Мееров Александр. "Защита 240"

   - Кого двое?
   - Крайнгольцев.
   Эверс вздрогнул, не без опаски посмотрел на явно терявшего рассудок Кранге и попробовал разбавить шуткой тягостный разговор.
   - Я не совсем понимаю вас, герр профессор. Как двое? Что же Крайнгольцы размножаются простым делением, что ли?
   Шутка не подействовала. Разговор становился все более неприятным. Кранге думал о своем, почти не обращал внимания на реплики Эверса и, казалось, без всякой видимой причины заговорил о том, что появился в лабораториях прозрачный человек.
   - Что, что? Что вы говорите, Кранге!
   - Да, да - он _прозрачный_. Но я его вижу. Вы не верите? Напрасно! Я вижу его.
   - Успокойтесь, доктор. Вам показалось. Скажите лучше, вы не заметили ничего подозрительного в поведении Крайнгольца? Вы не знаете, куда он девался?
   - Вот вы не верите, - продолжал Кранге, не слушая Эверса, - а у меня есть доказательства. Я сам слышал, как Крайнгольц называл его, - старик оглянулся по сторонам и затем наклонившись к уху Эверса прошептал: _Уорнер_. А по-санскритски это означает - прозрачный!
   Наконец, Эверс понял, в чем дело...
   Здесь был Уорнер.
   "Что мог сделать Уорнер? Почему исчез Крайнгольц?" - Эверс тщетно выспрашивал у Кранге. Старик уже ничего не мог рассказать толком и бормотал нечто совсем невразумительное.
   "Немедленно, - решил Эверс, - немедленно призвать Клифтона. Разыскать Крайнгольца. Разыскать во что бы то ни стало! Разыскать и уничтожить!"
   Беседу с Кранге пришлось прервать. Доложили о приезде Томаса Тайсона, и Эверс поспешил в вестибюль навстречу высокопоставленному гостю. Одного только взгляда на кругленькое, раскрасневшееся лицо финансового магната Эверсу было достаточно для того, чтобы понять - Томас Генри Тайсон-старший настроен воинственно.
   Буркнув встречавшим его в вестибюле Эверсу и Дирингу нечто, весьма мало похожее на приветствие, Тайсон тотчас же осведомился:
   - У вас тут есть более или менее подходящее помещение, в котором трое джентльменов могут поговорить без боязни быть подслушанными?
   - О, конечно, сэр! - поспешил ответить Эверс. - Я попрошу вас пройти в мой кабинет.
   - Идемте! - это было сказано повелительно. Тайсон везде и всегда, где бы он ни появлялся, чувствовал себя хозяином.
   Как только они вошли в обширный, довольно хороша обставленный кабинет Эверса, Тайсон прежде всего обежал его вдоль стен, на ходу приподнимая драпировки, похлопывая по обивке и заглядывая в углы. Очевидно, с годами мания подслушивания все сильнее укоренялась в видавшем виды дельце.
   - Аппараты, записывающие разговор на пленку, можете не выключать, - я не боюсь огласки! - Это заявление очень плохо вязалось с суетливым обшариванием комнаты, но Эверсу было не до причуд старика - предстояло решающее сражение.
   - Можете записывать, - не унимался Тайсон, - можете!
   - Сэр!
   Тайсон остановил Эверса весьма выразительным жестом.
   - Послушайте, Эверс! Вы не находите, что переплатили Кларку?
   Эверс похолодел. Неужели ему все известно? Неужели Кларк...
   - Я не совсем понимаю вас, сэр! Что вы хотите этим сказать, сэр?
   - Зато вы очень хорошо меня поняли, сэр, когда я говорил о прибылях на совещании в "Бизнес Хилл". Настолько хорошо, что организовали "Новую бериллиевую"! А вы, Юджин, недоплачиваете своему маклеру, и старый Мэтью Гойлет все выбалтывает тем, кто более щедр. Мальчишки!..
   Говорят, что в несколько мгновений, оставшихся до смерти, человек может вспомнить всю прошедшую жизнь. С какой же скоростью должна работать мысль, чтобы воспроизвести тысячи эпизодов, картин и образов, заполняющих всякую, даже очень бедную впечатлениями жизнь человека? Возможна ли такая "скорость мысли?" Неизвестно. Ведь никто еще после смерти не делился своими впечатлениями! Если возможно нечто подобное, то именно с такой, "предсмертной" скоростью Эверс продумывал создавшуюся ситуацию. Решался вопрос о жизни и смерти его предприятия.
