Страница:
— Эта дверь охраняется? — спросил он.
— Нет, но она подключена к автоматической системе охраны. Как вы заметили, требуется несколько минут, чтобы войти в это помещение. Тревожная сигнализация сообщает на командный пункт о всех попытках проникнуть сюда, а в пункте находится надежная охрана, реагирующая на подобные попытки.
— Насколько надежная? — спросил отставной полковник.
— Двадцать солдат SAS плюс двадцать полицейских констеблей все время находятся там, и еще десять солдат SAS ходят парами по стадиону. Люди, находящиеся в командном пункте, вооружены автоматическим оружием. У патрулей — пистолеты и радио. Кроме того, в километре от стадиона располагается дополнительная группа количеством до взвода, мгновенно реагирующая на вызов, в ее распоряжении бронетранспортеры и тяжелое оружие. Далее, в двадцати километрах отсюда, находится пехотный батальон с вертолетами и другими средствами.
— Мне кажется, вы позаботились обо всем, — согласился полковник Гиэринг. — Вы не могли бы сообщить мне код тревоги для этого помещения?
Они ничуть не колебались. В конце концов, он высший офицер армии США и старший член группы консультантов, ответственных за безопасность во время Олимпийских игр.
«Восемь-девять-пять-семь-девять-ноль», — сказал ему полицейский чин. Гиэринг записал код в свой блокнот, затем нажал на соответствующие кнопки кодового устройства, которое ставило на охрану и снимало с охраны дверь, ведущую в это помещение. Он сможет очень быстро заменить канистры. Система была предназначена для быстрого обслуживания. Это осуществится просто и быстро, в точности как на модели, на которой они практиковались в Канзасе. Они довели время замены канистры до четырнадцати секунд. Любой промежуток, не превышающий двадцати секунд, означает, что никто не заметит ничего странного в системе, образующей прохладный туман, потому что сохранившееся давление будет поддерживать туманное облако, вырывающееся из насадок.
Полковник Гиэринг впервые увидел место, где он осуществит поставленную перед ним задачу, и его кровь похолодела. Планирование — это одно, а видеть место, где все это произойдет на самом деле, — совсем иное. Отсюда он распространит чуму, жертвами которой будет такое количество людей, что его просто невозможно сосчитать, и в конце живыми останутся только избранные. Это спасет планету, конечно, дорогой ценой, но он уже несколько лет готовился к осуществлению этой миссии. Он был свидетелем того, что делают люди для уничтожения природы. Еще молодым лейтенантом он видел, что произошло в результате хорошо известного несчастного случая на испытательном полигоне в Дагуэе, когда нервно-паралитический газ был слишком далеко унесен ветром и погибло несколько сотен овец, а такой газ вызывает ужасную смерть, чего не заслуживают даже овцы. Средства массовой информации и не побеспокоились сообщить о том, какая смерть постигла все живое, начиная от насекомых и кончая антилопами. Он был потрясен тем, что его собственная организация, армия США, могла допустить столь серьезную ошибку, причинившую такую боль животным. Позднее он узнал об еще более ужасных вещах. «Бинарные агенты», над созданием которых он работал много лет, — это была попытка создать «безопасные» отравляющие вещества для использования на поле боя. Безумие заключалось в том, что все это началось в Германии в двадцатых и тридцатых годах как исследования в области инсектицидов. Большинство химических веществ, использованных для уничтожения вредных насекомых, представляли собой нервные агенты, самые простые, которые нападали и уничтожали рудиментарные нервные системы муравьев и жуков, но германские ученые натолкнулись в ходе исследований на самые смертельные химические соединения, когда-либо созданные человеком. Значительная часть карьеры Гиэринга проходила в контакте с разведывательным сообществом, где он оценивал информацию о возможном использовании боевых отравляющих веществ в странах, которым не доверяли создание таких опасных веществ.
Однако главной проблемой использования химического оружия всегда было его распространение — как равномерно распространить отравляющие химические вещества на поле боя, чтобы произвести эффективное воздействие на вражеских солдат. То обстоятельство, что те же самые боевые отравляющие вещества могут быть унесены ветром далеко в сторону и стать причиной смерти невинных людей, всегда являлось страшным секретом, который организации и правительства старалась не замечать или просто игнорировали. А на диких животных совсем не обращали внимания и уничтожали их в огромном количестве, — еще хуже было генетическое воздействие этих отравляющих веществ, потому что небольшие дозы, не приводящие к смерти, воздействовали на ДНК жертв, обеспечивающие мутации, продолжающиеся на протяжении поколений. Гиэринг знал об этом в течение всей своей жизни. И, может быть, поэтому он утратил чувствительность к уничтожению жизни в огромном масштабе.
Но это было не совсем то же самое. Он будет заниматься не распространением органофосфорных химических ядов, а крошечных вирусных частиц. И люди, проходящие сквозь прохладный туман в залах и рампах по пути к чаше стадиона, будут вдыхать их, химия человеческих тел расщепит нано-капсулы, предоставив возможность нитям Шивы приступить к работе... медленно, конечно, а потом они разъедутся по своим странам, распространяя Шиву дальше, и через промежуток времени, продолжающийся от четырех до шести недель после окончания Олимпийских игр в Сиднее, чума внезапно охватит весь мир, и начнется всеобщая паника. Вот тогда «Горайзон Корпорейшн» объявит, что имеет в своем распоряжении экспериментальную вакцину А, уже проверенную на животных и приматах, безопасную для использования на людях и готовую к массовому производству. Начнется массовое производство и распространение вакцины А по всему миру, и через промежуток времени от четырех до шести недель после инъекции у людей, пользующихся этой вакциной, тоже начнут появляться симптомы Шивы. Если повезет, население мира сократится до крошечной доли процента сегодняшнего населения. Начнутся массовые беспорядки, во время которых погибнут еще многие люди, благословенные Природой, которая подарила им исключительно эффективную иммунную систему, и через месяцев шесть в живых останутся только немногие, хорошо организованные и отлично подготовленные, находящиеся в безопасности в Канзасе и Бразилии. Пройдет еще шесть месяцев, и они унаследуют мир, возвращающийся к своему естественному состоянию. Осуществится хорошо задуманный акт человека, который мечтал о массовом убийстве всю свою профессиональную жизнь, но раньше убивал только невинных животных. Он повернулся и посмотрел на гостеприимных хозяев.
