Коллинз Джеки. Русские разборки

   — Пожалуй, лучше мне с ним поговорить. Прояснить кое-что.
   — Нет! — поспешно возразила Берди. — Он на тебя обозлится, а достанется мне. Он всегда так.
   — Какой милый!
   — Да, он очень милый! — убежденно проговорила Берди. — Ты его просто не знаешь.
   Женщины и склонные к насилию мужики. Когда они только поумнеют? Крис чувствовал, что надо постараться раскрыть ей глаза, объяснить, что она совершает ошибку. Но Берди была в состоянии влюбленности — или похоти? — и в данный момент ничего вокруг себя не видела.
   Он позвонил вниз, и вскоре прибыл доктор. Солидный, представительный мужчина. Крис проводил его в спальню, а сам вышел в гостиную и стал дожидаться удобного момента, чтобы отправиться к Джонатану решать его проблемы. Интересно, что у того-то стряслось?
   Когда врач закончил и вышел, у Криса зазвонил телефон. На экране высветился номер Вероны, и он сразу решил, что подруга подождет.
   Переговорив с врачом и убедившисть, что с Берди все в порядке, он двинулся дальше. По дороге перезвонил Вероне.
   — Что там у тебя? — без лишних предисловий спросил он. — У меня сплошные переговоры.
   — Я тебе по-дружески звоню, — начала Верона.
   М-да… Звучит пугающе. Может, сама решила уйти? Было бы неплохо — меньше хлопот.
   — Очень мило с твоей стороны, Верона. — Он подавил зевок. — Ужасно рад это слышать.
   — Боюсь, новости плохие.
   «Опять плохие новости? Что на этот раз?»
   — Тут был оползень, — продолжала она. — Твой дом немного пострадал.
   — Мой дом? — встревожился Крис. — Ты это о чем?
   Я проехала мимо — специально, убедиться, что все в порядке. А там… Наверное, все только что произошло. Там были пожарные машины и «Скорая помощь», и все спрашивали, был ли кто внутри. Я им сказала, что нет.
   — Мой дом? — повторил Крис. — Этого не может быть!
   — Крис, я не виновата, — сказала она противным елейным тоном. — Виновата погода. Дождь так и льет, представляешь?
   — Господи, боже ты мой! — взорвался он. — И сильные повреждения?
   — Да, Крис, сильные. Дом практически накрыт слоем грязи. Нам повезло, что нас там не было — оказались бы заживо погребены.
   — Мой дом накрыло оползнем? Со всем содержимым? — Он никак не мог поверить в услышанное. — Мой дом?!
   — Боюсь, что да.
   — Позвони обоим моим секретарям. Пусть немедленно поедут туда.
   — Я бы позвонила, Крис, но у меня нет их домашних телефонов. Лучше тебе сделать это самому.
   — От тебя много проку, ничего не скажешь.
   — Если бы мы жили вместе, все было бы иначе.
   Он отключил связь, связался ср своим помощником в Лос-Анджелесе, велел съездить на место и посмотреть, что там можно еще спасти.
   — Там внутри сейф, — сказал он. — Найди его! А как найдешь — не спускай с него глаз!

Глава 25

   — Иди за мной. — Беверли поманила Либерти. — У меня есть несколько минут, давай займусь твоими бровями.
   — Я не уверена, что… — замялась Либерти, опасаясь, что Беверли ее изуродует. Ей самой ее густые брови нравились, они придавали изюминку ее лицу — так считала Либерти.
   — Не спорь, сестренка, сама увидишь, — перебила Беверли. — Сделаю бесплатно, так что идем.
   — Ну, ладно, — уступила Либерти и встала. Почему бы нет? В конце концов, терять нечего — кроме бровей. К тому же Деймон Доннел с час назад отбыл, так что самое важное событие уже состоялось.
   Они прошли в гримерную, где Беверли усадила ее в кресло, накинула на плечи полотенце и сказала:
   — Наверняка тебе это сто раз говорили. А теперь и я скажу.
   У тебя прелестная мордашка, великолепно вылепленная. Никогда не думала поработать моделью?
