Кацура Александр. Волшебная реликвия

   — А чем он лучше?
 
   Идя сдавать оружие в обоз, друзья встретили своего сержанта. Подорога виновато отвел взор.
   — Да, — сказал Галик, оглядываясь ему вслед. — Сержант, конечно, грубый человек, но он по крайней мере честный малый. А эти двое так называемых офицеров... Бр-р... Тебе хочется служить в такой армии? — Он повернулся к Арику.
   — Мне — нисколечко! — сказал Валик.
   — Вот видишь, устами младенца... — Галик улыбнулся.
   — Хо-хо! — сказал Арик.
   — Но сержант? Предатель! Отдал нас, даже не спросив, хотим ли мы. Получается, мы — рабы, только в военной форме. Обыкновенное пушечное мясо.
   — Пушечное мясо? — удивился Валик. — Что это такое? Никогда не ел.
   — Твое счастье, — сказал Галик.
   — Ну, это когда вражескую артиллерию забрасывают телами солдат, — серьезно ответил Арик.
 
   Почитая себя уже опытными разведчиками, друзья привычным жестом заткнули за пояс короткие кинжалы, прихватили мешочек с сухарями, надвинули на лоб шляпы (у Валика взамен простреленной была новая с роскошным оранжевым пером).
   Оказавшись в лесу, в такой привычной и с виду мирной обстановке, друзья затосковали. Им до смерти захотелось домой. Захотелось по кружке теплого молока да по краюхе только что испеченного хлеба.
   — Мать небось сейчас на стол собирает, — пробормотал Арик.
   — Хочешь домой? — спросил Галик.
   — Скажешь, постыдное желание?
   — Не скажу. Не знаю... Перед сержантом я чувствовал какую-то ответственность... Но эти павианы...
   — Да, но враг!
   — А что мы знаем об этом враге? Только то, что рассказывают наши начальники. А вдруг они врут?
   — Не может быть!
   — Очень даже может. В других случаях часто они говорят правду? Ты замечал? Почти никогда. Обратите внимание, Подорога честно выплачивает жалованье. И в срок. А эти? Слыхал, что говорили солдаты на плацу? Уже какой месяц им не платят. Якобы из полковой казны все никак денег не подвезут. Ты в это веришь? У самих-то начальников мошна набита. Воры! А солдаты — что с них возьмешь? Получается, они вынуждены грабить население.

