Ленчик: Я, тетя Марин, региональным координатором партии «Православие в законе» устроился. Мы в метро офис арендовали. Тепло, сухо и от пси-мезонов никакой опасности.
Марина Петровна: Я так за тебя рада, Ленчик! Ты в метро сиди, на улицу не высовывайся. Тут такое творится, ужас!
Ленчик: Да я и не высовываюсь. Если только на минутку, дюральку помочь перетащить.
Марина Петровна (оседая от внезапно пришедшей в голову мысли): Ленчик, да ведь ты жизнью ради меня рисковал!
Ленчик: Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Не мог же я, в самом деле, вас без дюральки оставить?
Марина Петровна (с ласковой укоризной): Ах, Ленчик, Ленчик…
Ленчик: Хотите, тетя Марин, я вас тоже в метро пристрою? Дежурной по эскалатору в ночную смену. По крайней мере, по ночам в безопасности будете.
Марина Петровна: Ты, верно, шутишь.
Ленчик: Я договорюсь.
Марина Петровна: Не надо меня дежурной, Ленчик. Лучше Оленьку в метро пристрой, я за нее так переживаю. Она в кооперативе сейчас – платят хорошо, но защиты от пси-мезонов буквально никакой.
Ленчик: Заметано.
Марина Петровна: Спасибо тебе, Ленчик…
Гудки в трубке. Растроганная Марина Петровна обращается к телевизору, прибавляя громкости. Снова показывают разрушения, теперь где-то в Европе: пробитые насквозь дома, витрины магазинов, дорожные щиты с предупреждениями об обвале грунта. Толпа местных жителей с самодельными плакатами перегородила шоссе, протестуя против псимезонных пучков и требуя от правительства принятия срочных противопси-мезонных мер. Камера оператора отъезжает вдаль, в результате чего толпа растворяется в облаках, а облака – в пронзительно-холодном звездном сиянии.
Сцена 4
Сцена 5
Уа-уа
Остров покойников
Сцена 1
Марина Петровна: Я так за тебя рада, Ленчик! Ты в метро сиди, на улицу не высовывайся. Тут такое творится, ужас!
Ленчик: Да я и не высовываюсь. Если только на минутку, дюральку помочь перетащить.
Марина Петровна (оседая от внезапно пришедшей в голову мысли): Ленчик, да ведь ты жизнью ради меня рисковал!
Ленчик: Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Не мог же я, в самом деле, вас без дюральки оставить?
Марина Петровна (с ласковой укоризной): Ах, Ленчик, Ленчик…
Ленчик: Хотите, тетя Марин, я вас тоже в метро пристрою? Дежурной по эскалатору в ночную смену. По крайней мере, по ночам в безопасности будете.
Марина Петровна: Ты, верно, шутишь.
Ленчик: Я договорюсь.
Марина Петровна: Не надо меня дежурной, Ленчик. Лучше Оленьку в метро пристрой, я за нее так переживаю. Она в кооперативе сейчас – платят хорошо, но защиты от пси-мезонов буквально никакой.
Ленчик: Заметано.
Марина Петровна: Спасибо тебе, Ленчик…
Гудки в трубке. Растроганная Марина Петровна обращается к телевизору, прибавляя громкости. Снова показывают разрушения, теперь где-то в Европе: пробитые насквозь дома, витрины магазинов, дорожные щиты с предупреждениями об обвале грунта. Толпа местных жителей с самодельными плакатами перегородила шоссе, протестуя против псимезонных пучков и требуя от правительства принятия срочных противопси-мезонных мер. Камера оператора отъезжает вдаль, в результате чего толпа растворяется в облаках, а облака – в пронзительно-холодном звездном сиянии.
Сцена 4
По прошествии нескольких месяцев. На стене портреты: счастливой, с ямочками на щеках, Оли и улыбающегося усатого мужчины – ее отца Павла Александровича. Оба в траурных рамках.
Марина Петровна: Спаси нас, Господи.
Заходит в комнату, шаркая тапочками по полу. Крестится на портреты.
Освобождает окно от последнего, не актуального уже серебристого листа, после чего становится виден заваленный сугробами лес и панельная многоэтажка напротив. В многоэтажке на уровне пятого этажа пробита дыра – огромная, размером в несколько квартир.
Рая: Марина Петровна, добрый день.
Марина Петровна: Раечка!
В руке у соседки сигарета. Раиса курит, стряхивая пепел на пол.
Рая: Как жизнь, Марина Петровна?
Марина Петровна (с опухшими от слез глазами): Какая жизнь, Раечка? Вот сороковины у Оленьки сегодня. Кровинушка моя, и не пожила вовсе, восемнадцать годочков только и успело стукнуть.
Рая (ободряюще): Видная девка была.
Марина Петровна: Хорошо, что отец до этого дня не дожил. Он бы не пережил.
Рая (оптимистично): Все там скоро будем.
Марина Петровна: Что же это делается такое, Рая? За что только, Господи? За какие грехи?
Рая (смачно): Апокалипсис.
Марина Петровна: Пенсионеру из соседнего подъезда ногу по колено оторвало.
Рая: Жуть.
Марина Петровна: Володю Еремкина с моей бывшей работы напополам перерубило.
Рая: Это сейчас часто.
Марина Петровна: Прасковья Семеновна уха лишилась.
Рая (заинтересовываясь): Как это?
Марина Петровна: Говорит, просыпаюсь утром с головной болью. Смотрю в зеркало, а уха нет. Как ножом срезало. Вместе с полкроватью.
Рая: Дела…
Обе смеются.
Марина Петровна: Спаси и помилуй нас, грешных.
Крестится.
Рая: А я, Марина Петровна, к вам по делу. Не разрешите мне вашей дыркой воспользоваться?
Марина Петровна (растерянно): Какой дыркой, Раечка?
Рая: В большой комнате. Она у вас не меньше полметра диаметром.
Марина Петровна: Не понимаю.
Рая: Так вы еще не слышали? Говорят, пси-мезоны дважды в одно место не попадают. Поэтому в дырках безопасно.
Марина Петровна: Правда?
Рая: Говорят. Будто бы все государственные деятели сейчас, для сохранения, помещаются в специальные лифты, оборудованные в пси-мезонных дырах. Одна только проблема: больших дырок мало, поэтому каждая дырка диаметром превыше трех метров берется на специальный государственный учет. Ну, навроде памятников архитектуры, чтобы на всех государственных деятелей хватило.
Марина Петровна (безразлично): Раечка, ты в моей дырке собираешься лифт с государственным деятелем оборудовать?
