Страница:
Похоже на Гойю - напоминает его офорт 'Сон разума вызывает чудовищ'…
Навожу справки, но это оказывается картина Одильона Редона.
Постепенно все меркнет.
Я снова синхронизируюсь с Белым домом…
– Ладно, - президент откидывается в кресле. - Потом поговорю с Генри насчет его сотрудников. Вернемся к русским. Их президент заверил, что не применит оружия против Америки, но ведь мы только что получили сообщение из группы объединенных спецслужб, что как минимум одна русская подлодка приближается к атлантическому побережью. И еще две к тихоокеанскому. Что у них на уме?
– Вряд ли они собираются нападать на нас из-за этой дурацкой операции ЦРУ, - пожимает плечами помощник. - Скорее всего, просто хотят продемонстрировать, что с ними еще нужно считаться. А может быть, поход запланирован давно, и это случайное совпадение. Русские вновь стали появляться у наших берегов после того, как мы усилили активность нашего флота в их внутренних морях. Нам и раньше случалось засекать подлодки в этих районах, но обычно их теряли. Это весьма бесшумные субмарины нового поколения. Казалось, мы разрушили военную промышленность русских, но как видно не до конца. Хотя все это только мое личное мнение. Подождем, пока будет готов аналитический доклад…
Резко звонит телефон.
Президент берет трубку и почти сразу манит пальцем советника, тот хватает наушник.
– Выходят из строя радары NAVESTAR? Система NORAD наполовину парализована?!… Что за ерунда насчет света и тьмы?… Немедленно систематизируйте информацию и включите в доклад. Хоть на что-то годятся ваши чертовы компьютеры в центре управления?!…
В голосе президента слышна паника. А я, кажется, начинаю понимать… Первая фаза тщательно продуманного плана ЦРУ (или кого-то еще) увенчалась успехом - экспериментальные установки на спутниках не были выключены. Летя с огромной скоростью в космической пустоте, спутники прошли над северной Атлантикой и обрушили потоки темного излучения на Гренландию и Ньюфаундленд - туда, где располагаются радары раннего обнаружения. Нежные электронные микросхемы стали массово выходить из строя - наверное, с треском и копотью, как загорается масло на сковороде - и в этот момент Обрин с товарищами запустили беспрецедентную хакерскую атаку на компьютерные сети Пентагона…
'Мегиддо' - так называлась долина в древнем Израиле, место кровавых битв. Американцы из христианской миссии полагали, что именно там состоится завершающая битва земных царей с Богом - Армагеддон.
Может быть, он еще произойдет.
А может, начался в этот момент…
Похоже, все тщательно продуманные планы летят к черту. В игру вступают новые игроки и путают карты. Обстановка в Овальном кабинете накаляется. Снова звонок, президент глядит на зажегшуюся лампочку и делает нетерпеливый жест помощнику. Тот хватает трубку и спустя несколько секунд поднимает глаза на президента. Зрачки расширены, голос дрожит.
– Это из группы объединенных спецслужб. Удалось определить местоположение русской субмарины - той, что на континентальном шельфе Атлантического побережья. Она прошла заградительные рубежи и находится всего в ста милях от береговой линии, подлетное время крылатых ракет до Вашингтона пятнадцать минут. На перехват из Норфолка вышло надводное соединение и подлодка класса 'Виргиния'.
Президент устало прикрывает глаза, и я ощущаю мимолетное сочувствие: нелегко усталому пожилому человеку принимать решения в таком цейтноте. Но пауза длится недолго, президент встает и слегка отодвигает штору: монумент Вашингтону вонзается в зеленоватое вечернее небо розовой стрелой.
– Вот видите, Вилли? Еще и подлодка…
– Гм, - механически говорит советник. - Как я уже говорил, возможно, это просто демонстрация силы… - Он спохватывается: - Господин президент, даже если это так и подлодка не связана с тем, что творится с NORAD, вам лучше немедленно оставить Белый дом. С этой подлодки могут быть запущены крылатые ракеты РКБ-500. Опасность в том, что они имеют малый уровень радиолокационной заметности, всего в сотую долю фута, и высокую точность попадания - около 20 футов. Они могут поразить вашу резиденцию и Пентагон через считанные минуты после пуска. К счастью, вашей жены и детей сейчас нет в Белом доме, но вам следует поспешить…
Президент резко оборачивается от окна:
– Вилли, я не крыса, чтобы первым бежать с тонущего корабля. Пусть вертолет подождет, я пока остаюсь здесь.
Снова звонок. Президент берет трубку, но тут же бросает ее.
– Предварительный анализ готов. Идем в ситуационный центр!
Я невнимательно гляжу, как эти двое в сопровождении еще нескольких человек спешат по коридорам и лестницам. Ситуационный центр оказывается где-то внизу, в нем несколько человек в гражданской одежде и военной форме, на стене большой дисплей. Обстановка слегка сумасшедшая, все на ногах, но военные вытягиваются и отдают честь при появлении президента.
На дисплее карта Северной Америки: разноцветные огоньки, пунктирные трассы. Один из офицеров, с указкой в руке, немедленно начинает доклад. Голос звучит размеренно и четко.
– Сэр, система NORAD подверглась атаке в этой полосе, - указка скользит от Гренландии к Ньюфаундленду. - Предварительный анализ показывает, что полоса совпадает с траекторией полета трех русских спутников. По информации из ЦРУ, на них установлены экспериментальные ЭМИ-установки для подавления электроники. Русские заверяют, что спутники вышли из-под контроля во время эксперимента, и такую вероятность ЦРУ подтверждает, но это пока невозможно проверить. Образовались дыры в ПВО на северо-восточном направлении, через которые может просочиться немало воздушных целей. Спутники разведки зафиксировали, что по меньшей мере пять бомбардировщиков 'Блэк Джек' подняты в воздух, их текущее местонахождение неизвестно. Каждый способен нести двенадцать крылатых ракет большой дальности. Три атомные подлодки вышли на ударные позиции близ атлантического и тихоокеанского побережья. Судя по спутниковым данным, стратегические ядерные силы России приведены в состояние боевой готовности. В аналитическом центре считают, что все это может быть началом упреждающей атаки против США. Цель - разрушить нашу систему быстрого реагирования и подорвать возможность вести широкомасштабные боевые действия. О возможных причинах этой акции ЦРУ готовит доклад, он будет готов в течение получаса…
Офицер великолепен: форма отутюжена, голос не дрогнет, говорит коротко и ясно. Наверное, в такой ясности и нуждается президент большой страны - у него слишком много забот, чтобы самому вникать во все детали.
