Модиньяни Ева. Джулия. Сияние жизни

   – Знаешь новость про Леклерков? – перешла она на другую тему.
   – Фурнье успел доложить мне вчера вечером. Прошу. – Франко распахнул перед ней дверцу машины. – Кругосветного путешествия не обещаю, но доставлю, куда скажешь. Ты едешь к дочери?
   – Нет, думаю, там я не нужна. Теа помирилась со своим нищим графом, у них настоящая идиллия.
   – Тебя это не радует?
   – Раньше я злилась на Теа, пыталась их разлучить. Теперь смирилась. Знаешь, я стала верить, что они подходят друг другу. Меряя по себе, хотела для дочери чего-то более интересного и значительного, но Теа – дочь своего отца. Вот увидишь, она еще станет врачом для полного сходства.
   – Куда же ты в таком случае поедешь? – поинтересовался Франко.
   – А какие у тебя будут предложения?
   – Комфортабельная вилла на озере Комо тебя устроит? – спросил Франко. – В городе перед Рождеством с ума можно сойти, а там тишина и покой.
   Тень злорадства мелькнула в глазах Марты.
   – Джулия де Бласко зря надеется, что ты не оправишься после такого удара, я права? Рана понемногу затягивается?
   Франко предпочел отмолчаться, хотя и отметил про себя, что Марта попала в точку.
   – Знаешь, вилла на озере – идеальное место для того, чтобы вновь обрести душевное равновесие, а такая женщина, как ты, любому способна вернуть вкус к жизни.
   – Ты меня переоцениваешь, – засмеялась довольная комплиментом Марта. – В мои пятьдесят лет это нелегкая задача.
   – Ты изменилась, – внимательно посмотрев на нее, сказал Франко. – Я тебя не узнаю.
   – Просто я устала бороться со всем миром. Интриги, сплетни, одни и те же лица – все надоело. Представь, я даже сообщила своему американскому адвокату, что отказываюсь от претензий на наследство покойного Джеймса. Одним словом, я складываю оружие. Все, с меня хватит.
   – Тогда я тем более буду рад, если ты примешь мое предложение жить вместе.
   – Я ожидала приглашения на ужин, а не на совместную жизнь, – с искренним удивлением сказала Марта.
   – Я тебя не тороплю, подумай.
   – И когда я должна дать ответ? Завтра?
   – Можешь и через двадцать лет.
   Марта посмотрела на него серьезным внимательным взглядом, и Франко прочел в нем материнское сочувствие, в котором сейчас очень нуждался. Эта женщина сама устала от жизненных бурь и мечтает найти тихую гавань, поэтому сможет дать ему то, что не в состоянии была дать мечущаяся Джулия: душевный покой, поддержку и мудрое понимание. Что же касается любви, он не сомневался, что и в свои пятьдесят Марта по-прежнему хороша в постели, и разговоры о возрасте – чистое кокетство.

Глава 72

   – Нет никакого повода для беспокойства, синьора де Бласко, – с ободряющей улыбкой сказал гинеколог, и Джулия почувствовала, как у нее отлегло от сердца: доктору Джакомо Морелли она доверяла безоговорочно. – Шейка матки закрыта, – продолжал врач, осматривая ее в гинекологическом кресле, – опасности выкидыша в данную минуту не существует.
   – Почему же тогда у меня было кровотечение?
   – Все показатели в норме, ваш будущий ребенок развивается как ему и положено.
   – Вы не ответили на мой вопрос, доктор, – не отставала от него Джулия. – Откуда взялась эта кровь?
   – Такая незначительная потеря крови может иногда возникнуть от трения плаценты о стенки матки, это не опасно.
   Джакомо Морелли был учеником знаменитого профессора Брандани, и в клинике к нему относились с большим уважением, как к высоко профессиональному специалисту. Его мнение считалось неоспоримым.
   – Я была у вас несколько часов назад, и вы сказали, что все в порядке, – никак не могла успокоиться Джулия. – Почему же все-таки это случилось?
