— Кстати, мы вспомнили, что Дугал Дуглас в юности имел обыкновение приезжать в долину. Алгария говорит, что его семья пыталась сосватать меня за него.
   — Вот как? — лениво протянул Ричард, решив сразу же по возвращении нанести визит Дугласу. Как только он выяснит, кто совершил поджог, возмездие последует незамедлительно.
   — Ну ладно. — Катриона со вздохом выпрямилась. — Переночуем здесь, а рано утром двинемся обратно и еще засветло доберемся до долины.
   — Отлично. — Ричард встал, загоревшись желанием очутиться дома. Он обнял жену, и они зашагали к домику Алгарии. — Никто в Лондоне не поверит, что я сидел за обедом даже не с одной, а с двумя ведьмами.
   — Что еще за ведьмы? — Катриона шутливо ткнула его в бок. — Две последовательницы Госпожи, одна из которых носит твоего ребенка.
   Ричард усмехнулся:
   — Поправка принята. — Он прильнул к ее губам. Тут их окликнула Алгария, и Катриона поспешно отстранилась.
   Ричард безропотно последовал за подхватившей его под руку женой.
 
   На следующее утро они тронулись в путь, едва забрезжил свет. Катриона спала на ходу, Алгария ворчала, а лицо Ричарда не покидала широкая улыбка. Прошлым вечером Алгария уступила свою постель Катрионе, а когда Ричард, пожелав ей спокойной ночи, последовал за женой наверх, выражение ее лица вряд ли можно было назвать до вольным. Ей пришлось провести ночь на жесткой кушетке внизу, однако не это помешало ей выспаться.
   Ричард приложил все усилия, чтобы его колдунья-жена стонала и рыдала от наслаждения полночи напролет, несмотря на твердое намерение этого не делать.
   В результате он пребывал в прекрасном расположении духа.
   Придерживая Грома, он неспешно следовал за кобылой Катрионы и серой лошадкой Алгарии, крепкой, несмотря на преклонный возраст. Женщины ехали рядом, обсуждая травы и снадобья.
   Ричард усмехнулся, задавшись вопросом, говорят ли ведьмы о чем-нибудь еще.
   Предаваясь праздным размышлениям, он ехал шагом, с удовольствием поглядывая на покачивающиеся бедра жены…
   Свист и последовавший за ним звук удара заставили его вздрогнуть.
   Гром заартачился и заржал, Ричард резко натянул поводья, Катриона и Алгария обернулись. Лица их вытянулись, когда они увидели стрелу арбалета.
   Просвистев в дюйме от груди Ричарда, она ударилась о скалу, отскочила и теперь лежала на ковре из вереска, зловеще поблескивая в лучах утреннего солнца.
   Сжав в кулаках поводья, Ричард резко поднял голову и огляделся вокруг. Женщины последовали его примеру, осматривая склоны холмов.
   — Смотрите! — Алгария указала на стремительно мчавшегося всадника.
   Катриона приподнялась в стременах, прищурившись, чтобы лучше видеть.
   — Да это же Дугал Дуглас!
   — Ах, негодяй!
   Ричард спокойно вглядывался в удалявшуюся фигуру.
   — Ждите здесь! — коротко скомандовал он и, развернув Грома, вонзил каблуки в его бока.
   Громадный конь рванулся вперед и радостно понесся через поросшее вереском пространство, легко перепрыгивая через камни и ручьи. Они спускались в долину по прямой, наперерез Дугласу, и, как Ричард и рассчитывал, пересеклись с ним на крутом склоне.
   Ричард обрушился на него сверху, как кара небесная. Прыгнув на Дугласа, он выбил его из седла и повалил на землю, думая не о том, как удержать свою добычу, а как приземлиться самому. Он сумел уберечь голову от удара о скалы, отделавшись синяками, и, перевернувшись на спину, лихорадочно огляделся. Дуглас лежал в нескольких ярдах от него, мотая головой. Ричард свирепо оскалился и с рычанием вскочил.
   Понял ли Дуглас, что выбило его из седла и какая сила подняла за шиворот, безжалостно встряхнула, а затем врезалась в него, — Ричард не знал, да и знать не хотел. Побывав мишенью для стрелы арбалета, он считал себя вправе отвести душу.
