Локнит Олаф Бьорн. Подземный огонь (Полуночная гроза - 1)

   Небольшие - с ладонь - крылышки развернулись, и птаха превратилась в сияющий багрово-золотым светом огненный силуэт, словно впитывающий в себя пламя костерка. Птица не горела - у меня создалось впечатление, что она искренне наслаждается палящим жаром и огненными языками. Она превратилась в одну из составляющих огня, одновременно растворившись в нем и сделав его собой...
   Это небывалое зрелище продолжалось совсем недолго. Птичка снова хлопнула крыльями, взлетела из самого центра костра и, оставив за собой легкий огнистый след, исчезла в темноте леса. Мораддин недоумевающе повернулся к Энунду. Грифон, с царственным видом возлежавший на огромной мшистой кочке, только вздохнул.
   - Ну любят они открытый огонь, - муторно пояснил Энунд и раздраженно дернул хвостом с кисточкой на конце. - Эта птица у людей иногда называется "фениксом", а у нас в Ямурлаке ее именуют "огневкой". Чему вы удивляетесь?
   - Чему? - переспросил я. - Я всегда полагал, что фениксы - сказочные существа!
   - Сказочные? - усмехнулся грифон. - Хочу заметить, месьор Хальк, что твоя первая ночевка в Ямурлаке еще не преподнесла других, более неприятных сюрпризов...
   - Постой, постой, - неожиданно оживился Веллан. - Если я правильно помню, феникс - суть знак основателя Аквилонии, святого Эпимитриуса. В легендах эта птица выглядит огромной и очень красивой. А тут что? Жалкая пичужка с серыми перьями!
   - Легенды, - недовольно проворчал грифон. - И прочие сказки... А среди грифонов, например, ходит легенда, будто люди созданы только для того, чтобы убивать других разумных существ. Правда, я в последнее время убедился, что это не совсем так. Однако, кое в чем легенда верна несколько тысяч лет назад вы очень нехорошо поступили с альвами...
   Мораддин и Веллан промолчали, так как оба были не совсем людьми, а я, поняв, на что намекает Энунд, поторопился заступиться за род человеческий.
   - Когда хайборийцы пришли на земли этого континента, - патетически начал я, - альвы встретили людей огнем и мечом! Я не думаю, что наши немногочисленные племена не смогли бы поделить все обширнейшие земли, коими теперь владеют скипетры закатных государств. Альвы сами напросились!
   - Тоже самое они говорят про людей, - бесстрастно ответил грифон, глядя, как Мораддин снимает жаркое с вертела. - Я имею в виду тех альвов, которые уцелели после хайборийского нашествия...
   Наверняка оборотень из Пограничья и граф из Немедии плохо понимали, о чем мы спорим с Энундом. Еще во время обучения в Обители Мудрости я интересовался списками со старых хроник, повествующих о пришествии хайборийцев на закат. Бессмертный народ альвов, сотворенный прежде Валузии и Атлантиды, обитал на землях континента, граничащих с океаном, с самого начала мира. Люди вытеснили альвов на север, а другие Бессмертные, не пожелавшие оставаться в землях людей, ушли неизвестно куда. Сейчас мы знаем, что небольшие поселения альвов сохранились на полуночи Киммерии и в горах, отделяющих владения варваров-горцев от Нордхейма. Альвы очень редко общаются с людьми, почитая их за непримиримых врагов своего рода, но неужели альвы сохранились и в Ямурлаке? Конечно же, я сразу задал Энунду вопрос об этом народе.
   - Есть у нас альвы, - вздохнув, проговорил грифон. - Только какая-то странная сила изменила их, превратив в маленький и злобный народец, ненавидящий других разумных существ. Ведь ты, наверное, знаешь, что Изначальные альвы были высоки и прекрасны собой, как лучшие из людей?