Президент поворачивается к советнику:
– Что у нас припасено на этот случай?
Тот бледен, но пытается сохранить уверенность.
– Господин президент, это как раз та ситуация, о которой мы не раз говорили. Наступила эпоха молниеносных войн. Скорость эскалации конфликта настолько велика, что мы не успеваем проанализировать поступающую информацию. Остается всего два варианта. Либо ничего не предпринимать до прояснения ситуации - но тогда мы рискуем оказаться побежденными, не успев нанести ответный удар. Либо спустить с цепи псов войны - возможно, мы при этом окажемся нападающей стороной, но зато быстро разгромим вероятного противника. Напоминаю, господин президент, что такие планы разработаны, и вы были ознакомлены с ними при вступлении в должность.
– Да-да!… - президент поворачивается в человеку в штатском и щелкает пальцами.
Тот открывает дипломат и протягивает президенту папку.
– Вот этот, - советник переворачивает несколько листов. - Нам не нужна полномасштабная ядерная война.
После минутной паузы президент поднимает голову и в смятении глядит на советника:
– Но эти значки означают, что будет применено ядерное оружие!
– Господин президент, - на лбу советника выступают бисеринки пота. - Этот план предусматривает гуманное использование ядерного оружия, только против командных пунктов и военных объектов. Заряды малой мощности будут взрываться прямо в подземных бункерах противника, так что радиоактивное загрязнение окажется минимальным. Даже в их столице большинство населения должно уцелеть. Зато военная инфраструктура будет разрушена, и потом мы сможем без особых проблем ввести в Россию международные силы, чтобы обеспечить порядок…
– А каково ваше мнение?… - президент поворачивается к одному из военных, но я перестаю следить за несколько истеричным обсуждением, завороженный появлением все новых значков на дисплее. Кажется, я нахожу тот, что означает HAARP - он пульсирует как лиловый цветок. К нему приближаются красные пунктирные трассы: неужели и в самом деле запущены ракеты?… Или данные, которые я вижу на дисплее, ловко подтасованы группой Обрина?
Надо отдать должное людям в центре: они прекрасно подготовлены, никто не теряет самообладания, все говорят коротко и ясно. Не их вина, что мир вступил в зловещую эпоху молниеносных войн.
Ненадолго я вслушиваюсь…
– Директор ЦРУ опасается, что кризисную ситуацию могла усугубить хакерская атака. У них есть какие-то несистематизированные сведения, что…
Президент машет рукой, и все замолкают.
– Мне очень жаль, джентльмены, что мы вынуждены принимать решение в такой спешке. И при таком дефиците информации. А вдруг Генри прав, и все это подстроено?… Вилли, ты высказываешься последним.
Советник говорит торопливо, щека слегка дергается.
– А если Америка действительно подверглась атаке? Цена ошибки может быть высока, но цена не принятого решения - еще больше. Господин президент, вы давали присягу американскому народу, а не какому-то другому. Лично я за немедленную реализацию плана 'Интеллектуальная картечь'.
Президент вздыхает, и в глазах странно расплываются красные, желтые и зеленые огоньки. Возможно, это отражения огней на дисплее. А может быть, президент носит контактные линзы…
– Хорошо. План 'Интеллектуальная картечь', пятнадцатиминутная готовность. Если доклад ЦРУ подтвердит, что информация о нападении сфабрикована, я успею дать приказ об отмене.
Следует возня с ядерным чемоданчиком, которую я не раз наблюдал в старых фильмах. Он больше похож на ноутбук, но меня это уже мало интересует, и я отступаю - сквозь стены, сквозь перекрытия, сквозь залы - на свежий воздух.
И оказываюсь на лужайке - кажется, у южного фасада Белого дома. В глубокой тени стоит вертолет, неспешно вращая лопастями, и волны разбегаются от него по темно-зеленой траве.
Я наблюдаю, как по этой траве почти бегут пятеро: сам президент, его советник, человек с чемоданчиком, и еще двое - наверное, из охраны. Президенту помогают подняться, и лопасти набирают ход.
Вертолет тяжело вздымается в воздух, прибивая винтами траву. Ему всего десять минут лету до аэродрома, где президент пересядет на свой 'Боинг', борт?1. Там по-прежнему будет в курсе всех новостей и сможет отдавать или отменять любые приказы…
Вот только последний он отменить уже не успеет…
Я был предупрежден - шел синхронный отсчет времени, - но все равно это происходит неожиданно.
Сумерки будто взрываются. Призрачной голубизной вспыхивает свет ярче дневного - и сразу меркнет. Снова бело-голубое полотно хлещет по глазам - и снова полная тьма…
Неистовый свет - тьма! Неистовый свет - тьма! Какой-то нечеловеческий ритм - возможно, глаза не могут воспринять этот небывалый свет, и поэтому мозг отключает зрение на короткий момент, пытаясь осмыслить, что же видит…
И включает снова, не в силах понять, что происходит.
Я испытываю нестерпимую тоску. Свет и тьма вращаются перед глазами, постепенно сливаясь в серую пелену и будто затягивая в беспросветную пропасть. Неведомая сила давит на плечи, пригибая к земле.
А ведь я вижу только изображение. Или мне дали почувствовать, как это было?… Никто тогда не знал, насколько усиливается излучение, приходя из открытого космоса, где бьют неисчерпаемые фонтаны энергии.
Все это длится то ли несколько секунд, то ли несколько часов - время словно остановилось. А потом наконец брезжит мутный свет.
Но над головой уже нет темной синевы неба, а вокруг сочной весенней зелени. Словно пепельный полог накрыл мир.
По темно-серой траве бегут серые волны, винты вертолета - он висит в воздухе какой-то ненастоящий, словно вырезанный из картона, - все еще вращаются, но уже видно, что машина начинает крениться. И шума двигателя больше не слышно, все происходит в мертвой тишине.
Видимо, отказало зажигание…
Все-таки у американских президентов хорошие вертолеты: летательный аппарат кое-как выравнивается; замедленно крутя винтом, падает с высоты пятиэтажного дома, и основная сила удара приходится на шасси. Во все стороны летят обломки, вертолет будто сплющивается о землю, но взрыва не происходит - то ли такова конструкция, то ли белая пена, которая сразу облепляет машину, гасит пламя. Приглушенно воют сирены, но ни один автомобиль не несется по серой лужайке, лишь бегут люди. Похоже, все двигатели внутреннего сгорания отказали одновременно…
Скорее всего, президент останется жив. Только вряд ли сможет отдавать распоряжения какое-то время, вряд ли сумеет отменить отданный в спешке приказ. Сибил может радоваться - все получилось даже лучше, чем она надеялась.