   – Я сейчас не готов дать вам абсолютно исчерпывающий ответ, – спокойно продолжал отвечать на ее вопросы врач. – Причин может быть много, и одна из них – стресс, например.
   – Доктор, я уже люблю этого ребенка и не хочу потерять! Если ради его жизни надо оставшиеся шесть месяцев пролежать в постели, я пролежу, мне не впервой.
   – В этом нет сейчас необходимости, – заверил ее Морелли. – Да и вообще, я очень скептически отношусь к такому методу сохранения беременности. Выкидыши случаются даже у женщин, которые лежат пластом, перебороть природу редко удается. Беременность – естественное состояние для женщины, поэтому будущая мать должна вести естественный для нее образ жизни. Переутомляться, конечно, не следует, но можно и нужно выходить из дома, двигаться, заниматься привычной работой и даже выезжать на природу. Живите той жизнью, к какой вы привыкли. Пока я оставлю вас под наблюдением в клинике на двое суток, и если в течение сорока восьми часов не произойдет ничего угрожающего, то можете возвращаться домой хоть на метро.
   Обрадованная, Джулия сделала резкое движение, собираясь спуститься с кресла, но врач удержал ее.
   – Я же сказал вам, что надо провести в покое два дня, – укоризненно покачал головой Морелли, – так что наберитесь терпения. Два дня – это не шесть месяцев. Сейчас придет санитар и отвезет вас в палату на каталке. Вас уже ждут в отделении профессора Корсини.
   – А сам он где? – невольно вырвалось у Джулии.
   – Стоит за дверью. Вместе с дамой, которая вас привезла.
   Когда Джулию выкатили в коридор, Гермес бросился к Морелли.
   – Ну что? – взволнованно спросил он.
   – Ничего страшного, – заверил коллегу гинеколог. – Болей у нее нет, кровотечение остановилось. Пусть на всякий случай полежит пару дней, и забирайте ее домой. Думаю, все будет хорошо.
   – Ну, поехали, дорогая, – непринужденно, точно они и не ссорились, сказал Гермес и нежно взял Джулию за руку.
   – Не так я хотела встретиться с тобой, – шепотом, чтобы не услышала Заира, сказала Джулия.
   Гермес посмотрел на нее с такой любовью, что Заира, перехватив этот взгляд, вдруг заторопилась:
   – Не буду вам мешать, тем более что дел у меня невпроворот.
   – Спасибо тебе, Заира. Если бы ты не привезла меня сюда, все могло бы кончиться гораздо хуже, – улыбнулась ей Джулия.
   Заира наклонилась к каталке, и они расцеловались.
   – К вечеру у тебя будет все необходимое, начиная от косметики и кончая шелковыми рубашками и халатом, – порадовала подругу хозяйка дома моделей. – Обещаю, ты будешь здесь самой элегантной и ухоженной, первой красавицей среди пациенток клиники. – И, послав на прощание Гермесу воздушный поцелуй, Заира исчезла.
   – Неизлечимый случай, – заметил он со смехом и покачал головой.
   Санитар вкатил каталку в лифт и нажал кнопку восьмого этажа. Гермес просматривал медицинскую карту Джулии, переданную ему гинекологом.
   – В принципе, ты должна лежать не у меня, а в отделении гинекологии, но для меня сделали исключение. Просьба главного – закон для подчиненных. – И он рассмеялся.
   В палате на столике стояли великолепные алые розы. Сестра помогла Джулии перебраться с каталки на кровать. Когда она вышла, Гермес взял стул и сел рядом.
   – Ты прямо как добрый самаритянин, все для меня сделал, – с иронией сказала Джулия.
   – Я не добрый самаритянин, а твой мужчина и отец этого малыша, – горячо возразил Гермес и положил руку ей на живот.
   – В Нью-Йорке ты говорил другое.
   – В Нью-Йорке я был ослеплен ревностью.
   – А та женщина в твоей постели – тоже из-за ревности?
   – Я пытался с ее помощью освободиться от своих подозрений, страха, чувства унижения, наконец. Но из этого ничего не вышло. – Гермес пересел на край кровати и крепко обнял Джулию.
