Насибов Александр. Тайник на Эльбе

   — Могила!… Товарищ гвардии старший лейтенант, шкура тут одна есть. Стучит. Как быть?
   — Точно, что стучит?
   — Засекли.
   — Тихо убрать сможете?
   — Сможем.
   — Убирайте, — жёстко сказал Аскер.
   Струя масла из картера становилась все тоньше. Кныш завозился под машиной, готовясь вылезать.
   — Завод-то знаете какой важный! — свистящим шёпотом проговорил он.
   — Важный? — переспросил Аскер, занятый своими мыслями. — Какой завод?
   — Да этот самый. Фаустпатроны, делают. Танки наши жечь. Бают, фронт больше половины фаустов отсюда получает. И снаряды тоже. Верно?
   — Верно.
   — Так чего же мы?… Поднять его на воздух, завод-то! Самим пропасть, а завода этого дьявольского чтобы не стало!
   Аскер не ответил.
   Струйка масла из картера иссякла. Теперь только редкие тяжёлые капли беззвучно падали в почти полный противень.
   — Слушай, — шепнул Аскер, выползая из-под машины, — может случиться, к тебе подойдёт человек и скажет: «Три и четыре». Ты ответь: «Четыре и три», и тогда выполняй, что он потребует. Понял?
   — Да.
   Аскер вылез и начал возиться с мотором. Кныш завернул пробку картера, вытолкнул противень из-под колёс, понёс к сточной канаве, опорожнил. Потом он ушёл.
   Аскер остался у машины, заливая в мотор свежую смазку.

3

   Поздний вечер. На затемнённых улицах Остбурга почти не видно прохожих. Дома стоят безмолвные, мрачные — в них ни огонька. Иные будто слепцы — пустыми глазницами зияют чёрные провалы окон. Это результаты бомбёжек, пожаров. Тишину нарушают лишь шаги патрулей да возникающий временами унылый скрежет — ветер раскачивает в развалинах куски бетона, повисшие на прутьях арматуры, и они трутся об искорёженное, ржавое железо. А над городом — луна в рваных облаках, и это усугубляет картину тревоги, холода, запустения…
   Несколько раз пытался Аскер встретиться с Шубертом, но это никак не удавалось. Обстановка была сложной. Война придвинулась вплотную к границам Германии, и в городе свирепствовали гестапо и СД. Шуберту пришлось покинуть свою основную квартиру — в её районе были замечены подозрительные личности. На время, пока ему готовили новое надёжное убежище, он перешёл в домик у железнодорожного моста.
   И вот сегодня Шталекер, улучив момент, шепнул Аскеру, что вечером Шуберт ждёт его.
   Они были одни в комнате. Шуберт рассказывал о последних событиях в городе. Подпольщики помогли бежать большой группе советских и польских пленных, заключённых в расположенном близ Остбурга лагере. Беглецы мелкими партиями переправляются на Восток, в Польшу, к партизанам.
   — А теперь могу показать вот это. — Шуберт вынул сложенный вчетверо лист бумаги. — Моя самая большая гордость.
   Он бережно развернул и разгладил бумагу. Это был газетный лист. Разведчик осторожно придвинул его к себе. Под заголовком теснились короткие заметки, рассказывающие об истинном положении на фронтах и внутри страны.
   Аскер поднял на собеседника заблестевшие глаза.
   — Где печатали?
   — Скажу — не поверите.
   — Все же?
   — В типографии «Остбургер цейтунг».
   Аскер представил, сколько потребовалось отваги, хитрости, мастерства, чтобы под носом у врага набрать, сверстать и оттиснуть несколько сот экземпляров подпольной антифашистской газеты. Он взволнованно протянул Шуберту руку.
   — Теперь говорите вы, — сказал Шуберт. — У вас что-то важное?
   — Должен отправиться в Карлслуст.
   — Когда?
   — Как можно скорее. Москва предупреждает: в Карлслуст едет видный контрразведчик генерал Зейферт, шеф группенфюрера Упица. Есть данные, что они собираются там встретиться. Это многое может прояснить.
   — Пожалуй, вы правы. А когда думаете перебираться?
