Милевская Людмила. Продается шкаф с любовником

   А Наташа, заметив это, обиделась: как так, всем я нужна, а кобелю Мискину нет?
   И открыла сезон охоты на Мискина — на глазах у слепого от любви Кроликова.
   Маша (образно выражаясь) заметила на сестре костюм амазонки и поняла: это война! Всей красой, всеми своими формами Наташка на Мискина вдруг пошла! Устоит ли кобель?
   И вот тогда-то Мискину Маша и сказала:
   — Ты не любишь меня!
   Он (с горячностью волокиты):
   — Сумасшедше люблю!
   Она:
   — Докажи!
   Он:
   — Чем угодно готов доказать!
   После этого Мискин Маше поклялся, что устоит против Наташкиных чар, какие бы меры та ни принимала. «Пусть хоть разденется передо мной, устою!»
   Ну, что-то типа того говорил. Маша сделала вид, что поверила, и начала слегка флиртовать с Мискиным на глазах у сестры.
   Как посмотрел на это Кроликов?
   Вот быт Верховских: по вечерам брат работает — сестры дома сидят. Связанные общим бизнесом, Верховский и Замотаев с утра до ночи мотаются. Хренов тоже работает, а дуэт Кроликов — Мискин беспечен.
   Они немного работают, немного гуляют — короче, по жизни слоняются. Ближе к вечеру этот дуэт по старой привычке в дом Верховских подтягивается для новых уже развлечений. Андрея там еще нет, но зато есть сестрички. Кроликов с Мискиным точно знали: пока они ждут друзей, им не дадут скучать.
   А вот Верховский не мог знать, какие лихие сюжеты закручиваются в его собственном доме, пока они с Замотаевым бизнес свой разворачивают. Приползая усталый домой, он был рад видеть там старых друзей, да и только. На общение сил уже не хватало. Чаще всего даже спать отправлялся. А друзья оставались, не уходили.
   Тогда возникает вопрос: к кому они приходили?
   К Андрею? Или к Наташе? Или к Маше? Или сразу ко всем?
   Сразу ко всем. Однако когда Кроликов вдруг случайно заметил нежный взгляд Мискина, упавший на Машу, он насторожился. Ненаблюдательный Кроликов начал вдруг наблюдать!
   И обнаружил, что Маша стала другой. Раньше неизменно сидела возле него, с Наташкой любезничать исправно мешала, а теперь с Мискиным уединяется: то на кухню уйдут, то на балкон.
   Занервничал Кроликов, заревновал. И упустил из виду Наташу.
   А Наташа тем временем к Мискину подбиралась.
   Дома он на нее не глядел, она с другой стороны зашла:
   «случайно» на улице встретила. Разговорились.
   Мискин слову, данному Маше, разумеется, изменил. И виноватым себя не считал: Наташа сама на него глаз положила. Он всего лишь кое-как отбивался.
   Но не мог он отбиваться сильней! Не мог! Он же Мискин!
   Что же Маша? Загоревала?
   Вовсе нет: она Кроликову открыла глаза и…
   Дальше что?
   А то, зачем это все затевалось: Наташа должна быть поставлена перед фактом, что Кроликов собрался жениться на Маше. Не на день рождения Маша пекла пирог — на обручение. Ей исполнилось восемнадцать лет. Все! Невеста!
   И выйдет замуж она, некрасивая, раньше красотки сестры! И за кого? За ее жениха, качка и красавца Кроликова! Вот так-то, сеструха! Что, съела?
   Вот тут-то и увязались наконец хризантемы с информацией, полученной от Морковкиной. Не чужой приходил человек.
   Наташа не съела, она подавилась известием. Какая сидела в салоне в кресле стилиста, такая и катапультировалась прямо домой. Но цветочки кто-то успел ей подарить. Кто? Пока неважно, главное, с хризантемами к Маше она и примчалась.
   Что там было?
   Много чего. Принцессы на горошине умеют скандалы закатывать. Видимо, Золушке-Маше пришлось несладко, возможно, букетом и били ее — Хренов говорил, что лепестков на полу было много. Видимо, не выдержала Маша и сказала то, чего раньше себе не позволяла.
