Страница:
На следующий день получения неутешительных известий с Нока, перестала функционировать система освещения «Уинкельмана». Хатч считала, что освещение можно восстановить, но пока нет смысла заниматься этим. Они разместились в теплом и светлом коконе внутри темного чрева корабля.
Всех беспокоила система подачи воздуха. Они все еще получали воздух из резервуаров корабля, а также потребляли его энергию. Но отказ системы освещения показал, что их ожидает в ближайшем будущем. Теперь в любой момент могла отказать система энергоснабжения рециркуляторов. Эти или многие другие причины могли остановить подачу кислорода. Тогда им придется переключиться на внутренние резервуары шаттла, и у них останется всего неделя. Плюс двадцать четыре часа в полях Фликингера. «Эшли Ти», в лучшем случае, прибудет через тринадцать дней. Это значит, что, если воздух с корабля перестанет поступать в течение ближайших пяти дней, они погибнут.
На панели управления светились зеленые лампочки. Это говорило о том, что воздух с «Уинка» все еще поступает на шаттл. Как только подача воздуха прекратится, лампы погаснут и прозвучит сигнал тревоги.
Она смотрела в темноту. Свет из шаттла падал на палубу.
– Не очень-то весело, а? – нарушил долгое молчание Джордж.
Она покачала головой.
– Не очень.
– Все будет хорошо. – Он положил руку ей на плечо. – Я понимаю, как тяжело, когда остается только сидеть и ждать.
Через несколько минут остановился последний конвектор.
«Футбольную дыню» теперь почти не видно. Она превратилась в размытое пятно в ночной темноте, пустое место среди звезд. Колодец в море городских огней. Его радиосигналы плясали на мониторе. Карсон пристально следил за сигналами. Второй экран выдавал телеметрию. Карсон рассеянно ел кукурузные хлопья, размоченные в молоке, держа чашку на коленях. Рядом дремала Мэгги.
Хатч играла с Джорджем в шахматы, поставив доску на контейнер с водой. Жанет читала книгу, изредка наблюдая за игрой. (Она должна была играть с победителем.) Джордж жевал шоколадное печенье. Они в общем-то приспособились к отсутствию удобств и чувствовали себя в шаттле почти как дома.
Физические упражнения, конечно, были возможны только вне шаттла, в ангаре. В костюмах Фликингера они все еще могли ходить по кораблю. Но, когда прекратится подача воздуха с корабля, эта возможность исчезнет, так как для перезарядки дыхательных аппаратов придется использовать воздух из запасов, имеющихся на шаттле.
Они не обсуждали опасность создавшейся ситуации, но и в разговорах на посторонние темы все старались говорить тихо, как в церкви. Они старательно поддерживали друг в друге уверенность, что спасение близко.
Продолжались разговоры и о «футбольной дыне». Было установлено, что сигналы шли из центральной части объекта.
– Это явно антенна, – говорил Джордж, размахивая в воздухе ладьей. – А радиопередачи предназначены для кого-то из этой системы. – Он поставил ладью на доску, защитив стоявшую рядом со слоном на ферзевом фланге пешку, которой грозила опасность. Игра только началась, но положение складывалось не в его пользу. Впрочем, как всегда. – Интересно, кто принимает эти передачи?
– Кто-то должен принимать, – ответила Жанет. – И кто-то должен время от времени прилетать сюда, чтобы поддерживать работу станции.
– Возможно, станция не нуждается в обслуживании, – сказала Хатч. Она поставила слона рядом с линией пешек. Жертва. Джордж не понял, зачем.
– Не стоит недооценивать неизвестные нам технологии, – добавила Хатч.
Карсон взял чашку из-под хлопьев и наклонил ее под тем же углом, что и «футбольная дыня».
– Хатч, – сказал он, – ты не заметила всплеска сигнала, когда мы пересекли объект? Он отреагировал на наше присутствие?
– Не знаю. Я не записывала сигналы. Тогда я не знала, что это надо сделать.
Жанет вежливо улыбнулась Джорджу и покачала головой.
– Сдавайся, – сказала она.
– Почему он такой большой? – продолжала раздумывать Хатч.
– Может, это не просто ретранслятор, – предположил Джордж.
– А что же еще?
– Например, телескоп. Что-то вроде «Тиндла». Но побольше.
– Намного больше, – заметил Карсон. – С таким телескопом можно заметить, как зажигают спичку на той стороне Пустоты.
– Твой ход, – улыбнулась Хатч.
Джордж отодвинулся от доски, пожал плечами и положил короля.
– Если бы это был телескоп, – сказала Жанет, – то он должен был быть твердым, вы согласны? С какой скоростью мы шли? Пятьдесят тысяч? От нас бы ничего не осталось.
– Все зависит от конструкции, – ответил Карсон.
Жанет расставила фигуры и повернула доску так, что черные оказались перед Хатч.
– Есть кое-что еще, – добавила она. – Представим, что у вас есть чаша такой величины. Как вы ее повернете?
– Что?
– Если это телескоп, то как его развернуть? Мне кажется, что при любой попытке он выйдет из строя.
– Возможно, его не надо поворачивать, – сказал Джордж. – Может, он предназначен для того, чтобы наблюдать за тем, что не очень быстро движется? Или почти неподвижно.
– Я вообще не понимаю, как он там не разваливается, – вмешалась Мэгги.
– А я думал, ты спишь. – Голос Карсона звучал почти по-отечески. – Если это телескоп и если он постоянно на что-то нацелен, то на что? – Он очистил экран и задал вопрос компьютеру.
Мэгги встала и потянулась.
Жанет, которая была для Хатч достойным противником, начала игру, как всегда, с «с4». Английское начало. Интересно, подумала Хатч, почему такая агрессивная и бесстрашная женщина всегда выбирает такое взвешенное, методичное и осторожное начало?
– Ни на что, – продолжал Карсон. – В поле его зрения нет ничего.
– Он здесь уже давно, – сказала Мэгги. – Вернись в десятитысячный год до нашей эры и посмотри.
Джордж взял книгу, которую читала Жанет. Исторический роман времен распада Соединенных Штатов. Он полистал книгу.
Карсон получил ответ и улыбнулся.
– Малое Магелланово облако. Это интересно.
– Почему? – спросил Джордж.
– Это ближайший объект за пределами данной галактики, – ответила Хатч.
– С трудом верится, – сказала Жанет, – что такой монстр построили только для того, чтобы наблюдать за одним астрономическим объектом. Мне кажется, это уж слишком.
Джордж нахмурился.
