Страница:
Ингибитор сдох с коротким электронным писком.
Преодолевая боль, я замычал сквозь стиснутые зубы.
И потянулся рукой к шее. Потом стал по одной отгибать все еще цеплявшиеся за кожу лапки-проволоки. Начиналась реакция. Отходняк. По рукам и ногам побежали тупые колючки. Боль от ран, распространяясь по телу, перешла в онемение.
Заканчивая свою тонкую, как у сапера, работу, я обратился к Вонгсават:
– Выйди из купола и позови сюда Тони Леманако.
– Кого?
– Сержанта, который вытаскивал нас вчера вечером.
Я больше не видел никакой пользы от сдерживания собственных эмоций. Но подсознание держалось иного мнения. Система Посланника действовала, как и раньше. Пускай колоссальный пресс от крика агонизировавшего Сутъяди сдавливал мозг и рушил нервные окончания – предел моего нечеловеческого терпения не наступал.
– Леманако. Найдешь его вблизи разделочного стола. Скажи, что я хочу с ним поговорить. Нет, стой… Лучше не так. Скажи, что он мне нужен. Срочно, прямо сейчас. Он придет.
Вонгсават посмотрела на полог, закрывавший входной проем. Плотная ткань не могла заглушить диких криков.
– Выйти туда… – проговорила она.
– Да. Туда, как это ни печально.
Наконец я снял с себя ингибитора. Явных повреждений корпуса заметно не было. Тем не менее паук не подавал ни одного признака жизни. Его ножки застыли, нелепо согнутые в последней конвульсии.
Пилот неуверенно встала на ноги.
– Хорошо. Я иду.
– Вонгсават…
– Что?
– Веди себя естественно, – посоветовал я, взвешивая на руке металлический трупик. – И старайся ни на что не реагировать.
Оказалось, я улыбался. Секунду Вонгсават смотрела на меня. Потом вышла. В помещение ворвались громкие крики Сутъяди, и полог снова опустился на место.
Мое внимание привлекли наклейки с болеутоляющим.
Леманако явился без промедления. Нырнув под полог, он вошел в купол впереди Вонгсават. Крик агонизировавшего человека опять возрос до максимума и затих. Тони оказался в центральном проходе купола и шагнул вперед. Туда, где я лежал, скрючившись на краю кровати. Лежал и трясся.
– Здесь шумновато. Сочувствую, – сказал Леманако, наклоняясь надо мной. Он осторожно тронул мое плечо: – Лейтенант, как вы…
Удар пошел снизу вверх, в его незащищенное горло.
На основных кровеносных сосудах я разместил всего пять достаточно мощных марок с болеутоляющим. Тех самых, которыми разжился еще с вечера. Не будь это тело подготовленным, я мог умереть в ужасных судорогах. Не будь в мозгу нужных подпрограмм, я был бы мертвым.
Но я не рискнул снизить дозу.
Из горла Тони хлынула кровь, заливая все вокруг. Горячая струя ударила в тыльную сторону моей ладони. Он пошатнулся и отступил назад, еще реагируя на происходящее, с застывшим в глазах по-детски наивным удивлением. Я поднялся с койки, следуя за Леманако…
…внутри предательски, по-волчьи заскулил голос…
…и прикончил его.
Наконец он рухнул на пол и застыл неподвижно.
Стоя над трупом, я чувствовал, как в висках застучали резкие пульсы. Тетрамет. Ноги еле держали тело. С одной стороны лицо задергало нервным тиком.
Доносившиеся снаружи крики приобрели новую, еще более устрашающую модуляцию.
– Снимите с него мобилизирующий костюм, – хрипло попросил я.
Ответа не последовало. Оглядевшись кругом – понял, что разговариваю сам с собой. Депре и Вордени попадали на свои кровати. Вонгсават порывалась встать, не в состоянии справиться с собственными конечностями. Слишком много волнения: ингибиторы легко определили их состояние по анализу крови и отреагировали так, как полагалось.
– Мать вашу…
Оказавшись между неподвижными телами, я сорвал ингибиторов своей так удачно препарированной рукой и с отвращением побросал раздавленных пауков на пол. С учетом дозировки тетрамет не оставлял времени для церемоний. Депре с Вордени промычали что-то нечленораздельное, а Вонгсават резко дернулась и оцарапала мне руку. Потом ее вырвало желчью, и она забилась в конвульсии. Присев рядом, я надавил на ее язык пальцем и обождал, пока спазм не пройдет.
– Ты как?.. – Вопль Сутъяди помешал мне договорить. – Как, получше? – Она слабо кивнула. – Тогда помоги снять мобилизирующий костюм. Время пошло, скоро его хватятся.
У Леманако имелось личное оружие, интерфейсное, разумеется. Плюс стандартный бластер, плюс вибронож. Тот, что прошлым вечером побывал в руках Кареры. Торопливо срезав одежду, я занялся костюмом вплотную. Изделие для профессиональных военных – такое отключается и снимается быстро, как по тревоге. Мне хватило пятнадцати секунд и ненадежных рук Вонгсават: освободив спинной привод и приводы конечностей, я расстегнул молнию.
Леманако замер, лежа на спине, с разинутым ртом и распростертыми в стороны руками. Вокруг торса частоколом стояла раскрывшаяся арматура из гибкого фибросплава. Напоминало пляж в Хирате и корпуса деревянных лодок, обглоданные любителями пожарить барбекю.
– Помоги перевалить его в сторону…
Позади кого-то вырвало. Мельком посмотрев в сторону звука, я увидел пытавшегося встать Депре. Проморгавшись, он сфокусировал глаза на мне.
– Ковач. Ты что… – Тут он увидел труп. – Нормально… Не хочешь ли поделиться своим планом?
Отпихнув наконец труп Леманако, я перекатил его в сторону от мобилизирующего костюма.
– Люк, план прост. Я собираюсь убить Сутъяди. И всех, кто там есть. После этого нужно оказаться на «Чандре» вместе с тобой и зачистить всех, кто там остался, – экипаж или отказавшихся от зрелища. Возможно, несколько человек. Так, возьми-ка это… – Я бросил Люку бластер и спросил:
– Что-нибудь еще?
Депре неуверенно покачал головой:
– Ты сам… Решил обойтись ножом? И наркотиками? Где чертов тетрамет?
– На моей кровати. Подними одеяло.
Не раздеваясь, я улегся на раскрытый костюм, быстро перекладывая через грудь и живот поддерживающие планки. Не лучший вариант, но времени мало. Тело Леманако было несколько плотнее, и опорные площадки сервоприводов могли работать через мою одежду.
– Пойдем вместе. По-моему, лучше рискнуть и получить защиту из полисплава еще до стычки.