   Нервы у Наташи окончательно сдали, она холерик: сама не поняла, как оказался в руке пистолет. Маша не верила, что сестра выстрелит, но Наташа выстрелила. Может, сгоряча, может, случайно спустила курок — разве теперь узнаешь? Скорей всего, она и сама не знает. Когда Маша на пол упала, Наташа увидела, что натворила, перепугалась и убежала. И цветочки с собой унесла — ведь все знают, кто любит эти цветы. А лепестков на полу Наташа в ажиотаже не заметила — они-то ее и подвели.
   Далила облегченно вздохнула: «Вроде все увязалось».
   Уверенно загоняя на стоянку женского клуба свой «Форд», она тревожно подумала: "Нет, не все увязалось, Морковкина что-то темнила по поводу Кроликова…
   Нарочно намеки делала? Или действительно случайно сболтнула и испугалась?
   Ладно, время покажет. Пока ясно одно: Кроликова там еще не было. Он не позволил бы сестрам безобразно ругаться, силач Кроликов их растащил бы", — заключила Далила, входя в женский клуб.

Глава 21

   По закону подлости первой, кого Далила увидела в клубе, была Замотаева. Наташенька, как обычно, застряла в холле: любуясь собой, крутилась с расческой в руках перед огромным старинным зеркалом.
   До беседы с Лизой Далила не была готова с ней разговаривать. Она попыталась, изображая рассеянность, прошмыгнуть поскорей в зал. Однако Замотаева, сверкая фальшивой улыбкой, решительно устремилась к ней.
   "Разговора не избежать, — кисло улыбаясь в ответ, осознала Далила. — А жаль, рано еще. Могу все испортить. Надо бы отвязаться от нее, но так, чтобы не насторожить, чтобы не выглядело, будто я ее избегаю.
   Нужно что-то сказать ей. Но что?"
   Как назло (и как часто бывает в подобных случаях) на ум ничего подходящего не приходило. Наташенька выросла слишком неожиданно, незапланированно — находчивость изменила Далиле.
   А Замотаевой оставалось сделать пару шагов, она уже приоткрыла свои красивые полные губы, уже воздуха набрала для дежурных любезных приветствий.
   Что она спросит? Что скажет?
   В любом случае Далила не знала, что ей отвечать.
   Принцессы на горошине очень хитры.
   «Все пропало», — уныло решила она.
   И в этот момент какая-то добрая сила вынесла в холл Елизавету. Бойцова вылетела из зала и, увидев Далилу, радостно завопила:
   — Самсонова! Ну, наконец-то ты соизволила посетить нас!
   Замотаева благоговейно воззрилась на Елизавету (Бойцову она боготворила — или делала вид, что боготворит), та же, наконец заметив ее, приветливо бросила:
   — Натаха, салют!
   И потащила Далилу к «членшам».
   Замотаева поспешила за ними, соблюдая дистанцию, но явно прислушиваясь к беседе подруг. Далила украдкой шепнула Бойцовой:
   — Лиз, что ты хотела про Наташу мне рассказать?
   Та удивилась:
   — Это что, так срочно?
   — Кажется, да. Она явно рвется со мной говорить, а без твоей информации я не готова. От этого разговора зависит многое.
   — Что?
   — Если правильно построю беседу, то я сегодня же ее расколю, а если вспугну, она не раскроется. Видишь, она уже насторожена.
   Елизавета оглянулась на Замотаеву и шепотом констатировала:
   — Точно, глаз с нас не сводит, зараза.
   — Зачем ты оглядываешься? — прошипела Далила, незаметно толкая подругу в бок локтем. — Лизка, ты хуже ребенка.
   — Уж прости, не знала, что мы в шпионов играем, — «лягнулась» Бойцова и тут же, без всякого перехода, дружелюбно «завиляла хвостиком».
   — Далечка, — заворковала она, — не волнуйся, эта дурочка тормоз. Кроме себя, она вообще ничего не замечает. К тому же я как бы дала ей знак, что сейчас освобожусь и подойду.