   — Видимо, дня через два.
   — Поездом?
   — Да. Теперь, когда освоился здесь, это несложно. Все подготовил
   — документы и прочее. — Аскер сделал паузу, придвинулся к Шуберту. — Можно сделать так, чтобы кладовщик Кребс доложил в гестапо о моей с ним беседе по поводу сварочных аппаратов?
   — Шуберт вопросительно посмотрел на Аскера.
   — Я поясню. — Аскер привычно потрогал переносицу. — Понимаете, очень полезно, чтобы контрразведка…
   — Все понял. Надо, чтобы они уверились, будто вы «клюнули» и ищете в Остбурге?
   — Да. Это может отвлечь их внимание от Карлслуста, облегчить нашу работу.
   — Короче, хотите применить их же оружие?
   — А почему бы и нет? Но это можно сделать лишь в одном случае: если Кребс абсолютно надёжен.
   — Надёжен, — сказал Шуберт. — Под наблюдением каждый его шаг. И потом, он ведь так и не позвонил насчёт вас. А это было серьёзным испытанием, правда?
   — Конечно.
   — Значит, принципиально решили. Но я ещё поговорю со Шталекером.
   — Хорошо. — Аскер смолк, побарабанил по столу пальцами. — Месяц назад вы сказали, что готовите взрыв «Ганса Бемера». Завод будет уничтожен?
   — Обязательно.
   — За чем задержка?
   — Видите ли, смущает одно обстоятельство — неизбежная гибель большого числа рабочих и пленных.
   — Этого нельзя допустить. Но завод должен быть выведен из строя.
   И Аскер рассказал о своей беседе с Кнышем.
   — Сначала сложной проблемой казалась взрывчатка: ведь её потребуется много, — пояснил Шуберт. — Но потом мы поняли, что она есть на заводе.
   — Склад готовой продукции?
   — Да. Территория склада — запретная зона. Из наших там бывает только Карл Кригер. Поэтому операцию поручили ему. В принципе все готово. Вот только… как быть с рабочими? Более тысячи людей погибнет! Правда, решено взрывать завод в ночное время, когда бездействует ряд цехов и пролётов, не работают и пленные, но все же жертв будет много…
   — Жертвы не обязательны.
   Шуберт поднял голову, вопросительно поглядел на Аскера.
   — Не обязательны, — повторил тот. — Ведь, кроме заводского бомбоубежища, есть поблизости и другое?
   — За воротами, метрах в пятистах.
   — Так… — Аскер задумался. — Я кое-что проверю, подсчитаю. — Он положил руку на плечо Шуберту. — Кажется, все будет в порядке! Я ещё подумаю, и тогда все изложу Кригеру, если, конечно, вы не возражаете.
   Затем Аскер сообщил о появлении в Берлине и Остбурге Фреда Теддера, о встречах его с генералом Лахузеном и группенфюрером Упицем.
   — Теддер и сейчас в Остбурге? — спросил Шуберт.
   — Был. А сегодня, кажется, уехал. Уехал или уезжает. Вместе с Упицем. — Аскер встал. — Ну, мне пора.
   Поднялся и Шуберт.
   — Многое бы хотелось сказать вам. — Он помолчал. — Но бывает… и слов не подберёшь, правда?

Глава двадцатая

1

   Новый руководитель остбургского гестапо оберштурмбанфюрер Готхард фон Зутель прилагал все старания, чтобы распутать дело о загадочном убийстве своего предшественника Больма и других работников контрразведки. На это были брошены лучшие силы. Им был объявлен приказ, который гласил, что добившиеся успеха будут повышены в чине и представлены к награде.
   Вскоре после происшествия, когда группенфюрер Упиц зашёл зачем-то к фон Зутелю, секретарь начальника доложил, что просит приёма штурмфюрер Торп. Фон Зутель нерешительно взглянул на генерала. Тот кивнул.
   — Примите его, — сказал Упиц. — Это способный человек. Посмотрим, что ему надо.
