Лэш быстро пересёк комнату и наклонился, чтобы поднять предмет с пола. Это был карманный фонарик, обшитый тяжёлой чёрной резиной.
Лэш вернулся к Дэни, которая была очень бледна и все ещё стучала зубами.
— Твой?
— Нет, конечно нет.
— Хм-м, — задумчиво протянул Лэш и снова исчез в спальне. Он не возвращался ещё несколько минут. Дэни села на край дивана, она все ещё сильно дрожала. Было очень похоже на то, что скоро она заболеет.
Наконец Лэш вернулся. Он выглядел озадаченным и сказал:
— По-моему, ничего не пропало. Это кажется мне подозрительным. Почему он убежал, ничего не взяв?
— Потому что ему ничего такого не было нужно, — произнесла Дэни дрожащим голосом, — он н-не за этим приходил. Он искал м-меня. Он собирался меня уб-бить.
— О, вздор, — зло отрезал Лэш. — Ты так и будешь продолжать вести себя как девушка из сериала? Очевидно, это был простой негр, трусливый вор. В городе их полно. Это мог быть даже кто-то из персонала отеля, решившийся на мелкую кражу.
— Да нет же, — категорично настаивала Дэни. — Нет. Воры не убивают людей, а он хотел меня убить. Я это точно знаю.
— Теперь выслушай меня, — спокойно начал Лэш. — У нас нет доказательств, что он собирался причинить тебе вред. Он взял бы драгоценности и деньги, а ты бы спокойно спала. Но ты проснулась, и у него ничего не вышло. Скорее всего, ты напугала его больше, чем он тебя. Этого довольно! Почему бы тебе теперь просто не…
Он запнулся, огляделся вокруг и принюхался:
— Что это за запах?
— Я н-не знаю. Его не было раньше. Это он принёс этот запах.
— Боже, это хлороформ! — шепнул Лэш. — Вот что это! Хлороформ!
Резким движение он сбросил простыню, и запах внезапно усилился. Что-то упало на ковёр, издав почти неслышный звук.
Обычный полиэтиленовый пакет, в какие упаковывают сэндвичи, собираясь на пикник. В нем не было ничего, кроме лоскута ткани и марли.
Лэш медленно наклонился, поднял его, потом открыл и сразу резко отпрянул с гримасой отвращения на лице. Оттуда вырвалась сильная струя усыпляющего газа.
Он быстро свернул пакет и сунул его в пустой ящик туалетного столика, а Дэни сказала шёпотом:
— Я же тебе говорила. Я тебе говорила! Это предназначалось для меня, так?
— Возможно, — буркнул Лэш.
— Ну почему ты что-нибудь не сделаешь? Почему стоишь, как вкопанный?
— Что предлагаешь сделать?
— Позови кого-нибудь! Разбуди менеджера. Позвони в полицию. Что-нибудь!
Лэш повернулся к двери в гостиную.
— Не будь дурой, Дэни. Ты прекрасно понимаешь, что мы не в том положении, чтобы звонить в полицию.
Он оставил дверь открытой, пока она не вошла, потом захлопнул её, подошёл к креслу, где лежала его смятая одежда, и взял оттуда халат.
— Надень лучше это. В нем ты будешь выглядеть прилично. Можешь оставить его себе. Оказывается, тебе он нужнее.
Дэни спокойно сказала:
— Нет. Оставь его себе. Я могу воспользоваться этим.
Она закуталась в плед с его временной постели и села на ближайший стул. Дэни чувствовала себя слабой и обмякшей после пережитого шока, от усталости и последствий малодушной паники.
Лэш надел халат, налил себе выпить и сел. Он молчал несколько минут, глядя прямо перед собой, о чем-то раздумывая, а Дэни молча наблюдала за ним. Вдруг он резко поднялся, залпом допил виски, поставил пустой стакан на стол и ушёл в спальню.
Его не было минут десять. И хотя Дэни хотела последовать за ним, потому что боялась оставаться одна, она чувствовала себя слишком измученной, чтобы двигаться. Она только испуганно смотрела в открытую дверь и следила, как его тень двигалась вдоль стены.
Он вернулся в комнату, мрачно осмотрелся и снова налил виски в стакан, но на этот раз протянул его Дэни:
— Лучше выпей. Похоже, сейчас ты можешь иметь дело с тем, что покрепче воды. Я хочу с тобой поговорить.
Он налил ещё виски себе, на этот раз не разбавляя, сел на диван и взглянул на Дэни.
— Мне пришла в голову одна идея…Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Похоже, этот тип приходил не просто так. И не деньги ему были нужны.
— Я тебе говорила… — снова начала Дэни.
— Тихо. Сейчас я говорю. Он вошёл не через окно в спальне. Взломано окно в ванной. В шкафу было очень мало моих вещей, в основном — твои. Он тщательно все просмотрел, открыл все замки, обыскал каждый ящик. Но похоже, ничего не взял. Если, конечно, у тебя не было с собой бриллиантов. У тебя в сумке были крупные суммы денег? Или драгоценности?
— Нет, — ответила Дэни шёпотом. — У меня совсем немного драгоценностей. Только брошь, часы, нитка жемчуга, да бриллиантовые заколки для вечерних платьев в чемодане.
— Они все на месте, — кивнул Лэш. — Он их не тронул, как и мои жемчужные запонки, или золотые с платиной портсигар и зажигалку, и другие дорогие мелочи. Я уж не говорю о нескольких дорожных чеках. Любой вор забрал бы все или хотя бы часть. А он не взял. Вопрос — почему?
— Я тебе говорила, — в четвёртый раз перебила Дэни.
— Слушай, помолчи! Это монолог, а не диалог. Я анализирую факты. В этой комнате полно было вещей, которые привлекли бы чьё угодно внимание, но он их не взял. Значит, он искал что-то определённое, какую-то конкретную вещь. Я так думаю, если бы он её нашёл, то ушёл бы тихо, и не стал нарываться на неприятности. Но он не нашёл того, что искал, и потому зашёл в спальню. Невозможно нормально обыскать комнату, пока кто-то спит на кровати, и он решил воспользоваться хлороформом. Если бы ты тогда не проснулась, то вообще ничего бы не узнала: утром тебя бы знобило, немного тошнило — и все. А пока ты была бы в отключке, спальня подверглась бы такому же тщательному осмотру, как шкаф. Я ведь прав?
Дэни отчаянно стучала зубами и покрепче завернулась в плед, так что Лэшу пришлось ответить на свой собственный вопрос:
— Могу поспорить, я прав! И что дальше? Вот вопрос на шестьсот долларов. И я тебе скажу!
Он залпом выпил. Дэни смотрела на стакан в его руке.
— Да уж, ты скажешь.
Лэш ухмыльнулся.
— Мы на верном пути, малышка. Можешь не беспокоиться. Я не собираюсь напиваться. Это все в медицинских целях: помогает думать. Сейчас нам придётся пошевелить мозгами, потому что я понял, что моя первая оценка ситуации была неверной.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, — сказала Дэни. Виски уже ударило ей в голову, и она почувствовала себя лучше, но не намного.
