северо-востоке. Он заметил, что животных вблизи речного берега побольше, что
обещало неплохую охоту где-нибудь у водопоя. Кроме того, над рекой носилась
туча птиц, а высоко в небе парили еще какие-то крылатые создания --
возможно, хищники, высматривающие добычу.
-- Ну, куда двинемся? -- он похлопал Миклану по бедру. Она приподнялась
в стременах, выглянув из-за плеча странника, потом приникла горячей щекой к
его шее.
-- В первый раз мы прокрадывались от холма к холму, от рощи к роще...
Но теперь, если ты обещаешь обогнать всех и каждого, можно направиться
прямиком на север.
-- А что ты скажешь насчет этой реки? Насколько я представляю карту,
она поворачивает к западу на расстоянии двух-трех дневных переходов.
-- Да. И нам предстоит через нее перебираться.
-- Там не водится чего-нибудь этакого... -- Блейд представил
гротескного крокодила с разинутой зубастой пастью, и девушка, уловив этот
мысленный образ, тихонько рассмеялась.
-- Нет-нет, милый... В реке много рыбы, но ничего клыкастого и
зубастого... Тогда, в первый раз, мы одолели ее без труда. Река тут самое
безопасное место. Конечно, эстара умеют плавать -- это вообще легко при
таком низком тяготении, -- но они не любят зря лезть в воду.
-- А у них имеется что-то вроде лодок или плотов?
-- Насколько мне известно, нет. Им это ни к чему. Слорам -- равнинная
страна, и на четырех ногах они перемещаются быстрее, чем по воде.
-- Ну, ладно... -- Блейд посмотрел на север, потом взгляд его обратился
на северо-восток, к реке. -- Если ты не против, я бы отправился прямо к
берегу. Там можно поохотиться и перекусить. А потом мы форсируем водную
преграду и заодно искупаемся.
-- Я со всем согласна, только не понимаю, зачем тебе охотиться. Ведь у
нас полно продуктов, -- Миклана похлопала по тючку, в котором, в отдельной
сумке, хранились маленькие контейнеры с пилюлями.
Странник, покосившись на нее, ухмыльнулся.
-- Ты ведь говорила, что в такой экспедиции, как наша, все должно быть
понастоящему, верно? Я готов пить вино из таблеток, но там, -- он протянул
руку к реке, -- бродит живое мясо, и я предпочитаю его сублимированному
продукту.
-- Ну, тогда поехали, великий охотник, -- Миклана ласково растрепала
его волосы.
-- Не успеет первое из солнц достичь зенита, как мы уже будем жарить
ногу какой-нибудь из местных антилоп, -- пообещал Блейд и галопом припустил
к реке.
Однако его намерениям не суждено было сбыться -- во всяком случае, не
так скоро.
Они приближались к роще -- небольшому клину высокоствольных, но
довольно тонких деревьев с похожими на зонтики кронами, зажатому меж
береговым откосом и холмами. Эти возвышенности, в отличие от остальных,
торчавших кое-где в степи, выглядели чуть ли не настоящим горным хребтом в
миниатюре -- с довольно обрывистыми каменистыми склонами и ущельями,
промытыми быстрыми ручьями. Из одного такого каньончика и выскочили внезапно
трое эстара.
До них было ярдов двести, а до леска деревьев-зонтиков -- не больше
сотни. Блейд припустил туда, хотя прежде не собирался заходить в рощу; он
хотел подняться на ближайший склон и высмотреть место водопоя или скопления
травоядных. Но теперь ему надо было позаботиться о Миклане. В схватке
девушку могли сшибить наземь, покалечить или затоптать, и редкий лесок
казался единственным подходящим убежищем, где она могла провести ближайшие
десять минут. Блейд не собирался тратить больше времени на эту троицу.
Он резко развернулся, выбивая копытами ямки в мягкой почве, и вытянул
руку в сторону деревьев.
-- Слезай, малышка, и беги туда. Прячься за стволами и старайся не
высовываться -- мне кажется, у них есть дротики.
Девушка послушно соскользнула с седла.
-- Снять вьюк?
-- Не надо. Он мне не мешает.
Блейд подтолкнул ее к опушке рощицы, потом неторопливо, шагом, двинулся
навстречу эстара. Вероятно, они охотились. На них не было никакой одежды,
кроме широких поясных ремней с подвешенными к ним изогнутыми палками; в
руках все трое держали копья, и с крупа буланого самца, который выглядел
помощнее остальных, свисали ноги антилопы -- видно, их сегодняшней добычи.
Эстара остановились шагах в пятидесяти от Блейда и, поглядывая на него,
стали переговариваться низкими хриплыми голосами. Казалось, они в
недоумении; иногда их лохматые головы поворачивались к леску, где скрылась
Миклана, иногда почему-то к небу, к двум солнцам, карабкавшимся в зенит.
Странник не сомневался, что должен понимать язык обитателей Слорама -- это
знание было заложено Лотормом в его мозг -- но пока до него доносились
только неразборчивое бормотанье. Несколько раз Блейд уловил слово "орм",
совершенно ему не известное, и звукосочетание, сопровождаемое характерным
жестом обеих рук, означавшее "проверить".
Проверить? Что собирались проверять эти лохматые четырехногие парни?
Блейд молча разглядывал их, не делая никаких попыток вступить в контакт. С
точки зрения обычаев местных кентавров, предложение мира являлось признаком
слабости, а начинать драку первым страннику не хотелось. Может быть, этих
троих устрашит его явное физическое превосходство? Он был крупнее любого из
них и вдобавок облачен в боевые доспехи.
Совещание закончилось. Буланый остался на месте, а два его приятеля
поскакали налево и направо -- с явным намерением взять врага в клещи. Блейд,
памятуя о своей спутнице, прятавшейся где-то на опушке, не стал ждать конца
этого маневра; яростно взревев, он ринулся в атаку.
Буланый как будто опешил, но лишь на одно мгновение; сбросив наземь
антилопу, он тоже устрашающе взвыл и бросился вперед, поднимая копье.
Разделявшие их полсотни шагов противники проскочили во мгновение ока и
сшиблись грудь о грудь. Блейд был и сильнее, и быстрее. Ему удалось
перехватить запястье кентавра, так что буланый не успел ни бросить, ни
ударить копьем; затем кулак странника взлетел вверх и опустился на череп
эстара. Тот без звука рухнул на землю.
Блейд упал рядом с ним, и вовремя: две изогнутые палки просвистели над
ним, едва не столкнувшись в воздухе. Бумеранги! Здоровенные бумеранги, раза
в два больше, чем у австралийских аборигенов! Теперь Блейд видел, что на
поясе поверженного им кентавра висят два таких же снаряда, но решил их не
трогать: метание копий было для него более привычным занятием. Вырвав дротик
из ослабевших пальцев буланого, он легонько ударил его ребром ладони пониже
уха и поднялся.
