - человека прикончили, вот что. Похоже, что мистера Пендина убил дядя жены.
- Чего ради?
- А это уж дело таких людей, как вы, знать, чего ради, зачем и почему, - ответил Вилли.
- Кто такой Пендин?
- А он строит здесь дом у Фоггинторских каменоломен.
Марк вспомнил. Рыжий великан на берегу озера! Он описал его Вилли Блэку.
- Это дядя его жены. Он самый!
Брендон лег в постель и спал не хуже, чем в прошлые ночи. Наутро каждый спешил рассказать ему все, что знал, считая, что его значительно больше всех других должны интересовать такие вещи. Когда горничная Милли постучала и внесла горячую воду для бритья, первыми ее словами были:
- Ах, сэр... такой ужас...
Но Брендон оборвал ее.
- Нет, Милли, никаких деловых разговоров. Я приехал в Дартмур ловить рыбу, а не убийц. Какая погода?
- Туман и тепло; а мистер Пендин, сэр... бедный...
- Уходите, Милли. Я не желаю слышать о мистере Пендине.
- А этот большой рыжий дьявол...
- И о рыжих дьяволах тоже. Если сегодня тепло, я пойду половить до завтрака.
Милли с возмущением взглянула на него.
- Боже мой! Вы, который должен ловить убийц, вы идете ловить рыбу, когда под вашим носом убит человек.
- Это меня не касается. Убирайтесь. Я сейчас буду вставать.
- Ну и люди! - бормотала Милли, закрывая дверь и направляясь к лестнице.
Брендону все же не удалось спасти свою свободу; спеша уйти, он быстро заказал кофе и хлеб и в половине десятого был готов. Едва он надел на себя непромокаемый плащ и собрал рыбные снасти, на пороге гостиницы его перехватил Вилли Блэк и вручил письмо. Марк протянул руку, чтобы бросить письмо в ящик и взять его по возвращении, но, взглянув на конверт, увидел, что почерк был женский. Это пробудило в нем любопытство, ему в голову не приходило, что письмо может иметь какую-нибудь связь с убийством, - он отложил удочки и палку в угол, распечатал и прочел:
"3 Стешион Коттедж, Пренстоун.
Милостивый государь.
Полиция сказала мне, что Вы в Пренстоуне, и я уверена, само Провидение прислало Вас, Я боюсь, что не имею права прямо обращаться к Вам, но, если Вы услышите мольбу убитой горем женщины и поможете ей Вашим гением в этот страшный момент, она будет Вам невыразимо признательна.
С глубоким уважением,
Дженни Пендин".
Марк Брендон пробормотал сквозь зубы "черт!" и повернулся к Вилли.
- Где живет миссис Пендин?
- В Стешион Коттедж, не доходя до тюремного леса, сэр.
- Сбегай туда и скажи, что я буду через полчаса.
- Ага! - ухмыльнулся Вилли. - Я говорил, вы не пропустите такого дела.
Он ушел, а Брендон вновь перечел письмо, внимательно изучая почерк и заметив, что между строчками расплылось пятно, по-видимому, от упавшей на бумагу слезы. Снова помянув "черта", он сложил обратно рыболовные снасти, поднял воротник непромокаемого плаща и пошел в полицейский участок, чтобы узнать подробности дела от констебля и связаться по телефону с Лондоном. Через пять минут его любезно приветствовал в телефонную трубку голос инспектора Гаррисона из Скотланд-Ярда.
- Здесь, кажется, пришибли человека, инспектор. Парень, которого подозревают в убийстве, смылся. Вдова просит меня заняться этим делом. Мне сильно не хочется: но похоже на то, что не удастся отвертеться.
- Ладно. Беритесь за дело. Ночью сообщите мне, что узнаете. Инспектор в Пренстоуне мой старый приятель. Кланяйтесь ему. Всего доброго.
Марк узнал, что инспектор Хафьярд уже выехал в Фоггинтор на каменоломни.
- До свидания, - простился он с констеблем. - Я еще вернусь сюда. Передайте инспектору Хафьярду, чтобы он ждал меня около полудня. Я теперь пойду, повидаю миссис Пендин.
Полицейский отдал под козырек. Он знал Брендона понаслышке и питал к нему глубокое уважение.
- Надеюсь, это дело не испортит вам отдыха, сэр. Но, надо сказать, дело очень интересное.
- Где тело?
- Вот в этом все дело, мистер Брендон: никто не знает. Один только Роберт Редмэйнес может сказать, куда он девал труп.
Сыщик кивнул головой и отправился в №3 на Стешион Коттедж.
На окраинах Пренстоуна стояло несколько небольших домов, окнами на густой, подымавшийся вверх тюремный лес. Узкую улицу от леса отделяла высокая каменная стена.
Брендон постучал в дверь дома №3, и на порог вышла худая седоволосая женщина с заплаканным лицом. Передняя комната дома была украшена внутри лисьими чучелами и принадлежностями для лисьей охоты.
- Вы миссис Пендин? - спросил Брендон, но старуха замотала головой.
- Нет, сэр. Я миссис Эдвард Герри, вдова знаменитого Неда Герри, который в течение двадцати лет был лучшим охотником в Дартмуре. Пендины были... я хочу сказать, они и теперь... одним словом, миссис Пендин моя квартирантка.
- Она может принять меня?
- Она страшно расстроена, бедная девочка. Как вас зовут, сэр?
- Марк Брендон.
- Ах, она так ждала вас. Но, умоляю вас, будьте осторожны с ней. Невинному человеку всегда тяжело разговаривать с вашим братом, сэр, простите меня.