   "Каковы намерения Тайсона? Что он знает? Если проговорился Кларк, то дело плохо. Нет, не то. Тайсон подкупил Мэтью Гойлета, и тот рассказал ему, кто организовал "Новую бериллиевую". Связь Диринг - Эверс известна Тайсону, отсюда ниточка от доклада в "Бизнес Хилл" к предсказанию Кларка. Понятно. О, старая лисица! "Переплатили Кларку!" Посмотрим. Но чего он хочет? Предотвратить "Смерч"?
   - ...мальчишки! - еще раскатывался в кабинете голос Тайсона, а Эверс уже успел все продумать.
   - Я очень сожалею, сэр, - вам приходится прибегать к некоторым э-э-э... Я не хочу оскорбить вас, сэр, но должен сказать... Должен сказать, что вы напрасно говорите неправду. Кларка вы не видели.
   Тайсон опешил. Эверс утверждал это слишком категорическим тоном.
   - И Кларка вы не видели, и никто не передавал вам, что Кларк мною подкуплен, это вы, подкупив Мэтью Гойлета, сделали свои выводы.
   Пауза была довольно длительной: Тайсон не мог состязаться с Эверсом в сообразительности.
   - Вы не ошиблись, сэр. Вы правильно решили, что я вас хорошо понял в "Бизнес Хилл". Все это совершенно верно, но мне только не совсем ясно, чему вы возмущаетесь?
   Тайсон видел: Эверс далеко не мальчишка, и, посмотрев сейчас на его властное, волевое лицо, почувствовал в нем достойного противника.
   - Да, сэр, чем вы собственно недовольны? Я приехал к вам в Майами с деловым предложением, вы отвергли его, считая его не прибыльным, тогда я сделал все так, что теперь оно _будет_ прибыльным и...
   Диринг с интересом наблюдал за разворачивающимся сражением финансового магната с человеком, который имел, кажется, все данные подчинять себе тайсонов.
   - ...и предлагаю вам принять участие в этом деле. Вы ничего не имеете против, Диринг?
   Тайсон уже видел, что Эверс и сам сможет взять в свои цепкие лапы такое грандиозное предприятие, как "Монополия по спасению человечества", и никак не мог допустить этого. Эверс же, в свою очередь, не мог недооценивать влияния Тайсона в финансовом мире, и сейчас, как никогда, нуждался в его поддержке.
   Тайсон был безусловно полезен своим огромным влиянием в финансовых кругах, Диринг - в военных, а Эверс - возглавлять научно-техническую сторону дела. Так состоялось единение этих трех лиц. Сговор совершился, он не мог не совершиться.
   Тайсон поутих и с этой минуты являл собой олицетворение-внимания.
   Эверс воодушевился. Со страстью человека, одержимого всепоглощающей идеей, он излагал Тайсону планы, которые выносил со времени их последней встречи в Майами.
   - ...мы создадим гигантский сверхтрест надо всеми монополистическими группами, - закончил Эверс.
   - А вы достаточно трезво учитываете возможное их сопротивление?
   - Это может быть только в самом начале, а потом между отдельными монополистическими группами поднимется ожесточенная борьба за право участия в проведении "операции Смерч". Этой борьбой мы и воспользуемся, подчинив себе все.
   - Что же, по-вашему, будет толкать их на эту борьбу?
   - Желание овладеть теми колоссальными возможностями, которые таит в себе сама идея ее проведения. В чем слабость всех видов вооруженной борьбы, существовавших до сих пор? В том, что мы вынуждены давать оружие в руки тех людей, которые только и думают о том, чтобы повернуть его против нас. Винтовки и автоматы попадают в руки солдат, в самолеты и танки надо посадить десятки тысяч летчиков и танкистов, у орудий надо поставить артиллеристов. И вот жерла этих орудий начинают разворачиваться. И вот жерла орудий обращены против нас. Да, против нас! Мы уже видели достаточно примеров этому! Мы знаем, к чему привело то, что оружие попало в руки людей, ненавидящих своих хозяев. Хватит! 900 миллионов человек уже вышли из-под власти наших монополий, и больше того, и страшнее того - они подают пример всему остальному населению земного шара. Позвольте вас спросить, сэр Тайсон, как сделать, чтобы этот пример не стал соблазнительным настолько, что ваши дворцы в Майами будут превращены в санатории для рабочих, как это уже проделано в России и ряде других стран?
   Тайсон беспокойно заерзал в своем кресле. Диринг явно восхищался своим партнером, а у Эверса было самочувствие актера, который только начинает входить в роль.