Она обрушила-таки небесную кару на свою родину…
Я увидел достаточно и оставляю это место. Если в нашем мире вечны три вещи - предательство, героизм и любовь, - то довольно о предательстве. Пусть следующая история будет о героизме.
Атлантический океан, примерно в 200 километрах от побережья США.
Здесь, в океанских глубинах, темно. Вечерний свет не проникает сквозь трехсотметровую толщу воды, лишь сочится слабое зеленоватое сияние - возможно, это подсветка специально для меня. Континентальный шельф здесь уходит вниз двухкилометровым обрывом, и на склоне в сине-зеленом сумраке маячит какая-то громада. Точка зрения постепенно смещается, и становится видно, что это затонувшее судно - скорее всего, американский пароход, потопленный немцами во Вторую мировую войну. Косо торчат обломки мачт, чернеют жерла упавших труб.
'Огибаю' судно, и в темной глубине различаю воткнувшуюся хвостом в склон большую рыбу…
Вряд ли эта подлодка еще сможет плавать. Несколько раньше я наблюдал атаку: как летят на огненных хвостах ракеты, как вываливаются из них и начинают погружаться глубинные бомбы. Похожие на неуклюжие бочонки, они как-то обнаруживали подлодку и старались приблизиться. В носу лодки открылось отверстие, оттуда вынесся стремительный темный силуэт - наверное, имитатор шумов. Несколько бомб отвернули за ним, но одна все-таки задела корму. Взрыв взбил на поверхности пенный бугор и, видимо, пробил корпус. Лодка стала проваливаться в глубину кормой, отчаянно маневрируя, чтобы подойти ближе к давно затонувшему пароходу и укрыться от магнитометров противника за стальным корпусом. Это ей удалось, но плавно опуститься на грунт уже не получилось. Хвостовыми рулями лодка врезалась в дно, глубоко пробороздила его и зарылась кормой в донный ил. Так и замерла в наклонном положении, выпуклым носом к далекой поверхности океана, которой больше никогда не увидит.
Корпус без иллюминаторов, они отсутствуют в подводных лодках, иначе их выбьет глубинными взрывами. Рубка невысокая - не черный парус, как обычно показывают в фильмах, а скорее наплыв над корпусом. Я заранее ознакомился с данными по российскому подводному флоту и сразу опознал лодку проекта 885 - 'Ясень'. Уровень гидроакустических шумов у них был так низок, что могли незаметно преодолевать американские заградительные рубежи и выходить на дистанцию удара крылатыми ракетами по США.
Первую начали строить еще в конце прошлого веке, но в те наивные годы Америку из вероятных противников перевели в разряд друзей, и строительство подлодок этого типа заморозили.
Однако, выждав ослабления России, сомнительный друг стал все теснее окружать ее военными базами, а его подлодки и надводные корабли зачастили к российским берегам. Так что пришлось возобновить строительство 'Ясеней', и они тоже стали патрулировать чужие берега. Снова, как в советские времена, пробирались на континентальный шельф к военно-морским базам в Норфолке, Чарльстоне и Сан-Диего, снова таились под покровом водорослей в Саргассовом море. Пусть заокеанская держава не считает Россию совсем уж бессильной.
Две за это время сгинули бесследно - то ли в результате аварии, то ли нанесенного тайком удара…
Но если у России всего несколько таких подлодок, то у США десятки! Да еще стая спутников над планетой, следящая за морями и океанами. Возможно, и эту засек спутник по тепловому следу - скорее всего, когда была еще в походе и не успела лечь на грунт.
А может быть, ее обнаружил самолет-разведчик 'Орион' или один из бесчисленных буев, раскиданных американцами по всем океанам? Так что, когда поступил отчаянный приказ президента, американские противолодочные корабли загнали лодку поближе к берегу и закидали глубинными бомбами.
Но не добили. Похоже, лодка все-таки сбила хищную стаю со следа. Заглушила реактор и как раненая рыба, в которой еще теплится жизнь, укрылась на дне…
Ну что же, вперед!
Броневой корпус мне не преграда. Долгая темнота - наверное, корпус двойной, но наконец я внутри.
Вода!…
И темнота, подсвеченная зеленым - то ли от цилиндрического сооружения, похоже, реактора, то ли это таинственный полусвет, что сопровождает меня в глубинах.
Но если реакторный отсек затоплен, то дело плохо. Он велик: можно ли откачать воду, чтобы всплыть?
Я не знаю, лишь поверхностно знаком с подводными лодками.
Вниз, к корме, спускаться вряд ли стоит, и я поворачиваю налево. Сплетение трубопроводов, задраенный люк, а за ним открывается обширное помещение, уже без воды. В сумраке зеленовато отсвечивают массивные колонны, будто глубоко под водой сокрыт таинственный зал - видимо, это ракетные шахты.
Я скольжу над решетчатым полом, внизу разлита тьма, и я замечаю, что пол поднимается навстречу. Значит, колонны расположены чуть наклонно и только кажутся вертикальными…
Снова люк и наконец красноватый свет. Коридор с двойным рядом дверей, а вскоре попадается и первый человек - в синем комбинезоне, с блестящим от пота лицом. Дышит тяжело - наверное, не хватает воздуха.
Вот и центральный пост: свисает металлическая тумба перископа, блестят поручни, на стенах бесчисленные приборы, в креслах перед пультами - двое людей. К сожалению, я не служил в армии и не очень разбираюсь в званиях. Человек в синей куртке с желтоватыми погонами на плечах, скорее всего командир, говорит в микрофон.
– Акустик, что слышно? Прекратили разворот?
– Центральный! Шум винтов по пеленгу девяносто градусов, цель все та же - надводная групповая, дистанция шестьдесят кабельтовых. Только что снова начала приближаться.
– Всем отсекам, прекратить ремонтные работы! Режим 'тишина'.
Человек отворачивается от микрофона. На лице выпирают скулы, щеки и дерзко выступающий подбородок блестят от пота, серые глаза прищурены и жестки. Снова нажимает на кнопку:
– Командира БЧ-2 в центральный пост!