Левый эстара был ближе на десяток ярдов, а потому и получил копье в
ляжку. Блейд надеялся, что не перебил ему кость. Ему показалось, что острие
дротика вышло из раны, и атакующий, словно споткнувшись на полном скаку,
грянулся оземь. Странник повернул к последнему противнику.
Вероятно, этот четырехногий был молод. По сравнению с обычным человеком
он выглядел семифутовым великаном, но Блейд, выше его на две головы, мчался
к эстара словно огнедышащий дракон. Исход схватки не вызывал сомнений, и
парень, не выдержав, обратился в бегство. Странник настиг его за пару минут,
обошел и, ударив корпусом, свалил в траву.
-- Копье! -- он повелительно протянул руку, и побежденный отдал свой
дротик.
-- Кто сильнее? -- задал Блейд традиционный вопрос боевого ритуала
эстара. Его пленник склонил голову, признавая поражение; его смуглое лицо
посерело, бока ходили ходуном. Блейд возвышался над ним как гора: вороной
гигант с огромными смертоносными копытами и пронзительным взглядом. Конечно,
у него не было клыков, как у настоящего обитателя Слорама, но и без них его
лик казался грозным и устрашающим.
Он помочился на побежденного (что также входило в местный ритуал) и
презрительно пнул его копытом.
-- Какого клана?
-- Летящие-над-Травами...
-- Скажешь своим, чтоб летали подальше от моего пути, понял?
-- Да, Великий Орм...
Но Блейд уже повернулся к двум остальным поверженным и помочился на
каждого. Буланый еще не пришел в себя, а раненный в ляжку эстара вынес всю
процедуру со стоическим терпением. Странник, не церемонясь, вырвал у него из
ноги копье и подобрал еще одно, валявшееся рядом. Потом он разыскал в траве
и взвалил на спину антилопу, еще одну свою законную добычу, и направился к
опушке.
-- Миклана, ты где? Эй, детка!
Тихий шелест листвы, птичий щебет, и больше -- ни звука... Внезапно
девушка скользнула к нему, подпрыгнула и повисла на шее, разыскивая губы
жадным ртом. Блейд поцеловал ее, пригладил растрепанные волосы и осторожно
перенес назад, в седло.
-- Ну что, переправимся на ту сторону?
Девушка кивнула. В молчании они двинулись к берегу, странник вошел в
воду, с удовольствием ощущая ее прохладную свежесть, и поплыл. Тут, в
Слораме, при пониженном тяготении, это было совсем нетрудно; Блейду
чудилось, что он едва шевелит ногами, а течение само мчит его вперед и
вперед, мимо пологих холмов, рощиц, зарослей кустарника и береговых круч,
испещренных отверстиями -- в них, по-видимому, гнездились птицы.
Поток, однако, оказался широким, и переправляться через него пришлось
долго. Посередине, когда до каждого из берегов было не меньше мили, Миклана
зашевелилась. Блейд обернулся; лицо девушки выглядело задумчивым и
непривычно робким. Внезапно она поинтересовалась:
-- Что ты с ними сделал. Дик?
-- С кем?
-- Ну, с этими тремя, что напали на нас...
-- А разве ты не видела?
-- Я... я... В общем, я разглядела лишь то, как ты сшиб их с ног. А
потом?
Блейд усмехнулся.
-- Не беспокойся, девочка, я и не собирался их убивать. Одного оглушил,
другого ранил, а третьего пнул раз-другой для острастки... Ну, и выполнил
все согласно ритуалу... как ты мне рассказывала...
Миклана хихикнула.
-- Странный обычай, правда?
-- Не более странный, чем каннибализм.
-- Они не каннибалы. Дик, своих они не едят. А двуногие -- мы то есть
-- для них такая же дичь, как и звери, что бегают в степи.
-- Откуда ты знаешь?
-- Я не знаю, я предполагаю... -- Она помолчала с минуту, потом со
вздохом облегчения произнесла: -- Знаешь, Дик, я рада, что ты их не убил.
-- Этих -- не убил, потому что их было только трое. Но если на нас
нападет десяток...
-- Все равно, не надо убивать! Лучше убежим!
-- Я не привык бегать, моя милая, -- ответил Блейд.
Ричард Блейд сидел в стальном кресле под раструбом коммуникатора. Как
обычно, он был нагим, лишь набедренная повязка охватывала талию да жгуты
спускавшихся сверху проводов цветной паутиной покрывали торс. Овальные
контактные пластинки впивались в блестевшую от масла кожу, словно клыки
десятков тонких змей.
Да, все казалось привычным и обыденным в этот день, кроме одного: у
пульта компьютера вместо сгорбленного седовласого лорда Лейтона стоял Джек
Хейдж. Впрочем, он тоже начинал горбиться, и халат американца был таким же
старым и давно нестиранным, как и у его светлости -- будто бы Лейтон только
что сбросил с плеч это одеяние, а Хейдж тут же подобрал его как знак своих
новых обязанностей, символ власти. Левый карман халата топорщился -- туда
была засунута тетрадь, согнутая пополам; из правого, полуоторванного,
торчали рукоять отвертки и пассатижи.
Невольно усмехнувшись, Блейд попытался вспомнить, когда же он впервые
попал в это помещение, сердце подземного лабиринта, скрывавшегося под
древними башнями Тауэра. Июнь шестьдесят восьмого года... да, июнь
шестьдесят восьмого, совершенно точно! Тогда он отправился в первое свое
странствие, в Альбу... и с тех пор прошло четырнадцать с половиной лет...
Ровно четырнадцать лет и шесть месяцев! Он не мог точно припомнить дату,
когда первый раз сел в кресло, напоминавшее электрический стул, но это было
в начале июня... третьего, или пятого, или седьмого числа... А сейчас --
начало декабря восемьдесят второго...
Многое изменилось за этот срок! Ушел Лейтон -- навсегда; ушел Дж. -- к
счастью, пока что на пенсию; скоро уйдет и он сам... Не на тот свет и не в
отставку, но, тем не менее, грядущую перемену в его судьбе правильней всего
было бы обозначить именно этим словом. Все уходят рано или поздно; сначала
-- из молодости, потом -- из жизни...
Он осмотрел зал, освещенный выпуклыми квадратными панелями, тянувшимися
по периметру потолка. Раньше на их месте были длинные цилиндрики ламп
дневного света... и почти все помещение ряд за рядом заполняли массивные
металлические шкафы с блоками памяти и громоздкие стойки магнитофонов...
Теперь здесь стало гораздо просторнее: посреди зала остался лишь пульт,
дальнюю же стену от пола до потолка скрывали лицевые панели компьютерных
модулей, каждый -- размером с ладонь, но способный хранить больше
информации, чем шкаф шестифутовой высоты.
Переменился не только этот зал, подумал странник. Год от года подземный
центр рос, расширялся, к нему добавлялись новые камеры, вырубались коридоры,
лестницы, тоннели, вертикальные шахты лифтов тянулись вниз, в генераторный
отсек, и наверх, к поверхности. Чего стоил один только комплекс помещений,
связанных с телепортатором! А кроме него была увеличена площадь
госпитального блока, создан производственный сектор, где монтировали самые
тонкие устройства, оборудована лаборатория психодинамических исследований...
