- А что с ними? - удивилась Эльза Боркман, заталкивая под парик выбившуюся прядь рыжеватых волос.
- Их дальнейшая судьба пока неизвестна. - О'Рэйли вздохнул. - Ясно одно: живыми в руки коммунистов они не попадутся. Я продолжу мысль. - Он повысил голос. - Итак, кроме внешних причин и независимо от них есть причины внутренние, причины слишком серьезные, чтобы ими пренебрегать. Я имею в виду насильственную смерть Скоти... Жоржа Требо, кончину Ричарда Леннокса и Вирджинии Грэхем. Эти люди ушли от нас совсем недавно и мы должны разобраться, что привело их к гибели.
"Бедный Тедди Хэмер! - угрюмо подумал Роберт. - Никто еще не спохватился, что тебя не видно. А Майкл для мусоропровода подошел и с одним ухом. И с взрывчаткой".
Он поморщился, потому что очень уж заныло у него там, где раньше располагали душу.
- Что там разбираться! - хмуро сказал Малютка Юджин. - Скотину прикончили за дело, это ж ясно, он всем насолил. Эта сволочь Леннокс сам себя угробил, а Джин просто плеснула с перепоя в стакан не то, что хотела. Устраивает, мистер?
- Нет! Не устраивает. Почему одних убивают, другие бегут, а третьи кончают самоубийством? Значит, что-то неладно в нашем общем доме, коли мы вместо еще более тесного сплочения скатились на путь раздоров. И это сейчас, когда так важно единство, когда мы должны выстоять во что бы то ни стало, потому что близится время великих перемен.
- Ну? - насмешливо выкрикнул Антоневич. - А мы и не слыхали о столь примечательных известиях, брели, так сказать, во тьме.
- Ирония здесь неуместна, - сухо ответил О'Рэйли и вытер слезящиеся глаза. - Мистер Питерс скончался, но я возьму на себя смелость утверждать, что с его смертью не утеряна связь с нашими единомышленниками на Земле.
О`Рэйли сделал эффектную паузу. Все молча ждали продолжения, а Роберт заерзал в кресле от злости.
- Мистер Питерс передал мне шифры и вот буквально вчера с Земли пришло сообщение о подготовке переворота.
О'Рэйли перегнулся через кафедру, возбужденно поводя из стороны в сторону длинным носом. Его костлявое лицо вытянулось, потому что никакой реакции не последовало. Только мсье Лебен со стуком выставил перед собой обрубок ноги с протезом и сказал бесцветным голосом:
- Что-то долго они тянут. Этак нам и не дожить.
Роберта передернуло от вранья О'Рэйли. О'Рэйли явно пользовался тем, что радист Энди плевал на подобные собрания.
- Я не слышу ликования, - с горечью констатировал О'Рэйли. - Я понимаю, вы устали ждать, но обещаю, что ждать осталось недолго. И поэтому я призываю вас к единству, ибо давно известно, что одинокое дерево буря валит без труда, а вот перед плотной стеной леса она бессильна.
- Послушай, мистер, а кто тебя, собственно, уполномочил читать нам проповеди? - лениво поинтересовался Луис Мариньо.
- Моя совесть! - вскинулся О'Рэйли. - Мне больно все это видеть! И я взываю: опомнитесь, перестаньте убивать друг друга! Повторяю, наша сила в единстве. - Он отдышался, вытер платком лоб. - Раньше мы собирались в кинозалах, ресторанах, но потом почему-то разбрелись по тесным каморкам и начали ненавидеть друг друга...
- Потому что опостылели друг другу! - крикнул Луис Мариньо. - Мне лично, мистер, до смерти опостылела твоя рожа.
- Господь бог наш призывал любить друг друга, - тихо промолвил О'Рэйли.
- То-то в него и насажали гвоздей, - мрачно сказал Малютка Юджин. - А живучий ведь, сволочь, был! - неожиданно восхитился он и замотал головой.
- Надо бы попробовать на мистере проповеднике! - развеселился Эрих Майер и оттолкнул плечом спящего Каталинского. - Интересно, сколько он протянет?
Братья Мариньо засмеялись. О'Рэйли прикрыл глаза и терпеливо ждал.
- У меня есть предложение, - сказал он, когда братья успокоились. Что если нам возродить прежние хорошие традиции и опять собираться? Посидеть, послушать музыку, потанцевать, поговорить, выпить немного вина, наконец!
- А потом парни напьются и начнут драться или приставать к дамам! возмущенно ответила Анджела Макдивитт.
- Или и то и другое вместе! - неприятно засмеялся Антоневич.
- Смотри-ка, а ведь помнит! - закричал Луис Мариньо, возбужденно хлопая себя по коленям. - Небось, понравилось?
- Ну вот! - Анджела Макдивитт раскраснелась от возмущения. - Они даже трезвые не могут вести себя прилично.
- Но-но, сволочь! - рявкнул Малютка. - Ты чего людей оскорбляешь? Может, повторить?
Миссис Анджела заплакала от негодования и шариком покатилась к двери. Следом за ней, неловко поклонившись, засеменил Джеймс Макдивитт.
- Мальчики! - сонно сказала Женевьева. - Разве так можно?
Малютка развел руками.
- А мы что? Чистую правду. Ничего, кроме правды. Не нравится - пусть катится!
- Сама прибежит, - добавил Луис Мариньо.
- Ну ладно, я потопал, - Малютка встал. - Похмелиться надо. Скажу я тебе на прощанье, мистер проповедник, вот что: зря глотку дерешь. Как жили, так и будем жить, а кому не по нутру - может удавиться.
- Правильно! - поддержал его Луис Мариньо и тоже встал.
- Мистер О'Рэйли, когда же вы осчастливите, наконец, своей любовью нашу кроткую мадемуазель? - спросил Витторио из-за спины брата, указывая пальцем на бесстрастную мадемуазель Эмму.
О'Рэйли чуть не свалился с кафедры. Он часто заморгал, силясь что-то сказать, но у него ничего не получалось. Малютка Юджин и братья Мариньо шумно пошли к двери, за ними направились Эрих Майер и Эдит. Громко заплакал ребенок миссис Фелпс и все молча начали расходиться.
- Как же насчет того, чтобы собираться вместе? - вытянув шею, закричал О'Рэйли.
Ему никто не ответил.
"Все бесполезно, - думал Роберт, шагая по коридору от Круглого зала. - Каждый сам по себе и никакие мы не братья, и в целое нас не объединить, потому что слишком призрачна цель, ради которой нам нужно объединяться. Да, мы еще поборемся, мы еще покажем зубы, но приведет ли это к чему-нибудь? Как сказала Гедда: Кунсткамера? Сборище уродов человечьих... Может быть, она и права..."
Люди растекались по боковым коридорчикам, спускались и поднимались по лестницам, исчезали в полумраке. Неясный шорох шагов утонул в тишине коридоров. Захлопали двери каморок - и все стихло.
Роберт остался один. Над головой проплывали тревожные синие огни. Змеиное тело коридора обманчиво сулило дорогу в бесконечность, а на самом деле замыкалось кольцом, в котором бесполезно искать конец и начало.