Через короткое время из люка выныривает еще один офицер. У этого подчеркнуто безмятежное лицо, словно он на морской прогулке, синяя пилотка сдвинута на затылок, и только карие глаза встревожены.
– Товарищ капитан первого ранга… - начинает он, но первый машет рукой.
– Вольно!
Какое-то время смотрит на вошедшего, и глаза немного теплеют.
– Пошли ко мне, Геннадий. Надо кое-что обсудить.
Оба скрываются за дверью, отделанной под дерево, и я после некоторого колебания следую.
Каюта невелика: койка, стол, два металлических стула, несколько полок. Капитан садится и хлопает ладонью по второму стулу.
– Ну, Гена, что будем делать? Скоро нас засекут и еще добавят. Разнесут вдребезги вместе с той старой жестянкой по соседству.
Второй медлит садиться, зябко передергивает плечами:
– Ракеты с такой глубины все равно не запустить. И лодку вряд ли поднимем. Так что остается одно - набиваться всем в спасательную камеру и всплывать. Будем болтаться на волнах, как кильки в банке - прямо к столу господ американцев.
Капитан достает белый платок и промокает лицо.
– А что? - усмехается он. - Может быть, не потопят. А может, еще и премию дадут. Не надо будет бомбить лодку, так что реактор и ракеты целыми останутся. Избавим их воды от радиоактивного загрязнения.
Его собеседник наконец садится и кривит губы в усмешке, но в глазах тоска.
– Нам двоим, так вообще по гроб жизни будут обязаны. Ты знаешь, о чем я…
Похоже, это старые друзья, в разговоре обходятся без званий.
– Да уж, - хмурится капитан. - Ты и в самом деле так считаешь, насчет спасательной камеры?…
– А что, Михаил? Читал я один американский роман, где наш командир-предатель атомную подлодку угнал. Выдумка, конечно. Описывается, как хорошо американцы русский экипаж приняли, как в конце русские перед американским теликом слюни распустили. И мы так можем. Получим в награду по особнячку где-нибудь на Гудзоне, жен выпишем…
– Если они живы останутся, - отрубает капитан. - Раз мы получили такой приказ, то это война. Настоящая война! Все-таки решили окончательно разделаться с Россией.
– А может быть, приказ уже отменили? Знаешь ведь, как бывает. Во время войны в Ираке янки заплатили командующему обороной Багдада, и тот отдал приказ прекратить сопротивление. И у нас, возможно, кое-то из генералов сейчас прикидывает, на сколько округлился его счет в западном банке.
– Отставить разговорчики! - взрывается капитан. Но тут же машет рукой:
– Ладно. Может быть, ты и прав. Связи все равно нет, не проверишь. На такую глубину даже сигналы со станции 'Зевс' не доходят. Лучше взгляни на карту.
Он разворачивает на столе лист, тот помещается не полностью, большая часть голубая, и только по краю зеленое с коричневым.
– Из-за преследования мы отклонились от курса на Норфолк и оказались близко к Нью-Йорку. До города всего 100 миль. Сейчас лодка на склоне подводного каньона, вершина выходит как раз к Нью-йоркской бухте. Неплохая позиция, а?…
На карте прочерчена прямая, начинаясь на синем и утыкаясь в коричневое. Второй офицер бросает взгляд на карту и некоторое время молчит.
– Да уж, - говорит нехотя. - Нас инструктировали, что в крайнем случай возможен и такой вариант. Но ведь там не военно-морская база, а гражданский порт. И большой город…
Оба вздрагивают, по корпусу разносятся хлесткие удары. Капитан ударяет по столу обоими кулаками.
– Гена, и мне не нравится такой вариант! Там живут простые люди, там дети… Но мне также не нравится, когда хладнокровно уничтожают Россию. У нас под видом реформ загубили миллионы человек. Мне рассказывали про офицеров, которые стрелялись, потому что не могли прокормить семьи и жены падали в голодные обмороки. А сколько невинных детей и стариков умерло? Американцам на это наплевать, они гордятся победой над Советским Союзом. Превратили Россию в сырьевой придаток и злорадствуют над глупыми русскими. А теперь, видно, решили окончательно разделаться с нами, как раньше с сербами и иракцами. Тоже были когда-то процветающие страны!…
Другой офицер надвигает пилотку на красивые дуги бровей.
– Это старая задачка, Михаил, - медленно произносит он. - Еще Достоевский в 'Братьях Карамазовых' задавал вопрос: стоит ли всеобщая гармония слезинки замученного ребенка?… Просто выглядит этот вопрос сейчас по-другому. Стоит ли всеобщее счастье под водительством Америки слез детей, что умерли от голода и ран после ее гуманных бомбардировок? И еще умрут? И вдобавок, достанется ли это счастье всем, или только немногим в самой Америке? Только арифметики, чтобы подсчитать это, еще не придумали…
– А я не хочу считать! - взрывается капитан. - Если страдают русские дети, то пусть страдают и американские. Вот такая простая арифметика, Гена, и я готов взять всю ответственность на себя! - Он смолкает, тяжело дыша, и с явным усилием берет себя в руки. - Но в этой ситуации остальные могут сделать выбор: исполнять приказ или спасаться? Что скажешь ты?…
Мертвое молчание в каюте, только где-то вдали хлещет вода. Корпус снова звенит от хлестких ударов. Капитан сумрачно улыбается:
– Думай быстрее! Возможно, нас уже обнаружили. Мне нужно отдавать приказ: или всем собираться в спасательную камеру, или…
– Или 'врагу не сдается наш гордый Варяг…', - тихо заканчивает его собеседник. И горько добавляет:
– Я выполню твой приказ, Михаил… Ведь остается только это. Мы даже не знаем, уцелели у нас другие лодки или нет? Может быть, все потоплены, за каждой следила целая американская эскадра. А вот это может заставить их прекратить военные действия. Даже наверняка заставит. А то рассчитывают победить малой кровью…
Капитан заносит над картой кулак, но спохватывается и медленно разжимает пальцы:
– Это у них не получится! Будут знать, как нападать на Россию… Ладно, Гена, спасибо. Бери карту, тут уже нанесены все данные. Иди к себе и готовь всё, что у нас есть, к пуску. Я знаю, что на такой глубине вода может прорваться в лодку, но рискнем. Скорее всего, мины не дойдут до цели, но это неважно. Пусть взорвутся, когда исчерпают запас хода. Одновременно запустим торпеды, причем в максимально быстрой последовательности. Надо, чтобы вражеские акустики запутались. А я пока проведу совещание.