– Мне казалось, что ближайшая галактика – это туманность Андромеды.
– Туманность Андромеды – ближайшая большая галактика, – объяснила Хатч. – Она находится на расстоянии двух миллионов световых лет отсюда. А расстояние до Магеллановых облаков – их два – в десять раз меньше.
Мэгги потерла глаза.
– Меня больше интересует, что находится по эту сторону. Ты говорила, что в биозоне есть кислородсодержащий мир. Какой он?
– У нас о нем мало информации, – сказала Хатч. – Температура почти как на Земле. Там есть океаны с водой. Есть жизнь. Но никаких радиосообщений. Это почти все, что нам известно.
Жанет открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут свет в комнате потускнел. Хотя лампы еще продолжали светиться.
Хатч заглянула в кабину. Кислородная лампа все еще горела мягким зеленым светом.
– Все в порядке, – сказала она.
Через несколько минут лампы снова загорелись на полную мощность.
Этой ночью они спали неспокойно. Все вертелись с боку на бок, без конца ходили в туалет и читали до поздней ночи. У них имелось три дивана, на которых можно удобно устроиться. При этом сразу возникла уйма проблем. Сначала мужчины настаивали на том, что они будут спать прямо на палубе. Хатч по привычке отказалась спать на диване и заявила, что будет проводить ночи в кресле пилота. Жанет и Мэгги отказались от всяких преимуществ. Все кончилось тем, что было составлено расписание. Каждый мог спать на диване три ночи из пяти, а две проводить в кабине пилота.
Несмотря на то, что запасы пищи ограничены, наблюдалась тенденция к перееданию. Они теперь не отходили далеко от шаттла и редко выходили на прогулки. Длинные темные коридоры корабля производили слишком гнетущее впечатление.
Хатч узнала, что Жанет была активисткой движения за мир во время Арабских войн, что она регулярно участвовала в пикетах около Всемирного Совета и дважды сидела в тюрьмах Нью-Йорка и Багдада.
– В Нью-Йорке мы побелили камеры, – рассказала она, – и полицейские разозлились. Но у нас установилась хорошая связь с прессой. И каждое утро репортеры были на месте. В конце концов им пришлось что-то предпринять. Когда показывали, как нас запирают, это не очень-то хорошо смотрелось. В те времена люди начинали возмущаться гораздо быстрее.
Хатч понимала, что Фрэнк Карсон, несмотря на напускную браваду и имеющиеся заслуги, не слишком уверен в себе. Он нуждался в одобрении со стороны окружающих и не очень хорошо чувствовал себя в роли руководителя миссии. Она видела, что ему полегчало, когда кризисная ситуация возникла на корабле, который входил в ее сферу ответственности. Возможно, именно поэтому он испытывал к ней особое чувство симпатии, ему казалось, что ее преследуют неудачи. Хатч с трудом скрывала раздражение. Она полагалась на свой собственный опыт и ни на кого не надеялась. Более того, она не особенно нуждалась в чьем-то сочувствии.
Джордж становился ей все ближе. Временами, когда он шутил по поводу отсутствия всякой личной жизни или издевался над обетами безбрачия (зато голова хорошо работает), Хатч видела страсть в его глазах, и в ней тоже вспыхивало ответное чувство. Ей нравилось быть с ним вместе, жаль только, что они оставались наедине лишь во время совместных прогулок. И эти-то прогулки и показывали окружающим, что между ними что-то есть.
Мэгги не скрывала свое мнение об интеллектуальных возможностях мужчин.
– Все хорошо, пока рядом нет женщины, – рассуждала она. – Но как только она оказывается рядом, их коэффициент интеллектуальности падает на тридцать процентов. – Она говорила, слегка поддразнивая, но все понимали, что эти слова вызваны незаживающей раной, и не обижались.
31 марта, в четверг, в 11:06 по Гринвичу, как раз через неделю после столкновения, зазвучал сигнал тревоги. Хатч расстегнула ремень безопасности, но Карсон остановил ее.
– Не волнуйся, я посмотрю. – Он поплыл к пульту управления.
Все молчали. Было слышно, как он возится у пульта. И еще был слышен шум электроники.
– Упало давление воздуха, – сказал он. – К нам поступает совсем немного.
– Давайте посмотрим, – предложила Хатч.
В трубопроводе, связывающем «Альфу» с насосами «Уинка», обнаружилась трещина. Струя пара фонтаном вырывалась наружу, превращаясь в мелкие кристаллы.
– А я думал, что ангар шаттла хорошо теплоизолирован, – сказал Карсон.
– Относительно, – ответила Хатч. – Не предполагалось, что это место будет находиться под постоянным воздействием холода. – Палуба и оборудование покрылись слоем инея. Когда она водила фонарем, в луче кружились мелкие белые снежинки. Хатч внимательно проверила трубу. – У нас есть запчасти. Мы это починим.
Температура опустилась до -77 градусов по Цельсию.
В эту ночь они играли в бридж. Игра продолжалась дольше обычного, а потом все равно никому не хотелось спать.
Пришла очередь Хатч спать на диване. На нем удобнее, чем в пилотском кресле наверху, но все равно надо привязываться, чтобы не улететь.
– Когда-нибудь, – сказал Джордж, – мы будем сидеть в «Могамбо» и вспоминать все это. – Он только не объяснил, что такое «Могамбо».
– Будем надеяться, – ответила Хатч. Свет был выключен.
– Подожди, – сказал он. – Наступит время, когда все отдашь за то, чтобы вновь вернуться сюда и пережить эту ночь.
Это замечание удивило ее. Не похоже на Джорджа.
– Не думаю, – сказала она. Ей казалось, что он хотел сказать больше, но специально предоставил ей возможность додумать недосказанное. Третьей была Мэгги. Хатч все-таки живой человек. Ей хотелось сжаться в комочек под одеялом. Черт.
– Спокойной ночи, Джордж, – сказала она и прошептала так, чтобы никто не слышал, – может быть.
Они пошли в ангар, освещая дорогу фонариками, и снова разобрали трубопровод, намереваясь заменить треснувшую секцию. Во время ремонта Хатч почувствовала тревогу.
– Что-то еще сломалось, – сказала она.
– Что?
Она с минуту помолчала, затем сказала:
– Отключилась электроэнергия.
Привычного шума на корабле не слышно.
– Эй, – послышался с шаттла голос Джорджа. – Здесь загорелись красные лампы.
– Иду, – ответила ему Хатч. Затем сказала Карсону: – Хватит возиться с трубопроводом. Придется переключиться на внутреннее воздухоснабжение.