   - Ах, вам не нравится такая перспектива? Так что же вы можете предложить для внутренней борьбы? Уж не атомные ли бомбы?
   - Я не совсем понимаю вас, Эверс, какое это имеет отношение к "операции Смерч"?
   - Непосредственное. Я начал говорить о преимуществах этого способа борьбы и я продолжу. Нам не нужно будет давать оружие миллионам. Горсточка самых преданных людей будет руководить всей "операцией". Но мало того, сила "Смерча" главным образом заключается в том, что он пригоден для _внутренней_ борьбы. Создание "Новой бериллиевой" обеспечивает своеобразный искусственный отбор. Цены на каски мы установим столь высокие, что они будут доступны только обеспеченным людям, которым бунтовать незачем. Все население мы будем держать в состоянии постоянного страха. Над народами всего мира будет всегда висеть угроза _излучения_, от воздействия которого уйти невозможно. Любые волнения, любые беспорядки и революции, в какой бы части земного шара они не происходили, мы сможем подавлять, обессиливая людей, которые должны быть обессилены и обезврежены. И еще одно: мы можем выдавать каски бесплатно тем, кто будет нужен нам, кто будет нам помогать в этой борьбе.
   Тайсон посмотрел на Эверса с уважением. Он остался доволен и собой: он правильно сделал, что не упустил возможности участвовать в таком грандиозном, и - самое главное - прибыльном предприятии.
   Чем меньше времени оставалось до двадцать третьего сентября, тем больше Эверс беспокоился о "буме". Он не мог поделиться своими опасениями ни с кем, даже с Дирингом. Единственный человек, который понял бы его, и, пожалуй, не предал бы, был Кранге. Но Кранге... да, он явно выживал из ума, и Эверс понимал, что найденный им под обломками послевоенной Европы физиолог уже отдал ему все и теперь... впрочем, он еще будет нужен. Он и только он мог помогать Эверсу на Центральном пункте.
   Эверс чувствовал себя в положении загнанного зверя и все больше и больше опасался, что какое-нибудь маленькое, совсем ничтожное событие, предусмотреть и предотвратить которое будет невозможно, погубит все.
   Он был совсем одинок.
   Он не мог доверять Дирингу, а тем более Тайсону, зная, что те готовы при первом удобном случае устранить его и завладеть всем. Купленного им Клифтона, само собой разумеется, мог перекупить кто угодно. Пропажа серой книжки, исчезновение Крайнгольца - все говорило о том, что он окружен врагами, готовыми помешать его начинанию. Доверять нельзя никому, кроме _автоматики_!
   Пункты с излучателями Эверс оборудовал таким образом, что на них можно было обойтись без людей. Все было полностью автоматизировано, и управление осуществлялось по радио из вновь отстроенного для этой цели в Вестчестерских лабораториях специального корпуса.
   Излучательные пункты были окружены сторожевыми постами охраны, состоящей на службе у "Новой бериллиевой". Но Эверс и его компаньоны не могли рассчитывать на надежность какой бы то ни было охраны. Недаром Тайсон даже в своих личных владениях, вроде "Бизнес Хилл", предпочитал пользоваться радиоавтоматикой, стараясь в ответственных случаях обходиться без слуг, не доверяя никому из окружающих. Некогда подсмеивавшийся над стариковскими причудами, Эверс теперь широко применял этот метод для охраны излучательных пунктов.
   Доступ к излучательным пунктам был закрыт для всех.
   После полного завершения монтажа оборудования на пункте в него не мог бы проникнуть и Эверс, если бы даже захотел - пункты были устроены по принципу снарядов, безнаказанно разрядить которые было невозможно.
   "Осталось десять дней!!!"
   "До катастрофы осталось десять дней!!!"
   "Десять дней!!!"
   "Десять дней!!!" - кричали газеты крупными, жирными заголовками.
   В них приводились подробности сообщения уже ныне покойного Кларка, самые различные объявления и предостережения "Лиги спасения человечества", на все лады дебатировался вопрос о предстоящих несчастьях, которые обрушатся на голову человечества, если космическое излучение действительно начнется через _десять дней_.
   "Осталось десять дней!!!"
   Эверс улыбался - пресса уже сама, не подстегиваемая дельцами из "Новой бериллиевой", снова начала донимать население космическими страхами.
   "Через _десять дней_ будет ясно, был ли прав профессор Кларк!"
   "Осталось десять дней!!!"
   "Десять дней!!!"
