Страница:
— Слушаю и повинуюсь, Ужасающий владыка.
— Я скоро вернусь.
Демор вскочил на горемку и поехал к форту. Конечно, немного рискованно, но ольвы вряд ли носят с собой освященные стрелы. Не доехав до частокола около сотни ярдов, он остановился.
И буквально физически почувствовал устремленные на него взгляды ольвов. Но ни один из них не выпустил стрелы. Наконец на стену поднялся ольв с соломенными волосами, и Демор от удивления вытаращил глаза. Неужели принц Лаэрдон?! Вполне возможно — королевская рать Менкара вполне достойна командира подобного ранга.
Это показывает ситуацию совсем в другом свете. Мучеником его делать не годится.
— Чего тебе надобно, нечестивец? — крикнул светловолосый ольв.
— Я прибыл обсудить условия вашей сдачи, — ответствовал Демор, пропустив оскорбление мимо ушей. Речь ольва в самом деле смахивала на самый изысканный менкарский диалект.
— Сдаться морвам? Ха! Скорей уж я брошусь на собственный меч, так будет быстрее.
— Не совсем, принц Лаэрдон, — возразил Демор. Его собеседник едва заметно вздрогнул. Значит, догадка верна. — Мне нужен лишь форт. Вы можете забрать своих раненых и удалиться в лес.
Ответом ему было долгое молчание. Молодой принц наверняка советовался с окружающими. Глупо; командир должен принимать решения самостоятельно. Впрочем, откуда ольвам знать о командовании?
— А с какой стати мы должны вам доверять?
— Неужто я должен объяснять? Я так или иначе захвачу этот форт. Вас осталось в живых менее трехсот человек. Мое войско почти вчетверо больше, к тому же вы не имеете опыта ведения войны в осаде. Однако осада — слишком большая роскошь для меня. Я предпочел бы обойтись без нее.
— Чтобы выманить нас и в открытом поле затоптать копытами?
— Хотите верьте, хотите нет, но мое предложение сделано от всей души.
— Так приди и возьми свой форт, нечестивец. Это может оказаться сложнее, чем ты думаешь.
— Отлично, — отрезал Демор. — Возьму, даю вашу же голову на отсечение.
И развернувшись, поехал к собственным позициям, на миг выскользнув из реальности, чтобы сократить поездку. Надо полагать, когда подойдет подкрепление, — оно должно подоспеть под вечер, — юный Лаэрдон вмиг одумается.
Зато теперь, когда молодой принц отверг предложение, у Демора развязаны руки. Теперь уж никто не сочтет Лаэрдона мучеником; всем известно, что он круглый дурак.
Лаэрдон смотрел в небеса, где ветер понемногу разгонял дождевые тучи. В лагере царила тишина, лишь изредка нарушаемая стонами раненых. Посреди крепости пылал огромный погребальный костер, ради которого разобрали хижины, выстроенные морвами. Лаэрдон долго не мог отвести глаз от него…
Как много убитых… Куда больше, чем погибло бы в схватке с таким же количеством галдов под сенью леса. Адельмен был прав — это чужой путь. Если бы Нолрод не уничтожил таран…
— Пить… — шепнул Адельмен рядом с ним.
— Да-да, вот. — Лаэрдон поднес мех с водой к губам Адель-мена. — Нет, не пей лишнего.
— Разве вам… не следует быть… на стене, ваше высочество? Успокойся, мой друг, нет. Сейчас морвы лишь роют землю, и больше ничего. Они воюют лопатами.
— Это… их путь.
— Да, но не наш. Теперь я это понял.
— Нет… вы были правы. Эта армия… не приблизилась к…Менкару… ни на пядь…
— Молчание, старина. Сейчас отдохни, у нас еще будет время наговориться.
— Ваше высочество! — крикнул кто-то с крепостного вала. Это оказался Ольсанд, заместитель Адельмена.
— Что, Ольсанд?
— Вам надо самому посмотреть!
Лаэрдон чертыхнулся вполголоса. Проклятые морвы! Неужели не могут дать хоть минуточку покоя! Неохотно покинув Адельмена, он взобрался на крепостной вал к частоколу. Адельмен ранен серьезно, но не смертельно — если обеспечить ему правильное лечение. Однако Нолрод остался в лесу. Ни один из раненых не получил должного ухода, хотя Лаэрдон и остальные делали для них все, что могли.
— Что там, Оль… — увидев, ради чего его позвал Ольсанд, Лаэрдон осекся. На горизонте только что показались морвы — должно быть, из северной крепости. Они были еще слишком далеко, чтобы оценить их численность. Сколько человек оставалось в том форте, две с половиной тысячи, кажется?
Когда войско приблизилось, Лаэрдон смог на глазок прикинуть его число. Около тысячи человек. Теперь последний штурм неминуем. Оставшиеся в живых ольвы уже принялись готовиться к нему, ставя под рукой запасные колчаны, от которых разносился явственный аромат сосновой смолы. Хорошо хоть лесным пожаром это не грозит…
Однако штурма не последовало. Вместо этого подкрепление заняло позицию к югу от форта и начало окапываться. Пораженный Лаэрдон не сразу поверил собственным глазам.
— Почему они не атакуют? — вслух гадал он. — У них же численное превосходство семь к одному!
— Не знаю, ваше высочество, — откликнулся Ольсанд. — Мы будто воюем с барсуками. Они только и делают, что роют землю.
— Уже вечереет, — подал голос еще один ратник. — Может, хотят обождать до завтра?
— Возможно… — согласился Лаэрдон, хотя и не разделял этого мнения. — Дайте мне знать, если что-нибудь изменится, — распорядился он и спустился с крепостного вала.
К рассвету морвы закончили копать ров, со всех сторон охвативший форт, прежде принадлежавший им. Соединяя оба лагеря, удаленные от форта примерно на полмили к югу и северу, ров ближе всего подходил к форту на востоке и западе — не более сотни ярдов от частокола.
Но даже закончив землеройные работы, морвы не ринулись на штурм, а просто засели за своими земляными стенами, поглядывая на осажденных. Один раз кому-то из ратников удалось подстрелить морва, поднявшего голову чересчур высоко над земляным валом. После этого морвы вообще не высовывались.
Скончалось еще несколько раненых. Состояние Адельмена все ухудшалось. Лаэрдон почти все утро просидел с раненым стратилатом, прислушиваясь к его хриплому дыханию, и подавал ему воду, когда тот приходил в сознание.
— Что… там затевается? — спросил Адельмен в момент просветления.
— Ничего. Сидят в своих канавах сложа руки.
— Они… ждут, когда… мы умрем… от голода.
Лаэрдон ошеломленно воззрился на Адельмена. А ведь верно… иначе и быть не может. Настолько просто…
Лаэрдон позволил себе ссутулиться. Чтобы отобрать свой форт, кайморде надо всего-навсего подождать. Время на его стороне — менее чем через седмицу в Ольванор войдет очередная армия и прибудет сюда.