   Далила сердито ответила:
   — Надеюсь, она этот знак поняла. Я не тормоз, но вряд ли смогла бы сообразить, что ты имеешь в виду.
   Так ты будешь рассказывать? — возмутилась она.
   — Буду, — выразила готовность Елизавета.
   — Только самое главное и быстро. Ей нельзя давать время подумать.
   — Значит, ты все же подозреваешь ее?
   — Хуже, я почти уверена, — призналась Далила.
   Бойцова поделилась прозрением:
   — И мне она перестала нравиться.
   — Почему вдруг?
   — Жестокая очень она. Когда я вывела ее на разговор, ну ты знаешь, как я умею, то да се.
   — Знаю, знаю, что дальше?
   — Хвастала своими победами Наташка, как последняя стерва, а я между строк читала, слава богу, ты меня научила. Ужас, как она мучила бедную Машу!
   Далила оживилась:
   — Вот-вот, давай про победы.
   — Даю. По ее рассказам, за ней увивались Кроликов, Мискин и Замотаев. Замотаев открыто, но вяло.
   — Правильно, ему было некогда. Он же с Андреем поднимал их общий бизнес.
   Елизавета продолжила:
   — А Мискин с Кроликовым к Наташке подкатывали активно, но тайком от Андрея.
   Далила вставила:
   — Он до сих пор не знает об этом. Что она говорила про Машу?
   — Наташка прямо не говорила, но из всей ее трепотни выходило, будто Маша в тот день поджидала сразу двоих: Кроликова и Мискина. Якобы она им и на фиг нужна не была, но хитростью заманила обоих…
   Бойцова остолбенела.
   — В чем дело? — раздраженно осведомилась Далила. — Почему ты молчишь?
   — Она смотрит на нас, — скосив глаза и не поворачивая головы, пропищала Елизавета.
   — Ну и что?
   — Наверняка догадалась, что мы шепчемся про нее. Это делу не повредит?
   — Вряд ли.
   — Но теперь она поймет, что я тебе доношу, и не станет со мной откровенничать.
   — Что за слова ты подбираешь, — рассердилась Далила. — «Доношу». Ты не доносишь, а помогаешь найти убийцу невинной девушки.
   — Но, после того как она увидела, что мы шепчемся, я не смогу тебе помогать. Она перестанет со мной откровенничать.
   — Она уже перестала, просто ты об этом еще не знаешь, — «успокоила» подругу Далила.
   — Почему?
   — Порой ты бываешь умилительно наивной. Как она будет с тобой откровенничать после моего похода к Морковкиной? Морковкина ничего не умеет скрывать, а Замотаева не такая дура, чтобы поверить в мои научные изыскания. Теперь она знает, что брат тайком от нее ищет убийцу Маши, а я ему помогаю.
   — Ой-ей-ей! — пропищала Бойцова.
   — Лиза, ну что еще? — рассердилась Далила.
   — Я боюсь.
   — Чего?
   — А она и меня не того? Не придушит?
   — С какой стати?
   — За предательство.
   — За кого ты ее принимаешь?
   — Она же вампир.
   Далила рассмеялась:
   — Прекрати. Ты умная образованная женщина, а иной раз хуже ребенка. В этом зале вампиров полно, и никто тебя не придушил.
   — Все всегда случается в первый раз, — посетовала Елизавета. — А кровь пить все «членши» умеют.
   Далила заверила:
   — Не волнуйся, по этой части ты их превзошла.
   К тому же Замотаева не душит, а из пистолета стреляет.
   Что дальше? Надеюсь, это не вся информация? В противном случае твой рейтинг в моих глазах упадет.
   Бойцова деловито заверила:
   — Информации много, но времени мало. Ты же просила о самом главном. Вот сама и говори, что еще тебя интересует?
   — Пистолет. Морковкина говорила, что Наташа с компанией ездила за город и там они вроде палили во что придется.
   — Палили они не во все, а в старое, засохшее дерево, причем в одно. В дуб, кажется.