Миссис Герри распахнула дверь с правой стороны прихожей.
- Знаменитый мистер Брендон пришел, миссис Пендин, - доложила она и, пропустив вперед Брендона, закрыла за ним дверь.
Дженни Пендин поднялась из-за стола, за которым писала письма, и Марк Брендон узнал в ней золотоволосую девушку с болота.
Глава 2
Редмэйнесы
Девушке, по-видимому, в это утро некогда было заняться своей внешностью. Волосы ее были растрепаны, лицо заплакано. Однако она вполне владела собой, и голос ее не дрожал, когда она рассыпалась в благодарностях при виде желанного гостя.
Брендон, не зная почему, почувствовал, что его сердце забилось сильнее, а рука невольно дрогнула от пожатия маленькой, узкой и мягкой ладони. Он заговорил тоном дружеского участия, поддавшись мгновенному очарованию, несмотря на весь свой закал и служебный опыт. Но все же ни на минуту он не забыл своего положения и изобретенной им системе розыска, состоявший в остроумном соединении обычных полицейских методов с новейшими психологическими приемами. Испытывая искреннее сочувствие к несчастной женщине, он, однако, успел внимательным взглядом окинуть комнату и подметить необходимые для каждого полицейского мелочи.
- Я очень рад, миссис Пендин, - любезно произнес он, - что вы узнали о моем пребывании в Пренстоуне, и готов помочь вам, чем могу. Пусть даже случилось самое худшее, как уже говорят в городе, не падайте духом. Я только что связался по телефону с моим начальством и получил разрешение заняться вашим делом.
- Мне так совестно нарушать ваш отдых, - ответила она, заметно волнуясь, - но я так перепугана, в таком отчаянии...
- Не мучайте себя напрасно. Может быть, все не так плохо, как говорят. Теперь я хотел бы выслушать от вас все, что вы знаете. Можете не говорить мне о самом событии, я уже успел собрать все нужные справки. Но я прошу рассказать мне как можно подробнее о том, что предшествовало вчерашнему дню; если вам удастся навести меня на какие-нибудь догадки и укрепить мои предположения, я буду вам очень благодарен.
- Я ничего не могу вам объяснить. Я сама ничего не понимаю. Все это случилось так внезапно, так неожиданно, что я... Я не могу допустить... Я не могу думать... Мой муж, вся моя жизнь!..
- Присядьте и расскажите мне немного о себе и о мистере Пендине! Вы, вероятно, женаты очень недавно.
- Четыре года.
Марк удивился.
- Мне двадцать пять, - объяснила она, - хотя мне говорят, что выгляжу моложе.
- Гораздо моложе; я дал бы вам восемнадцать. Ну, соберите, пожалуйста, ваши мысли и расскажите мне все, что, по-вашему мнению, мне полезно было бы знать.
Она молчала, приложив руку ко лбу. Марк подбодрил ее:
- Говорите со мной, как со старым другом. Вы смело можете смотреть на меня, как на друга, потому что я, действительно, горю одним желанием помочь вам.
- Я начну с самого начала, - наконец ответила она. - Моя собственная история очень коротка и не имеет отношения к этой страшной... но мои родные могут заинтересовать вас больше, чем я. Семья наша очень мала и, по-видимому, такой и останется, потому что все мои три дяди холосты. Больше у меня нет родни в Европе, а о далеких родственниках в Австралии я ничего не знаю.
История моей семьи такая: Джон Редмэйнес жил на реке Меррей в штате Виктория в Южной Австралии и составил большое состояние. Он разбогател и имел большую семью. За двадцать лет у него родилось семь сыновей и пять дочерей, но только пятеро дожили до зрелого возраста. Остались четыре мальчика, остальные умерли в детстве, а моя тетя Мэри умерла через год после своей свадьбы.
Осталось четыре сына: Генри, старший, Альберт, Бендиго и Роберт, самый младший, которому теперь тридцать пять лет. Это его подозревают в этом ужасе, если правда, что это случилось.
Генри Редмэйнес вел дела отца в Европе и торговал шерстью на собственный риск. Он женился, и от этого брака у него была одна дочь - я. Я очень хорошо помню моих родителей, потому что мне было пятнадцать лет, и я ходила в школу, когда они умерли. Они ехали в Австралию повидать дедушку и бабушку, которых не видели много лет. Но их пароход потонул и все пассажиры погибли.
Джон Редмэйнес, мои дедушка, хотя был очень богат, однако не переставал работать и заставил работать всех своих сыновей. Дядя Альберт, который был на год моложе моего отца, занялся книжным делом и издательством, имел собственное дело сначала в Сиднее, потом в Англии и очень известен в издательских кругах. Его специальностью была итальянская литература эпохи Возрождения, он с ума сходил по Италии и теперь там живет. Составив собственное небольшое состояние, он перестал заниматься делами лет десять тому назад и живет холостяком. Доходы его невелики, но он знал, что после смерти отца, моего дедушки, он получит третью часть большого богатства.
Мой дядя Бендиго Редмэйнес пошел в моряки. Но его грубый и невоздержанный характер мешал ему занять место капитана пассажирских пароходов, и всю жизнь он плавал на транспортных и грузовых судах. Море его помешательство, и когда он получил наконец возможность выйти в отставку, он построил себе домик в Девонклифе на морском берегу.
Третий дядя Роберт Редмэйнес, тот, которого теперь подозревают, что он убил моего мужа. Чем больше теперь я об этом думаю, тем больше я могу этому поверить. Я совершенно не понимаю, что могло толкнуть его на убийство... В молодости он был любимцем отца, моего дедушки.