Навожу справки, но это оказывается картина Одильона Редона.
Постепенно все меркнет.
Я снова синхронизируюсь с Белым домом…
– Ладно, - президент откидывается в кресле. - Потом поговорю с Генри насчет его сотрудников. Вернемся к русским. Их президент заверил, что не применит оружия против Америки, но ведь мы только что получили сообщение из группы объединенных спецслужб, что как минимум одна русская подлодка приближается к атлантическому побережью. И еще две к тихоокеанскому. Что у них на уме?
– Вряд ли они собираются нападать на нас из-за этой дурацкой операции ЦРУ, - пожимает плечами помощник. - Скорее всего, просто хотят продемонстрировать, что с ними еще нужно считаться. А может быть, поход запланирован давно, и это случайное совпадение. Русские вновь стали появляться у наших берегов после того, как мы усилили активность нашего флота в их внутренних морях. Нам и раньше случалось засекать подлодки в этих районах, но обычно их теряли. Это весьма бесшумные субмарины нового поколения. Казалось, мы разрушили военную промышленность русских, но как видно не до конца. Хотя все это только мое личное мнение. Подождем, пока будет готов аналитический доклад…
Резко звонит телефон.
Президент берет трубку и почти сразу манит пальцем советника, тот хватает наушник.
– Выходят из строя радары NAVESTAR? Система NORAD наполовину парализована?!… Что за ерунда насчет света и тьмы?… Немедленно систематизируйте информацию и включите в доклад. Хоть на что-то годятся ваши чертовы компьютеры в центре управления?!…
В голосе президента слышна паника. А я, кажется, начинаю понимать… Первая фаза тщательно продуманного плана ЦРУ (или кого-то еще) увенчалась успехом - экспериментальные установки на спутниках не были выключены. Летя с огромной скоростью в космической пустоте, спутники прошли над северной Атлантикой и обрушили потоки темного излучения на Гренландию и Ньюфаундленд - туда, где располагаются радары раннего обнаружения. Нежные электронные микросхемы стали массово выходить из строя - наверное, с треском и копотью, как загорается масло на сковороде - и в этот момент Обрин с товарищами запустили беспрецедентную хакерскую атаку на компьютерные сети Пентагона…
'Мегиддо' - так называлась долина в древнем Израиле, место кровавых битв. Американцы из христианской миссии полагали, что именно там состоится завершающая битва земных царей с Богом - Армагеддон.
Может быть, он еще произойдет.
А может, начался в этот момент…
Похоже, все тщательно продуманные планы летят к черту. В игру вступают новые игроки и путают карты. Обстановка в Овальном кабинете накаляется. Снова звонок, президент глядит на зажегшуюся лампочку и делает нетерпеливый жест помощнику. Тот хватает трубку и спустя несколько секунд поднимает глаза на президента. Зрачки расширены, голос дрожит.
– Это из группы объединенных спецслужб. Удалось определить местоположение русской субмарины - той, что на континентальном шельфе Атлантического побережья. Она прошла заградительные рубежи и находится всего в ста милях от береговой линии, подлетное время крылатых ракет до Вашингтона пятнадцать минут. На перехват из Норфолка вышло надводное соединение и подлодка класса 'Виргиния'.
Президент устало прикрывает глаза, и я ощущаю мимолетное сочувствие: нелегко усталому пожилому человеку принимать решения в таком цейтноте. Но пауза длится недолго, президент встает и слегка отодвигает штору: монумент Вашингтону вонзается в зеленоватое вечернее небо розовой стрелой.
– Вот видите, Вилли? Еще и подлодка…
– Гм, - механически говорит советник. - Как я уже говорил, возможно, это просто демонстрация силы… - Он спохватывается: - Господин президент, даже если это так и подлодка не связана с тем, что творится с NORAD, вам лучше немедленно оставить Белый дом. С этой подлодки могут быть запущены крылатые ракеты РКБ-500. Опасность в том, что они имеют малый уровень радиолокационной заметности, всего в сотую долю фута, и высокую точность попадания - около 20 футов. Они могут поразить вашу резиденцию и Пентагон через считанные минуты после пуска. К счастью, вашей жены и детей сейчас нет в Белом доме, но вам следует поспешить…
Президент резко оборачивается от окна:
– Вилли, я не крыса, чтобы первым бежать с тонущего корабля. Пусть вертолет подождет, я пока остаюсь здесь.
Снова звонок. Президент берет трубку, но тут же бросает ее.
– Предварительный анализ готов. Идем в ситуационный центр!
Я невнимательно гляжу, как эти двое в сопровождении еще нескольких человек спешат по коридорам и лестницам. Ситуационный центр оказывается где-то внизу, в нем несколько человек в гражданской одежде и военной форме, на стене большой дисплей. Обстановка слегка сумасшедшая, все на ногах, но военные вытягиваются и отдают честь при появлении президента.
На дисплее карта Северной Америки: разноцветные огоньки, пунктирные трассы. Один из офицеров, с указкой в руке, немедленно начинает доклад. Голос звучит размеренно и четко.
– Сэр, система NORAD подверглась атаке в этой полосе, - указка скользит от Гренландии к Ньюфаундленду. - Предварительный анализ показывает, что полоса совпадает с траекторией полета трех русских спутников. По информации из ЦРУ, на них установлены экспериментальные ЭМИ-установки для подавления электроники. Русские заверяют, что спутники вышли из-под контроля во время эксперимента, и такую вероятность ЦРУ подтверждает, но это пока невозможно проверить. Образовались дыры в ПВО на северо-восточном направлении, через которые может просочиться немало воздушных целей. Спутники разведки зафиксировали, что по меньшей мере пять бомбардировщиков 'Блэк Джек' подняты в воздух, их текущее местонахождение неизвестно. Каждый способен нести двенадцать крылатых ракет большой дальности. Три атомные подлодки вышли на ударные позиции близ атлантического и тихоокеанского побережья. Судя по спутниковым данным, стратегические ядерные силы России приведены в состояние боевой готовности. В аналитическом центре считают, что все это может быть началом упреждающей атаки против США. Цель - разрушить нашу систему быстрого реагирования и подорвать возможность вести широкомасштабные боевые действия. О возможных причинах этой акции ЦРУ готовит доклад, он будет готов в течение получаса…
Офицер великолепен: форма отутюжена, голос не дрогнет, говорит коротко и ясно. Наверное, в такой ясности и нуждается президент большой страны - у него слишком много забот, чтобы самому вникать во все детали.