   Далила подалась вперед:
   — В какой еще дуб? Где он растет?
   Елизавета, осознавая важность момента, с гордостью возвестила:
   — Их компашка отправлялась на дачу Морковкиной…
   — Почему к Морковкиной? — перебила подругу Далила. — Ты не путаешь? У Верховских своя дача была.
   — У Верховских дача в элитном месте. Там всегда народу полно. А у Морковкиной дача в глухой деревушке. Там три калеки живут. А за дачей густой лесок.
   В тех местах охотничьи угодья, поэтому никто не обращал внимания на пальбу кучки подростков. Да и некому обращать.
   У Далилы загорелись глаза.
   — Ты сама не знаешь, как мне сейчас помогла, — прошептала она на ухо Елизавете.
   Та отшатнулась:
   — Ты что делаешь? Наташка увидит.
   — Этого я и хочу. Пусть видит теперь, пусть гадает, пускай испугается. Более того, я сейчас ухожу, а ты с ней побеседуй.
   — О чем?
   — На любую нейтральную тему, хоть о погоде, а затем вдруг скажи, что я отыскала убийцу ее сестры.
   А сама пристально за ней наблюдай. Ничего не упусти. Расскажешь потом, как она реагировала.
   — А ты-то куда?
   — Искать старый дуб.
   — На ночь глядя? — поразилась Бойцова.
   — А я с фонарем, — улетая, сообщила Далила, но, вспомнив, она вернулась к подруге:
   — Чуть не забыла, Верховский по моей просьбе скрывал от сестры, что мы с ним ведем расследование. Не хотелось бы его подставлять. Он может обидеться. Надо бы Наташеньку разубедить.
   Елизавета немедленно постановила:
   — Разубедим.
   — А что ты скажешь Наташе?
   — А то и скажу, что ты лечишь Верховского. Но лечение не будет успешным, если убийца останется безнаказанным.
   Далила похвалила подругу:
   — Дельная мысль. И еще можешь добавить, что я ас в расследовании старых и запутанных дел.
   — Так уж и ас, — усомнилась Бойцова. — Раскрыла какие-то два дела и нос уже задрала.
   — Черт возьми, — возмутилась Далила. — Ты хоть раз в жизни, ради разнообразия, можешь меня похвалить?
   Елизавета кивнула:
   — Для того чтобы Наташку позлить, могу. Так и быть, скажу Замотавевой: Самсонова у нас ас.
   — Тогда добавь еще (знаю, ты щедрая), что у меня есть доказательства.
   — А у тебя они есть? — прошептала Бойцова, округляя глаза.
   Далила заверила:
   — Скоро будут. Не выковыривали же они пули из этого дуба.
   — Конечно, пули там, ну и что?
   — А то, что пистолетик-убийца, похоже, был ее, Наташин «ТТ».
   — Почему ты так думаешь? — поразилась Елизавета.
   — Суди, сама. Машу убили из «ТТ», на котором мокрухи немерено, как любят бакланить братки. А Наташа подобрала пистолет как раз такого братка.
   Бойцова охнула:
   — И прятала его дома до самой смерти сестры?
   — Ну, ты особо не шуми, — бросив опасливый взгляд в сторону Замотаевой, попросила Далила. — Не хотелось бы ее слишком пугать. Принцессы на горошине и без того нервные.
   Елизавета взволнованно осведомилась:
   — Но если Замотаева на такое способна, зачем я буду ее дразнить? Кстати, — испугалась она, — а ты не боишься в темноте по темечку получить? С кем ты за .город поедешь?
   — Не волнуйся, с братом Наташи поеду, с Андреем Верховским, — успокоила подругу Далила.
   Бойцову ответ впечатлил:
   — Да, он сильный мужик.
   «Где логика? — мысленно удивилась Далила. — Ведь Маша была застрелена. Если Замотаева решилась выстрелить в слабую сестру, что ей помешает выстрелить в сильного брата? И уж тем более в чужую, меня!»