   Секретарь впустил Торпа. При виде генерала на красивом лице штурмфюрера появилось выражение смущения и растерянности, хотя Торп специально спланировал визит так, чтобы в кабинете шефа был и группенфюрер Упиц.
   — Мы слушаем, — сказал генерал. — Выкладывайте, Торп, что там у вас стряслось?
   — Я бы хотел поговорить о трагической гибели штандартенфюрера Больма и других…
   — Не гибель, а убийство, — поправил Упиц.
   — Да, господин группенфюрер, именно — об убийстве. Причём убийстве, совершённом русской разведкой!
   — Ого! — Упиц вынул изо рта сигарету, сплюнул в стоявшую в углу кабинета урну, обернулся к офицеру. — Вы говорите любопытные вещи, Торп.
   — Я убеждён, что работали русские, господин группенфюрер.
   — И сумеете доказать?
   — Полагаю, да… Третьего дня в крипо явился некто Ларх, содержатель бара «Нибелунги», что находится близ завода «Ганс Бемер». Ларх связан с полицией, у него намётанный глаз. И он рассказал: за несколько часов до той самой трагической гибели…
   — Убийства, Торп!
   — Да, простите меня, убийства… Так вот, часа за три-четыре до этого он повстречал Макса Висбаха… Ведь Висбах исчез в ту же ночь, и только слепой не видит, что оба происшествия связаны между собой.
   — Дальше, Торп.
   — А Макс Висбах был в кабачке не один! Он сидел с человеком…
   — Кто был тот, другой?
   — Ларх этого не знает.
   Упиц шагнул вперёд, наклонил голову. Его длинные, тяжёлые руки задвигались, шея напряглась.
   — Не знает? — прорычал он. — Так какого же дьявола…
   — Не знает Ларх, но зато знаю я, — быстро сказал Торп. — Ларх описал спутника Висбаха — его рост, комплекцию, манеру держаться. Многое сходится с обликом человека, которого обрисовала Лизель Ланге, и я подозреваю, что это был мнимый капрал Краузе. Короче — нити ведут к её муженьку, Герберту Ланге.
   — Но его нет в живых.
   — Нет Ланге — есть Шталекер, самый близкий дружок покойного, господин группенфюрер.
   — Вы наблюдаете за Шталекером два с лишним месяца, а данных против него нет.
   — Не было!
   — Ого! Есть новости?
   — Да, господин группенфюрер. Я только что вернулся из лагеря военнопленных, которых привёз из Аушвица директор Кюмметц. Ездил на встречу с агентом Цюпой. Возможно, вы помните такого?
   — Ну-ну, продолжайте!
   — Цюпа донёс: обнаружен кинжал, который был в Аушвице у заключённого по имени Андрей.
   — Погодите… Кинжал с витой рукояткой?
   — У вас отличная память, господин группенфюрер.
   Торп сделал паузу, как бы собираясь с мыслями, украдкой взглянул на Упица. Тот был явно заинтересован.
   — Нынешнего владельца кинжала зовут Трофим Кныш, — продолжал Торп. — Цюпа установил все это вчера. А сегодня Кныш шептался… Как вы думаете, с кем?
   — Со Шталекером? — воскликнул Упиц.
   — Да, с ним! — Торп подошёл к столу. — Теперь проглядим всю цепочку, господин группенфюрер. Если предположить, что звенья её составляют Краузе, которого ищем, Ланге и Шталекер, далее — Андрей и Кныш, то недостаёт только одного звена — мы не знаем, от кого Андрей получил кинжал.
   — Теперь и не узнаете. Над этим пленным тщетно работали лучшие специалисты. Он отправился к праотцам, так и не разжав рта… Но все равно, сейчас легче. Займитесь Шталекером и другим… Как его?…
   — Кныш. — Торп обернулся к своему шефу: — Господин оберштурмбанфюрер включил меня в группу по расследованию убийства штандартенфюрера Больма и других. Я хочу просить, чтобы мне предоставили возможность действовать самостоятельно. Убеждён: так будет полезнее.
   — Хорошо, — сказал генерал. — Вам это разрешается, Торп. Докладывать будете лично оберштурмбанфюреру фон Зутелю. Я бы хотел, чтобы и меня держали в курсе дела, но скоро уезжаю. В Карлслуст прибыл мой шеф, он вызывает меня.