Он рано переехал в Англию и, любя сельское хозяйство, вошел в компанию с фермером, другом Джона Редмэйнеса.
Но заниматься делом ему приходилось мало, потому что каждый год он ездил в Австралию навещать отца и много времени проводил в отлучках.
Дядя Боб был очень жизнерадостным человеком, страшно любил охотиться и ловить рыбу. После смерти моего отца я редко видела его, но он всегда навещал меня и всегда был очень ласков ко мне. Что он делал, я никогда точно не знала. Слышала, что одно время он был помолвлен с какой-то девушкой в Корнуэльсе, дочерью хозяина гостиницы. Я как раз окончила тогда школу и собиралась ехать к дедушке в Австралию, когда вдруг дедушка и бабушка умерли, и вся жизнь Редмэйнесов переменилась.
- Отдохните немного, если вы устали, - предложил Марк, видя, как судорожно поднимается грудь молодой женщины и как трудно ей справляться с волнением.
- Нет, я хочу окончить, - ответила она. - Одновременно случилось два, вернее, три важных события: началась война, дедушка умер в Австралии и я обручилась с Майкелем Пендином. В то время я жила в Пензенсе с дядей Робертом.
Я любила Майкеля целый год до того, как он сделал мне предложение. Но когда я сказала о нашей помолвке дяде Роберту, он рассердился и заявил, что я совершила большую ошибку. Родители моего будущего мужа к тому времени умерли. Его отцу принадлежала фирма Пендин и Трикарроу, торговавшая с Италией. Но Майкель, унаследовав дело от отца, не интересовался им. Он получал от фирмы доходы и весь ушел в свои любимые занятия механикой. Его считали мечтателем и очень непрактичным человеком.
Мы всей душой любили друг друга, и я не сомневалась, что рано или поздно дядя не станет возражать против нашей свадьбы, но тут вмешались обстоятельства, которые все испортили.
После смерти дядюшки оказалось, что его состояние не так велико, как предполагали сыновья. Все же он оставил им около полутораста тысяч фунтов. За последние десять лет его деловое чутье ослабло, и он пострадал на нескольких неудачных операциях с шерстью.
Согласно завещанию, все имущество поступало в распоряжение старшего сына, дяди Альберта. Ему было поручено разделить имущество между собой и двумя братьями, потому что все знали, что дядя Альберт очень честен и добросовестен. На мою долю было положено двадцать тысяч фунтов, при условии выдать мне их после моей свадьбы или в день совершеннолетия; пока же дяди брали на себя заботу обо мне, и, в случае моего замужества, дедушка желал, чтобы выбор моего будущего мужа был одобрен дядей Альбертом.
Выделив мою часть, дядя Альберт разделил все имущество на три равные части, и каждый из дядей получил на свою долю около сорока тысяч фунтов. Майкель совершенно не знал наших дел и был уверен, что за мной нет ни одного пенни. Нам ничего не нужно было, кроме взаимной любви, а на жизнь, мы думали, нам хватит тех четырехсот футов в год, которые Майкель получал от фирмы своего отца. Но все же двадцать тысяч, неожиданно свалившихся с неба, были бы очень кстати.
Тут в один их страшных августовских дней случилась война... и все переменилось...
Она умолкла и протянула руку к графину с водой. Марк предупредительно налил воды в стакан и подал.
- Отдохните, - посоветовал он.
Она отпила воды и покачала головой.
- Я отдохну, когда окончу. Если вы не устали слушать, я буду продолжать.
- Пожалуйста, миссис Пендин, я слушаю.
- Случилась война и испортила отношения между моим мужем и дядей Робертом. Дядя немедленно записался в армию и с восторгом мечтал о приключениях и сражениях. Он поступил в кавалерийский полк и предложил Майкелю последовать его примеру; но мой муж, хотя нет большего патриота, чем он... я говорю так, будто он еще жив, мистер Брендон...
- Конечно, миссис Пендин, вы должны считать, что он жив, пока не доказано противное.
- Благодарю вас за доброе слово. В характере моего мужа нет никакой воинственности. Он слабого здоровья и уравновешен в своих чувствах. Мысль о рукопашных схватках, об убийстве была ему глубоко чужда, и в то же время он ясно осознавал, что есть тысяча других путей, где можно быть полезнее родине, чем на фронте... в особенности такому способному человеку, как он.
- Конечно.
- Но дядя Роберт отнесся к этому, как к личной обиде. Повсюду требовали добровольцев на фронт, и он заявил, что каждый мужчина, если хочет называться мужчиной, должен немедленно записаться в армию. О своем мнении он сообщил братьям. Дядя Бендиго был в это время в отставке, но тотчас же по объявлении войны записался во флот и получил в командование небольшое судно для вылавливания мин у английских берегов; он тоже написал мне строгое письмо, требуя, чтобы Майкель исполнил свой долг. Майкелю было только двадцать пять лет, и он сам горел желанием исполнить свой долг перед родиной. Вокруг никого не было, кто мог его поддержать, и, боясь ссоры с дядями, он против воли пошел записываться в добровольцы на фронт.
Но его не приняли. Осматривавший его доктор нашел, что его сердце не в порядке, какие-то шумы, и заявил, что он умрет в первом же походе. Я благодарила Бога за то, что он послал нам этого доктора! Но дядя Боб сейчас же обвинил Майкеля в том, что он уклоняется от исполнения долга и подкупил доктора. Тут начались такие ужасные сцены, что я вздохнула свободно только тогда, когда дядя наконец присоединился к полку и уехал во Францию.