   Однако вслух она произнесла:
   — Ладно, Лизенок, я побегу, а ты на всякий случай придержи здесь Замотаеву, раз уж сама мне эту страшную мысль подала, что Наташенька так опасна.
   — Будь спокойна, уж я ее до смерти уболтаю, — заверила Елизавета.
   — Смотри, не перестарайся, — полушутливо-полусерьезно предупредила Далила.

Глава 22

   Далила позвонила Верховскому, не выходя из клуба, прямо из холла.
   После короткого приветствия вежливо поинтересовалась:
   — Как ваше самочувствие?
   Ожидала услышать в ответ обычное: «Да вот, бессонница одолевает».
   Однако Верховский ее удивил, возвестив со смущением и удивлением:
   — Представляете, сегодня днем заснул за рулем и целых четыре часа проспал как убитый.
   Она ужаснулась:
   — Надеюсь, катастрофы удалось избежать!
   — С чего вдруг? — изумился Верховский.
   — Неужели не удалось?! — испугалась Далила.
   — Удалось! То есть не удалось! То есть… Тьфу! — раздраженно сплюнул Верховский и извинился:
   — Простите, хотел вас быстрей успокоить и запутался. Короче, не было никакой катастрофы. Да и с чего бы она была?
   — Как с чего? — поразилась Далила. — С того, что вы за рулем заснули. Это ли вам не причина? Или вы уже научились водить машину во сне?
   Он рассмеялся:
   — Да нет, машина стояла, я не ехал, просто сидел.
   Пашку Замотаева поджидал, мужа моей Наташки. Мы в бизнесе вроде совсем разошлись, но вот приехал, и общие дела как-то сами собой нашлись. Как сестрица любит шутить, мы с Замотаевым по делам замотались.
   Он отправился на переговоры, а я остался в машине и задремал.
   Далила продолжила:
   — А переговоры длились четыре часа.
   — Нет, — рассмеялся Верховский. — Если бы. Павел вышел из офиса, увидел, что я крепко сплю, и глазам своим не поверил. Так, потрясенный, и потопал ловить такси.
   — Не решился вас разбудить? — удивилась Далила, подумав: «Как трогательно. Настоящая дружба, мужская».
   Голос Верховского потеплел:
   — Да, Пашка такой. Он добрый. Наташа сама еще не поняла, как ей повезло, когда она вышла замуж за Павла. Если Пашка меня не решился будить, представляю, как он носится с ней, капризулей.
   Далила вернула его к прежней теме.
   — И что же дальше-то с вами было? — спросила она. — Заснули, и как вам спалось? Видели сны?
   — Нет, спал как убитый. А когда проснулся и посмотрел на часы, волосы встали дыбом. Четыре часа!
   Бросился Пашке звонить, а он смеется: «Что же выходит?! Ты вот только что глаза продрал? Ну, ты здоров, брат, спать! А нам, как последним лохам, впариваешь: бессонница да бессонница. Как же, так я теперь и поверил!» Честное слово, мне перед Пашкой было даже неловко. Будто и в самом деле я притворялся.
   Далила его успокоила:
   — Не вы один, многие великие люди попадали в такое же положение. Годы, столетия проходят, а ничего не меняется. Еще кто-то из классиков, кажется Нушич, по этому поводу сокрушался: «Стоит пожаловаться на бессонницу, как обязательно найдется свидетель, слышавший ваш громкий храп среди ночи».
   Так что сомнения окружающих в таких случаях абсолютно нормальны.
   — Пашка добряк, — рассмеялся Верховский, — на самом деле он все понимает, просто подтрунивает по-дружески. Но почему я вдруг так отрубился?
   Далила порадовалась:
   — Выздоравливаете. Раньше вы совсем плохи были: необходимое добирали мелкими порциями в течение дня, а теперь, раз проспали целых четыре часа, значит, дело пошло на поправку. Я рада за вас, я вас поздравляю.
   — За поздравления вам, конечно, спасибо, а вот что я ночью теперь буду делать?
   — Думаете, ночью вам не удастся заснуть? — скрывая оживление, спросила Далила.