   — Что вам ещё потребуется? — спросил Торпа фон Зутель.
   — Пусть за мной закрепят полдюжины агентов из числа наиболее проворных.
   — Хорошо.
   Торп вышел.
   Он не стал ждать, пока подберут и назначат людей. Это сделают без него, и он встретится со своими помощниками позже. А пока следует, не теряя времени, отправиться на завод «Ганс Бемер», чтобы ближе приглядеться к пленному Кнышу. Что касается Шталекера, то наблюдение за ним будет усилено. Торп вспомнил, как однажды довёл механика до завода, а потом тот каким-то непостижимым образом исчез оттуда. Тогда Торп думал, что просто проглядел его в толпе рабочих. Но сейчас, после всего, что он узнал, дело оборачивалось по-другому.
   Часы на городской башне пробили полдень. На безоблачном небе ярко светило солнце. С Эльбы чуть тянул ветерок. Денёк выдался на редкость тёплый. Торп расстегнул пиджак, заломил на затылок шляпу, глубоко засунул руки в карманы и, насвистывая, неторопливо двинулся к заводу.
   Настроение у контрразведчика было отличное. Беседа с Упицем и фон Зутелем, на которую он возлагал много надежд, прошла как нельзя лучше. Он ловко придумал — устроить так, чтобы в кабинете были они оба. Вот так и делается карьера. Несколько раз удачно встретиться с начальством и понравиться, затем чётко выполнить оперативное задание. И дело в шляпе!… Нет, что ни говори, а держался он молодцом и дал-таки понять, что тоже чего-нибудь стоит! Особенно удачно получилось насчёт цепочки. Как это?
   Торп замедлил шаги, припоминая.
   Ага! Краузе, Ланге и Шталекер, затем Андрей и Кныш.
   Он вынул маленькую книжечку, аккуратно вписал фамилии, соединив их знаками тире. Да, все получилось как надо. Если бы установить ещё бывшего командира лагерника Андрея!…

2

   В тот час, когда штурмфюрер Адольф Торп, закончив беседу со своими начальниками, шёл по улице, Аскер был на заводском дворе у автомобиля.
   Подошла разносчица бумаг.
   — Господина Губе вызывает заведующий канцелярией.
   Аскер улыбнулся девушке, вытер руки и неторопливо направился к конторе.
   Вот и контора — двухэтажное здание, с наружной железной лестницей, узкие ступени которой до блеска вытерты подошвами заводских служащих.
   Кригер принял Аскера в своём кабинете — небольшой комнатке, примыкавшей к общему помещению, где сидели счетоводы. Войдя, Аскер снял и оставил на подоконнике фуражку. Кригер протянул конверт.
   — Возьмите, — негромко сказал он, — здесь билет на завтрашний поезд в Карлслуст.
   Аскер спрятал конверт.
   — Спасибо, — проговорил он, пожимая Кригеру руку. — Вы так помогли мне. Не знаю, удастся ли расплатиться…
   — Вы делаете для немцев во сто раз больше. Чем бы кончила Германия, да не только она, но и все человечество, не будь вашей армии, вашего народа!
   — С Шубертом мы условились, что отыщем друг друга после того… ну, словом, когда все это будет позади, — продолжал Аскер. — А как встретиться с вами? Я бы хотел представить Шуберта, Шталекера, вас моим друзьям, семье, чтобы все знали…
   Аскер не закончил. Потянувшись за фуражкой, он вдруг замер, глядя на заводской двор. Кригер видел, как напряглись его плечи и шея.
   Кригер посмотрел в окно. По двору шёл человек в штатском костюме
   — он миновал проходную будку и теперь направлялся к зданию заводоуправления.
   — Кто это? — спросил Кригер.
   — Тот, что меня преследовал!… Глядите, он поднимается сюда!
   — Быть может, к директору завода?
   — Кюмметц дома — час назад я сам отвёз его. Не найдя директора, он может зайти к вам!