   Я, несомненно, помнил о записях в самых древнейших хрониках. Действительно, народ альвов внешне походил на Детей Митры - род человеческий. Только Бессмертные были несколько выше ростом и гораздо красивее...
   Но все это относится к непроверенным и малоизвестным большинству людей преданиям о глубокой древности, когда черты Хайборийского материка были совсем иными, Кезанкийские горы именовались Туманными, а на месте моря Вилайет якобы находился огромный лесой массив, называемый Сумрачным лесом. Прошло множество тысячелетий...
   Внезапно грифон прервал свою речь и застыл, глядя куда-то за спину Мораддина, разделывавшего мясо на плоском камне. Веллан, отлично видевший в темноте, с открытым ртом уставился туда же, в глубину темного, наполненного странными ночными звуками, волшебного леса
   - А-а! - Энунд совершенно по-человечески махнул лапой. - Не бойтесь, после этих слов даже Мораддин обернулся и правая рука немедийца потянулась к кинжалу на поясе. А я до рези в глазах начал всматриваться в темноту. Это насквозь безобидное существо, только вечно голодное... Может быть, у нас найдется лишний кусочек?
   Я впервые увидел как несгибаемый граф Эрде шарахнулся в сторону с выражением страха и недоумения на лице. Веллан приподнялся и положил ладонь на рукоять меча. Честно признаться, тут было чему испугаться...
   Из-за толстенной седой ели на полянку, освещенную костром, медленно выползла тварь, какую и в кошмарном сне не всякий раз увидишь. Представьте только: по низкой травке и синевато-зеленому мху на вас движется громадный паук о восьми ногах, но, единственно, у него вместо туловища самая обыкновенная человеческая голова. Волосатые острые ноги росли из основания черепа и подбородка головы, оканчиваясь черными плоскими коготками. Голова медленно приблизилась к костру и, настороженно посмотрев на безмятежного грифона, обратилась к графу Эрде:
   - Извини, почтенный, я вижу, вы мясо жарите?..
   - Ну... ага, - оторопело кивнул Мораддин. - А тебе что за дело?
   - Давно не пробовал жареного мяса, - вздохнула голова. Судя по лицу я мог бы сказать, что странное существо было в родстве с пиктами - смуглая кожа, жесткие темные волосы и серые, немного раскосые глаза. - Может, дадите немножко?
   - Самим мало, - сварливо проворчал грифон. - Катись отсюда! Здесь гости Ямурлака, а ты сам знаешь, что попрошайничать у гостей неприлично!
   - Всегда вы так, - смущаясь, пробормотала тварь на паучьих ногах и попятилась. - А я есть хочу... Ночь сегодня темная, полевок или крыс не поймать... Ну дайте хоть немножко!
   Мораддин, отойдя от первого изумления, глянул на Энунда и, не дожидаясь ответа вальяжного грифона, отрезал от жаркого небольшой кусочек и осторожно бросил на траву.
   - Бери, - предложил граф. - Только больше не проси.
   - Зря, - послышался голос Энунда. - Их сейчас с полсотни сбежится. И все голодные. Не бойтесь, вас они есть не будут, но без ужина точно оставят. Эй, восьминогий, кыш отсюда!
   Жутковатое создание пискнуло что-то (судя по тону, благодарственное), мгновенно подхватило мясо зубами и, прошуршав по палой листве длинными паучьими ногами, исчезло в темноте. Однако на этом сюрпризы не кончились Ямурлак продолжал удивлять нас своими чудесами.
   Едва Мораддин и Веллан разрезали жаркое и хлебные лепешки, а также отворили большую баклагу с пуантенским вином, подаренным нашему отряду герцогом Просперо, с неба (в буквальном смысле этого слова) свалилась очередная напасть, оказавшаяся, впрочем, удивительно незлобивой, как и большинство обитателей Ямурлака... Наверное, существ привлекал свет костра.
