Страница:
— Хорошая регулировка... но ведь он совершенно новый, так что этого следовало ожидать... — Он затянул ключ на трубке и повернул его. — Ну, давай... вот. — С этими словами Майлз вытащил трубку и осмотрел ее, подняв к свету. — А, хорошо, это я смогу исправить. Просто чудо, — добавил он. Затем сантехник опустился на колени и заглянул в свой ящик для инструментов. — Трубка просто засорилась. Смотри, в ней накопилось осадков по меньшей мере за тридцать лет. — Он передал ее Попову, который сделал вид, что внимательно осматривает ее, и даже посмотрел на свет, но ничего не увидел. Металлическая трубка была до предела забита отложениями — осадками, как назвал их Майлз. Потом сантехник взял ее обратно, вставил внутрь отвертку и начал шуровать в трубке, словно прочищая ствол мушкета, достал отвертку и проделал такую же операцию с другой стороны.
— Что, теперь у нас будет чистая вода для кофе? — спросил чей-то голос.
— Полагаю, что будет, сэр, — ответил Майлз.
Попов поднял голову и с трудом сдержал сердцебиение. Позади них стоял Кларк, Иван Тимофеевич, как написано в досье. Высокий, возраст заметно за пятьдесят, одетый в костюм с галстуком, — казалось, он чувствует себя непривычно в такой одежде, — он смотрел с улыбкой на двух рабочих. Попов вежливо кивнул Кларку и снова перевел взгляд на свои инструменты, думая как можно громче: «Уходи!»
— Вот этого достаточно, — сказал Майлз, вставляя трубку на место. Затем он взял из рук Попова газовый ключ и завернул ее. Через мгновение сантехник встал и повернул пластиковый кран, из которого потекла грязная вода. — Нужно подержать кран открытым минут пять, сэр, чтобы промыть трубку.
— Хорошо. Спасибо за работу, — сказал американец и пошел дальше.
— Не стоит благодарности, сэр, — произнес Майлз в сторону удаляющейся спины. — Это был их босс, мистер Кларк.
— Вот как? Такой вежливый.
— Да, он хороший парень. — Майлз снова повернул кран. Сначала из него текла мутная вода, но через несколько минут она превратилась в совершенно чистую. — Ну вот, одну работу мы сделали. Хороший ключ, — заметил Майлз, передавая его обратно. — Сколько он стоит?
— Возьми его себе.
— Ну спасибо, мой друг. — Выходя из здания и минуя капрала военной полиции британской армии, он улыбался.
Они поехали дальше по базе. Попов спросил у Майлза, где живет Кларк, и Майлз, чтобы доставить удовольствие щедрому другу, повернул налево и направился в сторону квартала, где находились дома старших офицеров.
— Неплохой дом, а?
— Да, достаточно комфортабельный. — Дом был построен из коричневого кирпича с шиферной крышей, по-видимому, площадью около ста квадратных метров и садиком позади.
— Я сам делал в нем всю сантехнику, — сказал Майлз, — когда его перестраивали.
— А вот и его жена.
Из дома вышла женщина в одежде медсестры, подошла к автомобилю и села за руль.
Попов посмотрел на нее и запомнил внешность.
— У них есть дочь, которая работает врачом в той же больнице, что и мать, — объяснил Майлз. — В духовке у нее готовится подарочек отцу. По-моему, она замужем за одним из солдат. Похожа на мать — высокая блондинка, настоящая красавица.
— А они где живут?
— По-моему, вон там, — Майлз показал куда-то на запад. — В офицерском доме, как и этот, только поскромнее.
Биллу Хенриксену нравились австралийцы. Они сразу переходили к делу. Сейчас он сидел в кабинете самого главного полицейского страны и нескольких полицейских чинов, одетых в военную форму, в Канберре, столице Австралии.
— Начать с того, что вы знакомы с тем, чем я занимаюсь. — Он уже позаботился об этом, его служба в ФБР и репутация компании были хорошо известны. — Вы знаете, что я работаю с ФБР, а иногда даже с группой Дельта в Форте Брэгг. Поэтому у меня есть превосходные связи, и, может быть, в некоторых областях даже лучше, чем ваши, — рискнул он немного похвастаться.
— Наш собственный SAS превосходен, — сказал ему шеф полиции.
— Я знаю это, — ответил Билл, кивая и улыбаясь. — Мы работали вместе несколько раз, когда я был в группе спасения заложников, два раза в Перте, в Куантико и Форте Брэгг по разу, тогда боссом был бригадный генерал Филип Стокер. Между прочим, где он сейчас?
— Уволился в отставку три года назад, — сказал ему шеф полиции.
— Так вот Фил знает меня. Хороший человек, один из лучших, с кем мне приходилось встречаться, — заявил Хенриксен. — Короче говоря, что я могу представить вам? Я работаю со всеми поставщиками оружия. Я могу познакомить вас с компанией Н&К, которая поставляет новые автоматы «МР-10», нравящиеся нашим парням, — они были разработаны по заказу и потребностям ФБР, потому что мы решили, что девятимиллиметровый патрон не обладает достаточной мощностью. С другой стороны, десятимиллиметровый патрон для нашего нового «смит-вессона» такой мощностью обладает, и это открывает новый мир для оружия «Н&К». Однако организовать поставки оружия для вас может кто угодно. Я также занимаюсь бизнесом с компаниями «Е-системс», «Микро-системс», «Коллинз», «Фредерикс-Андерс», «Хэллидей Инк». И всеми другими компаниями, работающими в области электроники. Мне известно, что происходит в сфере разработки оборудования связи и наблюдения. По моим сведениям, ваш SAS недостаточно силен в этих областях. Я помогу вам справиться с этим, и с моей помощью вы заплатите разумную цену за оборудование, в котором вы нуждаетесь. Кроме того, мои люди научат вас, как обращаться с этим оборудованием. У меня есть команда, состоящая из бывших агентов Дельты и Службы спасения заложников. Это главным образом сержанты, включая полкового старшину Дика Восса из Центра подготовки специальных операций в Форте Брэгг. Он лучший специалист в мире и сейчас работает у меня.