   — Может, — произнёс Кригер. — Что же делать? Вам некуда уходить — столкнётесь с ним в канцелярии или у выхода… Минуту! — Он отпер тонкую дощатую дверь в боковой стене кабинета. — Скорее сюда!
   Аскер вошёл и оказался в крохотной каморке, заставленной стеллажами и папками. Дверь закрылась, щёлкнул замок.
   Вскоре в кабинет постучали.
   — Прошу, — сказал Кригер.
   Вошёл Торп. Он кивнул управляющему, уселся и показал удостоверение.
   — Чем могу служить? — спросил Кригер.
   — Кажется, вы состоите в НСДАП?
   — Кроме того, я член СС.
   — Знаю. — Торп зажёг сигарету. — Меня интересуют ваши механики.
   — Их много, — осторожно сказал Кригер.
   — Начнём с Отто Шталекера.
   — Я не совсем ясно себе представляю… Что вас интересует?
   Аскер, которому было слышно каждое слово, понял: Кригер хитрит, тянет время, стараясь выведать, что известно контрразведке о Шталекере.
   В кабинет постучали. Вошла разносчица бумаг.
   — Пусть нам не мешают, — проговорил Торп. — Не принимайте никого.
   Кригер понимающе кивнул.
   — Я занят, Лотта, — сказал он. — Сюда не входить и никого не впускать.
   — О Шталекере хочу знать как можно больше, — проговорил Торп, когда дверь за девушкой затворилась.
   Кригер сообщил, когда Шталекер был принят на завод, где и кем работает. Подумав, прибавил, что механик не имеет детей, хотя много лет женат.
   — Это все?
   — Я только заведующий канцелярией. — Кригер развёл руками. — А на заводе свыше трех тысяч рабочих, не считая пленных…
   — Ну, а что вы скажете о шофёре директора завода?
   Торп хорошо знал, что личность нового шофёра была тщательно проверена и сотрудник полиции, наводивший справки, установил, что с Генрихом Губе все в порядке. Вопрос о Губе он задал как-то механически, непроизвольно. И, наблюдая за собеседником, с удивлением заметил: будто тень промелькнула по лицу заведующего канцелярией. Почему? Чем встревожен сидящий перед ним человек?
   Между тем Кригер напряжённо размышлял. Сначала Шталекер, а теперь и Губе! Кто ещё стал извес тен геста по? И что именно известно?…
   — Губе я знаю ещё меньше, чем Шталекера, — равнодушно проговорил он. — Господин директор взял его совсем недавно, и я не успел…
   — Личные дела на Шталекера и Губе у вас? — прервал Кригера контрразведчик. — Дайте мне взглянуть на них. Там, разумеется, есть и фото?
   — Да.
   — Дайте эти папки. Побыстрее, пожалуйста, — повысил голос Торп, видя, что собеседник не торопится.
   — Хорошо. — Кригер встал, решая, как действовать дальше.
   — Куда вы?
   — Дела работников завода хранятся в этой комнатке.
   — А-а! — Торп кивнул.
   Кригер отпер боковую дверь, вошёл. Аскер стоял у стеллажа. Они встретились взглядами. Разведчик сделал выразительный жест. Кригер согласно кивнул.
   Он извлёк пистолет из заднего кармана брюк, переложил его за пазуху, взял с полки первую попавшуюся папку и вернулся в кабинет.
   — Кажется, стучат, — проговорил он, прислушиваясь. — Лотта!
   Девушка приоткрыла дверь.
   — Лотта, мы заняты, никого не впускать.
   — Я знаю, господин заведующий, вы уже распорядились.
   Тогда Кригер положил на стол папку. Торп придвинул её к себе, раскрыл. Аскер скользнул в кабинет за спиной Торпа, неслышно приблизился и оглушил его ударом в голову.
   — Добейте, — прошептал Кригер, глядя, как Аскер поддерживает потерявшего сознание фашиста.
   — Не здесь!… Куда его можно отвезти?
   — Есть одно место. — Кригер сорвал трубку телефона, набрал номер.
   — Третий цех? Говорит Кригер. Срочно пришлите ко мне механика Шталекера.