Рая: Что вы, Марина Петровна, она же маленькая, в нее государственный деятель не поместится. Хочу кое-какие ценные вещички сложить для безопасности. Вы не против?
Марина Петровна: Нет, конечно. Я на дырку-то, чтобы прикрыть, картон постелила, ты прямо на картон и складывай, что захочешь. (Твердо). Ты, Раечка, за свои ценности не беспокойся, я за ними присмотрю. У меня как в банке.
Рая: Да я знаю. Только картон не подойдет, прогнется – его фанерным листом заменить надо. Я завтра принесу. Я бы в своей квартире дыру оборудовала, да у меня дырки совсем крохотные, в них три чемодана не поместятся. Так мы договорились?
Марина Петровна: Все сделаю, Раечка, как скажешь. Спаси, Господи, и помилуй.
Стук в дверь.
Рая: Кто бы это мог быть?
Появляются Жора и Ленчик, оба навеселе.
Жора: А я по привычке, звоню, звоню в дверь. Смотрю, чего это никто не открывает? Совсем забываю, что электричества нет.
Марина Петровна: Жора, Ленчик…
Ленчик: Тетя Марин, вы почему дверь открываете, не спросив. Сейчас опасно открывать, мародеров на улицах полно. С тех пор, как милицию распустили, число мародеров на улицах заметно увеличилось.
Марина Петровна: Нечего у меня брать, Леня.
Ленчик: Ну, чего брать, всегда найдется. В следующий раз обязательно спрашивайте, кто идет, не то беду наживете.
Жора: А я вам, Марина Петровна, должок зашел возвратить. Все сполна, как обещал: пять месяцев по сорок пять процентов, до копейки возвращаю. Хотите, считайте. Не хотите, все равно считайте.
Протягивает полиэтиленовый пакет, туго набитый деньгами.
Рая (хрипит): Да на них не купишь сейчас ничего.
Жора: А я виноват?
Передает пакет Марине Петровне. Та безразлично отставляет пакет в угол и в который раз спрашивает, не в силах отделаться от мучающего ее вопроса:
Марина Петровна: Что же такое творится, детки?
Жора: Пир во время чумы, ебыть. Давайте выпьем.
Достает из сумки бутылку виски.
Затарился под завязку, в аккурат хватит.
Разливает.
Ленчик: Будем здоровы.
Все пьют, а Марина Петровна только пригубливает.
Жора (с чувством выполненного долга): Хана наступает.
Ленчик: Ну, кому наступает, а кому и не очень.
Жора: Надеешься выжить?
Ленчик (заговорщицки): Думаешь, президенту страны позволят в пси-мезонную дыру провалиться? Не для того мы президента нашего избирали, чтобы ему от пси-мезона ни с того ни с сего окочуриться.
Жора (удивленно): А ты чо, уже президент страны?
Ленчик: Президент не президент, а улетаю вместе с президентом.
Марина Петровна: Куда, Ленчик?
Ленчик: В космическое пространство, тетя Марин, куда же еще? Туда, где нет пси-мезонов, где можно бродить по улицам, не опасаясь за свою драгоценную жизнь, где светит незнакомая звезда и снова мы оторваны от дома.
Жора: Собрался стать космонавтом?
Ленчик: Не космонавтом, а астронавтом – проект-то международный. Короче, я в секретном списке. Полечу за пределы Солнечной системы, как только достроят президентский корабль.
Рая (хрипит): Враки.
Марина Петровна: Я не понимаю, Ленчик, у меня что-то в голове в последнее время перепуталось. Ты прости меня, старуху. Как же космический корабль достроят, когда электричества второй месяц нет?
Ленчик: На генераторах достроят, вот я и полечу. Метро все равно не помогает, поэтому наша партия из-под земли на поверхность вышла. Мы теперь в космическом корабле президента офис арендовали.
Жора: Молодцы, ебыть.
Ленчик: Поговорить за вас, тетя Марин? Могу на космический корабль бортпроводницей пристроить. Будете самому президенту коньяк подавать в условиях невесомости.
Марина Петровна: Куда же мне на старости лет коньяк подавать, Ленчик? Жалко, Оленьки с нами нет, вот бы ей на космическом корабле прокатиться. Ей бы бортпроводницей понравилось.
Жора разливает.
Жора: За Олю! За Серегу!
Марина Петровна (Раисе, поясняет): Оленька в один день с Сережей, одноклассником своим, погибла.
Ленчик: Ну, не только с Серегой… Серегу в один день с его молодой женой панелью придавило. Все трое, включая Ольку, в один день Богу душу отдали. За это полагается выпить.
Выпивают.
Жора: Вот и помянули.
Завинчивает бутылку и убирает обратно в сумку.
Мне пора, Марина Петровна. До свидания.
Ленчик: Я тоже пойду. Паковать вещички к полету.
Жора: Оптимист, ебыть.
Марина Петровна: Спасибо, детки, что зашли. Спаси вас Господь и помилуй.
Все направляются к двери.
Ленчик (держась за дверной косяк): Совсем забыл. Угадайте, тетя Марин, как космический корабль называется, на котором я полечу?
Марина Петровна: Как, Ленчик?
Ленчик: «Дети академика Синюхина». (Радостно). Поняли, поняли, тетя Марин? В честь научно-исследовательского теплохода, впервые исследовавшего пси-мезоны. Того самого, на котором дядя Паша в Аргентину плавал.
Выходят в коридор, откуда навстречу им бьет пыльная волна воздуха.
Слышится треск разрываемых бетонных конструкций.
Марина Петровна: Спаси нас, Господи.
Заходит в комнату, шаркая тапочками по полу. Крестится на портреты.
Освобождает окно от последнего, не актуального уже серебристого листа, после чего становится виден заваленный сугробами лес и панельная многоэтажка напротив. В многоэтажке на уровне пятого этажа пробита дыра – огромная, размером в несколько квартир.
Рая: Марина Петровна, добрый день.
Марина Петровна: Раечка!
В руке у соседки сигарета. Раиса курит, стряхивая пепел на пол.
Рая: Как жизнь, Марина Петровна?
Марина Петровна (с опухшими от слез глазами): Какая жизнь, Раечка? Вот сороковины у Оленьки сегодня. Кровинушка моя, и не пожила вовсе, восемнадцать годочков только и успело стукнуть.
Рая (ободряюще): Видная девка была.
Марина Петровна: Хорошо, что отец до этого дня не дожил. Он бы не пережил.
Рая (оптимистично): Все там скоро будем.