Теперь в лейтоновском центре трудилось не меньше полутора сотен
специалистов, и еще столько же народа охраняло их: целая рота отборных
парней из морской пехоты.
Хейдж кончил возиться с настройкой и обернулся; сейчас, сосредоточенным
выражением лица и поворотом головы, он до боли напоминал старого Лейтона.
Блейд моргнул, и наваждение рассеялось. Нет, разумеется, нет! Там, у пульта
гигантского компьютера, находился совсем другой человек, на пять десятилетий
моложе, бодрый и энергичный, с блестящими темными глазами. У Лейтона зрачки
были желто-золотистые, редкостного янтарного цвета...
-- Что-то вы невеселы, Ричард, -- Джек Хейдж поднялся и сделал шаг к
помосту, на котором стояло кресло странника. -- О чем вы задумались?
-- О бренности всего земного. О вечном, мой дорогой!
-- Оставьте эти мысли. Лучше вспомните, что мы наконец-то добились
своего.
-- А именно?
Американец пожал плечами.
-- Ну, я имею в виду, что на этот раз вы с гарантией попадете в мир
высочайшей культуры... то, о чем мечтал Лейтон... Там будет что взять! Вы
возвратитесь с небывалой добычей, Дик. Возможно, вы получите ответ и на свой
вопрос -- о бренности и вечном... Ха! -- он резко взмахнул рукой. -- Почему
бы и нет? Вдруг перед вами раскроется тайна бессмертия?
-- А вы хотели бы стать бессмертным, Джек?
Хейдж поднял глаза к потолку, потеребил пуговицу на халате и покачал
головой.
-- Не знаю, Ричард. Бессмертие, как и вечность, слишком неопределенная
категория, не поддающаяся логическому анализу... Но, разумеется, я желал бы
жить долго, очень долго -- ровно столько, сколько мне захочется. А потом,
потом... потом либо исчезнуть, либо стать чем-то большим, чем человек.
-- Богом?
-- Фи! Это так скучно! Будь моя воля, я бы через много-много лет
пожелал превратиться в чистый разум... в нечто, не связанное этой жалкой
плотью, в могучее и свободное существо. И я бы странствовал среди галактик и
звезд, изучая устройство Мироздания, опускался на планеты, проникал в разумы
их обитателей, чтобы на краткий миг вкусить от их жизни...
-- А затем? Когда вам все это надоест?
По губам Хейджа скользнула улыбка.
-- Я же сказал, что не знаю. Дик. В этом-то и заключается
неопределенность бессмертия и вечности! После каждого "затем" следует новое
"потом", и так -- без конца. Человеку это не осмыслить, не понять. Но, быть
может, те создания, среди которых вы скоро окажетесь, разобрались с этим
вопросом?
Он вернулся к пульту и положил ладонь на большой красный рубильник.
-- Я надеюсь, что так, -- произнес Блейд. -- Но должен вас
разочаровать: скорее всего, их ответы на подобные вопросы покажутся нам
непонятными.
-- Что ж, это тоже полезная информация. Я полагаю, земное человечество
еще слишком молодо, и то, что непонятно сегодня, станет ясным завтра... Не
тревожьтесь на этот счет, Дик! Возможно, вы не сумеете осмыслить всех мудрых
истин суперцивилизации, но в одном я уверен совершенно точно: вы попадете в
прелестное местечко!
Рубильник опустился, и Ричард Блейд взмыл в небеса.
* * *
-- Какое прелестное местечко!
Миклана, ухватившись за широкий пояс Блейда, вытянула руку вперед.
Местечко и в самом деле было прелестным. Маленькое озерцо среди трех
холмов, чистое и прозрачное, как слеза; оно казалось хрустальным глазом,
глядевшим в небесную синеву. Оба солнца еще стояли высоко, и до вечера можно
было бы одолеть не меньше сорока миль, но тихое уединенное озеро и песчаный
пляж неудержимо влекли путников; после жаркого дня оба жаждали искупаться.
Кроме того, Миклана собиралась привести в порядок шкуру Блейда -- с помощью
щетки, напоминавшей лошадиную скребницу.
-- Остановимся тут на ночлег?
-- Да, пожалуй...
Девушка соскользнула в траву и бросилась к воде, на ходу стаскивая свой
комбинезончик.
-- Эй! -- окрикнул ее Блейд. -- Сначала надо бы позаботиться о своем
животном!
Она вернулась -- уже нагая, с распущенными волосами, улыбаясь во весь
рот.
-- Ах, бедный мой зверь! -- Быстрые пальцы нашарили пряжку под конским
брюхом. -- Бедный мой зверь! -- Седло и вьюк полетели в траву. -- Ты
совершенно прав! И сейчас я тебя искупаю! -- Из вьюка на свет Божий
появилась щетка.
Блейд сбросил пояс и наплечник, оставив, однако, перевязь с ножом. Еще
у него были три копья с острыми обсидиановыми лезвиями -- грозное оружие,
если учитывать невероятную мощь, которой одарил его Лоторм. Шагнув в воду,
странник воткнул их в песок -- так, чтобы до дротиков было легко дотянуться.
Он сделал еще три шага, и прохладная вода сомкнулась над его крупом.
Миклана нырнула следом; затем он почувствовал прикосновение жесткой
скребницы и вздрогнул от удовольствия. Нет, что ни говори, в лошадиной жизни
имелись свои прелести!
Девушка усердно терла его бок.
-- Иногда я жалею, что не превратилась в самку эстара, -- заметила она.
-- Наверно, ты испытываешь массу новых ощущений, милый?
-- Ты мне нравишься такой, какая есть, -- протянув руку, Блейд погладил
ее по плечу. -- Что же касается ощущений, то они... хм-м... довольно
приятны... Очень приятны, должен сказать!
Миклана, хихикнув, скользнула вниз, ему под брюхо, и вынырнула с другой
стороны.
-- Наверно, ты испытываешь удивительное чувство... Впервые сменить
облик! Ведь в твоем мире такое невозможно, да?
-- Я много странствовал и побывал в разных мирах, как ты знаешь.
-- Знаю. Но ты мне почему-то не рассказывал о них... -- Щетка прошлась
по хребту Блейда, и он громко фыркнул -- словно настоящий жеребец. --
Значит, тебе уже приходилось менять тело?
-- Ну, не совсем... -- Он вспомнил Берглион и милую колдунью Аквию,
наградившую его медвежьей шкурой. -- Однажды я попал в ледяной мир --
совершенно голым, представляешь... Там можно было распроститься с жизнью во
мгновение ока, но мне сказочно повезло...
-- Да? -- Миклана терла его задние ноги.
-- Я встретил женщину.
-- Ну, конечно! Когда герой на волосок от смерти, он всегда встречает
женщину! Молодую и красивую, верно?