— Ты слишком рассеяна, — заметил Лэш. — Вспомни, как мы с тобой познакомились. Ты оказалась за дверью своей запертой комнаты, а пока тебя не было, кто-то хорошенько её обыскал. Но её взял ни денег, ни драгоценностей. Значит, искали что-то другое.
— Мой паспорт, — нетерпеливо подсказала Дэни.
— Не верю. Теперь не верю, раньше я это допускал. Тогда это казалось очевидным, но, думаю, именно здесь мы ошиблись. Зачем устраивать в комнате такой погром, если сразу понятно, где то, что ищут. В твоей сумочке, прямо под носом. Это мы должны были сразу понять. В те чёртовы номера с балконом в «Эрлайне» так легко попасть! Кто-то, вероятно, собирался использовать трюк с хлороформом ещё тогда, в шесть утра. Куда удобнее, чем в полной темноте, а большинство людей в это время спят как убитые. Возможно, они уже были на балконе или за шторами, когда ты сама помогла им и пошла взять газету, а дверь захлопнулась. Идея забрать паспорт и подкинуть пистолет, наверное, пришла им в голову прямо там, когда того, что нужно, найти не удалось. Тебя хотели задержать, не дать тебе улететь с тем, что им так необходимо.
— Но у меня ничего не было! — запротестовала Дэни и снова задрожала.
— Должно быть. И могу поспорить на что угодно — я знаю, что это! Что ты сделала с письмом, которое дал тебе адвокат Тайсона? Тот тип, которого застрелили.
Дэни побледнела и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Потом встала и поправила плед.
— Нет! Нет, этого не может быть. Это же просто письмо. Не может быть…
— Конечно, так оно и есть. Иначе просто быть не может. Вопрос в том, у тебя ли сейчас письмо?
— Да. Я… я так думаю, — голос Дэни дрогнул.
— Где оно?
— Думаю, все ещё в кармане моего плаща. Тот, верблюжьей шерсти, что висит на серванте.
Лэш встал и ушёл в спальню. Потом вернулся с плащом.
— Этот?
Дэни кивнула, он запустил руку в один из глубоких шёлковых карманов и вытащил смятый клочок бумаги, два розовых автобусных билета, оплаченный счёт и три пенса. С другим карманом повезло больше. В нем вместе с блокнотом и заколкой оказался запечатанный конверт, адресованный «Тайсону Фросту. Лично в руки». Лэш бросил плащ на пол и, вскрыв конверт, извлёк содержимое.
Там был другой конверт, из бумаги ручной работы, пожелтевший от времени, сделанный в те времена, когда мало кто пользовался обычными конвертами. Адреса на нем не было. Только большая печать, изображавшая герб Фростов над высокомерным девизом: «Возьму, что захочу», номер 74389 и инициалы Е. Т. Ф., написанные стёршимися чернилами.
— О женщины! Носить письмо в кармане все это время!
Он сел на диван и посмотрел на Дэни, качая головой, потом снова взглянул на старинный конверт:
— Интересно, почему его не нашли, когда обыскивали твой номер в «Эрлайне»? Думаю, либо они ничего не знали о женщинах, либо…Стой, подожди минуту. Ты говорила, что забыла какой-то плащ в холле? Этот?
— Да, — все ещё шёпотом выдавила Дэни. — Я… я забыла его, он пролежал там всю ночь.
— Вот и разгадка. Это все объясняет.
Он посмотрел на старинный конверт, который держал в руках. Казалось, прошло много времени, прежде чем Лэш заговорил вновь.
В комнате было так тихо, что Дэни слышала, как тикали его часы и лопались пузырьки в стакане, что она держала в руке. Лэш казался серым, мрачным и как будто чужим. Казалось, она видит его впервые.
Тишина начала действовать на нервы, и Дэни снова стала всматриваться во тьму спальни и вслушиваться в доносившиеся снаружи звуки. Открыто ли ещё взломанное окно ванной? Закрыл ли Лэш дверь ванной на замок? Возможно, этот тип решит вернуться — на этот раз с ножом или пистолетом вместо хлороформа.
Наконец, Лэш заговорил тихо и медленно, как будто беседовал с самим собой, а не с Дэни:
— Да… Конечно, так и есть. Все совпадает. Теперь я припоминаю. Ты что-то говорила о телефонном звонке. Ты позвонила адвокату Тайсона и перенесла встречу на утро. Значит, ты должна была прийти туда днём, и тот, кто знал об этом, но не о переносе встречи, планировал опередить тебя и забрать эту штуку себе. — Он подкинул конверт в воздух и ловко его поймал. — Вот почему сейф был открыт.
— Но мистер Ханивуд… Зачем кому-то было убивать мистера Ханивуда?
— Потому что невозможно открыть сейф без ключа, если ты не профессиональный взломщик. А кто бы это ни был, он не знал, что письмо уже у тебя, и планировал найти его в сейфе.
— Но… Но у него был пистолет. Он мог заставить мистера Ханивуда открыть сейф. Не было нужды его убивать.
— Возможно, мистер Ханивуд его знал. Хотел бы я знать, что в этом конверте, — Лэш повертел его в руках и задумчиво добавил: — Не уверен, что мы не должны его вскрыть.
— Но ты не можешь! Он адресован Тайсону! К тому же, он запечатан. Ты не можешь сломать печать.
— Я не могу? Ты так думаешь? То, что внутри, стоило человеку жизни. Кто-то пошёл на убийство мистера Ханивуда, чтобы заполучить его. Никто не станет рисковать попусту.
— Это письмо Тайсона, — упрямо повторила Дэни и протянула к нему руку.
Лэш пожал плечами и протянул ей конверт:
— Не стоит говорить «Позаботься о нем», потому что ты и так неплохо его прятала. Но ради бога, не оставляй его валяться где попало: тот, кто за ним охотится, точно знает, у кого конверт.
Дэни испуганно взглянула на него:
— Я… я не подумала. Значит… — голос её задрожал.
— Точно, — сухо кивнул Лэш. — Кто-то следит за тобой от самого Лондона, он летел с нами в самолёте. И более того, этот кто-то очень хорошо знает, что ты не Ада Китчелл из Милуоки.
Глава 8
Лэш вернулся к Дэни, которая была очень бледна и все ещё стучала зубами.
— Твой?
— Нет, конечно нет.
— Хм-м, — задумчиво протянул Лэш и снова исчез в спальне. Он не возвращался ещё несколько минут. Дэни села на край дивана, она все ещё сильно дрожала. Было очень похоже на то, что скоро она заболеет.
Наконец Лэш вернулся. Он выглядел озадаченным и сказал:
— По-моему, ничего не пропало. Это кажется мне подозрительным. Почему он убежал, ничего не взяв?
— Потому что ему ничего такого не было нужно, — произнесла Дэни дрожащим голосом, — он н-не за этим приходил. Он искал м-меня. Он собирался меня уб-бить.