Марина Петровна: Что же это делается такое, Рая? За что только, Господи? За какие грехи?
Рая (смачно): Апокалипсис.
Марина Петровна: Пенсионеру из соседнего подъезда ногу по колено оторвало.
Рая: Жуть.
Марина Петровна: Володю Еремкина с моей бывшей работы напополам перерубило.
Рая: Это сейчас часто.
Марина Петровна: Прасковья Семеновна уха лишилась.
Рая (заинтересовываясь): Как это?
Марина Петровна: Говорит, просыпаюсь утром с головной болью. Смотрю в зеркало, а уха нет. Как ножом срезало. Вместе с полкроватью.
Рая: Дела…
Обе смеются.
Марина Петровна: Спаси и помилуй нас, грешных.
Крестится.
Рая: А я, Марина Петровна, к вам по делу. Не разрешите мне вашей дыркой воспользоваться?
Марина Петровна (растерянно): Какой дыркой, Раечка?
Рая: В большой комнате. Она у вас не меньше полметра диаметром.
Марина Петровна: Не понимаю.
Рая: Так вы еще не слышали? Говорят, пси-мезоны дважды в одно место не попадают. Поэтому в дырках безопасно.
Марина Петровна: Правда?
Рая: Говорят. Будто бы все государственные деятели сейчас, для сохранения, помещаются в специальные лифты, оборудованные в пси-мезонных дырах. Одна только проблема: больших дырок мало, поэтому каждая дырка диаметром превыше трех метров берется на специальный государственный учет. Ну, навроде памятников архитектуры, чтобы на всех государственных деятелей хватило.
Марина Петровна (безразлично): Раечка, ты в моей дырке собираешься лифт с государственным деятелем оборудовать?
Рая: Что вы, Марина Петровна, она же маленькая, в нее государственный деятель не поместится. Хочу кое-какие ценные вещички сложить для безопасности. Вы не против?
Марина Петровна: Нет, конечно. Я на дырку-то, чтобы прикрыть, картон постелила, ты прямо на картон и складывай, что захочешь. (Твердо). Ты, Раечка, за свои ценности не беспокойся, я за ними присмотрю. У меня как в банке.
Рая: Да я знаю. Только картон не подойдет, прогнется – его фанерным листом заменить надо. Я завтра принесу. Я бы в своей квартире дыру оборудовала, да у меня дырки совсем крохотные, в них три чемодана не поместятся. Так мы договорились?
Марина Петровна: Все сделаю, Раечка, как скажешь. Спаси, Господи, и помилуй.
Стук в дверь.
Рая: Кто бы это мог быть?
Появляются Жора и Ленчик, оба навеселе.
Жора: А я по привычке, звоню, звоню в дверь. Смотрю, чего это никто не открывает? Совсем забываю, что электричества нет.
Марина Петровна: Жора, Ленчик…
Ленчик: Тетя Марин, вы почему дверь открываете, не спросив. Сейчас опасно открывать, мародеров на улицах полно. С тех пор, как милицию распустили, число мародеров на улицах заметно увеличилось.
Марина Петровна: Нечего у меня брать, Леня.
Ленчик: Ну, чего брать, всегда найдется. В следующий раз обязательно спрашивайте, кто идет, не то беду наживете.
Жора: А я вам, Марина Петровна, должок зашел возвратить. Все сполна, как обещал: пять месяцев по сорок пять процентов, до копейки возвращаю. Хотите, считайте. Не хотите, все равно считайте.
Протягивает полиэтиленовый пакет, туго набитый деньгами.
Рая (хрипит): Да на них не купишь сейчас ничего.
Жора: А я виноват?
Передает пакет Марине Петровне. Та безразлично отставляет пакет в угол и в который раз спрашивает, не в силах отделаться от мучающего ее вопроса:
Марина Петровна: Что же такое творится, детки?
Жора: Пир во время чумы, ебыть. Давайте выпьем.
Достает из сумки бутылку виски.
Затарился под завязку, в аккурат хватит.
Разливает.
Ленчик: Будем здоровы.
Все пьют, а Марина Петровна только пригубливает.
Жора (с чувством выполненного долга): Хана наступает.
Ленчик: Ну, кому наступает, а кому и не очень.
Жора: Надеешься выжить?
Ленчик (заговорщицки): Думаешь, президенту страны позволят в пси-мезонную дыру провалиться? Не для того мы президента нашего избирали, чтобы ему от пси-мезона ни с того ни с сего окочуриться.
Жора (удивленно): А ты чо, уже президент страны?
Ленчик: Президент не президент, а улетаю вместе с президентом.
Марина Петровна: Куда, Ленчик?
Ленчик: В космическое пространство, тетя Марин, куда же еще? Туда, где нет пси-мезонов, где можно бродить по улицам, не опасаясь за свою драгоценную жизнь, где светит незнакомая звезда и снова мы оторваны от дома.
Жора: Собрался стать космонавтом?
Ленчик: Не космонавтом, а астронавтом – проект-то международный. Короче, я в секретном списке. Полечу за пределы Солнечной системы, как только достроят президентский корабль.
Рая (хрипит): Враки.
Марина Петровна: Я не понимаю, Ленчик, у меня что-то в голове в последнее время перепуталось. Ты прости меня, старуху. Как же космический корабль достроят, когда электричества второй месяц нет?
Ленчик: На генераторах достроят, вот я и полечу. Метро все равно не помогает, поэтому наша партия из-под земли на поверхность вышла. Мы теперь в космическом корабле президента офис арендовали.
Жора: Молодцы, ебыть.
Ленчик: Поговорить за вас, тетя Марин? Могу на космический корабль бортпроводницей пристроить. Будете самому президенту коньяк подавать в условиях невесомости.
Марина Петровна: Куда же мне на старости лет коньяк подавать, Ленчик? Жалко, Оленьки с нами нет, вот бы ей на космическом корабле прокатиться. Ей бы бортпроводницей понравилось.
Жора разливает.
Жора: За Олю! За Серегу!
Марина Петровна (Раисе, поясняет): Оленька в один день с Сережей, одноклассником своим, погибла.
Ленчик: Ну, не только с Серегой… Серегу в один день с его молодой женой панелью придавило. Все трое, включая Ольку, в один день Богу душу отдали. За это полагается выпить.
Выпивают.
Жора: Вот и помянули.
Завинчивает бутылку и убирает обратно в сумку.
Мне пора, Марина Петровна. До свидания.
Ленчик: Я тоже пойду. Паковать вещички к полету.
Жора: Оптимист, ебыть.
Марина Петровна: Спасибо, детки, что зашли. Спаси вас Господь и помилуй.