"Вот здесь я нес Софи", - думал Роберт и руки его напрягались, вспоминая тяжесть ее тела. Да, Софи неожиданно оказалась очень тяжелой, будто в ее грудь впились не две маленькие пули, а огромные мраморные ядра, которыми когда-то стреляли пушки Оттоманской империи. Бледные губы Софи были открыты, она прерывисто и хрипло дышала. Роберт с ужасом смотрел на ее промокший от крови халат и почти бежал, выбиваясь из сил, и страшно боялся, что уже поздно, что Софи никогда не откроет бездумно веселых и все же чуточку печальных глаз.
Он шел тогда по бесконечно длинному коридору и умолял кого-то сомнительного, но все-таки, наверное, всемогущего... А потом голос автомата потребовал, чтобы он удалился из палаты - и он безропотно подчинился. Он готов был выполнять любые требования, лишь бы это могло помочь Софи! Он сел у двери и, затаив дыхание, прислушивался к движениям механических рук. "Софи! - шептал он в холодном полумраке коридора. - Софи, прошу, не умирай! Не умирай..." Он ушел только тогда, когда вкрадчивый голос из-за двери зашептал: "Больному нужен покой..."
- Роберт!
Черные глаза Софи потерянно смотрели с осунувшегося смуглого лица. Волосы разметались по белой подушке. Он сел на край кровати и горячая ладонь впилась в его руку.
- Зачем?..
Бледные губы, искусанные то ли от боли, то ли от отчаяния, истратили последние силы на это слово и безвольно раскрылись.
"Зачем ты избавил меня от смерти?.." - он именно так понял Софи и его захлестнула горячая волна злости.
"Какое вы имеете право мучить эту женщину? Да все ваши достижения, все ваши заводы на Марсе не стоят ее страданий! Грош цена и вам, и вашим идеям, если из-за вашей бездушной системы мучается Софи, мучается и хочет, чтобы все это кончилось навсегда, навсегда, навсегда! Чем вы можете искупить ее загубленную жизнь?.. Из-за вас погибает человек, че-ло-век! Это вы, вы довели Софи до жизни такой!
Придет день и я возьму в руки оружие, чтобы сломать вашу систему, чтобы стрелять в вас, забывших о человеке. Придет день и я отомщу за всех изгнанников. Придет день! И пусть другие опускают руки, и пусть сомневаются, пусть удирают, пусть! И пусть пока нет мятежей. Я все равно продолжу борьбу!"
Шаги за спиной. Паркинсон молча сел на стул у кровати. Софи медленно спрятала ладонь под одеяло.
- Что, для истории? - зло спросил Роберт.
- Нет, просто шел за тобой.
Паркинсон внимательно и долго смотрел на бледное лицо Софи.
- Кто ее так, сынок?
- Я!
Паркинсон превратился в экспонат музея восковых фигур. Впрочем, только на секунду. Роберт хотел встать и уйти, но не успел.
- Почему я покинул Землю, - задумчиво начал Паркинсон, потирая худые щеки. - Я ведь был всего лишь простым служащим, а не этим... экспро-при-атором...
Роберт затаил дыхание.
- Дело, наверное, в том, что я очень любил Джейн. Как в книжках... Смешно! - Паркинсон помолчал и виновато усмехнулся. - Знаю, что рассказ о собственной жизни всегда утомителен для слушателей, даже если они это скрывают. Поэтому постараюсь покороче. В общем, я ухлопал ухажера Джейн, а тут как раз эти выборы... А он был красным. Конечно, приписали бы политику... Ну, я и счел за благо исчезнуть. Хотя никогда не имел и до сих пор не имею никаких предубеждений против коммунистов. Просто думаю, они тоже не очень жалуют убийц. Паркинсон замолчал. Софи лежала с закрытыми глазами и было непонятно, слышала ли она слова Паркинсона или нет.
- Значит, ты не против коммунизма? - недоверчиво спросил Роберт.
- Наоборот. Я за коммунизм, хотя бы потому, что там не грозит безработица. Но без меня...
- Паркинсон, что ты говоришь? - пробормотал Роберт.
Он внезапно потерял представление о том, где он, кто он и что все это значит. Выходило, что все, кроме него - отъявленные сторонники коммунистов и попали сюда случайно, и просто по разным причинам не могут вернуться в красный рай, хотя очень стремятся!
- Я к тому говорю, что если представится хоть малейшая возможность выбирайся. Лучше все-таки быть связанным по рукам и ногам коммунистической системой, лучше подчиняться ее обязательной регламентации, чем оставаться свободным... в выборе способа самоубийства.
"Неужели Ричард Леннокс проболтался? - ошеломленно подумал Роберт. Нет, вряд ли. "Учись водить бот", - сказала Гедда. Учись водить бот..."
- С чего ты взял, Паркинсон?
- Просто так не стреляют в людей.
- Но я же в Одноухого! Я...
- А до этого в Жоржа. И чуть не выстрелил в Гедду. Если так ненавидишь всех, лучше бежать...
- Нет! - прошептала Софи, не открывая глаз. - Лучше... покончить... со всеми...
Паркинсон задумался.
- Все-таки лучше бежать.
- К ним?! - Роберт негодующе посмотрел на Паркинсона.
- К ним, - твердо ответил Паркинсон. - В конце концов, что мы знаем?..
- Они нас ненавидят!
- Тебя им не за что ненавидеть. И Софи, и Гедду...
- Зато я их ненавижу!
- Научись управлять ботом, сынок.
Роберт изумленно посмотрел на Паркинсона и не узнал его. Паркинсон был очень серьезен. Софи закашлялась, ее глаза смотрели с мольбой, а бледные искусанные губы дрожали, словно пытались и не могли произнести слова проклятья.
- Я ненавижу их! - повторил Роберт и, наклонившись, осторожно положил ладонь на горячий лоб Софи.
*
Он доплелся до кровати и рухнул на одеяло прямо в комбинезоне. Он очень устал, но заснуть не мог, наверное, от переутомления. Шутка ли почти месяц не знать другой дороги, кроме ведущей из каморки в учебный центр и обратно! Обучающие автоматы давненько не занимались с таким прилежным учеником, они чуть не плавились от почти непрерывной работы, а сегодня просто прервали занятия, потому что контрольный индикатор тревожно налился красным пламенем, показывая, что ученик переутомлен.
Ну ладно, основное усвоено, теория крепко засела в голове, даром что ли столько времени затрачено на гипнопедию! И с практикой тоже все в полном порядке - макеты изучены наизусть, а руки сами находят нужные переключатели. Пожалуй, можно теперь от практики лабораторной, от макетов и тренажеров, переходить в рубку управления настоящего космобота. Итак, если подвести итоги: он умеет управлять космическим ботом, стрелять из пистолета, плазмомета и автомата. Достаточно ли для того, чтобы Малютка Юджин завтра взял его с собой? Ах, да, он чуть не забыл про свое главное качество - ненависть. А ненависть плюс оружие - неплохая сила. Где там ваши ремонтные станции, где ваши лайнеры и патрули? Получайте за всех и дрожите от ужаса, потому что за оружие взялся Роберт Гриссом!