* * *

   Брели друзья, брели, пересекали глубокие овраги, переходили вброд ручьи, грызли сморщенные кислые лесные яблочки, стараясь забыть про голод, поскольку сухари давно кончились, и набрели в глухом осиннике на землянку. Это оказался тщательно замаскированный командный пункт врага, место будущего штаба. В спешке отступления про этот вынесенный далеко вперед пост забыли.
   Четверо охранявших его солдат ничего не знали об отступлении. Они сидели под брезентом вокруг огромного ящика, наполовину заполненного галетами, печальные, молчаливые, ибо всё возможное давно было сказано, и непрерывно жевали. Внезапно появившихся троих парней в бело-синих штанах, красных куртках и с кинжалами в руках они приняли за лесных чертей. Побросав свои фузеи и пики, они умчались столь стремительно, что трое друзей даже и не подумали их преследовать. Галик осторожно заглянул в землянку и сказал: «Здесь никого».
   — Ну и хорошо, — сказал Арик и присел. И только тогда он обнаружил, что Валик давно сидит в обнимку с ящиком, а рот его набит трофейными галетами до такой степени, что надутые щеки еле движутся, а перемалываемая мощными челюстями масса частично исчезает в его чреве, а частично крошится и сыплется на землю, на пожухлые листы осины. Двое друзей без лишних слов присоединились. Галеты показались им сказочно вкусными. Они ели с громким хрустом и запивали сухое желтое печенье водой из ближайшей лужицы.
   В темной землянке они обнаружили огромный дубовый сундук, переносной кожаный кофр с оторванной ручкой и лампу «летучая мышь». Используя найденные тут же огниво и трут, лампу разожгли. Тусклые желтые лучи осветили мрачные земляные своды. Сбив на сундуке замки, друзья обнаружили целый склад карт разного масштаба и вида, черно-белых и цветных. Некоторые были изготовлены вручную, но большая часть — на печатных станках. Для того чтобы лучше разглядеть находку, целый ворох карт они вытащили на свежий воздух. Все трое первый раз видели вблизи настоящие военные карты и схемы. Особенно поразили их аллегорические картинки наверху и по углам карт — ангелы с трубами, крылатые воины, очаровательные женские головки, надутые паруса фрегатов, а также восхитительно исполненные, причем на каждой карте по-своему, розы ветров. Кофр из порыжевшей на сгибах кожи был пуст и отдавал затхлым запахом сырости и тления. Друзья переложили ценную находку из неподъемного сундука в легкий кофр, словно специально для этого предназначенный (к сожалению, влезло не всё), перевязали его срезанными с кустов тонкими прутьями и двинулись назад. Карманы были набиты остатками печенья, что несколько согревало их души. Шли они не торопясь, пожевывая трофейные галеты и осторожно оглядываясь. Кто-то один впереди прокладывал путь, а двое сзади волокли военный трофей. Потом менялись.
   Когда они без особых приключений (лишь однажды, поскользнувшись на склоне, уронили кофр в глубокую лужу, но старая добрая кожа выдержала, и карты почти не пострадали) доставили свою ношу в штаб полка, там просто обалдели. Огромный кофр был набит превосходными картами, изготовленными ведомством генерала Ланка. На каждой карте стоял его личный штамп. Штабные офицеры круглыми от изумления и восторга глазами разглядывали карты, клали их на столы и осторожно разглаживали руками. Только и слышно было:
   — Ох ты!
   — Вот это да!
   — Быть не может!
   — Смотрите, а вот наша река! А вот лощина, где наши пушки в позапрошлом месяце утонули!
   — А вот здесь рядом то проклятое болото, помните?
   — Эй, смотрите-ка, здесь какие-то знаки. Карандашом сделано. Судя по всему, их недавно нанесли.
   — Знаки?
   — Вот сапог нарисован, вот фузея, а это лошадка как будто.
   — Хо-хо! Да это же неприятельские военные части обозначены! Вот пешие батальоны. Вот конный полк. Все понятно! Теперь знаем, куда стрелять.
   — Неужели? Даже не верится.
   — А это именно так. Вот, кстати, расположение их недавнего штаба — карта и циркуль.
   — Где?
   — Да вот, вот.
   — Ух ты!
   — Жаль, конечно, что их штаб отступил. А то бы накрыли тепленьких!
   — Но все равно — карты шикарные!
   — А кто спорит?
   — Ну и дела!
 
   В стороне, у стенки, гордо стоял лейтенант Винк. Каждого проходящего мимо офицера он хватал за лацкан и спрашивал:
   — Ну что?! Как мои разведчики работают?
   И каждый офицер считал своим долгом пожать Винку руку и сказать: «Отлично сработано, лейтенант!»
 
   — Знаете, — сказал Галик друзьям, когда они шли квартироваться в новую палатку в батальоне Винка, — мне понравилось бегать из армии. Уж очень ловко это у нас получается.
   — Насчет ловкости не знаю, — сказал Арик, — но не пора ли проделать это окончательно?
   — Домой хочу, — вздохнул Валик.