— Да, я встречался с ним, — заметил майор из SAS. — Он действительно блестящий специалист.
— Итак, что я могу сделать для вас? — спросил Хенриксен. — Видите ли, все вы были свидетелями роста терроризма в Европе, и к этой угрозе вам нужно отнестись с предельной серьезностью в связи с Олимпийскими играми. Ваши люди из SAS не нуждаются в советах ни от меня, ни от кого-то другого относительно тактики. С другой стороны, моя компания может снабдить вас самым современным снаряжением в области связи и наблюдения. Я знаком со всеми, кто может изготовить по вашему заказу оборудование, которым вы будете пользоваться и которое вы хотите получить. Я могу помочь вам получить именно то, в чем вы нуждаетесь, и обучить ваших солдат, как с ним обращаться. Ни одна компания в мире не обладает таким опытом и знаниями, как наша.
Ответом была тишина. Хенриксен, однако, легко читал их мысли. Терроризм, за ростом которого они следили по телевидению, заставил их насторожиться. Иначе и не могло быть. Людям, занятым в этой области, платили за то, чтобы они никогда не успокаивались. Они постоянно следили за угрозами, как реальными, так и мнимыми. Олимпийские игры принесут огромный престиж их нации, одновременно представляя собой самую престижную цель для террористов на планете, что, к своему несчастью, поняла германская полиция в Мюнхене в 1972 году. Нападение палестинцев во многом стало началом всемирной террористической игры, и в результате израильская олимпийская команда всегда охранялась лучше, чем другие национальные команды.
В ее составе всегда присутствовали израильские командос, включенные в нее под видом борцов, неизменно с согласия службы безопасности принимающей стороны. Никто не хотел повторения Мюнхена.
Недавние террористические инциденты в Европе разожгли бдительность во всем мире, но нигде к этой проблеме не отнеслись с большей серьезностью, чем в Австралии, стране, крайне чувствительно относящейся к преступности. Совсем недавно какой-то безумец расстрелял группу невинных людей, включая нескольких детей. Это событие привело к запрету оружия во всей стране, принятому парламентом в этом самом городе.
— Что вам известно относительно инцидентов в Европе? — спросил офицер SAS.
На лице Хенриксена появилось непроницаемое выражение.
— Многое из того, что известно мне, не подлежит оглашению. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
— Мы все имеем допуск к секретной информации, — сказал ему полицейский суперинтендант.
— О'кей, но, видите ли, я сам не обладаю допуском к такой информации и... впрочем, все равно. Группа, занимающаяся уничтожением террористов, называется «Радуга». Это «черная» организация, состоящая, главным образом, из американцев и британцев, но в нее входят также представители других стран — членов НАТО. Они базируются в Герефорде, в Англии. Командует ею американец из ЦРУ, его зовут Джон Кларк. Он очень серьезный парень, ребята, и таким же является его подразделение. Три проведенные ими антитеррористические операции — о которых известно, — прошли гладко, как попка у младенца. Они имеют доступ к американскому снаряжению — вертолеты и тому подобное — и заключили, очевидно, дипломатические соглашения, позволяющие им действовать по всей Европе, куда их могут приглашать страны, в которых возникли проблемы с терроризмом. Ваше правительство не вступало в контакт с кем-нибудь относительно этой «Радуги»?
— Мы знакомы с этим, — ответил суперинтендант. — То, что вы нам рассказали, верно во всех подробностях. Единственное, что мне не было известно — признаюсь в этом честно, — это имя командира «Радуги». Что еще можете рассказать о нем?
— Я никогда не встречался с ним. Знаю только его репутацию. Он высокопоставленный оперативник, близок к директору ЦРУ и, насколько мне известно, лично знаком с нашим президентом. Так что можно предположить, что у него работают отличные специалисты в области разведки и, кроме того, его оперативники наглядно продемонстрировали, на что они способны, не так ли?
— Чертовски верно, — заметил майор. — Операция в парке была проведена великолепно, лучше, чем операция с иранским посольством в Лондоне несколько лет назад.
— Вы справились бы с этим ничуть не хуже, — ответил Хенриксен, ничуть не преувеличивая. Австралийская специальная воздушная служба была основана по примеру британской, и, хотя у нее не так много работы, в тех случаях, когда он участвовал в учениях совместно с ними, у него не оставалось сомнений в их способностях. — Вы в каком дивизионе, майор?
— Первый Сейбр, — ответил молодой офицер.
— Я помню майора Боба Фремонта.
— Теперь он наш полковник, — сообщил майор.
— Вот как? Мне нужно относиться к вашей части с большим вниманием. Вот примерный офицер. Он и Гас Вернер отлично ладили. — Хенриксен помолчал. — Как бы то ни было, это то, что я предлагаю вам, парни. Мои люди и я говорим на одном языке. У нас есть все контакты по оперативной части и по промышленной. Мы имеем доступ к новейшему снаряжению. И мы можем приехать к вам через три-четыре дня после того, как вы скажете «приезжайте», чтобы помочь вашим людям в освоении техники.
Дополнительных вопросов не было. Было видно, что Хенриксен произвел благоприятное впечатление на полицейского суперинтенданта и на майора из SAS.
— Спасибо за то, что приехали, — сказал полицейский, вставая из-за стола.
Трудно не любить австралийцев, а тем более их страну, которая по-прежнему находилась большей частью в первозданном состоянии. Огромная пустыня занимала львиную долю территории, и в нее, наконец, пустили верблюдов — Австралия оказалась единственным местом, за исключением Африки и Аравии, где они прижились. Хенриксен читал где-то, что Джефферсон Дэвис — подумать только! — пытался развести их на американском юго-западе, но потерпел неудачу, возможно, из-за того, что количество привезенных животных было слишком маленьким. Он не мог решить, является это невезением или нет. В конце концов, верблюды не являются коренными животными ни в той, ни в другой стране, и вмешиваться в действия природы обычно не является правильным. С другой стороны, лошади и ослы тоже не относятся к коренной фауне, а ему нравилась идея наблюдать за табунами диких лошадей, при условии, что их число должным образом контролируется хищниками.