— О, вздор, — зло отрезал Лэш. — Ты так и будешь продолжать вести себя как девушка из сериала? Очевидно, это был простой негр, трусливый вор. В городе их полно. Это мог быть даже кто-то из персонала отеля, решившийся на мелкую кражу.
— Да нет же, — категорично настаивала Дэни. — Нет. Воры не убивают людей, а он хотел меня убить. Я это точно знаю.
— Теперь выслушай меня, — спокойно начал Лэш. — У нас нет доказательств, что он собирался причинить тебе вред. Он взял бы драгоценности и деньги, а ты бы спокойно спала. Но ты проснулась, и у него ничего не вышло. Скорее всего, ты напугала его больше, чем он тебя. Этого довольно! Почему бы тебе теперь просто не…
Он запнулся, огляделся вокруг и принюхался:
— Что это за запах?
— Я н-не знаю. Его не было раньше. Это он принёс этот запах.
— Боже, это хлороформ! — шепнул Лэш. — Вот что это! Хлороформ!
Резким движение он сбросил простыню, и запах внезапно усилился. Что-то упало на ковёр, издав почти неслышный звук.
Обычный полиэтиленовый пакет, в какие упаковывают сэндвичи, собираясь на пикник. В нем не было ничего, кроме лоскута ткани и марли.
Лэш медленно наклонился, поднял его, потом открыл и сразу резко отпрянул с гримасой отвращения на лице. Оттуда вырвалась сильная струя усыпляющего газа.
Он быстро свернул пакет и сунул его в пустой ящик туалетного столика, а Дэни сказала шёпотом:
— Я же тебе говорила. Я тебе говорила! Это предназначалось для меня, так?
— Возможно, — буркнул Лэш.
— Ну почему ты что-нибудь не сделаешь? Почему стоишь, как вкопанный?
— Что предлагаешь сделать?
— Позови кого-нибудь! Разбуди менеджера. Позвони в полицию. Что-нибудь!
Лэш повернулся к двери в гостиную.
— Не будь дурой, Дэни. Ты прекрасно понимаешь, что мы не в том положении, чтобы звонить в полицию.
Он оставил дверь открытой, пока она не вошла, потом захлопнул её, подошёл к креслу, где лежала его смятая одежда, и взял оттуда халат.
— Надень лучше это. В нем ты будешь выглядеть прилично. Можешь оставить его себе. Оказывается, тебе он нужнее.
Дэни спокойно сказала:
— Нет. Оставь его себе. Я могу воспользоваться этим.
Она закуталась в плед с его временной постели и села на ближайший стул. Дэни чувствовала себя слабой и обмякшей после пережитого шока, от усталости и последствий малодушной паники.
Лэш надел халат, налил себе выпить и сел. Он молчал несколько минут, глядя прямо перед собой, о чем-то раздумывая, а Дэни молча наблюдала за ним. Вдруг он резко поднялся, залпом допил виски, поставил пустой стакан на стол и ушёл в спальню.
Его не было минут десять. И хотя Дэни хотела последовать за ним, потому что боялась оставаться одна, она чувствовала себя слишком измученной, чтобы двигаться. Она только испуганно смотрела в открытую дверь и следила, как его тень двигалась вдоль стены.
Он вернулся в комнату, мрачно осмотрелся и снова налил виски в стакан, но на этот раз протянул его Дэни:
— Лучше выпей. Похоже, сейчас ты можешь иметь дело с тем, что покрепче воды. Я хочу с тобой поговорить.
Он налил ещё виски себе, на этот раз не разбавляя, сел на диван и взглянул на Дэни.
— Мне пришла в голову одна идея…Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Похоже, этот тип приходил не просто так. И не деньги ему были нужны.
— Я тебе говорила… — снова начала Дэни.
— Тихо. Сейчас я говорю. Он вошёл не через окно в спальне. Взломано окно в ванной. В шкафу было очень мало моих вещей, в основном — твои. Он тщательно все просмотрел, открыл все замки, обыскал каждый ящик. Но похоже, ничего не взял. Если, конечно, у тебя не было с собой бриллиантов. У тебя в сумке были крупные суммы денег? Или драгоценности?
— Нет, — ответила Дэни шёпотом. — У меня совсем немного драгоценностей. Только брошь, часы, нитка жемчуга, да бриллиантовые заколки для вечерних платьев в чемодане.
— Они все на месте, — кивнул Лэш. — Он их не тронул, как и мои жемчужные запонки, или золотые с платиной портсигар и зажигалку, и другие дорогие мелочи. Я уж не говорю о нескольких дорожных чеках. Любой вор забрал бы все или хотя бы часть. А он не взял. Вопрос — почему?
— Я тебе говорила, — в четвёртый раз перебила Дэни.
— Слушай, помолчи! Это монолог, а не диалог. Я анализирую факты. В этой комнате полно было вещей, которые привлекли бы чьё угодно внимание, но он их не взял. Значит, он искал что-то определённое, какую-то конкретную вещь. Я так думаю, если бы он её нашёл, то ушёл бы тихо, и не стал нарываться на неприятности. Но он не нашёл того, что искал, и потому зашёл в спальню. Невозможно нормально обыскать комнату, пока кто-то спит на кровати, и он решил воспользоваться хлороформом. Если бы ты тогда не проснулась, то вообще ничего бы не узнала: утром тебя бы знобило, немного тошнило — и все. А пока ты была бы в отключке, спальня подверглась бы такому же тщательному осмотру, как шкаф. Я ведь прав?
Дэни отчаянно стучала зубами и покрепче завернулась в плед, так что Лэшу пришлось ответить на свой собственный вопрос:
— Могу поспорить, я прав! И что дальше? Вот вопрос на шестьсот долларов. И я тебе скажу!
Он залпом выпил. Дэни смотрела на стакан в его руке.
— Да уж, ты скажешь.
Лэш ухмыльнулся.
— Мы на верном пути, малышка. Можешь не беспокоиться. Я не собираюсь напиваться. Это все в медицинских целях: помогает думать. Сейчас нам придётся пошевелить мозгами, потому что я понял, что моя первая оценка ситуации была неверной.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, — сказала Дэни. Виски уже ударило ей в голову, и она почувствовала себя лучше, но не намного.
— Ты слишком рассеяна, — заметил Лэш. — Вспомни, как мы с тобой познакомились. Ты оказалась за дверью своей запертой комнаты, а пока тебя не было, кто-то хорошенько её обыскал. Но её взял ни денег, ни драгоценностей. Значит, искали что-то другое.
— Мой паспорт, — нетерпеливо подсказала Дэни.