— Надо было сдаться… — пробормотал он, и тут же ладонь Адельмена сжала его запястье железной хваткой. Вздрогнув, Лаэрдон поглядел в горящие глаза стратилата.
— В день… когда вы сдались бы… морвам, ваше высочество… я своими руками… убил бы… вас… — После этих слов стратилат зашелся кашлем, и Лаэрдон бережно уложил друга обратно на лежанку.
— Спокойно, друг мой.
— Пить… — выдохнул Адельмен. Лаэрдон поднес мех к его губам. — Не сдавайтесь… хоть ради меня… хоть ради кого…
— Не сдамся, — пообещал Лаэрдон. — Ни за что.
Новый день не принес облегчения. Ночью смерть снова взяла свою дань с раненых, Адельмен продолжал угасать на глазах. Из-за раны в его крови вспыхнула горячка, иногда ввергая стратилата в бред и очень часто — в беспамятство. Лаэрдон уже начал бояться, что он не дотянет до следующего утра.
Смочив губку в драгоценной воде, Лаэрдон увлажнил лоб стратилата. Сейчас дождь был бы желанным гостем. Основная часть имевшейся в форте воды была разлита или загрязнена во время битвы с галдами. Теперь весь оставшийся запас едва заполнил бы три бочонка.
Однажды Адельмен в бреду назвал Лаэрдона прозвищем, позабытым с детства. Как Лаэрдон ни старался, он не мог убедить стратилата, что он здесь. Ему оставалось лишь со слезами на глазах слушать призывы друга.
Примерно за час до заката Адельмен затих. Лаэрдон склонился над ним, испугавшись, что стратилат отошел. Но Адельмен еще дышал, хотя едва уловимо.
— Боюсь, ему недолго осталось, — произнес позади знакомый голос.
— Нолрод! — Лаэрдон поспешно встал, обернувшись к ведуну. Тот как-то неуловимо изменился — то ли постарел, хотя и так сед как лунь, то ли ужасно устал. — Раненые нуждаются в вас, наставник… — начал Лаэрдон, даже не поинтересовавшись, как ведун попал в форт. Нолрод поднял руку, заставив его умолкнуть.
— К чему врачевать раненых, которые скоро будут мертвы? Если я растрачу свои силы, исцеляя оных, то не смогу спасти тех, кто крепок, и погибнут все.
Лаэрдон не верил собственным ушам.
— Но Адельмен…
— Скоро умрет, ваше высочество. Всей моей силы не хватит, чтобы спасти его.
— Так зачем же вы пришли? — с горечью спросил Лаэрдон.
— Он был и моим другом, мой юный принц. Или вы полагаете, что у вас довольно мудрости, дабы судить меня?
Мгновение Лаэрдон буравил Нолрода гневным взглядом, но, в конце концов, потупился.
— Нет, наставник. — В глазах его застыли непролитые слезы. Под горло подкатила едкая волна горечи.
— Я прибыл, дабы спасти тех, кого могу, — продолжал Нолрод.
— Спасти? Как? Вас питает силой лес, а не эта изувеченная земля.
— Здесь погибло много людей. Где ольв пролил свою кровь, там тоже есть Сила.
— А как же раненые?
— Нет, их мне не спасти. Скоро вы поймете почему.
— Не можем же мы покинуть их на… — Лаэрдон оборвал, заранее зная, что скажет Нолрод дальше.
— Да, ваше высочество. Вам ведомо, как следует поступить.
— А н-не м-можете ли вы… пробудить его? — Голос Лаэрдона дрожал. Ему хотелось завопить что есть мочи.
— Да, в этом я ручаюсь.
— Позвольте мне… сперва сказать остальным.
Впав в граничащее с равнодушием оцепенение, Лаэрдон призвал к себе Ольсанда и объявил ужасную новость. Услышав слова принца, тот побледнел.
— С-слушаюсь, ваше высочество, — только и вымолвил он перед уходом.
— Пробудите его, Нолрод, — попросил Лаэрдон, когда Оль-еанд удалился.
Ведун склонился над лежавшим без памяти Адельменом и негромко запел, натирая стратилату виски лавандовыми листьями. Лаэрдон следил за его действиями, сцепив зубы.
Вскоре веки Адельмена затрепетали и приподнялись. Нолрод отступил от него, позволив Лаэрдону преклонить колени рядом с другом.
— Покиньте нас, — промолвил Лаэрдон. — Как пожелаете.
Даже не оглядываясь, Лаэрдон понял, что ведун удалился.
— Я настолько… плох, а? — спросил Адельмен.
— Нолрод говорит… что ты… умрешь.
— Не горюйте, мой друг. Я… не жалею. Мы… славно бились и научились… многому.
— Нолрод пришел спасти нас.
— Славно.
— Он говорит, что… что… мы не можем… забрать раненых. — Лаэрдон едва не плакал. Адельмен молчал.
— Лучше уж от руки друга, — наконец выдохнул он, — чем от морвов.
— Я скорее вонжу клинок в собственную грудь!
— Нет, мой принц. Пусть… пусть это будет вашим последним подарком мне.
— Адельмен… я…
— Молчите… Лаэрдон! — Да?
— Заберите… нож… с собой. В память обо мне. Принц был уже не в силах сдерживать слезы.
— Да. Клянусь.
— Спасибо. Давайте же; я чувствую… что снова… уплываю…
— П-прощай, мой друг. — Лаэрдон прижал острие к груди Адельмена, но, как ни старался, не мог заставить себя нанести удар.
— Не… оставляйте меня… морвам. Ну же!
Стиснув зубы, Лаэрдон вонзил кинжал в грудь Адельмена и, казалось, целую вечность смотрел в его угасающие глаза, пока их взгляд в конце концов не устремился в никуда.
— Ваше высочество, надобно начинать, — сказал Нолрод. — После заката произвести это преображение мне не удастся.
Бережно опустив Адельмена на землю, Лаэрдон сунул кинжал в ножны, не вытирая его.
— Отдайте нож мне, ваше высочество.
— Нет!
— Вы не сможете ничего унести. Если желаете сберечь его, вручите мне, а затем сбросьте платье.
Лаэрдон неохотно протянул кинжал Нолроду, хотя в глубине души желал вместо того зашвырнуть оружие за стену. Нет, он же обещал Адельмену. Остальные уже сняли одежды. Лаэрдон последовал их примеру.
— Выпейте, это. — Нолрод вручил ему деревянную чашу с желтовато-белой жидкостью.
— Что это?
— Волчье молоко. Пейте.
Несмотря на ком в горле, Лаэрдон сумел проглотить содержимое чаши, камнем легшее на дно желудка. Как только он допил, ведун снова повел песнь — на сей раз отнюдь не ласковую и не утешительную.
