Коллинз Джеки. Русские разборки

 
   Макс вел машину нервно и резко тормозил на каждом светофоре, заставляя «Мерседес» неуклюже клевать носом. Шофера он отпустил, чтобы иметь возможность поговорить с Крисом наедине.
   — Какие новости? — спросил Крис, проверяя, застегнут ли ремень безопасности. — Ездил вчера?
   Макс кивнул.
   — И в квартиру проник?
   — Легко.
   — И?
   — У Марины, оказывается, было много секретов. Я нашел ее шкатулку, где она прятала свои, бумаги. — Макс резко отвернул от зазевавшегося пешехода.
   — Ты забрал этот ящик?
   — Да.
   — Это называется «изъять с места преступления улики, не являющиеся твоей собственностью». Это опасный шаг, Макс. Как юрист тебе говорю.
   — Я это сделал ради дочери. Мне надо оградить Лулу.
   — И что ты там нашел?
   — Полмиллиона баксов наличными. Каково, а?
   — Наличными? Это твои деньги?
   — Нет. Я ей перевел крупную сумму на счет в банке. Плюс оплата ее квартиры. Я плачу ей только алименты, да и те через банк.
   — Тогда откуда у нее взялись наличные?
   — А кто ж знает? Это еще не все. Еще там лежали несколько неоправленных камней в пластиковых пакетиках. Бриллианты и изумруды, крупные, на пару «лимонов» потянут. Я в растерянности.
   — Что еще?
   Хороший вопрос. Ее метрика. Она оказалась на десять лет старше, чем говорила — то есть ей было не тридцать девять, а сорок девять. И копия ее свидетельства о браке с Владимиром. — Тут Макс чуть не въехал в бампер впереди идущего такси. — Кругом меня облапошила. Вот дрянь!
   — Макс, она умерла, — напомнил Крис. — Теперь ничего не изменишь.
   — Да, конечно, — с горечью согласился тот. — Но как она могла поступить так с Пулу? Вся ее жизнь — сплошной обман.
   — Ну, она ведь не думала, что все так кончится.
   — Еще там была записная книжка с кучей имен, о которых я никогда не слышал, преимущественно русских.
   — Может, ее московские знакомые?
   — Да нет, телефоны сплошь американские. У нее была тайная жизнь, о которой никто не догадывался. Во всяком случае — я.
   — Не хочешь передать это все полиции? И пусть разбираются?
   — Это не вариант, — сказал Макс и гуднул блондинке в «Вольво», вздумавшей его подрезать.
   — Не вариант? — переспросил Крис.
   — Пойми, Крис, я должен оградить ребенка.
   — Макс, даже не знаю, что сказать. Ты что, сам будешь этого Владимира ловить? Что-то я не замечал за тобой талантов Брюса Уиллиса.
   — Понятия не имею, что буду делать. Но я уверен, что надо подождать, и Владимир объявится и снова будет требовать денег, и вот тогда-то я обращусь в полицию или ФБР.
   — Знаешь, — задумчиво проговорил Крис, — я одной вещи понять не могу… Может, ты мне объяснишь?
   — Что именно?
   — Сейчас ты не можешь им рассказать, что знаешь. А когда он явится и потребует от тебя еще денег, тогда сможешь?
   — Вот именно!
   — А какая разница? Пресса в любом случае будет вонять.
   — Знаю. Но мне нужно пару дней, чтобы собраться с мыслями и все обдумать.
   Крис пожал плечами. Макс не слушал его советов, он затеял опасную игру, и Крис не имел желания в ней участвовать.
   — Ну раз ты знаешь, что делаешь… — протянул Крис, которому больше всего на свете хотелось сейчас очутиться где-нибудь подальше отсюда и укрыться от всех свалившихся на него проблем, своих и чужих.
   — Пока не знаю, — признался Макс, — но скоро буду знать.
