Страница:
Очередная спичка вспыхнула в последний раз и наступила темнота. Яна пошарила в коробке и зажгла еще одну.
— Почему страшно? — спросила она.
— Потому что ты маленькая глупая девочка. Может тебя жизнь уже научила чувствовать опасность, но бояться непонятного ты еще не умеешь. Это единственное чего надо бояться в этом мире — непонятного. А я сейчас чувствую очень большую опасность, и мне все это непонятно. Я не понимаю зачем это все. А подготовились ребята серьезно. И это не грабеж иномарок на дорогах. И это не по мою душу — за мной в секретной реанимационной машине не приедут. Короче надо сматываться отсюда как можно быстрее.
— Но что это за машина?
— Да откуда я знаю? Единственное что мне сейчас приходит в голову — какая-то секретная спецслужба КГБ. Зачем частным лицам такое хозяйство? Но тогда это настолько серьезно, что нам надо унести ноги как можно быстрее.
— Давай хоть их обыщем, посмотрим документы, может чего-нибудь узнаем? Осмотрим машину, все эти кофры непонятные?
— Нет, я хочу жить. — парень взял один шприц, нашел рядом пластиковый колпачок, надел его на иглу и аккуратно положил в карман. — Покажу нашим химикам. — объяснил он Яне.
Дверь машины закрывать не стали. Кругом стояла немая тишина, даже по трассе не проезжали машины. Где-то в лесу тяжко заскрипело дерево и заухала какая-то птица.
— К джипу! — скомандовал парень и, сжимая в руке пистолет, направился вперед.
Яна пошла за ним — ей тоже передалось его беспокойство и она держала трофейный пистолет наготове. Рядом с джипом валялся человек в капюшоне — голова его была неестественно свернута. Парень внимательно огляделся, затем оглядел джип — все было на месте, даже янина синяя плетеная сумка, в которой лежала кофта с бубенчиками, подаренная Мышью, и кусок хлеба в дорогу. Они торопливо сели, джип тихо вырулил на пустое шоссе и помчался, набирая скорость. Через некоторое время дорога выбежала из сумрачного леса в поля, тускло освещенные луной, а вскоре по бокам заплесали огоньки деревень и поселков. Стало спокойнее. Первое время парень напряженно вглядывался в зеркало заднего вида, но конечно никакой погони не было.
— Надеюсь ты не хочешь оставить пистолет на память? — спросил парень.
— Хм… Я даже не знаю что это за модель.
— Я сам первый раз вижу. С глушителем. Без глушителя видел.
— А что это?
— Это «LLama».
— Иностранная?
— Да уж не наша. Испания. Очень хорошая штука.
— А ты разве не хочешь себе оставить? — спросила Яна.
— А зачем мне? У меня уже есть. — парень распахнул дверцу бардачка: в глубине темнел точно такой же пистолет, только без глушителя. — Возьми там тряпочку и тщательно протри свой трофейчик. А затем мой. Да не этот! Трофейный.
— Откуда у тебя такая же «LLama»?
— Ну у меня-то понятно. А вот у них откуда — это вопрос.
Яна нашла байковую тряпочку и тщательно протерла оба пистолета. За окном снова замелькали безлюдные поля. Парень аккуратно взял из рук Яны оба пистолета, завернутых в тряпочку, открыл окошко и выкинул их вместе с тряпкой.
— Вот так-то лучше. — сказал он, закрывая окошко, — Чем меньше противозаконностей, тем лучше.
— Вообще-то я бы оставила себе… — задумчиво сказала Яна. — Что-то я в последнее время стала коллекционировать оружие.
Парень покосился на нее.
— Уж так и быть, когда приедешь в Москву — подарю тебе новенькую. Будет и у тебя своя «LLama». Я тебе обязан сегодня жизнью, вряд-ли я бы справился один.
— Ну ты так хорошо работаешь!
— Да я-то ладно, а вот от тебя я обалдел — откуда у тебя такая техника и столько сил? Сколько тебе вообще годков-то?
— Шестнадцать. А учил меня отец с восьми лет, он инструктор.
— Тогда понятно… Нет, все равно ни фига не понятно! Так не бывает.
Яна пожала плечами.
— Кстати, — продолжил парень, — меня зовут Артем.
— Яна.
— Будем знакомы. — он улыбнулся. — Значит с меня чистая «LLama» и… Да, между прочим, раз уж такое дело, я пожалуй смогу тебе помочь с поступлением. Только не в училище, а в ГИТИС, у меня там завязки.
— Ух ты! — оживилась Яна, — А что такое ГИТИС? Это хуже Щепкинского?
Парень покосился на нее.
— Ты смеешься? Это театральный институт, а то училище. ГИТИС несравненно круче.
— Обалдеть! — засмеялась Яна.
Парень нашарил блокнотик, записал телефон и вырвал листок.
— Звони вечером до часу ночи как в Москве объявишься, а лучше недельки через две звякни из Ярославля — я пока разузнаю как и что. Но учти — готовиться тебе придется изо всех сил, мои завязки помогут тебе пройти по конкурсу среди других блатных — там все до одного идут блатные. Но если ты завалишься по глупости или бездарности — я тут навряд-ли тебе помогу.
— Ух! Спасибо!
— Да не за что пока. Могу еще рабочий телефон написать, но не буду — у нас серьезные неприятности и может статься что контора прикроется за это время.
За окном пронеслась небольшая деревушка.
— Ой! Это же «Поречное» было!
Парень резко притормозил и машина остановилась. Он задумался, а затем сказал:
— Знаешь, что-то мне не хочется тебя отпускать после всего этого в ночь по лесу одной. Давай-ка я тебя довезу до твоей военной базы — как туда лучше проехать?
Июль 1990 года.
— Почему страшно? — спросила она.
— Потому что ты маленькая глупая девочка. Может тебя жизнь уже научила чувствовать опасность, но бояться непонятного ты еще не умеешь. Это единственное чего надо бояться в этом мире — непонятного. А я сейчас чувствую очень большую опасность, и мне все это непонятно. Я не понимаю зачем это все. А подготовились ребята серьезно. И это не грабеж иномарок на дорогах. И это не по мою душу — за мной в секретной реанимационной машине не приедут. Короче надо сматываться отсюда как можно быстрее.
— Но что это за машина?
— Да откуда я знаю? Единственное что мне сейчас приходит в голову — какая-то секретная спецслужба КГБ. Зачем частным лицам такое хозяйство? Но тогда это настолько серьезно, что нам надо унести ноги как можно быстрее.