Глава 5
Задание генерала Раса

   Генерал Рас, невысокий, худощавый, резкий в движениях, походил на сержанта Подорогу лишь одной деталью — один глаз у него был заметно меньше другого. Только в отличие от сержанта прикрыт у него был левый глаз. Да и причина этой асимметрии была иная. Много лет назад при осаде неприступной вражеской крепости Бор-Бор молодой полковник Рас с обнаженной шпагой в руке смело ворвался на вражеский бастион. И в это время осколок гранаты ударил его в переносицу возле левого глаза и вышел наружу через лоб. Много дней провел полковник в бреду на койке походного лазарета. Врачи отказались от него и ждали скорой смерти. Но вопреки всему упрямый полковник выжил. Глаз его чудом не вытек, хотя видеть стал намного хуже. Высоко на лбу, там, где когда-то вышел осколок, образовалась суровая ямка. Было еще одно следствие — куда-то пропали необыкновенный юмор и непробиваемое веселье Раса, прославившие его на всю армию. Но полковник не горевал. Едва оправившись, он, став более сосредоточенным и суровым, снова ринулся в бой, успешно командовал полком, потом дивизией, а затем ему доверили целую армию. Он получил звание генерала. Внешность его тоже пострадала не сильно. Даже наоборот. Хищный правый глаз стал видеть далеко и цепко, остатки некогда черных волос стояли торчком, похожие на разрозненные перья. И весь облик генерала нередко напоминал мудрого и встревоженного орла.
   Генерал не любил бывать при дворе, не слишком жаловал короля Вивана и с нескрываемым презрением относился к Совету Восьми, полагая всех вице-королей негодяями, ворами и дураками. Правители, в свою очередь, терпеть не могли генерала, но сместить его не решались.
   В армии же многие офицеры только одобрили, если бы генерал Рас совершил государственный переворот, разогнал королевскую шайку и захватил власть. Но сейчас все помыслы генерала были заняты одним — как отразить нападение коварного и сильного врага, нагло вторгшегося в пределы отечества.
 
   Многих своих солдат генерал помнил по именам.
   А сержанта Подорогу не только помнил, но искренне любил. Когда-то они первыми ворвались в крепость Бор-Бор — полковник и рядовой солдат. Полковнику пробило осколком голову, а солдату грудь навылет. Вместе они валялись в лазаретах, вместе смотрели в глаза смерти. Потом жизнь разлучила их — разные войны, фронты, армии. Генерал много лет провел в опале. Сержант на какое-то время из пехоты попал на торговый флот, где не на шутку бился с пиратами. Но вот прошли годы, и они снова вместе и снова воюют.
   Принимая переформированные части, генерал неожиданно увидел сержанта, поспешил к нему, обнял и расцеловал. Для облегчения сего процесса здоровенному сержанту пришлось немного присесть. Разговорились. И размякший сержант в числе прочего рассказал генералу о трех молодцах, которых перехватил у него лейтенант Винк...
   — Просил-то на время. А теперь не возвращает.
   — А, это те самые крестьянские пареньки? Наслышан, наслышан.
   Подорога удивился. Без году неделя в армии, а о них уже и командующий слыхал. Ну и ну!
   — Так ты говоришь, они у Винка? Хочешь вернуть?
   — Хочу, господин генерал.
   — Ладно уж, какой я тебе господин? Старый армейский товарищ! Понятно?
   Мимика сержанта, внутренне одобрившего подобную фамильярность, но внешне и не собиравшегося на нее откликаться, была бесподобна. Генерал ее оценил. Потрепав по плечу старого служаку, он сказал:
   — Вот что, мой старый добрый Подорога. Я тебе их сейчас не отдам. Самому нужны. Спасибо, что ты их нашел.
   Еще один каскад мимики взволнованного начальственным теплом сержанта.
   — Ну и славненько, — сказал генерал.
   Он глазами нашел в толпе своего адъютанта. Тот мгновенно оказался рядом.
   — Стало быть, так, сынок. Завтра доставить мне в штаб троих солдат. Имена и где их искать — это тебе скажет мой добрый старый друг.
   Молодцеватый подполковник извлек из висевшей на боку планшетки маленький блокнот, огрызок карандаша и вопросительно взглянул на сержанта.
   — Итак, их полные имена?
   Сержант тяжело вздохнул.
   — Полные? Ах, подполковник, что вы хотите от старика? Память-то уже не та. А списки я с собой не ношу.
   Но сержант лукавил. По цепкости памяти он мог поспорить с кем угодно. Постучав себя кулаком по лбу и выбив воображаемые искры, он вдруг сказал ровным голосом:
   — Пишите. Значит, так — рядовые Арий Кустица, Галлий Мартин, Валентин Силован, второй отдельный батальон лейтенанта Мариса Винка.
   — Угу, — бормотал адъютант, слюнявя карандаш и записывая имена большими кривыми буквами, — разыщем голубчиков.
 