По моему настоянию Майкель обвенчался со мной, и мы сообщили об этом дядям письменно. Отношения наши охладились и почти расстроились; но я не горевала: вся моя жизнь была в муже. Посреди войны вдруг был объявлен призыв ко всем работникам; мужчины, негодные для военной службы, приглашались сюда, в Пренстоун, и Майкель сейчас же предложил свои услуги.
Принц Уэльский устроил здесь завод для снабжения армии медицинскими принадлежностями. Майкелю поручили организовать химическую переработку лечебного мха, собираемого в Дартмуре. Вот уже два года мы работаем с ним над этим делом и получаем только похвалы.
Живем, как вы видите, у миссис Герри. За это время я полюбила Дартмур и просила мужа при первой возможности устроить где-нибудь здесь собственную усадьбу. Торговля его фирмы с Италией фактически прекратилась с началом войны. Но фирма Пендин и Трикарроу продолжала владеть несколькими рыболовецкими судами. Майкель распорядился продать их и на вырученные деньги приобрел участок земли в этом тихом и спокойном месте, недалеко отсюда, у Фогтинторских каменоломен.
Рыжие братья
Глава 1
На рыбной ловле
"Каждый человек имеет право быть высокого мнения о себе, пока не станет знаменит", - так говорил какой-то философ; и, сам не замечая, Марк Брендон разделял его мнение.
Самомнение Марка, впрочем, не бросалось в глаза, хотя он искренно полагал, что только ограниченные люди не имеют мнения о себе. В тридцать лет он уже занимал видное место в полицейском уголовном департаменте и имел все основания ожидать назначения на должность инспектора; редкие качества воображения и проницательности, соединенные с нужным мужеством, находчивостью и трудолюбием, обеспечивали ему успех.
Недавно начальство, не в пример прочим, отметило его заслуги, а ряд удачных дел во время войны окончательно укрепили его репутацию. Он был совершенно уверен, что через десять лет такой работы он смело может покинуть правительственную службу и заняться частной практикой, о чем давно уже мечтал.
Теперь Марк проводил свой отдых в Дартмуре, наслаждаясь любимой рыбной ловлей и с удочкой в руках, пересматривая мысленно прошлую жизнь, оценивая достигнутые успехи и размышляя о будущем уже не как сыщик, а просто как человек.
Было приятно чувствовать себя обладателем пяти тысяч футов, отложенных из денежных наград во время войны, и из премии, полученной от французского правительства. Постоянное жалованье по службе также было неплохо. Брендон, однако, был слишком умен, чтобы находить удовлетворение в такой работе, и начинал теперь мечтать о различных благах жизни, об обычных удовольствиях и радостях, которые приносит почтенному человеку жена и дети.
Предавался он этим мечтам обычно сидя на берегу и следя за поплавком. Его развлекало любопытство, с которым следили за ним другие рыбаки. Он не любил их общества - разве только в курительной комнате гостиницы после хорошего обеда! - и уходил на рыбную ловлю один.
Было у него, впрочем, еще одно развлечение, пожалуй, более интересное, чем рыбная ловля: разговоры с тюремными сторожами. Среди болота, покрытого гранитными валунами, возвышалось мрачное здание Пренстоунской тюрьмы, где сидело немало знаменитых преступников: не один из них прошел через руки Брендона и был обязан ему казенным содержанием.
Тюремные каменные стены возвышались тяжелой грудой на синем, ясном небе. Солнце громадным золотым шаром спускалось к земле на далеком горизонте. Брендон спешил мимо тюрьмы на вечернюю ловлю: рыба клюет особенно охотно, когда косые лучи заходящего солнца золотят тихую поверхность реки.
Железная дорога в Пренстоун оставалась влево, впереди дорога шла по болоту. Неожиданно навстречу вышла женщина; ее необычайная красота глубоко поразила его. Таких красавиц он не встречал ни в Лондоне, ни на континенте! Она не была слишком высока, но ее стройность и гибкость поразили сыщика. На женщине не было шляпы, и чудесные густые волосы золотым сиянием окаймляли чистый лоб и прекрасные черты лица. А глаза были сини... "как итальянские озера!", воскликнул про себя Марк. Огромные глаза...
Только одну женщину с такими громадными глазами Брендон встречал раньше, и та женщина была преступницей. Глаза незнакомки были так велики, что остальные черты лица казались мелкими и неясными. Небольшой рот был мягко и красиво очерчен. Она шла уверенной и твердой походкой; серебристое платье плотно облегало круглые бедра, стройный стан и девичью грудь; маленькие, проворные ноги быстро двигались, едва касаясь земли.
Поравнявшись с сыщиком, девушка взглянула на него открытым и доверчивым взглядом и прошла мимо. Выждав минуту, Брендон обернулся. Девушка, вполголоса напевая про себя, сбежала на боковую тропинку и исчезла среди болота.
Марк двинулся дальше к реке, чувствуя смутное волнение: прекрасное и мгновенное видение никак не вязалось с картиной серого, дикого болота, пересеченного камнями, чахлым кустарником и выцветшей травой.
Странная встреча!
Мысли Брендона раздвоились. Он машинально шел вперед по тропинке, дошел до каменоломен и свернул в сторону от реки по заросшей травами и заваленной камнями дороге. Он пробирался к уединенному озеру, которого не знали другие рыбаки. Дойдя до берега и убедившись, что он один, он развернул снасти и выбрал местечко поудобнее. Надевая муху на крючок и закидывая лесу, он все же не мог отделаться от приставшего к нему образа рыжей девушки - синих, как апрельское утро, глаз, нежного певучего голоса, быстрой и легкой походки.
Кто она могла быть?