— Давай хоть их обыщем, посмотрим документы, может чего-нибудь узнаем? Осмотрим машину, все эти кофры непонятные?
— Нет, я хочу жить. — парень взял один шприц, нашел рядом пластиковый колпачок, надел его на иглу и аккуратно положил в карман. — Покажу нашим химикам. — объяснил он Яне.
Дверь машины закрывать не стали. Кругом стояла немая тишина, даже по трассе не проезжали машины. Где-то в лесу тяжко заскрипело дерево и заухала какая-то птица.
— К джипу! — скомандовал парень и, сжимая в руке пистолет, направился вперед.
Яна пошла за ним — ей тоже передалось его беспокойство и она держала трофейный пистолет наготове. Рядом с джипом валялся человек в капюшоне — голова его была неестественно свернута. Парень внимательно огляделся, затем оглядел джип — все было на месте, даже янина синяя плетеная сумка, в которой лежала кофта с бубенчиками, подаренная Мышью, и кусок хлеба в дорогу. Они торопливо сели, джип тихо вырулил на пустое шоссе и помчался, набирая скорость. Через некоторое время дорога выбежала из сумрачного леса в поля, тускло освещенные луной, а вскоре по бокам заплесали огоньки деревень и поселков. Стало спокойнее. Первое время парень напряженно вглядывался в зеркало заднего вида, но конечно никакой погони не было.
— Надеюсь ты не хочешь оставить пистолет на память? — спросил парень.
— Хм… Я даже не знаю что это за модель.
— Я сам первый раз вижу. С глушителем. Без глушителя видел.
— А что это?
— Это «LLama».
— Иностранная?
— Да уж не наша. Испания. Очень хорошая штука.
— А ты разве не хочешь себе оставить? — спросила Яна.
— А зачем мне? У меня уже есть. — парень распахнул дверцу бардачка: в глубине темнел точно такой же пистолет, только без глушителя. — Возьми там тряпочку и тщательно протри свой трофейчик. А затем мой. Да не этот! Трофейный.
— Откуда у тебя такая же «LLama»?
— Ну у меня-то понятно. А вот у них откуда — это вопрос.
Яна нашла байковую тряпочку и тщательно протерла оба пистолета. За окном снова замелькали безлюдные поля. Парень аккуратно взял из рук Яны оба пистолета, завернутых в тряпочку, открыл окошко и выкинул их вместе с тряпкой.
— Вот так-то лучше. — сказал он, закрывая окошко, — Чем меньше противозаконностей, тем лучше.
— Вообще-то я бы оставила себе… — задумчиво сказала Яна. — Что-то я в последнее время стала коллекционировать оружие.
Парень покосился на нее.
— Уж так и быть, когда приедешь в Москву — подарю тебе новенькую. Будет и у тебя своя «LLama». Я тебе обязан сегодня жизнью, вряд-ли я бы справился один.
— Ну ты так хорошо работаешь!
— Да я-то ладно, а вот от тебя я обалдел — откуда у тебя такая техника и столько сил? Сколько тебе вообще годков-то?
— Шестнадцать. А учил меня отец с восьми лет, он инструктор.
— Тогда понятно… Нет, все равно ни фига не понятно! Так не бывает.
Яна пожала плечами.
— Кстати, — продолжил парень, — меня зовут Артем.
— Яна.
— Будем знакомы. — он улыбнулся. — Значит с меня чистая «LLama» и… Да, между прочим, раз уж такое дело, я пожалуй смогу тебе помочь с поступлением. Только не в училище, а в ГИТИС, у меня там завязки.
— Ух ты! — оживилась Яна, — А что такое ГИТИС? Это хуже Щепкинского?
Парень покосился на нее.
— Ты смеешься? Это театральный институт, а то училище. ГИТИС несравненно круче.
— Обалдеть! — засмеялась Яна.
Парень нашарил блокнотик, записал телефон и вырвал листок.
— Звони вечером до часу ночи как в Москве объявишься, а лучше недельки через две звякни из Ярославля — я пока разузнаю как и что. Но учти — готовиться тебе придется изо всех сил, мои завязки помогут тебе пройти по конкурсу среди других блатных — там все до одного идут блатные. Но если ты завалишься по глупости или бездарности — я тут навряд-ли тебе помогу.
— Ух! Спасибо!
— Да не за что пока. Могу еще рабочий телефон написать, но не буду — у нас серьезные неприятности и может статься что контора прикроется за это время.
За окном пронеслась небольшая деревушка.
— Ой! Это же «Поречное» было!
Парень резко притормозил и машина остановилась. Он задумался, а затем сказал:
— Знаешь, что-то мне не хочется тебя отпускать после всего этого в ночь по лесу одной. Давай-ка я тебя довезу до твоей военной базы — как туда лучше проехать?
Июль 1990 года.
До самый первых чисел июля Яна прожила дома. Родители так обрадовались ее возвращению, что почти не ругали, хотя отношения с отцом как-то незаметно похолодели — не было уже того взаимопонимания и открытости. Тем не менее Яна рассказала отцу почти обо всех своих приключениях. По прежнему каждое утро они выходили на тренировку. Отгремел в школе «последний звонок», начались экзамены. Яна углубилась в учебу с головой, и в итоге единственная из выпусков последних лет окончила школу с золотой медалью. Постоянно звонила в Москву Артему — там почему-то никто не брал трубку, но Яна продолжала каждую неделю ходить на почту и звонить. В конце концов, уже летом, трубку подняла какая-то женщина и сказала, что Артема нет и в ближайшие десять лет не будет — он в тюрьме… Яна сначала не поверила и еще несколько раз звонила, но снова никто не брал трубку. Несколько раз Яна звонила Мыши. Та звала ее в гости пораньше — туманно намекала что в начале июля все едут в «летний лагерь», и Яна может никого не застать, хотя в квартире обязательно кто-то будет. Сказала, что в конце июня к Яне в гости собирается поехать Ежик — Яна объясняла ему когда-то как найти ее дом в военном городке и как до него доехать от Ярославля или от «Поречного». Ежик так и не появился.
Наконец отгремел выпускной — тусклая, ничем не примечательная сельская пьянка. И вот настал день отъезда — Яна поехала в Москву поступать в театральное училище. На это раз ее провожали и родители и даже соседи. Мать была категорически против чтобы Яна ездила автостопом, поэтому пришлось сесть на автобус и доехать почти до самого Ярославля, но все-таки Яна попросила водителя высадить ее возле трассы.