   Легонько подталкивая друг друга и отчаянно робея, три друга вошли в просторную походную палатку генерала Раса. Генерал сидел за раскладным столиком и что-то измерял на карте.
   — Господин генерал, — раздалось нестройно, — рядовые третьей роты при втором отдельном бат...
   Генерал встал, откладывая циркуль, и поднял руку. Солдаты тут же замолкли.
   — Ну, ребятушки, служите?
   — Служ-е-веч-ству-клю! — пророкотали три голоса.
   — Молодцы, вижу, вижу. А на серьезное дело готовы?
   Друзья переглянулись.
   «Не знаю», — сказал один, «Наверно», — сказал второй, «Готовы», — сказал третий. Вместе это прозвучало так:
   — Нз-вн-товы...
   — Ага, — сказал генерал, — ну что ж, так и будем считать. Идите-ка сюда.
   Он вернулся к столику, присел. Солдаты робко приблизились, а Галик даже осмелился взглянуть на карту через плечо командующего.
   — Это что? — спросил генерал и ткнул циркулем в какой-то кружок.
   Все трое лишь неслышно сопели.
   — Это славный город Лама, третий по величине в нашем пространном государстве, — весело сказал генерал. — Слыхали про такой город?
   Солдаты засопели громче, что можно было понять так: «Ну как же... Конечно... Кто ж не слыхал!»
   — Но сейчас, — генерал мгновенно посуровел, — он занят войсками противника. Жители его изнемогают под гнетом захватчиков. Что мы должны сделать?
   — Мм-м... Значит... Это...
   — Правильно, мы должны его освободить. Пороховой завод, два конных завода, оружейные мастерские, кузница особой булатной стали, первоклассный винокуренный завод — все это принадлежит не нам. Все это в руках жестокого и коварного врага. Можно с этим смириться?
   — Мм-м... О! У-у! Э!
   — Верно говорите, не можем. Есть у нас силы освободить его сейчас?
   — Э... У... О!
   — И здесь вы правы, нет у нас таких сил.
   — Оу!
   — А что у нас есть?
   — Мм-м... Ну... Это...
   — Правильно, смекалка, ум да смелость. А смелость — она города берет. Верно?
   — Но нас всего трое. Что мы можем там сделать?
   — Вы можете сделать главное — подать сигнал.
   — Сигнал?
   — Да, к восстанию. Понимаете ли, там почти все готово. Народ тайно вооружился. Так мне, во всяком случае, доложили. Надеюсь, что не врут. Но группы разобщены. Объединять их, терпеливо плести связующую сеть, — на это нет времени. Нужен единый сигнал, простой и ясный. Такой, чтобы весь город увидел. И тогда народ восстанет.
   — Что же это за сигнал? И как его подать?
   — А вот этого я и сам не знаю. Отсюда-то не видно. Хорошо бы пороховой склад взорвать. Вот уж сигнал так сигнал. Но пороховой склад охраняют с особым тщанием, — Генерал вздохнул. — Ладно. Разберетесь на месте. Главное — сигнал! В этом и суть, и тонкость вашего задания. Вы молодые, сметливые. Что вам объяснять?
   — Понятно, — хором протянули Арик и Галик. Валик лишь сопел.
   — Мне о вас сказали столько лестных слов. Я на вас надеюсь.
 