   И он положил трубку.
   Торп, который сидел на стуле, поддерживаемый Аскером, зашевелился, застонал. Кригер подошёл и рукоятью пистолета ударил его в затылок.
   — Приходится так… — сказал Аскер. — Он бы с нашими не церемонился.
   Вошёл Шталекер. При виде Торпа сжал губы — он узнал человека, наблюдавшего за ним в баре.
   — Отто, — сказал Кригер, — немедленно разыщите шофёра Вилли, пусть берет свой грузовик, прихватит по дороге Дитриха и едет к его дому.
   — За город?
   — Да. — Кригер подошёл к столу, быстро написал несколько слов на листе бумаги, протянул её Шталекеру. — Вот распоряжение на выезд.
   Шталекер ушёл. Минутой позже покинули кабинет и остальные.
   Счетоводы, работавшие в заводской канцелярии, удивлёнными взглядами проводили посетителя, вышедшего из кабинета заведующего канцелярией. Тот едва двигался, заботливо поддерживаемый под руки Кригером и шофёром Губе.
   — Вернусь через полчаса, — на ходу бросил Кригер разносчице бумаг.
   — Что это? — прошептала девушка.
   Пожилой конторщик, крутивший ручку арифмометра, прервал работу, снял очки.
   — Сердце, — сказал он. — Наверное, сердце. — Конторщик вздохнул, поправил сползшие с локтей нарукавники. — Теперь это со многими случается…
   Лотта видела в окно, как посетителя подвели к директорскому автомобилю, бережно усадили на задний диван. Кригер сделал знак сторожу у ворот, сел рядом. Шофёр Губе занял своё место. «Бьюик» тронулся и уехал.
   Кригер и Аскер доставили захваченного контрразведчика за город, в небольшой обособленный домик на краю рощи. Домик принадлежал родителям гардеробщика Дитриха и пустовал. Отца и мать Дитриха, несмотря на возраст — обоим было под шестьдесят, — мобилизовали в промышленность взамен рабочих, отправленных на войну. Пришлось перебраться в город, к сыну. Они трудились на заводе, соседствовавшем с «Гансом Бемером».
   Загородный дом антифашисты использовали для различных целей. Здесь отдыхали и набирались сил перед отправкой на Восток беглецы из концлагерей; близ домика хранилось добытое с превеликим трудом оружие группы Шуберта; отсюда дважды вёл свои передачи по радио Аскер.
   Адольфа Торпа поместили в кладовке, которая примыкала к кухне и не имела окон. Пока Аскер наблюдал за местностью, Кригер связал Торпа, обыскал его карманы. Оружие у контрразведчика было отобрано ещё на заводе. Сейчас в руках Кригера оказались и его документы. Он просматривал их, когда подъехал грузовик.
   Шофёр Вилли и гардеробщик Дитрих — члены пятёрки Шталекера, вошли в дом.
   — Вы возвращаетесь на завод, Вилли, — распорядился Кригер. — Дитрих останется здесь охранять этого человека. Оружие?
   Дитрих покачал головой.
   — Возьмите, — Кригер передал ему пистолет. — Не спускайте с него глаз. В случае чего — стреляйте. Учтите, Дитрих: это опасный враг. Очень опасный, Дитрих проверил оружие и устроился в чулане, напротив Торпа.
   Кригер вышел из дому. Вилли уже сидел в кабине грузовика.
   — Поедете к реке за песком, чтобы не возвращаться без груза, — сказал Кригер.
   Машина ушла. Тогда Кригер протянул разведчику раскрытую записную книжку Торпа. Во всю ширину страницы было написано:

ЛАНГЕ — КРАУЗЕ — ШТАЛЕКЕР — АНДРЕЙ — КНЫШ.

   Аскер помрачнел. Взяли, наверно, сержанта Авдеева!… Такая же судьба ожидает и Шталекера. Да и Кнышу готовится подобная участь.
   — Если выследили Шталекера, могут нащупать и вас, товарищ Кригер. Вас и Шуберта.
   — Возможно. — Кригер поморщился. — Немедленно уходите. Хотели ехать завтра. Надо — сегодня. Сейчас. У вас же все готово!