— Не верю. Теперь не верю, раньше я это допускал. Тогда это казалось очевидным, но, думаю, именно здесь мы ошиблись. Зачем устраивать в комнате такой погром, если сразу понятно, где то, что ищут. В твоей сумочке, прямо под носом. Это мы должны были сразу понять. В те чёртовы номера с балконом в «Эрлайне» так легко попасть! Кто-то, вероятно, собирался использовать трюк с хлороформом ещё тогда, в шесть утра. Куда удобнее, чем в полной темноте, а большинство людей в это время спят как убитые. Возможно, они уже были на балконе или за шторами, когда ты сама помогла им и пошла взять газету, а дверь захлопнулась. Идея забрать паспорт и подкинуть пистолет, наверное, пришла им в голову прямо там, когда того, что нужно, найти не удалось. Тебя хотели задержать, не дать тебе улететь с тем, что им так необходимо.
— Но у меня ничего не было! — запротестовала Дэни и снова задрожала.
— Должно быть. И могу поспорить на что угодно — я знаю, что это! Что ты сделала с письмом, которое дал тебе адвокат Тайсона? Тот тип, которого застрелили.
Дэни побледнела и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Потом встала и поправила плед.
— Нет! Нет, этого не может быть. Это же просто письмо. Не может быть…
— Конечно, так оно и есть. Иначе просто быть не может. Вопрос в том, у тебя ли сейчас письмо?
— Да. Я… я так думаю, — голос Дэни дрогнул.
— Где оно?
— Думаю, все ещё в кармане моего плаща. Тот, верблюжьей шерсти, что висит на серванте.
Лэш встал и ушёл в спальню. Потом вернулся с плащом.
— Этот?
Дэни кивнула, он запустил руку в один из глубоких шёлковых карманов и вытащил смятый клочок бумаги, два розовых автобусных билета, оплаченный счёт и три пенса. С другим карманом повезло больше. В нем вместе с блокнотом и заколкой оказался запечатанный конверт, адресованный «Тайсону Фросту. Лично в руки». Лэш бросил плащ на пол и, вскрыв конверт, извлёк содержимое.
Там был другой конверт, из бумаги ручной работы, пожелтевший от времени, сделанный в те времена, когда мало кто пользовался обычными конвертами. Адреса на нем не было. Только большая печать, изображавшая герб Фростов над высокомерным девизом: «Возьму, что захочу», номер 74389 и инициалы Е. Т. Ф., написанные стёршимися чернилами.
— О женщины! Носить письмо в кармане все это время!
Он сел на диван и посмотрел на Дэни, качая головой, потом снова взглянул на старинный конверт:
— Интересно, почему его не нашли, когда обыскивали твой номер в «Эрлайне»? Думаю, либо они ничего не знали о женщинах, либо…Стой, подожди минуту. Ты говорила, что забыла какой-то плащ в холле? Этот?
— Да, — все ещё шёпотом выдавила Дэни. — Я… я забыла его, он пролежал там всю ночь.
— Вот и разгадка. Это все объясняет.
Он посмотрел на старинный конверт, который держал в руках. Казалось, прошло много времени, прежде чем Лэш заговорил вновь.
В комнате было так тихо, что Дэни слышала, как тикали его часы и лопались пузырьки в стакане, что она держала в руке. Лэш казался серым, мрачным и как будто чужим. Казалось, она видит его впервые.
Тишина начала действовать на нервы, и Дэни снова стала всматриваться во тьму спальни и вслушиваться в доносившиеся снаружи звуки. Открыто ли ещё взломанное окно ванной? Закрыл ли Лэш дверь ванной на замок? Возможно, этот тип решит вернуться — на этот раз с ножом или пистолетом вместо хлороформа.
Наконец, Лэш заговорил тихо и медленно, как будто беседовал с самим собой, а не с Дэни:
— Да… Конечно, так и есть. Все совпадает. Теперь я припоминаю. Ты что-то говорила о телефонном звонке. Ты позвонила адвокату Тайсона и перенесла встречу на утро. Значит, ты должна была прийти туда днём, и тот, кто знал об этом, но не о переносе встречи, планировал опередить тебя и забрать эту штуку себе. — Он подкинул конверт в воздух и ловко его поймал. — Вот почему сейф был открыт.
— Но мистер Ханивуд… Зачем кому-то было убивать мистера Ханивуда?
— Потому что невозможно открыть сейф без ключа, если ты не профессиональный взломщик. А кто бы это ни был, он не знал, что письмо уже у тебя, и планировал найти его в сейфе.
— Но… Но у него был пистолет. Он мог заставить мистера Ханивуда открыть сейф. Не было нужды его убивать.
— Возможно, мистер Ханивуд его знал. Хотел бы я знать, что в этом конверте, — Лэш повертел его в руках и задумчиво добавил: — Не уверен, что мы не должны его вскрыть.
— Но ты не можешь! Он адресован Тайсону! К тому же, он запечатан. Ты не можешь сломать печать.
— Я не могу? Ты так думаешь? То, что внутри, стоило человеку жизни. Кто-то пошёл на убийство мистера Ханивуда, чтобы заполучить его. Никто не станет рисковать попусту.
— Это письмо Тайсона, — упрямо повторила Дэни и протянула к нему руку.
Лэш пожал плечами и протянул ей конверт:
— Не стоит говорить «Позаботься о нем», потому что ты и так неплохо его прятала. Но ради бога, не оставляй его валяться где попало: тот, кто за ним охотится, точно знает, у кого конверт.
Дэни испуганно взглянула на него:
— Я… я не подумала. Значит… — голос её задрожал.
— Точно, — сухо кивнул Лэш. — Кто-то следит за тобой от самого Лондона, он летел с нами в самолёте. И более того, этот кто-то очень хорошо знает, что ты не Ада Китчелл из Милуоки.
Глава 8
Будильник пронзительно зазвонил, сообщая, что уже пять часов, Дэни проснулась второй раз за это утро и обнаружила, что у неё ужасно болит голова и что она разделяет не только свадебный наряд, но и свадебное ложе.
Приличия были по мере сил соблюдены, но было нечто, что едва ли могло быть правильно понято даже самыми свободомыслящими людьми: мисс Эштон спала под простыней, в то время как мистер Лэшмер Дж. Холден-младший, все ещё в халате, с достоинством расположился вне её.
Посматривая на него в слабом свете раннего утра, Дэни с мучительной ясностью вспомнила, что в ответе за столь скандальное положение вещей её собственная истеричная и не подобающая настойчивость. Она вспомнила, как отчаянно и наотрез отказалась оставаться одна. Сочетание паники и воздействия виски лишили её способности верно оценить ситуацию, и этические соображения перестали играть хоть какую-то роль по сравнению с ужасной перспективой вновь остаться одной в тёмной спальне.
Лэш зевнул, потянулся и опёрся на локоть, разглядывая её заалевшие щеки и наполненные ужасом глаза с пониманием и известной долей издёвки.
— В общем и целом очень уютная и домашняя сцена, — любезно заметил он. — Не могу даже представить, до чего дошло молодое поколение. Или что бы сказала твоя дорогая тётя Хэрриет, если бы могла сейчас тебя видеть!
— Или твоя дорогая Эльф! — огрызнулась Дэни. И моментально пожалела о своей реплике.