– Я с вами, – жестко сказала Вонгсават.
– Ни хрена подобного. – Завершив с силовой частью костюма, я занялся руками. – Вонгсават, ты нужна мне в целом виде. Никто, кроме тебя, не сможет пилотировать «Чандру». Молчи – это единственный способ уйти отсюда. Твое дело – сидеть здесь и не высовываться. Останься в живых. И помоги справиться с ногами.
Крик Сутъяди неожиданно увял до полубессознательного мычания. По спине немедленно пробежал холодок беспокойства: если машина даст жертве передохнуть, зрителям из последних рядов захочется устроить перекур.
Я запитал приводы. Вонгсават еще возилась с одной ногой, обтягивая костюм на лодыжке, а сервомеханизм с ласкавшим слух урчанием пришел в движение. Осторожно… Я согнул руки. Сломанный правый локоть обожгло болью, как и препарированную ладонь. Но я снова почувствовал силу.
Госпитальный мобилизирующий костюм разрабатывали с учетом силовых возможностей нормально сложенного человека. В обычное время он служил хорошей защитой поврежденных органов, гарантируя конечностям приемлемые смещения. В большинстве случаев таким костюмам аппарат – но прошивали ограниченные углы движений. Так, чтобы некоторые горячие головы случайно не остались без рук или ног.
Военный костюм всегда программировался иначе, из абсолютно иных предпочтений.
Едва я напряг мускулы, как костюм поставил меня на ноги. Только подумал нанести удар в пах – и тут же сделал выпад с сокрушающими сталь силой и скоростью. Еще удар – тыльной стороной левой ладони. Новая одежда действовала не хуже нейрохимии.
Я наклонился, потом прогнул спину, откинувшись назад. При необходимости приводы могли бросить тело вверх на пять метров. С прецизионной точностью вытянув левую руку, подобрал личное оружие Леманако. Пистолет с цифровым интерфейсом. Перед глазами прошла волна информации, и биопластины сообщили, что код оружия принадлежит «Клину». Загрузочное окно моргнуло красным. Теперь я знал тип боекомплекта. Специальный, для боя в вакууме. Короткозамкнутое плазменное ядро. Бронебойные пули в оболочке.
Судя по крику, донесшемуся снаружи, машина вернула Сутъяди к жуткой реальности. Теперь голос хрипел, распадаясь на отдельные ноты. Я услышал, как на фоне этого крика на трибуне дружно выдохнула группа поддержки. Аудитория была совершенно захвачена.
– Забирай нож, – сказал я, обращаясь к Депре.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Преодолевая боль, я замычал сквозь стиснутые зубы.
И потянулся рукой к шее. Потом стал по одной отгибать все еще цеплявшиеся за кожу лапки-проволоки. Начиналась реакция. Отходняк. По рукам и ногам побежали тупые колючки. Боль от ран, распространяясь по телу, перешла в онемение.
Заканчивая свою тонкую, как у сапера, работу, я обратился к Вонгсават:
– Выйди из купола и позови сюда Тони Леманако.
– Кого?
– Сержанта, который вытаскивал нас вчера вечером.
Я больше не видел никакой пользы от сдерживания собственных эмоций. Но подсознание держалось иного мнения. Система Посланника действовала, как и раньше. Пускай колоссальный пресс от крика агонизировавшего Сутъяди сдавливал мозг и рушил нервные окончания – предел моего нечеловеческого терпения не наступал.
– Леманако. Найдешь его вблизи разделочного стола. Скажи, что я хочу с ним поговорить. Нет, стой… Лучше не так. Скажи, что он мне нужен. Срочно, прямо сейчас. Он придет.
Вонгсават посмотрела на полог, закрывавший входной проем. Плотная ткань не могла заглушить диких криков.
– Выйти туда… – проговорила она.
– Да. Туда, как это ни печально.
Наконец я снял с себя ингибитора. Явных повреждений корпуса заметно не было. Тем не менее паук не подавал ни одного признака жизни. Его ножки застыли, нелепо согнутые в последней конвульсии.
Пилот неуверенно встала на ноги.
– Хорошо. Я иду.
– Вонгсават…
– Что?
– Веди себя естественно, – посоветовал я, взвешивая на руке металлический трупик. – И старайся ни на что не реагировать.
Оказалось, я улыбался. Секунду Вонгсават смотрела на меня. Потом вышла. В помещение ворвались громкие крики Сутъяди, и полог снова опустился на место.
Мое внимание привлекли наклейки с болеутоляющим.
Леманако явился без промедления. Нырнув под полог, он вошел в купол впереди Вонгсават. Крик агонизировавшего человека опять возрос до максимума и затих. Тони оказался в центральном проходе купола и шагнул вперед. Туда, где я лежал, скрючившись на краю кровати. Лежал и трясся.
– Здесь шумновато. Сочувствую, – сказал Леманако, наклоняясь надо мной. Он осторожно тронул мое плечо: – Лейтенант, как вы…
Удар пошел снизу вверх, в его незащищенное горло.
На основных кровеносных сосудах я разместил всего пять достаточно мощных марок с болеутоляющим. Тех самых, которыми разжился еще с вечера. Не будь это тело подготовленным, я мог умереть в ужасных судорогах. Не будь в мозгу нужных подпрограмм, я был бы мертвым.
Но я не рискнул снизить дозу.
Из горла Тони хлынула кровь, заливая все вокруг. Горячая струя ударила в тыльную сторону моей ладони. Он пошатнулся и отступил назад, еще реагируя на происходящее, с застывшим в глазах по-детски наивным удивлением. Я поднялся с койки, следуя за Леманако…
…внутри предательски, по-волчьи заскулил голос…
…и прикончил его.
Наконец он рухнул на пол и застыл неподвижно.
Стоя над трупом, я чувствовал, как в висках застучали резкие пульсы. Тетрамет. Ноги еле держали тело. С одной стороны лицо задергало нервным тиком.
Доносившиеся снаружи крики приобрели новую, еще более устрашающую модуляцию.
– Снимите с него мобилизирующий костюм, – хрипло попросил я.
Ответа не последовало. Оглядевшись кругом – понял, что разговариваю сам с собой. Депре и Вордени попадали на свои кровати. Вонгсават порывалась встать, не в состоянии справиться с собственными конечностями. Слишком много волнения: ингибиторы легко определили их состояние по анализу крови и отреагировали так, как полагалось.
– Мать вашу…
Оказавшись между неподвижными телами, я сорвал ингибиторов своей так удачно препарированной рукой и с отвращением побросал раздавленных пауков на пол. С учетом дозировки тетрамет не оставлял времени для церемоний. Депре с Вордени промычали что-то нечленораздельное, а Вонгсават резко дернулась и оцарапала мне руку. Потом ее вырвало желчью, и она забилась в конвульсии. Присев рядом, я надавил на ее язык пальцем и обождал, пока спазм не пройдет.