   Генерал распорядился забросить в Ламу несколько независимых отрядов. Еще один не помешает, подумал он. При этом генерал поступил тонко и хитро. Командиру каждого из восьми отрядов (иные достигали тридцати человек) он ничего не сказал о других отрядах, внушив, что только от него одного он ждет решающего успеха. Так же он поступил и с тремя молодыми солдатами. Он не желал, чтобы у кого-то из посланных на столь нелегкое дело была даже тень надежды на других. Каждый должен думать, что все зависит только от него.
   Генерал подробно рассказал о положении в городе. Его жители организовали тайное производство холодного и огнестрельного оружия и уже неплохо вооружены. Старые мастера изготовили даже арбалеты. Почти из каждого окна города намечен сектор обстрела. Казармы, где ночуют оккупанты, в решительный миг будут надежно блокированы телегами и мешками с песком. Узкие улицы перекроют баррикады. Короче, все готово к восстанию, но нужен хороший повод. К тому же жители должны почувствовать, что они не забыты. Вот почему в город должен проникнуть отряд с большой земли, пусть даже сам отряд будет крохотным. Важен символ!
   Трое друзей не слишком хорошо понимали значение красивого слова символ, но с генералом были согласны. Уж очень внушительно произносил генерал это слово — символ! Только вот становиться этим символом, этим маленьким отрядом, который кинут в самое опасное дело, им не слишком-то хотелось. Но сказать этого вслух они не могли.
   Когда они вышли, Валик неожиданно надул щеки и сказал с нарочитой весомостью:
   — Я все понял. Мы освободим этот город, и тогда генерал отпустит нас домой.
   — О, — сказал Галик, — наш мощный друг прямо на глазах становится мыслителем и стратегом.
   — Чудеса, да и только, — подтвердил Арик.
   — Друзья мои, а вы, часом, не смеетесь ли надо мною? — Валик резко остановился.
   — Да ты что? Как можно? — хором заверили его два друга.
   — Смотрите, а то пойдете в Ламу без меня.
   — Ни за что! — закричали Арик и Галик.
 
   В отделе разведки и тайных операций им подобрали потертую городскую одежду. И солдаты мгновенно превратились в обыкновенных парней. Когда они втроем оказались на пустынной пыльной дороге, без красивых мундиров, без шляп с оранжевым пером, без бряцающей у пояса шпаги, они почувствовали себя такими потерянными, такими одинокими. Куда они идут? Зачем? Их охватило очередное искушение бежать подальше от этой войны. Бежать куда глаза глядят. Да, конечно, они уже находились под обаянием генерала Раса. Им неприятно было думать, что они способны обмануть надежды старого вояки. Но им все еще казалось, что это не их война. Ведь как славно в их далекой, затерянной в лесах деревне. Пусть короли разбираются сами! Зачем они отнимают жизни у простых крестьянских ребят?
   Впереди, там, где у старой ветлы дорога поворачивала направо, стоял человек в крестьянской робе и надвинутой на глаза шляпе. Друзья робко приблизились и не поверили своим глазам.
   — Кто это? — прошептал Валик.
   — Господин сержант? — пробормотал Арик.
   Галик первый все понял и молчал.
   — Не ждали? — Пожилой человек в робе и деревянных башмаках приподнял шляпу, посмотрел сурово.
   — Господин сержант? — повторил Арик громче.
   — Он самый, — подтвердил человек и вдруг широко улыбнулся, сдвинув шляпу на затылок. — Имею приказ возглавить ваш маленький отряд. По порядку рассчитайсь!
   — Ура, — еле слышно сказал Галик.
   — Ура! — чуть громче повторил Арик.
   — Ур-р-р-а!!! — во всю мочь завопил Валик.
   — Ну-ну, — добродушно сказал сержант, — выполняйте приказание.
   Три паренька в потертых куртках и поношенных башмаках быстро встали в ряд.
   — Слушай мою команду! Идем в город Ламу, прикидываясь бригадой бродячих торговцев. По прибытии в город освобождаем его от врага. Все понятно?
   — Так точно, — хриплым шепотом сказали друзья.
   — Не слышу бодрости в голосе! — Левый глаз сержанта грозно засверкал.
   — Так точно! — заревели все трое.
   — Вот так уже лучше, — сказал сержант. — Вольно! В город Ламу пешком шаго-о-м арш!
   Шагая за широкой спиной сержанта, друзья чувствовали, что настроение их поднимается. И это несмотря на то, что мысли о побеге пришлось задвинуть куда-то в самую глубь сознания. А сержант не сказал своим молодым подчиненным, что он сам упросил генерала Раса назначить его старшим в эту крохотную группу. Уж очень ему не хотелось отпускать на столь опасное дело не слишком опытных новобранцев без опеки и поддержки. Новобранцев, которых, как ему казалось, он уже почти полюбил. Надо сказать, что генерал не сразу согласился послать сержанта в тыл врага. Ему было жаль старого воина.