   – Вот мы и опять вместе, – облегченно вздохнула она.
   – А разве мы расставались? – спросил он, покрывая ее лицо поцелуями.
   Он всегда знал, что не может без нее жить. Джулия была всем – его прошлым, настоящим и будущим. В молодости он связывал с ней свои надежды; ее прекрасный образ вдохновлял на учебу, на работу, заставлял преодолевать трудности ради поставленной цели – стать хорошим врачом. В зрелости она подарила ему счастье настоящей любви. Теперь она дарит ему новое счастье – счастье быть отцом. Да, Джулия была всем для него, она была его жизнью.
   – Что бы ни случилось, – прошептал Гермес, – мы никогда не расстанемся. Теперь никто и ничто не сможет нас разлучить. Ты навсегда в моем сердце, – добавил он, прикладывая руку к груди, словно бы для того, чтобы подтвердить свои слова.
   – А ты в моем, – улыбнулась ему Джулия.
   – Мы вели себя как дети, но такое больше не повторится. Я люблю тебя, Джулия.
   В это время раздался стук в дверь, и Гермес сказал:
   – Войдите!
   Вошел посыльный, неся перед собой гору разноцветных коробок и коробочек. Он вопросительно посмотрел на Джулию, не зная, куда все это положить, и Джулия указала ему на диванчик под окном.
   – Это от маркизы Манодори, – сказал он, аккуратно складывая коробки.
   – Передайте ей мою благодарность, – попросила Джулия.
   Когда дверь за посыльным закрылась, Джулия рассмеялась.
   – Заира в своем репертуаре, прямо целое приданое мне прислала. Давай посмотрим, – вдруг совсем по-детски попросила она.
   Заира, как и обещала, прислала все необходимое: ночную рубашку, халат, тапочки, кремы, духи и лосьон для лица. Все, конечно, очень дорогое и высшего качества. В одной из коробок лежала открытка с надписью: «С Рождеством тебя, Гермеса и вашего чудесного малыша».
   Джулия в эту минуту чувствовала себя счастливой: Гермес был рядом, «чудесный малыш» с каждым днем становился ей все дороже, ее переполняла любовь. Не безумная сжигающая страсть, которая быстро вспыхивает и так же быстро гаснет, а ровное глубокое чувство, способное согревать ее всю оставшуюся жизнь.

Глава 73

   Было чудесное майское утро. Сад дома на улице Тьеполо благоухал свежими весенними ароматами, яркое солнце пронизывало молодую листву деревьев. Джулия в свободном ярко-розовом платье сидела в плетеном кресле под цветущей глицинией и работала над последней главой своего нового романа.
   Ее пальцы быстро и уверенно бегали по клавиатуре пишущей машинки. Удивительно, но сюжет складывался как бы сам собой, и каждый день, заканчивая очередную главу, Джулия уже знала, о чем пойдет речь завтра. Ни одна книга не давалась ей так легко, как эта, и она невольно сравнивала ее рождение с рождением своего ребенка, носить которого ей тоже было легко, потому что эта ноша ее радовала. Они с Гермесом уже знали, что у них родится девочка, и ждали ее с нетерпением. Когда малышка шевелилась, Джулия клала руку на живот и улыбалась: ей нравилось, что она такая непоседливая.
   Теперь Гермес и Джулия жили вместе. После того, как Джулия вернулась из больницы, оправившись от своего внезапного кровотечения, Гермес сразу же переехал на улицу Тьеполо.
   До родов оставалось несколько дней, по расчетам Джулии, не меньше шести. Когда она последний раз была у доктора Морелли, тот заверил ее, что место в отделении акушерства и гинекологии для нее уже приготовлено. Книга и дочь должны были появиться на свет одновременно, но Джулия очень надеялась, что успеет поставить точку в своем романе до того, как ее увезут в клинику. Если сегодня она допишет главу, то у нее еще останется целых пять дней, чтобы перечитать написанное.
   Джулия так увлеклась своими расчетами, что не услышала шагов Джорджо, который, подойдя сзади, положил ей руку на затылок.