Все направляются к двери.
Ленчик (держась за дверной косяк): Совсем забыл. Угадайте, тетя Марин, как космический корабль называется, на котором я полечу?
Марина Петровна: Как, Ленчик?
Ленчик: «Дети академика Синюхина». (Радостно). Поняли, поняли, тетя Марин? В честь научно-исследовательского теплохода, впервые исследовавшего пси-мезоны. Того самого, на котором дядя Паша в Аргентину плавал.
Выходят в коридор, откуда навстречу им бьет пыльная волна воздуха.
Слышится треск разрываемых бетонных конструкций.
Сцена 5
По прошествии нескольких часов. Везде пыль, осевшая на мебели и проломленной стене. Абсолютная тишина, сквозь которую пробивается старческое бормотание и шарканье. В комнату, вращая хитрыми глазками, вползает обезумевшая бабушка.
Бабушка: Марина, хтой-то к нам приходил? Это хтой-то? Бабушке никто не отвечает. Некому.
Занавес
Бабушка: Марина, хтой-то к нам приходил? Это хтой-то? Бабушке никто не отвечает. Некому.
Занавес
Уа-уа
Одноактная пьеса длиною в жизнь
Действующие лица:
Вася.
Другие окружающие его лица: многочисленные родственники, близкие и не очень близкие товарищи и подруги, сослуживцы по министерству, воспитатели и преподаватели различных учебно-воспитательных учреждений, наконец, просто случайные знакомые всех возрастов и профессий.
Вася: Уа-уа!
Мать: Васенька, маленький мой! Сейчас, погоди минутку.
Кормит причмокивающего Васю грудью.
Накушался?
Отец: Гляди, мать. У Васеньки первый зуб прорезался.
Мать: Какой там первый?! Уже целых три.
Дедушка: А должно быть по меньшей мере пять. В таком-то возрасте! Витаминов ты ему маловато даешь, Наталья.
Мать (с досадой): Не лезьте не в свое дело, папа… Сама знаю, сколько у ребенка зубов быть должно.
Дедушка, виновато взмахивая руками, уплывает в небытие.
Отец: Зачем ты так? Он как лучше хотел. Кто теперь с ребенком сидеть будет? Придется Васеньку в детский садик отдавать.
Вася: Не хочу в садик! А-а-а!!!
Плачет, стуча по паркету маленькими ножками.
Мать: Нужно идти, Васенька (уговаривает его мать). В детском садике игрушки красивые. Станешь с другими мальчиками и девочками в игрушки играть, а вечером мама с папой тебя домой заберут.
Волочет сына за руку в детский садик.
Вася: Не хочу в садик! Не пойду!
Прекращает истерику, видя перед собой ну очень серьезного мальчика в клетчатой рубашке.
Мальчик: Ты чего орешь-то?
Вася: Хочу и ору. А что это у тебя на подбородке?
Мальчик: Бородавка.
Вася: Ого!
Мальчик: Пойдем в кубики поиграем.
Вася: Не могу, за мной родители пришли… Мама! Папа!
Бежит навстречу родителям, забывая о мальчике навсегда. Только о его большой бородавке сохраняется неизгладимое впечатление, на всю оставшуюся жизнь.
Мать (принимая сына в объятия): Вот ты и школьник, Вася. Совсем уже большой. Вставай вот сюда, в один ряд с другими детишками – сейчас учительница отведет вас в учебный класс.
Замечает рядом с сыном милого мальчика.
А тебя как зовут, мальчик?
Мальчик: Леша.
Мать: Алеша, значит. (Ласково). Ты, Алешенька, летом где отдыхал?
Леша: На даче.
Вася: А мы на море ездили!
Учительница (строгая и толстая): Вася, не разговаривай в строю! Перестань вести себя, как маленький. Немедленно выходи к доске и отвечай, как извлекать квадратный корень.
Вася (мямлит): Ну… это… как извлекать…
Учительница: Вот я и спрашиваю, как извлекать.
Кто-то на последней парте надрывисто хохочет.
Леша: Вась, дать этому придурку в репу? Нельзя позволять над собой глумиться.
Вася: Да ладно, а то родителей опять в школу вызовут.
На перемене:
Леша: А я свою сестру однажды голой видел!
Вася: Врешь!!!
Леша: Она в постели валялась, у нее ночнушка до пояса задралась.
Вася: Держи карман шире. Так я тебе и поверил.
Учительница: …поэтому самые достойные из класса будут приняты в ряды Всесоюзного Ленинского комсомола. Каждый комсомолец должен хорошо учиться и вести общественную работу.
Вася появляется дома с комсомольским значком на лацкане.
Мать: Поздравляю тебя, родной.
Вася: Комсомол – ерунда. Вот вступительные экзамены скоро…
Отец (с кровати, слабым голосом): Сдал, да?
Вася: На все четверки.
Отец: Молодец.
Смотрит в потолок.
Мать (утирая слезы): Остались мы без отца, сынок.
Вася: Зато в институт с первого раза поступил.
Леша: Мы, тетя Наташ, вместе в один институт поступили. Вам Вася, наверное, рассказывал уже?
Вася: А то.
Делает резкое движение, чем привлекает внимание профессора.
Профессор: Студент, не болтайте. Отчего вы так невнимательны на лекции? Плохо по ночам высыпаетесь? У вас бессонница?
В аудитории смешки, а одна из девушек краснеет.
Вася: Ты чего? Не будь недотрогой.
Пытается поцеловать ее.
Девушка: Давай не сейчас.
Вася: Почему не сейчас? Чем сейчас хуже, чем потом? Нет уж, давай сейчас, коли на то пошло. Тут дело принципа.
Девушка: Мне домой пора.
Это другая девушка. Третью Вася уже не спрашивает, а со словами…
Вася: Ты перед кем ваньку валять надумала, подруга? Хлебни портвейна и раздевайся догола. Зря я тебя до дому провожал, что ли?
…укладывает в кровать.
Леша: Ловко ты девчонок умеешь цеплять! И все такие ядреные, только с грядки.
Вася: Черчение бы с сопроматом свалить, тогда загудеть понастоящему можно было.
Леша: О распределении думал?
Вася: Нет еще.
Леша: У меня дядя в министерстве работает, к себе после окончания института зовет. Хочешь со мной? Он заявку на двух молодых специалистов в деканат пришлет.
На жизненной сцене появляется Лешин дядя Владимир Петрович, приветливый министерский работник в роговых очках.