– Ты как?.. – Вопль Сутъяди помешал мне договорить. – Как, получше? – Она слабо кивнула. – Тогда помоги снять мобилизирующий костюм. Время пошло, скоро его хватятся.
У Леманако имелось личное оружие, интерфейсное, разумеется. Плюс стандартный бластер, плюс вибронож. Тот, что прошлым вечером побывал в руках Кареры. Торопливо срезав одежду, я занялся костюмом вплотную. Изделие для профессиональных военных – такое отключается и снимается быстро, как по тревоге. Мне хватило пятнадцати секунд и ненадежных рук Вонгсават: освободив спинной привод и приводы конечностей, я расстегнул молнию.
Леманако замер, лежа на спине, с разинутым ртом и распростертыми в стороны руками. Вокруг торса частоколом стояла раскрывшаяся арматура из гибкого фибросплава. Напоминало пляж в Хирате и корпуса деревянных лодок, обглоданные любителями пожарить барбекю.
– Помоги перевалить его в сторону…
Позади кого-то вырвало. Мельком посмотрев в сторону звука, я увидел пытавшегося встать Депре. Проморгавшись, он сфокусировал глаза на мне.
– Ковач. Ты что… – Тут он увидел труп. – Нормально… Не хочешь ли поделиться своим планом?
Отпихнув наконец труп Леманако, я перекатил его в сторону от мобилизирующего костюма.
– Люк, план прост. Я собираюсь убить Сутъяди. И всех, кто там есть. После этого нужно оказаться на «Чандре» вместе с тобой и зачистить всех, кто там остался, – экипаж или отказавшихся от зрелища. Возможно, несколько человек. Так, возьми-ка это… – Я бросил Люку бластер и спросил:
– Что-нибудь еще?
Депре неуверенно покачал головой:
– Ты сам… Решил обойтись ножом? И наркотиками? Где чертов тетрамет?
– На моей кровати. Подними одеяло.
Не раздеваясь, я улегся на раскрытый костюм, быстро перекладывая через грудь и живот поддерживающие планки. Не лучший вариант, но времени мало. Тело Леманако было несколько плотнее, и опорные площадки сервоприводов могли работать через мою одежду.
– Пойдем вместе. По-моему, лучше рискнуть и получить защиту из полисплава еще до стычки.
– Я с вами, – жестко сказала Вонгсават.
– Ни хрена подобного. – Завершив с силовой частью костюма, я занялся руками. – Вонгсават, ты нужна мне в целом виде. Никто, кроме тебя, не сможет пилотировать «Чандру». Молчи – это единственный способ уйти отсюда. Твое дело – сидеть здесь и не высовываться. Останься в живых. И помоги справиться с ногами.
Крик Сутъяди неожиданно увял до полубессознательного мычания. По спине немедленно пробежал холодок беспокойства: если машина даст жертве передохнуть, зрителям из последних рядов захочется устроить перекур.
Я запитал приводы. Вонгсават еще возилась с одной ногой, обтягивая костюм на лодыжке, а сервомеханизм с ласкавшим слух урчанием пришел в движение. Осторожно… Я согнул руки. Сломанный правый локоть обожгло болью, как и препарированную ладонь. Но я снова почувствовал силу.
Госпитальный мобилизирующий костюм разрабатывали с учетом силовых возможностей нормально сложенного человека. В обычное время он служил хорошей защитой поврежденных органов, гарантируя конечностям приемлемые смещения. В большинстве случаев таким костюмам аппарат – но прошивали ограниченные углы движений. Так, чтобы некоторые горячие головы случайно не остались без рук или ног.
Военный костюм всегда программировался иначе, из абсолютно иных предпочтений.
Едва я напряг мускулы, как костюм поставил меня на ноги. Только подумал нанести удар в пах – и тут же сделал выпад с сокрушающими сталь силой и скоростью. Еще удар – тыльной стороной левой ладони. Новая одежда действовала не хуже нейрохимии.
Я наклонился, потом прогнул спину, откинувшись назад. При необходимости приводы могли бросить тело вверх на пять метров. С прецизионной точностью вытянув левую руку, подобрал личное оружие Леманако. Пистолет с цифровым интерфейсом. Перед глазами прошла волна информации, и биопластины сообщили, что код оружия принадлежит «Клину». Загрузочное окно моргнуло красным. Теперь я знал тип боекомплекта. Специальный, для боя в вакууме. Короткозамкнутое плазменное ядро. Бронебойные пули в оболочке.
Судя по крику, донесшемуся снаружи, машина вернула Сутъяди к жуткой реальности. Теперь голос хрипел, распадаясь на отдельные ноты. Я услышал, как на фоне этого крика на трибуне дружно выдохнула группа поддержки. Аудитория была совершенно захвачена.
– Забирай нож, – сказал я, обращаясь к Депре.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
День был изумительный.
Солнечное тепло приятно грело кожу, отражаясь от корпуса боевой машины «Клина». С моря веял беззаботный, едва заметный ветерок.
Под синим, ничего не подозревавшим небом Сутъяди исходил в своем крике.
Торопливо оглядев берег, я увидел выставленные около анатоматора ряды металлических сидений, занятые публикой. Машина возвышалась над головами, видимая лишь частично. Нейрохимия показала лежавшее на разделочном столе тело более крупно – с позиции зрителей, напряженно следивших за трепыханием тонкой как мембрана кровавой материи, срываемой с человека ланцетами автоматического хирурга. Бриз легко уносил прочь невесомую ткань. С каждым взмахом над берегом повисал новый отчаянный крик.
Я отвернулся.
Ты собрал и вынес тело Джимми де Сото, кричавшего и пытавшегося вырвать собственные глаза. Ты сделал это, ты сумел.
Выполнять задачу!
– Смотри – под навесом, – шепнул я, привлекая внимание Депре. Мы выдвигались вперед по пляжу, стараясь по возможности быстро выйти к дальней оконечности корпуса «Чандры». Так, чтобы ни в коем случае не попасть в поле зрения вояк, сидевших у эшафота. Это целое искусство, которому учат в спецшколах: дышать неглубоко, двигаться плавно. И стараться не сделать ничего, что могло бы пробудить врага от спячки.
Потребовалось всего полминуты напряженной сосредоточенности – и мы прошли открытое пространство, оказавшись под прикрытием выпуклого борта «Чандры».