Буквально через пару минут притормозил мужичок на «Москвиче», который ехал прямо в Москву. Мужичок был прирожденный техник, мастер на все руки. Он подробно рассказывал Яне как купил старый «Москвич», как перебрал движок на работе в мастерской, расточил какие-то кольца, что-то уплотнил, что-то отрегулировал — «Москвич» плавно несся к Москве, порой развивая скорость до 180 километров в час. Яна в устройстве автомобиля разбиралась неплохо — еще в Выборге ей не раз доводилось помогать отцу в ремонте моторов, поэтому они нашли общий язык. Автостоп мужику был не в новинку — и самому в молодости доводилось так ездить когда денег не было. От него Яна узнала, что существует даже некая полутуристическая-полуспортивная лига автостопа — их легко узнать на трассе по ярко-желтым или оранжевым комбинезонам. «Вот этих я всегда подвожу, если встречаю — говорил мужик, — очень приятные ребята, они мне удачу приносят, как талисман.» Один раз за превышение скорости машину тормознул гаишник — мужичок, не выходя из машины, показал ему какую-то корочку, гаишник козырнул и отошел.
— В КГБ работаете? — понимающе кивнула Яна.
— Да нет. Так, в одном институте военном, в лаборатории.
Услышав про военную лабораторию, Яна поколебалась немного, но мужичок вызывал доверие и выглядел очень толковым и осведомленным, поэтому она рассказала историю про бурую реанимационную машину, будто слышала об этом от каких-то своих друзей, которые якобы видели ее стоящей на обочине, ну и заглянули внутрь. Не эксперименты ли это КГБ? Мужичок про такие эксперименты не слышал, но крайне заинтересовался, долго выспрашивал подробности, что было внутри машины, когда ее видели, как выглядели склянки, какой стоял в ней запах, просил свести его с этими знакомыми чтобы выяснить подробнее. Яна сказала, что рассказ об этой машине случайно подслушала в автобусе, но мужичок кажется не поверил. Незаметно за разговорами пролетело время, замелькали дорожные развилки и машина въехала в Москву. Яна попрощалась и быстро выпорхнула на тротуар, радуясь, что спаслась от расспросов и проклиная себя за излишнюю болтливость.
Дверь в квартире Мыши открыла девушка, которую Яна пару раз видела в прошлый приезд — это была старая подруга Мыши, Джоанка, она тоже ездила с ними летом в Чуйскую долину.
— О, Дамка! — обрадовалась она, — А где Ежик?
— Не знаю, я только приехала. — удивилась Яна.
— Ну как же, ведь Ежик две недели назад поехал к тебе в Ярославль!
— Ко мне он не приезжал.
— Странно… Тут я его родителей встретила, они так волновались — две недели ни слуху, ни духу… Просили дать твой адрес, но я не знала.
— Вот странно… А куда же он мог деться?
— Ну может он к каким-нибудь друзья в Ярике подался или еще куда-нибудь — лето ведь. Правда странно что он родителям не позвонил — Ежик всегда им звонит.
— А Мышь где?
— Ну где… На сборах.
— Опять летний лагерь?
— Нет, летний лагерь накрылся медным тазиком. Тут за это время столько всего было. — Джоанка перешла на шепот, — Говорят половину комсоргов какие-то бандиты перестреляли, а остальных сдали милиции — там пару человек посадили, остальные успели сбежать и теперь во всесоюзном розыске. Странно еще как на Мышь не вышли!
— А как же Мышь поехала?
— Это тоже отдельная история — они сами организовали поездку, договорились с кем-то, наняли какой-то фургончик… Короче в этом году все сами сделали. Опытные уже, ушлые в этих делах.
— А ты чего с ними не поехала?
— Места не было, бригадка маленькая. Они втроем поехали — Мышь, Вуглускр и Кельвин, недельки через две должны вернуться.
— А кто сейчас в Москве из наших?
— Ну так, Космос в Москве, он тут панк-группу организовал, ему в каком-то Доме культуры дали инструменты и зал для репетиций — он там сторожем устроился… Кто еще? Ну Жучка с Коржиком, Ванчу, Кисель, Длинный Джим, если знаешь такого…
— Не, Джима не знаю. Ванчу и Жучку видела в прошлый приезд. А у Мыши сейчас кто живет?
— Да вот я одна и живу пока. И позавчера ребята из Кемерово вписались — они будут вечером. Космос почти не заходит — у него теперь зал для репетиций, это он раньше любил здесь попеть при народе… Короче никого нет и все тоскливо, лето.
— Ну ладно, я тут кстати еды привезла.
— Еда? — оживилась девушка, — Это всегда здорово.
Возвращаясь к Мыши домой, Яна увидела у метро сгорбленную фигурку, сидящую на тротуаре у скамейки, и остановилась — это был Славик. Он сидел обхватив живот руками и низко склонив голову. На нем была какая-то рваная футболка с длинными растянутыми рукавами. Очевидно она была когда-то белой, но сейчас она была серая от грязи, надпись «Congreso oceano'98» почти стерлась, а левый рукав был забрызган темной засохшей кровью.
— Привет, доходяга, как дела?
Славик резко поднял голову и посмотрел на Яну мутным взглядом — его зрачок его был расширен настолько, что казался сплошным черным пятном.
— Это ты, Наташка… — протянул он вяло.
— Нет, это ангел Господень. — огрызнулась Яна. — Что ты здесь делаешь?
— Кранты мне. — вздохнул Славик.
— Что опять случилось?
— Все случилось. Погнали меня из конторы сегодня утром.
— Из какой еще конторы? Где ты курьером служил за дозу?
— Угу. В яме, в Кунцево.
— В яме?
— Ну так мы контору называем.
— А почему погнали?
— Не знаю, у них там чистка глобальная, кто-то у них постоянно стучит, вот они от лишних глаз избавляются.
— Кому стучит?
— Не знаю, что-то у них там напряги с ментовкой пошли. Повадился в офис участковый ходить с налоговым инспектором, чего-то подозревают, вынюхивают. Они раз — откупились, два — откупились…
— Что же у вас прямо офис отдельный? Торгуете с лотка?
— Да нет, у нас контора официально стройматериалами торгует. Ну коператив такой. А на самом деле стройматериалы так, для отвода глаз…
— Понятно. И не ты ли навел ментовку?
— Не. — Славик вздохнул. — Я бы кстати тоже навел, суки они подлые. Только меня никто не спрашивал.
— Пошел бы сам в ментовку.
— Ага, чтобы мне срок дали? Сама иди в ментовку.
— Ну ладно, бывай. Пойду в ментовку.
— Стой! — Славик проворно ухватил Яну за ремешок сумки, — Подожди, не уходи.