   — Да нет… — ответила Либерти, разглядывая себя в зеркало. — Меня работа модели не привлекает. Я певица.
   — И работа есть? — уточнила Беверли.
   — Да, — вздохнула Либерти. — Работа официантки.
   — А ты хоть отдаешь себе отчет, что с такой внешностью ты могла бы зашибать бешеные бабки?
   — Правда?
   — А то! — Беверли отступила на шаг, изучая лицо Либерти. — Если хочешь, могу свести тебя с агентом, а?
   Что за чудный день! Сперва Деймон, теперь это. Дела определенно идут на лад.
   — С чего вдруг вы ко мне так добры? — не удержалась она.
   — С того, что я через все это сама прошла. И официанткой тоже работала, — пояснила Беверли. — Да уж… И отлично знаю, каково это — когда с тобой обращаются так, словно тебя не существует.
   — Вы все понимаете, — сказала Либерти, дивясь на эту женщину в сногсшибательном костюме от Армани.
   — Я ведь как гримером стала? Мне тоже кто-то помог, — продолжала Беверли. — Так что… когда могу — всегда стараюсь помогать.
   — Но вы такая красивая! — проговорила Либерти. — Почему вы сами-то не модель?
   — Мне нравится моя работа, — ответила та. — Меня все устраивает. К тому же стара я уже моделью быть. Мне скоро тридцать.
   — Много!
   — Для модельного бизнеса — очень много. — Беверли кивнула. — Там таких называют динозаврами.
   — Кого, например?
   — Синди Кроуфорд, Линду Эвангелисту, — небрежно бросила Беверли. — Всех, кому за тридцать.
   — Вот это да!
   — Так что скажешь? Не хочешь попробовать? Заработать настоящие деньги? У Уитни Хьюстон так и получилось: она сначала стала преуспевающей моделью, а уж потом певицей.
   — Может, поймать вас на слове? — неуверенно произнесла Либерти.
   — Обязательно! — поддержала Беверли, доставая смертоносный пинцет. — А теперь сиди спокойно, не шевелись, сейчас мы с твоими бровками разберемся.
   Либерти со страхом поняла, что отказываться поздно.
   — Откинь голову назад и расслабься, — приободрила ее Беверли.
   — А больно не будет?
   — Немножко, может, и будет. — Беверли стала выщипывать волоски.
   — Ой! — закричала Либерти, чуть не выпрыгнув из кресла. — Больно!
   — А ты как думала? — небрежно отозвалась Беверли. — Красота требует жертв. Сама никогда не выщипывала?
   — Нет, — скривилась Либерти.
   — Оно и видно. У тебя тут прямо заросли.
   — Ой!
   — Можно было бы использовать воск, это не так больно, но у меня с собой ничего нет.
   — Боль я могу терпеть, — проговорила Либерти, стиснув зубы, — если хорошо получится.
   — Страдай, девочка. Можешь мне поверить, бразильская эпиляция намного хуже.
   — А это что такое?
   — Э, да ты, я вижу, совсем зеленая.
   Либерти закрыла глаза и стала представлять себе возможный результат. Синди вечно роется в журналах мод и тычет ей в нос старые фотографии Мадонны и Дженнифер Лопес. Когда-то у обеих были очень густые брови, а теперь обе выглядят намного интереснее. Может, их успех связан с бровями?
   Да, точно!
   — Как, по-вашему, продвигаются съемки клипа? — спросила она, чтобы отвлечься от болезненной процедуры.
   — Да грохоту больно много. К этому стилю надо привыкнуть.
   — А вы с этим Джимми знакомы?
   — Я их всех знаю, — ответила Беверли. — Чай, в одних клубах тусуемся.
   — Интересно, наверное, все время со звездами?
   — Да, Джимми крутой парень. Сейчас он на подъеме — если не профукает свой шанс.
   — Мне его музыка нравится, а слова — нет. — Либерти вроде бы притерпелась к боли. — Я мистеру Доннелу так и сказала.
   Беверли замерла.
   — Ты так и сказала Деймону, что слова тебе не нравятся? — переспросила она изумленно.
