Бедная толстая замарашка, в очках она бы, конечно, сразу поняла, что этот респектабельный господин в длинном плаще ни в коем случае не может быть человеком от мышей. Люди за экраном хохотали вовсю, и я тоже.
– Что? – Я даже, кажется, прошептала это вслух. – Что? Что это, что, что?
На экране уже мелькали титры, а я все сидела и растерянно моргала и терла глаза, а потом встала и зачем-то потерла экран, как будто это не телевизор, а запотевшее стекло, через которое плохо видно.
Дело Дня – все это немного неприятно, очень страшно. Может быть, я сошла с ума?
Однажды я переводила на английский статью, автор которой утверждал, что каждый второй житель России – невротизированный, нервный, чтобы не сказать сумасшедший… Тогда я точно сошла с ума – чем я такая особенная? Я как каждый второй.
Умопомешательство бывает временное, а бывает навсегда. Волнуюсь, как будто в эпидемию гриппа вдруг заболело горло, но еще не знаешь, что это будет – эпидемия с осложнениями или к утру все само пройдет.
…Но если это все же эпидемия, то есть если я сошла с ума, то почему так внезапно?.. И почему именно в 19.50 на диване? И почему мое умопомешательство напрямую связано с мышами?
Жаль, что нельзя проконсультироваться с каждым вторым жителем России, как это было у него. Должны же быть какие-то предвестники, к примеру, некоторые люди сначала слышат голоса. Ох, а может быть, замарашка в халате и респектабельный красавец – как раз голоса?
Дело Дня – размышления на тему постмодернизма.
На самом деле все легко объяснимо. В мире нет ничего нового. Уже все открыли, все нарисовали, все написали, буквально все. Например, музыка – уже вообще невозможно из семи нот создать что-то новое. Это такая модная точка зрения. Для папы, например, Бетховен – вершина всего, а для меня Бах. И еще Шостакович… Но гении не считаются.
Или из букв создать что-то новое – тоже невозможно. Поэтому в музыке постмодернизм и в литературе постмодернизм.
Это когда играют со старыми сюжетами и цитируют без кавычек то, что уже кто-то написал. Я и сама кое-что списала у Агаты Кристи, так, ерунду, одну-две идеи. А кое-что у Конан Дойла.
В жизни тоже не происходит ничего нового, все уже с кем-то когда-то было.
Так что все это – просто постмодернизм. Кто-то уже пережил то, что было со мной, кто-то уже перепутал респектабельного красавца с мышью, то есть, наоборот, с мышеловом…
А вообще все это мне хороший урок – никогда не нужно делать того, чего по-настоящему не хочешь. Не стала бы тщательно убирать под диваном, не сошла бы с ума.
6 марта
7 марта
8 марта
9 марта
10 марта
11 марта
Вторник, какое число, забыла
– Что? – Я даже, кажется, прошептала это вслух. – Что? Что это, что, что?
На экране уже мелькали титры, а я все сидела и растерянно моргала и терла глаза, а потом встала и зачем-то потерла экран, как будто это не телевизор, а запотевшее стекло, через которое плохо видно.
Дело Дня – все это немного неприятно, очень страшно. Может быть, я сошла с ума?
Однажды я переводила на английский статью, автор которой утверждал, что каждый второй житель России – невротизированный, нервный, чтобы не сказать сумасшедший… Тогда я точно сошла с ума – чем я такая особенная? Я как каждый второй.
Умопомешательство бывает временное, а бывает навсегда. Волнуюсь, как будто в эпидемию гриппа вдруг заболело горло, но еще не знаешь, что это будет – эпидемия с осложнениями или к утру все само пройдет.
…Но если это все же эпидемия, то есть если я сошла с ума, то почему так внезапно?.. И почему именно в 19.50 на диване? И почему мое умопомешательство напрямую связано с мышами?
Жаль, что нельзя проконсультироваться с каждым вторым жителем России, как это было у него. Должны же быть какие-то предвестники, к примеру, некоторые люди сначала слышат голоса. Ох, а может быть, замарашка в халате и респектабельный красавец – как раз голоса?
Дело Дня – размышления на тему постмодернизма.
На самом деле все легко объяснимо. В мире нет ничего нового. Уже все открыли, все нарисовали, все написали, буквально все. Например, музыка – уже вообще невозможно из семи нот создать что-то новое. Это такая модная точка зрения. Для папы, например, Бетховен – вершина всего, а для меня Бах. И еще Шостакович… Но гении не считаются.
Или из букв создать что-то новое – тоже невозможно. Поэтому в музыке постмодернизм и в литературе постмодернизм.
Это когда играют со старыми сюжетами и цитируют без кавычек то, что уже кто-то написал. Я и сама кое-что списала у Агаты Кристи, так, ерунду, одну-две идеи. А кое-что у Конан Дойла.
В жизни тоже не происходит ничего нового, все уже с кем-то когда-то было.
Так что все это – просто постмодернизм. Кто-то уже пережил то, что было со мной, кто-то уже перепутал респектабельного красавца с мышью, то есть, наоборот, с мышеловом…
А вообще все это мне хороший урок – никогда не нужно делать того, чего по-настоящему не хочешь. Не стала бы тщательно убирать под диваном, не сошла бы с ума.
6 марта
Следующая серия в 19.50.
Весь день нервно ходила по квартире, озиралась, как настоящая невротическая личность, боялась, что из телевизора выгляну я или еще кто-нибудь из моих знакомых.
В 19.50 осторожно уселась в кресло – ничего. Телевизор не включился. Совершенно успокоилась.
В 19.51 включила в розетку пылесос для чистоты эксперимента – телевизор включился, ой!
Ровно в 19.52 замарашка и красавец опять топтались в прихожей. Замарашка толстая, но довольно симпатичная, со следами загримированной красоты, – может быть, это все-таки не я? Я – не такая толстая.
В 19.53 у замарашки и красавца начали складываться дружеские отношения на кухне.
В 20.10 после рекламы красавца уже не было. Боюсь, что замарашка скоро недосчитается Айвазовского.
…Что это, что, что?! Так, спокойно, Маша Суворова-Гинзбург. Ты современная женщина, живешь в двадцать первом веке. Совершенно очевидно, что всему этому существует простое техническое объяснение – это мистика.
В 20.12 Ада с Семой позвонили в дверь – оказывается, они уже поднималась ко мне по важному делу, потом скажут какому.
Ада внимательно смотрела сериал, не подскакивала, не показывала пальцем, не кричала «смотри-смотри, это же ты!».
И я уже начала понимать: я действительно сошла с ума, потому что мне все это показалось, голоса и прочее, так что хорошо, что Ада тут.