 
   Среди фотографов Антонио слыл личностью легендарной. Он снимал Ричарда Аведона, Дэвида Бейли и Хельмута Ньютона. Чудаковатый семидесятилетний итальянец кинулся обнимать Джанну, как возлюбленную после долгой разлуки, осыпал ее комплиментами и двусмысленными намеками. Он был небольшого роста, аккуратный, щупленький, тщательно одет и причесан и отличался крайней требовательностью по отношению к своим многочисленным помощникам. Работал он только под настроение, и его ранние работы украшали ведущие фотогалереи мира и продавались за многие тысячи долларов.
   Не обращая никакого внимания на Джета, он проводил Джанну в гримерную, не переставая говорить по-итальянски о том, как ее красота расцветает с каждым годом все больше и больше.
   Джанна была на седьмом небе.
   — Ты с ним спала? — спросил Джет, когда его усадили в соседнее кресло и тоже стали гримировать.
   Джанна загадочно улыбнулась, что означало безусловное «да».
   — Поверить не могу! — возмутился Джет, окидывая ее оценивающим взглядом. — Он же тебе в дедушки годится!
   — Мне было пятнадцать, — ответила Джанна. — Моя первая обложка для итальянского «Вог». Антонио был такой знаменитый и такой обворожительный, что устоять не было сил.
   — Обворожительный! — фыркнул Джет. — Не могу себе представить!
   — Он потрясающий, carino. Сам увидишь.
   — Да уж… Пока что я только вижу, как он облизывается, глядя на тебя. Чувствую, денек выдастся на славу.
   — Ревнуешь? — удивилась Джанна, откровенно получая удовольствие от происходящего.
   — Спятила? Ревновать к этому старцу?
   — Обожаю, когда в тебе просыпаются собственнические чувства, carino, — промурлыкала Джанна, гладя его по ноге. — Ты у меня такой страстный!
   Он не чувствовал никакой страсти. Он был на взводе и в каком-то замешательстве. Все мысли — только об Эми, а вот, пожалуйста, говорит с Джанной о какой-то ревности. Если бы она только знала правду!
 
   — Папа! — Лулу с радостным криком бросилась к отцу. — Мой папа пришел!
   — А меня? — жалобно спросил Крис. — Даже не обнимешь дядю?
   Девочка улыбнулась, наслаждаясь тем, что вновь оказалась в центре внимания.
   — Ладно, Лулу тебя тоже обнимет. — Она лукаво улыбнулась.
   — Ты себя хорошо вела? — спросил Макс.
   — Очень хорошо, — заверила Эми.
   — Поедем домой! — заявила Лулу, дергая отца за рукав. — Сейчас!
   — Уже едем, — пообещал Макс и беззвучно поблагодарил Эми, которая пошла провожать их до дверей.
   — А Джет себя тоже хорошо вел? — спросил Крис и тут же пожалел: Эми зарделась, и он понял, что она догадалась, что ему все известно. Вот досада! Так промахнуться!
   — Я тебе потом позвоню, — сказал Макс, не замечая смущения невесты.
   Лулу выбежала из квартиры, и не подумав попрощаться с Эми. Впрочем, Эми не обратила на это внимания, она была счастлива остаться одной.
   С какого же момента все пошло не так? Ну да, конечно, с» того самого, как она переспала с братом Макса. А Крис, похоже, все знает. Как он на нее посмотрел, когда спросил: «Джет себя тоже хорошо вел?» Ясно, что знает. Позор-то какой! А вдруг он Максу расскажет?
   Это невозможно. А если возможно?
   Ну вот, появилась еще одна забота.
 
   Леди Джейн Бэнтли сидела у себя в спальне в раздумьях о будущем. Адвокат сработал быстро, и это хорошо. Зато добытая ею информация… Теперь она знает слишком много тайн Реда Даймонда, причем сама ему об этом сказала, а надо было бы сперва убраться подальше из его дома. Он человек опасный, уж ей-то это было хорошо известно.
   Но и это не выход: уберись она, и Ред ни за что не выплатит ей тех денег, какие она требует. А после шести с лишним лет, прожитых с Редом Даймондом, она заработала каждый цент потом и кровью.
   Конечно, тридцать пять миллионов — большие деньги. Но за жизнь с Редом Даймондом можно потребовать миллиарды. Она заслужила солидные отступные — она потратила на него годы.
   Адвокат посоветовал ей не беспокоиться.