   — А что? — невинно спросила Либерти. — Не надо было?
   Беверли рассмеялась и помотала головой.
   — Мистеру Деймону никто не высказывает своего мнения. Он же царь и бог.
   — Ну, — беспечно проговорила Либерти, — он меня сам спросил.
   — Да?
   — Я сказала, что музыка мне нравится, а стихи чересчур сексистские. Как и клип. Надо было такое придумать, чтобы девушки трясли перед камерой телесами? Как это понимать?
   — Именно этого хочет публика, — заметила Беверли. — После таких откровенных клипов диски на «ура» расходятся.
   — Тем хуже!
   Беверли продолжила колдовать над бровями.
   — А ты чем хочешь народ удивить?
   — Я исполняю свои песни. Ну, как…
   — Как кто? Дайана Кролл?
   — Нет, она джаз поет. И вообще, я не люблю аналогий. У меня мама была певица, — грустно добавила она, припомнив старые времена, когда Дайан еще выступала. — Я, можно сказать, выросла среди музыкантов. Я была помешана на Шаде.
   — А-а, «Ловелас» — это классика, — согласилась Беверли. — Ты тоже в таком ключе?
   — И да, и нет. Надеюсь все же, что я никого не повторяю. Я Деймону сказала… Я могу называть его Деймоном?
   — Не знаю, — ухмыльнулась Беверли. — Сама-то как считаешь? Можешь?
   — А почему нет?
   — Долго ты с ним разговаривала?
   — Достаточно долго, чтобы он успел дать мне визитку и предложил привезти ему кассету с записью.
   — Ты там поосторожнее, — предостерегла Беверли. — У них у всех одно на уме. Известно что. Пусть он царь и бог, но в глубине души такой же кобель, как все мужики.
   — Это я понимаю, — сказала Либерти. — Но он ведь женат, кажется?
   — Да, женат. Женатее не бывает. А его старая карга… Не советую тебе с ней связываться! Ни в коем случае!
   — Не собираюсь.
   — Ташмир — настоящая хищница, — предупредила Беверли. — Если она тебя застукает со своим мужиком, то вышибет из тебя душу восьмисотдолларовыми шпильками. Я серьезно говорю!
 
   Сразу как объявили перерыв, Синди подхватила подругу под руку и потащила к столу с закусками.
   — Умираю с голоду, — пожаловалась она и набила рот чип-» сами, запивая кока-колой из банки. — У меня от этих танцев уже ноги подкашиваются.
   — У тебя отлично получается, — похвалила Либерти. — Смотришься намного лучше остальных. Из всех них ты самая соблазнительная.
   — А большая у меня задница? — спросила Синди, продолжая налегать на чипсы. — Огромная? Или ничего?
   — Говорю тебе, это то, что нужно. Операторы и осветители слюной изошли.
   — Еще бы, — согласилась Синди и взяла себе печенье. — Эй, а с тобой-то что случилось? Ты какая-то не такая.
   — Беверли мне брови выщипала. Нравится?
   — Небо и земля! Так намного лучше, — сказала Синди, жуя печенье. — Может, и мне сделать? Как думаешь?
   — Забудь про брови, у меня другие новости есть, — перебила Либерти и поведала Синди о своем разговоре с Деймоном.
   — Вот это да! — Синди разинула рот. — Я так и знала, что это будет знаменательный день.
   — Да… — мечтательно проговорила Либерти. — Он был без своих дурацких очков. И знаешь — у него такие красивые глаза! Такие проникновенные и одновременно сексуальные.
   — Что?
   — Что слышала.
   — Вот те на! — Синди ни на секунду не переставала жевать. — Я что-то не врубаюсь. Он же женат, забыла? А у нас с тобой железное правило: к женатым на пушечный выстрел не подходить.
   — Я же не в этом смысле. Просто у него очень выразительные глаза. Будто он тебя насквозь видит. Ну, ты понимаешь… такой пронзительный взгляд.
   — Ну ты даешь! — протянула Синди. — Ты, часом, не влюбилась?