— Каков долгосрочный прогноз погоды?
— Жарко и сухо, старина. Надеюсь, что атлеты хорошо подготовлены. Им это понадобится.
— Ну что ж, тогда прохладный туман ваших систем спасет многих, — заметил Гиэринг. — Только бы их функционированию не помешали люди, не допущенные к ним. С вашего разрешения, я поручу своим людям приглядывать за ними.
— Конечно, — согласился высший полицейский чин. Этот американец прямо-таки увлекся этой туманной системой, но он всю жизнь занимался газами, и это, может быть, объясняло его увлечение.
Прошлым вечером Попов не закрыл шторы, так что рассвет разбудил его несколько неожиданно. Он открыл глаза и затем прищурился от боли, когда солнце начало подниматься над прерией Канзаса. В медицинском шкафчике в ванной он нашел тайленол и аспирин, в кухне был молотый кофе, но в холодильнике Попов не увидел ничего ценного. Так что он принял душ, выпил чашку кофе и вышел из комнаты, разыскивая пищу. Скоро он нашел кафетерий — огромный зал, в нем почти не было посетителей, хотя у столов стояло несколько человек. Попов подошел к такому столу, положил еду для завтрака на поднос, нашел пустой стол и сел за него. Затем он оглянулся вокруг. В огромном зале находились люди, возрастом чуть за тридцать и чуть за сорок, некоторые в белых лабораторных халатах.
— Мистер Попов? — услышал он чей-то голос и обернулся.
— Да?
— Меня зовут Дэвид Доусон, я здесь начальник Службы безопасности. Принес вам значок. — Он протянул белый пластмассовый кружок, такой же был приколот к его рубашке. — И я должен провести вас по комплексу. Добро пожаловать в Канзас.
— Спасибо. — Попов тоже приколол значок к рубашке. На значке даже была его фотография, заметил русский.
— Вам нужно всегда носить его, чтобы люди знали, что вы принадлежите к их числу, — пояснил Доусон.
— Да, понимаю. — Значит, это место контролируется пропусками и имеет свою Службу безопасности. Как интересно.
— Как вчера долетели?
— Полет был приятным, без всяких происшествий, — ответил Дмитрий, допивая вторую чашку кофе за утро. — А что это за место?
— Видите ли, «Горайзон» создал здесь исследовательскую лабораторию. Вы ведь знаете, чем занимается компания?
— Да, — кивнул Попов. — Медицина и биологические исследования.
— Так вот это еще одна лаборатория, ведущая исследования и разработки. Строительство было закончено совсем недавно. Сейчас сюда приезжают люди. Скоро здесь будет центр научных исследований всей компании.
— Но почему здесь, в таком медвежьем углу? — спросил Попов, оглядывая почти пустой кафетерий.
— Ну начнем с того, что он расположен в центре страны. Отсюда можно долететь до любого города меньше чем за три часа. И вокруг нет никого, кто мог бы побеспокоить нас.
Кроме того, это хорошо защищенная лаборатория. «Горайзон» ведет много исследований, для которых необходима зашита, понимаете?
— Промышленный шпионаж?
Доусон кивнул.
— Совершенно верно. Это беспокоит нас.
— Я смогу осмотреться вокруг, увидеть окружающую местность и так далее?
— Я сам провезу вас. Мистер Хенриксен дал указание, чтобы вы почувствовали наше гостеприимство. Так что заканчивайте завтрак. Мне нужно заняться еще кое-чем. Вернусь минут через пятнадцать.
— Отлично, спасибо, — сказал Попов, глядя за тем, как начальник Службы безопасности идет к выходу. Это будет полезным. Здесь ощущалась какая-то странная, почти замкнутая атмосфера. Это место напоминало секретное правительственное учреждение, как секретный советский завод, подумал Попов. В нем, казалось, нет души, нет характера, нет ничего человеческого. Даже КГБ повесил бы, на худой конец, портрет Ленина на одну из огромных голых белых стен, чтобы придать помещению какой-то удобоваримый вид. Рядом было окно с темным стеклом, за которым виднелись пшеничные поля и дорога, но ничего больше. Создавалось впечатление, что он находится на корабле в море. Ничего подобного он никогда не испытывал. Бывший офицер КГБ заканчивал завтрак, все его инстинкты были напряжены. Он надеялся узнать больше, и как можно быстрее.
— Это так далеко, Джон, а я совсем недавно стал отцом, — возразил Чавез.
— Извини, приятель, но Ковингтон в госпитале, Чин тоже. Я собираюсь послать тебя и еще четырех. Это простая работа, Динг. Австралийцы знают свое дело, но они попросили нас прилететь и осмотреться вокруг, а причина заключается в том, что ты проявил себя во время предыдущих операций как настоящий эксперт, о'кей?
— Когда нам улетать?
— Сегодня вечером, «Боинг-747» из Хитроу. — Кларк протянул ему конверт с билетом.
— Просто великолепно, — проворчал Чавез.
— Ну по крайней мере, ты был здесь во время родов, папа.
— Полагаю, ты прав. Что, если возникнет какая-нибудь проблема во время нашего отсутствия? — Чавез попытался использовать последний слабый аргумент.
— Думаю, мы сможем собрать группу, но неужели ты думаешь, что кто-нибудь еще попытается дернуть за нашу цепь? После того, как мы захватили этих ублюдков из ИРА? Нет, — закончил Кларк.
— Как относительно этого русского парня, Серова?
— Этим занимается ФБР, они пытаются найти его в Нью-Йорке. К делу подключена целая группа агентов.
Внутри лежала пустяковая почта, а также счет из «Визы», но никто не открывал этот ящик, по крайней мере последние девять дней, судя по датам на конвертах, и ни один из служащих не знал, как выглядит владелец ящика 1453, хотя один из них заметил, что он редко приходил за почтой. При получении почтового ящика Серов указал адрес, но, как оказалось, этот адрес принадлежит итальянской булочной в нескольких кварталах отсюда, а телефонный номер был просто выдуман, по-видимому, специально для этой цели.