Нет, напомнил себе Хенриксен, Австралия не является первозданной страной. Динго, дикие собаки австралийских пустынь, тоже были привезены сюда человеком, и они уничтожили или вытеснили сумчатых, которым раньше принадлежала страна. От этой мысли ему стало печально. Здесь живет относительно немного людей, но даже столь небольшое количество все-таки сумело разрушить экосистему. Может быть, это являлось знаком того, что человеку просто нельзя нигде доверять, подумал он, даже небольшому количеству на целом континенте. Таким образом, Проект был нужен и здесь.
Как жаль, что у него нет времени. Ему хотелось побывать на Великом барьерном рифе. Хенриксен увлекался подводным плаванием, но ему ни разу не удавалось побывать здесь с ластами и костюмом для подводного плавания, и потому он так и не увидел самый великолепный пример естественной красоты. Ничего, может быть, через несколько лет это будет проще, подумал Билл, глядя через стол на своих хозяев. Он не мог думать о них, как о таких же человеческих существах, правда? Они были соперники, конкуренты в борьбе за владение планетой, но, в отличие от него, являлись плохими распорядителями. Может быть, не все. Может быть, некоторые любили природу, как и он, но, к сожалению, не было времени опознать любителей природы, так что придется считать всех врагами, и потому им придется заплатить цену. Жаль.
Но потом она исчезла, и Скип Баннистер не имел представления, что делать. Все началось с того, что она не звонила ему в течение целых пяти дней. Тогда он позвонил по ее нью-йоркскому номеру и ждал ответа несколько минут. Может быть, у нее свидание или она работает сверхурочно. Он хотел позвонить ей на работу, но она так и не дала ему свой рабочий номер. Он баловал Мэри всю ее жизнь, — может быть, это было ошибкой, думал он теперь, а может быть, и нет, — как склонны поступать все одинокие отцы.
Но теперь она исчезла. Он звонил по ее телефону во все часы дня и ночи, но телефон продолжал звонить, и никто не отвечал. Прошло еще несколько дней, и он начал беспокоиться до такой степени, что позвонил в полицию, чтобы заявить об исчезнувшей дочери. Произошел очень неприятный разговор. Офицер, до которого он наконец дозвонился, задал ему множество вопросов о прошлом поведении его дочери и после двадцати минут разговора терпеливо объяснил, что молодые женщины поступают так все время и почти всегда появляются где-то, понимаете, это просто часть их взросления, желания доказать себе, что они самостоятельные люди. Так что теперь где-то в Нью-Йорке имеется досье или компьютерное упоминание о некой Баннистер, Мэри Эйлин, женского пола, пропавшей, которую полицейское управление Нью-Йорка не считает достаточно важной даже для того, чтобы послать полицейского в ее квартиру на Верхнем Вест-Сайде и проверить, что с ней произошло. Тогда Скип Баннистер сделал это сам, нашел ее квартиру и встретился со швейцаром, который спросил его, собирается ли он увезти вещи дочери, потому что он не видел ее уже несколько недель, а плата за снятую квартиру скоро подойдет к концу...
И тут Скип — Джеймс Томас — Баннистер ударился в панику и пошел в местный полицейский участок, чтобы лично сделать заявление о пропаже дочери и потребовать дальнейшего расследования. Там ему сказали, что обращаться следует в другое место, но они согласны принять его заявление об исчезновении дочери и здесь. И там, из уст пятидесятилетнего полицейского детектива, он услышал в точности такое же объяснение, которое уже слышал по телефону. Послушайте, прошло всего несколько недель. Не было обнаружено тело мертвой молодой женщины, совпадающее с вашим описанием, так что она, скорее всего, живая и здоровая, находится где-то, и в девяноста девяти случаях из ста это оказывается девушка, которая всего лишь хотела расправить крылья и улететь куда-то самостоятельно, понимаете?
Только не его Мэри, ответил Джеймс Т. Скип Баннистер спокойному и даже не слушающему его офицеру.
— Сэр, они все говорят это, и в девяноста девяти случаях из ста — нет, знаете, вероятность даже выше этого — все оказывается именно так, и у нас не хватает людей, чтобы заниматься расследованием всех таких случаев, извините, сэр. Так что почему бы вам не вернуться домой и ждать, когда зазвонит телефон?
Он так и поступил, и всю обратную дорогу в Гэри кипел от ярости, которая все росла и росла из-за его паники. Когда он приехал домой, на его ответчике было шесть посланий, он быстро прослушал все, надеясь, но не находя того, которое ждал от своей пропавшей дочери.
Подобно большинству американцев Джеймс Томас Баннистер имел персональный компьютер, который купил по странному желанию и почти не пользовался им, но в этот день, как и в любой другой, он включил его и вошел в Сеть, чтобы ознакомиться со своей электронной почтой. И наконец этим утром он увидел адресованное ему письмо от своей дочери, подвигал мышкой, кликнул письмо, и оно появилось на экране его монитора, и... теперь его охватила настоящая паника.
Она не знает, где находится? Медицинские эксперименты? Однако самым пугающим было то, что письмо написано плохо и бессвязно. Мэри всегда получала хорошие отметки в школе. Ее почерк был аккуратным и легким для чтения. Ее письма походили на текст статей в утренней газете, любящие, разумеется, и четкие, сжатые, их было легко читать. Это же письмо могло быть написано трехлетним ребенком, подумал Скип Баннистер. Даже напечатано плохо, а его дочь умела печатать, получила по этому предмету оценку "А" в своем классе.
Как ему поступить? Пропала его маленькая девочка... И здравый смысл подсказывал ему, что она в опасности. Его желудок сжался в комок под грудиной. Сердце забилось все чаще и чаще. На лице выступили капли пота. Он закрыл глаза, изо всех сил заставляя себя думать. Затем он взял телефонный справочник. На первой странице были напечатаны номера телефонов, по которым нужно звонить в случае необходимости. Из них он выбрал один и набрал его.