   — Он ничего не может вам сделать, — сказал он. — И выставить на улицу не может, так что оставайтесь в доме, никуда не съезжайте.
   Легко ему говорить! Не он же терпит беспрестанные вторжения Реда Даймонда, сопровождающиеся потоком оскорблений. Один раз она попробовала запереться, но вышло еще хуже. Он начал барабанить в дверь своей тростью со стальным наконечником и орать мерзости.
   На крик сбежались Дайан, кухарка Мей и две горничных. Ред сердито замахнулся на них клюкой, и они скрылись с глаз.
   В конце концов леди Джейн отперла дверь и оказалась под градом еще более грубых оскорблений.
   Пока это только словесные оскорбления, она еще согласна потерпеть. Если же он зайдет дальше, она вызовет полицию, и вряд ли Реду это понравится. Особенно сейчас, когда вся пресса кричит об убийстве бывшей жены Макса — женщины, которая всегда была неприятна леди Джейн.
   Марина Даймонд была лживая и честолюбивая особа, к тому же русская. Без роду и племени, а для леди Джейн Бэнтли люди, которые лезут из грязи в князи, просто не существуют.
 
   Эми опоздала на фотосессию. У входа в студию стоял Найджел с сигаретой в зубах.
   — Увидишь эту парочку — закачаешься! — мечтательно произнес он, пуская ровные колечки дыма. — Никогда еще наши шмотки так классно не смотрелись. Мужская коллекция выглядит божественно. Шик и простота. Очень по-итальянски. А Джет… О, боже! — Он перевел дух. — Ой, что это я, прости меня, дорогуша, я все о моде да о моде, а ты, бедняжка…
   — Об этом я говорить не хочу, — отрезала Эми и поздоровалась за руку. — Скажу лишь, что свадьбу мы откладываем — ты, пожалуйста, передай всем.
   — Нет! — ахнул Найджел. — Не может быть!
   — Найджел, после всего случившегося это сделать необходимо, сам посуди.
   — Наверное, ты права, — согласился он и затушил сигарету. — Но до чего жаль…
   — Репортер из «Пипл» тут? — деловито спросила Эми, желая побыстрей приступить к работе.
   — С ним там Иоланда. Мы уж тебя сегодня и не ждали, даром что у нас съемки.
   — От меня толку мало, — объяснила Эми. — Вчера я сидела с Лулу, а сейчас Макс ее к себе забрал.
   — Но Макс наверняка…
   — Говорю: он с дочкой. — Эми вошла в студию. — С ним все в порядке, Найджел. За него не тревожься.
   Тут она увидела Джета. Он стоял перед камерой, невероятно красивый в легком кремовом пиджаке, голубой рубашке в полоску и тертых джинсах. Волосы слегка растрепаны, синие глаза неотразимы.
   Джанна, в прозрачной белой блузке, завязанной на узел под ее роскошной грудью, узких белых брючках и босоножках со стразами, позировала с ним в обнимку. Ее каштановые волосы были собраны на макушке и ниспадали соблазнительными локонами.
   Найджел был прав: вместе они смотрелись неотразимо.
   Из динамиков лился эротичный голос Фрэнка Синатры. Антонио всегда работал под Синатру, Тони Беннета или Дина Мартина. Он был старомоден в своих пристрастиях.
   — Эми! — воскликнула Джанна при виде девушки и кинулась ее обнимать. — Какая жалость! Какое несчастье! Настоящая трагедия! Но все ведь будет bene, si?
   — Спасибо, Джанна, — поблагодарила Эми и быстро переглянулась с Джетом. Интересно, им когда-нибудь удастся поговорить или нет? Она уже и не надеялась.
   — Простите! — закричал Антонио. — Мы здесь работаем! Джанна, красавица моя, быстро вставай перед камерой!
   — Маэстро зовет, — сказала Джанна и облизнула сочные губы. — Ты видела Джета? Он тебе понравился? Мой мальчик-янки сегодня неотразим. Как это у вас говорится? Так бы и съела!
   Эми вдруг непреодолимо захотелось закричать во весь голос. Но кто ее поймет? Все решат, что она свихнулась, а ей ведь о работе думать надо. Она приклеила улыбку и направилась к Иоланде и репортеру журнала «Пипл». Хватит страдать, пора заняться делом.