   - Вы видите, Диринг, они пишут, что осталось десять дней. Машинка, именуемая прессой, работает _автоматически_, - усмехнулся Эверс.
   - Вы метко пустили шар, Майкл, и он катится теперь уже сам, делая свое дело.
   Доктор Мирберг проделал огромную работу, подбирая материал по 27 пунктам, в которых двадцать третьего сентября прошлого года отмечались частые случаи засыпания летаргическим сном, заболевания энцефалитом и катастрофы на транспорте. Проверка дала многое, но и многое все же оставалось неясным. Питерсон, умирая, произнес имя Эверса, но о чем это говорит? Попытки проверить, что делалось на Брод-стрит, 128, не привели ни к чему. Все труднее и труднее становилось разобраться в этом запутанном деле. Порой казалось, что вообще нельзя будет установить, для чего же могли понадобиться эти 27 пунктов, но вот к доктору Мирбергу пришел Артур Лаусон вместе с... Фридзамом.
   Как и в ту ночь, когда Мирберг, Уорнер и Бланк с таким нетерпением ждали сообщения шофера Тайсонов, все снова собрались вместе, и Эдди Фридзам рассказал обо всем, что ему удалось узнать в "Серой беседке".
   В прогрессивной организации, членами которой были Мирберг и Уорнер; было решено начать действовать.
   План действий был окончательно выработан только в ночь после выступления Кларка. Теперь все нити слились воедино, все прояснилось, особенно после того, как Крайнгольц покинул Вестчестерские лаборатории.
   Крайнгольц прежде всего заявил о своей готовности публично выступить с разоблачением авантюры Эверса.
   Предложение было отклонено.
   Это немало удивило Крайнгольца. Доктор Мирберг показал ему карту-схему западного полушария с нанесенными на ней 27 пунктами, рассказал о выработанном плане, и Крайнгольц не мог не согласиться с тем, что план борьбы превосходен. Он вынужден был согласиться с тем, что и его голос потонет в потоке газетной шумихи и затеряется в панике, все больше и больше охватывающей население.
   - Сейчас уже не помогут разговоры, выступления, речи. Надо действовать, - говорил Мирберг. - Действовать умно и решительно. Надо _на деле_ показать вздорность "предсказания". Сейчас, как никогда, нужна выдержка. Надо хотя бы на несколько дней задержать начало "катастрофы".
   - Вот, смотрите, - Мирберг развернул перед Крайнгольцем список, - в двадцати пяти пунктах уже все подготовлено. Осталось два.
   Вошел Уорнер, держа в руке телеграммы.
   - Подготовлены и последние два пункта.
   - Чудесно! Таким образом - обеспечены все _двадцать семь_ излучательных пунктов!
   Нью-Йорк был наводнен газетами специальных выпусков:
   "Три дня!!!"
   "Осталось _три дня_ до начала _космической катастрофы_!"
   Все выпуски газет были заполнены материалами о надвигающейся космической катастрофе.
   Покупатели осаждали магазины бериллиевых касок.
   Цены на каски возросли до таких размеров, что приобрести их могли только очень состоятельные люди.
   Перед каждым стоял вопрос: начнется ли космическое излучение через три дня, или его не будет? В мешанине самых разноречивых газетных и журнальных статей, по разному трактующих вероятность космической катастрофы, "среднему американцу" разобраться было почти невозможно. Каждый, кто имел хоть какую-нибудь возможность, решался на покупку дорогостоящих касок - а вдруг излучение все-таки начнется!
   Акции компании "Новые бериллиевые сплавы" неуклонно повышались в цене.
   Все, кто приобрел "бериллиевые" в самом начале существования компании, теперь мог продать акции по цене, во много раз превышающей первоначальную, но стоимость акций возрастала с каждым днем и желающих расстаться с ними было немного.
   Бизнесмены видели: все должно решиться двадцать третьего сентября.
   Если предсказание Кларка оправдается, если излучение этого года действительно низринется на Землю, то после двадцать третьего сентября акции компании будут стоить баснословно дорого - мир убедится в справедливости предсказания и в страхе перед губительным излучением будущего года все бросятся покупать спасительные каски. Дельцы, уверенные в правоте Кларка, а главным образом следуя примеру таких акул финансового мира, как Тайсон, Мэйд, Уэст и другие, спешили скупать акции "Новой бериллиевой".
   "Осталось два дня!!!"
   "Два дня!"
   "Два дня!!"
   Надрывались газеты и радио: _два дня_!