   – Ты меня когда-нибудь на тот свет отправишь, – вздрогнув от неожиданности, сказала она. – Появляешься точно из-под земли.
   Джорджо, жуя хлеб с вареньем, лишь улыбнулся. Улыбка у него так и осталась детской, хотя ему уже исполнилось шестнадцать.
   – Как идут дела? – спросил он.
   – Кончаю роман.
   – Я имел в виду живот, а не роман.
   – И живот и роман растут у меня синхронно, поэтому, скорее всего, я разрожусь двойней, – пошутила она и внимательно посмотрела на сына. – А как твои дела?
   – Со следующей недели пойдут контрольные, так что я сейчас все повторяю. Мне надо закончить год без хвостов, чтобы лето было свободным. Я тебе не говорил еще, что Теа и Марчелло приглашают меня к себе на летние каникулы? Им нужна лишняя пара рук, а мне нужна «Фонтекьяра». Если бы ты знала, какое это чудо – лошади!
   – В «Фонтекьяре» ты пройдешь отличную жизненную школу, – вспомнив Гортензию и ее жеребца, сказала Джулия.
   – Вот поэтому я и стараюсь, чтобы у меня не было переэкзаменовки на осень. В «Фонтекьяре» мне будет не до книг.
   Джулия смотрела на Джорджо с радостным чувством. Его словно подменили. Куда делись озлобленность, неуверенность в себе, равнодушие к учебе? Перед ней стоял серьезный, разумный юноша, и этот юноша был ее сыном.
   – В конце концов, если даже будет одна переэкзаменовка в июне, тоже ничего страшного, – решила она подбодрить сына.
   – Нет, мне это не нужно! Кстати, мам, может, поговоришь с учительницей по литературе? Ты ведь умеешь, я знаю. Зачем тогда нужна мать-писательница, если она не способна помочь родному сыну? – Его глаза искрились смехом.
   – А о чем с ней надо говорить? – поинтересовалась Джулия.
   – Чтобы она не лютовала. Еще лучше, чтобы она намекнула тебе, какого примерно характера будут вопросы.
   – Я попробую, – не очень уверенно пообещала Джулия.
   – Я всегда знал, что на тебя можно положиться. Спасибо, мамочка, ты настоящий друг! Все, пошел зубрить дальше, пока.
   Он наклонился, чтобы поцеловать мать, и в эту же самую секунду Джулия почувствовала пронизывающую боль в нижней части живота. У нее даже дыхание перехватило. Боль, неожиданно возникнув, тут же прошла, и Джулия, даже не сообразив толком, что случилось, поцеловала сына и вернулась к работе. Через несколько минут боль повторилась и продолжалась дольше, чем в первый раз.
   «Неужели начались схватки?» – промелькнуло у нее в голове.
   Она вспомнила, что, когда рожала Джорджо, все начиналось именно так. Боль снова отступила, и Джулия решила не паниковать и продолжать работу. В конце концов, может, это еще и не схватки. Не стоит торопиться в клинику раньше времени.
   Ее пальцы с еще большей поспешностью забегали по клавиатуре старой «Валентины», и она успела напечатать почти полстраницы, прежде чем новый приступ заставил ее вцепиться руками в подлокотники плетеного кресла. На этот раз боль продолжалась еще дольше и была такой же острой, как в первый раз.
   – Хватит себя обманывать, – сказала она вслух. – Чему быть, того не миновать. – И, невольно улыбнувшись, подумала без тени досады, что, будь у девочки побольше терпения, она успела бы закончить роман.
   Осторожно поднявшись, Джулия вошла в дом и окликнула Амбру.
   – Ты не дашь мне чаю и кусок хлеба с вареньем, как Джорджо?
   – Не рановато для второго завтрака? – удивленно спросила домоправительница.
   – В порядке исключения, – смутившись, попросила Джулия и направилась в кабинет звонить доктору Морелли.
   – К сожалению, доктора Морелли сегодня не будет, – ответила медсестра. – Вы могли бы подождать до завтра, синьора де Бласко?