Внезапно, без предупреждения, желудок мучительно сжался, и Лаэрдон, охнув, рухнул на землю, чувствуя, как судорога скручивает его с головы до пят. Боль растекалась от желудка до самых отдаленных уголков тела, грохот крови в висках все нарастал, пока ему не показалось, что голова вот-вот лопнет…
Мало-помалу боль схлынула, и он поднялся на ноги, моргая при воспоминании о перенесенной пытке. Потянув носом воздух, он низко, гортанно зарычал.
Повсюду был запах смерти. Ему хотелось бежать прочь, оказаться подальше отсюда. Запрокинув голову к небесам, он завыл, изливая свое горе. Уцелевшие члены стаи подхватили его плач.
Все вместе они устремились вверх, к верху вмещавшей их деревянной ямы. Падение было долгим, но рыхлая земля смягчила удар, и он кувырком скатился по крутому склону. Потом поднялся на ноги, нюхая ночной воздух. Ветер донес иной запах, знакомый и ненавистный. Он снова завыл, изливая гнев и бросая вызов. И снова стая подхватила его клич…
— Владычица помилуй! — вскинулся Гиран. — Что это?!
— Волки, — ответил Демор. — Где-то близко. Не нравится мне этот вой. Вели людям…
Но закончить приказ он не успел. Перемахнув через крепостной вал, на Гирана спрыгнул волк невиданных размеров. Вопль капитана внезапно оборвался, когда волчьи клыки вырвали ему горло.
Меч Демора пронзил сердце зверя в тот самый миг, когда волк метнулся от Гирана к нему. Выбравшись из-под чудовищного трупа, Демор огляделся: по всему лагерю бесчинствовали волки, каждый ростом с жеребенка. Демор беззвучно призвал своего скакуна.
К схватке с подобным врагом морвы готовы не были. Разыгравшаяся битва была лишена какой-либо стратегии, солдаты стремились лишь к одному: любой ценой выжить. Целые сотни волков… откуда они взялись?
Горемка вдруг появился рядом с Демором прямо из пустого воздуха, и кайморда поспешно вскочил на него, стремясь оказаться подальше от этой безумной бойни.
Но не успел он усесться в седле, как что-то массивное ударило его в бок. Падая под напором волка с соломенно-желтым мехом, он отчаянно старался ухватиться за рукоять кинжала.
Будь он смертным, удар о землю вышиб бы из него дух, но Демор все-таки успел схватить волка за челюсть, хоть и в последний момент. С трудом отстраняя морду зверя от своего горла, он встретил взгляд голубовато-зеленых волчьих глаз.
Изумление едва не стоило Демору жизни. Вырвавшись из его хватки, волк попытался сомкнуть зубы на его горле. Демор вскинул левый локоть, отбив нападение, и с криком ярости выбрался из-под зверя, одним слитным движением воздев правую руку и метнув волка прочь.
Тот приземлился на лапы, пружинисто подобравшись, как для прыжка, но двинулся в обход, будто понимал, для чего служит меч, появившийся в руке противника. Вполне возможно, что и в самом деле понимал…
Волк метнулся к левому боку Демора; тот уклонился, взмахнув мечом и едва не пронзив оборотня, но тот уже пропал из виду. Кайморда снова обернулся направо, хватаясь левой рукой за кинжал. Однако левая рука ниже локтя просто-напросто исчезла, по поясу захлопал лишь опустевший рукав кольчуги.
Спас его инстинкт — еще не успев осознать случившееся, Демор полоснул нападающего волка по щеке. Заскулив от боли, зверь отскочил за пределы досягаемости и снова с грозным рычанием двинулся в обход.
— Теперь у меня тоже появился повод ненавидеть тебя, юный принц, — прошипел Демор зверю в морду.
Еще раз попытавшись сделать выпад, оборотень бежал. Демор проводил взглядом волка, скрывшегося за земляным валом с дальней стороны столь стремительно, что нечего было и думать о погоне. Остаток изрядно поредевшей стаи последовал за ним. Демор в сердцах сунул меч в ножны, подхватил с земли свою руку и завернул ее в плащ убитого солдата.
В лагере царил полнейший хаос. Похоже, этот… эта атака сократила его войско на две трети. Однако дисциплина восстановилась довольно быстро. Вскоре оставшиеся в живых уже добивали тяжелораненых, спасти которых не представлялось возможным.
— В форт! — приказал Демор. — Бросьте раненых!
Надо разместить людей в форте, прежде чем возвращаться в Дельгрот. Дарина будет очень недовольна.
— Скоро сквитаемся, юный принц, — бросил Демор в пустоту ночи…
Стая укрылась в зарослях шиповника. Скуля и повизгивая, раненые волки сбились в кучу, зализывая друг другу раны. То была горькая ночь для стаи. Еще нынче днем их было… больше. Погибли многие. Вожак сидел посреди этой давки, рыча на всякого, кто пытался зализывать место, оцарапанное когтем ходячего трупа. Завтра стая двинется дальше…
Пробудило Лаэрдона рассветное солнце. Вокруг просыпались оставшиеся в живых защитники форта. Правую щеку пекло. Пощупав ее, Лаэрдон испачкал пальцы в крови. В памяти начали всплывать смутные воспоминания минувшей ночи: темные дела, полные крови и ненависти. Никто из ольвов не решался встретиться взглядом ни с ним, ни с кем-либо из соратников. Где Адельмен?
«Мертв», — всплыл в его рассудке ответ, и Лаэрдон припал к земле под кустом шиповника, дав своему горю выход в слезах.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
— Я скоро вернусь.
Демор вскочил на горемку и поехал к форту. Конечно, немного рискованно, но ольвы вряд ли носят с собой освященные стрелы. Не доехав до частокола около сотни ярдов, он остановился.
И буквально физически почувствовал устремленные на него взгляды ольвов. Но ни один из них не выпустил стрелы. Наконец на стену поднялся ольв с соломенными волосами, и Демор от удивления вытаращил глаза. Неужели принц Лаэрдон?! Вполне возможно — королевская рать Менкара вполне достойна командира подобного ранга.
Это показывает ситуацию совсем в другом свете. Мучеником его делать не годится.
— Чего тебе надобно, нечестивец? — крикнул светловолосый ольв.
— Я прибыл обсудить условия вашей сдачи, — ответствовал Демор, пропустив оскорбление мимо ушей. Речь ольва в самом деле смахивала на самый изысканный менкарский диалект.
— Сдаться морвам? Ха! Скорей уж я брошусь на собственный меч, так будет быстрее.
— Не совсем, принц Лаэрдон, — возразил Демор. Его собеседник едва заметно вздрогнул. Значит, догадка верна. — Мне нужен лишь форт. Вы можете забрать своих раненых и удалиться в лес.
Ответом ему было долгое молчание. Молодой принц наверняка советовался с окружающими. Глупо; командир должен принимать решения самостоятельно. Впрочем, откуда ольвам знать о командовании?
— А с какой стати мы должны вам доверять?