— ФБР, — ответил женский голос. — Чем мы можем помочь?
Глава 21
— Что, теперь у нас будет чистая вода для кофе? — спросил чей-то голос.
— Полагаю, что будет, сэр, — ответил Майлз.
Попов поднял голову и с трудом сдержал сердцебиение. Позади них стоял Кларк, Иван Тимофеевич, как написано в досье. Высокий, возраст заметно за пятьдесят, одетый в костюм с галстуком, — казалось, он чувствует себя непривычно в такой одежде, — он смотрел с улыбкой на двух рабочих. Попов вежливо кивнул Кларку и снова перевел взгляд на свои инструменты, думая как можно громче: «Уходи!»
— Вот этого достаточно, — сказал Майлз, вставляя трубку на место. Затем он взял из рук Попова газовый ключ и завернул ее. Через мгновение сантехник встал и повернул пластиковый кран, из которого потекла грязная вода. — Нужно подержать кран открытым минут пять, сэр, чтобы промыть трубку.
— Хорошо. Спасибо за работу, — сказал американец и пошел дальше.
— Не стоит благодарности, сэр, — произнес Майлз в сторону удаляющейся спины. — Это был их босс, мистер Кларк.
— Вот как? Такой вежливый.
— Да, он хороший парень. — Майлз снова повернул кран. Сначала из него текла мутная вода, но через несколько минут она превратилась в совершенно чистую. — Ну вот, одну работу мы сделали. Хороший ключ, — заметил Майлз, передавая его обратно. — Сколько он стоит?
— Возьми его себе.
— Ну спасибо, мой друг. — Выходя из здания и минуя капрала военной полиции британской армии, он улыбался.
Они поехали дальше по базе. Попов спросил у Майлза, где живет Кларк, и Майлз, чтобы доставить удовольствие щедрому другу, повернул налево и направился в сторону квартала, где находились дома старших офицеров.
— Неплохой дом, а?
— Да, достаточно комфортабельный. — Дом был построен из коричневого кирпича с шиферной крышей, по-видимому, площадью около ста квадратных метров и садиком позади.
— Я сам делал в нем всю сантехнику, — сказал Майлз, — когда его перестраивали.
— А вот и его жена.
Из дома вышла женщина в одежде медсестры, подошла к автомобилю и села за руль.
Попов посмотрел на нее и запомнил внешность.
— У них есть дочь, которая работает врачом в той же больнице, что и мать, — объяснил Майлз. — В духовке у нее готовится подарочек отцу. По-моему, она замужем за одним из солдат. Похожа на мать — высокая блондинка, настоящая красавица.
— А они где живут?
— По-моему, вон там, — Майлз показал куда-то на запад. — В офицерском доме, как и этот, только поскромнее.
* * *
— Итак, что вы можете предложить нам? — спросил полицейский суперинтендант.Биллу Хенриксену нравились австралийцы. Они сразу переходили к делу. Сейчас он сидел в кабинете самого главного полицейского страны и нескольких полицейских чинов, одетых в военную форму, в Канберре, столице Австралии.
— Начать с того, что вы знакомы с тем, чем я занимаюсь. — Он уже позаботился об этом, его служба в ФБР и репутация компании были хорошо известны. — Вы знаете, что я работаю с ФБР, а иногда даже с группой Дельта в Форте Брэгг. Поэтому у меня есть превосходные связи, и, может быть, в некоторых областях даже лучше, чем ваши, — рискнул он немного похвастаться.
— Наш собственный SAS превосходен, — сказал ему шеф полиции.
— Я знаю это, — ответил Билл, кивая и улыбаясь. — Мы работали вместе несколько раз, когда я был в группе спасения заложников, два раза в Перте, в Куантико и Форте Брэгг по разу, тогда боссом был бригадный генерал Филип Стокер. Между прочим, где он сейчас?
— Уволился в отставку три года назад, — сказал ему шеф полиции.
— Так вот Фил знает меня. Хороший человек, один из лучших, с кем мне приходилось встречаться, — заявил Хенриксен. — Короче говоря, что я могу представить вам? Я работаю со всеми поставщиками оружия. Я могу познакомить вас с компанией Н&К, которая поставляет новые автоматы «МР-10», нравящиеся нашим парням, — они были разработаны по заказу и потребностям ФБР, потому что мы решили, что девятимиллиметровый патрон не обладает достаточной мощностью. С другой стороны, десятимиллиметровый патрон для нашего нового «смит-вессона» такой мощностью обладает, и это открывает новый мир для оружия «Н&К». Однако организовать поставки оружия для вас может кто угодно. Я также занимаюсь бизнесом с компаниями «Е-системс», «Микро-системс», «Коллинз», «Фредерикс-Андерс», «Хэллидей Инк». И всеми другими компаниями, работающими в области электроники. Мне известно, что происходит в сфере разработки оборудования связи и наблюдения. По моим сведениям, ваш SAS недостаточно силен в этих областях. Я помогу вам справиться с этим, и с моей помощью вы заплатите разумную цену за оборудование, в котором вы нуждаетесь. Кроме того, мои люди научат вас, как обращаться с этим оборудованием. У меня есть команда, состоящая из бывших агентов Дельты и Службы спасения заложников. Это главным образом сержанты, включая полкового старшину Дика Восса из Центра подготовки специальных операций в Форте Брэгг. Он лучший специалист в мире и сейчас работает у меня.
— Да, я встречался с ним, — заметил майор из SAS. — Он действительно блестящий специалист.