– Слишком быстро, – заметил Карсон.
– Знаю, – ответила Хатч.
– Так, – сказала Мэгги. – Судя по всему, восьмого апреля у нас закончится запас воздуха. Плюс-минус несколько часов. Если экономить дыхание, можно дожить до девятого. Помощь прибудет еще через два дня.
В лучшем случае.
Корабельная связь переключилась на резервный источник. Кроме этого, больше ничего на корабле не работало.
– Резервуары «Уинка» заполнены воздухом, – сказал Джордж.
Хатч кивнула.
– При неработающих насосах от них никакого толку.
Джордж, наконец, понял, что им грозит реальная опасность. Он побледнел.
– Мы можем вращать их вручную?
Она отрицательно покачала головой.
– Вот что я вам скажу, – вмешалась Жанет. – Если уж нам суждено погибнуть, то я не хочу, чтобы это случилось здесь. Почему бы нам не покинуть этот мавзолей?
– Мы можем это сделать, – сказала Хатч, – но если прибудет помощь, то найти «Уинк» будет гораздо легче, чем шаттл.
Ей тоже было не по себе.
Джордж посмотрел Хатч в глаза.
– Должен же быть какой-то выход.
– А как насчет Космика? – спросила Мэгги. – До Куракуа отсюда ближе, чем до Нока.
Хатч подтянула колени к подбородку.
– Я послала им просьбу о помощи через десять минут после того, как мы получили ответ с Нока. Они должны были получить и наши первые сигналы SOS. Наверное, они видели также ответ с Нока. При наилучшем раскладе, если они приняли наш SOS, если у них был в этот момент свободный корабль и они бы немедленно отправились на помощь, узнав ответ с Нока, то они должны появиться здесь раньше, чем «Эшли Ти». Но ненамного. Время полета восемь дней. Еще, самое меньшее, один день на то, чтобы найти нас.
– К тому времени нас уже не будет в живых, – сказал Джордж.
Мэгги чертила загадочные символы в световом блокноте.
– Я не собираюсь предлагать никаких радикальных мер, – сказала она, четко произнося каждое слово, как будто читала готовый текст. – Но у нас есть сорок дней на пятерых.
В глазах Карсона появился живой интерес.
– Я вам ничего не советую, – сказала она. – Но тут есть над чем подумать.
«Четверо могли бы продержаться десять дней. Это шанс». – Мелькнуло в голове Хатч.
Мэгги, видимо, поняла ход ее мыслей.
– Очень жаль, но на этот раз нам очень не повезло, – сказала она.
– У нас есть еще одна возможность, – сказал Карсон. – Создатели Монументов. Мы знаем их адрес. Может, мы не у тех просим помощи.
Антенны не работали. Хатч и Карсон вышли из корабля на внешнюю обшивку и обнаружили то, что и ожидали: антенны срезаны при столкновении. Они произвели самый необходимый ремонт и установили систему наведения, снятую с капитанского мостика. Затем они принесли туда переносной передатчик, батареи и подключили их. Сигнал был записан заранее. Это был простой SOS. Он шел по нескольким каналам на частотах, расположенных близко от частоты, на которой передавались радиосигналы с «дыни». Если где-то неподалеку в этой системе есть пришельцы, то они, возможно, и не смогут прочесть сигнал, но поймут, что он искусственного происхождения, и у них появится любопытство. И тогда они, может быть, поспешат сюда. Это были последние, отчаянные меры, и никто на них особенно не надеялся. Но ничего другого им не оставалось.
Они смотрели на то же сумасшедшее небо, которое можно увидеть вдоль всего края Ориона, – слева звездный ковер, справа – черная бездонная река. По ту сторону реки едва виднелось свечение другого берега.
– Готова?
Голос Карсона отвлек ее от размышлений. Она включила передатчик.
Карсон кивнул.
– О’кей. Я его слышу. – Вверху над ними на нижнем крае кольца А пятно от света, падавшего из открытого люка ангара.
Она положила инструменты в сумку. Карсон выпрямился и посмотрел на окружающие корабль звезды. Его силуэт на фоне звездного неба должен был смотреться героически. На нем белый пуловер с вышитым парусом на нагрудном кармане и комбинезон, и казалось, он просто вышел погулять.
Все это время ей не давала покоя простая арифметика Мэгги. «Четверо могли бы выжить».
Вечером Хатч сидела за главным пультом управления и смотрела на светящиеся лампы системы связи. Расстроенная и напуганная, Хатч совсем потеряла присутствие духа и заметила, что она в кабине не одна только когда почувствовала запах кофе.
Мэгги.
– С тобой все в порядке? – Мэгги говорила намеренно спокойным тоном.
– Ничего, уже лучше.
– Мне тоже. – Мэгги хотела что-то сказать. Хатч знала, что она выбирает удобный момент.
Они смотрели в темноту ангара.
– Создатели Монументов знают теперь о нас, если они вообще существуют. – Мэгги поднесла чашку к губам.
– Ты права.
– Знаешь, это ведь первый действующий артефакт из тех, что нам удалось найти, – продолжала Мэгги. – Он единственный.
– Знаю.
– Это историческая экспедиция. – Мэгги отпила еще глоток. Видно было, что она нервничает. – Люди долго еще будут читать о нас.
Хатч подумала, что она будет выглядеть не очень привлекательно. Видимо, она займет свое место рядом с капитанами «Титаника» и «Регала».
– Ты когда-нибудь попадала в такую экстремальную ситуацию? – спросила Мэгги.
– В такую нет.
– Я тоже. – Она помолчала. – Мне кажется, на этот раз нам не выбраться.
Хатч ничего не ответила.
Мэгги отвела взгляд.
– Я понимаю, что тебе хуже, чем всем остальным.
– Другим тоже нелегко.
– Да. – Ее лицо было трудно разглядеть в темноте. – Слушай, я знаю, что ты винишь себя.
– Со мной все в порядке. – Голос у Хатч дрогнул. К глазам подступили слезы. Ей хотелось, чтобы Мэгги ушла.
– Ничьей вины тут нет.
Мэгги погладила ее по щеке, и Хатч не выдержала.
– Я чувствую себя такой беспомощной, – призналась она.
– Я знаю, – ответила Мэгги.
Довольно странно начинать сейчас вести дневник. Я никогда этого не делала, и у меня никогда не возникало такого желания. Да и жить мне, возможно, осталось всего несколько дней. И все-таки я вижу, как Мэгги каждый вечер записывает что-то в свою записную книжку, а потом становится гораздо спокойнее. Одному Богу известно, как я напугана, и мне надо кому-нибудь рассказать об этом.