— Неужто я должен объяснять? Я так или иначе захвачу этот форт. Вас осталось в живых менее трехсот человек. Мое войско почти вчетверо больше, к тому же вы не имеете опыта ведения войны в осаде. Однако осада — слишком большая роскошь для меня. Я предпочел бы обойтись без нее.
— Чтобы выманить нас и в открытом поле затоптать копытами?
— Хотите верьте, хотите нет, но мое предложение сделано от всей души.
— Так приди и возьми свой форт, нечестивец. Это может оказаться сложнее, чем ты думаешь.
— Отлично, — отрезал Демор. — Возьму, даю вашу же голову на отсечение.
И развернувшись, поехал к собственным позициям, на миг выскользнув из реальности, чтобы сократить поездку. Надо полагать, когда подойдет подкрепление, — оно должно подоспеть под вечер, — юный Лаэрдон вмиг одумается.
Зато теперь, когда молодой принц отверг предложение, у Демора развязаны руки. Теперь уж никто не сочтет Лаэрдона мучеником; всем известно, что он круглый дурак.
Лаэрдон смотрел в небеса, где ветер понемногу разгонял дождевые тучи. В лагере царила тишина, лишь изредка нарушаемая стонами раненых. Посреди крепости пылал огромный погребальный костер, ради которого разобрали хижины, выстроенные морвами. Лаэрдон долго не мог отвести глаз от него…
Как много убитых… Куда больше, чем погибло бы в схватке с таким же количеством галдов под сенью леса. Адельмен был прав — это чужой путь. Если бы Нолрод не уничтожил таран…
— Пить… — шепнул Адельмен рядом с ним.
— Да-да, вот. — Лаэрдон поднес мех с водой к губам Адель-мена. — Нет, не пей лишнего.
— Разве вам… не следует быть… на стене, ваше высочество? Успокойся, мой друг, нет. Сейчас морвы лишь роют землю, и больше ничего. Они воюют лопатами.
— Это… их путь.
— Да, но не наш. Теперь я это понял.
— Нет… вы были правы. Эта армия… не приблизилась к…Менкару… ни на пядь…
— Молчание, старина. Сейчас отдохни, у нас еще будет время наговориться.
— Ваше высочество! — крикнул кто-то с крепостного вала. Это оказался Ольсанд, заместитель Адельмена.
— Что, Ольсанд?
— Вам надо самому посмотреть!
Лаэрдон чертыхнулся вполголоса. Проклятые морвы! Неужели не могут дать хоть минуточку покоя! Неохотно покинув Адельмена, он взобрался на крепостной вал к частоколу. Адельмен ранен серьезно, но не смертельно — если обеспечить ему правильное лечение. Однако Нолрод остался в лесу. Ни один из раненых не получил должного ухода, хотя Лаэрдон и остальные делали для них все, что могли.
— Что там, Оль… — увидев, ради чего его позвал Ольсанд, Лаэрдон осекся. На горизонте только что показались морвы — должно быть, из северной крепости. Они были еще слишком далеко, чтобы оценить их численность. Сколько человек оставалось в том форте, две с половиной тысячи, кажется?
Когда войско приблизилось, Лаэрдон смог на глазок прикинуть его число. Около тысячи человек. Теперь последний штурм неминуем. Оставшиеся в живых ольвы уже принялись готовиться к нему, ставя под рукой запасные колчаны, от которых разносился явственный аромат сосновой смолы. Хорошо хоть лесным пожаром это не грозит…
Однако штурма не последовало. Вместо этого подкрепление заняло позицию к югу от форта и начало окапываться. Пораженный Лаэрдон не сразу поверил собственным глазам.
— Почему они не атакуют? — вслух гадал он. — У них же численное превосходство семь к одному!
— Не знаю, ваше высочество, — откликнулся Ольсанд. — Мы будто воюем с барсуками. Они только и делают, что роют землю.
— Уже вечереет, — подал голос еще один ратник. — Может, хотят обождать до завтра?
— Возможно… — согласился Лаэрдон, хотя и не разделял этого мнения. — Дайте мне знать, если что-нибудь изменится, — распорядился он и спустился с крепостного вала.
К рассвету морвы закончили копать ров, со всех сторон охвативший форт, прежде принадлежавший им. Соединяя оба лагеря, удаленные от форта примерно на полмили к югу и северу, ров ближе всего подходил к форту на востоке и западе — не более сотни ярдов от частокола.
Но даже закончив землеройные работы, морвы не ринулись на штурм, а просто засели за своими земляными стенами, поглядывая на осажденных. Один раз кому-то из ратников удалось подстрелить морва, поднявшего голову чересчур высоко над земляным валом. После этого морвы вообще не высовывались.
Скончалось еще несколько раненых. Состояние Адельмена все ухудшалось. Лаэрдон почти все утро просидел с раненым стратилатом, прислушиваясь к его хриплому дыханию, и подавал ему воду, когда тот приходил в сознание.
— Что… там затевается? — спросил Адельмен в момент просветления.
— Ничего. Сидят в своих канавах сложа руки.
— Они… ждут, когда… мы умрем… от голода.
Лаэрдон ошеломленно воззрился на Адельмена. А ведь верно… иначе и быть не может. Настолько просто…
Лаэрдон позволил себе ссутулиться. Чтобы отобрать свой форт, кайморде надо всего-навсего подождать. Время на его стороне — менее чем через седмицу в Ольванор войдет очередная армия и прибудет сюда.
— Надо было сдаться… — пробормотал он, и тут же ладонь Адельмена сжала его запястье железной хваткой. Вздрогнув, Лаэрдон поглядел в горящие глаза стратилата.
— В день… когда вы сдались бы… морвам, ваше высочество… я своими руками… убил бы… вас… — После этих слов стратилат зашелся кашлем, и Лаэрдон бережно уложил друга обратно на лежанку.
— Спокойно, друг мой.
— Пить… — выдохнул Адельмен. Лаэрдон поднес мех к его губам. — Не сдавайтесь… хоть ради меня… хоть ради кого…
— Не сдамся, — пообещал Лаэрдон. — Ни за что.
Новый день не принес облегчения. Ночью смерть снова взяла свою дань с раненых, Адельмен продолжал угасать на глазах. Из-за раны в его крови вспыхнула горячка, иногда ввергая стратилата в бред и очень часто — в беспамятство. Лаэрдон уже начал бояться, что он не дотянет до следующего утра.
Смочив губку в драгоценной воде, Лаэрдон увлажнил лоб стратилата. Сейчас дождь был бы желанным гостем. Основная часть имевшейся в форте воды была разлита или загрязнена во время битвы с галдами. Теперь весь оставшийся запас едва заполнил бы три бочонка.
Однажды Адельмен в бреду назвал Лаэрдона прозвищем, позабытым с детства. Как Лаэрдон ни старался, он не мог убедить стратилата, что он здесь. Ему оставалось лишь со слезами на глазах слушать призывы друга.