У дальнего конца под навесом притулился молодой боец, как и все остальные, одетый в форму «Клина». Солдат безуспешно старался вытошнить на песок свои кишки. Когда мы вышли из-за угла, боец поднял лицо, покрытое каплями пота, и взглянул на нас.
Депре зарезал его виброножом.
С силой открыв дверь, я запрыгнул под навес, внутрь кабины из полисплава. В неожиданной темноте глаза без устали шарили по сторонам в поисках обитателей.
Вдоль стены располагались аккуратные шкафчики. На столе были в большом количестве выложены запчасти от гермошлемов. На стеллажах я заметил боты и дыхательные приборы. Далее виднелся приоткрытый люк, за которым находилась душевая. Оторвавшись от дисплея, к нам повернулась женщина, сержант «Клина», с осунувшимся и злым лицом.
– Я же сказала Артоле, черт бы его побрал… – Узнав мобилизируюший костюм, она встала, присматриваясь к нам. – Леманако, что ты…
Нож рассек воздух, словно взлетевшая над моим плечом черная птица. Глубоко войдя в тело, лезвие пронзило шею чуть выше грудины. Вскрикнув от испуга и еще глядя мне в глаза, сержант сделала всего один неуверенный шаг. Потом рухнула на пол.
Следуя за мной, Депре шагнул вперед. Опустившись на колено, проверил труп и вынул нож. Судя по экономным движениям, радиационные повреждения глубоко затронули клетки его тела.
Встав на ноги, Депре заметил мой взгляд.
– В чем дело?
Я кивком показал в сторону трупа.
– Люк, неплохая работа для умирающего.
Он пожал плечами.
– Тетрамет. Тело «Маори». Бывало хуже.
Положив на стол оружие, я взял пару шлемов и протянул один Люку.
– С таким знаком?
– Нет. Что я, космонавт?
– Ладно. Надевай. Держись за кронштейн и старайся не заляпать бронестекло.
Доставая башмаки и дыхательные приборы, я сам действовал в быстром, диктуемом тетраметом темпе.
– Воздуховоды пропускай здесь… Смотри, я показываю. Повесь прибор на грудь.
– Нам не нужен…
– Я знаю. Но так быстрее. Значит, можно держать опущенным забрало шлема. Не исключено, что это сохранит жизнь. Теперь становись на площадки для ног, башмаки должны принять форму. А мне нужно запитать эту штуку.
У стены недалеко от входного люка были устроены кабинки душевой системы. Я включил питание и, пригласив Депре следовать за мной, вошел в одну из секций. Позади нас с шипением повернулась автоматическая дверь, и в нос ударило резким ароматом распыленного полисплава, долго копившегося в ограниченном пространстве.
Тут же заморгали оранжевые лампы, тускло отсвечивая на оборудовании слабо освещенной кабинки и многочисленных струйках полисплава, стекавших на пол из многочисленных форсунок. Полисплав был похож на масло.
Я вошел в центр кабинки.
В первый раз обычно возникает жутковатое ощущение: будто тебя заживо хоронят в какой-то грязи. Образуя скользкую кашу, полисплав быстро облепляет все тело. Сначала эта каша накапливается наверху шлема, потом начинает сползать вниз по стеклу и облепляет голову – невзирая на попытки задержать дыхание, забираясь в рот и нос. Забрало всегда остается чистым: результат молекулярного взаимодействия, заботливо предусмотренного разработчиками. В какие-то двадцать секунд шлем оказывался закрытым полностью. Еще тридцать секунд оставалось на обработку поверхности тела вплоть до подошв сапог. Открытые раны, а также и кожу обрабатывать не полагалось – застывание полисплава было слишком болезненным.
Ч-ч-чер-р-р-т…
Отличный материал, непроницаемый для вакуума, великолепно изолирующий и даже отражающий пули. Не хуже, чем броня «Чандры». На большой дистанции полисплавный скафандр выдерживал тепловой удар «Санджета».
Выйдя из зоны обработки, я нащупал сквозь слой полисплава кнопки дыхательного прибора и активизировал вентиляцию. Воздух зашипел, выходя из-под скулы, и тут же наполнил застывающий скафандр, изолировав тело от контакта с полисплавом. Убавив давление, я нажал еще одну кнопку, и забрало шлема бесшумно приоткрылось.
– Давай ты, Люк. Не забудь задержать дыхание.
Где-то снаружи продолжал кричать Сутъяди. Внутри моего тела шипел и пенился тетрамет. Буквально вырвав Депре из-под душа, я включил подачу воздуха и увидел, как его скафандр надуло до нужной формы.
– Ладно. Годится. – Пробежав по кнопкам, я ввел стандартную процедуру. – Держи окошко шлема закрытым. Кто бы ни встретился, подавай особый сигнал. Нет, большой палец согнут. Вот так. Означает неисправность скафандра. Возможно, выиграешь несколько секунд, чтобы подойти ближе. Мне нужно всего три минуты. Потом выходи. И держись подальше от кормы.
Голова в шлеме замедленно кивнула. Фильтр не позволял увидеть лицо Депре. Секунду поколебавшись, я хлопнул его по плечу:
– Постарайся остаться в живых, Люк.
Закрыв свой шлем, я отдался действию тетрамета. Левой рукой подобрав лежавшее на столе оружие, направился к выходу и почувствовал, что меня несет туда, навстречу крику.
Маневр вокруг навеса с кабиной из полисплава и выход к госпитальному куполу занял всего минуту из моих трех. Позиция открывала хороший обзор ворот и всей немногочисленной охраны, что поставил Карера. Как и прошлым вечером, их было пятеро. Сильные и опытные бойцы. Двое в скафандрах, один с поднятым стеклом. Судя по скрюченной позе, первой была Квок – она не любила представлений с анатоматором. Вторая фигура осталась неизвестной. Вооружение.
Самоходный ультравибратор и пара скорострельных установок залпового огня. Все развернуто в сторону черной пустоты ворот. В противоположную сторону. Выдохнув, я быстро пошел вперед по песку. Меня заметили метров за двадцать – да я и не прятался. Дружелюбно помахав над головой своим оружием, я сделал другой рукой жест, означавший неисправность шлема. Разодранная ладонь заныла сильнее.
Они что-то заподозрили на дистанции в пятнадцать метров. Увидев, как напряглась Квок, я сыграл единственную имевшуюся в запасе карту: поднял стекло шлема и дождался, когда на двенадцати метрах Квок открыла свое. Судя по позе, она немного расслабилась, но лицо выдавало смущение и беспокойство. Разогнувшись, она встала на ноги.
– Лейтенант?
Квок я застрелил первой. Одиночным в голову, прямо в открытое забрало. Плазменная начинка пули детонировала, разнося и голову, и шлем. Я побежал вперед.