— Можно не сомневаться, что этот парень — оперативник, — подумал вслух Салливэн, не понимая, почему расследованием не занимается группа иностранной контрразведки.
— Точно, скользкий, как шпион, — согласился Чатэм. Дело, порученное им, на этом закончилось. У них не было доказательств, что этот субъект совершил преступление, и недостаточно людей, чтобы выделить агента, который мог бы следить за почтовым ящиком круглые сутки.
Безопасности здесь уделяют большое внимание, подумал Попов, сидя в одном из автомобилей военного типа, который Доусон назвал «Хаммером». Первое, что характеризовало безопасность, — это оборонительная глубина. Это они имели в избытке.
Пришлось проехать по крайней мере десять километров, прежде чем достигли границы территории, принадлежащей «Горайзон Корпорейшн».
— Раньше здесь было несколько больших ферм, но «Горайзон» скупил все до единой и начал строительство исследовательской лаборатории. Потребовалось немало времени, но теперь все закончено.
— Вы все еще выращиваете здесь пшеницу?
— Понимаете, самой лаборатории не требуется столько земли, и мы стараемся сохранить остальную такой, какой она была раньше. Черт возьми, да ведь мы выращиваем пшеницы почти столько, сколько требуется для всех работников лаборатории, вон там у нас стоят собственные элеваторы. — Он показал на север.
Попов посмотрел в ту сторону и увидел вдалеке массивные бетонные строения. Поразительно, какая большая эта Америка, подумал Дмитрий Аркадьевич, и эта ее часть казалась такой ровной, почти ничем не отличающейся от русских степей. Местами виднелись волнообразные подъемы и впадины, но все это, казалось, только подчеркивало отсутствие настоящих холмов. «Хаммер» поехал на север, и они пересекли железнодорожную колею, ведущую, по-видимому, к зерновым элеваторам. Еще дальше на север, и он с трудом различал вдалеке транспорт, движущийся по отдаленному шоссе.
— Это — северная граница, — объяснил Доусон, когда они въехали на территорию, не похожую на фермерскую.
— А это что?
— О, это наше маленькое стадо вилорогих антилоп. — Доусон слегка повернул руль, чтобы подъехать поближе. «Хаммер» запрыгал по земле, заросшей травой.
— Красивые животные.
— Это верно, очень быстро бегают. Мы называем их «быстрыми козами». Вообще-то это не настоящие антилопы, генетически они ближе к козам. Их молодняк способен бежать со скоростью сорок миль в час, поддерживают такую скорость почти час. И у них поразительное зрение.
— Полагаю, на них трудно охотиться. А вы любите охоту?
— Думаю, трудно, но я не охочусь. Я — веган.
— Что?
— Вегетарианец. Я не ем мясо или другие продукты животного происхождения, — произнес Доусон с гордостью. Даже его пояс был сделан из брезента, а не из кожи.
— Но почему, Дэвид? — спросил Попов. Он никогда не встречал такого человека.
— О, это просто выбор, который я сделал. Я не одобряю убийства животных для пиши или по какой-нибудь иной причине. — Он повернулся к русскому. — Не все соглашаются со мной, даже здесь, в Проекте, но я не один, кто придерживается такой точки зрения. Природу нужно уважать, а не эксплуатировать.
— Значит, вы не покупаете своей жене меховое пальто, — с улыбкой заметил Попов.
Он слышал о таких фанатиках.
— Это вряд ли! — засмеялся Доусон.
— Я никогда не охотился, — сказал Попов, ожидая, каким будет ответ. — Никогда не видел смысла в охоте, и к тому же в России почти полностью истребили всех диких животных.
— Я слышал об этом. Очень печально, но придет день, и они вернутся обратно.
— Каким образом, если на них охотятся люди с лицензиями? Эта традиция не исчезла даже после кончины коммунистического правления.
На лице Доусона появилось странное выражение. Подобное выражение Попов видел много раз в КГБ, у людей, которые не имели права говорить о каком-то будущем событии, хотя и считали данное событие очень важным.
На поездку потребовалось полтора часа, и в конце Попов был потрясен размерами сооружений. Дорога, ведущая к лабораторному комплексу, действительно представляла собой взлетно-посадочную полосу аэропорта с электронными приборами, выводящими самолеты на посадку, и светофорами, предупреждающими автомобили о том, что идут летные операции. Он спросил Доусона об этом.
— Да, это очевидно, не правда ли? Самолеты типа «Гольфстрим» прилетают и улетают довольно часто. Говорят, что взлетно-посадочная полоса приспособлена и для настоящих коммерческих авиалайнеров, среднего размера, но их я еще ни разу не видел.
— Доктор Брайтлинг потратил огромные средства для строительства этого комплекса.
— Это верно, — согласился Доусон. — Достигнутый результат стоит этого. — Он проехал по взлетно-посадочной полосе к лабораторному зданию и остановился у входа. — Пройдемте со мной.
Попов последовал за ним, даже не спрашивая почему. В прошлом он никогда не думал о могуществе крупной американской корпорации. Этот комплекс должен принадлежать государству, с огромной территорией и гигантскими зданиями. Здание отеля, в котором он провел ночь, могло вместить, вероятно, несколько тысяч человек. Но зачем строить здесь такой большой отель? Неужели Брайтлинг собирается переселить сюда всю свою корпорацию, всех своих служащих? Так далеко от крупных городов, аэропортов, всего, что могла предложить людям современная цивилизация? Почему здесь? Если исключить, конечно, проблему безопасности. Комплекс Брайтлинга также находился далеко от больших полицейских агентств, от средств массовой информации и репортеров. Если исходить из соображений безопасности, этот комплекс мог бы с таким же успехом располагаться на Луне.
Здание лаборатории тоже было гораздо больше, чем требовалось, подумал Дмитрий, но в отличие от других оно, по-видимому, функционировало. У входа стоял стол, сидящий за ним охранник знал Дэвида Доусона и не остановил их. Попов и Доусон прошли к лифтам и поднялись на четвертый этаж, там свернули направо и вошли в лабораторию.
— Привет, док, — сказал Доусон. — Это Дмитрий. Вчера вечером доктор Брайтлинг прислал его к нам. Он останется здесь на некоторое время, — добавил начальник Службы безопасности.