   — Не влюбилась! — возмутилась Либерти.
   Синди с сомнением хмыкнула и глотнула кока-колы.
   — Вот погоди, Кев узнает, с кем ты познакомилась.
   — А Кеву я говорить не собираюсь.
   — Как это?
   — Сначала отнесу Деймону кассету и посмотрю, что из этого выйдет. А уж тогда…
   — Ах, он уже и Деймон? — поддела Синди. — А куда подевался мистер Доннел?
   — Синди, кончай дурака валять, мы серьезно разговариваем!
   — Бедняга Кев! — Синди вздохнула.
   — С чего это он бедняга?
   — А с того, что ты слишком серьезно все восприняла, а это чревато, — нараспев произнесла Синди.
   — Деймон Доннел — это работа, — строго произнесла Либерти. — Вдруг он мне пробиться поможет?
   — Ну конечно, поможет. С его большими выразительными глазами и большим выразительным членом.
   — Какая ты вредная! Все совсем не так.
   — Все с самого начала было так, сестренка. С того дня, как ты положила на него свои очаровательные зеленые глазки.
   — Это потому, что я восхищаюсь его талантом. Он не такой, как все.
   — Они все не такие, как все — когда у них эрекция.
   — Хватит, Синди. Перестань!
   — Перестану, если ты перестанешь.
   После обеда на площадке появилась Ванесса, модная нынче девица, снявшаяся в нескольких клипах, в том числе с Ашером. О чем она усиленно трезвонила на каждом углу.
   Ванесса была пуэрториканка, смуглая знойная искусительница, с волосами до пояса, гибким телом и фантастическим самомнением. Она мнила себя звездой и держалась соответственно. Ее роль в клипе заключалась в том, чтобы виться вокруг Прыткого Джимми, в то время как так называемые толстухи, в разной степени раздетости, колышут вокруг них телесами.
   — Ходячая стерва, — шепнула Беверли. — Меня к ней не подпускают. Всюду таскает своих гримеров — вот пусть и насладятся.
   В алом платье с разрезом, Ванесса так и льнула к Джимми, а тот не возражал.
   После двух дублей Ванесса показала свой норов. Она шагнула к режиссеру и принялась высказывать ему замечания. Говорила она с явным бруклинским акцентом.
   — Парень, мне не по душе, как у вас тут дело поставлено. Как вы меня снимаете? Что это за гребаный свет? Все сначала.
   Малик был недоволен. Какое-то время он ее слушал. Потом, когда к разговору стал проявлять интерес Джимми, Малик рассвирепел и объявил Ванессе, что, если ей что-то не нравится, она может отваливать.
   Она отвалила.
   Малик тут же объявил перерыв, отошел в сторонку и набрал номер.
   Через пару минут он прямиком направился к Либерти.
   — Кажется, это ты сегодня с Деймоном говорила, да? — Та кивнула. — Тебя вроде бы Либерти зовут? — Она опять кивнула. — О'кей, Либерти, тебе, похоже, подфартило.
   — Что?
   — Деймон хочет, чтобы ты снималась в клипе.
   — Я?
   — Да, ты.
   — В каком качестве? — не поняла она.
   — Вместо Ванессы.
   — Я… я пою, а не танцую.
   — А Ванесса что? Танцует? — усмехнулся он. — По-моему, нет.
   — Но…
   — Послушай меня. — Он начинал терять терпение. — Тебе надо только делать то, что делала она — виться вокруг Джимми и изображать страсть. Это ты можешь?
   — Вы, может, не заметили, но у меня подвернута лодыжка и ожог на руке.
   — Руку закроем, а двигать ногами тебе не придется. Льни к нему — и все.
   — Послушайте, я…
   — Бев, Фантазия! — позвал Малик, не дав ей договорить. — Идите сюда! Деймон хочет, чтобы эта девушка выглядела как надо. Нарисуйте ей лицо, волосы удлините — короче, все сделайте, как положено. Фантазия, посмотри, платье Ванессы на нее налезет? И надо какими-нибудь перьями ей руку прикрыть. За работу, дамы, мы и так выбились из графика.