В горле сделалось больно. Преданность волчьей стае, обжигающе кровоточащее…
Второй одетый в скафандр боец уже двигался, когда я оказался рядом одним прыжком мобилизирующего костюма. Удар ноги бросил человека в скафандре назад, на станину орудия. Боец попытался встать и свободной рукой потянулся к стеклу гермошлема. Захват… Сломав ему кисть, я выстрелил в раззявленный от крика рот.
Что-то ударило в грудь, и я оказался на песке. Увидел фигуру, не одетую в скафандр, с выставленным в мою сторону оружием. Мой интерфейсный ствол оказался быстрее, в ту же секунду отстрелив человеку обе ноги. Крик раздался одновременно с криком Сутъяди. Напомнив, что время вышло.
Я закрыл стекло шлема и пошевелил ногами. Мобилизирующий костюм с готовностью перевел тело в вертикальное положение, и песок, на котором я только что лежал, расплавило выстрелом «Санджета». Мой ответный выстрел грянул немедленно, с разворота. Обладателя лазера сложило пополам. Детонировала плазма, и в стороны полетели красные ошметки.
Последний из охранников попытался войти в ближний контакт. Заблокировав мою державшую пистолет руку, он провел удар в колено. Хорошее движение – против слабо экипированного противника. Но в данном случае боец проявил невнимательность. Нога отскочила от бронированной коленки, и он тут же вырубился.
Удар ногой с наклоном назад и четким динамическим балансом.
Я сломал ему спину.
На блестящей поверхности установки отразилось какое-то движение. Обернувшись на пляж, я увидел бегущих со стороны амфитеатра бойцов. Некоторые уже целились в мою сторону. Рефлекторно выстрелив, я немедленно овладел разгоряченным от тетрамета подсознанием и запрыгнул на установку залпового огня.
Система управления включилась сама, едва рука коснулась гашетки. По панели скользнули данные, и я запитал приводы, развернув орудие в сторону наступавшего «Клина». Выбрал начинку и…
– Бу-у-у, бу-у-у, БУ-У-У…
На лице сама собой появилась гримаса, похожая на улыбку. Заряды один за одним пошли к целям.
Огнестрельное оружие никогда не давало эффекта против одетого в скафандры противника. О какой пробивной силе можно вести речь, если полисплав отлично держал даже выстрел из лазера? Против личного состава, экипированного для действий в вакууме, огнестрельное оружие практически бесполезно. В обычном бою не имеет смысла и ядерное оружие. Тут нужны средства куда более высокотехнологичные.
Кассеты «умной» шрапнели ложились на поверхность пляжа, прорезая строй нападавших словно веревки, и локаторы с миллисекундной точностью позиционировали взлетавшие в воздух кубики с зарядами. Так, чтобы максимально увеличить органические повреждения любого противника. С едва различимыми сквозь стекло моего шлема розовыми вспышками разрыв каждого кубика порождал рой мономолекулярных осколков, разлетавшихся вместе с сотнями более крупных и острых как бритва секций, способных пробить и разорвать на части любую броню.
Это было оружие, два месяца назад порвавшее на куски мой 391-й взвод. Оружие, забравшее глаза Квок, конечности Эдди Мунхарто и снесшее мне плечо.
Два месяца назад? Кажется, это происходило в другой жизни. Почему?
Ближайшие к местам разрыва бойцы буквально растворялись в шквале металлических осколков. Я видел это подробно благодаря усиленному нейрохимией зрению: видел, во что именно превращались тела мужчин и женщин. От них оставались продырявленные каркасы, фонтанировавшие кровью из тысяч входных и выходных отверстий, или просто облака из разодранной плоти и крови. Другие, находившиеся чуть дальше от разрыва, умирали нарезанными более крупно.
Кассеты ложились и ложились по всему пляжу, легко накрывая пространство и разрываясь среди расставленных вокруг эшафота с Сутъяди сидений. На мгновение все сооружение взлетело в воздух, тут же исчезнув в клубке огня. Пламя взрывов отражалось в обшивке «Духа Энгина Чандры». В песок и на поверхность воды как град падали обломки. От взрыва покачнулась и стоявшая на гравитационной подушке артиллерийская установка. Я обнаружил, что плачу.
Опустив ствол, я двинул орудие вперед и привстал, высматривая уцелевших. В тишине, наступившей после разрывов, тихо зудел лишь гравитационный двигатель, и его неестественно мягкий звук действовал на нервы, как щекотание пером. Тетрамет забивал контуры предметов бликами, болью отзываясь в сухожилиях.
На полпути к месту падения кассет в проходе между куполами я увидел двух раненых бойцов в форме «Клина» и подъехал ближе к ним. Один солдат оказался женщиной, едва цеплявшейся за жизнь. Она лежала, харкая кровью на песок. Услышав шум двигателя, второй боец смог сделать усилие и сел. Я увидел, что шрапнель снесла солдату лицо, лишив его зрения. Ближайшая ко мне рука болталась на обрывках одежды, и из плеча торчала кость.
– Что? – жалобно спросил он.
Страдальца успокоила пуля. Лежавшая рядом с ним послала меня к той матери, о которой я прежде не слышал, и умерла, захлебнувшись собственной кровью. На несколько мгновений я завис над трупом, держа пистолет в положении полуготовности. Потом направил самоходку к берегу, двигаясь параллельно корпусу «Чандры». Просканировав береговую линию близ места последнего упокоения Сутъяди, я вдруг уловил движение на самой кромке воды.
Еще один солдат, практически невредимый. Скорее всего основной удар шрапнели пришелся по корпусу боевого корабля «Клина» или чуть выше. Я держал пистолет в руке, и солдат не заметил оружия. Он видел лишь скафандр из полисплава и самоходную установку. Встав на ноги, он ошалело крутил головой. Из ушей солдата сочилась кровь.
– Кто? – Он хотел знать. – Кто?
Переступая на отмели, он растерянно озирался вокруг и вдруг снова посмотрел на меня. Я поднял стекло шлема.
– Лейтенант Ковач? Кто это сделал?
Боец говорил громко, стараясь перекричать собственную глухоту.
– Мы сделали.
Я ответил, зная наверняка: он ничего не услышит. Ничего не поняв, солдат напряженно всматривался в мои шевелящиеся губы.
Подняв оружие, я выстрелил, и пуля бросила его назад. Когда детонировал плазменный заряд, труп рухнул в воду и поплыл. Вокруг широко растекалось яркое пятно крови. Движение со стороны «Чандры».