   – Я – да, но мой ребенок больше ждать не хочет, – с трудом выговаривая слова из-за нового приступа боли, сказала Джулия.
   – Немедленно приезжайте в клинику, вас примет дежурный врач, а я пока попытаюсь разыскать доктора Морелли.
   Джулия отправилась на кухню и выпила глоток чаю.
   – Мои вещи собраны? – спокойно спросила она Амбру.
   – Какие вещи? – еще ни о чем не догадываясь, удивилась Амбра.
   – Тебе придется проводить меня в клинику.
   – Началось? – сообразив наконец, в чем дело, всполошилась Амбра.
   – Кажется, да.
   – Тогда поехали, чего же ты ждешь?
   – Жалко оставлять бутерброд, ну да ладно, в другой раз съем.
 
   Джулию поместили в предродовую палату. Медсестре удалось разыскать доктора Морелли. Он внимательно осмотрел Джулию, прослушал сердцебиение ребенка и заверил, что все идет как надо.
   Джулия дышала часто и коротко, как учили ее на занятиях для будущих мам. Подошел Гермес и тихо спросил:
   – Как ты?
   – Спасибо, плохо, – с присущим ей чувством юмора ответила Джулия, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от боли.
   Промежутки между схватками становились все короче, ей казалось, что ее разрывают на части, со лба ручьями тек пот.
   – Сожми покрепче мою руку, – посоветовал Гермес.
   Он был в белом халате; медсестра, стоя позади него, завязывала тесемки его марлевой маски.
   – Я рожаю, Гермес! Если вы не отвезете меня сейчас же в родовую, это случится прямо здесь.
   Гермес вопросительно посмотрел на Морелли, и тот, согласно кивнув, сделал знак санитарам.
   – Отправляемся рожать вашу девочку, – бодро сказал он.
   – Мне страшно, – сжимая руку Гермеса, простонала Джулия.
   – Не бойся, все идет нормально, – успокоил он. – К тому же ты однажды уже прошла через это, чего тебе бояться?
   – Это было так давно, что я успела забыть.
   Когда Джулию привезли в родовую палату, уже наступил вечер. Ее уложили на высокий стол, поставили ноги на специальные упоры. Гермес и Морелли не отходили от нее, подбадривая и давая советы. На Джулию вдруг снизошло странное состояние. Она не испытывала страха, не чувствовала боли: все ее мысли были в эту минуту обращены к девочке, которая должна была вот-вот появиться на свет.
   – Показалась головка, – сообщил Морелли. – Тужтесь, дорогая, тужтесь изо всех сил!
   Джулия собрала последние силы, сжала зубы и натужилась.
   – Головка вышла, – сообщил ей Гермес и промокнул пот у нее на лбу стерильной салфеткой.
   Накатилась новая схватка, и Джулия, дождавшись пика боли, снова натужилась, стараясь вытолкнуть из себя дитя.
   И вдруг ей стало легко, и через секунду раздался пронзительный детский плач.
   – Вот и родилась наша дочка, – сказал Гермес, поднимая новорожденную, чтобы Джулия могла ее увидеть. – Посмотри, какая она красавица!
   Морелли занялся Джулией, а две медсестры обмывали малышку, которая кричала во все горло.
   – Как ты себя чувствуешь? – с нежностью спросил Гермес.
   – Устала, – слабо улыбнувшись, шепнула Джулия одними губами, – но очень счастлива.
   Сестра положила рядом с ней малышку со смешно торчащими во все стороны темными волосами.
   – Ты еще не сказала мне, как ее назовешь, – сияя от счастья, сказал Гермес.
   – Если ты не против, я хотела бы назвать ее Кармен, в честь моей матери.
   – Прекрасно, назовем ее Кармен, – сразу же согласился Гермес, целуя поочередно обеих – мать и дочь.
   Джулия, прижав к груди Кармен, плыла по сверкающему морю, оставляя позади все свои муки и горести. Да она про них уже и не помнила, убаюканная теплыми ласковыми волнами. Словно заново родившись, она не могла наглядеться на незнакомый прекрасный мир, над которым разливалось сияние жизни.