— Что такое?
— Ты меня проставить сможешь?
— Чего сделать?
— Ну укол делать умеешь? А то я в полном бездозняке уже третий день, руки дрожат, не могу в вену попасть.
— Да пошел ты… — возмутилась Яна, но взглянув на Славика осеклась — в глазах его стояла такая слезная мольба, что уйти было невозможно.
— Пожалуйста… — шептал Славик. — А то я помру.
— А ты слезай с иглы.
— Да как я слезу?
— Иди в наркодиспансер районный.
Славик помолчал и помотал головой.
— Не хочешь? — сказала Яна, — А что ты хочешь? Помереть? Ты на себя посмотри — уже одной ногой в могиле.
— Да теперь у меня и выбора нет — из конторы выгнали, точка прикрылась. Сказали, чтобы я больше туда даже с деньгами не приходил. Я завтра пойду лечиться! А сегодня — вколи мне последний раз, а?
— А откуда у тебя доза, если выгнали?
— Мне дали напоследок. Как подарок.
— Ну и выкинь эту отраву.
— Ну последний раз! — взмолился Славик.
— А ты даешь слово, что завтра ляжешь в диспансер?
— Да!
— Не верю.
— Клянусь всем святым!
— Все равно не верю. Что у тебя святое осталось? Только шприц. Значит сделаем так… — Яна поразмыслила и наконец приняла решение, — Значит сделаем так: ты идешь сейчас со мной на один флэт, там я тебе делаю укол и утром веду тебя в какой-нибудь диспансер. Убежать от меня нельзя, как ты уже понял. Согласен?
— Согласен. — кивнул Славик.
Яна подумала, не сделает ли она ошибку, приведя Славика на квартиру Мыши, но решила, что Славик ведь все равно не знает что это и есть база конопли, да и в своей конторе он больше не работает. В конце-концов, хоть какая-нибудь совесть у него должна сохраниться? А что скажет Мышь когда узнает? Вроде Мышь сочувствовала Славику когда Яна про него рассказывала… Да и никогда Мышь никому не отказывала в помощи. Хотя было предупреждение не водить чернушников… Но Мыши ведь сейчас нет. Да ладно, это же святое дело — надо помочь человеку. Яна кивнула Славику и он покорно поплелся за ней.
На квартире у Мыши было оживленно — кроме Джоанки там сидели трое ребят и одна девчонка, приехавшие из Кемерово.
— А это кто? — спросила Джоанка, подозрительно глядя на Славика.
— Это тот самый Славик, про которого я тогда рассказывала, ну помнишь?
— Ты с ума сошла? Зачем ты его сюда приволокла?
— У него все плохо. Я его завтра конвоирую в диспансер лечиться.
— Вообще-то Мышь меня оставила тут главной, и если бы она узнала что ты привела чернушника…
— Мышь бы ни за что не выгнала его на улицу! — перебила ее Яна.
— Ну ладно, делай как знаешь. — Джоанка пожала плечами. — Проходи, Славик, есть будешь?
— Да нет, меня и так водит. Мне бы вмазаться… — он с надеждой глянул на Яну.
Джоанка сделала большие глаза и с молчаливым негодованием повернулась к Яне.
— Я ему обещала сделать последний укол… — вздохнула Яна.
— Как? Здесь? Да Мышь тебя убьет когда узнает. И меня заодно.
— Джоанка, ну я ему обещала. Мы так договорились, что я ему делаю укол, а с утра — в диспансер. Ну он же бросает навсегда! Правда, Славик?
— Бросать надо сразу. — наставительно произнесла Джоанка, — И никаких «последних разов». Знаем мы эти наркоманские сказки — последний раз, самый последний, самый последний из последних…
Славик, все это время нерешительно кусавший губу, вдруг вскинул голову и с болью в голосе отрывисто произнес:
— Я остаток выкину в унитаз! При вас!
Яна и Джоанка как по команде посмотрели на него. «Как от сердца отрывает», — подумала Яна.
— Ладно. — наконец кивнула Джоанка, — Уж так и быть. Только идите есть сначала — мы картошки наварили и твою, Дамка, колбасу покрошили.
На столе действительно дымилось огромная кастрюля с варевом — от нее поднимался аппетитный пар — измельченная на квадратики колбаса была перемешана с плотным наваристым пюре и все это посыпано сушеным укропом и еще какими-то ароматыми восточными специями, которыми был забит весь шкафчик на кухне — их постоянно приносил от кришнаитов Вуглускр. Даже Славик невольно облизнул пересохшие губы.
Ребята из Кемерово чинно сидели и прислушивались к разговору, и начали есть только когда все остальные нашли себе по чистой тарелке и окончательно уселись за стол. За едой неторопливо потекла беседа. Яна спросила как они добрались из Кемерово, и ребята обстоятельно и весело стали рассказывать про свои приключения на трассе, как они ехали автостопом. Рассказывали много — про «долину смерти» между Новосибирском и Омском, по которой могут проехать машины только в очень сухую погоду, про челябинских гаишников, грабящих дальнобоев, про самих дальнобойщиков, с которыми они ехали… Глядя на их ровные спокойные лица, как бы светящиеся изнутри, Яна думала о том, что хоть она видела немного людей из сибирских городов, но все они чем-то похожи — степенные, размеренные, скромные. Космос доезжал до Сызрани и с тех пор только и хвастается, а эти, надо же надо, проехали почти всю страну и рассказывают об этом так спокойно.
— Я добралась из Ярославля за три часа на одной машине! — похвасталась Яна.
— А мы с Белкой за четыре, но на семи машинах.
— А как вы попали в Ярославль, это ведь не по дороге? — удивилась Яна.
— Так мы же не сразу в Москву, мы сначала поехали кругом — к друзьям в Ярославль.
— Кстати могли бы и на пяти машинах доехать — Моррис, помнишь зеленую? — засмеялась Белка.
Моррис рассказал про зеленую легковушку у самой Москвы, водитель которой остановился и хотел было уже взять одного человека, как тут вышла из-за кустов Белка, отходившая по нужде, и водитель, не говоря ни слова, газанул и умчался.
— А что же тут странного? — не поняла Яна, — Ну может у него места не было для двоих?
— Да обычно девчонка голосует, водители чаще останавливаются, а когда узнают что едет пара — уезжают. А чтобы водитель девчонку не взял, да еще так газанул резко — это странно.