   Они были примерно одного роста и комплекции. Неудивительно, что старый отшельник принял Дугласа за него. Ричард не испытывал ни малейших угрызений совести, отделывая противника в лучших традициях, принятых на юге. Первый нокаут несколько усмирил его ярость. Схватив Дугласа за шиворот, он снова поставил его на ноги.
   — Это ты, — процедил он, припомнив несколько инцидентов, так и не получивших разумного, на его взгляд, объяснения, — оставил открытыми ворота на пастбище и попортил деревья в саду?
   Хрипя и хватая ртом воздух, Дуглас выплюнул зуб.
   — Проклятие, нужно же было убедить ее, что без мужчины не обойтись.
   — Да, но теперь, — возразил Ричард, занося кулак, — у нее есть я! — Резким ударом он снова сбил Дугласа с ног.
   Дав ему минуту, чтобы прийти в чувство, Ричард опять поднял оглушенного противника и тряхнул так, что у того застучали зубы — те, которые остались. Затем вкрадчиво поинтересовался:
   — А пожар?
   Повиснув в его руках, задыхающаяся жертва закатила глаза и в отчаянии выдохнула:
   — Никто не должен был пострадать.
   Ярость застилала Ричарду глаза. Он услышал рев пламени, увидел красные языки, лизавшие стены, и свою жену, готовую броситься в самое пекло.
   — Катриона чуть не погибла в огне.
   Голос его звучал почти отстраненно, но, заглянув в глаза Дугласа, он увидел в них страх.
   Дуглас побледнел и начал отчаянно вырываться.
   Катриона подбежала, когда кулак Ричарда врезался Дугласу в живот. Тот согнулся вдвое. Она вздрогнула и поморщилась, когда Ричард размахнулся и со всей силы двинул Дугласа в челюсть. Тот упал навзничь в заросли вереска и больше не двигался.
   Убедившись, что противник отключился надолго, Ричард пошевелил разбитыми пальцами, повернулся и обнаружил за спиной Катриону, Он вздохнул:
   — Проклятие, женщина, разве я не говорил тебе…
   Ее глаза округлились.
   — Ричард!
   Ричард резко обернулся — как раз вовремя, чтобы перехватить запястье Дугласа, бросившегося на него с ножом.
   Хрустнула кость, и Дуглас с воплем повалился на колени, прижимая к себе сломанную руку.
   — Подлец!
   Оттолкнув мужа, Катриона встала между ними; она подбоченилась, зеленые глаза сверкали.
   — Как ты посмел? — обрушилась она на Дугласа. — Сколько раз тебя принимали как гостя в долине, и чем ты отплатил Госпоже за ее великодушие? Ты устроил заговор против долины. Хуже того! Ты поднял руку на моего возлюбленного супруга, посланного мне милостью Госпожи. Ты злобный червь, мерзкая жаба. Да я превращу тебя в угря и оставлю здесь задыхаться, если тебя раньше не склюют птицы. Это будет достойный конец для такого мерзавца — справедливое возмездие за твои гнусные поступки!
   Она умолкла, переводя дыхание. Дуглас, скорчившись, с перекошенным лицом смотрел на нее.
   — Дьявол, глупая женщина, ты что, не понимаешь, что он проклятый англичанин?
   — Англичанин? Ну и что? Он более мужчина, чем десяток таких, как ты. — Она шагнула вперед, не сводя с него взгляда. Дуглас отполз назад.
   Катриона ткнула в него пальцем.
   — Слушай меня внимательно! — Ее голос изменился и приобрел непривычные глубину и силу. — Если ты посмеешь предпринять что-нибудь против меня, долины или моих людей — а в особенности против моего супруга, — те жалкие сокровища, которые ты прячешь в своих штанах, сморщатся и сожмутся до размера абрикосовых косточек. А потом вообще отвалятся. При одной только мысли против подданных Госпожи твоя ничтожная гордость почернеет и усохнет. Ну а если ты позволишь себе возводить напраслину на жителей долины, то за каждое дурное слово у тебя вырастет по фурункулу — на том самом месте, которое имеет над тобой больше власти, чем мозги!
   Пока она в очередной раз переводила дыхание, Ричард взял ее за плечи и деликатно отставил в сторону, чуть позади себя. Наклонившись к ней, он шепнул:
   — Мне кажется, до него дошло. Еще немного, и он лишится чувств. — Он взглянул на Дугласа, бледного и перепуганного, глядевшего на них, как затравленный кролик. Усмехнувшись, Ричард повернулся к жене. — Я получил громадное удовольствие от твоего выступления, но предоставь остальное мне. — И добавил, глядя в ее расширившиеся глаза: — Если помнишь, это я обязан защищать тебя, а не наоборот.