   Всю ночь на двадцать третье сентября радиостанции неустанно передавали сообщение "Лиги спасения человечества":
   "Земля войдет в полосу космического излучения и будет пребывать в ней в течение 5 часов 12 минут".
   Население призывалось к спокойствию.
   Предполагалось, что излучение этого года не должно быть слишком интенсивным - бериллиевые каски вполне предохранят от действия излучений.
   "Надевайте бериллиевые каски!
   Все, кто не обеспечен бериллиевыми касками, должны на время катастрофы принять удобные, спокойные позы. Лечь в постели! Никаких движений! Полный покой!!
   На протяжении всего времени действия излучения, во избежание несчастных случаев, должно быть приостановлено всякое движение. Все виды транспорта должны бездействовать!
   На протяжении всего времени действия излучения, во избежание несчастных случаев должна быть приостановлена всякая работа. Все производства, за исключением полностью обеспеченных защитными касками, должны быть приостановлены.
   "Земля войдет в полосу космического излучения через _восемь часов_!!"
   "Работают все пункты по продаже бериллиевых касок".
   "Спешите запастись спасательными касками!"
   "Земля войдет в полосу космического излучения через _шесть часов_!!"
   "Запасайтесь касками!"
   "До катастрофы осталось _четыре часа_!!"
   "Покупайте каски!!!"
   14. ИЗЛУЧЕНИЕ ЖИЗНИ
   Побывав в институте радиофизиологии, капитан Ливенцов продолжал живо интересоваться всем, что творилось вокруг, как он называл их, "излучательных дел". Ливенцов часто навещал Сибирцева и в качестве почетного гостя получил билет на съезд биофизиков в Славино.
   Поездка в Славино была особенно приятной Евгению Петровичу - ведь это были его родные места.
   К съезду готовились десятки ученых страны. Должны были приехать ученые стран народной демократии, зарубежные гости.
   Открытие Зорина повлекло за собой развитие новых областей науки.
   Биоизлучатели уже применялись в клиниках, в полупроизводственных условиях осуществлялось ускоренное размножение бактерий полезных видов, нефтяники впервые пробовали применить излучатели для добычи нефти, растениеводы применяли излучение для ускорения роста и развития растений.
   Задолго до съезда говорили, что самыми интересными будут доклады Бродовского и Пылаева о тематике лабораторий экспериментальной биофизики.
   Намечались новые пути, обсуждались возможности работ по направленной изменчивости. Полученные в "фарфоровом зале" результаты были многообещающими. Зная секрет качества спектра излучения, можно избирательно влиять на клетки злокачественных опухолей, устранять патологические процессы в организме, усиливать действие лекарственных веществ, повышая проницательность тканей.
   Молодые ученые уже мечтали о том дне, когда они смогут под влиянием излучения менять природу болезнетворных бактерий _внутри организма_, избирательно убивать болезнетворные бактерии или преобразовывать их в безвредные.
   Какие огромные возможности! Какие широкие перспективы!
   Если раньше, при первых попытках ученых облегчить страдания людей, лучи радия как бы топором грубо вырубали клетки раковых опухолей, то теперь излучение будет действовать подобно осторожным и нежным пальцам кружевницы.
   Делегаты не умолкая говорили о предстоящем съезде. "Съезд уже начал свою работу в поезде", - шутил Титов, подъезжая к Славино.
   - Евгений Петрович! Да вы ли это? Ну и молодец, капитан! На съезд, значит! Вот это приятно, - говорил Титов, пожимая руку Ливенцову. На перроне к ним подошли Егоров и Пылаев с группой сотрудников.
   - Как же добраться до гостиницы? - спросил кто-то.
   На платформу выбежал плотный, запыхавшийся Молчанов. Многословно и очень радушно приветствуя делегатов съезда, он извинялся за опоздание.
   - Машины поданы и всех сейчас доставят в гостиницу!
   - Евгений Петрович, вы разве не с нами? - спросил Егоров капитана.
   - Нет, Петр Аниканович, я пешочком.
   - Что так?
   - Хочу хорошенько осмотреть знакомые с детства места. Может, присоединитесь?
   - Нет, Евгений Петрович, не могу. Мне надо еще кое-что подготовить к докладу, повидать Бродовского и ознакомиться с полевой излучательной станцией. У меня есть хорошее предложение - поедем на излучательную вместе?
   - Я не прочь присоединиться к вам, - согласился капитан. - Когда ехать?
   - Давайте завтра с утра.
   - Договорились.