— Я получил факс. — Врач встал и протянул руку Попову. — Здравствуйте, меня зовут Джон Киллгор. Прошу следовать за мной. — Через боковую дверь они вошли в комнату, где проводились медицинские осмотры. Доусон остался снаружи. Киллгор попросил Попова раздеться до трусов и начал тщательный медицинский осмотр. У Дмитрия он смерил артериальное давление, проверил рефлексы, глаза и уши, несколько раз нажал на живот, чтобы убедиться, что печень не прощупывается. Наконец он взял пробы крови для дальнейшего исследования и наполнил ею четыре пробирки. Попов подчинился ему без возражений, несколько озадаченный процедурой и слегка напуганный действиями врача, как это случается с большинством людей. В заключение Киллгор достал ампулу из шкафа и вставил в нее одноразовый шприц.
— Что это? — спросил Дмитрий Аркадьевич.
— Всего лишь инъекция ряда витаминов, — объяснил Киллгор, опуская ампулу на стол.
Попов поднял ее и прочитал этикету, которая гласила: В-2100 11-21-00 иничего больше. Затем он вздрогнул, когда игла вошла ему в руку. Ему никогда не нравились уколы.
— Ну вот и все, — сказал Киллгор. — Завтра я поговорю с вами относительно состава вашей крови. — Затем он указал пациенту на крючок, где висела его одежда. Как жаль, подумал Киллгор, что пациент так и не понял, что ему только что спасли жизнь.
— Что еще можно предпринять?
— Если хотите, мы можем положить в почтовый ящик камеру и сенсорное устройство, реагирующее на движения, как это делают сотрудники Федерального агентства по борьбе с наркотиками, следящие за передачей наркотиков без непосредственного контакта с подозреваемыми. Мы можем сделать это, но такое стоит дорого, и придется держать поблизости одного или двух агентов, которые могли бы реагировать на поданный сигнал. Это дело действительно настолько важно?
— Да, теперь очень важно, — сказал своему подчиненному заместитель специального агента, руководящего деятельностью ФБР в регионе Нью-Йорка. — Расследование начал Гас Вернер, и он лично следит за его ходом. Так что поговорите с сотрудниками федерального агентства и попросите их о помощи в наблюдении за почтовым ящиком.
Салливэн кивнул, скрывая свое удивление.
— О'кей, будет сделано.
— Далее, что нового в деле Баннистер?
— В настоящее время оно не продвинулось. Самое большее, чего нам удалось добиться, это вторая беседа с этим парнем Кирком Маклином. Он вел себя слишком нервно. Может быть, это просто нервы, может быть, что-нибудь еще, — мы не получили никаких сведений о его связи с Мэри Баннистер, за исключением того, что он выпивал с исчезнувшей жертвой и разговаривал с ней в том баре. Мы произвели проверку его прошлого. Ничего особенного. Работает в «Горайзон Корпорейшн», получает там хорошее жалованье. Он по профессии биохимик, закончил университет в Делаваре, имеет степень магистра, готовится защищать степень доктора философии в Колумбии. Является членом нескольких организаций, защищающих окружающую среду, включая «Земля прежде всего» и «Сьерра Клаб», получает их периодические издания. Его основное хобби — туристские походы с выездом за город. На его счете в банке двадцать две тысячи долларов, оплачивает счета вовремя, без задержек. Соседи говорят, что он спокойный, замкнутый, в здании, где он живет, у него мало друзей. О его подругах ничего не известно. Он говорит, что знал Мэри Баннистер, один раз проводил ее домой, не имел с ней близких отношений, вот и все, по его словам.
— Что-нибудь еще? — спросил заместитель специального агента, ответственного за Нью-Йорк.
— Постеры, распространенные полицейским департаментом, не принесли ничего нового. Не могу сказать, что у меня есть надежда на раскрытие этого дела.
— Что собираетесь предпринять дальше?
Салливэн пожал плечами:
— Через несколько дней мы снова зайдем к Маклину и побеседуем с ним еще раз. Как я говорил, он выглядел каким-то нервным, но этого недостаточно, чтобы установить слежку за ним.
— Я говорил с этим лейтенантом Д'Аллессандро. По его мнению, в этой части города может действовать серийный убийца.
— Возможно. Исчезла еще одна девушка, Анна Претлоу, но о ней тоже нет никаких сведений. У нас нет ничего, за что мы могли бы ухватиться. Но мы не отказываемся от расследования, будем копать дальше, — пообещал Салливэн. — Если в городе действительно действует серийный убийца, то рано или поздно он совершит ошибку. — Но до тех пор новые молодые женщины будут исчезать в этой черной дыре, и совместные усилия ФБР и полицейского департамента Нью-Йорка не в силах предпринять что-то, чтобы остановить его. — Мне никогда не приходилось заниматься расследованием такого дела.
— Мне приходилось, — ответил заместитель специального агента. — Убийца Зеленой реки в Сиэтле. Мы сконцентрировали на его поисках огромные ресурсы, но так и не смогли арестовать его, а затем убийства прекратились. Может быть, его арестовали за грабеж или налет на винный магазин, сейчас он сидит в тюрьме штата Вашингтон и ждет, когда его освободят, чтобы он мог снова приняться за убийство проституток. У нас составлена великолепная модель того, как действует его мозг, но это все, чем мы располагаем, и даже не знаем, к какому мозгу относится этот профиль. Такие случаи заставляют нас чесать в затылке.
Маклин сидел за ленчем в одной из сотен закусочных Нью-Йорка, ел яичный салат и пил газированный ванильный напиток.
— Итак? — спросил Хенриксен.
— Так вот они опять пришли ко мне, задавали одни и те же проклятые вопросы снова и снова, будто ожидая, что я изменю ответы, которые давал раньше.
— Ты изменил их? — спросил бывший агент ФБР.
— Нет, это была единственная история, которую я рассказал, — та самая, которую я приготовил заранее. Откуда ты знал, что они могут снова прийти ко мне? — спросил Маклин.
— Нет, но она подключена к автоматической системе охраны. Как вы заметили, требуется несколько минут, чтобы войти в это помещение. Тревожная сигнализация сообщает на командный пункт о всех попытках проникнуть сюда, а в пункте находится надежная охрана, реагирующая на подобные попытки.