Я чувствую, что надо что-то делать. Возможно, написать завещание. Я никогда не занималась им. Но я не могу заставить себя начать. Не теперь. Это значило бы, что я смирилась с самым страшным.
А может быть, стоит записать последние слова на магнитофон. Есть люди, с которыми я должна попрощаться. Момент как раз подходящий, но и к этому я еще не готова.
В последние дни я много думала о своей жизни и должна признать, что немногого достигла. Я хорошо работала и была счастлива. Может быть, большего и не стоит желать. Но сегодня вечером я думала о том, что не успела сделать или даже не пыталась, из боязни, что у меня не получится. О том, что прошло мимо меня. Слава Богу, что у меня была возможность помочь Хатч запустить ее «снежок» из пены. Надеюсь, что об этом узнают. Мне хотелось бы, чтобы, упоминая мое имя, вспомнили именно об этом.
(О существовании других записей «Дневника» ничего не известно.)
В эту ночь один из диванов достался Хатч, но ей не спалось. Если надо пойти на этот шаг, то… что делаешь, делай скорее… И хотя сердце ее сжималось и по щекам текли слезы, а страх буквально парализовывал ее, она хорошо знала старую традицию: капитан должен спасать пассажиров, и если надо, ценой собственной жизни.
Без нее у них будет шанс.
Каждая минута ее дыхания уменьшала этот шанс.
Посреди ночи она обнаружила, что сидит в кресле пилота. Она не помнила, как оказалась здесь. В ангаре мрак и тишина. Слабый свет из кабины падал на стойку стапеля. В лучах света кружились снежинки.
Замерзала атмосфера корабля.
Сделай это сейчас. И покончи с этим. Уйди достойно.
На «Альфе» два резервуара с воздухом. Один был полон, другой опустел на одну восьмую.
Может быть, стоит подождать до утра, когда голова будет посвежее. Может быть, тогда кто-нибудь сумеет отговорить ее от этого шага. Может быть, найдутся другие добровольцы.
Она отмела эти мысли.
Сделай это.
Нажми на спусковой крючок палсера, и все будет кончено очень быстро.
Она встала и открыла дверцу, находившуюся за задним сиденьем. В полутьме блеснули два палсера. У них были оранжевые стволы и белые дула. Они были не слишком тяжелыми даже для женщины роста Хатч. Эти палсеры в основном использовали в качестве инструментов, но конструкция позволяла им служить еще и оружием.
Она наугад взяла один, зарядила, дождавшись, чтобы загорелась маленькая зеленая лампочка, и положила себе на колени. Ярко окрашенный металл и темная рукоять. Она подняла палсер просто, чтобы потренироваться, прижала дуло к левой части груди. Указательным пальцем она нащупала спусковой крючок. И снова подступили слезы.
Сделай это.
Снежинки расплылись перед глазами. Будь осторожна. Если ошибешься, можешь пробить дыру в шаттле. Тогда все остальные тоже погибнут.
Она вдруг осознала, что так и получится. Оружие слишком мощное. Придется выйти из корабля, чтобы сделать все как надо.
Где же ты, Джордж?
Она опустила палсер.
Вечером они до темноты обсуждали все возможности. Теперь они понимали, что у четверых есть шанс выжить. А у пятерых этого шанса нет наверняка. Хатч почти все время молчала. Карсон высокоморально заявил, что не хочет спасаться ценой жизни других. Никто не возразил ему, но она знала, о чем они действительно думали. На что надеялись.
Может, им повезет. Может, на сигналы SOS ответят Создатели Монументов. Может, они будут много спать и сократят потребление кислорода. Если кто-то и затаил обиду против Хатч, то внешне это никак не проявилось. Но она видела тяжесть в их глазах, чувствовала напряжение в голосе.
Жанет предложила лотерею. Написать все имена на кусочках бумаги, положить их в коробку, а потом вытащить одну.
Они виновато смотрели друг на друга. Хатч встретилась глазами с Джорджем, и в его взгляде она прочитала: «Не беспокойся, до этого не дойдет».
И Мэгги: Если мы собираемся поступить именно так, то надо делать это быстрее. Это окно может быстро захлопнуться, и тогда придется жертвовать собой двоим.
В конце концов они отложили дискуссию до утра.
Но Хатч не вынесла бы этого трибунала. Она рывком встала с кресла, взяла костюм Фликингера, загерметизировала грузовой отсек, откачала воздух из кабины и открыла люк.
Снежинки летали у нее перед глазами. На самом деле снежинки не настоящие. Просто замерзший кислород. Температура продолжала падать и гораздо быстрее, чем ожидалось.
Хатч вышла из шаттла, крепко прижимая к себе палсер. Палуба скрипнула под тяжелыми магнитными ботинками. Несколько снежинок упало на металлическую поверхность. Было так легко представить, что она снова дома, под низким тяжелым небом, а вокруг теряющиеся в темноте белые заснеженные просторы.
С помощью пульта дистанционного управления она закрыла кабину. Внутри мигнули огни, просигналив о поступлении тепла и воздуха.
Прощайте.
Она пересекла ангар. Лучше всего отойти за контейнер, куда-нибудь подальше, чтобы не валяться на виду у всех. Ей даже удалось улыбнуться.
Шкафы с оборудованием, опоры над ее головой, пульты управления – все закружилось и исчезло в темноте. Она включила фонарик на запястье и направила его вниз. Воображение перенесло ее в леса Пенсильвании, где она играла двадцать лет назад.
Черное небо, гнутся на ветру деревья – тяжелые, мокрые и тихие.
Она медленно пошла по ангару и остановилась за складскими контейнерами. Здесь.
Просто нажать курок.
Главное – не повредить костюм Фликингера и резервуар с воздухом. Целиться лучше всего в голову, а не в грудь. Возможно, надо выключить энергетическое поле. Оно не остановит луч палсера, но может отклонить его.
Снежинки кружились в луче фонарика.
Она вскинула оружие.
Нажать на кнопку предохранителя и на спусковой крючок.
Снег.
Снег!
Ее осенило. Да! Она протянула перед собой руки, снежинки падали вниз, кружась и танцуя. Некоторые опускались на ее ладони. Они, разумеется, не таяли, а оставались белыми и мягкими на розовой коже.
Да!
Через несколько часов Хатч и Джордж вышли наружу и открыли двери ангара шаттла. (Когда они касались друг друга, их энергетические поля сверкали.) Так как все люки и двери «Уинка» были уже открыты, то последнее тепло быстро улетучивалось в пространство.