Примерно за час до заката Адельмен затих. Лаэрдон склонился над ним, испугавшись, что стратилат отошел. Но Адельмен еще дышал, хотя едва уловимо.
— Боюсь, ему недолго осталось, — произнес позади знакомый голос.
— Нолрод! — Лаэрдон поспешно встал, обернувшись к ведуну. Тот как-то неуловимо изменился — то ли постарел, хотя и так сед как лунь, то ли ужасно устал. — Раненые нуждаются в вас, наставник… — начал Лаэрдон, даже не поинтересовавшись, как ведун попал в форт. Нолрод поднял руку, заставив его умолкнуть.
— К чему врачевать раненых, которые скоро будут мертвы? Если я растрачу свои силы, исцеляя оных, то не смогу спасти тех, кто крепок, и погибнут все.
Лаэрдон не верил собственным ушам.
— Но Адельмен…
— Скоро умрет, ваше высочество. Всей моей силы не хватит, чтобы спасти его.
— Так зачем же вы пришли? — с горечью спросил Лаэрдон.
— Он был и моим другом, мой юный принц. Или вы полагаете, что у вас довольно мудрости, дабы судить меня?
Мгновение Лаэрдон буравил Нолрода гневным взглядом, но, в конце концов, потупился.
— Нет, наставник. — В глазах его застыли непролитые слезы. Под горло подкатила едкая волна горечи.
— Я прибыл, дабы спасти тех, кого могу, — продолжал Нолрод.
— Спасти? Как? Вас питает силой лес, а не эта изувеченная земля.
— Здесь погибло много людей. Где ольв пролил свою кровь, там тоже есть Сила.
— А как же раненые?
— Нет, их мне не спасти. Скоро вы поймете почему.
— Не можем же мы покинуть их на… — Лаэрдон оборвал, заранее зная, что скажет Нолрод дальше.
— Да, ваше высочество. Вам ведомо, как следует поступить.
— А н-не м-можете ли вы… пробудить его? — Голос Лаэрдона дрожал. Ему хотелось завопить что есть мочи.
— Да, в этом я ручаюсь.
— Позвольте мне… сперва сказать остальным.
Впав в граничащее с равнодушием оцепенение, Лаэрдон призвал к себе Ольсанда и объявил ужасную новость. Услышав слова принца, тот побледнел.
— С-слушаюсь, ваше высочество, — только и вымолвил он перед уходом.
— Пробудите его, Нолрод, — попросил Лаэрдон, когда Оль-еанд удалился.
Ведун склонился над лежавшим без памяти Адельменом и негромко запел, натирая стратилату виски лавандовыми листьями. Лаэрдон следил за его действиями, сцепив зубы.
Вскоре веки Адельмена затрепетали и приподнялись. Нолрод отступил от него, позволив Лаэрдону преклонить колени рядом с другом.
— Покиньте нас, — промолвил Лаэрдон. — Как пожелаете.
Даже не оглядываясь, Лаэрдон понял, что ведун удалился.
— Я настолько… плох, а? — спросил Адельмен.
— Нолрод говорит… что ты… умрешь.
— Не горюйте, мой друг. Я… не жалею. Мы… славно бились и научились… многому.
— Нолрод пришел спасти нас.
— Славно.
— Он говорит, что… что… мы не можем… забрать раненых. — Лаэрдон едва не плакал. Адельмен молчал.
— Лучше уж от руки друга, — наконец выдохнул он, — чем от морвов.
— Я скорее вонжу клинок в собственную грудь!
— Нет, мой принц. Пусть… пусть это будет вашим последним подарком мне.
— Адельмен… я…
— Молчите… Лаэрдон! — Да?
— Заберите… нож… с собой. В память обо мне. Принц был уже не в силах сдерживать слезы.
— Да. Клянусь.
— Спасибо. Давайте же; я чувствую… что снова… уплываю…
— П-прощай, мой друг. — Лаэрдон прижал острие к груди Адельмена, но, как ни старался, не мог заставить себя нанести удар.
— Не… оставляйте меня… морвам. Ну же!
Стиснув зубы, Лаэрдон вонзил кинжал в грудь Адельмена и, казалось, целую вечность смотрел в его угасающие глаза, пока их взгляд в конце концов не устремился в никуда.
— Ваше высочество, надобно начинать, — сказал Нолрод. — После заката произвести это преображение мне не удастся.
Бережно опустив Адельмена на землю, Лаэрдон сунул кинжал в ножны, не вытирая его.
— Отдайте нож мне, ваше высочество.
— Нет!
— Вы не сможете ничего унести. Если желаете сберечь его, вручите мне, а затем сбросьте платье.
Лаэрдон неохотно протянул кинжал Нолроду, хотя в глубине души желал вместо того зашвырнуть оружие за стену. Нет, он же обещал Адельмену. Остальные уже сняли одежды. Лаэрдон последовал их примеру.
— Выпейте, это. — Нолрод вручил ему деревянную чашу с желтовато-белой жидкостью.
— Что это?
— Волчье молоко. Пейте.
Несмотря на ком в горле, Лаэрдон сумел проглотить содержимое чаши, камнем легшее на дно желудка. Как только он допил, ведун снова повел песнь — на сей раз отнюдь не ласковую и не утешительную.
Внезапно, без предупреждения, желудок мучительно сжался, и Лаэрдон, охнув, рухнул на землю, чувствуя, как судорога скручивает его с головы до пят. Боль растекалась от желудка до самых отдаленных уголков тела, грохот крови в висках все нарастал, пока ему не показалось, что голова вот-вот лопнет…
Мало-помалу боль схлынула, и он поднялся на ноги, моргая при воспоминании о перенесенной пытке. Потянув носом воздух, он низко, гортанно зарычал.
Повсюду был запах смерти. Ему хотелось бежать прочь, оказаться подальше отсюда. Запрокинув голову к небесам, он завыл, изливая свое горе. Уцелевшие члены стаи подхватили его плач.
Все вместе они устремились вверх, к верху вмещавшей их деревянной ямы. Падение было долгим, но рыхлая земля смягчила удар, и он кувырком скатился по крутому склону. Потом поднялся на ноги, нюхая ночной воздух. Ветер донес иной запах, знакомый и ненавистный. Он снова завыл, изливая гнев и бросая вызов. И снова стая подхватила его клич…
— Владычица помилуй! — вскинулся Гиран. — Что это?!
— Волки, — ответил Демор. — Где-то близко. Не нравится мне этот вой. Вели людям…
Но закончить приказ он не успел. Перемахнув через крепостной вал, на Гирана спрыгнул волк невиданных размеров. Вопль капитана внезапно оборвался, когда волчьи клыки вырвали ему горло.
Меч Демора пронзил сердце зверя в тот самый миг, когда волк метнулся от Гирана к нему. Выбравшись из-под чудовищного трупа, Демор огляделся: по всему лагерю бесчинствовали волки, каждый ростом с жеребенка. Демор беззвучно призвал своего скакуна.