Глава 6
Падение истукана

   Проникнуть в город оказалось не слишком трудно. В одной из ближайших к городу деревень парни вместе со своим старым дядькой (так они теперь называли сержанта) за шесть серебряных монет наняли телегу с осликом и накупили товару, какой смогли найти, — глиняных горшков, деревянных ступок, раскрашенных свистулек. В полуразоренной деревне удалось найти и немного провизии, совсем немного, так, чтобы не протянуть ноги с голоду. Под высокий сноп сена, занимавший три четверти телеги, они запрятали купленные у местного кузнеца десяток шпаг, три фузеи, мешочек с порохом и пулями и отправились в Ламу на старый рынок. У городских ворот дядька сунул суровым усатым стражникам шмат сала, жбан кваса и три глиняные свистульки. Стражники мгновенно подобрели, от свистулек отказались и, раздвинув алебарды, без затей пропустили в город трех славных молодых торговцев и их пожилого наставника.
   Шагая за телегой по узким улицам, ребята с небывалым интересом рассматривали город. Им очень понравились крутые черепичные крыши с боковыми окошками и частоколом каминных труб. Попадались очень высокие дома — в три и даже в четыре этажа. Но особенно их поразила башня возле старой церкви. Ее шпиль уходил, казалось, в самое небо. Закинув голову, Валик удивленно разглядывал флюгер на кончике шпиля.
   — Эй, шляпа свалится, — поддел его Галик.
   — Небось не свалится, — важно ответил Валик, но схватился за поля обеими руками.
   Народу на улицах было немного. Всякий прохожий смотрел себе под ноги и торопился прошмыгнуть незаметно. Зато чужеземные солдаты группами по двое и по трое топали своими сапожищами уверенно, глядели весело, а то даже и нагло.
   — Хм... — пробормотал сержант, — ну и рожи! Вот что, ребятки, вы на них особенно не глядите и взглядом не встречайтесь. Авось, пронесет нелегкая.
   На главной городской площади напротив островерхой ратуши с красивой фигурной башенкой, на брусчатом взлобье, стояла огромная статуя из черного мрамора, изображавшая человека с тяжелым и мрачным лицом. По всему было видно, что статую установили совсем недавно. У подножия еще даже не был убран строительный мусор. Редкие прохожие бросали исподлобья на мраморного идола взгляды, полные ненависти. Нетрудно было догадаться, что мраморный гость изображал собою неведомого и грозного Правителя. Подобные истуканы попирали центральные площади многих столиц мира, куда успели добраться армии завоевателя.
 