— Да мало ли странных людей! — заявил вдруг Славик, — У меня пару недель назад случай был — ехал я кстати тоже по направлению к Ярику, в Переславль, — ну надо было по делу… — Славик замялся, — Ну короче тормозит мужик на «Жигуле», сажусь я, и такой он поначалу приветливый — про жизнь расспрашивал, про родителей, здоровьем очень интересовался, ну я в ответ сдуру сболтнул ему что давно сижу на игле. И что вы думаете? Он тут же тормозит и меня высаживает!
— Ну и правильно. — сказала Джоанка, — На кой ему нужно наркоманов возить?
— Да дело-то не в этом — он меня высаживает, а сам разворачивается и едет обратно! Вот какие странные люди бывают. Кстати по-моему тоже зеленая машина была.
Яна начала рассказывать в подробностях как она два с половиной месяца назад ехала на джипе и как на них напали дорожные грабители из странного реанимационного фургона. Историю выслушали внимательно.
Попили чаю, и Славик стал ерзать и поглядывать на Яну.
— Ладно, пойдем в комнату, сделаю я тебе твой последний укол. — кивнула Яна.
Славик обрадовался, сбегал в прихожую за курткой и разложил про столу целый ворох предметов — грязный стеклянный шприц, закопченную ложку, пласт каких-то таблеток, стеклянный пузырек с куском полусырой ваты внутри и старую бензиновую зажигалку. Затем торжественно вытащил из какого-то тайника в складках одежды крохотный кусочек бумажки с маленьким комком бурой липкой грязи.
— Что это такое ты принес? — поморщилась Яна.
— Ну так сварить надо… — кивнул Славик. — Я мигом!
— Ладно, мы пожалуй переместимся в комнату, пусть без нас варит. — ребята из Кемерово поднялись и вышли.
Джоанка тоже вышла вслед за ними. Яна осталась и наблюдала весь процесс — Славик тщательно размазывал грязным ногтем по ложке липкую грязь, промокал ее ватой из пробирки, грел зажигалкой ложку снизу и грязь долго шипела и исходила бурыми пузырями, затем он заливал ее водой, набирал в шприц, снова добавлял воды из чайника, выливал в пузырек и болтал там, растворяя таблетку димедрола — «чтобы грязь отбить» — пояснял он. Яна уже устала следить за всеми этими махинациями, но Славик снова набрал мутную жижу в шприц и объявил что все готово.
— Остальное я выкидываю. — строго сказала Яна.
— Выкидывай. — кивнул Славик, и его решимость понравилась Яне.
Она сходила в туалет и выкинула все остатки, а ложку тщательно отмыла, и только после этого вернулась на кухню. Шприц мутно поблескивал на столе.
— Ну теперь рассказывай как колоть.
— Ты не умеешь? — огорчился Славик. — Ну ничего, я тебя сейчас научу. Значит я перетяну руку ремешком, а когда вена вздуется, ты в нее втыкай, только держи крепче чтобы поршень не выбило. И сначала потяни назад чтобы каплю крови набрать в шприц — это контроль, что в вену попала. Ну а затем все вперед до упора.
— Постой, вон у тебя в шприце пузырек воздуха плавает!
— Это специально. Чтобы ничего не осталось — он ровно таких размеров, что останется под поршем в воронке иглы, а все оттуда выдует до капельки, ничего не пропадет. И вообще, не учите деда кашлять.
— А доза какая?
— Ну… Я чуть побольше сделал. Это же последний раз.
— Не передознешься?
— Нет, что ты, я себе уже не раз колол столько же, а тут еще и сырье слабенькое. Я наоборот думаю, надо было побольше прибодяжить…
— Отставить. Ладно, давай свою вену.
Славик закатал рукав футболки. Руки у него действительно сильно дрожали.
— Ого! — Присвистнула Яна. — Да у тебя же тут на руке живого места нет, одна дорожка черная тянется вся истыканная…
— Ладно, потом, коли уже. — хрипло сказал Славик, перетягивая ремешком предплечье.
Яна сделала все, как он ей объяснил.
— Выдергивай! — прошептал Славик и согнулся, зажимая вену, из которой вырвался фонтанчик крови.
— Ну и чего, кайф?
Славик кивнул, встал со стула и неуверенно опустился на пол, прислонившись спиной к стене.
— Ну и как? — снова спросила Яна.
— Что-то не то… — медленно прошептал Славик.
— Что не то? — встревожилась Яна.
— Что-то переборщилось… Ой!
— Что такое? — Яна нагнулась над ним, схватила его за подбородок и резко запрокинула вверх голову.
Зрачки Славка медленно сжимались, уходя в точку и почти исчезая.
— Они мне сказали, что он… слабый… а он… он наоброт… раз в двадцать… у меня такого никогда… полный кайф… — Славик медленно закрыл глаза.
Яна выскочила из кухни и закричала в коридор:
— Джоанка! Джоанка! Что надо делать при передозе? Надо вызвать «скорую»!
Джоанка вбежала в кухню и остановилась перед Славиком. Деловито пощупала пульс, оттянула пальцем веко и затем повернулась к Яне.
— Дамка, сколько ты ему вколола?!
— Он сам сделал, сказал что столько надо. Что с ним? Я позвоню в «скорую»! — Яна кинулась в коридор.
— Стой! — Джоанка проворно схватила ее за рукав. — Поздно, он мертв.
— Ты что? — закричала Яна, — Человек умирает, а ты запрещаешь вызвать «скорую»? Да ничего не будет с мышиной квартирой, я скажу что это все я, что сама его привела и сама…
— Да не ори ты! — Джоанка тряхнула Яну. — Он мертв, смотри. — Она схватила руку Яны и прижала ее к шее Славика. — Сердце уже не бьется.
— Надо искусственное дыхание…
— Дамка, брось. Если сердце остановилось уже через минуту, значит там у него в крови такая доза, что ничего не спасет. Я была тут когда Рольф умирал — тогда неотложку вызвали, но он все равно умер. А у него доза была гораздо меньше, минут через десять сердце стало останавливаться, а не сразу…
— Какой кошмар! — Яна до крови закусила губу.
— Да ты, Дамка даже н представляешь какой это кошмар — в этой квартире труп опиюшника! Мышь этого не переживет.
— Джоанка, что делать? — Яна чувствовала что она на грани истерики.
Наконец отгремел выпускной — тусклая, ничем не примечательная сельская пьянка. И вот настал день отъезда — Яна поехала в Москву поступать в театральное училище. На это раз ее провожали и родители и даже соседи. Мать была категорически против чтобы Яна ездила автостопом, поэтому пришлось сесть на автобус и доехать почти до самого Ярославля, но все-таки Яна попросила водителя высадить ее возле трассы.