Всех беспокоила система подачи воздуха. Они все еще получали воздух из резервуаров корабля, а также потребляли его энергию. Но отказ системы освещения показал, что их ожидает в ближайшем будущем. Теперь в любой момент могла отказать система энергоснабжения рециркуляторов. Эти или многие другие причины могли остановить подачу кислорода. Тогда им придется переключиться на внутренние резервуары шаттла, и у них останется всего неделя. Плюс двадцать четыре часа в полях Фликингера. «Эшли Ти», в лучшем случае, прибудет через тринадцать дней. Это значит, что, если воздух с корабля перестанет поступать в течение ближайших пяти дней, они погибнут.
На панели управления светились зеленые лампочки. Это говорило о том, что воздух с «Уинка» все еще поступает на шаттл. Как только подача воздуха прекратится, лампы погаснут и прозвучит сигнал тревоги.
Она смотрела в темноту. Свет из шаттла падал на палубу.
– Не очень-то весело, а? – нарушил долгое молчание Джордж.
Она покачала головой.
– Не очень.
– Все будет хорошо. – Он положил руку ей на плечо. – Я понимаю, как тяжело, когда остается только сидеть и ждать.
Через несколько минут остановился последний конвектор.
«Футбольную дыню» теперь почти не видно. Она превратилась в размытое пятно в ночной темноте, пустое место среди звезд. Колодец в море городских огней. Его радиосигналы плясали на мониторе. Карсон пристально следил за сигналами. Второй экран выдавал телеметрию. Карсон рассеянно ел кукурузные хлопья, размоченные в молоке, держа чашку на коленях. Рядом дремала Мэгги.
Хатч играла с Джорджем в шахматы, поставив доску на контейнер с водой. Жанет читала книгу, изредка наблюдая за игрой. (Она должна была играть с победителем.) Джордж жевал шоколадное печенье. Они в общем-то приспособились к отсутствию удобств и чувствовали себя в шаттле почти как дома.
Физические упражнения, конечно, были возможны только вне шаттла, в ангаре. В костюмах Фликингера они все еще могли ходить по кораблю. Но, когда прекратится подача воздуха с корабля, эта возможность исчезнет, так как для перезарядки дыхательных аппаратов придется использовать воздух из запасов, имеющихся на шаттле.
Они не обсуждали опасность создавшейся ситуации, но и в разговорах на посторонние темы все старались говорить тихо, как в церкви. Они старательно поддерживали друг в друге уверенность, что спасение близко.
Продолжались разговоры и о «футбольной дыне». Было установлено, что сигналы шли из центральной части объекта.
– Это явно антенна, – говорил Джордж, размахивая в воздухе ладьей. – А радиопередачи предназначены для кого-то из этой системы. – Он поставил ладью на доску, защитив стоявшую рядом со слоном на ферзевом фланге пешку, которой грозила опасность. Игра только началась, но положение складывалось не в его пользу. Впрочем, как всегда. – Интересно, кто принимает эти передачи?
– Кто-то должен принимать, – ответила Жанет. – И кто-то должен время от времени прилетать сюда, чтобы поддерживать работу станции.
– Возможно, станция не нуждается в обслуживании, – сказала Хатч. Она поставила слона рядом с линией пешек. Жертва. Джордж не понял, зачем.
– Не стоит недооценивать неизвестные нам технологии, – добавила Хатч.
Карсон взял чашку из-под хлопьев и наклонил ее под тем же углом, что и «футбольная дыня».
– Хатч, – сказал он, – ты не заметила всплеска сигнала, когда мы пересекли объект? Он отреагировал на наше присутствие?
– Не знаю. Я не записывала сигналы. Тогда я не знала, что это надо сделать.
Жанет вежливо улыбнулась Джорджу и покачала головой.
– Сдавайся, – сказала она.
– Почему он такой большой? – продолжала раздумывать Хатч.
– Может, это не просто ретранслятор, – предположил Джордж.
– А что же еще?
– Например, телескоп. Что-то вроде «Тиндла». Но побольше.
– Намного больше, – заметил Карсон. – С таким телескопом можно заметить, как зажигают спичку на той стороне Пустоты.
– Твой ход, – улыбнулась Хатч.
Джордж отодвинулся от доски, пожал плечами и положил короля.
– Если бы это был телескоп, – сказала Жанет, – то он должен был быть твердым, вы согласны? С какой скоростью мы шли? Пятьдесят тысяч? От нас бы ничего не осталось.
– Все зависит от конструкции, – ответил Карсон.
Жанет расставила фигуры и повернула доску так, что черные оказались перед Хатч.
– Есть кое-что еще, – добавила она. – Представим, что у вас есть чаша такой величины. Как вы ее повернете?
– Что?
– Если это телескоп, то как его развернуть? Мне кажется, что при любой попытке он выйдет из строя.
– Возможно, его не надо поворачивать, – сказал Джордж. – Может, он предназначен для того, чтобы наблюдать за тем, что не очень быстро движется? Или почти неподвижно.
– Я вообще не понимаю, как он там не разваливается, – вмешалась Мэгги.
– А я думал, ты спишь. – Голос Карсона звучал почти по-отечески. – Если это телескоп и если он постоянно на что-то нацелен, то на что? – Он очистил экран и задал вопрос компьютеру.
Мэгги встала и потянулась.
Жанет, которая была для Хатч достойным противником, начала игру, как всегда, с «с4». Английское начало. Интересно, подумала Хатч, почему такая агрессивная и бесстрашная женщина всегда выбирает такое взвешенное, методичное и осторожное начало?
– Ни на что, – продолжал Карсон. – В поле его зрения нет ничего.
– Он здесь уже давно, – сказала Мэгги. – Вернись в десятитысячный год до нашей эры и посмотри.
Джордж взял книгу, которую читала Жанет. Исторический роман времен распада Соединенных Штатов. Он полистал книгу.
Карсон получил ответ и улыбнулся.
– Малое Магелланово облако. Это интересно.
– Почему? – спросил Джордж.
– Это ближайший объект за пределами данной галактики, – ответила Хатч.
– С трудом верится, – сказала Жанет, – что такой монстр построили только для того, чтобы наблюдать за одним астрономическим объектом. Мне кажется, это уж слишком.
Джордж нахмурился.
– Мне казалось, что ближайшая галактика – это туманность Андромеды.
– Туманность Андромеды – ближайшая большая галактика, – объяснила Хатч. – Она находится на расстоянии двух миллионов световых лет отсюда. А расстояние до Магеллановых облаков – их два – в десять раз меньше.