   На траву с размаху грохнулся, прилетев неизвестно откуда, необычный зверь. Внешне он напоминал каменное изваяние сказочного чудовища, которыми обычно украшают храмы Митры. Только он был прозрачен, будто стеклянная статуэтка, да еще светился голубоватым холодным огнем. Мораддин и Веллан снова шарахнулись в стороны, да и я был грешен - от неожиданности отскочил за спину Энунда. Грифон остался спокойным и даже не пошевелился.
   - Это сармак, - пояснил Энунд. Никто, само собой, не понял, что это название породы или собственное имя существа. - Он не разумен, однако очень любопытен. Питается цветными камнями - такие встречаются в наших горах к полуночи. Ему просто интересно видеть все новое.
   Сармак был размером с некрупную охотничью собаку, которой по чистому недоразумению приставили крылья, как у летучей мыши. Он, встав на четыре прозрачные когтистые лапы, обошел костер, старательно обнюхал наши вещи, ткнулся острым носом в мой пояс и, попытавшись откусить рукоять меча, сломал клык. Этот клык, похожий на острую стекляшку, я немедленно спрятал в свой кошелек - на память о Ямурлаке.
   Потом сармак исследовал наших лошадей, отнесшихся к нему довольно безразлично, сунулся в Мораддинов котелок, попытался оцарапать коготками сапог Веллана и, наконец, успокоился, устроившись прямо на мешке с моими теплыми вещами. Создалось впечатление, что на тючке лежит невероятно красивая хрустальная статуя.
   - Вы ему понравились, - с усмешкой в голосе проворчал Энунд. - Теперь не отвяжется. Только иногда слетает в горы подкрепиться. Так и будет за нами ходить.
   - Забавное животное, - сквозь зубы процедил Веллан. - Энунд, а после полуночи нам следует ждать в гости дракона?
   - Или вампира? - предположил я. - А может, каменного великана или гарпию?
   - Драконов давно перебили люди, - с сожалением в голосе сказал грифон. - Вампиры в Ямурлаке не водятся. А гарпии ночью спят. И вообще, почему вы такие пугливые? Я сколько раз повторял - в Ямурлаке не живут опасные существа! Люди боятся жителей лесов только из-за их необычного вида. Между прочим, любой человеческий король Заката наверняка отдал бы целую гору золота, чтобы заполучить такого вот сармака себе во дворец в качестве необычной потешки. Давайте ужинать, в желудке урчит...
   Прозрачный сармак, словно подтверждая слова Энунда, коротко пискнул и свернулся калачиком на моем мешке. Стекловидные крылья плотно укрыли его тело, а радужные отсветы луны и костра поигрывали на украшавших хребет маленьких шипах.
   Мы расселись у самого огня, принявшись за еду. Меня терзала одна мысль - как можно было много столетий жить рядом с землей, наполненной невероятными чудесами, и ничего о ней не знать? Фениксы, грифоны, сармаки и прочие разумные и неразумные удивительные твари, сохранившиеся с довалузийских времен, были вовсе не врагами человека, но милыми и забавными существами, которых мои родичи-люди боятся лишь потому, что они насквозь чужие... Энунд утверждает, будто в Ямурлаке не мне, ни Мораддину, ни Веллану не грозит опасность, и, пожалуй, он прав. Если все закончится хорошо и мы вернемся в город, я попытаюсь уговорить короля Конана приказать ректору тарантийского Обители Мудрости послать в Ямурлак ученых мужей, чтобы изучить и описать всех здешних животных, сохранявшихся неизменными за магической стеной бессчетные века. Думаю, отчет мудрецов потрясет всех ученых Закатных стран...
   Но пусть ответят великие боги или хоть кто-нибудь - почему рухнула волшебная преграда? Почему зеленое подземное пламя сумело испепелить невесомую, но действенную защиту Ямурлака? И каким образом подземный огонь связан с этими закрытыми землями?