И не время спать. Нужно встать и еще раз поговорить с Малюткой.
Каморка Малютки смахивала на оружейный склад. Малютка был сосредоточен и трезв. Он придирчиво осматривал разбросанные плазмометы, бурча что-то себе под нос.
- Юджин, как же насчет меня? - спросил Роберт, останавливаясь в дверях, потому что дальше пройти было невозможно.
Малютка хмуро оглядел его с головы до ног.
- Управлять сможешь, если что? Ручаешься?
Роберт уверенно кивнул.
- Смотри, сволочь! Если не сумеешь - голову оторву!
- Спокойно, Малютка! Я смогу вести бот с закрытыми глазами.
- Посмотрим! - буркнул Малютка Юджин. - Но лучше с открытыми. Как насчет этой штуки? - он мотнул головой на плазмомет.
- Меня учил еще Дик Редстоу, - с достоинством ответил Роберт. Можешь проверить на полигоне.
- Ладно! И так дел невпроворот. Значит, так: уходим завтра в шесть. Возьмешь скафандр на складе, знаешь где?
- Обижаешь!
- Ну вот. Держи тарахтелку.
Малютка вытащил из-под кровати черный автомат. Роберт осторожно принял оружие, оценивающе осмотрел со всех сторон и удовлетворенно хмыкнул.
- И не вздумай сегодня напиться! - угрожающе сказал Малютка и горестно вздохнул. - А то Длинному я уже набил морду.
- И здорово набил? - с интересом спросил Роберт.
- Ему пока хватило. Ну все! Топай, у меня еще куча дел.
- Пока, Малютка! - радостно сказал Роберт.
Он, весело насвистывая, шел к себе, ощущая в руке приятную тяжесть автомата и вдруг остановился. Он только сейчас осознал до конца, что это уже не захватывающие дух кадры из боевика, и не бесшабашные похождения книжных суперменов, не игра. Это серьезно, и это стоило жизни Дику Редстоу и другим, и скоро будет стоить жизни отцу и всем остальным, кто был на "Стремительном" - их, по данным Энди, все же взяли измором и заставили выйти, и забрали на Землю. Это может стоить жизни и ему. А как же ключ от выхода?..
Он стоял, ощущая странную раздвоенность -его тянуло в противоположные стороны. Он долго колебался, и все же в конце концов одна из гирь на невидимых весах резко пошла вниз и он, не раздумывая больше, направился к каморке Софи.
Софи лежала, отвернувшись к стене и натянув на плечи одеяло.
- Какого черта! - вяло сказала она, медленно поворачиваясь. - А, Роберт. Опять забыла закрыть дверь...
Ее голос звучал устало. Роберт сел на пол у кровати, так что его лицо оказалось почти рядом с лицом Софи. Софи выглядела лучше, чем тогда, в медцентре, и все-таки не была прежней. Сквозь слой пудры под глазами проступали темные круги, а губы, хотя больше и не были искусанными и не кривились страдальчески, но и не улыбались.
- Я завтра улетаю с Малюткой.
- Ты прощаться пришел, что ли? - так же вяло удивилась Софи, еще выше, до подбородка, натягивая одеяло.
Роберт пожал плечами, чувствуя какую-то неловкость.
- Вроде того...
- Ах ты мой хороший! - Софи вынула руку из-под одеяла и слабо потрепала его по волосам. - Я же говорила, что ты золотой парень. Хочешь, поцелую?
- Софи! - Роберт решительно отстранился и нежно поглядел на мелкие морщинки, прочно обосновавшиеся в уголках ее глаз. - Скажи честно: ты бы хотела выбраться отсюда?
В черных усталых глазах Софи вдруг отразилось что-то мимолетное и грустное. Будь Роберт постарше - он понял бы, наверное, что это старая боль на мгновение взглянула на него из глаз Софи.
Софи задумалась. Медленно закинула за голову смуглые руки.
- Я тебе завидую. Хотя все вы - и ты, и твой рыжий Малютка, и Длинный - занимаетесь чепухой. Самим, наверное, смешно, от этих жалких наскоков. И все же завидую, ох, завидую! Вы можете хоть временно не видеть всего этого, - она с гримасой отвращения обвела глазами каморку. - Из-за такой возможности хотелось бы тоже стать мужчиной. На время...
- Я не о том.
Она окинула озадаченным взглядом его длинную мальчишескую фигуру.
- Как... Джин?..
У нее задрожали губы. Роберт покачал головой.
- Как Леннокс. Схема была моя, открыть дверь он сумел сам. И оставил мне записку.
Софи с трудом села, подняв скрытые одеялом колени и обхватив их руками.
- Что-то не понимаю... Какая схема, какая дверь?
Роберт торопливо объяснил. По мере того, как он говорил, зрачки Софи все больше темнели, пока не превратились в маленькие подобия тех космических черных дыр, которые не выпускают во внешний мир ни одного луча света.
- Значит, ты знаешь этот выход?
- Да! - горячо ответил Роберт. - Нужен только излучатель ультразвука, их полно в лабораториях. Я тебе запишу частоты и интервалы. Где бумага?
Он вскочил на ноги и направился к стенному шкафу. Его остановил голос Софи. Голос был тусклым и Роберт не сразу понял, что это говорит именно Софи. Он обернулся.
- Не надо, - повторила Софи и зябко повела голыми плечами. - Ни к чему мне это.
- Кто знает!
Он открыл шкаф, нашел бумагу и огрызок косметического карандаша, сел за стол и начал писать, вспоминая цифры. Софи безучастно наблюдала за ним.
- Вот!
Роберт сунул листок под подушку. Софи уткнулась лицом в колени, ее спина задрожала, и сначала Роберту показалось, что Софи беззвучно смеется.
- Так-то луч...
Он осекся, постоял, растерянно склонившись над Софи, потом обнял сзади за плечи и поцеловал ее горячую шею. Софи замотала головой и крикнула сквозь рыдания:
- Уйди! Уйди-и!..
Но он продолжал осторожно сжимать ее плечи и тогда Софи повернула мокрое лицо и закричала:
- Я кому сказала, убирайся! Кто тебя просил? Благодетель паршивый!
Это было так неожиданно и несправедливо, что до Роберта сначала даже не дошел смысл этих слов, выплеснутых вперемежку с рыданиями. А когда дошел, рука его сама замахнулась для удара по мокрому злому лицу с горько искривившимся ртом. Избить эту неблагодарную тварь, выдернуть из постели, бросить на пол и бить ногой по ребрам, животу, груди, таскать за волосы, пока она не сойдет с ума от боли!
Он испугался, откуда в нем столько звериной ярости, откуда взялось безумство диких желаний, так похожих на садизм - и рука его бессильно опустилась.
"Я, наверное, ненормальный, - подумал он с отвращением. - Я, наверное, здорово опоздал родиться, мне бы в первобытное стадо, буйствовать где-нибудь в компаний полузверей-полулюдей..."
- Прости, Роберт!