Владимир Петрович: Вы, Алексей и Василий, молодые специалисты. Надеюсь, проявите себя в нашем коллективе с лучшей стороны. Тем более, что у тебя, Василий, теперь и семья имеется.
Вася: Ну да, дочке год только.
Жена: Да не год, а полтора, балда (поправляет его жена)…
Дочь: Хочу ням-ням.
Владимир Петрович: …и мать у тебя, слышал, умерла недавно.
Вася: Она болела долго.
Владимир Петрович: Учитывая эти обстоятельства, а также твою, Вася, всегдашнюю великолепную исполнительность, поздравляю вас, Василий Дмитриевич, с назначением начальником отдела. Чем-то вы нашему министру приглянулись.
Вася: Повезло (оправдывается довольный Вася).
Жена: Надо поскорей дачу отремонтировать. Я и по поводу стройматериалов разузнавала уже…
Вася: А то…
Занимаются любовью.
Жена: Мне пора. Ребенка из школы забрать нужно.
Поднимается с кровати, запахивая халатик.
Вася: Как знаешь.
Трахает своего референта Веронику, тоже весьма миловидную и достойную женщину.
Вероника (закатывая глаза): Ой-ой-ой… Аааааа!
Возвращается жена.
Жена: Не могу сказать, чтоб я от твоего блядства была в восторге!
Вероника: Да и мне оргазм изображать надоело (вдруг проявляет характер дотоле бессловесная любовница).
Но к этому времени Вася уже уважаемый человек, начальник управления.
Он знает, как обращаться с людьми, поэтому отмахивается от двухсторонних женских попреков со всей возможной снисходительностью и рассудительностью:
Вася: А вас, дуры, никто не спрашивает. Радуйтесь, что муж и любовник уважаемый человек, в министерстве на хорошем счету.
В результате чего все остаются на местах.
Жена: А что там Владимир Петрович (вспоминает как-то жена, сидя перед телевизором)? Давненько о нем не слышала.
Вася: На пенсию в прошлом году спровадили.
Жена: А Леша?
Вася: Леша? Какой еще Леша? Ах, Алексей!
Вспоминает и разражается самым длинным в этом одноактном произведении монологом.
Да пошел он, этот Алексей, к такой-то матери! Разве я виноват, что у него с карьерой не заладилось? Я, что ли, страну разваливал? Посмотри, что вокруг делается. На улицах грязь, цены вверх ползут, как ненормальные. Не знаю даже, что с нашим министерством будет. У меня, вон, печень покалывает.
Хватается за печень, которую как раз прощупывает доктор.
Доктор (закончив осмотр): Это у вас, батенька, не печень, а поджелудочная железа. Но конечно, острого и соленого умеренней употребляйте, а то и с печенью та же петрушка начнется. Да и с алкоголем пора завязывать.
Вася: Сколько с меня за консультацию?
Доктор: Триста.
Из-под докторской подмышки высовывается голова пронырливого снабженца из главка Игната Игнатовича. Снабженец явно на что-то намекает.
Игнат Игнатович: А на круг у вас, Василий Дмитриевич, сколько выходит?
Вася: Полторы.
Игнат Игнатович (шепчет): Будет десять, а может, и больше. Давайте собственный кооператив организуем. Капусты конкретно нарубить можно. Понимаете, о чем говорю? Вы продвижение организуете, я текущие связи отрабатываю.
Вася: Можно попробовать.
Жена: Ну-ну (замечает жена).
Вася: Ты мне не нунукай, стерва (взрывается от ее хамского поведения Вася). Для кого, по-твоему, я это делаю? Ты меня спрашивала, на какую премию квартиру пятикомнатную купили? В Англию летали? А на какие шиши ты по соляриям и ночным клубам мотаешься? Подсчитывала, каких это бабок стоит? А какая у меня официальная зарплата, тебе известно?
Трахает Веронику, хотя без прежнего энтузиазма.
Жена: Блядовать меньше надо. У тебя дочь взрослая почти. Чему она у отца научиться может?
Вася: Вот сука! (Впрочем, это он о жене).
В этот момент лечащий доктор, после одного из рядовых обследований, заявляет:
Доктор: Вам, батенька, неплохо стационарно обследоваться. Поджелудочная железа в изношенном состоянии, да и нервишки подлечить не мешает.
Дочь: Пап, мне деньги нужны (теребит дочь). У меня жених в Англии намечается.
Вася: Угу.
Жена: Отстань от него, дочка. Отец ложится в больницу, у него служебные неприятности.
Игнат Игнатович: Ничего себе неприятности! Уже и уголовное дело завели.
У Васиной больничной койки возникает следователь.
Следователь (загробным голосом): Если вы, Василий Дмитриевич, лично не явитесь в прокуратуру, пеняйте на себя. Не считайте, что в прокуратуре люди глупее работают, чем в вашем уважаемом министерстве. Вы не представляете, какие влиятельные силы в вашем уголовном деле заинтересованы. На каталке, если нужно, на допрос повезем. Ваш заместитель в эту минуту дает признательные показания.
Вася: Мне дурно.
На этаже паника.
Персонал: Капельницу! Валидол! Скальпель!
Следователь (продолжая вопросительно маячить у изголовья):
Как он себя чувствует?
Доктор: Очень плох.
Следователь: Надеюсь, надеюсь… Иначе… К мужниной груди припадает жена.
Жена: Вася, ты меня слышишь? Немедленно прийди в сознание и подпиши бумаги о переводе зарубежной недвижимости на мое имя.
Пора, наконец, и о семье подумать.
Дочь смотрится в зеркальце.
Дочь: Мам, через сколько недель после похорон свадьбу прилично играть?
Вася: Уа… уа…
Дочь: Понимаешь, о чем он говорит?
Жена: Нет.
Вася: Уа… уа…
Умирает.
Следователь (с неподдельной горечью): Эта трагическая кончина полностью меняет взгляд прокуратуры на уголовное дело, открытое в связи со злоупотреблениями в министерстве. Со смертью Василия Дмитриевича оно становится бесперспективным.
Жена: Ну вот, хлопочи теперь!
Безутешно рыдает.
Дочь: Интересно, что отец пытался сказать перед смертью.
Забвение
Вася.
Другие окружающие его лица: многочисленные родственники, близкие и не очень близкие товарищи и подруги, сослуживцы по министерству, воспитатели и преподаватели различных учебно-воспитательных учреждений, наконец, просто случайные знакомые всех возрастов и профессий.
Вася: Уа-уа!
Мать: Васенька, маленький мой! Сейчас, погоди минутку.
Кормит причмокивающего Васю грудью.