   Вот для того, чтобы получить ответы на эти вопросы, король Конан и послал меня, Мораддина и Веллана в Ямурлак. Энунд просто сопровождает нас, а заодно охраняет и ведет к нужному месту - обиталищу древнейшего жителя этих краев.
   * * *
   "Бывают победы, больше похожие на поражения".
   Эта фраза, некогда вычитанная в трактате по военному делу, застряла у меня в голове и упорно не желала никуда уходить. Она преследовала меня с того самого дня, когда над Ивелином взметнулся огненный вращающийся смерч, и билась в ушах всю дорогу до Тарантии. Она и не подумала исчезнуть, когда голубиная почта принесла из Бельверуса радостное известие: подземный зверь, губивший население земель Немедии, внезапно сгинул неизвестно куда.
   А объяснить свое непреходящее тревожное предчувствие я не мог.
   Мы вернулись невредимыми, если не считать совершенно непонятного нападения на постоялом дворе деревушки Артен. То ли нам действительно сопутствовало благословение богов, то ли так сложились обстоятельства, но мы победили. Поднявшаяся из неведомых глубин тварь была уничтожена.
   Тогда почему же меня не оставляет смутное беспокойство? Я бы не удивился, если б подобное мрачное настроение овладело только мной (я вообще склонен порой преувеличивать размеры грозящей опасности), однако каждый из нашего маленького отряда в той или иной мере предполагали незавершенность нашего дела. Даже Энунд, который не покидал столицы и обо всем знал только из наших рассказов.
   Кажется, я понимаю, отчего впал в мрачность Веллан. Для любого живого существа - неважно, человека или оборотня - испытание, выпавшее на долю бритунийца, оказалось бы чрезмерным. Кроме того, он явно решил взвалить на себя всю тяжесть вины за гибель Эйвинда. Что было ошибкой - каждый сам выбирает свою судьбу. Асир знал, на что шел, когда вызвался остаться в катакомбах. Мне тоже очень жаль его, и я считаю случившееся в высшей степени несправедливым. Однако прошедшего назад уже не вернуть. Эйвинд погиб, и нам остается только хранить память о нем...
   Тарантия встретила нас суматохой, грозившей перерасти в неуправляемую панику и повальное бегство жителей из столицы. Срочно вызванные герцогом Просперо конногвардейские полки и вооруженные отряды тайной стражи барона Гленнора с трудом поддерживали порядок на улицах, охраняли канцелярии и гонялись за мародерами, грабившими брошенные лавки. В глаза не видевшие короля кавалеристы, выставленные на стражу у закатных ворот Тарантии, с трудом пропустили его в город - Конану пришлось наорать на капитана, а в доказательство своей личности предъявить королевскую цепь и тяжелый кругляш с государственной печатью.
   На улицах к нашему отряду отнеслись весьма недоброжелательно. Плебс, почти вышедший из подчинения, что-то кричал вслед четверым дворянам, а когда в толпе раздался возглас: "Это же он, проклятый варвар!", в Конана полетел гнилой капустный кочешок. К счастью, неизвестный злоумышленник промахнулся, тем самым сохранив себе жизнь - король был очень недоволен всем сущим, и бросился бы с клинком на любого обидчика.
   Во дворце мы обнаружили пустые покои (большинство придворных бежали из столицы). Замок наполняли лишь офицеры гвардии, по-прежнему стоявшие на своих постах. Встретивший нас Паллантид не замедлил сообщить, что золото из подвалов вывезено в Пуантен, главные сокровища короны тоже, а Его светлость канцлер Публио так спешил уехать из Тарантии, что даже позабыл прихватить свою молоденькую любовницу... В замке остались лишь герцог Пуантенский, несколько легатов из военной канцелярии, да незаменимый барон Гленнор, вместе с Просперо пытавшийся сохранить престиж государственной власти в глазах поданных.
   И, естественно, дворец не покинули грифон из Ямурлака, а также прекрасная фаворитка короля, графиня Эвисанда.