Софи с ужасом глядела на него. Под ее тонкой ключицей багровели два маленьких пятна. Он порывисто наклонился, осторожно поцеловал эти пятна, потом мокрые щеки, губы, глаза и выскочил в коридор.
"Господи, что же это такое, я же человек, господи, у меня же нет когтей и клыков, я не рычу, а говорю и умею читать, я хожу на двух ногах и любил свою маму, я обожаю Гедду, хотя не понимаю ее, да для обожания и не нужно понимания, я обожаю Гедду и не знаю, как назвать то чувство, ту смесь чувств, которые я испытываю к Софи: жалостью, любовью, состраданием, страстью? Господи, я человек, я твое созданье, так неужели ты такой же, как я, ведь ты создал нас по образу и подобию своему?.. Я знаю, что тебя нет, господи, так кто же бросил в бездушный мир этот клубок стремлений, негодования, любви и злобы, что называется мною, Робертом Гриссомом? Что произвело меня и всех нас, откуда взялись мы в этом мировом океане горечи?.. Почему я такой, почему все мы такие, уроды человечьи? Да, именно уроды, потому что все люди просто не могут быть такими, как мы... Если бы это было так, мы давно уже исчезли бы из мира, промчавшись по нему в скрежете зубов, воплях ярости, проклятьях и стонах умирающих. А мы еще живем, мы даже выбрались с родной планеты и строим заводы на Марсе, значит, есть в нас что-то, дающее нам возможность жить?.."
Он, упав на кровать, плакал злыми слезами в каморке Гедды, ненавидя себя и всех. Гедда не успокаивала его. Она молчала, опустившись рядом на колени и гладила его по руке.
"О всепонимающая Гедда! Ты-то уж не скажешь: "Убирайся!"
- Странно, почему от слез становится легче? - смущенно сказал он, насухо вытирая глаза рукавом.
- Потому что слезы снимают тяжесть с души, - с улыбкой ответила Гедда.
Она не расспрашивала ни о чем, и он был благодарен ей за это.
"О всепонимающая Гедда!"
- Ты понял, что повзрослел, и решил обзавестись оружием посолидней?
Гедда показала на автомат, который, оказывается, был в его руке.
"Ну вот, совсем хорошо. Признайся, без Гедды жизнь была бы намного тоскливей..."
- Где пропадал, Роберт?
- А разве Паркинсон не говорил?
Гедда пожала плечами.
- Он сказал, что ты снова взялся за учебу, но...
- Но ты не поверила! - закончил Роберт почти весело. - Я начал пить и стрелять в твоих любовников, а кто же поверит, что с этого пути можно свернуть?
Он сразу понял, что сказал какую-то мерзость, потому что Гедда отняла руку и лицо ее стало чужим.
- Прости!
Молчание.
- Прости!
- На свете не переводятся любители сначала плюнуть в лицо, а потом извиняться, - бесстрастно сказала чужая Гедда. - Не думала, что придется унижаться до объяснений...
- Не надо!
- Нет уж, позволь! 3апомни раз и навсегда, Роберт: не надо всех мерить одной меркой. Ты уж извини, что приходится открывать тебе прописные истины.
- Кто-то же должен! - буркнул Роберт.
- Правильно! От того, что ты поумнеешь, хуже тебе не станет. Так вот, когда Жорж в первый и последний раз сунулся ко мне, я выступила в роли Кассандры и довольно ясно обрисовала ему возможное будущее. Он понял меня с полуслова. Без угроз, правда, не обошлось, но в итоге мы расстались почти друзьями. Я разве что не пожелала ему счастливого пути, потому что очень хотела, чтобы путь этот был как можно короче.
- Твое пожелание сбылось, - пробормотал Роберт.
"Ох, до чего же мне плохо! - подумал он. - Если это и называется стыдом, то, право, непонятно, у кого хватило смелости изобрести такую жестокую штуку".
Гедда внимательно посмотрела на его пылающее лицо.
- Тебя вполне можно использовать в качестве светильника для нашего новоявленного летописца мистера Паркинсона.
- Почему? - не понял Роберт.
- Да потому, что твои уши полыхают ярче любого светильника! рассмеялась Гедда. Его Гедда. - Хочешь, выключу свет, чтобы ты убедился?
Она, не дожидаясь ответа, бесшумно поднялась с пола, повернула выключатель и в каморке стало темно.
"О всепрощающая Гедда!" - беззвучно закричал Роберт, мысленно отшвыривая злость, грязные мысли и подозрения, потерянность и бессилие.
Гедда наткнулась в темноте на его вытянутую ногу и тихо засмеялась. Он поспешно убрал ногу и, затаив дыхание, слушал, как она садится рядом. Гедда положила голову на его плечо и он наконец-то смог ощутить в своих пальцах мягкое тепло ее волос.
"А теперь закрыть глаза и пусть весь мир хоть сгорит в адском пламени!"
Он закрыл глаза. Нет ему никакого дела до этого мира! Боже, да для того, чтобы его пальцы устали, перебирая эти мягкие волосы, не хватит и десяти тысяч лет!
- Почему ты с оружием?
Увы, десяти тысяч лет, кажется, не получалось...
- Я научился управлять ботом.
Гедда чуть отстранилась, невидимая в темноте, но ему казалось, что он отчетливо видит ее зеленые глаза.
- Научился?
- Да. И завтра с Малюткой - в путь!
За небрежно произнесенными словами он старался скрыть невесть откуда взявшееся чувство вины.
Наступило очень долгое молчание.
- У одного хорошего старинного писателя есть рассказ, - наконец, сказала Гедда. - Рыцарь, вооруженный копьем, вступает в бой с локомотивом, принимая его за дракона. Как ты думаешь, чем закончился тот бой?
- Я знаю, - поспешно ответил Роберт. - Не надо, Гедда!
"Не надо портить этих минут. Потому что как только ты начнешь излагать свои веские и, может быть, справедливые доводы, я начну злиться. А я не хочу злиться, мне так хорошо с тобой!"
- Не буду тебя ни в чем разубеждать. Сам поймешь...
Гедда помолчала, потом насмешливо спросила:
- Ты пришел, чтобы я благословила тебя и поклялась ждать, как Ярославна?
Она моментально превратилась в ту Гедду, чьи волосы совсем не хотелось гладить.
- Я не знаю, кто такая Ярославна, - сдерживаясь, ответил Роберт.
- Не удивительно! Это же персонаж русской литературы, а русские, конечно, всегда были красными, даже во времена Киевской Руси, и их книги сплошная пропаганда!
- Включи-ка свет!
- Пожалуйста!
Гедда встала и в каморке вспыхнул свет.
- А теперь слушай. - Роберт тоже встал. - Нет, дай карандаш и бумагу.
Гедда молча открыла шкаф и подала ему тетрадь и ручку. Потом прислонилась к стене и скрестила руки на груди.
- Вот! - сказал Роберт, кончив писать. - Возьмешь в лаборатории излучатель ультразвука - все равно что маленький пистолет, только красный, пойдешь вниз и свернешь в тупик справа от входа в ангары. Там он один. На ручке излучателя есть наборный диск с цифрами. Наберешь цифры - я тебе их написал, - нажмешь кнопку и подождешь три секунды. Потом опять. Здесь все написано.