   Хмыкнув, она скрестила руки на груди, продолжая гневно смотреть на Дугласа, но снизошла до того, чтобы хранить молчание.
   Ричард повернулся к поверженному врагу.
   — Полагаю, — сказал он, — вы предпочли бы продолжить путь, не дожидаясь, пока моя жена осуществит свои намерения? — Облегчение на лице Дугласа было очевидным. Он сделал попытку встать, но Ричард остановил его, подняв палец. — Однако впредь не попадайтесь нам на глаза и держитесь подальше от долины, если не хотите навлечь на себя гнев Госпожи. Ну а если вы усомнитесь в могуществе Госпожи, советую вам учесть вполне земную угрозу.
   Он вперил жесткий взгляд в настороженные глаза Дугласа.
   — Подробное описание ваших преступных деяний вкупе с показаниями свидетелей будет направлено моему брату Девилу Кинстеру, его светлости герцогу Сент-Ивзу. Вина за любой ущерб, нанесенный долине при сомнительных обстоятельствах, будет возложена на вас, и вам придется отвечать перед всеми Кинстерами. — Ричард помолчал и добавил так же спокойно: — Должен предупредить, что у нас за плечами многовековой опыт, как без лишнего шума отомстить врагу и жить дальше, не испытывая угрызений совести.
   Трудно было сказать, какая из угроз подействовала на Дугласа больше, но, когда Ричард пренебрежительным жестом велел ему убираться, он безмолвно поднялся на нетвердые ноги и, пошатываясь, побрел к своей лошади, пасшейся неподалеку.
   Услышав странные звуки рядом с собой, Ричард не обернулся. Если его жена насылает проклятие на Дугласа, это ее личное дело. Он не станет вмешиваться.
   Он свистнул, и Гром, разогревшийся от бешеной скачки, гарцуя, приблизился к хозяину. Обернувшись, Ричард увидел Алгарию, трусившую на своей меланхоличной лошади и ведшую на поводу кобылу Катрионы. Обняв жену за плечи, Ричард повел ее к лошадям.
   — Жаль, что мы не можем подать на него в суд. — Катриона остановилась, ожидая, пока он поможет ей сесть в седло.
   — Да, — согласилась Алгария. — Не хватало нам только привлечь к долине внимание властей. Но ваших общих угроз вполне достаточно, чтобы отбить у него всякую охоту безобразничать. — Она с явным одобрением посмотрела на Ричарда. — Чувствуется рука мастера. Проклятия Катрионы могут быть сколь угодно действенны, но мужчины лучше понимают конкретные угрозы.
   Улыбнувшись, Ричард посадил жену в седло. Едва ли его угрозу можно назвать конкретной — скорее наоборот. Что же касается проклятий Катрионы, то любой мужчина подумает дважды, прежде чем пренебречь ими. Чтобы твои сокровища почернели, усохли и отвалились… страшно подумать, что еще она способна изобрести.
   Содрогнувшись при этой мысли, он вскочил в седло. Катриона бросила на мужа вопросительный взгляд. Ричард улыбнулся и покачал головой с самым беспечным видом.
   Щелкнув поводьями, он тронул коня и двинулся по направлению к дому — в долину.
 
   Ночью, нежась в теплой постели, умиротворенный и насытившийся, Ричард с умилением созерцал рыжую макушку жены, уютно устроившейся у него на груди. Лениво подняв руку, он отвел огненный локон с ее щеки.
   — Скажи мне, — вымолвил он, стараясь говорить тихо, чтобы не нарушить очарования момента, — когда ты набросилась на Дугласа, ты так разозлилась из-за Госпожи или у тебя были личные причины?
   Катриона хмыкнула и крепче прижалась к мужу.
   — Ведь я уже в третий раз чуть не потеряла тебя. Если хочешь знать, я вообще не думала о Госпоже и своем долге перед ней. Хотя в данном случае это, в сущности, одно и то же. Но то, что она выражает свою волю, не означает, что я не могу иметь собственного мнения. Конечно, это она послала тебя ко мне, но зато я сама согласилась тебя принять. Так что теперь ты здесь и принадлежишь мне. — Она потерлась о него щекой. — Я не отдам тебя. И никому не позволю встать между нами: ни сэру Олвину, ни Дугалу Дугласу, ни Алгарии — никому!