К схватке с подобным врагом морвы готовы не были. Разыгравшаяся битва была лишена какой-либо стратегии, солдаты стремились лишь к одному: любой ценой выжить. Целые сотни волков… откуда они взялись?
Горемка вдруг появился рядом с Демором прямо из пустого воздуха, и кайморда поспешно вскочил на него, стремясь оказаться подальше от этой безумной бойни.
Но не успел он усесться в седле, как что-то массивное ударило его в бок. Падая под напором волка с соломенно-желтым мехом, он отчаянно старался ухватиться за рукоять кинжала.
Будь он смертным, удар о землю вышиб бы из него дух, но Демор все-таки успел схватить волка за челюсть, хоть и в последний момент. С трудом отстраняя морду зверя от своего горла, он встретил взгляд голубовато-зеленых волчьих глаз.
Изумление едва не стоило Демору жизни. Вырвавшись из его хватки, волк попытался сомкнуть зубы на его горле. Демор вскинул левый локоть, отбив нападение, и с криком ярости выбрался из-под зверя, одним слитным движением воздев правую руку и метнув волка прочь.
Тот приземлился на лапы, пружинисто подобравшись, как для прыжка, но двинулся в обход, будто понимал, для чего служит меч, появившийся в руке противника. Вполне возможно, что и в самом деле понимал…
Волк метнулся к левому боку Демора; тот уклонился, взмахнув мечом и едва не пронзив оборотня, но тот уже пропал из виду. Кайморда снова обернулся направо, хватаясь левой рукой за кинжал. Однако левая рука ниже локтя просто-напросто исчезла, по поясу захлопал лишь опустевший рукав кольчуги.
Спас его инстинкт — еще не успев осознать случившееся, Демор полоснул нападающего волка по щеке. Заскулив от боли, зверь отскочил за пределы досягаемости и снова с грозным рычанием двинулся в обход.
— Теперь у меня тоже появился повод ненавидеть тебя, юный принц, — прошипел Демор зверю в морду.
Еще раз попытавшись сделать выпад, оборотень бежал. Демор проводил взглядом волка, скрывшегося за земляным валом с дальней стороны столь стремительно, что нечего было и думать о погоне. Остаток изрядно поредевшей стаи последовал за ним. Демор в сердцах сунул меч в ножны, подхватил с земли свою руку и завернул ее в плащ убитого солдата.
В лагере царил полнейший хаос. Похоже, этот… эта атака сократила его войско на две трети. Однако дисциплина восстановилась довольно быстро. Вскоре оставшиеся в живых уже добивали тяжелораненых, спасти которых не представлялось возможным.
— В форт! — приказал Демор. — Бросьте раненых!
Надо разместить людей в форте, прежде чем возвращаться в Дельгрот. Дарина будет очень недовольна.
— Скоро сквитаемся, юный принц, — бросил Демор в пустоту ночи…
Стая укрылась в зарослях шиповника. Скуля и повизгивая, раненые волки сбились в кучу, зализывая друг другу раны. То была горькая ночь для стаи. Еще нынче днем их было… больше. Погибли многие. Вожак сидел посреди этой давки, рыча на всякого, кто пытался зализывать место, оцарапанное когтем ходячего трупа. Завтра стая двинется дальше…
Пробудило Лаэрдона рассветное солнце. Вокруг просыпались оставшиеся в живых защитники форта. Правую щеку пекло. Пощупав ее, Лаэрдон испачкал пальцы в крови. В памяти начали всплывать смутные воспоминания минувшей ночи: темные дела, полные крови и ненависти. Никто из ольвов не решался встретиться взглядом ни с ним, ни с кем-либо из соратников. Где Адельмен?
«Мертв», — всплыл в его рассудке ответ, и Лаэрдон припал к земле под кустом шиповника, дав своему горю выход в слезах.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Глядя, как Эрельвар колотит рукояткой кинжала по столу, будто судейским молотком, Стив радовался, что на сей раз причиной переполоха послужил не он…
— Как это умбрийцы не должны вторгаться на Равнины?! Как это следует понимать? — вопросил Эрельвар, когда в зале совета восстановился порядок.
— Именно так, как я сказал, — ответил ему Альдрик. — Долг зовет нас в Умбрию. Завтра поутру я собираю умбрийских региров и королевскую рать и выступаю в Умбрию.
— Принц Альдрик, — заметил Терон, — сотня региров и две сотни уланов не сыграют в Умбрии почти никакой роли.
— Но все же большую, чем если бы они бились на ольвийском берегу!
— Тогда, если таковы ваши намерения, — подытожил Эрельвар, — в вас здесь более не нуждаются. Ступайте готовить своих людей к выступлению.
— Отлично. Владыка Эрельвар, дело не в том, что я не…
— Понимаю, хотя сам и не знаю родины в полном смысле этого слова. Однако, полагаю, вы не видите иного способа защитить ее.
— Да, вы внесли ясность в этот вопрос. Доброй ночи, господа. Дождавшись, когда Альдрик покинет зал, Эрельвар воскликнул:
— Проклятие! Я рассчитывал на его кавалерию!
— Да, — подхватил Терон. — Теперь вместо четырехсот с лишним кавалеристов у нас осталось чуть более полутора сотен.
— Что ж, это решает дело — нам придется продвигаться в Ольванор, а не на Равнины. Нельзя же встречаться с морвийской кавалерией на равнине, если нам почти нечего противопоставить ей, кроме пехоты.
При этих словах Эрельвара Стив сосредоточенно нахмурил брови. Что-то этакое насчет пехоты и кавалерии брезжило у него в памяти, что он пытался вспомнить уже не первый день. Где-то в курсе мировой истории, который читал профессор Роланд, совершенно помешанный на этом…
— Нельзя же винить юношу за то, что он любит родную страну… — начала было Глориен, но тут Стив вдруг хлопнул ладонью по столу, возопив:
— Пики! — Взгляды всех собравшихся обратились к нему. Стив покраснел. — Ох, простите…
— О чем это вы думали? — поинтересовался Терон.
— О пиках, — менее воодушевленно пояснил Стив. — Профессор Роланд всегда твердил, что это «наилучшее оружие пешего воина против кавалерии», или как-то так.
— Ни разу о них не слыхал, — с подозрением в голосе заметил Эрельвар.
— Нет, здешняя кавалерия еще не достигла такого развития, как в нашем мире к тому времени. Но швейцарские кондотьеры были для конницы сущим наказанием.
— А что это за оружие, эта… пика?
— Это тяжелое копье примерно… э-э… от двенадцати до шестнадцати футов длиной. У нее крепкое острие и, по-моему, крестовина посередине. И острая пятка, чтобы втыкать в землю.
— А, такой пользуются, когда идут на вепря? — догадался Делариан. — Втыкают в землю и крепко держат?
— Да.