Повернувшись на сиденье, я увидел, как у пандуса остановилась, а потом рухнула облитая полисплавом фигура. Мобилизирующий костюм перенес тело через прозрачный бронещиток, и я оказался в воде, не упав лишь благодаря гироскопам. В десять шагов добежав до лежавшего на песке бесформенного тела, я увидел на нем огромную дыру от лазера. Выстрел в живот, немного сбоку.
Подняв забрало шлема, взглянул на бледное лицо Депре. Тот едва прохрипел:
– Карера. Передний люк.
Я метнулся туда, уже понимая, что опоздал.
Передний люк оказался сорван пиропатронами экстренной эвакуации. Его полусгоревшие остатки лежали ниже, в песчаном кратере, вырытом сорвавшимися с креплений взорванными болтами. Судя по оставшимся на песке следам, из люка кто-то выпрыгнул. Глубокие отпечатки бегущих ног тянулись в сторону кабины для обливания полисплавом.
Твою мать, Исаак… Мать твою, гребаный упертый ублюдок…
Потрясая «Калашниковым», я вынес входную дверь. Ничего, ни хрена здесь нет… Помещение в том же виде, в каком я его оставил. Труп женщины-сержанта и разбросанное оборудование, тускло поблескивающее в полутьме. Испарения от жидкого полисплава.
Нырнув внутрь, я проверил углы. Ничего.
Твою мать…
Ладно, этого следовало ожидать.
Я машинально выключил душевую систему.
Чего ты ожидал? Думал, его легко убить? Я вышел, чтобы найти остальных и сообщить им эту радостную новость.
Пока меня не было, Депре умер.
Вернувшись, я обнаружил его бездыханным и глядящим в небо широко распахнутыми, словно бы скучающими глазами. Крови я не заметил – «Санджет» хорошо прижег рану, и, как я понял по ее расположению, Карера застал Люка врасплох.
Вонгсават и Вордени нашли Депре прежде моего появления. Опустившись на колени, они сидели недалеко от тела, расположившись по обе стороны. Ввнгсават держала в руке подобранный на поле боя бластер, но стрелять явно не собиралась. Амели едва обратила внимание на тень, упавшую рядом при моем появлении. Секунду подержав руку на ее плече, я прошел мимо и остановился напротив археолога.
– Таня…
Она сразу почувствовала неладное по моему голосу.
– Что теперь?
– Скажи, ведь закрыть ворота легче, чем открыть?
– Легче. – Она посмотрела мне в лицо, словно изучая. – Существует процедура закрытия, не требующая кодов. Ты откуда узнал?
Пожимая плечами, я удивился своей прозорливости. Странно, но интуитивное подсознание Посланника действовало совершенно иначе.
Солнечное тепло приятно грело кожу, отражаясь от корпуса боевой машины «Клина». С моря веял беззаботный, едва заметный ветерок.
Под синим, ничего не подозревавшим небом Сутъяди исходил в своем крике.
Торопливо оглядев берег, я увидел выставленные около анатоматора ряды металлических сидений, занятые публикой. Машина возвышалась над головами, видимая лишь частично. Нейрохимия показала лежавшее на разделочном столе тело более крупно – с позиции зрителей, напряженно следивших за трепыханием тонкой как мембрана кровавой материи, срываемой с человека ланцетами автоматического хирурга. Бриз легко уносил прочь невесомую ткань. С каждым взмахом над берегом повисал новый отчаянный крик.
Я отвернулся.
Ты собрал и вынес тело Джимми де Сото, кричавшего и пытавшегося вырвать собственные глаза. Ты сделал это, ты сумел.
Выполнять задачу!
– Смотри – под навесом, – шепнул я, привлекая внимание Депре. Мы выдвигались вперед по пляжу, стараясь по возможности быстро выйти к дальней оконечности корпуса «Чандры». Так, чтобы ни в коем случае не попасть в поле зрения вояк, сидевших у эшафота. Это целое искусство, которому учат в спецшколах: дышать неглубоко, двигаться плавно. И стараться не сделать ничего, что могло бы пробудить врага от спячки.
Потребовалось всего полминуты напряженной сосредоточенности – и мы прошли открытое пространство, оказавшись под прикрытием выпуклого борта «Чандры».
У дальнего конца под навесом притулился молодой боец, как и все остальные, одетый в форму «Клина». Солдат безуспешно старался вытошнить на песок свои кишки. Когда мы вышли из-за угла, боец поднял лицо, покрытое каплями пота, и взглянул на нас.
Депре зарезал его виброножом.
С силой открыв дверь, я запрыгнул под навес, внутрь кабины из полисплава. В неожиданной темноте глаза без устали шарили по сторонам в поисках обитателей.
Вдоль стены располагались аккуратные шкафчики. На столе были в большом количестве выложены запчасти от гермошлемов. На стеллажах я заметил боты и дыхательные приборы. Далее виднелся приоткрытый люк, за которым находилась душевая. Оторвавшись от дисплея, к нам повернулась женщина, сержант «Клина», с осунувшимся и злым лицом.
– Я же сказала Артоле, черт бы его побрал… – Узнав мобилизируюший костюм, она встала, присматриваясь к нам. – Леманако, что ты…
Нож рассек воздух, словно взлетевшая над моим плечом черная птица. Глубоко войдя в тело, лезвие пронзило шею чуть выше грудины. Вскрикнув от испуга и еще глядя мне в глаза, сержант сделала всего один неуверенный шаг. Потом рухнула на пол.
Следуя за мной, Депре шагнул вперед. Опустившись на колено, проверил труп и вынул нож. Судя по экономным движениям, радиационные повреждения глубоко затронули клетки его тела.
Встав на ноги, Депре заметил мой взгляд.
– В чем дело?
Я кивком показал в сторону трупа.
– Люк, неплохая работа для умирающего.
Он пожал плечами.
– Тетрамет. Тело «Маори». Бывало хуже.
Положив на стол оружие, я взял пару шлемов и протянул один Люку.
– С таким знаком?
– Нет. Что я, космонавт?
– Ладно. Надевай. Держись за кронштейн и старайся не заляпать бронестекло.
Доставая башмаки и дыхательные приборы, я сам действовал в быстром, диктуемом тетраметом темпе.
– Воздуховоды пропускай здесь… Смотри, я показываю. Повесь прибор на грудь.
– Нам не нужен…
– Я знаю. Но так быстрее. Значит, можно держать опущенным забрало шлема. Не исключено, что это сохранит жизнь. Теперь становись на площадки для ног, башмаки должны принять форму. А мне нужно запитать эту штуку.
У стены недалеко от входного люка были устроены кабинки душевой системы. Я включил питание и, пригласив Депре следовать за мной, вошел в одну из секций. Позади нас с шипением повернулась автоматическая дверь, и в нос ударило резким ароматом распыленного полисплава, долго копившегося в ограниченном пространстве.