- Их дальнейшая судьба пока неизвестна. - О'Рэйли вздохнул. - Ясно одно: живыми в руки коммунистов они не попадутся. Я продолжу мысль. - Он повысил голос. - Итак, кроме внешних причин и независимо от них есть причины внутренние, причины слишком серьезные, чтобы ими пренебрегать. Я имею в виду насильственную смерть Скоти... Жоржа Требо, кончину Ричарда Леннокса и Вирджинии Грэхем. Эти люди ушли от нас совсем недавно и мы должны разобраться, что привело их к гибели.
"Бедный Тедди Хэмер! - угрюмо подумал Роберт. - Никто еще не спохватился, что тебя не видно. А Майкл для мусоропровода подошел и с одним ухом. И с взрывчаткой".
Он поморщился, потому что очень уж заныло у него там, где раньше располагали душу.
- Что там разбираться! - хмуро сказал Малютка Юджин. - Скотину прикончили за дело, это ж ясно, он всем насолил. Эта сволочь Леннокс сам себя угробил, а Джин просто плеснула с перепоя в стакан не то, что хотела. Устраивает, мистер?
- Нет! Не устраивает. Почему одних убивают, другие бегут, а третьи кончают самоубийством? Значит, что-то неладно в нашем общем доме, коли мы вместо еще более тесного сплочения скатились на путь раздоров. И это сейчас, когда так важно единство, когда мы должны выстоять во что бы то ни стало, потому что близится время великих перемен.
- Ну? - насмешливо выкрикнул Антоневич. - А мы и не слыхали о столь примечательных известиях, брели, так сказать, во тьме.
- Ирония здесь неуместна, - сухо ответил О'Рэйли и вытер слезящиеся глаза. - Мистер Питерс скончался, но я возьму на себя смелость утверждать, что с его смертью не утеряна связь с нашими единомышленниками на Земле.
О`Рэйли сделал эффектную паузу. Все молча ждали продолжения, а Роберт заерзал в кресле от злости.
- Мистер Питерс передал мне шифры и вот буквально вчера с Земли пришло сообщение о подготовке переворота.
О'Рэйли перегнулся через кафедру, возбужденно поводя из стороны в сторону длинным носом. Его костлявое лицо вытянулось, потому что никакой реакции не последовало. Только мсье Лебен со стуком выставил перед собой обрубок ноги с протезом и сказал бесцветным голосом:
- Что-то долго они тянут. Этак нам и не дожить.
Роберта передернуло от вранья О'Рэйли. О'Рэйли явно пользовался тем, что радист Энди плевал на подобные собрания.
- Я не слышу ликования, - с горечью констатировал О'Рэйли. - Я понимаю, вы устали ждать, но обещаю, что ждать осталось недолго. И поэтому я призываю вас к единству, ибо давно известно, что одинокое дерево буря валит без труда, а вот перед плотной стеной леса она бессильна.
- Послушай, мистер, а кто тебя, собственно, уполномочил читать нам проповеди? - лениво поинтересовался Луис Мариньо.
- Моя совесть! - вскинулся О'Рэйли. - Мне больно все это видеть! И я взываю: опомнитесь, перестаньте убивать друг друга! Повторяю, наша сила в единстве. - Он отдышался, вытер платком лоб. - Раньше мы собирались в кинозалах, ресторанах, но потом почему-то разбрелись по тесным каморкам и начали ненавидеть друг друга...
- Потому что опостылели друг другу! - крикнул Луис Мариньо. - Мне лично, мистер, до смерти опостылела твоя рожа.
- Господь бог наш призывал любить друг друга, - тихо промолвил О'Рэйли.
- То-то в него и насажали гвоздей, - мрачно сказал Малютка Юджин. - А живучий ведь, сволочь, был! - неожиданно восхитился он и замотал головой.
- Надо бы попробовать на мистере проповеднике! - развеселился Эрих Майер и оттолкнул плечом спящего Каталинского. - Интересно, сколько он протянет?
Братья Мариньо засмеялись. О'Рэйли прикрыл глаза и терпеливо ждал.
- У меня есть предложение, - сказал он, когда братья успокоились. Что если нам возродить прежние хорошие традиции и опять собираться? Посидеть, послушать музыку, потанцевать, поговорить, выпить немного вина, наконец!
- А потом парни напьются и начнут драться или приставать к дамам! возмущенно ответила Анджела Макдивитт.
- Или и то и другое вместе! - неприятно засмеялся Антоневич.
- Смотри-ка, а ведь помнит! - закричал Луис Мариньо, возбужденно хлопая себя по коленям. - Небось, понравилось?
- Ну вот! - Анджела Макдивитт раскраснелась от возмущения. - Они даже трезвые не могут вести себя прилично.
- Но-но, сволочь! - рявкнул Малютка. - Ты чего людей оскорбляешь? Может, повторить?
Миссис Анджела заплакала от негодования и шариком покатилась к двери. Следом за ней, неловко поклонившись, засеменил Джеймс Макдивитт.
- Мальчики! - сонно сказала Женевьева. - Разве так можно?
Малютка развел руками.
- А мы что? Чистую правду. Ничего, кроме правды. Не нравится - пусть катится!
- Сама прибежит, - добавил Луис Мариньо.
- Ну ладно, я потопал, - Малютка встал. - Похмелиться надо. Скажу я тебе на прощанье, мистер проповедник, вот что: зря глотку дерешь. Как жили, так и будем жить, а кому не по нутру - может удавиться.
- Правильно! - поддержал его Луис Мариньо и тоже встал.
- Мистер О'Рэйли, когда же вы осчастливите, наконец, своей любовью нашу кроткую мадемуазель? - спросил Витторио из-за спины брата, указывая пальцем на бесстрастную мадемуазель Эмму.
О'Рэйли чуть не свалился с кафедры. Он часто заморгал, силясь что-то сказать, но у него ничего не получалось. Малютка Юджин и братья Мариньо шумно пошли к двери, за ними направились Эрих Майер и Эдит. Громко заплакал ребенок миссис Фелпс и все молча начали расходиться.
- Как же насчет того, чтобы собираться вместе? - вытянув шею, закричал О'Рэйли.
Ему никто не ответил.
"Все бесполезно, - думал Роберт, шагая по коридору от Круглого зала. - Каждый сам по себе и никакие мы не братья, и в целое нас не объединить, потому что слишком призрачна цель, ради которой нам нужно объединяться. Да, мы еще поборемся, мы еще покажем зубы, но приведет ли это к чему-нибудь? Как сказала Гедда: Кунсткамера? Сборище уродов человечьих... Может быть, она и права..."
Люди растекались по боковым коридорчикам, спускались и поднимались по лестницам, исчезали в полумраке. Неясный шорох шагов утонул в тишине коридоров. Захлопали двери каморок - и все стихло.
Роберт остался один. Над головой проплывали тревожные синие огни. Змеиное тело коридора обманчиво сулило дорогу в бесконечность, а на самом деле замыкалось кольцом, в котором бесполезно искать конец и начало.