   На одной из площадей собралась толпа. Ребята с любопытством приблизились, но тут же отпрянули в ужасе. На нескольких рядом поставленных телегах вершилась казнь, текла кровь. Казнили нескольких человек. Раздался глухой удар топора. Вслед за этим палач поднял отрубленную голову и показал ее толпе. Валик стоял дальше всех. Но все же он побледнел и зашатался.
   — Каждый день одно и то же, — сказал кто-то невдалеке от них.
   — Кого на этот раз? — спросил женский голос.
   — Говорят, тайно порох изготавливали, — ответил мужской голос, — на заброшенном пороховом заводе.
   — Кто ж их выдал?
   — Рассказывают, нашли секретное письмо. Промокший конверт с сургучными печатями. Прямо в канаве. Или где-то в поле. А там и адрес, и имена...
   Услышав эти слова, Валик побледнел еще больше, а Галик схватил руку Арика и сильно ее сжал.
   — Не может быть, — прошептал Арик.
   — Письмо... — запинаясь, пробормотал Валик, — мы выбросили этот конверт... Это мы виноваты...
   — Неужели? — горячо шептал Арик. — Не может быть!
 
   В тяжелой задумчивости шагали они вслед за телегой, сосредоточенно глядя то в спину сержанта, то себе под ноги. На рынке оказалось неожиданно оживленно. Ревели ослы, ржали редкие лошади, тявкали собаки. Сновали женщины с корзинами. Они пришли на рынок купить кой-каких припасов. Торговля у ребят и их дядьки пошла успешно, поскольку они не заламывали цену, и к вечеру тележка почти опустела. Осталась лишь внушительная охапка сена. На ней они и задумали ночевать. Тележку загнали под навес, послушному ослику подкинули немного свежего сена, которое он тут же принялся мирно жевать. Рынок закончил свою работу, местные торговцы разбрелись, и только несколько приезжих крестьян, не успевших распродать свой товар, устроились на ночевку. Еще одна телега, оставшаяся на ночь, не вызвала ни у кого подозрения. Дядька, кряхтя, забрался на свою телегу и принялся набивать трубку, которую он мечтал выкурить перед сном.
   — Смотрите не спалите наше сено, господин сержант, — сказал Арик.
   — Тс-с, дурачок, — зашипел Подорога, — какой я тебе сержант? Называй меня дядько, понял?
   — Так точно, дядько, — улыбнулся Арик.
   — Отставить военное обращение!
   — Есть оставить военное обращение!
   Подорога что-то проворчал, улегся на сено и занялся своей трубкой.
   Друзьям совершенно не хотелось спать. До комендантского часа еще оставалось минут сорок, и они решили разведать окрестности. Сержант хотел было запретить им отлучаться, но передумал и лишь шепнул вслед, чтобы они через полчаса были у телеги. Обрадованные ребята мгновенно смылись.
   Бродя по вечернему городу и тревожно оглядываясь, друзья присели на холодные ступени ратуши. Вход в красивое мрачноватое здание был наглухо закрыт. Штаб завоевателей был расположен в другом квартале. Там горели факелы и ночные фонари, слышался стук подков, бряцание шпор, отрывистые команды. Здесь же стояла тишина. Черные жестяные драконы водостоков под крышей ратуши неслышно разевали свои сухие рты. Площадь была пуста. Свет поднявшейся луны играл на выщербленной брусчатке, покрывал узорчатым серебром восьмиметрового каменного завоевателя. На этот раз черты его лица показались ребятам особенно страшными. Каменный идол смотрел на них, улыбаясь одновременно издевательски и грозно.
   — А не свалить ли нам его, пока делать нечего? — шепотом сказал Галик.
   — Такого красавца? — спросил Арик. — В самый раз. Туда ему и дорога.
   — А как это сделать? — взволнованно просипел Валик. — Мне с таким не справиться.
   — А мы для чего?
   — Вы? Думаете, сможете помочь?
   — Именно так и думаем. Твои, друг, мускулы. Наши нервные клеточки. Знаешь, такие серые клеточки в мозгу?
   — Предположим. И что дальше?
   — А дальше просто — подточим его ноги кинжалами, и он сам рухнет.
   — Это камень-то подточим? — засомневался Валик.