В 20.25 на кухню вошла крупная женщина в шляпе – не на мою кухню, а на экране.
– Гляди, какая шляпа, запиши фасон, – попросила Ада.
Я испугалась, что Ада узнает себя и огорчится. Хватит того, что я расстроена, обескуражена и ничего не понимаю в людях. Поэтому я встала и незаметным движением выдернула шнур пылесоса из розетки. Телевизор выключился – каково?!
– Сломался… – объяснила я, – просто сломался.
Ада ничуть не огорчилась, а, наоборот, собралась пить чай и болтать о том о сем.
Мы пошли на кухню, и я уже совсем уверилась, что потусторонние силы Петербурга выбрали мою квартиру из всех, вселились в кота и вот-вот овладеют мной и Адой. Потому что на кухонном диване сидел кот, очень крупный кот, и держал в лапе рюмку. Как будто он не кот, а Кот, булгаковский. Но все объяснилось просто: от возбуждения я просто не узнала Сему, а это был Сема. А в рюмке была не водка, а валерьянка, я пила ее перед просмотром сериала.
– Ада, – решительно сказала я, наливая чай, – мне кажется, у меня дома происходит что-то странное… Мне кажется, я слышу по телевизору свои слова…
– В какой программе? – деловито спросила Ада. – Новости спорта, игра ума, ток-шоу?..
– В ток-шоу, – сказала я. Ток-шоу так много, что Ада не сможет проверить и расстроиться.
Ада хлюпнула чаем и взглянула на меня снисходительно:
– В ток-шоу?! Ты что думаешь, я вчера этот сериальчик не смотрела? Ха-ха. Ты там прямо как живая, особенно твоя хата. А как ты думаешь, эта, толстая в шляпе, кто? Если я, то вообще на себя не похожа…
Оказалось, Ада уже все обдумала и пришла ко мне не просто смотреть сериал и бояться.
– Твой вариант действий? – спросила Ада.
Мой вариант действий был такой: забыть обо всем, все решится само собой, сериал закончится, и потусторонние силы исчезнут без следа.
Ада воинственно фыркнула и высказалась в том смысле, что она не позволит никаким потусторонним силам взять над собой верх, а сама возьмет у них все, включая следы.
Однажды я переводила статью из «MBA JOURNAL», там было написано, что бизнесу нельзя научиться. То есть научиться можно всему: и пакетным сделкам, и ипотечному кредитованию – всему, кроме того, как стать в бизнесе успешным. Потому что для успеха в бизнесе необходим особый склад личности – агрессивный. Не в том смысле агрессивный, чтобы драться в трамваях, а в том, чтобы все время желать победы, каждый миг, каждое мгновение, во всем. Как Ада.
– У меня два варианта, – сказала Ада, – первый – эта х…я происходит сама собой. Тогда в твоей квартире должны быть жучки или лучше телекамера. Может быть, тебя снимают из космоса.
Ада допила чай и тщательно осмотрела прихожую, гостиную и кухню на предмет телекамеры. Не нашла телекамеру и принялась искать жучки.
– Жучков нет. Тогда второй вариант, – отдышавшись, сказала она, – эта х…я происходит не сама собой. Кто у тебя в квартире посторонние? Это вопрос жизни и смерти, потому что у тебя проходной двор.
Я задумалась. Никого посторонних, все свои. Вот только недавно приходил водопроводчик – протекает кран. Он огляделся в прихожей и меланхолично сказал: «Вы не находите, что это несколько редкая цветовая гамма для Крамского?» Мы с ним пили кофе, подружились. Но водопроводчик не мог, правда, не мог – мы же подружились. И кстати, он даже ни к чему не прикоснулся, ни к крану, ни к чему…
– Машка! Тебе будет больно, но ничего, переживешь. – Ада посмотрела на меня с такой жалостью, что мне тоже стало себя жалко. – Это он. Этот твой х…р с горы. Я тебе говорила – он не тот, за кого себя выдает.
Мы опять пили чай, и Ада пугала меня, что мы ничего о Вадиме не знаем. Одновременно утверждала, что теперь мы точно знаем, кто он такой, – проходимец. И что он у нас попляшет.
Весь день нервно ходила по квартире, озиралась, как настоящая невротическая личность, боялась, что из телевизора выгляну я или еще кто-нибудь из моих знакомых.
В 19.50 осторожно уселась в кресло – ничего. Телевизор не включился. Совершенно успокоилась.
В 19.51 включила в розетку пылесос для чистоты эксперимента – телевизор включился, ой!
Ровно в 19.52 замарашка и красавец опять топтались в прихожей. Замарашка толстая, но довольно симпатичная, со следами загримированной красоты, – может быть, это все-таки не я? Я – не такая толстая.
В 19.53 у замарашки и красавца начали складываться дружеские отношения на кухне.
В 20.10 после рекламы красавца уже не было. Боюсь, что замарашка скоро недосчитается Айвазовского.
…Что это, что, что?! Так, спокойно, Маша Суворова-Гинзбург. Ты современная женщина, живешь в двадцать первом веке. Совершенно очевидно, что всему этому существует простое техническое объяснение – это мистика.
***
В 20.11 позвонила Аде на мобильный – пригласила ее вместе досмотреть сериал, чтобы она была рядом, если я все-таки сошла с ума.В 20.12 Ада с Семой позвонили в дверь – оказывается, они уже поднималась ко мне по важному делу, потом скажут какому.
Ада внимательно смотрела сериал, не подскакивала, не показывала пальцем, не кричала «смотри-смотри, это же ты!».
И я уже начала понимать: я действительно сошла с ума, потому что мне все это показалось, голоса и прочее, так что хорошо, что Ада тут.
В 20.25 на кухню вошла крупная женщина в шляпе – не на мою кухню, а на экране.
– Гляди, какая шляпа, запиши фасон, – попросила Ада.
Я испугалась, что Ада узнает себя и огорчится. Хватит того, что я расстроена, обескуражена и ничего не понимаю в людях. Поэтому я встала и незаметным движением выдернула шнур пылесоса из розетки. Телевизор выключился – каково?!
– Сломался… – объяснила я, – просто сломался.
Ада ничуть не огорчилась, а, наоборот, собралась пить чай и болтать о том о сем.
Мы пошли на кухню, и я уже совсем уверилась, что потусторонние силы Петербурга выбрали мою квартиру из всех, вселились в кота и вот-вот овладеют мной и Адой. Потому что на кухонном диване сидел кот, очень крупный кот, и держал в лапе рюмку. Как будто он не кот, а Кот, булгаковский. Но все объяснилось просто: от возбуждения я просто не узнала Сему, а это был Сема. А в рюмке была не водка, а валерьянка, я пила ее перед просмотром сериала.