   Группа ученых направилась по перрону к воротам, где их ждали машины, а Ливенцов вышел в город.
   Нежаркое, ласковое солнце своим краем коснулось горизонта и залило тонким багрянцем здания, площадь, сквер. Посреди сквера на гранитном постаменте возвышалась отлитая из бронзы фигура Ильича со смело простертой вперед рукой.
   На полированной глади гранита в лучах солнца золотился металл надписи:
   "Коммунизм - это советская власть
   плюс электрификация всей страны.
   Ленин".
   Ливенцов долго стоял на площади. За площадью, пересекая широкий проспект, текла река. Возле нее виднелись светло-кремовые здания гидроэлектростанции и могучая плотина. Повыше плотины простиралась широкая водная гладь с розовеющими на ней парусами лодок; у самой воды - легкие сооружения водной станции, а рядом - темно-зеленый овал стадиона с высокими рядами трибун.
   За рекой начинался сосновый бор. Справа, на пологих холмах, тянулись правильные ряды фруктовых деревьев, а за садами, до начинающей уже синеть далекой дымки горизонта, - поля, воля, поля.
   Темнело. Кое-где начинали мерцать огоньки.
   Над полями поднялись привязные аэростаты.
   Серебристые тела их еще розовели в последнем отсвете заката и четко выделялись в зеленоватой глубине уходящего вечера, а внизу, в массиве леса, уже располагалась ночь.
   Исчез на аэростатах розоватый отблеск, и на них засветились сочно-красные сигнальные огни.
   Торжественный, мирный простор. Воздух напоен свежестью реки и леса. Каждый глоток этого пахучего воздуха будит воспоминания о давно прошедших днях юности.
   - Любуетесь?
   Капитан обернулся. К нему подходил Титов.
   - Любуюсь, Иван Алексеевич. Хорошо-то как. Воздух, воздух какой! Вот и не морской, а тоже душу волнует. Пьянит!
   - Родной воздух, Евгений Петрович.
   - Родной. Родился я здесь, вырос. Отсюда - тогда здесь было сельское затишье - пошел в большой мир. В скольких портах побывал, в скольких странах, а вот как вспомню этот вечерний аромат соснового бора, так и... Курить вот хочу и не решаюсь - даже трубку раскуривать грешно в этакой благодати!
   Титов понимающе улыбнулся и, вынув коробку папирос, сказал:
   - Согрешим, все-таки?
   - Согрешим!
   Обоим не хотелось уходить, и они еще долго бродили по берегу реки, любуясь чарующей ночью, вспоминая пережитое.
   - Иван Алексеевич, а за вами ведь должок.
   - Не припоминаю.
   - А как же! Помните; в аппаратной, в клинике Пылаева, обещали рассказать о загадочной истории с Протасовым.
   - Обещал. Правильно говорите, Евгений Петрович, обещал.
   Титов рассказал о непонятном влиянии Никитина на приборы, о своей поездке в Петровское, о поисках и о том, как ночью, сразу же после того, как замигала сигнальная лампочка прибора, в карьере начали раскопки. К утру под толстым слоем пустой породы нашли останки Протасова. В истлевшей записной книжке лежал листок секретного сплава. Гораздо позже вылеченный радиосном Никитин дал показания о происшествии в карьере. Протасов завербовал его давно, за много лет до того, как Никитин стал влиять на приборы. В то время Зорин все чаще и чаще стал бывать в Петровском и, наконец, переселился в филиал. Протасову нужен был свой человек в филиале, и он добился перевода туда Никитина. Агент, через которого поддерживалась связь с Эверсом, требовал от Протасова рецепт или, по крайней мере, листочек сплава. Протасов был биологом, для него самого состав являлся секретом, и он решил заставить Никитина добыть листочек радиоактивного сплава. В условленное время Никитин вышел встречать Протасова на станцию, запоздал немного, и они встретились на узкоколейке на полпути от станции к поселку. Здесь Никитин достал свой блокнот, вынул из него тонкий листочек, завернутый в кальку, и передал Протасову, Протасов положил его в свою книжку.
   - Подлец! - злобно произнес капитан и тут же поправился: - Оба мерзавцы! Простите, Иван Алексеевич. Перебил вас. Что ж было дальше?
   Титов задумался на минуту, припоминая, и затем продолжал.
   - Оба, конечно, хороши, вы правы, Евгений Петрович, но Протасов подлее. Получив от Никитина секретный сплав, он решил, что затянул петлю туго улика против Никитина у него в кармане! И он поручил Никитину убийство Зорина.