   Либерти покачала головой. Что за день? Чем она это заслужила?
   А с другой стороны — почему бы и нет? Разве она не молила судьбу об удаче?
   Беверли отвела ее назад в гримерную и опять усадила в кресло.
   — Видишь, что значит — брови выщипаны? — усмехнулась она. — Так, девочка, сейчас мы тебя красивой сделаем.
   — Это какой-то сон! — Либерти все качала головой. — Разве так бывает?
   — Деймон дал команду — все под козырек. — Беверли отступила назад и критическим взором оглядела Либерти. — Надо полагать, ты ему приглянулась. А сколько заплатят, не сказали?
   — Об этом разговора не было. Попросить столько же, сколько Синди платят?
   — И думать не смей! — возмутилась Беверли и принялась влажной губкой накладывать ей на лицо основу под грим. — Проси тысячу баксов, потому что ты в главной роли.
   — Тысячу? — Либерти не поверила своим ушам. — Они ни за что не согласятся. Это же куча денег!
   — Хочешь, я им скажу? — предложила Беверли. — У меня с этими ребятами разговор короткий.
   — А можете?
   — Запросто. А ты, когда станешь звездой, возьмешь меня персональным гримером. Да, и еще: если кто спросит — ты в профсоюзе.
   — А ничего, что это неправда?
   — Девочка, — покачала головой Беверли, — тебе еще учиться и учиться. В делах ничего не смыслишь. Сколько тебе лет?
   — Девятнадцать. Я смыслю. Я уже немного покрутилась.
   — Девятнадцать? Сущий ребенок. И раз большой испорченный дядя Деймон положил на тебя глаз — будь очень и очень осторожна.
   — В каком смысле?
   — Я тебе уже говорила и могу повторить: Деймон играет по-крупному. — Беверли пальцем наложила ей на веки тускло-медные тени. — Очень и очень по-крупному.
   — Главное — чтобы ему моя кассета понравилась.
   — И что ты тогда станешь делать? — спросила Беверли, придирчиво оглядывая свою работу. — Думаешь, переспишь с ним и получишь контракт на диск? Если таков твой план, советую сперва подписать контракт.
   Либерти пожала плечами.
   — Пока у меня никакого плана нет.
   — У тебя, может, и нет, а у Деймона уже наверняка есть.
   — Вы же сами сказали, он женат.
   — В мире хип-хопа брак ничего не значит. — Беверли достала бежевый блеск для губ. — Для этих ребят это как спорт, трахаться направо и налево для них привычное дело. Да уж… — она закатила глаза, — я бы тебе столько порассказала!
   — Вы как будто разочарованы в жизни, — вздохнула Либерти. — Не может быть, чтобы они все были такие.
   — Ты, конечно, можешь думать что угодно, но я говорю тебе сущую правду.
   — Если она такая, правда, то это очень грустно.
   Позволь рассказать тебе, как действуют эти ребята, — сказала Беверли. — Находят красивую девочку, пользуют ее, пока не надоест, и отваливают. Да, и еще: если застукает жена, они просто везут ее в ювелирный магазин и покупают очередное кольцо с бриллиантом в десять каратов. А что такого? У них все измеряется деньгами.
   — Зачем вы все это мне рассказываете?
   — Затем, что тебе тут все в новинку. А еще потому, что ты редкая красавица — особенно теперь, когда я поработала над твоими бровями.
   — Спасибо вам. Значит, все это — благодаря бровям?
   — Слушай меня и мотай на ус. Деймон любит красивых девочек. Он как Принц. Все лучшее подгребает под себя. И в данный момент это ты.
   — Знаете, Бев, что бы ни думали, я кое-что уже повидала. Когда работаешь официанткой, быстро учишься понимать, что именно нужно мужикам. У меня и парень есть. Говорю вам: я за себя постоять умею!
   — Не сомневаюсь. Только теперь ты переходишь в другую, новую для себя лигу, и я призываю тебя к осторожности.
   — Хорошо.
   — Не верь ни в какую лесть и обещания. Станут обещаниями кормить — непременно советуйся с адвокатом и фиксируй все на бумаге.