Марк резко рванул поплавок и перебросил лесу на новое место. Рыба не клевала. Вечер был испорчен. Через полчаса зайдет солнце, и нужно идти домой. Брендон, чтобы успокоиться, вынул трубку и набил ее табаком из непромокаемого кисета. Вокруг стояла предвечерняя, глубокая тишина. Вода озера неподвижно застыла, и на зеркальной поверхности расплывалось безобразное, косое, медно-красное солнце. Издали донесся тихо напевавший человеческий голос; голос умолк, и послышались приближавшиеся шаги, работник с поля, подумал Брендон.
Это не был работник. На берег вышел большой, широкоплечий человек в суконной куртке и красном жилете с большими роговыми пуговицами. Незнакомец вышел со стороны каменоломен и направился к северу вдоль узкой полосы берега. Заметив Брендона, он подошел, остановился и посмотрел на неподвижный поплавок, вынул сигару изо рта и сказал:
- Ага! нашли?
- Что нашел?
- Это рыбное место. Я иногда прихожу сюда купаться. Но никогда не видел ни одного рыболова. А рыбы здесь порядочно.
У Марка была привычка внимательно изучать каждое новое лицо. На людей у него была замечательная память. Быстрым и уверенным взглядом он окинул нового знакомца.
На широких плечах стояла большая голова, и на могучую грудь спускались квадратные челюсти и тяжелый подбородок. Большой рот был закрыт усами такой величины, какие Брендон до сих пор еще не встречал в жизни. Усы вызывали невольную улыбку; но громадный человек, по-видимому, гордился ими и время от времени бережно подносил к ним руку, закручивая концы, доходившие до ушей. Усы были темно-рыжего цвета, и под ними белели крупные ровные зубы, слегка выдававшиеся вперед, когда их обладатель раскрывал рот. Маленькие серые глаза смотрели самоуверенно и прямо; они были далеко рассажены на широком лице, и между ними свисал толстый, тяжелый нос. Коротко остриженные волосы огненно-красного цвета были немного светлее усов, и Брендон невольно сравнил их с покрасневшим диском заходившего солнца.
Великан был, по-видимому, дружественно настроен, хотя Брендон, окончив быстрый осмотр, искренно желал, чтобы он поскорее убирался и не мешал ловле.
- Не понимаю все-таки, за каким чертом тянет людей в эти места, продолжал рыжий человек. - Вы знаете Дартмур? Голый песок, камень, болота и речушки, которые ребенок может перейти вброд; а поговорите с каким-нибудь жителем, - он не променяет этих мест даже на райские сады! Я уж думаю, не колдовство ли здесь замешано...
Марк улыбнулся.
- Это у них в крови.
- Вероятно. А эта, с вашего позволения, дыра Пренстоун, вы ее знаете? Единственная достопримечательность - тюрьма, где гноят ни в чем неповинных людей. Всякий порядочный человек должен бы бежать от этих проклятых мест, а я знаю одного, который так здесь раскис, что собирается строить дом и жить здесь всю жизнь. Ей-богу! Он и его жена счастливы, как лесные голуби, и думают, что здесь им будет еще счастливее. Но я совершенно не понимаю, как можно поворачиваться спиной к цивилизации и строить дом в пустыне и болоте.
- Люди, которым не свойственно честолюбие, поступают еще хуже.
- Да, это правда, ни честолюбия, ни претензий у них нет. Бедняги думают, что раз они любят, то больше ничего и не надо. Вы не собираетесь домой?
- Нет, еще поужу.
- В таком случае - счастливо оставаться! Смотрите, как бы рыба не утащила вас в воду!
Громко смеясь собственной шутке, рыжий великан продолжал свой путь и через несколько шагов скрылся за поворотом. В наступившей тишине Марк вскоре услышал шум мотора. Рыжий сел, по-видимому, на мотоциклетку на большой дороге в полумили от озера.
Решив еще раз вернуться на это место, Марк через несколько минут сложил удочку и направился домой, свернув на большую дорогу, чтобы не свалиться в темноте в каменоломни.
Четыре вечера он ходил на озеро и, наконец, решил попытать ловлю в новом месте, на речке Миви; конец дня он коротал в общей комнате гостиницы, среди дюжины дымивших трубок и охрипших голосов, когда вдруг пришла неприятная весть.
Вилли Блэк, по прозвищу "Сапог", служивший в гостинице, подошел к Брендону и сказал:
- Есть новости по вашей части, сэр. Веселое дело будет завтра.
- Арестант сбежал, Вилли? - спросил сыщик, зевая и мечтая о постели. Ведь это здесь у вас единственное развлечение, когда кто-нибудь бежит?
- Арестант? Хм!.. Как бы не так, - человека прикончили, вот что. Похоже, что мистера Пендина убил дядя жены.
- Чего ради?
- А это уж дело таких людей, как вы, знать, чего ради, зачем и почему, - ответил Вилли.
- Кто такой Пендин?
- А он строит здесь дом у Фоггинторских каменоломен.
Марк вспомнил. Рыжий великан на берегу озера! Он описал его Вилли Блэку.
- Это дядя его жены. Он самый!
Брендон лег в постель и спал не хуже, чем в прошлые ночи. Наутро каждый спешил рассказать ему все, что знал, считая, что его значительно больше всех других должны интересовать такие вещи. Когда горничная Милли постучала и внесла горячую воду для бритья, первыми ее словами были:
- Ах, сэр... такой ужас...
Но Брендон оборвал ее.
- Нет, Милли, никаких деловых разговоров. Я приехал в Дартмур ловить рыбу, а не убийц. Какая погода?
- Туман и тепло; а мистер Пендин, сэр... бедный...