— Насколько надежная? — спросил отставной полковник.
— Двадцать солдат SAS плюс двадцать полицейских констеблей все время находятся там, и еще десять солдат SAS ходят парами по стадиону. Люди, находящиеся в командном пункте, вооружены автоматическим оружием. У патрулей — пистолеты и радио. Кроме того, в километре от стадиона располагается дополнительная группа количеством до взвода, мгновенно реагирующая на вызов, в ее распоряжении бронетранспортеры и тяжелое оружие. Далее, в двадцати километрах отсюда, находится пехотный батальон с вертолетами и другими средствами.
— Мне кажется, вы позаботились обо всем, — согласился полковник Гиэринг. — Вы не могли бы сообщить мне код тревоги для этого помещения?
Они ничуть не колебались. В конце концов, он высший офицер армии США и старший член группы консультантов, ответственных за безопасность во время Олимпийских игр.
«Восемь-девять-пять-семь-девять-ноль», — сказал ему полицейский чин. Гиэринг записал код в свой блокнот, затем нажал на соответствующие кнопки кодового устройства, которое ставило на охрану и снимало с охраны дверь, ведущую в это помещение. Он сможет очень быстро заменить канистры. Система была предназначена для быстрого обслуживания. Это осуществится просто и быстро, в точности как на модели, на которой они практиковались в Канзасе. Они довели время замены канистры до четырнадцати секунд. Любой промежуток, не превышающий двадцати секунд, означает, что никто не заметит ничего странного в системе, образующей прохладный туман, потому что сохранившееся давление будет поддерживать туманное облако, вырывающееся из насадок.
Полковник Гиэринг впервые увидел место, где он осуществит поставленную перед ним задачу, и его кровь похолодела. Планирование — это одно, а видеть место, где все это произойдет на самом деле, — совсем иное. Отсюда он распространит чуму, жертвами которой будет такое количество людей, что его просто невозможно сосчитать, и в конце живыми останутся только избранные. Это спасет планету, конечно, дорогой ценой, но он уже несколько лет готовился к осуществлению этой миссии. Он был свидетелем того, что делают люди для уничтожения природы. Еще молодым лейтенантом он видел, что произошло в результате хорошо известного несчастного случая на испытательном полигоне в Дагуэе, когда нервно-паралитический газ был слишком далеко унесен ветром и погибло несколько сотен овец, а такой газ вызывает ужасную смерть, чего не заслуживают даже овцы. Средства массовой информации и не побеспокоились сообщить о том, какая смерть постигла все живое, начиная от насекомых и кончая антилопами. Он был потрясен тем, что его собственная организация, армия США, могла допустить столь серьезную ошибку, причинившую такую боль животным. Позднее он узнал об еще более ужасных вещах. «Бинарные агенты», над созданием которых он работал много лет, — это была попытка создать «безопасные» отравляющие вещества для использования на поле боя. Безумие заключалось в том, что все это началось в Германии в двадцатых и тридцатых годах как исследования в области инсектицидов. Большинство химических веществ, использованных для уничтожения вредных насекомых, представляли собой нервные агенты, самые простые, которые нападали и уничтожали рудиментарные нервные системы муравьев и жуков, но германские ученые натолкнулись в ходе исследований на самые смертельные химические соединения, когда-либо созданные человеком. Значительная часть карьеры Гиэринга проходила в контакте с разведывательным сообществом, где он оценивал информацию о возможном использовании боевых отравляющих веществ в странах, которым не доверяли создание таких опасных веществ.
Однако главной проблемой использования химического оружия всегда было его распространение — как равномерно распространить отравляющие химические вещества на поле боя, чтобы произвести эффективное воздействие на вражеских солдат. То обстоятельство, что те же самые боевые отравляющие вещества могут быть унесены ветром далеко в сторону и стать причиной смерти невинных людей, всегда являлось страшным секретом, который организации и правительства старалась не замечать или просто игнорировали. А на диких животных совсем не обращали внимания и уничтожали их в огромном количестве, — еще хуже было генетическое воздействие этих отравляющих веществ, потому что небольшие дозы, не приводящие к смерти, воздействовали на ДНК жертв, обеспечивающие мутации, продолжающиеся на протяжении поколений. Гиэринг знал об этом в течение всей своей жизни. И, может быть, поэтому он утратил чувствительность к уничтожению жизни в огромном масштабе.
Но это было не совсем то же самое. Он будет заниматься не распространением органофосфорных химических ядов, а крошечных вирусных частиц. И люди, проходящие сквозь прохладный туман в залах и рампах по пути к чаше стадиона, будут вдыхать их, химия человеческих тел расщепит нано-капсулы, предоставив возможность нитям Шивы приступить к работе... медленно, конечно, а потом они разъедутся по своим странам, распространяя Шиву дальше, и через промежуток времени, продолжающийся от четырех до шести недель после окончания Олимпийских игр в Сиднее, чума внезапно охватит весь мир, и начнется всеобщая паника. Вот тогда «Горайзон Корпорейшн» объявит, что имеет в своем распоряжении экспериментальную вакцину А, уже проверенную на животных и приматах, безопасную для использования на людях и готовую к массовому производству. Начнется массовое производство и распространение вакцины А по всему миру, и через промежуток времени от четырех до шести недель после инъекции у людей, пользующихся этой вакциной, тоже начнут появляться симптомы Шивы. Если повезет, население мира сократится до крошечной доли процента сегодняшнего населения. Начнутся массовые беспорядки, во время которых погибнут еще многие люди, благословенные Природой, которая подарила им исключительно эффективную иммунную систему, и через месяцев шесть в живых останутся только немногие, хорошо организованные и отлично подготовленные, находящиеся в безопасности в Канзасе и Бразилии. Пройдет еще шесть месяцев, и они унаследуют мир, возвращающийся к своему естественному состоянию. Осуществится хорошо задуманный акт человека, который мечтал о массовом убийстве всю свою профессиональную жизнь, но раньше убивал только невинных животных. Он повернулся и посмотрел на гостеприимных хозяев.
— Каков долгосрочный прогноз погоды?