Глава 52

   — Я хотела поговорить с тобой до того, как ты прочтешь об убийстве миссис Даймонд в газетах, — сказала Дайан. — Несколько сообщений тебе оставила. Почему ты раньше не позвонила?
   — Прости, — сказала Либерти. — Я только что увидела «Нью-Йорк пост».
   — Хоть это все и ужасно, на нас это не очень отразилось, — продолжала Дайан. — Макс Даймонд с ней развелся, хотя Ред, конечно, недоволен шумихой.
   «Какая разница, доволен Ред Даймонд или нет? — подумала Либерти. — Меня это не касается».
   — Я в Лос-Анджелесе, — выпалила она.
   — Что? — ахнула Дайан.
   — Меня взяли фотомоделью.
   — Ты улетела в Лос-Анджелес и мне ничего не сказала?
   — Все произошло внезапно.
   — Что именно?
   — Моя новая подруга Бевеоли представила меня одному агенту, а тот послал меня на просмотр. И мне, представляешь, сразу дали работу. Здорово, скажи?
   Судя по всему, Дайан так совсем не считала.
   — Тебе всего девятнадцать лет, ты совсем неопытная, — встревожилась она. — С чего ты взяла, что это все по закону? Может, из тебя хотят сделать рабыню? Такие вещи в наше время не редкость.
   — Мам, ты насмотрелась криминальной хроники.
   — При чем здесь хроника? Это жизнь! Ты что-нибудь знаешь о людях, которые тебя туда привезли?
   — Меня никто никуда не привозил, — сказала Либерти. — Модельное агентство вполне респектабельное. Меня поселили в шикарном отеле на берегу моря и обращаются со мной, как с принцессой. Работаю со знаменитым фотографом, он снимает меня для обложки нового журнала.
   — Как у тебя все быстро! — поразилась Дайан. — Вчера еще хотела стать певицей, а сегодня уже модель.
   — Мама, я и сейчас хочу стать певицей, — терпеливо проговорила Либерти. — Ты же знаешь, это моя самая большая мечта. Но за эту работу мне хорошо заплатят. Я не могла отказаться и совсем не жалею.
   — Деньги — не главное в жизни, — сказала Дайан.
   — Неужели? Кто бы говорил, мама! — вскинулась Либерти. — И ты не ради денег пошла работать к мистеру Даймонду?
   — Это совсем другое.
   — Ладно, мама, — сказала Либерти, торопясь завершить разговор. — Давай я тебе все расскажу, когда вернусь? И даже угощу тебя шикарным ужином. Хорошо?
   — А когда тебя ждать?
   — В четверг вечером.
   — Либби, — с сомнением произнесла Дайан, — нам с тобой… нам надо спокойно сесть и поговорить.
   — О чем? — спросила Либерти, опасаясь, что мама узнала о переезде Синди и собирается прочесть ей лекцию об опасностях, подстерегающих в Нью-Йорке молодую девушку, когда она живет одна.
   — То, что я тебе об отце сказала… это не совсем правда.
   — А на самом деле что?
   — Не по телефону, придешь — поговорим!
   — Мама, — вскинулась Либерти, — я тебя умоляю… Зачем же ты мне врала?
   — Ты сама поймешь, когда я тебе все расскажу.
   — Да? — Она покачала головой. — Сомневаюсь, что пойму.
   Расстроенная и сбитая с толку, она вернулась за стол и протянула телефон Тедди, Только подумаешь, что ты наконец узнала правду — как на тебе, все сначала.
   Она уже жалела, что позвонила матери. Теперь весь день, считай, испорчен. Где только сейчас Синди? Она так сейчас нужна! Они ведь всегда друг с другом делились — и плохим, и хорошим.
   Ею снова занялась команда. Опять новый облик. Другая прическа, другой макияж, необыкновенно эротичный цельный купальник красного цвета с соблазнительными вырезами.
   На площадке Чип, чуткая душа, спросил, все ли у нее в порядке.
   — А что? — забеспокоилась она. — Я плохо выгляжу?