Мэгги потерла глаза.
– Меня больше интересует, что находится по эту сторону. Ты говорила, что в биозоне есть кислородсодержащий мир. Какой он?
– У нас о нем мало информации, – сказала Хатч. – Температура почти как на Земле. Там есть океаны с водой. Есть жизнь. Но никаких радиосообщений. Это почти все, что нам известно.
Жанет открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут свет в комнате потускнел. Хотя лампы еще продолжали светиться.
Хатч заглянула в кабину. Кислородная лампа все еще горела мягким зеленым светом.
– Все в порядке, – сказала она.
Через несколько минут лампы снова загорелись на полную мощность.
Этой ночью они спали неспокойно. Все вертелись с боку на бок, без конца ходили в туалет и читали до поздней ночи. У них имелось три дивана, на которых можно удобно устроиться. При этом сразу возникла уйма проблем. Сначала мужчины настаивали на том, что они будут спать прямо на палубе. Хатч по привычке отказалась спать на диване и заявила, что будет проводить ночи в кресле пилота. Жанет и Мэгги отказались от всяких преимуществ. Все кончилось тем, что было составлено расписание. Каждый мог спать на диване три ночи из пяти, а две проводить в кабине пилота.
Несмотря на то, что запасы пищи ограничены, наблюдалась тенденция к перееданию. Они теперь не отходили далеко от шаттла и редко выходили на прогулки. Длинные темные коридоры корабля производили слишком гнетущее впечатление.
Хатч узнала, что Жанет была активисткой движения за мир во время Арабских войн, что она регулярно участвовала в пикетах около Всемирного Совета и дважды сидела в тюрьмах Нью-Йорка и Багдада.
– В Нью-Йорке мы побелили камеры, – рассказала она, – и полицейские разозлились. Но у нас установилась хорошая связь с прессой. И каждое утро репортеры были на месте. В конце концов им пришлось что-то предпринять. Когда показывали, как нас запирают, это не очень-то хорошо смотрелось. В те времена люди начинали возмущаться гораздо быстрее.
Хатч понимала, что Фрэнк Карсон, несмотря на напускную браваду и имеющиеся заслуги, не слишком уверен в себе. Он нуждался в одобрении со стороны окружающих и не очень хорошо чувствовал себя в роли руководителя миссии. Она видела, что ему полегчало, когда кризисная ситуация возникла на корабле, который входил в ее сферу ответственности. Возможно, именно поэтому он испытывал к ней особое чувство симпатии, ему казалось, что ее преследуют неудачи. Хатч с трудом скрывала раздражение. Она полагалась на свой собственный опыт и ни на кого не надеялась. Более того, она не особенно нуждалась в чьем-то сочувствии.
Джордж становился ей все ближе. Временами, когда он шутил по поводу отсутствия всякой личной жизни или издевался над обетами безбрачия (зато голова хорошо работает), Хатч видела страсть в его глазах, и в ней тоже вспыхивало ответное чувство. Ей нравилось быть с ним вместе, жаль только, что они оставались наедине лишь во время совместных прогулок. И эти-то прогулки и показывали окружающим, что между ними что-то есть.
Мэгги не скрывала свое мнение об интеллектуальных возможностях мужчин.
– Все хорошо, пока рядом нет женщины, – рассуждала она. – Но как только она оказывается рядом, их коэффициент интеллектуальности падает на тридцать процентов. – Она говорила, слегка поддразнивая, но все понимали, что эти слова вызваны незаживающей раной, и не обижались.
31 марта, в четверг, в 11:06 по Гринвичу, как раз через неделю после столкновения, зазвучал сигнал тревоги. Хатч расстегнула ремень безопасности, но Карсон остановил ее.
– Не волнуйся, я посмотрю. – Он поплыл к пульту управления.
Все молчали. Было слышно, как он возится у пульта. И еще был слышен шум электроники.
– Упало давление воздуха, – сказал он. – К нам поступает совсем немного.
– Давайте посмотрим, – предложила Хатч.
В трубопроводе, связывающем «Альфу» с насосами «Уинка», обнаружилась трещина. Струя пара фонтаном вырывалась наружу, превращаясь в мелкие кристаллы.
– А я думал, что ангар шаттла хорошо теплоизолирован, – сказал Карсон.
– Относительно, – ответила Хатч. – Не предполагалось, что это место будет находиться под постоянным воздействием холода. – Палуба и оборудование покрылись слоем инея. Когда она водила фонарем, в луче кружились мелкие белые снежинки. Хатч внимательно проверила трубу. – У нас есть запчасти. Мы это починим.
Температура опустилась до -77 градусов по Цельсию.
В эту ночь они играли в бридж. Игра продолжалась дольше обычного, а потом все равно никому не хотелось спать.
Пришла очередь Хатч спать на диване. На нем удобнее, чем в пилотском кресле наверху, но все равно надо привязываться, чтобы не улететь.
– Когда-нибудь, – сказал Джордж, – мы будем сидеть в «Могамбо» и вспоминать все это. – Он только не объяснил, что такое «Могамбо».
– Будем надеяться, – ответила Хатч. Свет был выключен.
– Подожди, – сказал он. – Наступит время, когда все отдашь за то, чтобы вновь вернуться сюда и пережить эту ночь.
Это замечание удивило ее. Не похоже на Джорджа.
– Не думаю, – сказала она. Ей казалось, что он хотел сказать больше, но специально предоставил ей возможность додумать недосказанное. Третьей была Мэгги. Хатч все-таки живой человек. Ей хотелось сжаться в комочек под одеялом. Черт.
– Спокойной ночи, Джордж, – сказала она и прошептала так, чтобы никто не слышал, – может быть.
* * *
На следующее утро, когда она только встала, снова возникла неисправность в воздухопроводе. Карсон ждал ее в кабине пилота.Они пошли в ангар, освещая дорогу фонариками, и снова разобрали трубопровод, намереваясь заменить треснувшую секцию. Во время ремонта Хатч почувствовала тревогу.
– Что-то еще сломалось, – сказала она.
– Что?
Она с минуту помолчала, затем сказала:
– Отключилась электроэнергия.
Привычного шума на корабле не слышно.
– Эй, – послышался с шаттла голос Джорджа. – Здесь загорелись красные лампы.
– Иду, – ответила ему Хатч. Затем сказала Карсону: – Хватит возиться с трубопроводом. Придется переключиться на внутреннее воздухоснабжение.
– Слишком быстро, – заметил Карсон.
– Знаю, – ответила Хатч.