   — Думаю? Да я абсолютно уверен! Ночь на носу, а я на подъеме. Свеж и бодр, как никогда. И не знаю, куда девать этот переизбыток. Ночи для меня настоящие пытки. Придумать не могу, чем бы себя занять.
   Телевизор и книжки уже надоели.
   Далила пошутила:
   — Одно вам осталось, даже два: казино и ночной клуб.
   — Вот чего терпеть не могу, так это ночных клубов, — признался Верховский. — Вот где бездарная суета. А в казино еще хуже. Халявы я категорически не признаю. Деньги тогда ладонь греют, когда их своим трудом заработаешь. Я на деньги смотрю, как на мерило своих способностей, возможностей, сил. С помощью денег я узнаю, чего стою. Не более.
   — Мне симпатична ваша позиция, — искренне призналась Далила, — хотя я иногда своим пациентам прописываю и такую вот суету: казино, ночной клуб.
   В разумных дозах полезно все, даже яд, — рассмеялась она и неожиданно предложила:
   — Не хотите совершить со мной загородную прогулку?
   Он откликнулся мгновенно и очень охотно:
   — Когда? Хорошо бы прямо сейчас.
   — Да, прямо сейчас я и предлагаю.
   — С преогромнейшим удовольствием, — радостно воскликнул Верховский и некстати добавил:
   — С вами хоть на край света.
   Его игривые нотки Далиле совсем не понравились.
   Чтобы не вдохновлять его без нужды, она сдержанно пояснила:
   — Это будет сугубо деловая прогулка.
   Он тотчас взял нужный тон:
   — Вы что-то нашли по нашему делу?
   — Да, наше дело сильно продвинулось, — подтвердила Далила, испытывая благодарность к Верховскому за чуткость и сообразительность.
   Она поняла, он из тех редких людей, которым не приходится долго в подробностях объяснять, как надо себя вести и что вообще происходит.
   "Ловит все на лету, — мысленно похвалила его она и вдруг отметила:
   — Совсем как друг его, Хренов".
   Пауза, видимо, затянулась, потому что Верховский спросил:
   — Алло! Вы где? Я вас не обидел?
   Далила откликнулась:
   — Нет-нет, простите, задумалась.
   Он деловито спросил:
   — Мы за город поедем на разных машинах?
   — Нет, не стоит, — сказала она.
   Верховский немедленно предложил:
   — Тогда на моей лучше ехать. У меня внедорожник.
   — Хорошо, — согласилась Далила. — Прямо сейчас и отправляйтесь в мой двор. Я тоже туда, поставлю свой «фордик» в гараж, и мы сразу поедем.
   Укладывая трубку в карман, она удивленно отметила: «Странно, он даже не поинтересовался, куда мы поедем».
   Однако он поинтересовался чуть позже, когда они встретились.
   — Куда едем? — браво воскликнул Верховский, выходя из своего добротного джипа. — Я на всякий случай прихватил бутерброды и чай в термосе, мало ли что.
   Обойдя автомобиль, он галантно распахнул перед Далилой переднюю дверцу и, не услышав ответа, еще раз спросил:
   — Так куда путешествуем?
   Из осторожности она не стала распространяться на улице.
   — Как только тронемся, все расскажу, — произнесла Далила, ступая на подножку.
   Верховский, поддерживая ее под локоть, пытался помочь, но только мешал. Благодаря его усердию Далила неловко поставила ногу, зацепилась за коврик каблуком сапога и не села, а рухнула в кресло самым неэлегантным образом.
   Свою ошибку он понял мгновенно, виновато воскликнув:
   — Простите, хотел как лучше, а получилось как всегда, когда хочу понравиться очень красивой даме.
   Теперь вы, наверное, будете думать: «Вот же увалень, этот Верховский».
   Далила рассмеялась:
   — Ни в коем случае. Я при первом знакомстве отметила изысканность ваших манер, что в наше время встречается редко.
   И он рассмеялся:
   — Огромное вам спасибо, вы настоящий психолог. Будем считать, что помощь пришла очень вовремя. Я был в трех шагах от отчаяния.