   Откинувшись на подушки, Ричард усмехнулся в темноте и после небольшой паузы заметил:
   — Собственно говоря, я только наполовину англичанин. Другая моя половина родом из здешних мест.
   Его жена-колдунья пошевелилась.
   — Хм… как интересно. — И лукаво добавила: — Какая половина?
 
   Спустя неделю Ричарда вырвали из объятий сна в буквальном смысле этого слова. Катриона так трясла его, что чуть не стащила с постели.
   — Да просыпайся же!
   Он тут же потянулся к ней.
   — Ну уж нет! Пора вставать!
   Она откинула одеяло, напустив на него струю ледяного воздуха. Со стоном разлепив веки, Ричард уставился в предрассветную мглу.
   — Побойся Госпожи! Еще совсем темно. Ты что, рехнулась, подниматься в такую рань?
   — Я не рехнулась. Вставай, кому говорят! Ну, пожалуйста. Это очень важно.
   Ричард снова с чувством застонал и спустил ноги с постели.
   Перемежая уговоры тычками, Катриона натянула на него одежду и, подталкивая сзади, заставила спуститься по лестнице. Вцепившись в рукав мужа, она втащила его в обеденный зал и указала на огромный меч, висевший на стене у главного стола.
   — Ты можешь его снять?
   Ричард посмотрел на грозное оружие, затем на жену и потянулся к мечу.
   Тот оказался тяжелым. Сняв его со стены, он взялся за рукоятку и понял, что меч не просто старый, а древний. У него не было ножен. Однако Катриона не дала ему время на размышления, потащив дальше.
   Они вышли из дома и направились в конюшню. Пока он седлал лошадей, Катриона держала меч обеими руками. Взобравшись на коня, Ричард забрал меч и помог жене сесть в седло. Они двинулись по направлению к кругу, поеживаясь от предрассветного холода.
   — Привяжи лошадей, — сказала Катриона, когда он опустил ее на землю. — И захвати с собой меч.
   Бросив на нее удивленный взгляд, Ричард подчинился. Она сжимала и разжимала кулаки, поглядывая на узкую полоску света, занимавшегося над долиной. Насколько он понял, у нее было достаточно времени. Тем не менее его колдунья-жена заметно нервничала.
   Едва он закончил с лошадьми, как Катриона схватила мужа за руку и зашагала по направлению к кругу. Они миновали место, где он обычно ожидал ее возвращения, и остановились у входа в священную рощу.
   Только тогда Катриона выпустила руку Ричарда и повернулась к нему.
   Она смотрела на долину, над которой медленно вставал рассвет, и ощущала за спиной пробуждение заключенных в круге могучих сил, распускавшихся, словно цветок, в ожидании первых лучей солнца. Стоял легкий морозец, но день обещал быть ясным. Вдохнув полной грудью, чувствуя, как бессмертная сила наполняет ее жилы, Катриона подняла глаза на мужа.
   И улыбнулась, не сознавая, что любовь осветила ее лицо волшебным сиянием, ради которого он, ее воин, готов был сдвинуть горы.
   — Есть многое, за что я должна быть благодарна. — Ее звонкий голос звучал спокойно и вместе с тем с глубоким чувством. — Как мой супруг и возлюбленный ты имеешь право войти в священный круг и присутствовать при молитве. Охранять меня, как мой отец охранял мою мать. — Она помолчала, вглядываясь в его синие глаза. — Готов ли ты стать моим рыцарем?
   Это был последний штрих, окончательное признание того факта, что его место рядом с ней, даже здесь, в центре ее мироздания. Они принадлежали друг другу, и где, как не перед лицом Госпожи, должен был закрепиться их союз?
   Они должны стать единым целым, плотью от плоти долины, отныне и навсегда.
   Ричард замер, не в состоянии думать, ощущая могучую силу, заключившую его в свои объятия. Он принял ее всем сердцем, не помышляя о сопротивлении.
   Прерывисто вздохнув, он удивился пьянящему вкусу морозного воздуха.
   — Да, моя леди. — Склонив голову, он коснулся ее губ. — Моя колдунья-жена.