– Ада, – решительно сказала я, наливая чай, – мне кажется, у меня дома происходит что-то странное… Мне кажется, я слышу по телевизору свои слова…
– В какой программе? – деловито спросила Ада. – Новости спорта, игра ума, ток-шоу?..
– В ток-шоу, – сказала я. Ток-шоу так много, что Ада не сможет проверить и расстроиться.
Ада хлюпнула чаем и взглянула на меня снисходительно:
– В ток-шоу?! Ты что думаешь, я вчера этот сериальчик не смотрела? Ха-ха. Ты там прямо как живая, особенно твоя хата. А как ты думаешь, эта, толстая в шляпе, кто? Если я, то вообще на себя не похожа…
Оказалось, Ада уже все обдумала и пришла ко мне не просто смотреть сериал и бояться.
– Твой вариант действий? – спросила Ада.
Мой вариант действий был такой: забыть обо всем, все решится само собой, сериал закончится, и потусторонние силы исчезнут без следа.
Ада воинственно фыркнула и высказалась в том смысле, что она не позволит никаким потусторонним силам взять над собой верх, а сама возьмет у них все, включая следы.
Однажды я переводила статью из «MBA JOURNAL», там было написано, что бизнесу нельзя научиться. То есть научиться можно всему: и пакетным сделкам, и ипотечному кредитованию – всему, кроме того, как стать в бизнесе успешным. Потому что для успеха в бизнесе необходим особый склад личности – агрессивный. Не в том смысле агрессивный, чтобы драться в трамваях, а в том, чтобы все время желать победы, каждый миг, каждое мгновение, во всем. Как Ада.
– У меня два варианта, – сказала Ада, – первый – эта х…я происходит сама собой. Тогда в твоей квартире должны быть жучки или лучше телекамера. Может быть, тебя снимают из космоса.
Ада допила чай и тщательно осмотрела прихожую, гостиную и кухню на предмет телекамеры. Не нашла телекамеру и принялась искать жучки.
– Жучков нет. Тогда второй вариант, – отдышавшись, сказала она, – эта х…я происходит не сама собой. Кто у тебя в квартире посторонние? Это вопрос жизни и смерти, потому что у тебя проходной двор.
Я задумалась. Никого посторонних, все свои. Вот только недавно приходил водопроводчик – протекает кран. Он огляделся в прихожей и меланхолично сказал: «Вы не находите, что это несколько редкая цветовая гамма для Крамского?» Мы с ним пили кофе, подружились. Но водопроводчик не мог, правда, не мог – мы же подружились. И кстати, он даже ни к чему не прикоснулся, ни к крану, ни к чему…
– Машка! Тебе будет больно, но ничего, переживешь. – Ада посмотрела на меня с такой жалостью, что мне тоже стало себя жалко. – Это он. Этот твой х…р с горы. Я тебе говорила – он не тот, за кого себя выдает.
Мы опять пили чай, и Ада пугала меня, что мы ничего о Вадиме не знаем. Одновременно утверждала, что теперь мы точно знаем, кто он такой, – проходимец. И что он у нас попляшет.
7 марта
Дело Дня – Адины предположения.
а) Вадим – инопланетянин, житель другой галактики, собирает сведения.
– За тобой следит недремлющее око, а что же еще? – сказала Ада.
С одной стороны, я бы не стала утверждать, что инопланетяне не существуют лишь потому, что я их никогда не видела.
С другой стороны, зачем инопланетянам подробные сведения о людях, вызывающих человека от мышей по адресу: Земля, Петербург, Фонтанка, во двор налево, у помойки?..
– Я бы на твоем месте вела себя прилично. Вытряхни пепельницы, не кури и все такое… – посоветовала Ада.
Я не вытряхнула пепельницы и не перестала курить – считаю, не нужно передергивать. Откуда Аде знать, что наши братья по разуму не курят?
б) Вадим – шпион.
– Он хочет завербовать тебя в Америку, – предположила Ада, – и там пустить тебя на опыты.
Почему меня на опыты?
– Агент, точно тебе говорю, агент разведки или даже резидент, – сказала Ада. – ФБР, «Мосад»?
Но я не знаю никаких секретов про специальность номер восемнадцать, у меня даже личных секретов нет.
– А у профессора? Есть у него секреты? – спросила Ада.
У папы была, конечно, секретность, первая форма – самая секретная, но я никогда не видела, чтобы Вадим жадно рылся в папиных бумагах в маске и перчатках.
в) Вадим – еще один вариант.
– Ну, если тебе все не нравится, – обиженно сказала Ада, – тогда остается только один вариант. Тогда ты – одинокая старушка.
– Я одинокая старушка? Мне же только тридцать семь, – удивилась я. – Моя мама родила меня в сорок лет, у нас в семье все рожают поздно…
– При чем тут рожают? Говорю тебе, ты – старушка, а этот твой Вадим – квартирный аферист. Они ищут одиноких стариков, чтобы выселить за неуплату коммунальных платежей. А то еще могут жениться, а потом убить.
– Не может быть… – прошептала я. – Я не верю…
– Не может быть? У тебя жизненного опыта с гулькин х… а уж я-то знаю, о чем говорю… ну, не важно. Вот у тебя за свет уплочено?
– За свет?.. Кажется, уплочено… то есть уплачено, то есть я платила, да.
Ада посмотрела на меня с сомнением – откуда она знает, что я вру? Тем более я завтра заплачу. Больше всего на свете ненавижу ходить в сберкассу и стоять в очереди, но теперь, раз я одинокая старушка, буду стоять вовремя.
Вообще-то я не согласна с Адой. Вообще-то у меня есть возражения – в форме вопросов, чтобы Ада не обиделась.
– Ада, не обижайтесь, но почему вы не предполагаете никакой… никакого случайного стечения обстоятельств, совпадения наконец?.. – Я попыталась изобразить рукой разные обстоятельства и совпадения. – Почему вы сразу же предполагаете, что Вадим – человек бессовестный?
– Ты мне жесты-то такие не делай, – рассердилась Ада. – Совесть? Какая совесть? У него на месте совести х… вырос.
Ада ушла домой. Я очень благодарна Аде за недремлющее око и за все, но мне уже хотелось остаться одной и все обдумать.
– Машка, – спустя минуту Ада вернулась, – еще знаешь, что может быть? Самое главное-то мы и забыли – картинки! Твои картинки, коллекция Бенуа! Давай их все прямо сейчас перенесем ко мне. На всякий случай.