- Уходите, Милли. Я не желаю слышать о мистере Пендине.
- А этот большой рыжий дьявол...
- И о рыжих дьяволах тоже. Если сегодня тепло, я пойду половить до завтрака.
Милли с возмущением взглянула на него.
- Боже мой! Вы, который должен ловить убийц, вы идете ловить рыбу, когда под вашим носом убит человек.
- Это меня не касается. Убирайтесь. Я сейчас буду вставать.
- Ну и люди! - бормотала Милли, закрывая дверь и направляясь к лестнице.
Брендону все же не удалось спасти свою свободу; спеша уйти, он быстро заказал кофе и хлеб и в половине десятого был готов. Едва он надел на себя непромокаемый плащ и собрал рыбные снасти, на пороге гостиницы его перехватил Вилли Блэк и вручил письмо. Марк протянул руку, чтобы бросить письмо в ящик и взять его по возвращении, но, взглянув на конверт, увидел, что почерк был женский. Это пробудило в нем любопытство, ему в голову не приходило, что письмо может иметь какую-нибудь связь с убийством, - он отложил удочки и палку в угол, распечатал и прочел:
"3 Стешион Коттедж, Пренстоун.
Милостивый государь.
Полиция сказала мне, что Вы в Пренстоуне, и я уверена, само Провидение прислало Вас, Я боюсь, что не имею права прямо обращаться к Вам, но, если Вы услышите мольбу убитой горем женщины и поможете ей Вашим гением в этот страшный момент, она будет Вам невыразимо признательна.
С глубоким уважением,
Дженни Пендин".
Марк Брендон пробормотал сквозь зубы "черт!" и повернулся к Вилли.
- Где живет миссис Пендин?
- В Стешион Коттедж, не доходя до тюремного леса, сэр.
- Сбегай туда и скажи, что я буду через полчаса.
- Ага! - ухмыльнулся Вилли. - Я говорил, вы не пропустите такого дела.
Он ушел, а Брендон вновь перечел письмо, внимательно изучая почерк и заметив, что между строчками расплылось пятно, по-видимому, от упавшей на бумагу слезы. Снова помянув "черта", он сложил обратно рыболовные снасти, поднял воротник непромокаемого плаща и пошел в полицейский участок, чтобы узнать подробности дела от констебля и связаться по телефону с Лондоном. Через пять минут его любезно приветствовал в телефонную трубку голос инспектора Гаррисона из Скотланд-Ярда.
- Здесь, кажется, пришибли человека, инспектор. Парень, которого подозревают в убийстве, смылся. Вдова просит меня заняться этим делом. Мне сильно не хочется: но похоже на то, что не удастся отвертеться.
- Ладно. Беритесь за дело. Ночью сообщите мне, что узнаете. Инспектор в Пренстоуне мой старый приятель. Кланяйтесь ему. Всего доброго.
Марк узнал, что инспектор Хафьярд уже выехал в Фоггинтор на каменоломни.
- До свидания, - простился он с констеблем. - Я еще вернусь сюда. Передайте инспектору Хафьярду, чтобы он ждал меня около полудня. Я теперь пойду, повидаю миссис Пендин.
Полицейский отдал под козырек. Он знал Брендона понаслышке и питал к нему глубокое уважение.
- Надеюсь, это дело не испортит вам отдыха, сэр. Но, надо сказать, дело очень интересное.
- Где тело?
- Вот в этом все дело, мистер Брендон: никто не знает. Один только Роберт Редмэйнес может сказать, куда он девал труп.
Сыщик кивнул головой и отправился в №3 на Стешион Коттедж.
На окраинах Пренстоуна стояло несколько небольших домов, окнами на густой, подымавшийся вверх тюремный лес. Узкую улицу от леса отделяла высокая каменная стена.
Брендон постучал в дверь дома №3, и на порог вышла худая седоволосая женщина с заплаканным лицом. Передняя комната дома была украшена внутри лисьими чучелами и принадлежностями для лисьей охоты.
- Вы миссис Пендин? - спросил Брендон, но старуха замотала головой.
- Нет, сэр. Я миссис Эдвард Герри, вдова знаменитого Неда Герри, который в течение двадцати лет был лучшим охотником в Дартмуре. Пендины были... я хочу сказать, они и теперь... одним словом, миссис Пендин моя квартирантка.
- Она может принять меня?
- Она страшно расстроена, бедная девочка. Как вас зовут, сэр?
- Марк Брендон.
- Ах, она так ждала вас. Но, умоляю вас, будьте осторожны с ней. Невинному человеку всегда тяжело разговаривать с вашим братом, сэр, простите меня.
Миссис Герри распахнула дверь с правой стороны прихожей.
- Знаменитый мистер Брендон пришел, миссис Пендин, - доложила она и, пропустив вперед Брендона, закрыла за ним дверь.
Дженни Пендин поднялась из-за стола, за которым писала письма, и Марк Брендон узнал в ней золотоволосую девушку с болота.
Глава 2
Редмэйнесы
Девушке, по-видимому, в это утро некогда было заняться своей внешностью. Волосы ее были растрепаны, лицо заплакано. Однако она вполне владела собой, и голос ее не дрожал, когда она рассыпалась в благодарностях при виде желанного гостя.
Брендон, не зная почему, почувствовал, что его сердце забилось сильнее, а рука невольно дрогнула от пожатия маленькой, узкой и мягкой ладони. Он заговорил тоном дружеского участия, поддавшись мгновенному очарованию, несмотря на весь свой закал и служебный опыт. Но все же ни на минуту он не забыл своего положения и изобретенной им системе розыска, состоявший в остроумном соединении обычных полицейских методов с новейшими психологическими приемами. Испытывая искреннее сочувствие к несчастной женщине, он, однако, успел внимательным взглядом окинуть комнату и подметить необходимые для каждого полицейского мелочи.