— Итак, что я могу сделать для вас? — спросил Хенриксен. — Видите ли, все вы были свидетелями роста терроризма в Европе, и к этой угрозе вам нужно отнестись с предельной серьезностью в связи с Олимпийскими играми. Ваши люди из SAS не нуждаются в советах ни от меня, ни от кого-то другого относительно тактики. С другой стороны, моя компания может снабдить вас самым современным снаряжением в области связи и наблюдения. Я знаком со всеми, кто может изготовить по вашему заказу оборудование, которым вы будете пользоваться и которое вы хотите получить. Я могу помочь вам получить именно то, в чем вы нуждаетесь, и обучить ваших солдат, как с ним обращаться. Ни одна компания в мире не обладает таким опытом и знаниями, как наша.
Ответом была тишина. Хенриксен, однако, легко читал их мысли. Терроризм, за ростом которого они следили по телевидению, заставил их насторожиться. Иначе и не могло быть. Людям, занятым в этой области, платили за то, чтобы они никогда не успокаивались. Они постоянно следили за угрозами, как реальными, так и мнимыми. Олимпийские игры принесут огромный престиж их нации, одновременно представляя собой самую престижную цель для террористов на планете, что, к своему несчастью, поняла германская полиция в Мюнхене в 1972 году. Нападение палестинцев во многом стало началом всемирной террористической игры, и в результате израильская олимпийская команда всегда охранялась лучше, чем другие национальные команды.
В ее составе всегда присутствовали израильские командос, включенные в нее под видом борцов, неизменно с согласия службы безопасности принимающей стороны. Никто не хотел повторения Мюнхена.
Недавние террористические инциденты в Европе разожгли бдительность во всем мире, но нигде к этой проблеме не отнеслись с большей серьезностью, чем в Австралии, стране, крайне чувствительно относящейся к преступности. Совсем недавно какой-то безумец расстрелял группу невинных людей, включая нескольких детей. Это событие привело к запрету оружия во всей стране, принятому парламентом в этом самом городе.
— Что вам известно относительно инцидентов в Европе? — спросил офицер SAS.
На лице Хенриксена появилось непроницаемое выражение.
— Многое из того, что известно мне, не подлежит оглашению. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
— Мы все имеем допуск к секретной информации, — сказал ему полицейский суперинтендант.
— О'кей, но, видите ли, я сам не обладаю допуском к такой информации и... впрочем, все равно. Группа, занимающаяся уничтожением террористов, называется «Радуга». Это «черная» организация, состоящая, главным образом, из американцев и британцев, но в нее входят также представители других стран — членов НАТО. Они базируются в Герефорде, в Англии. Командует ею американец из ЦРУ, его зовут Джон Кларк. Он очень серьезный парень, ребята, и таким же является его подразделение. Три проведенные ими антитеррористические операции — о которых известно, — прошли гладко, как попка у младенца. Они имеют доступ к американскому снаряжению — вертолеты и тому подобное — и заключили, очевидно, дипломатические соглашения, позволяющие им действовать по всей Европе, куда их могут приглашать страны, в которых возникли проблемы с терроризмом. Ваше правительство не вступало в контакт с кем-нибудь относительно этой «Радуги»?
— Мы знакомы с этим, — ответил суперинтендант. — То, что вы нам рассказали, верно во всех подробностях. Единственное, что мне не было известно — признаюсь в этом честно, — это имя командира «Радуги». Что еще можете рассказать о нем?
— Я никогда не встречался с ним. Знаю только его репутацию. Он высокопоставленный оперативник, близок к директору ЦРУ и, насколько мне известно, лично знаком с нашим президентом. Так что можно предположить, что у него работают отличные специалисты в области разведки и, кроме того, его оперативники наглядно продемонстрировали, на что они способны, не так ли?
— Чертовски верно, — заметил майор. — Операция в парке была проведена великолепно, лучше, чем операция с иранским посольством в Лондоне несколько лет назад.
— Вы справились бы с этим ничуть не хуже, — ответил Хенриксен, ничуть не преувеличивая. Австралийская специальная воздушная служба была основана по примеру британской, и, хотя у нее не так много работы, в тех случаях, когда он участвовал в учениях совместно с ними, у него не оставалось сомнений в их способностях. — Вы в каком дивизионе, майор?
— Первый Сейбр, — ответил молодой офицер.
— Я помню майора Боба Фремонта.
— Теперь он наш полковник, — сообщил майор.
— Вот как? Мне нужно относиться к вашей части с большим вниманием. Вот примерный офицер. Он и Гас Вернер отлично ладили. — Хенриксен помолчал. — Как бы то ни было, это то, что я предлагаю вам, парни. Мои люди и я говорим на одном языке. У нас есть все контакты по оперативной части и по промышленной. Мы имеем доступ к новейшему снаряжению. И мы можем приехать к вам через три-четыре дня после того, как вы скажете «приезжайте», чтобы помочь вашим людям в освоении техники.
Дополнительных вопросов не было. Было видно, что Хенриксен произвел благоприятное впечатление на полицейского суперинтенданта и на майора из SAS.
— Спасибо за то, что приехали, — сказал полицейский, вставая из-за стола.
Трудно не любить австралийцев, а тем более их страну, которая по-прежнему находилась большей частью в первозданном состоянии. Огромная пустыня занимала львиную долю территории, и в нее, наконец, пустили верблюдов — Австралия оказалась единственным местом, за исключением Африки и Аравии, где они прижились. Хенриксен читал где-то, что Джефферсон Дэвис — подумать только! — пытался развести их на американском юго-западе, но потерпел неудачу, возможно, из-за того, что количество привезенных животных было слишком маленьким. Он не мог решить, является это невезением или нет. В конце концов, верблюды не являются коренными животными ни в той, ни в другой стране, и вмешиваться в действия природы обычно не является правильным. С другой стороны, лошади и ослы тоже не относятся к коренной фауне, а ему нравилась идея наблюдать за табунами диких лошадей, при условии, что их число должным образом контролируется хищниками.