Я мялась и бормотала, что пока еще ничего не известно, что это слишком радикальные меры, что я запрусь на два замка…
Ада сердилась и настаивала:
– Я тебе как мать говорю, из последних материнских сил, – дай хотя бы Бенуа. Тебя убьют, так хоть коллекция сохранится у меня. Или ты мне не веришь?
– Что вы, Я…
Я понимаю, что все Адины предположения противоречат здравому смыслу, но… Но папа говорит, что здравый смысл – чепуха. Что если бы люди руководствовались только одним здравым смыслом, то наука не развивалась бы. Что все хорошее в науке происходит вопреки здравому смыслу.
Да, вот именно, ничего бы не развивалось, и люди до сих пор жили бы в пещерах, ели бы мамонтов и слушали бы Эдиту Пьеху на синих виниловых пластинках, а на самом деле это не так. …Поэтому здравый смысл в данном случае может быть совсем ни при чем, а мистика как раз причем.
Если честно – мне было страшно. А вдруг кто-то хочет свести меня с ума мистическими событиями, как в детективах Агаты Кристи? А вдруг, как в детективах Агаты Кристи, у этих мистических событий есть очень простое объяснение – чьи-то корыстные интересы?..
Нет, ну конечно, мне было еще и смешно, но… как бы это объяснить? В общем, когда ты совсем один, и телевизор включается от пылесоса, и у тебя по телевизору скоро украдут Айвазовского, и… мне страшно, что я совсем одна, не считая Аду! В общем, я отдала еще одного Бенуа – «Петергоф». На время.
– Это фрейлинский корпус у нижнего парка, – сказала я, протягивая Аде акварель, – его построил Бенуа…
– Построил, а потом нарисовал?
– Построил отец, а нарисовал сын.
– Разные Бенуа? Отец и сын? Знаешь что? Не путай меня, – недовольно сказала Ада. – Для простоты будем считать, что это один человек. – Ада достала из сумки «Космополитен», вложила в «Космополитен» акварель и спросила: – Как ты говоришь, фрелинский корпус? Там что, эти фрелины жили?
Я кивнула:
– Да, фрейлины императорского двора.
– Ага! – хитро улыбнулась Ада. – Ага! Скажу ему, что это мой родовой корпус. Скажу, моя мамаша была фрелиной императорского дворца, а что такого?
Кому «ему»? У Ады в отличие от меня всегда есть личная жизнь.
На всякий случай вытряхнула пепельницы и выходила курить на лестницу – все-таки жители другой галактики, все-таки всевидящее око.
а) Вадим – инопланетянин, житель другой галактики, собирает сведения.
– За тобой следит недремлющее око, а что же еще? – сказала Ада.
С одной стороны, я бы не стала утверждать, что инопланетяне не существуют лишь потому, что я их никогда не видела.
С другой стороны, зачем инопланетянам подробные сведения о людях, вызывающих человека от мышей по адресу: Земля, Петербург, Фонтанка, во двор налево, у помойки?..
– Я бы на твоем месте вела себя прилично. Вытряхни пепельницы, не кури и все такое… – посоветовала Ада.
Я не вытряхнула пепельницы и не перестала курить – считаю, не нужно передергивать. Откуда Аде знать, что наши братья по разуму не курят?
б) Вадим – шпион.
– Он хочет завербовать тебя в Америку, – предположила Ада, – и там пустить тебя на опыты.
Почему меня на опыты?
– Агент, точно тебе говорю, агент разведки или даже резидент, – сказала Ада. – ФБР, «Мосад»?
Но я не знаю никаких секретов про специальность номер восемнадцать, у меня даже личных секретов нет.
– А у профессора? Есть у него секреты? – спросила Ада.
У папы была, конечно, секретность, первая форма – самая секретная, но я никогда не видела, чтобы Вадим жадно рылся в папиных бумагах в маске и перчатках.
в) Вадим – еще один вариант.
– Ну, если тебе все не нравится, – обиженно сказала Ада, – тогда остается только один вариант. Тогда ты – одинокая старушка.
– Я одинокая старушка? Мне же только тридцать семь, – удивилась я. – Моя мама родила меня в сорок лет, у нас в семье все рожают поздно…
– При чем тут рожают? Говорю тебе, ты – старушка, а этот твой Вадим – квартирный аферист. Они ищут одиноких стариков, чтобы выселить за неуплату коммунальных платежей. А то еще могут жениться, а потом убить.
– Не может быть… – прошептала я. – Я не верю…
– Не может быть? У тебя жизненного опыта с гулькин х… а уж я-то знаю, о чем говорю… ну, не важно. Вот у тебя за свет уплочено?
– За свет?.. Кажется, уплочено… то есть уплачено, то есть я платила, да.
Ада посмотрела на меня с сомнением – откуда она знает, что я вру? Тем более я завтра заплачу. Больше всего на свете ненавижу ходить в сберкассу и стоять в очереди, но теперь, раз я одинокая старушка, буду стоять вовремя.
Вообще-то я не согласна с Адой. Вообще-то у меня есть возражения – в форме вопросов, чтобы Ада не обиделась.
– Ада, не обижайтесь, но почему вы не предполагаете никакой… никакого случайного стечения обстоятельств, совпадения наконец?.. – Я попыталась изобразить рукой разные обстоятельства и совпадения. – Почему вы сразу же предполагаете, что Вадим – человек бессовестный?
– Ты мне жесты-то такие не делай, – рассердилась Ада. – Совесть? Какая совесть? У него на месте совести х… вырос.
Ада ушла домой. Я очень благодарна Аде за недремлющее око и за все, но мне уже хотелось остаться одной и все обдумать.
– Машка, – спустя минуту Ада вернулась, – еще знаешь, что может быть? Самое главное-то мы и забыли – картинки! Твои картинки, коллекция Бенуа! Давай их все прямо сейчас перенесем ко мне. На всякий случай.
Я мялась и бормотала, что пока еще ничего не известно, что это слишком радикальные меры, что я запрусь на два замка…
Ада сердилась и настаивала:
– Я тебе как мать говорю, из последних материнских сил, – дай хотя бы Бенуа. Тебя убьют, так хоть коллекция сохранится у меня. Или ты мне не веришь?
– Что вы, Я…
Я понимаю, что все Адины предположения противоречат здравому смыслу, но… Но папа говорит, что здравый смысл – чепуха. Что если бы люди руководствовались только одним здравым смыслом, то наука не развивалась бы. Что все хорошее в науке происходит вопреки здравому смыслу.
Да, вот именно, ничего бы не развивалось, и люди до сих пор жили бы в пещерах, ели бы мамонтов и слушали бы Эдиту Пьеху на синих виниловых пластинках, а на самом деле это не так. …Поэтому здравый смысл в данном случае может быть совсем ни при чем, а мистика как раз причем.