"Вот здесь я нес Софи", - думал Роберт и руки его напрягались, вспоминая тяжесть ее тела. Да, Софи неожиданно оказалась очень тяжелой, будто в ее грудь впились не две маленькие пули, а огромные мраморные ядра, которыми когда-то стреляли пушки Оттоманской империи. Бледные губы Софи были открыты, она прерывисто и хрипло дышала. Роберт с ужасом смотрел на ее промокший от крови халат и почти бежал, выбиваясь из сил, и страшно боялся, что уже поздно, что Софи никогда не откроет бездумно веселых и все же чуточку печальных глаз.
Он шел тогда по бесконечно длинному коридору и умолял кого-то сомнительного, но все-таки, наверное, всемогущего... А потом голос автомата потребовал, чтобы он удалился из палаты - и он безропотно подчинился. Он готов был выполнять любые требования, лишь бы это могло помочь Софи! Он сел у двери и, затаив дыхание, прислушивался к движениям механических рук. "Софи! - шептал он в холодном полумраке коридора. - Софи, прошу, не умирай! Не умирай..." Он ушел только тогда, когда вкрадчивый голос из-за двери зашептал: "Больному нужен покой..."
- Роберт!
Черные глаза Софи потерянно смотрели с осунувшегося смуглого лица. Волосы разметались по белой подушке. Он сел на край кровати и горячая ладонь впилась в его руку.
- Зачем?..
Бледные губы, искусанные то ли от боли, то ли от отчаяния, истратили последние силы на это слово и безвольно раскрылись.
"Зачем ты избавил меня от смерти?.." - он именно так понял Софи и его захлестнула горячая волна злости.
"Какое вы имеете право мучить эту женщину? Да все ваши достижения, все ваши заводы на Марсе не стоят ее страданий! Грош цена и вам, и вашим идеям, если из-за вашей бездушной системы мучается Софи, мучается и хочет, чтобы все это кончилось навсегда, навсегда, навсегда! Чем вы можете искупить ее загубленную жизнь?.. Из-за вас погибает человек, че-ло-век! Это вы, вы довели Софи до жизни такой!
Придет день и я возьму в руки оружие, чтобы сломать вашу систему, чтобы стрелять в вас, забывших о человеке. Придет день и я отомщу за всех изгнанников. Придет день! И пусть другие опускают руки, и пусть сомневаются, пусть удирают, пусть! И пусть пока нет мятежей. Я все равно продолжу борьбу!"
Шаги за спиной. Паркинсон молча сел на стул у кровати. Софи медленно спрятала ладонь под одеяло.
- Что, для истории? - зло спросил Роберт.
- Нет, просто шел за тобой.
Паркинсон внимательно и долго смотрел на бледное лицо Софи.
- Кто ее так, сынок?
- Я!
Паркинсон превратился в экспонат музея восковых фигур. Впрочем, только на секунду. Роберт хотел встать и уйти, но не успел.
- Почему я покинул Землю, - задумчиво начал Паркинсон, потирая худые щеки. - Я ведь был всего лишь простым служащим, а не этим... экспро-при-атором...
Роберт затаил дыхание.
- Дело, наверное, в том, что я очень любил Джейн. Как в книжках... Смешно! - Паркинсон помолчал и виновато усмехнулся. - Знаю, что рассказ о собственной жизни всегда утомителен для слушателей, даже если они это скрывают. Поэтому постараюсь покороче. В общем, я ухлопал ухажера Джейн, а тут как раз эти выборы... А он был красным. Конечно, приписали бы политику... Ну, я и счел за благо исчезнуть. Хотя никогда не имел и до сих пор не имею никаких предубеждений против коммунистов. Просто думаю, они тоже не очень жалуют убийц. Паркинсон замолчал. Софи лежала с закрытыми глазами и было непонятно, слышала ли она слова Паркинсона или нет.
- Значит, ты не против коммунизма? - недоверчиво спросил Роберт.
- Наоборот. Я за коммунизм, хотя бы потому, что там не грозит безработица. Но без меня...
- Паркинсон, что ты говоришь? - пробормотал Роберт.
Он внезапно потерял представление о том, где он, кто он и что все это значит. Выходило, что все, кроме него - отъявленные сторонники коммунистов и попали сюда случайно, и просто по разным причинам не могут вернуться в красный рай, хотя очень стремятся!
- Я к тому говорю, что если представится хоть малейшая возможность выбирайся. Лучше все-таки быть связанным по рукам и ногам коммунистической системой, лучше подчиняться ее обязательной регламентации, чем оставаться свободным... в выборе способа самоубийства.
"Неужели Ричард Леннокс проболтался? - ошеломленно подумал Роберт. Нет, вряд ли. "Учись водить бот", - сказала Гедда. Учись водить бот..."
- С чего ты взял, Паркинсон?
- Просто так не стреляют в людей.
- Но я же в Одноухого! Я...
- А до этого в Жоржа. И чуть не выстрелил в Гедду. Если так ненавидишь всех, лучше бежать...
- Нет! - прошептала Софи, не открывая глаз. - Лучше... покончить... со всеми...
Паркинсон задумался.
- Все-таки лучше бежать.
- К ним?! - Роберт негодующе посмотрел на Паркинсона.
- К ним, - твердо ответил Паркинсон. - В конце концов, что мы знаем?..
- Они нас ненавидят!
- Тебя им не за что ненавидеть. И Софи, и Гедду...
- Зато я их ненавижу!
- Научись управлять ботом, сынок.
Роберт изумленно посмотрел на Паркинсона и не узнал его. Паркинсон был очень серьезен. Софи закашлялась, ее глаза смотрели с мольбой, а бледные искусанные губы дрожали, словно пытались и не могли произнести слова проклятья.
- Я ненавижу их! - повторил Роберт и, наклонившись, осторожно положил ладонь на горячий лоб Софи.
*
Он доплелся до кровати и рухнул на одеяло прямо в комбинезоне. Он очень устал, но заснуть не мог, наверное, от переутомления. Шутка ли почти месяц не знать другой дороги, кроме ведущей из каморки в учебный центр и обратно! Обучающие автоматы давненько не занимались с таким прилежным учеником, они чуть не плавились от почти непрерывной работы, а сегодня просто прервали занятия, потому что контрольный индикатор тревожно налился красным пламенем, показывая, что ученик переутомлен.
Ну ладно, основное усвоено, теория крепко засела в голове, даром что ли столько времени затрачено на гипнопедию! И с практикой тоже все в полном порядке - макеты изучены наизусть, а руки сами находят нужные переключатели. Пожалуй, можно теперь от практики лабораторной, от макетов и тренажеров, переходить в рубку управления настоящего космобота. Итак, если подвести итоги: он умеет управлять космическим ботом, стрелять из пистолета, плазмомета и автомата. Достаточно ли для того, чтобы Малютка Юджин завтра взял его с собой? Ах, да, он чуть не забыл про свое главное качество - ненависть. А ненависть плюс оружие - неплохая сила. Где там ваши ремонтные станции, где ваши лайнеры и патрули? Получайте за всех и дрожите от ужаса, потому что за оружие взялся Роберт Гриссом!