   — На «Полароиде» у тебя такой вид, будто что-то случилось.
   — Прости, — смутилась она. — Это я с мамой поговорила. Не могу ее понять.
   — Да-а, — понимающе протянул Чип. — Насколько спокойнее было бы жить, если бы мы понимали своих родителей!
   — Это уж точно, — согласилась Либерти.
   Она сделала над собой усилие и постаралась больше не думать о разговоре с матерью, целиком сосредоточившись на работе.
   В шесть часов Чип объявил, что рабочий день окончен.
   — Приглашаю всех на ужин, — сказал он, улыбаясь. — В «Прибрежный плющ». Встретимся в половине восьмого в холле.
   — Что такое «Прибрежный плющ»? — спросила Либерти, когда они с Умой возвращались в отель.
   — Такой ресторан, — ответила Ума с таким видом, будто Либерти с луны свалилась.
   — А мне и надеть-то нечего, — нахмурилась Либерти.
   — Мы в Лос-Анджелесе, — сказал Чип. — Здесь наряжаются только на официальные мероприятия. Или когда идешь в «Хилтон».
   — Джинсы сойдут, — добавил Куинн. — Это же не официальный ужин.
   Они гурьбой ввалились в фойе отеля и двинулись к лифту. И тут раздался мужской голос:
   — Либ? Куинн взволнованно зашептал:
   — Бог ты мой! Это же Тони А! Ты с ним знакома?
   Либерти остановилась и обернулась, а к ним уже устремился красивый молодой человек в белом. За ним едва поспевали его друзья.
   — Тони? — ахнула Либерти. — Это ты?
   — Либби! Глазам своим не верю! — Он бросился ее обнимать, потом отступил на шаг и оглядел ее с ног до головы. — Вы только посмотрите! Какая красавица!
   — Сам ты «красавица», — пробурчал Куинн.
   — Заткнись! — одернул Тедди. — Они знакомы, вот это да!
   — Кто это — Тони А? — спросила Ума, наблюдая за пылкой встречей Либерии с молодым человеком.
   — Самый модный сейчас испаноязычный певец, — пояснил Тедди, потирая руки. — Рики Мартин на «Грэмми» его группу до небес превозносил.
   — Голубой, а строит из себя натурала, — проворчал Куинн. — Но все равно хорош!
   — Фантастика! — восклицал Тони, оглядывая Либерти и в недоумении крутя головой. — Что ты тут делаешь?
   — Снимаюсь для одного журнала, — ответила она.
   — Так ты модель? — Он сверкнул белоснежными зубами.
   — А ты — Тони А, — ответила Либерти. — Я тебя по радио слышала, но никак не думала, что это ты и есть.
   Тони Артуро. Пуэрто-риканский мальчик, живший по соседству с ней в Гарлеме, пока Дайан не увезла ее на Манхэттен в дом Даймонда. Мальчик, водивший ее кататься на досках в Центральный парк, показавший ей первые аккорды на гитаре, помогавший с уроками. И потом, когда она переехала к тете Арете, он был ее постоянным парнем, пока его семья не перебралась в Майами.
   Тони Артуро, ее первая любовь. Теперь его зовут Тони А, он восходящая поп-звезда и занимает первые строчки во всех хитпарадах. Такая популярность!
   — А знаешь, — с улыбкой сказал он, — я о тебе часто вспоминал. Все гадал, чем ты сейчас занимаешься.
   — А что ж не позвонил? Не написал?
   Он пожал плечами.
   — После Нью-Йорка здесь все для меня было по-другому. Я пошел на эстрадный факультет, а там отдыхать некогда. Одна работа. У мамы на меня были большие виды.
   — Ты классно выглядишь, — проговорила Либерти и провела рукой по его выгоревшим на солнце длинным волосам.
   — Ты тоже. Я всегда знал, что из тебя вырастет настоящая красавица.
   — Спасибо.
   — Ты была такая тоненькая, маленькая, на длинных тощих ножках и с пугливыми зелеными глазами.
   — А причесочку свою прикольную помнишь? «Рыбий хвост»? — поддразнила она.
   Оба принялись хохотать.