Если честно – мне было страшно. А вдруг кто-то хочет свести меня с ума мистическими событиями, как в детективах Агаты Кристи? А вдруг, как в детективах Агаты Кристи, у этих мистических событий есть очень простое объяснение – чьи-то корыстные интересы?..
Нет, ну конечно, мне было еще и смешно, но… как бы это объяснить? В общем, когда ты совсем один, и телевизор включается от пылесоса, и у тебя по телевизору скоро украдут Айвазовского, и… мне страшно, что я совсем одна, не считая Аду! В общем, я отдала еще одного Бенуа – «Петергоф». На время.
– Это фрейлинский корпус у нижнего парка, – сказала я, протягивая Аде акварель, – его построил Бенуа…
– Построил, а потом нарисовал?
– Построил отец, а нарисовал сын.
– Разные Бенуа? Отец и сын? Знаешь что? Не путай меня, – недовольно сказала Ада. – Для простоты будем считать, что это один человек. – Ада достала из сумки «Космополитен», вложила в «Космополитен» акварель и спросила: – Как ты говоришь, фрелинский корпус? Там что, эти фрелины жили?
Я кивнула:
– Да, фрейлины императорского двора.
– Ага! – хитро улыбнулась Ада. – Ага! Скажу ему, что это мой родовой корпус. Скажу, моя мамаша была фрелиной императорского дворца, а что такого?
Кому «ему»? У Ады в отличие от меня всегда есть личная жизнь.
На всякий случай вытряхнула пепельницы и выходила курить на лестницу – все-таки жители другой галактики, все-таки всевидящее око.
8 марта
Утром забежала Ада. Не говоря ни слова, сунула мне букетик мимозы и знаками завела меня в ванную. Включила воду.
– Это я от прослушки, – объяснила она.
– Ада, неужели вы были диссидентом, боролись с режимом? – спросила я. – Это так благородно, а я вот всегда всего боялась…
– Со строгим режимом… то есть когда я… в общем-то всякое бывало… – сказала Ада, роясь в сумке. – Не в этом дело. Новости. Такие новости, что я вся дрожу. Записала на пачке сигарет, не могу найти…
– Скажите своими словами, – попросила я.
– Своими не могу… нашла… – Ада вытащила смятую сигаретную пачку. – Вот. В «Новостях» сказали, в Ульяновске один аферист обжулил всех… Сказали, знаменитый аферист из Ульяновска! Ты мне честно говори – брала кредит?
– Кто аферист из Ульяновска, Ленин? Зачем ему кредит, на революцию?
Ада округлила глаза и нетерпеливо притопнула ногой.
– Не на революцию, а на стиральную машину. Или на посудомойку. Брачный аферист из Ульяновска. Сказали, обжулил больше восьмидесяти женщин. Уговаривал их брать кредит и исчезал.
Мне негде взять кредит на революцию. Не уверена, что мне дадут справку для кредита в агентстве переводов, а мои гонорары не зарегистрированы официально, тем более их вообще нет.
– Но самое главное знаешь что? Что все они на суде его простили! – Ада мечтательно зажмурилась. – Ты только представь, какой обаятельный мужчина…
Я бы тоже простила, а что? Наверное, они его любили, раз брали кредит. Собирались жить с ним долго и счастливо, купить ковер или телевизор.
– Наш-то тоже обаятельный, – сказала Ада. – Думаешь, это не он?
Ада немного разочарована, что я не брала кредит.
Подарила ей альбом со старыми открытками начала века – она давно к нему присматривалась.
– Это я от прослушки, – объяснила она.
– Ада, неужели вы были диссидентом, боролись с режимом? – спросила я. – Это так благородно, а я вот всегда всего боялась…
– Со строгим режимом… то есть когда я… в общем-то всякое бывало… – сказала Ада, роясь в сумке. – Не в этом дело. Новости. Такие новости, что я вся дрожу. Записала на пачке сигарет, не могу найти…
– Скажите своими словами, – попросила я.
– Своими не могу… нашла… – Ада вытащила смятую сигаретную пачку. – Вот. В «Новостях» сказали, в Ульяновске один аферист обжулил всех… Сказали, знаменитый аферист из Ульяновска! Ты мне честно говори – брала кредит?
– Кто аферист из Ульяновска, Ленин? Зачем ему кредит, на революцию?
Ада округлила глаза и нетерпеливо притопнула ногой.
– Не на революцию, а на стиральную машину. Или на посудомойку. Брачный аферист из Ульяновска. Сказали, обжулил больше восьмидесяти женщин. Уговаривал их брать кредит и исчезал.
Мне негде взять кредит на революцию. Не уверена, что мне дадут справку для кредита в агентстве переводов, а мои гонорары не зарегистрированы официально, тем более их вообще нет.
– Но самое главное знаешь что? Что все они на суде его простили! – Ада мечтательно зажмурилась. – Ты только представь, какой обаятельный мужчина…
Я бы тоже простила, а что? Наверное, они его любили, раз брали кредит. Собирались жить с ним долго и счастливо, купить ковер или телевизор.
– Наш-то тоже обаятельный, – сказала Ада. – Думаешь, это не он?
Ада немного разочарована, что я не брала кредит.
Подарила ей альбом со старыми открытками начала века – она давно к нему присматривалась.
9 марта
Человек может нечеловеческой силой воли запретить себе смотреть сериал в 19.50.
В 18.50 надела халат и тюбетейку. Написала план книжки «Ленивый Вареник: кто он – полицейский или бандит?». Собираюсь держаться в рамках классики жанра и нагнетать ужас до самого финала, чтобы было загадочно и страшно.
А в 19.50… Да, я включила пылесос, а что? Я же не виновата, что мне срочно нужно было пропылесосить, а… нет, ну это просто невозможно! Я была уверена, что меня уже больше не показывают по телевизору, а тут такое… У замарашки в халате все-таки украли картины! Шишкина и Айвазовского. Видимо, Айвазовский все-таки подлинник…
Это уже не постмодернизм, а черт знает что такое!
А вдруг это постмодернизм наоборот: сначала это происходит с кем-то по телевизору, а потом то же самое случится со мной?
В 18.50 надела халат и тюбетейку. Написала план книжки «Ленивый Вареник: кто он – полицейский или бандит?». Собираюсь держаться в рамках классики жанра и нагнетать ужас до самого финала, чтобы было загадочно и страшно.