- Я очень рад, миссис Пендин, - любезно произнес он, - что вы узнали о моем пребывании в Пренстоуне, и готов помочь вам, чем могу. Пусть даже случилось самое худшее, как уже говорят в городе, не падайте духом. Я только что связался по телефону с моим начальством и получил разрешение заняться вашим делом.
- Мне так совестно нарушать ваш отдых, - ответила она, заметно волнуясь, - но я так перепугана, в таком отчаянии...
- Не мучайте себя напрасно. Может быть, все не так плохо, как говорят. Теперь я хотел бы выслушать от вас все, что вы знаете. Можете не говорить мне о самом событии, я уже успел собрать все нужные справки. Но я прошу рассказать мне как можно подробнее о том, что предшествовало вчерашнему дню; если вам удастся навести меня на какие-нибудь догадки и укрепить мои предположения, я буду вам очень благодарен.
- Я ничего не могу вам объяснить. Я сама ничего не понимаю. Все это случилось так внезапно, так неожиданно, что я... Я не могу допустить... Я не могу думать... Мой муж, вся моя жизнь!..
- Присядьте и расскажите мне немного о себе и о мистере Пендине! Вы, вероятно, женаты очень недавно.
- Четыре года.
Марк удивился.
- Мне двадцать пять, - объяснила она, - хотя мне говорят, что выгляжу моложе.
- Гораздо моложе; я дал бы вам восемнадцать. Ну, соберите, пожалуйста, ваши мысли и расскажите мне все, что, по-вашему мнению, мне полезно было бы знать.
Она молчала, приложив руку ко лбу. Марк подбодрил ее:
- Говорите со мной, как со старым другом. Вы смело можете смотреть на меня, как на друга, потому что я, действительно, горю одним желанием помочь вам.
- Я начну с самого начала, - наконец ответила она. - Моя собственная история очень коротка и не имеет отношения к этой страшной... но мои родные могут заинтересовать вас больше, чем я. Семья наша очень мала и, по-видимому, такой и останется, потому что все мои три дяди холосты. Больше у меня нет родни в Европе, а о далеких родственниках в Австралии я ничего не знаю.
История моей семьи такая: Джон Редмэйнес жил на реке Меррей в штате Виктория в Южной Австралии и составил большое состояние. Он разбогател и имел большую семью. За двадцать лет у него родилось семь сыновей и пять дочерей, но только пятеро дожили до зрелого возраста. Остались четыре мальчика, остальные умерли в детстве, а моя тетя Мэри умерла через год после своей свадьбы.
Осталось четыре сына: Генри, старший, Альберт, Бендиго и Роберт, самый младший, которому теперь тридцать пять лет. Это его подозревают в этом ужасе, если правда, что это случилось.
Генри Редмэйнес вел дела отца в Европе и торговал шерстью на собственный риск. Он женился, и от этого брака у него была одна дочь - я. Я очень хорошо помню моих родителей, потому что мне было пятнадцать лет, и я ходила в школу, когда они умерли. Они ехали в Австралию повидать дедушку и бабушку, которых не видели много лет. Но их пароход потонул и все пассажиры погибли.
Джон Редмэйнес, мои дедушка, хотя был очень богат, однако не переставал работать и заставил работать всех своих сыновей. Дядя Альберт, который был на год моложе моего отца, занялся книжным делом и издательством, имел собственное дело сначала в Сиднее, потом в Англии и очень известен в издательских кругах. Его специальностью была итальянская литература эпохи Возрождения, он с ума сходил по Италии и теперь там живет. Составив собственное небольшое состояние, он перестал заниматься делами лет десять тому назад и живет холостяком. Доходы его невелики, но он знал, что после смерти отца, моего дедушки, он получит третью часть большого богатства.
Мой дядя Бендиго Редмэйнес пошел в моряки. Но его грубый и невоздержанный характер мешал ему занять место капитана пассажирских пароходов, и всю жизнь он плавал на транспортных и грузовых судах. Море его помешательство, и когда он получил наконец возможность выйти в отставку, он построил себе домик в Девонклифе на морском берегу.
Третий дядя Роберт Редмэйнес, тот, которого теперь подозревают, что он убил моего мужа. Чем больше теперь я об этом думаю, тем больше я могу этому поверить. Я совершенно не понимаю, что могло толкнуть его на убийство... В молодости он был любимцем отца, моего дедушки.
Он рано переехал в Англию и, любя сельское хозяйство, вошел в компанию с фермером, другом Джона Редмэйнеса.
Но заниматься делом ему приходилось мало, потому что каждый год он ездил в Австралию навещать отца и много времени проводил в отлучках.
Дядя Боб был очень жизнерадостным человеком, страшно любил охотиться и ловить рыбу. После смерти моего отца я редко видела его, но он всегда навещал меня и всегда был очень ласков ко мне. Что он делал, я никогда точно не знала. Слышала, что одно время он был помолвлен с какой-то девушкой в Корнуэльсе, дочерью хозяина гостиницы. Я как раз окончила тогда школу и собиралась ехать к дедушке в Австралию, когда вдруг дедушка и бабушка умерли, и вся жизнь Редмэйнесов переменилась.
- Отдохните немного, если вы устали, - предложил Марк, видя, как судорожно поднимается грудь молодой женщины и как трудно ей справляться с волнением.