— Не представляю, какой от подобного оружия может быть прок, — сказал Эрельвар. — Кавалеристы несколько сообразительнее, чем вепри.
— И что же они сделают? — парировал Стив. — Не пойдут в атаку? В таком случае пика уже выполнила свою задачу.
Эрельвар немного пораскинул умом.
— Скажем, сделают обходной маневр?..
— Да ведь пики-то можно тоже повернуть! Причем куда быстрее, чем кавалерия успеет увернуться от них.
— По-моему, паренек прав, — встрял Цадхок. — Я разумею, как оно работает, особливо большим числом.
— Морвы могут просто пустить в ход арбалеты, — стоял на своем Эрельвар.
— А пиками можно загородиться и от стрел, — заявил Стив, теперь довольно отчетливо припомнивший подробности. Слава Богу, Роланд был просто фанатиком этой темы.
— Да как же, Мортос помилуй, копьем загородиться от стрелы?!
— Задние шеренги выставляют пики вперед под наклоном. Все равно что пускать стрелы в густой кустарник. Потыкавшись в гуще, они без малейшего вреда падают на землю.
— Чтобы воевать подобным оружием, нужна холодная голова, — вслух размышлял Терон. — А также сноровка, чтобы совладать с такой неповоротливой вещью.
— Скажем, дельвийская? — предположил Эрельвар, бросив взгляд на Цадхока.
— Гм-м, — произнес тот. — В Дельдвар нам все одно не вернуться, покудова эта война не подойдёт к концу. Да, пожалуй, мы произведем опыты с этими вашими «пиками». Нам понадобится время, чтобы их соорудить, — денек либо около того.
— Отлично, — подытожил Эрельвар. — Кавалер Уилкинсон вам поможет.
Когда Стив навестил бараки, там господствовала суета. Умбрийцы собирались уйти с рассветом. Артвира он застал за разборкой пожитков.
— Привет, Артвир! — окликнул Стив. Умбриец обернулся.
— Привет, Стивен.
— Я хотел поговорить с тобой до отъезда.
— Удивляюсь, что Альдрик впустил тебя.
— Я предложил ему выбор: либо впустить меня, либо отчитываться перед Эрельваром, с какой это радости мы устроили с ним дуэль в бараках.
— Вот теперь я и вправду удивляюсь, что он тебя впустил, — хмыкнул Артвир. — Чего пришел-то?
— Попрощаться. Кроме тебя, у меня здесь почти нет друзей.
— Приятно слышать. — Артвир с чувством сжал руку Стива выше локтя. — Я ведь обязан тебе жизнью со дня битвы с галдами.
— Как это?
— А ты и не знал? Я бился у тебя за спиной, когда нас сбросило с лошадей;
— Я… даже не догадывался…
— Да, если бы ты не поднял штандарт, я бы не знал, где тебя искать. А в одиночку мне бы ни за что не выжить… Что тут смешного?
Стив сдержал смех.
— Это… случайно, Артвир. Я просто опирался на штандарт, чтобы встать. У меня и в мыслях не было устраивать сборный пункт.
— И все-таки это спасло многих из нас, — улыбнулся Артвир.
— Тебе непременно надо уезжать? Артвир чуть ли не со стыдом отвел взгляд.
— Мне неприятно бросать владыку Эрельвара, Стивен, — наконец проронил он. — Но я обязан думать и о своем клане тоже. Понятия о чести буквально разрывают меня на куски — или я дезертирую от господина, которому присягал, или из родного клана. Не заставляй меня бросать еще и друга.
— Извини, Артвир. Удачи тебе.
Артвир под уздцы повел свою норовистую лошадь с плота на берег. Переправлять лошадей таким способом было рискованно, но пока что удача улыбалась отряду. Из пожитков Артвир захватил лишь те, что уместились в седельных сумках. Принц Альдрик хотел путешествовать налегке.
Как бы ненароком Артвир провел ладонью по висящему на поясе кинжалу. Его старый кинжал остался у Стивена, а сам он ушел с тем, который купил чужеземцу, когда их дружба только-только нарождалась.
Оглянувшись на Кворин, Артвир увидел на верхней стене одинокую фигуру в сияющих на солнце доспехах. Стивен? Вполне вероятно. Артвир помахал рукой, прежде чем присоединиться к отряду. Человек на стене махнул в ответ.
— Прощай, мой друг, — негромко промолвил Артвир, понимая, что слова его не долетят до другого берега. — Да сведут нас боги когда-нибудь снова.
Стив смотрел вслед выступившим в поход умбрийцам. Небольшой кавалерийский отряд казался совсем ничтожным по сравнению с морвийскими армиями, опередившими его.
Один из воинов помахал рукой. Стив помахал в ответ, ни на миг не усомнившись, что это Артвир. Даст Бог, этот парень выйдет из передряг живым и невредимым; он сильно напоминает Фрэнка Колдуэлла, оставшегося в родном мире. Даже пытался подцепить для Стива эту Ри…
— Прощай, тусовщик, — с улыбкой проронил Стив. — И не высовывай свою чертову голову без нужды.
Как только умбрийцы скрылись из виду, Стив спустился с башни. Цадхок, наверное, уже разыскивает его. Надо браться за эти пики; если повезет, удастся сделать их достаточно быстро, чтобы поупражняться. Денек намечается хлопотливый…
— Как это умбрийцы не должны вторгаться на Равнины?! Как это следует понимать? — вопросил Эрельвар, когда в зале совета восстановился порядок.
— Именно так, как я сказал, — ответил ему Альдрик. — Долг зовет нас в Умбрию. Завтра поутру я собираю умбрийских региров и королевскую рать и выступаю в Умбрию.
— Принц Альдрик, — заметил Терон, — сотня региров и две сотни уланов не сыграют в Умбрии почти никакой роли.
— Но все же большую, чем если бы они бились на ольвийском берегу!
— Тогда, если таковы ваши намерения, — подытожил Эрельвар, — в вас здесь более не нуждаются. Ступайте готовить своих людей к выступлению.
— Отлично. Владыка Эрельвар, дело не в том, что я не…
— Понимаю, хотя сам и не знаю родины в полном смысле этого слова. Однако, полагаю, вы не видите иного способа защитить ее.
— Да, вы внесли ясность в этот вопрос. Доброй ночи, господа. Дождавшись, когда Альдрик покинет зал, Эрельвар воскликнул:
— Проклятие! Я рассчитывал на его кавалерию!
— Да, — подхватил Терон. — Теперь вместо четырехсот с лишним кавалеристов у нас осталось чуть более полутора сотен.
— Что ж, это решает дело — нам придется продвигаться в Ольванор, а не на Равнины. Нельзя же встречаться с морвийской кавалерией на равнине, если нам почти нечего противопоставить ей, кроме пехоты.