А в 19.50… Да, я включила пылесос, а что? Я же не виновата, что мне срочно нужно было пропылесосить, а… нет, ну это просто невозможно! Я была уверена, что меня уже больше не показывают по телевизору, а тут такое… У замарашки в халате все-таки украли картины! Шишкина и Айвазовского. Видимо, Айвазовский все-таки подлинник…
Это уже не постмодернизм, а черт знает что такое!
А вдруг это постмодернизм наоборот: сначала это происходит с кем-то по телевизору, а потом то же самое случится со мной?
10 марта
После моего звонка Ада показала себя очень преданным другом – порылась в своих записях и нашла номер машины Вадима. Она на всякий случай записывает все сведения, которые видит.
– Кое-что выяснилось, – важно сказала Ада, – инопланетянин проживает по месту прописки в толстовском доме. У них там итальянский ресторан «Бамбино» прямо в арке, так он почти каждый день сидит в «Бамбино» с подельниками.
Толстовский дом – на Фонтанке, недалеко от меня, нужно только переехать Невский. Это обнадеживает: значит, Вадим – честный человек и действительно проезжает мимо меня…
– Отставной м…к вел его до дома, – сказала Ада, – у светофора на Невском он оторвался, но м…к его догнал.
У Ады есть служба безопасности. Отставной м…к – это и есть Адина служба безопасности, один Адин знакомый майор в отставке.
– Слежка, – важно сказала Ада. – Я буду за ним следить.
Конечно, следить за человеком неприлично. Конечно, я понимаю, что всему этому есть какое-то простое милое объяснение – постмодернизм, мистика, но… картины украли? Украли.
– А может быть, ваша служба безопасности, он все-таки профессионал… – нерешительно предложила я.
– Кто профессионал, отставной м…к? – презрительно сказала Ада. – Уж лучше я сама. Я могу прямо сейчас надеть новую шляпу, чтобы он меня не узнал, пойти в ресторан и закрыться газетой.
– А потом что?
– Потом незаметно вскочить и помчаться за ним.
– Куда?
– Там будет видно, – многозначительно сказала Ада.
Кстати, если вспомнить Агату Кристи: мисс Марпл была вполне благовоспитанной девицей и при этом не гнушалась последить за кем-то, закрывшись газетой, если вдруг преступление. Считаю, кража картин в сериале вполне приличная причина для неприличных действий в шляпе и с газетой.
На самом деле у меня была еще одна, настоящая причина…
В общем, я всегда влюбляюсь одинаково – посмотрю на человека, и как будто что-то раз, и щелкнуло. И когда он приходил ко мне, во мне совсем ничего не щелкнуло. А вот когда он исчез… Бывает ли так, чтобы сначала человек совсем не нравился, потом пропал, потом оказался всевидящим оком или инопланетянином, а потом вдруг раз, и щелкнуло?..
Видимо, нет, но со мной – да. Видимо, бывают разные гримасы любви – мне, например, любовь скорчила вот такую неожиданную рожу…
Тогда у Адиной слежки есть благородная цель – я хочу, чтобы мое чувство было чистым и к нему не примешивалось подозрение в краже картин в сериале.
В общем, я хочу знать правду. Пусть Ада выяснит, кто он такой… Я все равно буду его любить, но я хочу знать правду, как жены в сказке «Синяя Борода».
– Ада… Вы помните, что все любопытные жены Синей Бороды погибли… Может быть, все же не будем любопытничать?
– Ха… испугали девку х…ем, – воинственно огрызнулась Ада.
Ну вот, опять… Не буду ее поправлять, она и так стала использовать это слово значительно реже, почти совсем не использует.
– Ада, прежде чем вы начнете следить, я должна признаться… Я, мне, у меня… он мне очень нравится и… вот, – сказала я. – Но может быть, у вас есть другие дела, работа…
– Работа не х…, простоит хоть неделю, – радостно ответила Ада.
Ох, опять… С другой стороны, почти то же самое сказала мумзик Ада влюбленному мумзику Мари: «Люби, дитя, пока не завяли розы на твоих щечках…»
Очень растрогана, не знала, что Ада так хорошо ко мне относится.
Я уже согласилась на слежку, но потом подумала: что я делаю?! Все-таки слежка – это неприлично. Я бы ни за что не стала следить, даже если Вадим – Синяя Борода. Нельзя иметь двойные моральные стандарты – для себя и для Ады.
Ада поклялась, что никакой слежки не будет.
Вечером пришла Ада, возбужденная и озабоченная. Говорила отрывисто:
– Макароны – говно. А еще из Италии. За такие деньги. Я лучше сварю. Твой встречался. С подельниками. Все еще хуже. Чем мы думали. Бандит. Сказал, с ней надо заканчивать. Сказал, она нам больше не нужна.
– А вдруг «она» – это не я? – с надеждой спросила я.
– «Она» – это ты. Подельники записывали за ним каждое слово, рисовали схемы со стрелками. Это план твоих перемещений по квартире, – уверенно сказала Ада. – Ну как тебе моя полученная информация?
Как мне полученная информация? Озадачена, испугана. Продолжаю просмотр сериала. Неужели Вадим все-таки Синяя Борода?
– Кое-что выяснилось, – важно сказала Ада, – инопланетянин проживает по месту прописки в толстовском доме. У них там итальянский ресторан «Бамбино» прямо в арке, так он почти каждый день сидит в «Бамбино» с подельниками.
Толстовский дом – на Фонтанке, недалеко от меня, нужно только переехать Невский. Это обнадеживает: значит, Вадим – честный человек и действительно проезжает мимо меня…
– Отставной м…к вел его до дома, – сказала Ада, – у светофора на Невском он оторвался, но м…к его догнал.
У Ады есть служба безопасности. Отставной м…к – это и есть Адина служба безопасности, один Адин знакомый майор в отставке.
– Слежка, – важно сказала Ада. – Я буду за ним следить.
Конечно, следить за человеком неприлично. Конечно, я понимаю, что всему этому есть какое-то простое милое объяснение – постмодернизм, мистика, но… картины украли? Украли.
– А может быть, ваша служба безопасности, он все-таки профессионал… – нерешительно предложила я.
– Кто профессионал, отставной м…к? – презрительно сказала Ада. – Уж лучше я сама. Я могу прямо сейчас надеть новую шляпу, чтобы он меня не узнал, пойти в ресторан и закрыться газетой.
– А потом что?
– Потом незаметно вскочить и помчаться за ним.
– Куда?
– Там будет видно, – многозначительно сказала Ада.
Кстати, если вспомнить Агату Кристи: мисс Марпл была вполне благовоспитанной девицей и при этом не гнушалась последить за кем-то, закрывшись газетой, если вдруг преступление. Считаю, кража картин в сериале вполне приличная причина для неприличных действий в шляпе и с газетой.