— Кис-кис-кис! — безмятежно хмыкнул Лэш и скатился с кровати.
Он встал, широко зевая и потирая небритый подбородок, и заявил, что ей лучше оставаться на месте, пока он примет утреннюю ванну и побреется.
— И не звони в обслуживание номеров, пока я не вернусь. Чем меньше разговоров, тем лучше.
Дэни потратила время на то, чтобы завернуть запечатанный конверт в шифоновую косынку, засунуть его поглубже в карман плаща и крепко приколоть свёрнутый шифон к подкладке большой английской булавкой. Это, по крайней мере, давало уверенность, что никто не залезет в её карман незаметно.
Времени было мало, она воспользовалась ванной, пока Лэш одевался, и, когда почувствовала себя готовой ответить на любой стук в дверь, он ушёл, оставив её упаковывать вещи.
К тому времени, когда Дэни появилась в столовой, он уже позавтракал и ушёл на веранду, где через открытую дверь она видела его беседующим с миссис Бингхэм, Милисент Бейтс и бледным худощавым мужчиной, чьё лицо было ей смутно знакомо. Амэлфи, маркиз, Ларри Доулинг и араб Салим Абейд тоже стояли на веранде, время от времени зевали и вели бессвязный разговор, видимо в ожидании такси.
При виде Салима Абейда Дэни была шокирована. Она не предполагала, что он тоже остановился в отеле, и ещё переваривала этот факт и его возможные последствия, когда Лэш торопливо вернулся в столовую и остановился у её стола.
— Там, снаружи, — начал он без предисловий, — секретарь твоего любимого отчима, Пойнтинг. Так что следи за каждым своим шагом, слышишь, и держи рот на замке. Он выглядит как один из этих худосочных дизайнеров по интерьеру и предпочитает говорить как один из них, но это ничего не значит. Помни про маленькие серые клеточки!
— Так вот кто это был! — вспомнила Дэни. — Я знала, что где-то его видела.
— Святая макрель! Ответь, мне показалось или ты сказала…
— Да нет, я раньше никогда с ним не встречалась, — поспешно успокоила Дэни. — Просто видела его фотографию. Он был на одном из снимков, которые прислала Лоррейн.
Лэш перевёл дух.
— Слава Богу! На какой-то миг я подумал, что мы влипли. Ну, если ты видела его фотографию, то можно поспорить, что он часто видел твои, так что, ради Бога, будь осторожна. Его хобби — выпытывать и сплетничать, и в этом деле он даст сто очков вперёд любой кумушке. Прошлым вечером он был чертовски любознателен. Предполагалось, что должна прилететь мисс Эштон, и он до сих не может понять, что произошло.
— О Боже! — виновато потупилась Дэни. — Но он по этому поводу ничего не предпринял, надеюсь?
— Ничего особенного он и не может предпринять. Кроме звонка в офис «Грин Зеро», что он сделал ещё вчера. Они не уделили этому факту особого внимания и сообщили, что мисс Эштон сдала билет всего за двадцать четыре часа до вылета, так что ему пришлось этим удовольствоваться. Но он все ещё продолжает переживать по этому поводу, и, если бы не его благословенный зуб, приехал бы вчера в аэропорт. Жалко, что дантист не передозировал ему анестезию и не спас нас от его общества как минимум на это утро. Но я полагаю, все как хочешь никогда не получается. Не засиживайся долго за кофе. Через десять минут мы отправляемся.
Они покинули окутанный утренней прохладой Найроби и опять прошли проверку паспортов. Но вот, наконец, все собрались в салоне для вылетающих и худшее было позади. Оставался последний рывок.
Ларри Доулинг появился рядом с Дэни и заботливо поинтересовался, хорошо ли она себя чувствует.
Глаза Ларри, — подумала Дэни, — как журчащий ручей, полный форели и солнечных бликов. Чистые, спокойные и дружеские. Глядя в них, она снова почувствовала, что он был надёжным человеком — каким не был Лэш. А ещё…
Гасси Бингхэм в шикарном костюме из лилового льна, великолепно оттенявшем её подсинённые волосы, оживлённо заговорила:
— Вы выглядите усталой, моя дорогая. Надеюсь, вы не позволяете мистеру Холдену заставлять вас работать допоздна? Лично я великолепно провела ночь. Но я всегда и всюду сплю прекрасно. Все дело в самоконтроле. Я полагаю, вы ещё не познакомились с мистером Пойнтингом, секретарём моего брата? Мистер Пойнтинг!
— Милые леди? — отозвался мистер Пойнтинг, спеша подчиниться её властно подзывающему жесту.
Дэни быстро повернулась спиной к свету и обменялась рукопожатием с мистером Пойнтингом. Его рука казалась на ощупь вялой, лишённой костей и мягкой, как у женщины, а голос был высоким и жеманным.
— А! — весело произнёс Найджел Пойнтинг. — Товарищ по галере, прикованный к веслу! Мы с вами, мисс Китчелл — досмерти замученные секретари, до потери сознания вкалывающие трудяги-медоносцы среди этого пёстрого роя трутней. Они не гребут и не носят в улей, в то время как мы вынуждены делать и то и другое. Чудовищная несправедливость, верно? Мы должны объединиться в Союз Трудящихся. О! Эдуардо, бон джорно! Я вас не видел в отеле. Как дела? Выглядите вы неправдоподобно здоровым. Полагаю, вы уже чертовски хорошо со всеми познакомились? Нет? О Господи! Простите, ради Бога. Мисс Китчелл, это синьор маркиз ди Чиаго, он тоже направляется в Кивулими. Мисс Китчелл — личная секретарша Холдена, Эдуардо, так что мы одного поля ягоды.
Маркиз склонился над рукой Дэни и одарил её долгим оценивающим взглядом. Это был смазливый смуглый мужчина, красавец в типично итальянском стиле, и хотя он был ненамного выше Найджела Пойнтинга, создавалось впечатление, что он длиннее его раза в два.
Щуплый мистер Пойнтинг, — подумала Дэни, — мог быть довольно миловидной девушкой.
Возможно, он и сам так думал, судя по тому, что его засаленные волосы были достаточно длинны и одной артистической прядке разрешалось беспорядочно падать на белый лоб — видимо, чтобы оправдать частые грациозные потряхивания головой, которые периодически возвращали её на место. Немигающие глаза его были прозрачными и голубыми, как фарфоровые глаза старинной куклы. Несмотря на это, создавалось тревожное впечатление, что от них мало что может ускользнуть. Дэни испытала огромное облегчение, когда он жеманно взял маркиза за руку и удалился, оживлённо беседуя про общих друзей в Риме.