   Задержав на мгновение ее сверкающий взгляд, он галантно отсалютовал мечом.
   — Веди. Я за тобой.
   Они вступили в священный круге первыми лучами солнца, омывшими их золотым сиянием. Ричард следовал за женой, ее верный рыцарь на вечные времена. Эпилог
   1 марта 1820 года
   Элбемарл-стрит, Лондон
   — Такие вот дела, — Откинувшись в кресле, Уэйн поднял свою кружку в приветственном жесте. — Ричард женился на Катрионе. Так что лондонские красотки могут распрощаться со Скандалом.
   — Бедняжки! — Сидевший у противоположного конца стола, облаченный в расшитый павлинами шелковый халат Демон невозмутимо взирал на старшего брата. — Как Пейшенс?
   Уэйн усмехнулся:
   — Цветет.
   До неприличия счастливый вид брата заставил Демона заерзать.
   — Мама просто в восторге от предстоящего пополнения семейства.
   — Могу себе представить. — Демон понадеялся было, что это событие отвлечет внимание матери от его персоны, но тут же усомнился, что подобное вообще возможно.
   — Если все пойдет как задумано, летом нас ждет грандиозное торжество. Обещал приехать Ричард с женой, и, естественно, нагрянут все родственники с чадами и домочадцами, чтобы увидеться с ними и новыми членами семьи, которые к тому времени появятся на свет.
   Демон нахмурился. Он явно что-то пропустил.
   — Появятся? Откуда?
   Уэйн расплылся до ушей.
   — Девил постарался, кто ж еще? Онория родит примерно в то же время, что и Пейшенс, так что будем вместе праздновать,
   Дети, жены, можно себе представить. Демон поморщился. Посвятив брата в последние новости и услышав шаги наверху, Уэйн с понимающей улыбкой откланялся. Однако вместо того, чтобы подняться к соблазнительному созданию, которое ожидало его в постели. Демон остался за столом и задумался.
   Судя по тому, что он услышал от Уэйна, судьба занесла над ним свою тяжелую длань.
   Он постучал ухоженными ногтями по столу. Нужно что-то предпринять, и как можно скорее.
   Вначале Девил, затем Уэйн, а теперь вот Ричард. Кто же следующий?
   Учитывая, что их осталось только трое, причем Демон — старший, не приходилось сомневаться, кого тетушки рассчитывают вскоре увидеть у алтаря.
   Круг сузился до предела и грозил замкнуться.
   Но Демон уже принес свои обеты. Он поклялся никогда не жениться. Не настолько он глуп, чтобы доверить свое сердце какой-нибудь пустышке. А идея ограничить свои сексуальные аппетиты одной женщиной вообще выходила за пределы его понимания. Он не представлял себе, как это удалось Девилу, Уэйну и Ричарду. Раньше такого за ними не водилось.
   Еще одна из загадок жизни, которую Демон давно отчаялся разгадать.
   Как бы там ни было, но вопрос, как уйти от судьбы, никогда еще не казался ему таким актуальным, как в этот солнечный день.
   Демон вдруг понял, насколько уязвимо его положение. Сидеть в Лондоне в начале сезона — это все равно что поднести себя на блюдце всем его теткам и невесткам, почуявшим запах крови…
   Необходимы радикальные меры. Тактическое отступление во имя сохранения безопасности.
   Демон перестал выбивать пальцами дробь и поднял голову.
   — Джиллис?
   Секунду спустя дверь приоткрылась, и показалась простодушная физиономия его камердинера.
   — Да, сэр?
   — Запрягай. Мы едем в Ньюмаркет.
   Джиллис заморгал.
   — Но?.. — Он многозначительно возвел глаза к потолку. — А как же графиня?
   — Хм! — Демон усмехнулся и встал, запахивая халат. — Дай мне час, чтобы удовлетворить графиню, и будь готов к отъезду.
   Гарантированная безопасность всего лишь в нескольких часах езды. Так почему бы не доставить себе удовольствие, прежде чем сесть на диету?
   Довольно усмехаясь, Демон взбежал по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Графиня не представляет собой угрозы, а в Ньюмаркете он будет недосягаем.
   Он на верном пути. Немного выдержки и изобретательности, и он станет первым, кто избежит ловушки, которую судьба расставляла всем Кинстерам на протяжении многих поколений.