   — Может, сходим потом куда-нибудь выпить? — предложил Тони. — Наверстаем упущенное.
   — Когда?
   — Я сегодня выступаю на благотворительном вечере в Беверли-Хиллз. Вернусь часам к одиннадцати.
   — Позвони мне, — сказала Либерти. — Если спать не буду, с удовольствием пообщаюсь.
   Около них возник темноволосый узкобедрый мексиканец.
   — Не хочешь представить меня своей подруге? — обратился он к Тони, удивленно поднимая выщипанные брови.
   — А, конечно, — сказал Тони, слегка смутившись. — Это Гектор, это Либерти.
   — Привет, Либерти, — сказал Гектор, нахально раздевая ее взглядом.
   — Мы с Либби вместе учились в школе, — пояснил Тони. — И жили рядом.
   — Давно это было, — улыбнулась Либерти.
   Ловко устроились, — сказал Гектор, собственническим жестом беря Тони за локоть, что не укрылось от Либерти. — Нам надо ехать. Опаздывать нельзя.
   — Что ж, — с сожалением произнесла Либерти, — рада была тебя повидать, Тони. Ты теперь такой знаменитый!
   — Я тоже рад, малышка Либби. И ты о-о-очень красивая!
   — Ну же! — поторопил Гектор, в нетерпении постукивая по часам. — Лимузин ждет.
   — Ничего, подождет, — улыбнулась Либерти.
   — Вот именно, — улыбнулся в ответ Тони. — Ну, пока. Не забудь: я вечером позвоню.
   Она не сдержалась и чмокнула его в щеку.
   — Всегда тебя вспоминаю, — шепнула она. — Ты — самое лучшее, что было в моем детстве.
   Гектор не дал ей договорить и увел Тони за собой. Тедди пребывал в радостном возбуждении.
   — Подумать только, ты знакома с Тони А! — восторженно воскликнул он. — Причем близко!
   — Мы это уже поняли, — сухо произнесла Ума и загнала всех в лифт.
   — Если ты его так хорошо знаешь, — сказал Куинн, — посоветуй побольше крутить своей круглой задницей, а то его поклонники из голубых обижаются, что он строит из себя натурала. Кого он хочет обмануть?
   — Когда я была с ним знакома, он голубым не был, — растерянно проговорила Либерти.
   — А теперь стал, — ехидно сказал Куинн. — О нем среди голубых только и говорят.
   — Да?
   — Это все знают. А тот, второй, это его дружок.
   — С чего ты взял? — удивилась Либерти, вспоминая, как хорошо им было вдвоем с Тони. Но черту они никогда не переступали. Она была совсем девчонкой, но уже тогда понимала, что целуется Тони потрясающе. Почти как Деймон. И никогда не отказывался принять от нее услуги, которым ее обучила Синди.
   Сладостные воспоминания!
   — С того, что это видно невооруженным взглядом! — огрызнулся Куинн. — Этот тип страшно ревновал. Готов был убить тебя на месте.
   — Неужели?
   — А то! Если бы Тони еще хоть чуть-чуть задержался, тот бы закатил скандал. Не надейся, что он тебе сегодня позвонит. Гектор ему не позволит.
   Лифт остановился на ее этаже, и Либерти вышла.
   — Не забудь: в полвосьмого внизу! — напомнил Чип. — Одежда повседневная.
   Конечно. Другой у нее и не водится. Последнее нарядное платье у Либерти было в двенадцатилетнем возрасте.
   «Вот оно как… — подумала она. — Тони Артуро — это Тони А. И он сумел пробиться…»
   Она открыла номер и с изумлением увидела, что повсюду расставлены корзины с орхидеями. Белые, сиреневые, розовые — корзины с экзотическими цветами стояли на всех поверхностях.
   К самой большой корзине была пришпилена записка. Либерти взяла ее и прочитала:
   «От орхидей я падаю без чувств. От тебя — тоже. Деймон».
 
   — ЛЛ?
   Это был Деймон. Так ее больше никто не называл.
   Либерти затрепетала. Мало орхидей — он еще и сам звонит!
   — Спасибо за прекрасные цветы, — сказала она. — Как я повезу их в Нью-Йорк?