Гасси Бингхэм, которую окликнула мисс Бейтс, поспешила уладить какие-то проблемы с багажом, уведя с собой Ларри Доулинга, а Дэни осталась сидеть у окна и страдать от очередного приступа паники. Служащие входили и выходили, внезапно появляясь в дверях и скользящим взглядом внимательно оглядывали комнату, и каждый раз она была уверена, что ищут именно её. Каждый незнакомец был или мог быть детективом в штатском, каждый падавший на неё праздный взгляд бросал её в дрожь. Сейчас её не могли остановить! Не сейчас, когда она уже почти достигла безопасного убежища. У неё болела голова, её знобило и подташнивало, и она напрягала все силы, чтобы не думать о событиях последних нескольких дней и об ужасной вещи, которую сказал Лэш прошлой ночью: «Этот тип должен быть в самолёте вместе с нами».
Но это казалось абсурдным и невозможным. Не может быть и речи о том, чтоб это был кто-то из летевших вместе с ними из Лондона. Дэни беспокойно обернулась, чтобы осмотреть огромное, серое, пыльное пространство аэродрома, и едва она это сделала, снаружи мимо окна прошёл человек. Это был араб Джемб — Салим Абейд — который был в самолёте из Лондона. Она увидела, как он остановился в тени соседнего здания, чтобы поговорить с человеком, который, похоже, его поджидал — арабом с оливковой кожей в прекрасного кроя белом костюме.
Салим Абейд, видимо, говорил с тем же пылом, который проявил в Неаполе, и Дэни хотела бы знать, ограничивается ли разговор политикой. Он размахивал руками, пожимал плечами и сверкал глазами, но собеседник не проявлял особой заинтересованности и, не считая случайных беглых взглядов исподтишка на наручные часы, оставался непоколебимо безмятежен.
Салим Абейд обернулся и махнул в сторону стеклянного фасада зала ожидания. На какой-то миг Дэни показалось, будто араб в белом костюме смотрит прямо на неё, и её вновь охватила паника. Он мог быть полисменом. Араб — полисмен… Может быть, Джемб рассказывал о ней: что он видел её в холле «Эрлайна» в Лондоне. Или хуже — намного хуже — это он убил мистера Ханивуда, обыскивал её номер в «Эрлайне» — и намеревался прошлой ночью отключить её с помощью хлороформа!
Дэни почувствовала, как её сердце снова начинает дико колотиться, и стала озираться в поисках Лэша или Ларри. Но Лэш в дальнем конце комнаты был монополизирован Амэлфи Гордон, а Ларри, выглядевший сдавшимся, брал чашку кофе для миссис Бингхэм. Он улыбнулся ей через салон, и паника внезапно отступила. Она опять дала волю воображению вещи и вела себя, по словам Лэша, как истеричная героиня мыльной оперы. Конечно, её положение было достаточно рискованным, но нельзя же самой себя запугивать…
— Пассажиры рейса ноль три четыре, следующего в Момбасу, Тангу, Пембу, Занзибар и Дар-эс-Салам, пожалуйста, займите свои места в самолёте, — сообщил замогильный неживой голос.
Оранжевая земля Африки расстилалась внизу. Испарения обожжённой солнцем земли и колючие деревья с плоскими верхушками, равнины в крапинку от медленно движущихся пятнышек, которые были жирафами и зебрами, дикими львами и кочующими стадами антилоп — настоящий сафари-парк.
Одинокое белое облако с лёгким розовым отливом плыло в спокойной синеве утреннего неба. Когда они приблизились, Дэни увидела, что это было не облако, а гора. Одинокая покрытая снегом гора смутно напоминала японские гравюры Фудзиямы. Килиманджаро, «Гора Холодных Дьяволов», одиноко маячила над огромной равниной, покрытой коричневой пылью; испепелённый, выжженный вулкан, чьи снега бросают вызов палящему африканскому солнцу.
Голос позади Дэни, мужской голос, присвистывающий, высокий и, похоже, нарочно пародирующий диктора третьей программы Би-Би-Си, произнёс:
— Да, зрелище, верно? И говорят, что там в кратере есть труп леопарда, вмёрзший в лёд. Никто не знает, как он попал туда и почему. Очень интригует, как вам кажется? Обожаю тайны!
Дэни сделала движение, будто хотела повернуться посмотреть на говорящего, но рука Лэша взметнулась и предупреждающе замкнулась на её запястье.
— Пойнтинг, — неслышно шепнул он, и Дэни поспешно повернулась назад, продолжив созерцание пейзажа.
Соседом Найджела Пойнтинга оказалась миссис Бингхэм, и он, получив возможность поучать, да ещё и очарованный звуками собственного голоса, начал пространную экскурсию по Кении.
— Вы не представляете, насколько примитивны эти горные дороги, — заливался мистер Пойнтинг. — Просто тропинки, уверяю вас. Пытка для шин! Не говоря, конечно, о колючках! Хотя, на самом деле, если забраться поглубже, зрелище восхитительное. Туземцы, животные, пейзажи! Опьяняюще дико и примитивно. Я всегда считал, что в Кении все нововведения проходят очень мучительно, вы не согласны? Но северная граница сейчас…
Его голос все журчал и журчал, как вода из сорванного крана, время от времени прерываемый неясными звуками, исходившими от Гасси Бингхэм (которая сама отличалась склонностью поговорить, но сейчас была явно превзойдена). Потом он вдруг переключил своё внимание на Дэни.
— Я не могу этого понять, — капризно заявил Найджел Пойнтинг. — Просто не понимаю. В отеле никаких следов, даже не отменён заказ на номер. Одна надежда, что Фрост получил телеграмму, но в самом деле — не дать знать, поехала она или осталась! Я полагаю, что с несчастной девушкой что-то случилось. Корь или чтонибудь подобное…
Лэш повернул голову к Дэни и злорадно ухмыльнулся, но она его веселья не разделяла. Она начала уставать от того, что ей приписывали слишком юный возраст, как будто она все ещё была школьницей, и уж в любом случае не находила ничего забавного в том, что приходилось слушать такие разговоры.
— На самом деле, — продолжал Найджел Пойнтинг, — я в конечном итоге приехал сюда из-за мисс Эштон. Ваш брат подумал, что неплохо будет встретить её в Найроби и избавить вас от хлопот, показав ей город. Поэтому он любезно разрешил мне взять маленький отпуск, чтобы я вовремя прибыл сюда, а несносная девчонка не приехала! Она становится слишком обременительной, ведь я имею все причины полагать, что меня пошлют обратно её встретить, когда она наконец приедет. А я терпеть не могу летать. Я этого не показываю, но испытываю ужас каждый раз, оказываясь в самолёте. А вы нет?
Приличия были по мере сил соблюдены, но было нечто, что едва ли могло быть правильно понято даже самыми свободомыслящими людьми: мисс Эштон спала под простыней, в то время как мистер Лэшмер Дж. Холден-младший, все ещё в халате, с достоинством расположился вне её.
Посматривая на него в слабом свете раннего утра, Дэни с мучительной ясностью вспомнила, что в ответе за столь скандальное положение вещей её собственная истеричная и не подобающая настойчивость. Она вспомнила, как отчаянно и наотрез отказалась оставаться одна. Сочетание паники и воздействия виски лишили её способности верно оценить ситуацию, и этические соображения перестали играть хоть какую-то роль по сравнению с ужасной перспективой вновь остаться одной в тёмной спальне.