И не время спать. Нужно встать и еще раз поговорить с Малюткой.
Каморка Малютки смахивала на оружейный склад. Малютка был сосредоточен и трезв. Он придирчиво осматривал разбросанные плазмометы, бурча что-то себе под нос.
- Юджин, как же насчет меня? - спросил Роберт, останавливаясь в дверях, потому что дальше пройти было невозможно.
Малютка хмуро оглядел его с головы до ног.
- Управлять сможешь, если что? Ручаешься?
Роберт уверенно кивнул.
- Смотри, сволочь! Если не сумеешь - голову оторву!
- Спокойно, Малютка! Я смогу вести бот с закрытыми глазами.
- Посмотрим! - буркнул Малютка Юджин. - Но лучше с открытыми. Как насчет этой штуки? - он мотнул головой на плазмомет.
- Меня учил еще Дик Редстоу, - с достоинством ответил Роберт. Можешь проверить на полигоне.
- Ладно! И так дел невпроворот. Значит, так: уходим завтра в шесть. Возьмешь скафандр на складе, знаешь где?
- Обижаешь!
- Ну вот. Держи тарахтелку.
Малютка вытащил из-под кровати черный автомат. Роберт осторожно принял оружие, оценивающе осмотрел со всех сторон и удовлетворенно хмыкнул.
- И не вздумай сегодня напиться! - угрожающе сказал Малютка и горестно вздохнул. - А то Длинному я уже набил морду.
- И здорово набил? - с интересом спросил Роберт.
- Ему пока хватило. Ну все! Топай, у меня еще куча дел.
- Пока, Малютка! - радостно сказал Роберт.
Он, весело насвистывая, шел к себе, ощущая в руке приятную тяжесть автомата и вдруг остановился. Он только сейчас осознал до конца, что это уже не захватывающие дух кадры из боевика, и не бесшабашные похождения книжных суперменов, не игра. Это серьезно, и это стоило жизни Дику Редстоу и другим, и скоро будет стоить жизни отцу и всем остальным, кто был на "Стремительном" - их, по данным Энди, все же взяли измором и заставили выйти, и забрали на Землю. Это может стоить жизни и ему. А как же ключ от выхода?..
Он стоял, ощущая странную раздвоенность -его тянуло в противоположные стороны. Он долго колебался, и все же в конце концов одна из гирь на невидимых весах резко пошла вниз и он, не раздумывая больше, направился к каморке Софи.
Софи лежала, отвернувшись к стене и натянув на плечи одеяло.
- Какого черта! - вяло сказала она, медленно поворачиваясь. - А, Роберт. Опять забыла закрыть дверь...
Ее голос звучал устало. Роберт сел на пол у кровати, так что его лицо оказалось почти рядом с лицом Софи. Софи выглядела лучше, чем тогда, в медцентре, и все-таки не была прежней. Сквозь слой пудры под глазами проступали темные круги, а губы, хотя больше и не были искусанными и не кривились страдальчески, но и не улыбались.
- Я завтра улетаю с Малюткой.
- Ты прощаться пришел, что ли? - так же вяло удивилась Софи, еще выше, до подбородка, натягивая одеяло.
Роберт пожал плечами, чувствуя какую-то неловкость.
- Вроде того...
- Ах ты мой хороший! - Софи вынула руку из-под одеяла и слабо потрепала его по волосам. - Я же говорила, что ты золотой парень. Хочешь, поцелую?
- Софи! - Роберт решительно отстранился и нежно поглядел на мелкие морщинки, прочно обосновавшиеся в уголках ее глаз. - Скажи честно: ты бы хотела выбраться отсюда?
В черных усталых глазах Софи вдруг отразилось что-то мимолетное и грустное. Будь Роберт постарше - он понял бы, наверное, что это старая боль на мгновение взглянула на него из глаз Софи.
Софи задумалась. Медленно закинула за голову смуглые руки.
- Я тебе завидую. Хотя все вы - и ты, и твой рыжий Малютка, и Длинный - занимаетесь чепухой. Самим, наверное, смешно, от этих жалких наскоков. И все же завидую, ох, завидую! Вы можете хоть временно не видеть всего этого, - она с гримасой отвращения обвела глазами каморку. - Из-за такой возможности хотелось бы тоже стать мужчиной. На время...
- Я не о том.
Она окинула озадаченным взглядом его длинную мальчишескую фигуру.
- Как... Джин?..
У нее задрожали губы. Роберт покачал головой.
- Как Леннокс. Схема была моя, открыть дверь он сумел сам. И оставил мне записку.
Софи с трудом села, подняв скрытые одеялом колени и обхватив их руками.
- Что-то не понимаю... Какая схема, какая дверь?
Роберт торопливо объяснил. По мере того, как он говорил, зрачки Софи все больше темнели, пока не превратились в маленькие подобия тех космических черных дыр, которые не выпускают во внешний мир ни одного луча света.
- Значит, ты знаешь этот выход?
- Да! - горячо ответил Роберт. - Нужен только излучатель ультразвука, их полно в лабораториях. Я тебе запишу частоты и интервалы. Где бумага?
Он вскочил на ноги и направился к стенному шкафу. Его остановил голос Софи. Голос был тусклым и Роберт не сразу понял, что это говорит именно Софи. Он обернулся.
- Не надо, - повторила Софи и зябко повела голыми плечами. - Ни к чему мне это.
- Кто знает!
Он открыл шкаф, нашел бумагу и огрызок косметического карандаша, сел за стол и начал писать, вспоминая цифры. Софи безучастно наблюдала за ним.
- Вот!
Роберт сунул листок под подушку. Софи уткнулась лицом в колени, ее спина задрожала, и сначала Роберту показалось, что Софи беззвучно смеется.
- Так-то луч...
Он осекся, постоял, растерянно склонившись над Софи, потом обнял сзади за плечи и поцеловал ее горячую шею. Софи замотала головой и крикнула сквозь рыдания:
- Уйди! Уйди-и!..
Но он продолжал осторожно сжимать ее плечи и тогда Софи повернула мокрое лицо и закричала:
- Я кому сказала, убирайся! Кто тебя просил? Благодетель паршивый!
Это было так неожиданно и несправедливо, что до Роберта сначала даже не дошел смысл этих слов, выплеснутых вперемежку с рыданиями. А когда дошел, рука его сама замахнулась для удара по мокрому злому лицу с горько искривившимся ртом. Избить эту неблагодарную тварь, выдернуть из постели, бросить на пол и бить ногой по ребрам, животу, груди, таскать за волосы, пока она не сойдет с ума от боли!
Он испугался, откуда в нем столько звериной ярости, откуда взялось безумство диких желаний, так похожих на садизм - и рука его бессильно опустилась.
"Я, наверное, ненормальный, - подумал он с отвращением. - Я, наверное, здорово опоздал родиться, мне бы в первобытное стадо, буйствовать где-нибудь в компаний полузверей-полулюдей..."
- Прости, Роберт!
Софи с ужасом глядела на него. Под ее тонкой ключицей багровели два маленьких пятна. Он порывисто наклонился, осторожно поцеловал эти пятна, потом мокрые щеки, губы, глаза и выскочил в коридор.