Президент поворачивается к советнику:
– Что у нас припасено на этот случай?
Тот бледен, но пытается сохранить уверенность.
– Господин президент, это как раз та ситуация, о которой мы не раз говорили. Наступила эпоха молниеносных войн. Скорость эскалации конфликта настолько велика, что мы не успеваем проанализировать поступающую информацию. Остается всего два варианта. Либо ничего не предпринимать до прояснения ситуации - но тогда мы рискуем оказаться побежденными, не успев нанести ответный удар. Либо спустить с цепи псов войны - возможно, мы при этом окажемся нападающей стороной, но зато быстро разгромим вероятного противника. Напоминаю, господин президент, что такие планы разработаны, и вы были ознакомлены с ними при вступлении в должность.
– Да-да!… - президент поворачивается в человеку в штатском и щелкает пальцами.
Тот открывает дипломат и протягивает президенту папку.
– Вот этот, - советник переворачивает несколько листов. - Нам не нужна полномасштабная ядерная война.
После минутной паузы президент поднимает голову и в смятении глядит на советника:
– Но эти значки означают, что будет применено ядерное оружие!
– Господин президент, - на лбу советника выступают бисеринки пота. - Этот план предусматривает гуманное использование ядерного оружия, только против командных пунктов и военных объектов. Заряды малой мощности будут взрываться прямо в подземных бункерах противника, так что радиоактивное загрязнение окажется минимальным. Даже в их столице большинство населения должно уцелеть. Зато военная инфраструктура будет разрушена, и потом мы сможем без особых проблем ввести в Россию международные силы, чтобы обеспечить порядок…
– А каково ваше мнение?… - президент поворачивается к одному из военных, но я перестаю следить за несколько истеричным обсуждением, завороженный появлением все новых значков на дисплее. Кажется, я нахожу тот, что означает HAARP - он пульсирует как лиловый цветок. К нему приближаются красные пунктирные трассы: неужели и в самом деле запущены ракеты?… Или данные, которые я вижу на дисплее, ловко подтасованы группой Обрина?
Надо отдать должное людям в центре: они прекрасно подготовлены, никто не теряет самообладания, все говорят коротко и ясно. Не их вина, что мир вступил в зловещую эпоху молниеносных войн.
Ненадолго я вслушиваюсь…
– Директор ЦРУ опасается, что кризисную ситуацию могла усугубить хакерская атака. У них есть какие-то несистематизированные сведения, что…
Президент машет рукой, и все замолкают.
– Мне очень жаль, джентльмены, что мы вынуждены принимать решение в такой спешке. И при таком дефиците информации. А вдруг Генри прав, и все это подстроено?… Вилли, ты высказываешься последним.
Советник говорит торопливо, щека слегка дергается.
– А если Америка действительно подверглась атаке? Цена ошибки может быть высока, но цена не принятого решения - еще больше. Господин президент, вы давали присягу американскому народу, а не какому-то другому. Лично я за немедленную реализацию плана 'Интеллектуальная картечь'.
Президент вздыхает, и в глазах странно расплываются красные, желтые и зеленые огоньки. Возможно, это отражения огней на дисплее. А может быть, президент носит контактные линзы…
– Хорошо. План 'Интеллектуальная картечь', пятнадцатиминутная готовность. Если доклад ЦРУ подтвердит, что информация о нападении сфабрикована, я успею дать приказ об отмене.
Следует возня с ядерным чемоданчиком, которую я не раз наблюдал в старых фильмах. Он больше похож на ноутбук, но меня это уже мало интересует, и я отступаю - сквозь стены, сквозь перекрытия, сквозь залы - на свежий воздух.
И оказываюсь на лужайке - кажется, у южного фасада Белого дома. В глубокой тени стоит вертолет, неспешно вращая лопастями, и волны разбегаются от него по темно-зеленой траве.
Я наблюдаю, как по этой траве почти бегут пятеро: сам президент, его советник, человек с чемоданчиком, и еще двое - наверное, из охраны. Президенту помогают подняться, и лопасти набирают ход.
Вертолет тяжело вздымается в воздух, прибивая винтами траву. Ему всего десять минут лету до аэродрома, где президент пересядет на свой 'Боинг', борт?1. Там по-прежнему будет в курсе всех новостей и сможет отдавать или отменять любые приказы…
Вот только последний он отменить уже не успеет…
Я был предупрежден - шел синхронный отсчет времени, - но все равно это происходит неожиданно.
Сумерки будто взрываются. Призрачной голубизной вспыхивает свет ярче дневного - и сразу меркнет. Снова бело-голубое полотно хлещет по глазам - и снова полная тьма…
Неистовый свет - тьма! Неистовый свет - тьма! Какой-то нечеловеческий ритм - возможно, глаза не могут воспринять этот небывалый свет, и поэтому мозг отключает зрение на короткий момент, пытаясь осмыслить, что же видит…
И включает снова, не в силах понять, что происходит.
Я испытываю нестерпимую тоску. Свет и тьма вращаются перед глазами, постепенно сливаясь в серую пелену и будто затягивая в беспросветную пропасть. Неведомая сила давит на плечи, пригибая к земле.
А ведь я вижу только изображение. Или мне дали почувствовать, как это было?… Никто тогда не знал, насколько усиливается излучение, приходя из открытого космоса, где бьют неисчерпаемые фонтаны энергии.
Все это длится то ли несколько секунд, то ли несколько часов - время словно остановилось. А потом наконец брезжит мутный свет.
Но над головой уже нет темной синевы неба, а вокруг сочной весенней зелени. Словно пепельный полог накрыл мир.
По темно-серой траве бегут серые волны, винты вертолета - он висит в воздухе какой-то ненастоящий, словно вырезанный из картона, - все еще вращаются, но уже видно, что машина начинает крениться. И шума двигателя больше не слышно, все происходит в мертвой тишине.
Видимо, отказало зажигание…
Все-таки у американских президентов хорошие вертолеты: летательный аппарат кое-как выравнивается; замедленно крутя винтом, падает с высоты пятиэтажного дома, и основная сила удара приходится на шасси. Во все стороны летят обломки, вертолет будто сплющивается о землю, но взрыва не происходит - то ли такова конструкция, то ли белая пена, которая сразу облепляет машину, гасит пламя. Приглушенно воют сирены, но ни один автомобиль не несется по серой лужайке, лишь бегут люди. Похоже, все двигатели внутреннего сгорания отказали одновременно…
Скорее всего, президент останется жив. Только вряд ли сможет отдавать распоряжения какое-то время, вряд ли сумеет отменить отданный в спешке приказ. Сибил может радоваться - все получилось даже лучше, чем она надеялась.