-- Не смейся. Она была молода и красива, но дело не в том. Я получил от
нее какое-то зелье... странное зелье, детка! После него все мое тело
покрылось шерстью, таким густым волосом, что я не страдал от холода.
Представляешь?
-- И это все, что умела та женщина? -- Миклана скользнула в воде,
словно серебряная рыбка, очутившись перед человеческим торсом Блейда. Не
выпуская щетки, она закинула руки ему на шею и пристально всмотрелась в
глаза.
-- Нет, не только... она умела еще многое, как и любая из вас, -- на
губах странника заиграла улыбка.
Миклана рассмеялась.
-- Расскажи мне о том мире, -- потребовала она, но тут же поправилась:
-- Нет, покажи!
-- Показать? Как это?
-- Просто представь... снежный пейзаж, льды, лицо той женщины... все,
что ты видел, все, что захочешь мне показать.
Он представил. Нарты, мчащиеся по ледяной равнине к древнему замку
Берглион, остроконечные торосы, темное небо, глаза Аквии, серебристый блеск
панцирей дайров, снежных драконов, стремительных, как удар клинка...
Внезапно эта картина сменилась бирюзовой морской гладью, упиравшейся в
горный склон, на котором стоял город с дворцами и храмами из цветного
мрамора. Плескались по ветру флаги десятков кораблей, всадницы в сверкающих
доспехах строились у причалов... Меотида! Фигурка Гралии возникла перед ним,
но тут же ее скрыл чудовищный огненный фонтан -- то стартовал с пустынь
Вордхолма звездный корабль менелов. Потом огонь угас, и Блейд увидел леса:
дубовые чащи Альбы, зеленые джунгли Талзаны, гигантские деревья Брегги, лес
Гартанга, полный чудовищ, и лес Иглстаза, пронизанный солнечным светом и
полный птичьих трелей. Миг -- и снова появился океан; большой черный корабль
китобоев-хадров покачивался на волнах, затем он превратился в окутанный
пороховым дымом галион кархаймских пиратов, в сармийскую галеру, в морское
чудище, в утробе которого он путешествовал на Таллахе.
Странник смотрел в глаза Микланы, и видения бесконечной чередой текли,
плыли, вставали в памяти и отлетали вдаль, отсчитывая дни, месяцы, года,
мили. Дороги, сражения и побеги, палубы кораблей и крепостные стены, храмы,
замки и дворцы, лица друзей и недругов, женские глаза, сияющие то любовью,
то ненавистью, звон оружия, мерный топот атакующей фаланги, голубоватый
блеск бластерных лучей, горные хребты, засушливые плоскогорья, речные
долины, степи, леса, саванна, красные, желтые и чернью пески пустынь...
Ханнар, Катраз, Эрде, Альба, Киртан, Кат, Уркха, Зир, Азалта, страна
джеддов...
Миклана слабо вздохнула, разомкнув объятья.
-- Как много всего, Дик! Людей, стран, городов... И ты все это видел?
За каких-то десять или пятнадцать ваших лет?
Блейд хотел ответить, но внезапно глаза его подруги округлились, рот
приоткрылся и тело сделалось словно каменным.
-- Дик... -- прошептала она, -- там, сзади...
Оттолкнув девушку, странник развернулся. Для этого ему пришлось
подняться на дыбы; затем он снова рухнул в воду, вздымая тучу брызг. Клинок
уже сверкал в его руке.
На берегу, между сброшенным седлом и вьюком, стояла невероятная тварь.
Шесть толстых слоновьих ног с копытами поддерживали массивное приземистое
тело, бесшерстное и чешуйчатое, с длинным тонким хвостом. Над передней парой
ног выдавался горб, переходивший в гибкую шею с огромной головой; из
треугольной пасти торчали бивни, желтые, прямые и острые, как наконечники
копий. Вдоль всего хребта и по шее тянулись шипы размером в фут, и эта
костяная пила заканчивалась парой больших удлиненных ушей, на удивление
неподвижных, будто монстр напряженно прислушивался к чемуто.
Эти уши приковали к себе внимание странника, но в следующий миг, когда
тварь, склонив уродливую голову, с трубным ревом бросилась на него, он
понял, что ошибся: то были не уши, а мечевидные рога длиной в руку.
Блейд выскочил на берег и, не пытаясь подобрать копья, помчался к
ближайшему холму. Трудно сказать, умело ли это шестиногое чудо плавать, но
он не собирался заниматься проверкой: Миклана, добравшаяся до середины
маленького озерца, была слишком легкой добычей.
Чешуйчатый рогач, однако, не обратил на нее внимания. Он ревел и гнался
за Блейдом, шустро перебирая ногами толщиной с телеграфный столб, и его
выпуклые глазки налились кровью. Обернувшись на бегу, странник увидел
раскачивающуюся вверх-вниз шею, пасть с плоскими зубами и рога, целившие ему
в круп; потом их сменили бивни, не менее острые и устрашающие. Эта зверюга
была вооружена на славу!
И, вдобавок, бегала она очень быстро, наверняка быстрее, чем местные
кентавры; Блейду приходилось прилагать немалые усилия, чтобы оторваться на
десяток скачков. Он взмахнул ножом, словно желая ощутить его успокоительную
тяжесть. Справится ли лезвие с бронированной шкурой монстра? Или только
царапнет? Конечно, Ройни ок'Доран перерубил этим клинком железный прут, но
Блейд не горел желанием проверить, насколько прочна чешуя шестиногого: на
вид она выглядела как каменная.
Добравшись до подножия холма, он свернул, решив поводить преследователя
по широкому кругу, не приближаясь, однако, к озеру. Он видел, что Миклана
плавает в самой середине водоема, и мог различить белое пятно ее лица;
подняв нож, Блейд помахал им в воздухе, пытаясь ее успокоить.
Он обогнул озерцо -- раз, другой, третий. Тварь, не выказывая никаких
признаков утомления, мчалась за ним с упрямством носорога; раскачивались
бивни и рога, сверкали налитые кровью глазки, столбообразные ноги молотили
по земле. Похоже, у нее были свои счеты с эстара, и Блейд, разумеется, не
мог объяснить чудищу, что принадлежит совсем к другому племени. Эта скачка
начинала ему надоедать.
Он бросил клинок в ножны, внезапно остановился, взрыв копытами землю,
потом метнулся налево и тут же отскочил назад. Голова твари, со всем
арсеналом рогов, зубов и бивней, последовала за ним -- вернее, в сторону
ложного выпада. На мгновение длинная, изогнутая дугой шея оказалась рядом со
странником, и он, не долго думая, вцепился в нее железным захватом.
Монстр взревел. Блейд прижимал чешуйчатую шею к левому боку, сжав
пальцы обеих рук в замок и пытаясь нащупать горло; тварь попробовала
сдвинуть его с места, повалить, но он стоял крепко. Перед ним бешено
мотались рога, где-то ниже торчали бивни, и не следовало забывать о том, что
обещало неплохую охоту где-нибудь у водопоя. Кроме того, над рекой носилась
туча птиц, а высоко в небе парили еще какие-то крылатые создания --
возможно, хищники, высматривающие добычу.