На самом деле у меня была еще одна, настоящая причина…
В общем, я всегда влюбляюсь одинаково – посмотрю на человека, и как будто что-то раз, и щелкнуло. И когда он приходил ко мне, во мне совсем ничего не щелкнуло. А вот когда он исчез… Бывает ли так, чтобы сначала человек совсем не нравился, потом пропал, потом оказался всевидящим оком или инопланетянином, а потом вдруг раз, и щелкнуло?..
Видимо, нет, но со мной – да. Видимо, бывают разные гримасы любви – мне, например, любовь скорчила вот такую неожиданную рожу…
Тогда у Адиной слежки есть благородная цель – я хочу, чтобы мое чувство было чистым и к нему не примешивалось подозрение в краже картин в сериале.
В общем, я хочу знать правду. Пусть Ада выяснит, кто он такой… Я все равно буду его любить, но я хочу знать правду, как жены в сказке «Синяя Борода».
– Ада… Вы помните, что все любопытные жены Синей Бороды погибли… Может быть, все же не будем любопытничать?
– Ха… испугали девку х…ем, – воинственно огрызнулась Ада.
Ну вот, опять… Не буду ее поправлять, она и так стала использовать это слово значительно реже, почти совсем не использует.
– Ада, прежде чем вы начнете следить, я должна признаться… Я, мне, у меня… он мне очень нравится и… вот, – сказала я. – Но может быть, у вас есть другие дела, работа…
– Работа не х…, простоит хоть неделю, – радостно ответила Ада.
Ох, опять… С другой стороны, почти то же самое сказала мумзик Ада влюбленному мумзику Мари: «Люби, дитя, пока не завяли розы на твоих щечках…»
Очень растрогана, не знала, что Ада так хорошо ко мне относится.
Я уже согласилась на слежку, но потом подумала: что я делаю?! Все-таки слежка – это неприлично. Я бы ни за что не стала следить, даже если Вадим – Синяя Борода. Нельзя иметь двойные моральные стандарты – для себя и для Ады.
Ада поклялась, что никакой слежки не будет.
Вечером пришла Ада, возбужденная и озабоченная. Говорила отрывисто:
– Макароны – говно. А еще из Италии. За такие деньги. Я лучше сварю. Твой встречался. С подельниками. Все еще хуже. Чем мы думали. Бандит. Сказал, с ней надо заканчивать. Сказал, она нам больше не нужна.
– А вдруг «она» – это не я? – с надеждой спросила я.
– «Она» – это ты. Подельники записывали за ним каждое слово, рисовали схемы со стрелками. Это план твоих перемещений по квартире, – уверенно сказала Ада. – Ну как тебе моя полученная информация?
Как мне полученная информация? Озадачена, испугана. Продолжаю просмотр сериала. Неужели Вадим все-таки Синяя Борода?
11 марта
Сегодня все разрешилось – раскрыта связь телевизора и пылесоса.
Я тщательно осмотрела розетку – все-таки у меня техническое образование и диплом по специальности номер восемнадцать. Все-таки я перевела тонны литературы на тему «Подключение посудомоечной машины» и др.
Оказывается, телевизор вовсе не сломался, а просто провод немного вышел из розетки, – думаю, это произошло, когда я пыталась отодвинуть диван, чтобы Вадим поискал там мышь.
Оказывается, мой пылесос вовсе не связан напрямую с межпланетным спутником и с камерой слежения за мной, а просто при включении его в розетку провод от телевизора становится на место, вот телевизор и включается.
Так что материализм победил инопланетян. Хотя на самом деле прояснилась только техническая сторона ситуации, а детективная – почему меня показывают по телевизору, – нет, не прояснилась.
Дело Дня – варианты действий.
Обдумывала варианты действий в садике у Михайловского замка. Император Павел строил его, чтобы жить в любви и безопасности со своей женой императрицей Марией Федоровной, и что из этого вышло?..
Я почти такое же неприкаянное одинокое существо, как Павел. Мы с ним оба разочаровались в людях, я – когда посмотрела сериал, а Павел – когда его задушили в Михайловском замке.
Решила: у меня всего один вариант действий.
Если Вадим появится еще раз, прямо в глаза спросить его: «Как Вам не стыдно? Использовать живых людей как персонажи и сочинять про них сериал?»
А если Вадим больше никогда не появится?.. Он на Фонтанке, и я на Фонтанке, я у Михайловского замка, а он в толстовском доме. Нужно только пройти по Фонтанке, мимо Шереметевского дворца, только перейти Невский… Можно пойти по другой стороне Фонтанки, мимо памятника Чижику-Пыжику. Чижик-Пыжик, где ты был?.. Мы можем никогда больше не встретиться.
Если я случайно встречу его на Фонтанке, тогда вариант действий такой: подойду к нему тихонечко, как перст судьбы, неслышно прошепчу на ухо: «Как Вам не стыдно, а?» – и растаю в толпе.
Я тщательно осмотрела розетку – все-таки у меня техническое образование и диплом по специальности номер восемнадцать. Все-таки я перевела тонны литературы на тему «Подключение посудомоечной машины» и др.
Оказывается, телевизор вовсе не сломался, а просто провод немного вышел из розетки, – думаю, это произошло, когда я пыталась отодвинуть диван, чтобы Вадим поискал там мышь.
Оказывается, мой пылесос вовсе не связан напрямую с межпланетным спутником и с камерой слежения за мной, а просто при включении его в розетку провод от телевизора становится на место, вот телевизор и включается.
Так что материализм победил инопланетян. Хотя на самом деле прояснилась только техническая сторона ситуации, а детективная – почему меня показывают по телевизору, – нет, не прояснилась.
Дело Дня – варианты действий.
Обдумывала варианты действий в садике у Михайловского замка. Император Павел строил его, чтобы жить в любви и безопасности со своей женой императрицей Марией Федоровной, и что из этого вышло?..
Я почти такое же неприкаянное одинокое существо, как Павел. Мы с ним оба разочаровались в людях, я – когда посмотрела сериал, а Павел – когда его задушили в Михайловском замке.
Решила: у меня всего один вариант действий.
Если Вадим появится еще раз, прямо в глаза спросить его: «Как Вам не стыдно? Использовать живых людей как персонажи и сочинять про них сериал?»
А если Вадим больше никогда не появится?.. Он на Фонтанке, и я на Фонтанке, я у Михайловского замка, а он в толстовском доме. Нужно только пройти по Фонтанке, мимо Шереметевского дворца, только перейти Невский… Можно пойти по другой стороне Фонтанки, мимо памятника Чижику-Пыжику. Чижик-Пыжик, где ты был?.. Мы можем никогда больше не встретиться.