   — Все. Есть даже новая одежда.
   — Тогда не медлите.
   Аскер и сам понимал, что не может оставаться в городе. Но что будет с Кнышем, со Шталекером и его женой, с самим Кригером и руководителем организации Шубертом?
   — Уезжайте, — снова сказал Кригер. — И не беспокойтесь о нас. И Кныша не оставим, сделаем все, что возможно.
   — Но — Шталекер?
   — Он и его жена сегодня исчезнут. Убежище у нас давно предусмотрено. И операция состоится. Все, что произошло сегодня, только ускорит её. Возможно, завод взорвём уже нынешней ночью.
   — Вы не уничтожили Торпа. Это не ошибка?
   — Пусть решает Шуберт. Быть может, Торп понадобится: он много знает…
   — Опасно, товарищ Кригер!
   — Понимаю. Но допросить Торпа необходимо. Шуберт должен быть в курсе дела. Едем!
   «Бьюик» тронулся.
   — Куда вас отвезти? — спросил Аскер, когда машина, поколесив по просёлку, выехала на магистраль.
   — Видимо, все же рискну и поеду к нему сейчас.
   — К Шуберту?
   — Да, — сказал Кригер. — Ничего другого не остаётся. Шуберта надо немедленно информировать. И немедленно же решить со взрывом завода.
   — Адрес?
   — Вы знаете этот дом.
   — У железнодорожного моста?
   — Да.
   — Вас ждать?
   — Ни в коем случае. Не теряйте ни минуты.
   За два квартала от дома Шуберта «бьюик» притормозил.
   — Прощайте, — сказал Кригер.
   — Прощайте!
   Кригер вышел из машины, неторопливо двинулся по дорожке.
   Аскер огляделся. Домики в этой части города стояли вразброс. Между ними тянулись группы деревьев, пустыри. Людей на улице не было видно. Как будто все благополучно.
   И он уехал.
   Поставив машину в гараж, Аскер позвонил в приёмную директора и сообщил, что автомобиль неисправен и будет готов только завтра: Аскера не должны были хватиться раньше следующего утра.
   Последний взгляд на заводской двор, на цехи, обступившие его полукругом, на пленных, которые под наблюдением эсэсовцев грузили в вагонетки большие плоские ящики, — и Аскер вышел за ворота завода.

3

   В пятом часу дня механик Шталекер был вновь вызван в кабинет заведующего канцелярией.
   Вернувшись в цех, Шталекер отыскал пленного Кныша, как бы невзначай толкнул его локтем. Они встретились взглядами, механик указал на пол. Там белела записка. Кныш, улучив момент, поднял её…
   В конце рабочего дня Шталекеру доложили о серьёзном происшествии: в цехе вышли из строя три самых важных станка-автомата. Это не было аварией или диверсией — станки никто не взрывал, в их трущиеся части не был подсыпан песок. Но как-то вдруг случилось, что станки разладились и стали давать брак.
   Шталекер забил тревогу. Немедленно были уведомлены руководители цеха. Те доложили директору завода. Поднялся переполох — на этих станках производились основные части фаустпатронов; выход станков из строя грозил серьёзными осложнениями.
   В цех прибыли Кюмметц, инженер завода и другие специалисты. Переходя от станка к станку, они раздражённо наблюдали за работой наладчиков, которые пытались пустить агрегаты. Дело подвигалось туго. Причины неисправности все ещё не были найдены. И Кюмметц с тоской подумал о том, что прежде на заводе имелось сколько угодно великолепных механиков, которым любая задача была по плечу.
   Прошёл час. Станки были в том же состоянии. Кюмметц кусал губы от злости.
   — Господин директор, — сказал кто-то рядом, — быть может, помогут русские пленные?
   Кюмметц круто обернулся. Рядом стоял заведующий канцелярией Кригер и указывал глазами на угол цеха, где трудилась группа пленных.
   Пленные! Директор шумно перевёл дыхание. Пленные — это была хорошая мысль. Где тот русский механик, работу которого он наблюдал несколько дней назад? Ага, вот он.