– Так, – сказала Мэгги. – Судя по всему, восьмого апреля у нас закончится запас воздуха. Плюс-минус несколько часов. Если экономить дыхание, можно дожить до девятого. Помощь прибудет еще через два дня.
В лучшем случае.
Корабельная связь переключилась на резервный источник. Кроме этого, больше ничего на корабле не работало.
– Резервуары «Уинка» заполнены воздухом, – сказал Джордж.
Хатч кивнула.
– При неработающих насосах от них никакого толку.
Джордж, наконец, понял, что им грозит реальная опасность. Он побледнел.
– Мы можем вращать их вручную?
Она отрицательно покачала головой.
– Вот что я вам скажу, – вмешалась Жанет. – Если уж нам суждено погибнуть, то я не хочу, чтобы это случилось здесь. Почему бы нам не покинуть этот мавзолей?
– Мы можем это сделать, – сказала Хатч, – но если прибудет помощь, то найти «Уинк» будет гораздо легче, чем шаттл.
Ей тоже было не по себе.
Джордж посмотрел Хатч в глаза.
– Должен же быть какой-то выход.
– А как насчет Космика? – спросила Мэгги. – До Куракуа отсюда ближе, чем до Нока.
Хатч подтянула колени к подбородку.
– Я послала им просьбу о помощи через десять минут после того, как мы получили ответ с Нока. Они должны были получить и наши первые сигналы SOS. Наверное, они видели также ответ с Нока. При наилучшем раскладе, если они приняли наш SOS, если у них был в этот момент свободный корабль и они бы немедленно отправились на помощь, узнав ответ с Нока, то они должны появиться здесь раньше, чем «Эшли Ти». Но ненамного. Время полета восемь дней. Еще, самое меньшее, один день на то, чтобы найти нас.
– К тому времени нас уже не будет в живых, – сказал Джордж.
Мэгги чертила загадочные символы в световом блокноте.
– Я не собираюсь предлагать никаких радикальных мер, – сказала она, четко произнося каждое слово, как будто читала готовый текст. – Но у нас есть сорок дней на пятерых.
В глазах Карсона появился живой интерес.
– Я вам ничего не советую, – сказала она. – Но тут есть над чем подумать.
«Четверо могли бы продержаться десять дней. Это шанс». – Мелькнуло в голове Хатч.
Мэгги, видимо, поняла ход ее мыслей.
– Очень жаль, но на этот раз нам очень не повезло, – сказала она.
– У нас есть еще одна возможность, – сказал Карсон. – Создатели Монументов. Мы знаем их адрес. Может, мы не у тех просим помощи.
Антенны не работали. Хатч и Карсон вышли из корабля на внешнюю обшивку и обнаружили то, что и ожидали: антенны срезаны при столкновении. Они произвели самый необходимый ремонт и установили систему наведения, снятую с капитанского мостика. Затем они принесли туда переносной передатчик, батареи и подключили их. Сигнал был записан заранее. Это был простой SOS. Он шел по нескольким каналам на частотах, расположенных близко от частоты, на которой передавались радиосигналы с «дыни». Если где-то неподалеку в этой системе есть пришельцы, то они, возможно, и не смогут прочесть сигнал, но поймут, что он искусственного происхождения, и у них появится любопытство. И тогда они, может быть, поспешат сюда. Это были последние, отчаянные меры, и никто на них особенно не надеялся. Но ничего другого им не оставалось.
Они смотрели на то же сумасшедшее небо, которое можно увидеть вдоль всего края Ориона, – слева звездный ковер, справа – черная бездонная река. По ту сторону реки едва виднелось свечение другого берега.
– Готова?
Голос Карсона отвлек ее от размышлений. Она включила передатчик.
Карсон кивнул.
– О’кей. Я его слышу. – Вверху над ними на нижнем крае кольца А пятно от света, падавшего из открытого люка ангара.
Она положила инструменты в сумку. Карсон выпрямился и посмотрел на окружающие корабль звезды. Его силуэт на фоне звездного неба должен был смотреться героически. На нем белый пуловер с вышитым парусом на нагрудном кармане и комбинезон, и казалось, он просто вышел погулять.
Все это время ей не давала покоя простая арифметика Мэгги. «Четверо могли бы выжить».
Вечером Хатч сидела за главным пультом управления и смотрела на светящиеся лампы системы связи. Расстроенная и напуганная, Хатч совсем потеряла присутствие духа и заметила, что она в кабине не одна только когда почувствовала запах кофе.
Мэгги.
– С тобой все в порядке? – Мэгги говорила намеренно спокойным тоном.
– Ничего, уже лучше.
– Мне тоже. – Мэгги хотела что-то сказать. Хатч знала, что она выбирает удобный момент.
Они смотрели в темноту ангара.
– Создатели Монументов знают теперь о нас, если они вообще существуют. – Мэгги поднесла чашку к губам.
– Ты права.
– Знаешь, это ведь первый действующий артефакт из тех, что нам удалось найти, – продолжала Мэгги. – Он единственный.
– Знаю.
– Это историческая экспедиция. – Мэгги отпила еще глоток. Видно было, что она нервничает. – Люди долго еще будут читать о нас.
Хатч подумала, что она будет выглядеть не очень привлекательно. Видимо, она займет свое место рядом с капитанами «Титаника» и «Регала».
– Ты когда-нибудь попадала в такую экстремальную ситуацию? – спросила Мэгги.
– В такую нет.
– Я тоже. – Она помолчала. – Мне кажется, на этот раз нам не выбраться.
Хатч ничего не ответила.
Мэгги отвела взгляд.
– Я понимаю, что тебе хуже, чем всем остальным.
– Другим тоже нелегко.
– Да. – Ее лицо было трудно разглядеть в темноте. – Слушай, я знаю, что ты винишь себя.
– Со мной все в порядке. – Голос у Хатч дрогнул. К глазам подступили слезы. Ей хотелось, чтобы Мэгги ушла.
– Ничьей вины тут нет.
Мэгги погладила ее по щеке, и Хатч не выдержала.
– Я чувствую себя такой беспомощной, – призналась она.
– Я знаю, – ответила Мэгги.
* * *
Жанет Аллегри. Дневник.
2 апреля 2203 года.
Довольно странно начинать сейчас вести дневник. Я никогда этого не делала, и у меня никогда не возникало такого желания. Да и жить мне, возможно, осталось всего несколько дней. И все-таки я вижу, как Мэгги каждый вечер записывает что-то в свою записную книжку, а потом становится гораздо спокойнее. Одному Богу известно, как я напугана, и мне надо кому-нибудь рассказать об этом.