-- Ну, куда двинемся? -- он похлопал Миклану по бедру. Она приподнялась
в стременах, выглянув из-за плеча странника, потом приникла горячей щекой к
его шее.
-- В первый раз мы прокрадывались от холма к холму, от рощи к роще...
Но теперь, если ты обещаешь обогнать всех и каждого, можно направиться
прямиком на север.
-- А что ты скажешь насчет этой реки? Насколько я представляю карту,
она поворачивает к западу на расстоянии двух-трех дневных переходов.
-- Да. И нам предстоит через нее перебираться.
-- Там не водится чего-нибудь этакого... -- Блейд представил
гротескного крокодила с разинутой зубастой пастью, и девушка, уловив этот
мысленный образ, тихонько рассмеялась.
-- Нет-нет, милый... В реке много рыбы, но ничего клыкастого и
зубастого... Тогда, в первый раз, мы одолели ее без труда. Река тут самое
безопасное место. Конечно, эстара умеют плавать -- это вообще легко при
таком низком тяготении, -- но они не любят зря лезть в воду.
-- А у них имеется что-то вроде лодок или плотов?
-- Насколько мне известно, нет. Им это ни к чему. Слорам -- равнинная
страна, и на четырех ногах они перемещаются быстрее, чем по воде.
-- Ну, ладно... -- Блейд посмотрел на север, потом взгляд его обратился
на северо-восток, к реке. -- Если ты не против, я бы отправился прямо к
берегу. Там можно поохотиться и перекусить. А потом мы форсируем водную
преграду и заодно искупаемся.
-- Я со всем согласна, только не понимаю, зачем тебе охотиться. Ведь у
нас полно продуктов, -- Миклана похлопала по тючку, в котором, в отдельной
сумке, хранились маленькие контейнеры с пилюлями.
Странник, покосившись на нее, ухмыльнулся.
-- Ты ведь говорила, что в такой экспедиции, как наша, все должно быть
понастоящему, верно? Я готов пить вино из таблеток, но там, -- он протянул
руку к реке, -- бродит живое мясо, и я предпочитаю его сублимированному
продукту.
-- Ну, тогда поехали, великий охотник, -- Миклана ласково растрепала
его волосы.
-- Не успеет первое из солнц достичь зенита, как мы уже будем жарить
ногу какой-нибудь из местных антилоп, -- пообещал Блейд и галопом припустил
к реке.
Однако его намерениям не суждено было сбыться -- во всяком случае, не
так скоро.
Они приближались к роще -- небольшому клину высокоствольных, но
довольно тонких деревьев с похожими на зонтики кронами, зажатому меж
береговым откосом и холмами. Эти возвышенности, в отличие от остальных,
торчавших кое-где в степи, выглядели чуть ли не настоящим горным хребтом в
миниатюре -- с довольно обрывистыми каменистыми склонами и ущельями,
промытыми быстрыми ручьями. Из одного такого каньончика и выскочили внезапно
трое эстара.
До них было ярдов двести, а до леска деревьев-зонтиков -- не больше
сотни. Блейд припустил туда, хотя прежде не собирался заходить в рощу; он
хотел подняться на ближайший склон и высмотреть место водопоя или скопления
травоядных. Но теперь ему надо было позаботиться о Миклане. В схватке
девушку могли сшибить наземь, покалечить или затоптать, и редкий лесок
казался единственным подходящим убежищем, где она могла провести ближайшие
десять минут. Блейд не собирался тратить больше времени на эту троицу.
Он резко развернулся, выбивая копытами ямки в мягкой почве, и вытянул
руку в сторону деревьев.
-- Слезай, малышка, и беги туда. Прячься за стволами и старайся не
высовываться -- мне кажется, у них есть дротики.
Девушка послушно соскользнула с седла.
-- Снять вьюк?
-- Не надо. Он мне не мешает.
Блейд подтолкнул ее к опушке рощицы, потом неторопливо, шагом, двинулся
навстречу эстара. Вероятно, они охотились. На них не было никакой одежды,
кроме широких поясных ремней с подвешенными к ним изогнутыми палками; в
руках все трое держали копья, и с крупа буланого самца, который выглядел
помощнее остальных, свисали ноги антилопы -- видно, их сегодняшней добычи.
Эстара остановились шагах в пятидесяти от Блейда и, поглядывая на него,
стали переговариваться низкими хриплыми голосами. Казалось, они в
недоумении; иногда их лохматые головы поворачивались к леску, где скрылась
Миклана, иногда почему-то к небу, к двум солнцам, карабкавшимся в зенит.
Странник не сомневался, что должен понимать язык обитателей Слорама -- это
знание было заложено Лотормом в его мозг -- но пока до него доносились
только неразборчивое бормотанье. Несколько раз Блейд уловил слово "орм",
совершенно ему не известное, и звукосочетание, сопровождаемое характерным
жестом обеих рук, означавшее "проверить".
Проверить? Что собирались проверять эти лохматые четырехногие парни?
Блейд молча разглядывал их, не делая никаких попыток вступить в контакт. С
точки зрения обычаев местных кентавров, предложение мира являлось признаком
слабости, а начинать драку первым страннику не хотелось. Может быть, этих
троих устрашит его явное физическое превосходство? Он был крупнее любого из
них и вдобавок облачен в боевые доспехи.
Совещание закончилось. Буланый остался на месте, а два его приятеля
поскакали налево и направо -- с явным намерением взять врага в клещи. Блейд,
памятуя о своей спутнице, прятавшейся где-то на опушке, не стал ждать конца
этого маневра; яростно взревев, он ринулся в атаку.
Буланый как будто опешил, но лишь на одно мгновение; сбросив наземь
антилопу, он тоже устрашающе взвыл и бросился вперед, поднимая копье.
Разделявшие их полсотни шагов противники проскочили во мгновение ока и
сшиблись грудь о грудь. Блейд был и сильнее, и быстрее. Ему удалось
перехватить запястье кентавра, так что буланый не успел ни бросить, ни
ударить копьем; затем кулак странника взлетел вверх и опустился на череп
эстара. Тот без звука рухнул на землю.
Блейд упал рядом с ним, и вовремя: две изогнутые палки просвистели над
ним, едва не столкнувшись в воздухе. Бумеранги! Здоровенные бумеранги, раза
в два больше, чем у австралийских аборигенов! Теперь Блейд видел, что на
поясе поверженного им кентавра висят два таких же снаряда, но решил их не
трогать: метание копий было для него более привычным занятием. Вырвав дротик
из ослабевших пальцев буланого, он легонько ударил его ребром ладони пониже
уха и поднялся.