Нет, напомнил себе Хенриксен, Австралия не является первозданной страной. Динго, дикие собаки австралийских пустынь, тоже были привезены сюда человеком, и они уничтожили или вытеснили сумчатых, которым раньше принадлежала страна. От этой мысли ему стало печально. Здесь живет относительно немного людей, но даже столь небольшое количество все-таки сумело разрушить экосистему. Может быть, это являлось знаком того, что человеку просто нельзя нигде доверять, подумал он, даже небольшому количеству на целом континенте. Таким образом, Проект был нужен и здесь.
Как жаль, что у него нет времени. Ему хотелось побывать на Великом барьерном рифе. Хенриксен увлекался подводным плаванием, но ему ни разу не удавалось побывать здесь с ластами и костюмом для подводного плавания, и потому он так и не увидел самый великолепный пример естественной красоты. Ничего, может быть, через несколько лет это будет проще, подумал Билл, глядя через стол на своих хозяев. Он не мог думать о них, как о таких же человеческих существах, правда? Они были соперники, конкуренты в борьбе за владение планетой, но, в отличие от него, являлись плохими распорядителями. Может быть, не все. Может быть, некоторые любили природу, как и он, но, к сожалению, не было времени опознать любителей природы, так что придется считать всех врагами, и потому им придется заплатить цену. Жаль.
* * *
Скип Баннистер беспокоился уже некоторое время. Начать с того, что ему не хотелось, чтобы его дочь ехала в Нью-Йорк. Это далеко от городка Гэри, Индиана. Конечно, в газетах пишут, что преступность уменьшилась в этом ужасном городе на Гудзоне, но он все равно был чертовски большим и чертовски неизвестным, для того чтобы в нем могли жить настоящие люди, особенно одинокие девушки. Для него Мэри всегда будет маленькой девочкой, он всегда будет помнить ее как розовое, шумное, мокрое существо в его руках, рожденное матерью, которая умерла через шесть лет. Мэри — его дочь, которая росла и просила, чтобы ей помогли собрать кукольные домики, множество велосипедов, меняющихся из года в год, купить одежду, обеспечить образование и, наконец, к его огромному беспокойству, маленькая птичка, наконец, распустила крылья и улетела из гнезда — в Нью-Йорк, ненавистное, переполненное место, населенное ненавистными, несносными людьми. Но он держал себя в руках, как в то время, когда Мэри встречалась с мальчиками, которые ему совсем не нравились, потому что Мэри была упрямой девочкой, как и все девочки в ее возрасте. Теперь она отправилась в Нью-Йорк, чтобы заработать там состояние, или встретить мистера Хорошего человека, или что-то вроде этого.Но потом она исчезла, и Скип Баннистер не имел представления, что делать. Все началось с того, что она не звонила ему в течение целых пяти дней. Тогда он позвонил по ее нью-йоркскому номеру и ждал ответа несколько минут. Может быть, у нее свидание или она работает сверхурочно. Он хотел позвонить ей на работу, но она так и не дала ему свой рабочий номер. Он баловал Мэри всю ее жизнь, — может быть, это было ошибкой, думал он теперь, а может быть, и нет, — как склонны поступать все одинокие отцы.
Но теперь она исчезла. Он звонил по ее телефону во все часы дня и ночи, но телефон продолжал звонить, и никто не отвечал. Прошло еще несколько дней, и он начал беспокоиться до такой степени, что позвонил в полицию, чтобы заявить об исчезнувшей дочери. Произошел очень неприятный разговор. Офицер, до которого он наконец дозвонился, задал ему множество вопросов о прошлом поведении его дочери и после двадцати минут разговора терпеливо объяснил, что молодые женщины поступают так все время и почти всегда появляются где-то, понимаете, это просто часть их взросления, желания доказать себе, что они самостоятельные люди. Так что теперь где-то в Нью-Йорке имеется досье или компьютерное упоминание о некой Баннистер, Мэри Эйлин, женского пола, пропавшей, которую полицейское управление Нью-Йорка не считает достаточно важной даже для того, чтобы послать полицейского в ее квартиру на Верхнем Вест-Сайде и проверить, что с ней произошло. Тогда Скип Баннистер сделал это сам, нашел ее квартиру и встретился со швейцаром, который спросил его, собирается ли он увезти вещи дочери, потому что он не видел ее уже несколько недель, а плата за снятую квартиру скоро подойдет к концу...
И тут Скип — Джеймс Томас — Баннистер ударился в панику и пошел в местный полицейский участок, чтобы лично сделать заявление о пропаже дочери и потребовать дальнейшего расследования. Там ему сказали, что обращаться следует в другое место, но они согласны принять его заявление об исчезновении дочери и здесь. И там, из уст пятидесятилетнего полицейского детектива, он услышал в точности такое же объяснение, которое уже слышал по телефону. Послушайте, прошло всего несколько недель. Не было обнаружено тело мертвой молодой женщины, совпадающее с вашим описанием, так что она, скорее всего, живая и здоровая, находится где-то, и в девяноста девяти случаях из ста это оказывается девушка, которая всего лишь хотела расправить крылья и улететь куда-то самостоятельно, понимаете?
Только не его Мэри, ответил Джеймс Т. Скип Баннистер спокойному и даже не слушающему его офицеру.
— Сэр, они все говорят это, и в девяноста девяти случаях из ста — нет, знаете, вероятность даже выше этого — все оказывается именно так, и у нас не хватает людей, чтобы заниматься расследованием всех таких случаев, извините, сэр. Так что почему бы вам не вернуться домой и ждать, когда зазвонит телефон?
Он так и поступил, и всю обратную дорогу в Гэри кипел от ярости, которая все росла и росла из-за его паники. Когда он приехал домой, на его ответчике было шесть посланий, он быстро прослушал все, надеясь, но не находя того, которое ждал от своей пропавшей дочери.
Подобно большинству американцев Джеймс Томас Баннистер имел персональный компьютер, который купил по странному желанию и почти не пользовался им, но в этот день, как и в любой другой, он включил его и вошел в Сеть, чтобы ознакомиться со своей электронной почтой. И наконец этим утром он увидел адресованное ему письмо от своей дочери, подвигал мышкой, кликнул письмо, и оно появилось на экране его монитора, и... теперь его охватила настоящая паника.