Я чувствую, что надо что-то делать. Возможно, написать завещание. Я никогда не занималась им. Но я не могу заставить себя начать. Не теперь. Это значило бы, что я смирилась с самым страшным.
А может быть, стоит записать последние слова на магнитофон. Есть люди, с которыми я должна попрощаться. Момент как раз подходящий, но и к этому я еще не готова.
В последние дни я много думала о своей жизни и должна признать, что немногого достигла. Я хорошо работала и была счастлива. Может быть, большего и не стоит желать. Но сегодня вечером я думала о том, что не успела сделать или даже не пыталась, из боязни, что у меня не получится. О том, что прошло мимо меня. Слава Богу, что у меня была возможность помочь Хатч запустить ее «снежок» из пены. Надеюсь, что об этом узнают. Мне хотелось бы, чтобы, упоминая мое имя, вспомнили именно об этом.
(О существовании других записей «Дневника» ничего не известно.)
* * *
Кому-то придется остаться за бортом.В эту ночь один из диванов достался Хатч, но ей не спалось. Если надо пойти на этот шаг, то… что делаешь, делай скорее… И хотя сердце ее сжималось и по щекам текли слезы, а страх буквально парализовывал ее, она хорошо знала старую традицию: капитан должен спасать пассажиров, и если надо, ценой собственной жизни.
Без нее у них будет шанс.
Каждая минута ее дыхания уменьшала этот шанс.
Посреди ночи она обнаружила, что сидит в кресле пилота. Она не помнила, как оказалась здесь. В ангаре мрак и тишина. Слабый свет из кабины падал на стойку стапеля. В лучах света кружились снежинки.
Замерзала атмосфера корабля.
Сделай это сейчас. И покончи с этим. Уйди достойно.
На «Альфе» два резервуара с воздухом. Один был полон, другой опустел на одну восьмую.
Может быть, стоит подождать до утра, когда голова будет посвежее. Может быть, тогда кто-нибудь сумеет отговорить ее от этого шага. Может быть, найдутся другие добровольцы.
Она отмела эти мысли.
Сделай это.
Нажми на спусковой крючок палсера, и все будет кончено очень быстро.
Она встала и открыла дверцу, находившуюся за задним сиденьем. В полутьме блеснули два палсера. У них были оранжевые стволы и белые дула. Они были не слишком тяжелыми даже для женщины роста Хатч. Эти палсеры в основном использовали в качестве инструментов, но конструкция позволяла им служить еще и оружием.
Она наугад взяла один, зарядила, дождавшись, чтобы загорелась маленькая зеленая лампочка, и положила себе на колени. Ярко окрашенный металл и темная рукоять. Она подняла палсер просто, чтобы потренироваться, прижала дуло к левой части груди. Указательным пальцем она нащупала спусковой крючок. И снова подступили слезы.
Сделай это.
Снежинки расплылись перед глазами. Будь осторожна. Если ошибешься, можешь пробить дыру в шаттле. Тогда все остальные тоже погибнут.
Она вдруг осознала, что так и получится. Оружие слишком мощное. Придется выйти из корабля, чтобы сделать все как надо.
Где же ты, Джордж?
Она опустила палсер.
Вечером они до темноты обсуждали все возможности. Теперь они понимали, что у четверых есть шанс выжить. А у пятерых этого шанса нет наверняка. Хатч почти все время молчала. Карсон высокоморально заявил, что не хочет спасаться ценой жизни других. Никто не возразил ему, но она знала, о чем они действительно думали. На что надеялись.
Может, им повезет. Может, на сигналы SOS ответят Создатели Монументов. Может, они будут много спать и сократят потребление кислорода. Если кто-то и затаил обиду против Хатч, то внешне это никак не проявилось. Но она видела тяжесть в их глазах, чувствовала напряжение в голосе.
Жанет предложила лотерею. Написать все имена на кусочках бумаги, положить их в коробку, а потом вытащить одну.
Они виновато смотрели друг на друга. Хатч встретилась глазами с Джорджем, и в его взгляде она прочитала: «Не беспокойся, до этого не дойдет».
И Мэгги: Если мы собираемся поступить именно так, то надо делать это быстрее. Это окно может быстро захлопнуться, и тогда придется жертвовать собой двоим.
В конце концов они отложили дискуссию до утра.
Но Хатч не вынесла бы этого трибунала. Она рывком встала с кресла, взяла костюм Фликингера, загерметизировала грузовой отсек, откачала воздух из кабины и открыла люк.
Снежинки летали у нее перед глазами. На самом деле снежинки не настоящие. Просто замерзший кислород. Температура продолжала падать и гораздо быстрее, чем ожидалось.
Хатч вышла из шаттла, крепко прижимая к себе палсер. Палуба скрипнула под тяжелыми магнитными ботинками. Несколько снежинок упало на металлическую поверхность. Было так легко представить, что она снова дома, под низким тяжелым небом, а вокруг теряющиеся в темноте белые заснеженные просторы.
С помощью пульта дистанционного управления она закрыла кабину. Внутри мигнули огни, просигналив о поступлении тепла и воздуха.
Прощайте.
Она пересекла ангар. Лучше всего отойти за контейнер, куда-нибудь подальше, чтобы не валяться на виду у всех. Ей даже удалось улыбнуться.
Шкафы с оборудованием, опоры над ее головой, пульты управления – все закружилось и исчезло в темноте. Она включила фонарик на запястье и направила его вниз. Воображение перенесло ее в леса Пенсильвании, где она играла двадцать лет назад.
Черное небо, гнутся на ветру деревья – тяжелые, мокрые и тихие.
Она медленно пошла по ангару и остановилась за складскими контейнерами. Здесь.
Просто нажать курок.
Главное – не повредить костюм Фликингера и резервуар с воздухом. Целиться лучше всего в голову, а не в грудь. Возможно, надо выключить энергетическое поле. Оно не остановит луч палсера, но может отклонить его.
Снежинки кружились в луче фонарика.
Она вскинула оружие.
Нажать на кнопку предохранителя и на спусковой крючок.
Снег.
Снег!
Ее осенило. Да! Она протянула перед собой руки, снежинки падали вниз, кружась и танцуя. Некоторые опускались на ее ладони. Они, разумеется, не таяли, а оставались белыми и мягкими на розовой коже.
Да!
Через несколько часов Хатч и Джордж вышли наружу и открыли двери ангара шаттла. (Когда они касались друг друга, их энергетические поля сверкали.) Так как все люки и двери «Уинка» были уже открыты, то последнее тепло быстро улетучивалось в пространство.