Левый эстара был ближе на десяток ярдов, а потому и получил копье в
ляжку. Блейд надеялся, что не перебил ему кость. Ему показалось, что острие
дротика вышло из раны, и атакующий, словно споткнувшись на полном скаку,
грянулся оземь. Странник повернул к последнему противнику.
Вероятно, этот четырехногий был молод. По сравнению с обычным человеком
он выглядел семифутовым великаном, но Блейд, выше его на две головы, мчался
к эстара словно огнедышащий дракон. Исход схватки не вызывал сомнений, и
парень, не выдержав, обратился в бегство. Странник настиг его за пару минут,
обошел и, ударив корпусом, свалил в траву.
-- Копье! -- он повелительно протянул руку, и побежденный отдал свой
дротик.
-- Кто сильнее? -- задал Блейд традиционный вопрос боевого ритуала
эстара. Его пленник склонил голову, признавая поражение; его смуглое лицо
посерело, бока ходили ходуном. Блейд возвышался над ним как гора: вороной
гигант с огромными смертоносными копытами и пронзительным взглядом. Конечно,
у него не было клыков, как у настоящего обитателя Слорама, но и без них его
лик казался грозным и устрашающим.
Он помочился на побежденного (что также входило в местный ритуал) и
презрительно пнул его копытом.
-- Какого клана?
-- Летящие-над-Травами...
-- Скажешь своим, чтоб летали подальше от моего пути, понял?
-- Да, Великий Орм...
Но Блейд уже повернулся к двум остальным поверженным и помочился на
каждого. Буланый еще не пришел в себя, а раненный в ляжку эстара вынес всю
процедуру со стоическим терпением. Странник, не церемонясь, вырвал у него из
ноги копье и подобрал еще одно, валявшееся рядом. Потом он разыскал в траве
и взвалил на спину антилопу, еще одну свою законную добычу, и направился к
опушке.
-- Миклана, ты где? Эй, детка!
Тихий шелест листвы, птичий щебет, и больше -- ни звука... Внезапно
девушка скользнула к нему, подпрыгнула и повисла на шее, разыскивая губы
жадным ртом. Блейд поцеловал ее, пригладил растрепанные волосы и осторожно
перенес назад, в седло.
-- Ну что, переправимся на ту сторону?
Девушка кивнула. В молчании они двинулись к берегу, странник вошел в
воду, с удовольствием ощущая ее прохладную свежесть, и поплыл. Тут, в
Слораме, при пониженном тяготении, это было совсем нетрудно; Блейду
чудилось, что он едва шевелит ногами, а течение само мчит его вперед и
вперед, мимо пологих холмов, рощиц, зарослей кустарника и береговых круч,
испещренных отверстиями -- в них, по-видимому, гнездились птицы.
Поток, однако, оказался широким, и переправляться через него пришлось
долго. Посередине, когда до каждого из берегов было не меньше мили, Миклана
зашевелилась. Блейд обернулся; лицо девушки выглядело задумчивым и
непривычно робким. Внезапно она поинтересовалась:
-- Что ты с ними сделал. Дик?
-- С кем?
-- Ну, с этими тремя, что напали на нас...
-- А разве ты не видела?
-- Я... я... В общем, я разглядела лишь то, как ты сшиб их с ног. А
потом?
Блейд усмехнулся.
-- Не беспокойся, девочка, я и не собирался их убивать. Одного оглушил,
другого ранил, а третьего пнул раз-другой для острастки... Ну, и выполнил
все согласно ритуалу... как ты мне рассказывала...
Миклана хихикнула.
-- Странный обычай, правда?
-- Не более странный, чем каннибализм.
-- Они не каннибалы. Дик, своих они не едят. А двуногие -- мы то есть
-- для них такая же дичь, как и звери, что бегают в степи.
-- Откуда ты знаешь?
-- Я не знаю, я предполагаю... -- Она помолчала с минуту, потом со
вздохом облегчения произнесла: -- Знаешь, Дик, я рада, что ты их не убил.
-- Этих -- не убил, потому что их было только трое. Но если на нас
нападет десяток...
-- Все равно, не надо убивать! Лучше убежим!
-- Я не привык бегать, моя милая, -- ответил Блейд.
Ричард Блейд сидел в стальном кресле под раструбом коммуникатора. Как
обычно, он был нагим, лишь набедренная повязка охватывала талию да жгуты
спускавшихся сверху проводов цветной паутиной покрывали торс. Овальные
контактные пластинки впивались в блестевшую от масла кожу, словно клыки
десятков тонких змей.
Да, все казалось привычным и обыденным в этот день, кроме одного: у
пульта компьютера вместо сгорбленного седовласого лорда Лейтона стоял Джек
Хейдж. Впрочем, он тоже начинал горбиться, и халат американца был таким же
старым и давно нестиранным, как и у его светлости -- будто бы Лейтон только
что сбросил с плеч это одеяние, а Хейдж тут же подобрал его как знак своих
новых обязанностей, символ власти. Левый карман халата топорщился -- туда
была засунута тетрадь, согнутая пополам; из правого, полуоторванного,
торчали рукоять отвертки и пассатижи.
Невольно усмехнувшись, Блейд попытался вспомнить, когда же он впервые
попал в это помещение, сердце подземного лабиринта, скрывавшегося под
древними башнями Тауэра. Июнь шестьдесят восьмого года... да, июнь
шестьдесят восьмого, совершенно точно! Тогда он отправился в первое свое
странствие, в Альбу... и с тех пор прошло четырнадцать с половиной лет...
Ровно четырнадцать лет и шесть месяцев! Он не мог точно припомнить дату,
когда первый раз сел в кресло, напоминавшее электрический стул, но это было
в начале июня... третьего, или пятого, или седьмого числа... А сейчас --
начало декабря восемьдесят второго...
Многое изменилось за этот срок! Ушел Лейтон -- навсегда; ушел Дж. -- к
счастью, пока что на пенсию; скоро уйдет и он сам... Не на тот свет и не в
отставку, но, тем не менее, грядущую перемену в его судьбе правильней всего
было бы обозначить именно этим словом. Все уходят рано или поздно; сначала
-- из молодости, потом -- из жизни...
Он осмотрел зал, освещенный выпуклыми квадратными панелями, тянувшимися
по периметру потолка. Раньше на их месте были длинные цилиндрики ламп
дневного света... и почти все помещение ряд за рядом заполняли массивные
металлические шкафы с блоками памяти и громоздкие стойки магнитофонов...
Теперь здесь стало гораздо просторнее: посреди зала остался лишь пульт,
дальнюю же стену от пола до потолка скрывали лицевые панели компьютерных
модулей, каждый -- размером с ладонь, но способный хранить больше
информации, чем шкаф шестифутовой высоты.
Переменился не только этот зал, подумал странник. Год от года подземный
центр рос, расширялся, к нему добавлялись новые камеры, вырубались коридоры,
лестницы, тоннели, вертикальные шахты лифтов тянулись вниз, в генераторный
отсек, и наверх, к поверхности. Чего стоил один только комплекс помещений,
связанных с телепортатором! А кроме него была увеличена площадь
госпитального блока, создан производственный сектор, где монтировали самые
тонкие устройства, оборудована лаборатория психодинамических исследований...