— Жарко и сухо, старина. Надеюсь, что атлеты хорошо подготовлены. Им это понадобится.
— Ну что ж, тогда прохладный туман ваших систем спасет многих, — заметил Гиэринг. — Только бы их функционированию не помешали люди, не допущенные к ним. С вашего разрешения, я поручу своим людям приглядывать за ними.
— Конечно, — согласился высший полицейский чин. Этот американец прямо-таки увлекся этой туманной системой, но он всю жизнь занимался газами, и это, может быть, объясняло его увлечение.
Прошлым вечером Попов не закрыл шторы, так что рассвет разбудил его несколько неожиданно. Он открыл глаза и затем прищурился от боли, когда солнце начало подниматься над прерией Канзаса. В медицинском шкафчике в ванной он нашел тайленол и аспирин, в кухне был молотый кофе, но в холодильнике Попов не увидел ничего ценного. Так что он принял душ, выпил чашку кофе и вышел из комнаты, разыскивая пищу. Скоро он нашел кафетерий — огромный зал, в нем почти не было посетителей, хотя у столов стояло несколько человек. Попов подошел к такому столу, положил еду для завтрака на поднос, нашел пустой стол и сел за него. Затем он оглянулся вокруг. В огромном зале находились люди, возрастом чуть за тридцать и чуть за сорок, некоторые в белых лабораторных халатах.
— Мистер Попов? — услышал он чей-то голос и обернулся.
— Да?
— Меня зовут Дэвид Доусон, я здесь начальник Службы безопасности. Принес вам значок. — Он протянул белый пластмассовый кружок, такой же был приколот к его рубашке. — И я должен провести вас по комплексу. Добро пожаловать в Канзас.
— Спасибо. — Попов тоже приколол значок к рубашке. На значке даже была его фотография, заметил русский.
— Вам нужно всегда носить его, чтобы люди знали, что вы принадлежите к их числу, — пояснил Доусон.
— Да, понимаю. — Значит, это место контролируется пропусками и имеет свою Службу безопасности. Как интересно.
— Как вчера долетели?
— Полет был приятным, без всяких происшествий, — ответил Дмитрий, допивая вторую чашку кофе за утро. — А что это за место?
— Видите ли, «Горайзон» создал здесь исследовательскую лабораторию. Вы ведь знаете, чем занимается компания?
— Да, — кивнул Попов. — Медицина и биологические исследования.
— Так вот это еще одна лаборатория, ведущая исследования и разработки. Строительство было закончено совсем недавно. Сейчас сюда приезжают люди. Скоро здесь будет центр научных исследований всей компании.
— Но почему здесь, в таком медвежьем углу? — спросил Попов, оглядывая почти пустой кафетерий.
— Ну начнем с того, что он расположен в центре страны. Отсюда можно долететь до любого города меньше чем за три часа. И вокруг нет никого, кто мог бы побеспокоить нас.
Кроме того, это хорошо защищенная лаборатория. «Горайзон» ведет много исследований, для которых необходима зашита, понимаете?
— Промышленный шпионаж?
Доусон кивнул.
— Совершенно верно. Это беспокоит нас.
— Я смогу осмотреться вокруг, увидеть окружающую местность и так далее?
— Я сам провезу вас. Мистер Хенриксен дал указание, чтобы вы почувствовали наше гостеприимство. Так что заканчивайте завтрак. Мне нужно заняться еще кое-чем. Вернусь минут через пятнадцать.
— Отлично, спасибо, — сказал Попов, глядя за тем, как начальник Службы безопасности идет к выходу. Это будет полезным. Здесь ощущалась какая-то странная, почти замкнутая атмосфера. Это место напоминало секретное правительственное учреждение, как секретный советский завод, подумал Попов. В нем, казалось, нет души, нет характера, нет ничего человеческого. Даже КГБ повесил бы, на худой конец, портрет Ленина на одну из огромных голых белых стен, чтобы придать помещению какой-то удобоваримый вид. Рядом было окно с темным стеклом, за которым виднелись пшеничные поля и дорога, но ничего больше. Создавалось впечатление, что он находится на корабле в море. Ничего подобного он никогда не испытывал. Бывший офицер КГБ заканчивал завтрак, все его инстинкты были напряжены. Он надеялся узнать больше, и как можно быстрее.
* * *
— Доминго, я хочу, чтобы ты взялся за это, — сказал Джон.— Это так далеко, Джон, а я совсем недавно стал отцом, — возразил Чавез.
— Извини, приятель, но Ковингтон в госпитале, Чин тоже. Я собираюсь послать тебя и еще четырех. Это простая работа, Динг. Австралийцы знают свое дело, но они попросили нас прилететь и осмотреться вокруг, а причина заключается в том, что ты проявил себя во время предыдущих операций как настоящий эксперт, о'кей?
— Когда нам улетать?
— Сегодня вечером, «Боинг-747» из Хитроу. — Кларк протянул ему конверт с билетом.
— Просто великолепно, — проворчал Чавез.
— Ну по крайней мере, ты был здесь во время родов, папа.
— Полагаю, ты прав. Что, если возникнет какая-нибудь проблема во время нашего отсутствия? — Чавез попытался использовать последний слабый аргумент.
— Думаю, мы сможем собрать группу, но неужели ты думаешь, что кто-нибудь еще попытается дернуть за нашу цепь? После того, как мы захватили этих ублюдков из ИРА? Нет, — закончил Кларк.
— Как относительно этого русского парня, Серова?
— Этим занимается ФБР, они пытаются найти его в Нью-Йорке. К делу подключена целая группа агентов.
* * *
Одним из агентов был Том Салливэн. Сейчас он находился в почтовом отделении. Почтовый ящик 1453 в этом отделении принадлежал таинственному мистеру Серову.Внутри лежала пустяковая почта, а также счет из «Визы», но никто не открывал этот ящик, по крайней мере последние девять дней, судя по датам на конвертах, и ни один из служащих не знал, как выглядит владелец ящика 1453, хотя один из них заметил, что он редко приходил за почтой. При получении почтового ящика Серов указал адрес, но, как оказалось, этот адрес принадлежит итальянской булочной в нескольких кварталах отсюда, а телефонный номер был просто выдуман, по-видимому, специально для этой цели.