   — На самолете, — небрежно сказал он.
   — Я не унесу — их слишком много. Да и авиакомпания не разрешит.
   — Ты полетишь на моем самолете, — уточнил он.
   — На вашем самолете? — опешила она.
   — Вот именно.
   — У вас есть самолет?
   — У компании. Я называю его своим, поскольку компания принадлежит мне.
   — Деймон…
   — Мне нравится, как ты произносишь мое имя. У тебя очень сексуальный голос, ЛЛ. Тебе это известно?
   — Вы сошли с ума!
   — Нет, это ты сумасшедшая, — возразил он. — Удрать, когда я собрался представить тебя нужному продюсеру. Разве не ты умоляла меня помочь тебе сделать карьеру на эстраде?
   — Я и сейчас об этом мечтаю. — Как сладко слышать его голос! — Просто подвернулись эти съемки, а мне нужны деньги, отказаться я не смогла.
   — А мне показалось, говорить «нет» ты умеешь.
   — Что?
   — Мне ты сказала «нет» уже несколько раз.
   — Это другое.
   — Да? Объясни-ка мне.
   — Мне что, еще раз напомнить, что вы женаты?
   — Ты одета? — перебил ее он.
   — Что?
   — Одета? Вещи на тебе?
   — А что?
   — К тебе кое-кто пришел. Под дверью стоит.
   — Да нет там никого!
   И тут раздался стук в дверь.
   — Кто там? — спросила она.
   — Обслуживание номеров.
   — Не кладите трубку, — сказала она Деймону. Что он еще придумал?
   Она открыла дверь, приготовившись увидеть новую порцию цветов: Деймон Доннел ведь меры не знает.
   Но она совсем не была готова увидеть самого Деймона. Красивого, стильного, с неотразимой улыбкой, в черных брюках и светлой рубашке. В ушах бриллиантовые сережки, на руке экстравагантные часы с бриллиантами, а в руке мобильный телефон.
   Позади него стоял еще один человек, выше ростом и темнее кожей, одетый в повседневный темно-серый костюм.
   — ЛЛ, — объявил Деймон, — познакомься с Паркером Джонсом, он будет твоим продюсером.

Глава 53

   — В перерыве Джет отвел Эми в сторонку и попросил ее о встрече. Нам наконец надо поговорить! Сегодня же вечером, — сказал он тоном, не терпящим возражений.
   — Я не могу! — испугалась она. Всякий раз, как они оказывались рядом, у нее подкашивались ноги.
   — Почему? Неужели нельзя выкроить хоть полчаса?
   — Дело в том, что мы отложили свадьбу, и мама хочет, чтобы я подъехала и помогла ей всех оповестить, написать письма и все такое.
   — Послушай, — сказал Джет, не сводя с нее своих пронзительных синих глаз, — мне кажется, мы с тобой собираемся обсуждать более важные вещи.
   — И еще мне надо повидать Макса, — добавила она, хорошо зная, что сегодня никакой встречи не будет.
   — Эми, Эми… — Джет покачал головой. — Перестань! Нам обязательно надо поговорить. Я приеду к тебе. Это единственное место, где нам никто не помешает. Скажи, в котором часу, и я приеду.
   — Нет, только не ко мне! — быстро проговорила она.
   — Но почему? — Он оглянулся, не слышит ли Джанна.
   Хороший вопрос. Не потому ли, что боится оставаться с ним наедине?
   Нет. Ничего подобного. Это была случайная связь, любовь на одну ночь, и больше это не повторится. К тому же он ее будущий деверь.
   — Ладно, — нехотя согласилась она. — В семь часов.
   — Буду.
   — Где ты будешь, carino? — как из-под земли выросла Джанна и обхватила Джета за плечи.
   Он нимало не смутился.
   — Эми готовит Максу сюрприз, а я ей помогаю.
   — Какой сюрприз? — пропела Джанна, гладя его по щеке.
   — Если мы всем расскажем, это уже будет не сюрприз, — заметил Джет и отодвинулся от итальянки.
   Эми припомнила его вчерашние слова: «Мы с Джанной не жених и невеста».