Тут же заморгали оранжевые лампы, тускло отсвечивая на оборудовании слабо освещенной кабинки и многочисленных струйках полисплава, стекавших на пол из многочисленных форсунок. Полисплав был похож на масло.
Я вошел в центр кабинки.
В первый раз обычно возникает жутковатое ощущение: будто тебя заживо хоронят в какой-то грязи. Образуя скользкую кашу, полисплав быстро облепляет все тело. Сначала эта каша накапливается наверху шлема, потом начинает сползать вниз по стеклу и облепляет голову – невзирая на попытки задержать дыхание, забираясь в рот и нос. Забрало всегда остается чистым: результат молекулярного взаимодействия, заботливо предусмотренного разработчиками. В какие-то двадцать секунд шлем оказывался закрытым полностью. Еще тридцать секунд оставалось на обработку поверхности тела вплоть до подошв сапог. Открытые раны, а также и кожу обрабатывать не полагалось – застывание полисплава было слишком болезненным.
Ч-ч-чер-р-р-т…
Отличный материал, непроницаемый для вакуума, великолепно изолирующий и даже отражающий пули. Не хуже, чем броня «Чандры». На большой дистанции полисплавный скафандр выдерживал тепловой удар «Санджета».
Выйдя из зоны обработки, я нащупал сквозь слой полисплава кнопки дыхательного прибора и активизировал вентиляцию. Воздух зашипел, выходя из-под скулы, и тут же наполнил застывающий скафандр, изолировав тело от контакта с полисплавом. Убавив давление, я нажал еще одну кнопку, и забрало шлема бесшумно приоткрылось.
– Давай ты, Люк. Не забудь задержать дыхание.
Где-то снаружи продолжал кричать Сутъяди. Внутри моего тела шипел и пенился тетрамет. Буквально вырвав Депре из-под душа, я включил подачу воздуха и увидел, как его скафандр надуло до нужной формы.
– Ладно. Годится. – Пробежав по кнопкам, я ввел стандартную процедуру. – Держи окошко шлема закрытым. Кто бы ни встретился, подавай особый сигнал. Нет, большой палец согнут. Вот так. Означает неисправность скафандра. Возможно, выиграешь несколько секунд, чтобы подойти ближе. Мне нужно всего три минуты. Потом выходи. И держись подальше от кормы.
Голова в шлеме замедленно кивнула. Фильтр не позволял увидеть лицо Депре. Секунду поколебавшись, я хлопнул его по плечу:
– Постарайся остаться в живых, Люк.
Закрыв свой шлем, я отдался действию тетрамета. Левой рукой подобрав лежавшее на столе оружие, направился к выходу и почувствовал, что меня несет туда, навстречу крику.
Маневр вокруг навеса с кабиной из полисплава и выход к госпитальному куполу занял всего минуту из моих трех. Позиция открывала хороший обзор ворот и всей немногочисленной охраны, что поставил Карера. Как и прошлым вечером, их было пятеро. Сильные и опытные бойцы. Двое в скафандрах, один с поднятым стеклом. Судя по скрюченной позе, первой была Квок – она не любила представлений с анатоматором. Вторая фигура осталась неизвестной. Вооружение.
Самоходный ультравибратор и пара скорострельных установок залпового огня. Все развернуто в сторону черной пустоты ворот. В противоположную сторону. Выдохнув, я быстро пошел вперед по песку. Меня заметили метров за двадцать – да я и не прятался. Дружелюбно помахав над головой своим оружием, я сделал другой рукой жест, означавший неисправность шлема. Разодранная ладонь заныла сильнее.
Они что-то заподозрили на дистанции в пятнадцать метров. Увидев, как напряглась Квок, я сыграл единственную имевшуюся в запасе карту: поднял стекло шлема и дождался, когда на двенадцати метрах Квок открыла свое. Судя по позе, она немного расслабилась, но лицо выдавало смущение и беспокойство. Разогнувшись, она встала на ноги.
– Лейтенант?
Квок я застрелил первой. Одиночным в голову, прямо в открытое забрало. Плазменная начинка пули детонировала, разнося и голову, и шлем. Я побежал вперед.
В горле сделалось больно. Преданность волчьей стае, обжигающе кровоточащее…
Второй одетый в скафандр боец уже двигался, когда я оказался рядом одним прыжком мобилизирующего костюма. Удар ноги бросил человека в скафандре назад, на станину орудия. Боец попытался встать и свободной рукой потянулся к стеклу гермошлема. Захват… Сломав ему кисть, я выстрелил в раззявленный от крика рот.
Что-то ударило в грудь, и я оказался на песке. Увидел фигуру, не одетую в скафандр, с выставленным в мою сторону оружием. Мой интерфейсный ствол оказался быстрее, в ту же секунду отстрелив человеку обе ноги. Крик раздался одновременно с криком Сутъяди. Напомнив, что время вышло.
Я закрыл стекло шлема и пошевелил ногами. Мобилизирующий костюм с готовностью перевел тело в вертикальное положение, и песок, на котором я только что лежал, расплавило выстрелом «Санджета». Мой ответный выстрел грянул немедленно, с разворота. Обладателя лазера сложило пополам. Детонировала плазма, и в стороны полетели красные ошметки.
Последний из охранников попытался войти в ближний контакт. Заблокировав мою державшую пистолет руку, он провел удар в колено. Хорошее движение – против слабо экипированного противника. Но в данном случае боец проявил невнимательность. Нога отскочила от бронированной коленки, и он тут же вырубился.
Удар ногой с наклоном назад и четким динамическим балансом.
Я сломал ему спину.
На блестящей поверхности установки отразилось какое-то движение. Обернувшись на пляж, я увидел бегущих со стороны амфитеатра бойцов. Некоторые уже целились в мою сторону. Рефлекторно выстрелив, я немедленно овладел разгоряченным от тетрамета подсознанием и запрыгнул на установку залпового огня.
Система управления включилась сама, едва рука коснулась гашетки. По панели скользнули данные, и я запитал приводы, развернув орудие в сторону наступавшего «Клина». Выбрал начинку и…
– Бу-у-у, бу-у-у, БУ-У-У…
На лице сама собой появилась гримаса, похожая на улыбку. Заряды один за одним пошли к целям.
Огнестрельное оружие никогда не давало эффекта против одетого в скафандры противника. О какой пробивной силе можно вести речь, если полисплав отлично держал даже выстрел из лазера? Против личного состава, экипированного для действий в вакууме, огнестрельное оружие практически бесполезно. В обычном бою не имеет смысла и ядерное оружие. Тут нужны средства куда более высокотехнологичные.