— Можно не сомневаться, что этот парень — оперативник, — подумал вслух Салливэн, не понимая, почему расследованием не занимается группа иностранной контрразведки.
— Точно, скользкий, как шпион, — согласился Чатэм. Дело, порученное им, на этом закончилось. У них не было доказательств, что этот субъект совершил преступление, и недостаточно людей, чтобы выделить агента, который мог бы следить за почтовым ящиком круглые сутки.
Безопасности здесь уделяют большое внимание, подумал Попов, сидя в одном из автомобилей военного типа, который Доусон назвал «Хаммером». Первое, что характеризовало безопасность, — это оборонительная глубина. Это они имели в избытке.
Пришлось проехать по крайней мере десять километров, прежде чем достигли границы территории, принадлежащей «Горайзон Корпорейшн».
— Раньше здесь было несколько больших ферм, но «Горайзон» скупил все до единой и начал строительство исследовательской лаборатории. Потребовалось немало времени, но теперь все закончено.
— Вы все еще выращиваете здесь пшеницу?
— Понимаете, самой лаборатории не требуется столько земли, и мы стараемся сохранить остальную такой, какой она была раньше. Черт возьми, да ведь мы выращиваем пшеницы почти столько, сколько требуется для всех работников лаборатории, вон там у нас стоят собственные элеваторы. — Он показал на север.
Попов посмотрел в ту сторону и увидел вдалеке массивные бетонные строения. Поразительно, какая большая эта Америка, подумал Дмитрий Аркадьевич, и эта ее часть казалась такой ровной, почти ничем не отличающейся от русских степей. Местами виднелись волнообразные подъемы и впадины, но все это, казалось, только подчеркивало отсутствие настоящих холмов. «Хаммер» поехал на север, и они пересекли железнодорожную колею, ведущую, по-видимому, к зерновым элеваторам. Еще дальше на север, и он с трудом различал вдалеке транспорт, движущийся по отдаленному шоссе.
— Это — северная граница, — объяснил Доусон, когда они въехали на территорию, не похожую на фермерскую.
— А это что?
— О, это наше маленькое стадо вилорогих антилоп. — Доусон слегка повернул руль, чтобы подъехать поближе. «Хаммер» запрыгал по земле, заросшей травой.
— Красивые животные.
— Это верно, очень быстро бегают. Мы называем их «быстрыми козами». Вообще-то это не настоящие антилопы, генетически они ближе к козам. Их молодняк способен бежать со скоростью сорок миль в час, поддерживают такую скорость почти час. И у них поразительное зрение.
— Полагаю, на них трудно охотиться. А вы любите охоту?
— Думаю, трудно, но я не охочусь. Я — веган.
— Что?
— Вегетарианец. Я не ем мясо или другие продукты животного происхождения, — произнес Доусон с гордостью. Даже его пояс был сделан из брезента, а не из кожи.
— Но почему, Дэвид? — спросил Попов. Он никогда не встречал такого человека.
— О, это просто выбор, который я сделал. Я не одобряю убийства животных для пиши или по какой-нибудь иной причине. — Он повернулся к русскому. — Не все соглашаются со мной, даже здесь, в Проекте, но я не один, кто придерживается такой точки зрения. Природу нужно уважать, а не эксплуатировать.
— Значит, вы не покупаете своей жене меховое пальто, — с улыбкой заметил Попов.
Он слышал о таких фанатиках.
— Это вряд ли! — засмеялся Доусон.
— Я никогда не охотился, — сказал Попов, ожидая, каким будет ответ. — Никогда не видел смысла в охоте, и к тому же в России почти полностью истребили всех диких животных.
— Я слышал об этом. Очень печально, но придет день, и они вернутся обратно.
— Каким образом, если на них охотятся люди с лицензиями? Эта традиция не исчезла даже после кончины коммунистического правления.
На лице Доусона появилось странное выражение. Подобное выражение Попов видел много раз в КГБ, у людей, которые не имели права говорить о каком-то будущем событии, хотя и считали данное событие очень важным.
На поездку потребовалось полтора часа, и в конце Попов был потрясен размерами сооружений. Дорога, ведущая к лабораторному комплексу, действительно представляла собой взлетно-посадочную полосу аэропорта с электронными приборами, выводящими самолеты на посадку, и светофорами, предупреждающими автомобили о том, что идут летные операции. Он спросил Доусона об этом.
— Да, это очевидно, не правда ли? Самолеты типа «Гольфстрим» прилетают и улетают довольно часто. Говорят, что взлетно-посадочная полоса приспособлена и для настоящих коммерческих авиалайнеров, среднего размера, но их я еще ни разу не видел.
— Доктор Брайтлинг потратил огромные средства для строительства этого комплекса.
— Это верно, — согласился Доусон. — Достигнутый результат стоит этого. — Он проехал по взлетно-посадочной полосе к лабораторному зданию и остановился у входа. — Пройдемте со мной.
Попов последовал за ним, даже не спрашивая почему. В прошлом он никогда не думал о могуществе крупной американской корпорации. Этот комплекс должен принадлежать государству, с огромной территорией и гигантскими зданиями. Здание отеля, в котором он провел ночь, могло вместить, вероятно, несколько тысяч человек. Но зачем строить здесь такой большой отель? Неужели Брайтлинг собирается переселить сюда всю свою корпорацию, всех своих служащих? Так далеко от крупных городов, аэропортов, всего, что могла предложить людям современная цивилизация? Почему здесь? Если исключить, конечно, проблему безопасности. Комплекс Брайтлинга также находился далеко от больших полицейских агентств, от средств массовой информации и репортеров. Если исходить из соображений безопасности, этот комплекс мог бы с таким же успехом располагаться на Луне.
Здание лаборатории тоже было гораздо больше, чем требовалось, подумал Дмитрий, но в отличие от других оно, по-видимому, функционировало. У входа стоял стол, сидящий за ним охранник знал Дэвида Доусона и не остановил их. Попов и Доусон прошли к лифтам и поднялись на четвертый этаж, там свернули направо и вошли в лабораторию.
— Привет, док, — сказал Доусон. — Это Дмитрий. Вчера вечером доктор Брайтлинг прислал его к нам. Он останется здесь на некоторое время, — добавил начальник Службы безопасности.