Она не знает, где находится? Медицинские эксперименты? Однако самым пугающим было то, что письмо написано плохо и бессвязно. Мэри всегда получала хорошие отметки в школе. Ее почерк был аккуратным и легким для чтения. Ее письма походили на текст статей в утренней газете, любящие, разумеется, и четкие, сжатые, их было легко читать. Это же письмо могло быть написано трехлетним ребенком, подумал Скип Баннистер. Даже напечатано плохо, а его дочь умела печатать, получила по этому предмету оценку "А" в своем классе.
Как ему поступить? Пропала его маленькая девочка... И здравый смысл подсказывал ему, что она в опасности. Его желудок сжался в комок под грудиной. Сердце забилось все чаще и чаще. На лице выступили капли пота. Он закрыл глаза, изо всех сил заставляя себя думать. Затем он взял телефонный справочник. На первой странице были напечатаны номера телефонов, по которым нужно звонить в случае необходимости. Из них он выбрал один и набрал его.
— ФБР, — ответил женский голос. — Чем мы можем помочь?
Глава 21
Этапы
Последний из пьяниц превзошел все предсказания, но это только продлило неизбежное. Его звали Генри, чернокожий мужчина сорока шести лет, только казавшийся на двадцать лет старше. Ветеран, говорил он каждому, кто был готов слушать, и человек с колоссальной жаждой, которая каким-то чудесным образом не причинила особого вреда печени. Его иммунная система отчаянно сопротивлялась Шиве. Он был, по-видимому, из глубокой части генного фонда, подумал доктор Киллгор, хотя это и не принесло ему особой пользы. Было бы полезно узнать его историю, выяснить, сколько лет прожили его родители, но к тому времени, когда они поняли это, Генри был уже слишком далеко. Теперь, как это видно из проб его крови, он, несомненно, обречен. Его печень сдалась наконец под натиском нитей Шивы, а химическое состояние крови выходило за все возможные пределы по любой категории, имевшей хоть какое-нибудь значение. В определенном смысле это было плохо. Врач, все еще существующий в докторе Киллгоре, инстинктивно хотел, чтобы его пациенты выжили. Может быть, в нем сохранилось желание бороться за жизнь пациента, подумал он, направляясь в его палату.
— Как у нас дела, Генри? — спросил доктор.
— Дерьмово, доктор, просто дерьмово. Кажется, будто живот распадается на части и лезет наружу.
— Ты чувствуешь это? — спросил Киллгор. Поразительно! Сейчас Генри получал почти двенадцать миллиграммов морфия в день — смертельная доза для здорового человека, но организм по-настоящему больных людей мог каким-то образом противостоять намного большей дозе наркотика.
— Немного, — ответил Генри, морщась от боли.
— Ничего, позволь мне справиться с этим, о'кей? — Доктор достал из кармана шприц емкостью пятьдесят кубических сантиметров вместе с ампулой дилаудида. От двух до четырех миллиграммов было значительной дозой для нормального человека. Киллгор решил ввести ему сорок миллиграммов — на всякий случай. Генри страдал достаточно.
Доктор наполнил шприц, щелкнул ногтем по пластиковому цилиндру, чтобы избавиться от маленького воздушного пузырька, затем вставил иглу во внутривенную трубку.
— А-а, — успел произнести Генри, когда ослепительный поток ворвался в его кровь. И затем с такой же быстротой лицо замерло, глаза широко открылись, и зрачки расширились от последнего удовольствия, полученного им в жизни. Через десять секунд Киллгор коснулся его правой сонной артерии. Ничего. Дыхание Генри прекратилось мгновенно. Чтобы полностью удостовериться в смерти, доктор достал стетоскоп и приложил к груди пациента. Теперь можно не сомневаться, сердце остановилось.
— Ты отчаянно боролся, приятель, — сказал доктор, обращаясь к телу. Затем он убрал капельницу с трубкой, выключил электронную систему слежения и покрыл лицо Генри простыней. Итак, наступил конец группы пьяниц. Большинство ушли из жизни рано, исключением был только Генри. Этот сукин сын боролся до конца, опровергая все предсказания. Киллгор подумал, а не следовало ли попробовать на нем одну из вакцин — вакцина В почти несомненно спасла бы его, но в этом случае в их руках оказался бы здоровый пьяница, а Проект не был направлен на спасение таких людей. Да и какая от него польза? Разве что для хозяина винного магазина. Киллгор вышел из палаты, дав знак санитару заняться телом. Через пятнадцать минут пепел Генри поплывет в воздухе, химические элементы тела принесут пользу траве и деревьям в качестве удобрения, когда опустятся на землю. Это была единственная польза, которую мог принести природе человек вроде него. Теперь пришло время навестить Мэри, F4, в ее палате.
— Как у тебя дела? — спросил он.
— Хорошо, — ответила она сонным голосом. Какое бы недомогание она ни испытывала, оно было глубоко погружено в морфий, текущий из капельницы.
— Вчера ты решила немного прогуляться? — спросил Киллгор, меряя ее пульс. Девяносто два, все еще сильный, хорошего наполнения. Ну что ж, она пока не достигла стадии серьезных симптомов, хотя не сможет продержаться так долго, как Генри.
— Хотела сказать папе, что у меня все в порядке, — объяснила она.
— Думаешь, он беспокоится?
— Я не говорила с ним с того дня, когда приехала сюда, и подумала... — Она задремала.
— Да, конечно, ты подумала, — сказал доктор Киллгор, обращаясь к бессознательному телу, — а теперь мы примем меры, чтобы такое не случилось снова.
Он изменил программу, увеличив долю морфия на пятьдесят процентов. Это удержит ее в постели. Через десять минут он вышел из здания и пошел на север... а, вот оно, и он увидел пикап Бена Фармера, стоящий на обычном месте. Внутри здания пахло птицами, как и должно быть, хотя снаружи оно походило на конюшню. На каждой двери стояли решетки с ячейками, слишком узкими, чтобы просунуть руку — или позволить вылететь птице. Киллгор прошел мимо ряда дверей, до тех пор пока не увидел Фармера с одним из его любимцев.