Лэш зевнул, потянулся и опёрся на локоть, разглядывая её заалевшие щеки и наполненные ужасом глаза с пониманием и известной долей издёвки.
— В общем и целом очень уютная и домашняя сцена, — любезно заметил он. — Не могу даже представить, до чего дошло молодое поколение. Или что бы сказала твоя дорогая тётя Хэрриет, если бы могла сейчас тебя видеть!
— Или твоя дорогая Эльф! — огрызнулась Дэни. И моментально пожалела о своей реплике.
— Кис-кис-кис! — безмятежно хмыкнул Лэш и скатился с кровати.
Он встал, широко зевая и потирая небритый подбородок, и заявил, что ей лучше оставаться на месте, пока он примет утреннюю ванну и побреется.
— И не звони в обслуживание номеров, пока я не вернусь. Чем меньше разговоров, тем лучше.
Дэни потратила время на то, чтобы завернуть запечатанный конверт в шифоновую косынку, засунуть его поглубже в карман плаща и крепко приколоть свёрнутый шифон к подкладке большой английской булавкой. Это, по крайней мере, давало уверенность, что никто не залезет в её карман незаметно.
Времени было мало, она воспользовалась ванной, пока Лэш одевался, и, когда почувствовала себя готовой ответить на любой стук в дверь, он ушёл, оставив её упаковывать вещи.
К тому времени, когда Дэни появилась в столовой, он уже позавтракал и ушёл на веранду, где через открытую дверь она видела его беседующим с миссис Бингхэм, Милисент Бейтс и бледным худощавым мужчиной, чьё лицо было ей смутно знакомо. Амэлфи, маркиз, Ларри Доулинг и араб Салим Абейд тоже стояли на веранде, время от времени зевали и вели бессвязный разговор, видимо в ожидании такси.
При виде Салима Абейда Дэни была шокирована. Она не предполагала, что он тоже остановился в отеле, и ещё переваривала этот факт и его возможные последствия, когда Лэш торопливо вернулся в столовую и остановился у её стола.
— Там, снаружи, — начал он без предисловий, — секретарь твоего любимого отчима, Пойнтинг. Так что следи за каждым своим шагом, слышишь, и держи рот на замке. Он выглядит как один из этих худосочных дизайнеров по интерьеру и предпочитает говорить как один из них, но это ничего не значит. Помни про маленькие серые клеточки!
— Так вот кто это был! — вспомнила Дэни. — Я знала, что где-то его видела.
— Святая макрель! Ответь, мне показалось или ты сказала…
— Да нет, я раньше никогда с ним не встречалась, — поспешно успокоила Дэни. — Просто видела его фотографию. Он был на одном из снимков, которые прислала Лоррейн.
Лэш перевёл дух.
— Слава Богу! На какой-то миг я подумал, что мы влипли. Ну, если ты видела его фотографию, то можно поспорить, что он часто видел твои, так что, ради Бога, будь осторожна. Его хобби — выпытывать и сплетничать, и в этом деле он даст сто очков вперёд любой кумушке. Прошлым вечером он был чертовски любознателен. Предполагалось, что должна прилететь мисс Эштон, и он до сих не может понять, что произошло.
— О Боже! — виновато потупилась Дэни. — Но он по этому поводу ничего не предпринял, надеюсь?
— Ничего особенного он и не может предпринять. Кроме звонка в офис «Грин Зеро», что он сделал ещё вчера. Они не уделили этому факту особого внимания и сообщили, что мисс Эштон сдала билет всего за двадцать четыре часа до вылета, так что ему пришлось этим удовольствоваться. Но он все ещё продолжает переживать по этому поводу, и, если бы не его благословенный зуб, приехал бы вчера в аэропорт. Жалко, что дантист не передозировал ему анестезию и не спас нас от его общества как минимум на это утро. Но я полагаю, все как хочешь никогда не получается. Не засиживайся долго за кофе. Через десять минут мы отправляемся.
Они покинули окутанный утренней прохладой Найроби и опять прошли проверку паспортов. Но вот, наконец, все собрались в салоне для вылетающих и худшее было позади. Оставался последний рывок.
Ларри Доулинг появился рядом с Дэни и заботливо поинтересовался, хорошо ли она себя чувствует.
Глаза Ларри, — подумала Дэни, — как журчащий ручей, полный форели и солнечных бликов. Чистые, спокойные и дружеские. Глядя в них, она снова почувствовала, что он был надёжным человеком — каким не был Лэш. А ещё…
Гасси Бингхэм в шикарном костюме из лилового льна, великолепно оттенявшем её подсинённые волосы, оживлённо заговорила:
— Вы выглядите усталой, моя дорогая. Надеюсь, вы не позволяете мистеру Холдену заставлять вас работать допоздна? Лично я великолепно провела ночь. Но я всегда и всюду сплю прекрасно. Все дело в самоконтроле. Я полагаю, вы ещё не познакомились с мистером Пойнтингом, секретарём моего брата? Мистер Пойнтинг!
— Милые леди? — отозвался мистер Пойнтинг, спеша подчиниться её властно подзывающему жесту.
Дэни быстро повернулась спиной к свету и обменялась рукопожатием с мистером Пойнтингом. Его рука казалась на ощупь вялой, лишённой костей и мягкой, как у женщины, а голос был высоким и жеманным.
— А! — весело произнёс Найджел Пойнтинг. — Товарищ по галере, прикованный к веслу! Мы с вами, мисс Китчелл — досмерти замученные секретари, до потери сознания вкалывающие трудяги-медоносцы среди этого пёстрого роя трутней. Они не гребут и не носят в улей, в то время как мы вынуждены делать и то и другое. Чудовищная несправедливость, верно? Мы должны объединиться в Союз Трудящихся. О! Эдуардо, бон джорно! Я вас не видел в отеле. Как дела? Выглядите вы неправдоподобно здоровым. Полагаю, вы уже чертовски хорошо со всеми познакомились? Нет? О Господи! Простите, ради Бога. Мисс Китчелл, это синьор маркиз ди Чиаго, он тоже направляется в Кивулими. Мисс Китчелл — личная секретарша Холдена, Эдуардо, так что мы одного поля ягоды.
Маркиз склонился над рукой Дэни и одарил её долгим оценивающим взглядом. Это был смазливый смуглый мужчина, красавец в типично итальянском стиле, и хотя он был ненамного выше Найджела Пойнтинга, создавалось впечатление, что он длиннее его раза в два.
Щуплый мистер Пойнтинг, — подумала Дэни, — мог быть довольно миловидной девушкой.
Возможно, он и сам так думал, судя по тому, что его засаленные волосы были достаточно длинны и одной артистической прядке разрешалось беспорядочно падать на белый лоб — видимо, чтобы оправдать частые грациозные потряхивания головой, которые периодически возвращали её на место. Немигающие глаза его были прозрачными и голубыми, как фарфоровые глаза старинной куклы. Несмотря на это, создавалось тревожное впечатление, что от них мало что может ускользнуть. Дэни испытала огромное облегчение, когда он жеманно взял маркиза за руку и удалился, оживлённо беседуя про общих друзей в Риме.