— Я получил факс. — Врач встал и протянул руку Попову. — Здравствуйте, меня зовут Джон Киллгор. Прошу следовать за мной. — Через боковую дверь они вошли в комнату, где проводились медицинские осмотры. Доусон остался снаружи. Киллгор попросил Попова раздеться до трусов и начал тщательный медицинский осмотр. У Дмитрия он смерил артериальное давление, проверил рефлексы, глаза и уши, несколько раз нажал на живот, чтобы убедиться, что печень не прощупывается. Наконец он взял пробы крови для дальнейшего исследования и наполнил ею четыре пробирки. Попов подчинился ему без возражений, несколько озадаченный процедурой и слегка напуганный действиями врача, как это случается с большинством людей. В заключение Киллгор достал ампулу из шкафа и вставил в нее одноразовый шприц.
— Что это? — спросил Дмитрий Аркадьевич.
— Всего лишь инъекция ряда витаминов, — объяснил Киллгор, опуская ампулу на стол.
Попов поднял ее и прочитал этикету, которая гласила: В-2100 11-21-00 иничего больше. Затем он вздрогнул, когда игла вошла ему в руку. Ему никогда не нравились уколы.
— Ну вот и все, — сказал Киллгор. — Завтра я поговорю с вами относительно состава вашей крови. — Затем он указал пациенту на крючок, где висела его одежда. Как жаль, подумал Киллгор, что пациент так и не понял, что ему только что спасли жизнь.
* * *
— Создается впечатление, что он просто не существует, — сказал своему боссу специальный агент Салливэн. — Возможно, кто-то приходит и забирает его почту, но не за последние девять или десять дней.— Что еще можно предпринять?
— Если хотите, мы можем положить в почтовый ящик камеру и сенсорное устройство, реагирующее на движения, как это делают сотрудники Федерального агентства по борьбе с наркотиками, следящие за передачей наркотиков без непосредственного контакта с подозреваемыми. Мы можем сделать это, но такое стоит дорого, и придется держать поблизости одного или двух агентов, которые могли бы реагировать на поданный сигнал. Это дело действительно настолько важно?
— Да, теперь очень важно, — сказал своему подчиненному заместитель специального агента, руководящего деятельностью ФБР в регионе Нью-Йорка. — Расследование начал Гас Вернер, и он лично следит за его ходом. Так что поговорите с сотрудниками федерального агентства и попросите их о помощи в наблюдении за почтовым ящиком.
Салливэн кивнул, скрывая свое удивление.
— О'кей, будет сделано.
— Далее, что нового в деле Баннистер?
— В настоящее время оно не продвинулось. Самое большее, чего нам удалось добиться, это вторая беседа с этим парнем Кирком Маклином. Он вел себя слишком нервно. Может быть, это просто нервы, может быть, что-нибудь еще, — мы не получили никаких сведений о его связи с Мэри Баннистер, за исключением того, что он выпивал с исчезнувшей жертвой и разговаривал с ней в том баре. Мы произвели проверку его прошлого. Ничего особенного. Работает в «Горайзон Корпорейшн», получает там хорошее жалованье. Он по профессии биохимик, закончил университет в Делаваре, имеет степень магистра, готовится защищать степень доктора философии в Колумбии. Является членом нескольких организаций, защищающих окружающую среду, включая «Земля прежде всего» и «Сьерра Клаб», получает их периодические издания. Его основное хобби — туристские походы с выездом за город. На его счете в банке двадцать две тысячи долларов, оплачивает счета вовремя, без задержек. Соседи говорят, что он спокойный, замкнутый, в здании, где он живет, у него мало друзей. О его подругах ничего не известно. Он говорит, что знал Мэри Баннистер, один раз проводил ее домой, не имел с ней близких отношений, вот и все, по его словам.
— Что-нибудь еще? — спросил заместитель специального агента, ответственного за Нью-Йорк.
— Постеры, распространенные полицейским департаментом, не принесли ничего нового. Не могу сказать, что у меня есть надежда на раскрытие этого дела.
— Что собираетесь предпринять дальше?
Салливэн пожал плечами:
— Через несколько дней мы снова зайдем к Маклину и побеседуем с ним еще раз. Как я говорил, он выглядел каким-то нервным, но этого недостаточно, чтобы установить слежку за ним.
— Я говорил с этим лейтенантом Д'Аллессандро. По его мнению, в этой части города может действовать серийный убийца.
— Возможно. Исчезла еще одна девушка, Анна Претлоу, но о ней тоже нет никаких сведений. У нас нет ничего, за что мы могли бы ухватиться. Но мы не отказываемся от расследования, будем копать дальше, — пообещал Салливэн. — Если в городе действительно действует серийный убийца, то рано или поздно он совершит ошибку. — Но до тех пор новые молодые женщины будут исчезать в этой черной дыре, и совместные усилия ФБР и полицейского департамента Нью-Йорка не в силах предпринять что-то, чтобы остановить его. — Мне никогда не приходилось заниматься расследованием такого дела.
— Мне приходилось, — ответил заместитель специального агента. — Убийца Зеленой реки в Сиэтле. Мы сконцентрировали на его поисках огромные ресурсы, но так и не смогли арестовать его, а затем убийства прекратились. Может быть, его арестовали за грабеж или налет на винный магазин, сейчас он сидит в тюрьме штата Вашингтон и ждет, когда его освободят, чтобы он мог снова приняться за убийство проституток. У нас составлена великолепная модель того, как действует его мозг, но это все, чем мы располагаем, и даже не знаем, к какому мозгу относится этот профиль. Такие случаи заставляют нас чесать в затылке.
Маклин сидел за ленчем в одной из сотен закусочных Нью-Йорка, ел яичный салат и пил газированный ванильный напиток.
— Итак? — спросил Хенриксен.
— Так вот они опять пришли ко мне, задавали одни и те же проклятые вопросы снова и снова, будто ожидая, что я изменю ответы, которые давал раньше.
— Ты изменил их? — спросил бывший агент ФБР.
— Нет, это была единственная история, которую я рассказал, — та самая, которую я приготовил заранее. Откуда ты знал, что они могут снова прийти ко мне? — спросил Маклин.