   Герцог, которому кто-то из личной стражи сообщил о прибытии монарха в город, немедленно примчался в апартаменты Конана, в момент, когда он сбросил дорожную одежду и переодевался.
   - Государь! - Просперо едва не сбил меня с ног, вихрем ворвавшись в комнату короля. Я и Мораддин тоже находились в опочивальне, обсуждая срочный эдикт, который должен был издать Конан - указ об отмене осадного положения в Тарантии. - Все-таки ты живой!
   - Сам видишь, - проворчал король. - Как дела?
   - Честно признаться, мерзко, - покачал головой герцог и опустился (а скоре, просто упал) в кресло. Действительно, Просперо был бледен, а под его глазами ясно виднелись коричневатые круги. Интересно, когда он спал последний раз? - Жители паникуют, дворянство бежит из страны на полдень, и даже на обоз канцлера случилось нападение!
   - Так ему и надо, - жестокосердно ответил Конан. - С казной все в порядке?
   - Разумеется, мой король. Черные Драконы отбились с честью. А кроме всех бед, три дня назад случилось небольшое землетрясение и был слышен гром на закате...
   - Наша работа, - встрял Мораддин. Немедийский граф стоял возле камина и потягивал вино. - Милорд герцог, срочно вызывайте писаря и герольдов. Нужно объявить в городе, что подземное чудовище погибло.
   Я, сообразив, что никак нельзя упускать такую возможность, схватился за чернильницу, висящую у пояса, и вынул из-за пазухи футляр с перьями и пергаментными свитками. Отличный случай представляется - самому написать исторический документ, который наверняка войдет в анналы царствования короля Конана!
   - Постойте, постойте, - Просперо подался вперед. - Как - погибло? Вы его убили? То есть недавнее землетрясение...
   - Именно, - кивнул Конан. - Неужели вы все видели?
   Просперо с пятого на десятое рассказал, что вечером третьего дня, ближе к шестому колоколу, на закате от столицы вдруг мелькнула яркая вспышка, спустя несколько мгновений земля затряслась и послышался отдаленный раскат грома. Наиболее остроглазые гвардейцы смогли углядеть с главной башни замка, как вдалеке поднимается в небеса черное бурлящее облако. Ветрами тучу отнесло на полдень, а по городу немедля пошли слухи, будто один из богов спустился на землю.
   - Очень хорошо, - неожиданно просиял король. - Пускай в народе так и думают. Хальк, запиши в эдикт: "Милость Митры нас не оставила. Солнцеликий пришел с неба и все исправил. Больше зеленого огня не будет."
   - Так эдикты не пишутся, - возразил я. - Плохо звучит. Невнушительно...
   - А-а! - Конан едва не сплюнул прямо на блестящий паркет. - Делай, как знаешь. Только чтобы смысл не менялся.
   Вот так и получилось, что указ о снятии военного положения в столице и сообщение о гибели явившегося с полуночи чудовища писал именно я. Конан потом лишь чиркнул пером внизу и, подышав на печать, приложил ее к пергаменту. Паллантид, прибежавший на зов короля, немедля отнес эдикт, на котором еще не просохли чернила, к глашатаям (самая неблагодарная должность при дворе. Во всех просчетах короля виноват именно герольд - он приносит дурную весть обывателям и частенько страдает от их недовольства...).
   Когда Паллантид ушел, сжимая в руках бесценный для меня, гордеца, свиток, Конан немного осоловелыми глазами осмотрел нас с Мораддином и спросил:
   - Ребята, а где Веллан?
   - Спать пошел, - пожал плечами граф Эрде. - Я бы на его месте сейчас поступил так же. С какой стати подданный короля Немедии должен обихаживать аквилонского владыку? Или у тебя, дорогой друг, своей головы на плечах нет?