Кассеты «умной» шрапнели ложились на поверхность пляжа, прорезая строй нападавших словно веревки, и локаторы с миллисекундной точностью позиционировали взлетавшие в воздух кубики с зарядами. Так, чтобы максимально увеличить органические повреждения любого противника. С едва различимыми сквозь стекло моего шлема розовыми вспышками разрыв каждого кубика порождал рой мономолекулярных осколков, разлетавшихся вместе с сотнями более крупных и острых как бритва секций, способных пробить и разорвать на части любую броню.
Это было оружие, два месяца назад порвавшее на куски мой 391-й взвод. Оружие, забравшее глаза Квок, конечности Эдди Мунхарто и снесшее мне плечо.
Два месяца назад? Кажется, это происходило в другой жизни. Почему?
Ближайшие к местам разрыва бойцы буквально растворялись в шквале металлических осколков. Я видел это подробно благодаря усиленному нейрохимией зрению: видел, во что именно превращались тела мужчин и женщин. От них оставались продырявленные каркасы, фонтанировавшие кровью из тысяч входных и выходных отверстий, или просто облака из разодранной плоти и крови. Другие, находившиеся чуть дальше от разрыва, умирали нарезанными более крупно.
Кассеты ложились и ложились по всему пляжу, легко накрывая пространство и разрываясь среди расставленных вокруг эшафота с Сутъяди сидений. На мгновение все сооружение взлетело в воздух, тут же исчезнув в клубке огня. Пламя взрывов отражалось в обшивке «Духа Энгина Чандры». В песок и на поверхность воды как град падали обломки. От взрыва покачнулась и стоявшая на гравитационной подушке артиллерийская установка. Я обнаружил, что плачу.
Опустив ствол, я двинул орудие вперед и привстал, высматривая уцелевших. В тишине, наступившей после разрывов, тихо зудел лишь гравитационный двигатель, и его неестественно мягкий звук действовал на нервы, как щекотание пером. Тетрамет забивал контуры предметов бликами, болью отзываясь в сухожилиях.
На полпути к месту падения кассет в проходе между куполами я увидел двух раненых бойцов в форме «Клина» и подъехал ближе к ним. Один солдат оказался женщиной, едва цеплявшейся за жизнь. Она лежала, харкая кровью на песок. Услышав шум двигателя, второй боец смог сделать усилие и сел. Я увидел, что шрапнель снесла солдату лицо, лишив его зрения. Ближайшая ко мне рука болталась на обрывках одежды, и из плеча торчала кость.
– Что? – жалобно спросил он.
Страдальца успокоила пуля. Лежавшая рядом с ним послала меня к той матери, о которой я прежде не слышал, и умерла, захлебнувшись собственной кровью. На несколько мгновений я завис над трупом, держа пистолет в положении полуготовности. Потом направил самоходку к берегу, двигаясь параллельно корпусу «Чандры». Просканировав береговую линию близ места последнего упокоения Сутъяди, я вдруг уловил движение на самой кромке воды.
Еще один солдат, практически невредимый. Скорее всего основной удар шрапнели пришелся по корпусу боевого корабля «Клина» или чуть выше. Я держал пистолет в руке, и солдат не заметил оружия. Он видел лишь скафандр из полисплава и самоходную установку. Встав на ноги, он ошалело крутил головой. Из ушей солдата сочилась кровь.
– Кто? – Он хотел знать. – Кто?
Переступая на отмели, он растерянно озирался вокруг и вдруг снова посмотрел на меня. Я поднял стекло шлема.
– Лейтенант Ковач? Кто это сделал?
Боец говорил громко, стараясь перекричать собственную глухоту.
– Мы сделали.
Я ответил, зная наверняка: он ничего не услышит. Ничего не поняв, солдат напряженно всматривался в мои шевелящиеся губы.
Подняв оружие, я выстрелил, и пуля бросила его назад. Когда детонировал плазменный заряд, труп рухнул в воду и поплыл. Вокруг широко растекалось яркое пятно крови. Движение со стороны «Чандры».
Повернувшись на сиденье, я увидел, как у пандуса остановилась, а потом рухнула облитая полисплавом фигура. Мобилизирующий костюм перенес тело через прозрачный бронещиток, и я оказался в воде, не упав лишь благодаря гироскопам. В десять шагов добежав до лежавшего на песке бесформенного тела, я увидел на нем огромную дыру от лазера. Выстрел в живот, немного сбоку.
Подняв забрало шлема, взглянул на бледное лицо Депре. Тот едва прохрипел:
– Карера. Передний люк.
Я метнулся туда, уже понимая, что опоздал.
Передний люк оказался сорван пиропатронами экстренной эвакуации. Его полусгоревшие остатки лежали ниже, в песчаном кратере, вырытом сорвавшимися с креплений взорванными болтами. Судя по оставшимся на песке следам, из люка кто-то выпрыгнул. Глубокие отпечатки бегущих ног тянулись в сторону кабины для обливания полисплавом.
Твою мать, Исаак… Мать твою, гребаный упертый ублюдок…
Потрясая «Калашниковым», я вынес входную дверь. Ничего, ни хрена здесь нет… Помещение в том же виде, в каком я его оставил. Труп женщины-сержанта и разбросанное оборудование, тускло поблескивающее в полутьме. Испарения от жидкого полисплава.
Нырнув внутрь, я проверил углы. Ничего.
Твою мать…
Ладно, этого следовало ожидать.
Я машинально выключил душевую систему.
Чего ты ожидал? Думал, его легко убить? Я вышел, чтобы найти остальных и сообщить им эту радостную новость.
Пока меня не было, Депре умер.
Вернувшись, я обнаружил его бездыханным и глядящим в небо широко распахнутыми, словно бы скучающими глазами. Крови я не заметил – «Санджет» хорошо прижег рану, и, как я понял по ее расположению, Карера застал Люка врасплох.
Вонгсават и Вордени нашли Депре прежде моего появления. Опустившись на колени, они сидели недалеко от тела, расположившись по обе стороны. Ввнгсават держала в руке подобранный на поле боя бластер, но стрелять явно не собиралась. Амели едва обратила внимание на тень, упавшую рядом при моем появлении. Секунду подержав руку на ее плече, я прошел мимо и остановился напротив археолога.
– Таня…
Она сразу почувствовала неладное по моему голосу.
– Что теперь?
– Скажи, ведь закрыть ворота легче, чем открыть?
– Легче. – Она посмотрела мне в лицо, словно изучая. – Существует процедура закрытия, не требующая кодов. Ты откуда узнал?
Пожимая плечами, я удивился своей прозорливости. Странно, но интуитивное подсознание Посланника действовало совершенно иначе.