   — Вы не правильно поняли, — морща нос, возразила Далила. — Это вовсе не комплимент из сострадания к вашей неловкости.
   Он вдруг очень серьезно спросил:
   — А что это?
   — Просто ход моих мыслей, — смутилась она. — Ви же пытались их угадать, вот я тайны и открываю ради экономии вашего времени.
   Верховский, весьма артистично закатывая глаза, воскликнул:
   — О-о! Мое время действительно нуждается в экономии! Особенно ближе к ночи!
   Он поклонился Далиле, бережно, но уверенно взял ее руку, лежащую поверх сумочки, и, сказав:
   — После ваших похвал я просто обязан… — слегка тронул ее узкую кисть своими губами.
   — Лишь после этого Верховский закрыл дверцу и, стремительно обойдя джип, вернулся за руль.
   Пока они выезжали со двора на Таврическую, Далила, поразмыслив, решила, что ее комплимент действительно выглядел каким-то дежурным. Да и последующие пояснения не казались убедительными.
   — Если честно, я на самом деле была приятно удивлена, когда обнаружила в вас превосходно воспитанного человека, — призналась она. — К сожалению, чаще встречаешь в людях показушность, манерность, а вот истинное воспитание — редкость.
   Верховский смущенно спросил:
   — Тогда можно узнать, о чем идет речь?
   Далила собралась ответить, но ой, словно испугавшись чего-то, ее перебил:
   — После такой высокой оценки начинаешь бояться собственного несовершенства.
   Она пояснила:
   — Я об искренности, об адекватности слов, деклараций и истинных помыслов. Вы просты в общении, не произносите умных речей, не стараетесь выглядеть аристократично, но чутко улавливаете настроение собеседника. С вами легко любому, потому что каждый рядом с вами ощущает ваше к нему уважение.
   — Правильно, а как же иначе? — удивился Верховский. — Я не разговариваю с теми, кого не уважаю.
   Далила вздохнула:
   — Ах, зачастую умные и с виду интеллигентные люди в беседе увлечены только собой, и плевать им на собеседника. Из-под тонкого лака манер ясно проглядывает их грубость, невежественность. Меня всегда удивляла такая странная вещь: почему-то чаще всего стараются выглядеть особо интеллигентно именно те люди, которые обожают себя и презирают ближнего.
   — Уж вы-то знаете, почему так происходит, — заметил Верховский.
   — Вы серьезно так думаете? — удивилась Далила.
   — Да, вы же психолог.
   — Как психолог, я констатирую факт, объяснить его должны философы и специалисты по этике. Лично я перед такими людьми ощущаю бессилие. Как ученый, я их понимаю, а как человек — нет. Они для меня нечто темное.
   — А мне кажется, что вы насквозь видите всех людей, а не только меня.
   — Ах вот почему вы так естественны, — рассмеялась Далила. — Оказывается, вы всего лишь решили, что бесполезно скрывать недостатки.
   — Недостатки? Нет уж, простите, вы сами меня убедили, что я сплошное достоинство! — с шутливой обидой воскликнул Верховский.
   Далила в ответ погрозила пальцем:
   — Позвольте-позвольте, крылья ангела не я раздаю, по этим вопросам к всевышнему.
   Он разочарованно констатировал:
   — Значит, я не ошибся, вы всего лишь сделали мне комплимент.
   Уловив в его разочаровании искренность, она с полной серьезностью возразила:
   — Нет, я сказала вам то, что думаю. Общаясь, вы в первую очередь помните о собеседнике, а уж потом о себе. Именно это я и называю воспитанием, все остальное — бутафория. И давайте на этом поставим точку. Не хотелось бы утонуть во взаимных комплиментах.
   Ее просьба прозвучала резковато, но Верховский не обиделся.
   — Согласен, — сказал он и спохватился:
   — А куда мы едем?
   Далила лаконично поведала:
   — На дачу к Морковкиной.
   Верховский не выразил удивления, словно ему все равно куда ехать: на дачу так на дачу, к Морковкиной так к Морковкиной.