   - Хорошо, хорошо, - поморщился Конан. Сейчас Его величество уже переоделся в костюм, стилизованный под простонародный - рубаха с коротким рукавом и белые льняные штаны - и походил не на короля великой державы, а на самого обычного варвара. Впрочем, Конан всегда был таковым и не собирался меняться. - Мораддин, Хальк, идите отдыхать. Если проснетесь к ужину - жду вас у себя... Хальк, задержись.
   Я обернулся на зов короля. Конан, выглядевший предельно усталым и вымотанным, спокойно посмотрел мне в глаза и тихо проговорил:
   - Будешь проходить мимо бассейна - скажи банщику, чтобы как можно быстрее приготовил горячей воды. И, пожалуйста, разыщи Эвисанду... передай, чтобы пришла к термам.
   - Хорошо, - кивнул я. Конечно, дворянину не пристало бегать по поручениям, как последнему служке, однако сейчас я мог сделать для нашего монарха - варвара, простолюдина и авантюриста, но в то же время человека, своей решительностью и благоразумием спасшего страну - все, что угодно. Хочет, чтобы к нему пришла Эвисанда? Прекрасно, я ее позову, даже если придется перевернуть с ног на голову весь дворец. Белокурая красавица Эви способна утешить короля и вернуть ему обычную жизнерадостность лучше нас всех, вместе взятых.
   Все-таки Конан из Киммерии - очень хороший человек... Но почему мы с такой готовностью бросаемся выполнять его просьбы? Только потому, что он наш король? Или потому, что каждый из нас твердо уверен: случись что-нибудь, с чем мы окажемся не в состоянии справиться - мы всегда можем рассчитывать на любую его помощь? Или по какой-то другой, неизвестной мне, но очень важной причине?..
   * * *
   Скромный ужин, на который были приглашены только самые близкие друзья, Конан устроил в малой трапезной незадолго до полуночи. Я и Мораддин уже успели сходить в баню, Конан, которому хватало для сна совсем немного времени, выглядел посвежевшим и веселым, Паллантид и Просперо явились в лучших нарядах, грифон Энунд пригласил себя сам, а графиня Эвисанда, как обычно, блистала неземной красотой и подаренными Конаном бриллиантами... Ждали одного Веллана.
   Оборотень явился после повторного приглашения. Посол Эрхарда был угрюм и неразговорчив, от еды отказался, и сразу налег на темное тауранское пиво. В результате чего напился до зеленых демонов в глазах прежде, чем остальные успели отведать первую перемену.
   Барон Гленнор - начальник нашей тайной службы (и фактически третий человек в стране после короля и канцлера) - на ужин не явился, хотя его тоже приглашали. Могу сказать, что таинственный Гленнор очень редко приезжал в Тарантию из своего загородного дома и только последние события, связанные с появлением зеленого пламени, заставили барона прибыть в столицу. В то же время месьор Гленнор ни разу не предстал перед королем, общался только с герцогом Просперо и продолжал оставаться одним из самых загадочных людей королевства. Честно говоря, я, как библиотекарь и летописец-любитель, успел познакомиться со всеми дворцовыми служащими и дворянами короля, но начальник тайной службы был неуловим. Я неоднократно пытался напроситься к нему на прием, мотивируя свои претензии сообщениями о якобы раскрытых чужеземных конфидентах (благо таковых при дворе как Нумедидеса, так и Конана было довольно много), но господин барон всегда отказывал или предлагал через посланников отправить мои соображения письмом.
   Полагаю, что барону Гленнору было бы небезынтересно познакомиться со своим коллегой по службе из Немедии - графом Мораддином... Меня весьма удивляло, что Мораддин (вроде бы подданный соперничающего с Троном Льва короля) так хорошо и благорасположенно относится к нашему варвару - Конану. Безусловно, всем нам было известно, что Конан и граф Эрде - старые и добрые приятели, немало пережившие во времена их прежних приключений. Однако я и предположить не мог, что начальник Пятого департамента Немедийской канцелярии (самое доверенное лицо короля Нимеда!) станет помогать аквилонскому владыке, будто родному брату. Надо думать, в прошлом у них на самом деле была настоящая душевная дружба и минувшее наложило на Конана и Мораддина определенный отпечаток - они остались друзьями навсегда. Нам, циничным и постоянно опасающимся чужих интриг аквилонским дворянам, подобного не понять...