При этих словах Эрельвара Стив сосредоточенно нахмурил брови. Что-то этакое насчет пехоты и кавалерии брезжило у него в памяти, что он пытался вспомнить уже не первый день. Где-то в курсе мировой истории, который читал профессор Роланд, совершенно помешанный на этом…
— Нельзя же винить юношу за то, что он любит родную страну… — начала было Глориен, но тут Стив вдруг хлопнул ладонью по столу, возопив:
— Пики! — Взгляды всех собравшихся обратились к нему. Стив покраснел. — Ох, простите…
— О чем это вы думали? — поинтересовался Терон.
— О пиках, — менее воодушевленно пояснил Стив. — Профессор Роланд всегда твердил, что это «наилучшее оружие пешего воина против кавалерии», или как-то так.
— Ни разу о них не слыхал, — с подозрением в голосе заметил Эрельвар.
— Нет, здешняя кавалерия еще не достигла такого развития, как в нашем мире к тому времени. Но швейцарские кондотьеры были для конницы сущим наказанием.
— А что это за оружие, эта… пика?
— Это тяжелое копье примерно… э-э… от двенадцати до шестнадцати футов длиной. У нее крепкое острие и, по-моему, крестовина посередине. И острая пятка, чтобы втыкать в землю.
— А, такой пользуются, когда идут на вепря? — догадался Делариан. — Втыкают в землю и крепко держат?
— Да.
— Не представляю, какой от подобного оружия может быть прок, — сказал Эрельвар. — Кавалеристы несколько сообразительнее, чем вепри.
— И что же они сделают? — парировал Стив. — Не пойдут в атаку? В таком случае пика уже выполнила свою задачу.
Эрельвар немного пораскинул умом.
— Скажем, сделают обходной маневр?..
— Да ведь пики-то можно тоже повернуть! Причем куда быстрее, чем кавалерия успеет увернуться от них.
— По-моему, паренек прав, — встрял Цадхок. — Я разумею, как оно работает, особливо большим числом.
— Морвы могут просто пустить в ход арбалеты, — стоял на своем Эрельвар.
— А пиками можно загородиться и от стрел, — заявил Стив, теперь довольно отчетливо припомнивший подробности. Слава Богу, Роланд был просто фанатиком этой темы.
— Да как же, Мортос помилуй, копьем загородиться от стрелы?!
— Задние шеренги выставляют пики вперед под наклоном. Все равно что пускать стрелы в густой кустарник. Потыкавшись в гуще, они без малейшего вреда падают на землю.
— Чтобы воевать подобным оружием, нужна холодная голова, — вслух размышлял Терон. — А также сноровка, чтобы совладать с такой неповоротливой вещью.
— Скажем, дельвийская? — предположил Эрельвар, бросив взгляд на Цадхока.
— Гм-м, — произнес тот. — В Дельдвар нам все одно не вернуться, покудова эта война не подойдёт к концу. Да, пожалуй, мы произведем опыты с этими вашими «пиками». Нам понадобится время, чтобы их соорудить, — денек либо около того.
— Отлично, — подытожил Эрельвар. — Кавалер Уилкинсон вам поможет.
Когда Стив навестил бараки, там господствовала суета. Умбрийцы собирались уйти с рассветом. Артвира он застал за разборкой пожитков.
— Привет, Артвир! — окликнул Стив. Умбриец обернулся.
— Привет, Стивен.
— Я хотел поговорить с тобой до отъезда.
— Удивляюсь, что Альдрик впустил тебя.
— Я предложил ему выбор: либо впустить меня, либо отчитываться перед Эрельваром, с какой это радости мы устроили с ним дуэль в бараках.
— Вот теперь я и вправду удивляюсь, что он тебя впустил, — хмыкнул Артвир. — Чего пришел-то?
— Попрощаться. Кроме тебя, у меня здесь почти нет друзей.
— Приятно слышать. — Артвир с чувством сжал руку Стива выше локтя. — Я ведь обязан тебе жизнью со дня битвы с галдами.
— Как это?
— А ты и не знал? Я бился у тебя за спиной, когда нас сбросило с лошадей;
— Я… даже не догадывался…
— Да, если бы ты не поднял штандарт, я бы не знал, где тебя искать. А в одиночку мне бы ни за что не выжить… Что тут смешного?
Стив сдержал смех.
— Это… случайно, Артвир. Я просто опирался на штандарт, чтобы встать. У меня и в мыслях не было устраивать сборный пункт.
— И все-таки это спасло многих из нас, — улыбнулся Артвир.
— Тебе непременно надо уезжать? Артвир чуть ли не со стыдом отвел взгляд.
— Мне неприятно бросать владыку Эрельвара, Стивен, — наконец проронил он. — Но я обязан думать и о своем клане тоже. Понятия о чести буквально разрывают меня на куски — или я дезертирую от господина, которому присягал, или из родного клана. Не заставляй меня бросать еще и друга.
— Извини, Артвир. Удачи тебе.
Артвир под уздцы повел свою норовистую лошадь с плота на берег. Переправлять лошадей таким способом было рискованно, но пока что удача улыбалась отряду. Из пожитков Артвир захватил лишь те, что уместились в седельных сумках. Принц Альдрик хотел путешествовать налегке.
Как бы ненароком Артвир провел ладонью по висящему на поясе кинжалу. Его старый кинжал остался у Стивена, а сам он ушел с тем, который купил чужеземцу, когда их дружба только-только нарождалась.
Оглянувшись на Кворин, Артвир увидел на верхней стене одинокую фигуру в сияющих на солнце доспехах. Стивен? Вполне вероятно. Артвир помахал рукой, прежде чем присоединиться к отряду. Человек на стене махнул в ответ.
— Прощай, мой друг, — негромко промолвил Артвир, понимая, что слова его не долетят до другого берега. — Да сведут нас боги когда-нибудь снова.
Стив смотрел вслед выступившим в поход умбрийцам. Небольшой кавалерийский отряд казался совсем ничтожным по сравнению с морвийскими армиями, опередившими его.
Один из воинов помахал рукой. Стив помахал в ответ, ни на миг не усомнившись, что это Артвир. Даст Бог, этот парень выйдет из передряг живым и невредимым; он сильно напоминает Фрэнка Колдуэлла, оставшегося в родном мире. Даже пытался подцепить для Стива эту Ри…
— Прощай, тусовщик, — с улыбкой проронил Стив. — И не высовывай свою чертову голову без нужды.
Как только умбрийцы скрылись из виду, Стив спустился с башни. Цадхок, наверное, уже разыскивает его. Надо браться за эти пики; если повезет, удастся сделать их достаточно быстро, чтобы поупражняться. Денек намечается хлопотливый…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Владыка Джаред изучал разложенные на столе карты и доклады. За окном разрушенного оплота мерцал пожар, и его отблески устроили диковинную пляску теней на стенах, разогнать которые лампам было не под силу. Раздавшийся вдалеке женский крик на миг нарушил ход его размышлений, и Джаред поднял голову, оторвав взгляд от карты.