"Господи, что же это такое, я же человек, господи, у меня же нет когтей и клыков, я не рычу, а говорю и умею читать, я хожу на двух ногах и любил свою маму, я обожаю Гедду, хотя не понимаю ее, да для обожания и не нужно понимания, я обожаю Гедду и не знаю, как назвать то чувство, ту смесь чувств, которые я испытываю к Софи: жалостью, любовью, состраданием, страстью? Господи, я человек, я твое созданье, так неужели ты такой же, как я, ведь ты создал нас по образу и подобию своему?.. Я знаю, что тебя нет, господи, так кто же бросил в бездушный мир этот клубок стремлений, негодования, любви и злобы, что называется мною, Робертом Гриссомом? Что произвело меня и всех нас, откуда взялись мы в этом мировом океане горечи?.. Почему я такой, почему все мы такие, уроды человечьи? Да, именно уроды, потому что все люди просто не могут быть такими, как мы... Если бы это было так, мы давно уже исчезли бы из мира, промчавшись по нему в скрежете зубов, воплях ярости, проклятьях и стонах умирающих. А мы еще живем, мы даже выбрались с родной планеты и строим заводы на Марсе, значит, есть в нас что-то, дающее нам возможность жить?.."
Он, упав на кровать, плакал злыми слезами в каморке Гедды, ненавидя себя и всех. Гедда не успокаивала его. Она молчала, опустившись рядом на колени и гладила его по руке.
"О всепонимающая Гедда! Ты-то уж не скажешь: "Убирайся!"
- Странно, почему от слез становится легче? - смущенно сказал он, насухо вытирая глаза рукавом.
- Потому что слезы снимают тяжесть с души, - с улыбкой ответила Гедда.
Она не расспрашивала ни о чем, и он был благодарен ей за это.
"О всепонимающая Гедда!"
- Ты понял, что повзрослел, и решил обзавестись оружием посолидней?
Гедда показала на автомат, который, оказывается, был в его руке.
"Ну вот, совсем хорошо. Признайся, без Гедды жизнь была бы намного тоскливей..."
- Где пропадал, Роберт?
- А разве Паркинсон не говорил?
Гедда пожала плечами.
- Он сказал, что ты снова взялся за учебу, но...
- Но ты не поверила! - закончил Роберт почти весело. - Я начал пить и стрелять в твоих любовников, а кто же поверит, что с этого пути можно свернуть?
Он сразу понял, что сказал какую-то мерзость, потому что Гедда отняла руку и лицо ее стало чужим.
- Прости!
Молчание.
- Прости!
- На свете не переводятся любители сначала плюнуть в лицо, а потом извиняться, - бесстрастно сказала чужая Гедда. - Не думала, что придется унижаться до объяснений...
- Не надо!
- Нет уж, позволь! 3апомни раз и навсегда, Роберт: не надо всех мерить одной меркой. Ты уж извини, что приходится открывать тебе прописные истины.
- Кто-то же должен! - буркнул Роберт.
- Правильно! От того, что ты поумнеешь, хуже тебе не станет. Так вот, когда Жорж в первый и последний раз сунулся ко мне, я выступила в роли Кассандры и довольно ясно обрисовала ему возможное будущее. Он понял меня с полуслова. Без угроз, правда, не обошлось, но в итоге мы расстались почти друзьями. Я разве что не пожелала ему счастливого пути, потому что очень хотела, чтобы путь этот был как можно короче.
- Твое пожелание сбылось, - пробормотал Роберт.
"Ох, до чего же мне плохо! - подумал он. - Если это и называется стыдом, то, право, непонятно, у кого хватило смелости изобрести такую жестокую штуку".
Гедда внимательно посмотрела на его пылающее лицо.
- Тебя вполне можно использовать в качестве светильника для нашего новоявленного летописца мистера Паркинсона.
- Почему? - не понял Роберт.
- Да потому, что твои уши полыхают ярче любого светильника! рассмеялась Гедда. Его Гедда. - Хочешь, выключу свет, чтобы ты убедился?
Она, не дожидаясь ответа, бесшумно поднялась с пола, повернула выключатель и в каморке стало темно.
"О всепрощающая Гедда!" - беззвучно закричал Роберт, мысленно отшвыривая злость, грязные мысли и подозрения, потерянность и бессилие.
Гедда наткнулась в темноте на его вытянутую ногу и тихо засмеялась. Он поспешно убрал ногу и, затаив дыхание, слушал, как она садится рядом. Гедда положила голову на его плечо и он наконец-то смог ощутить в своих пальцах мягкое тепло ее волос.
"А теперь закрыть глаза и пусть весь мир хоть сгорит в адском пламени!"
Он закрыл глаза. Нет ему никакого дела до этого мира! Боже, да для того, чтобы его пальцы устали, перебирая эти мягкие волосы, не хватит и десяти тысяч лет!
- Почему ты с оружием?
Увы, десяти тысяч лет, кажется, не получалось...
- Я научился управлять ботом.
Гедда чуть отстранилась, невидимая в темноте, но ему казалось, что он отчетливо видит ее зеленые глаза.
- Научился?
- Да. И завтра с Малюткой - в путь!
За небрежно произнесенными словами он старался скрыть невесть откуда взявшееся чувство вины.
Наступило очень долгое молчание.
- У одного хорошего старинного писателя есть рассказ, - наконец, сказала Гедда. - Рыцарь, вооруженный копьем, вступает в бой с локомотивом, принимая его за дракона. Как ты думаешь, чем закончился тот бой?
- Я знаю, - поспешно ответил Роберт. - Не надо, Гедда!
"Не надо портить этих минут. Потому что как только ты начнешь излагать свои веские и, может быть, справедливые доводы, я начну злиться. А я не хочу злиться, мне так хорошо с тобой!"
- Не буду тебя ни в чем разубеждать. Сам поймешь...
Гедда помолчала, потом насмешливо спросила:
- Ты пришел, чтобы я благословила тебя и поклялась ждать, как Ярославна?
Она моментально превратилась в ту Гедду, чьи волосы совсем не хотелось гладить.
- Я не знаю, кто такая Ярославна, - сдерживаясь, ответил Роберт.
- Не удивительно! Это же персонаж русской литературы, а русские, конечно, всегда были красными, даже во времена Киевской Руси, и их книги сплошная пропаганда!
- Включи-ка свет!
- Пожалуйста!
Гедда встала и в каморке вспыхнул свет.
- А теперь слушай. - Роберт тоже встал. - Нет, дай карандаш и бумагу.
Гедда молча открыла шкаф и подала ему тетрадь и ручку. Потом прислонилась к стене и скрестила руки на груди.
- Вот! - сказал Роберт, кончив писать. - Возьмешь в лаборатории излучатель ультразвука - все равно что маленький пистолет, только красный, пойдешь вниз и свернешь в тупик справа от входа в ангары. Там он один. На ручке излучателя есть наборный диск с цифрами. Наберешь цифры - я тебе их написал, - нажмешь кнопку и подождешь три секунды. Потом опять. Здесь все написано.