Буквально через пару минут притормозил мужичок на «Москвиче», который ехал прямо в Москву. Мужичок был прирожденный техник, мастер на все руки. Он подробно рассказывал Яне как купил старый «Москвич», как перебрал движок на работе в мастерской, расточил какие-то кольца, что-то уплотнил, что-то отрегулировал — «Москвич» плавно несся к Москве, порой развивая скорость до 180 километров в час. Яна в устройстве автомобиля разбиралась неплохо — еще в Выборге ей не раз доводилось помогать отцу в ремонте моторов, поэтому они нашли общий язык. Автостоп мужику был не в новинку — и самому в молодости доводилось так ездить когда денег не было. От него Яна узнала, что существует даже некая полутуристическая-полуспортивная лига автостопа — их легко узнать на трассе по ярко-желтым или оранжевым комбинезонам. «Вот этих я всегда подвожу, если встречаю — говорил мужик, — очень приятные ребята, они мне удачу приносят, как талисман.» Один раз за превышение скорости машину тормознул гаишник — мужичок, не выходя из машины, показал ему какую-то корочку, гаишник козырнул и отошел.
— В КГБ работаете? — понимающе кивнула Яна.
— Да нет. Так, в одном институте военном, в лаборатории.
Услышав про военную лабораторию, Яна поколебалась немного, но мужичок вызывал доверие и выглядел очень толковым и осведомленным, поэтому она рассказала историю про бурую реанимационную машину, будто слышала об этом от каких-то своих друзей, которые якобы видели ее стоящей на обочине, ну и заглянули внутрь. Не эксперименты ли это КГБ? Мужичок про такие эксперименты не слышал, но крайне заинтересовался, долго выспрашивал подробности, что было внутри машины, когда ее видели, как выглядели склянки, какой стоял в ней запах, просил свести его с этими знакомыми чтобы выяснить подробнее. Яна сказала, что рассказ об этой машине случайно подслушала в автобусе, но мужичок кажется не поверил. Незаметно за разговорами пролетело время, замелькали дорожные развилки и машина въехала в Москву. Яна попрощалась и быстро выпорхнула на тротуар, радуясь, что спаслась от расспросов и проклиная себя за излишнюю болтливость.
Дверь в квартире Мыши открыла девушка, которую Яна пару раз видела в прошлый приезд — это была старая подруга Мыши, Джоанка, она тоже ездила с ними летом в Чуйскую долину.
— О, Дамка! — обрадовалась она, — А где Ежик?
— Не знаю, я только приехала. — удивилась Яна.
— Ну как же, ведь Ежик две недели назад поехал к тебе в Ярославль!
— Ко мне он не приезжал.
— Странно… Тут я его родителей встретила, они так волновались — две недели ни слуху, ни духу… Просили дать твой адрес, но я не знала.
— Вот странно… А куда же он мог деться?
— Ну может он к каким-нибудь друзья в Ярике подался или еще куда-нибудь — лето ведь. Правда странно что он родителям не позвонил — Ежик всегда им звонит.
— А Мышь где?
— Ну где… На сборах.
— Опять летний лагерь?
— Нет, летний лагерь накрылся медным тазиком. Тут за это время столько всего было. — Джоанка перешла на шепот, — Говорят половину комсоргов какие-то бандиты перестреляли, а остальных сдали милиции — там пару человек посадили, остальные успели сбежать и теперь во всесоюзном розыске. Странно еще как на Мышь не вышли!
— А как же Мышь поехала?
— Это тоже отдельная история — они сами организовали поездку, договорились с кем-то, наняли какой-то фургончик… Короче в этом году все сами сделали. Опытные уже, ушлые в этих делах.
— А ты чего с ними не поехала?
— Места не было, бригадка маленькая. Они втроем поехали — Мышь, Вуглускр и Кельвин, недельки через две должны вернуться.
— А кто сейчас в Москве из наших?
— Ну так, Космос в Москве, он тут панк-группу организовал, ему в каком-то Доме культуры дали инструменты и зал для репетиций — он там сторожем устроился… Кто еще? Ну Жучка с Коржиком, Ванчу, Кисель, Длинный Джим, если знаешь такого…
— Не, Джима не знаю. Ванчу и Жучку видела в прошлый приезд. А у Мыши сейчас кто живет?
— Да вот я одна и живу пока. И позавчера ребята из Кемерово вписались — они будут вечером. Космос почти не заходит — у него теперь зал для репетиций, это он раньше любил здесь попеть при народе… Короче никого нет и все тоскливо, лето.
— Ну ладно, я тут кстати еды привезла.
— Еда? — оживилась девушка, — Это всегда здорово.
* * *
На следующий день Яна отправилась подавать документы. Провела она в приемной комиссии весь день — переписывала программы экзаменов со стенда, заполняла какие-то анкеты. Документы приняли, и Яну записали на первое прослушивание — он должно было состояться через неделю.Возвращаясь к Мыши домой, Яна увидела у метро сгорбленную фигурку, сидящую на тротуаре у скамейки, и остановилась — это был Славик. Он сидел обхватив живот руками и низко склонив голову. На нем была какая-то рваная футболка с длинными растянутыми рукавами. Очевидно она была когда-то белой, но сейчас она была серая от грязи, надпись «Congreso oceano'98» почти стерлась, а левый рукав был забрызган темной засохшей кровью.
— Привет, доходяга, как дела?
Славик резко поднял голову и посмотрел на Яну мутным взглядом — его зрачок его был расширен настолько, что казался сплошным черным пятном.
— Это ты, Наташка… — протянул он вяло.
— Нет, это ангел Господень. — огрызнулась Яна. — Что ты здесь делаешь?
— Кранты мне. — вздохнул Славик.
— Что опять случилось?
— Все случилось. Погнали меня из конторы сегодня утром.
— Из какой еще конторы? Где ты курьером служил за дозу?
— Угу. В яме, в Кунцево.
— В яме?
— Ну так мы контору называем.
— А почему погнали?
— Не знаю, у них там чистка глобальная, кто-то у них постоянно стучит, вот они от лишних глаз избавляются.
— Кому стучит?
— Не знаю, что-то у них там напряги с ментовкой пошли. Повадился в офис участковый ходить с налоговым инспектором, чего-то подозревают, вынюхивают. Они раз — откупились, два — откупились…
— Что же у вас прямо офис отдельный? Торгуете с лотка?
— Да нет, у нас контора официально стройматериалами торгует. Ну коператив такой. А на самом деле стройматериалы так, для отвода глаз…
— Понятно. И не ты ли навел ментовку?