   — Спасибо, это хороший совет.
   — И бесплатный к тому же, — добавила Беверли, нанося Либерти темные румяна.
   — Одна беда — адвоката у меня нет, — жалобно проговорила Либерти.
   — М-ммм… — Беверли улыбнулась. — Почему-то меня это не удивляет.

Глава 26

   Когда Джет прибыл на съемочную площадку, Беверли еще колдовала над лицом Либерти.
   — Покрутись здесь чуток, — сказала Беверли, на секунду оторвавшись от дела, чтобы чмокнуть его в щечку. — Я скоро закончу.
   — Нет, — возразил он. — Рэп — это не для меня. Мне надо идти.
   — Ну, тогда хоть с Либерти познакомься, раз уж зашел.
   — Кто такая Либерти?
   — Восходящая звезда. — Беверли подмигнула Либерти. — И она перед тобой.
   — Привет, — сказал Джет, мельком взглянув на девушку в зеркало.
   — Привет, — отозвалась та таким же безразличным тоном.
   Тот факт, что они едва обменялись взглядами, Беверли поразил: она не сомневалась, что Джет моментально начнет увиваться вокруг этакой красотки. Может, он и впрямь влюбился?
   — Позвонил? — спросила она, продолжая работать.
   — Набирал несколько раз — никто не подходит. — Он сжал кулаки. — Похоже, придется ждать до понедельника.
   Тут его осенило, что в понедельник в Нью-Йорке уже будет Джанна. Черт! Как все сложно!
   — Хочешь чего-нибудь? Кофе, например? — предложила Беверли.
   — Нет, Бев, спасибо. Ты занята, я лучше пойду. Потом созвонимся.
   Он вышел со студии и направился домой, а по дороге вспомнил, что надо бы матери позвонить. Его стала мучить совесть. Едва приехав к Сэму, он немедленно взялся за телефон — чтобы не передумать. Эди сняла трубку.
   — Мам?
   — Давненько меня так никто не называл, — ответила Эди сравнительно трезвым голосом.
   — Это Джет, — сказал он и тут же потянулся за сигаретой.
   — Я догадалась. Кроме тебя, мамой меня никто не величает, ты ведь мой единственный сын. Давно не общались, — с укором проговорила она.
   — Я же теперь в Италии живу, — ответил он. Не больно она рада его слышать. — И тебе это известно.
   — А сейчас-то ты где?
   — Сейчас — в Нью-Йорке. Прилетел на несколько дней.
   — Зачем?
   — С Редом повидаться, — пояснил он, понимая, что мать это не обрадует.
   — С этим мерзавцем! — с горечью сказала Эди. — Зачем он тебе нужен?
   — Сам вызвал. И билет прислал.
   — А-а, — надулась Эди. — Он тебя вызвал — и ты тут как тут.
   — Да, мам, — признал он. — Я тут как тут. Но он мой отец, а леди Джейн сказала, что дело срочное.
   — Ты и с ней говорил? С этой ведьмой?
   — Это она мне звонила, — оправдывался Джет. — А когда они билет оплатили, я решил, почему бы не слетать на халяву. Заодно и тебя повидаю.
   — Халявы не бывает, Джет, — поучительно сказала Эди. — За все рано или поздно приходится платить.
   — Все может быть, — согласился он и глубоко затянулся.
   — Твоего отца только могила исправит, — категорично заявила Эди.
   — Согласен.
   — Когда мы с тобой увидимся?
   — А ты хочешь? — ответил он, припоминая, как они поссорились в прошлый раз. Он даже не помнил, из-за чего.
   — Хочешь, приезжай завтра? — предложила она. — Я буду дома. Я всегда дома.
   — Не знаю, мам, — ответил он. — Мне надо кое-кого встретить в аэропорту, а вечером я обещал Максу быть на репетиции его свадьбы.
   — Максу? — удивилась она. — С каких это пор вы с ним стали друзьями?
   — Он меня пригласил, я решил пойти.
   — Зачем?