Если я случайно встречу его на Фонтанке, тогда вариант действий такой: подойду к нему тихонечко, как перст судьбы, неслышно прошепчу на ухо: «Как Вам не стыдно, а?» – и растаю в толпе.
Вторник, какое число, забыла
Сижу у компьютера с «Ленивым Вареником», но нет, ни-че-го… – творческий кризис? Еще у меня почти закончено «Неопытное привидение», остался только финал… Финал не получается – творческий кризис?..
Будет ли считаться ущербом, нанесенным Издательству, если мы с Неопытным привидением улетим далеко-далеко? Думаю, не особенно, потому что Неопытное привидение не подписывало договор.
…Звонок – кто-то проезжал мимо по Фонтанке, интересно кто?..
Сначала в прихожей повисла улыбка, а потом – Вадим.
Ах, вот оно что!
Сейчас покажу себя проницательным человеком, человеком, которому палец в рот не клади! Который никому не спускает обид.
Сейчас скажу – холодно, презрительно: нельзя пользоваться людьми. Даже если ты шпион или инопланетянин. Даже если ты сценарист или режиссер – все равно. Безнравственно приходить в гости и вести себя в чужом доме как всевидящее око из Ульяновска. Это подло. Это оскорбительно. Это…
– Это я, – сказал Вадим.
Вадим улыбался неуверенно, как будто уже весна и он Дед Мороз, который не знает, кому себя вручить, а тут как раз я. И я вдруг растерялась так неприлично, как будто сижу и жду Деда Мороза, хоть и весна.
Тем более сейчас скажу: «Вы поступили нехорошо, я требую сатисфакции».
Неужели прямо так взять и сказать: «Вы поступили нехорошо, я требую сатисфакции»?
Насчет сатисфакции – у меня есть шпага Николая Второго. На самом деле это мы с папой так ее называли. Никто не знает, чья это шпага, но на ней клеймо того времени. Шпага была в кладовке, когда родители сюда переехали, осталась от прежних хозяев. Может быть, Николай Второй забыл ее, когда переезжал из этой квартиры.
Так что же, ткнуть его как следует шпагой?
И я засмеялась и почувствовала, как моя злость испаряется, и решимость испаряется, и даже обида.
Лучше я потом скажу. Вадим расслабится, начнет пить кофе, закурит. Вот тогда я горестно посмотрю на него и с немым упреком скажу: «А камера где? Не стесняйтесь, снимайте меня».
А вдруг он… вдруг он обидится? А может быть, он не виноват, а я его шпагой? А может быть, у него были причины? А может быть, я сама виновата, а он нет? А может быть, просто взять и забыть все плохое и начать жизнь с чистого листа прямо тут, в прихожей?
Вот оно что – я трус. Не могу сердиться на живого человека, когда я его вижу. Когда не вижу – могу, а когда вижу – нет.
– Мимо ехали? А кастрюльки нет, Ада решила, что Вы больше никогда не придете, – сказала я, и во мне что-то задрожало и повело его на кухню.
И вдруг – это настоящее чудо! – в голове вдруг полностью сложился финал «Неопытного привидения», и я невежливо бросилась к компьютеру:
– Я сейчас, только кое-что запишу, я быстро!.. Запишу, переодену халат и приду! Понимаете, я не замарашка в халате и очках на голове, просто в халате у меня вдохновение и в тюбетейке! Вы пока сварите себе кофе, покурите, и мне тоже. Там на столе программка, посмотрите, что сегодня по телевизору, я сейчас, я скоро…
Будет ли считаться ущербом, нанесенным Издательству, если мы с Неопытным привидением улетим далеко-далеко? Думаю, не особенно, потому что Неопытное привидение не подписывало договор.
…Звонок – кто-то проезжал мимо по Фонтанке, интересно кто?..
Сначала в прихожей повисла улыбка, а потом – Вадим.
Ах, вот оно что!
Сейчас покажу себя проницательным человеком, человеком, которому палец в рот не клади! Который никому не спускает обид.
Сейчас скажу – холодно, презрительно: нельзя пользоваться людьми. Даже если ты шпион или инопланетянин. Даже если ты сценарист или режиссер – все равно. Безнравственно приходить в гости и вести себя в чужом доме как всевидящее око из Ульяновска. Это подло. Это оскорбительно. Это…
– Это я, – сказал Вадим.
Вадим улыбался неуверенно, как будто уже весна и он Дед Мороз, который не знает, кому себя вручить, а тут как раз я. И я вдруг растерялась так неприлично, как будто сижу и жду Деда Мороза, хоть и весна.
Тем более сейчас скажу: «Вы поступили нехорошо, я требую сатисфакции».
Неужели прямо так взять и сказать: «Вы поступили нехорошо, я требую сатисфакции»?
Насчет сатисфакции – у меня есть шпага Николая Второго. На самом деле это мы с папой так ее называли. Никто не знает, чья это шпага, но на ней клеймо того времени. Шпага была в кладовке, когда родители сюда переехали, осталась от прежних хозяев. Может быть, Николай Второй забыл ее, когда переезжал из этой квартиры.
Так что же, ткнуть его как следует шпагой?
И я засмеялась и почувствовала, как моя злость испаряется, и решимость испаряется, и даже обида.
Лучше я потом скажу. Вадим расслабится, начнет пить кофе, закурит. Вот тогда я горестно посмотрю на него и с немым упреком скажу: «А камера где? Не стесняйтесь, снимайте меня».
А вдруг он… вдруг он обидится? А может быть, он не виноват, а я его шпагой? А может быть, у него были причины? А может быть, я сама виновата, а он нет? А может быть, просто взять и забыть все плохое и начать жизнь с чистого листа прямо тут, в прихожей?
Вот оно что – я трус. Не могу сердиться на живого человека, когда я его вижу. Когда не вижу – могу, а когда вижу – нет.
– Мимо ехали? А кастрюльки нет, Ада решила, что Вы больше никогда не придете, – сказала я, и во мне что-то задрожало и повело его на кухню.
И вдруг – это настоящее чудо! – в голове вдруг полностью сложился финал «Неопытного привидения», и я невежливо бросилась к компьютеру:
– Я сейчас, только кое-что запишу, я быстро!.. Запишу, переодену халат и приду! Понимаете, я не замарашка в халате и очках на голове, просто в халате у меня вдохновение и в тюбетейке! Вы пока сварите себе кофе, покурите, и мне тоже. Там на столе программка, посмотрите, что сегодня по телевизору, я сейчас, я скоро…