— Не. — Славик вздохнул. — Я бы кстати тоже навел, суки они подлые. Только меня никто не спрашивал.
— Пошел бы сам в ментовку.
— Ага, чтобы мне срок дали? Сама иди в ментовку.
— Ну ладно, бывай. Пойду в ментовку.
— Стой! — Славик проворно ухватил Яну за ремешок сумки, — Подожди, не уходи.
— Что такое?
— Ты меня проставить сможешь?
— Чего сделать?
— Ну укол делать умеешь? А то я в полном бездозняке уже третий день, руки дрожат, не могу в вену попасть.
— Да пошел ты… — возмутилась Яна, но взглянув на Славика осеклась — в глазах его стояла такая слезная мольба, что уйти было невозможно.
— Пожалуйста… — шептал Славик. — А то я помру.
— А ты слезай с иглы.
— Да как я слезу?
— Иди в наркодиспансер районный.
Славик помолчал и помотал головой.
— Не хочешь? — сказала Яна, — А что ты хочешь? Помереть? Ты на себя посмотри — уже одной ногой в могиле.
— Да теперь у меня и выбора нет — из конторы выгнали, точка прикрылась. Сказали, чтобы я больше туда даже с деньгами не приходил. Я завтра пойду лечиться! А сегодня — вколи мне последний раз, а?
— А откуда у тебя доза, если выгнали?
— Мне дали напоследок. Как подарок.
— Ну и выкинь эту отраву.
— Ну последний раз! — взмолился Славик.
— А ты даешь слово, что завтра ляжешь в диспансер?
— Да!
— Не верю.
— Клянусь всем святым!
— Все равно не верю. Что у тебя святое осталось? Только шприц. Значит сделаем так… — Яна поразмыслила и наконец приняла решение, — Значит сделаем так: ты идешь сейчас со мной на один флэт, там я тебе делаю укол и утром веду тебя в какой-нибудь диспансер. Убежать от меня нельзя, как ты уже понял. Согласен?
— Согласен. — кивнул Славик.
Яна подумала, не сделает ли она ошибку, приведя Славика на квартиру Мыши, но решила, что Славик ведь все равно не знает что это и есть база конопли, да и в своей конторе он больше не работает. В конце-концов, хоть какая-нибудь совесть у него должна сохраниться? А что скажет Мышь когда узнает? Вроде Мышь сочувствовала Славику когда Яна про него рассказывала… Да и никогда Мышь никому не отказывала в помощи. Хотя было предупреждение не водить чернушников… Но Мыши ведь сейчас нет. Да ладно, это же святое дело — надо помочь человеку. Яна кивнула Славику и он покорно поплелся за ней.
На квартире у Мыши было оживленно — кроме Джоанки там сидели трое ребят и одна девчонка, приехавшие из Кемерово.
— А это кто? — спросила Джоанка, подозрительно глядя на Славика.
— Это тот самый Славик, про которого я тогда рассказывала, ну помнишь?
— Ты с ума сошла? Зачем ты его сюда приволокла?
— У него все плохо. Я его завтра конвоирую в диспансер лечиться.
— Вообще-то Мышь меня оставила тут главной, и если бы она узнала что ты привела чернушника…
— Мышь бы ни за что не выгнала его на улицу! — перебила ее Яна.
— Ну ладно, делай как знаешь. — Джоанка пожала плечами. — Проходи, Славик, есть будешь?
— Да нет, меня и так водит. Мне бы вмазаться… — он с надеждой глянул на Яну.
Джоанка сделала большие глаза и с молчаливым негодованием повернулась к Яне.
— Я ему обещала сделать последний укол… — вздохнула Яна.
— Как? Здесь? Да Мышь тебя убьет когда узнает. И меня заодно.
— Джоанка, ну я ему обещала. Мы так договорились, что я ему делаю укол, а с утра — в диспансер. Ну он же бросает навсегда! Правда, Славик?
— Бросать надо сразу. — наставительно произнесла Джоанка, — И никаких «последних разов». Знаем мы эти наркоманские сказки — последний раз, самый последний, самый последний из последних…
Славик, все это время нерешительно кусавший губу, вдруг вскинул голову и с болью в голосе отрывисто произнес:
— Я остаток выкину в унитаз! При вас!
Яна и Джоанка как по команде посмотрели на него. «Как от сердца отрывает», — подумала Яна.
— Ладно. — наконец кивнула Джоанка, — Уж так и быть. Только идите есть сначала — мы картошки наварили и твою, Дамка, колбасу покрошили.
На столе действительно дымилось огромная кастрюля с варевом — от нее поднимался аппетитный пар — измельченная на квадратики колбаса была перемешана с плотным наваристым пюре и все это посыпано сушеным укропом и еще какими-то ароматыми восточными специями, которыми был забит весь шкафчик на кухне — их постоянно приносил от кришнаитов Вуглускр. Даже Славик невольно облизнул пересохшие губы.
Ребята из Кемерово чинно сидели и прислушивались к разговору, и начали есть только когда все остальные нашли себе по чистой тарелке и окончательно уселись за стол. За едой неторопливо потекла беседа. Яна спросила как они добрались из Кемерово, и ребята обстоятельно и весело стали рассказывать про свои приключения на трассе, как они ехали автостопом. Рассказывали много — про «долину смерти» между Новосибирском и Омском, по которой могут проехать машины только в очень сухую погоду, про челябинских гаишников, грабящих дальнобоев, про самих дальнобойщиков, с которыми они ехали… Глядя на их ровные спокойные лица, как бы светящиеся изнутри, Яна думала о том, что хоть она видела немного людей из сибирских городов, но все они чем-то похожи — степенные, размеренные, скромные. Космос доезжал до Сызрани и с тех пор только и хвастается, а эти, надо же надо, проехали почти всю страну и рассказывают об этом так спокойно.
— Я добралась из Ярославля за три часа на одной машине! — похвасталась Яна.
— А мы с Белкой за четыре, но на семи машинах.
— А как вы попали в Ярославль, это ведь не по дороге? — удивилась Яна.
— Так мы же не сразу в Москву, мы сначала поехали кругом — к друзьям в Ярославль.
— Кстати могли бы и на пяти машинах доехать — Моррис, помнишь зеленую? — засмеялась Белка.
Моррис рассказал про зеленую легковушку у самой Москвы, водитель которой остановился и хотел было уже взять одного человека, как тут вышла из-за кустов Белка, отходившая по нужде, и водитель, не говоря ни слова, газанул и умчался.