   — Послушай, — сказал Джет, меняя тему, — а самой тебе в город не с руки?
   — Что я там забыла? — огрызнулась она. — Ненавижу этот город! Как и всякое место, где вынуждена дышать одним воздухом с Редом Даймондом.
   — Тогда на неделе попробуем встретиться. Последовало долгое молчание. Наконец Эди сказала:
   — Ты его уже видел?
   — Кого? — Джет прикинулся дурачком, хотя отлично понял вопрос.
   — А ты на кого подумал? — вспылила Эди. — Этого сукина сына, который был моим мужем.
   — А… Да, видел, — ответил Джет небрежно. — Он заявился к Максу на мальчишник.
   — Да что у вас там такое? Семья воссоединяется, что ли? — У нее слегка заплетался язык. — Откуда-то вдруг Макс взялся. Твоя семья — это я, а не сводные братья.
   — Я знаю, мам.
   — И Крис там? — спросила она, решив вызнать все до конца.
   — Да, он тоже здесь.
   — Тебе известно, что это он оплатил твою поездку в Италию и лечение?
   — Откуда ты знаешь?
   — У меня свои источники. Ты должен его отблагодарить. Не сомневаюсь, Макс даже копейки не дал. Скупердяй! — добавила она с негодованием. — Яблоко от яблони…
   В трубке послышался звон льда в бокале — еще один знакомый с детства звук. Эди всегда начинала день со стаканом в руке, это было одно из его самых ранних воспоминаний.
   — Мам, с тобой все в порядке? — осторожно поинтересовался он. — Ты там не пьешь?
   — Выпила стакан воды, — воинственно ответила Эди. — Разрешаешь, мистер исправившийся алкоголик?
   Во избежание ссоры Джет поспешил сменить тему.
   — Ты… У тебя сейчас кто-нибудь есть? — небрежно спросил он. — Какой-нибудь юный жеребчик?
   — Не твое собачье дело! — огрызнулась она, явно под градусом. — И уж постарайся вести себя прилично с моими друзьями, а то я помню, как в прошлый раз тебя учили уму-разуму.
   Отлично. Дивные воспоминания. Хоть он и был обкуренный, но отлично помнил, какого подонка она тогда содержала.
   Велика важность, отпустил несколько реплик в адрес неудачника. Откуда ему было знать, что он из профессиональных боксеров?
   — Мам, я тебе завтра позвоню. — Джету захотелось положить трубку.
   — Валяй, — пробурчала Эди. — Если время найдешь. Джет положил трубку и затушил сигарету. Что ей точно удалось, так это испортить ему настроение.
   Но в этом, увы, не было ничего нового.
 
   Макс разволновался. Какую игру затеяла Марина? И как ему это узнать?
   Все это так подозрительно. Сначала в контору заявляется Владимир, затем Марина начинает уверять, что никогда не была замужем за этим русским, зная, что он видел документы.
   Подлинные или фальшивка? Может, обратиться к эксперту?
   Нет, этого делать нельзя. Нельзя втягивать посторонних и посвящать их в свои проблемы.
   Черт бы их всех побрал! Он оказался в дурацком положении.
   Он позвонил Эми.
   — На нашу встречу ты так и не приехала, — упрекнул он, с готовностью вымещая на ней свое плохое настроение.
   — Прости! Я не виновата. У бабушки был приступ общительности, я никак не могла улизнуть.
   — А как она поживает? — смягчился Макс, понимая, что зря набросился на невесту.
   — Для своих девяноста лет — прекрасно, — оживилась Эми. — Выглядит так, что никто и не задумается о ее возрасте.
   Эми засмеялась.
   Макс хранил молчание. Ему было не до смеха. Потом сказал:
   — Тогда вечером поужинаем вместе? Только ты и я.
   — А я собиралась лечь пораньше, — ответила Эми неуверенно.
   — Обещаю, что доставлю тебя домой в пристойное время. Снова наступило молчание. Его нарушила Эми.
   — Макс, у тебя все в порядке? — спросила она.
   — Я же тебе говорил: у меня голова забита работой. Позже поговорим.