Теперь в лейтоновском центре трудилось не меньше полутора сотен
специалистов, и еще столько же народа охраняло их: целая рота отборных
парней из морской пехоты.
Хейдж кончил возиться с настройкой и обернулся; сейчас, сосредоточенным
выражением лица и поворотом головы, он до боли напоминал старого Лейтона.
Блейд моргнул, и наваждение рассеялось. Нет, разумеется, нет! Там, у пульта
гигантского компьютера, находился совсем другой человек, на пять десятилетий
моложе, бодрый и энергичный, с блестящими темными глазами. У Лейтона зрачки
были желто-золотистые, редкостного янтарного цвета...
-- Что-то вы невеселы, Ричард, -- Джек Хейдж поднялся и сделал шаг к
помосту, на котором стояло кресло странника. -- О чем вы задумались?
-- О бренности всего земного. О вечном, мой дорогой!
-- Оставьте эти мысли. Лучше вспомните, что мы наконец-то добились
своего.
-- А именно?
Американец пожал плечами.
-- Ну, я имею в виду, что на этот раз вы с гарантией попадете в мир
высочайшей культуры... то, о чем мечтал Лейтон... Там будет что взять! Вы
возвратитесь с небывалой добычей, Дик. Возможно, вы получите ответ и на свой
вопрос -- о бренности и вечном... Ха! -- он резко взмахнул рукой. -- Почему
бы и нет? Вдруг перед вами раскроется тайна бессмертия?
-- А вы хотели бы стать бессмертным, Джек?
Хейдж поднял глаза к потолку, потеребил пуговицу на халате и покачал
головой.
-- Не знаю, Ричард. Бессмертие, как и вечность, слишком неопределенная
категория, не поддающаяся логическому анализу... Но, разумеется, я желал бы
жить долго, очень долго -- ровно столько, сколько мне захочется. А потом,
потом... потом либо исчезнуть, либо стать чем-то большим, чем человек.
-- Богом?
-- Фи! Это так скучно! Будь моя воля, я бы через много-много лет
пожелал превратиться в чистый разум... в нечто, не связанное этой жалкой
плотью, в могучее и свободное существо. И я бы странствовал среди галактик и
звезд, изучая устройство Мироздания, опускался на планеты, проникал в разумы
их обитателей, чтобы на краткий миг вкусить от их жизни...
-- А затем? Когда вам все это надоест?
По губам Хейджа скользнула улыбка.
-- Я же сказал, что не знаю. Дик. В этом-то и заключается
неопределенность бессмертия и вечности! После каждого "затем" следует новое
"потом", и так -- без конца. Человеку это не осмыслить, не понять. Но, быть
может, те создания, среди которых вы скоро окажетесь, разобрались с этим
вопросом?
Он вернулся к пульту и положил ладонь на большой красный рубильник.
-- Я надеюсь, что так, -- произнес Блейд. -- Но должен вас
разочаровать: скорее всего, их ответы на подобные вопросы покажутся нам
непонятными.
-- Что ж, это тоже полезная информация. Я полагаю, земное человечество
еще слишком молодо, и то, что непонятно сегодня, станет ясным завтра... Не
тревожьтесь на этот счет, Дик! Возможно, вы не сумеете осмыслить всех мудрых
истин суперцивилизации, но в одном я уверен совершенно точно: вы попадете в
прелестное местечко!
Рубильник опустился, и Ричард Блейд взмыл в небеса.
* * *
-- Какое прелестное местечко!
Миклана, ухватившись за широкий пояс Блейда, вытянула руку вперед.
Местечко и в самом деле было прелестным. Маленькое озерцо среди трех
холмов, чистое и прозрачное, как слеза; оно казалось хрустальным глазом,
глядевшим в небесную синеву. Оба солнца еще стояли высоко, и до вечера можно
было бы одолеть не меньше сорока миль, но тихое уединенное озеро и песчаный
пляж неудержимо влекли путников; после жаркого дня оба жаждали искупаться.
Кроме того, Миклана собиралась привести в порядок шкуру Блейда -- с помощью
щетки, напоминавшей лошадиную скребницу.
-- Остановимся тут на ночлег?
-- Да, пожалуй...
Девушка соскользнула в траву и бросилась к воде, на ходу стаскивая свой
комбинезончик.
-- Эй! -- окрикнул ее Блейд. -- Сначала надо бы позаботиться о своем
животном!
Она вернулась -- уже нагая, с распущенными волосами, улыбаясь во весь
рот.
-- Ах, бедный мой зверь! -- Быстрые пальцы нашарили пряжку под конским
брюхом. -- Бедный мой зверь! -- Седло и вьюк полетели в траву. -- Ты
совершенно прав! И сейчас я тебя искупаю! -- Из вьюка на свет Божий
появилась щетка.
Блейд сбросил пояс и наплечник, оставив, однако, перевязь с ножом. Еще
у него были три копья с острыми обсидиановыми лезвиями -- грозное оружие,
если учитывать невероятную мощь, которой одарил его Лоторм. Шагнув в воду,
странник воткнул их в песок -- так, чтобы до дротиков было легко дотянуться.
Он сделал еще три шага, и прохладная вода сомкнулась над его крупом.
Миклана нырнула следом; затем он почувствовал прикосновение жесткой
скребницы и вздрогнул от удовольствия. Нет, что ни говори, в лошадиной жизни
имелись свои прелести!
Девушка усердно терла его бок.
-- Иногда я жалею, что не превратилась в самку эстара, -- заметила она.
-- Наверно, ты испытываешь массу новых ощущений, милый?
-- Ты мне нравишься такой, какая есть, -- протянув руку, Блейд погладил
ее по плечу. -- Что же касается ощущений, то они... хм-м... довольно
приятны... Очень приятны, должен сказать!
Миклана, хихикнув, скользнула вниз, ему под брюхо, и вынырнула с другой
стороны.
-- Наверно, ты испытываешь удивительное чувство... Впервые сменить
облик! Ведь в твоем мире такое невозможно, да?
-- Я много странствовал и побывал в разных мирах, как ты знаешь.
-- Знаю. Но ты мне почему-то не рассказывал о них... -- Щетка прошлась
по хребту Блейда, и он громко фыркнул -- словно настоящий жеребец. --
Значит, тебе уже приходилось менять тело?
-- Ну, не совсем... -- Он вспомнил Берглион и милую колдунью Аквию,
наградившую его медвежьей шкурой. -- Однажды я попал в ледяной мир --
совершенно голым, представляешь... Там можно было распроститься с жизнью во
мгновение ока, но мне сказочно повезло...
-- Да? -- Миклана терла его задние ноги.
-- Я встретил женщину.
-- Ну, конечно! Когда герой на волосок от смерти, он всегда встречает
женщину! Молодую и красивую, верно?