   - Веллан, может, тебе хватит пить? - Конан озабоченно посмотрел на бритунийца, у которого уже давно затуманились глаза и появилась сильная икота. - Давай я отправлю с тобой двоих гвардейцев проводить до комнаты. И ты ляжешь спать...
   - Отвали, - пьяным голосом огрызнулся оборотень из Пограничья. - Я имею право сегодня напиться! Ты не видел того, что видели мы с Эйвиндом... Пусть его душу упокоит Митра!.. Конан, я боюсь... Смертно боюсь.
   Госпожа Эвисанда недовольно посмотрела на Веллана, наверняка испугавшись, что он испортит вечеринку. Оборотень, однако, продолжал, не замечая устремленных на него тревожных взглядов:
   - Конан, это только начало... Ведь в горах Граскааля уцелела та главная тварь, что выпустила своих отпрысков, отправившихся крушить твою страну и Немедию! Конан, дорогой, рассуди - если случилась одна беда, непременно должна стрястись и вторая! Куда, по твоему мнению, уходили измененные люди? Кстати, ты не ждешь через две-три луны появления с полуночи армии чудовищ, направляемых неизвестным никому волшебником?
   - Веллан, - осторожно начал Мораддин. - Я очень прошу тебя - помолчи. Завтра мы обсудим твои предположения, а сейчас тебе лучше отправиться спать. Мы, конечно, очень жалеем Эйвинда, но, видимо, такова была его судьба. Вел, пойми, что потери, пусть даже и самых близких людей, можно пережить... Это ведь жизнь, а она порой слишком жестока.
   Неожиданно послышался металлический голосок грифона, лежавшего возле стола и обгладывавшего специально принесенное для него свиное бедро:
   - Правильно граф говорит, - Энунд оставил кость, сел на задние лапы и посмотрел умными желтыми глазами на короля, а затем на Веллана. - Когда подземный огонь появился возле границ моей страны, некоторые мои родичи попали в зеленое облако и умерли. Нас, грифонов, осталось совсем мало, от силы тысяча. Вы не можете понять, что для грифонов значит потеря хотя бы одного существа из нашего рода. Вас, людей, гораздо больше...
   - Слышать ничего не желаю!! - внезапно заорал Веллан и рывком поднялся с кресла. - Катитесь вы все в задницу! Вы не понимаете, что происходит! Ладно, я не буду портить вам праздник, а пойду к главным воротам замка охранять вас всех! Может быть, я, существо из племени Карающей Длани, смогу почувствовать, как приближается подземное чудовище!
   Графиня Эвисанда замерла, не донеся до рта свежий розовато-желтый персик. Конан вскочил со своего сиденья, забыв бросить обратно на блюдо надкушенную гусиную ножку. Единственно, Мораддин оставался невозмутим и даже не сделал ни одного лишнего движения.
   Разозленный и пьяный Веллан сорвал с себя тунику, сбросил сапоги и начал снимать рубаху. Я сидел рядом с посланником Эрхарда и поэтому предпочел быстро встать и отойти в сторону - кто знает, что сейчас случится? Почему-то мне казалось, что ничего хорошего...
   Веллан через голову стянул нательную белую рубашку, обнажив мускулистое тело, достойное быть образцом для лучших аквилонских ваятелей из мрамора, и с ним начало происходить нечто удивительное и пугающее. По крайней мере, для меня. Я прежде никогда не видел оборотней воочию, и не думал, что превращение человека в волка выглядит настолько чудовищно.