Гасси Бингхэм, которую окликнула мисс Бейтс, поспешила уладить какие-то проблемы с багажом, уведя с собой Ларри Доулинга, а Дэни осталась сидеть у окна и страдать от очередного приступа паники. Служащие входили и выходили, внезапно появляясь в дверях и скользящим взглядом внимательно оглядывали комнату, и каждый раз она была уверена, что ищут именно её. Каждый незнакомец был или мог быть детективом в штатском, каждый падавший на неё праздный взгляд бросал её в дрожь. Сейчас её не могли остановить! Не сейчас, когда она уже почти достигла безопасного убежища. У неё болела голова, её знобило и подташнивало, и она напрягала все силы, чтобы не думать о событиях последних нескольких дней и об ужасной вещи, которую сказал Лэш прошлой ночью: «Этот тип должен быть в самолёте вместе с нами».
Но это казалось абсурдным и невозможным. Не может быть и речи о том, чтоб это был кто-то из летевших вместе с ними из Лондона. Дэни беспокойно обернулась, чтобы осмотреть огромное, серое, пыльное пространство аэродрома, и едва она это сделала, снаружи мимо окна прошёл человек. Это был араб Джемб — Салим Абейд — который был в самолёте из Лондона. Она увидела, как он остановился в тени соседнего здания, чтобы поговорить с человеком, который, похоже, его поджидал — арабом с оливковой кожей в прекрасного кроя белом костюме.
Салим Абейд, видимо, говорил с тем же пылом, который проявил в Неаполе, и Дэни хотела бы знать, ограничивается ли разговор политикой. Он размахивал руками, пожимал плечами и сверкал глазами, но собеседник не проявлял особой заинтересованности и, не считая случайных беглых взглядов исподтишка на наручные часы, оставался непоколебимо безмятежен.
Салим Абейд обернулся и махнул в сторону стеклянного фасада зала ожидания. На какой-то миг Дэни показалось, будто араб в белом костюме смотрит прямо на неё, и её вновь охватила паника. Он мог быть полисменом. Араб — полисмен… Может быть, Джемб рассказывал о ней: что он видел её в холле «Эрлайна» в Лондоне. Или хуже — намного хуже — это он убил мистера Ханивуда, обыскивал её номер в «Эрлайне» — и намеревался прошлой ночью отключить её с помощью хлороформа!
Дэни почувствовала, как её сердце снова начинает дико колотиться, и стала озираться в поисках Лэша или Ларри. Но Лэш в дальнем конце комнаты был монополизирован Амэлфи Гордон, а Ларри, выглядевший сдавшимся, брал чашку кофе для миссис Бингхэм. Он улыбнулся ей через салон, и паника внезапно отступила. Она опять дала волю воображению вещи и вела себя, по словам Лэша, как истеричная героиня мыльной оперы. Конечно, её положение было достаточно рискованным, но нельзя же самой себя запугивать…
— Пассажиры рейса ноль три четыре, следующего в Момбасу, Тангу, Пембу, Занзибар и Дар-эс-Салам, пожалуйста, займите свои места в самолёте, — сообщил замогильный неживой голос.
Оранжевая земля Африки расстилалась внизу. Испарения обожжённой солнцем земли и колючие деревья с плоскими верхушками, равнины в крапинку от медленно движущихся пятнышек, которые были жирафами и зебрами, дикими львами и кочующими стадами антилоп — настоящий сафари-парк.
Одинокое белое облако с лёгким розовым отливом плыло в спокойной синеве утреннего неба. Когда они приблизились, Дэни увидела, что это было не облако, а гора. Одинокая покрытая снегом гора смутно напоминала японские гравюры Фудзиямы. Килиманджаро, «Гора Холодных Дьяволов», одиноко маячила над огромной равниной, покрытой коричневой пылью; испепелённый, выжженный вулкан, чьи снега бросают вызов палящему африканскому солнцу.
Голос позади Дэни, мужской голос, присвистывающий, высокий и, похоже, нарочно пародирующий диктора третьей программы Би-Би-Си, произнёс:
— Да, зрелище, верно? И говорят, что там в кратере есть труп леопарда, вмёрзший в лёд. Никто не знает, как он попал туда и почему. Очень интригует, как вам кажется? Обожаю тайны!
Дэни сделала движение, будто хотела повернуться посмотреть на говорящего, но рука Лэша взметнулась и предупреждающе замкнулась на её запястье.
— Пойнтинг, — неслышно шепнул он, и Дэни поспешно повернулась назад, продолжив созерцание пейзажа.
Соседом Найджела Пойнтинга оказалась миссис Бингхэм, и он, получив возможность поучать, да ещё и очарованный звуками собственного голоса, начал пространную экскурсию по Кении.
— Вы не представляете, насколько примитивны эти горные дороги, — заливался мистер Пойнтинг. — Просто тропинки, уверяю вас. Пытка для шин! Не говоря, конечно, о колючках! Хотя, на самом деле, если забраться поглубже, зрелище восхитительное. Туземцы, животные, пейзажи! Опьяняюще дико и примитивно. Я всегда считал, что в Кении все нововведения проходят очень мучительно, вы не согласны? Но северная граница сейчас…
Его голос все журчал и журчал, как вода из сорванного крана, время от времени прерываемый неясными звуками, исходившими от Гасси Бингхэм (которая сама отличалась склонностью поговорить, но сейчас была явно превзойдена). Потом он вдруг переключил своё внимание на Дэни.
— Я не могу этого понять, — капризно заявил Найджел Пойнтинг. — Просто не понимаю. В отеле никаких следов, даже не отменён заказ на номер. Одна надежда, что Фрост получил телеграмму, но в самом деле — не дать знать, поехала она или осталась! Я полагаю, что с несчастной девушкой что-то случилось. Корь или чтонибудь подобное…
Лэш повернул голову к Дэни и злорадно ухмыльнулся, но она его веселья не разделяла. Она начала уставать от того, что ей приписывали слишком юный возраст, как будто она все ещё была школьницей, и уж в любом случае не находила ничего забавного в том, что приходилось слушать такие разговоры.
— На самом деле, — продолжал Найджел Пойнтинг, — я в конечном итоге приехал сюда из-за мисс Эштон. Ваш брат подумал, что неплохо будет встретить её в Найроби и избавить вас от хлопот, показав ей город. Поэтому он любезно разрешил мне взять маленький отпуск, чтобы я вовремя прибыл сюда, а несносная девчонка не приехала! Она становится слишком обременительной, ведь я имею все причины полагать, что меня пошлют обратно её встретить, когда она наконец приедет. А я терпеть не могу летать. Я этого не показываю, но испытываю ужас каждый раз, оказываясь в самолёте. А вы нет?