-- Не смейся. Она была молода и красива, но дело не в том. Я получил от
нее какое-то зелье... странное зелье, детка! После него все мое тело
покрылось шерстью, таким густым волосом, что я не страдал от холода.
Представляешь?
-- И это все, что умела та женщина? -- Миклана скользнула в воде,
словно серебряная рыбка, очутившись перед человеческим торсом Блейда. Не
выпуская щетки, она закинула руки ему на шею и пристально всмотрелась в
глаза.
-- Нет, не только... она умела еще многое, как и любая из вас, -- на
губах странника заиграла улыбка.
Миклана рассмеялась.
-- Расскажи мне о том мире, -- потребовала она, но тут же поправилась:
-- Нет, покажи!
-- Показать? Как это?
-- Просто представь... снежный пейзаж, льды, лицо той женщины... все,
что ты видел, все, что захочешь мне показать.
Он представил. Нарты, мчащиеся по ледяной равнине к древнему замку
Берглион, остроконечные торосы, темное небо, глаза Аквии, серебристый блеск
панцирей дайров, снежных драконов, стремительных, как удар клинка...
Внезапно эта картина сменилась бирюзовой морской гладью, упиравшейся в
горный склон, на котором стоял город с дворцами и храмами из цветного
мрамора. Плескались по ветру флаги десятков кораблей, всадницы в сверкающих
доспехах строились у причалов... Меотида! Фигурка Гралии возникла перед ним,
но тут же ее скрыл чудовищный огненный фонтан -- то стартовал с пустынь
Вордхолма звездный корабль менелов. Потом огонь угас, и Блейд увидел леса:
дубовые чащи Альбы, зеленые джунгли Талзаны, гигантские деревья Брегги, лес
Гартанга, полный чудовищ, и лес Иглстаза, пронизанный солнечным светом и
полный птичьих трелей. Миг -- и снова появился океан; большой черный корабль
китобоев-хадров покачивался на волнах, затем он превратился в окутанный
пороховым дымом галион кархаймских пиратов, в сармийскую галеру, в морское
чудище, в утробе которого он путешествовал на Таллахе.
Странник смотрел в глаза Микланы, и видения бесконечной чередой текли,
плыли, вставали в памяти и отлетали вдаль, отсчитывая дни, месяцы, года,
мили. Дороги, сражения и побеги, палубы кораблей и крепостные стены, храмы,
замки и дворцы, лица друзей и недругов, женские глаза, сияющие то любовью,
то ненавистью, звон оружия, мерный топот атакующей фаланги, голубоватый
блеск бластерных лучей, горные хребты, засушливые плоскогорья, речные
долины, степи, леса, саванна, красные, желтые и чернью пески пустынь...
Ханнар, Катраз, Эрде, Альба, Киртан, Кат, Уркха, Зир, Азалта, страна
джеддов...
Миклана слабо вздохнула, разомкнув объятья.
-- Как много всего, Дик! Людей, стран, городов... И ты все это видел?
За каких-то десять или пятнадцать ваших лет?
Блейд хотел ответить, но внезапно глаза его подруги округлились, рот
приоткрылся и тело сделалось словно каменным.
-- Дик... -- прошептала она, -- там, сзади...
Оттолкнув девушку, странник развернулся. Для этого ему пришлось
подняться на дыбы; затем он снова рухнул в воду, вздымая тучу брызг. Клинок
уже сверкал в его руке.
На берегу, между сброшенным седлом и вьюком, стояла невероятная тварь.
Шесть толстых слоновьих ног с копытами поддерживали массивное приземистое
тело, бесшерстное и чешуйчатое, с длинным тонким хвостом. Над передней парой
ног выдавался горб, переходивший в гибкую шею с огромной головой; из
треугольной пасти торчали бивни, желтые, прямые и острые, как наконечники
копий. Вдоль всего хребта и по шее тянулись шипы размером в фут, и эта
костяная пила заканчивалась парой больших удлиненных ушей, на удивление
неподвижных, будто монстр напряженно прислушивался к чемуто.
Эти уши приковали к себе внимание странника, но в следующий миг, когда
тварь, склонив уродливую голову, с трубным ревом бросилась на него, он
понял, что ошибся: то были не уши, а мечевидные рога длиной в руку.
Блейд выскочил на берег и, не пытаясь подобрать копья, помчался к
ближайшему холму. Трудно сказать, умело ли это шестиногое чудо плавать, но
он не собирался заниматься проверкой: Миклана, добравшаяся до середины
маленького озерца, была слишком легкой добычей.
Чешуйчатый рогач, однако, не обратил на нее внимания. Он ревел и гнался
за Блейдом, шустро перебирая ногами толщиной с телеграфный столб, и его
выпуклые глазки налились кровью. Обернувшись на бегу, странник увидел
раскачивающуюся вверх-вниз шею, пасть с плоскими зубами и рога, целившие ему
в круп; потом их сменили бивни, не менее острые и устрашающие. Эта зверюга
была вооружена на славу!
И, вдобавок, бегала она очень быстро, наверняка быстрее, чем местные
кентавры; Блейду приходилось прилагать немалые усилия, чтобы оторваться на
десяток скачков. Он взмахнул ножом, словно желая ощутить его успокоительную
тяжесть. Справится ли лезвие с бронированной шкурой монстра? Или только
царапнет? Конечно, Ройни ок'Доран перерубил этим клинком железный прут, но
Блейд не горел желанием проверить, насколько прочна чешуя шестиногого: на
вид она выглядела как каменная.
Добравшись до подножия холма, он свернул, решив поводить преследователя
по широкому кругу, не приближаясь, однако, к озеру. Он видел, что Миклана
плавает в самой середине водоема, и мог различить белое пятно ее лица;
подняв нож, Блейд помахал им в воздухе, пытаясь ее успокоить.
Он обогнул озерцо -- раз, другой, третий. Тварь, не выказывая никаких
признаков утомления, мчалась за ним с упрямством носорога; раскачивались
бивни и рога, сверкали налитые кровью глазки, столбообразные ноги молотили
по земле. Похоже, у нее были свои счеты с эстара, и Блейд, разумеется, не
мог объяснить чудищу, что принадлежит совсем к другому племени. Эта скачка
начинала ему надоедать.
Он бросил клинок в ножны, внезапно остановился, взрыв копытами землю,
потом метнулся налево и тут же отскочил назад. Голова твари, со всем
арсеналом рогов, зубов и бивней, последовала за ним -- вернее, в сторону
ложного выпада. На мгновение длинная, изогнутая дугой шея оказалась рядом со
странником, и он, не долго думая, вцепился в нее железным захватом.
Монстр взревел. Блейд прижимал чешуйчатую шею к левому боку, сжав
пальцы обеих рук в замок и пытаясь нащупать горло; тварь попробовала
сдвинуть его с места, повалить, но он стоял крепко. Перед ним бешено
мотались рога, где-то ниже торчали бивни, и не следовало забывать о том, что