Она обрушила-таки небесную кару на свою родину…
Я увидел достаточно и оставляю это место. Если в нашем мире вечны три вещи - предательство, героизм и любовь, - то довольно о предательстве. Пусть следующая история будет о героизме.
Атлантический океан, примерно в 200 километрах от побережья США.
Здесь, в океанских глубинах, темно. Вечерний свет не проникает сквозь трехсотметровую толщу воды, лишь сочится слабое зеленоватое сияние - возможно, это подсветка специально для меня. Континентальный шельф здесь уходит вниз двухкилометровым обрывом, и на склоне в сине-зеленом сумраке маячит какая-то громада. Точка зрения постепенно смещается, и становится видно, что это затонувшее судно - скорее всего, американский пароход, потопленный немцами во Вторую мировую войну. Косо торчат обломки мачт, чернеют жерла упавших труб.
'Огибаю' судно, и в темной глубине различаю воткнувшуюся хвостом в склон большую рыбу…
Вряд ли эта подлодка еще сможет плавать. Несколько раньше я наблюдал атаку: как летят на огненных хвостах ракеты, как вываливаются из них и начинают погружаться глубинные бомбы. Похожие на неуклюжие бочонки, они как-то обнаруживали подлодку и старались приблизиться. В носу лодки открылось отверстие, оттуда вынесся стремительный темный силуэт - наверное, имитатор шумов. Несколько бомб отвернули за ним, но одна все-таки задела корму. Взрыв взбил на поверхности пенный бугор и, видимо, пробил корпус. Лодка стала проваливаться в глубину кормой, отчаянно маневрируя, чтобы подойти ближе к давно затонувшему пароходу и укрыться от магнитометров противника за стальным корпусом. Это ей удалось, но плавно опуститься на грунт уже не получилось. Хвостовыми рулями лодка врезалась в дно, глубоко пробороздила его и зарылась кормой в донный ил. Так и замерла в наклонном положении, выпуклым носом к далекой поверхности океана, которой больше никогда не увидит.
Корпус без иллюминаторов, они отсутствуют в подводных лодках, иначе их выбьет глубинными взрывами. Рубка невысокая - не черный парус, как обычно показывают в фильмах, а скорее наплыв над корпусом. Я заранее ознакомился с данными по российскому подводному флоту и сразу опознал лодку проекта 885 - 'Ясень'. Уровень гидроакустических шумов у них был так низок, что могли незаметно преодолевать американские заградительные рубежи и выходить на дистанцию удара крылатыми ракетами по США.
Первую начали строить еще в конце прошлого веке, но в те наивные годы Америку из вероятных противников перевели в разряд друзей, и строительство подлодок этого типа заморозили.
Однако, выждав ослабления России, сомнительный друг стал все теснее окружать ее военными базами, а его подлодки и надводные корабли зачастили к российским берегам. Так что пришлось возобновить строительство 'Ясеней', и они тоже стали патрулировать чужие берега. Снова, как в советские времена, пробирались на континентальный шельф к военно-морским базам в Норфолке, Чарльстоне и Сан-Диего, снова таились под покровом водорослей в Саргассовом море. Пусть заокеанская держава не считает Россию совсем уж бессильной.
Две за это время сгинули бесследно - то ли в результате аварии, то ли нанесенного тайком удара…
Но если у России всего несколько таких подлодок, то у США десятки! Да еще стая спутников над планетой, следящая за морями и океанами. Возможно, и эту засек спутник по тепловому следу - скорее всего, когда была еще в походе и не успела лечь на грунт.
А может быть, ее обнаружил самолет-разведчик 'Орион' или один из бесчисленных буев, раскиданных американцами по всем океанам? Так что, когда поступил отчаянный приказ президента, американские противолодочные корабли загнали лодку поближе к берегу и закидали глубинными бомбами.
Но не добили. Похоже, лодка все-таки сбила хищную стаю со следа. Заглушила реактор и как раненая рыба, в которой еще теплится жизнь, укрылась на дне…
Ну что же, вперед!
Броневой корпус мне не преграда. Долгая темнота - наверное, корпус двойной, но наконец я внутри.
Вода!…
И темнота, подсвеченная зеленым - то ли от цилиндрического сооружения, похоже, реактора, то ли это таинственный полусвет, что сопровождает меня в глубинах.
Но если реакторный отсек затоплен, то дело плохо. Он велик: можно ли откачать воду, чтобы всплыть?
Я не знаю, лишь поверхностно знаком с подводными лодками.
Вниз, к корме, спускаться вряд ли стоит, и я поворачиваю налево. Сплетение трубопроводов, задраенный люк, а за ним открывается обширное помещение, уже без воды. В сумраке зеленовато отсвечивают массивные колонны, будто глубоко под водой сокрыт таинственный зал - видимо, это ракетные шахты.
Я скольжу над решетчатым полом, внизу разлита тьма, и я замечаю, что пол поднимается навстречу. Значит, колонны расположены чуть наклонно и только кажутся вертикальными…
Снова люк и наконец красноватый свет. Коридор с двойным рядом дверей, а вскоре попадается и первый человек - в синем комбинезоне, с блестящим от пота лицом. Дышит тяжело - наверное, не хватает воздуха.
Вот и центральный пост: свисает металлическая тумба перископа, блестят поручни, на стенах бесчисленные приборы, в креслах перед пультами - двое людей. К сожалению, я не служил в армии и не очень разбираюсь в званиях. Человек в синей куртке с желтоватыми погонами на плечах, скорее всего командир, говорит в микрофон.
– Акустик, что слышно? Прекратили разворот?
– Центральный! Шум винтов по пеленгу девяносто градусов, цель все та же - надводная групповая, дистанция шестьдесят кабельтовых. Только что снова начала приближаться.
– Всем отсекам, прекратить ремонтные работы! Режим 'тишина'.
Человек отворачивается от микрофона. На лице выпирают скулы, щеки и дерзко выступающий подбородок блестят от пота, серые глаза прищурены и жестки. Снова нажимает на кнопку:
– Командира БЧ-2 в центральный пост!