— А что же тут странного? — не поняла Яна, — Ну может у него места не было для двоих?
— Да обычно девчонка голосует, водители чаще останавливаются, а когда узнают что едет пара — уезжают. А чтобы водитель девчонку не взял, да еще так газанул резко — это странно.
— Да мало ли странных людей! — заявил вдруг Славик, — У меня пару недель назад случай был — ехал я кстати тоже по направлению к Ярику, в Переславль, — ну надо было по делу… — Славик замялся, — Ну короче тормозит мужик на «Жигуле», сажусь я, и такой он поначалу приветливый — про жизнь расспрашивал, про родителей, здоровьем очень интересовался, ну я в ответ сдуру сболтнул ему что давно сижу на игле. И что вы думаете? Он тут же тормозит и меня высаживает!
— Ну и правильно. — сказала Джоанка, — На кой ему нужно наркоманов возить?
— Да дело-то не в этом — он меня высаживает, а сам разворачивается и едет обратно! Вот какие странные люди бывают. Кстати по-моему тоже зеленая машина была.
Яна начала рассказывать в подробностях как она два с половиной месяца назад ехала на джипе и как на них напали дорожные грабители из странного реанимационного фургона. Историю выслушали внимательно.
Попили чаю, и Славик стал ерзать и поглядывать на Яну.
— Ладно, пойдем в комнату, сделаю я тебе твой последний укол. — кивнула Яна.
Славик обрадовался, сбегал в прихожую за курткой и разложил про столу целый ворох предметов — грязный стеклянный шприц, закопченную ложку, пласт каких-то таблеток, стеклянный пузырек с куском полусырой ваты внутри и старую бензиновую зажигалку. Затем торжественно вытащил из какого-то тайника в складках одежды крохотный кусочек бумажки с маленьким комком бурой липкой грязи.
— Что это такое ты принес? — поморщилась Яна.
— Ну так сварить надо… — кивнул Славик. — Я мигом!
— Ладно, мы пожалуй переместимся в комнату, пусть без нас варит. — ребята из Кемерово поднялись и вышли.
Джоанка тоже вышла вслед за ними. Яна осталась и наблюдала весь процесс — Славик тщательно размазывал грязным ногтем по ложке липкую грязь, промокал ее ватой из пробирки, грел зажигалкой ложку снизу и грязь долго шипела и исходила бурыми пузырями, затем он заливал ее водой, набирал в шприц, снова добавлял воды из чайника, выливал в пузырек и болтал там, растворяя таблетку димедрола — «чтобы грязь отбить» — пояснял он. Яна уже устала следить за всеми этими махинациями, но Славик снова набрал мутную жижу в шприц и объявил что все готово.
— Остальное я выкидываю. — строго сказала Яна.
— Выкидывай. — кивнул Славик, и его решимость понравилась Яне.
Она сходила в туалет и выкинула все остатки, а ложку тщательно отмыла, и только после этого вернулась на кухню. Шприц мутно поблескивал на столе.
— Ну теперь рассказывай как колоть.
— Ты не умеешь? — огорчился Славик. — Ну ничего, я тебя сейчас научу. Значит я перетяну руку ремешком, а когда вена вздуется, ты в нее втыкай, только держи крепче чтобы поршень не выбило. И сначала потяни назад чтобы каплю крови набрать в шприц — это контроль, что в вену попала. Ну а затем все вперед до упора.
— Постой, вон у тебя в шприце пузырек воздуха плавает!
— Это специально. Чтобы ничего не осталось — он ровно таких размеров, что останется под поршем в воронке иглы, а все оттуда выдует до капельки, ничего не пропадет. И вообще, не учите деда кашлять.
— А доза какая?
— Ну… Я чуть побольше сделал. Это же последний раз.
— Не передознешься?
— Нет, что ты, я себе уже не раз колол столько же, а тут еще и сырье слабенькое. Я наоборот думаю, надо было побольше прибодяжить…
— Отставить. Ладно, давай свою вену.
Славик закатал рукав футболки. Руки у него действительно сильно дрожали.
— Ого! — Присвистнула Яна. — Да у тебя же тут на руке живого места нет, одна дорожка черная тянется вся истыканная…
— Ладно, потом, коли уже. — хрипло сказал Славик, перетягивая ремешком предплечье.
Яна сделала все, как он ей объяснил.
— Выдергивай! — прошептал Славик и согнулся, зажимая вену, из которой вырвался фонтанчик крови.
— Ну и чего, кайф?
Славик кивнул, встал со стула и неуверенно опустился на пол, прислонившись спиной к стене.
— Ну и как? — снова спросила Яна.
— Что-то не то… — медленно прошептал Славик.
— Что не то? — встревожилась Яна.
— Что-то переборщилось… Ой!
— Что такое? — Яна нагнулась над ним, схватила его за подбородок и резко запрокинула вверх голову.
Зрачки Славка медленно сжимались, уходя в точку и почти исчезая.
— Они мне сказали, что он… слабый… а он… он наоброт… раз в двадцать… у меня такого никогда… полный кайф… — Славик медленно закрыл глаза.
Яна выскочила из кухни и закричала в коридор:
— Джоанка! Джоанка! Что надо делать при передозе? Надо вызвать «скорую»!
Джоанка вбежала в кухню и остановилась перед Славиком. Деловито пощупала пульс, оттянула пальцем веко и затем повернулась к Яне.
— Дамка, сколько ты ему вколола?!
— Он сам сделал, сказал что столько надо. Что с ним? Я позвоню в «скорую»! — Яна кинулась в коридор.
— Стой! — Джоанка проворно схватила ее за рукав. — Поздно, он мертв.
— Ты что? — закричала Яна, — Человек умирает, а ты запрещаешь вызвать «скорую»? Да ничего не будет с мышиной квартирой, я скажу что это все я, что сама его привела и сама…
— Да не ори ты! — Джоанка тряхнула Яну. — Он мертв, смотри. — Она схватила руку Яны и прижала ее к шее Славика. — Сердце уже не бьется.
— Надо искусственное дыхание…
— Дамка, брось. Если сердце остановилось уже через минуту, значит там у него в крови такая доза, что ничего не спасет. Я была тут когда Рольф умирал — тогда неотложку вызвали, но он все равно умер. А у него доза была гораздо меньше, минут через десять сердце стало останавливаться, а не сразу…
— Какой кошмар! — Яна до крови закусила губу.
— Да ты, Дамка даже н представляешь какой это кошмар — в этой квартире труп опиюшника! Мышь этого не переживет.
— Джоанка, что делать? — Яна чувствовала что она на грани истерики.