Накушался?
Отец: Гляди, мать. У Васеньки первый зуб прорезался.
Мать: Какой там первый?! Уже целых три.
Дедушка: А должно быть по меньшей мере пять. В таком-то возрасте! Витаминов ты ему маловато даешь, Наталья.
Мать (с досадой): Не лезьте не в свое дело, папа… Сама знаю, сколько у ребенка зубов быть должно.
Дедушка, виновато взмахивая руками, уплывает в небытие.
Отец: Зачем ты так? Он как лучше хотел. Кто теперь с ребенком сидеть будет? Придется Васеньку в детский садик отдавать.
Вася: Не хочу в садик! А-а-а!!!
Плачет, стуча по паркету маленькими ножками.
Мать: Нужно идти, Васенька (уговаривает его мать). В детском садике игрушки красивые. Станешь с другими мальчиками и девочками в игрушки играть, а вечером мама с папой тебя домой заберут.
Волочет сына за руку в детский садик.
Вася: Не хочу в садик! Не пойду!
Прекращает истерику, видя перед собой ну очень серьезного мальчика в клетчатой рубашке.
Мальчик: Ты чего орешь-то?
Вася: Хочу и ору. А что это у тебя на подбородке?
Мальчик: Бородавка.
Вася: Ого!
Мальчик: Пойдем в кубики поиграем.
Вася: Не могу, за мной родители пришли… Мама! Папа!
Бежит навстречу родителям, забывая о мальчике навсегда. Только о его большой бородавке сохраняется неизгладимое впечатление, на всю оставшуюся жизнь.
Мать (принимая сына в объятия): Вот ты и школьник, Вася. Совсем уже большой. Вставай вот сюда, в один ряд с другими детишками – сейчас учительница отведет вас в учебный класс.
Замечает рядом с сыном милого мальчика.
А тебя как зовут, мальчик?
Мальчик: Леша.
Мать: Алеша, значит. (Ласково). Ты, Алешенька, летом где отдыхал?
Леша: На даче.
Вася: А мы на море ездили!
Учительница (строгая и толстая): Вася, не разговаривай в строю! Перестань вести себя, как маленький. Немедленно выходи к доске и отвечай, как извлекать квадратный корень.
Вася (мямлит): Ну… это… как извлекать…
Учительница: Вот я и спрашиваю, как извлекать.
Кто-то на последней парте надрывисто хохочет.
Леша: Вась, дать этому придурку в репу? Нельзя позволять над собой глумиться.
Вася: Да ладно, а то родителей опять в школу вызовут.
На перемене:
Леша: А я свою сестру однажды голой видел!
Вася: Врешь!!!
Леша: Она в постели валялась, у нее ночнушка до пояса задралась.
Вася: Держи карман шире. Так я тебе и поверил.
Учительница: …поэтому самые достойные из класса будут приняты в ряды Всесоюзного Ленинского комсомола. Каждый комсомолец должен хорошо учиться и вести общественную работу.
Вася появляется дома с комсомольским значком на лацкане.
Мать: Поздравляю тебя, родной.
Вася: Комсомол – ерунда. Вот вступительные экзамены скоро…
Отец (с кровати, слабым голосом): Сдал, да?
Вася: На все четверки.
Отец: Молодец.
Смотрит в потолок.
Мать (утирая слезы): Остались мы без отца, сынок.
Вася: Зато в институт с первого раза поступил.
Леша: Мы, тетя Наташ, вместе в один институт поступили. Вам Вася, наверное, рассказывал уже?
Вася: А то.
Делает резкое движение, чем привлекает внимание профессора.
Профессор: Студент, не болтайте. Отчего вы так невнимательны на лекции? Плохо по ночам высыпаетесь? У вас бессонница?
В аудитории смешки, а одна из девушек краснеет.
Вася: Ты чего? Не будь недотрогой.
Пытается поцеловать ее.
Девушка: Давай не сейчас.
Вася: Почему не сейчас? Чем сейчас хуже, чем потом? Нет уж, давай сейчас, коли на то пошло. Тут дело принципа.
Девушка: Мне домой пора.
Это другая девушка. Третью Вася уже не спрашивает, а со словами…
Вася: Ты перед кем ваньку валять надумала, подруга? Хлебни портвейна и раздевайся догола. Зря я тебя до дому провожал, что ли?
…укладывает в кровать.
Леша: Ловко ты девчонок умеешь цеплять! И все такие ядреные, только с грядки.
Вася: Черчение бы с сопроматом свалить, тогда загудеть понастоящему можно было.
Леша: О распределении думал?
Вася: Нет еще.
Леша: У меня дядя в министерстве работает, к себе после окончания института зовет. Хочешь со мной? Он заявку на двух молодых специалистов в деканат пришлет.
На жизненной сцене появляется Лешин дядя Владимир Петрович, приветливый министерский работник в роговых очках.
Владимир Петрович: Вы, Алексей и Василий, молодые специалисты. Надеюсь, проявите себя в нашем коллективе с лучшей стороны. Тем более, что у тебя, Василий, теперь и семья имеется.
Вася: Ну да, дочке год только.
Жена: Да не год, а полтора, балда (поправляет его жена)…
Дочь: Хочу ням-ням.
Владимир Петрович: …и мать у тебя, слышал, умерла недавно.
Вася: Она болела долго.
Владимир Петрович: Учитывая эти обстоятельства, а также твою, Вася, всегдашнюю великолепную исполнительность, поздравляю вас, Василий Дмитриевич, с назначением начальником отдела. Чем-то вы нашему министру приглянулись.
Вася: Повезло (оправдывается довольный Вася).
Жена: Надо поскорей дачу отремонтировать. Я и по поводу стройматериалов разузнавала уже…
Вася: А то…
Занимаются любовью.
Жена: Мне пора. Ребенка из школы забрать нужно.
Поднимается с кровати, запахивая халатик.
Вася: Как знаешь.
Трахает своего референта Веронику, тоже весьма миловидную и достойную женщину.
Вероника (закатывая глаза): Ой-ой-ой… Аааааа!
Возвращается жена.
Жена: Не могу сказать, чтоб я от твоего блядства была в восторге!
Вероника: Да и мне оргазм изображать надоело (вдруг проявляет характер дотоле бессловесная любовница).
Но к этому времени Вася уже уважаемый человек, начальник управления.
Он знает, как обращаться с людьми, поэтому отмахивается от двухсторонних женских попреков со всей возможной снисходительностью и рассудительностью:
Вася: А вас, дуры, никто не спрашивает. Радуйтесь, что муж и любовник уважаемый человек, в министерстве на хорошем счету.