- Нет, я хочу окончить, - ответила она. - Одновременно случилось два, вернее, три важных события: началась война, дедушка умер в Австралии и я обручилась с Майкелем Пендином. В то время я жила в Пензенсе с дядей Робертом.
Я любила Майкеля целый год до того, как он сделал мне предложение. Но когда я сказала о нашей помолвке дяде Роберту, он рассердился и заявил, что я совершила большую ошибку. Родители моего будущего мужа к тому времени умерли. Его отцу принадлежала фирма Пендин и Трикарроу, торговавшая с Италией. Но Майкель, унаследовав дело от отца, не интересовался им. Он получал от фирмы доходы и весь ушел в свои любимые занятия механикой. Его считали мечтателем и очень непрактичным человеком.
Мы всей душой любили друг друга, и я не сомневалась, что рано или поздно дядя не станет возражать против нашей свадьбы, но тут вмешались обстоятельства, которые все испортили.
После смерти дядюшки оказалось, что его состояние не так велико, как предполагали сыновья. Все же он оставил им около полутораста тысяч фунтов. За последние десять лет его деловое чутье ослабло, и он пострадал на нескольких неудачных операциях с шерстью.
Согласно завещанию, все имущество поступало в распоряжение старшего сына, дяди Альберта. Ему было поручено разделить имущество между собой и двумя братьями, потому что все знали, что дядя Альберт очень честен и добросовестен. На мою долю было положено двадцать тысяч фунтов, при условии выдать мне их после моей свадьбы или в день совершеннолетия; пока же дяди брали на себя заботу обо мне, и, в случае моего замужества, дедушка желал, чтобы выбор моего будущего мужа был одобрен дядей Альбертом.
Выделив мою часть, дядя Альберт разделил все имущество на три равные части, и каждый из дядей получил на свою долю около сорока тысяч фунтов. Майкель совершенно не знал наших дел и был уверен, что за мной нет ни одного пенни. Нам ничего не нужно было, кроме взаимной любви, а на жизнь, мы думали, нам хватит тех четырехсот футов в год, которые Майкель получал от фирмы своего отца. Но все же двадцать тысяч, неожиданно свалившихся с неба, были бы очень кстати.
Тут в один их страшных августовских дней случилась война... и все переменилось...
Она умолкла и протянула руку к графину с водой. Марк предупредительно налил воды в стакан и подал.
- Отдохните, - посоветовал он.
Она отпила воды и покачала головой.
- Я отдохну, когда окончу. Если вы не устали слушать, я буду продолжать.
- Пожалуйста, миссис Пендин, я слушаю.
- Случилась война и испортила отношения между моим мужем и дядей Робертом. Дядя немедленно записался в армию и с восторгом мечтал о приключениях и сражениях. Он поступил в кавалерийский полк и предложил Майкелю последовать его примеру; но мой муж, хотя нет большего патриота, чем он... я говорю так, будто он еще жив, мистер Брендон...
- Конечно, миссис Пендин, вы должны считать, что он жив, пока не доказано противное.
- Благодарю вас за доброе слово. В характере моего мужа нет никакой воинственности. Он слабого здоровья и уравновешен в своих чувствах. Мысль о рукопашных схватках, об убийстве была ему глубоко чужда, и в то же время он ясно осознавал, что есть тысяча других путей, где можно быть полезнее родине, чем на фронте... в особенности такому способному человеку, как он.
- Конечно.
- Но дядя Роберт отнесся к этому, как к личной обиде. Повсюду требовали добровольцев на фронт, и он заявил, что каждый мужчина, если хочет называться мужчиной, должен немедленно записаться в армию. О своем мнении он сообщил братьям. Дядя Бендиго был в это время в отставке, но тотчас же по объявлении войны записался во флот и получил в командование небольшое судно для вылавливания мин у английских берегов; он тоже написал мне строгое письмо, требуя, чтобы Майкель исполнил свой долг. Майкелю было только двадцать пять лет, и он сам горел желанием исполнить свой долг перед родиной. Вокруг никого не было, кто мог его поддержать, и, боясь ссоры с дядями, он против воли пошел записываться в добровольцы на фронт.
Но его не приняли. Осматривавший его доктор нашел, что его сердце не в порядке, какие-то шумы, и заявил, что он умрет в первом же походе. Я благодарила Бога за то, что он послал нам этого доктора! Но дядя Боб сейчас же обвинил Майкеля в том, что он уклоняется от исполнения долга и подкупил доктора. Тут начались такие ужасные сцены, что я вздохнула свободно только тогда, когда дядя наконец присоединился к полку и уехал во Францию.
По моему настоянию Майкель обвенчался со мной, и мы сообщили об этом дядям письменно. Отношения наши охладились и почти расстроились; но я не горевала: вся моя жизнь была в муже. Посреди войны вдруг был объявлен призыв ко всем работникам; мужчины, негодные для военной службы, приглашались сюда, в Пренстоун, и Майкель сейчас же предложил свои услуги.
Принц Уэльский устроил здесь завод для снабжения армии медицинскими принадлежностями. Майкелю поручили организовать химическую переработку лечебного мха, собираемого в Дартмуре. Вот уже два года мы работаем с ним над этим делом и получаем только похвалы.
Живем, как вы видите, у миссис Герри. За это время я полюбила Дартмур и просила мужа при первой возможности устроить где-нибудь здесь собственную усадьбу. Торговля его фирмы с Италией фактически прекратилась с началом войны. Но фирма Пендин и Трикарроу продолжала владеть несколькими рыболовецкими судами. Майкель распорядился продать их и на вырученные деньги приобрел участок земли в этом тихом и спокойном месте, недалеко отсюда, у Фогтинторских каменоломен.