— Работаешь сверхурочно? — спросил он.
— Немного, — согласился охранник. — Вылезай, Фестус, — сказал он затем. Сова-сипуха недовольно захлопала крыльями, потом взлетела, завершая свой шестифутовый полет на руке Фармера, одетой в кожаную перчатку. — Думаю, у тебя все в порядке, мой друг.
— Выглядит не слишком дружелюбно, — заметил доктор.
— С совами иногда трудно работать, а у Фестуса к тому же плохой характер, — сказал ему бывший морской пехотинец, отнес сову обратно на ее насест и оставил там. Затем он выскользнул из двери. — Совы — не самые умные хищники. Их чертовски трудно приручить. С Фестусом я даже не буду пробовать.
— Ты просто отпустишь его?
— Да. В конце недели, пожалуй. — Фармер кивнул. — Уже прошло два месяца, и его крыло зажило. Полагаю, что он готов вернуться обратно и найти себе амбар, полный мышей, для охоты.
— Как у нас дела, Генри? — спросил доктор.
— Дерьмово, доктор, просто дерьмово. Кажется, будто живот распадается на части и лезет наружу.
— Ты чувствуешь это? — спросил Киллгор. Поразительно! Сейчас Генри получал почти двенадцать миллиграммов морфия в день — смертельная доза для здорового человека, но организм по-настоящему больных людей мог каким-то образом противостоять намного большей дозе наркотика.
— Немного, — ответил Генри, морщась от боли.
— Ничего, позволь мне справиться с этим, о'кей? — Доктор достал из кармана шприц емкостью пятьдесят кубических сантиметров вместе с ампулой дилаудида. От двух до четырех миллиграммов было значительной дозой для нормального человека. Киллгор решил ввести ему сорок миллиграммов — на всякий случай. Генри страдал достаточно.
Доктор наполнил шприц, щелкнул ногтем по пластиковому цилиндру, чтобы избавиться от маленького воздушного пузырька, затем вставил иглу во внутривенную трубку.
— А-а, — успел произнести Генри, когда ослепительный поток ворвался в его кровь. И затем с такой же быстротой лицо замерло, глаза широко открылись, и зрачки расширились от последнего удовольствия, полученного им в жизни. Через десять секунд Киллгор коснулся его правой сонной артерии. Ничего. Дыхание Генри прекратилось мгновенно. Чтобы полностью удостовериться в смерти, доктор достал стетоскоп и приложил к груди пациента. Теперь можно не сомневаться, сердце остановилось.
— Ты отчаянно боролся, приятель, — сказал доктор, обращаясь к телу. Затем он убрал капельницу с трубкой, выключил электронную систему слежения и покрыл лицо Генри простыней. Итак, наступил конец группы пьяниц. Большинство ушли из жизни рано, исключением был только Генри. Этот сукин сын боролся до конца, опровергая все предсказания. Киллгор подумал, а не следовало ли попробовать на нем одну из вакцин — вакцина В почти несомненно спасла бы его, но в этом случае в их руках оказался бы здоровый пьяница, а Проект не был направлен на спасение таких людей. Да и какая от него польза? Разве что для хозяина винного магазина. Киллгор вышел из палаты, дав знак санитару заняться телом. Через пятнадцать минут пепел Генри поплывет в воздухе, химические элементы тела принесут пользу траве и деревьям в качестве удобрения, когда опустятся на землю. Это была единственная польза, которую мог принести природе человек вроде него. Теперь пришло время навестить Мэри, F4, в ее палате.
— Как у тебя дела? — спросил он.
— Хорошо, — ответила она сонным голосом. Какое бы недомогание она ни испытывала, оно было глубоко погружено в морфий, текущий из капельницы.
— Вчера ты решила немного прогуляться? — спросил Киллгор, меряя ее пульс. Девяносто два, все еще сильный, хорошего наполнения. Ну что ж, она пока не достигла стадии серьезных симптомов, хотя не сможет продержаться так долго, как Генри.
— Хотела сказать папе, что у меня все в порядке, — объяснила она.
— Думаешь, он беспокоится?
— Я не говорила с ним с того дня, когда приехала сюда, и подумала... — Она задремала.
— Да, конечно, ты подумала, — сказал доктор Киллгор, обращаясь к бессознательному телу, — а теперь мы примем меры, чтобы такое не случилось снова.
Он изменил программу, увеличив долю морфия на пятьдесят процентов. Это удержит ее в постели. Через десять минут он вышел из здания и пошел на север... а, вот оно, и он увидел пикап Бена Фармера, стоящий на обычном месте. Внутри здания пахло птицами, как и должно быть, хотя снаружи оно походило на конюшню. На каждой двери стояли решетки с ячейками, слишком узкими, чтобы просунуть руку — или позволить вылететь птице. Киллгор прошел мимо ряда дверей, до тех пор пока не увидел Фармера с одним из его любимцев.
— Работаешь сверхурочно? — спросил он.
— Немного, — согласился охранник. — Вылезай, Фестус, — сказал он затем. Сова-сипуха недовольно захлопала крыльями, потом взлетела, завершая свой шестифутовый полет на руке Фармера, одетой в кожаную перчатку. — Думаю, у тебя все в порядке, мой друг.
— Выглядит не слишком дружелюбно, — заметил доктор.
— С совами иногда трудно работать, а у Фестуса к тому же плохой характер, — сказал ему бывший морской пехотинец, отнес сову обратно на ее насест и оставил там. Затем он выскользнул из двери. — Совы — не самые умные хищники. Их чертовски трудно приручить. С Фестусом я даже не буду пробовать.
— Ты просто отпустишь его?
— Да. В конце недели, пожалуй. — Фармер кивнул. — Уже прошло два месяца, и его крыло зажило. Полагаю, что он готов вернуться обратно и найти себе амбар, полный мышей, для охоты.