В результате чего все остаются на местах.
Жена: А что там Владимир Петрович (вспоминает как-то жена, сидя перед телевизором)? Давненько о нем не слышала.
Вася: На пенсию в прошлом году спровадили.
Жена: А Леша?
Вася: Леша? Какой еще Леша? Ах, Алексей!
Вспоминает и разражается самым длинным в этом одноактном произведении монологом.
Да пошел он, этот Алексей, к такой-то матери! Разве я виноват, что у него с карьерой не заладилось? Я, что ли, страну разваливал? Посмотри, что вокруг делается. На улицах грязь, цены вверх ползут, как ненормальные. Не знаю даже, что с нашим министерством будет. У меня, вон, печень покалывает.
Хватается за печень, которую как раз прощупывает доктор.
Доктор (закончив осмотр): Это у вас, батенька, не печень, а поджелудочная железа. Но конечно, острого и соленого умеренней употребляйте, а то и с печенью та же петрушка начнется. Да и с алкоголем пора завязывать.
Вася: Сколько с меня за консультацию?
Доктор: Триста.
Из-под докторской подмышки высовывается голова пронырливого снабженца из главка Игната Игнатовича. Снабженец явно на что-то намекает.
Игнат Игнатович: А на круг у вас, Василий Дмитриевич, сколько выходит?
Вася: Полторы.
Игнат Игнатович (шепчет): Будет десять, а может, и больше. Давайте собственный кооператив организуем. Капусты конкретно нарубить можно. Понимаете, о чем говорю? Вы продвижение организуете, я текущие связи отрабатываю.
Вася: Можно попробовать.
Жена: Ну-ну (замечает жена).
Вася: Ты мне не нунукай, стерва (взрывается от ее хамского поведения Вася). Для кого, по-твоему, я это делаю? Ты меня спрашивала, на какую премию квартиру пятикомнатную купили? В Англию летали? А на какие шиши ты по соляриям и ночным клубам мотаешься? Подсчитывала, каких это бабок стоит? А какая у меня официальная зарплата, тебе известно?
Трахает Веронику, хотя без прежнего энтузиазма.
Жена: Блядовать меньше надо. У тебя дочь взрослая почти. Чему она у отца научиться может?
Вася: Вот сука! (Впрочем, это он о жене).
В этот момент лечащий доктор, после одного из рядовых обследований, заявляет:
Доктор: Вам, батенька, неплохо стационарно обследоваться. Поджелудочная железа в изношенном состоянии, да и нервишки подлечить не мешает.
Дочь: Пап, мне деньги нужны (теребит дочь). У меня жених в Англии намечается.
Вася: Угу.
Жена: Отстань от него, дочка. Отец ложится в больницу, у него служебные неприятности.
Игнат Игнатович: Ничего себе неприятности! Уже и уголовное дело завели.
У Васиной больничной койки возникает следователь.
Следователь (загробным голосом): Если вы, Василий Дмитриевич, лично не явитесь в прокуратуру, пеняйте на себя. Не считайте, что в прокуратуре люди глупее работают, чем в вашем уважаемом министерстве. Вы не представляете, какие влиятельные силы в вашем уголовном деле заинтересованы. На каталке, если нужно, на допрос повезем. Ваш заместитель в эту минуту дает признательные показания.
Вася: Мне дурно.
На этаже паника.
Персонал: Капельницу! Валидол! Скальпель!
Следователь (продолжая вопросительно маячить у изголовья):
Как он себя чувствует?
Доктор: Очень плох.
Следователь: Надеюсь, надеюсь… Иначе… К мужниной груди припадает жена.
Жена: Вася, ты меня слышишь? Немедленно прийди в сознание и подпиши бумаги о переводе зарубежной недвижимости на мое имя.
Пора, наконец, и о семье подумать.
Дочь смотрится в зеркальце.
Дочь: Мам, через сколько недель после похорон свадьбу прилично играть?
Вася: Уа… уа…
Дочь: Понимаешь, о чем он говорит?
Жена: Нет.
Вася: Уа… уа…
Умирает.
Следователь (с неподдельной горечью): Эта трагическая кончина полностью меняет взгляд прокуратуры на уголовное дело, открытое в связи со злоупотреблениями в министерстве. Со смертью Василия Дмитриевича оно становится бесперспективным.
Жена: Ну вот, хлопочи теперь!
Безутешно рыдает.
Дочь: Интересно, что отец пытался сказать перед смертью.
Забвение
Остров покойников
Сцена 1
Душный августовский день. Остров посреди реки, густо заросший ивняком.
Вдали, на том берегу – город, от которого приплыла причаленная к острову лодка. Компания, из трех парней и двух девушек, расположилась у костра.
Гера: Обожаю экспромты.
Хрюк: Почему?
Гера: Экспромтом всегда удачней выходит. Никто ведь предварительно не договаривался на сегодня… однако же пересеклись пути-дорожки. Витёк на малой родине случайно оказался, и не просто оказался, а с подходящим для пьянки поводом – днем рождения. Что дало возможность собраться старой школьной компанией и отпраздновать. Да еще Маринку по пути случайно подобрали, это ли не экспромт? Никто же не думал, что она в городе – ей не звонили даже.
Маринка (вздыхая): Присмотрю хоть за вами, а то напьетесь, как черти. Помните, как витрину на стадионе разбили?
Гера: Да, Витёк тогда отличился.
Хрюк: Х-хе… А здорово я через забор от ментов ломанулся?
Гера: Незабываемое зрелище. По-моему, тот несчастный забор до сих пор не отремонтирован.
Маринка: Дети, вылитые дети.
Раскладывают по целлофановой скатерти закуску.
Хрюк: Эй, Колдобина?
Колдобина (не очень красивая и оттого вечно грустная девушка): Чего?
Хрюк: Режь скорей колбасу, а то хрюкнуть хочется.
Колдобина: Да режу я, режу.
Маринка (неодобрительно): Ишь, какой нетерпеливый!
Гера: Между прочим, нетерпение при принятии спиртных напитков на грудь является начальным симптомом алкоголизма. А ты, Хрюк, когда ноешь, чтобы быстрей разливали, наверное, и не думаешь о хроническом недомогании?
Хрюк: Так я тебе и поверил насчет алкоголизма. (Жалобно). Все равно, водкой надо было затариваться больше.
Колдобина: Красотища кругом какая… (С затаенной надеждой). Правда, Витя?
Витёк (с неподражаемой пофигистской интонацией): Чего?