Через короткое время из люка выныривает еще один офицер. У этого подчеркнуто безмятежное лицо, словно он на морской прогулке, синяя пилотка сдвинута на затылок, и только карие глаза встревожены.
– Товарищ капитан первого ранга… - начинает он, но первый машет рукой.
– Вольно!
Какое-то время смотрит на вошедшего, и глаза немного теплеют.
– Пошли ко мне, Геннадий. Надо кое-что обсудить.
Оба скрываются за дверью, отделанной под дерево, и я после некоторого колебания следую.
Каюта невелика: койка, стол, два металлических стула, несколько полок. Капитан садится и хлопает ладонью по второму стулу.
– Ну, Гена, что будем делать? Скоро нас засекут и еще добавят. Разнесут вдребезги вместе с той старой жестянкой по соседству.
Второй медлит садиться, зябко передергивает плечами:
– Ракеты с такой глубины все равно не запустить. И лодку вряд ли поднимем. Так что остается одно - набиваться всем в спасательную камеру и всплывать. Будем болтаться на волнах, как кильки в банке - прямо к столу господ американцев.
Капитан достает белый платок и промокает лицо.
– А что? - усмехается он. - Может быть, не потопят. А может, еще и премию дадут. Не надо будет бомбить лодку, так что реактор и ракеты целыми останутся. Избавим их воды от радиоактивного загрязнения.
Его собеседник наконец садится и кривит губы в усмешке, но в глазах тоска.
– Нам двоим, так вообще по гроб жизни будут обязаны. Ты знаешь, о чем я…
Похоже, это старые друзья, в разговоре обходятся без званий.
– Да уж, - хмурится капитан. - Ты и в самом деле так считаешь, насчет спасательной камеры?…
– А что, Михаил? Читал я один американский роман, где наш командир-предатель атомную подлодку угнал. Выдумка, конечно. Описывается, как хорошо американцы русский экипаж приняли, как в конце русские перед американским теликом слюни распустили. И мы так можем. Получим в награду по особнячку где-нибудь на Гудзоне, жен выпишем…
– Если они живы останутся, - отрубает капитан. - Раз мы получили такой приказ, то это война. Настоящая война! Все-таки решили окончательно разделаться с Россией.
– А может быть, приказ уже отменили? Знаешь ведь, как бывает. Во время войны в Ираке янки заплатили командующему обороной Багдада, и тот отдал приказ прекратить сопротивление. И у нас, возможно, кое-то из генералов сейчас прикидывает, на сколько округлился его счет в западном банке.
– Отставить разговорчики! - взрывается капитан. Но тут же машет рукой:
– Ладно. Может быть, ты и прав. Связи все равно нет, не проверишь. На такую глубину даже сигналы со станции 'Зевс' не доходят. Лучше взгляни на карту.
Он разворачивает на столе лист, тот помещается не полностью, большая часть голубая, и только по краю зеленое с коричневым.
– Из-за преследования мы отклонились от курса на Норфолк и оказались близко к Нью-Йорку. До города всего 100 миль. Сейчас лодка на склоне подводного каньона, вершина выходит как раз к Нью-йоркской бухте. Неплохая позиция, а?…
На карте прочерчена прямая, начинаясь на синем и утыкаясь в коричневое. Второй офицер бросает взгляд на карту и некоторое время молчит.
– Да уж, - говорит нехотя. - Нас инструктировали, что в крайнем случай возможен и такой вариант. Но ведь там не военно-морская база, а гражданский порт. И большой город…
Оба вздрагивают, по корпусу разносятся хлесткие удары. Капитан ударяет по столу обоими кулаками.
– Гена, и мне не нравится такой вариант! Там живут простые люди, там дети… Но мне также не нравится, когда хладнокровно уничтожают Россию. У нас под видом реформ загубили миллионы человек. Мне рассказывали про офицеров, которые стрелялись, потому что не могли прокормить семьи и жены падали в голодные обмороки. А сколько невинных детей и стариков умерло? Американцам на это наплевать, они гордятся победой над Советским Союзом. Превратили Россию в сырьевой придаток и злорадствуют над глупыми русскими. А теперь, видно, решили окончательно разделаться с нами, как раньше с сербами и иракцами. Тоже были когда-то процветающие страны!…
Другой офицер надвигает пилотку на красивые дуги бровей.
– Это старая задачка, Михаил, - медленно произносит он. - Еще Достоевский в 'Братьях Карамазовых' задавал вопрос: стоит ли всеобщая гармония слезинки замученного ребенка?… Просто выглядит этот вопрос сейчас по-другому. Стоит ли всеобщее счастье под водительством Америки слез детей, что умерли от голода и ран после ее гуманных бомбардировок? И еще умрут? И вдобавок, достанется ли это счастье всем, или только немногим в самой Америке? Только арифметики, чтобы подсчитать это, еще не придумали…
– А я не хочу считать! - взрывается капитан. - Если страдают русские дети, то пусть страдают и американские. Вот такая простая арифметика, Гена, и я готов взять всю ответственность на себя! - Он смолкает, тяжело дыша, и с явным усилием берет себя в руки. - Но в этой ситуации остальные могут сделать выбор: исполнять приказ или спасаться? Что скажешь ты?…
Мертвое молчание в каюте, только где-то вдали хлещет вода. Корпус снова звенит от хлестких ударов. Капитан сумрачно улыбается:
– Думай быстрее! Возможно, нас уже обнаружили. Мне нужно отдавать приказ: или всем собираться в спасательную камеру, или…
– Или 'врагу не сдается наш гордый Варяг…', - тихо заканчивает его собеседник. И горько добавляет:
– Я выполню твой приказ, Михаил… Ведь остается только это. Мы даже не знаем, уцелели у нас другие лодки или нет? Может быть, все потоплены, за каждой следила целая американская эскадра. А вот это может заставить их прекратить военные действия. Даже наверняка заставит. А то рассчитывают победить малой кровью…
Капитан заносит над картой кулак, но спохватывается и медленно разжимает пальцы:
– Это у них не получится! Будут знать, как нападать на Россию… Ладно, Гена, спасибо. Бери карту, тут уже нанесены все данные. Иди к себе и готовь всё, что у нас есть, к пуску. Я знаю, что на такой глубине вода может прорваться в лодку, но рискнем. Скорее всего, мины не дойдут до цели, но это неважно. Пусть взорвутся, когда исчерпают запас хода. Одновременно запустим торпеды, причем в максимально быстрой последовательности. Надо, чтобы вражеские акустики запутались. А я пока проведу совещание.