Колдобина: Может, искупаемся?
Витёк: Отвянь.
Колдобина: Что, никто не пойдет?
Хрюк: Без сугрева нельзя.
Маринка (качая головой): Одно слово – Хрюк.
Колдобина: Тогда как хотите.
Уходит купаться.
Хрюк: Колдобина, колбасу не дорезала!
Маринка: Чего вы к ней прицепились? Я дорежу.
Гера (задумчиво): А ты, Витёк, значит, не купаешься…
Витёк: Подначиваешь?
Гера: Она ж ради тебя старается. Нормальная девчонка, в течение долгих лет оказывает недвусмысленные знаки внимания. Как именинник, обязан проявить снисхождение к редкой в наше время девичьей преданности. Или сердцу не прикажешь?
Витёк: Мне Колдобина по фигу. Распустила телеса – думает, я на нее поведусь.
Гера: Ну понятно.
Маринка: Зачем тогда на пьянку пригласили?
Витёк: Под руку подвернулась. Ирка замужем, Савельева в отъез де, Чугункова в залете. Надо колбасу кому-то резать?
Маринка: Готово, горе-кавалеры.
Хрюк (потирая руки): Ну, по первой хрюкнули?
Гера: Потерпи немного, хронический. Вон Колдобина уже из воды вылезает, вытряхивая воду из ушей, словно античная богиня.
Маринка: Тьфу ты, Господи…
Хрюк: Жду.
Витёк: А мне некогда.
Лихо опрокидывает в себя полный до краев стаканчик.
Хрюк (возмущенно): Э, э, Витёк… Полегче на поворотах.
Витёк: Спокуха! Я же сегодня и проставляюсь, не забывайте.
Заполняет опустевшую емкость и подмигивает. Никто ничего не видел.
Хрюк (с досадой): Т-товарищ, называется… Если сам собрался всю водяру выжрать, нечего было зазывать.
Колдобина: Мальчики, а вот и я.
Появляется, освеженная.
Витёк (подхватывает обещающим скабрезность тоном): А вот и…
Маринка: Витёк, без пошлостей.
Витёк: Спокуха!
Хрюк (с пластмассовым стаканчиком в руке): Погнали, погнали.
Колдобина: Твое здоровье, Витя. С днем рождения!
Маринка: Желаем окончить Медицинский институт с красным дипломом.
Вдали, на том берегу – город, от которого приплыла причаленная к острову лодка. Компания, из трех парней и двух девушек, расположилась у костра.
Гера: Обожаю экспромты.
Хрюк: Почему?
Гера: Экспромтом всегда удачней выходит. Никто ведь предварительно не договаривался на сегодня… однако же пересеклись пути-дорожки. Витёк на малой родине случайно оказался, и не просто оказался, а с подходящим для пьянки поводом – днем рождения. Что дало возможность собраться старой школьной компанией и отпраздновать. Да еще Маринку по пути случайно подобрали, это ли не экспромт? Никто же не думал, что она в городе – ей не звонили даже.
Маринка (вздыхая): Присмотрю хоть за вами, а то напьетесь, как черти. Помните, как витрину на стадионе разбили?
Гера: Да, Витёк тогда отличился.
Хрюк: Х-хе… А здорово я через забор от ментов ломанулся?
Гера: Незабываемое зрелище. По-моему, тот несчастный забор до сих пор не отремонтирован.
Маринка: Дети, вылитые дети.
Раскладывают по целлофановой скатерти закуску.
Хрюк: Эй, Колдобина?
Колдобина (не очень красивая и оттого вечно грустная девушка): Чего?
Хрюк: Режь скорей колбасу, а то хрюкнуть хочется.
Колдобина: Да режу я, режу.
Маринка (неодобрительно): Ишь, какой нетерпеливый!
Гера: Между прочим, нетерпение при принятии спиртных напитков на грудь является начальным симптомом алкоголизма. А ты, Хрюк, когда ноешь, чтобы быстрей разливали, наверное, и не думаешь о хроническом недомогании?
Хрюк: Так я тебе и поверил насчет алкоголизма. (Жалобно). Все равно, водкой надо было затариваться больше.
Колдобина: Красотища кругом какая… (С затаенной надеждой). Правда, Витя?
Витёк (с неподражаемой пофигистской интонацией): Чего?
Колдобина: Может, искупаемся?
Витёк: Отвянь.
Колдобина: Что, никто не пойдет?
Хрюк: Без сугрева нельзя.
Маринка (качая головой): Одно слово – Хрюк.
Колдобина: Тогда как хотите.
Уходит купаться.
Хрюк: Колдобина, колбасу не дорезала!
Маринка: Чего вы к ней прицепились? Я дорежу.
Гера (задумчиво): А ты, Витёк, значит, не купаешься…
Витёк: Подначиваешь?
Гера: Она ж ради тебя старается. Нормальная девчонка, в течение долгих лет оказывает недвусмысленные знаки внимания. Как именинник, обязан проявить снисхождение к редкой в наше время девичьей преданности. Или сердцу не прикажешь?
Витёк: Мне Колдобина по фигу. Распустила телеса – думает, я на нее поведусь.
Гера: Ну понятно.
Маринка: Зачем тогда на пьянку пригласили?
Витёк: Под руку подвернулась. Ирка замужем, Савельева в отъез де, Чугункова в залете. Надо колбасу кому-то резать?
Маринка: Готово, горе-кавалеры.
Хрюк (потирая руки): Ну, по первой хрюкнули?
Гера: Потерпи немного, хронический. Вон Колдобина уже из воды вылезает, вытряхивая воду из ушей, словно античная богиня.
Маринка: Тьфу ты, Господи…
Хрюк: Жду.
Витёк: А мне некогда.
Лихо опрокидывает в себя полный до краев стаканчик.
Хрюк (возмущенно): Э, э, Витёк… Полегче на поворотах.
Витёк: Спокуха! Я же сегодня и проставляюсь, не забывайте.
Заполняет опустевшую емкость и подмигивает. Никто ничего не видел.
Хрюк (с досадой): Т-товарищ, называется… Если сам собрался всю водяру выжрать, нечего было зазывать.
Колдобина: Мальчики, а вот и я.
Появляется, освеженная.
Витёк (подхватывает обещающим скабрезность тоном): А вот и…
Маринка: Витёк, без пошлостей.
Витёк: Спокуха!
Хрюк (с пластмассовым стаканчиком в руке): Погнали, погнали.
Колдобина: Твое здоровье, Витя. С днем рождения!
Маринка: Желаем окончить Медицинский институт с красным дипломом.